Бесплатный фрагмент - Пересечение параллельных прямых

В крыше моего дома дыра. Но зато я вижу Луну.

Мизута Масахидэ, японский поэт и самурай (XVII в.)

Пусть сказочные герои наслаждаются сказочной жизнью. Наша непридуманная жизнь куда лучше.

Кира Касс, из книги «Единственная» (2014 г.)

ДИСКЛЕЙМЕР

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигар

DE GEOMETRIA

Современный мир развивается под знаком цифровизации. Цифрами и числами оперирует математика. Известный математик (и физик) Джон фон Нейман сказал одному из своих студентов: «Молодой человек, в математике мы не понимаем, а просто привыкаем».

Получается, что даже самая точная из наук объясняет мир не лучше, чем любая из религий. Если не привыкнешь (не поверишь), — ответов не будет. И отвётов всегда больше, чем один. Например, казалось бы, очевидно, что параллельные прямые не пересекаются. Об этом древнегреческий математик Евклид говорит в пятом постулате своих «Начал». Это одна из основ классической геометрии.

Прошло более двух тысяч лет. Детей в средней школе учат «евклидовой математике и геометрии». Однако, как это ни странно, за эти две тысячи лет математикам так и не удалось доказать «Аксиому параллельности Евклида». Постулат о параллельности так и остался предметом веры, хотя попытки превратить его в доказанный факт предпринимались неоднократно. Даже первый логотип Википедии представлял собой цитату под увеличительным стеклом из математической монографии Льюиса Кэрролла «Евклид и его современные соперники». В «Алисе в Стране чудес», кстати сказать, зашифрованы некоторые математические предпочтения Кэрролла.

Согласно Евклидовой геометрии, две сходящиеся прямые обязательно пересекутся, но потом — после точки пересечения, они начнут расходиться. Чем дальше, тем больше. В социальной жизни говорят, что симпатия рождает дружбу, дружба рождает любовь (точка пересечения), но из любви появляется привычка (прямые начинают расходиться), из которой возникает неприязнь и равнодушие. Прямые расходятся всё дальше и дальше. Это так же неизбежно, как и их пересечение, если они изначально обращены друг к другу.

Интересно, что в своём пятом постулате Евклид говорит о третьей прямой, которая пересекает две другие. Если внутренние углы, образованные пересечением этой третьей прямой и двумя другими меньше 90 градусов, то прямые пересекутся. Звучит сложно? Социальный фольклор сформулировал этот принцип гораздо проще: «Ничто так не укрепляет брак, как своевременный левак».

Бывает ли по-другому?

Оказалось, что да! Лобачевский придумал геометрию, в которой «через точку, не лежащую на данной прямой, проходят, по крайней мере, две прямые, лежащие в одной плоскости и не пересекающие её». Представляете? Да, это нелегко… но считается, что это возможно. Просто для этого нужно не наше привычное пространство, а тот мир, который представлял себе Лобачевский. И это ещё не всё! Есть ещё сферическая геометрия и геометрия Риммана, в которой не работаю принципы ни Евклида, ни Лобачевского! Там пересекаются любые две прямые. Чтобы вы не делали, пересечение всё равно будет. Оно неизбежно! И это тоже работает…

Что это значит для простого человека, мозг которого не затуманен математическими абстракциями? Это значит, что в большинстве случаев человек не может изменить правила и законы своего пространства. Судьбу не изменить, но можно изменить карму. Человек (скорее всего) волен выбирать то пространство, в котором живёт и действует. Меняется пространство, меняются и правила. Поэтому и говорят: «Дай нам боже сил изменить то, что возможно изменить, принять то, что изменить не возможно, и мудрость — отличить одно от другого».

ЧАСТЬ 1. ПОРА В ПУТЬ-ДОРОГУ

ОГОНЬ

В конце недели Начальник написал ГГ, что его беспокоят сообщения Ёкселя о том, что есть проблемы с поставкой оборудования на фабрику. ГГ раздражало, что Начальник верил Ёкселю.

«Это щёгол просто хочет выслужиться, а не помочь делу», — думал ГГ досадой. — «А Начальник не особенно стремиться разобраться, что происходит на самом деле… Лучше бы Ёксель завёл себе русскую подругу… Может быть, стал бы лучше понимать по-русски, и меньше совать нос туда, куда его не просят».

ГГ не стал отвечать Начальнику сразу, опасаясь, что сгоряча наворотит лишнего и будет потом об этом жалеть. На следующее утро он отправил Начальнику краткий мессидж:

— Спасибо за дополнительную информацию. Проверю работу существующих систем контроля за поставками оборудования и доложу статус.

Когда ГГ писал подобные сообщения, он невольно вспоминал, как Алан Гринспен, бывший глава ФРС сказал однажды, что, если кому-то показалось, что понимает, о чём он говорит, значит его поняли неправильно.

Больше он эту тему с Начальником не затрагивал, а Начальник не спрашивал. Вопрос рассосался сам собой.

***

Затем произошёл случай с пожарной инспекцией. Начальник прислал ГГ мейл с пометкой «срочно».

From: Начальник

Sent: Четверг, 11:08 AM

To: ГГ

Subject: RE: СРОЧНО: пожарная инспекция

ГГ,

Кто-то из сотрудников компании пригласил на фабрику пожарных инспекторов. Это ни в коем случае не следовало делать. Все контакты с государственными органами осуществляются строго через меня. Подобные импровизации подвергают риску своевременное открытие фабрики. Немедленно отмените визит инспекторов и сообщите мне, кем это было сделано и зачем.

Начальник

Когда Начальник подписывался просто «Начальник», а не «с уважением, Начальник», это значило, что он сильно раздражён.

«Что за чёрт!» — подумал ГГ. На него тоже накатила волна раздражения.

Буквы «RE:» перед темой сообщения подсказали ему, что Начальник написал свой комментарий поверх другого сообщения с такой же темой, которое ему кто-то прислал до этого.

«Опять этот Ёксель пытается выслужиться перед начальством», — догадался ГГ. — «Думает, что чем больше он „настучит“, тем шире распахнутся для него „двери возможностей“. Однако стучать следует именно в двери, а не на других людей».

Практически на автомате, балансируя на грани издёвки, он настрочил Начальнику ответ.

From: ГГ

Sent: Четверг, 11:12 AM

To: Начальник

Subject: RE: RE: СРОЧНО: пожарная инспекция

Начальник,

Никто не приглашал на фабрику пожарных инспекторов. Они приходят сами, без приглашения)))

Директор фабрики хорошо знаком с руководством МЧС района. Они прислали своего сотрудника, чтобы проконсультировать нас, как лучше подготовиться к официальной проверке МЧС перед открытием.

Это позитивный знак, что руководство МЧС решило помочь нам по собственной инициативе. Этот визит не будет иметь для нас никаких негативных последствий.

Хорошо, что кто-то из сотрудников фабрики сохраняет бдительность и сообщает начальству о всех (непрошенных) гостях.

С уважением, ГГ

Однако Начальник не оценил иронии. Между строк его следующего сообщения отчётливо читалось:

— Я Начальник. Это означает, что я всегда прав. Особенно в те моменты, когда кому-то показалось, что на принципы управления западной компании лёг отблеск идей «западной демократии», о кризисе которой не рассуждает только ленивый.

«Ничто не ново под луной», — сказал себе ГГ. Он подумал, что не стОит слишком обострять отношения с Начальником, у которого уже начали оголяться клыки и поднималась дыбом шерсть. С другой стороны и сдаваться без боя ему тоже не хотелось.

«Если что, с голоду не помру», — сказал он себе, вспомнив о столбиках финансового благополучия, которые уже достигли такой высоты, с которой он мог позволить себе отстреливаться, не взирая на потери. Однако Сунь Дзы в «Искусстве войны» напоминает, что хороший полководец побеждает в битве, а самый лучший военачальник выигрывает сражение ещё до того, как оно состоялось. Для этого придумали манёвры, и ГГ начал маневрировать. Он написал Начальнику, убрав перед этим из строки темы многочисленные RE:, свидетельствующее о том, что сообщение пересылалось много раз и, следовательно, адресатам пора поговорить между собой вживую.

From: ГГ

Sent: Четверг, 12:11 AM

To: Начальник

Subject: СРОЧНО: пожарная инспекция

Начальник

Похоже, у нас есть возможность улучшить коммуникации между всеми сторонами, вовлеченными в открытие фабрики. Приоритет — горизонтальным связям.

Например, в этом случае с пожарной инспекцией Ёксель (он молодец, что проявляет высокий уровень бдительности!) мог бы поговорить с директором фабрики напрямую. Если бы его не устроил ответ о добровольной помощи пожарных инспекторов и хорошем рабочем контакте с районным руководством МЧС, он мог бы тогда обраться ко мне.

Естественно, Ёксель может поступать так, как считает нужным, тем более, если он следует инструкциям, полученным от руководства. Главное, чтобы активность Ёкселя не снижала эффективность подготовки открытия из-за того, что ему приходится разъяснять смысл происходящего, что он мог бы сделать самостоятельно, пообщавшись с персоналом фабрики и её директором.

Его настойчивость и бдительность заслуживают похвалы. Наверняка из него получится в будущем хороший менеджер… если он научится выстраивать не только коммуникации по иерархической вертикали, но и успешно взаимодействовать с коллегами по горизонтали. В мире без границ это становится одним из главных условий успеха.

С уважением, ГГ

Судя потому, как выглядели мейлы Начальника, он строчил их на мобильном телефоне. Поэтому ГГ подумал, что Начальника нет в офисе. Однако после перестрелки мейлами, он пошёл в туалет, и, проходя мимо открытой двери в кабинет Начальника, увидел, что тот сидит за своим рабочим столом.

ГГ зашёл к нему в кабинет, и, с некоторым усилием поместив на лицо улыбку, заговорил как бы по-свойски.

— С информацией о пожарной инспекции произошла какая-то неразбериха. Удивительно, что от Ёкселя и директора фабрики поступают противоречивые сигналы. Для начала им бы следовало поговорить между собой, — сказал ГГ, как бы упирая на то, что проблема именно в «испорченном телефоне», а не в чём-то другом.

Впрочем, ему было немного обидно, что Начальник, похоже, доверял информации Ёкселя больше, чем тому, что говорили сотрудники фабрики. Как бы в подтверждении именно этого Начальник сказал:

— Но Ёксель утверждает, что всё именно так, как он говорит! И, кстати, с чего ты взял, что эта информация у меня от Ёкселя?

ГГ отметил, что Начальник начал предложение с «но», что не соответствовало «корпоративными понятиями» о «налаживании конструктивных коммуникаций». Более того, только что упомянув Ёкселя, он тут же удивился, как ГГ мог догадаться, что наябедничал именно он.

«Стареет Акелла», — мелькнуло в голове ГГ. — «Не ровен час, промахнётся. Тогда вся корпоративная машина придёт в движение, старого волка отправят на заслуженный отдых, появится новый Акелла, и как начнёт мести его метла — никому не известно».

ГГ подумал, что старый, но свой Акелла — лучше, чем какой-нибудь рьяный аналог Ёкселя, который приедет из корпоративного центра и начнет рвать и метать, чтобы показать, что до него был завал, а новые власти приведут всё в порядок, расправившись заодно с засидевшимися и обленившимися ветеранами.

Всё это пронеслось в голове ГГ в одно мгновение, и он решил, что в его интересах поддерживать самооценку Начальника и ощущение своей собственной надежности в его глазах.

ГГ пожал плечами и сказал:

— Ёкселя выдает его энтузиазм, уровень которого соответствует студенту Гарварда и явно превышает способности к концентрации сотрудников фабрики. Они же в Гарвард не попали. Более того: они туда даже не старались попасть. Или ещё хуже — они даже не в кусре, что Гарвард существует.

Начальник озадачено нахмурился:

— Что ты этим хочешь сказать? Я то же в Гарвардах не учился…

— Я знаю, но школа улиц в районе Ливерпульского портя похлеще любого Гарварда будет, — сказал ГГ, стараясь говорить уверенно и с серьёзным видом. — Возможно, ваша феноменальная деловая хватка именно оттуда… Как говорится: природный талант, отшлифованный школой жёстких жизненных обстоятельств, позволили Вам стать успешным бизнесменом и мудрым наставником, опыт и заботу которого мы так ценим…

— Ну, ты мне в уши-то не лей, — заёрзал на стуле Начальник, хотя было заметно, что откровенная лесть ему приятна.

— А что касается Ёкселя, то его энергичность — это преимущество для нас… — продолжил ГГ. — На фабрике за всеми надо присматривать… Включая самого Ёкселя…

— Это точно! — сказал Начальник и выдал свою излюбленную фразу: — За каждым спецнадзором должен присматривать спецконтроль.

Остановившись на мгновение, он задал свой традиционный вопрос:

— А кто присматривает за спецконтролем?

ГГ также ритуально ответил:

— За спецконтролем присматривает Начальник.

Начальнику нравилось, чтобы его подчиненные подтверждали, что помнят о его взглядах на «учёт и контроль». Он любил повторять:

— Trust your men, but check on them — Доверяй свои людям, но проверяй их.

О чём-то подобном говорил Рейган, когда его привезли в Москву раскручивать Горбачева на позор Перестройки. Сороковой Президент Соединённых Штатов сказал в камеру по-русски:

— ДоверЬяй, но проверЬяй.

Горбачёв, по-видимому, этого не слышал.

«Да, точно стареет», — подумал с некоторой досадой ГГ. — «Что за бабские примочки! Начинает любить ушами? Может ему раз в полчаса в любви признаваться, а то, вдруг, начнёт сомневаться в лояльности?»

Однако ГГ продолжал улыбаться, Начальник то же улыбнулся в ответ, и стало понятно, что они как бы помирились. ГГ неожиданно ощутил радостный подъем, с которым пошёл на следующее рабочее совещание.

«Fake it to make it!», — промелькнуло у него в голове. — «Претворись, что воображаемое — это реальность, и оно станет реальностью».

***

Следующее совещание проходило в комнате для видеоконференций. ГГ общался с коллегами по ту сторону экрана и одновременно быстро просматривал сообщения, выскакивающие на экране смартфона.

Начальник прислал ему СМС с вопросом:

— GG, need for Russia’s Project steering group tomorrow? We had long discussions in Citadelle and Westlands’ colleagues do not need, BR Chief

«Что он хочет? Отменить завтрашнее совещание по России с центральным офисом?» — мелькнули вопросы в голове ГГ. Ему не всегда было легко понять английский Начальника. — «Наверное, в школе троечником был… Детство в районе порта Ливерпуля не способствует развитию навыков литературного английского языка», — подумал он. ГГ прикинул, что хотел сказать Начальник, и у него получилось:

— Нам нужен комитет управления проектом в России завтра? Мы подробно обсуждали в Цитадели, и вестландским коллегам не надо.

Он тут же чиркнул ответ:

— It’s no issue to cancel it at all. Thank you. — Не проблема отменить его совсем. Спасибо.

Далее последовали упражнения в «семантике».

— No issue to cancel, means we do not cancel? Не проблема отменить, значит, что не отменяем? — уточнил Начальник.

«А уроки по английской литературе, наверное, вообще прогуливал», — подумал ГГ. — «И не мудрено… „Кентерберийские рассказы“ — такая скукота!… It’s not a good day for communication», — сказал он себе с некоторой досадой. — «Не лучший день для общения».

Ему вспомнилась фраза: «Будь проще, и к тебе потянутся люди». Для него эти слова звучали почти вульгарно, но не были лишены смысла. Сырая и необработанная правда-матка чаще всего прячется именно в вульгарных фразах.

«Будь проще… Это явно не про меня», — подумал ГГ. Он периодически ловил себя на склонности к тому, чтобы «прятать» смысл в вычурных словесных оборотах, не всегда прозрачных для понимания. Ему нравилось слово «амбивалентность», и его коммуникации были, порой, именно «амбивалентными». Он иногда жалел об этом: особенно, когда видел, что его не понимают.

— Не беспокойтесь о том, что вы не понимаете людей, — говорил когда-то Конфуций. — Беспокойтесь о том, что люди вас не понимают.

Слова китайского мудреца вполне укладывалась в контекст западного подхода к менеджменту.

— The messenger is the message — посланник и есть послание, — иногда повторял ГГ идею, популярную когда-то в западной менеджерской среде. — Мы не на Востоке, где бремя расшифровки сообщения лежит на принимающей стороне, — пускался он в пространные рассуждения. — Российская традиция в этом смысле ближе к западной: если хочешь быть понятым, говори так, что тебя понимали. Если тебя не понимают, это твоя проблема. Нам чужды нюансы и полутона Востока, мы рубим правду-матку. Но вместе с тем Россия, пожалуй, на первом месте в мире по числу «непонятых» и «непризнанных» гениев.

— Отменяем завтрашнее совещание с центральным офисом, — написал он Начальнику. — Я не против этого.

Уже отправив сообщение, он не удержался и отправил вдогонку ещё одно:

— «Не против», значит, что я «за» отмену совещания.

Начальник ему ничего не ответил.

ЗВОНОК

Телефонные гудки тянулись в трубке длинной чередой, но не вызывали никакого эффекта с другой стороны линии.

«А ведь никакой линии уже больше нет», — подумала ГлаГея. — «И барышень телефонисток тоже нет. Есть только беспроводная связь, которая вполне обходится без „линий“… Беспроводные линии, бессистемные отношения, бесперспективные связи, безальтернативные решения…»

Поймав себя на том, что её начинает накрывать волна негативных мыслей, ГлаГея встряхнулась и напомнила себе: «Позитивное мышление! Даже если оно не позитивное, я должна соблюдать гигиену мыслей и не пускать в голову всякую дрянь…»

Она повесила трубку и углубилась в интернет. ГлаГея зарегистрировалась на сайте знакомств. Она сделал это впервые с того времени, как вышла замуж.

«Просто так, ради любопытства», — сказала она себе. — «За просмотр денег не берут».

Она создала анкету, в которой сократила свой возраст на три года и поставила день рождения ГГ. Она ввела свое собственное фото в строку поиска «Яндекс — Картинки», и выбрала фото женщины, похожей на себя.

Принимаясь за текст своего объявления, ГлаГея вспомнила, как мама ей говорила:

— Основные потребности мужчин и женщин не меняются. Чем больше перемен, тем меньше изменений! Мужчина — поставщик ресурсов, а женщина — поставщица сервисов. Все мужики хотят, чтобы за ними ухаживали, ценили их, были им преданны и верны, и, прежде всего, — чтобы восхищались их достижениями. Феминизм ничего не может с этим сделать, потому что формирование инстинктивных потребностей происходит на уровне рептильного мозга, а он сформировался лет эдак за сто тысяч до того, как первые феминистки появились на свет.

ГлаГея вспомнила, что в каком-то из романов Чарльза Буковски, пьяницы и бабника, читала, что женщина терпит мужчину, пока он приносит какие-то ресурсы, а слава или известность в глазах женщины приравниваются к деньгам и воспринимаются, как ресурс.

«Откуда он может знать?» — отметила тогда про себя ГлаГея, скользя глазами по тексту Буковски. — «Если он действительно столько пил, сколько пишет, то, скорее всего, был импотентом. Большинство алкоголиков бессильны в любви. Остаток сил уходит на бахвальство».

ГлаГея написала в своём профиле:

— Привлекательная, ухоженная, аккуратная, чистоплотная блондинка с высшим образованием в поиске серьёзного свободного мужчины для долговременных отношений. Люблю готовить, в доме всегда порядок, голова не болит.

Подумав немного, она исправила последнюю фразу, написав — «голова болит не часто».

— Мама, ты так подробно расписала, что нужно мужикам, а что же нужно нам, женщинам? — спросила она маму после того, как услышала про «ресурсы» и «сервис». — Или женщинам ничего не нужно? Стерпится, слюбится?

— Женщинам нужно, чтобы их любили, чтобы их ценили, чтобы их защищали и поддерживали. И, самое главное, женщине нужна перспектива… разве ты этого не знаешь? — удивилась мама.

ГлаГею по началу ошеломило количество сообщений, которое обрушилось на её почту сразу после того, как она разместила на сайте знакомств своё объявление и фото женщины, похожей на себя. Это невольно льстило её женскому самолюбию. Успех мужчины на личном фронте описывается грамматическими формами единственного числа. Мужчина говорит: «Моя девушка — самая лучшая в мире». Женский успех зачастую немыслим без форм множественного числа. «У неё — куча поклонников», — говорит женщина с завистью о своей подруге. ГлаГея умом понимала нелогичность такого восприятия, но ничего не могла поделать с чувством эмоционального удовлетворения, когда открывая свой почтовый ящик, каждый день находила там несколько десятков сообщений.

Однако довольно быстро она поняла, что большинство этих сообщений — это просто информационный мусор, представляющий собой упрощенную версию монолога из кинофильма «Обыкновенное чудо»:

— Мне ухаживать некогда. Вы… привлекательны. Я… чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь. Жду.

Хорошо, если писали без ошибок. ГлаГею поражало, насколько некоторые мужчины неадекватно воспринимали свою привлекательность в глазах женщины. Она не могла без смеха смотреть на фото молодого человека, лет, пожалуй, двадцати, на которой он был запечатлен в изношенном тренировочном костюме, сидящим на диване, и на фоне старого советского ковра.

«Наверняка, живёт с мамой, у которой ковёр остался с тех далёких времён, о которых она сейчас вспоминает с тоской, забыв о том, как стояла тогда в очередях за самым необходимым», — думала ГлаГея, рассматривая фото. — «И ничего, что я лет на десять его старше? На кого это рассчитано? Неужели я похожа на ещё одну маму, которую он хочет себе найти?»

«Или он думает, что я совсем старуха, и клюну на такой вариант?»

«Я не выгляжу умной?»

***

— Ну, ты обзвонилась сегодня прямо! — сказала мама, когда ГлаГея ответила на звонок.

— Целый день не могу до тебя дозвониться… ты где пропадаешь? — спросила ГлаГея немного раздражённо.

— А что у тебя? Понос или золотуха? — усмехнулась мама. — Я всего-то на пару часов оставила свой мобильный.

— В поликлинике была? — поинтересовалась ГлаГея.

— Я по-твоему только по поликлиникам могу ходить? — ответила мама вопросом на вопрос. — Я, например, в фитнес-центр ходила.

— Куда? — удивилась ГлаГея.

— Я же тебе сказала: в фитнес-центр… Что тебя так удивляет? Мне нельзя ходить в фитнес-центр?

«На старости лет?» — мелькнуло в голове ГлаГеи, но вслух она сказала:

— И ты туда… одна ходишь?

— Что значит «одна»? — спросила мама недовольным голосом. — Там много народу занимается. И молодые, и не очень молодые. Есть такие, как я, есть и постарше.

— Аааа, понятно, — сказала ГлаГея. — Ну, ты, в смысле, одна туда ходишь или с кем-то?

— Ну что ты, всё вокруг да около, — сказала мама недовольным голосом. — С подругой туда хожу, с соседкой. Так что не напрягайся.

— А я и не напрягаюсь, — сказала ГлаГея примирительно. — Я всецело поддерживаю. Mens sana in corpore sano.

— Ты эти свои латинские штучки для работы оставь. Что звонила-то? Опять с Сыном посидеть, чтобы ты на танцульки свои сходила?

Тон мамы ГлаГее не понравился, но она не стала развивать это в выяснение отношений, потому что ей действительно было нужно, чтобы мама посидела с Сыном. Причём не один вечер, а несколько дней.

— Меня в командировку посылают, в Санкт-Петербург. На несколько дней. Можешь взять Сына к себе?

— Это как тебя угораздило? Раньше ведь по командировкам не ездила. Скажи, что не можешь, да и дело с концом. Ты ведь теперь почти как мать-одиночка.

— Мама, ну что ты такое говоришь! Какая я мать-одиночка! И на работе так уже не скажешь, что не могу. Не можешь, так иди не моги в другом месте, а тут поезжай, куда посылают.

— М-да! — ухмыльнулась мама. — Как ты там говорила: о морис, о темпорис. Или как там?

— O tempora! O mores! О времена! О нравы! Ну, так возьмешь? На четыре дня…

— А что там, в Санкт-Петербурге, римские развалины откопали? Тебе-то там что делать? Мне всегда казалось, что Рим совсем в другом направлении…

— Ну, во-первых, часть моей диссертации посвящена римскому наследию Софьи Палеолог, а она ехала в Московию из Рима как раз через Псков и Новгород, то есть нынешний Северо-запад.

— То есть ты в Новгород поедешь?

— Нет, я в Новгород не поеду. Просто в Эрмитаж привозят артефакт… самый длинный письменный источник на языке этрусков, и, в общем, удалось договориться, что его представят для исследования в ночные часы, когда музей будет закрыт.

— Этруски? Первый раз слышу, чтобы ты интересовалась этрусками. Тем более, что едешь для этого куда-то. Это вообще что происходит?

— Дело в том, что этрусками занимается мой научный руководитель, и, соответственно, я помогаю ему, а он поможем мне с моим диссером.

— То есть ты едешь с этим французским прощелыгой? От своей жены и детей из Франции убежал, решил здесь… пустить корни. Хотя, какие там корни. Так, поиграться…

— Мама, я еду со своим научным руководителем, и твои комментарии совершенно не уместны и лишены всякой почвы. Это просто работа!

— Ага! Ты там сколько уже в своей этой научной богадельне? И не помню, чтобы ты хоть раз куда-то в командировку ездила…

— Ездила, ездила… Ты просто не знаешь. В тот же Псков, в местный краеведческий музей… И ещё…

— Слушай, мне это всё не нравится, — сказала мама решительно. — У тебя есть муж, и у тебя есть Сын. У тебя есть семья, пока ещё есть, но семьей надо заниматься, а то её не будет. Ты этого хочешь?

— Мама, ну что ты всё мешаешь в одну кучу. Это — РАБОТА, на которой надо РАБОТАТЬ! И я уж как-нибудь сама разберусь, что там мне и с кем поддерживать, и что сохранять.

— Вижу, как ты сама… что ж тогда мне звонишь?

— Ну, извини, что потревожила, оторвала тебя от твоих физических упражнений… Просто не хотела с кем-то другим договариваться, но, видимо, придётся…

Обстановка накалялась, и ГлаГея, ощущая нарастающее чувство досады, хотела уже повесить трубку, даже не представляя себе, кого она ещё может попросить остаться с Сыном, пока будет в командировке… но мама сказала:

— Что ты сразу в бутылку лезешь! Что за дурацкая привычка! Я единственно тебе хочу сказать: сто раз подумай прежде, чем бросаться в омут с головой где-то на стороне. Лучше с мужем налаживай отношения, иначе потом будешь плакать, но потерянного не воротишь. Ты лучше не в командировку съезди, а с мужем куда-нибудь в путешествие. В ресторан вместе сходите, устройте, наконец, романтический ужин. Да что я тебя учу! Уж не маленькая поди. Сама знаешь!

— Мама, спасибо за совет, конечно, но знаешь, как говорят: «Для танго нужны двое». Одной как-то не танцуется.

— Тебе не гордость надо проявлять, а мудрость, и не по командировкам мотаться, а решать проблемы в отношениях совместно с мужем. У всех бывают кризисы, в каждой семье. У кого-то

в три года, у кого-то в семь, а кто-то и на старости лет начинает отношения выяснять. Разъехаться и решить пожить отдельно — это легко. Сложнее потом съезжаться. Потом вам начнет казаться, что всё кончено, что вы чужие, стали просто соседями, быт заел, между вами нет ничего общего и так далее. Но нужно идти на компромисс и попытаться спасти отношения. Годы, годы совместной жизни просто так не выкинешь из памяти. Вам надо встретиться, поговорить, всё обсудить, высказать друг другу все претензии, обиды, страхи. Все проблемы решаемы, было бы желание. И продолжайте жить, да и родите ещё. Что на одном-то останавливаться!

— Мама, я не хочу от него детей! Больше не хочу! Разве это не приговор отношениям? Я ему Сына родила, скотине этой, и что? Это что-то решило? Свалил в закат, и ни гу-гу… У него-то всё хорошо! Что, я сейчас ещё за ним бегать должна? И ты ещё говоришь «на одном не останавливайтесь». Тут с одним-то, видишь, какие проблемы. На пару дней уезжаю, и то не пристроить… — сказала ГлаГея с досадой.

— Тогда просто не принимайте пока никакого решения. Дай пройти времени. Время всё расставит на свои места, — сказала мама. — А Сына, да, привози.

Сделав паузу, мама добавила:

— Вижу, что с каждым годом становится все больше неполных семей. Мама с одним ребёнком или мама, ребёнок и бабушка. Кто-то живёт с отчимами. Просто ужас, что происходит..

— Это не ужас, а реальность, — сказала ГлаГея спокойно. — Родные отцы превращаются в безответственных мужчин… Железная и неотвратимая поступь прогресса. «Железная пята», как писал об этом Джек Лондон.

— Причём тут Лондон? — воскликнула мама. — Почему вы, молодые, всё сводите к деньгам, капиталу и прочим инвестициям, которые ни за что не заменят семейной жизни… Все материальные удобства не заменят самого главного — атмосферы чуткости, общих радостей и забот, уважения и взаимного внимания… Ни одна мать в одиночку не справится с поддержанием такой атмосферы, особенно, если в семье растёт мальчик.

— Вот ты ГГ позвони и скажи ему всё это! — сказала ГлаГея решительно. — И спроси, почему он не хочет с ребенком заниматься или просто пойти с ним погулять. Я его что, за уши должна тащить? А то он из себя большого начальника корчит, у которого всё времени никак не найдется вынести своё тело из директорского кабинета и ребёнком заняться… Но он тебе скажет, что его главная забота — деньги зарабатывать, и воспитанием ему заниматься некогда. И ещё скажет, что не справедливо, когда мужик и деньги приносит, и воспитанием занимается, и по дому помогает. «А баба тогда на что?» — спросит он тебя.

— Никто и ничто не заменит роль отца в воспитании. Мать, бабки, дедки, родственники, учителя — все это важно, что-то даёт, но отец — главный в становлении своих детей, особенно, мальчиков. Когда мы росли, у нас перед глазами было много подобных примеров, это было нормой. Младшие уважали старших и росли достойными своих отцов.

— Мама, не надо меня агитировать за советскую власть! — прервала мамин монолог ГлаГея. — Я же тебе говорю: вот ты ГГ расскажи всё это, и спроси ещё: чему научит своего сына отец, который бросил семью и не уважает свою жену? Чему? И спроси его, можно ли уважать такого человека?

— Вот, дожили! Дети, которые были у родителей единственными, выросли, стали родителями, родили по одному и… всё! Как были эгоистами, таковыми и остались.

— Мама, погоди, ты мне выговариваешь за то, что я оказалась в семье единственным ребёнком? Что-то не пойму…

— Я просто тебе хочу сказать, что семья держится на обоюдном самопожертвовании! — сказала мама.

— А у тебя не сложилось впечатление, что все эти жертвы никому нафиг не нужны… Чем на большие жертвы идешь, тем меньше шансов, что получишь что-то взамен… Почти никаких шансов! И знаешь почему?

— Почему? — удивилась мама.

— Потому, что жизнь так устроена, что ты или получаешь свою награду сразу, и приносишь свои жертвы, понимая, что ты делаешь это прежде всего для самой себя и больше ни для кого, или не получишь за это ничего и никогда, потому что все эти ожидания, что тебя оценят и будут тебе благодарны, — не более, чем форма выпрашивания у жизни каких-нибудь ништяков, а жизнь не любит попрошаек.

— А, ну ты ещё поучи меня жизни, — сказала мама недовольным голосом. — Меня мать воспитывала в уважении к отцу, хотя, как сейчас понимаю, он был далеко не идеален. Я в детстве даже мыслить не посмела сказать что-нибудь плохое о своем отце! А бабушка моя, хоть и намается за день с делами по дому, а в конце дня, когда все лягут, вставала на колени перед иконой на кухне, которую её мать после революции укрыла, и молилась за всех: за детей и за мужа. Вот как жили!

— Ну, что ж! Жили не тужили, и это хорошо! — сказала ГлаГея скороговоркой. Разговор с мамой уже начал ей надоедать. — Внука на четыре дня возьмешь, бабушка?

На мгновение в трубке воцарилось молчание.

— Когда надо-то? — спросила мама.

— В воскресенье туда, понедельник — вторник там, в среду обратно, в среду вечером заберу.

— Ладно, привози, — сказала мама. — Вещи ему не забудь собрать, чтобы мы гулять ходили.

— Не забуду, хотя, где ты там с ним в центре гулять собралась? По Тверской, газами дышать?

— Ты не переживай, мы найдем, — сказала мама. — Ты лучше подумай о том, что я тебе сказала.

— Хорошо, подумаю, — сказала ГлаГея, и на этом её разговор с мамой завершился.

МЕТЕКИ И БАНАВСОИ

В своей личной почте ГГ увидел сообщение от Даны. Текст, как всегда, был кратким.

From: Дана

To: ГГ

Sent: Пятница, 10:46 PM

Subject: от Даны

ГГ, здравствуйте!

Как у Вас дела? Пишу, пишу Вам — а ответа нет. Возможно, Вы уже не пользуетесь этой электронной почтой.

«Да, немногословна», — подумал ГГ, прочитав сообщение. — «Отвечать или нет?» Сомнение длилось недолго: «А что тут такого? Просто бывшие коллеги. Она же меня не на свидание зовёт, и я её не в постель затаскиваю». Он решил ответить.

ГГ нечасто проверял личную почту. Его ответ получился с пятидневным опозданием.

From: ГГ

To: Дана

Sent: Вторник, 9:23 AM

Subject: Re: от Даны

Дана, привет!

очень редко захожу в эту почту, поэтому отвечаю не сразу. У меня всё в порядке, как всегда много работы… Как ты? Какие последние положительные изменения :-)?

В этот же день вечером ГГ проверил почту. Ответа не было. Это его немного задело.

«Явно не ждёт от меня ответа… как соловей лета», — мелькнуло у него в голове.

Он тут же одёрнул себя: «С какой стати весточки от тебя должны ждать, как свет в оконце?»

Ответ от Даны пришёл на следующий день. Она сообщала, что прошла уже два раунда интервью в отдел качества Компании, которой руководил ГГ.

Он немного напрягся, но Дана не просила помочь посодействовать трудоустройству. Директор по качеству тоже ему ничего не говорила, хотя по резюме Даны можно было легко определить, что они долго работали вместе.

«Директор по качеству молчит, потому что не заметила этого? Или боится, что я подослал ей свою бывшую сотрудницу, чтобы подсидеть её после конфликта с центральным офисом… и она выжидает, что будет дальше?», — мелькнул вопрос в голове ГГ. Он только что с трудом разрулил историю с Региной, своей бывшей секретаршей. Если Дана появится в офисе, сотрудники обязательно начнут додумывать. ГГ это было ни к чему.

«Наверное, придётся намекнуть директору по качеству, что я не сторонник перетаскивать в компанию бывших коллег», — подумал он, когда ложился спать. С этой мыслью он и заснул.

***

В пятницу случилась размолвка с ГлаГеей.

— Забери сегодня Сына из детского сада, — сказала ГлаГея, позвонив ему днём на работу. — У меня вечером Учёный совет. Представляю тезисы своей диссертации.

— Сегодня не могу, — сказал ГГ. — Сегодня на работе до позднего вечера. Ты бы раньше предупредила.

— Ты уже два месяца не видел Сына! — сказала ГлаГея с возмущением.

— Как два месяца! Я всего три недели назад съехал. У тебя психологическое время не совпадает с фактическим?

— Психологическое время формирует фактическое. Как человек видит мир, так и происходит, — тут же парировала ГлаГея.

ГГ раздражал нравоучительный тон ГлаГеи, но он почувствовал, что она была на нервах, и промолчал.

— Не заберешь Сына, он будет сидеть в саду, пока его в милицию не сдадут, — сказала ГлаГея.

— Почему в милицию? — удивился ГГ.

— Туда сдают детей, которые не нужны родителям.

— Я сегодня, правда, никак не могу. Куча народу уже подвязано. В вашей богадельне в пять, кажется, уже всё закрывается. Неужели престарелые академики взбодрились и решили поработать подольше? Тем более в пятницу вечером? Или их жизнь складывается согласно принципам Губермана?

— Какого ещё Губермана?

ГГ процитировал один из «гариков»:

— Душой и телом охладев, я погасил мою жаровню: ещё смотрю на нежных дев, а для чего — уже не помню. Это Игорь Губерман. Академикам уже не надо?

— Перестань пошлить! У нас не престарелые академики, а молодой энергичный научный коллектив. Международный между прочим! А тебе иногда бы не помешало вспомнить, что у тебя есть Сын.

Когда ГлаГея упомянула «международной коллектив», ГГ почувствовал укол ревности. Он догадался, что под «международным коллективом» ГлаГея подразумевала, скорее всего, Мишеля — француза, своего научного руководителя. Однажды приехав в Москву на какую-то научную конференцию, он был очарован то ли Москвой, то ли москвичками, и после этого зачастил в российскую столицу. Затем Мишель выбил себе грант и переехал в Москву на несколько лет, став научным руководителем ГлаГеи, которая была от этого в восторге, а ГГ это сильно не нравилось.

— Нас объединяет общий интерес к латинской культуре, — говорила ГлаГея, когда она упоминала имя Мишеля. — Он редкий специалист по латинской семиотике.

— По семи… чему? — переспрашивал ГГ, не скрывая своего недовольства.

— По свойствам знаков и знаковых систем, — объясняла ГлаГея с вдохновением. — Более того, я разделяю его мнение, что именно Франция — наследница латинской культуры Рима.

— Разве не Италия?

— Ну что ты! Конечно, нет! Это всё равно что, если бы ты сказал, что Грузия — колыбель и хранительница русского самодержавия, потому что у нас был Сталин. Наследники латинского духа и культуры — именно французы.

— Так какого хрена он здесь ошивается? — спрашивал ГГ. — Знаю я этих экспатов. Приедут в Россию, увидят наших баб… слюни потекли, рот раскрыли. Их потом обратно к себе поганой метлой не выгнать.

— Ты не прав! Он ответственный научный работник. И у него во Франции есть жена, — сказала ГлаГея.

— Какого чёрта она с ним в Россию не поехала?

— Она в плену стереотипов, — парировала ГлаГея. — «Водка, мафия, мороз», — вот стандартный набор стереотипов среднего француза о России. Мишель видит своей задачей разрушить этот образ и навести мосты коммуникаций через культуру.

— Кому-нибудь под юбку он хочет навести мосты, — говорил ГГ, который видел Мишеля один раз, и тот ему не понравился. — Скользкий и учтивый, как липкий сироп… Типа умный. Наверняка нарасхват в преимущественно бабском коллективе научного центра.

— Он не такой, — сказала ГГ.

— Мы все не такие, пока не станем такими, какими есть, — говорил ГГ. — Или у него в одном месте отсохло?

— Не неси жеребятину, — парировала ГлаГея. Ей нравилась эта фраза про жеребятину из фильма «Комиссар», снятого по мотивам рассказа Василия Гроссмана «В городе Бердичиве». Главная героиня — женщина-комиссар, привыкшая к суровому военному быту, вдруг, узнаёт, что беременна, и приходит в ужас. Боевые товарищи оставляют её на попечение бедной многодетной еврейской семьи, и постепенно в комиссаре кавалеристов просыпается женское начало.

ГГ не нравилось, когда ГлаГея цитировала отповедь главной героини фильма, которая забеременела неизвестно от кого, а ГлаГею, похоже, это совсем не смущало.

***

— Правда, ну никак не могу сегодня, — сказал ГГ. — Вот просто от слова «совсем».

— Тогда в субботу вечером поведешь Сына в бассейн, — сказала ГлаГея решительно.

— Да, конечно, — ответил ГГ.

— Что бы в девять был у нас! — потребовала ГлаГея.

— Зачем в девять? — удивился ГГ.

— Затем, что с утра мне нужно идти на процедуры, и кто рано встаёт тому бог дает.

— Что за процедуры?

— Celà ne te regarde pas, — сказала ГлаГея по-французски. — Это тебя не касается.

ГГ отметил про себя, что ГлаГея стала позволять себе говорить с ним не вполне вежливо, и что французский язык придаёт изящество даже колкостям и откровенному хамству, а словосочетание «бог» и «даёт» его всегда немного коробило.

***

В субботу ГГ дочитал наконец «Счастье без причин», почерпнув оттуда три принципа. Во-первых, счастье приносит всё, что наполняет человека энергией. Во-вторых, мир устроен так, что помогает человеку обрести желаемое. В-третьих, «Закон притяжения» приумножает всё, что человек ценит.

После прочтения «Счастья без причин» ГГ реши, что перед сном будет вспоминать, что из произошедшего в течение дня вызвало у него чувство благодарности. Он уже однажды пытался это делать, но быстро забросил. В первый день он прокрутил в голове несколько благодарностей перед сном. На второй день он вспомнил об этом в машине, когда ехал на работу. А на третий день — вообще забыл.

«Заведу для этого отдельный файл», — сказал себе ГГ. — «Буду записывать благодарности по утрам, когда приду на работу».

Всего год назад он решил, что каждое утро перед началом рабочего дня будет минимум пять минут смотреть на листок с личными финансовыми результатами за последние пять лет, представляя себе, что цели на ближайшие два года тоже реализованы. Причём именно «реализованы» — в настоящем времени, а не в форме будущего времени — «будут реализованы».

«Будут — значит „никогда“», — напоминал себе ГГ. — «Будущее — иллюзия, прошлое — история. Есть только „сейчас“».

Он дисциплинированно рассматривал листок финансовых результатов и планов каждый день в течение нескольких месяцев, но потом перестал. Сама идея «цели» стала представляться ему противоречивой.

«Если время — иллюзия, и есть только „сейчас“, то причём тогда цель?» — спрашивал себя ГГ. — «Ведь цель — это не „сейчас“, а „потом“? Цель достигают в будущем, которого нет. Более того, достижение или не достижение цели является формой оценки, то есть „суждения“. Это прямо противоречит идее — „не судите, да не судимы будете“».

Визуализация, то есть представление, что цель как бы уже достигнута, постепенно стала казаться ГГ некой формой ментальной мастурбации. Хотя, он признавал, что результаты, которых он достиг, возможно, были бы хуже без «визуализации» и «письменных целей».

«С другой стороны, „другие результаты“ могли быть лучше, а не только хуже», — говорил себе ГГ.

В этом была некая доля правды, на что указала и ГлаГея во время их последней размолвки.

— И чего ты достиг? — разгневанно спрашивала она ГГ. В её голосе слышалось почти презрение. — Муж моей подруги зарабатывает больше тебя. Просто он все деньги вкладывает в бизнес. А ты — что? Как был наёмным работником, так им и остался, и выпереть тебя могут в любой момент.

— Я много зарабатываю! — огрызнулся ГГ.

— Знаешь, в Древней Греции свободными гражданами считались только те, кто не сдавал себя в аренду за деньги.

— Я не сдаю себя в аренду! — протестовал ГГ.

— Ты наёмный рабочий, тебе платят зарплату и, значит, ты сдаёшь себя в аренду. И, вообще, ты напоминаешь мне Корейко! — бросила она в сердцах.

— Чем же, интересно? — удивился ГГ.

— Он был такой же жмот, с чемоданом денег, при этом даже не позволял себе нормально поесть!

— Насколько я помню, Корейко не голодал, — парировал ГГ.

— Ты плохо помнишь… — ухмылялась ГлаГея. — Корейко не ел, а питался. И ты тоже, не ешь, а питаешься… ты, как Корейко, не завтракаешь, а совершаешь физиологический процесс введения в организм должного количества жиров, углеводов и витаминов…

ГГ мысленно споткнулся на словосочетании «физиологический процесс введения». Он ухмыльнулся и спросил с иронией в голосе:

— Это прямая цитата?

— Да, прямая, и это противно!

— Цитата противна?

— Нет, противно то, что ты делаешь!

— Однако ты вполне себе комфортно пользуешься результатами моего… наёмного труда!

— Перестань попрекать меня тем, что я послушала тебя и вернулась в свой Институт.

— Я тебя не попрекаю… Просто что плохого в том, что мне много платят?

— В этом плохо то, что аристократу… Да что там аристократу… Просто свободному человеку, по-настоящему свободному человеку, даже в голову не может придти идея работать за деньги! Аристократы заняты другим: наука, искусство, философия… У них другой масштаб мышления! Развлечения, в конце концов! У по-настоящему свободных людей нет необходимости работать. Их время посвящено развитию своих талантов.

— Это ты про своёго французского прощелыгу говоришь? — спросил ГГ с явным неудовольствием.

— Я имею в виду людей, которые не складывают деньги в кубышку, а потом трясутся над ней, как бальзаковский Гобсек!

— Если правильно помню, я… то есть мы не трясёмся над кубышкой. Мы же тебе квартиру купили…

— Во-первых, ещё не купили… Её предстоит куча платежей, что к этому времени у тебя будет в голове, я не знаю… И всё равно, в Древней Греции тебя бы назвали банавсоем!

— Банавсой? Это что за ругательство такое?

— Банавсоями называли греков, рождённых свободными, но… работавшими за деньги. Наёмный персонал! В глазах свободных граждан они считались людьми второго сорта, почти инвалидами! Даже женщины были по статусу выше банавсоев, хотя женщины не участвовали в жизни социума. Им даже олимпиаду запрещали смотреть. Человека в рваной доге гражданина уважали больше, чем банавсоя в расшитой золотом одежде! Банавсои могли очень неплохо зарабатывать! Однако Александр Македонский говорил с нищий Диогеном из бочки, как равный с равным, потому что оба были свободными гражданами! Если бы Диоген был ошалевшим от денег банавсоем, Македонский к нему бы даже не подошёл!

— Греция — колыбель демократии, разве нет? — удивился ГГ. — Разве там не у всех были равные права?

— Демос — это только свободные граждане. Рабы, метеки, банавсои и примкнувшие ним женщины к общественной жизни не допускались. Демократия — это не власть всех жителей, а только свободных граждан.

— Метеки? Who the f’*ck are those?

— По-современному — гастарбайтеры…

— Вольтер сказал, что труд освобождает человека от скуки, нужды и порока. И в библии говорится, что человек будет в поте лица зарабатывать хлеб свой, — сказал ГГ.

— Вот и трудись… то есть работай… от слова «раб». Пока другие развивают свои таланты…

ГГ удивляло, насколько быстро «академический лоск» и склонность к латинскому стоическому лаконизму слетали с ГлаГеи, когда она злилась. Хотя, в том, что она говорила, была доля правды. Он и сам понимал, что «работа на дядю», как и «работа на себя» в конечном итоге отражает персональную установку и убежденность в способности или неспособности к самостоятельному плаванию в бурном океане жизни.

ГГ оправдывал себя тем, что пассивный доход, сформированный инвестициями его корпоративных доходов в недвигу и ценные бумаги, сможет удержать его семью на плаву, даже при самом неблагоприятном развитии событий. Более того, ГГ радовался тому, что пассивный доход в прошлом году превысил зарплату, которую он поучал на работе. Ему потребовалось почти десять лет, чтобы достичь этого.

Когда он говорил об этом ГлаГее, она парировала:

— Твоё сознание пропитано деньгами. В Библии, которую ты так любишь цитировать, сказано, что где сокровище ваше, там будет и сердце ваше… Поэтому твоё сердце приковано цепями к кубышке с чистоганом, и закрыто для всего остального!

— Это не так! — возражал ГГ, но кому удавалось переубедить женщину, убеждённую в своей правоте.

***

В теории каждый человек знает, что «impossible is nothing — невозможное возможно». Однако на практике люди чаще всего ведут себя так, как если бы «мир теории» совершенно не пересекался с практической стороной жизни.

Противоречие между «иллюзорностью времени» и «постановкой целей» оставалось для ГГ неразрешенным. Он продолжал почти по инерции «немного визуализировать», понимая при этом, что надо бы «отдаться потоку», контролируя действия, а не результат. То есть, действовать по принципу «делай что должен, и будь, что будет». Однако это немного пугало, потому что было совершенно непонятно, куда может вынести этот «поток».

«Мне в любом случае везёт!» — говорил себе ГГ, и это было правдой. Точно так же, как было правдой и то, что его изначальная склонность к аскетизму и экономии начинала плавно перерастать в пофигистическое отношение к тому, чем это всё может закончиться.

«В конечном итоге мы все умрём», — говорил себе ГГ, вспоминая фразу Кастанеды о том, что «смерть — это лучший советчик».

«Люди счастливы не потому, что успешны, а успешны потому, что чувствуют себя счастливыми», — повторял ГГ цитату из «Счастья без причин», и ту же переиначивал её на иронический манер: «Идеи работают не потому, что оригинальны. Идеи оригинальны, потому что работают».

«Они работают?»

«Пожалуй…»

Идеи, провозглашаемые в разных источниках разными авторами, съеживаются в тугой клубок «перекрестного опыления». Впрочем, учитывая, что «всё во всем», — кто способен провести водораздел?

***

В субботу утром позвонила ГлаГея.

— Ну, что, едешь? — спросила она. — Сына собирать в бассейн? Или ты уже забыл?

— Да, собирай, — кратко ответил ГГ.

В трубке наступило секундное молчание. Потом послышались короткие гудки, возвестившие о «конце связи».

Они уже довольно давно не приветствовали друг друга, когда начинали говорить по телефону. Когда ГГ снимал трубку, он говорил просто: «Да?» Иногда ему хотелось сказать: «Ну, чё?», или даже «Ну, что тебе надо?» Однако он думал, что это будет через чур, и оставался со своим «Да?»

Однажды, ему хотелось съязвить и он спросил у ГлаГеи:

— Как приветствовали другу друга собеседники по телефону в Древнем Риме.

— Terve terve kyrpä serve, — огрызнулась тогда ГлаГея.

— И что это значит? Что-то типа «Coito ergo sum»?

— То и значит!

ГлаГея начинала говорить без всяких приветствий: с места в карьер. Решительно и, как правило, начиная с вопроса. Казалось, что она хотела, чтобы в её голосе звучал метал, но ей удавалось это не вполне. Эти попытки иногда смешили ГГ, а иногда удивляли его, и он спрашивал себя, куда же подевалась академическая слащавая учтивость, с которой коллеги ГлаГеи расшаркивались друг перед другом, когда ему удавалось наблюдать их в условиях непуганой природы научного заведения, в атмосферу которого, как ему казалось, ГлаГея вписалась вполне органично.

«Стоит только чему-то пойти не так, как цивилизованный лоск слетает с человека в одно мгновение», — отмечал он в подобные моменты. — «И особенно повержены этому, так называемые, носители культуры… Остальным проще. Они такие, как есть… Аутентичность важнее наносного культурного слоя, погребающего под собой города и цивилизации…»

Иногда ГлаГея начинала телефонный разговор с энергичных реплик: «Аллё? Аллё?» Было понятно, что это вопросительное «аллё?» служило заменой вопроса: «Ты меня слышишь?» Однако выглядело это (точнее — слышалось) — немного натянуто, несерьёзно и почти забавно. «Если бы не было так грустно», — добавляют, обычно, в подобных случаях, но ГГ уже не чувствовал особой грусти, так характерной для их первых размолвок. И даже наоборот: он ощущал некий душевный подъем и внутреннее спокойствие. То есть всё то, о чём говорилось в «пункте первом» книжки о «Счастье без причин». События и обстоятельства, повышающие уровень энергии, способствуют тому, что человек ощущает себя счастливым.

«Может быть, и вправду — мне лучше жить одному?» — спрашивал он себя. Происходящее не создавало у него ощущения дискомфорта. Более того, мысль о возвращении «в лоно семьи» вызывала у него «внутреннее сжатие». Такое же «сжатие» вызывали у него звонки ГлаГеи, когда она сходу спрашивала:

— Тебе всё равно, что происходит?

— Нет, не всё равно, — пытался оправдываться ГГ, понимая насколько нелепо он должен представать в её глазах.

— Виноватый муж — полезная вещь в быту, — говорила иногда одна из подруг ГлаГеи.

— Ты должна меня больше хвалить, — говорил ГГ ГлаГее. Как многие мужчины он считал свой заработок главным вкладом в «семейное дело». Иногда ему было обидно, что ГлаГея с иронией отзывается о его подарках, которые он считал щедрыми. Умом он понимал, что женщины «ведут счёт» совсем не так, как мужчины. Но это не помогало. «Суха теория мой друг…» — говорил Мефистофель Фаусту, и был, конечно, прав.

Джон Грей в своём бестселлере «Мужчины с Марса женщины с Венеры» приводит пример, как подсчитывают вклад в копилку семейного счастья мужчины и женщины. Мужчина искренне убежден: «Я каждый день хожу на работу, приношу домой (большую) зарплату, поэтому зарабатываю 100 очков». Женщины, считает Грэй, рассуждают по-другому: «Я накормила ребёнка завтраком, отвела его в садик, забрала его обратно домой, накормила обёдом, помыла посуду. Всего пять очков. Муж сходил на работу: одно очко».

***

В бассейне ГГ провёл вместе с Сыном всю первую половину дня: с девяти утра до двух часов дня. Сын учился плавать и нырять.

Когда они вернулись домой, ГлаГея пригласила ГГ пообедать. Он стал отнекиваться, но ГлаГея сказала: «Не беси меня!», и ГГ пошёл на кухню.

— В следующую субботу отведёшь Сына в бассейн? — спросила ГлаГея.

— Угу, — сказал ГГ и понял, что его не собираются сегодня оставлять дома.

К этому времени у него успела мелькнуть небольшая сексуальная фантазия. Он представил себе, как ГлаГея предлагает ему «прилечь после обеда», что, кстати, было бы совсем не лишне: после нескольких часов бассейна, сауны и последовавшего за этим домашнего обеда он и вправду клевал носом.

«Прилежание» после обеда (не от идеи «прилежание — отец счастья», а — от желания отдохнуть) могло иметь то последствие, что ГлаГея тоже могла захотеть «прилечь». Фантазия ГГ тут же достроила мизансцену, в которой Сына отправили спать, и… но этого не случилось. ГлаГея стала выяснять, сколько ГГ нужно денег. Зарплатная карточка ГГ оставалась у неё, и она снимала оттуда все деньги.

Выяснение быстро переросло в перепалку. ГлаГея в очередной раз сказала ГГ, что ему на всё наплевать, и ей всё приходится делать и решать самой. Он быстро засобирался и, не прощаясь, пошёл к лифту.

— Папа, пока! — сказал ему в след Сын. — Мы с тобой больше никогда не увидимся.

ГГ от неожиданности растерялся и не знал что сказать.

— Почему же никогда? — удивился он. — Когда-нибудь увидимся.

Дверь в квартиру осталась открытой. Из лифтового холла он слышал, как ГлаГея выговаривала Сыну, но слов было не разобрать.

***

На обратном пути ГГ заехал на авто-мойку, а потом — в большой торговый центр у метро «Люблино». В книжном магазине он купил несколько книжек о расширении сознания: как видеть ауру и читать мысли другого человека. Все книжки были объединены в серию под названием «Менталист». ГГ видел в этом некое противоречие. «Ментальное» и «духовное» было для него почти антиподами. Объединение антиподов создаёт «внутреннее противоречие», простейший пример которого — батарейка для фонарика. От плюса к минусу течёт ток, и появляется свет. Возможно, между полюсами нет никакого движения, и люди выдумали про «поток электронов» от «минуса» к «плюсу», чтобы иметь хоть какое-то объяснение. Однако это не важно. Важно, что фонарик светит.

После этого он зашёл в секс-шоп и купил себе несколько ДВД дисков. Накануне он нашёл в интернете несколько сайтов с предложениями продажной любви. Он выписал телефоны, стоимость и ближайшую станцию метро. Все выписываемые адреса он распределил по двум группам: «женщины за сорок» и «женщины до сорока». Другим «классом» были адреса (их оказалось всего два), в которых указывалось: «две и более девушек».

ГГ ловил себя на мысли о том, что всё это как-то извращенно, и, наверное, не нормально. С другой стороны, он вспоминал «индийскую» метафору прекрасного лотоса, корни которого уходят в глубину вязкой тины. Это был явный намёк на бездонное подсознание человека, в котором Фрейд особо выделял сексуальное начало и стремление эго к самоутверждению.

ГГ сформулировал для себя идею магнита: «плюс» и «минус» остаются со своими знаками, не зависимо от того, какие манипуляция предпринимаются со всем магнитом целиком. Даже если магнит разделить пополам, чтобы оставить только «плюс» или только «минус», обе половинки обзаведутся своим полюсами. Суть магнита не в полюсах, а в силе «магнетизма» и «притяжения», которая создается разностью потенциалов. Без этой силы притяжения магнит превратится в импотента, который ни на что не способен.

«Решение проблемы противостояния „плюса“ и „минуса“ — в силе магнита», — говорил себе ГГ. — «Поэтому победителей и не судят. Как говорили в „Звёздных войнах“: „May the force be with you — Да пребудет с тобой сила“. Плюс и минус будут всегда, потому что без них нет притяжения».

SIC TRASINT GLORIA MUNDI

Ёма заглянула в приоткрытую дверь кабинета.

— Есть минутка? — спросила она ГлаГею.

ГлаГея, составлявшая на компьютере план командировки в Санкт-Петербург, нехотя подняла взгляд от клавиатуры и, молча, посмотрела на Ёму.

— Что? — спросила Ёма. — Занята?

— Была бы я мальчиком, а ты бы девочкой, то спела бы тебе песню: Get Outta My Dreams, Get into My Car, а то видишь, мне тут делать совсем нехрен…

— Ну, про девочку я пропускаю мимо ушей, а так я вижу, что ты игриво настроена, так что захожу… — усмехнулась Ёма.

Она зашла в кабинет, и села на место Мишеля — сразу напротив стола ГлаГеи, на котором стояла большая цветочная композиция в округлой корзине, стилизованной под шляпную коробку. Над пурпурным основанием, перевязанным широкой оранжевой лентой, нависала плотная шапка цветов: жёлтых, оранжевых, багровых и зелёных роз, белых и желтых хризантем, кустистых листьев папоротника.

Ёма, прищурившись, смотрела на ГлаГею, а ГлаГея, вскинув взгляд на коллегу, тоже не отводила глаз в сторону.

«У нас тут что, игра кто кого переглядит?» — подумала ГлаГея с раздражением.

— А хозяин-то где? — спросила Ёма.

— Кто? Хозяин? — переспросила ГлаГея. — Что ты имеешь в виду?

— Не «что», а «кого»? Мишель-то куда делся?

«А тебе какое дело!» — метнулось в голове ГлаГеи.

— Билетами занимается, — сказала ГлаГея.

— А что, разве сложно купить билеты в Питер? Наш административный отдел уже настолько не справляется, что решительный Мишель отправился на помощь? — спросила Ёма.

— Откуда ты знаешь, что мы… что я еду в Питер?

Ёма, подняв брови, с удивлением посмотрела на ГлаГею.

— Иногда ты меня удивляешь, — сказала она. — Ты же работаешь в дружном, спаянном и преимущественно бабском коллективе… У нас нет друг от друга секретов. Точнее — секреты у нас есть, но они не держатся… Как говорят немцы: Was wissen Zwei, wisst Schwein…

— Никогда не была сильна в немецком, — сказала ГлаГея почти с нескрываемой неприязнью. — И знаешь, Мишелю не нравится, когда на его месте кто-то сидит, и тем более трогает вещи на его столе. На рабочем столе Мишеля царил беспорядок.

— Что знают двоё, знает и свинья, — сказала Ёма. — Это так немцы говорят, а у нас про вашу командировку знает гораздо более двух человек. И на столе, кстати, у него бардак. Хотя, думаю, что как всякий посланник хаоса, он называет это… творческим беспорядком и, да, наверное, болезненно реагирует на вмешательство в беспорядок… потому что сделать хаос ещё более хаотичным невозможно! Только и остаётся, что злиться. В отсутствии логики то же есть своя логика.

— Почему невозможно? — удивилась ГлаГея. — Сложно сделать хорошо, сделать отлично — практически невозможно, а плохо — получается само собой. После плохого становится хуже, и тоже без дополнительных усилий.

— Так я об этом и говорю! — воскликнула Ёма. — То же самое, просто немного с другого бока. Хаос — это равное распределение энергии по всем степеням свободы. По ВСЕМ! Это предел. Дальше двигаться некуда. Поэтому посланцы хаоса и считают, что в их бардаке присутствует некое совершенство.

ГлаГея криво усмехнулась. Выдержав паузу, она сказала:

— Ты умничать пришла или просто за жизнь потрещать, или то и другое?

— На самом деле, ни то, ни это, — сказала Ёма. — Я к тебе с глубоко научным интересом. Только сначала скажи мне: неужели твой… научный руководитель не знает, что жёлтый — это цвет разлуки… ну, по крайней мере, у нас в России… не знаю, как уж там у них во Франции. Или уже всё? Его научный интерес к нашей многострадальной Родине угас, и вы отправляетесь в его прощальную гастроль? Он же давно в России… Или он настолько одухотворен, что не слышал песни «Жёлтые розы».

«Во Франции женщинам редко дарят цветы, почти никогда», — невольно подумала ГлаГея, и от этой мысли букет, который Мишель преподнес ей сегодня утром, стали для неё ещё ценнее.

— Что ты к этим розам привязалась, — поморщилась ГлаГея. — Я, например, не слышала песню «Жёлтые розы». Наверное, попса какая-нибудь?

— Ну, да, уж точно не Моцарт, — сказала Ёма. — Ты, наверное, в своих элитных школах такого не слушала.

— В элитных школах я ещё и не такое слушала… Наши мальчики так матерились, как не всякий сантехник сможет… Бич элитных школ в том, что мальчики выпендриваются друг перед другом, а девочкам нравятся совсем плохие мальчики, а хорошие и перспективные не котируются. Такая вот подростковая особенность. Вот родители и переживают, чтобы их примерная, прилежная девочка не влюбилась бы в какого-нибудь наглого уголовника.

— Ах, вот оно как! — сказала Ёма с иронией в голосе. — То есть, оказывается, что влияние улицы вездесуще!

— Вездесуще, вездесуще, — закивала головой ГлаГея. — Пришла-то зачем?

— Учитывая известность, которую эта цветочная композиция на твоём столе приобрела сегодня в нашем дружном научном коллективе, хотела утонить у тебя некоторые нюансы грамматических форм латинского языка…

«Чего ты несёшь!» — хотела воскликнуть ГлаГея, но вслух спросила:

— Давай, только по-бырому… правда, куча дел.

— Я кратенько, тезисно, так сказать, — затараторила Ёма. — Вот говорят: «Sic transit gloria mundi… Так проходит земная слава…» Ведь, так?

— И? Короче Склифосовский…

— Вот слово «transit» — это «проходит» или «приходит»? Что первично: то, что слава пришла? Или то, что она когда-то уйдёт?

«И что это тебя сейчас торкнуло? Повыстёбываться решила?» — подумала ГлаГея с неприязнью.

— Откуда такой интерес? — спросила она.

— Меня, как ты знаешь, всегда интересовало сочетание теории и практики. Ведь нас как учили? Поверять гармонию алгеброй! Чтобы было наверняка. Вот меня и заинтересовал феномен молниеносной известности цветочной корзины, — той, что у тебя на столе. И я задалась вопросом: какое информационное послание закодировано в латинской фразе о приходящей и проходящей славе? Наверное, что-то важное, иначе бы она не оставалась в памяти людской уже пару тысяч лет. Ведь, согласись, поверку временем, тем более временем такой длительности, выдерживают далеко не все идеи. Что предки хотели нам сказать: «Радуйтесь, когда слава приходит», или «Помните, что любовь пройдёт и помидоры завянут?»

ГлаГея тяжело вздохнула и сказала с сожалением:

— Не плюй в компот, там повар ноги моёт!

— О, это было грубо! — рассмеялась Ёма. — Но, извините, коллега, что-то не улавливаю… ассоциативной связи с той линией аргументации, которую я только что озвучила.

ГлаГея усмехнулась:

— Всё просто, Ватсон! Объясняю тебе, как специалист по латинской лингвистике. Русский «компот», произошёл от французского «compote», который восходит к латинскому «compositus», то есть «составной» или «сложный», состоящий из нескольких компонентов. Плюнул в колодец, и вся композиция сразу меняется, потому что появляется дополнительный элемент — вот такой компот получается! А ведь в этом компоте происходит омовение ног, что являет собой стремление художника (повар — он же художник!) к чистоте, то есть порядку. Иносказательно получается, что не надо усложнять то, что и так непросто, и не стОит городить огород там, где нечего огораживать. В этой связи твой аргумент о завядших помидорах весьма точен! И ты зашла, что называется, по адресу. Ведь что такое помидор? Это «pomo d’oro» или «золотое яблоко» по-итальянски, что стало наследником латинских pomum «яблоко» и aurum — «золото». Интересно, что тонкую связь между золотыми яблоками и любовной страстью ощущали именно в России, где в XVIII веке помидоры называли «любовными» или «амурными яблоками». Правда потом, как водится, не смотря на все старания доморощенных агрономов и диванных психологов, помидоры продолжили увядать, а быт, наоборот, всех заел, и народ понял, что любовь — это обычная человеческая потребность, ни чем не хуже, но и не лучше желания пить, есть и дышать. К увяданию помидоров стали относиться более спокойно, понимая, что всё приходит к тому, кто умеет ждать, — ровно в той степени, в которой всё, что имеет начало, должно иметь и окончание. Не может иметь, а ДОЛЖНО иметь окончание… Все что transit-приходит, то transit-уходит… Поэтому и получается, что любовь — вечна!

— Какое окончание! Все тело содрогается в экстатическом спазме! — захлопала в ладоши Ёма. — Но ты сама-то поняла, что тут такого наговорила? И, главное, уже не понять, ты латинским языком занимаешься, или французский исследуешь…

— Коллега, мне жаль, что не удалось донести до тебя мысль о том, что тезис и противоположный ему антитезис находят своё, как ты сказала, экстатическое единство в синтезе, коим в данном случае является не латынь, и не французский язык, который ты ошибочно противопоставляешь латыни, а культура этрусков, или росенов, которые, как ты знаешь, не только активно торговали с Древней Грецией, но ещё с ней же и воевали. А это уже по твоей части. Ты же у нас спец по древним грекам.

— Получается, что я очень правильно зашла! — улыбнулась Ёма. — Это же твой Мишель этрусками занимается. Считаешь, я не зря сижу в его кресле, грею ему место, и у нас с ним может что-то получиться?.. В научном плане?

— Мишель мой не в большей степени, чем твой, — усмехнулась ГлаГея. — Если думаешь, что у тебя с ним что-то получится, так дерзай! А в плане, если у тебя шанс, так все отношения со временем меняются. Какие-то к лучшему, какие-то к худшему. Чтобы двигаться вперёд, или даже просто для того, чтобы оставаться на месте, партнёры должны поработать над этим вместе. Однако это не гарантия того, что отношения продлятся хоть сколько-нибудь долго.

— Какая интересная мысль, — сказала Ёма, покачав головой. — Старание и труд всё перетрут. Особенно — совместные старания и совместный труд. Но достаточно ли только этого? Влечение людей друг к другу возникает иногда так неожиданно и так необъяснимо, что диву даёшься, — откуда что взялось. Или наоборот: было, было и потом — бац! — и всё исчезло, а куда — не понятно. Казалось: вот оно, единственно и неповторимое чувство… на всю жизнь… совместный интерес… И всё прошло. Почему? А кто бы знал! Неизвестные причины вызывают непонятные следствия… Иногда сложно сказать: «Нет!». Ещё сложнее сказать: «Прощай!», особенно, когда заинтересованность ещё есть, и тёплые чувства тоже не ушли. А ведь в этом, возможно, и есть высшее проявление любви… Сказать: «Принимаю ситуацию такой, как она есть, отпуская тебя в свободное плавание, и открываю себя новым возможностям, и отправляюсь на поиски своёго счастья…» Главное, отпустить хватку и не цепляться за уходящую натуру.

— Я всегда немного завидовала независимым людям, которые не боится трудностей и умеют смотреть на происходящее немного со стороны. При этом они чаще всего скромные, много не говорят. А вокруг столько говорунов. У меня с такими чаще всего конфликты, хотя и сама люблю поговорить, — сказала ГлаГея, усмехнувшись.

— Как же всё-таки приятно поговорить с тобой… о науке! — воскликнула Ёма. — А у меня знаешь, как получается?

— Как у тебя получается? — спросила ГлаГея с некоторой неприязнью. Этот разговор начинал ей надоедать, и хотелось побыстрее отделаться от Ёмы.

— Как только понимаю, что именно меня цепляет в предмете интереса, как всё — как бабка отшептала. Всё как рукой снимает: глаза открываются, мозг включается, и жизнь становится лишённой того безумного света, который и отнимает у человека разум, когда кто-то там наверху хочет нас наказать. И больше нет никакой эмоциональней зависимости, а, ведь, иногда, — жаль, и так хочется жить эмоциями… Не рациональным мышлением, а, так сказать, гормональным циклом. У тебя такое бывает?

ГлаГея посмотрела на Ёму с подозрением.

— Если ты интересуешься, всё ли у меня в порядке с циклом, то скажу крылатой фразой: «Не дождетесь!»

— Ты неверно меня поняла, — замахала руками Ёма.

— А ты говори так, чтобы тебя правильно понимали, — сказала ГлаГея. — The messenger is the message… И ещё позволю себе напомнить тебе, точнее, спросить: за что ставят оценки в наших школах?

Ёма растерялась, а ГлаГея, не дожидаясь реакции своей коллеги, ответила сама себе:

— Оценки у нас ставят за отношение к предмету. Это давно известно, тем более, что педагогические коллективы в массе своей составлены из недолюбленных женщин. И что тогда? А тогда — кроме отношений и их выяснения ничего больше не остаётся. Одни эмоции! Лимбический мозг шарашит на всю катушку, а лобные доли и кора, наоборот, отключаются, как наиболее энергозатратные части тела… за полной ненадобностью… чтобы не мешали эмоциям клубиться, развиваться, переплетаться, наскакивать друг на друга и попутно выяснять: «Любит — не — любит? К сердцу прижмёт, нахрен пошлёт?» Вот тогда и возникает подспудное и неодолимое желание считать кого-то частью одного целого организма, наделённого одними органами восприятия: частью того организма, второй составляющей которой являешься ты сам. Импульсы одного передаются другому, и рациональное мышление одного разбавляется всплесками гормонального фона другого. Всё как пишут на долларе: E pluribus unum — Из многих — единое.

— Из многих? — удивилась Ёма, подняв брови. — Это же сколько должно быть «многих», чтобы набралась критическая масса, полураспад которой зажжёт искру любви?

— Что значит полураспад? — в свою очередь удивилась ГлаГея.

— Ну, по-твоему, получается, что для того, чтобы вспыхнула любовь, нужно, чтобы появился… третий лишний, иначе ничего не получится… Прямо любовь по Гегелю: чтобы колос вырос, зерно должно умереть.

— Я такого не говорила! — сказала ГлаГея решительно. — Это уже твои… свободные интерпретации. Если отношения зашли в тупик, надо уходить. Какой смысл упираться изо всех сил, чтобы тащить чемодан без ручки? Тем более, что мир изобилен во всём, в том числе и в плане чемоданов с ручками. Если отношения и научная жизнь или, допустим, семейная не приносят ощущение радости, гармонии и счастья, тогда зачем это всё? Зачем тратить время, единственный невосполнимый ресурс, на заведомо проигрышное дело. Лучше уж быть одной… Некоторые люди находят свободу и счастье в одиночестве…

— Ты говоришь об одиночестве? — спросила Ёма. — От тебя это странно слышать.

— И в чём ты видишь странность?

— Proof of the pudding is in the eating. Чтобы судить о пудинге, его надо съесть!

— Я знаю перевод… — нахмурилась ГлаГея. — И что это доказывает?

— Если б ты мечтала об одиночестве, то тебе бы не дарили цветочные корзины…

— А, вот оно что! Гремучая смесь бабской завести и не менее бабской логики! — воскликнула ГлаГея. — Причём тут букеты, причём тут одиночество! Если мужику хочется что-то сделать, и он сразу не лезет тебе под юбку, то что же в этом плохого! Ты считаешь, что мне следовало выкинуть эти цветы в мусор, чтобы весь дружный коллектив нашего института, по крайней мере, его женская часть, успокоилась и принялась бы сплетничать о ком-нибудь другом? Так было бы лучше?

— Я просто хочу сказать, что как смотришь, так и видишь. Знаешь, как говорят: «Оглянись вокруг: это и есть то, что ты хочешь на самом деле!»

— Ладно, уговорила: посмотрели вокруг, убедились, что я, действительно, хотела, чтобы мне подарили цветы, потому что я не знаю ни одной женщины, которая не хотела бы, чтобы ей дарили цветы… ужаснулись такой наглости… и что? Да ничего! У меня куча дел. К которым пора бы уже вернуться… было очень приятно с тобой побеседовать… Как вернусь из Санкт-Петербурга, можно будет продолжать. Как раз расскажешь мне, как эту поездку восприняли в нашем коллективе, и какими реальными и вымышленными подробностями она обросла. Хорошо?

— Ну, что ты сразу кипятишься! — всплеснула руками Ёма, поёрзав на кресле Мишеля. — Ты глубокий человек, я тебя знаю. Понимание приходит через свои ошибки и собственный опыт. Единственно, хотела сказать, что мужчину всегда выбирает женщина. Общение возможно лишь тогда, когда женщина на это согласна.

— Это глупости! — решительно сказала ГлаГея.

— Никакая это не глупость, — возразила Ёма. — Женщина должна уважать себя. Если она даёт… добро на общение, это должно быть сознательное, а не спонтанное действие, продиктованное… эмоциями. Надо жить своей жизнью, по своим правилам! Даже не смотря на то, что Фрейд говорил, что мы выбираем только тех, кто живёт в нашем подсознании. Даже если так, то это всё равно наше подсознание, а не чужое! Женщина интересна мужчине, пока она полна достоинства, независимости… пока она не покорна!

— Вот и замечательно! — сказала ГлаГея, хлопнув ладонью по столу. — Будем независимыми и непокорными… но не во всём… Меня просили завершить несколько дел до командировки, и я собираюсь покорно это сделать… Так что…

— Всё, всё, ухожу, — сказала Ёма, вставая с кресла Мишеля. — Просто ты подумай, о чём я тебе говорила…

— Хорошо, моя добрая мама, обязательно подумаю… — сказала ГлаГея, изображая голосом интонации младенца.

— Ни ёрничай, — усмехнулась Ёма.

— Ёма сказала: «Не ёрничай!» — хохотнула ГлаГея. — Получился почти каламбур!

— Ладно, юмористка! Удачи тебе в Питере, и смотри, чтобы не вышло… собирались веселились, а как вернулись… ну, дальше по тексту…

— Замётано! Улыбка больше не исказит своим искусственным светом моё серьёзное лицо, — сказала ГлаГея, усмехнувшись ещё раз.

— Ну, ладно, адью! Пока! Или как там у вас по-французски?…

— У нас там по-французски говорят: «О ревуар, о прекрасная, о Афродита, о Каллипигос!»… типа «увидимся снова».

Ёма на мгновение застыла в растерянности.

— Ну, ты, бля, своей пытливой мыслью проникла просто в самую толщу, в самые глубокие анналы, так сказать древнегреческого естества… — начала говорить Ёма.

— Анналы — это от латинского слова «annus — год», а не от кого-то другого слова, — сказала ГлаГея серьёзно.

— Да что ты! — воскликнула Ёма. — А я-то, дура невежественная, думала, что римляне нахапали себе в Греции не только богов, имена которых извратили, но ещё и заимствовали идею прекраснозадости…

— Нет, не заимствовали, — сказала ГлаГея серьёзно. — Они, как немцы, всё записывали. Каждый год, самое важное. Вот и получились… годовые… анналы.

— Ну, что ж, весталка ты наша непорочная, — глубоко вздохнула Ёма. — Скажу тебе так: «За комплимент спасибо!» Да, потому что воспринимаю это именно, как комплимент, и тебе тоже подарю в поездку стишок… от Игоря Губермана…

— Что ещё за стишок? — напряглась ГлаГея.

— Очень простой стишок… Как раз подходит римской идее стойкости в её женском варианте… Ну, типа, непорочная весталка, хранящая огонь и всё такое… Я правильно помню, что если кто весталку соблазнит, или весталка не усмотрит за огнём, и он потухнет, то как говорил герой одной известной кинокомедии: «Так он лукавый презлым заплатил за предобрейшее?!..Повинен в смерти!»

— Правильно, правильно помнишь… Давай уже, не томи. Что там у тебя за вирши?

Ёма медленно, с распевом продекламировала:

— Любым любовным совмещениям / Даны и дух, и содержание, / и сексуальным извращениям / я отношу лишь воздержание.

ГлаГея сидела молча, наморщив лоб.

— Что молчишь-то? — спросила Ёма.

— Да вот не знаю — в ладоши хлопать или матом ругаться, — сказала ГлаГея серьёзно.

— Ну, ты тогда давай, матернись по-своему, по-латински…

— А тебе не жирно будет? — спросила ГлаГея спокойно, посмотрев на Ёму пристальным взглядом.

— Это же из любви к искусству… Это почти акт научного поиска…

— Ну, если акт, тем более научный, то слушай, — сказала ГлаГея и произнесла, чётко выговаривая каждое слово. — Eia cape, mentula tomatae…

Выдержав паузу, ГлаГея добавила, подняв палец вверх:

— Nullus est enim!

— И теперь перевод для тех, кто в школе на стажировку не в МИД ходил, а картошку в полях убирал… — сказала Ёма.

— А это и есть примерно про картошку, — усмехнулась ГлаГея. — Вот вам нате, х@й в томате… Ибо нех@й!

— Ну что ж, ощущается серьёзная профессиональная подготовка и солидная научная база, — сказала Ёма, покачав головой. — Изучение наследия Древнего Рима в надежных руках… На этой положительной ноте разрешите откланяться…

— Viento en popa! — сказала ГлаГея. — Переводится с испанского, как — попутного ветра в корму, и никак по-другому. Popa — это корма корабля. В прекраснозадую Афродиту испанское слово popa вставлять нельзя…

— Я так сразу и догадалась, что нельзя, — улыбнулась Ёма. — А что можно?

— Что что можно? — переспросила ГлаГея.

— Вставлять-то, что можно?

— Nalgas, ягодицы. По-испански будет Afrodita de Bellas Nalgas, Афродита с прекрасными ягодицами.

Ёма смотрела на ГлаГею озадачено.

— Не, ты, правда, не гонишь? Ты чё, специально вопрос изучала? Откуда знаешь?

— Это нам в МИДе рассказывали, пока ты картошку копала… — усмехнулась ГлаГея.

Ёма на мгновение задумалась, и потом сказала примирительным тоном:

— Ну, ладно, давай, счастливого пути… В Питере тебе удачи… И желаю тебе зажечь там, по древнему обычаю непорочных весталок… огонь… ростральных колон… А то стоят в центре города два фаллических символа, и не горят… Не порядок… If you don’t use it, you lose it…

— Замётано, отожжём! — кивнула головой ГлаГея.

— Адью!

— И тебе не кашлять…

Когда Ёма ушла, ГлаГея подумала, что надо будет сказать Мишелю, чтобы он больше не таскал цветы на работу. В том, что он будет пытаться это делать, у ГлаГеи не было практически никаких сомнений.

ОТКРЫТИЕ

Две недели перед открытием прошли для ГГ в суматохе, неразберихе и беготне. Было много нервов, «long hours — долгих часов» на работе, которые не оставляли ему никакой возможностей заняться собой и своими делами.

Интересно отметить, что ГГ не считал открытие фабрики «своим» делом в полной мере. Это была работа, за которую он получал деньги. Стал ли бы он заниматься этим, если бы ему не платили? Из любви к искусству?

Ответ для него был очевиден: «Нет, конечно, нет!»

Даже если бы у него, вдруг, оказалась сумма, достаточная для открытия собственной фабрики, он вряд ли бы стал это делать. Скорее всего, он занялся бы недвижимостью, управление которой, как ему (ошибочно) казалось, требует меньших временных затрат.

Время пролетело в бесконечных совещаниях, посвящённых подготовке к открытию. На стене в офисе обновлялись графики заказов, поставок и установки оборудования. ГГ переживал всё больше и больше — сможет ли он и его команда полностью управиться со всеми делами к намеченному сроку.

ГлаГея ещё раз заехала к нему домой в его отсутствие, привезла еду: несколько плошек с курицей и тушёным мясом. ГГ воспринял это как двойственный сигнал: С одной стороны она как бы говорила: «Я забочусь о тебе», но с другой, читалось и другое: «Не жду тебя обратно. Оставайся здесь».

***

Перед самым открытием пришлось съездить в налоговую инспекцию. ГГ поехал туда прямо из офиса, прихватив с собой главного бухгалтера.

В тот день выпал первый снег. Машины медленно продвигались по улицам, которые стали, вдруг, уже.

— Наверное, зря едем, — сказал он главному бухгалтеру. — К тому времени, как приедем, налоговики уже с работы уйдут.

— Перед выездом звонила в налоговую, — сказала глав бух. — Они нас обязательно дождутся.

Накануне он думал, что устроит себе короткий день и прямо из налоговой поедет домой. Однако в течение дня дел прибавилось, и когда выезжали в налоговую, стало понятно, что придётся возвращаться в офис.

В налоговой их встретил вежливый инспектор: молодой мужчина, который, как бы извиняясь, сказал:

— Мне вернули дело о возврате вашего НДС и поручили провести опрос генерального директора.

Немного замявшись, он добавил:

— Сам-то я понимаю, что фирма «живая», но бумаги с опросом свидетеля всё равно придётся заполнить. Думаю, это не займет много времени.

Для ГГ это был уже не первый раз, когда он выступал в роли «свидетеля». Именно это слово, от которого отдавало полицией и следствием, значилось на первой странице опросного листа. Прошлой весной, когда фабрика только начинала строиться, он уже ездил вместе с главным бухгалтером в налоговую, где на него заполнили лист «опроса свидетеля». Ему задавали много вопросов. Женщина-инспектор был не очень приветлива. В её действиях и в том, что она говорила, ГГ уловил нотку осуждения и подозрения, которые он списал на издержки профессии.

«Они тут всех подозревают в финансовой нечистоплотности», — сказала себе ГГ. — «Наверное, не зря. Никто не любит платить налоги».

Женщина-инспектор расспрашивала его о служебном авто, который Компания приобрела для него. На расходы на автомобиль полагался возврат налога на добавленную стоимость. Инспектор не говорила прямо, но судя по её вопросам, было понятно, что она осуждает приобретение дорогих машин для руководства за счёт средств компании.

Инспектор-мужчина тоже живо интересовался его автомобилем. В его интересе сквозило чисто мужское любопытство относительно тактико-технических характеристик «железного коня».

— Где собирали машину? — спросил он ГГ уважительно. — В Германии?

Вопрос не застал ГГ врасплох. Ему было всё равно, где собирали его автомобиль, но его периодически спрашивали об этом, поэтому совсем недавно он задал такой же вопрос на сервисной станции, когда сдавал машину на ТО.

Ему объяснили, что по каким-то цифрам индивидуального номера машины (VIN) можно узнать, где она сделана.

— В Вашем случае это Германия, — сказали ему на станции.

— В Германии, — сказал ГГ инспектору.

Инспектор уважительно цокнул языком, и сказал, что такие же машины собирают где-то в России. Он даже назвал город, но ГГ ничего не мог сказать по этому поводу, и даже пожалел об этом. Ему показалось, что это как-то принижает его мужественность, потому что делает очевидным его почти полное безразличие к маркам транспортных средств.

«Хорошо, что про футбол не заговорил», — подумал ГГ. Футболом он тоже не интересовался и не разбирался в нём. Он иногда попадал впросак, когда кто-нибудь с энтузиазмом спрашивал его: «Видел, как наши вчера сыграли?», а он был даже не в курсе, что вчера или в какой-либо другой день была игра.

— Спортивные передачи теряют популярность, потому что людям становится не интересно, смотреть, как миллионеры на поле пинают мячик, — говорил он иногда. — Реклама потребительских товаров всё больше использует образы «обычных людей». Наверное, и спортивному бизнесу тоже придётся когда-нибудь к этому приспособиться.

***

После налоговой глав бух поехала домой, а ГГ отправился обратно в офис. По дороге ему позвонила Гамма, директор по маркетингу.

— Ты уже уехал из офиса? — спросила она с удивлением.

— Из налоговой возвращаюсь, — ответил ГГ, подумав при этом, что кому какое дело, где он: «Как же у нас народ любит совать свой нос в чужие дела. Особенно, когда речь идёт о начальстве». Ведь он был начальством.

У него в голове мелькнула мысль, что это потому, что он позволяет в отношении себя на работе то, что ГлаГея называла «панибратством». Следуя привычке приобретённой ещё в прежних западных компаниях, ГГ обращался к большинству сотрудников на «ты» и поощрял такое же обращение к себе. Только директор по кадрам и руководитель безопасности называли его на «Вы». Для российского контекста это было довольно необычно.

— Смотри, как-нибудь зажмут тебя в углу, и пикнуть не успеешь, — говорила ему иногда ГлаГея.

— Кто меня зажмёт? — удивлялся ГГ.

— Кто надо, тот и зажмёт, — отвечала ГлаГея.

— Ты совершенно необоснованно подозреваешь меня в не нормативных отношениях с коллегами — женщинами, — говорил ГГ.

— Ну, ну, — многозначительно качала головой ГлаГея.

Вернувшись в офис, ГГ просидел там допоздна. Он разбирал накопившиеся дела и вернулся домой очень поздно. За несколько дней до открытия фабрики дел, действительно, было очень, очень много.

Поздно вечером, когда ГГ ложился спать, позвонила ГлаГея.

— Теперь ты будешь обязан принимать участие в делах семьи, — сказала она.

— А раньше разве не принимал?

— Нет, раньше я всё тянула на себе, — сказала она. — Но этого больше не будет.

Она сказала, что завтра, в субботу ГГ должен приехать к ней в полдесятого, чтобы поменять на её машине летнюю резину на зимнюю, и потом полдня сидеть дома с Сыном, пока она будет ездить по своим делам.

— Я же должен был отвести его в бассейн, разве нет? — спросил ГГ.

— Бассейн отменяется. Делай, что тебе говорят, — сказала ГлаГея решительно и повесила трубку.

Видимо, поддаваясь инерции внутреннего протеста, ГГ забыл поставить будильник на своем АйФоне и проснулся немного позже, чем планировал.

— Молока и сметаны купи, — увидел он СМС в своем телефоне.

Однако времени на «молоко и сметану» уже не оставалось. Он опаздывал. Когда позвонила ГлаГея и просила: «Где ты?», ГГ ответил, что уже миновал центр города, хотя на самом только-только выехал из дома.

— Ты опять меня подставляешь, — сказала ГлаГея. — Как можно быть таким безответственным. На тебя ни в чём нельзя положиться.

ГлаГея бросила трубку, а ГГ подумал: «Зачем меня звать, если я такой безответственный?»

***

Добравшись до Западного Дегунино, ГГ поднялся на 13 этаж и позвонил в дверь. Он понимал, что ещё есть шанс наладить отношения. Или, по крайней мере, немного их сгладить. Для этого было достаточно купить букет цветов, что, возможно, не помешало бы ГлаГее критиковать его, но, наверное, менее интенсивно.

Однако ГГ не хотелось действовать «под давлением» и подавать ГлаГее сигнал, что он может «исправиться» под воздействием её упрёков. Ему казалось, что следует вести себя так, как рекомендуют поступать с маленькими детьми: когда дети кричат, пытаясь привлечь внимание родителей, то лучше не реагировать. Иначе у детей выработается привычка устраивать сцену каждый раз, когда им захочется, чтобы родители были рядом.

— Ты опоздал, — сказала ГлаГея. — И, наверняка, не купил сметаны и молока.

— Не купил, — признался ГГ.

— Разве можно после этого на тебя положиться? — вздохнула ГлаГея. — Про какой-нибудь вшивенький букетик я даже не говорю. Мы этого не достойны!

Задумавшись на мгновение, она сказала решительно:

— Давай-ка, друг любезный, дуй в магазин.

— За сметаной? — спросил ГГ.

— Сметану я уже купила. Знала, что ты забудешь. Иди за букетом. Желательно побыстрее. У меня мало времени.

ГГ немного опешил, и сказал, что у него плохо получается что-то делать под давлением.

— Не надо на меня давить, — сказал он. — Я же не твой подчинённый.

— Значит, не пойдешь за букетом? — спросила ГлаГея угрожающе.

— Если ты будешь давить на меня, то нет, — пытаясь сохранять спокойствие, ответил ГГ.

Совершенно неожиданно для ГГ — ГлаГея разревелась.

— Тогда забирай себе Сына, и живите, как хотите, — заголосила она. — Мне это всё надоело. И особенно ты со своими вечными претензиями и постоянным недовольством.

Вдруг, она замолчала и, спустя мгновение, совершенно спокойно сказала:

— А я займусь устройством своей личной жизни!

— Если будешь разговаривать со мной в подобном тоне, то я развернусь и уйду! — сказал ГГ. У него внутри клокотал гнев. Он пытался сохранять спокойствие из последних сил.

— Только попробуй! — угрожающе зашипела ГлаГея. — Я тебе устрою счастливую жизнь. Привезу тебе Cына на работу, и дальше крутись, как хочешь! Посмотрим, какой ты крутой!

ГГ развернулся в прихожей и вышел из квартиры. ГлаГея выскочила вслед за ним, и схватив за рукав, стала дергать обратно в квартиру:

— Halt! Стоять! — сказала она, вдруг, неожиданно по-немецки. — Ты совсем охренел! А, ну, быстро вернулся!

ГлаГея была в сильном волнении. Вырвавшись, ГГ пошёл к лифту. ГлаГея поспешила вслед за ним, быстро говоря на ходу:

— Если уедешь, то я тебе на работу напишу, и приведу туда Cына. Ты меня лучше не зли. Пожалеешь!

— Кто тебе дал право так со мной разговаривать? — сказал ГГ. — Со мной так никто не разговаривал, и не будет. Меня это всё тоже достало! Нужно ставить точку. Подтолкни этот процесс. На работу можешь идти хоть сегодня.

ГГ вышел из лифтового холла и пошёл к пожарной лестнице. ГлаГея пошла вслед за ним, говоря на ходу:

— Давай, пойдем вместе. Я тебе сейчас машину расфигачу!

— Машина не моя, а компании, — усмехнулся ГГ. — Этим ты мне хуже не сделаешь, а тебя в тюрьму посадят за порчу имущества.

Они препирались ещё некоторое время, и потом ГлаГея отстала.

Он спустился вниз по чёрной лестнице, сел в машину и поехал к себе в Люблино. В голове пульсировала ясная мысль: нужно заменить замок входной двери, иначе ГлаГея может войти в квартиру, когда его там не будет, и перепортить его вещи или учинить какой-нибудь другой урон.

Он отъехал от дома не очень далеко, когда позвонила ГлаГея.

— Если сейчас же не вернёшься, завтра привезу Сына тебе на работу, — сказала она. ГГ не дослушал до конца и повесил трубку, оборвав её монолог на полуслове. Перед этим поспешной скороговоркой выпалил:

— Тысячу раз говорил, что со мной бесполезно разговаривать языком ультиматумов и угроз.

ГлаГея позвонила ещё раз, и опять начала угрожать. Он опять бросил трубку. Потом он сам набрал номер ГлаГеи, и стал что-то говорить о том, что нужно договариваться, но теперь уже она бросила трубку.

«Наверное, действительно, нужно заканчивать весь этот „балаган“», — подумал ГГ. Он больше не звонил ГлаГее.

Добравшись до Люблино, он быстро вывернул личинку замка и пошёл в торговый центр у метро. Он купил пару замков на подмену, которые, на удивление, стоили недорого. Несколько личинок для замков были нужны на тот случай, если ГлаГея решит вскрыть дверь в его отсутствие, и замок снова придётся менять.

Он тут же представил себе, как он приходит домой и видит, что всё перевернуто вверх дном.

«Придётся вызывать милицию», — мелькнуло у него в голове.

Вовлечение милиции означало бы, что об этом узнают на работе, что совершенно его не пугало. Он внутренне уже смирился с тем, что ситуация зашла в тупик и вышла из под контроля.

«ВСЁ ДЬЯВОЛЬСКИ — НАОБОРОТ!»

На дисплее телефона замигало слово «Подруга».

— Ей-то что надо? — с досадой подумала ГлаГея. До поездки в Санкт-Петербург оставалось совсем немного времени. В субботу вечером она ещё не собрала свои вещи. Мишель сказал, что заедет за ней завтра, в воскресенье утром.

Вздохнув, ГлаГея провела пальцем по изображению зелёной телефонной трубки. В её сознании мелькнула мысль, что зелёный цвет ассоциируется у индусов с сердечной чакрой анахатой, отвечающей за чувство любви и сострадания, а за способность складно излагать свои мысли ответственна ещё более высокая чакра вишудха, которую обычно красят синим цветом.

«Почему изображение телефонной трубки не сделали синим?» — подумала ГлаГея. — «Так более логично: вишудха развита у писателей и прочих мастеров слова… Впрочем, по телефону — один только трёп… Зелёный тоже сканает».

Эти мысли пролетели в голове ГлаГеи в одно мгновение, пока она легким движением чиркнула по дисплею телефона.

— Как жизнь молодая? — раздался в трубке радостный голос Подруги. — Всё путём?

— Всё путём! — сказала ГлаГея, не вдаваясь в подробности.

— А я что звоню-то… — начала Подруга.

— Рассказать, что солнце встало? — перебила её ГлаГея, которой почему-то захотелось сказать Подруге что-то обидное.

— Солнце? Встало? — спросила Подруга озадачено.

ГлаГея представила, как от умственного напряжения на лбу подруги в гармошку собрались сразу несколько складок.

— Я пришел к тебе с приветом, / Рассказать, что солнце встало, / Что оно горячим светом / По листам затрепетало… Афанасий Фет, — продекламировала ГлаГея довольно сухо.

— Да, да, помню, точно — было, не тупые… Впрочем, от тебя это звучит почти как: «Садись, два!»

— А ты где-то стоишь, чтобы сесть можно было?

— Ага, стою в пробке, а так — сижу за рулём, — сказала Подруга. — Кстати, не могу не отметить, что тебя что-то заклинило на глаголе, обозначающем стоячее положение… То у тебя солнце встало, то я вот тут стою… Это всё подозрительно, и наводит на определённые мысли, — хихикнула Подруга.

— Не неси жеребятину! — сказала ГлаГея.

— Жеребятину? Интересное слово…

— Ты фильм «Комиссар», кажется, не смотрела, — констатировала ГлаГея.

— А стоило? — спросила Подруга.

— Стоило, стоило, посмотри как-нибудь. Там женщина-комиссар конной армии во время Гражданской войны беременеет, и её сослуживец спрашивает, кто её, как он выразился, «уделал». Ну, комиссар, то есть комиссарша и говорит, чтобы тот не нёс жеребятины.

— А, вот оно что! — воскликнула Подруга. — Слушай, я вся в сомнении, даже не знаю как спросить… Эта женщина-комиссар, и что с ней произошло… Это ты почему вспомнила? Неужели?…

Подруга, не договорив, оборвала свой вопрос.

— Расслабься, не тот случай, — сказала ГлаГея. — Как дела? Пока не родила! Как рожу, так сразу скажу.

— Да ты не подумай. Я же тебе говорила, что после 6—9 лет совместной жизни большинство пар расстаются. Современная тенденция в том, что всё чаще это происходит по инициативе женщины. Многие женщины в возрасте от 30 до 40 лет как бы просыпаются и отказываются от своих мужиков, потому что больше не находят их полезными. Причём смешно, что когда запахнет жареным, мужики начинают суетиться, как бы перезапустить отношения, не понимая, что просто выработали свой потенциал, и, как говорят индусы, упавшую лошадь обратно на ноги не поставишь.

— От тридцати до сорока, говоришь? Мне кажется, что если не нашёл свою любовь до сорока, то следует искать причину в себе, — сказала ГлаГея задумчиво.

— Ну, ну, вот и я то же говорю: если на тебе начали ездить, то ноги в руки и — вперёд к новой счастливой жизни. Вот у нас на работе, одна тётка из бухгалтерии развелась: одному сыну три, другому пять, да ещё, не поверишь, ждала третьего… то есть третью. У нас весь офис в шоке был! Её спрашивают, как ты решилась? Никто не хотел верить, что она по собственной инициативе.

— И как она решилась? — спросила ГлаГея явно заинтересованно.

— Да, говорит, достало уже всем объяснять и повторять, как заезженная пластинка: «Давно бы развелась, но куда я одна с двумя детьми», поэтому решение пришло, когда детей стало… почти… трое!

— Невероятная история! Правда, как-то слабо верится…

— Нет, всё так и было, — уверенно сказала Подруга. — Материально она от мужа не зависит, получает у нас вполне нормально, — зам глав буха. Так что ей не надо было терпеть то, что её не устраивало. Когда её спрашивают, не жалеет ли, она говорит, что из перегруженной и замученной ломовой лошади стала превращаться в живого человека, и вновь почувствовала себя женщиной.

— С тремя детьми? — недоверчиво спросила ГлаГея.

— Когда бабе под сорокет, у неё серьезно меняются взгляды на жизнь. Она начинает думать по-другому. Иногда женщина понимает, что брак её больше не устраивает. Ты разве это по себе не замечаешь?

— Мне не под сорокет, — хмыкнула ГлаГея. — Ещё есть время подумать.

— И ещё: уйти от тирана — это лучшее, что женщина может сделать для себя самой и безопасности детей.

— А он что, её бил? Она тихая, безмолвная, безропотная овечка из бухгалтерии? Как же она тогда решилась на развод? — удивилась ГлаГея.

— Тихие овечки не становятся зам глав буха, тем более, в такой организации, как наша, да ещё и в условиях высоко-конкурентного бабского окружения, — сказала Подруга. — И что значит — бил? Обязательно надо дожидаться мордобоя? Считаю, что разводиться надо при первых же признаках психологического насилия. Не стОит дожидаться рукоприкладства.

— То есть, он её не бил? — уточнила ГлаГея.

— Бил, не бил, какая разница. Нужно слушать и слышать звоночки! Это сразу видно, как и что будет. Она говорила, что её сразу напрягало, что отец мужа относился к матери, как к прислуге. При этом многое себе позволял…

— Пил, курил и морально разлагался? — спросила ГлаГея.

— Постоянно не было дома, и никто не смел спросить, куда его унесло. Чуть что — сразу скандал. Жил как бы сам по себе, а жена с детьми — сами по себе. Она и детей воспитывала, и на работу ходила, и по дому шуршала. Вечно денег не хватало. Точнее, он всё зажимал, денег почти не давал. Вот она и крутилась, как белка в колесе, чтобы содержать детей и дом, а он вроде как гость приходил.

— Любовь прошла, завяли помидоры?

— Нашу бухгалтершу ещё и на работе повысили, потому что она работала, как зверь. Знала, что отступать некуда, а у муженька её наоборот всё наперекосяк пошло. То там поработает, то сям, нигде долго не задерживался, отовсюду его турнули. Таких нигде не любят, которые только всё себе, да ещё норовят бабе на шею сесть. Ну, и короче, она помыкалась, помыкалась: материальной поддержки от мужа — ноль, моральной — даже говорить не приходится. Она устала всё тянуть одна, вот и решила развестись. Развелась.

— Веселая история, — сказала ГлаГея задумчиво. — И какова мораль сей басни?

— Мораль такая, что прежде, чем замуж отправляться, надо мозги включать и держать глаза широко открытыми. Нужно обращать внимание, как общаются между собой родители будущего мужа. Если что-то не устраивает, то лучше спросить себя: стОит ли продолжать. Если ребёнок вырос в нездоровых отношениях, то он и свою семью невольно будет создавать по той же модели, потому что ничего другого в жизни не видел. Если игнорируешь звоночки, то жди беды. Звоночки превратятся в колокола. По ком звонит колокол? По тебе, дорогая, по тебе, не обольщайся! Если тебе кажется, что что-то не так, значит, тебе не кажется. Остановись, оглянись, задумайся! Измени свою жизнь и не трать молодость на отношения, которые изначально обречены.

— Не согласна с тобой, — сказала ГлаГея. — Человек с возрастом понимает, как надо и как не надо. Это как в семье алкоголика: может вырасти такой же алкоголик, или наоборот — человек в детстве насмотрится на все эти ужасы и скажет себе, что у него в жизни будет всё по-другому. И, ведь, так бывает!

— Ага! Как же! У бухгалтерши нашей муж тоже говорил ей, что у них всё будет по-другому. Только обещанного три года ждут. Чудес не бывает! Поначалу вроде как старался. А потом поехало по накатанной, и муженёк относился к нашей бухгалтерше так же, как его отец к его матери, а не как к любимой женщине. Пыталась с ним поговорить по душам, но все подобные разговоры жёстко пресекались… Чуть что: «Не нравится, да пошла ты…»

— Не, это не панацея, — сказала ГлаГея.

— Что не панацея? — спросила Подруга. — Она, по-твоему, терпеть должна была?

— Я не об этом, — сказала ГлаГея с досадой. — Вот у моего, родители жили душа в душу. Всегда вместе, общие интересы, разговоры по душам, общие планы. Думала, что и у нас так будет. Будет счастливая семья… Как же! Глупая и наивная! И откуда у него такой эгоизм? Только о себе думает! От него никакой поддержки, и он же знает, что так нельзя!

— И как ты дальше? — спросила Подруга с участием.

— Да никак! Всё выгорело: и любовь, и терпение, и желание рожать от него детей.

— Когда доверия нет, и пара живёт как соседи, то дело идёт к разводу. А вы даже вместе не живёте. Де-факто вы уже развелись… осталось только оформить юридическую сторону, разделить имущество. Ты уже готовишься? — спросила Подруга.

— К чему, к разводу? — удивилась ГлаГея. — Что это ты так за меня распереживалась.

— Тебе лучше сжигать себя на медленном огне конфликтов? — ответила Подруга вопросом на вопрос.

— Ты не ответила на вопрос, — произнесла ГлаГея строго. — Так понимаю, ты порадовалась бы, если бы я развелась. А сама чего не разводишься?

— А зачем мне разводиться? — удивилась Подруга, и её голос показался ГлаГее искренним. — Мы друг другу не мешаем. Есть штамп, нет его, — какая разница. Я своему сказала: «Хочешь разводиться — не вопрос. Я за штаны не держусь. Раздел имущества, и вперёд кривые ноги!» После этого он сам тормозит и тему не поднимает, а поднимет, так я не против. Если что, я к разводу готова: как пионер, всем ребятам пример. Такие вещи нельзя пускать на самотёк.

— Вау! Готова к разводу! — невольно вырвалось у ГлаГеи чуть более уважительно, чем она бы сама этого хотела. — С этого места пожалуйста поподробнее.

— А что, цыпануло? — усмехнулась Подруга.

— Ты там не умничай, рассказывай…

— Объясняю по пунктам… Слушай и запоминай. Лучше — записывай…

— Давай уже…

— Первое: нужно подготовить документы. В суде они могут и не пригодиться, но с ними спокойнее.

— В суде? — удивилась ГлаГея.

— Не строй из себя девочку, — сказала Подруга. — Чай не знаешь: есть несовершеннолетние дети — развод через суд. Нет брачного договора — раздел через суд. Есть брачный договор — опять в суд.

— А с брачным договором зачем в суд?

— Как зачем? Оспаривать… Ущемили, недодали, все твоё пополам, а всё моё — оно и так моё.

— Ясно, — сказала ГлаГея. — И что за документы ты подготовила?

— Все, которые понадобятся. Во-первых, копии всех важных документов, желательно — нотариально заверенные. Паспорта, свидетельства о рождении, СНИЛСы, ИНН, трудовые книжки, кредитные карты, уставные документы бизнеса мужа и так далее. Наиболее прозорливые женщины помогают мужу в ведении бухгалтерии, если он бизнесом заминается, чтобы, если что, долго не искать, где он деньги прячет.

— И у тебя всё это есть?

— Скажу более: периодически обновляю свою… базу данных! — сказала Подруга с гордостью.

— А договориться? Не получиться?

— С кем? С мужиком, во время развода? Да они за копейку удавятся… Поэтому и надо иметь на руках все доказательства и подробности коммерческой деятельности бывшего мужа. Конечно, если он коммерсант типа моего. С твоим ещё проще: у него же зарплата белая. Даже если сам не даст 2-НДФЛ, суд истребует доказательства, и бухгалтерия будет обязана всё предоставить. Это не значит, что обязательно придётся воевать. Пускать в ход или нет то, что есть у тебя на руках, это уже совместное решение с юристом в судебном заседании. Но как там твои римляне говорили? Хочешь мира — готовься к войне!

— Истребует? Какое юридическое слово, — сказала ГлаГея. — Как-то ты сегодня воинственно настроена… Некоторые уходят к новой пассии, оставляя всё прежней семье… Разве нет?

— Не, ты правда так думаешь? Или прикидываешься? Как там на латыни «святая простота»? Забыла…

— Sancta simplicitas, — сказала ГлаГея.

— Да, да, именно так… Naive and simple… Я с тобой серьёзно говорю, если не хочешь, не буду…

— Нет, нет, всё в порядке, это я так… Что ты ещё приготовила?

— Подготовить документы заранее — это важно. Когда дойдёт до суда, там уж все маски сброшены, и все важные бумаги могут, вдруг, бесследно исчезнуть, а твой бывший будет смотреть на тебя невинными глазами, нет, не невинными, а злобными глазами и шипеть, что он не при делах, мол, сама потеряла. А что касается договориться, то с кем ты собираешься договариваться? Это же ты не со своим бывшим вступаешь в битву, а с коллективной агрессией, в которой его новая тётка будет играть главную роль. Что же ты думаешь, что она отдаст тебе всё без боя? Конечно, нет! С радостью попляшет на твоей могиле, и ещё скажет: «Надо было больше забрать, вообще с голым задом оставить!» Так что к этому надо готовиться заранее. Красивые разводы бывают только в фильмах, или если брошенная жена настолько забита, что не готова сражаться за свои права и сдаётся без боя. Правда я таких пока ещё не встречала.

— Ну, да, развод это дело скандалезное, — сказала ГлаГея задумчиво.

— Главное нюни не распускать, — сказала Подруга. — Второе главное условие: финансовая подушка.

— Деньги на обретение независимости? — спросила ГлаГея шутливым тоном.

— Смейся, смейся. Когда жареный петух в одно место клюнет, будет не до смеха. Должно быть непререкаемым принципом: мои доходы — это мои деньги, твои доходы — делим пополам.

— А если не согласится? — спросила ГлаГея.

— А кто его спрашивать будет! — сказала Подруга решительно. — Если что-то не устраивает, пусть найдёт себе… другую дырочку, и выпрашивает сладенькое где-нибудь в другом месте. Но на халяву сейчас нигде не дают, разве что позвонить по телефону на столбе или на асфальте, чтобы слить свой… отстой за недорого, но это уже совсем дно днищенское. Если до этого дошло, то пусть разрабатывает свои рабочие руки. Баба на полном иждивении мужа в современных условиях — это дура с точки зрения мозгов, и нонсенс с точки зрения, так сказать, общественных отношений. Какой мужик не воспользуется этим, чтобы загнать бабу под плинтус или выгнать на улицу с голым задом. Такую возможность надо предвидеть, она всегда рядом, и к этому надо быть готовой…

— Ясно, ясно, — вздохнула ГлаГея. — Что-то ещё?

— Самое главное… одно из самых главных: не стОит корчить из себя юриста, начитавшись статей в интернете. Необходим опытный специалист, который проконсультирует тебя конкретно по твоей ситуации.

— И у тебя есть такой? — спросила ГлаГея заинтересованно.

— Конечно! — сказала Подруга с чувством удовлетворения. — Очень опытный! Один из лучших в Москве по разводам… Дорогой, но не из тех, которые, знаешь, наплетут тебе с три короба, лишь бы договор заключить. Наобещают: «Да мы его за пару месяцев порвём за пять копеек!», а потом как с Павлом Первым.

— А что с Павлом Первым? Оно вроде как не разводился? Власть предержащим это было ни к чему. Они своих фавориток совершенно официально по углам зажимали, в то время как лучший друган Павла спал с его женой.

— Друган с его женой спал? Интересно… — сказала Подруга. — Всё как в жизни. Я имела в виду фильм про Павла Первого. Там когда пришли его… придушить, он прятался, а заговорщики говорили фразу: Коготок увяз, всей птичке пропасть». Просто запомнилось. «Бедный, бедный Павел» — так, кажется, фильм назывался.

— Не, там такого, не было, я смотрела этот фильм, — сказала ГлаГея уверенно. Ей всё больше и больше не нравилось, что Подруга выступала в роли школьной учительницы, растолковывающей ученице младших классов, как устроена жизнь. ГлаГее невольно захотелось дать Подруге отпор. — Ты путаешь с фильмом «Асса». Там тоже есть сцена, когда заговорщики врываются к Павлу, а он прячется тут же в комнате за ширмой камина. Один из ворвавшихся к нему ощупывает постель Павла, и вот тогда и говорит: «Это гнездо тепло, птица близко. Птица близко, господа!» А потом находит Павла и говорит: «Oh là là!»

— Ну, ты такая умная, что просто оторопь берёт! И просто невозможно не заметить, что тебя всё время тянет на что-нибудь французское! — хихикнула Подруга. — Короче, ищи среди знакомых проверенного юриста, или, если хочешь, могу дать контакты своего, с кем уже общалась. Тут абы какой не подойдёт: много нюансов, которые надо учитывать. Дьявол в деталях, решения в нюансах.

— Это ты к тому, что где чёрт сам не успел, там бабу послал? — спросила ГлаГея с иронией.

— Что-то ты какая-то сегодня не позитивная, и излишне самокритичная. Это, знаешь, вредно для здоровья, и ведёт к пустой носогубке. Это сложно убирать и исправлять.

— Почему пустой? — удивилась ГлаГея.

— Лишние волнения ведут к обезвоженности, а обезвоженность снижает тургор кожи. Объем в области щек и скул уходит, кожа недостаточно эластична, чтобы сократиться, и провисает в виде складки. Это синдром усталого лица. Ты хочешь, что бы у тебя было усталое лицо?

«Где же его взять, не усталое лицо?» — подумала ГлаГея с досадой.

— Знаешь, мне всегда плохо удавались ответы на риторические вопросы, — сказала ГлаГея. — Ты на меня сразу столько вывалила, что даже не знаю, о чём подумать в первую очередь: и развод, и юристы, и пустая носогубка. Слишком много информации в ограниченное время.

— А ты не парься, — сказала Подруга. — Я тебе что звоню-то? Завтра, в воскресенье, буду в твоих отдалённых краях… Вот, думаю, заскочу к подруге, поделюсь мыслями о вечном… Всё тебе подробно объясню и про юристов, и про носогубки… их, кстати, пять видов, и, дорогуша, годы идут, и не надо это пускать на самотёк. У меня есть пятиступенчатый комплекс ухода за кожей лица…

— А какими судьбами ты в наши Пенаты? — спросила ГлаГея, прервав Подругу, и тут же догадалась. — Ты со своим французом опять в гостинице встречаешься?

— Какая догадливая! — невольно воскликнула Подруга. — Он, похоже, там абонемент, что ли, взял, или скидки какие-то ему там особые предоставили. В другое место никак не едет. Приходится к вам туда тащиться, почти на край земли.

— Ну, ты бы ему ультиматум поставила, как говорила: «Или где-нибудь в другом месте, или давай лесом…»

— Придёт время, поставлю! — сказала Подруга уклончиво. — Ну, так как — ближе к вечеру будешь у себя?

— А вы что, днём встречаетесь?

— Ну, ему как-то сложно будет объяснить жене, что в воскресенье вечером на работу вызвали. А днём еще канает. Ну, так я к тебе заеду? Фильм посмотрим. Профильный, тЕмный фильм. «When Night’s Falling». У меня записан на английском. Тебе же нравится смотреть фильмы на английском без перевода? Снимали в Канаде, там один персонаж — хозяин и директор цирка типа из франкоговорящего Квебека и говорит по-английски с прикольным французским акцентом. На твоего Мишеля похож. Такой же стройный и кучерявый. Очень sexy.

— Кто секси? Или что секси? — спросила ГлаГея с удивлением. — Французский акцент или Мишель? И откуда ты его знаешь.

— Оба секси, — рассмеялась Подруга. — Когда симпатичный француз говорит по-английски, у меня аж мурашки по коже… как от прикосновения бархатных коготков.

— Ты поосторожнее с подобными ассоциациями, — сказала ГлаГея. — А то сначала тебе бархатные коготки мерещатся, а потом тебе черенком мотыги захочется по заднице получить…

— Ты что такое несешь! — возмутилась подруга. — Какой ещё черенок мотыги? Это эвфемизм нефритового стержня, что ли? Здорового нефритового стержня? Если так, то я совсем не против…

— Какой к черту, стержень. Я говорю о настоящей мотыге. Ты смотрела корейский фильм «Ложь»?

— Не, а что за хрень?

— Девка одна едет к женатому мужику, чтобы он её девственности лишил. Причём она его даже ни разу не видела, а только разговаривала с ним по телефону.

— И всё случилось? — спросила Подруга.

— Ну, да. Потом они стали встречаться, всё как обычно… бархатные коготки… А потом он начинает её стегать ремнём, типа его так больше заводит.

— Что за бред? — спросила Подруга. — Девка убежала? И его жена, кстати, где была?

— Жена, в Париже, она архитектор, как и этот мужик тоже, а девке типа нравится. И потом он её просит, чтобы она его хреначить начала. И всё заканчивается тем, что они идут мимо стройки, он видит мотыгу и говорит, что мечтает о том, чтобы она его отфигачила черенком мотыги.

— Он что, больной что ли?

— Наверное, — сказала ГлаГея. — Короче, он едет к жене в Париж, и через какое-то время девка летит из Кореи к сестре в Латинскую Америку — тоже через Париж. В самолете она везёт с собой черенок от мотыги, как ручную кладь. Они встречаются в гостинице, она его хреначит этой палкой, и они в слезах расстаются.

— Бред какой-то… — сказала Подруга. — А почему называется «Ложь»?

— Ну, он вынужден говорить жене, что он её любит, но она его ничем не фигачит, и поэтому у него на нё не стоит, и он считает, что врать — это плохо.

— У них там в Корее, правда, совеем крыша съехала?

— Это Дальний Восток, — сказала ГлаГея спокойно. — Делать себе харакири, есть мозги обезьяны или бьющееся сердце змеи, — это такие местные особенности… Но ты всё равно, поосторожнее с бархатными коготками… начинается с этого, а чем может закончиться…

— Дальний Восток, как же! Не случайно она с мотыгой в Париж приехала! Леопольд Захер-Мазох хлопает в ладоши. Так что ты там поосторожнее с французами!

— Причём тут Париж, французы и Захер-Мазох? — возмутилась ГлаГея.

— Мазох же француз! Только французы могли такое придумать!

— В обще-то, он был немцем, писал по-немецки. А родился вообще в Лемберге, нынешнем Львове. И, кстати, откуда ты Мишеля знаешь? Вы вроде как не встречались? Или я не всё знаю?

— Расслабься, — сказала Подруга, усмехнувшись. — А твоего Мишеля я знаю потому, что ты сама мне фото показывала, когда к вам делегация из Сорбонны приезжала. Он был на общей фотографии. Не помнишь уже?

— А, понятно… Какая ты, однако, глазастая, — усмехнулась ГлаГея. — А этот фильм, про опускающуюся ночь, — почему он «тЁмный»? Из-за ночи, или это фильм ужасов? Так ужастики мне совсем не нравятся.

— Что ты! Какие ужасы… Не «тЁмный!, а «тЕмный»… Любовь без границ. Это для профильных девочек… Ну, которые в теме… Понимаешь? А «тЁмный», так это я так, в шутку иногда говорю…

— Про лесбиянок, что ли?

— Фу, ну что ты, как грубый мужлан выражаешься? Лесбиянка в твоих устах звучит почти, как матерное слово. Просто это один из культовых фильмов профильных девочек. Если ты по нашим сайтам лазишь, то должна была бы знать.

— Я по вашим сайтам не лажу, — сказала ГлаГея.

— А говорила, что темой интересуешься…

— Тебе показалось! — сказала ГлаГея.

— Ну, ладно, замнём для ясности, — сказала Подруга примирительным тоном. — Согласна, не самый удачный сленг… тЕмные девочки, тЕмные места, а БИшек при этом не любят, почти ненавидят. Причём тЕмная девушка вполне может быть и не в теме, не лесби, а только похожа на профильную. Сейчас ведь сплошной унисекс, хоть ты трижды короткую стрижку сделай и по три серьги себе в правое ухо засунь, и всё равно будешь не профильной, а среди профильных много с длинными волосами, и косметикой пользуются. Но я всегда, почти всегда определяю девочек, которые в теме. По взгляду. Взгляд выдаёт. Почти всегда. И ещё, как правило, аккуратный короткий маникюр, но тут можно ошибиться. Вот я в знак протеста, иногда, и называю их не тЕмными, а тЁмными. Особенно, когда БИшек обзывают грядными двустволками. Это, чтобы БИшек не обижали.

— Ну, да… Ну, да… — сказала ГлаГея задумчиво. — Когда и вашим и нашим, и одновременно, а не последовательно… такое тЕмным не нравится, знаю… Слушай, а почему тЁмными? Почему не светлыми? Любовь же светлое чувство, разве нет?

— Мне один знакомый объяснил, что по-китайски «ян» — это мужской и светлый, а «инь» — тёмный и женский. Вагину китайцы иносказательно называют «инь дао — тёмный путь». Вот этим и объясняется «тЁмное происхождение тЕмных девочек». Как говорится, ничего личного, никаких наездов, только факты. Некоторым профильным даже нравится. Впрочем, сейчас грани стираются… Вот на Западе говорят, что не стОит называть женщину женщиной. Бывшая женщина это нынешнее «тело с вагиной».

— Тебе хочется быть тёмным телом с вагиной? — спросила ГлаГея.

— Мне хочется к тебе заехать, — сказала Подруга. — Ну, так заеду? — спросила она.

— Слушай, а этот фильм…

— Когда опускается ночь…

— Да, про ночь. Что-то не помню такого профильного фильма.

— Ну, ты чего! Вообще не в теме! — воскликнула Подруга. — Это, считай, самый главный… Надо восполнять пробелы… в образовании.

— Я вот смотрела «Связь» и «Если бы стены умели говорить», третью часть… — сказала ГлаГея.

— Это всё да, но «Ночь» тебе надо обязательно посмотреть.

— Ага, а потом вместе послушаем Земфиру? Или ты «Ночных снайперов» предпочитаешь? — спросила ГлаГея с иронией в голосе. — Или мы предадимся изысканным удовольствиям и будем читать друг другу стихи Цветаевой, которые она посвятила Софии Парнок?

— Думаю, что для тебя это слишком банально, — сказала Подруга. — Ты же у нас научный работник, поэтому предлагаю углубиться в тексты Гертруды Стайн, почитать её ««Автобиографию Алисы Б. Токлас» и насладиться неповторимым очарованием женского интеллекта.

В телефонном эфире повисла пауза.

— Или лучше всё-таки что-нибудь лёгкое? — спросила Подруга. — «Проклятый газон» или «Жаренные зелёные помидоры». Хочешь, посмотрим их вместе? «Проклятый газон» — это же французская комедия. Достану тебе этот фильм на французском, а ты мне попереводишь!

Опять повисла пауза.

— Ну, так заеду? — спросила Подруга.

«Она почти выпрашивает», — подумала ГлаГея, и от этой мысли ей стало неприятно.

— Рада бы, но, увы, в этот раз не получится, — сказала ГлаГея.

— А что так? Романтическая встреча с танцором из клуба сальсы? — спросила Подруга игриво, но в голосе Подруги ГлаГее послышалась ревность.

«Неужели она меня ревнует?» — в сознании ГлаГеи метнулась странная мысль, от которой ёкнуло сердце.

— Ага, уже! Командировка в Санкт-Петербург… В воскресенье утром уезжаю, — сказала она.

— Они у вас там что, в вашей научной организации совсем охренели? Даже у нас злые иностранные капиталисты не отправляют сотрудников в командировку по воскресеньям, тем более, утром! Разве что с личного согласия, если только человек сам захочет. У нас, пожалуй, только в Париж по воскресеньям в командировку летают, и то, только те, кто туда первые десять раз едет… Потом уже как-то не тянет. Туда надо вдвоём, а не одному с командировочным удостоверением на перевес… Или тебе улыбается одной по Питеру в воскресенье шастать?

— Я не одна еду, мы вместе с Мишелем едем, — сказала ГлаГея.

— О, бля! — невольно вырвалось у Подруги. — Что же ты сразу-то не сказала. Давай, с этого места поподробнее…

Телефон ГлаГеи завибрировал. Она посмотрела на дисплей, на котором подергивалось слово «мама».

— Повиси немного, — сказала Подруге, — Тут что-то мама моя звонит.

Она стала тыкать пальцем в экран телефона, после чего звонок Подруги сорвался.

«Ладно, потом ей перезвоню», — подумала она и сказала:

— Мама, да, алло! Сегодня вечером к тебе Сына завезу, как договаривались.

«Вещи соберу уже потом», — подумала она.

— Хорошо, хорошо, только не затягивай. И тебе, и ему надо лечь пораньше.

— Хорошо, не буду затягивать, — согласилась ГлаГея. — Как только, так сразу.

ЛИЧИНКА

Вернувшись домой из торгового центра, ГГ быстро вставил в замок новую личинку. Заперев дверь изнутри, он лёг и стал читать.

Вскоре в дверь забарабанили. Он подошёл к входной двери на цыпочках и посмотрел в глазок. Там была ГлаГея.

— Открывай! Я знаю, что ты там, — сказала ГлаГея.

ГГ также на цыпочках отошёл от двери. ГлаГею он не пустил.

В этот же день он увидел в своей корпоративной почте мейл от ГлаГеи.

From: ГлаГея

Sent: Суббота, 6:47 PM

To: ГГ

Subject: ты

Через неделю будет РОВНО ДВА МЕСЯЦА с того момента, как ты как принял решение жить отдельно. Отдельно от семьи, где надо что-то делать, кому-то помогать (хотя, это случалось КРАЙНЕ редко), отдельно от всех проблем.

Никакой ответственности — НИЧЕГО. Как хорошо жить свободным художником! Очень умно: сделал так, чтобы тебя НИ О ЧЕМ никто НЕ просил.

Имей ввиду, как только заблокируешь свою зарплатную карту, я сразу напишу твоему начальству. Адрес у меня есть, не волнуйся. Тебя ничему жизнь НЕ учит, вообще ни чему. Невозможно вредить людям, а в ответ получать букеты роз.

«А тебя жизнь чему-то учит?» — пронеслось в голове ГГ, когда он закончил читать послание ГлаГеи. Он понял, что она беспокоится, что он может заблокировать свою зарплатную карточку, которая осталась у неё.

«Причина всех её несчастий всегда будет во мне. Это безнадежно», — сказал он себе. Он подумал, что приближается новый год… год, в котором его семья, скорее всего, «официально» прекратит своё существование.

И ещё он подумал, что у ГлаГеи удивительное представление о времени. Он покинул дом в Западном Дегунино за несколько дней до седьмого ноября — бывшую годовщину Октябрьской революции.

«Где она насчитала два месяца?» — спросил он себя с удивлением. — «Плюс-минус, получается недель пять-шесть, никак не больше».

ГГ сначала хотел удалить мейл, чтобы он не болтался все выходные в корпоративном почтовом ящике, но потом передумал, и даже прокрутил в голове некий сценарий возможных объяснений на работе на тот случай, если специалисты информационной безопасности прочтут сообщение и доложат руководству.

ГГ решил, что заблокирует карточку. Он прикинул, что пока ГлаГея будет скандалить, он проработает хотя бы пару месяцев, и за это время у него накопится достаточно средств для юридических и судебных разбирательств, которые становились все более и более вероятными и неизбежными.

***

Остатки выходных прошли спокойно. ГлаГея больше не давала о себе знать.

В понедельник утром ГГ поехал на работу. По дороге он подумал, что надо бы позвонить в банк и заблокировать карточку, но в офисе закрутился с делами буквально с порога, и решил, что сделает это вечером.

Поздно вечером телефон задёргался от приходящих СМС, которые возвещали о том, что ГлаГея снимает деньги. СМС из банка с оповещением о зачислении зарплаты пришла ровно в 18:00, а в 18:01 блямкнула первая СМС о снятии денег.

«Она что, у банкомата стояла и караулила?» — удивился ГГ. — «Видимо переживает, что оставлю её без средств. На свою милипиперную зарплату за латинские штудии она сильно не рассчитывает».

ГлаГея сняла всё до рубля, и это немного удивило ГГ, но он понял, что напряжение, которое копилось у ГлаГеи всю неделю, было таким образом рассеяно, и можно было относительно спокойно жить дальше.

***

Открытие фабрики прошло успешно. Главный конвейер, вздрогнув, пришёл в движении, и вскоре на выходе появилась первая коробка, на которой большими красными буквами было написано «Счастье». Продукция фабрики предназначалась не только для внутреннего российского рынка, но и на экспорт. Поэтому слово «счастье» было написано на многих иностранных языках.

Первая неделя работы фабрики обошлась без серьёзных сбоев.

— Это фантастика. Фабрика открыта, всё работает! — сказал Начальник, который, обычно, был не особенно щедр на похвалу.

— Это нормально, — сказал ГГ. — Под Вашим руководством не могло быть иначе!

— Ты меня за дурака-то не держи, — расплылся в улыбке Начальник. — Открывал ты, и все это знают, а я — так, за тобой присматриваю… чтобы вы тут в России чего-нибудь лишнего не нагородили.

Когда открытие состоялось, и стало понятно, что серьёзных сбоев нет, ГГ почувствовал свинцовую усталость, которая навалилась на него тяжёлым бременем стрессов и нервотрёпки последних нескольких недель.

Когда первые радости улеглись, Ёксель начал присылать кляузные сообщения, с фотографиями того, что, как ему казалось, «не работает». Это раздражало, хотя ГГ не без удовлетворения отметил, что теперь Ёксель пишет ему, а не «прыгает через голову», жалуясь сразу Начальнику.

Однако какая-то информация до Начальника всё же доходила, потому что иногда он спрашивал:

— Как там наш «гарвардский ястреб»?

— В принципе, нормально, — отвечал ГГ, добавляя, как бы с юмором, что из Ёкселя, наверное, выйдет хороший фотокорреспондент.

— Почему фотокорреспондент? — удивлялся Начальник.

— Да всё фотографии мне шлёт с недостатками, — отвечал ГГ, как бы с лёгкоё досадой. — Это хорошо, что он видит недостатки, и пускай шлёт дальше. Только нам нужны не «фотокорреспонденты», а люди, которые решают проблемы, а не ограничиваются констатацией их наличия. Впрочем, думаю, он ещё научится не путать фабрику с инстаграмом.

— Так ты ему нарежь задач, а то он так и вырастит консультантом, не поняв, что такое ответственность, — посоветовал Начальник.

ГГ потратил несколько часов на составление файла с задачами для Ёкселя. Тот сначала стал спорить, что ГГ сокращает спектр его задач, но ГГ был категоричен:

— Ты теперь не консультант, а сотрудник со своим фронтом работ и ответственностью. Вот закончишь Гарвард, пойдешь в консультационную компанию: будешь раздавать советы, и тебе за этого будут много платить. А на фабрике нужно работать и нести ответственность за результаты, а не только указывать другим, что следует делать «всё хорошее», и не делать «ничего плохого».

***

Семейные отношения переживали спады и подъемы. Через несколько дней после запуска главного конвейера позвонила ГлаГея и сказала, что ей не нравится упаковка продукции, которую начала выпускать фабрика.

— Ты где-нибудь видел, чтобы счастье упаковывали в розовый цвет? — спросила она.

— Только так и делают, — ответил ГГ. — Наш маркетинг долго ломал голову, подбирая цвет. Исследование рынка делали… Кучу бабла на это потратили… Остановились на розовом, потому что посчитали, что образ «розовых очков» силён, распространен и привлекателен.

— Скажи своему маркетингу, что розовые очки бьются стёклами внутрь, — сказала ГлаГея. — Лучше бы у меня спросили, я бы вам бесплатно посоветовала… Ну, почти бесплатно…

— И что бы ты… почти бесплатно… посоветовала?

— Счастье упаковывают в чёрный.

— Чёрный как траур?

— Чёрный как символ премиального. Можно добавить немного серого. Чёрный включает всё и не исключает ничего. Объясни это своёму маркетингу. Счастье всеобъемлюще и всеохватно.

Когда ГлаГея сказала о счастье, ГГ понял, что этот звонок — сигнал того, что она оттаяла и успокоилась после размолвки на прошлой неделе. Потом она позвонила ещё раз и пригласила его поесть дома.

— Дома у себя поем, — пробурчал ГГ.

— Не беси! — отрезала ГлаГея и спросила. — Если не хочешь приезжать, это значит, что Долина Луары накрывается медным тазом?

До размолвки они собирались ехать на новый год во Францию, взять машину и проехаться по замкам Луары.

— Как ты себе это представляешь? — удивился ГГ. — Мы сейчас как бы на разных полюсах магнита…

— Главное не полюса, главное — притяжение, — сказала ГлаГея. — То есть ты не поедешь?

— Это не целесообразно. Так будет всем спокойнее. Во Францию едут в ожидании приятных и радостных впечатлений, а не для того, чтобы устраивать разборки. Эта поездка может быть просто ужасной!

— Да, если ты так думаешь, то, скорее всего, так и будет, — сказала ГлаГея и повесила трубку.

В следующий раз они созванивались только через четыре дня. ГлаГея говорила, что ГГ безответственный, а у него мелькали мысли, что им сложно быть вместе.

«Что за привычка — ставить мне ультиматумы и отчитывать меня как мальчишку», — мелькнуло у него в голове. — «Неужели она думает, что я стану уступать под давлением и принимать ультиматумы?»

Так как общественное сознание приписывает роль хранительницы очага женщине, то ГГ искренне считал, что за сложившуюся ситуацию в большей степени ответственна ГлаГея. Ему казалось, что их размолвки прекратятся, если она остановить поток своих упрёков и ультиматумов.

«Она же бывший директор по кадрам», — говорил себе ГГ. — «Неужели она забыла, что человека надо хвалить, чтобы он стал лучше… Если человеку тысячу раз говорить, что он свинья, то на тысячу первый раз он хрюкнет».

Ему казалось, что общая инерция движения и индивидуальные особенности каждого из них делали радостное примирение невозможным.

ГГ где-то читал, что для того, чтобы получить согласие, нужно преодолеть три отказа. Ему казалось, что именно ГлаГея должна была «бороться» за него, и, преодолев три отказа, воссоединить семью.

Они скользили по поверхности возможного примирения, не углубляясь в компромисс и поиск решений. ГГ видел в этом неизбежность судьбы, с которой практически уже примерился. Подстраиваться под ГлаГею он не мог и не хотел. От одной мысли об этом у него всё сжималось внутри.

***

ГГ проводил много времени на фабрике, где занимался постановкой базовых процессов. Иногда ему приходится кричать и топать ногами. Потом он жалел об этом и думал, что нужно бы расслабиться, потому что когда результат будет достигнут, спасибо ему за это не скажут, воспримут это как должное (ему же за это деньги платят!), и запомнят лишь то, что он — жёсткий руководитель.

***

В субботу ГГ по привычке проснулся рано. Ещё не было семи. Что-то толкнуло его включить компьютер, подсоединив «сосок» USB модема. Модем на удивление работал с большой скоростью. Он завис в интернете на несколько часов. Потом, к часам девяти, скорость стала снижаться, сайты стали подвисать. ГГ немного почитал и пошёл завтракать.

На прошедшей неделе он забегался, замотался и ближе к выходным чувствовал себя, как выжатый лимон. Давала о себе знать накопленная усталость. Открытие фабрики далось нелегко. Всю неделю он приходил с работы, падал в кровать и практически мгновенно засыпал. Причём у него не получалось уходить с работы раньше девяти — десяти вечера.

Он прилёг после завтрака и снова включил компьютер. Было уже начало одиннадцатого. К этому времени он был явно не единственным проснувшимся. Интернет страшно тормозил.

Позвонила ГлаГея и начала с претензий.

— Неужели тебе настолько всё равно? — спросил ГлаГея.

— Что ты имеешь ввиду? — ответил ГГ вопросом на вопрос.

— Независимо от того, какие у нас отношения, ты обязан заниматься Сыном, — сказала ГлаГея. — Если ты на это забил, это в очередной раз подтверждает, что на тебя нельзя положиться.

Гла Гея распалялась всё больше и больше.

«Ещё немного, и материться начнёт», — мелькнуло в голове ГГ. Он бурчал себе поднос:

— Не надо ругаться. Скажи, что нужно сделать.

ГлаГея продолжала озвучивать список претензий. Он пытался что-то ответить, но ГлаГея не слушала, и он просто прервал звонок и сразу же выключил звук на телефоне.

«Я не должен это терпеть», — сказал он себе.

Буквально через мгновение, телефон опять завибрировал, но ГГ не стал снимать трубку, подумав, что сегодня больше не будет отвечать на звонки.

ГлаГея, наверное, почувствовала это и больше не звонила, но через несколько минут прислал СМС: «Телефон поменяй, чтобы больше тебе не звонила».

«И что она хочет этим добиться?» — с удивлением подумал ГГ. — «Неужели она думает, что чем больше выскажет мне претензий, тем быстрее я „одумаюсь“, „исправлюсь“ и стану „лучше“?»

Кроме удивления ГГ не испытал больше никаких эмоций. Он продолжал лежать на кровати и читать книжку, которая называлась «Не послушные рынки» и была написана Бенуа Мандельбротом, автором книги «Фрактальная геометрия природы».

Чтение оказалась не таким захватывающим, как ГГ ожидал. Он домучивал книгу, осиливая не более нескольких страниц в день. Как правило ГГ читал одновременно три — четырех книги. Он начинал одну, потому откладывал её и принимался за другую. Потом откладывая и эту, возвращался к первой. И так далее. Иногда книги «отлеживались» довольно долго. ГГ казалось, что многократное возвращение к тексту способствует более глубокому пониманию смысла.

Через минут двадцать от ГлаГеи пришло еще одно СМС: «Лучше бы не со шлюхой своей в кино ходил, а с Сыном английским занимался. Хочешь, чтобы мы уехали как можно дальше? Не волнуйся, мечты сбываются. Особенно под Новый год».

ГГ немного удивился. ГлаГея прекрасно знала, что никакой «шлюхи» у него нет. Иначе, зачём она регулярно проверяла его новое жилище. Однако мысль «о ком-то ещё», видимо, не давал ГлаГее покоя, и она упорно продолжала говорить о «шлюхах» и «бабах», действуя по принципу: если реальные факты не подтверждают теорию, тем хуже для теории.

ГГ прервал чтение и стал наводить в квартире порядок, но потом опять прилёг и практически сразу уснул. Всё же усталость давала о себе знать.

Потом он опять включил компьютер. Любопытство привело его на сайт порно — рассказов. Он прочитал некоторые из них, думая о том, что, пожалуй, сам мог бы написать гораздо лучше. У него даже мелькнула мысль, не начать ли анонимно публиковаться в интернете. Он тут же отбросил эту мысль: «Ни к чему. Безопасность может засечь, да и времени нет».

***

В воскресенье ГГ сел за компьютер сразу же после завтрака. Он решил, что начнёт писать роман. Однако ещё нужно было ответить на мейл Начальника, который попросил его написать выводы по итогам запуска и первых дней работы фабрики.

Подготовка ответа заняла несколько часов. Отправив его Начальнику, ГГ почувствовал удовлетворение, какое бывает от хорошо выполненной работы.

ГГ плавно втянулся в переписку по работе и начал отвечать и на другие мейлы.

«Сосок» мобильного интернета работал не очень хорошо. Когда он подвисал, ГГ мыл посуду и наводил в квартире порядок.

Вскоре пришел комментарий Начальника, который написал:

— Хороший summary. Хорошая выжимка. Можешь сделать детальный план действий?

Комментарий показался ГГ немного обидным. На подготовку summary ушло много времени, и он не стал бы называть выжимкой файл в четыре страницы. Впрочем, он поймал себя на том, что, видимо, поддался на провокацию «маятника» (в терминологии Зеланда).

«Нужно видеть положительное и подарок судьбы во всём», — напомнил он себе. — «Начальник — мой „кармический учитель“, который учит меня не поддаваться на провокации и относиться ко всему спокойно».

ДОРОГА ДОМОЙ

«Почему дорога „туда — обратно“ никогда не делится на равные части?» — спросила себя ГлаГея, ощущая как на неё постепенно накатывает волна раздражения. — «Почему дорога „обратно“ тянется всегда дольше? Почему жизнь не разбивается на ровные аккуратные отрезки, плавно перетекающие друг друга? Почему жизнь вообще так по-дурацки устроена?»

«Всё это потому, что…»

Она не успела сформулировать ответ, который клубился у неё в голове смутными очертаниями спутанных мыслей. Внутренности машины огласила резкая трель внутренней телефонной связи.

«Надо будет поменять мелодию звонка», — автоматически отметила про себя ГлаГея. — «То есть не мелодию, а этот пронзительный звон».

Каждый раз, возвращаясь от мамы, ГлаГея чувствовал себя немного не в своей тарелке. Даже если мама не читала ей нотации и не давала советы, как наладить личную жизнь или воспитывать Сына, ГлаГея всё равно ощущала себя немного виноватой, хотя она и сама не могла понять — в чём.

«Вызвать в человеке чувство вины — это ключ к манипуляции», — напоминала себе ГлаГея. — «Ты же бывший директор по кадрам! Ты прекрасно знаешь, как это работает. Хуже чувства вины бывает только чувство долга. Кто не ведется на вину, почти всегда пробивается на ответственность… Ты ни в чём, и ни перед кем не виновата!»

ГлаГея хотела добавить: «Ты никому ничего не должна!», но осекалась, и подумала, что она делает всё, что положено делать ответственной матери, и она была хорошей женой, пока…»

Когда пронзительный звук телефонного вызова стал нестерпим, ГлаГея нажала на маленький рисунок телефонной трубки на руле автомобиля.

— Hi there! — в машине раздался громкий голос Подруги. На какое-то мгновение ГлаГее показалось, что этот голос услышали даже в автомобилях, которые ехали рядом, и она убавила громкость.

— И тебе не хворать, — сказала ГлаГея.

— Чё не перезвонила-то? — спросила Подруга. — А то сижу, как дурра у телефона… Всё думаю, когда это ГлаГуля перезвонить соизволит… Жду привета, как соловей лета…

— Извини, закрутилась. Сына к маме отвозила. Перед поездкой — голова кругом.

— Что-то ты не весела, — сказала Подруга. — Настроения нет? Поэтому и не перезвонила? А я всё жду и жду, когда ты мне расскажешь про свою поездку в культурную столицу вместе с Мишелем.

— Настроения, действительно, не так, чтобы много, — честно призналась ГлаГея. — Да ещё, когда домой вернусь, надо будет собраться. Завтра рано утром — в дорогу.

— А ты в машине? А то я слышу какие-то посторонние звуки…

— Да, в машине. Я же тебе сказала, что Сына к маме отвозила. Останется у неё, пока я в командировке.

— И надолго? — спросила Подруга.

— В воскресенье туда, в среду утром — обратно, — ответила ГлаГея лаконично.

Сначала ей хотелось сказать Подруге, что она занята, и не может разговаривать, но потом подумала, что всё равно в машине нечего делать, и разговор с Подругой может отвлечь её от грустных мыслей.

«Можно и потрещать», — сказала себе ГлаГея.

— И что вы там будете делать? — спросила Подруга.

ГлаГее неудержимо захотелось сказать что-нибудь пошлое, грубое и хлёсткое, но она удержалась и, выдержав паузу, произнесла:

— В Эрмитаже выставка письменных памятников этрусков. Привезли, так называемую, «Льняную книгу». Нам разрешили с ней поработать. По ночам. Когда музей будет закрыт. За этим и едем.

— По ночам… Как интересно! — сказала Подруга протяжно. — Представляю себе: музей, темно, никого, и вы вдвоём с Мишелем… Не, правда, так и будет? Это же так романтично… Знаешь, у меня по молодости был парень, который предлагал мне трахаться в самых необычным местах, иногда в экстремальных…

— Причём тут это?

— На музей даже у него фантазии не хватило. Максимум — в кинотеатре на последнем ряду, когда зал почти пустой.

— Хватит пошлить, — сказала ГлаГея решительно. — Я по работе еду, а что там в твоей башке происходит, это твои проблемы. Да и не очень представляю себе, как можно в кинотеатре этим заниматься.

— Очень даже можно, — сказала Подруга. — Сначала он смотрит, а ты ему чупа-чупс делаешь, а потом наоборот.

— Фу, фу, фу! — поморщилась ГлаГея. — Это же какая антисанитария! Ужас…

— Ага, ужас, как заводит… — сказала Подруга игриво.

— Ну, ты оставь свои впечатления при себе. Мне они не интересны, — сказала ГлаГея совершенно искренне. — И не пытайся представить себя более испорченной, чем ты есть на самом деле.

— Ну, я просто представила себе эту уникальную возможность. Кекс в Эрмитаже, ночью, при закрытых дверях, когда по пустынным коридорам Зимнего дворца неслышно скользят призраки бывших царственных особ. Это же воспоминания на всю жизнь!

— Ага! Это точно! — сказала ГлаГея с сарказмом. — Будешь всю Жизнь вздрагивать от страха, что приведение увидела!

— Не, ну не приведение, а как бы мысль, что где-то рядом царицы трахались, и ты как бы встаёшь вровень с ними. Екатерина Вторая, кажется, Эрмитаж для этого и построила? Разве нет?

— Зимний дворец построили не при Екатерине, а при Елизавете…

— Но Екатерина же это дело любила, кажется? Куча фаворитов, и всё такое… А жизнь, ведь это — что?

— И что? — переспросила ГлаГея.

— Жизнь — это набор приключений! — сказала Подруга. — Если ты ещё не поняла, так скажу тебе откровенно: когда-то это всё закончится, вся эта жизнь… и когда это понимаешь, — думаешь: «Какого хрена!» Уж лучше жалеть, что попробовала, чем локти кусать, что побоялась, постеснялась и упустила уникальную возможность необыкновенного приключения. Если итог известен заранее, то лучше идти к нему весело…

— Что-то тебя сегодня на философию потянуло, — сказала ГлаГея с подозрением. — Чего это, вдруг?

— Я всегда такая, — сказала Подруга. — Просто я обращаю на тебя внимания больше, чем ты на меня. Так уж жизнь устроена: кто-то целует, а кто-то позволяет себя целовать. Вот я и воспринимаю вещи такими, какими они есть.

«Она хочет сказать, что я позволяю себя целовать?» — пронёсся в голове ГлаГеи неудобный вопрос. — «То есть, получается, что я даю? Она это хочет сказать?»

От этих мыслей ГлаГея невольно поежилась.

— Каждый человек такой, какой есть, — сказала ГлаГея вслух и почувствовала, как её рот перекосило, как от надкушенного лимона. Произнесенные слова показались ей банальными до пошлости. — Я же не твоя мамуля, чтобы учить тебя уму-разуму, — продолжила ГлаГея, вспоминая недавний разговор со своей мамой. — Ты делаешь так, как считаешь нужным, и я так же — делаю так, как считаю нужным. И на данном этапе я себе приключений не ищу, и, в обще-то, хочу тебе напомнить, я как бы замужем.

— Ой — вей! Осталось уточнить, какое из твои слов принимает на себя основную смысловую нагрузку: «как бы» или «замужем»?

— У меня в отличие от тебя немного другая ситуация, — сказала ГлаГея. — Мы так откровенно не гуляем.

— А «мы» это кто? Ты или он, или вы оба? А как вы гуляете? — рассмеялась Подруга. — Не откровенно, что ли? А ситуация у нас у всех плюс-минус одинаковая.

— И в чём у нас ситуация совпадает? — удивилась ГлаГея.

— А совпадает она в том, что в мужике природой заложено, что он должен быть лидером, — сказала Подруга решительно. — Лидерство — это способность брать на себя ответственность и договариваться. За таким мужиком и женщина, как за каменной стеной, и пойдёт за ним, хоть на край света. И тогда мужик приобретает право просыпаться по утрам в постели своей любимой, а не устраивать быстрый перепихон с дешёвой проституткой! А по факту, что мы имеем? Кто из мужиков готов стараться ради своей женщины? Да никто! В лучшем случае — кулаком по столу: «ЯЖМУЖИК!» И что дальше? А ничего! Мозг от этого у мужика всё равно не включается. Никому не хочется прилагать никаких усилий. Им одним лучше и свободнее. Никто над душой не стоит и мозг не выедает мелкой ложкой. А отношения должны быть равноценными! У слюнтяев и асоциальных личностей нет шансов на женское признание и женскую любовь. Вот бабам и приходится всё решать самим. В ключевых жизненных вопросах последнее слово за ней. И швец, и жнец, и на дуде игрец! Мужик, видишь ли, не хочет устраивать танцев с бубнами вокруг своей женщины! Так извините, а женщина-то вам что должна? А ничего! А запросы-то, как у звёзд Голливуда!

— Ну, ты сегодня просто в ударе, — хмыкнула ГлаГея. — Мне так кажется, что если любви нет, так уже никакие танцы с бубнами не помогут.

— А любовь всегда есть, — сказала Подруга. — Ну, или то, что от неё осталось. Знаешь, мне один мужик говорил: в пустыне и жук — мясо. Пословица какая-то. Кажется, арабская. Может, не арабская, не важно. Надо пользоваться тем, что есть. Как там на том свете не знаю, но думаю… догадываюсь… точно не весело.

— О! Эсхатология пошла? — сказала ГлаГея довольно саркастично.

— Чего пошло? — переспросила Подруга.

— Эсхатология. Учение о конце света.

— Ну, да, о конце… в прямом и переносном смысле, — хмыкнула Подруга. — Одно могу сказать тебе точно: наши жертвы никому нахрен не упали. Поэтому бери то, что есть, а то потом и этого не будет. И постарайся не париться… Считается, что только мужики гуляют… из-за своей, так сказать, полигамной природы. Однако извините! Мир уже не тот, что прежде. Женщинам тоже хочется жить, как они хотят, и право на секс никто не отменял! Как говорится — у каждой мышки найдётся свой поклонник, и на каждый товар найдётся свой купец… СтОит только дать зелёный свет…

— Ты считаешь женщину товаром? — спросила ГлаГея.

— Не цепляйся к словам, — тут же парировала Подруга. — Мы же не на научной конференции, чтобы оттачивать точность формулировок. Правда жизни в том, что женщины гуляют не меньше, чем мужики. Иначе с кем бы мужики изменяли свои жёнам? С другими мужиками? Хотя, есть и такие, но я сейчас не про них…

— А как же любовь? — спросила ГлаГея.

— Слушай, ну что ты наивной прикидываешься! — воскликнула Подруга. — Если нет любви, то женщине западло заняться сексом? Нет, конечно! Это миф, ты сама это прекрасно знаешь. Кто придумал этот миф? Сами женщины!

— Я, например, не могу, — сказала ГлаГея серьёзно.

— У тебя просто всё еще впереди, — сказала Подруга уверенно, как бы со знанием дела. — Ты знаешь, у меня одна знакомая есть. С мужем познакомилась в восемнадцать лет, он стал её первым и единственным мужчиной на следующие пятнадцать лет. Пятнадцать!

— Разве это плохо? — спросила ГлаГея.

— Плохо то, что через пятнадцать лет безупречной верности она узнала, что у благоверного завелась любовница, и давно.

— И что дальше? — спросила ГлаГея заинтересованно.

— Она предложила ему разъехаться, то есть — чтобы он свалил куда-нибудь. Он — в отказ. Типа люблю, жить не могу, и всё такое прочее, а сам как гулял, так и продолжал.

— И что она?

— А что она! Развязал он ей руки. Зарегистрировалась на сайте знакомств, познакомилась с мужиком, тоже женатым. Сначала переписывались. Долго. Потом встретились. На первом же свидании — секс. Ну, а что! Она замужем, мужик — женат, не дети же! Скажу больше: она потом в него влюбилась…

— Бросила своего мужа? Развелись? — спросила ГлаГея.

— Нет! А зачем! Так они и встречались, причём она сама говорила: «Для близости». Мужу раз в неделю спокойно говорила: «Иду на педикюр», муж ни сном, ни духом, всё в порядке. Когда узнал, что это за «педикюр», типа попытался скандалить, выяснять отношения. И знаешь, что она ему сказала?

— Что она ему сказала?

— Любимый, говорит, тебе всё примерещилось! Как бы я могла тебе изменить, если я тебя люблю. Это у вас у мужиков, всё проще, можете трахаться в любом положении, и в любом месте, а у нас у женщин — всё сложнее. Мы просто так, без чувств, механически — не можем! И ты знаешь, прокатило.

— Я бы так не смогла, — сказала ГлаГея. — Врать, изворачиваться. Нет, такое не по мне. Впечатления, может, и яркие, но краткосрочные.

— Ой, да ладно тебе, не зарекайся, — сказала Подруга. — Разве ты не знаешь, что правду говорят только тем, кого не любят.

— Что-то я не поняла? Как это? — удивилась ГлаГея. — То есть, когда врешь, это проявление любви?

— Конечно! — воскликнула Подруга. — Разве ты скажешь лучшей Подруге, что она набрала вес, или её неудачно подстригли? Конечно, нет! Это насколько надо ненавидеть мужика, чтобы рассказать ему про то, что ему уже давно пора своими рогами за косяк двери цепляться…

— Ты говоришь страшные вещи, — сказала ГлаГея.

— Я говорю так, как оно есть на самом деле, а не так, как написано в ваших учёных книжках… физик ты мой теоретик… Суха теория, мой друг… То есть — подруга…

— Но как это можно всё держать в себе? Это же какой-нибудь синдром заработаешь!

— А не надо держать в себе. Во-первых, подруге можно рассказать, а во-вторых, это же до поры до времени. Мы скромно молчим и не хотим мужиков расстраивать до поры до времени.

— До какой поры? — спросила ГлаГея.

— А как пойдёт, — сказала Подруга. — Я же тебе говорила: у меня досье с документами, чеками, копиями паспортов, СНИЛСАми и всем прочим всегда наготове, и если кому-то захочется соскочить с корабля, забыв при этом поделиться, то уже тогда, как говорится, включается настоящая любовь…

— То есть, как это… любовь?

— В любви и на войне все средства хороши… Любовь — это та же война, просто другими средствами, — рассмеялась Подруга. — А в перерывах между боевыми действиями мужикам не стоит забывать, что миф о том, что женщины не занимаются сексом без любви, придумали сами женщины. И в этом — женская доброта и милосердие.

— В чём ты видишь доброту и милосердие? — удивилась ГлаГея.

— Мужикам так спать спокойнее, — усмехнулась Подруга. — Ты пойми, я не хочу сказать, что походы налево — это в порядке вещей и так и должно быть. Счастливые исключения бывают. Наверное. Не уверена, но наверное, всё-таки бывают. Правда, самой не приходилось наблюдать в условиях, так сказать, дикой природы.

— Ну, не все же женщины изменяют своим мужьям, — сказала ГлаГея, как бы вставая на защиту идеи женской верности.

— Не знаю, не знаю… Я, конечно, в отличие от тебя не сильна во французской истории, и всяких там умных высказываниях, но, кажется, кто-то из французских королей сказал, что предательство — это вопрос времени.

— La trahison est une question de dates, — сказала ГлаГея.

— Что? — переспросила Подруга.

— Это по-французски, на языке оригинала… Это Ришелье сказал, а не король какой-то… Дословно можно перевести примерно так, что предательство зависит от наступления подходящего срока… Подходящей даты, так сказать… Примерно так…

— А вот видишь! — оживилась Подруга. — А потом, что такое измена? Это когда тебе кто-то под юбку уже залез, или у тебя просто пока что случай не представился, но ты бы совсем и не прочь с правильным, так сказать, персонажем? Это как у докторов: «Нет здоровых, есть не дообследованные». А так-то, да, может создаться впечатление: примерная жена, живёт в браке, окружающие считают её образцом для подражания. Кажется, из дома и не выходит, всё время с детьми. Какие уж тут знакомства! Ан, нет! Сходила пару раз на родительское собрание в школе, а потом с папой какого-нибудь ученика зашли в кафе обсудить поведение детей в школе… И понеслась…

— Ну, нет, большинство женщин, как мне кажется, без взаимной симпатии, без чувств не сможет! Должен быть настрой, — возразила ГлаГея.

— Я что, против настроя? — спросила Подруга. — Я полностью и всецело за любовь. Обеими руками и даже ногами, причём тоже обеими. Да, бывает, что причина измены — безумная, страстная, всепоглощающая любовь.

— Как у Анны Карениной? — спросила ГлаГея.

— Ну, типа того. Однако обрати внимание, что касается развода, так сначала она не хотела, потому он не хотел. Трахалась со своим гусаром при живом, так сказать муже! И ничего…

— Вронский был не гусаром, а служил в гвардии, а муж Анны был деспотом, да и разводиться в девятнадцатом веке было сложно, — сказала ГлаГея.

— А сейчас что, легко, что ли? — парировала Подруга. — Вот и приходится бабам жить с теми, от кого они зависят, а не с тем, кого любят. А потребности от этого никуда ведь не деваются. Кому-то просто тупо секса не хватает. Кому-то муж за пятнадцать лет совместной жизни надоел до чертиков. Кто-то хочет отомстить загулявшему мужику. Причём я тебе так скажу, что первый раз женщина изменяет почти спонтанно. Как бы прорывает плотину, и всё накопившиеся обиды выплескиваются наружу… В прямом смысле. Потом — чувство вины, и женщина решает, что оно того не стоит. Отрицательных эмоций больше, чем положительных. Но так далеко не у всех, и даже у тех, кому с первого раза не зашло… — подруга хихикнула. — Ну, в смысле было больше проблем, чем кайфа, и то со временем… начинают искать приключения уже сознательно и тогда отвечают на все попытки флирта. И всегда есть кто-то, кто готов… сделать женщине приятно. Стоит только приоткрыть дверку, как её снесёт входящим потоком мужского интереса.

— Я тебя умоляю! Мужикам нафиг ничего не надо, в том числе и кекс. Иначе откуда столько одиноких баб? — воскликнула ГлаАгея

— Я же тебе не говорю про «жили долго и счастливо», но всегда можно получить немного адреналина, в меру эмоций и даже немного романтики. Кто ищет, тот найдёт. Женщине средних лет найти молодого и красивого любовника — вообще не проблема. Соц сети в помощь! Ты не представляешь себе, сколько мужиков готовы встречаться с женщинами: от двадцатилетних мальчиков до пятидесятилетних пред-пенсионеров. Причём с женщинами, которые старше их на десять, даже пятнадцать лет!

— Фу, геронтология какая-то! — воскликнула ГлаГея. — И как можно спать с человеком, которого не любишь!

— Ну, знаешь, лучше молодой и энергичный, чем обленившийся муж, который вечно уставший, и у которого редко, когда не на полшестого. А про любофф я тебе говорила: романтика — это хорошо, эмоции — это здорово, когда опускает низ живота — это супер, когда голову сносит — это замечательно, и кто бы от этого отказывался… Но… говорю тебе и не устану повторять: это не более, чем стереотип, что у женщин «всё гораздо сложнее». Ага! Как же! Это для девочек в женских журналах пишут, и настолько вдалбливают в голову, что у некоторых по молодости условный рефлекс вырабатывается: ноги раздвигаются только при свете свечей, отражающемся в бокале шампанского. А ещё лучше — под аккомпанемент признания в любви, а то и вообще — обещания прекрасного далёка в виде «замужа». Но розовые пони быстро уносятся в закат… И после этого понимаешь, что тебе не нужно, чтобы мужик два часа нашёптывал нежные слова и дышал в ушко, перед тем, как поехать в гостиницу. Хотя, признаюсь, с нашёптываниями лучше, чем без них.

— Нет, не представляю себе, как это возможно, — сказала ГлаГея.

— Что невозможно? — спросила подруга. — Получать удовольствие от жизни?

— Люди ведь не животные! — воскликнула ГлаГея. — Особенно женщины! Как можно спать с двумя!? Любить двоих невозможно!

— Ой, ли! — сказала Подруга с иронией. — Ещё как возможно! Таких как Лиля Брик — знаешь сколько! И тому хорошо, и этому неплохо. Лучше, конечно, чтобы они друг о друге не знали, потому что у мужика, бывает, что-нибудь заклинит, и он тогда дров наломает. Хотя бывает, что знают, и ничего. Некоторым даже нравится!

— Какой ужас! — воскликнула ГлаГея. — Это же стыд какой!