Бесплатный фрагмент - Письма из Карелии 1941—1944

Предисловие

В этой книге представлены письма, написанные моим отцом Яковом Вольфовичем Шафировичем в период с мая 1941 г. по ноябрь 1944 г. Большинство писем адресовано его матери Ольге Николаевне Шафирович и ее сестре Надежде Николаевне Соболевой, жившим в г. Ногинске Московской области, в доме №96 на Рогожской улице. Они сохранили эти письма. В последние годы жизни (умер 2 мая 1995 г.) отец перебрал их и вложил в большие тетради, очевидно, для лучшей сохранности. В 2018 году я прочитал и отсканировал письма, после чего решил, что они могут представлять интерес и для других людей. Несмотря на юный возраст (18—22 года), Яков писал, как мне кажется, довольно неплохо и читатель найдет там много любопытных подробностей из жизни людей в экстремальных условиях фронта и Заполярья. При этом, как он сам отмечал, писал он все, что думал, не приукрашивая. Интересны также его размышления о возникавшем периодически «Гамлетовском вопросе» — соглашаться учиться на офицера и тем уменьшить вероятность смерти, по крайней мере на время учебы, или не соглашаться, но зато иметь возможность стать инженером после войны (если не убьют).

Чтобы облегчить понимание написанного, необходимо дать немного информации о семье, в которой рос мой отец. Ольга Николаевна родилась в 1887 г. в семье Николая Ивановича и Анны Григорьевны Соболевых. Жили они в г. Богородске (переименован в Ногинск в 1930 г.), в доме напротив Богоявленского собора на Царской (ныне Рабочей) улице. Ее первого мужа звали Сергей Балашов и у нее было двое детей от него — Ольга (Ляля) и Сергей. Во время войны Ольга Николаевна шила солдатское обмундирование на машинке «Зингер», которая существует до сих пор (я на этой машинке делал домашние задания, когда учился в начальной школе).

Вольф Лазаревич Шафирович родился в 1885 г. в местечке Волпа Гродненской губернии. В 1915 г. в связи с войной эвакуировался в Богородск, где работал счетоводом в химической мастерской, и в 1920 г. женился на Ольге Николаевне. Яков родился 26 июня 1922 г. в Богородске. С 1936 г. Вольф работал в отделе снабжения на заводе «Акрихин». В 1938 г. его, как тогда говорили, забрали. От отца я знал, что Вольфа арестовали 18 марта, в день Парижской Коммуны (благодаря чему запомнил и день ареста, и день этой самой Коммуны). Его обвинили в шпионаже в пользу Польши и расстреляли 13 августа 1938 г. в Бутово. Родственникам сообщили, что Вольф получил десять лет без права переписки. Реабилитирован посмертно в 1958 г.

Несмотря на эти обстоятельства, Яков был воспитан в духе марксистко-ленинской идеологии и был активным комсомольцем, а во время войны вступил в партию. Впоследствии мировоззрение его изменилось. Помню, он говорил мне, что, разбираясь с письмами, читал их и удивлялся своей тогдашней наивности.

Также следует заметить для понимания некоторых писем, что Яков занимался в драмкружке при Ногинском Доме пионеров. В письмах часто упоминаются руководитель драмкружка Саша Корнеев и кружковцы Николай Бражкин, Марта Терехова, Женя Хапулин, Анатолий (Нолик) Хренников, и Маня Штибель, а также школьный друг Якова Вася Галкин.

Для подготовки книги я приобрел программу Braina, которая превращает речь в текст (и «знает» более 100 языков), и продиктовал все эти письма перед компьютером. После диктовки надо было только исправлять ошибки, сделанные программой. Многие были довольно забавными. Например, фразу «Живем там тыловой жизнью: ходим в рост, бегаем, живем в хороших землянках» программа поняла как «Живем там половой жизнью: ходим в рост…». Или, например, вместо слова «упорно» программа написала «у*****» (по-видимому, в нее заложен запрет на «плохие» слова).

Для удобства читателя книга разбита на главы. Кроме того, несколько писем других людей Ольге Николаевне и Якову представлены в приложении.

Все письма в этой книге печатаются с сохранением орфографии и пунктуации авторов. Это включает как ошибки авторов, так и слова, написанные согласно существовавшим тогда правилам (например, «итти» и «чорт»). Я старался избегать каких-либо изменений и, когда Braina следовала современным правилам, восстанавливал оригинальный текст. Единственное исключение я сделал для дат. В письмах часто использовались римские и арабские цифры для обозначения месяцев — вместо них я, как правило, писал слова. Кроме того, даты писем везде помещены в начале письма независимо от места, где они были написаны. В некоторых письмах даты отсутствовали, но все письма находятся в хронологической последовательности, установленной по почтовым штампам и по содержанию писем.

После первого опубликования в книгу были добавлены тексты шести писем Якова. Одно из них было обнаружено в одном из двадцати конвертов, хранившихся отдельно от писем, а пять находятся в музее Ногинских электросетей. Кроме того, добавлены несколько примечаний и фотографий, а также исправлены опечатки, сделанные при подготовке печатного текста писем.

Составитель книги благодарит Владимира Ивановича Козлова, Владимира Яковлевича Шафировича и Любовь Евгеньевну Шафирович за помощь и советы.

Евгений Шафирович

Часть 1: Здравствуй, Север (май — август 1941)

Мы сегодня поедем строить что-то. Отшельники. Стучат колеса. Мурманск. Эх и летели же они у нас с насыпи. Лагерь НКВД и польские офицеры. 22 июня. Отступление и самолеты. Кандалакша. Нет, ты фронт здесь куй.

1.

27 мая 41 г.

Здравствуйте матушка моя Ольга Николаевна, тетушка Надежда Николаевна, сестрица моя Ольга Сергеевна и ее муженек и деточки, братец мой Сергей Сергеевич и прочая и прочая. Кланяюсь Вам до земли своей бритой головою.

Пишу в 6 утра в Туле промежду вставанием и завтраком. Обмундирование нам пока еще не выдали.

Мы в Туле не останемся. Наш батальон, а он в 20 раз больше Ногинской команды — называется строительным и мы сегодня поедем строить что-то.

Я попал в роту один из наших. Остальные ребята из Ногинска все в другой роте, за исключением Каца, который попал в третью. Пока мы ничего не делали было страшно скучно и грустно. Все оглядывался назад, что заставляло вглядываться в будущее, а оно неизвестно. Вчера на закрытом комсомольском собрании избирали комитет, а у нас наз. президиум ротной комсомольской организации. Меня избрали в его состав, а затем президиум выбрал меня секретарем ротной комсомольской организации. Так, что теперь у меня есть дела о которых только и думаешь. Говоря правду — я несколько затрудняюсь — не знаю с чего начать.

Встаем мы в 5. Ложимся в 11. Едим 3 раза в день. Кормят хорошо. Так что я не знаю куда девать, что у меня в чемодане. Спим пока не раздеваясь на нарах.

Наша рота будет работать на строительстве бетонщиками, каменщиками, арматурщиками.

Когда приедем на место, напишу адрес.

Недавно Надя смотрела кино, по билету, который я для нее покупал. Так вот, по-видимому наша служба будет похожа на изображенное там.

Ну пока. Целую всех крепко. Передайте привет Васе, Хрену, Браге, Мырте и другим ребятам.

Письмо это ты кроме лиц, которым она предназначено (см. начало письма) никому не показывай.

Привет <Подпись>

2.

Мама и другие здравствуйте!

Нахожусь в г. Москве в товарном вагоне на окружной дороге. В вагоне нас 42 чел., так что не плюнуть, ни ногой ступить. Кормят нас сухарями — не кусанешь. У меня, кстати сказать болят 2 зуба, что очень мешает в армейской жизни. Бегаем на остановках за булками и прочим питанием вроде водицы. Томимся неизвестностью дальнейшего пути.

Доехали до Тулы мы благополучно, т.е. я, а остальные надрызгались, остановили тормозом поезд, о чем впрочем я узнал только в Туле (в пути спал). Нас собрали 800 чел. Все молодцы как на подбор: у кого родители сидят, кто сам сидел; в общем братки будь здоров. Расположили нас сначала на полу вповалку, а потом перевели в неменее неблагоустроенное помещение, а именно положили (тоже вповалку) на нары. Разница лишь в том, что пол подмести легче, чем нары… Умора!

Когда я узнал, что собрались одни, как говорит Женька Х. отшельники, да что отправляют на строительство, я сразу вспомнил картину «Заключенные». У меня такое настроение было… ой-ой. К тому же я в роту попал один из Ногинцев — ни с кем ни поговоришь, ни словом даже не перекинешься. Я все время замечаю и контролирую все свои настроения — тогда я испытывал тоску или еще какую то чертовщину, которая тянула лечь в углу и реветь. С таким настроением я писал вам первое письмо. Так у меня слезы навертывались и я такое там написал, что на другой день разорвал его, чему сейчас бесконечно рад. Мое «выздоровление» началось с избранием меня секретарем комсомольской организации роты: появились заботы и прочее. Сейчас я живу настоящим: заботами о еде, сне, но потребности чтения, театра, кино еще почти не появляется. Стало быть еще не выздоровел!

Меня хотели назначить командиром взвода (в нем 56 человек). Я был бы их начальником, за ослушание которого идут под арест. Я сослался на загруженность (секретарь дескать) и благополучно избавился от сей должности. Мне охота испытать рядовую красноармейскую жизнь, да к тому же это и спокойнее и время на клубную работу больше.

Будят нас в 5 часов. Я по первой команде пробуждаюсь и как заводной (спим не раздеваясь) встаю. Именно как заводной: ничего не думая, не чувствуя, кроме огромного желания спать и жестокого холода (в таких случаях я его испытываю при любых температурах). Вчера ходил первый раз в наряд (очередной разумеется). Чистил, мыл котел походной кухни, таскал в нее воду (30 ведер), затапливал, и кипятил воду. Это все происходило с 2 ночи. Надо сказать что пока я спокойненько переношу все тяготы. И даже получаю удовлетворение от трудовой деятельности.

Сейчас просмотрел, что написал. Чудно. Пишу в радостном настроении (после упадка) а получается, что у нас здесь прямо таки каторга: и нары и наряды и прочее. Это уж так в письме получается — я не виноват — а у нас здесь не так уж плохо. Я присматриваюсь к ребятам, так я по сравнению со многими из них прямо таки молодец. Я достиг главного в армии — не ропщу на командиров при любом приказании, а это многое. У нас здесь за попытку критиковать командира отправляют под арест. Ну что еще? Водили нас в баню мы там, представь себе, … мылись.

Из нашего строительного батальона за хорошую службу и работу будут переводить в нормальные строевые части. Я надеюсь пройти и думаю, что путь через секр. комс. орг. довольно верный.

Следующее письмо получите уже с места, если ехать туда меньше месяца; если месяц или что-нибудь в этом роде то, конечно еще напишу с дороги.

Передай привет всем, кого я упомянул в первом письме, а то перечислять всех — надоедает. Ты письма то мои особенно никому не показывай, я не люблю. Наде, Ляле и хватит, очень прошу тебя. Ну, пока! Спасибо за ложку.

Приготовь [неразборчиво], небольшую карту Европ. части СССР.

Куда то поедем? Если на восток или север — дело дрянь. Все остальные направления приму с радостью.

С кр-им приветом Яшка.

Саше написал. Остальным, когда приеду на место.

3.

3 июня 41 г.

Мама, здравствуй!

Сообщаю, что уже послал два письма: одно из Тулы, одно из Москвы — с пути.

В этом — третьем письме мне уже надоело передавать приветы «сродственникам моим», поэтому ты уж передавай их сама от моего имени и Наде и Ляле и другим.

29 мая в 11 утра нас погрузили в эшелон и мы двинулись. Находилось нас в товарном вагоне на двухэтажных нарах 42 души — вообщем как сельди в бочке. Кормили нас во время пути сухарями черными (не укусишь), рыбой — воблой или селедкой (не проглотишь), сахаром (не раскусишь) и кипятком (мало). Ну мы не растерялись, сухари в мешок (мой) и в угол, сахар с кипятком в живот с рыбой, конечно, да на каждой станции налеты на станционные буфеты. Я в одном месте успел даже на базар сбегать, купил там плюшек и поллитра молока, что и имел честь выкушать.

Всю дорогу мы занимались исследованием нашего пути — следования. Приехав в Москву, остановились на окружной дороге, а не вокзале, так что опять таки ничего узнать не могли. Ночью отправились по окружной дороге и, наконец, мы узнали от жел. дорожников, что выехали на Октябрьскую дорогу. Но тут опять возникли вопросы: на север или Запад (Литву и др.)? Забегая вперед скажу, что не доезжая 110 км. до Ленинграда, свернули мы на Мурманск. Пока ехали по Октябрьской, станций было много, станции были интересные, а как свернули — чорта с два: ни станций, ни деревень.

Едем мы по дороге в Мурманском направлении и думаем: куда повезут: в Мурманск, или Выборг?

С обеих сторон пути тянутся нескончаемые леса — сначала строевой лес, а затем лесочек, в котором молодые деревца как только подрастают так и падают. Это объясняется тем, что там тянутся сплошные болота. Когда в Туле ребята смеялись: «будем строить на болоте», я смеялся — чепуха. Только теперь я понял, что это за болота.

Итак стучат колеса, а всего они стучали 5 суток, я стою или сижу и смотрю в дверь на бесконечные лесочки и бесконечно тянущуюся воду по обеим сторонам дороги. Потом к лесу и воде прибавился третий спутник северного пейзажа — камень. Камней великое множество. Камни различного размера, начиная с гальки и кончая скалами. Но скала большая и большая, она как то не действует своей громадиной, зато здесь есть камни, смотря на которые разуваешь глаза. Представь — стоит дом с мезонином, а рядом камень, который больше его раза в полтора. Когда приехали на станцию «Медвежья гора», нам сказали, что дальше к лесу, воде, камням и уже солидному холоду прибавится спутник Севера — снег. Как я это услыхал, так у меня поджилки затряслись. Дело в том, что по ночам я не могу спать подряд более часов двух — просыпаюсь от страшного холода, побегаю, опять ложусь. Не раз я вспоминал, как ты мне, весьма неуверенно, предлагала надеть шубу.

И вот появился снег, а вместе с ним сквозящий ветер. Вероятно сложили бы мы наши кости, да начальство наше догадалось выдать нам шинели. Как надел я на пальто шинель, так и почувствовал себя фон-бароном. С момента нашего ошенеливания я стал и смотреть на мир веселее.

Не доезжая до Мурманска 240 км. паровоз сменился электровозом и наш огромный состав понесся вперед, в Мурманск со скоростью 50—60 км./час. Увидя здесь такую технику, мы сразу повеселели и решили что де не пропадем.

2 июня в 3 часа дня мы в полном боевом виде — с чемоданами, неумытыми рожами ворвались на всех парах, точнее сказать, на всех токах, в самую северную точку Сов. союза — незамерзающий порт Мурманск. Мурманск этот расположен среди гор, на берегу Кольского залива. На горах снег лежит, хотя они и невысокие.

Выгрузились мы, отошли к бережку и стали ждать у моря погоды.

Опять появился вечный вопрос: «Куда быть?»

Дали нам концентраты, мой любимый горох. Мы разожгли костры и сварили из него суп. Я старался взять супа как погуще и жрал его с великим аппетитом.

Да, здесь получилось история. До нас еще прибыл эшелон из Горького, так начальники его — остолопы дали им возможность напиться. Они все налакались, перестали слушать какую-либо команду и разбрелись в город. В городе устроили 20 грабежей, а своему командиру двинули чемоданом по чекрыге. Нас, как организованую публику (в Туле нас вымуштровали), к тому же как одетых в шинели поставили никуда банду эту не пускать. Эх и летели же они у нас с насыпи — любо-дорого смотреть. В городе НКВД выставило посты, несколько человек арестовали. За мародерство они будут расстреляны. Посадили также командира этого батальона. Ему 10 лет — как минимум.

В 11 вечера нас отправили в лагерь НКВД. Прошли 6 км. и остановились. Стали жечь костры, греться и прочее. Конечно не спали мы ночку. А остановились мы потому, что нас вели в лагерь, в котором живут, кто бы ты думала? — польские офицеры. Их взяли в Польше, они здесь в своем обмундировании, с эполетами, построили они себе лагерь, жили в нем, теперь их оттуда погнали куда-то, а нас на их место. Вот мы и ждали, пока пройдет по дороге их колонна 6 тыс. человек. Мне довелось троих увидеть — их вероятно больных — провезли мимо нас на машине. Затем и мы тронулись в путь. Пришли в лагерь и повалились на нары. Проспали до 4 дня сегодня.

Встал я, у меня руки ломит, спину тоже. Ведь 6 суток едем, спим мало, едим тоже не как следует — в основном сухомятка, не умывались.

Я великим усилием воли заставил себя умыться ледяной водой. Затем такой же водой побрился. Теперь чувствую себя уже более не менее ничего. Осталось только ненормальное состояние от беспорядочного сна. Сегодня мы делаем — кто чего хочет; завтра пойдем в баню, получим обмундирование и отправимся на место жительства.

Я разговаривал с зам. командира нашего батальона по политической части (очень культурный и славный человек). Он мне сказал, что, основываясь на сведениях, которые он получил в штабе Армии мы поедем на пароходе километров… на два меньше, чем четыре расстояния от нас до места жительства Мани Лосевой. Будем жить на материке, на берегу, а не на острове. Там у нас выстроен городок: бараки, клуб и т. д. Коечная система — у каждого койка, тумбочка. Будем 8 ч. работать, 2 ч. строевая и полит. подготовка. Жить будем на хозрасчете — получать зарплату с вычетом за питание ежедневных 5 р 25 к. Имеющие высокую квалификацию, напр. [неразборчиво] слесарь, говорит смогут заработать до 600 руб в месяц. Будем выполнять особое правит. задание. Нам надо к ноябрю построить нечто похожее на подземное сооружение за Обуховым. После выполнения этого задания поедем домой и нам зачислят как два года службы.

Все это неточно.

Чувствую себя я ничего. Смотрю на трудности философски — дескать это для вступления в жизнь очень даже полезно.

Ну пока. Моя писательское желание истощилось. Писал, что идет в голову. Не перечитывал. Много нескладных предложений — это ничего. Ничего не приукрашивал — как то не лежит сердце. Пишу все, что в данный момент чувствую. Знаю, что ты там нюни не распустишь (извини).

Да, здесь очень много заключенных.

Ну, пока. Привет всем. Следующее письмо с места.

Целую крепко. Яша

Здесь нет ночи — все время день. Совсем не темнеет. Очень чудно.

4.

8 июля 41 г.

Здравствуй, мамаша!

Не знаю получила ли ты мое письмо, написанное на второй день войны, впрочем я не знаю получала ли ты и предыдущие, но, дело в том, что это письмо могло и не дойти, в связи с военным положением.

Я представляю себе твое беспокойство обо мне, ибо тебе было известно, что я нахожусь около границы. Должен сказать, что в нашей жизни после 22 июня ничего не изменилось: газет мы не видели с Мурманска, населения нет. Нам сообщили на митинге о войне, мы вылупили глаза, стали работать вместо 8 — 12 часов, а в остальном все по старому. Да, еще теперь мы очень часто прерываем работу и бегаем в кусты, не подумайте худого, от самолетов, а летают они здесь частенько. Иногда они летали так низко, что ясно видно фашистские знаки. Надо сказать, что вели мы себя не как на войне: в кусты бегали не спеша, ложились на бок, на сухое место, высовывались. Немцы решили проучить нас.

Вы из газет знаете, что 29ого июня немцы «По всему фронту от Баренцева моря до Финского залива» начали наступление. Его то нам и довелось испытать на своих плечах. Я не буду описывать подробностей, скажу только, что мы дней 5 ничего не ели, а только шли, по 50 км. в день, по воде, горам — вверх, вниз. К тому же часто подвергались бомбежке. Тебе покажется странным, но оказывается бомбежка не самая страшная вещь. Когда лежишь и недалеко от тебя падают бомбы — это не еще ничего. Но вот когда немцы видят людей, то они начинают строчить в них из пулеметов, когда самолет сбросил бомбу и выходит из пике. Вот когда сверху на тебя сыпятся пули, когда летят осколки от камня, за которым укрыта твоя голова, вот тогда сердце обливается холодным потом и тело так и вдавливается глубже в землю. Таких бомбежек — обстрелов я пережил четыре. Один обстрел длился целых полчаса. После обстрела от нервного напряжения страшно хочется спать, чувствуется глубокая усталость. Да, пережили за эти дни мы неожиданно очень много. Даже командир, бывший на 6 фронтах сказал, что 29 он не забудет. Да, не забудь, что мы были не вооружены!!! А ведь попадались десанты. Сейчас пришли на фронт подкрепления и немцев погнали. Ох и лупят же их! Им видать воевать неохота, самолеты их — штук 10 завидев наших 3 улепетывают, солдаты, как правило, штыкового боя не выдерживает — бегут. У наших бойцов настроение боевое, а в связи с частичными удачами немцев — страшно остервенились. Наши в плен ни немцев, ни финнов не берут — режут их.

Я сейчас чувствую себя хорошо, словно и войны нет — еду в поезде из Мурманска — куда не знаю. Говорят будем жить в казармах, учиться стрелять и прочее. Из строителей нас превратили в стрелковый полк запаса. Приедем на место напишу адрес. Чемодан мой со всеми потрохами разбомбили. Привет Грише, Сергею.

Привет, целую Яков.

5.

Здравствуйте мама, Надя, Ляля и все сродственники.

В прошлом письме (не знаю дошло ли), когда я писал в пути я не мог как следует описать всего. Пишу сейчас вкратце.

После 22 июня мы оказались в центре событий фронтовых и вся наша жизнь сошла с дороги и попала на неизведанные тропы. Сейчас я могу сказать, что получил первое боевое крещение. Раз 5 я подвергался бомбардировке и обстрелу пулеметом из самолета. Самолеты здесь применяли такую тактику: он летит носом вниз (пикирует) и внизу бросает бомбу, затем он задирает нос вверх и идет в высоту. В это время из хвоста по тебе бьет пулемет. Вот когда пулемет застрочит и около тебя будут щелкать пули, а они у моей головы на расстоянии 30 см щелкали, вот тогда действительно замирает сердце и весь ты так и вдавливаешься вся в землю.

Ну сейчас этих самолетов побили уйму. Они горазды бомбить только там, где нет зениток или наших самолетов, так что почти буквально никакого вреда не причиняют. При появлении 3х наших самолетов их 9 моментально улепетывают. Один наш истребитель сел на немецк. бомбардировщик и ехал на нем. Тот до смерти испугался и сел к нам со своей машиной. Один их летчик сказал, что с нашими летчиками воевать нельзя: «они, говорит, озорники» — не по правилам (немецким) воюют.

Потеха!!!

Вероятно 7ое ноября мы отпразднуем так таки в Берлине.

Ну, о себе.

Живу теперь в Кандалакше. Обитаем в лесу под кустами. Ночью вначале было так холодно, что я не спал, а бегал, сейчас мы приспособились, с тремя приятелями кладем шинель на землю, все трое ложимся и сразу накрываемся, получается очень тепло. Сейчас, правда, сделали мы себе землянки. Занимаемся мы учебой. Получил я так таки жену себе. Холю ее. Кроме того я теперь командир отделения. Вверили мне 15 душ. Питание здесь очень хорошее. Чувствую себя бодро, весело. Единственное, что нехватает, это с 24 мая не спал раздевшись или даже разувшись. Скоро получим новое хорошее обмундирование, а то мы как партизаны — строители (зарплаты и дыры блещут). Скоро вероятно поедем ближе к А. С. Гинзбургу.

Пока пиши по адресу г. Кандалакша почта 79 до востребования Шафировичу Як. Вол. На конверте укажи свой полный адрес.

Только пишите больше и сразу, как получите мое письмо, а то опять вот уеду. Очень, очень нехорошо себя чувствую, от отсутствия от вас писем. Ведь ничего не знаю — как у вас там. Пишите!!! Целую всех наикрепчайшим образом. Да, чемодан мой аукнулся со всем содержимым.

С приветом Яша

6.

Здравствуйте мамочка, дорогая сестрица, тетушка и прочие сродственники.

Кланяюсь вам до земли. Не знаю, к сожалению, как ваше там житие бытие, мое должен сказать совсем неплохое. Правда, должен сказать, что времени нехватает, а свободного нет вовсе. Несмотря на то, однако, что учимся мы очень много все же это учение куда как легче, нежели постройка дороги. Я командую отделением, обучаю их. Приходится самому-то усваивать, пока им показываешь. Ну, что еще? Вроде что то и нечего больше писать.

Мама, я попрошу тебя сообщить мой адрес Саше, Васе (коли они в Ногинске), Хрену, Тереховым Нине и Марте. Извинись перед ними, что я не писал им. Впрочем кроме Нолика всем им по нескольку писем писал я. Я думаю, что они все поймут, что я находился, да и сейчас нахожусь не так то уж далеко от фронта и что мы здесь не отдыхать приехали. Писать было негде, неначем, нечем, некогда, да и просто сил не было физических, чтобы сесть писать письмо. Сейчас писать Вам всем, я более или менее имею возможности, поэтому очень прошу — пишите. Ведь я не получил ни одного письма! Что с Вами всеми там? Аллах ведает. Ты мамаша там бодрись. Ляльке наверно крепко помогать приходится. Впрочем может Гришу и не взяли? Как Сергей? Видите, я ничего не знаю.

Ну пока, с красноармейским заполярным приветом. Я.

Мой окончательный адрес: Полевая почтовая станция 441 Запасный полк; 2я стрелковая рота Шафировичу Якову Вольфовичу

Пишите на конверте свой адрес. Не пишите №441, а пишите просто 441.

Хапулин и Кац живы и здоровы.

7.

29 июля 41 г.

Мама и все друзья мои — здравствуйте.

Шлю Вам мой самый горячий красноармейский заполярный привет.

Жизнь моя окончательно наладилась и вошла в нормальную колею. Я уже писал, что я здесь командир отделения. Занимаюсь бойцами — учу их штыковому бою, тактике, материальной части винтовки. Ты удивляешься — откуда я сам могу это знать? Да, я ни бельмеса не понимал в этом. Но я на лету схватываю объяснения и сам то усваиваю окончательно уже в процессе обучения мною бойцов.

На днях мне пришлось расстаться с моими друзьями. Кроме нас, командиров, все наши бойцы поехали на фронт. Сейчас они уже находятся на передовой позиции. Кажется, не могу сказать точно, Моня Кац тоже с ними уехал. Бойцов моего отделения командование всех признало годным к пребыванию их на фронте. Очень приятно ощущать, что хоть маленькую, но пользу государству в деле обороны я уже принес.

Сейчас я занимаюсь с новыми бойцами. Так вероятно и будет продолжаться.

Сегодня мне сказали, что я и все командиры (из бойцов, как я) зачислены во вновь здесь организующуюся полковую школу. По выходе из нее получу звание сержанта. Так что коль жив буду, а я в этом не сомневался, даже когда можно было усомниться, придется служить 3 года.

Учиться в школе полтора месяца. Но она еще не организовалась.

Большой вопрос — это куда после школы — на фронт — или продолжать обучать бойцов? Ну да ладно. До сих пор я не управлял своей судьбой, а полностью ей покорялся и, надо сказать, она меня никогда не подводила. Думаю, что и на этот раз, я не прогадаю.

Погода здесь замечательная. Очень жарко. Купаемся. Сегодня смотался и ходил собирать морошку — это весьма вкусная ягода. Если бы не 12 часов занятий и 0 свободного времени — я бы и не ощущал войны. Да, забыл. Я принял присягу на верность моей любимой социалистической родине.

Кормят очень хорошо. Получаю зарплату 12 р. 75 к. Это за полярность (вместо 8—50), за полярность же иногда дают сгущенное молоко по 600 г. Ох и вкусно же!

Ну, обо мне вроде все.

Пишите мне немедленно, если хотите меня здесь застать (всяко бывает), пишите больше, а то я не получил ни одного письма. Сообщите всем мой адрес:

441 Полевая почтовая станция. 56 запасный полк. 2 стрелковая рота. Шафировичу Я. В. (Пишите обратный адрес на конверте.)

Напишите, где Гриша, Сергей, Саша, Васька. Как Ляля, Лида, Вадя. Ты и Надя?

Как бомбардировки и прочее. Как связь с Москвой?

Вот некоторые сведения о войне. Пленный немец рассказал, что им говорят, что Кандалакша взята на 5 день войны, Минск и Киев на 7, Москва пылает и окружается. Когда ему рассказали настоящее положение, он улыбнулся и говорит «Теперь то мне понятно в чем дело». А когда его накормили, он глаза вылупил и говорит: «У нас так и по праздникам не кормят».

Видел листовку Маннергейма к карелам. У вас говорит он отняли национ. культуры, свободу. Вот мы говорит познали свободу (это под немецким то сапогом). Листовки эти идут на раскурку. Бумажка ничего — приличная.

Ну пока

Привет Всем. Целую крепко Яшка Шафирович

P.S. Хапулин так же как и я. Недро то же здесь.

8.

8 августа 41 г.

Мама, здравствуй!

Вчера получил твои два письма от 25 и 26. Ну, я уже не говорю о радости самого факта получения писем. Ясно, веселей стало.

Весьма ободряюще действует твое сообщение о том, что у вас там все попрежнему. Из ваших писем я понял, что вы там и войны то особо не чувствуете, только что за «тучками следите». Этому я очень рад. Кстати сказать с тех пор как нас бомбардировали и обстреливали когда мы были еще за Мурманском (ты получала об этом письмо) я не слышал ни одного разрыва бомбы. Они здесь летают иногда, так и то в поднебесьи — еле видно. Мы даже рады им: когда услышим гудение то прекращаем занятия и ложимся. Тем самым отдых наш удлиняется. Ну это между прочим и в шутку.

Запоздало поздравляю тебя со днем именин. Кстати я свой день рождения справлял лежа за камнем и укрывая голову от пуль, сыпавшихся сверху.

Скажите Ляле, чтобы написала как у нее там, а то писать ей отдельно пока некогда. Интересно как там шагает Вадим и читает Лида. Привет им. Напишите о местонахождении Дома пионеров и вообще о его существовании и судьбе. Хрен и Брага ты пишешь уехали. А куда? Адрес их? То же подробней о Ваське, Саше, Толе Терехове. Пиши о всех моих школьных и других товарищах.

Очень рад, что вы мамаши наши там встречаетесь. Женя Хапулин жив здоров и со мной пока не расстается. Правда находимся мы в разных ротах. Недро с Женей вместе, в одной роте.

Коротков Леша уехал на фронт. Моня Кац тоже. Они попали в хорошую партию. За них нашему полку вынесли благодарность. Я горжусь, что среди них есть и 16 бойцов моего обучения.

Рассказывают, что они там лупят финнов (там немного немцев) во всю. Есть уже среди них раненые. Они у нас в госпитале. Убитых там почти нет — ведь наши в обороне.

Ну, больше писать некогда. Я, товарищи, вынужден просить у вас разрешения писать письма в ответ на письма твои, надины и лялины на твое имя, а то некогда.

Только сейчас принесли тети Надину открытку. Спасибо. Пишите больше о том, что и как у вас там.

Да, эту открытку Надя послала по старому адресу. Это только лишь уточнение почтового адреса. Сейчас адрес еще точнее: 441 Полевая почтовая станция, 56 запасной полк, 2ая стрелковая рота.

С красноармейским приветом из Заполярья. Твой Яшка!

P.S. Вчера объелся черники. Ты спрашиваешь о посылке. Подожди пока.

Да, забыл. Сегодня отправили мы еще одну партию вояк. Это уже вторая моя группа поехала.

Просился я на фронт тоже. Командир и говорит: «Нет, ты фронт здесь куй». Это учи бойцов значит. Приказания у нас не обсуждаются. Повернулся и шагом марш. И теперь кую. Стараюсь. Думаю не подведу. Один боец моего отделения уже почти герой (это из первой партии, где Кац).

9.

13 августа 41 г.

Мама, здравствуй!

Этим письмом у нас уже завязалась переписка. Ура!!! Впредь я буду писать на твое имя в ответ Наде и Ляле тоже. А то ну, никак некогда.

Напиши адрес Галкина, если он есть.

Очень рад, что Нолик и Бражкин досрочно ушли в Кр. Ар. Ну, они, уже вероятно воюют. Напиши адрес Саши, если есть. Передай привет всем товарищем и знакомым. Напиши там ли т. Сидоренко, т. Лукин, и Хренов (из Г.К.)

Очень доволен и рад положению с Лидой, Вадей, Гришей, Сережей. Горячий привет им всем.

У меня здесь все попрежнему. Но, я думаю что на днях могу и поехать на передовую.

Сейчас заканчиваю уже третью партию обучающихся. Скоро они поедут. Ну, больше никаких изменений нет. Да, ты пишешь, у вас там ягоды. У нас было морошка, сейчас великое множество черники. У нас бывает тактика. Вот расположишь свое отделение в оборону, а сам за ягодами. Ох и ем же я их!

Вчера приехал к нам один кр-ец с передовой. Он из моего отделения — из I партии. Рассказывает, чтобы обучили мы их неплохо. Он то ранен в ногу, но уже выздоравливает и скоро едет опять воевать. Он рассказывает, что там фины бросают листовки, в которых пишут: «Ну чего вы зря воюете, ведь Москва, Ленинград и Киев давно взяты». Тебе стало смешно? Мне было очень смешно. Он рассказывает, что вместо бомб почему то с самолетов летят камни. Или это недостаток бомб или работа друзей? Ну, ясно, что вреда никакого камни не приносят. Сейчас они кидают бомбы производства 41 г., так из 20 шт. — 8 обязательно не взорвется. А то одна бомба разорвалась, а там махорка. Уж это конечно не случайность. Воюют они (это точно) только пьяные. Косют их почем зря. А наши пока не наступают, а только бьют. Вот подожди пойдем в наступление. Пух только полетит. Не разберешь тогда, где у немцев что, только пятки засверкают.

Так что жди. Скоро погоним.

Ну, как у вас там с бомбежкой? Слышал попали в зал им. Чайковского? А я там так и не побывал!!! Как у вас там, летают? Как на родине Мани Лосевой? Говорят там скидывали?

Из твоего письма я понял, что там остались пионерлагеря (привет Нине) а мимо нашего дома ходят купаться. Это хорошо, что все попрежнему. Как с продовольствием? У нас кормят хорошо. А на передовой — мясные консервы, сгущенное молоко, слив. масло, щи с салом, каша — всего сколько хочешь. А у финов сухари вроде горелых досок. Умора!!!

Ты спрашиваешь насчет посылки. Давай, авось меня застанет. Мне нужно конвертов, тетрадей, пероч. ножик с прибором для консервов, маленькую вилочку, воротнички, носки (одну пару теплую). Джем не посылай. Сахар не надо. А то по обычаю еще пришлешь! Только прошу, чтобы посылка не была агромадных размеров. Да, забыл — посылай лезвий для бритвы. Побольше!!

Ну, пока все.

Хапулин и Недро здесь. О Каце с тех пор как уехал — ничего не знаю.

Привет Антоши. Где Д. П.?

Привет Ляле, Наде, Лиде, Ваде и всему Ногинску.

С приветом <Подпись>

Часть 2: Первые бои (сентябрь 1941 — февраль 1942)

На передовой. Гибель друзей. Школа младших командиров. Я, кажется, становлюсь любителем лыжного спорта. Баня и глухарь. Снова в своей части. Красный шар с желто-красными лучами. Все мы жаждем наступления! Снаряды уже вошли в распорядок дня.

10.

7 сентября 41 г.

Мама, здравствуй!

Жизнь моя изменилась вкорне. Я отправлен был 23 августа на фронт. И вот я на передовой. На второй день моей боевой жизни моя трехлинейка уложила двух белофинов. На этом мои боевые успехи пока ограничелись.

Ну, как я себя здесь чувствую? Представь себе — ничего. Раньше я всегда смотрел правде в глаза и не утверждал, что я не боюсь ничего, что я мол храбр и т. д. Здесь же к моему удивлению оказалось, что я по сравнению с большинством неплохо переношу близость смерти. А она все время напоминает о себе свистом пуль, разрывом снарядов и мин.

Пока что у нас не очень холодно. Была, однако, ночь, когда вода замерзла. Надоедает очень ночевка и вся жизнь под открытым небом; а так все бы ничего.

Сегодня ночью произошел со мной трагикомический случай. Загорелась от костра и прогорела целом боком гимнастерка и рубаха. Проснулся от ожога. Умора! Теперь хожу с винтиляцией.

Ощущаю необходимость в фуфайке, двух сменах теплых перчаток, портянок и носок, лезвиях, бумаге, конвертах.

К сожалению адрес этот вероятно недолог, т.к. я со своей группой не прикреплен постоянно к какой либо части.

Теперь пишу тяжелую весть. На фронт вместе со мною приехали Недро и Женя Хапулин. Я с ними все время держал связь. Однажды меня послали в тыл за продуктами. В это время там был жаркий бой, во время которого <Недро и Хапулин погибли>. Меня спасла как видишь случайность. Неизвестно точно что с ними — убиты или попали в плен — я думаю что они не здались а погибли смертью храбрых. Да, нет теперь Хапули — друга нашего. А ведь в 45 г. драмкр-ок наметил встречу всех кр-ев. Вот и встретились… Ну, ничего, я тогда расскажу о последних днях его жизни. (У меня, почему то и мыслей не бывает о том, что могут убить и т.д.).

Мама, в боевой обстановке не до писем. Не волнуйся, коль долго получать их не будешь.

Ну, пока. Целую крепко всех.

P.S. Последнее письмо получил тети Нади от 2 августа.

С приветом твой Яша — Пишите больше обо всем!

11.

13 сентября 41 г.

Мама, здравствуй!

7ого сентября послал тебе последнее письмо. На случай, если его ты не получила, сообщаю, что с 23 августа нахожусь я на фронте. Довелось мне участвовать в двух боях. В первом из них я отправил на тот свет двух белофинов. На этом мои боевые успехи пока приостановились, т.к. сейчас я нахожусь в охране штаба. Знаешь, весьма интересно как быстро человек привыкает ко всяким условиям: на второй день я уже спокойно завтракал и обедал под аккомпанимент артиллерийского огня и свист пуль. А пули они применяют разрывные — как пуля заденет за сучок, так разрывается. Треск от этого сплошной стоит.

Нахожусь все время на вольном воздухе. Вероятно надышусь кислородом на всю жизнь. От воздуха лесного у нас у всех весьма хороший аппетит. Этому способствует еще то, что мы ежедневно получаем по 100 г водки. Как перед завтраком чарахнешь, так и поллитра супа [зачеркнуто]. Если будет возможность то пришли посылку. Мне нужно:

1). Фуфайку или [неразборчиво]

2). Теплые носки

3). Теплые портянки

4). Теплые вареги (с пальцем)

5). Гуталин

6). Бумага и конверты.

Когда будешь писать то положи в письмо конверт с бумагой или пришли в отдельном конверте. Ну, вроде все. Об остальном расскажу когда приеду. А приеду маршрутом через Берлин. Ну а Красную Армию по этому маршруту долго ждать не придется.

Напиши, как там поживают тетя Надя, Ляля, Гриша, Лида с Вадькой, Серега.

Пиши подробней и обстоятельней. А то Надя пишет, что обо всем ей написать хочется, но что у нее «от радости в зобу дыханье сперло» и мысли разбежались. А мне то что от этого легче что-ли? Выпила бы воды и обо всем написала.

В том письме я писал о судьбе постигшей Хапулина и Недро. Я был с ними вместе на передовой. 30 августа меня командир послал за питанием бойцам. В мое отсутствие Хапулин и Недро погибли.

Здесь получилась путаница с адресами той группы, где они были. Поэтому сообщат родным вероятно нескоро. Я здесь конечно постараюсь, чтобы сообщили.

Да, интересно, кто из драмкр-ев останется, чтобы встретится в 45 году? Хапулина жаль. И Альберта то же. Ну что же. Приложу все силы, чтобы отомстить. Больше мне нечем помочь горю их матерей.

Сообщи там всем мой адрес. Неужели Лялька не могла мне написать письма?

Не волнуйся если долго не будет писем. Писать некогда да и неохота. Перебои возможны. Вот теперь не буду писать до ответа от тебя.

Мой адрес: Полевая почтовая станция 280 273 с.п. 2 бат. Яков

12.

7 ноября 41 г.

Мама, здравствуй! Что то долго от вас писем нет, поэтому я пишу не в ответ а так — внеочередное письмо.

Жизнь моя протекала нормально до 26 ноября. А 26 меня отправили в школу младших командиров, так что сейчас я нахожусь впервые за долгие месяцы войны не на передовой. Здесь я избавлен от ежедневного наслаждения свистом пуль и уханьем снарядов. Разрывы от снарядов слышно, правда, но вдалеке — тихо. Знаешь, очень интересно — сразу война у меня сменилась на мир. Нужно сейчас и командиров приветствовать и обращаться к ним по уставу и много других соблюдать правил. После вольностей передовой вся эта дисциплина кажется очень чудной. Живем как в мирное время с подъемом и отбоем — опять к этому привыкать заново надо. Вчера мне лично комиссар школы прислал подарок Кандалакшских женщин за хорошую успеваемость. Там была таблетка «какао со сливками». Я ее растворил и с удовольствием неподдающимся описанию вкушал какао!!! С занятиями у меня идет дело хорошо, так что скоро буду командиром нашей Красной Армии.

Погода у нас до странности не сильно морозная. Однако два дня назад закрутило под 35°(ночью). Немцы, а они здесь все еще в ботиночках, пилотках и летних шинелях вероятно крепко померзли. Нашим то, одетым в овчинные полушубки, валенки и шапки — не так шибко холодно.

Напиши как вы там живете, что слышно о Ваське? Знает ли мать Жени Хапулина о его смерти?

Ну, пока! Мой адрес: 280 П.П.С. 273 с.п. 2 бат. 4 р.

С фронтовым заполярным приветом курсант <Подпись>

P.S. Да, завтра будет у нас кино. Вот счастье то!

13.

Мама, здравствуй! Только сейчас получил твои два письма от 7 и 11 ноября. Хорошо ты догадалась положить конверт и бумагу, а то этого материала у меня не шибко много. Пишешь ты, что огорчилась, что я получил плохенькую посылку. Чудачка, если бы ты пожила шесть месяцев среди камней, лесов, болот и снегов без крыши то ты бы поняла, какую эта посылка принесла мне радость.

Пишешь ты, что Гриша эвакуирован с госпиталем. Ей богу, я никак не мог понять, как он попал в госпиталь? Напиши поподробней где он и что с ним.

Я сейчас Курсант школы младших командиров. Учусь! Скоро буду командиром нашей любимой Рабоче-Крестьянской Красной Армии! Пишешь ты, что доклад т. Сталина влил в вас там новые силы. Ну, уж о нас говорить не приходится! Сейчас наша армия действительно становится кадровой — научились воевать! И крепко научились! Будьте уверены — скоро погоним немецких гадов. Вчера узнал, что Англия объявила войну Финляндии. Приятнoе событие!

У нас тут с немцами еще и дед мороз крепко воюет. Я сам видел как немецкие часовые бегут на пост в гимнастерке, и там снимают с часовых телогрейки и одевают на себя. В ботинках, шинельках и пилотках в морозы 35° много не навоюешь. У них нет даже маск. халатов. На часовых белые фартуки — как повернется — спина черная. А не поворачиваться нельзя: надо исполнять немецкий танец «Мороз по коже». Нам одетым в овчинные полушубки, валенки, шапки и рукавицы только смех. Я лежал в белом маскхалате в десяти шагах от нем. часового и улыбался, смотря на его пляску. Сейчас он уже больше не пляшет…

Ну, пока счастливо. Привет Лиде с Вадькой и всем вам. Получила ли мое сообщение о гибели Жени Хапулина и Недро? Крепко целую — Яша

14.

25 декабря 41 г.

Мама, здравствуй!

Светает. Мороз чуть заметно щиплет лицо и ноги. По глубокому снегу скользят лыжи. Это мы едем на занятия. Путь лежит по дикому лесу, через замерзшие болота и озера, через крутые высокие сопки и холмы. Наибольшее удовольствие доставляет бешеный спуск с высоких гор — не по чистому склону, а между деревьев, сквозь хлещущие по лицу сучья, через сваленные деревья и овражки. Лавировать во всех этих препятствиях довольно таки мудрено. Того и гляди будешь продолжать спуск на спине.

Езда эта доставляет громадное удовольствие. Я, кажется, становлюсь любителем лыжного спорта. Это хорошо, когда так катаешься. Но вот вчера я получил урок. Приказали с винтовкой в одной руке и палками в другой вести наступление, т.е. быстро переезжать и ложиться. Я был похож на котенка на льду. Полная беспомощность. Потеха! Ну, ничего, скоро это освоим.

Дней через 10—15 у меня зачеты. Сдам и пойду на передовую.

Да, здесь у нас рассказывают: когда бог делал свет у него не хватило материала, он рассердился и плюнул — получилась Финляндия. Вот умора-то!!!

Вчера получил письмо тети Нади от 27 ноября. Спасибо. Я не понял где работает Ляля? Она пишет, что она много работает ночами?! Пишешь, что бывают частенько тревоги. Теперь они вероятно стали реже. Немцы-то вкалывают от Москвы. Мы с радостью слушаем каждое известие о делах на западном фронте. Ничего, скоро и мы здесь их погоним. Настала наша очередь посмеяться. Ну чтожь, зараз отыграемся. А отыгрываться то уж мы будем так, что загоним их до смерти.

Ну, пока. Привет всем.

Целую крепко Яша.

15.

1 января 1942 года

Мама, здравствуй!

С новым годом!

Да, прошел год — год, который для всех нас был годом тяжелых испытаний и лишений. Для меня этот год был годом больших коренных изменений в жизни. С школьной скамьи, через дежурного коменданта Р.У. и руководителя драмкружка Д.п., стал директором Дома пионеров. На этом гражданская жизнь кончилась. Началась военная. Стройбат — длинный рабочий день по колено [оторвано], 100 тачек в день, суровое Советское Заполярье, тундра, Северное море. Потом — запасный полк. Спешное овладение военной наукой, затем обучение бойцов на фронт. Затем, сам поехал на фронт. Здесь — тяжелые бои и большие испытания. Семь дней голода, гибель друзей и товарищей. Затем жестокая зима. Вместо сплошного дня, сплошная заполярная ночь. Ночь — в которой стоишь на посту и весь, до последнего мускула напряжен до отказа. Затем школа. И вот я уже не красноармеец. Сейчас я курсант.

На этом кончается 1941 год, год в котором мы узнали о великих наших жертвах, но зато и дождались величайших побед над врагом.

Что принесет нам новый 1942 год? Конечно, победу. Я ее буду завоевывать уже сержантом. Моя сила возрастет. Вместо двух рук я буду бить врага уже целым отделением.

В новом году Гитлеру придется призадуматься и призадуматься крепко. А может быть он и не будет иметь возможности думать? Впрочем, это всецело зависит от нас. Ну, а мы постараемся!.. Вообщем наказ Сталина исполним истребим всех немцев до единого, забравшихся на нашу территорию в качестве ее оккупантов.

Напиши, как вы там встречали новый год? Очень любопытно.

Ну, а я вчера встретил его неплохо. Скажу по секрету: 5 дней не пил я своих 100 грамм, и вчера в 12 часов встретил новый год с поллитром московской пшеничной. А сегодня командование прислало приказ — поздравление с новым годом. Оказывается мы здесь тоже не зря воевали. Перебили таки за время войны до 10 тысяч немцев и белофинов. Ну, пока.

С новым годом, годом победы!!!

С приветом Яша. Новогодний привет всем Ногинцам!

P.S. Извини, коль чего нескладно — голова болит после встречи Н.Г.

16.

12 января 41 г.

Мама, здравствуй! Сегодня получил открытки тети Нади от 9 и 12 декабря. Пишет она, что от меня нет писем. Должны быть, потому что я писал более не менее регулярно.

17 января 41 г.

Виду испытаний, начавшихся в школе кончаю письмо только сегодня.

Эти последние дни я не столько волновался зачетами, сколько наслаждался ароматом испытаний столь мне памятным по учебе в Ногинске. Закончилась моя учеба! За время учебы я хорошо научился стрелять, чем очень доволен. Теперь я все упражнения из моей винтовки выполняю только на отлично. Три дня назад, ходил я в баню. Кстати, о бане. Настоящая «русская» баня или точнее «финская». Сама баня жаркая до духоты и доводящая до боли в голове, а раздеваться и одеваться на улице. Как выскочишь на улицу в костюме адама, а на улице мороз в 20°−30°(обычная здесь температура), ну вот мороз и пробирает до мозга костей. Зато, когда оденешься, то разбирает тебя великая приятность. Да, хорошо помыться в здешней бане, хотя когда моешься, то о Ногинской бане вспоминаешь с наслаждением. Да, так вот ходил я в баню. Пошел в лес за дровами, смотрю следы. Подхожу, из под моего носа белые куропатки как из снега выскочат, я так и обомлел. Побежал за ними [оторвано] Два часа по пояс в снег бегал, но [оторвано] не смог пристрелить: они белые и их на снегу ни черта не видно. Вдруг смотрю летит и садится на дерево глухарь. Я к нему не хуже чем в бою подполз, приложился и глухарь упал. Весил он не много не мало килограмм 6−8. Здоровый! Вот была закуска то! 100 г водки и жареный в масле глухарь! Блаженство!

Теперь об испытаниях. Сдал их конечно благополучно. Изучил оружие до мельчайшего винтика. Завтра будет в клубе доклад комиссара об учебе. Затем зачитают приказ о присвоении званий, потом будет концерт и кино. Завтра же пойду в часть. Там придется обучать бойцов. У нас в части сейчас учеба, потому что она находится на отдыхе, тут неподалеку. Ну вот вроде и все.

Напиши чем вы там живете.

Привет всем, всем. Привет тети Наде!

С приветом Яков

P.S. Самый крепкий мороз за зиму был −42°. Сегодня еще наверно крепче, но точно температуру не знаю.

17.

Ночь с 20 на 21 января 41 г.

Мама, здравствуй! Окончилась моя учеба и вот я снова в своей части. На нашем выпуске было все командование дивизией, играл духовой оркестр. Все было очень торжественно. И вот теперь я командир Красной Армии. Теперь передо мной стоит задача вести в бой своих бойцов. Вести в бой это значит умело командовать во время боя, быть впереди, воодушевлять бойцов своим личным примером. А все это проделывать не на учении, а под пулями не так просто. Нужно быть подлинно храбрым, добросовестным и кристально честным. Только тогда можно пользоваться безграничным доверием, уважением и любовью бойцов, а без этого опять таки нельзя итти в бой. Как справлюсь я с этими задачами — покажут предстоящие наступательные бои, в которых немецкая и финская нечисть будет стерта с лица земли, а советский народ получит возможность жить в дружбе с финским трудящимся людом.

Ты пишешь, что у вас установилась настоящая русская зима, а из газет я знаю, что установилось также настоящее немецкое бегство. Да, им есть от чего бегать. Суровую заполярную зиму трудно пережить в боевых условиях, если на тебе пилотка, ботинки да, хотя и шерстяная, шинель. А именно так облачены еще до сих пор немцы. Потому то они и стали сдаваться группами, с офицерами вместе, недожидаясь, когда получат жестокий шлепок костистой лапы русского большого медведя. А русский медведь уже начинает по серьезному оскаливать зубы на своего соседа на севере, уже точит он когти, готовится к последнему решительному шлепку по сгорбленной спине гитлеровского лакея — Финляндии. Кстати о Финляндии и ее окаянной дикой природе. У нас здесь смеются, что когда бог создавал мир у него под конец нехватило материала, тогда он плюнул и получилось Финляндия. Вот какая история! Кстати о здешнем климате. Он очень странный, непостоянный. Погода может меняться буквально 3—4 раза в сутки. Сильные морозы (уже были в −44 °С) сменяются довольно теплой погодой −10°–12°С. Вообще же обычная здесь температура –18°−25°С. Но благодаря отсутствию ветра и очень хорошему теплому обмундированию морозы не так чувствительны. Хотя я все же умудрился приморозить и довольно крепко мочки на пальцах правой руки. Сегодня 20 января — половина зимы позади. Позади длинная Заполярная ночь. Сегодня уже день прибавился часа на полтора. Вчера я впервые за зиму видел солнце. Правда я видел его с высокой сопки, и видел-то красный шар с желто-красными лучами, скользящими по ногам. Но и это после Северной ночи радовало.

Часть моя сейчас на отдыхе в некотором отдалении от передовой. Идут напряженные занятия, ходят в разведку иногда, иногда и в тыл врагу. Я еще не бывал там. Но скоро придется. Придется там несколько суток не спать, ибо заснуть под елкой на снегу довольно мудрено.

Ну, пока вроде все, что хотелось написать. Я сейчас начальник караула (теперь я избавлен от стояния на посту, а это большое облегчение), сменил посты и сижу у печки, сделанной из бензиновой бочки и вот пишу тебе сие письмо. Вчера получил я твое письмо от 12 декабря и открытку от 27 сентября. В открытке ты пишешь, что послала посылку, которую я получил в октябре. Вот интересно почта работает. Потеха!

Пишешь, что Борис учится в шк. взрослых. Почему? Непонятно. Поясни! Почему Гриша в г. Ош? Кем и где он работает? Пишешь что Вася проехал г. Куйбышев. Он что с Гладышевым вместе на фронт едет? Учителям, кого увидишь — привет передавай. За Женю отомстим. Отомстим за все. Передай Наташе А. мой самый сердечный привет. Скажи ей, кстати, что она могла бы и письмишко написать. Где и кем работает Ляля? Привет тети Наде. Желаю не утонуть в премудрости науки. С приветом — Яша

18.

7 февраля 41 г.

Мама, здравствуй!

Жизнь моя течет попрежнему. Попрежнему я отношусь к небольшому здесь числу некурящих, хотя к непьющим меня никто не отнес бы. Знаешь к этим 100 г водки — ежедневному нашему пайку — привыкаешь, так что без них уже скучно.

Два дня назад я впервые выполнял самостоятельное боевое задание. Провел я бойцов через сопки и озера на лыжах по карте. Всего за 13 часов пути сделали 65—75 км. Путь, лежащий через глубокий снег и сопок был тяжел, хотя шли на лыжах.

Все мы жаждем наступления!

Ну, пока. Пиши, как у вас и что.

Привет всем.

С приветом Яша

19.

10 февраля 42 г.

Мама, здравствуй!

Давно от тебя почему то писем нет. Жизнь моя течет попрежнему. По приказанию политрука роты провожу политзанятия. Сегодня, когда готовился к занятию, пришлось конспектировать «Краткий курс истории ВКП (б)». Вспомнил былое, вспомнил Лазаря. Его уроки и здесь пригодились. Живу в хорошем доме со стеклянным окном из бутылок и печки — бочки (тащили ее 40 км.). Все это сами выстроили. Я нахожусь в подразделении, которое прославилось своими плотниками. Мы отстроили замечательную кухню (привожу вырезку из газеты), а наши землянки и оборона все время являются лучшими на всем нашем направлении фронта.

Мама, завтра или послезавтра моя жизнь изменяется. Я кончаю свое прибывание на фронте и иду на передовую. Мама, мне не придется скоро итти в бой, но я должен сказать, что тот участок обороны, который я со своим подразделением буду занимать является, без преувеличения, самом важным и опасным на всем нашем направлении фронта. Снарядов немецких и пуль на этом участке хватает. Особенно-то ты не беспокойся, однако я считал своим долгом предупредить тебя, что теперь буду находиться почти что в бою. Ну, пока.

Целую крепко, привет всем — Яша.

20.

13 февраля 41 г.

Мама, здравствуй! Давно от тебя нет писем. Сижу в землянке — норке, и пишу это письмо. Мама, вот я снова переживаю ощущения и настроения человека, идущего в бой. Противник находится от нас в нескольких сот метрах. Ходим только в маск. халатах, днем ползаем, потому что находимся на совершенно открытой, шквальным огнем обстреливаемой местности. Пока что в землянки снаряды не попадали, хотя кругом них все изрыто и все деревца сметены. Нахожусь я здесь сегодня второй день. Нужно сказать, настроение скверное. Отвык от такой напряженности.

Ну пока! С приветом — Яша

P.S. Последний раз умывался 10. Как видишь ни как не войду еще в колею.

Кстати — оборона у нас неплохая. Не хуже чем у вас под Москвой. Но, зато участок ответственный. Я уверен, что немцы здесь не пройдут! Яша

21.

25 февраля 1942 г.

Мама, здравствуй!

Что то давно от тебя нет писем. Невольно беспокоюсь.

Я уже писал тебе об изменениях в моей армейской жизни. К новой обстановке уже привык. Попрежнему веду с бойцами беседы, выпускаю «Боевой Листок» и т. д. Теперь уже нет дня, чтобы я не умывался! Условия у нас такие: немец сидит на горке и смотрит на нас как на блюдце, ибо лес весь сметен артогнем. Ночью мы живем, а днем спим. Если нужно куда итти днем или ночью — все равно одевать приходится маскхалат. Ходишь как баба в юбке. Впрочем и в халате приходится не ходить, а ползать. Между нами — если нужно избавиться от излишнего пития, то приходится одевать маскхалат и на четвереньках выползать к положенному месту. Потеха!!! Снаряды уже вошли в распорядок дня. Я их переношу сравнительно с другими неплохо. Правда тут вот на-днях сдорувущий снаряд разорвался от меня в четырех шагах. Но я успел лечь в сугроб и тем благополучно спасся, лишь полушубок осколком продырявился.

Ну, о чем еще написать?

Да, чуть совсем не забыл. 23 февраля нес я почетную вахту. Об этом написал я заметку в «Боевой листок». Политруку очень понравилось и он ее отправил в фронтовую газету. Если напечатают, то вырежу и пришлю.

22 февраля исполнилось 8 м. войны. 23 февраля исполнилось ровно полгода моего пребывания на передовой. 24 февраля исполнилось 9 месяцев моей армейской жизни. Вот такое скопление знаменательных дат. Сейчас с нетерпением жду газет с сообщениями о проведении праздника славной годовщины Красной Армии.

Ну, как у вас там течет жизнь? Из газет следует, что Московская область перестраивается на восстановление хозяйства и подготовку к севу. Я думаю, что Красная Армия скоро даст возможность заниматься этим всем нашим городам и селам, на сегодня еще не очищенным от немецко-фашистской заразы.

Напиши, что у вас нового.

Мама, а все же иногда больно становится, что Серьгей и Лялька так заняты, что и написать не могут, хоть по одному письму. Иногда это бывает до слез обидно.

Нет бумаги и конвертов.

Ну, пока. Ждите с победой. До скорого свидания после разгрома вшивых гитлеровцев.

С приветом Яша

22.

Ляля, здравствуй! Когда ты меня провожала, то обещала писать. Правда не писал и я, но меня простить можно. Тебя нельзя. Тебе сейчас тяжело, Гриши нет, работаешь, ребята. Мужайся, воспитай из Лиды Советскую хорошую девушку, а из Вадьки бойца-коммуниста.

Ляля, если со мной что случится, окружи мать заботой и любовью.

Я думаю, что найдешь десять минут и напишешь письмецо. От твоего и Серьгеева молчания бывает хочется плакать.

Рад за Григория.

Вадьку и Лиду поцелую, когда приеду, разгромив немцев. Сейчас же ты их за меня поцелуй!

Привет Яша.

Не откажи в просьбе — напиши.

Часть 3: Госпиталь (апрель — июнь 1942)

Я всерьез надоел Гитлеру своим существованием. Архангельск. Меня все зовут «сыном».

23.

14 апреля 41 г.

Мама, здравствуй! Привет т. Наде!

Я от тебя никогда ничего не скрывал, поэтому и сегодня я решил написать, как всегда, то, что думаю. В ночь с 7 на 8 марта, т.е. как раз тогда, когда вы, женщины, свой праздник встречали, я всерьез надоел Гитлеру своим существованием и в меня от разорвавшейся мины угодило несколько осколков.

Один осколок ударил в грудь, где и сидит по сей день. Он ничего не задел и мне не мешает. Рамка с горошину уже заросла. Легкие в полной исправности.

Два других осколков ударили в мякоть плеча и отскочили (по крайней мере их нигде не обнаружили). Ранки уже заросли. Все здесь в порядке.

Один осколок ударил сверху по мизинцу правой руки и тоже отскочил. Кость у мизинца повредил. Ранка заросла.

Два осколка ударили с тыльной стороны ладони и сидят там. Один я со стороны ладони прощупываю. Повреждены в ладони кости 3 и 4 пальцев. Ранка заросла.

Мама, вероятно довольно потешно выглядит этот перечень. Ты брось унывать и посмотри на все с комической стороны. Представь себе двадцатилетнего парня у которого руки от пальцев до локтей в гипсе. Его умывают, утирают, кормят, укрывают. Когда он приходит в уборную, ему товарищи кальсоны растегивают. Он лежит на кровати, три раза в день раскрывает рот в который ему кладут пищу (как Лиду с Вадькой кормят) и усиленно читает. В день он проглатывает по книге. В общем наверстывает упущенное. Ну разве это не комично?

Вчера мне сняли гипс и я получил возможность самостоятельно кушать и писать, что я и делаю. Писать еще пока что неудобно, мезинец немного больно. Но это пройдет. Вообщем все раны зажили, теперь набираю сил.

Ну вот вроде и все. Теперь я все прелести боевой жизни испытал. Я тебе телеграмму послал. Диктовать письма я боялся: еще подумаешь руки нет. А теперь хоть и плохо, а сам!

Ну, пиши как и что. Как Лялька, Сергей, тетя Надя, Лида, Вадька? Пишите больше. Может Лялька и Серьгей хоть теперь черканут что-нибудь.

Ну что еще рассказать?

Когда подправлюсь еще, тогда опишу, как меня тут прелестные барышни носили на носилках и мыли в ванне… Вчера танцевал фокстрот с сестрой, хотя и был в кальсонах и рубахе…

Встретил здесь сестер из Москвы. С интересом слушал рассказы о декабрьских днях.

Ну, пока. Не вздумай волноваться. Плакать конечно ты будешь, но пусть это будут слезы радости, что все кончилось благополучно.

Все хорошо, что хорошо кончается!

Привет Ногинцам!

Крепко целую — Яша

P.S. Когда доберусь сил, поеду Гитлеру мстить за мои царапины.

Пишите Яша

Мой адрес: г. Архангельск п/я №675/3.

24.

20 апреля 41 г.

Надя, здравствуй! 4 апреля я послал телеграмму, но до сих пор ответа не получил. Хотя я и знаю, что с вами ничего приключиться не могло, однако же беспокоюсь. Слушай, беспокойная тетушка, ты на медсестру учишься? Это дельно. Желаю успеха. Мама, конечно, все стучит. Теперь, когда я имею возможность слушать радио, то частенько вспоминаю мой столик, книги, хорошие вечера и стук машины мамашиной сбоку…

Ну, ладно, хватит лирикой заниматься.

Надя, я на днях маме письмо написал. Сейчас меня несколько смущает одно обстоятельство. Дело в том, что я, так сказать дорвавшись до возможности писать, изложил там все мои царапины. Как бы вы там не подумали, что меня действительно сильно ранило.

Дело в том, что мины, которыми немцы кидаются, рвутся на множество мелких осколков, обладающих сравнительно небольшой силой. Я же, когда летела, не лег, а лишь пригнулся. Это или ненужное «геройство» или скорее просто привычка к этим гостинцам вшивых фрицев. Впрочем, как бы то ни было, но град осколков до меня достал. Плечо и в грудь осколки так, слегка поцарапали. Их даже в плече не нашли: отскочили. Вот бронь-то!!! В груди осколок хоть и сидит, но он ничего не задел и прошел под кожей к ключице. Несколько серьезней дела с руками. На правой руке повредило мезинец, который теперь «не управляется». А на левой переломы 3 и 4 пальцев. Я смотрел снимок. Там видно в костях трещинки. Гипс, который был у меня на руках (до локтей), теперь сняли, однако на левой руке прибинтовали лангет, для неподвижности.

Лечение — ванночки на кисти рук, легкий массаж и гимнастика пальцев. Раны все зажили, дело только за пальцами. Ну, теперь я надеюсь ты видишь, что мои многочисленные ранения, а угодило в меня семь осколков, не стоят ломаного гроша. Мамаше-то, конечно, что ни пиши, она все равно будет считать меня великим страдальцем, ну а ты, как человек медицины, можешь все оценить здраво и, это между нами, ну, конечно скажешь «слава богу». Угадал? Ну, конечно, угадал.

Вот если бы, Надя, ты меня видела в марте. Вот потеха-то. Я не мог напрягать мышцы шеи из-за ранения в грудь: больно. Вследствии этого я не мог поднять голову ни на миллиметр от подушки. Бывало повернешь голову, а ухо-то подвернется. Ну не звать же каждый раз сестру «ухо выворачивать», так они у меня на утро всегда горели, ну прямо мучение.

А руки-то были в гипсе, так меня кормили. Знаешь, когда приносили манную кашу и я открывал рот, в которой мне ее всовывали, я каждый раз вспоминал как Лялька кормила бывало Лиду или Вадьку. Умора! Сейчас моя жизнь вошла в свою колею. Через день в соседней палате смотрю кино. Вчера ходил в город на прогулку с сестрой. Смотрел на Архангельск. Здесь сейчас грязь, река еще не вскрылась. Фрицы не прилетали ни разу. С наслаждением впитывал черты жизни города во время войны, ведь я в городе с мая впервые.

С товарищем, я задумал вот какую вещь. В городе в кино идет «Оборона Царицына». Завтра хотим, пойдя на прогулку, забраться туда, что вообще говоря не дозволено.

Появились в госпитале ученицы 9 кл. Арх. шк. — проходят мед. практику. С наслаждением разговаривал с ними. Окунулся в любимый, в одно и тоже время близкий и далекий школьный быт. Оказалось, что кое в чем я уже устарел. Молодежь смотрит на многое уже по другому. Ничего, догоню.

Сейчас много читаю. Только никак не пойму, что меня интересует? Понравился Подьячев. Прочти «Моя жизнь». Действительно «жизнь прожить, не поле перейти».

Ну, что еще? Живем 15 человек в палате. Питание хорошее. Сегодня утром была картошка с жареной треской. В обед мясная лапша и гречневая каша с мясной котлетой. Вчера на ужин были блины со сметаной. Утром и вечером к чаю по 15 г сливочного масла. Вообщем — благодать божья.

Вчера слушал митинг «в защиту детей». Когда мать говорила о 16 летнем замученном сыне, я вместе с ней глотал слезы.

Ну, пока хватит. Непривычно писать еще. Мезинец мешает.

Да, Надя, я получил от мамы Жени Хапулина письмо и не успел ответить. Она спрашивает — не узнал ли я чего нового о Жени. Скажи ей, что ничего нового нет. Я прошу тебя сходить к ней. Я уж ей тогда писать отдельно не буду. Намекни ей, что я ничего нового сообщить не могу. Некоторые подробности его смерти сообщу лично.

Надя, как вы там живете? Привет Ляльке с пацанятами. Больно, что она не удосужилась мне черкнуть. Я ей написал за час перед ранением и оставил в землянке. Не знаю послали ли товарищи. Может быть хоть теперь черканет малость.

Крепко целую тебя с мамой.

Привет — Яша

P.S. Твоему медицинскому сердцу: врач сказал, что легкие у меня такие здоровые «что дай бог всякому». Тебе конечно это дороже всего.

Пишите, может быть письмо меня застанет в госпитале. Привет Ногинцам Яша

Адрес: г. Архангельск п/я №675/3

Надя, совсем забыл написать. Аммаргеном в госпитале лечат. Врачи о нем неплохо отзываются.

Только сейчас врач мне назначил новое лечение: парафинотерапию. Это нечто вроде грязелечения. Жидким нагретым парафином смазывают кисти рук, а когда остынет — снимают. Нужно принять 30 сеансов. Сегодня — первый.

А Петр Ирмалаич вероятно доволен, что его Аммарген работает на оборону.

Ну, всего.

Извини за почерк. Непривычно незгибаемым мезинцем писать. Яша

25.

22 апреля 42 г.

Мама, здравствуй!

Вчера получил твое письмо, посланное в ответ на мою телеграмму. Я был ранен 7 марта в 23 ч., т.е. почти за месяц до того времени, как послал телеграмму, но написать тебе раньше не мог ввиду следующих обстоятельств: во первых руки мои были от пальцев до локтей в гипсе, поэтому самостоятельно писать я не мог, а продиктовать письмо я боялся, т.к. ты там могла подумать, что я одной ногой в могиле нахожусь, к тому же диктовка письма (я писал ребятам на фронт) для меня наитруднейшее дело. Я всегда пишу все свои мысли и не терплю шаблона, диктовать же свои мысли — было для меня пыткой, во время которой я нещадно потел. Чесное слово.

Вот потому-то я и прибегнул к телеграмме. Ты конечно и не подозревала, что телеграмму писал не я, да и не мог писать. Таким образом моя уловка удалось, все в порядке.

А сейчас гипс сняли и вот я уже сам ем, пью, пишу.

Мама, ты пишешь, чтоб я сфотографировался. Это дело, собственно, не так-то просто. Дня три назад мне впервые разрешили прогулки, я гулял по городу, но под конвоем сестры, а она в фотографию не пускает. Но я постараюсь все же как нибудь туда попасть.

Пишешь, что Вася в Кировске, т.е. там, где я был. Напиши его адрес и затем меня интересует был ли он на фронте и где. А то «Вася в Кировске» это слишком лаконично.

Ты видела Сашу, из него вероятно получился хороший командир. Как я хотел бы с ним потолковать…

Мама, найди новую карту европейской части СССР, я ее здесь видел. Там и Ногинск есть. На ней западнее Кандалакши найдешь Аллакурти. От нее 2 км. западнее убит Женя, и 20 км восточнее ранен я. Мама Жени прислала письма, спрашивает о нем. Скажи ей, что мертвые не воскресают.

Ну, теперь о себе.

Чувствую себя хорошо. Все раны зажили. Дело за пальцами. Дело в том, что на левой руке они не гнутся, а на правой мезинец не слушается. Так что я рад, что не научился на пианино играть. Лечат меня ванночками и массажем кистей рук. Кроме того на кисти рук грязелечение. Вместо «грязи» применяется расплавленный парафин.

Кстати «Аммаргеном» лечат, вероятно к великой радости Петра Ермолаича.

Ну, чего еще тебе написать?

Живем помаленьку, выздоровею поеду за мои раны немцев отправлять в преисподнюю. В меня ударило 7 осколков, чтобы за каждый осколок было по немцу, требуется еще отправить на тот свет 3 «фрицев».

Но это еще не скоро. Пока набираюсь сил.

Вчера мылся в душе, то есть точнее будет сказать «меня мыли». Вот умора-то. Никак я не думал, что накануне моего двадцатилетия придется возвратится к двухлетнему возрасту.

Ну, пока все. Обо мне не беспокойся. Расшибем немцев, к тебе под крылышко приеду. Вероятно после Заполярья это будет очень приятно…

Привет Ногинцам Яша

P.S. Надя — отличница! Желаю ей успеха. Где Серьгей? Чего они с Лялькой не пишут?

Письмо получилось глупое: голова болит и пальцы ломит.

26.

26 апреля 42 г.

Надя, здравствуй!

Получил вчера твое письмо. Я, конечно, наперед знал, что ты напишешь и, конечно, не ошибся. Как и думал, ты написала как мама очки брала, когда телеграмму читала, что рана моя «святая». Ты, Надя, не обижайся — ведь я именно в этом и нахожу удовольствие при чтении твоих писем.

Передай самый сердечный привет Нине Ивановне и твоим коллегам. Нину Ивановну я вспоминал в госпитале очень часто. Вот где ее веселье так нужно. У нее, мне кажется, призвание работать именно в госпитале. Я не раз жалел, что нет ее у нас.

Ты пишешь, чтобы я врачей слушался. С врачами у меня дружба. Когда я перевязочную окрестил «живодерней», хирург, которая меня лечит страшно возмутился. У меня на ладони осколок видно под кожей: синее пятнышко. На обходе я ладонь врачу каждый раз показываю, говоря: «Что нетерпится резать?» Это к общему удовольствию всей палаты. Вообщем я все время потешаюсь над страстью хирурга «резать». В отместку врач мне пообещала выковыривать осколок, не замораживая руку. Я все же склонен думать, что заморозит, верно? В физиотерапевтическом кабинете нашел сестру из Москвы (их здесь много). Ходил знакомится с оборудованием кабинета. У них и У. К. В. есть. А позавчера стал изучать устройство операционного стола. Крутил, крутил, потом как железная плита вниз опустится, да мне по руке, как раз, где перелом. Я взвыл. На руке синяк. А сестры смеются: «Это за любознательность». Вообщем с медициной я в ладу. Есть у нас ординатор хирург. Она только из института — молодая еще. Вот ей от меня достается. Самое интересное в том, что она мне начинает доказывать, что медицина гуманнейшая из наук. А я никак не соглашаюсь. У нее никак не получается направление на путь истинный «заблудшего парня». Я ей начинаю каждый раз возражать, что «наука побеждать», которой владеет в совершенстве Красная Армия — гораздо гуманнее. Она, конечно, соглашается. Выходит, что медицина не самая гуманная!!

Ну, теперь обо мне.

Во-первых, ты пишешь «рана». Точнее будет — «раны». Так вот раны мои уже совсем зажили. Хожу без повязок и на них врач и смотреть перестал. Дело за пальцами. Левая кисть у меня в лангетке: чтобы косточки срослись. Пальцы на левой руке (кроме большого) почти не действуют. Парафинотерапия, ванночки и легкий массаж довольно хорошо помогают. Последнее время размеры движения пальцев немного увеличились. Мезинец на правой упрямится попрежнему. Ну, вот и все. Как видишь все в порядке. Будут пальцы работать на фронт поеду, не будут к вам приеду. Но все же я склонен думать, что буду держать курс на Север.

Ну, вроде и все.

Снег на улицах почти совсем стаял, однако по Двине еще машины ходят.

Сообщи Васин и Сашин адреса и поподробней о том, что они до сих пор делают. Как Васин папаша поживает. Что в Д.П. сейчас? Ты пишешь, что Лиде нравится письмо про глухаря. Это для меня большая новость. Она научилась читать? А Вадька ходить? Передай Лиде самый горячий привет. Ну, пока. Привет всем Ногинцам. Крепко целую тебя и маму, моих верных друзей. Ну, пока Яша

27.

3 мая 42 г. 10 ч. 30 м. веч.

Мама, здравствуй!

Кончился первомай. В прошлый май ты помню утром пекла пироги. Помнишь ты, я любил пустые сдобные кренделя? В май я всегда спал часов до 10 и сквозь дремоту вдыхал аромат твоей стряпни, смотрел на Сергея, который брился стоя у пианино, а тетя Надя наводит обычную гигиену… Приятное было время!..

А в сегодняшний май все по другому. Ты пирогов не печешь, работаешь, Надя и Сергей тоже. Я в далеком Архангельске лежу в госпитале. Завтрак, обед и ужин были праздничные, получили мы по 100 г. А вечером были в зале танцы. Должен признаться, что в одном нижнем белье, плюс тапочки и халат, я раньше никогда не танцевал!

Танцы эти имели одну плохую сторону: они навеяли воспоминания и 2ого мая было несколько грустно. 1 мая услышал по радио приказ т. Сталина. Произвел большое впечатление. Особенно «приказ всей К.А.». Кстати сказать и на нашем фронте «фрицы» двинулись на запад. До последних чисел апреля они еще надеялись двигаться на восток. А сейчас наши резервные и фронтовые части так долбанули по арийским черепам, что в них, вероятно, не осталось и надежд на то, что они увидят когда нибудь Германию. Они ее не увидят!!!

Ну, немного обо мне. Общее самочувствие — самочувствие здорового человека. Вчера немного пришлось поморщиться: сделали мне операцию — вырезали из левой ладони осколок. Осколок сохраню: я его у врача выпросил. Рамка вероятно быстренько зарастет. Так что я накануне перемен. Что со мной сделают? На фронт я не гожусь, т.к. левая рука не работает: я могу шевелить пальцами, но в ограниченных размерах. В нестроевую? Я тоже не работник. Но и держать меня здесь не могут долго. Отпустить домой могут при неподвижности трех пальцев, но у меня они все же несколько сгибаются. Возможно, что меня отпустят на несколько месяцев в отпуск. Вообщем поступить со мной могут самыми разнообразными способами. Однако предугадать я абсолютно не могу. Скажу только, в течение нескольких месяцев, а может быть это и навсегда, я не смогу держать винтовку. Так что выбыл из строя.

Мама, несмотря на все пережитое, я с радостью бы пошел рискнуть еще раз, в особенности сейчас, когда мои друзья совершают с «фрицами» омовение в болотах и озерах Советской Карелии.

Кто знает может и придется еще съездить «за добавком».

Мама, написал Васе письмо, но от вновь прибывших узнал, что часть имеющая п/я №12 из Кировска отбыла на фронт. Вероятно письмо мое не дойдет до цели. Как это интересно — мой друг попал на мой же фронт и когда я ранен, т.е. он заменил меня. Это довольно интересно. Я привык ко всяким неожиданностям и, поэтому, не удивлюсь, если встречу его. Это было бы здорово.

Ну, что еще рассказать?

В перевязочную я вхожу не иначе как со словами «остав надежду всяк сюда входящий» к великому негодованию врачей. Когда после операции врач пришла на обход я ей с удивленно-радостным лицом сказал: «Смотрите ка, а ведь я жив». Она сначала не поняла, в чем дело, вылупила на меня глаза и только взрыв хохота в палате вывел ее из недоумения. Я ей не завидовал в эту минуту.

Но, впрочем, я с медиками живу дружно. Меня все зовут «сыном». Это укоренилась еще с тех пор, когда меня кормили и умывали. Сейчас я сижу и пишу в перевязочной, а сестра, допустившая меня в нее и давшая бумагу чистит инструменты, из коих я обожаю «скальпель».

Ну, счастливо. Счастливо Наде на зачетах. Привет всем. Целую тебя и Надю. Яков.

28.

Надя, привет!

Я представляю себе тебя на зачете. Вот вероятно потешное зрелище. Я бы с удовольствием посмотрел на тебя.

Надя, а все же ты молодчина!

Желаю успеха.

Надя, мои вчерашние опасения насчет руки несколько напрасны. Сегодня я пришел к выводу, что недалек день, когда рука будет действовать полностью и я поеду на фронт выполнять приказ т. Сталина.

Привет Яша

29.

Мама, здравствуй!

Ну и наделала же ты глупостей! Вчера меня вызвал к себе комиссар госпиталя и я читал твое письмо. Да, это ты здорово. И про работу свою и про «отца» нашего расписала. Чесное слово настоящая патриотка. Кстати твоя телеграма к главврачу не дошла. Комиссар тебе напишет письмо. Ты меня извести тогда, что он тебе написал.