Бесплатный фрагмент - Падшие

Часть первая. Нападение

Пролог

Грузовой корабль «Иссей» возвращался домой. Шестой месяц он носился по Галактике, набивая трюмы полезными ископаемыми, которые добывали наемные рудокопы на рудниках колонизированных планет. До дома оставалось всего ничего, когда капитан корабля Мик Ветер получил приказ руководства — проверить планету Эя, с которой подозрительно внезапно оборвалась связь. Эя находилась по пути следования, но чуть в стороне от основного маршрута, и обычно руду с нее забирал другой грузовик. Капитан прикинул, кого можно послать на проверку? Из бойцов в наличии только служба охраны грузов, остальной экипаж — инженеры, рудокопы, обслуживающий персонал, но приказы не обсуждают, и Ветер отдал команду бортовому компьютеру изменить направление полета. Затем вывел на экран дисплея справочные данные по месту высадки.

— Проблемы? — в командный отсек заглянул командир отряда охраны Сервус Кир, — почему разворачиваемся?

Сервус был не простым охранником грузов. В свое время он закончил боевой факультет Космоакадемии, и считал нужным вмешиваться в любые опасные события, или, как сейчас, давать очевидные советы, хотя это и не входило в его должностные инструкции.

— Приказ пришел. Навестить наших колонистов на Эе, тех, что добывают палладий; они перестали выходить на связь. Есть предположения, что там могло случиться?

— Все могло случиться. — Сервус провел пятерней по коротко стриженому затылку и перечислил, внимательно вглядываясь в информацию на экране, — вышло из строя оборудование связи, неизвестная болезнь скосила народ, природный катаклизм, нападение пиратов-инопланетян.

Капитан скептически усмехнулся, услышав про инопланетян, и Сервус раздраженно добавил:

— Палладий — это стратегический металл, почти единственный источник водородной энергии в Галактике. Советую разведывательную капсулу сначала отправить, кораблем не рискуй. Расчетное время прибытия?

— Двенадцать часов, — кивнул Ветер, — готовьтесь.

Спустя двенадцать часов в капитанском отсеке собрались, кроме капитана и Сервуса, штурман, навигатор и медик Маура Торес.

На экран наплывала серовато-голубая, приплюснутая с боков сфера планеты Эя. На равном расстоянии от сферы двигались каждый по своей орбите два спутника. Все молчали. Канал коммуникаций с колонистами настроили на громкую связь, но через обычный треск помех не пробивалось ни звука. Данные о погоде на месте будущей высадки исключали возможность природной катастрофы. Мирная картинка жилых домиков на склонах гор Форейон, проецируемая на дисплей большого экрана капитанской каюты, не вызывала тревоги. За одним исключением. Не было поселенцев. Нигде. Ни одного. Ничем не поврежденные, словно вымершие, стояли на склоне горы пустые жилища.

Капитан и Сервус переглянулись, и Ветер пошел в отсек связи докладывать руководству. Все-таки, их корабль грузовой, пусть лучше пришлют разведчиков или спецназ. Непонятно, что происходит. Вернулся он через десять минут и, ни на кого не глядя, хмуро сообщил:

— Приказ прежний, проверить, почему нет связи.

Разведкапсула под управлением робота-андроида с двумя бойцами отряда охраны вылетела из недр корабля и направилась по широкой дуге на горное плато недалеко от поселка, где колонисты обустроили место для посадки кораблей, прилетающих за рудой. Сервус остался на борту. По плану бойцы должны были после приземления выходить с ним на связь каждые полчаса.

Не долетев двухсот метров до поверхности, у капсулы вдруг перестал работать двигатель, она по крутой спирали пошла вниз, а затем на склоне горы все увидели яркую вспышку.

— Что за… — страшно заругался Сервус, и злобно посмотрел капитану в глаза, будто тот был виноват, — в следующей капсуле сам пойду.

— Я тоже пойду, — медик Маура Торес равнодушно встретила разъяренный взгляд Сервуса и повторила капитану, — пойду. Если в поселении какая-то эпидемия и кто-то выжил, понадобится медик.

Капитан помолчал и кивнул:

— Вы двое и еще двоих возьми, Сервус. Полетите, когда на планете стемнеет. Я доложу командованию. И, Сервус, прошу тебя, не рискуй зря.

Вторая капсула заложила вираж большего радиуса и улетела за холмы, далеко от поселка поселенцев. Добираться до колонии рудокопов решили пешком, непонятная гибель ребят насторожила всех. Возле поселка могли быть и ловушки, и засады, если предположить, что капсула вошла в штопор неслучайно.

Трое бойцов и Маура высадились в ночной темноте. Отряд охраны, натренированный Сервусом, слаженно и быстро замаскировал разведкапсулу, затем все, кроме девушки, натянули очки ночного видения.

Сервус насмешливо оглядел экипировку Мауры: легкий комбинезон, тонкие перчатки, ботинки на высокой шнуровке, довольно тяжелый рюкзак, бандана, под которой девушка спрятала торчащие в разные стороны светлые кудряшки, отросшие за время полета, и протянул ей свои очки.

— Мне не надо, — Маура покачала отрицательно головой и встала рядом с бойцами.

— Ну, смотри, потом не жалуйся. Так, группа, слушай команду! Один — впереди в тридцати метрах, дальше я, за мной медик, последний замыкает и оглядывается. Цель — поселок рудокопов. Вперед!

Сервус специально поставил медичку сразу за собой. Присматривать. Она же будет медленно идти, да еще в темноте, значит, группе придется подстраиваться под ее темп. Да, скорость потеряют, но она права, медпомощь, оказанная вовремя, — это спасенная жизнь.

Лес, по которому настороженно двигалась группа, состоял, казалось, из одних высоких полукустарников-полудеревьев. Ни одного хвойника, а листья на ветвях оказались необычной формы: изрезанные зигзагом по краям. Плотные, они благоухали в ночной прохладе чем-то, напоминающим запах лекарств. Черно-фиолетовое небо виднелось сквозь изрезанную листву, с неба на лес смотрели два спутника, ярких, желтеньких, а вокруг них мерцали незнакомые звезды.

Впереди раздался условный вопросительный свист, словно ночная птица спрашивала, как дела, Сервус тихо свистнул в ответ, мол, все в порядке. И подумал, что не слышит позади шагов медички. Она что, отстала? Сервус оглянулся и удивился. Маура оказалась прямо за спиной, и даже не запыхалась. Стояла и смотрела на него, ожидая приказа, куда дальше? Это было… странно. И неправильно. Сервус изменил порядок: они с девушкой теперь замыкали движение. Через пять минут он удивился снова. Маура прекрасно распознавала препятствия в темноте, иногда мягко перепрыгивала их, иногда обходила стороной. И двигалась, как кошка: не слышно, пружинисто.

— Ты где училась? — не сдержал любопытства Сервус.

— Сначала в Медицинском, потом меня перевели в Космическую Академию в Идаке.

— Как это перевели? Просто взяли и перевели? Там сто человек на место, и экзамены суровые. Я учился, знаю.

— Учился? Помнишь профессора Эльгера?

— Смешной старикан с идеей-фикс, что у всех существуют спящие гены?

— Да. Он считал, что человечество не зародилось планете, а мы все — потомки аборигенов с разных концов вселенной, что когда-то, много тысяч лет назад, была катастрофа и выжившие, на одном из кораблей, высадились, в том числе, на нашу планету. И у людей могли сохраниться гены со свойствами прошлых рас, совершенно разные. Когда ему дали лабораторию в Академии, он носился по всей Идаке, искал людей с физическими отклонениями, которые передаются в семье из поколения в поколение. А у меня…

— Разные глаза. Я увидел, когда ты один раз при мне очки сняла. Зеленый и голубой.

— Ну, вот. Он предложил мне обследование, я согласилась. Результат ты видишь. Еще на гипноз не реагирую. Совсем.

— Ну, это и я могу, прошел специальный курс. То есть, все правда? В нас есть какие-то чужие гены? Может быть даже, мы — потомки древних цивилизаций? — Сервус недоверчиво хмыкнул.

— Так тебя облучали специально подобранным спектром? А больше ничего не проявилось? А как ты в Космоакадемию все-таки попала?

— А, это… Раньше на окраине города зверинец находился, видел? Там жили зверушки, привезенные из разных космических экспедиций. И безобидные, и опасные. У меня было первое свидание. Красивый парень, тоже медик. Мы гуляли по парку вокруг зверинца, и вдруг одна тварь вырвалась из клетки и побежала прямо на нас.

— Дай, догадаюсь. Твой парень сбежал?

— Он стоял между тварью и мной. Да… убежал. А тварь… в общем, я ее убила. Сама не ожидала. В моей характеристике появилась запись о том, что после экспериментов профессора Эльгера я обладаю смертельным оружием неизвестной природы, и меня пригласили в Академию.

— А капитан знает? — Сервусу очень хотелось расспросить Мауру о ее тайном оружии, но он видел, что девушка категорически не собирается об этом вспоминать.

— Характеристику читал. Значит, точно знает. Поэтому, думаю, и согласился меня отпустить с тобой.

Снова раздался свист. Тревожный. Команда быстро подтянулась к бойцу, шедшему впереди. На прямой видимости, ярко освещенные двумя спутниками, смотрели в темноту пустые окна домов. Не все пустые. Из крайнего дома доносились странные чавкающие звуки и еще какой-то жуткий вой, полный боли и страдания.

Сервус сделал непонятный Мауре знак рукой, и один из бойцов скрылся в направлении дома. Затем Сервус вдруг прислушался, напрягся, переглянулся с оставшимся охранником и кивнул. Тот прыгнул прямо в кусты-деревья, послышался шум короткой борьбы, и на поляну, где оставались только Маура и Сервус, выкатились два тела. Сервус сделал два огромных шага, схватил одного из них, встряхнул и поставил в центр, на колени. Неизвестный смотрел на них со звериным оскалом человека, которому нечего терять, на грязном лице его были видны дорожки от слез.

— Наши… — неизвестный вдруг заплакал, — наши. Господи, наши!

— Мы-то наши. А ты кто?

— Я — Клайв Орен, я здесь работаю, работал… помощником радиста… О, Господи, наверное, я остался один, всех высосали эти зеленые… твари!

— А ты, значит, спасся? — недоверчиво хмыкнул Сервус, — и как же?

— Когда связь прервалась, меня отправили в горы, проверить антенны. Я полпути не прошел, увидел, как эти твари падали с неба, сначала не понял ничего, а потом спустился и … — Клайв всхлипнул.

— Подожди, что значит — падали?

— Портал. Открылась такая рваная мутная дыра, и они прямо посыпались оттуда. Я двадцать штук насчитал… зеленые… страшные… здесь теперь все мертвые… сухие мумии… за секунды каждого…

— Да, подожди ты рыдать! Что значит: высосали? И кто это — они?

Помощник радиста вдруг мелко затрясся, потом закрыл одной рукой лицо, а другой показал куда-то за спину Сервуса:

— Они!

Сервус, Маура и охранник обернулись.

Две зеленоватые бесформенные, как мешки, фигуры парили над травой. Тела их были покрыты шерстью, которая истончалась на лицах, если это были лица: жуткие, все время кривящиеся, с одним треугольным отечным веком, из которого, словно из вороха зеленой шерсти выглядывал злой малиновый глаз. Носа не было. Зато был рот, вернее отверстие, испачканное кровью. Сервус понял, что за чавкающие звуки он слышал только что, и его повело от отвращения.

Внезапно упал охранник, он корчился в траве, сжимая голову руками и ревел, как зверь:

— Чем-то… в голове… больно как….. а-а-а-а…

Поселенец упал еще раньше и теперь извивался рядом с охранником.

Сервус на микроскопическую долю секунды даже растерялся, ситуация менялась слишком быстро, но, где враг понятно, поэтому… Он выхватил молниеносным движением из-за пояса оружие и оглянулся убедиться, что с Маурой все в порядке, не нравилась ему эта тишина там, где она стояла. И замер, чувствуя, как у него, закаленного и все повидавшего космического волка, зашевелились волосы на голове. Маура, в трансе, медленно шла прямо на тварей. Ее зрачки побелели, словно выгорели, и оттуда в сторону пришельцев вдруг полыхнуло ярким, ослепительным, как молния, светом. Завоняло паленой шерстью и немного озоном, и твари, перечеркнутые лучами, повалились друг на друга, усыхая на глазах. Охранник перестал кричать, сел и ошалело уставился на девушку. Помощник радиста потрясенно пробормотал в небо:

— Не наши…

А Сервус схватил Мауру, которая остановилась, но не шевелилась и дрожала, за плечи и прижал к себе.

— Все. Все. Успокойся. Они сдохли.

И увидел, как зрачки, страшные, прозрачные, заливает мягкий зелено-синий блеск.

Охранник быстро поднялся и вгляделся в дома поселка:

— Надо нашего спасать.

— Да некого там уже спасать! — помощник радиста замахал раздраженно руками, — они кровь чувствуют, эти… Падшие. Сначала наступает такая… иллюзия боли, человек становится животным, потом твари подплывают к нему, притягивают близко и буквально за секунды высасывают из него все. До капельки. Все-все. Я видел, как наш начальник превратился в… в… выжатую тряпку, и упал без шума.

***

Капитан неподвижно стоял перед экраном. Только что Сервус коротко доложил:

— Мы возвращаемся. С нами двухсотый, местный и пленный. Приготовь для пленного отдельную каюту, подальше от глаз.

На капитана молча смотрели штурман, навигатор, а еще в отсек тесно набились свободные от вахты члены экипажа.

— Все по местам! Готовиться к отлету! Стартуем, когда отряд вернется на борт! — ясная и понятная команда всколыхнула толпу, и отсек опустел.

Через три часа корабль повернул на прежний курс, домой, в Идаку, а в капитанской каюте Сервус докладывал о ночи, проведенной на Эе:

— В общем, мы там весь поселок зачистили, вдвоем с медиком, а потом все дома в поселке сожгли дотла, — закончил он рассказ, — ты будешь смеяться, но я думаю, эти Падшие с какой-то планеты, может, другая Галактика, не знаю. Сам подумай: телепаты, порталы. Ну, или слуги тех, кто им порталы открывает. А наведение иллюзий… защитный или наоборот, нападающий механизм. Кстати, мы думаем, что первая разведкапсула разбилась как раз из-за внушения этих зеленых. Помощник радиста говорил, что дальность действия гипноза велика. Но поток узкий.

— А как вы тварь живую смогли притащить? И зачем?

— Зачем — понятно. Пусть исследуют ученые. Это тебе не зверушка в зверинце. Считай, чужеродный разум. А как… — Сервус оглянулся на Мауру, которая с независимым видом рассматривала носки своих ботинок, — ты же читал характеристику медика, когда брал ее в команду? Читал. Интересовался, что за смертельное оружие неизвестного происхождения? Интересовался, наверняка. Значит, все знаешь, не отворачивайся. В общем, тварь не убита, а ранена в голову, так что гипнозом пользоваться уже не сможет. И если к ней не подходить слишком близко, то ничего и не случится. Долетим до дома и получим знак Особого отличия. Моя грудь просто создана для такого знака.

Сервус вдруг смутился: он подумал про этот знак и грудь Мауры.

Вой сирены вклинился в разговор, предупреждая о нарушении целостности корабля. Распахнулась дверь в каюту и штурман прокричал:

— Там Падшие! Они открыли портал прямо в корабль!

— Сколько их? — голос Сервуса внезапно сел, он помнил, что случилось с жителями поселка после нападения тварей. В отряде охраны оставалось три вооруженных бойца и он, а остальные члены экипажа не имели оружия — корабль перевозил грузы, а не воевал. Кроме того, телепаты могли внушить экипажу все, что угодно, даже то, что капитан корабля ­– их злейший враг!

— Не считал! — донесся до них удаляющийся голос.

— Ты проходил спецкурс противодействия гипнозу? — Сервус спрашивал капитана, а сам заряжал бластер и доставал дополнительный аккумулятор нарочито спокойно, без паники. Капитан нажимал на командном пульте кнопки громкой связи и не отвечал.

— Что молчишь? Нет? Значит, сиди в каюте. Ты — капитан корабля, не нужно геройствовать, и никого не впускай, кроме меня и ее, — Сервус мотнул головой в сторону Мауры, она уже стояла у раскрытых дверей, и зрачки ее глаз начинали медленно выцветать.

— Я включаю защитный купол! Портал станет невидимым, и новые твари через него сюда уже не попадут. Если перебьем тех, что успели упасть,

то спасемся! — заговорил по громкой связи капитан Мик Ветер, — ребята, держитесь!

— Пошли! — Сервус схватил девушку за руку и они побежали внутрь корабля, прямо в ад, откуда доносились крики, звуки выстрелов и запах паленой шерсти, смешанный с озоном.

Портал Падшие открыли в отделение грузового отсека, — туда по приказу капитана поместили пленного, видимо, он успел подать сигнал о своем пленении. Небольшой коридорчик, который вел к дверям в отсек, был завален высохшими телами. Запах стоял нестерпимый. И именно сейчас, когда Маура и Сервус прибежали на помощь команде, Падшие запустили свое главное оружие — гипноз. Люди стали с ненавистью бросаться друг на друга. Из-за угла показался навигатор с искаженным от ярости лицом, он замахнулся куском арматуры на Сервуса, с которым весь полет делил каюту на двоих. Сервус отшатнулся. Но сзади ждала Маура, и только она могла сейчас спасти всех. Сервус, не опуская глаз, ударил кулаком навигатора прямо в лицо. И пока тот, оглушенный, оседал на пол, охранник перешагнул через бывшего друга и потянул за собой девушку. Маура не могла подойти к тварям близко, или хотя бы увидеть их издали — мешали свои. Сервус с бесполезным пока бластером встал перед ней и начал расчищать дорогу прикладом, отбрасывая с пути бывших товарищей. Так они вдвоем прорвались к месту, где засели враги. И теперь Маура могла без препятствий убивать. И она убивала, убивала, убивала, пока не осталось ни одной живой твари.

Из экипажа не выжил никто. Пытаясь сломить непонятное сопротивление, Падшие меняли приказы, действующие безотказно на всех. На всех, кроме Мауры и Сервуса, защищавшего ее спину от атак обезумевших членов команды. Последним воздействием подыхающих тварей была иллюзия боли, судя по тому, как отчаянно закричали все, кто оставался пока живым. Этот крик не прекращался, но постепенно стихал — это в мучениях умирали оставшиеся защитники корабля. И стих совсем, когда Маура и Сервус по трупам пробрались в отсек с порталом, и Маура рассекла взглядом последнюю тварь.

Они оглядели поле боя. Маура всхлипнула и прижалась к груди Сервуса. Вокруг лежали бывшие товарищи. Друг на друге. С измученными болью лицами. С высохшими телами. Сервус скрипел зубами, пытаясь не сорваться, и бережно прижимал к груди девушку.

Внезапно корабль дернулся, и в звуках раньше равномерно работающего двигателя послышались паузы. Не сговариваясь, Маура и Сервус кинулись в капитанскую каюту… Капитан склонился над пультом управления, словно хотел защитить телом сердце корабля. Его зрачки закатились, из ушей шла кровь. Он был мертв.

***

Грузовое судно «Иссей» неслось по направлению к маленькой голубой планете с климатом и составом воздуха, подходящим для людей. Корабль погибал. Многое успел повредить капитан Ветер, пока не умер, когда последняя живая тварь отдала ему приказ об уничтожении корабля. Не работала связь. Регенерация воздуха не выполняла свои функции: вокруг стоял ужасный запах от разлагающихся тел погибших товарищей и впитавшийся в обшивку смрад Падших. Двигатель был поврежден. Оставалось надеяться на то, что сил кораблю хватит доставить Мауру и Сервуса к последнему пристанищу. Бортовой компьютер прежде чем окончательно отключиться, успел выбрать подходящую планету М1420 и проложить туда маршрут для автопилота. Он же предупредил, что планета населена, но цивилизация не развита, народы воюют, государства в зачаточном состоянии.

Маура и Сервус готовились к приземлению. Собирали в емкости все, что может пригодиться для выживания. Они почти не разговаривали. Перед глазами все еще полыхал последний бой, и страшная смерть экипажа. Иногда перекидывались парой слов. Только о делах. Лишь однажды Маура спросила, насколько хватит защитного купола над кораблем. Ведь, когда его не станет, Падшие снова смогут увидеть Портал, а значит, и все остальное, что скрывается за ним. И тогда погибнет население этой голубой планеты. Или не погибнет, а надолго станет поставщиком крови для тварей. Сервус долго копался в справочниках и неуверенно предположил, что если корабль приземлится нормально и не разобьется, то источник энергии, поддерживающий купол, сможет возобновляться, используя ресурсы планеты.

— Бесконечно?

— Примерно тысячу лет, потом распадется приемное устройство.

— Ну, примерно тысячу лет… Надеюсь, к тому времени цивилизация в космос полетит. Технологии будут развиты. Ничего, спасутся.

Корабль приземлился в безлюдной местности, недалеко от реки. Двигатель в последний раз взвыл и затих. Маура и Сервус, взявшись за руки, смотрели на свою новую родину.

На Руси шел одна тысяча десятый год.

Глава 1. Спустя примерно тысячу лет

— Бабушка Марта! Бабушка Марта! А Маринка выйдет гулять?

Теплый лучик весеннего солнышка прорвался сквозь плотные занавеси и теперь гулял по сомкнутым ресницам. Марина недовольно зажмурилась. Ей хотелось досмотреть сон из детства.

— Уходите, сорванцы! Она наказана!

Марта повернулась к хмурой внучке. Та, насупившись, водила откусанным капустным пирожком по тарелке, подбирая оставшуюся сметану.

— Что сопишь? Ты зачем Вовку вчера в речку с тарзанки окунула? Да еще при всех?

— Я не при всех! Я за кустами стояла, — запальчиво выкрикнула Маринка, — никто не видел, что это я!

— Ну, Марочка, детка, — бабушка легко присела напротив, на краешек круглой самодельной табуретки с тремя толстыми ножками, и подхватила на руки пробегавшего мимо котенка, — мы же с тобой всё понимаем, — она ласково и совсем не сердито посмотрела на внучку родными разноцветными глазами: один голубой, другой зеленый.

— Откуда же среди бела дня взялся горящий луч и пережег веревку тарзанки? Чудеса какие-то в деревне происходят, да? То-то все всполошатся!

— Ну, бабуля-я, Вовка соседскую инвалидную коляску вчера толкнул специально, я видела! Павлик чуть не выпал, его няня еле-еле успела!

Маринкин вид требовал справедливости, она даже привстала, уперев в столешницу сжатые кулачки.

— Ну, давай его подожжем, да? — вкрадчиво предложила Марта, — его же нельзя просто отлупить?

Маринка опять насупилась и отвернулась. Как бабушке объяснить, что она не нарочно? Она помнит их с бабушкой секрет и хранит его. Но иногда… Когда ее злят, как этот противный Вовка…

Маринка вздохнула и подняла на бабушку лучистые глаза, так похожие на бабушкины, голубой и зеленый:

— Я больше не буду. Правда.

…Спать больше не хотелось. Марина открыла глаза и улыбнулась. Какое сегодня чудное утро! Бабушка приснилась и деревня, в которой прошло все детство. Надо к Марте съездить, когда они виделись последний раз? Марина беззвучно посчитала. Три недели назад? Так давно? Совсем замоталась с этой учебой! Но она исправится! Вчера была последняя лекция в медицинском университете, где Марина заканчивала четвертый курс, впереди зачетная неделя, потом экзамены и лето! А к бабушке она съездит. Марина задумалась: после сегодняшней игры съездит, вот когда!

Девушка, откинув одеяло, в пижаме прошлепала босыми ногами к окну и распахнула темные шторы. В комнату ворвалось буйное весеннее солнце, осветило голубые в розовый цветочек обои, неприбранную кровать, небрежно брошенную возле письменного стола сумку с конспектами, чистый паркетный пол и пузатый шкаф с одеждой, выпятивший дверки, и важно примостившийся в углу.

Час спустя с кружкой кофе в руке Марина присела перед ноутбуком и лениво перелистала страницы диггерского сайта. Случайно наткнулась на старую историю о Падших– то ли привидениях, то ли призраках, бродящих по коридорам ночных подземелий и нападающих там на диггеров. Посетитель сайта под странным ником Инодиггер рассказывал о том, что с давних времен существует легенда о подземных чудовищах — Падших, которые посланы на Землю из ада, и которые убивают всех, кто встретится им на пути. Что раньше чудовища обитали в пещерах, а метро — это тоже подземные пещеры, и люди здесь пропадают, и призраков здесь видят. В конце автор прикрепил к статье карандашный рисунок одного из погибших, который тот, якобы, сделал перед смертью. Марина покрутила рисунок так и так, ничего особенного не увидела: просто сужающийся проход, из-за угла выглядывает темное пятно, и, как обычно, в фантастических романах, откуда-то светит красный луч. И все? Это — чудовище? Марина зевнула и переставила ноутбук с колен на тумбочку у кровати.

…Главное, чтобы эти призраки не приснились ей ночью. А то страшно.

Вечером, собираясь на игру, уже опаздывая и одеваясь на ходу, с ключами в одной руке и рюкзачком в другой она почувствовала, когда наклонилась завязать шнурки на кроссовках, что зрачки вдруг налились болью, а когда выпрямилась, свет от лампы полоснул по глазам, и резь стала почти нестерпимой. Марина в сердцах пнула тумбочку, нашла в ее недрах уже спрятанные на зиму очень темные солнцезащитные очки, натянула вместо обычных, лишь слегка затененных, сунула в карман глазные капли и выскочила на улицу в хмурый весенний вечер.

Девушка торопилась к подземке, там, на станции метро «Третьяковская» ее ждали члены команды на сегодняшнюю подземную игру-квест. Вагон мчался мимо темных стен шахты, Марина покачивалась в такт движению и прикидывала шансы: не помешает ли ее неожиданная болезнь глаз сегодняшней игре? Это все из-за подработки…

Подработка… Пару недель назад подруга из группы, тоже будущий медик, нашла объявление «Вконтакте». Приглашались добровольцы для клинических исследований. Обещали неплохие деньги. Для студентов — вообще огромные. Записываться пошла вся группа. Марину взяли. Она с детства, как учила бабушка, никому не говорила о своей особенности –поджигать взглядом предметы. Да с того деревенского лета ничего и не поджигала — держала слово, данное Марте. Только один раз всего и не сдержалась. Но это было… возмездие. Немного пострадала девичья гордость, вот и… Да и давно это было, еще на первом курсе.

В лаборатории ей капали что-то в глаза: испытывали лекарство для сетчатки. Сильно удивлялись разноглазовости. Вспоминали какой-то синдром Ваарденбурга. А еще облучали. Говорили, что для каждого исследуемого составляют карту предполагаемой мутации генов под воздействием излучений разного спектра… Может, из-за этого глаза так болят? Надо бы завтра разобраться со всем этим…

…Вагон со скрежетом начал притормаживать. Третьяковская. Пора выходить. Марина выскочила на пустой в этот час перрон и сразу увидела знакомые лица. Здесь встречались члены команды, которая сегодня будет биться за победу в игре. Пятеро: Капитан, Боец, Медик, Следопыт и Разведчик. Медиком была Марина, ей, как будущему врачу, предстояло оказать «скорую помощь», если под землей дело дойдет до взаимных повреждений. Да-да, в игре допускались «грязные» правила. Капитан, Следопыт и Разведчик (основной костяк отряда) должны были первыми захватить трофей — коробку с деньгами. Главный же участник в отряде — Боец. От его действий зависела победа. От его тактики во время игры. В прошлой игре, вызвавшей ураган обсуждений на форуме сайта, Боец, непонятно каким образом появлявшийся в темноте по ходу движения отряда противника, выбивал по очереди каждого врага и также непонятно исчезал. Победу им — после долгих споров — засчитали. Сегодня в команду Капитан выбрал бойцом Толстого: худющего, как жердь из старого серого забора и такого же невнятного: светло-русого, бледного, с невыразительным лицом. Толстого боялись. Он был, что называется «без башни», дрался отчаянно, до конца, неважно, до победы или поражения. Марина однажды после такой драки, залепляя пластырем ранки поменьше и бинтуя те, что побольше, пошутила, что так он до старости не дотянет. На что Толстый равнодушно ответил:

— У меня диабет. Мне уже колют инсулин. Ты же медик. Значит, должна понимать, что у меня не будет старости.

Тактика Толстого на ночную игру оказалась необычной: он и Марина должны прикрывать тыл основного костяка отряда, чтобы не случилось такого, как в прошлой игре. То есть, им просто нужно было идти позади всех. Капитан, услышав план Бойца, сначала нахмурился, а затем пожал плечами, мол, ты главный, тебе решать. Затем посмотрел на часы: метро закрывалось через пять минут, и шепнул: «Пора».

Игры в подземке проходили обычно один-два раза в месяц. Сайт, где набирались команды, обсуждались новости и происшествия, рекламировались новинки для прохождения маршрутов под землей, и, собственно, сами маршруты, правда, не новые, а уже давно известные, назывался «Ночныеигры». Марина, с семнадцати лет увлекавшаяся диггерством в метро, была на сайте постоянным пользователем. Под ником «Мара–Медик».

Сейчас Марина, пробиравшаяся вслед за друзьями к месту начала маршрута, и опять ощущая резь в зрачках, почему-то вспомнила тот самый единственный случай нарушения ею бабушкиных правил. Ей было семнадцать. Первый курс и первая любовь. Парень играл на гитаре, тусовался среди диггеров, приезжал в универ на «кавасаки». Роман закончился во время первой сессии. Парень забрал документы, сказав Марине, что «медицина — это не мое». И перестал ей звонить. На самом деле, как потом узнала Марина, он просто завалил экзамены. Тогда она и сделала это. Выследила парня, когда он приехал за какой-то справкой в деканат, оставив свой любимый «кавасаки» на стоянке перед корпусом, оглянулась, проверяя, не смотрит ли кто, и прожгла мотоциклетные колеса. Каждое. По кругу.

А с диггерами Марина продолжала дружить, увлеклась играми в подземелье московского метро, стала «своей» — медиком Марой.

Когда приходило время игры, Капитаны набирали себе команды из желающих, объявляли на форуме дату, и форум начинал «бурлить»: обсуждались шансы на победу, члены отрядов, лились потоки добрых и не очень шуток, делались ставки.

Маршрута игры не знал никто, кроме двух капитанов. Они встречались, определяли начальную и конечную точки подземной гонки. А добираться каждая команда могла любыми путями. Подземными. Призом были деньги. По тысяче вносили члены отрядов, плюс в общий котел кидали блоггеры, те, кто жаждал получить «эксклюзив» — рассказы участников из первых рук. Плюс туда же шел процент от ставок. Сумма в итоге набиралась неплохая.

Сегодня ожидалась особая игра, посвященная открытию летнего сезона. Состязались два отряда: «Звездная пыль» и «Золотой углерод». На форуме те, кто болел за «пылинок», звали противников «глюкнутыми уродами». Марина была «пылинкой». Сейчас у нее и у спускающегося вслед за ней в ночное нутро метрополитена Толстого на груди красовались эмблемы, приколотые булавкой: на черном (ночном) небе россыпь светящихся в темноте звездочек. У «углеродов» эмблема была ярче: голубой продолговатый алмаз, также светящийся в темноте, на золотом фоне. Выбить противника означало сорвать эмблему. Звучало очень мирно, но, на самом деле, наиболее яростные подземные драмы разворачивались именно в боях за эмблемы.

Едва соскочив с хлипкой лесенки в неприметную, пахнущую сыростью, штольню, Капитан, Следопыт и Разведчик мгновенно растворились в черном подземелье. Марина, оказавшись внизу, взбудораженная от предчувствия приключений, обнаружила, что боль в глазах прошла и что она, как обычно, отлично видит в потемках. Без фонаря. Еще одна особенность, которую Марина скрывала даже от друзей, также как и разноглазовость, и лучи. В школе, чтобы утешить себя, особенно после просмотра любого фильма о страшных мутантах, она внушала себе, что ее предки были инопланетянами, а не обезьянами, как у всех остальных. Внушала и верила. Иногда.

Толстый спустился вслед за ней совершенно бесшумно, дотронулся до ее плеча и показал направление, прошептав: «За мной, след в след, и не отставай, ждать не буду». Марина верила — Толстый ждать не будет, у него задача: защитить группу. И согласно кивнула.

Так они шли уже довольно долго, вернее, не шли, а крались, следуя за узким лучом фонарика. У одного из поворотов, глядя на карту, Марина и Толстый отчаянно шепотом заспорили, какой именно выбрать, и вдруг услышали мерзкое хихиканье за спиной. Толстый резко повернулся, засек движение, и вот уже оба, Толстый и нагнавший их «углерод», сцепившись, катались по грязному полу. Марина нащупала свою санитарную сумку. Она предполагала, чем закончится бой и единственное, чего отчаянно хотела, это чтобы «углерод» оказался без друзей. Один на один с Толстым… Шансов у противника не было. Марина вгляделась в сумрак: все-таки один или нет? И почувствовала ужас, ледяным ручейком заструившийся по спине. К ним приближался рваными движениями размытый, светящийся в черном туннеле зеленоватым светом, силуэт. За ним еще один…. Еще… И еще…

— Падшие!

Парни вскочили на ноги одновременно, лихорадочно оглядываясь по сторонам. У «углерода» изо рта текла струйка крови. Ближняя зеленоватая фигура, почувствовав запах крови, словно по воздуху переместилась к «углероду», прильнула к нему, и тот стал на глазах Марины съеживаться, усыхать, пока не превратился в мятую, бесформенную тряпку. Марина зажмурила глаза и завизжала. Кто-то обхватил ее руками, и поволок, подталкивая в спину. Она судорожно отбивалась, и продолжала визжать.

— Тихо, тихо, милая. Это я, Толстый.

Марина открыла глаза. Они стояли в каком-то крошечном штреке, в тупике. Толстый бережно прижимал ее к себе, мягко гладил по голове. Марина огляделась. Выход из штрека был только один — обратно в туннель.

Боец готовился к последнему бою. Снимал с себя лишнюю одежду, доставал из карманов всякие мелочи.

— А… где эти… Падшие?

— Сейчас появятся.

И точно. В проеме засветился зеленоватый силуэт. Толстый шагнул ему навстречу. Марина представила, как сейчас выпотрошат его, а потом ее. И снова завизжала, от ужаса, затем резко замолчала, почувствовав, как глаза наливаются злым огнем, с силой сжала в руке скальпель — единственное оружие, что нашлось в ее санитарном мешке, и прыгнула вслед за Толстым вперед, не отводя взгляда от приближающейся фигуры. Из глаз полыхнуло белым слепящим светом, фигура напротив вспыхнула и, мягко оседая на пол, превратилась в мятую тряпку, такую же, как у «углерода». А в воздухе завоняло паленой шерстью и, почему-то, озоном. Остальные фигуры шарахнулись в сторону.

Толстый, не останавливаясь, безжалостно наступил на нечто, валяющееся на полу, выскочил из тупика и увидел удаляющиеся силуэты.

— Стреляй! Они убегают! Стреляй же!

— Как?! Чем?!

— Ну, чем ты сейчас пальнула?

— Я не могу!

— Давай! Они двигаются в сторону наших! Нужно помочь! Бежим!

Он сделал два стремительных шага, почувствовал, что Марины рядом нет, и оглянулся:

— Что?

— Нет. Не нужно бежать за ними. Нужно, чтобы Падшие вернулись сюда. Тогда наши спасутся.

Марина вытянула вперед руку и полоснула по ладони скальпелем. Кровь потекла по линиям судьбы и жизни, ритмично закапала на пол, звук капели отдавался в тишине подземелья особенно гулко.

— Зачем ты… Надо было мне…

— У тебя в крови инсулин, — Марина с трудом улыбнулась, — ты не вкусный!

— Тогда так.

Толстый взял кровоточащую Маринину руку и обмазал ее кровью себе голову, руки, одежду. Встал у выхода из штрека, отодвинув Марину за спину.

— Как там в кино? Вызываю огонь на себя?

Они помолчали.

— Как тебя зовут, Толстый?

— Сергей. А тебя?

— Марина.

Привлеченные запахом крови, в проеме суетливо затеснились Падшие.

Марина «выстрелила». И снова, и снова. Она стреляла, и ей не нужно было напрягаться. Она вспоминала, как погибал незнакомый, но кому-то близкий и родной «углерод», и ослепительный свет вылетал из ее разных глаз. Ей пришлось еще пару раз потревожить рану на ладошке с уже подсыхающей кровью. Сергей в это время делал шаг назад и, не глядя, протягивал свою руку за свежим запахом.

Все кончилось внезапно, когда Марина уже почти теряла сознание от усталости и невыносимого запаха, заполнившего штрек. Она упала на пол и не шевелилась. Сергей подобрал с пола фонарик, посветил на часы, осторожно выглянул в туннель и шепнул:

— Кажется все. Рассвет скоро. Как ты думаешь, наши спаслись?

— До сайта доберемся, узнаем. Господи, что это было? Я про Падших только на нашем сайте и читала. Думала, страшилки. Мол, неизвестно, откуда они появляются и куда исчезают, может, это те, кто захоронен под Москвой, кого не пустили даже в ад, раз в тысячелетие они выходят в подземелья, и бла-бла-бла.

— Раз в тысячелетие? И кто же их видел? Тысячу лет назад? Ты их что, по описанию узнала?

— Заорала первое, что в голову пришло, как раз утром про них читала на нашем сайте!

Сергей устало опустился на корточки рядом с Мариной, опершись спиной о бетонную стену.

— Знаешь, в какой-то момент, когда одна из тварей цапнула меня за руку, мне вдруг почудился соленый морской запах, словно я стою на скалах, вокруг океан и чайки… наверное, чайки… странные только…

Марина приоткрыла глаза, с тревогой вглядываясь в друга. Толстый светился в темноте. Зеленоватым светом. Как и те, Падшие.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Вроде да. Только от запаха крови немного мутит. Ладно, давай выбираться, скоро метро просыпаться начнет.

Грязные, уставшие, измазанные в крови, пахнущие прелой паленой шерстью, они выбрались на поверхность. Марина еще раз внимательно оглядела спутника. Свечения не было. Она облегченно вздохнула — может, показалось?

— Пойдем, я помогу тебе добраться до дома, — Сергей обнял Марину и закинул на плечо ее порезанную скальпелем руку.

— Это далеко.

— Ничего, нам, главное, на ментов сейчас не напороться. Хотя… Ты у нас, как оказалось, василиск. Посмотришь на мента, он и окаменеет.

— А ты… ты… толстый!

Из темного безлюдного переулка, по которому брели сейчас два странных человека, пошатывающихся, окровавленных, один из которых издалека напоминал едва тлеющий неоновый светильник, донесся хриплый смех.

Глава 2. После боя

Вечером следующего дня, после дополнительных консультаций перед предстоящими экзаменами, Марина торопливо шагала по коридору Экспериментальной клиники; ее невеселое напряженное лицо по очереди отражалось в стеклянных молочно-матовых полотнах дверей, которые попадались на пути, и повторяла про себя слова, которые она скажет доктору Сергею Ивановичу. Даже не слова, а вопросы. Вопросы, которые она задаст. Марине было важно понять, откуда? Откуда это… это кошмарное свечение из глаз? Пора уже было все выяснить до конца. Бабушка на все вопросы уклончиво отвечала, что всегда в роду такое было, передавалось через поколение и только по женской линии. Как-то Марина прибежала из школы вся в слезах: ее опять дразнили мутантом, и потребовала подробностей. Бабушка тогда лишь пожала плечами и с сожалением проговорила, что ничего толком не знает, ее бабушка Мария погибла во время войны, а бабушкиной маме было тогда чуть больше десяти. Мария (так звали прабабушку) только успела перед смертью сообщить, что дар нужно беречь, от всех скрывать, и что однажды дар поможет спастись.

…И рассказать-то никому нельзя, и посоветоваться тоже не с кем. Может быть с Сергеем Ивановичем, который подбирал для нее спектр излучений? В воздухе присутствовал еле различимый запах лекарств, настенные плафоны мягко освещали коридор со стенами, выкрашенными нейтральным серовато-бежевым цветом. Перед дверью в лабораторию Марина вздохнула-выдохнула, чтобы успокоиться, воссоздала в памяти картину боя и ощущение рези в глазах, когда из них вылетали смертельные лучи, повернула дверную ручку и сразу увидела доктора. Сергей Иванович колдовал над журналом, в который в дни экспериментов записывал по пунктам выполненные части программы (кстати, интересно было бы почитать, что там за выводы, в этом журнале?), и мурлыкал «Нас не догонят». Он поднял на Марину глаза и заулыбался:

— Проходи, проходи, ты сегодня пораньше? А у меня новости интересные, интересные у меня новости, интересные-интересные новости…

Сергей Иванович снова уткнулся в журнал, и, казалось, сразу позабыл о девушке. Марина постучала костяшками пальцев по столу:

— Какие новости, Сергей Иванович? Это связано со зрением? У меня с глазами что-то непонятное творится.

Сергей Иванович напрягся, повел носом и стал похож на мокрого крысеныша: взъерошенный, с бегающими злыми глазками, настороженно-агрессивный.

— Что за проблемы с глазами? Все исследования идут по графику, отклонений нет, гены реагируют на облучение благоприятно.

— А какие все-таки новости?

— У тебя в генах интересная особенность обнаружилась, Мариночка, — доктор понял, что претензий ему предъявлять не будут и быстро успокоился, — в ДНК участок есть, будто встроенный, а там другие гены, неизвестные науке. У других испытуемых такого нет. Вот именно этот участок реагирует на облучение особенно активно. Нам нужны еще сеансы! Это открытие!

Марина сделала шаг вперед и наклонилась над доктором, уперев руки:

— Может, из-за этого я в темноте хорошо вижу? Какой-нибудь участок ДНК от кошки? — невесело пошутила она.– И у меня глаза…

Марина помялась, подыскивая слова:

— Болят, будто в них горячий песок насыпали.

— Все время болят? Может, перенапряжение? Ты же к сессии готовишься? Читаешь много?

— Не все время, один раз болели. Но очень сильно, — так и не решилась Марина рассказать про лучи.

Сергей Иванович покачал головой:

— Один раз… Сомнительно. Если бы это было связано с облучением, то боль стала бы постоянной. А участок этот в ДНК не факт, что связан со зрением, не факт. Но нужно сделать перерыв, чтобы убедиться. Повторятся боли, сразу приходи, хорошо? И давай-ка, я тебе в глаза закапаю лекарство?

— Какое именно лекарство? — Марина начала отступать потихоньку к выходу, понятно, что доктор ничего не знает, зачем ей еще эксперименты над глазами? Закапает какую-нибудь дрянь, а у нее из глаз и лучи, и еще какие-нибудь звезды полетят. Нет уж. Надо заканчивать с подработкой. Доподрабатывалась.

— Не надо ничего капать, Сергей Иванович, пока же не болит. Я потом приду. Перерыв сколько сделаем? Недели две, думаете, хватит?

Кивнула, словно согласилась, и вылетела за дверь.

***

Толстый в это время стоял и обреченно смотрел на ночную Москву с крыши небоскреба, с трудом балансируя на самом краю, возле сломанного заграждения.

Самый легкий способ до срока судьбы закончить жизнь — прыгнуть. Не важно, откуда, с моста или крыши высотки, главное, чтобы сразу насмерть.

Теперь уже не было сомнений — он болен, его заразили. Толстый не был трусом, но сейчас ему было страшно. Очень. Он знал, что если сейчас не сделает шаг с крыши, от него заразятся другие.

Толстый зажмурил глаза. Несправедливо. Он всегда знал, что до старости не доживет. Врачи еще в детстве обнаружили у него какой-то сложный диабет, лекарства не помогали никак. Становилось все хуже, и родители разрешили колоть инсулин. Но умереть, когда тебе только исполнилось двадцать… Он обнял себя за плечи и до боли стиснул руки. Пора? Еще нет. Еще нужно попрощаться. С отцом. С Мариной. Они не должны себя винить. Никто не виноват. Толстый достал смартфон, отправил сообщение отцу. Коротко: «Прости». Потом медленно, с паузами между каждой цифрой набрал номер Марины.

— Привет. Ты сразу догадалась, да? Когда спросила меня, как я себя чувствую?

— Привет, Толстый! ­– в голосе девушки он услышал сначала улыбку, а потом тревогу, — ты где?

— Это неважно. Так вот, ты была права. Меня укусила одна тварь. Теперь я один из них.

— Ты что-то чувствуешь, что-то… необычное?

— Ну… я постоянно вспоминаю запах твоей крови. Это обычно или нет? Еще я думаю о тебе, как о вкусной человеческой самке. И главное… В темноте я похож на славный зеленый новогодний фонарик. Это все ерунда. Я звоню тебе, чтобы…

— Где ты? Я сейчас приеду!

— Я все думаю, почему люди такие слабые? Даже жалко. Такая потрясающая цивилизация. Но все только техника. Самолеты, ракеты, метро, интернет, телевидение, роботы. Чего только нет. Это все для усиления беспомощного человека. Почему люди сами не умеют летать? Я бы сейчас не отказался улететь на какой-нибудь необитаемый остров посередине океана. Или не могут быть телепатами? Я бы сейчас не искал мучительно слова, чтобы попрощаться с тобой, а просто показал в твоей голове все, о чем нужно успеть рассказать.

— Толстый… Сергей! Это все ерунда, то, что произошло. Нужно понять, найти причину, и все… Мы справимся. Вместе. Ты куда-то хочешь уехать?

— В детстве я мечтал быть бесстрашным. Пацаны обычно хотят быть летчиками, капитанами, полицейскими. А я хотел быть просто бесстрашным. Прыгал с обрыва в ледяную реку, на сноуборде носился по черным трассам, даже пытался, как человек-паук, забираться по стенам на здания. Вот на это здание, кстати, я тоже забирался, года три назад, дошел только до середины, потом меня менты сняли… Так что, мне удалось. Я не трус. И сейчас мне это пригодится. А ты живи… И ничего не бойся.

— Сергей!!

Надо кончать разговоры. И прыгать. Сейчас. Иначе скоро начнут гибнуть люди. Из-за него.

Сергей посидел на краю крыши еще… еще… и еще… вдыхая напоследок сладкий вечерний московский воздух, затем поднялся, оттолкнулся и сделал шаг в никуда.

***

Марина никогда не бегала так, как сейчас. Она неслась, отталкивая попадающихся по пути случайных прохожих — не было времени отскочить в сторону. На ходу она позвонила первым, кто был в списке вызовов, это оказались члены команды — Командир и Следопыт, прокричала адрес (нашла страничке ВКонтакте фото здания, с которого Сергея три года назад сняли), и что Толстый хочет прыгнуть крыши, и снова устремилась вперед. Неужели она не успеет?

Толстый, зажмуривший глаза и уже ждущий удара о землю, почувствовал резкий рывок вверх, а затем удар о крышу, на которой он недавно стоял, только теперь это было очень больно, кажется, кто-то еще и пнул его по ребрам, от души пнул, с оттяжкой.

— Придурок! — услышал Сергей взбешенный голос Командира, и улыбнулся, открывая глаза, — смерть откладывалась!

Над ним склонились два почти одинаковых, но с разным выражением, лица — Командира и Следопыта. Мало кто знал, что это родные братья. Олег и Юра Ветровы. Взгляд Олега был полон злости и гнева, Юра смотрел испытующе, он не понимал, зачем Толстый чуть не убил себя и не верил, что может найтись причина, по которой молодой здоровый парень захочет свести счеты с жизнью. Не из-за несчастной же любви? Тогда точно, мысленно согласился Юра с братом, придурок.

— Сергей!! — на крышу выскочила Марина, запыхавшаяся, красная, с торчащими в разные стороны прядями светлых кудрявых волос.

Она сделала несколько поспешных шагов и, буквально рухнув возле Толстого, который все еще лежал и блаженно жмурился на свет от прожекторов на крыше, схватила за голову и заглянула с тревогой в глаза.

— Ну, что ты придумал? У тебя есть я, есть друзья, вместе мы решим, что делать! Еще ничего неизвестно…

— Да все уже известно, — Толстый оттолкнул Маринину руку, сел и независимо оглядел всех троих.

— Ну, неплохо бы и нам рассказать, что здесь происходит, — Олег злился: они с братом успели в последний момент, еще пара секунд и…

Марина развернулась к братьям, провела рукой по голове, пытаясь привести волосы хоть в какой-то порядок, помолчала и произнесла:

— Спасибо вам. Сейчас я все расскажу.

Толстый и Марина сидели, прижавшись друг к другу, братья переглянулись и тоже опустились на корточки напротив.

— Вчера… Не вчера, — поправилась Марина, — в общем, когда мы спустились в метро… во время игры… Мы шли за вами… И…

— И на нас напали какие-то твари, — пришел на помощь Толстый, — это были не люди.

— Что значит, не люди? — это было похоже на пересказ фантастического фильма. Марина с Серегой что, издеваются? Олег был старше всех присутствующих: ему недавно исполнилось тридцать. Еще несколько лет назад он воевал в Сирии, а сейчас возглавлял собственную клинику для животных. Диггерством же занимался исключительно, чтобы присматривать за младшим братом-студентом, у которого еще не все тараканы из головы разбежались. А на крышу примчался по звонку Марины, она кричала что-то непонятное про бой в метро и про то что, Толстый прямо сейчас хочет прыгнуть с крыши. Олег, не дослушав, схватил брата в охапку и рванул сюда, ничего не выясняя. Повезло Толстому, что живут они с Юркой рядом — в одном квартале от этого дома. Так что же все-таки происходит?

— Командир, ты не перебивай, нам и так не просто, — Толстый обнял Марину за плечи, взял ее ладонь и приложил к своей щеке прямо свежими красными порезами.

— Не люди. Вампиры подземные какие-то. Они появились, когда я дрался с Углеродом, Витек кажется его зовут… звали…

— Стоп! — Олег напрягся, дело принимало криминальный оборот: сегодня утром из метро достали тело Витька, менты обнаружили его по анонимному звонку, сайт до сих пор бурлил, предположения высказывались одно страшнее другого, — то есть вы видели, как погиб этот Углерод? Или ты сам его…

Олег тяжело посмотрел на Толстого.

— Нет, нет, — Марина вырвала ладонь из рук Сергея и начала пальцем рисовать схему на пыльной поверхности:

— Вот здесь были мы, отсюда пришел Углерод, а вот отсюда появились эти …вампиры… падшие духи подземелья… души погибших диггеров… ну, не знаем мы, что это за твари, только Витек был в крови, это его Толстый ударил, ближняя тварь почувствовала кровь, и присосалась. Витек стал, как тряпка, упал, а мы…

Марина замолчала и беспомощно оглянулась на Толстого. Она что, должна рассказать братьям про свои лучи из глаз? Сергей перехватил опять ее ладонь, подул, убирая пыль, и с вызовом посмотрел на братьев:

— А мы убежали.

— И дальше что? Почему ты с крыши прыгнуть вдруг решил? Кошмар ночью приснился? — Юра дурашливо закрыл лицо руками, изображая ужас.

— Одна тварь почти догнала меня, и цапнула за руку, мне кажется, нет, я точно знаю, что начал превращаться. Сегодня на лабораторной работе соседка уколола до крови палец заколкой для волос, у меня пересохло горло, мне невыносимо захотелось этой крови. Вкусной, человеческой. Вот именно так я и подумал: «Хочу вкусной человеческой крови». Словно сам я не человек уже.

Толстый подошел к бетонной стенке вентиляционного короба и несколько раз с силой ударил по ней головой. Все молчали.

— Еще я сегодня пропустил укол инсулина, думал, может, сдохну, а чувствую себя отлично.

— И все? Из-за какой-то дурацкой мысли и укола? — Олег не верил в тварей-вампиров, это было ясно. Тогда Толстый решился на последний аргумент. Он прошел по крыше, выключая подряд прожектора, пока не стало совсем темно, повернулся к своей команде и медленно стянул ветровку и рубашку. Марина тихо ахнула. Юра вздрогнул. У Олега окаменело лицо. Толстый светился в темноте зеленым мерцающим светом.

Глава 3. Командир

Аккуратно, без нажима, соблюдая правильный угол, Олег точил очередной кухонный нож о донце тарелки. Он всегда так точил ножи. Сказывалось военное прошлое. Неторопливые размеренные движения помогали думать. Сейчас он вспоминал вчерашнюю встречу на крыше. Что-то точно происходит в подземке. Призраки, инопланетяне, или все-таки духи? Непонятно что, но что-то есть. И это что-то опасно. Смертельно опасно, если верить рассказу Толстого и этой… Марины. Тут Олег сбился с темпа и едва не порезался. Мара-Марина. Вчера, когда она ворвалась на крышу, запыхавшаяся, встревоженная, кинулась к распластанному Толстому, принялась ругаться и ощупывать его, не обращая внимания на вялые протесты, у Олега дрогнуло сердце. В какой-то момент она развернулась так, что на лицо упал свет от прожектора, и Олег обнаружил глаза, полные слез. Разного цвета глаза. Один голубой, другой зеленый. Это было… красиво. Да, красиво. Олег снова принялся за нож. Ничего. У него тоже будет когда-нибудь такая девушка. Верная. Смелая. Может быть даже красивая. Он вспомнил свою первую любовь и пожал плечами. Да, неважная оказалась подруга жизни.

Хотя благодаря ей Олег теперь любое событие равнодушно оценивал с позиции «И что?» Это была дедова наука. Когда Олег, весь в соплях, в слезах метался по квартире и выл от обиды: Оля, из-за которой он поперся в ветеринарную Академию, вместе с которой они планировали открыть приют для бездомных животных, предпочла Олегу другого, с крутой машиной, дед вздернул брови и с безграничным удивлением проговорил: «И что? Зачем такая нужна? Тебе, придурок, повезло. А если бы она уже детей нарожала, и только потом решила, что ты ей не подходишь?» Олег сам тогда удивился, действительно, ну, бросила. И что? Жизнь-то не кончилась. Это… испытание. А он сломался сразу.

Спустя два года Олег закончил Академию и подписал контракт на военную службу. Дома разразился скандал. Дед, который воспитывал двух братьев один, впервые повысил голос. Младший брат, ему как раз исполнилось двенадцать, переводил испуганные глазенки с деда на Олега и обратно, и в конце концов некрасиво заревел. Олег тогда выдал: «И что? Что вы орете? Мне нужен опыт. Я полгода отслужу в Княжево в кинологическом центре, это Подмосковье вообще-то. Потом еще где-нибудь полгода. И все будет «норм». Вместо «норм» получилась Сирия. Но кто мог это предположить?

Дед и брат тогда с ним согласились. Да, они втроем всегда жили в согласии. До вчерашнего дня.

Вчера они с братом насильно приволокли Толстого к себе ночевать — боялись оставлять одного, мало ли. Весь вечер пытались разговорить, и время от времени проверяли, продолжает ли он светиться в темноте. Толстый покорно раздевался, демонстрировал зеленое мерцающее тело, но когда Олег спрашивал, как же им все-таки удалось убежать, замыкался и упрямо молчал. Неохотно признался, что это именно он позвонил в полицию и дал координаты, где остался Витек. И все. Нет, не все. Еще у Сергея обнаружилась странная особенность, которой раньше, то есть до боя в метро, тоже не было. Он стал понимать чужие языки. Интуитивно. То есть не переводил, а просто, как выразился Сергей, в голове возникали образы того, о чем написано. Юрка сгонял к деду в кабинет, притащил справочник на китайском, открыл наугад и Толстый, помолчав, пробормотал, что это про исследование ствола головного мозга. Юрка не поленился, заложил страницу ручкой и пошел к деду, выяснить, правда ли это. Вернулся без справочника, скучным голосом напомнил, что завтра зачет, нужно лечь пораньше и ушел в ванную мыться.

Толстый, вопросительно глядя на Олега, пожал плечами:

— У меня «автомат», но я завтра схожу с ним, помогу, если что.

Сергей с Юрой учились в одной группе. И в подземные игры обычно играли вместе. Иногда, как позавчера, к ним присоединялся Олег.

Сегодня с утра «мелкие» позавтракали с дедом, пока Олег еще спал, и умчались в универ сдавать зачет. Дед сказал, что мальчики были чем-то подавлены, наверное, плохо подготовились. Как же, как же, мрачно подумал тогда Олег, про вампиров они всю ночь трепались, а не готовились к зачету. Нужно, нужно что-то делать, а то эти «мальчики» без него в метро полезут, все выяснять, да еще Марину с собой прихватят.

Олег разложил ножи по местам, поставил тарелку в посудомоечную машину и прошел в комнату, где дед, восьмидесятилетний седой старик, сухой, костлявый, в чистой рубашке, домашних мягких фланелевых брюках, теплых вязаных носках и войлочных тапках, сидел в кресле, бездумно крутил в руках пульт от телевизора и последние два часа смотрел в окно.

— Дед, пойдем, погуляем в парк?

Тот сразу отрицательно покачал головой:

— Ну что ты придумал? Вон на балкон меня вытащи, и дело с концом. Не хочу.

— Балкон, он каждый день балкон, — не сдался Олег, — не бузи, дед, сейчас посадим тебя в инвалидку и пойдем на девок в парке смотреть, смотрите, мол, мужики идут! Давай, цепляйся за шею!

Он поднял легкое тело, перенес на руках в инвалидное кресло и подкатил кресло ко входной двери.

— Жди, я пошел переодеваться.

Дед заглянул в сумку, брошенную внуком ему на коленки. Носовой платок, чистый, клетчатый, сложенный в большой квадрат, полная бутылка воды с пластиковым стаканчиком, сердечные таблетки, очки и льняная панама. Дед покорно вздохнул, натянул панаму на почти лысую, с клочками неровных островков седых волос, голову и пригорюнился. Вообще-то он вполне мог передвигаться сам. Но только по дому. А на улице целиком зависел от братьев. Потому и не любил гулять, зачем лишний раз утруждать внуков?

Вдвоем, не спеша, дед и Олег двигались по парку. Дед, прикрыв глаза, казалось, дремал. На самом деле, перед его глазами всплывали беспорядочно картины прошлой жизни. Дед погружался в них, улыбался или хмурился: оценивал или переоценивал события с высоты своих восьмидесяти. Иногда, чтобы не обидеть внука, он, очнувшись, подавал ничего не значащие реплики, что-то вроде: «Погода хорошая», или «Птицы красиво поют». Носовой платок он держал в руке и время от времени, немного стесняясь, вытирал слезящиеся глаза.

По обе стороны аллеи в беспорядке тянулись к солнышку ели, сосны, березы. Кусты дерена с раскинутыми лапами-ветками занимали пространство пониже. Еще ниже буйно росла трава по пояс, из нее выглядывали метелки мелких белых цветов, они пахли сладко, даже, на вкус Олега, приторно.

Олег вытащил деда на прогулку не просто так. У него была цель. Дед для внука был источником бесценной информации. Сейчас Олегу просто позарез нужно было твердое, подтвержденное мнение деда о существовании других живых существ, например, вампиров в подземелье метро, зеленых, одноглазых. То, что Олег узнал вчера от Марины и Толстого, никак не укладывалось в голове. Зеленые человечки? Падшие вампиры? Да ладно. А потом он вспоминал, в каком состоянии вытащили из метро погибшего парня вражеской команды, и голос рассудка стыдливо затухал. Что должно было произойти за пару часов под землей, чтобы тело стало похоже на высушенную мумию? В любом случае, он, Олег, не попрется искать неизвестно что, неизвестно где, под Москвой. Пусть отведут его на то место, где, по их словам, произошел бой. Олег, вспоминая вчерашний рассказ Марины, снова начинал злиться. Что-то не давало ему принять за правду приключение под землей. Может быть зависть? Подумав про зависть, Олег психанул. Пусть сначала докажут. Да, Толстый светится весь, как… как… неоновая лампа. Но! Может, он химии какой-нибудь нажрался. Придумали с Маринкой историю и теперь смеются над ними. И опять Олег с дрожью вспоминал, как они вдвоем с братом поймали Сергея в последнюю секунду. Толстый не смеялся. Он точно хотел прыгнуть.

Олег свернул на боковую тропинку. Он помнил, что где-то здесь среди зелени пряталась скамейка. Ему нужна была тишина и уединение. Чтобы дед не отвлекался. Тогда, покопавшись в своей длинной памяти, дед расскажет все, что знает. Иначе хана. Пробежит мимо малыш, дед начнет описывать свое детство, пройдет девица в топике и короткой юбке, на пятнадцать минут обеспечено осуждение нынешней молодежи. В общем, тишина и уединение это то, что необходимо. Вот и скамейка. Олег уселся на скамейку и пристроил инвалидное кресло напротив.

— Завтра обещают дождь, — дед покопался в сумке и водрузил на нос очки, — как ты себя чувствуешь?

После тяжелого ранения головы во время налета на авиабазу в Сирии, Олег вернулся в Москву, в семью, с посттравматическим синдромом. Почти каждую ночь он просыпался от воя мин и взрыва снарядов. Головные боли скручивали тело в жгут и заставляли грызть подушку. Доктора разводили руками, мол, сделали, что могли, остальное — к психотерапевтам. Дед, светило психиатрии и помог Олегу: поставил какой-то психологический блок на болевой участок, и все кончилось. Но предупредил, что отныне никакого гипноза, — не поможет. Олег тогда пожал плечами, значит, цыганки не обманут, и девицы не смогут заговор поставить, хохотнул, уточнил, что действительно, он теперь будет отлично спать без кошмаров, и, получив утвердительный ответ, чмокнул деда в макушку от радости. Правда, часто, перед грозой или снегопадом, у него повышалось давление, но это были уже совсем мелочи.

— Отлично я себя чувствую, дед, — Олег нащупывал начало разговора, первая фраза важна, он знал это по опыту других бесед, — ты же не веришь, что на землю прилетали инопланетяне? Вот я поверю, если ты лично их видел, хоть разок за свою длинную жизнь, или хотя бы корабль инопланетный. Так много сейчас об этом пишут. Или что на Земле есть вампиры? Или духи подземелий, которые приходят в метро и похищают диггеров?

— Ну… про вампиров и духов не скажу, а вот инопланетяне… Ты слышал про парадокс Ферми? — оживился дед, — что ты! Такая была дискуссия! Лет пятьдесят назад американский астроном Фрэнк Дрейк придумал уравнение, с помощью которого смог вычислить количество внеземных цивилизаций в нашей Галактике. Расчеты показали, что цивилизаций должно быть очень много, и что человечество обязательно повстречается с ними. Обязательно! — поднял палец дед.

— И где же эти встречи? И что там про Ферми?

— Зришь в корень! До сих пор ждем встреч. А Ферми… вот его слова: «если инопланетяне есть, то где они, или хотя бы следы их существования»?

— Подожди, подожди, следы же находили, пирамиды, например, говорили те, что в Египте, не могли построить простые рабы, там и механизмы открытия дверей и технологии всякие, потом рисунки наскальные, не помню, в Америке вроде нашли, там прямо космонавт нарисован!

— Спорно. Твердых доказательств нет. Я думаю, знаешь, наверное, наша Галактика молодая, а те, что следы оставили, они древние были, уже вымирающие. Когда нас посещали, у нас тут посмотреть не на что было, а сейчас мы бы и готовы дружить технологиями, да они уже, может, вымерли, потому больше и не прилетели, — дед хихикнул и сразу закашлялся.

— Такая вот моя теория, — передохнув, продолжил дед. — Нужно изучать мифы и легенды. Там должны быть следы. Народы и языки разные, а истории похожи. Я, кстати, в свое время теорию слышал, что Москва зародилась на месте упавшего космического корабля.

Олег, отвлекшийся после слов о том, что цивилизации вымерли, вскинулся и схватил деда за холодную руку. Из руки выскользнул клетчатый платок и упал в серую мелкую пыль, собравшуюся горкой возле колес инвалидки.

— Да ладно? Какой еще космический корабль, ты что, дед?

— Сейчас… отпусти руку… Это из журнала, популярный такой в шестидесятые журнал печатали… Название не вспомню, прости. Статья там была… Называлась… что-то про легенды возникновения… нет… сотворения… нет, ну, в общем, пусть будет — возникновения — Москвы. Автор довольно бойко писал об одной из историй. Мол, тысячу лет назад на месте современной Москвы упал инопланетный корабль. Экипаж погиб, но двое выжило. Писака этот утверждал, что в нескольких сказаниях и мифах повторялось два момента: тысяча лет и двое выживших. А дальше о том, что инопланетяне эти предупреждали наших, кто их видел, что через тысячу лет вернутся какие-то Павшие… нет… Падшие. И тогда Земле конец. Ну, фантастический рассказ, думаю, пересказал писатель, да и все. Чего ты ворохнулся?

— Слышал кое-что про Падших, и про «раз в тысячу лет».

— Да что ты? До сих пор, значит, легенда эта ходит? Не знаю, не знаю. Нам с друзьями тогда это показалось бредом. Мода такая была. На инопланетян. Мол, прилетят, технологиями поделятся. Или воевать начнут, а наши микробы им не по зубам будут. А тема интересная… интересная была тема…

Послышался свист. Олег обернулся. Дед свесил на грудь голову, уронил панаму на колени, и тихо спал, ритмично посапывая.

Олег отошел подальше от скамьи, достал телефон и, когда на том конце ответили, проговорил тихо, опасаясь разбудить деда:

— Ну что, сдали зачет? Не сомневался я, не ври. В общем, нужно пойти на то место, про которое вчера Маринка с Сергеем говорили, самим все осмотреть. Ты как? Ну и ладно. Тащи Толстого к нам, будем договариваться.

Глава 4. «Что за вонь?»

Ниссан Патфайндер чистенький, блестящий в свете фонарей, брезгливо пробирался по узкому грязному переулку к цели — старой заброшенной вентиляционной шахте. Такие шахты обозначались на картах и схемах буквами ВШ, а диггеры называли их обычно «вошками». Шахты соединяли поверхность с метро и выполняли функцию вентиляции. Когда метро только начинали строить, предполагалось, что воздух от метро к поверхности будет циркулировать самостоятельно. Но нагрузка на новый метрополитен оказалась куда выше, чем представляли проектировщики первой очереди, и уже к началу строительства второй очереди, метро начало переходить на режим принудительной вентиляции, который и используется до сих пор. Старые же шахты были либо реконструированы в соответствии с новыми требованиями, либо вовсе заброшены, а иногда и отделены от метро. Вот к одной из таких шахт и направлялась сейчас команда, там была их тайная «ходка». В Патфайндере, кроме Олега — он был за рулем, сидели Марина, Сергей и Юра. Или, если называть ребят по никам на сайте диггеров: Медик, Боец и Следопыт. С Командиром во главе. Разведчика решили не посвящать в эту историю, хотя Юра предлагал. Толстый с Мариной переглянулись и в один голос заявили, что категорически против. Юра Толстого понимал: тот теперь «зеленый светящийся вампир», а кому охота, чтобы об этом звенел весь МАДИ. Разведчик же тоже учился в универе, на одном факультете с Юрой и Сергеем, только на курс старше. Мог и трепануть. Вообще, Юра Толстого уважал. Такое забавное сочетание — драчун и круглый отличник, Юре раньше не встречалось. А вчера, на зачете, когда преподаватель неожиданно для всех объявил, что всем, у кого лекции записаны полностью, поставит «автомат», а остальных « с удовольствием ждет к столу», Серега, у которого «автомат» уже красовался в зачетке, закрасил черным фломастером свою фамилию на обложке общей тетради, подписал «Ветров», и быстро вышел из аудитории.

— Приехали! Выбираемся. Спускаемся в шахту в следующем порядке. Я –первый, за мной Боец, мало ли что там внизу, следующая Марина, Юра замыкает, оглядывается внимательно, чтобы свидетелей не было, и закрывает проход.

— Сколько можно об одном и том же, — Юра спрыгнул из салона первым и протянул руку, чтобы помочь выбраться Марине. Но за ним тотчас спрыгнул Толстый, остановился напротив, тоже протянул руку девушке и внимательно, не мигая, уставился Юре в глаза. Тот покрутил пальцем у виска и повернулся к брату.

— Зря пошли в это время. Ночь почти. Можем напороться на обходчиков или рабочих.

— Я не мог раньше, у меня сегодня две плановые операции были. Ничего. Мы не долго.

Конечно, Олег знал, что диггеры ходят в метро утром, днем или вечером. В это время в метро почти невозможно встретить рабочих. Около пяти утра они уходят из тоннеля, потому что подается напряжение на контактный рельс. А вот ночью вероятность попасться очень велика. Но что поделать. Операции отменить было нельзя. Не тот повод.

Олег подошел к ВШ, аккуратно подцепил новенькой кочергой одну из петель, на которых крепился замок, дернул, замок повис, деревянная оцинкованная дверь со скрипом приоткрылась. Все по очереди спустились вниз по шахтному стволу по вбитым в стену скобам, зажгли фонари и двинулись вперед. Теперь первым шел Толстый, он показывал путь.

Эту шахту выбрали за близость к месту прошлого боя. С другой стороны не рискнули подбираться, полицейские наверняка оцепили место гибели Витька оградительными лентами.

Когда до нужного штрека оставалось пройти совсем немного, Марина начала отставать. Ей стало страшно. А вдруг те твари придут опять? А вдруг у нее не получится выстрелить, как в прошлый раз, и из-за нее все погибнут? «На полицейских же не напали», успокаивала она себя и ускоряла шаг. Потом ей приходило на ум, что вампиры нападали только на безоружных, а полицейские вооружены. И она опять шла медленно, запинаясь на каждом шагу. Зато Сергей наоборот, все убыстрялся и, в конце концов, оторвался настолько, что потерялся за очередным поворотом. Когда группа догнала его, он стоял уже входа в штрек.

— Ну, и где ваши чудовища? И что за вонь?

Юра, такой же высокий, как и Олег, заглядывал из-за плеча более низкорослого Сергея в глубину штрека.

— Иди теперь ты первый, — вкрадчиво предложил Толстый, — если там еще твари остались, тебя не жалко. Потому что надоел уже со своими подколами.

— Первым пойду я, — Олег осторожно шагнул вперед, за ним неровной кучкой потянулись остальные, — а правда, почему так воняет?

— Мы не знаем, — быстро ответила Марина, поняв, что Сергей готов все рассказать, — отсюда твари появились, у них тут, наверное, жилище, вот и воняет. Они на вид такие… волосатые, в общем.

— Волосатые? Да лад… — Олег споткнулся обо что-то, лежащее на полу, посветил фонариком под ноги, булькнул горлом и привалился к стене.

Все навели свет от фонарей на то, обо что зацепился ногой Юра. На полу лежал фрагмент органического существа, порезанного чем-то острым, таким, как бритва. Фрагмент этот был испачкан зеленоватой жидкостью и покрыт густыми слипшимися волосами. Чуть далее валялась голова, отрезанная таким же образом, с закрытым глазом и раззявленным ртом, усыпанным двумя рядами мелких отточенных зубов.

— Тварь? — Олег повернулся к Сергею и Марине. Те синхронно кивнули.

— А чем это ее так разрезало? — Олег присел на корточки.

— Ножом? Нет. Бритвой? Сомнительно. Как будто лазером, как в книжке про гиперболоид инженера Гарина. Вот и опаленные волосы. Что за дела тут вообще творятся? — он задумчиво водил лучом по останкам.

Марина уже ничего не слышала. Когда она увидела куски твари, у нее перед глазами понеслись картинки того, как вампир сосал Витька, как Толстый готовился к последнему бою, как твари падали одна за другой, разбрызгивая вокруг зеленую кровь. Толстый обернулся и успел заметить, что Маринины зрачки начали выцветать, а сама она вытянулась, словно в трансе, и застыла. Он быстро шагнул к ней вплотную, прижал к себе, погладил по голове и поймал изумленный взгляд Юры, направленный на девушку.

— Здорово, пацаны. О… И девушка здесь? Тоже здравствуй, девушка. А чем это воняет?

Все вздрогнули. Марина очнулась, уперлась руками в грудь Сергея и отодвинулась, пряча глаза.

Усатый дядька в робе и оранжевой каске, принюхиваясь, стоял в проходе, за ним в темноте угадывалось еще несколько человек.

***

В огромной подземной пещере под Москвой в дальнем ее углу вдруг что-то затрещало, заискрилось, ярко вспыхнуло, на мгновение погасло и снова вспыхнуло, осветив погруженный на три четверти в землю борт инопланетного корабля. На нем еще можно было различить тому, кто был бы знаком с алфавитом инопланетян, почти стершееся название «Иссей», выдавленное на прочном материале обшивки. Голубоватое свечение — защитное поле, еле-еле мерцало, доживая свои последние дни. Время от времени, на доли секунды, когда поле гасло, из открывающегося в этот момент портала появлялись зеленые фигуры, по одному, по два, в зависимости от того, как надолго выключалась защита.

***

— Ну, что, кроты подземные? Дорылись? Потихоньку пойдем, сдадимся постовому? А он уже доставит вас в линейный отдел? Там сегодня капитан Петренко лично сидит, ой, не повезло вам, голуби! И тебе, девушка, не повезло тоже.

— Может, договоримся? — Толстый и Юра одновременно двинулись вперед.

— А ну стоять, голуби, — дядька сунул руку в карман куртки, — не договоримся, я капитану почти родня: мой сын и его брат вместе в армии служили. Из куртки дядька достал рацию и поднес к губам.

***

«Страшный» капитан Петренко, с которым ребятам «не повезло», со злостью смотрел на группу доставленных из подземки парней и девушку.

— Вроде и не малолетние уже. Чего вам всем не хватает, а? Адреналина? Сейчас я вам устрою адреналин. Штраф выпишу. Вы же в курсе, что штрафы теперь не триста рублей, а намного, намного больше? Или вам все равно? Папанька с маманькой заплатят? Еще повезло, что не на охраняемом объекте попались, тогда все, хана.

— Вот ты, — капитан указал пальцем на Олега, — ты вообще лоб здоровый, у тебя, может, уже и дети есть? Или все мальчиком-козликом скачешь? Авторитет дешевый зарабатываешь среди девчонок молодых? — капитан кивнул на Марину.

— А ты чего зеленый весь? — Петренко перевел взгляд на Толстого, тот в сумерках плохо освещаемого помещения начинал отливать зеленью, — наркотой закинулся? Не вздумай блевануть мне здесь, все отделение мыть будешь.

— Капитан, я — боевой офицер, — Олегу надоело слушать монолог скучающего полицейского, он выпрямился во весь свой немалый рост и скрестил руки на груди, — мы спустились помянуть нашего погибшего товарища, ваши его позавчера из подземки доставали, имя –Виктор Нечаев.

— Вот и не шлялись бы по подземкам, раз жизни лишаетесь. Вот за Родину погибнуть — это смерть в такие молодые годы достойная. А в метро этом… Как Нечаев ваш… Зачем? Ну, зачем? Ты где служил? — капитан недоверчиво смотрел Олегу в лицо.

— В Сирии, авиабаза Хмейним, инженерно-саперные войска.

— Так. Иди со мной. Твои пока здесь побудут. И это… Он точно не блеванет? — Петренко кивнул на Толстого.

— Он по жизни такой, как темно, так зеленеет, прикинь, аллергия какая-то, — Олег шагнул вслед за капитаном из камеры и натужно хохотнул, — не блеванет, отвечаю.

Оставшись втроем, ребята выдохнули. Олег договорится, можно не сомневаться. Марина и Юра сели так, чтобы загородить Толстого от посторонних взглядов, — тот уже начинал потихоньку мерцать.

— Что-то темните вы, голуби, — передразнил Юра усатого дядьку из метро, по очереди оглядывая Марину и Сергея, — как это вы убежали от таких тварей? А кто их убил? Не видели? Тебя поцарапали, — Юра ткнул пальцем в Толстого, — а с тобой что приключилось, Марина? Что у тебя с глазами?

— Это не связано с тварями, — Марина съежилась и попыталась сунуть под толстовку мелко задрожавшие руки. — Болезнь такая, с детства. Как волнуюсь, так и получается, будто судорога все тело сковывает, ну а глаза… сам видел. Страшно выгляжу, да? Мы поэтому и бежали не быстро, поэтому и до Толстого тварь дотянулась, — Марина приободрилась и врала уже вдохновенно, — Сергей меня толкал перед собой, чтобы я совсем не остановилась. А кто их убил… Мы не знаем, — она искала взглядом поддержки у друга, но тот отвернулся к стене и молча разглядывал свои светящиеся руки. Потом посмотрел на Марину и прошептал непонятные для Юры слова:

— Тебе виднее. Но это неправильно.

— Я же говорю, скрываете что-то! — Юра ожесточился.

Брата уже не было давно, что он там делает с капитаном? Парочка эта загадками разговаривает.

— Я тварей увидел. Вам поверил. Витька помню, всего, как вы говорите, высосанного. И если вампиры эти выползут на станции метро, где люди будут, дети, старики, то это же катастрофа! Апокалипсис, епта, — ругнулся Юра и стукнул кулаком в стену.

— А может, все? Больше их не будет? — Марина сложила руки на груди, словно молилась, — они сдохли все?

— Да не сдохли они, Марина, — Толстый вскочил, забегал по маленькому помещению туда-сюда, — я их… слышу, что ли, или чувствую что-то такое, как зов, меня тянет в подземку, постоянно, каждую минуту. И те твари, что мы видели сегодня, не сами сдохли. Их кто-то убил. Возможно, лазером, — Сергей заглянул с надеждой в разноцветные глаза Марины, — как Командир предположил.

— Нужно искать логово тварей, — в камеру зашел Олег, от него пахло спиртным, — мне капитан сказал, позавчера еще нашли двух диггеров, таких же, как Витек, высушенных, со следами зубов на теле. Скоро в подземку пригонят солдат для прочесывания. Ну, а мы свое расследование проведем.

Юра бросился к брату:

— Ну, что там Петренко? Что нам будет? Ты ему рассказал про тварей?

— У капитана брат в Сирии погиб. Мы поговорили. И про брата, и про всех, кто там воевал. Про тварей я ничего не сказал. Штраф оплатил. Можем уходить. Толстый, ты к нам?

Сергей покачал отрицательно головой:

— Я Марину провожу. Потом домой.

— Созвонимся, — Олег чуть пошатнулся и оперся о плечо брата, — сейчас по домам, завтра все решим.

Сергей в низко натянутом на голову капюшоне толстовки и Марина в затемненных, несмотря на темные сумерки, очках зашли в кафе по дороге домой, и были оценены официанткой, как «чудики-студенты-влюбленная парочка». Она сразу отвела их подальше, в уютный уголок большого зала, разгороженного широкими, но невысокими стенами из черного плотного пластика. Со стен свисали широкие мясистые листья диковинных растений, похожих на лианы. Марина и Сергей быстро выбрали из меню блюда: Марина котлету и овощной салат, Сергей овощное рагу и тарелку сырного ассорти. Официантка, принимая заказ, с жалостью взглянула на парня: такой худой и цвет лица нездоровый, да еще мясо не ест, видно больной. А девчонка ничего, крепкая, правда, очкарик. Ну, дай Бог счастья.

— Надо поговорить.

Толстый дождался, когда женщина уйдет, откинул капюшон и включил на столе дополнительную лампу в виде шара, отлично освещавшую уголок кафе, где они расположились.

— Марина… Ты должна все рассказать. Я же рассказал. И даже показал. Почему ты… Ты боишься?

Марина сняла очки, положила на стол, и потерла глаза.

— Что я братьям скажу? Как ты себе это представляешь? Ребята, у меня из глаз лазерные лучи вылетают! Это я порезала тварей! Ура! А они мне — покажи, и что? Что дальше? Я должна, как ты на крыше, им что-то доказывать? А если не получится? Не будет лазера? Я не разобралась пока, как все происходит, вообще не уверена, что смогу просто так стрелять. Ну, в цель, без эмоций. Мне, чтобы лучи появились, нужно очень сильно разозлиться или наоборот, испугаться. А вот если буквально «покажи» — навряд ли.

Марина помолчала, почертила вилкой по столу, вздрогнула — с другого конца зала, где праздновали, донесся звук, похожий на взорвавшуюся петарду, и хохот.

— Я понимаю. Без них мы ничего не сможем. Нужно доверие. Но пока я не могу. Не могу. Я после игры в лабораторию ходила, где меня облучали. Ну, подработка такая, я рассказывала. Доктор говорит, у меня обнаружился лишний участок в ДНК, науке не известный. Открытие. И что мне с этим открытием делать?

Марина быстро надела очки и отвернулась.

— Ты что? Ты ревешь, что ли?

Толстый пересел близко к девушке, обнял ее за талию и с силой прижал к себе.

— Ничего, ничего. Прорвемся. Ты это… не реви.

Принесли заказ. Следующие десять минут они молча ели, невесело думая каждый о своем.

Толстый разлил по высоким стаканам минералку, она зло зашипела на кубиках льда. Он отпил глоток и улыбнулся:

— У тебя сегодня, когда мы были внизу, зрачки так страшно начали выцветать, в штреке. Юрка, кажется, даже испугался. Слушай, давно хотел спросить, это у тебя с рождения такие глаза — один голубой, другой зеленый? Или после облучения? Красиво очень.

Марина подперла кулачком щеку, зевнула и ласково посмотрела на Толстого:

— Наследственное. Глаза разные. В темноте вижу, как кошка. И лучами стреляю. Передается по женской линии в роду. Через поколение. У мамы глаза нормальные — карие, у отца ­– серые. У бабушки все, как у меня, и тоже с рождения. Папа рассказывал, что когда меня из роддома принесли, бабушка Марта одеяльце откинула, глазки мои увидела, головой покачала, сказала, что трудно будет. И все. Больше ничего. Это она меня заставляла скрывать способности, слово с меня взяла даже. Каждое лето я у бабушки в деревне проводила, там с пацанами и купаться ночью бегала, и на «слабо» на кладбище деревенское в полночь ходила. Я, кстати, там, в деревне решила, что врачом буду, еще в детстве. У меня же вся семья медики. Бабушка медицинский закончила, уехала по распределению в деревню, там и осталась деревенским доктором, там и замуж вышла. Мама с папой в МЧС работают, вечно по командировкам. Мама психолог, а папа — травматолог. А я…В деревне дом один богатый был, это сейчас коттеджи вокруг, а тогда –редкость. Каждое лето туда мальчика привозили. Павлика. В инвалидной коляске. Мы его с друзьями иногда с собой на речку брали. Бабушка, помню, головой все качала, мол, жалко: ДЦП, последствие неудачных родов, случайность, а могло быть будущее у парня. Вот тогда я и решила, что буду врачом, чтобы случайностей не допускать. А ты? Почему в МАДИ пошел?

— Мне нужна специальность, чтобы на работу устроиться сразу после того, как закончу учиться. Вся Москва в автосервисах. Между прочим, я — отличник. Выйду с красным дипломом из альма-матер, надеюсь, местечко себе отыщу. И все. Сразу из дома уйду.

Сергей налил еще минералки и залпом выпил.

— У меня семья — я и отец. А у отца жена новая. Мама умерла пять лет назад. Мачеха рожать собирается. Ничего не говорит, но я же вижу. Я лишний. У братьев Ветровых две ночи провел, никто даже не позвонил, мол, Сергей, у тебя все в порядке, где ты? Тебе с семьей повезло. И братьям повезло. У них просто замечательный дед. Называл меня «мальчик» и интересовался, что приготовить мне на завтрак. В общем, если бы я прыгнул с крыши, никто бы не расстроился. Но. Я сегодня услышал капитана Петренко и понял, что просто так погибать не буду. Надо с тварями разобраться. И уж если умереть, то с собой захватить нескольких.