Бесплатный фрагмент - Падение Титана

Падение Титана Иван Якунин (divan-89@mail.ru)

Синопсис

Вам приходилось когда-нибудь в попытке спасения духовных ценностей предать их? Не частый случай. А оказаться в мире с новыми системами координат и пытаться жить по-старому? Уже чаще. И практически каждый день мы ведём борьбу за выбранные идеалы.

Палыч с детства мечтал создать футбольный клуб и методично, обрастая связями и авторитетом, добивался цели. Клуб оказался выдернутым из бюрократической волокиты, поставленным на частное финансирование. Впрочем, частное — это больше слова, друг Палыча, Саня, оказавшийся главой района, помогал финансированием из бюджета. Проблемы начались, когда Саню «попросили», обещая поставить нового руководителя. Жизнь клуба оказалась под угрозой, ведь достойной подушки на государственной помощи так и не образовалось. Палыч любил клуб — значит надо вытаскивать его из сложившейся ситуации.

С такой же силой как Палыч, энский «Титан» (клуб) любил только Никита — лидер местных фанатов. Не подозревая об угрозе, Никита устраивает драку у стадиона и потом на поле во время матча. Выходка выходит боком, и стадион закрывают на несколько туров, вынуждая клуб играть на нейтральном поле, растрачивая и так худеющий бюджет. Возможно, руководство клуба из соседнего городка возьмёт на баланс и своего принципиального противника. Их попросили хорошие люди. И тогда не так страшно арендовать нейтральное поле.

Встреча оказалась пустышкой. Завод — спонсор из соседнего городка отказывает в помощи. А пока город и клуб живут — на открытую тренировку приезжает Сергей, воспитанник «Титана» и по совместительству звезда в столичном клубе высшей лиги. Оставшись без Палыча (он как раз на переговорах) Сергей проводит время в городе детства и только поздним вечером узнаёт о состоянии дел, обещая включиться в борьбу за выживание. Он многим обязан и Палычу, и клубу. По дороге домой, Палыч оказывается в пробке, случайно подслушивая разговор. Оказывается выбивший «Титан» из кубка любительский клуб «Технарь» не имеет никаких шансов продолжить борьбу — нет денег на столь затратное мероприятие, как игры с профессиональным клубом высшей лиги. К тому же их сельский стадион не допускают по правилам федерации.

Ситуация ухудшается, поездки на нейтральный стадион сказываются на бюджете, проблема коснулась зарплат игроков и менеджеров. А Саня предлагает подлатать бюджет клуба товарищеским турниром. Пригласить несколько клубов профессионалов и любителей. Саня со своей стороны проведёт финансовые потоки (и сам немного заработает). Схема рабочая, да и Сергей привез второй состав звёздного клуба. Палыч знакомится с Алёной — куратором новой команды администрации. У них там настоящая чехарда с подготовкой места главы. Девушка и Палыч не поладили, в силу характеров, на том и разошлись. А между тем, первые семь игроков написали заявления о досрочном разрыве контракта.

Лучик надежды появился из всё того же столичного клуба, где играет Сергей. Они не против заявить в структуру фарм-клуб. И их устраивает «Титан» Палыча. Но есть загвоздка — во главе управления должен стоять свой человек. Таким они хотят видеть Павла, молодого менеджера столичного клуба. Палыч берёт время на обдумывание предложения. В это время Никита и болельщики устраивают митинг у здания администрации, требуя защитить финансово городской клуб. Митинг почти перерос в столкновения, так как майор полиции консенсуса с фанатами не добился. Палыч вовремя вернулся из столицы и раскрыл карты Никите. Легко отделались.

Стоило ситуации немного выровняться, как Палычу делают не менее интересное предложение. Зная о ситуации, местная торговая сеть решает иметь свой собственный футбольный клуб. Стать финансовым подспорьем главному клубу города –их вполне устраивает. Палыч облегченно вздыхает, имея выбор, и приглашает управление торговой сети на первый, после простоя, домашний матч. Там они и решат вопрос окончательно. А заодно, избавившись от постоянного давления угрозы клубу, Палыч помогает «Технарю». Стадион простаивает, пусть играют. Аренду не возьмут. Саня в бешенстве, стадион — муниципальный, а Палыч вертит как хочет. Однако, не отказывает в нулевой аренде, просто назло Алёне, которая всех достала скрупулёзными вычитками документов и схем. Заодно Саня сообщает, что Павел, который должен приехать из столичного клуба — сын одного из директоров. А уже не секрет, что тот давно подыскивает любимому чаду собственный клуб. В подарок. Схема такого подарка, которым должно стать детище Палыча, директора не устраивает и хорошо, что есть вариант с торговой сетью. Палыч записывает в копилку доброе дело — помощь маленькому клубу «Технарю» в проведении матча с футбольным гигантом.

Близится развязка истории, скоро первый матч, где торговая сеть может подписать в актив социальный проект — футбольный клуб. Условие торговой сети — смена цветов и название на фирменное. Что остаётся делать Палычу, когда идею с фармом под руководством Павла тот начисто отверг? Соглашаться. А вот Никита не согласен. Фанаты — солдаты от футбола и не в их правилах менять цвета и названия. Палычу, правда, всё равно в данном вопросе. Тем более, выяснилось — новой главой станет Алёна, и у Палыча немного шансов удержать клуб на плаву в городе, где власть не подружилась с ним заочно. Решено — осталось провести матч.

На матче управленцев торговой сети устраивало всё, пока солдаты футбола не выразили протест в жёсткой форме. Управленцам без труда бы удалось решить вопрос с фанатами. Но стоило бы это новых штрафов, арестов стадиона и имиджа. Проще с нуля поднять команду, чем бодаться с фанатами и сделка сорвалась. Палыч остался у разбитого корыта.

Время не жалеет никого. У Палыча его не осталось и клуб медленно, но верно терял нажитое. Вначале игроков, потом позиции, потом статус профессионалов. И исчез. Как и исчез Палыч, фанаты, потерявшие драйв от игр, исчез футбол из Энска, превратившись в строку нагрузки на бюджет.

Палыч не справился с разломом времён, когда пришло поколение с другими принципами. Палыч не смог исправить ситуацию в системе новых координат. Фанаты радеющие за клуб оказались невольными предателями своих идеалов. Время и новый порядок переламывают всё — судьбы людей и целых молодежных движений, жизнь городов и учреждений. Но как и время, так и новый порядок — это всего лишь череда поступков.

Хоть и немного, но всё же 18+.

Глава 1

В приватной комнате ресторана музыка из общего зала едва различалась тяжелыми стуками басов. Глухой шум органично вписывался в тягучий воздух комнатки. Графин с водкой поблескивал резными боками в искусственном свете лампочек, пуская маленьких зайчиков по стенкам и столу. Небрежно украшенные бликами, фотографии улыбались со стены знакомыми лицами Сани, Палыча, Жени.

— Пойми, Палыч — грустно продолжал Саня — я же здесь уже ничего не решаю. Сместили губернатора, и новая метла замела по-новому. Мне прямым текстом было сказано — срок досидишь и тихонько на выборах уйдешь. Человек найден. Я тебе вот буквально рассказываю, чтобы ты допонимал.

Впервые с того момента, как друзья сели за стол, Палыч потянулся за графином. Хватит водку греть, событие прямо-таки неординарное — требуется обстоятельно обдумать.

— А что ты? — спросил Палыч, наполняя рюмки до краёв.

— А что я… расстроился. Хотя готов был. Свое отработал, всё равно когда-нибудь это время наступило. Семья в достатке, прут меня по-тихому, останусь советником при администрации. И почет, и уважение. Спасибо Сан Саныч за ваши годы управления районом.

Палыч смотрел сквозь рюмку, перевел тяжелый взгляд на Саню. Грустная улыбка на круглом лице совсем не вписывалась в тон разговора. Тот уже поднял стопку и ждал ответного жеста. Стукнулись. Выпили. Тишину не нарушили.

— Значит, у нас чуть меньше года и наступает неизвестность… — пробормотал Палыч.

— Палыч, слухи разные ходят. Может ставленник свыше для конкретных дел, а может из наших повысят кого — не знаю, молчат все. Договоришься ли с таким подходом? — слова звучали лживым сочувствием к клубу, искренне к Палычу и как-то равнодушно к ситуации.

Опрокинули еще по одной. Закусили огурчиками, услужливо принесенными молоденькой официанткой. Огурчики оказались лежалыми, совсем не хрустели, наполняя рот густым соком. Под стать новости — подумал Палыч, а сам спросил:

— Подушку делать будем?

— Нет, Палыч, сам — Саня не мог больше выделять на клуб — бюджет на спорт исчерпан.

Будущее клуба, лишенного финансовой поддержки, виделось вполне отчетливым. За этот год уже два подобных случая стерли с футбольной карты два самобытных и интересных коллектива. Наверняка, те сейчас прозябают в чемпионатах на область, распродав всех игроков, кому не безразлична карьера профессионала. Своему клубу такой судьбы Палыч не желал.

— Значит, будем искать… — бубнил Палыч -…будем искать спонсора и новую поддержку властей.

— Чем смогу, Палыч — Саня услужливо разлил водку в рюмки…

Обсуждать больше было нечего, и Палыч со спокойной душой и тяжелым сердцем принял стопочку. Огурцов не хотелось, накушался. Снова заглянула официантка. Если встреча Палыча в кафе выпадала на смену Маши, та непременно брала на обслуживание столик мужчины. Молоденькая студентка по-девчачьи заигрывала с Палычем. Запрыгнуть в постель ей не хотелось, просто нравилось особое отношение к этому уже немолодому, но казавшемуся очень добродушным и мужественным, человеку. Палыч отвечал взаимностью, выказывая отеческую любовь. Они могли позволять себе вольности в разговоре или жестах. Назвать душкой девушку или поймать кокетливое подмигивание было частью их разыгранного диалога. Оба наслаждались эффектом. В кругах Маши ходили слухи о подцепленном папике. Девушка не опровергала их, Палыч в маленьком городке был фигурой неординарной и известной. О его похождениях в девяностых ходили слухи — Энск побаивался авторитетного предпринимателя. Там, где крутился Палыч к интрижкам относились по-другому — в современном мире подобные союзы давно перестали быть в диковинку. Палыча не обсуждали, просто видели и каждый додумывал сам свою версию. Никого особо не смущали видимые отношения, даже при том, что Палыч прослыл ревностным семьянином, а Маша, как и подобает красивой девушке, не была одинока. Друг Марии, говорят, относился хорошо к Палычу, или просто не решался вмешаться в игру городского авторитета с любимой девушкой.

Маша игриво, ладьёй на волнах подплыла к Палычу, спрашивая о желании мужчин обогатить стол выпивкой и закуской. Она знала, что если графин водки был заказан в начале встречи, то рассказывать о безумно вкусном блюде дня не имеет смысла. Вырез на блузке в таком положении выгодно рекламировал уже зрелую грудь, покрытую россыпью не то родинок, не то веснушек. Саныч недовольно поперхнулся подставленному под руку виду и сильнее обычного зажмурился от опускавшейся в желудок водки. Маша улыбнулась, однако кроме Палыча никого не замечала.

— Маш, крошка, принеси нам грибочков и попроси повара выкинуть ту бадью, откуда он черпает огурцы. Вот эти — Палыч метнул ленивый взгляд на блеклые соленья — никуда не годятся.

Девушка кивнула и скрылась за дверью. Мужчины в молчании уставились друг на друга. О чем они могли думать? Саня, наверное, оценивал возможности Маши в постели, проблема смещения с поста мэра уже прижилась в нём и ничуть не терзала. Палыча интересовал клуб — об официантке и грибочках он уже забыл, витая в мыслях где-то по кабинетам спортивных бюро. Вскоре забежала Маша, забрала огурцы, выставив корзинку маринованных грибов и, извинившись от лица повара, упорхнула из комнаты. Ничего не оставалось, как сидеть и обсуждать сложившуюся ситуацию. Разговор расклеился и Палыч, поблагодарив Саню за информацию, вышел на улицу.

Стоял прекрасный теплый вечер. Только-только начинало темнеть, на синем небе распласталась прозрачная лампочка луны. За деревьями еще можно было поймать солнце, пробивающее тусклыми всполохами редкие просветы в кронах. Дул легкий ветерок, привнося свежесть и приумножая уличный уют. Внезапно над Палычем зажегся фонарь. Автоматика не бережет энергию — почему-то подумал Палыч — фонарю еще можно отдыхать часа полтора, прежде чем его свет окажется нужным. В сумерках фонарь давал совсем нечеткие, с едва уловимыми контурами, тени. В ранний вечер они вторили луне, не набрав красок и силы в свое существование. За спиной шумел ресторан. На веранде весело гудела молодёжь. Девчонки, смеясь, с надуманной деловитостью, пререкались с мальчишками. А те по-джентльменски подыгрывали девушкам. Кто-то из компании выкрикнул «Титан!», хлопая в ладоши незамысловатый ритм. Его поддержали еще несколько юношеских голосов. Палыч обернулся к веранде. Парни вскочили со своих мест, неистово хлопая, выпячивая грудь и расставляя широко руки, пели что-то про «Титан» и вечную любовь. Девчонки нарочито стыдливо, а на самом деле с гордецой, прятали взгляды за ладонями. Мол, это наши мужики — ведут себя как дети, но и любят искренне, такая уж у нас бабская доля. Палыч улыбнулся, вспоминая свои семнадцать лет.

…Они также сидели на верандах кафе, в подъездах, в самые худшие времена на трубах теплотрассы. Они не гуляли так широко, с пивом и кальянами. Тогда пиво было в трехлитровых банках и бидонах, изредка доставался сидр в пластиковых бутылках. Но это всего лишь декорации. Чувства, любовь и эта стыдливость за своего оборванца у девушек оставалась такой же, заполнявшей легкие воздухом свободы. Возможность приходить поздно или не приходить вовсе, тратить время на болезнь вчерашних пьянок или драться с упоением за свой район. Искать возможности заработать и жить от появления денег до появления денег. Ругаться с родителями и молча сидеть, уплетая макароны с сосисками — мамина еда никогда не являлась предметом принципиальности. Назло можно было закурить, но не отказаться от еды…

Почему-то Палычу стало жаль, что уже не погоняешься за майскими жуками. Это было весело, потом вроде как не с руки, типа повзрослел. Палыч медленно повернулся и побрел по улице пешком, машину он завтра заберет. Сегодня хотелось насладиться вечером. Он слышал, как продолжалось пение молодежи во славу «Титана», невзирая на усиливающуюся музыку по просьбе остальных посетителей. Палыч вспоминал, как в их возрасте он в первый раз задумал создать свой футбольный клуб.

…Как он будет управлять им, разговаривать с тренером и влиять на покупки различных игроков. Тогда, сидя в комнате коммуналки, ему казалось таким простым выполнение задачи клубом по повышению в классе. А на теплотрассе он рассказывал раскумаренным сидром друзьям про заполненные трибуны на будущих матчах его клуба. Друзья смеялись и не могли втолковать, что эти мечты проходят с возрастом. Появятся дети, работа и футбольные клубы будут только в телевизоре по выходным. И управлять он будет детьми, гоняя их за пивом от холодильника до кресла. Друзья блевали в кусты ядовито-зеленым сидром, а молодой Палыч обещал никогда не звать их в свой клуб. Даже уборщиками. Они продолжали драться и влюбляться, расти, прогуливать уроки, мыть стекла автомобилей за символические монетки. Ничто не приближало Палыча к мечте футбольного клуба…

Палыч взглянул за забор школы, мимо которой проходил. Вечерние сумерки еще не скрывали собравшихся во дворе школы друзей. Наверняка из соседних дворов, школяры-старшеклассники оживленно спорили и смеялись. Бетонные ступеньки на крыльце технического входа застыли замызганные, никому не нужные. Они покрылись надписями признаний в любви и музыкальных групп. Зеленый мох украдкой выползал из обитых железом уголков ступеней. Поразительное сочетание — небрежность и протирание штанов на грязном бетоне с желанием быть модным и привлекательным. Палыч ухмыльнулся. Его заметили ребята, притихли. Огонек докуренной сигареты полетел в сторону забора, компания взорвалась смехом (наверное, кто-то пошутил про «старого козла»). Мужчина не стал испытывать судьбу и пошел прочь, забыв про компанию. Впереди виднелся сквер с гуляющими детьми и мамочками.

…Профучилища и институты меняли друзей. Кто-то пропал, увлекшись новой жизнью в общежитиях, кого-то уже в юношестве начинала поглощать работа. Всё так же радуясь каждому дню в своей жизни, Палыч и друзья встречали своих «повзрослевших» товарищей. Они оседали на кухнях, всю ночь смоля сигареты и выпивая водку, коньяк, в безденежные времена — самогон. Темные ночные окна кухонь скрывали от всех брань, смех и заикающийся мятой лентой магнитофон. «Взрослые» товарищи с деловитым видом доказывали, как важно содержать семью, уметь починить свою машину и научиться зарабатывать деньги. Студенты и ученики смеялись в ответ. Их учили зарабатывать деньги фрезеровщики и каменщики-самоучки, выбирающиеся на майские праздники к родителям на дачу и спускающие выходные под ноль вместе с алкоголем в беседке, полной запаха горевших шашлыков. Тогда появлялись перекупщики, и Палыч оказался среди них, на передовой нового бизнеса. Жизнь была полна приключений. Только вчера ночью они сидели с друзьями под «Коррозию Металла» и «Кино», а утром уже ошивались у рынков, зорким взглядом выбирая тех, кто может заинтересоваться винилом KISS, джинсой и жвачкой. Палыч с друзьями не жили впроголодь, совмещая продажи редких товаров и учебу, оставаясь мелкой рыбой в бизнесе. Такие, как они, дрались каждую неделю, отвоевывая лучшие места под солнцем. Дрались с такими же перекупщиками и солидным людям не мешали. Оказавшись в милиции после очередной драки, когда противоборствующие стороны уверяли молодого лейтенанта, что весь сыр-бор вышел из-за девушки, молодые люди разговорились. Палыч сунулся на место своих старых знакомых, с которыми в детстве гоняли мяч и тогда ему напомнили о мечте. Тот посерьезнел и ответил: какая же это мечта? Это цель, и она никуда не делась. Лежит себе в голове и ждет подходящего часа. Палыч рассказывал обстоятельно, ведь торопиться было некуда, и выйдут они из участка не раньше, чем их выпустят. Он рассказал, что думает по поводу стадиона, что готов даже не спеша, со временем внедриться в городской клуб и оказаться у его управления. И обязательно организовать детскую школу футбола. Снова друзья смеялись над словами Палыча…

В руки мужчине прилетел мяч. Палыч очнулся от воспоминаний и поднял голову в поисках хозяина пятнистого. На поляне в сквере стоял с извиняющимся видом отец, вокруг него носились двое мальчишек. Они не сильно расстроились исчезновению мяча — малы ещё, возможность порезвиться с папкой на свежем воздухе было явно интереснее резинового шарика. Палыч неуклюже кинул мяч в сторону детей и, получив обратно беззубое «пассибо», улыбнулся. Пока он витал в прошлом, заметно потемнело. Фонари в сквере, стоящие над каждой лавкой расцвели тенями людей и лавочек. Теней было много, словно лепестки в разные стороны, темные пятна старались угодить всем фонарям разом. На асфальте завалились две девочки, встретившись на велосипедах. Малышки рыдали вразнобой, побросав свои транспортные средства — ничего не меняется с возрастом, подумалось Палычу. На выручку девчушек уже прибежали мамочки. Не ругаясь, расцепили велосипеды и унесли успокаивать участниц ДТП по лавочкам. По несчастью, девчонки оккупировали соседние лавки, моментально рёв приобрел оттенок солидарности. Это жутко мешало двум молодым людям. Видно, что они устроили себе деловую встречу с ноутбуком и кучей бумаг. Возможно, один старательно впаривал другому необычайно важные услуги или товар. Молодые люди были в белых рубашках, аккуратно заправленных в брюки, и очень старались, чтобы пыльца, пот, пыль не попали на их костюм. Всё это не казалось серьезным делом потому, что вид их был настолько важным, будто сейчас решается сделка мирового масштаба. Палыч не знал, насколько важны цифры и формулировки в их документах, но точно чувствовал, как они наслаждаются своей значимостью в вечернем сквере. Все гуляют и праздно теряют время, когда они зарабатывают деньги. В сквере. Палыч вспоминает, как с таким видом ходил и он в свои годы.

…Правда тогда они решали совсем другие проблемы, без ноутбуков и бумаг. С друзьями, из барыг они превратились в коммерсантов. Уже было всё равно, насколько важно они выглядели, отличительные черты и деловитость бросались в глаза наглыми мордами. Деньги сами плыли в руки, девчонки направлялись туда-же. Оконченные и неоконченные высшие образования — бизнес равнял всех. Мерил людей кошельками и статусом. Теперь драться на улицах за лучшее место было не в почете, тогда же пришлось столкнуться с другим видом выяснения отношений, где одиночкой на кулаках не выжить и дня. Друзья сбивались в банды, группы, кооперативы — каждый называл так, как ему казалось правильнее по роду деятельности. Тогда Палыч приехал на своем мерседесе к стадиону «Работник» (наверное, первая машина, припарковавшаяся у арены) и поднялся на второй этаж административного здания. Он выложил деньги на стол и заявил, что хочет на следующем матче видеть команду в новой форме. С аккуратной эмблемой на груди, фамилиями игроков и названием города. И ушел. Ему хотелось поторговаться с начальником команды и стадиона. Медленно, подсадить его на крючок, уверовать в своей необходимости и оказаться на правах щедрого хозяина. Документы и собственность пока еще казались чем-то скучным, и Палыч вполне готов довольствоваться правами мецената. И не прогадал — он приглашал своих друзей на веранду у футбольного поля, где они за пивом смотрели футбол. В первый раз в смехе друзей о мечте Палыча появились уважительные нотки. Коммерсом, на птичьих правах, он был вхож в любую комнату на стадионе, будь то раздевалка или кабинет главного тренера. Тогда Палыч заикнулся о возможности влиять на решения руководства и предлагать идеи на рассмотрение…

Свет фар вытащил Палыча из воспоминаний. Сквер кончился и теперь нужно идти осторожнее, дорога до дома не имеет тротуара и здесь пешеходы боязливо прижимаются к бордюру, когда гремят машины. Дорога оживленная — она соединяет городскую улицу с жилым кварталом. Здесь могут пронестись шалые мальчишки на убитой шестерке или наглый кавказец-бизнесмен, считающий себя больше хозяином, чем остальные на этой дороге потому, что со своего ларька настриг бабла на красивую тачку. Автомобиль медленно катится, давая возможность Палычу спокойно отойти с дороги. Не рискуя, мужчина уходит на газон. Вглядываясь в темно-зеленое полотно травы, изрытое грязными глиняно-черными бороздами от шин, Палыч силится не угодить в грязь или чего похуже. Жирный ком глины пристал к ботинку и решительно не хотел отлепляться. Выбравшись на дорогу, Палыч заковылял как пьяный робот, чиркая ботинком по асфальту. От глины надо избавляться, а то недолго и ноги поломать. Выйдя на тротуар, окруженный листвой кустарников но совсем не освещенный, Палыч ускорил шаг. В конце аллеи, прямо по курсу, через дорогу виднелся родной дом. Многоэтажка приветливо светилась окнами. Кухни, гостиные, кабинеты — отовсюду лился неживой, но теплый желтый свет. Вечер уже давно перестал быть ранним и скоро окна погаснут, погружая в темноту улицу. Рядом с их домом освещается только уличная дорога, поэтому ночью во дворах и на тротуарах пугающе темно. Сейчас, дом, кажется, светится изнутри и грязный силикатный кирпич дома похож на млечный свет. Неожиданно перед ним в темноте появилась зажимающаяся у кустов парочка влюбленных. Растерявшись, Палыч отпрянул в сторону, окунувшись в листву свисающих веток кустарника, сохранившего внутри себя тепло и влагу. Выглядело всё это глупо, потому Палыч вынырнул из кустов и, опустив голову, быстрее зашагал по тротуару. Ему отчего-то стало стыдно, что он позволил себе очутиться в кустах, пусть и на долю секунды. А молодая парочка даже не заметила его, продолжая что-то шептать друг другу не отрывая губ в поцелуе. Палыч вспоминал, как в один момент все его планы рухнули и он оказался не у дел в клубе.

…Просто его попросили больше не приходить в кабинет и на матчи. Если он хочет, он может продолжать спонсировать команду, и тогда его имя появится на форме и в рекламном проспекте. Но ничего более. Очень странно это звучало от молодого директора стадиона, говорящего с уже авторитетным человеком. Палыч имел влияние не только в делах города, но и среди криминального мира. По-другому удержаться на плаву было невозможно, а терять нажитое не хотелось. Но времена, когда директору можно было дать по зубам, прошли. Вдруг сверху стало неудобно, что есть дядя со стороны, козыряющий командой. Хотя бы этот дядя и содержал стадион, возил детскую школу на турниры и купил отличных игроков в клуб. Тогда Палычу посоветовали выйти на нужных людей в администрации и просто занять пост директора команды. Никого бы это не удивило, даже тогдашнего директора стадиона, но Палычу это было не нужно. Возможности и опыт не помогли ему перекроить мечту в бизнес. Он был оскорблен глубоко в душе, совсем по-другому, нежели привык чувствовать. За это оскорбление не хотелось разбираться или увозить в лес директора стадиона. Просто хотелось бросить затею. Отказ от Палыча был предательством команды. Ни один начальник из администрации не сомневался в чистых намерениях мецената. Палыч любил клуб, наслаждался своим положением, своей принадлежностью к команде. Поэтому клуб лишился денег и продолжил существование без Палыча. Иногда тот приезжал на матчи команды. Проходил на обычную трибуну, под козырек на угловом секторе и обычно не высиживал даже до перерыва. С ним тепло здоровались болельщики, махали рукой разминающиеся игроки. Совсем еще молодому мужику не хватало сил унять першение в горле, находясь на трибуне…

Палыч уселся на скамейке у подъезда. Появилась ночная прохлада. В темноте двора слышались голоса гуляющей молодежи. Местные пацаны из близстоящих домов еще долго будут сидеть на детской площадке. Ночь укрывает пластиковые бутылки с пивом и стаканы. Иногда её разрезают маленькие горящие точки сигарет. И всё, даже взрослые родители этих оболтусов, выглянув в окно ничего не заподозрят, в крайнем случае решив, что сигареты не в руках его чада. Скорее так и есть и сигареты не в руках, а на длинных палочках, помогающих оставить пальцы без табачного запаха. Всё это остается среди гуляющей молодежи и ночь всё спишет.

…Городской команде тяжело было выжить в жестоких условиях рыночных отношений. Никому не хотелось тянуть лямку спонсора футбольного клуба. Дело неприбыльное, скорее наоборот. Клуб падал в турнирной таблице, потом падал в дивизионах и оказался на задворках областного чемпионата. От былых звезд остались фотографии в административном здании и смазливые воспоминания на местном телевидении. Директор стадиона старел вместе с сооружением и вскоре покинул свой пост, поднявшись до начальника управления спортом. Пришли новые люди, но в их багаже не было ни идей, ни желания. Главной задачей им виделось как можно меньше попадаться на глаза руководителям района и ведомствам свыше. Редкий болельщик, заглядывающий на трибуны унылого любительского клуба, вспоминал о былой славе. Люди привыкли к никчемному статусу футбольной команды, а многие уже не знали другого футбола от местных кудесников мяча. Палыч вырос в матерого предпринимателя и авторитетного человека, владеющего теневыми структурами города. Его друг, смеявшийся над мечтой Палыча на трубах теплотрассы, потом смеявшийся над его словами на кухне и восторгавшийся вместе с ним игрой из ВИП-ложи вдруг оказался главой района. Первым делом после назначения, в приватной комнате их любимого ресторана, он предложил Палычу создать футбольный клуб. Саня обещал другу, что его команде будет оказана всесторонняя поддержка администрации. Городской клуб имеет долгов больше, чем футболистов и окажется не у дел. Саня не просто помогал Палычу в воссоздании мечты, он реально видел в замещении клуба более лёгкий путь возрождения футбола. В кабинете спортивного ведомства сидел всё тот же бывший директор стадиона. От молодого дерзкого паренька, с аккуратной прической не осталось ничего. Большая залысина продолжала лоб до самого темечка, откуда начиналась жидкая прическа. Стёкла в очках имели увесистую толщину, что глаза собеседнику казались мультяшными. Он знал Палыча, и, наверное удивился, что тот старше его, но выглядит куда лучше. Этот немолодой бывший директор и настоящий чиновник сам предложил создать команду на базе городского клуба. Перелопатить все документы всё равно придется, но коли Палыч так радеет за традиции, то предложенный вариант будет самым удобным. Вроде как Палыч останется с главной командой города, и для зрителей (точнее тех десятков приверженцев любительского футбола) не изменится ничего кроме спонсора. И названия, — вставил тогда Палыч. Обида, нанесенная ему прошлым руководством клуба, всё ещё играла в груди огнём. Палыч рассказал чиновнику, что ему в принципе наплевать, как отреагирует зритель на смену названия, и главное — его возвращение в состав руководителей команды. Что он рад своим возможностям поменять многое в этом болоте, в которое скатился клуб за неполный десяток лет. Чиновник не оскорбился, нет. Он наверняка понял, что всё это и в его адрес тоже. Просто чиновнику было глубоко наплевать не только на зрителя, но и на футбол в целом. Стадион, кстати, ему никогда не нравился. Он до сих пор считает оборудование трибун новыми креслами и резиновое покрытие беговых дорожек самой глупой растратой средств…

Палыч поднялся в свою квартиру. Внутри стоял ужасный гвалт от двух внучек, носящихся по комнатам с куклами в руках. С первого взгляда могло показаться, что куклы имитируют ракеты и вот-вот окажутся на орбите. Но нет, девчонки дрались за одну рыжеволосую красавицу, а вторая кукла должна была выступить в роли обменного фонда. Девчонки не могли оформить сделку ввиду отсутствия интереса в обмене у одной из внучек, а вторая всеми голосовыми связками старалась уговорить сестру. Дочь и жена Палыча поздоровались с ним из кухни, где пили чай, периодически успокаивая детей. Палыч снял верхнюю одежду, помыл руки, по очереди поцеловал всех своих женщин и отправился спать.

Внучки притихли. Бывая не так часто у стариков, девочки знали, что беспокоить покой дедушки нельзя. Куклы и их обмен ушли на второй план, уступив место интереснейшему ритуалу чаепития с бабушкой и мамой. А Палыч, натянув покрывало на ноги, наслаждался покоем за окном. Там в темноте едва уловимо, словно сама стеснительность, шевелило своими ветвями дерево. Окно было заперто наглухо, шум дороги будил жену, и та предпочитала в летние дни пользоваться кондиционером, чем свежим ночным ветерком. Но от этого ночная тишина не теряла своего успокаивающего магического свойства. Листочки, вороша мглу, каким то образом придавали движение в полной темноте. Палыч засыпал, вспоминая лучшие дни своего клуба.

…Снова вернулись деньги, и снова у футбола в городке появилось будущее. За несколько лет Палычу, как основателю и директору клуба удалось поднять футбольную дружину до профессионалов. Стадион заполнился зрителем. Небольшие трибуны на кубковые матчи и принципиальные поединки с соседями забивались до отказа. Спекулянты и проблема лишнего билетика на такие матчи стали новинкой в спортивном обществе города. Появились спонсоры, впрочем, не влияющие на погоду внутри команды. Чаще это оказывались небольшие предприятия городка, готовые оплатить форму или часть транспортных расходов ради небольшого места на форме, билетах, программках или ради расположения Палыча. Трансляции по договору с Саней, Палыч местному телевидению разрешил проводить бесплатно. Да и те единичные случаи, когда клубом интересовалось телевидение, можно было насчитать по пальцам одной руки.

Были свои фанаты. С Никитой, лидером активных болельщиков, Палыч настроил диалог и взаимопонимание. Он не запрещал им жечь пиротехнику или орать матом, за это имел отклик на просьбы не палить фаеры если на матчах присутствовал инспектор или комиссия. Отношение Палыча нравилось фанатам, у них были свои емкости с песком для тушения пиротехники и за всё время ни один из них не позволил бросить прогоревшую петарду дальше песочной ёмкости. На стадионе, принадлежащем администрации, выстроилась лучшая в дивизионе детская школа. Мальчишки занимались в отличных условиях и часто на мастер-классы к ним приходили футболисты профессиональной команды. Пару раз в год на тренировки заглядывал Сергей. Тогда собирались дети всех возрастов, окрестных дворов и футболисты. Сергей был местным воспитанником в те годы, когда Палыч лишь спонсировал городской клуб. В один момент тренеры и начальник команды решили, что Сергей больше не нужен. Его возможности исчерпаны и конкуренцию игрокам набирающего силу клуба он не составит. Серёга был компанейский парень, мог позволить себе нарушение режима и зачастую раздражал тренеров своими выходками. Одним словом — веселый пацан, выросший на улицах провинциального городка, делающий первые шаги в футболе обводя деревья во дворе. Он не растратил этой простоты и упёртости, доставшейся от отца, и имел отличный иммунитет к пафосу и звёздной болезни. Сергею показали на дверь, тогда за него вступился Палыч. Палыч имел две причины оставить в команде Серёгу — он видел в нём перспективу и кураж настоящего игрока, азартного и жадного до победы. И второе — Сергей был сыном хорошего друга и соратника по лихим годам молодости Палыча. Футболист оправдал поручительство тогдашнего мецената, а вскоре сам пожелал покинуть клуб, ухватившись за приглашение из столичного спортивного общества высшего эшелона. Сейчас Сергей в основе столичного клуба, играющего в европейских кубках. Вот так шли дела у Палыча, не забывающего про основную финансовую сторону поддержки профессионального клуба. Саня без труда поддерживал высокую планку финансирования спорта в районе, имея иногда возможность отката через бухгалтерию клуба своих личных дел. Признаться, районный ресурс оказался единственным способом удерживать клуб на плаву. Больших инвестиций и спонсоров никогда не находилось, без поддержки администрации клубу придется опуститься в болото любительского футбола. Финансовая зависимость всегда была червоточинкой в спортивных делах Палыча. И, честно говоря, он не ожидал, что столкнется с проблемой этой зависимости так скоро…

Палыч спал спокойно, как и во все времена, рассчитывая на поговорку «утро вечера мудренее». Глубокий сон немолодого мужчины погруженного в проблему, никто не тревожил. Но проснулся Палыч с мыслью, что он стоит на пороге больших перемен. И не считает эти перемены к добру. Привыкший вставать рано, чтобы успеть сделать неотложные дела до обеда, Палыч наскоро выпил кофе и пешком двинулся к ресторану. Нужно было забрать машину и ехать к стадиону. Теперь прогулка не располагала к раздумьям. Дело было в другом настроении и боевой готовности решать задачи, стоящие перед ним. А утро выдалось чудесным, ничуть не хуже вечера. Солнце только осветило улицы пробуждающегося города, не успевая прогонять прохладу ночи. Само Светило пряталось где-то за высокоэтажками, выпирающими над городом. Редкие горожане, спешащие на утреннюю смену к шести, или на электричку, пугали сонных котов, болтающихся по тротуарам. Голуби стайками сидели у луж, оставшихся после ночной помывки улиц. Они не чувствовали угрозы от редких прохожих, даже не собираясь взлетать врассыпную, как это следует делать днём. В ранний час еще не слышно шума машин, привычного городскому жителю. Поэтому особенно громким казался дворник, методично шаркающий метлой. Шварк-шварк, раздавалось где-то за углом, а в дневной суете не расслышали бы и рядом убирающегося мужчинку. Палыч рассеянно кивнул дворнику, машинально, мыслями будучи уже на работе. Они ведь были незнакомы, однако дворник приветливо поднял руку. Добежав до машины, Палыч уселся внутрь и повернул ключ зажигания. Отлаженный механизм японского внедорожника без скрипов и визгов заурчал как довольный кот. Палыч взглянул на ресторан, у которого оставил свой автомобиль. Вчера разрываемый музыкой, огнями разноцветных прожекторов и беззаботным весельем молодежи, теперь он спал. Двери плотно закрыты, вывеска не горит, стыдливо стараясь слиться с цветом здания, чтобы полностью спрятать ресторан от глаз. Заведение выдаёт только большой рекламный плакат с парочкой, осчастливленной полным бокалам коктейля. Интересно, кто-нибудь задумывался, почему на всех рекламных плакатах у людей выражение лица передает вселенское блаженство и счастье? Как будто они не коктейль купили, порошок стиральный или новые памперсы, а выиграли миллион или достроили свою виллу на берегу Тихого океана. На крыльцо вышел заспанный охранник. Худощавый, смахивающий на отличника-третьекурсника, мужичок потянулся, сладко зевая и доставая сигарету из пачки в нагрудном кармане. Он приметил знакомый автомобиль с сидящим в нём Палычем. Удивленно махнув в приветствии, охранник ждал, что Палыч выйдет и спросит что-нибудь у него. Например, про забытую вещь. Но вместо этого охранник проследил уезжающий внедорожник. У богатых свои причуды — мужичок пожал плечами в недоумении и продолжил вдыхать горький, смолянистый дым дешевых сигарет.

В своём кабинете на стадионе «Работник» Палыч погрузился в раздумья. До начала рабочего дня есть чуть больше часа. За это время ему нужно обрисовать проблему, придать ей удобоваримый вид для администрации клуба и обозначить вопросы её решения. Палыч не включал свет и через небольшое окно, выходящее на футбольное поле, попадало совсем немного солнечных лучей. Он любил, когда в кабинете полумрак. Со стены, словно живые, смотрят легенды футбольного клуба разных лет. С лицами разного размера от фотографии к фотографии, они обрамлены в дешевые, купленные в ИКЕЕ, пластмассовые рамки. Нападающий еще городской команды достался Палычу на вырезке из газеты. Черно-белые точки газетной печати размывали эмоции и особенности лица, но на этом небольшом клочке бумаги выражалось стремление одного из лучших форвардов прошлого. Оскал, появляющийся от напряжения при беге, не смогла испортить никакая печать самого захудалого ризографа. Палыч не любил этого игрока, они не разделяли жизненные позиции с ним. Но уважал его за прямоту и искренность и всегда ценил эту фотографию. Над дверью, в отличном качестве, подаренном самим игроком, висело изображение Сергея. Еще с дюжину фотографий по качеству находящихся между Сергеем и нападающим из прошлого. Все они словно ждали решения Палыча. Единственное, что приходило в голову, это попросить Саню напоминать новой власти о спортивных достижениях и необходимом финансировании. Палыча озадачила неопределенность с назначением и невозможность определить риски для клуба. Конечно, ему придется налаживать контакт и в дальнейшем, возможно, клуб даже не почувствует смену.

Палыч повеселел. Действительно, напридумывал себе — всю жизнь команды за прошлый вечер прокрутил. А кто сказал, что случилось что-то плохое? Новая метла метет по-новому. Так места то старые, а договориться всегда можно, простаки высоко не забираются. Раздался звонок сотового телефона. Саня.

— Алло, Палыч приветствую — бодро начал утренний разговор еще настоящий глава района.

— Привет, Сань — не менее бодро ответил Палыч.

— Отличный настрой — бросил Саня — я рад за тебя, ты держись там. Наверняка уже что-нибудь придумал.

— Пока только курсивом набросал, звонишь то чего? — бесполезные разговоры раздражали Палыча.

— По поводу постановления, — серьёзным голосом ответил Саня — весточку принесли, что его принятие вопрос решенный, скорее всего через полгода будет принято. Имей это в виду.

— Какого постановления? — не понимал Палыч

— Вспоминай, друг. Мы обсуждали его с тобой на прошлой рыбалке. Ты посмеялся еще, что с такими связями мы и его обойдём. Выходит всё тем боком, которым не обойдём, если меня снимают. Ну, давай. Пока.

В телефоне раздались гудки, Саня побежал по своим делам.

Палыч вспомнил тот день. Они отлично рыбачили, выпивали коньячок на природе. Удобные стулья, с которых даже не надо было вставать для рыбалки. Где-то за спинами смеются их родные дети и внуки, расположившись за большим деревянным столом. Двое мужчин уединились, прикрывшись желанием порыбачить и повернувшись к родным спинками стульев. Они болтали, вроде бы на серьёзные темы, но шелестящая водная гладь, ветерок и безоблачное небо разнежили стариков. Коньяк только усугубил ситуацию и Палыч автоматически не воспринимал проблемы всерьёз. Казалось, что все эти загвоздки и сложные вопросы просто не могут существовать на их берегу. Как микробы в стерильной комнате. Саня рассказывал об идее одного из областных чиновников ликвидировать госфинансирование всех спортивных клубов и учреждений. Мол, это отлично разгрузит работу казны области. Саня смеялся, что посыпалось много реплик о том, что так можно и спорт загубить, что у нас вообще-то идет пропаганда здорового образа жизни и прочее, прочее. Но чиновника было не остановить, смеялся Саня, тот поверх голов кидал вполне логичными вещами. Клубы должны зарабатывать сами, что исчезнут одни, но придут другие с моделью бизнеса в самом начале становления. Что поддержкой мы держим несостоятельные предприятия на балласте и всё такое. А новый формат ведения дел спортивных клубов ещё и усилит бюджеты районов. Палыч смеялся в унисон Сане и говорил, что придумали может и хорошо, но как-то с середины. Кто же будет перекраивать целые общества под их бюджет?

Оказалось, будут. Самая крепкая тростинка выживания футбольного клуба с треском ломалась под носом у Палыча. Он снова был без идей. За окном кабинета застучал футбольный мяч, Палыч выглянул в окно — десятилетние игроки выходил на разминку, и пока не было тренера, чеканили мячи на скорость. Одновременно за дверью заработал копировальный аппарат — рабочий день начинался. Палыч включил чайник и в тишине кабинета, как и мыслей (отрешившись, словно по традиции посидеть перед боем), уперся взглядом в закипающую воду через окошко в чайнике. Чашка кофе отделяла его от начала большой работы — грандиозной битвы за свой футбольный клуб. Он продолжал сидеть в тишине, иногда глотая кофе, вначале обжигающий, потом уже противно-теплый. В это время он считал звуки за дверью. Требуя в первую очередь результат от работы, Палыч не настаивал на жесткой дисциплине и знал, кто этим пользуется, опаздывая каждое утро. Когда копировальный аппарат заработал с удвоенной частотой, Палыч знал — бухгалтерия в сборе. Скрип половиц прямо за стеной кабинета указал на прибытие на место инженера и заключительным было появление без стука в дверном проёме круглой лысой головы:

— Палыч, привет! — с улыбкой кивнул начальник команды.

Все в сборе, прошло полчаса рабочего времени. За окном участился звук ударов по мячам. Тренер завершил разминку и раздал каждому из детей пятнистого для отработки паса. Палыч вышел из кабинета к своей команде управленцев:

— Господа — Палыч сильно смущался, хотя вряд ли кто-то до этого догадался. Мужчина чётко знал, что должен видеть подчиненный, а что для него неведомо, — у нас проблемы. Попрошу оторваться от своих дел.

Замолчал копировальный аппарат, пропал стук бьющихся клавиш компьютеров и начальник команды кому-то в трубку пообещал перезвонить. Административная команда клуба с интересом и беспокойством смотрела на своего командира.

— У «Титана» в скором времени могут возникнуть большие финансовые трудности. Масштаб — вплоть до расформирования клуба…

— …постановление об отмене госфинансирования… -шепнул в сердцах менеджер по развитию.

— …не только — Палыч отрезал осведомленного паренька. Это его работа знать подобные вещи. Но тот прервал своего начальника. Раздражало то, что Палычу было тяжело об этом говорить. Парень понял оплошность и смутился своей реплики.

— Друзья — наконец собрался мыслями Палыч — главная задача клуба, нашей команды, это поиск инвесторов и спонсоров. Игровой коллектив это не касается. Остальные для выживания должны приложить все усилия. Я готов к любым предложениям и авантюрам. Давайте вытаскивать клуб из сложившейся ситуации.

Глава 2

Как и все небольшие городки в провинции, Энск уютный и цветущий. И конечно, как во всех похожих городках, особенно уют заметен поздней весной, когда высохли лужи, и птицы заливаясь счастливой трелью от теплого солнышка, создают бесподобную атмосферу в сочетании с пряными ароматами распускающихся цветов. Именно в такие дни каждый из настоящих людей, которые несомненно подвержены чувству прекрасного, стремится на улицу. Гулять, бродить, ходить по улочкам в наслаждении той неги, которая заполняет тело до кончиков пальцев, стоит только повернуться лицом к солнышку. Город дышал полной грудью. По дороге, уходящей вниз к мосту, и поднимающейся сразу за ним к центральной площади носились автомобили. Каждый второй из них отсвечивал тусклыми солнечными зайчиками в немытых боках. Рядом, во дворах резвилась детвора, не смевшая упускать этот день в своей жизни за домашними хлопотами и школьным заданием. Большая свора карапузов, десяти лет от роду гоняли старый, в лохмотьях искусственной кожи, мяч. Подпрыгивающий снаряд казался неестественным от того, что в новом после пробуждения мире еще не скопилась пыль, и не оставалось никаких следов прикосновений мяча к земле. Ни пятна, ни облачка пыли. Казалось, даже звука не было — будто сам мяч боялся нарушить это магическое состояние. Ребятня поглядывала на большую толпу молодежи, собравшейся за сараем во дворе. Не каждый день в их местах оказывается почти сотня крепких парней, молчаливо скрывающихся в тени деревьев и построек во дворе.

Парни не пили и не бренчали на гитарах, среди них не было девчонок и что-то подсказывало карапузам, что в футбол с ними они играть тоже не будут. Пробудившиеся после зимних домашних посиделок бабушки и спешащие женщины с разноцветными сумками, не обращали внимания на подростков. Их умы были заняты трудовыми делами, списками покупок в ближайшем супермаркете и прочей неинтересной хренью. Близость дворов к стадиону как будто списывала все подозрения в утиль — снова шпана на футбол собирается. Футбол в новом году. Футбол весенний и юный, полный страсти и энергии, как соскучившийся мальчишка. На это и сделал расчет Никита. Молодой по годам, но уже умудренный опытом разборок за стадионом. Если хочешь спрятать что-то больше, то положи это большое на видное место — человек существо такое, раз не прячут, значит так и должно быть. Скрытые нутром жилых дворов фанаты прятались от совершенно другого склада людей, нежели бабушки и детвора. Сегодня в гости к ним должен заявиться клуб из соседнего района. Вместе с ним приедут и его фанаты, по мнению Никиты крайне тупые и быдловатые личности. И это гостям только в плюс, чтобы болеть за их клуб — другим быть просто невозможно. А главный их минус — количество. Никита и не сомневался, что близость расстояния приведет к тому, что врагов приедет больше, чем могут собрать хозяева матча. Поэтому нужно действовать хитростью, надеясь не попасть на вражеских скаутов, которые, по мнению Никиты, обязательно появились с самого утра и прогуливаются по городу. Их задача — оставаясь незамеченным увидеть фанатов хозяев и передать своим. Выигрывает тот, кто вооружен информацией. И кто умеет ею пользоваться. В численном преимуществе и зная, где собрались парни Никиты, враги смогут разбить своего оппонента задолго до стартового свистка на футбольном поле.

Звонок в кармане шорт Никиты взбудоражил компанию ребят. Тревожные взгляды устремились на лидера фанатов. Повисшее напряжение было настолько ощутимым, что облезлый мячик глухо ударился о дерево и затих на землистой площадке. Мальчишки во дворе почувствовали изменение атмосферы рядом с ними. Словно тучи, сгущаются над уютным зеленым двором.

— Да. Да. Да. Да. Понял — Никита бросил трубу, устремив взгляд к своим соратникам. Из скупого разговора чуждому человеку ничего было не понять.

Никита услышал желанное сообщение, что оппонент уже в городе. Их машины находятся в центре, заняв парковку. Помимо десятки с небольшим легковушек рядом стоят две пассажирские ГАЗели и скаут уверен, что они принадлежат их «друзьям». Выходило, что не так уж и много вражин решило посетить Энск в такой погожий денек. Об этом лидер и рассказал друзьям, заждавшимся хороших новостей. Тридцать самых крупных, спортивного вида ребят, прямо таки засияли от слов лидера. Это был костяк общака. Их мало интересовало количество гостей и где они находятся, лишь бы скорее размять кулаки. Остальная часть приняла новости менее тепло.

Наверняка в группе товарищей, собравшихся на драку, окажется несколько ребят, которые здесь ради общей моды и повышения собственной самооценки. Для них лучшим вариантом было бы разойтись разными улицами или оказаться в одном месте перед взводом ОМОНа. Тогда они покричат, кто-нибудь попробует прорваться и их обязательно уложат лицом вниз на сухой грязный асфальт. Между двумя группами потекут ручейки полицаев и срочников, заполняя собой пространство, соорудив непроходимую стену из тел. Адреналин будет выброшен в кровь, но никто не дозволит сойтись двум мобам в жестокой драке. Совместные выезда, драки на полянах отсеивают подобных персонажей, но нет-нет, да и появляются они на короткий период времени. А иногда и надолго, проживая целую жизнь в коллективе, исповедующем футбольное насилие.

Медленно, под тяжестью собственного количества, трогается многолюдная группа. На свободное пространство двора и улицы из тени вываливается сотня молодых людей, тягучей вулканической лавой заполняя свободные для хода места. Они не торопятся, это приказ лидера. Никита идет впереди, он дирижер группы, жестикулирует руками. Ему трудно удержать толпу словом, и эмоционально он добавляет жесты, просит то притормозить левый фланг, то ускорится задним рядам. На неширокий тротуар, ведущий под горку к стадиону хулиганы выходят плотно сжав ряды. Теперь они не боятся быть спаленными, но еще скрывают свои мысли и как будто медлят специально. Они знают, где находятся враги. Да и враги уже предупреждены о надвигающемся составе хозяев. Эффект неожиданности должен соблюдаться для органов безопасности.

Сейчас, на небольшой площади у стадиона «Работник» проводят инструктаж полицейских. Их поставили в шеренгу лицом к солнцу. Поэтому старшему по званию сложно удержаться от смеха, глядя на гримасы сослуживцев, прячущих глаза от солнечных лучей. Еще смешнее всё это выглядит, когда зачитывают положения. Сотрудники похожи на нерадивых детей, которые еще плохо говорят и выражают своё недовольство эмоциями. Внутри стадиона, в ПАЗике, отдыхают ОМОНовцы. Здоровые как на подбор. Скучающие детины развлекаются шутками и дрёмой, спрятавшись за шторками служебного автобуса. Как всегда, опаздывают срочники. Они уже должны были выстроить цепь из тел от касс ко всем входам стадиона, разделяя потоки болельщиков, которых пока немного. Отдельные группки болел мирно пьют пиво во дворах вокруг стадиона или ошиваются у входа, разглядывая полицейских под ласковым жгучим солнышком. Тревожные лица и напряженность появились у полицейских, когда на автобусной остановке собрались фанаты гостей. Таких намётанный взгляд сотрудника внутренних дел определяет сразу.

— Смотри, эти пришли — бросил соседу один из стоящих в шеренге.

— Ведут себя тихо, ща поорут и на стадион соберутся — лениво ответил сосед и повернулся дослушивать вводные.

Компания из соседнего города, человек в сорок, спрятались в тени рекламного щита. Неприметные, повязанные редкими розами и толстовками с эмблемой клуба–гостя сегодняшней встречи, они не кричали и ничего не пели. Стояли, негромко разговаривая и кидая надменные взгляды проходящим болельщикам из стана врага. Кто-то вёл свой диалог с товарищем и, в общем, группа выглядела вполне буднично и привычно для футбольного дня. Вскоре полиция совсем потеряла к ним интерес, держа в зоне видимости и вполне этим удовлетворившись.

Тем временем, ниже по улице, банде Никиты становилось тесно на тротуаре, выползая из двора, они уже не помещались на пешеходной зоне. Первые ряды, стараясь не терять стройность моба, попытались наступить на еще влажный газон, отмеченный собачьими приветами. Эта затея не выглядела удачной. На газоне было скользко и грязно. Чертыхаясь, сбивая комки грязи с кроссовок, парни перетекали обратно на асфальт. Не успели пройти мимо одного дома после выхода из тени, как один из парней перепрыгнул через ограду и оказался на проезжей части. Увернувшаяся «шестерка» гневно просигналила внезапному препятствию и умчалась вперед. Вскоре за парнем последовали и другие, не желавшие тесниться в узком коридоре пешеходной дорожки. Никите не оставалось ничего, как жестами направить всю группу на дорогу, заняв полосу в одном направлении. Раздались гудки, сзади группы начинала скапливаться колонна из машин. Никто из водителей не выходил разобраться, ведь было немного странно что-то указывать сотне парней в одиночку. Самые любопытные открывали двери и выглядывали, надеясь увидеть причину или стать очевидцем наверняка незаурядного события. Постепенно гудки удалялись, и первые машины уже не рвали клаксон, убедившись в тщетности своих попыток. Отчаянный паренёк на ржавой Ладе баклажанового цвета с огромной выхлопной трубой, трескающей словно самолет, попытался обогнать толпу. Где-то посередине ему навстречу выезжает машина и обеим тачкам приходится остановиться для медленного и ювелирного разъезда той неширокой части дороги, что фанаты милостиво оставили для автомобилей. Лада получает несколько пинков по бокам, хозяину несутся матюги и пламенные приветы за выказанную дерзость. Треща и поскрипывая всеми уже давно отработанными частями, лада скорее уезжает от фанатов. Никита понимает, что теперь его друзья на взводе, они перекрыли дорогу и больше прятаться от кого-бы то ни было не имеет смысла.

— «Титан!» — высоко подняв руки, кричит Никита, заводя толпу в надежде удержать адреналиновую ярость и настрой, клокочущий в парнях. Идти осталось совсем немного, нельзя распыляться на окружающих бабок, грозящих «хулюганам» клюкой или дерзких пацанчиков за рулем ржавых корыт. И толпа в едином порыве поднимает сотню пар рук с грозным кличем «Титан». От пробегающей искры братского единения во славу идеалов клуба и города толпа ужимается ещё сильнее. Теперь между рядами не протиснуться. Плечи, словно детали единого механизма подходят к плечу товарища. Руки идущих сзади одобряюще, подбадривая, бьют по спине товарищей, хлопают по плечам.

Полицаи, прогуливающиеся по площади у стадиона и разглядывая прохожих, прислушались. Где-то внизу по дороге гудел будто бы водопад или оживленная трасса. Ничего нельзя было разобрать, пугал шум. Неестественный для обычного хода дня, чуждый уху человека, привыкшего к звукам Энска. Один из полицейских подошел к дороге, с интересом вглядываясь в даль и став очевидцем эпичного зрелища. Прямо перед ним выплывала толпа молодежи, резко огласив улицу зычным «Титан!». Компания фанатов-гостей у остановки перед стадионом засуетились, расслышав клич. Только что они стояли мирно и раскрепощенно, а теперь их пчелиный рой разворошили. Полицейские как по команде бросились наперерез толпе, силясь успеть перевести молодых хулиганов на стадион. Где-то внутри пристадионной территории высыпали из автобуса ОМОНовцы в ожидании приказа. Толпа под предводительством Никиты выходила к стадиону и не собиралась освобождать улицу. Компания выездных у остановки что-то кричали друг другу, резко оглядываясь и жестикулируя хозяевам нападать. Их не было слышно от шума, исходящего от толпы и однообразных голосов матюгальников полицейских. Компания прижалась к пыльному стеклу остановки, зло выкрикивая слова, тонущие в гвалте. Никита оглядел сложившуюся ситуацию и остался доволен. Полицейские никак не могли, или не решались перегородить путь, они с серьёзным видом что-то кричали фанатам, приглашая их на стадион. Космонавты остались у автобуса. Видимо решили, что ничего страшного не происходит. Как же — пронеслось в голове у Никиты — дождетесь!

— Погнали — выкрикнул лидер и вся орава, на мгновение замерев на дороге, с ревом бросились на вдвое уступающего противника. Собственно, гости ожидали такого поворота событий и вжались ещё крепче. Стоило первым фанатам добежать до противника, как сорокет выездных хулиганов словно пружина отскочили от стенки на встречу, сметая первых героев и опрокидывая тех на асфальт. Схлестнулись фанаты, натиском прижимая отчаянных гостей обратно внутрь коробки остановки. Казалось, финал битвы предрешен, когда автобус команды гостей, стоящий у ворот стадиона, распахнул двери. На него никто не обращал внимания. Среди полицейских не возникло даже желания заглянуть внутрь. Большая эмблема клуба на боку машины горела удостоверением неприкосновенности. Футболисты в раздевалке, а внутри, казалось, только водитель автобуса. Однако в этот раз фанаты воспользовались пренебрежением полицейских, фанатов-оппонентов и остальных обывателей, уговорив подыграть водителя, хорошо им знакомого по трибуне. Так часто бывает, что в структуре клуба работают бывшие и настоящие фанаты. Водитель некогда сам ходил на футбол с капой в кармане и ненавидел недругов из соседнего городка всеми своими отбитыми почками и выбитыми зубами. Как он мог отказать фанатам любимой команды?

Внезапность подкрепления, ударившего в бок атакующего моба, сделало своё дело. Часть нападавших хозяев дрогнули, когда на кураже их стали буквально месить с боку. Пареньки задних рядов, готовящиеся добить малочисленного врага, вдруг оказались лицом к лицу с яростными бойцами вражин. В круговерти массового побоища ничего не понятно — ноги и руки, стоны и крики смешались в одну какофонию боя. Никита, забивающий поверженного паренька в малиновом свитере, на секунду обернулся, назад. Что-то изменилось в гуле драки и вот уже не слышно привычное «Давай, говно!» и «Титан!». Над неприятной легкостью и свободой за спинами раздаются крики, прославляющие чужой город. Лидер еще не понимал, как они попали в ловушку, не видел открытых дверей автобуса и группы врагов, добивающих задние ряды. Он слышал злые победные крики чужих голосов и видел убегающие спины малодушных товарищей. В голове уже пронеслось сожаление, когда он только догадался дать команду на перегруппировку.

— Собрались — кричал Никита — бля, их больше, собрались! — он не понаслышке знал, что стоит добавить мат, как ухо фаната в любой свалке выхватит и зафиксирует слова. Поредев на пятую часть от прежнего количества, банда Никиты остановила бой, бегом собравшись вокруг своего лидера. Теперь враг, соединив силы, смотрел прямо на них. В повисшей тишине, когда две группы взяли секундную передышку, всё тот же паренек в малиновом свитере, испачканный в грязи и с отчетливым следом подошвы на груди зло и торжествующе посмотрел на Никиту.

— Ну что, мразь — выкрикнул паренек — второй, сука, раунд! — гости с немой яростью бросились на моб Никиты. Часто, в большом столкновении, когда группы устали и расходятся на передышку, всё решает один или два человека. Те, кто быстрее всех поведут за собой остальных, чья группа раньше сделает прыжок на оппонента. Этот натиск удваивает силы и оставшимся стоять парням приходится сдерживать двойную ярость тех, кто уже летит на тебя с криком и уже считает победу у себя в кармане. Люди, готовые выплюнуть свои легкие, забыть боль, есть и в команде Никиты. Они есть у каждого моба. Но всегда только кто-то один оказывается быстрее. Никита понимал, в эту секунду до второго стыка с врагами, они проиграли мгновение. Враги были сильнее и, как бы ни хотелось их уделать и взять реванш, — авторитет нападавших остановил бойцов Никиты. Теперь всю бригаду терзали удары спереди и сбоку, а Никита медленно пятился за своими друзьями. Не бежали, шаг за шагом, они не могли противостоять подталкивающему их назад железному прессу врагов. Закрыв руками в блоке, Никита боялся упасть. Его, как лидера, жалеть не будут. Он краем глаза видел, как упавший соратник выпал из их группы, подобно детали из цельного механизма, получил несколько ударов по корпусу. Враги его же и оттащили, пинком отправив в бег к соседнему с дорогой двору. Неожиданно Никита почувствовал резкую боль вдоль спины, как будто на лопатки положили проволоку и пустили по ней ток. От неожиданности и силы удара, парню казалось, что он скалит зубы и трясет головой, распугивая теряющихся вдруг вокруг него врагов.

Спасительные «Разошлись, блять» неслись со всех сторон. Стоящий рядом с Никитой боец вдруг улетел в сторону, словно подхваченный ветром. Краем глаза Никита видел, что его выдернули ОМОНовцы и жестко уложив на асфальт крутили руки за спиной. Всё-таки им дали команду. Отряд ОМОНа, получив приказ, не раздумывая расчехлил свои резиновые дубинки, вклинился по линии противостояния, когда пятившийся моб Никиты уже дошагал почти до ворот на стадион. Бойцы работали жестко и быстро, уложив пятерку фанатов на асфальт для отчетности и предоставив полицейским возможность развести враждующие стороны по разным входам на стадион. Никто не собирался задерживать всех хулиганов — это накладно. Хватит того, что до конца дня, а может и до утра в застенках промаринуются самые нерасторопные участники побоища. Или просто неудачники.

Два моба переводили сбившееся дыхание. Тройная цепь из полицейских тревожно колыхалась между ними. После столкновения полицейские выглядели угрюмо и зло. Они играли дубинками в руках, периодически демонстрируя их хулиганам. Никита подводил итоги боя. Назвать бегством его парней в драке не получится. А вот то, что битва проиграна — неоспоримый факт. Снова раздались выкрики в сторону врагов с обеих сторон. Большинство парней потирали разбитые носы, рассеченные брови, подбитые глаза. Никита повел свой моб на стадион, куда с нервозностью навязчиво приглашали полицейские. Увидев, что больше попыток для мордобоя предпринимать не будут, враги подняли руки и похлопали за достойную драку. Никита и его друзья ответили своим оппонентам. Идеалы благородства и уважения врагу продолжали культивироваться в фанатизме. Наравне с желанием посильнее пробить двойку в голову, было чувство солидарности в едином деле. В конце концов, это всего лишь драка.

На домашний сектор приходилось идти по периметру стадиона, вдоль небольшой оградки вокруг поля, оставшейся с дремучих времен. Толстые, погрязшие под многочисленными слоями синей краски, трубы переплетались в простенький узор, венчая каждый элемент красным ромбом. Оградка не достигала и полуметра в высоту, обрамляя футбольное поле скорее для декораций. Никита шел впереди своей команды. Сзади, он слышал, кто-то поименно ругал тех фанатов, которые убежали не дождавшись второго стыка. Кто-то был в восторге от отлично проведенного времени. Кто-то просто бубнил про «очередной выбитый зуб»

Никита сотоварищи шли мимо центральной трибуны, где уже собирались болельщики. У прохода наверх стоял Кирилл, вечный двигатель поддержки. Как всегда в это время, Кирилл уже обладал увесистой стопкой авторских программок, которые он реализовывал по пятьдесят рублей. Клуб не мог похвастаться тем, что с программок можно зарабатывать. Да и не стремился к развитию маркетинга. Это было слишком громоздко и медленно. Стоило разрабатывать целые линейки одежды, заключать договоры с типографией, чтобы в конце года иметь в графе «доход от продукции» солидную сумму. Такая процедура заняла бы не один год развития и обычно руководителям небольших клубов не интересна. Палыч никогда не вдавался в эти подробности, а ответственные люди вполне были довольны окладом, придерживаясь на минимальных планках развития маркетинга. Кирилл мог стать нужным человеком, если бы не природная скромность. С детства Кирюха занимался творчеством, изучением наук и как-то так вышло, что спорт был не его коньком. От того, искренне любя клуб своего города, Кирилл держался осторожно на удалении от фанатского ядра. Невысокого, худенького паренька, называемого между собой «Рахит», среди фанатья любили. Он был неиссякаемым источником идей для рисованных полотен и песен. Программки печатались с его макетов и он был самым молодым среди болельщиков, кто знал перипетии матчей, проходящих несколько лет назад и как забивал, например, игрок Крупин, играющий много сезонов раньше появления Палыча. Кирилл первый похлопал фанатам, проходящим мимо, поддерживая их. Вслед за Кириллом жидко хлопали с трибуны. Большинство не одобряло все эти драки, особенно когда ходишь на футбол с детьми. Девочки боятся, а мальчишки и вовсе с восторгом смотрят на здоровенных балбесов, скрывающих синяки и ссадины под капюшоном, одетых в неприметные вещи и от того только набирающие вистов у пацанов. Редкий отец скажет своему сыну что-то типа «Придет и твое время бить морды всяким засранцам, приезжающим к нам на футбол». Но далеко не редкость для мужчин выражать солидарность с боевыми парнями, просто из-за мужской натуры, одобряющей зуботычины и считающих что в этом нет ничего плохого.

Фанаты уходят на дальний от ворот сектор, где их уже поджидает кордон из солдат. Небольшой угловой кусок трибуны огорожен от остальных секторов решеткой. Решетку пришлось ставить, когда клуб вышел в профессиональный дивизион и руководители лиги обязали отделить сектора активных фанатов от остальной публики. Грязная, потерявшая свой металлический блеск решетка болталась между шаткими столбами. На переднем краю сверху, трубы загибались внутрь сектора. Если бы добавить на неё колючую проволоку, то на стадионе случайно оказался бы тюремный полигон. Но колючка виделась перебором даже самым отъявленным противникам фанатизма на стадионе. Сами фаны спокойно отреагировали на новшество, позволяя внутри сектора себе всё, что им заблагорассудится. В какой-то момент внутренне пространство фанатского сектора стало отдельным государством, где правила составляли обитатели загона. Полицейские и ОМОН не заходили внутрь. По началу, такие попытки предпринимались, когда вихрь эмоций и кураж фанатов со стороны казался кипящим котлом. Но вскоре стало понятно, что от подобных инициатив вмешательства проблемы только множатся, и проще дать успокоится безумству. Сами фанаты несли ответственность, заходя внутрь сектора. Иногда Палыч, выглядывая из окна кабинета, или с трибуны для ВИП-гостей разглядывая активный сектор, догадывался, что беснующимися и опасными сделали фанатов как раз эти сетки и столбы. Находясь внутри, чувствуешь, что отношение к тебе подобно к дикому зверю за решеткой. Так в чем резон вести себя лучше, если от тебя не ждут примерного поведения? Сектор фанатов, пустующий пестрый от расклеенных стикеров загон, заполнился за десять минут. Столько понадобилось времени, чтобы протиснуться в раскрытую створку ворот сектора. Приказ пускать таким образом исходил от злости после учиненной драки и никаких дивидендов полицейским не принес. Впереди, снизу решетки, парни принялись развешивать баннеры. Никита, прихватив троих друзей, убежал за растяжками и рисованным перфомансом. На полотне огромный исполин (по задумке титан) разрывал руками работягу-инженера, намекая на завод жестяных изделий, откуда родом клуб соседнего города. Когда Никита нёс двуручники и перф к сектору, на дорожках у центральной трибуны собрались бывалые болельщики, и теперь одобрительные хлопки по плечу и слова поддержки звучали чаще. На стадион заходили болельщики среднего возраста, в основном мужики. Те всегда горазды оказаться свидетелями хорошей взбучки или сочно выругаться на футболистов гостей, помериться голосом с болельщиками чужой команды. Им знакомы ребята из хулиганского крыла, но сами они входить туда не торопятся. Завсегдатаи домашней трибуны и редкие пассажиры ГАЗели, организованной клубом на какой-нибудь кубковый матч или принципиальную игру — такие в фанатском народе зовутся «активная кузьма». Их нулевой тайм не начинается во дворах в поисках врага или на сборах для рисования перфоманса. Их нулевой тайм это пиво, водка с соленьями во дворах у стадиона, в кабаке или клубе. Их третий тайм не заканчивается в погоне на машинах за врагами. Их третий тайм это пиво, водка с соленьями во дворах у стадиона, в кабаке или клубе. Впрочем, третий тайм кузьмы нередко совпадает с фанатским, потому что фанаты тоже не прочь отдохнуть после матча, а поддержка команды далеко не сплошное насилие даже у самого отъявленного хулигана.

Матч начинался под гул переполненного стадиона. Забитые до отказа центральные трибуны шумели и пестрели цветами шарфов, флагов, шариков, колпаков. Для каждого жителя принципиальный матч — ответственное мероприятие, где можно не стесняться в выражениях и рассчитывать на страсти вокруг пятнистого мяча на поле. Фанатский сектор ярким пятном выделяется внутри чаши стадиона. Множество флагов и громкое пение — вот маркер их преданности и любви. Они, словно мотор поддержки разгоняет тягучую шумовую массу болельщиков, придавая той яркости и силы. Напротив них, через поле располагается сектор близнец фанатского — гостевой блок. Внутри такой же трясущейся решетки расположились гости. Те не стремятся выглядеть ярко, грязным пятном колышутся на бетонных трибунах. Ни транспарантов, ни флагов, ни роз — только пение во славу клуба.

Под стать фанатам и болельщикам, футболисты рвутся показать всё, на что способны. Не только особая атмосфера и гул, соизмеримый садящемуся вертолету, придают силы. Большинство футболистов не понаслышке знают и ценят эмоции и традиции дерби. Большинство из них, словно дежа вю перед каждым дерби слышат одни и те же слова — выиграйте у принципиальных врагов и можете не побеждать больше ни разу. Фанаты простят всё за публичное унижение врага на табло. Есть одиночки, которые странно относятся к футболу. Как, например Арсен Гуркян в команде «Титан». Оказавшийся в клубе после разрыва контракта с одним из ведущих футбольных обществ страны, он сразу заявил о своей профессиональной приверженности. Для него футбол — возможность кормить семью и какие-то нюансы, где он должен работать как-то по-другому, его совершенно не интересуют, пока не прописаны в контракте. Фанаты могут находится у телевизора, или на стадионе — это их право. Он к ним не имеет никакого отношения. Словом, Арсена фанаты невзлюбили. И Кирилл, и отцы с детьми, и Никита, и весь боевой состав фанатов «Титана».

Палыч наблюдал за матчем из своего кабинета. Окно располагалось удачно, открывая отличную панораму на трибуну, фанатский сектор и поле. Директор редко смотрел из кабинета футбольные игры, предпочитая находится на своем месте в ложе трибуны. Там он слышал запах сжигаемой пиротехники, если ветер разносил кучные дымовые облака вдоль трибуны. Люди прятали носы за шарфами, руками или натягивали на лицо ворот куртки, спасаясь от дыма, но этот запах неизменно становился родным для завсегдатаев трибуны на матчах «Титана». Палыч слышал гул трибун и радовался в такт общему ликованию, расстраивался в тишине после пропущенного гола с чувством солидарности целого стадиона и на выдохе едва слышно шептал «бля», стоило игроку промахнуться по воротам из выгодного положения. Он стыдился этого слова, даже когда оно утопало в общем выдохе всего стадиона, становясь многоголосым и в то же время буднично общим гулом. Сегодня, директор откинулся в кресле, ленясь подвинуть его ближе к окну. Меланхолия было продуктом мандража от ожидания звонка. О надвигающейся беде знали многие друзья Палыча, переговариваясь между собой на совещаниях, пьянках, случайных встречах. Часть из них были адресатами звонков от Палыча, ищущего спонсора или идеи спонсорства. Весточкой друзей из соседнего города, где прописана команда-соперник «Титана» в сегодняшней встрече, оказались как нельзя кстати. Его проблеме с поиском вложений может помочь директор предприятия. По наводке друзей, Палычу необходимо связаться ранним вечером. Время выпало на самый пик игры. Жди, Палыч. Палыч и ждал, нервно наблюдая за игрой. Не подвинутое к окну кресло уменьшало обзор и кусочек поля, совсем небольшой, был скрыт грузной деревянной рамой. Скрытый осколок поля был едва больше площадки, где два футболиста смогут разминуться в борьбе за мяч. Рама обрамляла окно в кабинете с момента постройки стадиона. Грязно-желтый цвет, скрывающий истинный белый, родом из далекого прошло, стал привычно аккуратным. Казалось, что рама так и была этого желтого цвета старинной слоновой кости. Иллюзию портили трещины, расплывающиеся щупальцами по раме. Полет мяча для Палыча не имел начала, скрытый рамой игрок соперника сильно пнул его в сторону ворот. Наверное, на удачу послал пятнистого для встречи с головой или ногой своих одноклубников. Однако мяч просвистел по какой-то невообразимой магической дуге и угодил в девятку ворот. Этот гол будет номинирован на один из лучших в туре чемпионата, а Палыч прозевал его, оглушенный скрытым рамой гостевым сектором. Там, за рамой, ревел небольшой кусочек переполненного замолкнувшего стадиона. Футболисты убежали снова на осколок поля, прячущийся за рамой, они праздновали гол со своими болельщиками. А Палыч наблюдал медленно тянувшихся к центру поля своих подопечных и приспущенные флаги домашнего фанатского сектора. Именно они всегда оживают первыми и заводят неизменное «Верим в команду!», разгоняя тоску на трибуне и подгоняя игроков отквитать досадно пропущенный гол. Флаги снова поднимались вверх, когда Палыч набрал номер руководителя завода жестяных изделий.

— Здравствуйте — ровный тихий голос вселял почтение. Невзирая на то, что принадлежал, судя по впечатлению, человеку гораздо моложе Палыча, он звучал властно и солидно.

— Здравствуйте — Палыч представился — как я могу вас величать?

— Называйте меня Аркадий, тем более что величать скорее я Вас должен — голос не изменился, как будто говорил автомат без тени эмоций. Палычу стало комфортнее от этого ненужного джентльменства. Он снова почувствовал себя на коне.

— Мне порекомендовали вас, как заинтересованного человека? — Палыч решил попробовать поторговаться и выйти не соискателем денег, а владельцем необходимого товара.

На другом конце трубки повисла тишина. Аркадий, судя по дыханию, переваривал услышанное и сбился с толку.

— Мне немного по-другому представляли значение этого звонка, в любом случае, хотелось бы переговорить с вами вживую. Как вы смотрите, чтобы приехать к нам на завод на следующей неделе? — Палыча всё больше раздражала текучесть неизменяемого голоса.

— Конечно, я вас переведу на секретаршу, и вы сможете озвучить удобное для вас время. Она сообщит, когда я приеду. Вас так устроит? — Палыч хотел поскорее закончить разговор, в душе понимая о неизбежности не только услышать, но и увидеть в лицо казавшегося ему робота.

— Еще один вопрос можно, личного характера — поспешно, не изменяя тональности спросил Аркадий, Палыч кивнул. Сразу исправился, ответив положительно, директор завода спросил — Я знаю, команда нашего города сейчас играет с вашей. Подскажите, как проходит игра?