Бесплатный фрагмент - Пес, грызущий железную кость

Пролог

От самого угла до лампы бежит шов, под лампой он раздваивается и расходится в стороны, образовывая букву «Т». Терпение. Маршал сидит на Собрании и смотрит в потолок, потому что смотреть на господина президента нет никакого желания.

— … город перенаселен, вы все это знаете, — распинается тот.

— И поэтому вы, — министр здравоохранения ставит ударение на обращение, — решили устроить зачистку?

— Я не говорил о зачистке.

Господин президент разводит руками и скользко так, ласково улыбается. Даже не видя этого лица, маршалу хочется в него плюнуть. Смачно так харкнуть, чтобы долго оттирался.

— Никаких массовых убийств, — как бы уточняет елейная рожа.

Они битый час обсуждают одно и то же и не могут прийти к компромиссу. Эвану порядком надоело слушать, но вступать в дискуссию рано, нужно подождать, пока господин президент разозлится и начнет говорить прямо. Так с ним проще спорить.

Маршал осматривает присутствующих и жалеет, что нет Ады, хоть полюбовался бы. Министры слушают выступающего и вздыхают, потому что боятся с ним пререкаться, потому что за ними не стоит армия. За Эваном армия стоит, но он ждет.

— Верховные вас подери, начнется же эпидемия! — не выдерживает, наконец, президент. — Что мы будем делать тогда? Стилл, вы сможете обеспечить две сотни тысяч людей вакцинами?

— На это нужно время, — угрюмо отвечает все тот же министр.

— Когда время пройдет, зараженных станет только больше.

Господин президент, он же Аск Кейн, он же министр культуры и финансов (прекрасное сочетание), блюститель интересов рядового населения. Он же меркантильная гнида по мнению маршала. В течение семи лет господин президент упорно старается уменьшить количество своих подопечных, даже когда на то нет веских причин.

— Кейн, — Эван наконец подает голос, и все присутствующие замолкают, — мы нашли континент.

Сэр маршал, он же Эван — Пес — Грилл, он же министр обороны и внешней разведки, главнокомандующий диггеров. Он же высокомерная честолюбивая скотина по мнению господина президента. В течение пяти лет отстаивает интересы народа, хотя заниматься этим не должен. «Мы» — это диггеры, «континент» — здоровенный участок земли, непонятно откуда всплывший, но, возможно, пригодный для жизни.

— Площадь?

— Неизвестна. Без разрешения Совета экспедиции не проводятся.

— Может, это очередной каменный остров?

«Хотел бы ты так думать, урод», — злится маршал, а вслух говорит:

— Нет, хотя бы потому, что на нем есть зелень.

Министры напрягаются и впиваются пальцами в подлокотники кресел. Деревьев вне города не видели уже сколько? Две сотни лет, три? Сплошные камни в бесконечном, соленом, как слезы, океане.

— А жизнь? — с робкой надеждой спрашивает министр сельского хозяйства.

— Корабли разведчиков облетели полуостров, не приземлялись. Ничего не заметили.

— Полуостров? — не выдерживает Дино, отвечающий за сохранение флоры и фауны в городе.

— Да. После обнаружения продолжения суши разведчикам было приказано возвращаться.

Суша. Слово, приносящее волнение. Земля. За сотни лет стерлось представление, каково это — ступать ногами по песку, траве, а не бетонным перекрытиям. Разве что посетителям и жителям Зеленого уровня до сих пор знакомо, но их ничтожно мало. Обычные люди отвыкли от природы, давно потеряли с ней связь и теперь предпочитали железо и пластик натуральному дереву.

— Почему не рассмотрели подробнее? — сухо бросает президент.

— Не намерен терять своих людей из любопытства, — так же сухо отвечает маршал, на что Кейн нехорошо улыбается.

— Как далеко?

— Четыре часа на запад.

— Точнее, — требует Аск.

— Я не обязан предоставлять вам эту информацию, господин президент.

Разведкой и исследованием территории вне города занимаются диггеры. И, пока идет Собрание, очередной отряд прочесывает побережье найденного континента, выясняя, безопасно ли переправлять на него гражданских. Ученые захотят побыстрее взять образцы.

— Полагаю, на этом мы закончим, — вмешивается Стилл. — Точные данные будьте любезны предоставить в Научный Центр, сэр маршал. Следующее Собрание решит, возможна ли экспедиция.

Финальная точка, никто не победил, министры расходятся. Маршал устало трет шею — воротник кителя опять натирает, кто их только шьет такие удавки. Друг за другом люди покидают отделанный серым зал, Эван собирается уйти последним. Нужно поговорить со своими. С офицерами находку обсудить толком не успели — добывали и структурировали информацию. По данным, которыми располагают диггеры, земли на том месте не должно быть.

— Доволен? — Кейн остался и стоит напротив.

— Чем? — рыжий министр обороны переводит на собеседника безразличный взгляд.

— Снова вмешался, снова получил поддержку. Не думал, что будет, если прав я? — он имеет в виду эпидемию.

«Какая же ты тварь», — думает маршал, а вслух говорит:

— Не вашими ли стараниями, господин президент, были упразднены пункты экстренной помощи и роботы-медики? Вы были правы, когда лишали население среднего и низшего классов возможности бесплатно проверить здоровье?

Тогда решение было принято без ведома Совета, потому что все министры имеют право принимать законы, касающиеся вверенных им дисциплин. Совет даже не потребовал оправдания, даже министр здравоохранения не возразил, и Эвана это очень бесило.

— Мы сокращали расходы. Для повышения эффективности работы Комитета.

«Ну конечно, расширить ряды личных шавок приоритетнее», — думает Эв и молчит, потому что все и без слов понятно по его холодному взгляду. Голубые глаза словно покрылись коркой льда, как океанская гладь у причала в морозы.

— Не переходите границ, — прекрасно все понимая, цедит президент и, кивнув, уходит.

Город когда-то был настоящим Раем, когда-то давно, еще до рождения Эвана, до рождения живущего сейчас в Полисе поколения. Светлая, благородная задумка: ковчег, спасение достойных, чистые гены и новый, лучший мир. Всего через пять сотен лет все пошло роботу в выхлоп. Пес любил историю, любил просматривать архивные файлы, но в определенный момент — бросил. Вернуть ничего нельзя. Он понял это, когда вступил на пост. Ясно и четко осознал, углубляясь в политические дебри, понимая, кто виноват в упадке. Виноваты были все — сами люди.

Вздыхая, Эв поднимается с кресла, щелчком пальцев гасит свет в зале и бредет прочь. Возвращаться домой не хочется, там ждут с хорошими новостями, а их нет. Поэтому Эван направляется к системе лифтов и спускается с Административного на Зеленый.

По тротуару, выходящему за пределы крыши, лупит дождь. Холодный, всепоглощающий, острый, шумный. Можно подобрать сотню эпитетов, сотню метафор или полсотни сравнений, но Эв совсем не поэт, чтобы этим заниматься. Он — военный.

Иногда, в такие дни, когда капли стучатся в окно, а горизонта не видно, маршал думает о Зеленом. Уровень, который не тронула серость, где нет запахов мазута и ржавчины, не орут громкоговорители, не побираются нищие. Уровень, который в народе все еще считается Раем, да и является им в масштабах города. Эван мог бы работать в Раю после выпуска из Центра Образования, а выбрал грязно-серый Ад с демонами и чертями, с кипящими котлами и запахом гари. Такой родной и такой привычный Ад.

«Тогда, — думает Эв, — лаборатории и Научные Центры — Чистилище». Стерильно белые, вылизанные, бездушные и безликие. Там снуют люди в белом, они решают, кому дать лекарство, а кому яд, они же их и готовят. Всего несколько лет назад он сам был таким человеком в белом. Маргиналом, который хотел для всех счастья и не вписывался в равнодушный строй.

Ангелы. Однажды в жизни Эван видел ангела. Врут, когда говорят, что эти существа бесполые, то была девушка. Прекрасная девушка со светлыми волосами, большими глазами, глубине которых проигрывает сам океан, и влажными губами. По иронии судьбы ее звали Ада и, к счастью, зовут до сих пор. Тонкая, легкая, воздушная, она будто не касалась земли, когда ходила, не наступала на недостойный святыни бетонный пол. Чтобы достоверно описать ее, Эв мог бы подобрать сотню эпитетов, сотню метафор или полсотни сравнений, но и этого было бы недостаточно. К тому же, он совсем не поэт. Зато Ангел наградила его прекрасным описанием: «рыжий ублюдок». Теперь маршал только иногда приходит на Зеленый, чтобы поговорить с ней, согреться ее теплом, а потом вернуться в ледяной Ад, к своим чертям.

— Сэр маршал, — постовой на выходе отдает честь и, прежде чем пустить чужака в Рай, сканирует чип на тыльной стороне ладони: «доступ разрешен».

Эван медленно идет по насыпной дорожке, касаясь взглядом деревьев, травы, гуляющих вдалеке людей. Весь Полис мог бы быть таким же — умиротворенным, но остался только один уровень из пятнадцати. От этого немного грустно. Прежде чем прийти к знакомому домику, маршал обходит яблоневый сад и полной грудью вдыхает аромат спелых плодов — самый сезон, синтетические легкие потрескивают от непривычно чистого воздуха, голову приятно ведет.

* * *

Наблюдать за птицами, вьющими гнездо, невероятно интересно, поэтому Ада Шэхил сидит на втором этаже своего дома и смотрит в окно. На ветвях красного клена в метре от стекла суетятся зарянки, а на дорожке в трех метрах внизу суетятся люди. Рабочие затеяли ремонт одного из ангаров и теперь перетаскивали материалы. Энтузиазм довел до того, что трудились в две смены и в любую погоду, гомон было слышно даже ночью. Среди знакомых макушек в кепках девушка заметила одну рыжую — тоже знакомую, но владелец не должен был быть на Зеленом. Не в вечер перед выходным и не рядом с личными апартаментами, и уж точно не во время Собрания. Впрочем, появление одного из министров означало окончание дискуссий.

Когда Ада спускается в коридор и открывает дверь, владелец рыжих волос стоит перед ней и улыбается. Маршал кажется мрачнее и тяжелее обычного, особенно в мокрой форме и с налипшими на лоб волосами.

— Что произошло? — она осторожно берет его за запястье и тянет в кухню.

Эв послушно идет и не отвечает. Капля с его волос сбегает по скуле, притормаживает на челюсти и срывается дальше вниз, затекает под ворот кителя.

— Не молчи.

Ада сажает его на стул и отходит, облокачивается бедром о столешницу и испытующе смотрит. Понимая, что результата не добьется, девушка заваривает себе ароматный чай, игнорируя гостя и не предлагая ему чашку даже из вежливости. Она смотрит на него через плечо, не осуждающе, спокойно, с пониманием. Маршал знает, что говорить с женщинами о таких вещах проще.

— Не хочу постоянно быть ответственным, — наконец, объясняет он. — Просто устал. Немного устал, вот и все.

Они смотрят друг на друга, пока девушка не сдается первой. Она подходит к военному и, притянув его голову к своей груди, обнимает за плечи. Ада понимает, что Совет не решил ничего хорошего. Она прекрасно знает, что эвакуацией при «несчастных случаях» будут заниматься диггеры. Им предстоит разгребать груды бетона и человеческого мяса, как уже было несколько лет назад, когда господин президент «случайно» отравил газом целый квартал.

— Никто кроме тебя не решится дать ему отпор, — перебирая тонкими пальцами рыжие волосы, шепчет Ада.

— Знаю, — и он крепко обнимает ее за талию.

Долг — это долг, от него нельзя увиливать. Задачу надо выполнять, хладнокровие надо сохранять. У министра нет права на отпуск, когда другой министр хочет истребить все живое. Нет времени отдохнуть.

— Хочешь, покажу гнездо зарянок? У них скоро будут птенцы.

Взяв мужчину за руку, Ада тянет его за собой к окну на втором этаже и, усадив в кресло, устраивается на коленях. Маршал смотрит на маленьких птичек с рыжеватым оперением и улыбается, снова обнимая девушку, устраивая голову на ее плече.

— Побудь у нас несколько дней, — предлагает она, заглаживая выбившуюся прядь над его ухом.

— Нет времени.

— Его никогда нет.

Маленькая птичка с травинкой в клюве садится на подоконник с внешней стороны и переступает тонкими лапками, разглядывая людей бусинками-глазками. Она лучше всех знает, что детей надо защищать, поэтому строит для них дом. И для себя. Потому что всем нужен дом, даже угрюмому маршалу.

— Мы нашли землю.

Ада почти на самом деле слышит, как в груди обрывается и падает. Птичка, наверное, тоже слышит и, махнув хвостиком, возвращается к детям.

— Когда? — тихо спрашивает девушка.

— Четыре дня назад. Там есть растительность и птицы. Они больше похожи на летающих ящеров, но с перьями.

— Это же… — у нее нет слов, чтобы описать все эмоции сразу.

— Это Пангея или погибель, — вдыхая запах человеческого тепла и яблок, констатирует министр.

— Да ты поэт, Эв.

Ада тихо смеется и обнимает его крепче, и Пес смеется тоже, потому что он совсем не поэт. Он военный, который обязан выполнять свой долг.

Глава 1

Когда понимаешь, что смерть может быть так близка —

Жизнь обретает свой незабываемый вкус.

Воспоминания свистят у виска. Так тяжело нести этот груз,

И некому даже сказать о том, как ты устал.

(с) F.P.G — «Война»

Едва слышно шумит бортовой компьютер, маршал наблюдает в окно за тем, как уменьшается и исчезает вдалеке силуэт города. Темная ступенчатая башня выглядит монолитом без окон и дверей, а почти на самой верхушке тускло мерцает огонек. Маяк.

— Эван, лепешки на радаре, — спокойным голосом сообщает пилот. — С правой стороны, там нет суши.

— Сколько?

— Около восьми. Они не двигаются.

— Обходите, нам не нужны проблемы.

Маршал подходит к пульту управления и смотрит, как лениво мигают несколько синих точек — лепешек — на полупрозрачном голографическом экране радара. Впереди только гладь воды, над океаном лететь еще несколько часов. Опасности не пророчили. У океанских тварей что-то вроде спячки после зимы, почти не высовываются, приходится даже охотиться, чтобы добывать необходимое количество биоматериала. Эвана это более чем устраивает, люди меньше гибнут, когда не являются добычей.

— Пес? Слышите меня? — шуршит в ухе у Эва.

— Да. Докладывайте.

Корабли разведчиков держатся в пределах радиуса радара, что позволяет полностью контролировать ситуацию.

— Справа видим восемь осьминогов.

— Да, мы их тоже видим.

С диггерами разговаривать всегда проще, они стали почти семьей. При выполнении задания без доверия никак.

— Дохлых осьминогов, сэр, — громче говорят в наушник.

— Уверены?

— Так точно, — звук пропадает и через пару секунд возвращается вместе со слабыми помехами, — на радаре видно горы впереди?

— Горы? — Эв смотрит на экранчик — чисто; быстро переходит к смотровому окну. — Там ничего нет.

— Сбавляйте скорость.

Главнокомандующим командуют, но разведке виднее, и маршал приказывает сбавить обороты всем кораблям. Через стекло он видит, как сбоку от них зависают еще четыре округлые махины, набитые гражданскими. Большие, пузатые корабли со смотровыми окнами по бокам — и к стеклам прилипли ученые. Для них это увеселительное мероприятие. Наверняка люди науки в неописуемом восторге от происходящего.

— Мэт, вы что-нибудь нашли? — спрашивает Эван у командира разведчиков.

В ответ тишина, наушник не подает никаких признаков жизни.

— Мэт?

Тишина начинает давить. Пилоты повернулись к маршалу и вопросительно наблюдают за его сражением с собственным ухом. За их спинами ритмично мигают огоньки на пультах управления.

— Попробуйте связаться с мошкарой, живо.

Мошкарой у диггеров называются маленькие корабли, не предназначенные для боя, зато быстрые и почти незаметные для водных тварей, те и моргнуть не успевают, когда мимо проносится такая мошка с пилотом внутри. А могли бы послать беспилотники.

— Эван, их рации не работают.

— Как это не работают? — маршал торопливо задирает рукав и смотрит на часы — скоро стемнеет.

Хотели дойти до суши засветло. На закате берег «мерцает», как сообщили разведчики, и ученым, конечно же, захотелось это увидеть, причем в первую очередь.

— Как будто… от сети отключили, — один из связных выводит на общий экран схему, на ней все точки сигналов, обозначающие мошек, не горят.

— Проверить общую линию и все приборы. В режим полной готовности, живо!

Пес переходит на телепатическую связь, но никто из пропавших пилотов по-прежнему не отвечает. Остальные беспрекословно слушаются приказа, начинают стучать по сенсорным мониторам, в брюхе корабля утробно взвывает сирена, сообщая всему экипажу о смене статуса.

Это маршал при подготовке операции решил, что корабли с разведчиками надежнее искусственного интеллекта. Эв выбрал такой вариант, потому что прогнозировали полную безопасность. У тварей спячка, инстинкты не ошибаются. А вот люди склонны совершать ошибки.

— Отправьте наши беспилотники туда, где была мошкара. Кораблям с гражданскими отойти на допустимое расстояние. Назад, — Эван смотрит на немигающие точки связи. — Радары все на полную мощность. Об изменении ситуации сообщать по внутренней линии.

На ходу застегивая форменный китель, маршал бежит туда, где уже построились диггеры. Личный состав, лучшие из всех. Кто, как не лучшие, должны были просчитать все наперед. Может быть, тот, кто ими командует?

— Пес, что случилось? — один из офицеров, заспанный и лохматый, выскакивает из бокового коридора.

Он только вернулся с прошлого задания, когда его выдернули на новое. За последние трое суток офицер спал несколько часов, но долг превыше всего.

— В строй, бегом. Гости у нас.

Парень кивает и обгоняет Эвана, мгновенно подбираясь, даже короткие волосы умудряется зачесать пятерней.

— Сэр маршал, — в один голос приветствуют Эва военные.

— Не до формальностей, — кажется, что синяки под глазами у сэра маршала стали совсем черными. — Мы потеряли связь с разведкой, они засекли объект впереди. Радар его не видит.

Он молчит — еще не успел принять решение, нужно дождаться сигнала из центра управления, узнать, что увидели камеры. Отряд не сбивает равнения, ощущая напряженность командующего, и ждет.

— Пес, — будто специально выбрав момент, наушник снова зашуршал. — Передаю изображение.

Снова молча, Эван включает панель на стене, долгое мгновение по экрану бегут синие строчки, потом сменяются на помехи, а дальше на четыре картинки — вода. Привычная океанская вода, только слишком густая и мутная. Ее скользящая гладь завораживает и внушает волнение. Обзор центральной камеры меняется, и на ровной линии горизонта действительно видно тени, похожие на горы, и вдруг они исчезают, а картинка резко сменяется помехами.

— Мы потеряли беспилотники, сэр, — отзываются из рубки и после короткой паузы добавляют, — все.

Маршал молчит. Опасности не пророчили.

— Самое важное — защитить ученых, — говорит Пес для всех сразу.

— Есть, сэр, — шипит динамик.

На борту не больше трехсот человек, включая пилотов и техников, боевой силы всего единиц двести пятьдесят, плюс пушка на корабле. Для одной привычной, пусть и здоровой, твари мощи более чем достаточно, но только для одной.

Диггеры смотрят на командира и ждут. Эвану совсем не хочется лезть в воду. Чуть меньше половины солдат из личного состава совсем недавно добывали биоматериал и плавали в ледяном океане. Они не успели отдохнуть. Ни у кого не было времени на отдых после новостей о найденной земле.

— Сэр, корабли атакуют!

Флот с гражданскими отошел меньше чем на сотню метров. В режиме маскировки твари не замечают диггерскую технику, она сконструирована специально для этого, но «горы», видимо, не в курсе, что для чего сконструировано.

— Это спрут, он топит D-6!

Времени на сложные стратегии нет, и маршал серьезно смотрит на подчиненных, озвучивая давно заученную тактику:

— Первый, Тревис, двадцать человек по мошкам и назад сопровождать гражданских. Уводи их, как можно быстрее. На D-6 есть однопилотники, эвакуировать профессориат.

Эван отправляет самого молодого офицера в безопасную зону, и офицер это понимает. Все это понимают, и все согласны. Эв улавливает часть эмоций команды по телепатической связи.

— Второй, Лера, наверх. Бери с собой пятерых, вы отвечаете за этот корабль. Оружие на нем тоже есть. Свяжитесь с городом, вызовите подкрепление.

Девушка кивает и уходит, активируя все возможные модификации в собственном теле. Замечая это, Эван чувствует, как тяжелеет и ноет левое механическое плечо.

— Третий, Адам, с собой десять человек. Берете оставшиеся однопилотники, держитесь рядом и страхуете. Остальные со мной, пойдем поплаваем.

Маршал первым идет за скафандром, но останавливается:

— Адам, — офицер оборачивается. — Если со мной что-нибудь случится, вытаскивай ребят.

Диггер хочет возразить и, видя лицо Эвана, только кивает. Никому не хочется думать о плохом, но неприятности уже начались.

— Пес, какого черта? — орет в наушник знакомый голос.

— И я рад тебе, Хард.

— Куда ты лезешь?

— Предлагаешь бросить их там, как ужин в подарок? Город на тебе, если заметите активность рядом, атакуйте первыми.

— Дождись подкрепления! — возмущается заместитель маршала.

— А если эта тварь догонит корабли? — Пес влезает в подводный скафандр, начинает проверять систему. — Заткнись и выполняй приказы.

— Есть, сэр, — Хард зол и недоволен, но долг есть долг.

— До встречи.

— Надеюсь.

Наушник замолкает, а перед глазами бежит командная строка загрузки, в позвоночник противно укалывает, шею щекочет. Полностью прозрачный шлем не мешает обзору, кажется, наоборот усиливает возможности бокового зрения. Эван морщится от отвратительного ощущения синтетики в теле, чувствует, как, раскрываясь, двигаются легкие и копошится проводок за ушами.

— Все показатели в норме, — сообщает приятный женский голос.

— Погнали, — отвечает ей Эв и оборачивается к остальным; отряд стал похож на сборище космонавтов. — Будьте незаметными, насколько это возможно, помните, что тварь как-то видит нашу маскировку. Микрофоны выключайте, держим только телепатическую связь.

Лица у всех сосредоточенные. Разве может быть незаметным для хищника косяк блестящей аппетитной рыбки. Маршал на корню давит воспоминания, механическое плечо ноет все больше. Благодаря тесной мысленной связи он прекрасно слышит всех, каждый случайно всплывший в голове секрет. В мирное время — большой недостаток, в бою — незаменимая вещь, а еще символ полного доверия. Постоянная телепатия изнашивала бы мозг так, что никакие расширители не помогут, поэтому диггеры пользуются ей только под водой и в экстренных ситуациях.

— Держимся на расстоянии друг от друга, с собой полный боекомплект.

Секунда молчания, на всякий случай, потом вооружение, переход к шлюзу и погружение в холодную темноту. Эван вздыхает — совсем не хочется, но адреналин уже разогревает кровь и мышцы. Дело ждать не будет, дело надо сделать.

— Лера, слышишь меня? — зовет Пес пока без телепатии.

— Да, сэр.

— Сбросьте нас в воду и поднимитесь на максимальную для обороны высоту. Вперед не лезьте. Твоя задача сохранить корабль. По возможности подобрать разведчиков и гражданских. Если подкрепление успеет раньше, чем все закончится, они тоже в твоем распоряжении. И держи связь с Хардом.

— Есть, сэр, — ее голос не дрожит, она точно знает, что делать.

Маршал кивает сам себе и идет к шлюзу, чувствует, как снижается корабль, и слышит, как строятся перед прыжком диггеры. Нужно им что-то сказать, подбодрить. В том, что все хотят вернуться, Пес не сомневается, вот только пообещать им этого не может. Он останавливается перед строем, пока люк открывается, и смотрит в глаза каждому. Стыдно говорить «все будет хорошо», поэтому Эв молчит. Вода всего в нескольких метрах внизу, темная, тяжелая, непредсказуемая, готовая принять в свои объятия и не выпустить.

«Вперед по одному. Ориентируемся на рядом плывущих», — думает он для всех.

Еще секунда молчания, долгая. И маршал прыгает первым, спиной вперед. Ощутимое сопротивление жидкости, резко становится холоднее, системы скафандра щелкают и пищат, приспосабливаясь, выводят на стекло экран все необходимые данные. В голове немного шумит — настраивается расширитель. Пес смотрит вперед и видит только темную жижу, глаза постепенно привыкают, нейроимплант — активный им в этом помощник. Эван плавно движется вниз и влево, снимает со спины пушку, проверяет показатели. Костюмы намного удобнее громоздких кораблей, и, если кого-то заденет, остальные успеют рассредоточиться по периметру, не застрянут в консервной банке.

«Все», — слышит он чужую мысль.

Ждет еще немного, чтобы костюмы диггеров приспособились к новой среде, и медленно движется вперед, вглядываясь в пространство перед собой — ничего. Под водой всегда настигает ложное ощущение спокойствия, умиротворения. Радар на стекле шлема показывает два объекта, один из них — свой корабль. Второй совсем бледный, значит, на глубине.

«Врассыпную», — командует маршал и сам ныряет вниз. — «Включить защиту».

Каждая рыбка покрывается голубоватым свечением и становится невидимой для тварей. Должна становиться невидимой, только спрут как-то заметил флот. Впереди все еще ничего не видно, хотя отряд продвинулся метров на пятьдесят, радар упорно показывает два объекта.

«Что это?» — удивляется разведчик, плывущий выше.

Тонкое для большой особи черное щупальце тянется из глубины. Оно напряжено, потому что тащит к себе тяжеленный объект — D-6. Диггеры подплывают немного ближе и останавливаются. Спрут — предположение подтвердилось. Щупальце не одно, как показалось сначала, а десяток, может, даже не один: похожие на водоросли отростки, без присосок, сплетенные в плотный жгут. Немного не типичное для данной разновидности строение, но спрутов диггеры перебили достаточно, чтобы знать, что делать.

— Начали отстреливаться, сэр, — докладывает Адам, парящий в мошке над водой. — Часть гражданских на безопасном расстоянии.

Корабли, на которых транспортировались ученые, для ближнего боя не предназначены. На D-6 есть одна большая пушка и тридцать военных с маленькими. Военным не разрешено без приказа покидать корабль, надо отвоевать весь целиком.

Осторожно спускаясь на глубину, Пес ненавидит себя за то, что послушал благополучные прогнозы и не перестраховался. Головы твари все еще не видно, погружаться дальше опасно — слишком долго выплывать, задача остается невыполненной.

«Отходим на расстояние выстрела и бьем по щупальцам».

Рыбки рассредотачиваются в полукруг, и через мгновение сплетение черных лент разрезают плазменные лучи, сплошным потоком распарывая отростки. Щупальца даже не дергаются, опадают мертвым грузом, и диггеры уже готовы порадоваться, когда снизу идет слабая волна. Приборы мелькают, но не выходят из строя, весь отряд нутром чувствует нечто огромное.

«К поверхности, живо», — командует Эван.

Корабль, атакованный тварью, кренится на один бок, под ним на воде плавают черные лоскуты, рядом кружит мошкара. В воду им нельзя было стрелять, непосредственно по кораблю тоже, поэтому молотили воздух, стараясь попасть по щупальцам.

— Сэр, к вам что-то приближается, — докладывает Лера. — Из глубины.

Предчувствие подтвердилось, датчики на основном корабле мощнее и засекают движение. Мошкара снижается, подбирая разведчиков, по человеку на мошку. Держаться можно сбоку, скафандры сливаются с однопилотником защитным полем.

— Вил, — обращается Эв к пилоту D-6, — системы в норме?

— Один двигатель выведен из строя, сэр. И… вы не поймали магнитную волну? У меня вся электроника сбоит.

— Сможешь уйти в сторону?

— Медленно, но да.

— Двигайтесь по направлению к городу, — маршал медлит. — Если поймешь, что корабль бесполезен, покидайте борт… — Эван чувствует, как последнее слово тонет в вакууме.

В голове словно что-то лопается, пространство вокруг разряженное. Но возвращается в норму, стоит Псу пошевелиться.

— Эв, нам попалась необычная животина.

И без уточнений уже понятно. Объект становится видно на радарах меньшей мощности, и чем ближе он поднимается к поверхности воды, тем сильнее сбоят приборы, даже телепатическая связь идет помехами. D-6 медленно, как раненый кит, отходит, мошкара держится рядом, поднявшись на оптимальную высоту.

Коллективное сознание диггеров взволнованно и ждет, но общие надежды не оправдываются. Спрут оказывается достаточно сообразительным, чтобы не показывать уязвимые части, зато достаточно проворным, чтобы метнуть щупальца к своей неудавшейся добыче.

Мошкара флагмана начинает обстрел, как только отростки появились из воды; диггеры, удерживаясь на подножках, помогают ручным оружием. Тварь будто упрямо решила получить желаемое, за каждым поврежденным щупальцем вырастает новое. Черные ленты оплетают D-6 и ломают на нем пушку, стараются продавить стекла, лезут через опустевшие отсеки однопилотников, сдавливая добычу крепче. Серый металл затягивается черным, словно на корпус полилась нефть.

— Кая, — обращается маршал к девушке, подобравшей его. — Если покажется клюв, направь корабль ему прямо в пасть и прыгай в воду.

Диггер кивает и активирует легкую защитную броню. Спрут же показываться совсем не собирается. Судя по данным совсем уже барахлящего радара, его голова всего в нескольких метрах под водой.

— Лера, — пробиваться сквозь помехи все сложнее, — подойдите ближе, мы его выманим, надо попасть в голову.

Самые опасные в воде — мутировавшие акулы, потому что чаще всего они охотятся стаями, на втором месте — осьминоги. Крупная особь вполне может переплюнуть даже большую свору очень голодных акул. Спрут — нечто среднее между осьминогом и кальмаром, считается равнодушным глубинным жителем, тем более в период спячки. Эти гады только изредка охотятся на поверхности.

«Ныряем и выгоняем тварь», — обращается Пес к подводникам.

Броня наверняка мощнее обычного, раз размер в три раза больше. Однако щупальца тоньше, и они продолжают утаскивать гражданских, несмотря на активное сопротивление. Второй раз вода принимает легче, и системы перенастраиваются сразу, только продолжают сбоить. Моторика скафандра от электроники не зависит, поэтому разведчики спокойно с ним управляются, но лишились самонаводящихся прицелов. Увидеть под водой гигантскую голову им это не мешает. Тварь не похожа на спрута, больше на исполинскую медузу, что плавает кверху брюхом и укрыта деформированной чешуей, напоминающей листы пластика.

«Куда ему стрелять?» — спрашивает одна из рыбок у остальных.

«В голову, выгоняем, нам все равно его не убить. Уворачивайтесь от щупалец!»

Трое диггеров ныряют вниз, остальные стараются отвлечь мутанта, но тварь умело прикрывается, броня у нее действительно мощная. Эван подплывает максимально близко и стреляет в блестящий шар со зрачком, будто в замедленном действии видит, как лазер прожигает оболочку и расплескивает содержимое. Вода окрашивается в светлое, на глубине не имеющее цвета. Щупальце особенно резко дергается к поврежденному органу и сметают маршала сильным ударом. Костюм на правой руке Пса вминается в мышцу, рука ноет. Эв активирует дозу обезболивающего и перебрасывает оружие, протез намного надежнее в таких делах. Голова шумит почти невыносимо. Тварь начинает дергаться и пытается выбраться на поверхность, в ушах раздается:

«Второй есть».

Мутант занят своими проблемами, но чувствует малейшее движение в воде. Щупальца беспорядочно дергаются, то и дело проносясь в опасной близости, ощупывают уродливую голову, словно пытаются собрать новые органы зрения, и не забывают утягивать добычу. Мертвая хватка уже прогнула узкие подкрылки D-6, продавила стекло в рубке пилотов. Внизу мерцает выстрелами, и тварь дергается сильнее, оплетает собственную голову, стараясь защититься. Маршала снова задевает, теперь по спине, но панцирь там мощнее, и удар почти не чувствуется, а рука продолжает кровоточить. Под прорезиненным костюмом противно растекается теплым. Рыбки мелькают внизу все быстрее, кого-то тоже задевает, удары сильные, но у отряда получается. Темная гладь поверхности воды розовеет, значит, мутант поднимается.

— Пес, мы его видим, еще немного, — сообщает наушник; мошкара на месте, все идет по плану.

В следующую минуту отряд глохнет от пронзительного ультразвука, который издает чудовище — ему начали стрелять в пасть. Спрут-медуза совсем обезумел, бьет щупальцами по воде вокруг и лупит сам себя, пытается достать мошкару, но маневренные аппараты быстрее. Черные отростки везде, превратились в лопасть винта, тварь напоследок хочет забрать с собой побольше людей. Над головой слышится взрыв, глухой, непривычная секундная тишина — и снова визг ультразвука, такой сильный, что барабанные перепонки еле выдерживают, все сметает волной. Рыбки рефлекторно пытаются закрыть уши громоздкими бронированными руками.

Там, где останки твари, образуется воронка. Тяжелая мертвая туша идет ко дну вместе с D-6, хватка так и не разжалась, затягивает с собой всех, кто оказался ближе, чем нужно. Однопилотники ныряют в попытках подхватить людей. Маршал видит, что происходит, но ничего не слышит, даже своих мыслей. Безмолвный вакуум, замедленная съемка, испорченная память. Черные полосы мяса, ошметки шкуры и мощные потоки воды — красиво. Эван чувствует, что падает, медленно опускается туда, где ему и место, пока кто-то не выдергивает.

— Пес… надо… там…

Обрывки то ли фразы, то ли целого монолога. Эв не может сосредоточиться, чтобы прочитать по губам, чужое знакомое лицо, но кто это? Вода отпускает, океан размыкает свои объятия, и главнокомандующего поднимают над воронкой. Он видит, как внизу закручивается ураган причудливой органики, видит развороченную пасть, а потом — темноту.

Глава 2

Закат такой красивый, такой яркий, много цвета; солнце, смущаясь, прячется за иссиня-бурый горизонт.

— Эван?

Почти видно звезды. В последнее время их все меньше, тоже твари, что ли, пожирают? Естественный космический отбор. Сколько раз они отправляли корабли вверх, а не в глубину? Там отбор еще жестче, даже исследовать толком не получается, а существующих данных слишком мало. Что же коварнее: небо или океан?

— Пес, вернись. Ты слышишь?

Одна звезда стремительно приближается, увеличивается в размерах и вспыхивает нестерпимо близко. Маршал думает, что закрывает глаза, но на самом деле дергается на полу и открывает.

— Привет, — на него смотрит корабельный медик. — Ты первый вернулся.

Требуется немного времени, чтобы понять, что происходит. Почему так много синтетических рыбок лежат в ряд без шлемов? Эв понимает, что все закончилось, на этот раз — точно. Твари нет, он в безопасности и тоже лежит. Гражданские дома. Первоначальная задача не выполнена, зато ученые целы.

— Сколько не вернулись? — спрашивает Пес первое, что приходит в голову.

— Семьдесят шесть человек, — парень с подсвеченными синим очками садится рядом, прямо на пол, — больше половины оставшихся в отключке. Тварь сумела сбить всю электронику, какие-то новые волны. Мы даже приблизительно не можем понять, что это было. Радар сбоит, датчики не работают, однопилотники вышли из-под контроля и перебили своих же.

— Гражданские ушли? С городом связались? — после попытки подняться Пес понимает, что про окровавленную правую руку не приснилось.

— Те, кого забрали мошки, и большие корабли ушли, — медик устало вздыхает. — У нас не работают рации. Внутренняя связь не дотягивается.

Эв закрывает глаза и пробует нащупать в своей голове Харда, но натыкается на туман. Никого из команды тоже не слышно.

— Не в расстоянии дело, — догадывается маршал — интуиция в таких случаях редко подводит. — Мы можем вернуться? Подкрепление?

— Подкрепления не было. Приборы не работают. Стемнело и небо затянуто — заблудимся, — медик кивает на окно, которое сразу и не заметить, — сам посмотри.

Стараясь не стонать из-за боли в руке — рану уже очистили и закрыли заживляющей пленкой, а обезболивающее еще не подействовало — Эван идет к иллюминатору. За стеклом ни черта не видно, лишь огни корабля отражаются от гладкой поверхности океана. Несколько метров вниз. Словно они парят в невесомости. Велика ли разница между космосом и океаном?

— Лера, — зовет Эв офицера. — Почему пилоты не могут сориентироваться?

— Нас тряхнуло, когда спрут тонул. Потеряли направление, а теперь приборы взбесились, до сих пор не можем настроить.

Придерживая пораненную руку, Пес идет к пилотам, нужно все увидеть своими глазами, убедиться.

Вместо пяти голографических экранов в рубке горит один, сообщающий о состоянии двигателей и обшивки. В кресле перед приборной панелью сидит один человек. Впереди сплошная темнота, внизу тоже, наверху ничего — чернильные тучи. Грустно попискивает радар, свет приглушен. Только теперь Эван понимает, что освещение действительно намного слабее обычного.

— Адам, отчет.

— Сэр, — пилот со шрамом на щеке подрывается и активирует еще один монитор, набирает код. — Корабль в полном порядке механически, при этом никакие средства связи настроить не удается. Похоже на вирус, но мы не можем его найти. Вот здесь, — он выводит изображение на монитор и указывает на одну из строчек, — должны быть зашифрованные связки, а нет вообще никаких.

— Корабль перед отправлением проверяли?

— Дважды. Все было в полном порядке.

— Кто-нибудь из администрации заходил? Сит проверял сеть?

— Никто не заходил. Проверял.

Пес пытается понять хорошо знакомые схемы, но не может уловить их смысла, наборы символов проплывают мимо, как пелена сна. Он трясет головой, но ничего не меняется, приходится активировать нейроимплант на большую мощность.

— Вы в порядке, сэр? — пилот хмурится, наблюдая за маршалом.

— Да, Адам, вольно.

Пока в голове щелкает, Эв садится в кресло. Они зависли в океане. Если направить корабль в неверном направлении, можно вообще не вернуться. Хотя планета-то круглая, рано или поздно наткнутся на Полис. Город Огня. Эв очень хотел бы увидеть его маяки сейчас. Огни города, что светят со второго уровня, где всегда тихо и светло, всегда цветет Священное дерево.

— Энергии много?

— Почти полные батареи, но экономим.

— Молодец.

Осторожно ощупывая коллективное сознание отряда, Эван понимает, что не одинок в своем желании. Люди растеряны, у некоторых из них это первая серьезная внеплановая ситуация. Когда ничего привычного рядом нет, невольно вспоминаешь дом. Как бы ни было досадно, придется ждать.

— Включи мне динамик, — просит Пес устало.

Адам выполняет.

— Диггеры, доброе утро, — Эв недолго молчит. — Да, сейчас ночь, но для вас это самое доброе утро.

Он снова молчит. Минута памяти для тех, кого океан не отпустил. Позже придется озвучивать имена погибших и делать вид, что никого не жаль. Они просто солдаты, они знали, на что шли. Эван отгоняет непрошенную злость.

— Скоро домой мы не вернемся, — сообщает маршал очевидное. — Ложитесь спать, пускай вам приснятся маяки Полиса. Техники продолжают разбираться.

Какие приказы, когда корабль мертв? Людям нужен отдых. Вряд ли кто-то уснет на самом деле, но приказ выполнят — хотя бы телу дадут расслабиться.

— Что с рукой? — Адам отвернулся от бесполезных экранов и смотрит на Пса вопросительно.

— Броню вмяло. Просто царапина, — дежурно отвечает Эв и поднимается.

Нужно пойти к койке, нужно лечь и закрыть глаза, подать пример остальным. Снова пытаясь нащупать своего заместителя телепатически, Эван понимает, насколько разучился жить без команды. Диггеры — это семья. Давно забытое понятие, не нужное в современном мире, но на нижнем уровне военных им все еще пользуются.

— Сэр, нам нужен кто-то из вирусов, вручную не можем разобраться, — сообщает Лера по наушнику.

— От города так ничего и не слышно?

— Нет, ничего, — девушка вымотана, но старается казаться бодрой.

Это плохо. Вирусов на корабле нет. Эван уверен в Сите с Тасом, но тут как с женщиной — плохая примета. Женщин, к счастью, давно стали набирать, так почему бы не попробовать сделать исключение для синтетиков. Никто лучше вирусов в электронике не разбирается; еще бы — дети Полиума, создателя всея энергии. Хорошее поверье, но так никто до сих пор и не знает, откуда эти души системы появились на самом деле.

— Лера, — зовет Эв, — отдохните. Ждем подкрепление, а пока всем выспать хотя бы пару часов.

— Не уснут люди, сэр, — она всегда говорит прямо.

— Скажи медикам раздать сладкие пилюльки.

Медики, конечно, послушают и раздадут. Люди, конечно, принудительно поспят. Кораблю сон не поможет.

Маршал растягивается на койке и пытается нащупать город в собственной голове, но мозговые расширители не настолько мощные, выдают рваные фрагменты воспоминаний. Ему необходимо сейчас услышать грубый голос Харда или заикающегося Сита. Вместо звуков перед глазами плывут образы, смазанные или четкие, яркие или серые, ни один из них уловить не получается. Воспоминания смешиваются с желаниями и визуализируют приятные образы: яблоневый сад, птицы, Ада в летнем платье, аромат свежеприготовленной натуральной еды. Эв улыбается во сне.

«Пес… у нас… слышишь?»

Эв думает, что снится, поэтому не отвечает, поддается убаюкивающему эффекту обезболивающих.

«Отзовитесь…» — и треск помех.

«М?» — все же мычит маршал.

«Пес! — радуется кто-то незнакомый в его голове. — Корабль!.. Следите…» — и захлебывается в очередном потоке помех.

Открыв глаза, Эван резко садится и трет виски. Не показалось. Город дотянулся. Затылок ломит от усиленной работы нейроимпланта.

— Адам? — зовет маршал по внутренней связи.

— Сэр?

— Есть что-нибудь на радарах?

— Нет, пустота.

— Сейчас ночь? — Эв не понимает, сколько прошло времени.

— Да, три пятнадцать.

Значит, все же приснилось? Пес оглядывается на своих людей, те спят, посапывая или похрапывая, перебинтованные или здоровые. Едва слышно жужжат лампы, окрашивая помещение в желтый — энергию все еще экономят. При полном боевом параде свет в кораблях белый, чистый, нарядный. Хотел бы Эв его сейчас увидеть.

* * *

Понимая, что больше не уснет, маршал тащится в рубку к пилотам, проверяя на ходу, насколько затянулась царапина на руке. Под синтетической пленкой почти нет крови, но и шов не сросся достаточно, чтобы избавиться от бинта. Придется оставить. Раскатать рукав кителя, делать вид, что все в порядке.

— Сэр, Адам Страммер за время… — как только дверь открывается, пилот отдает честь.

— Вольно.

Слишком давно они знают друг друга, чтобы жестко соблюдать субординацию, тем более наедине. Маршал проходит к свободному креслу и опускается в объятия ремней безопасности. Без электроники те висят мертвыми змеями, не принимая гостя.

— Мы в заднице, — заключает Эв, скорее, для самого себя.

— Похоже, — соглашается Адам.

Он смотрит на Эвана вопросительно. Приходится ждать, а хуже ожидания не может быть ничего. Неизвестность, темнота и скука.

— Ты спал? — буднично спрашивает Пес.

— Всего час или полтора. Не могу.

Ему нельзя есть снотворное, потому что Адам — первый пилот. Лучший из всех, что есть на корабле, а может, и во всем городе. Второй лучший пилот лежит в капсуле восстанавливающего криосна с серьезным ранением. Отряд лучших застрял в океане, потому что подводит техника, а в этом случае никакие регалии не помогут. Потому что лучшие из другого отряда не предусмотрели чрезвычайные ситуации. Потому что опасности не пророчили. Маршал злится на самого себя.

— Мы в любом случае увидим, с какой стороны взойдет солнце, — подбадривает его первый пилот. — Значит, сможем сориентироваться.

— До рассвета целых два часа.

— Это не так много, Эв.

— Ты же тоже чувствуешь, да? В городе что-то не так.

Что-то происходит, и чтобы узнать наверняка, надо сидеть и ждать. Адам смотрит на маршала серьезно, не моргая, а потом кивает. Одновременно с движением его головы пищит радар.

— Подкрепление, — выдыхает пилот и переводит взгляд на экраны, оживляя рубку. — Наша мошкара, сэр.

— Или не наша, — не верит Эв.

Корабли однопилотники уже достаточно близко, чтобы Эван мог прощупать своих телепатически. Но никто не отзывается.

— Включай защиту и маскировку, все системы на полную мощность.

Эван вскакивает раньше, чем проснувшиеся ремни успевают зафиксировать тело в кресле. Адам провожает маршала удивленным взглядом. Эв поднимается к койкам над рубкой.

— Лера, — он подбегает к девушке, та сразу открывает глаза. — Буди всех, кто не пострадал.

— Есть, — она подрывается, ничего не спрашивая.

Тяжело раненых оставляют в закрытых капсулах. Поредевший личный состав строится рядом с люком, и, раньше чем маршал отдает приказы, по обшивке барабанит выстрелами. Стальной дождь.

— Эван, нас обстреливает мошкара, — заметно растерянно докладывает Адам.

— Я не знаю, что случилось в городе, — говорит Пес своему отряду, — но домой нас не ждут. Корабль не выдержит полноценного обстрела. Мы будем отбиваться от своих.

Все молчат и опускают взгляды, никому не хочется такой войны, но война уже началась. Задолго до заброски, задолго до этого обстрела. Полис, как единый организм, дышал переворотом — внутренним сражением. И вот удобный момент, чтобы развязать бойню, подвернулся. Защитники покинули город, следовательно, город беззащитен.

— Лера, ты управляешь пушкой на основном корабле. Остальные вместе со мной по мошкам, надевайте пластины.

— Но сэр, электроника… — хмурится девушка.

— Будешь наводить вручную, — отрезает маршал и идет в кабину пилота, потому что в окнах ничего не видно.

Диггеры против диггеров — абсурд, но он происходит. Адам судорожно бьет по сенсорам, стараясь правильно защищать корпус и не терять направление. «Подкрепление» пришло из города — значит, понятно, в какую сторону лететь. Эван видит, как у парня по виску стекает капелька пота.

— Обстановка? — спрашивает Пес, набрасывая легкую броню, дожидаясь, пока пластинки расползутся по всему телу.

— Это наши корабли. Они перешли в невидимый режим и… пилоты тоже наши, судя по тактике. Энергии для полной мощности у нас хватит максимум часа на четыре, если по…

На экране висит голограмма строения корабля, и задняя батарея на модельке начинает мигать красным, за ней нижний двигатель. Свои точно знают, куда бить. Один большой объект поймать проще, чем постоянно передвигающиеся маленькие.

— Нужно расчистить небо, — кивает маршал. — Не теряй направление, остальное мы сами. Если будет слишком много повреждений, уходи под воду.

— Есть, — Адам тоже не верит в происходящее.

Погружение в толщу океана сможет замедлить горение и разрушение, хоть и привлечет внимание водных обитателей. Времени хватит, чтобы эвакуироваться. В ухе у Эвана шуршит, значит, все готовы и ждут дальнейших распоряжений. Как бы маршалу хотелось их не раздавать, просто проснуться в своей постели и вздохнуть с облегчением, но выбора нет.

Ада ведь его предупреждала.

Пес идет к одной из мошек и разделяет отряд на группы. Со своими сложнее, потому что одна школа. Мошкара бьет винтом, закручивается по спирали вокруг корпуса и обстреливает так же, как много раз обстреливала акул или щупальца осьминогов.

— Понимаете их тактику? — спрашивает маршал у всех сразу.

— Да.

— Действуем без системы. Рассыпаемся, каждый отвечает за свой участок, будьте непредсказуемыми.

— Есть, — в один голос отвечает отряд, и от главного корабля отделяются маленькие части.

Ночью невозможно разглядеть однопилотники в режиме невидимки, но можно сопоставить линию огня и точки на радаре. Шесть десятков мошек разлетаются в стороны и выкашивают спираль, ломая плотную линию. «Подкрепление» не успевает перестроиться, теряет баланс и остается на местах, не понимая, что только больше себе вредит. Лера за плазменной пушкой определяет направление почти вслепую и бьет, разрывая еще одну линию, вспарывая гладь океана вдалеке. Пару секунд перезаряжает и снова бьет.

— Они перестраиваются, — видит Эв, когда спираль смазывается в круг, — ориентируемся по осям и бьем.

На минуту, две, три, становится светло от перекрестного огня, вода бурлит, принимая поврежденных, воздух раскаляется, и после нескольких ярких ударов плазмы все стихает. Пушка флагмана подтверждает первенство среди своих малышей-собратьев одним выстрелом.

— Лера, умница.

В воздухе десяток мошек. Пес считает внимательнее и сжимает зубы: двенадцать человек из почти полсотни. Маршал облетает очищенный периметр.

— Живые в воде есть? — спрашивает он у своих.

— Нет, сэр, не слышу, — отвечает один из пилотов.

— Добить подкрепление.

— Есть.

От напряжения из-за наведения оружия вручную снова начала кровить рука. Эван возвращается на корабль и ждет остальных. Нет ничего хуже, чем убивать людей. Их и так осталось не много. Теперь Эв знает, что «хуже» всегда есть: убивать своих людей. Он терпеть не может террористов и преступников: скотов, что пошли против своего вида. Мало им нападок с океана и полусинтетиков, не понятно, что вырождение — вопрос времени?

На мгновение приходит озарение, и маршал зовет пилота:

— В мошкаре были люди?

— В смысле? — не сразу соображает Адам.

— Люди или андроиды?

— Люди. Могу вывести список имен.

— Будь добр.

Эван переключает наушник в режим голографических очков, и перед глазами в столбик тянутся буквы. Добавочный объем памяти позволяет знать всех подчиненных по именам. «Двадцать второй сектор», — понимает Эв. Люди, все люди с минимальными профессиональными модификациями, многие даже чище биологически, чем он сам.

«Ты не мог с ними связаться?» — мысленно спрашивает Пес пилота, остаток отряда уже строится рядом.

«Такое ощущение, что нас отключили. Как ветеранов перед отставкой, когда еще не сделали операцию».

«А рации?»

«Зашифрованы».

Значит, дома совсем не ждут. Нужно что-то сказать остальным, подбодрить, предложить план. Плана нет. Возвращаться некуда. От осознания потери и предательства у Эва щемит в груди, так противно и по-детски ярко. Те сектора, что переметнуться не согласились, вероятно, зачистили. Было тридцать шесть, сколько же осталось?

— Эв, — трогает мужчину за механическое плечо Лера.

Ему нечего сказать.

— Это переворот, да? — у нее взгляд, как у потерявшегося ребенка.

Самая молодая из офицеров — Лера — готова заплакать. Она все прекрасно понимает и чувствует острее, чем маршал. Их пытались уничтожить свои, семья, миротворцы. Не как опасность, просто ради выгоды или из страха, или что там им внушил Кейн и его приспешники.

Господин президент заплатит за все. Господина президента нужно остановить. Эван не даст человечеству зачахнуть, пока дышит сам. Ему смешно от того, как пафосно звучит эта мысль. Смешно и горько, где-то глубоко в горле, будто наглотался дешевой синтетической водки. Лера дергает Эва за рукав и тихо плачет, опустив голову. Горячие капли разбиваются о металлический пол. Сейчас поплакать не стыдно даже военному, но маршал этого делать не будет.

— Адам? — зовет он вслух, телепатия сейчас совсем расшатает нервы.

— Да, сэр, — голос пилота глухой, блеклый.

— Предоставь мне информацию обо всех ресурсах, что у нас остались. Человеческих в том числе.

Диггеры даже не удивляются, с пониманием кивают и идут в медицинский отсек, чтобы обработать раны и проглотить пару энергетических пилюль. Ждать некогда, потому что придут еще предатели, придется снова защищаться, а корабль вряд ли выдержит второй обстрел. Техника создавалась для борьбы с водными тварями, а те лазером не плюются.

— Лера, — Эв гладит девушку по руке. — Не время горевать, ладно? Ты хотела работать со мной, ты этого добилась, давай теперь вместе устраним угрозу. Неплохая цель?

— Да, — офицер кивает, жмурясь и медленно успокаиваясь.

— Подбери сопли, — Пес кивает в ответ.

Совсем молоденькая, но чертовски целеустремленная военная стискивает зубы, ей проще действовать по четкому приказу за неимением богатого личного опыта. Маршал пользуется этой чертой:

— Проверь наши радары и рации, отключи все, что можно отключить. На этом корабле нам теперь нужны только двигатели и головная пушка.

— Есть.

— У тебя час.

У них у всех час, и нет времени сожалеть, проблема выживания на первом месте.

Глава 3

Упрямое солнце все же выглянуло, указывая направление, которое и без него уже определили. Корабль, получивший повреждения, но недостаточно серьезные, чтобы перестать функционировать, готовился к последнему столкновению. Совещание между выжившими членами отряда помогло всем морально собраться.

Эван занимает место второго пилота, на полную мощность активируя блокиратор эмоций, чтобы рассуждать здраво. Город для них закрыт. Наверняка будут встречать. Диггеров, возможно, осталось несколько сотен.

— Все поняли план? — уточняет Эв, прежде чем запустить двигатели.

— Так точно, — хором отвечает личный состав.

Больше всего Пес хочет успеть связаться с Хардом. Заместитель обязан был выжить, он обязан взять на себя эвакуацию. Если было кого эвакуировать.

Против воли Эван вспоминает свое последнее публичное выступление, когда говорил перед толпой, что вернется с хорошими новостями. Говорил, что люди смогут снова освоить землю. Не смогут. Человечество обречено оставаться в гигантской консервной банке, рассчитанной на несколько миллионов жителей. Полис — Город Огня. Для маршала Полис — дом. Какой есть, со всеми недостатками, и теперь его зло берет от того, что дома происходит. Завелись крысы, которых надо вытравить, которые раньше скромно скреблись под полом, а теперь полезли отовсюду. Благодаря функциям нейроимпланта злоба подпитывает энергией и решимостью.

— Тогда, вперед.

Настраиваются бортовые компьютеры, и невидимый для глаз океанских тварей корабль летит над водой. Любой радар обнаружит замаскированную махину. Для личного состава главное, чтобы махина привлекла основное внимание.

— По костюмам, — командует Эв, когда даже без приборов все замечают впереди эскорт: один полный боевой и россыпь мошкары.

— Адам. Включай автопилоты и пойдем.

План прост: отвлечь встречающих техникой, самим проплыть к шлюзам на подводном уровне. Если повезет, получится. Сложнее всего с ранеными, которые не могут плыть самостоятельно. Если в океане встретятся хотя бы мелкие акулы, ничего не выйдет. Если отвлекающий маневр не сработает, ничего не выйдет. Слишком много «если», и это заставляет всю команду нервничать.

— Сэр маршал, — в рубку заходят трое рядовых, и сэр маршал хочет выть. — Разрешите?

— Слушаю, — не подавая виду, он поворачивается в кресле.

Раненые. Самые тяжелые, те, кто повредил ноги или дыхательную систему, кто не сможет маневренно передвигаться.

— Я останусь, парни возьмут мошек на себя. Автонаведение не работает, слишком неправдоподобен корабль, что лупит прямо перед собой.

— Вы слышали приказ? — Эван борется с иррациональным желанием спасти всех.

— Слышали, сэр.

Они правы. Конечно, они правы. Самый старший — Роб — держится за бок, у него сломано несколько ребер, повреждены легкие. Второй пилот, пострадавший во время маневров со спрутом. Достаточного количества ресурсов для полноценного лечения на корабле нет, времени тоже нет. Роб не сможет быстро и долго плыть под водой. Маршал не может терять последних людей, их и так осталось слишком мало.

— Хорошо, принимайте управление, — вопреки сопротивляющейся совести соглашается Пес.

Он освобождает кресло, ждет, пока Адам сделает то же самое.

Сложнее всего отправлять подчиненных на смерть. Самому рисковать давно уже не страшно, а вот, глядя в глаза рядовому, говорить: «Ты — отвлекающий маневр» — страшно. Видеть в его глазах согласие — страшно. Эв всегда хотел быть тем, за кем следуют, делать мир, ограниченный одним городом, лучше. Подавать пример. Теперь он кивает своим людям, разрешая покончить жизнь самоубийством. Пара десятков добровольцев садятся в мошки, все на них смотрят. Минута молчания. Личный состав в подводных костюмах готов стать косяком аппетитных синтетических рыбок.

— Эван, — к нему подходит Надя, еще одна из раненых, — доберитесь до города, ладно?

Они уже просто друзья, никаких званий. Официальные обращения бессмысленны, когда все летит к чертям. Она тоже уходит в однопилотник, за ней еще трое. Камикадзе, желающие спасти своего командира, чтобы дать ему шанс спасти город. Человек внутри Эвана ревет от безысходности, бьет кулаком по стенам и давится яростью, но Эван — военный. Он кивает и отходит к тем, кто остается. Нейроимплант с трудом справляется с эмоциями.

* * *

Сначала корабль покидает мошкара, направляется резко вперед и атакует встречающих, привлекая внимание. Слышно, как плюется плазменная пушка, которой управляет Роб, курс держит автопилот.

— Сразу режим маскировки и ныряем как можно глубже, — на приказ все разом кивают.

Не открывая люк, остатки личного состава эвакуируются через отсеки, где были однопилотники. Мошку сбивают снаружи, один из диггеров ныряет вместе с ней, чтобы лишний раз не тревожить океан. Все по очереди, маршал и Адам последние. Никого не замечают.

Сквозь толщу воды видно, что продолжается бой. Оставленный флагман все больше кренится и вот-вот обрушится носом вниз, словно ныряющий исполинский кит; последние мелкие корабли добивают. Рыбки уходят на глубину и стремятся к городу.

«Все целы?» — спрашивает Эв по внутренней связи — телепатический канал личного состава взломать невозможно.

«Да, без потерь».

Отдельные элементы собираются вместе, и маршал невольно пересчитывает: пятнадцать. Остальные добровольно стали приманкой. Он видит, как косяк перестраивается, закрывая его, образовывая вокруг живую стену.

«Что вы делаете?» — не выдерживает Эв.

«На всякий случай», — отвечает Лера.

«Вырастил на свою голову».

Еще будучи офицером личного состава, Пес заметил девочку среди курсантов, а теперь вот она принимает за него решения. Хотя каждый диггер самостоятелен. Убеждение, которое теперь делает маршалу больно.

«Впереди акулы. Четыре, средние», — сообщает тот, кто плывет первым, и все снимают из-за спин оружие.

Не успели. Наверное, помешало «если».

Невероятно быстрые и агрессивные морские хищники остервенело бьют хвостами и стремительно приближаются. Их не пугает оружие, им не интересна перестрелка над водой. Акулы не реагируют даже на первый залп плазмы, пытаются распороть косяк военных. Диггеры уворачиваются и стреляют по спинам, медленнее отходят к городу.

«Их слишком много!» — один из военных паникует, когда на место убитой твари приплывают еще две.

Маршал не верит своим глазам, когда замечает одинаковые длинные заросшие шрамы на акульих головах. Времени рассматривать подробнее нет. Отряд ускорят движение в нужном направлении, стараясь не терять маневренности, игнорируя тонущих людей и клацающие все ближе челюсти.

«С ними что-то не то», — подтверждает догадки Эвана Лера.

Несмотря на неопытность, девушка отлично сражается в воде. Долгие часы на тренировочных площадках не прошли даром. Она успевает прикрывать себя и рядом плывущего, пока перезаряжается бластер, точно выпускает заряды и снова встает в правильную защитную позицию.

«Корабль затонул», — сообщает Адам.

Он держал связь с флагманом до последнего. Подводный отряд ушел настолько не далеко, что чувствует волну, вызванную падением корабля в воду. Пес провожает взглядом очередного своего человека, расслабленно опускающегося на глубину.

Акулы не стремятся поймать добычу, будто хотят только убить. И это неправильное поведение. Эв разворачивается, собираясь перестроить маршрут и выцепить впереди шлюз, но вместо этого замечает еще одну стаю впереди. Наверное, помешало «если».

Глава 4

Давно забытый запах мазута и пыли, что царит на подводных уровнях, заставляет Харда морщиться. Они спускаются ниже помещений реактора по техническому тоннелю. Скорее всего, тут много лет не было никого кроме роботов и крыс. Теперь по низкому коридору крадутся люди, скорчившись и затыкая носы. В своем городе они ищут укрытия.

— Хард, далеко еще? — тихо спрашивает темнокожая девушка медик, подсвечивая путь фонарем.

— Не вздумай ныть, Риз, — огрызается заместитель маршала и сворачивает в особенно вонючий отсек.

Затхлость и сырость. Из семнадцати уровней, считая подводные, военные выбрали самый грязный и запутанный, чтобы укрыться от всевидящего ока камер. Остатки диггеров. Снова и снова Хард Майерс пытается услышать мысли Эвана, пока пробирается сквозь темноту, но в эфире глухо. Кажется, что толстые бетонные стены глушат любой сигнал. С другой стороны, это только к лучшему.

— У города идет перестрелка, — сообщает Сит из середины процессии.

Полусинтетик с вирусом внутри, дитя главного компьютера и человеческих усилий, волнуется, как ребенок перед первой операцией. Здесь ему легко черпать информацию из воздуха — совсем рядом сердце города, душа его родителя — Полиума. Стержень чистой энергии, что питает весь город.

— Корабль вернулся, — эхом отзывается Тала — второй вирус.

— Маршал? — Хард надеется, что продукты эволюции действительно видят сквозь толщу стен.

— Ничего, — отвечает Сит, — я попробую с ним связаться.

Они продолжают свой путь к заброшенным комнатам, существующим только по легендам и не отмеченным на картах. Именно такое убежище и нужно мертвецам. Официально все, кто ступает по лужам и чихает в этой человеческой многоножке, мертвы.

Через несколько поворотов группа выходит на открытое пространство, где можно выпрямить спины, встать ровно, и Риз зовет Талу:

— Покажи нам карту?

В темноте вспыхивает объемная голограмма всего города: пятнадцать круговых уровней, как детская пирамидка, центральный столб энергии, в его основании еще одно кольцо — уровень реактора, и ниже — пустота.

— Где мы находимся? — спрашивает Риз.

Вирус прислушивается и увеличивает нижний правый угол схемы, указывает на пространство под ярким блином, пальцем дорисовывает коридоры, и они появляются на карте. Тонкая голубая линия.

— Значит, не просто легенды, — с облегчением выдыхает Хард.

— На уровне ниже есть еще помещения, — равнодушно сообщает Тала, дополняя карту. — Там нет жизни, этаж законсервирован.

— Мы сможем туда добраться?

На свободном пространстве столпились люди, они переводят дыхание и наблюдают за своими проводниками. Они знают, что заместитель все сделал правильно, а еще знают, что, вероятно, наблюдают за новым маршалом. Хард держится прямо и с высоты своего исполинского роста смотрит на подчиненных, потом переводит взгляд на свет.

— Есть проход, — спустя несколько долгих минут Тала приближает правый крайний угол уровня и рисует вертикальную шахту.

— Он может быть затоплен, — предупреждает Сит, не отрываясь от своего портативного компьютера.

— Придется проверить, — резюмирует Хард и трет ладонью грязную шею.

Все люди сливаются с бурыми стенами — чумазые и хмурые, совсем одинаковые в темноте. Они молча ждут дальнейших указаний. Взрывов наверху больше не слышали, значит, гражданских уничтожить не пытались. Телепатическая связь диггеров нарушена, обычная тем более, чтобы что-то обсудить приходится перешептываться. Общее настроение уловить не сложно. Военные растеряны и вымотаны.

— Привал, — командует заместитель и первым садится на холодный сырой пол.

Они идут уже не меньше четырех часов. Они бегут. Из своего дома, от своих друзей. Теперь стоит говорить «бывших друзей». Семья — давно забытое понятие. Не зря, видимо, его забыли.

Стройное шуршание одежды, ног, и все садятся следом, благо форма не промокает. Риз обходит ряды и переговаривается с ранеными, осматривает, старается не показывать волнения. Единственный фонарь тускло освещает лица, и Хард видит, что боятся все. Ожидаемое, но все равно неожиданное. Революция, переворот, война, как ни назови — одно и то же. Предпосылки были, только не среди диггеров. Как давно президент вербовал курсантов, раз больше половины военных стали предателями?

— Где Тала? — Сит все же закрывает коммуникатор и осматривается.

— Только что была здесь, — Хард моргает и ежится, девушка андроид словно растворилась в полумраке.

В темном замкнутом пространстве привыкшее к хорошему освещению зрение то и дело подбрасывает образы. Блики на влажных стенах словно живут своей жизнью.

— Она ушла туда, — говорит кто-то из команды и указывает на лаз в ответвлении коридора.

Хард, Риз и Сит переглядываются. Сейчас нет ни сил, ни средств, чтобы бороться с вирусом, даже просто попытаться ее обезвредить не получится. Все оружие осталось наверху, вместе с техникой, броней и верой в лучшее. Все, что успели с собой захватить — близких.

— Пусть идет, — пожав плечами, решает заместитель.

Главное, чтобы не вернулась с преследователями. Как идти дальше без провожатого Хард не имеет представления. Нервы потихоньку сдают даже у закаленного военного. Оспаривать решения маршала было проще, чем принимать собственные.

— Я могу проверить, — поднимается Сит и, замерев на мгновение, становится Тасом, — мне не сложно уловить ее энергию.

Он не дожидается ответа или разрешения, просто идет в темноту, ведомый тем же импульсом, что и девушка вирус. Даже искусственные разумы, пусть и созданные наподобие человеческих, идентифицируют себя с женским или мужским полом. Риз хмурится, но не возражает, продолжает осматривать людей, ощупывая запекшиеся корки крови на плечах, руках и головах. Ноги у всех уже настолько грязные, что ботинок-то не видно, не то что ран. Загустевший слой машинного масла покрывает пол во всех проходах, по стенам свисают сталактиты ржавчины и странных на вид водорослей, кажется, что подводные этажи не использовали со времен основания города.

Закрывая глаза, Хард пытается придумать дальнейший план действий. Они доберутся до закрытого уровня, останутся в относительной безопасности. Без энергии, пищи, воды, техники, каких-либо синтетических препаратов и медикаментов. Даже без теплой одежды. Считается ли такая эвакуация успешной? Раненые не протянут и трех дней, здоровые, может быть, неделю. Сбежали от смерти на поверхности, чтобы сдохнуть, как крысы, в канализации. У военных даже нет приличного оружия, чтобы вернуться и погибнуть достойно.

— Хард, — рядом оказывается Риз и касается плеча мужчины, — ты чувствуешь?

От того тоннеля, в который ушли вирусы, ощутимо веет теплом и затхлостью, учитывая прохладу в открытом помещении. Все, у кого остались табельные, машинально выхватывают бластеры и направляют на низкую арку. Медленно из ее глубины приближается свет.

«Спокойно, — слышит Хард в голове и, судя по выражениям лиц остальных, они слышат то же самое. — Опустите оружие».

В дверном проеме показывается Тала. Она несет на руках своего собрата — андроида, выключенного и грязного:

— Мы недалеко от свалки синтетики. Там отсек утилизации, — девушка кладет изломанное искусственное тело под ноги заместителю.

Люди выдыхают с облегчением, к мусору они привыкли. Техники торопливо подходят к пришедшему в негодность роботу, с любопытством осматривают и вдруг замирают. Фонарь переносят из центра зала ближе к находке в полной тишине.

— Это боевые андроиды, сэр, — один из диггеров заламывает роботу запястье и показывает отсеки с миниатюрными бластерами.

— Не слухи, — Риз интуитивно отходит на шаг назад.

Несколько лет назад, в период разгула насилия, в Полисе пытались протолкнуть законопроект о минимальном вооружении уличных стражей, якобы для обеспечения безопасности мирного населения. Конечно, проталкивал господин президент. Вооружение андроидов означало бы нарушение законов, принятых при основании города. К тому же, практически — предоставило бы вирусам отличных носителей. Собрание запретило проект, даже не выслушав аргументы. По слухам, сборку тогда уже начали в качестве эксперимента, а потом просто безвозвратно уничтожили образцы и разработки. До того, как начался бы скандал.

Отодвинув военного техника, Тала опускается на колени рядом с собратом и, положив ладонь на батарею в шее, пускает немного энергии по проводам. Андроид дергается, но тут же затихает, люди снова нервно сжимают рукояти бластеров.

— Он не использовался, — заключает вирус. — Его не программировали, просто создали.

Насколько Хард понимает, девушка пытается утешить всех вокруг.

— Сколько там таких?

— Не много. Отсек меньше этого, заполнен на метр.

Заполнен. Трупами. Синтетическими оболочками. Хард не хочет, чтобы люди это видели, да и сам не горит желанием осматривать.

— А ви…

— Нет, — перебивает его Тала. — Мы не можем в таких жить. У них не было сознания.

— Но можете использовать, как источник материала, забирать необходимые запчасти? — вмешивается Риз.

— Да, теоретически. При наличии высокой технической квалификации.

— Даже при наличии средней, — из тоннеля возвращается Сит с несколькими синтетическими конечностями в руках. — Мы разобрали пару экземпляров, не у всех бластеры на месте.

Мы. Харда передергивает, как всегда. Парень считает себя и вирус внутри — одним целым, что неимоверно раздражает, хоть неприязни к Тасу нет. Вирусы-союзники — незаменимая помощь, но одним Верховным известно, что у них на уме.

— Думаешь, Подполье поживилось? — предполагает заместитель.

— Или сопротивление. Их уже использовали повторно, — добавляет очевидное Сит и, помедлив, кивает в сторону ответвления. — Тебе стоит взглянуть еще кое на что.

Стоит, так стоит. Не задавая лишних вопросов, Хард идет за «мы», жестом попросив всех остальных оставаться на месте. Людям достаточно потрясений и пищи для размышлений, пусть отдыхают.

— Им понадобится помощь, — шепотом отзывается Тала.

— Что там? — Риз все еще держит оружие наготове.

— Люк. Если Тас его откроет, лучше, чтобы рядом был медик.

Понимая, что поступает не совсем правильно, оставляя сослуживцев, Риз бросается за Хардом и Ситом, на ходу убирая пистолет в кобуру. Вирус часто говорит непонятно, почти всегда не отвечает, если вопрос не поставить максимально точно, может рассказать даже очень важную новость не до конца, и сейчас поступает так же: знает и не озвучивает.

* * *

Впереди, там, где тоннель заканчивается, раздается лязг и металлический скрип. Риз готовится увидеть что-то страшнее сломанных роботов, но за стеной оказывается всего лишь узкий шлюз, непонятно для чего предназначенный.

— Тала сказала, что нам нужно его проверить, — пожав плечами, сообщает Сит.

Он предлагает использовать для этого свои щупальца.

— Хорошо, — Хард заглядывает в мутную жижу и отходит, руками туда лезть вообще нет желания.

Парень скидывает форменную куртку, сгибается и выпускает из спины тонкие, гибкие синтетические жгуты. Чертова запрещенная модификация каждый раз заставляет вздрагивать наблюдающих. Дополнительные органы или конечности из синтетики караются в Полисе изгнанием на Каменный остров. Пареньку повезло — маршал успешно скрывал его особенность ото всех неуполномоченных, решив, что вирусу-подселенцу руки тоже не помешают.

Прислонившись спиной к узкому отверстию в стене, Сит запускает в воду свои дополнительные конечности и сразу хмурится:

— Это океанская вода.

— И что? — Хард на всякий случай кладет ладонь на рукоять бластера.

— Не сильно застоявшаяся. Значит, на той стороне стены шлюз тоже разгерметизирован, — парень продолжает ощупывать все, до чего дотягивается отростками. — Расширяется к внешнему выходу, но до конца не могу дотянуться, стены слишком толстые. И странно неровные.

— Еще бы… — начинает заместитель и резко замолкает, вслушиваясь — канал мысленной связи шуршит помехами.

Риз тоже замечает и подается ближе к технику, пытаясь высветить что-то кроме воды слабым лучом фонаря. Бетон тоннеля равнодушно серый и склизкий.

— Там ничего нет, — отрицательно качает головой Сит и вздрагивает, ощутив вибрацию воды от отдаленного выстрела.

Ритмичный импульс повторяется и, уловив что-то одному ему понятное, Сит забирает у медика фонарь и швыряет в затопленный тоннель. Видно, как голубоватые светодиоды погружаются в темную мутную воду и постепенно тускнеют. Фонарик ударяется о стенку и продолжает плавное погружение, а потом замирает. Вместе с ним замирают трое диггеров. Совсем слабый свет мигает в знакомом порядке: три коротких сигнала, три длинных и снова три коротких.

— Какого?.. — Риз ошарашенно таращится на поднимающийся обратно луч.

Первым реагирует Хард. Он выхватывает пистолет и, оттолкнув так и застывших друзей, направляет на шлюз. Если что-то из него вылезет, то ненадолго. Словно очнувшись от гипноза, Риз и Сит делают то же самое. Фонарь продолжает подниматься, пока рядом с совсем уже ярким пятном из воды не показывается рука.

«Не стреляйте», — понятное и четкое внутри черепа.

Свои. Кто-то из личного состава. Убрав оружие, медик бросается вытягивать человека и, разглядев, наконец, за треснувшим стеклом шлема лицо, нервно смеется:

— Адам, спрут тебя дери!

— Подрал, — пилот откашливается и еле волочит ноги, стараясь подтянуться на руках и выпасть на относительно сухой пол из провала лаза, — а это что за?..

Заметив груду мертвых андроидов, он садится на пустой участок и улыбается не совсем адекватно, шрам разрезает щеку пополам, обе штанины в крови. Хард поспешно убирает оружие и вопросительно смотрит на сослуживца.

— Там внизу еще люди, Лера не может подняться.

— Сэр маршал? — с надеждой спрашивает Сит.

— Тоже. Метрах в пяти есть боковое ответвление, он там лежит.

— Почему я его не слышу? — заместитель хмурится так, что начинает болеть лоб, а Адам молчит.

Быстрее всех реагирует Сит. Не раздеваясь и забрав с собой фонарь, парень ныряет в шлюз. Как самому молодому и самому тощему, ему проще всего протиснуться в узкой части. Чем глубже он опускается, тем сложнее разглядеть хоть что-нибудь. Внизу есть движение, мелькает луч бластера и вода светлее, но техник ищет боковой коридор. Почти до конца спустившись, находит.

Не ответвление, а дырка в стене, в которой лежит маршал, пачкая воду красным. Сит не успевает подумать, тонкие щупальца быстро и бережно обхватывают тело Эвана и поднимают вверх, чтобы вытолкнуть его первым. От долгого нахождения под водой без костюма начинают работать синтетические жабры.

«Всю энергию, Тас», — просит техник, и вирус внутри соглашается.

Сил как раз хватает, чтобы поднять двойной вес и выпихнуть Пса в отсек, уже налегке парень спускается обратно. Мелькание лазера — это Лера, ее тоже надо вытащить, и Сит стремится на свет, пытаясь привлечь внимание фонарем. Девушке, видимо, не до него, но когда диггер подплывает совсем близко, она делает рывок ему навстречу; сразу за ней выход запечатывает окровавленная акулья пасть, жадно бьет зубами и распарывает нос об остатки металлической заслонки. Сбежавшая от верной смерти офицер жестом указывает на ноги, и Сит понимает все без слов. Щупальца снова обхватывают чужое тело и тянут вверх. Парень старается плыть как можно быстрее, когда за спиной раздается взрыв. Он выталкивает Леру, а потом выныривает сам и первое, что видит, — ярость на лице Харда:

— Шлюз обнаружили. Забираем их и уходим.

Пока техник плавал, в отсек пришли еще люди, обмотали раненых форменными куртками и понесли прочь. На горе мертвой синтетики валяется разбитый диггерский шлем. Второй, видимо, остался на маршале.

С трудом поднявшись после перегрузки, Сит тянется щупальцами, чтобы забрать хотя бы одного андроида, но Хард поспешно выталкивает его за пределы отсека, жестом указывает бежать по коридору. Техника ловят у самого выхода, когда за спиной слышится звук обвала и в спину снова толкает заместитель. Комнату обрушили взрывом, чтобы замести следы.

Талы среди помогающих опять нет. Сит осматривается и щурится, люди где-то нашли еще диоды и тусклый свет позволяет рассмотреть лица.

«Она вернется», — уверенно подсказывает Тас, убирая щупальца незаметно для остальных.

— Не снимайте костюм! — это Риз кричит впереди.

Скафандры помогают Адаму, Лере и Эвану поддерживать жизнь. Проще будет нести их так, завернутыми в собранную грязную одежду.

— Там есть проход, все вниз.

С трудом переставляя тяжелые от воды ботинки, Сит плетется в хвосте процессии, слишком похожей на похоронную.

Глава 5

Проход действительно существует, только заканчивается сплошной металлической стеной, одним из листов, которыми обиты все коридоры на подводных уровнях, а не обычными загерметизированными воротами.

— Тупик, — выдыхает кто-то из начала толпы.

Люди постепенно начинают все больше нервничать и уставать, даже военная подготовка не помогает. Замкнутые пространства, постоянный дискомфорт, жажда, темнота, резкие напрягающие звуки или, наоборот, не смолкающие тихие и монотонные — все это давит на психику, изнуряет мозг, как капля точит камень. Хард смотрит на часы, горящие цифры сообщают, что по тоннелям диггеры ходят немногим больше десяти часов. Воды нет, энергетических пилюль тоже. По очереди приходится нести троих раненых, веса которым добавляют защитные скафандры. Еще немного и энергии в костюмах не останется совсем, тогда дальнейший путь можно считать бесполезным.

— Тас, — заместитель трет бритую голову и взглядом среди людей вылавливает техника, — где Тала?

— Не знаю, — отвечает Сит и, прислушавшись, добавляет, — если мы найдем разъем питания в стене, я смогу подзарядить скафандры.

— Хорошо.

Без приказов или просьб те, кто находится рядом, начинают ощупывать коридор — проще заметить узкое вертикальное углубление так, чем слепить глаза фонарями.

— Есть, — кто-то из рядовых махает и указывает вниз.

Когда все одинаково грязные, сложно разобрать лица, кажется, даже имена подобрать не получается. Хард вспоминает, как в начале службы вышагивал по плацу в строю бойцов, похожих друг на друга всем: выражениями лиц, моторикой, формой, уставом. Теперь вот оказался в неформальной обстановке, а вокруг все опять однотипное.

Сит медлит, не подходит, пока раненых кладут ближе к разъему, открывают панель на костюмах. Сейчас парню придется рассказать всем о своей маленькой тайне.

— Давай, — подбадривает заместитель и смотрит на особенно бледное в холодном свете лицо маршала. — Ты им нужен.

Кивнув, техник встает на колени, нагибается вперед, и из-под его куртки вылезают тонкие щупальца, три скручиваются в подобие кабеля и подсоединяются к питанию, другие три — к скафандрам. Диггеры даже не реагируют на явление, которое должно бы шокировать. Во всем городе наберется меньше тысячи запрещенных модификаций, за этим строго следят. Такое не покажешь на улице или в компании коллег, никто и ни за какие деньги не согласится делать операцию легально.

— Привал, — командует Хард и снова садится первым.

Всем нужно отдохнуть. Все равно идти некуда.

* * *

— Уважаемые граждане Полиса, — орет искаженный голос изо всех громкоговорителей.

Отложив плошку с семенами, Ада поворачивается к ближайшему из рупоров на Зеленом, около него начинают собираться работники.

— Как ни прискорбно, экспедиция не вернулась. Мы получили сообщение о неожиданном нападении и потеряли сигнал кораблей. Незамедлительно было выслано подкрепление, но разведчики доложили, что обнаружили только обломки.

Люди смотрят на динамик, как завороженные. Ада, сама не зная почему, идет еще ближе к ним.

— Вы могли слышать взрывы в шестнадцатом и восемнадцатом секторах нижнего уровня, но не волнуйтесь, нападение на город остановлено. Для жителей угрозы больше нет. Однако, сегодня мы потеряли лучших ученых и разведчиков. Сегодня, — голос делает театральную паузу, потом продолжает, — мы потеряли маршала Грилла и профессора Роуза. Почтите их память минутой молчания и знайте: они погибли героями.

Люди молчат. Не потому, что попросил голос, принадлежащий президенту. Все смотрят на громкоговоритель, приоткрыв рты. Если прислушаться к тишине, станет слышен звон осколков разбившейся коллективной мечты. Ада вместе со всеми запрокинула голову, только она отчетливо различает отзвук стекла потоньше — это ее сердце.

— Следующие два дня любой желающий может прийти в Храм и попрощаться, — завершает голос, и динамик отключается.

Наверное, весь город замер в едином жесте недоумения. Никто не верит собственным ушам. Где-то вдалеке гудят машины, шумят животные, Ада кладет ладонь на живот и опускает голову — ей плохо. Она же ему говорила, предупреждала.

Люди медленно отмирают, смотрят друг на друга и трут глаза. Лучшее будущее не наступит. Новости усваиваются медленно, любое глобальное известие доходит не сразу, его надо переварить. Вчера ранним утром маршал Эван Грилл обещал всем свободу и новую жизнь, а теперь — его нет. Даже тела нет.

Изо всех сил закрывая рот руками, Ада старается не плакать, но чувствует, что щеки уже мокрые. В первый раз в жизни она жалеет, что «огородники» не ставят в голову гаджеты, сдерживающие эмоции.

— Не может быть…

— Я тоже не верю, — шепчутся вокруг.

— Это же личный состав?

— А как же гражданские? Тоже?

— Горе…

Чувствуя, что кто-то касается локтя, Ада дергается, отклоняется и бежит куда-нибудь подальше, чтобы побыть в одиночестве. Не разбирая дороги, петляет между деревьев и падает на скамейку, беспорядочно пытаясь утереть глаза и собрать назад распущенные светлые волосы. Ее словно распирает изнутри энергией, заставляя двигаться, иначе слезы затопят все, зальют горло, и она захлебнется. Неконтролируемые хрипы не дают выпрямиться, вздохнуть. Ада сдается, замирает и срывается.

Когда в кармане пищит коммуникатор, приходится вытирать ладони о брюки, чтобы не намочить устройство. Говорить совсем нет желания, но это может быть важным, ее могут искать по работе и, привычно откинув крышку, Ада отзывается:

— Слушаю.

— Это Тала, — знакомый голос.

Над экранчиком раскладного КПК формируется небольшой шар с особым узором — подтверждение.

— Что случилось?

— Диггерам нужна твоя помощь. Найди профессора.

— Хард? — слезы Ады просыхают моментально.

— Пока в порядке. Найди профессора и передай ему код. Ни у кого ничего не спрашивай, остерегайся стражей, не подходи к Комитету.

— Тала, что происходит? Где ты?

— Я в потоке энергии, — шарик превращается в привычное лицо вируса. — Помоги.

— Хорошо, — девушка кивает, зная, что расспрашивать бесполезно.

Короткое шипение, и на экране коммуникатора светится одно новое сообщение — цифры. Профессор все поймет, нужно только добраться до него незамеченной. Ада глубоко вдыхает и медленно выдыхает, считая до десяти. Пальцы все еще дрожат, но думать становится легче. Зачем ее ищут стражи? Что задумал президент? И где шляется… она вспоминает, что Эвана больше нет. Рыжий ублюдок растворился в океане. Это должно было случиться рано или поздно.

* * *

У лифтов слишком много людей, всем нужно подняться в Храм или спуститься на площадь, чтобы затопить сожаления синтетическим спиртом со вкусом скорби. Народ просто не может оставаться на месте. В воздухе невидимой дымкой стелется страх перемен, окутывает толпу, делает лица понурыми и печальными. Постовые с трудом справляются с потоком желающих, торопливо проверяют чипы, запускают к шахтам партиями.

Ада знает, как нужно себя вести, чтобы не привлекать внимания. Если никто не улыбается, и тебе не надо — значит, мрачное лицо и расфокусированный взгляд. Она надевает маску похожести уже по привычке, просто перенимает настроение окружающих. Кисть ее руки сканируют, очередная порция человеческой массы движется к лифтам. Девушка выбирает тех, кто спускается, чтобы попасть на Научный уровень.

В белоснежный коридор из кабины не выходит никто. На седьмом такое же столпотворение: лаборанты и доктора спешат слиться с общей массой. Понимая, что просто не протиснется к выходу, Ада стоит в стороне и смотрит, пока ее не окликает один из постовых. Холодок тревоги резко укалывает под ребрами. Парень оказывается знакомым и вместо того, чтобы препятствовать, отводит девушку к служебному проходу другого сектора.

— Спасибо, — кивает она стражу.

У работников шестого доступ практически на любой участок города, зеленый свет для зеленых — очень удобно. Накинув капюшон мантии и не поднимая взгляда на камеры, Ада спешит в лабораторию, надеясь застать профессора на месте. Как старик перенес весть о гибели своего ученика и эксперимента в одном лице? Оставалось надеяться, что по обыкновению просто не слушал новости.

— Мистер Ниал? — она заглядывает в кабинет и стучит по краю стены — никакого ответа. — Прат, вы здесь?

Дверь не была закрыта, лампа горит только у стола, на окнах задернуты жалюзи. Ада решает, что опоздала, и профессор ушел домой, но замечает яркий свет в операционной, направляется туда. Ниал сидит на кушетке, опираясь морщинистыми ладонями о колени.

— Девочка моя, — он реагирует на появление гостьи, не поднимая головы, — ты слышала?

— Да.

— Все… неправильно. Он не должен был. Они же… — профессор осекается и как-то неуклюже вздыхает.

Последнее, что девушка хочет увидеть — слезы старика, поэтому боится подходить ближе, просто стоит у стены и заламывает пальцы от волнения.

— Что ты чувствуешь? — Ниал сам поднимает на нее взгляд. — Это правда?

Как можно ощутить чью-то смерть? Они не связаны телепатически, как диггеры, даже не родственники. Тем более, не пара.

— Я не знаю, — Ада качает головой. — Тала просила вам передать.

Старик моргает, заторможено соображая, и протягивает руку, чтобы взять коммуникатор. Несмотря на возраст, профессор Ниал Прат — один из самый уважаемых ученых. Он читает шифр, понятный только троим существам на планете. «Уже двоим», — напоминает сама себе Ада, намеренно привыкая к тупой боли от потери.

— Девочка, — старик снова смотрит на нее без тени отстраненности в глазах. — Началось.

— Что?

— Переворот.

— Ка?.. — она не успевает договорить, Ниал жестом просит замолчать.

— Проводи-ка старого домой.

Не до конца понимая, о чем речь, Ада помогает профессору переодеть халат на тонкое пальто и ждет, пока он закончит расставлять инструменты. Она замечает, как старик прячет в карман брюк скальпель и упаковку синтетического бинта, потом в другой несколько ампул с нанитами. Судя по цвету этикетки, восстанавливающими. Задавать вопросы рано, сам все расскажет, когда придет время. Ада молча берет профессора под руку, подыгрывая. На самом деле, этот человек гораздо сильнее, чем выглядит со стороны, и морально, и физически.

— Мне надо зайти в бар, взять бутылочку горячительного, — Ниал кряхтит, преодолевая три ступеньки. — Помянуть, — только в его голосе нет больше тоски.

На жилом уровне для сотрудников высшего класса почти безлюдно. Дорогой бар с натуральным алкоголем открыт, продавец андроид в спящем режиме и оживает, как только заходят посетители:

— Мистер Ниал, вам как обычно? — голос совсем как у человека.

— Да, одну бутылочку.

Робот уходит за заказом и возвращается через полминуты, считывает чип на руке профессора, благодарит за приобретение и возвращается в спящий режим. Если бы не эта его особенность, выглядел бы совсем натуральным — искусственная кожа даже на ощупь мало отличается от настоящей. Люди побогаче предпочитают смотреть на себе подобных, поэтому всех обслуживающих роботов делают качественно, с индивидуальным подходом, так, чтобы не с первого взгляда можно было отличить.

Ниал ведет девушку к своему сектору, открывает перед ней дверь квартиры и приглашает войти. Ада соглашается, потому что выбора нет.

— Президент уничтожил всех диггеров, верных Эвану, нет у нас больше разведки, — как только отсек закрывается, профессор спешит к своим нелегальным запасам. — Все, что наплели сегодня — ложь. Хард в порядке, с ним еще пара сотен человек, они под реактором в подводных. Тала просила передать заводские медикаменты…

Голос профессора теряется в глубине комнат. Так и оставшись в коридоре, Ада ошарашенно слушает.

— Я настоятельно рекомендую тебе спрятаться, — вмиг пободревший до абсурда и как-то наигранно собравшийся ученый складывает в сумки необходимое. — Этот гад не остановится, а защитить тебя некому. Лезть в Подполье или к сопротивлению тоже опасно.

Он поворачивается и смотрит на тыльную сторону своей ладони, достает из кармана скальпель.

— Нет! — Ада реагирует моментально понимая, что старик задумал. — Вы не поможете им, если станете преступником. Нас пока еще защищают законы. Тем более, вас — главу Центра протезирования. Не надо лишний раз геройствовать.

Профессор пошел по пути, на котором терять больше нечего, Ада обязана его остановить. Судя по влажным глазам и трясущимся пальцам, старик принял новости слишком близко к сердцу. Гораздо ближе, чем позволил себе показать.

— Совет никуда не делся, — и для себя тоже говорит девушка.

Президент не сможет вмешиваться в дела других министров. Голос большинства превосходит одного, хоть и упертого, участника Совета. Не смог протолкнуть боевых андроидов, не сможет и… Ада не понимает, что будет дальше. Что задумал тот, кто выступает за геноцид?

— Девочка, — Ниал с грустью смотрит ей в глаза. — Ты уверена, что Кейн не купил Совет? Они ведь… — и с обреченным выражением лица осекается, как немного раньше в операционной, его пальцы дрожат.

Неизвестно, как далеко все зашло. Если самые независимые — военные — теперь подчиняются президенту, каковы шансы, что город не продался целиком. Ада осторожно забирает из рук светила протезирования острый хирургический инструмент. Старик не сопротивляется, только с потерянным видом наблюдает.

— Это же очевидно, — профессор опять осунулся и сел в кресло. — Зачем я его отпустил?

— Вы не виноваты.

— Виноват.

Можно было поспорить, но он прав. Когда все только начиналось, именно профессор взял Эвана к себе в ученики, он посвятил его в тонкости политического беспредела, убедил, что ситуацию еще можно исправить. Если бы не общение с учеными, маршалом того времени и Подпольем, Эв остался бы на Зеленом. Адам тоже. Главнокомандующим стал бы Хард.

— Не время ворошить прошлое, — девушка понимает, что бессильна в масштабах общей проблемы, но может помочь старику. — Давайте попробуем что-нибудь сделать, не нарушая законов?

— Ты права, — он вздыхает. — Но сейчас один я нарушу. Диггерам нужна помощь извне. Они не могут подняться.

— Что сказала Тала?

— Она предупредила нужного человека, им помогут. Лекарства все равно нужны, на черном рынке препаратов приемлемого качества не так много.

— Насколько надежен этот человек?

— Он все сделает, — старик снова собрался и выглядит серьезным.

Ада хочет ответить, но в дверь звонят. Домофон включает изображение и динамик, в коридоре автоматически загорается свет:

— Доставка.

Оставив сумки, старик идет к двери и открывает:

— Долго ехали, — он снова слаб и сгорблен, а еще ворчлив.

— Компания приносит свои извинения, — по движениям курьера Ада понимает, что пришел не андроид.

— Опять у вас эта железка не работает? — Ниал стучит по портативному терминалу, принимающему оплату. — Зайди и поставь все на стол.

Доставщик кивает, мнется, но все же проходит в квартиру и идет на кухню. Профессор закрывает за ним дверь и преображается:

— Привет, старина Белег!

— И тебе не хворать, — мужчина смеется, снимая кепку с эмблемой «Еда на дом», и ставит на диван пустые термосумки, — загружай.

Ничего не понимая, девушка устало садится на опустевшее кресло и просто смотрит. Лицо этого человека кажется ей знакомым, такие шрамы сложно забыть, но момента встречи или хотя бы минимальной информации в памяти нет. Профессор набивает сумки доставщика всем, что нашел у себя в сейфе.

— Тут недостаточно. Тала прислала тебе карту? — спрашивает Ниал, Белег кивает. — Помоги ей всем, чем сможешь. Нужно оружие, медикаменты.

— Я понял, — курьер внимательно рассматривает собеседника, словно не решается задать вопрос. — Тебе нужна охрана?

— Нет, не думаю, а вот этой милой леди нужна, — старик кивает на гостью.

— Ада? — доставщик щурится и всматривается в хорошенькое личико. — Эван про тебя рассказывал. Просил присмотреть, если…

— Случилось, — договорил за него Ниал. — Девочка, это Карги Белег, торговец оружием, преступник и первый в списке разыскиваемых участников сопротивления. В списке сторонников Подполья тоже.

— Очень приятно, — Ада уже не верит, что все происходит наяву.

Белег — тот самый человек, чье лицо периодически мелькает в новостях, о местонахождении которого просят сообщать незамедлительно. На снимках он выглядит моложе. Бывший офицер, диггер в отставке, ныне — преступник.

— Взаимно, — мужчина вежливо и коротко улыбается.

— У тебя есть люди на Зеленом? — профессор передает ему первую сумку.