Бесплатный фрагмент - Падишах Муравьёв

Бег дикого верблюда

Никогда не спешит, начиная разбег:

он спокоен и тверд, но ленив.

Тяжелы его лапы в небрежном броске

И знаменьем — лохматая грива.

Не заметить, где он ускоряет свой шаг:

ветры новых времен, как и прежде, встречают в упор.

Но смутит ли того, кто с рождения слышал свой такт,

дрожь пустынь, миражей потревоженный взор?

Переходит такыр, как пролысину сути,

простоту этой бурой каленой земли

перед небом-Таныр*, где судьбы перепутья

караванами троп пролегли.

Иногда он ревет, вдруг почувствовав гул:

кто посмел его горы свернуть?!

И горчичная пена срывается с губ,

где колючками выложен путь.

Его горы смешат порожденьем мышей,

что встречают рассвет на горбах,

его годы спешат изменить ход вещей,

превращая грядущее в прах.

Вырастают барханы на розе ветров,

в них покоятся тени развеянных гроз,

вся пустыня — лишь выживших теплая кровь,

соль иссохших со временем слез.

Погребальный набат или раунда гонг?

Солнце в теме и горб на спине,

Вспышка силы — попытка догнать горизонт,

не увязнув в желтом песке…

Нет начала, но есть постиженье пути,

и когда остается устало брести,

потеряв направленье во тьме,

вдруг находит волною оазис любви

позабытый в полуденном сне.

И тогда ветер ласково треплет за холку,

тайны светлые шепчет родник,

узнает он себя верблюжонком неловким,

что к соску нежной матери жадно приник.

скрывая в себе полураспад тысячелетий?

Боль бессмысленна и это все.

*Таныр (каз.) — Тенгри

Нети, Нети!

*

Ночная птица

Промелькнула и скрылась

Черная в черном.

Почему представлял тебя белой?

Для чего я тащил в себе сквозь века

Безмолвные мантры?

Кто играл со мною в жизнь,

скрывая в себе полураспад

тысячелетий?

Боль бессмысленна и это все.

Черная в черном — истина,

за которой

Не стоило так далеко ходить.

Промелькнула и скрылась.

*

Выйти из мрака, где сплошь

скольжение призраков, шорох

движений и грез замутненного мира.

Встать рядом с теми, кто уже

иль совсем не похож

На пугливые тени…

Заброшен

десантом, фантомом, раскрытым зонтом,

агентом безликих, усердных растений,

Расти,

заряжаясь несбыточным сном,

словами и свойствами зелени.

Рядом с теми, что льют хлорофилл,

разгоняя процессы понятий о Солнце,

бьющем в темя в зените

 и бликами в стол,

с расписаньем судьбы в асценденте.

И тогда распрямить свою голую суть,

выходя из под власти систем,

корневых и погонных,

распускаясь в природе издержками

мыслей

и сотнями тем, обычных

и вновь сотворенных.

*

«Как эта улица пыльна, раскалена!

Что за печальная, о Господи, сосна!»

Ин. Анненский «Нервы»

Перебираю нервы — все шесть

Заупокойных струн

Одические руны.

Басами кроют альты

Скачки полов

на карнавале

в этом sale

растут мои проценты

от цента к центу.

Стихарь изношен вечными

Долгами. Все шесть

замкнуты в контуре

Большого интерьера.

Вера серы, Bella Donna!

Переполненная домна

моих безудержных потерь.

Мой фрак забыт в спортивном зале

каких-то разовых азалий,

каких-то мертвых асфоделей,

где топ-моделей простота.

Скажи себе что ты не Та.

«Нети, Нети!» — воскликнет гуру,

и сплюнет. Сдуру.

Она жива

*

Я встретил юную луну и встрепенулись звезды,

Я тронул нежную струну, запели птицы в гнездах,

Тогда нависло надо мной бездушное светило

И скрыло лик печальный твой и солью стали слезы.

Любимую я позабыл и стало сердце камнем,

Я жемчуг в камне там хранил, как боль о чем-то давнем,

Но вот блеснул надежды луч и сердце засияло!

Как мало нужно, чтоб душа наполнилась нектаром.

Всевышний, ты даруешь вновь страданье вечных снов,

Даруешь путь во тьме ночной и я идти готов.

Но освети меня любовь, хотя б на краткий миг,

Я б милой сердце подарил из ожерелья слов.

*

Судьба, что делаешь со мной?

Зачем беспечно так играешь

Моею бедною душой

И сети чувствам расставляешь?

Зачем далекую звезду,

Сошедшую с дороги Млечной.

Ты превратила на лету

В ту самую, с кем был я вечным.

И вот, вкусив запретный плод,

Познал я новое блаженство,

Но затвердел небесный свод

И я познал несовершенство.

Всю горечь тяжкую утрат,

Всю боль сердечную разлуки

Я превратил в немые звуки

И обратил лицом назад.

Но ты коварно Провиденье,

Подносишь вновь любовный сок

Душе охваченной волненьем,

Ведя по прежнему вперед.

Как устоять мне пред загадкой

Извечной женской красоты?

О Муза, помоги украдкой

Озвучить милые черты.

* Шаг в бездну

«Безмолвное море, лазурное море,

Опять я стою над бездной твоей»

Жуковский

«Солярис» С. Лем

Ты снова приходишь и бьешься в сознаньи,

Созданье невидимых сил.

Осколки твои живут в океане,

Который не жил.

Шаг в бездну — тебя отделяет полшага

Дрожь турбины в груди сотрясает эфир

Есть все, но нет белого флага

Есть старый вертящийся мир.

Снова боль вырывает куски мертвой плоти

Сделав шаг ты все изменил

Погубил ли? Лишь пригубил.

* Она жива

Мне череп жжет горячий снег

И проступает грязный след

На белом фоне чьих-то крыш

В краю забывшем о войне

Но мне не страшно.

Мне совсем не страшно.

Готовиться переворот

Не спят все ночи напролет

Кто жить не хочет.

Кто жить совсем не хочет.

Я снова понимаю тьму

Рву крыш высоких белизну

И обнажаю тишину

Забытой на дыбе любви

Она еще жива,

вы посмотрите.

Хоть каждый день и каждый час

Из-за спины свинец из глаз

И пулеметом с языка

В окопах серых тусклых дней

В краю забывшем о войне

Она еще жива,

вы посмотрите.

За горизонт уходит свет

Где боли не было и нет

И уплывают острова

Что утопают в синеве

Забытых рудников любви

И только взгляд холодных крыш

Враждебно провожает их.

Она всегда жива,

поймите.

к озеру сердца

*

Ты хочешь объяснить необъяснимость снов

И, быть может, понять

Нераскрытость пыльных пространств.

Наши души томятся в кварталах шкафов,

Что вгрызаются в зелень и синь

Последних гор и полей.

Разгребаешь руками

Этот ворох погибших людей,

Ищешь ту же зеленую суть

Среди мертвой природы.

Но врываются в сонную брешь

Южный ветер и слезы волков,

Сквозь разбитые двери

Мы врастаем в деревья!

Я прошу, не забудь эти сны

Закрой глаза и слушай,

Под воздействием теплых минут

Проростают души.

* Город вымер

Сердце — колокол гудящий,

Кровь мечты на поле брани,

Шаг стальной сминает травы,

Топчет солнце в облаках.

Ноздри труб как наркоманы,

Презирают свеч дрожанье,

Люди ходят в небе рваном,

В грохоте магнитных бурь.

И деревья умирают,

Нет любви в иссохшей почве,

Нет раздолья в тесном мире,

Только стены — старый плен.

И Разгневанный Бессильем

Бьет по чувствам!…

В доме пусто. Паутина.

Город вымер.

*

Деревья скручены в жгуты,

И небо в корчах, словно ты,

Ушедший от погони слёз,

Проклявший радость вечных грёз.

Деревья просят чистоты,

А птицы верят в темноту

Ничем не занятых пространств,

Никем не сказанных речей.

А мир, зашедший далеко,

Не знает радости во лжи,

Не верит вам, не верит мне,

Он верит только в пустоту,

Что бьёт кругами по струне,

Рождая тот печальный звук,

И замирает сердца стук…

Деревья плачут по ночам,

А птицы в снах приходят к нам.

*

Срываются сны водопадом

в каньоны артерий и вен

Сочатся словами с заросших

и мшистых трещин души

В зрачках восстановлена радуга

моих нераскрытых глаз

И стремятся форели

к озеру сердца.

1. твердые формы

СОНЕТЫ

*

За стеною льется музыка.

Близко и невнятно.

Мои мысли просят ластика:

Больно и приятно.

Хочется мне в стену постучать, но

Голая во мне схоластика,

Развивает мысли поступательно

И глаза на все вопросы сузила.

Есть окно; но там другие песни,

Там мотив другой (гортанный) мечется.

Кто-то болен и уже не лечится.

Проступает в стенке плесень,

Трещины идут по краю неба.

Вспух язык и засыхает нёбо.

*

Ордою с севера нависли облака,

Маршрутка резво прибавляла ходу.

Я в ней ударился в бега,

Чтоб переждать дурную непогоду.

Когда рванул завывший шквал

И ведрами полили воду

На нас святые небеса,

Я не искал в той бездне броду…

Был тих в объятиях твоих,

В твоем уютном теплом гроте,

А за окном бесился псих

В напрасной жажде нашей плоти

Теряли силы небеса

И уходила вдаль гроза.

*

И свежий аромат сирени

Вливает в комнату апрель,

С листа читает он капель —

мейстером ночных мистерий

Сонеты от Коко Шанель.

Но средство ль это от мигрени,

Когда полна твоя постель

Ростками эроса. Растений

Будущей земли,

Еще туманной и далекой,

Где исчезает nostalgie

И «Я» советует живи,

Питая чувства подоплекой,

Вдыхая аромат любви.

*

Как жирная и влажная личина

В коконе твердеющих страстей,

Я слышу пульс Земли и содрогаюсь с ней

И отрастает чувств моих щетина.

Выносится сознанье на дисплей,

Как давняя безумная картина,

Как следствием закрытая причина,

И сыгранность шутов и королей.

Там в трансе бабочка гудит как трактор

И странный развивается аттрактор:

Сезон дождей вскрывает небеса:

И джунгли прорастают в ржавой банке

Идей, что разлагаются в останки,

Где Солнце прорывается в глаза.

*

Кто сделал шаг — того уж не вернуть.

Кривится путь и дни твердят: короче!

Лишь сны еще чуть-чуть

Длиннее ночи.

Молчанье — боль. И кажется ничуть

Не стала ближе жизнь и верится не очень.

Сойдутся ли нули опять когда-нибудь

На том краю земли, где возраст точен?

Так посылай же точки в Интернет

И пожинай тире в холеном мире,

В заваленной надеждами квартире,

Когда тебя нигде уж больше нет

Вдруг сделай шаг, отбрасывая тени

И заработай жизнь. Хоть на мгновенье.

*

Не все так просто, как в глазах,

Проливших свет в немом участье,

Когда разбросаны на части

Понятья в четырех стенах.

Колючих дней пытанье счастья

Морально устаревший страх

И полное молчанье страсти

Все в тех же четырех стенах.

Во мне растет война безмолвно,

Вечерней тенью бьет в лицо.

Не становлюсь ли я отцом?

Все в этом счете безусловно:

Холодных лет немая тень,

И смерти сказочная лень.

*

Ойкумена моя — промзона,

Колокольчиков ржавая скорбь.

Каменеющего телефона

Оторопь и дробь.

Дальше — мертвое море сезона.

Нет движенья, не вскинется бровь.

Нет кораблей, аргонавтов, Язона.

Не волнуется кровь.

Кто попал в эту зону — случайный,

Завороженный страшною тайной

Нарисованного очага

Поражений, кующих победу

От среды до среды. Эту среду

Из кусков золотого руна.

* СТОЛПНИК

Выше небо. Даль черна.

Ближе бездна, вверх — мечта.

Вся равнина — чья-то смерть.

Все рожденье — чей-то рост.

Было слово — первый «пост».

Все искусство — чей-то бред.

Ближе небо. Птичий крик.

Глубже бездна. Смотрит лик.

* СЕКСТИНА

Плакал мальчик в темном Замке.

В поисках дверей узорных,

Он ходил по коридорам,

Эхом глухо отдающих

Звуки неокрепших ног,

Наугад впотьмах идущих.

Видел он, как от идущих

Страхи вырастают в Замке,

Вырываясь из под ног.

Из окон бегут узорных,

Светотени отдающих

Запыленным коридорам.

Он бежал по коридорам,

По следам всегда идущих,

Звуки жизни отдающих,

В потерявшем время Замке,

Посреди клетей узорных,

Музыкой ушедших ног.

Он бродил, не чуя ног

По усталым коридорам,

И в гаданиях узорных,

Видел он всегда идущих.

В берегущем звуки Замке

Светом жизни отдающих.

Принимая от дающих

Музыку окрепших ног,

Стал он тенью в старом Замке.

По знакомым коридорам

За собою вел идущих,

В поисках дверей узорных.

В заклинаниях узорных,

Темной тайной отдающих,

Не жалел он вслед идущих,

В поисках ушедших ног.

И кончались коридоры!

И замки ломались в Замке.

Раскрывались двери в Замке

Выходили чьи-то ноги

И узорами играли.

Сонет 8

Живи блаженно улыбаясь

Срубая головы потоку дней

Твой враг — многострадальный змей