Бесплатный фрагмент - От поколения к поколению

От автора

Кто не испытывал интереса к своей родословной, не пытался узнать, как можно больше о жизни своих предков?

В какой-то момент эти желания то разгораются, то затухают, то, в силу разных обстоятельств, их исполнение отодвигается на потом.

В последние годы у многих тяга к фамильной истории особенно возросла.

Меня к написанию данного документального повествования подвигла моя семья: жена — Вера Ивановна и, особенно, дети — Татьяна и Николай.

Еще в раннем детстве они с завидной настойчивостью «пытали» всех, кто постарше, о прошлом.

К сожалению, рассказы наших стариков вглубь веков далеко не опускались. Их память сохранила только отрывочные сведения о тех, кто дал им жизнь, и почти ничего о тех, кто дал жизнь их родителям.

Другого и быть не могло. Мой отец лишился отца в 4 года, из своих дедушек и бабушек мне удалось увидеть только мать отца — Агафью Емельяновну, которой не стало, когда мне было 7 лет.

Не внесло ясность в родословную по мужской линии и обращение Николая в общественную организацию «Российское общество историков и архивов» (РОИА).

Мое самостоятельное хождение по архивам также постоянно натыкалось на отсутствие необходимых документов. Тупиковую ситуацию создавали повторные браки как мужчин, так и женщин. В результате, единоутробные братья и сестры имели разные фамилии и отчества. Были и такие, кто став сиротами в малолетстве, попадали на воспитание в разные семьи и спустя много лет, даже проживая недалеко друг от друга, не подозревали о своем близком родстве.

Следует учитывать и то, что в первые годы освоения Кавказа, здесь не разрешалось строить церкви. Их отсутствие исключало возможность исполнения обрядов крещения и отпевания, необходимых по христианским канонам при рождении и погребении. Поэтому не было и речи о соответствующих метрических записях.

Основательно разорвала родственные связи гражданская война 1918—1922 годов. И дело здесь не только в том, что в этой кровопролитной битве неизвестно куда, когда и где сгинули сотни тысяч людей. Во многих семьях разное восприятие происходящего делало когда-то родных и близких людей непримиримыми врагами, заставляло отречься сына от отца, брата от брата. Немало россиян она разбросала по всему миру.

Тем не менее, несмотря на вышеперечисленные сложности, с уверенностью можно утверждать: наши предки по отцовской линии — Васильевы жили на Ставрополье уже со второй половины XIX века и были в числе тех первых переселенцев, кто обустраивал село Левокумское Ставропольской губернии.

Что же об этом известно?

В ПОИСКАХ РОДОСЛОВНОЙ

Мужские корни

В списках домохозяев села Левокумского Свято-Крестовского уезда Ставропольской губернии за 1916 год значатся 5 мужчин и 2 женщины, носящих фамилию Васильевы.

Среди них родные братья моего прадеда Васильева Павла — Иван и Александр, мой дед Афанасий и его брат Семён. О том, что они здесь проживают не первый год, свидетельствует рождение у Семёна в 1900 году в селе Левокумском сына Ивана, а у матери моего деда, после второго замужества, в селе Урожайном этого же уезда сына Агафона, изменившего впоследствии свое имя на Афанасия. Оба они дожили до глубокой старости и в дальнейшем, ссылаясь на их рассказы в качестве источников получения информации, я буду указывать: дядя Ваня и дед Фаня.

Откуда мой прапрадед Васильев Иван установить не удалось. Возможны только версии, строящиеся на истории заселения Ставропольских земель.

Это сейчас они многими воспринимаются как благодатные: воткни палку в землю и она начнет расти. Во второй половине XVIII и начале XIX веков этот край по своим природно-климатическим условиям был малопривлекательным. На востоке простирались бескрайние засушливые степи и полупустыни, в предгорье, в поймах рек и речушек из-за засоленности почв образовывались болотистые места, способствующие процветанию жестокой лихорадки, несшей за собою массовую смертность.

Первые попытки царского правительства заселить Предкавказье казаками с Хопра и Волги были предприняты с началом строительства крепостей Азово-Моздокской линии.

Переселение семейств с прежних мест жительства началось с мая 1778 года и продолжалось до 1780 года. На каждый казачий двор при переезде определялось по 20 рублей. Однако обещанные льготы, как правило, не выполнялись. В ходе столкновений с горцами наблюдалась большая убыль казаков. На просьбу командующего Кавказской линией о дальнейшем переселении в новые станицы казаков Волжского и Хоперского полков, Екатерина II ответила отказом, предложив переселить на осваиваемые земли донских казаков шести полков.

Жизнь на линии была трудной и опасной не только для казаков, но и членов их семей. Порой в ходе набегов горцев вырезались и угонялись в плен целые поселения. Характерен в этом отношении пример моей родной станицы Незлобной. Годом ее основания некоторые историки считают 1782 год. Располагалась она первоначально не на берегу реки Подкумок, как сейчас, а на берегу реки Золка. Причиной переселения станичников явился очередной набег, в ходе которого в станице жителей почти не осталось.

Поэтому донцы с крайней неохотой переселялись в необжитый край. Более того, началось их массовое бегство на Дон. Казаки трех казачьих полков разбежались по своим донским станицам. Не помогли никакие заградительные отряды.

Были и другие примеры. Слухи об освобождении крестьян на Кавказе от подати, от власти помещиков усиливали поток беженцев в эти края. Иногда крестьяне самовольно основывали целые поселения, о которых становилось известно лишь через несколько лет. Местная администрация называла такие селения «Найденными» или «Привольными».

Для пресечения самовольного массового переселения применялась и воинская сила. В начале 30-х годов XIX столетия войсками были остановлены 1200 крестьян Воронежской губернии, а в 1847 году задержаны около 20 тысяч крестьян Курской губернии, пытавшихся переселиться на Кавказ. А ведь кто-то из беженцев мог обойти заслоны.

В конце 20-х — начале 30-х годов этого же столетия, когда кавказская война приняла особо острый характер, царское правительство значительно расширило возможности к поступлению в казаки выходцам из внутренних губерний. Нужда в увеличении казачества была настолько велика, что местная администрация нередко закрывала глаза, когда в его состав просачивались значительная часть беглых крестьян. Пополнялось оно и за счет переселенцев из числа малороссийских казаков, однодворцев и других категорий незакрепощённого крестьянства.

Решая вопросы пополнения казачества, царское правительство было крайне заинтересовано и в увеличении численности гражданского населения, способного обеспечить потребности войска в продовольствии, различном снаряжении.

В 1838 году Николай I разрешил на Кавказе образовывать военные поселения. В них поселялись нижние чины, прослужившие не менее 15 лет; ранней весной они отправлялись из полков на выделенные места, устраивали себе дома и засевали поля. На Северном Кавказе поселянам были отведены участки пахотной земли по 20 десятин на каждое семейство. Первые годы казна отпускала провиант на самих поселян и их семейства, снабжала оружием для отражения набегов горцев. Поселенцы должны были заниматься земледелием, ремеслами и торговлей с соседними горцами. Сыновья поселян не зачислялись в кантонисты, а по достижении 20-летнего возраста определялись в полки кавказской армии, где должны были также прослужить 15 лет.

В январе 1847 года Николай I утвердил новое предложение о переселении людей из внутренних губерний в Кавказское линейное казачье войско, которое предполагалось начать с весны и прибыть «непременно до жатвы ярового хлеба и посева озимых полей». Уже в 1848—49 годах на Кавказ прибыло около трех тысяч семейств. Вполне допустимо, что среди них были и мои предки.

С момента массовой раздачи здешних земель дворянству на Кавказ стали прибывать крепостные крестьяне. К 1857 году количество крепостных Ставропольской губернии только мужского пола составляло 8288 душ. Был ли кто из них основателем нашего рода на Ставрополье? Может быть, но маловероятно. И баба Агафья, и дед Фаня, и дядя Ваня утверждали, что старшие Васильевы были вольными людьми. К тому же наиболее крупные помещичьи хозяйства сосредотачивались в Георгиевском и Кизлярском уездах.

В составе поселенцев обращают внимание «разночинцы» и люди «неразрешенных званий», среди которых были и дворяне, в особенности, так называемое, «отыскивающее дворянство». К ним относили дворян, скрывающихся от правосудия, от службы или карточных долгов. Таких, как указывают некоторые историки, было на Кавказе очень много.

По вполне понятным причинам немалая их часть тщательно скрывала свое истинное происхождение, а кто-то, возможно, легализовался под фамилией Васильев, заложив основу новому роду.

В этом был определённый смысл, так как данная фамилия была широко известна на Тереке с петровских времен. Ещё в 1710 году Пётр I с целью поднять и развести культуру в глухой, заброшенной местности вызвал из Карабага армянина Сафара Васильева. В 1718 году он даровал ему в урочище Кизляр 15 тысяч десятин для закладки тутовых садов, плантаций хлопчатника и сарачинского пшена (риса).

Не исключено, что прапрадед Иван являлся его дальним потомком и это объясняет почему в нашем роду есть родственники с неславянской внешностью. В пользу данной версии свидетельствует и тот факт, что наследники Сафара, занимаясь уже и виноделием, держали поместья в деревнях Парабучево и Шелковской, а в 1950-е годы к нам в Незлобную несколько раз приезжали в гости родственники отца из Кизляра и Шелковской. После ухода из жизни старшего поколения общение с кизлярцами прекратилось.

Положение России на Северном Кавказе в начале XXVIII столетия было крайне неустойчивым. После смерти Петра I, которого здесь называли «Пётр грозные очи», значительно активизировались Персия, Турция, подстрекаемые ими горцы. «Приумолкла, приуныла россейская армеюшка» пелось в одной из песен того времени. Первый колонист, (такую характеристику дал ему дореволюционный исследователь истории Терского Казачества генерал-майор Василий Александрович Потто), Сафар Васильев, был вынужден свернуть свое дело, а его близкие, с большой вероятностью, искать лучшую долю на других просторах необжитого края.

Но я больше прихожу к мысли, что наши предки были в числе однодворцев. К этой категории относились семьи, ведущие хозяйство одним двором, и которые, как свидетельствует известный краевед Г. Н. Прозрителев в своей монографии «Первые русские поселения на Северном Кавказе и в нынешней Ставропольской губернии», вышедшей в свет в 1912 году, являлись культурными пионерами, занимая самое выгодное положение среди переселенцев. Они первыми занялись устройством «водяных мельниц, прудов, колодцев, фруктовых садов, других хозяйственных обзаведений в глухой степи, которые оживили наш край». Здесь же, характеризуя созидательную базу однодворцев, он отмечает: «под „однодворцами“ разумеется класс людей, образовавшийся из служивых людей, детей боярских и. преимущественно, низших разрядов: казаков, стрельцов…» В очерках истории Ставропольского края к крестьянам-однодворцам отнесена категория государственных крестьян, образовавшаяся из служилых людей. Именно они стали основателями многих населенных пунктов в крае.

Что свидетельствует в пользу моих выводов о социальном происхождении нашего рода?

— Компактность проживания Васильевых в селе. Так в списках домохозяев села Левокумское за 1916 год значатся: под №387 — Васильев Афанасий Павлович, под №411 Васильев Семен Павлович (родной брат моего деда). Далее идут: №412—414 соответственно Васильев Иван, Васильев Павел, Васильев Александр. То есть, по мере разрастания двора шло выделение отдельных членов семьи в самостоятельные подворья. Вместе с тем многосемейственность на одном дворе продолжала сохраняться. Так согласно исповедной ведомости Казанской церкви за 1916 год, во дворе №104 проживал Васильев Иван Иванович с женой и детьми, его сын от первого брака с семьей. Во дворе №111 проживал Васильев Василиск Иванович с женой и шестью детьми, Васильев Семен Павлович (родной брат моего деда) с женой и 6 детьми, в доме под №112 — Васильев Афанасий Павлович (мой дед) с женой, детьми и своим племянником, которому в то время было 10 лет.

— Прозрителев утверждал, что именно однодворцы являлись пионерами в строительстве мельниц и т. д. По рассказам дяди Вани, несколько Васильевых занимались мельничным промыслом за что их знали больше не по фамилии, а по кличке то ли Пшанины, то ли Пшенины.

— Быть пионерами без соответствующих знаний, опыта, мастерства невозможно. Людей, обладающих этими качествами, даже к концу XIX века среди переселенцев было немного. По данным переписи населения 1897 года грамотные в Ставропольской губернии составляли всего 14,3%. Если принять во внимание, что 43,7% из них проживали в Ставрополе, а 40,6% в Пятигорске, то не трудно представить насколько непросвещенным был простой люд на периферии.

Дед же, Афанасий Павлович, слыл грамотеем. Рано лишившись отца, Афанасий вынужден был самостоятельно проходить школу выживания. Мать его вышла замуж второй раз. Отчим, по свидетельству дяди Вани был, необычайно угрюм, не любил детского шума, был строг и относился к детворе не всегда справедливо. Как и многие сельские ребята, Афанасий рано начал работать, рано женился, рано овдовел.

Был он мастером на все руки, обладал смекалкой, обостренным чувством справедливости. За эти качества его уважали селяне. Перелистывая метрическую книгу по селу Левокумскому за 1915 год, обнаружил удивительное подтверждение этому. Только в том году Афанасий Павлович пять раз становился крестным отцом новорожденных.

Каждый знает: выбор кума дело ответственное, нужен надежный и верный товарищ. В кумовья его выбирали семьи Костиных, Хаткиных, Харченко, Сочилиных. Восприемником (так официально значился в церковной книге крестный отец) он стал для дочери вдовы Е. Г. Студенниковой Анны.

Основным местом его работы была сельская больница, где выполнял различные хозяйственные функции, нередко обязанности санитара.

Здесь в больнице Афанасий встретил молодую вдову Агафью, на руках которой была дочка семи лет. Интересна её судьба. На Ставрополье она появилась в конце XIX века вместе с семьей, которая, поверив в рассказы о богатом Кавказе отправилась в дальний путь. Что было потом описала моя дочь Татьяна в очерке «Десять лет из жизни…», опубликованном в газете «Ставропольская параллель» в 2001 году.

Семья Агафьи поселилась в селе Правокумском Прасковейского уезда. Все пришлось начинать сначала. Прошло время, но землю так и не купили. Решено было переселиться в Кизляр. Еще оставалась надежда приобрести земельный надел там. Снова, сложив нехитрые пожитки, отправились в дорогу. Но Агафья не поехала с братьями и сестрами. В Правокумском встретила она свою судьбу — Афанасия Попова. Ради него осталась одна в чужом селе. Красивая и гордая девушка покорила сердце Афанасия. Скоро сыграли свадьбу.

Недолгим было счастье. Афанасия призвали служить Отечеству. Уже на корабле узнал, что стал отцом милой девчушки Дуняши. Служил Афанасий Попов матросом на броненосце «Потемкин». В июне 1905 года о корабле писали все газеты. Восстание на броненосце навсегда останется вписанным в революционную историю России.

Долго не было писем от Афанасия. Агафья перестала спать ночами. Каждый день встречала с надеждой: вдруг будет какая-нибудь весточка от мужа. Дождалась. Пришло письмо от Афанасия. «Что в нем? О чем пишет?» — сердце изболелось, а прочесть не может: неграмотная Агафья. Отнесла письмо к доктору. Прочел и рассказал, что письмо пришло из Румынии. Узнала тогда Агафья, что не может муж в Россию вернуться. Вся команда броненосца сдалась румынским властям. Живет он теперь в Констанце. Зовет ее к себе: «Приезжай жена, плохо мне без тебя. Болеть начал часто. Скучаю очень».

Недолго думала Агафья. Собрала нехитрые пожитки, взяла годовалую дочь, денег на дорогу у родственников попросила и отправилась в чужую страну к любимому мужу.

В Румынии Агафью встречал похудевший, осунувшийся муж. Своим любящим сердцем сразу поняла, что Афанасий очень болен. «Выхожу, вылечу», — решила она. Нелегко было на новом месте. Дело не только в чужом языке и других обычаях. Больше всего беспокоило здоровье мужа. Он тихо угасал. Не зная медицины, она самоотверженно ухаживала за Афанасием. Через год родилась дочь. А мужа вскоре не стало.

После смерти мужа Агафья собралась домой. Ничего больше не держало ее в чужой стране. Решительно добивалась разрешения на возвращение домой. Даже не стала ждать, пока младшая дочка чуть подрастет и окрепнет. С грудным ребенком и малолетней дочерью отправилась она в путь. В Правокумском ее ждал пустой заколоченный дом. Односельчане встретили насторожено: одета как барыня, дочка вся в кружевах, а сколько сумок с вещами привезла с собой! Видать не плохо ей в Румынии жилось. Не знали, что вещи эти отдали ей хозяева квартиры, у которых снимали комнату. Отдали в награду за то, что Агафья стирала, убирала и готовила для них. Не хотелось терять им трудолюбивую работницу, просили остаться, но не поддалась она на уговоры румын.

Изменилась Агафья. Куда девалась ее веселость, жизнерадостность, беспечность? Строгая, не по годам серьезная, с красивыми грустными глазами молодая женщина. Ей только двадцать пять — а она уже вдова.

Горе не приходит в одночасье. Одна потеря последовала за другой. Похоронив младшую дочь, она всю любовь и нежность отдала Евдокии — своей старшей, а теперь и единственной дочери. Самой растить ребенка было трудно. Найти работу в селе нелегко и сейчас. А тогда, чтобы дочь не голодала, устроилась Агафья в соседнем селе Левокумском в дом к сельскому доктору поварихой. Замечательно готовила, пироги ее славились на всю округу. Больница находилась рядом с домом. Значит, присматривать за дочкою было проще.

Вот тут то и пересеклись жизненные пути моего деда и бабки.

Обратил внимание Афанасий на серьезную молодую женщину. Заговорил, пригласил на прогулку. Не согласилась: «Некогда ей гулять. Дочка дома ждет».

Запала в душу Афанасию красавица. Особенно ее необыкновенно красивые глаза. Расспросил о ней у людей. Оказалась, что вдовствует уже не один год, сильная, трудолюбивая, сама растит ребенка. Плохого о ней никто сказать не может. Задумался Афанасий: «Конечно, много вокруг девушек, но такой, как Агафья больше нет. Спокойная, рассудительная, заботливая и внимательная. С ней и поговорить интересно, сколько в жизни повидала!».

Стал Афанасий заходить по вечерам к Агафье. Она не прогоняла: мужские руки в хозяйстве нужны. Крылечко покосилось, забор надо выправить и дров наколоть. Афанасий помогал, играл с Дуняшей и уже строил планы на будущее. Привыкла Агафья к нему. А затем пришла любовь. Поженились. Не все было гладко в молодой семье. До свадьбы приходилось Агафье все решать самой. Вначале так и делала по привычке. А молодой муж обижался, что с ним не посоветовалась. Постепенно все наладилось. Поняла Агафья, что значит быть «за мужем». Впервые ее жалели и берегли. Родился сын. Построили хороший дом. Завели хозяйство. Появился в доме небольшой, но достаток.

Наступил 1917 год. Вначале февраль, затем октябрь всколыхнули всю страну. Петроградские события эхом отозвались на самых ее дальних окраинах. 23 января 1918 года Советская власть установилась в селе Левокумском. Афанасия Васильева избрали товарищем председателя Совета (в нынешнем перечне должностей равна должности заместителя председателя Совета).

1 марта этого же года в селе организовывается сельхозкоммуна «Трудовая артель», в числе её организаторов и мой дед Афанасий.

Недолго коммунары занимались созидательной деятельностью. Белогвардейский мятеж перерос в гражданскую войну. Северный Кавказ был один из тех районов, где Советская власть встретилась с силами контрреволюции уже в начале 1918 года. Возникшие здесь небольшие отряды Красной гвардии не могли противостоять опытным кадровым белогвардейским войскам.

В октябре северо-кавказские воинские части, в том числе и ставропольские, были сведены в XI Красную армию, командующим которой стал авантюрист Сорокин, принявший решение развернуть наступление в двух противоположных направлениях — на Ставрополь-Ростов и на Прохладный-Моздок.

Расчлененная на части XI армия отходила с боями, в её рядах свирепствовал тиф. К началу декабря он вывел из строя свыше 100 тысяч бойцов.

В январе 1919 года белогвардейцы вошли в Левокумское и сразу же расстреляли свыше 500 отставших от своих частей больных тифом красноармейцев. Отступая местные большевики и активисты заехали за Афанасием.

Он, больной тифом, метался в бреду и не мог подняться с кровати. Вечером раздался громкий стук в дверь. «Открывай, а то дверь сломаем!», — раздался грубый голос. Старшая дочь открыла замок и дверь распахнулась. Холодный ветер со снегом ворвался в комнату. На пороге стояли незнакомые мужчины с оружием и плетьми. «Где муж?» — спросил старший. «Болен, не поднимается. Тиф у него» — ответила Агафья. «Вылечим, больше болеть не будет», — хохотнул молодой белогвардеец. Отдернув занавеску, он закричал метавшемуся в бреду Афанасию: «Вставай, и пошли!». «Да что вы, не видите, что не может он идти. Жар у него!» — закричала Агафья. «Ничего, поможем», — ответил старший. Подхватив Афанасия под руки, они потащили его к выходу. «Куда же вы его больного, изверги? Креста на вас нет!» — голосила Агафья. «Замолчи, тетка, а то и тебе достанется!» — прорычал старший. У порога, кусая губы, стояла старшая Дуняша. Леденящий ветер сразу превращал слезы в льдинки. Видя, как отца в одном белье бросили на заледеневшую телегу, она кинулась в дом. Схватив тулуп, Дуня подбежала к отцу и прикрыла его от ветра и снега. «Не понадобится ему! Ну да ладно» — сказал белогвардеец, и повозка тронулась с места.

На следующий день Агафья, собрав узелок с харчами, попросила племянника Ивана узнать о судьбе арестованных и передать еду.

У дома, где разместился штаб, толпились белоказаки. Вместо ответа на вопрос, один из них несколько раз огрел юношу нагайкой и прогнал прочь.

А ранним утром, рассказывала бабушка внукам, в окно постучали. Открыв дверь, Агафья увидела молодого, но уже побеленного сединой человека в одном нижнем белье. Он то и поведал, что её мужа уже нет в живых, а ему чудом удалось спастись: когда их вели на расстрел, один из конвоиров шепнул, чтобы он упал за мгновенье до выстрела и лежал потом не шевелясь до его прихода. Когда совсем стемнело, казак пришел и разрезал жесткий веревочный узел.

Давно известно, человеческая память несовершенна. Спустя годы многие события обрастают легендами, домыслами, некоторые неточности переходят в разряд исторической правды. К 40-летию установления советской власти на Ставрополье в Левокумской районной газете была опубликована статья журналистки Н. Сочилиной «В лихую годину». Вот часть ее очерка.

На всю жизнь запомнили сельчане зверскую расправу над двенадцатью красными партизанами. Очевидцы рассказывают, что однажды в село пригнали большую партию пленных. Их заперли в сарай помещицы Мазаевой, но продержали там недолго. Ночью в одном нательном белье пленных вывели за село. В ход были пущены шашки, некоторых прикончили выстрелами. Одному из смертников — Казимирову — посчастливилось уйти: он упал раньше, чем прогремел выстрел. Босому, раздетому, ему удалось бежать. Уже позднее Казимиров рассказал о тех, кто вместе с ним был приговорен к смерти.

Среди погибших двенадцати был уроженец села Левокумского Семен Никифорович Хлебников. Черноморский матрос Хлебников, не задумываясь шел на самые трудные дела. Последний раз Семен Никифорович был вместе с товарищами в разведке в районе с. Воронцово-Александровского. Задание было выполнено, но на обратном пути красных разведчиков схватили деникинцы. Хлебникову удалось бежать. Положение осложнилось тем, что у него начался тиф. Тайком пробравшись домой, Семен Никифорович хотел немного отдохнуть и попытаться пробраться к красным. Но этого сделать не удалось. В полдень за окном раздался топот копыт, в избу ворвались казаки. Еле державшегося на ногах черноморца забрали в штаб, а к вечеру отправили в Бургун-Маджары.

«Все, что делаю я сейчас, останется на память нашим детям» — говорил Хлебников. С тех пор прошло больше 40 лет. Но свято чтут память тех, кто отдал свои жизни за свободу и счастье человечества.

В селе Бургун-Маджары на площади высится строгий обелиск, окруженный узорчатой оградой. На нем надпись: Здесь похоронены партизаны, погибшие в гражданскую войну 1918—1920 гг.

Комиссар Кузьмин Г. А.

Комиссар Подорога А. Ф.

Разведчик Шкабура А. И.

Матрос Хлебников С. Н.

Рядовой Васильев А.

Рядовой Харченко

Братья Кицуновы и шесть неизвестных по фамилии из с. Левокумского.

В конце 70-х годов мне удалось решить вопрос с транспортом и я со своими детьми Татьяной и Николаем, отцом, Афанасием Ефимовичем (дед Фаня) и его сыном Александром в очередную годовщину Великой Октябрьской социалистической революции посетили братскую могилу в селе Бургун-Маджары.

Товарищи!

В селе Б-Маждары Левокумского р-на есть памятник жертвам белогвардейского террора 1919 года. Я свидетель этих событий. Расстрелянные в Б-Маджарах в большинстве были жителями с. Левокумского. Многих я хорошо знал, а Васильев А. П. является моим единоутробным братом. Я тоже в это время жил в с. Левокумском. Памятник этот выглядит бедненьким. На боковой стороне его прибит железный лист со списком, погибших в Отечественной войне. Не серьезно. Сделано так сказать на скорую руку. Я главным образом обращаюсь с предложением изменить надпись. Написано так: «Здесь покоится прах партизан…» На самом деле из них никто в партизанах не был. Они все являлись работниками Совета или Коммуны, созданной на базе помещика Блинова.

Следовательно, неправильно, когда написано: Рядовой Васильев, матрос Хлебников и т. д.

Ради справедливости для истории надпись следовало бы сделать: Здесь покоится прах, расстрелянных белогвардейцами работников Совета с. Левокумского в 1919 году и дальше:

Председатель совета Чухутин

Товарищ председателя Васильев А. П.

Зав. Зем. Отделом Хлебников и т. п.

В списках на памятнике не значится Чухутин. Я хорошо помню, как Чухутина вытащили со двора больного тифом, усадили на тачанку, на которой уже сидел арестованный Васильев, и увезли в Б-Маджары. Я жил рядом с Чухутиным.

Меня еще преследует намерение высказаться о том, чтобы этим товарищам сделать памятник в самом с. Левокумском.

По всем вопросам я вел разговор, но все остается по старому.

Менжулов А. Е.

Со временем в селе Бургун-Маджары построили мемориальный комплекс, памятник на братской могиле снесли, саму могилу закатали асфальтом. Фамилии расстрелянных в 1919 году советских активистов перенесли на гранитные плиты, но в той же редакции: матрос Хлебников, рядовой Васильев (кстати, родной брат Афанасия — Семен был женат на сестре Хлебникова).

Гибель деда коренным образом изменила жизнь семьи моего отца. Став сиротой в 4-летнем возрасте, он сызмальства познал, что такое голод и лишения. Уже в 6 лет трудился подпаском у пастуха сельского стада. Необходимость поддерживать семью материально позволила ему окончить только 5 классов сельской школы, хотя потребность к учебе у него сохранилась на всю жизнь. В дальнейшем он использовал любую возможность, чтобы попасть на всевозможные курсы, повысить свою квалификацию. В 1958 году, не имея всего необходимого багажа знаний школьной программы, он сумел окончить Георгиевский техникум механизации и электрификации сельского хозяйства, получив специальность техника-механика. Во многом этому способствовала жена — Раиса Гурьевна.

Но это было потом. Начальным же этапом овладения профессией на пути Николая стали курсы трактористов, которые он закончил в конце 20-х годов. К этому времени его старшая сестра Дуня вышла замуж, переехала к мужу в село Правокумское, забрав с собою мать и младшего брата. Здесь то он и услышал о приезде в село комиссии для отбора на курсы трактористов.

Первая попытка стать курсантом не удалась: не подходил по возрасту. Не говоря никому ни слова, отец пробрался в кладовую, отрезал шмоток сала, завернул его в белую тряпицу и вечером навестил председателя отборочной комиссии. Что повлияло на решение последнего неизвестно, но Николай был зачислен на курсы и уже в начале 30-х годов повел трактор в поле, а через 3—4 года окончил курсы шоферов.

В июне 1936 года отец был призван в ряды Красной Армии. Служить начал в школе младших командиров, находящейся в то время в городе Георгиевске Ставропольского края. После ее окончания стал командиром отделения связистов-проволочников 10 конно-артиллерийского полка.

Рядом в станице Незлобной проживал с семьей единоутробный брат моего деда — Менжулов Афанасий Ефимович. Отец, находясь в увольнении, часто навещал своего дядю, всегда получал радушный прием.

В ноябре 1937 года срок службы завершился, наступило время выбора: возвращаться домой? Там в его заботе и внимании почти не нуждались. Сестра Евдокия выучилась, вступила в партию, работала заведующей молочной фермы, воспитывала сына и дочь. Помогала ей в этом мать Агафья. На пороге же воинской части «дембелей» ждали многочисленные вербовщики на различные стройки страны.

Отец выбрал Сталинград. Почти 2 года проработал шофером на Красноармейской судоверфи. Времени зря не терял. Выучился на шофера 1 класса, прошел краткосрочные технические курсы в Москве. Молодого шофера заметили, стали доверять наиболее ответственные рейсы. В то время в Сталинград часто приезжали ответственные работники различных народных комиссариатов (министерств). Если им полагался служебный транспорт, во многих случаях в качестве их персонального водителя закреплялся отец.

В июле 1939 года он был назначен механиком гаража, а за несколько дней до Великой Отечественной войны его начальником.

Войну отец встретил членом ВКП (б) почти с годичным стажем. Имея бронь, он, как и многие, рвался на фронт. Фронт же стремительно приближался к нему. Судоверфи была поставлена задача кроме основной продукции освоить ремонт танков. Её переименовали в завод №264. Васильева Николая Афанасьевича назначили начальником авторемонтных мастерских. Линия фронта проходила в нескольких километрах от завода, на который часто совершались налёты немецкой авиации. Заводчане несли потери, но с заданиями справлялись. В разгар боев подбитые танки подтаскивали в мастерские прямо с поля боя, нередко в них находили погибших танкистов. Тогда ремонтная бригада превращалась в похоронную команду.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22.12.1942 года за участие в героической обороне Сталинграда Васильев Николай Афанасьевич был награжден медалью «За оборону Сталинграда».

После окончания Сталинградский битвы в городе, несмотря на то, что до победы в Великой Отечественной войне оставалось почти 2,5 года, активно приступили к восстановительным работам.

Создавались строительные организации, им были нужны кадры. Отца временно откомандировали в распоряжение руководства ОСМУ-8 (Особое строительно-монтажное управление), где его назначили начальником гаража. Срок временной командировки составил полтора года. Здесь он встретил Победу, здесь же круто изменил свою семейную жизнь. Будучи женатым не один год, семейного счастья так и не приобрел. Жена оказалось неспособной родить ребенка, общих интересов становилось все меньше…

А тут приглянулась молодая, красивая, стройная, бойкая на язык старшая табельщица завода. Какое же было удивление Николая Афанасьевича, когда он встретил ее в доме своего друга Николая Лещенко. Раиса, так звали новую знакомую, оказалась женой погибшего брата хозяйки дома. 2 апреля 1946 года Николай и Раиса вступили в брак, о чем в книге записей актов гражданского состояния произведена соответствующая запись за №194 в Красногвардейском районном бюро ЗАГС города Сталинграда.

Кто знает, как сложилась бы их судьба, если бы не трагические события. В этом же году от рук бандитов погибла сестра Николая — Евдокия. Её старший сын Георгий с 1943 года находился на фронте, средней дочери Марии исполнилось только 16 лет, младшей (от второго мужа) Нине — 7 лет. Главной в семье осталась бабушка — Агафья Емельяновна. Но ей уже за 60, а муж погибшей дочери Мозгунов Павел Иванович был по характеру ведомый.

До замужества сестры отец был единственным мужчиной в доме, несмотря на юный возраст, являлся основным добытчиком и ответчиком за благосостояние семьи. Заботу о своих близких он пронес через всю свою жизнь. В данных же обстоятельствах требовались не только эти качества. Чтобы поддержать мать и племянниц было только два пути. Перевезти их к себе или ему с молодой, городской женой переехать в Левокумское. Но в Сталинграде столько ртов не прокормишь, а в Левокумском были проблемы с трудоустройством.

На помощь пришел дядя — Афанасий Ефимович: «Приезжайте со всеми в Незлобную, помогу с работой и жильем». Вот и нашелся выход.

С грустью покидали мои родители Сталинград, благоустроенную двухкомнатную квартиру, надежных и верных друзей, престижные работы. Только готовность к самопожертвованию позволила им решиться на такой шаг. Сделать это было непросто и по другой причине. Кадры в Сталинграде были на счету, условия работы в режиме военного времени. Об увольнении слышать никто не хотел. Какие аргументы приводил отец, обращаясь с просьбой об увольнении не знаю. В трудовой книжке же появились записи за подписью кадровика ОСМУ-8: «Убыл на завод №264», а за подписью кадровика завода от 04.06.1946 года: «Возвратился из ОСМУ-8 и отправлен в ремонтно-монтажный цех на должность старшего мастера», а от 13.06.1946 года: «Уволен за неимением вакантной должности».

Как бы то ни было, но уже в июле 1946 года он приступил к обязанностям слесаря на Незлобненском мельзаводе, в апреле 1947 года был переведен шофером ВОХР. На этом месте отец проработал почти 30 лет.

Забот с переселением возникло немало. Прямого железнодорожного сообщения со Сталинградом не было. Катастрофически не хватало автомобильного транспорта, а из-за состояния шоссейных дорог многие водители не решались совершать дальние поездки. Помню, что лишь где-то в 1953 году отцу удалось получить грузовик в свое распоряжение и мы: он, мама, я и Нина отправились в город-герой за вещами.

Но еще больше забот было с обустройством. Жилье сняли с перспективой приобретения в собственность. Первый дом, в котором поселился отец со своими домочадцами не устроил бабушку в связи с небольшим земельным участком, второй по наличию земли подходил, но хозяева сдавали только одну комнату из 2-х, обещая со временем выехать из второй. Победила любовь к земле. И стали в комнате 5х5, 1/5 часть которой занимала русская печь и плита, проживать: бабушка, отец с матерью, племянница Мария, Павел Иванович с дочерью Ниной. Через год родился я, вернулся из армии племянник Григорий.

Жили небогато, экономили на всем: питании, одежде. Пока своего подсобного хозяйства не было, приходилось все покупать на рынке. Он начинал свою работу в 6 утра, а к 7 часам и продавцов, и покупателей с него как ветром сдувало.

Трудности быта сглаживали заботы и внимание к нам со стороны семьи Менжуловых. Душевная теплота, царившая в ней, согревала, посильная помощь и поддержка вселяли уверенность в завтрашнем дне.

Глава семейства Афанасий Ефимович, как не раз отмечалось, являлся единоутробным братом моего деда Афанасия Павловича и до 1920 года проживал в селе Левокумском. С 13 лет батрачил на помещика, пережил белогвардейщину, с приходом в село Красной Армии вступил в ее ряды, в боях получил ранение. В Ленинский призыв стал членом партии большевиков. В 1928 году закончил партшколу, в 1939 году педагогический институт. По роду деятельности являлся заведующим избой читальней, уполномоченным по уборке урожая. С середины 30-х годов, учительствовал, директорствовал в Незлобненской средней школе №12. Он положил начало педагогической династии. Получили педагогическое образование дочь Юлия, сыновья Дмитрий и Александр, уважаемыми педагогами стали внучки Светлана и Людмила. Только дочь Валерия изменила профессии учителя, став стоматологом.

В годы Великой Отечественной войны Афанасий Ефимович защищал Кавказ, наступал в составе 3 Украинского фронта.

Гармонию в семейных отношениях создавала его жена — Елена Гавриловна.

Невысокого роста, необычайно красивая дочь царского полковника, жившая до революции в Тифлисе, воспитанная гувернантками и окончившая Тифлисский Институт благородных девиц, или как его называли — Закавказский девичий институт, она создавала вокруг себя атмосферу умиления, доброжелательности и спокойствия. Окончания «–чка» и «–енька» присутствовали почти всегда в обращениях к встречным собеседникам (Раечка, Машенька и пр.). Интеллигентность виделась в ней за версту, являлась образцом для подражания. Было бы несправедливо, чтобы все это осталось только при ней. К счастью, многие свойства души, характера передались ее детям и внукам.

Общение моих родителей с этой семьей расширяло круг знакомств, вводило их в социальный слой общества, формирующий нормы поведения, определяющий культурные ценности. Основу этого социального слоя составляли сельские учителя. Многие из них создавали и участвовали в работе народных хоров и театров, несли в массы музыкальную грамотность, занимались научно-просветительской работой.

Отец очень дорожил знакомствами с уважаемыми и авторитетными в станице людьми. Они подтягивали его, заставляли заниматься самообразованием, контролировать поведение. Способствовали выдвижению в лидеры в заводском коллективе. До самого ухода на пенсию он неоднократно избирался то секретарем парторганизации завода, то председателем заводского комитета профсоюзов.

Улучшалось положение и дома. В хозяйстве появились куры, утки, гуси, завели вначале коз, а потом корову. Ежегодно откармливали двух поросят: одного забивали на продажу, второго — для себя. После отмены налога на фруктовые деревья посадили абрикос, вишни, яблони, груши, сливы и виноград. Благо земли было более 20 соток, да и рук хватало.

Живность доставляла много хлопот, особенно по весне, в период рождения нового потомства. Чтобы, как сейчас говорят, увеличить выход поголовья, в жилой комнате под кроватями устраивали гнезда для птиц. Помню, как в комнату приносили новорожденного теленка: еще мокрого его опускали на специально постеленную дерюгу. Утром проснешься — кто-то стоит на еще неокрепших ножках, но уже сосет твой пододеяльник. Забудешься, свесишь ноги с кровати, тут же получишь очень болезненный щипок от гусыни.

Многочисленное семейство жило дружно. Отец стремился дать образование племянникам. Марию послал на курсы шелководов, Георгию советовал добиться направления на учебу в совпартшколу, так как с войны тот вернулся коммунистом. Они же к учебе не стремились. Жорика окружал целый рой невест, появились поклонники у Марии.

Первым женился Георгий. Женой стала местная казачка Анастасия Сидорова, работавшая акушеркой в сельской больнице. Она была единственной дочерью Ильи Сидорова, ставшего инвалидом после ранения, полученного им во время сабельной атаки красной кавалерии на белоказацкую сотню, в которой он служил.

Немного времени спустя выдали замуж Марию за коренного станичника Цыплакова Петра. Отца его репрессировали в 1939 году, старший брат и сестра имели свои семьи, дома. В отцовском доме он проживал с матерью Елизаветой.

Так что квартирный вопрос решился автоматически: Жорик пошел в примаки, Мария, как положено, к мужу.

Вскорости отделился и Павел Иванович, уйдя вместе с дочерью Ниной к одинокой женщине, Цыбулиной Надежде, жившей неподалеку.

В 1950 году в семье появилось пополнение. Родился мой брат Михаил. Одновременно к нам в собственность перешла вторая комната. Мы стали полноценными владельцами и дома, и подворья. После капитального ремонта эта комната стала спальней родителей и гостиной, где накрывали праздничный стол, встречали гостей. В первой продолжали жить бабушка, я и Михаил. В ней мы столовались в будние дни, в зимние холодные вечера отогревались на печи.

Благосостояние семьи медленно, но стабильно росло. Отец занялся укреплением родственных связей. «Чтобы родниться — необходимо знаться» — любил повторять он.

В числе первых, он отыскал двоюродного брата Константина, с которым вместе росли, жили одной семьей. Константин стал военным, прошел Великую Отечественную войну, имел много боевых наград, дослужился до звания подполковника. Как мне показалось из услышанных разговоров — служил он в кавалерийских соединениях по ветеринарской части. Служба привела его в город Орджоникидзе, где он и осел, обзавелся семьей, ушел в отставку.

В конце 50-х — начале 60-х годов на мотоцикле отец, взяв меня, отправился к нему в гости. Вспоминаю небольшую уютную городскую квартиру, мебель не под стать нашей деревенской, радиоприемник с какой-то стеклянной приставкой, оказавшимся телевизором.

Трогательно прошла встреча двоюродных братьев. Несколько сдержано повела себя жена дяди Кости. Невысокого роста, очень симпатичная, она как-то незаметно установила между собой дистанцию, давая понять, что мы ей не ровня.

День приезда совпал с началом учебного отпуска их сына-суворовца. Евгению необходимо было сделать соответствующую отметку в отпускном предписании. Решили поход в военкомат совместить со знакомством с городом. Отправились осматривать городские достопримечательности вместе с отцами. Гидом был одногодок — троюродный брат. Он лихо отдавал честь встречным военным, уверенно вел по только ему известному маршруту. Скоро оказались в городском парке. Озеро, катания на лодках, купание. Вышка для прыжков с парашютом, карусели пришлись по нраву и мне.

Гостили недолго. Следующим утром отправились в обратный путь. Примерно через год дядя Костя с сыном посетили Незлобную. Наш быт их не изумил, встречи прекратились. Лишь спустя много лет отец узнал, что двоюродный брат ушел из семьи, переехал в Ставропольский край, стал жить в селе Ачикулак с новой, но уже гражданской женой. В конце 70-начале 80-х годов он скончался. Отец выезжал на похороны. Вернулся подавленным, об обстоятельствах последних лет жизни и смерти дяди Кости ничего не рассказывал.

Неизвестна судьба Евгения. Через Интернет узнал, что в 1965 году он окончил Орджоникидзевское суворовское училище. Однокурсники сообщили: в военное училище поступать он не стал, переехал в Крым, оттуда был призван на срочную службу в Советскую Армию, дальше след потерялся.

По-иному у отца сложились отношения с другим двоюродным братом — Иваном. Тот жил по месту своего рождения в селе Левокумском. В 1953 году наш сосед Павел Савинов надумал продавать дом, часть крыши которого сгорела во время пожара. Отец срочно вызвал Ивана Семеновича в Незлобную. Целую неделю дядю Ваню обрабатывали по поводу переезда на новое место жительства. Демонстрировали отличия в условиях жизни, убеждали манящими перспективами.

В конце концов тот согласился. Вместе с ним в казачью станицу приехали: жена Елизавета Павловна, сын Василий, дочь Валентина. Старшая дочь Шура вместе с мужем Павлом и тремя детьми остались в Левокумском.

Владея всеми строительными профессиями в совершенстве, новосёлы быстро привели в порядок дом, завели небольшое хозяйство. Через год призвали на воинскую службу Василия. Дядя Ваня, устроившись в ремстройконтору, штукатурил, малярничал, прослыл отменным печником. Чтобы привести в порядок печь или возвести новую, требовалось выстоять целую очередь, добиться его расположения.

Только рассказчика из него не вышло. На вопрос об отце отвечал: «Крестьянствовал, когда началась коллективизация, распродал все своё имущество, запил и в пьяном угаре умер». Вот и вся информация, с которой он поделился со своим потомством.

Лишь при подпитии на него обрушивалась потребность выговориться. Говорил же он постоянно об одном и том же: как охранял в гражданскую войну Кирова, как строчил из пулемета по вражеским цепям в Великую Отечественную войну, как в результате ранения стал инвалидом. В нормальном состоянии из него не удавалось слова вытянуть. Очень жалеем, что не сумели его разговорить. Сколько семейных историй, а может быть и тайн, никогда теперь не узнаешь…

Уже в наши дни стало известно, что дядя Ваня находился на оккупированной территории, после её освобождения арестовывался следователями НКВД, подвергался допросу с пристрастием за сотрудничество с врагом. Сотрудничество же заключалось в том, что при отступлении немцы расстреляли из автоматов бочки с вином, а он призвал жителей винсовхоза выстругать, так называемые, «чопики» и забить ими пулевые отверстия в винных емкостях.

Лишь случайное вмешательство в это дело Суслова М. А. — в то время I секретаря Ставропольского крайкома ВКП (б), начальника краевого штаба партизанских отрядов, спасло от репрессивных мер Но это было хотя и в недалеком по времени, но в прошлом. Календарь отмеривал 1957 год. Все мы с нетерпением ждали возвращения со службы Василия. Для меня и моего брата Михаила это было важнейшее событие. Мы уже мысленно примеряли на себя солдатскую фуражку, вешали на плечи погоны.

Неожиданно встал вопрос: как к нему теперь обращаться? Просто по имени? Из-за ощутимой по тем временам разницы в возрасте, это было бы неуважительно. Слово «дядя» не соответствовало действительности. Братишка Вася — решение, устроившее всех. Михаил, хотя и не всегда, но и сейчас так к нему обращается.

В Незлобной и Василий, и Валентина обзавелись семьями. Валя вышла замуж за шофера автохозяйства Михаила Перепечаева, родила двух сыновей. Василий привел в дом красавицу-хохлушку Клаву. Учительница начальных классов, затем воспитательница в детском саду, она никогда, в этом убежден основательно, не пожалела о своем выборе. Врожденная потребность к порядку, способность к любому делу заметно выделяли Василия среди окружения.

Кем он только не работал, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Был и штукатуром-маляром, и слесарем-газовиком. Самостоятельно освоил гальванику и стал мастером гальванического участка. Это далеко не полный перечень его профессий. Главная же из них — строитель. Вместе с отцом построил дом себе, сестре, был прорабом и каменщиком на строительстве нашего дома. Почти в одиночку выстроил дома своим детям. Трудоголиком остается и сейчас, в 78 летнем возрасте. Он надежный помощник и «палочка-выручалочка» для меня и соседей при возникновении бытовых проблем.

Совместный брак Василия и Клавдии вначале дал жизнь дочери Наталье, затем продолжателю рода Васильевых — Васильеву Василию Васильевичу. Жизненные пути привели последнего в Германию. Мать его жены Елены — немка в период хаоса в России уговорила своих детей с семьями перебраться на её историческую родину. Поселились в Баварии, в небольшом, но красивом городке Нойбурге-на-Дунае, в 60 км от Мюнхена.

С каждым годом Василий Васильев все прочнее вгрызается в немецкую землю. Его дочь Елизавета не мыслит свое будущее в России, уже в 18-летнем возрасте кроме немецкого и русского свободно владеет английским языком, изучает испанский и французский. Проявив способности к точным наукам, готовится к поступлению в Мюнхенский технический университет.

На этом бы и закончилась фамилия Васильевых по этой линии, но Наталья после развода вернула свою девичью фамилию, а её сын, достигнув совершеннолетия стал Васильевым Василием III.

К концу 50-х годов наша семья родственными узами была связана уже со многим незлобненскими семьями. Менжуловы, Еременко, Цыплаковы, Мозгуновы, Перепечаевы, Сидоровы, Шариковы, Крыловы были хотя и далёкой, но роднёй.

Отец продолжал эти связи укреплять, заботиться, чтобы новое поколение выходило, как тогда говорили, в люди. Как когда-то наклонял к учебе своих племянников, так и позднее их детей. При его участии поступил в сельхозтехникум Цыплаков Николай, по его совету окончил Белгородский строительный институт Сергей Крылов.

По характеру отец был вспыльчив, но отходчив, не мог долго сохранять напряженность в отношениях. В работе свято верил в необходимость дисциплины и порядка, уважения к руководству. Был он человеком своего времени. В год 55-летия со дня его рождения (22 февраля — накануне Дня рождения Красной Армии), находясь на воинской службе, я направил ему поздравление, которое сохранила мать.

***

Воет вьюга, шумит непогода,

А мороз-то каков! Пробирает насквозь.

И качаясь в рядах от голодного года

Революцию шел защищать весь народ.

И пусть тебя не было с ними,

И пусть не кричал ты: «Даешь Перекоп!»

Я-то знаю, что этой стихией

Ты рожден, и вскормлен, и воспитан, как мог.

А когда прозвучала тревога,

Чей-то голос усталый сказал: «Война!»,

То не дрогнули тысячи, миллионы,

Среди них был и ты, а не я.

Это вы отстояли Отчизну,

Это вы восстанавливали города,

Это вы показали силищу

Всем врагам, отплатив им за горе сполна.

Годы мчатся своей чередою,

Отмеряя по жизни заложенный срок.

Вот сыны подросли и, летя за мечтою,

Покидают с надеждой родительский кров.

Не грусти, мой отец: наше время настало.

Груз забот и задач возложить на себя,

Но куда бы нас жизнь по стране не бросала,

Будем помнить свой дом и сирень у окна.

Много лет прошло с тех пор. Вместе со временем росли, взрослели его сыновья. Но это уже другая история.

Последующие поколения

Как теперь известно, история рода Васильевых на Левокумской земле берет свое начало с середины XIX века. Основатель нашей династии Иван оставил после себя трех сыновей, каждый из которых возглавил свою ветвь на семейном древе.

Прадед Павел — ту, продолжателями которой после деда Афанасия и отца Николая стали мы: я, Владимир 1947 года рождения, и брат Михаил, родившийся в 1950 году. Место нашего рождения — казачья станица Незлобная Георгиевского района Ставропольского края.

Сегодня Незлобную от города Георгиевска, который был основан как крепость Азово-Моздокской линии, разделяет только автомобильная дорога. В свое время, Георгиевская крепость занимала главенствующее положение среди остальных крепостей. В ней находился штаб командующего Кавказской линией, в ней в 1783 году был подписан акт о вхождении Восточной Грузии под покровительство России, получивший название Георгиевский трактат.

Упоминаю об этом не только для географического обозначения места нашего рождения, но и чтобы подчеркнуть мысль: обычаи, нравы, живущих в тех или иных местах людей, в немалой степени отражаются и на характере, и на образе жизни подрастающих поколений.

В годы моего детства в станице царил культ уважительного отношения к страшим: при встрече с ними следовало обязательное приветствие, их замечания по поводу поведения, ставшие известные родителям, нередко заканчивались наказанием. Поэтому, если мы и покуривали, то в тайне, в их присутствии не смели произносить бранные слова. При ловле рыбы в Подкумке каждый взрослый проверял улов, за невыпущенного усача, длиной менее 10 см, отвешивал подзатыльник. Негласные правила строго соблюдались при потасовках: лежачего и ниже пояса не бить, при первой крови схватку прекратить.

В одном доме с братом мы росли, включая и младенческий возраст, немногим более 12 лет. В дальнейшем не виделись друг с другом и год, и два, и более лет. Связь между нами поддерживалась только через родителей. Может быть, поэтому по-настоящему доверительных отношений между нами — братьями, так и не сложилось. Не способствовало тесному сближению и мое стремление, следуя кавказским обычаям, установить безоговорочное верховенство старшего и всяческое противодействие этому со стороны Михаила.

И все же мы не стали друг другу чужими. В каждом из нас болью отражаются неудачи другого, искренней гордостью — его жизненные достижения и успехи. Думаю, что это результат не только кровного родства, но и той атмосферы, которая царила в семье. Забота о ближних, взаимопомощь и поддержка помогали выживать в трудные послевоенные годы. Все это видела малышня и неосознанно стремилась подражать старшим.

С притворным негодованием и скрытым чувством одобрения соседи обсуждали наше поведение, когда при получении скромных угощений, сразу после обязательного «Спасибо!», из наших уст раздавался вопрос: «А моему братику? А бабушке?».

Не прошли бесследно и общие обязанности по дому, круг которых по мере взросления все больше и больше расширялся. Чтобы урвать больше времени для игр, беготни (в семье говорили «гойдать») с другими ребятами, приходилось все делать быстро, а быстро без сообща не получалось.

Многое, чем нам приходилось в то время заниматься, даже нашим детям, не говоря уже о внуках, кажется экзотичным и трудно поддающимся воображению. Ведь тогдашние условия быта станичников не намного отличались от крестьян царской России. В домах не было электричества, по вечерам комнатенки освещались керосиновыми лампами, зимой они отапливались русской печью, основным топливом для которой служил кизяк (высушенный навоз). Летом пищу готовили во дворе на примитивной плите под небольшим навесом. Топили ее хворостом, соломой, кочерыжками от кукурузы. Почти натуральным было домашнее хозяйство. Приобретя сепаратор и маслобойку, из коровьего молока мы получали сливки, масло, варенец, сыворотку; через крупорушку перемалывали на корм животным и птице зерно и кукурузу, из козьей шерсти бабушка пряла носки, варежки, шарфы и свитера; кроличьи шкурки сдавались в заготконтору или обменивались на головные уборы.

Так что времени для ребячьих забав оставалось не так много. Но не об этом я грущу сейчас. Видя, какие возможности открываются для познания мира у сегодняшней детворы, испытываешь только сожаление в связи с отсутствием таковых у ребят моего времени.

Кому-то покажется странным, но даже о железной дороге, вплоть до 7-летнего возраста, я судил по бабушкиным рассказам, которая неоднократно повторяла свои впечатления о ней: «Есть такая дорога, едешь по ней в большой будке с окнами, пьешь чай, а он из стакана не выплескивается». Настоящий смысл ее рассказа поймет только тот, кто кроме подводы без рессор, полуторки по разбитым дорогам, других видов транспорта не видел.

Детское любопытство во все времена было беспредельно и требовало немедленных ответов. Взрослые на наши многочисленные «Почему? Зачем? А что это? А кто это?» из-за своей постоянной занятости и усталости по большей части отвечали традиционно: «Пойдете в школу, там все объяснят».

Ждали мы этого дня с нетерпением. Для меня он настал в 1955 году, для Михаила в 1958 году. Ранее отмечалось, какую роль в судьбе моего отца сыграл его дядька — Афанасий Ефимович Менжулов. С первых дней для нас образцом для подражания стали его сыновья: Дмитрий и Александр. Дочери — Юлия и Валерия к тому времени были уже достаточно взрослыми и учились за пределами родительского дома. Нельзя сказать, что младшие Менжуловы нас опекали, но равнение на их поведение, участие в домашних делах нас постоянно преследовало. Все было бы хорошо, если бы мы обладали и их способностями. Вся семья Менжуловых была музыкальной. Часто звуки домашнего оркестра приятно ласкали слух соседей. Дима стал профессиональным музыкантом, в последние годы преподавал в Таганрогском педагогическом институте.

Наш отец мечтал, чтобы и его сыновья овладели хотя бы баяном. Первым воплощать это желание пришлось мне, как старшему. В числе учителей был и начинающий педагог — Дмитрий Афанасьевич. Кто бы знал, с каким внутренним сопротивлением давались мне музыкальные занятия. Может это стало слишком заметно, но Михаила учить музыке уже не пытались.

Более по душе нам был пример Александра. Обладая высокой подвижностью, он слыл заводилой во всех игровых видах спорта, стал ведущим игроком лучших футбольных команд Ставрополья: «Звезда» и «Динамо». В отборочном матче на кубок СССР по футболу забил гол в ворота легендарного московского «Динамо». Спорту он посвятил многие годы своей жизни. В разное время был директором спортивного комплекса Невинномысского производственного объединения «Азот», председателем районного общества «Урожай».

Равняясь на него, активно занимались спортом и мы. В 7 классе я был включен в сборную школы по футболу, преуспевал в беге на короткие дистанции. Однажды, во время футбольного матча уличных команда, кто-то из старших, глядя на мою игру, заметил: «У него „менжуловские“ финты!» — более высокой похвалы в то время для меня не существовало.

Признанием спортивных достижений Михаила стало его участие в сопровождении олимпийского огня по г. Орлу во время московской Олимпиады 1980 года.

Есть еще одно качество Александра, которое служило и служит для нас примером. Это преданность родной станице, семейным традициям, памяти родных и близких.

Сегодня его постоянное место жительства вновь станица Незлобная, адрес проживания — родительский дом. Поддерживают его в этом жена Лида, органично вписавшаяся в атмосферу менжуловского радушия и доброты, сестра Валерия, проживающая во второй половине этого же дома.

Однако вернемся к моим с братом школьным годам. Учеба давалась нам легко. 8 классов я закончил с похвальной грамотой. Миша за успехи в учебе был поощрен путевкой во Всесоюзный пионерский лагерь «Артек». К этому времени наши с братом пути разошлись. Я учился в Армавирском машиностроительном техникуме, он после окончания средней школы, поступил в Таганрогский радиотехнический институт.

Но не разница в уровнях профессионального образования определила наш жизненный путь. Закончив техникум, я был призван на срочную службу в Вооруженные силы, в которых стал заниматься комсомольской деятельностью. Михаил по направлению института обосновался в городе Орле на одном из заводов радиотехнической промышленности. С этого времени у меня начался отсчет комсомольской, партийной, советской работы, а у брата — продвижение на производстве.

Вернувшись по окончании действительной воинской службы на малую родину, в город Георгиевске я последовательно занимал должности: заведующего организационным отделом горкома комсомола, инструктора, заведующего организационным отделом горкома КПСС, председателя городского комитета народного контроля. В 1985 году был переведен в аппарат Ставропольского крайкома КПСС.

Успешно складывалась карьера у Михаила: мастер, начальник участка, цеха, главный инженер завода. За производственные успехи награжден орденом «Знак Почета».

Устоявшийся ритм жизни нарушила перестройка. Общество забурлило. На фоне постоянных вещаний, как плохо мы живем, одни с болью стали оценивать прошлые годы, другие с недоумением взирать на забастовки шахтеров, митинги недовольных политической системой, объявившими себя демократами. Немало всплыло на вершину общественной жизни людей амбициозных, но не способных заниматься созидательной работой.

В эти годы коренным образом стала меняться кадровая политика партии. Шли многочисленные рокировки партийных и хозяйственных работников, вводилась система выборности руководителей предприятий.

Перемена затронули непосредственно и нас. Я был направлен на работу в краевое управление исполнения наказания на должность начальника производства. Михаила избрали секретарем парткома завода. Через некоторое время, вынужденный подчиниться уже установившимся правилам игры в показную демократию, он принял участие в выборах на альтернативной основе директора завода. Как и было предусмотрено «сценарием», в тот раз выборы он проиграл, но через некоторое время директором завода все же стал.

Перестройка закончилась вначале распадом СССР, затем реставрацией капитализма в России. Только теперь миллионы уже бывших советских людей начали прозревать. Гневные обвинения в адрес партноменклатуры, бодрые заверения демократов в преимуществах рыночных отношений, не подлежащих сомнению обещания сделать всех богатыми, обернулись закрытием тысяч предприятий, невыплатой заработной платы и пенсий, возникновением нового пласта в обществе –бомжей.

Теперь эти годы народ называет «лихие девяностые». Каждый выживал как мог. Мне в какой-то степени помогли моя известность в определенных кругах Ставрополья, опыт организаторской работы. После ухода в отставку в звании подполковника внутренней службы, сразу был приглашен на работу в Сбербанк, уже занявшему к тому времени солидное место в банковской системе страны. Заместитель управляющего, заведующий Грачевским универсальным филиалом Сбербанка РФ — так записана моя должность в трудовой книжке. Появилась она в штатном расписании Ленинского отделения СБ после того, как в целях ликвидации нерентабельных отделений шло их присоединение к наиболее успешным.

Задача передо мной стояла непростая. На первом этапе без всяких проблем для банка сократить почти 50% численности коллектива, на втором — увеличить число вкладчиков, сумму вкладов. Обе они были успешно решены. Филиал за короткое время стал рентабельным, а массовое увольнение не привело, вопреки ожиданиям районный госадминистрации и подстрекательству со стороны районной службы занятости, к появлению хотя бы одной жалобы. Поводы к ним, конечно же, были. Помогли мне избежать соответствующих разбирательств сами «пострадавшие». Далеко не все работники филиала были готовы соответствовать тем жестким требованиям, той дисциплине, которые я установил с первых дней работы. Все они предпочли уволиться по сокращению, чем быть уволенными за нарушения КЗОТ, без перспектив выплаты выходного пособия и получения пособия по безработице.

Однако в Сбербанке я поработал недолго. Многим мое желание покинуть пост я объяснял слишком большой отдаленностью работы от места проживания, недостаточной самостоятельностью при принятии решений по самым мелочным вопросам. Да, не каждый может вынести ежедневные поездки к месту работы, если она от тебя только в один конец за 60 км., не каждому придутся по нраву порядки, при которых, чтобы заменить сорванный ветром с крыши лист шифера или прогнившую в полу доску, необходимо писать технико-экономическое обоснование, на конкурсной основе находить поставщика стройматериала.

Но это, конечно, не главная причина. Что такое расстояние, если у тебя автомобиль с персональным водителем? Что такое отсутствие самостоятельности, если у тебя появляется возможность переложить ответственность на кого-то? Ради высокой зарплаты можно все стерпеть. Пожалуй, впервые моя семья получила возможность жить не от получки до получки, а иметь и накопления.

Как ни странно, именно возросший материальный уровень нарушал мое душевное равновесие, заставлял испытывать постоянное чувство неловкости перед подчиненными, заработок которых в разы отличался от моего. Попытки добиться их материального награждения всякий раз оказывались неудачными. В сроки, установленные условиями премирования, в коллективе подводили текущие итоги работы, готовили предложения о поощрении отличившихся работников и везли их на заседание правления отделения. Пока доезжали из села Грачевка до Ставрополя, условия премирования менялись. Возмущения во внимание не принимались. Других способов изменить ситуацию я не видел. Вокруг беспардонным образом с помощью средств массовой информации и одобрения правительства шло обогащение одних за счет обнищания подавляющего числа населения, присвоение природных богатств и эффективных производств небольшой кучкой людей. Воровство, рэкет, мошенничество стали главными инструментами в деле первоначального накопления капитала.

В этом еще более убедился я, работая в фирме ЗАО «Агроинком». В ней я сделал самую быструю карьеру. Принятый на должность простого специалиста, через два месяца, минуя должность ведущего, стал главным, а еще через три — начальником отдела службы экономической безопасности с подчинением головному офису. Так в моей трудовой книжке в графе «Место работы» появилась запись: г. Москва.

Являясь дочерним предприятием «Агроинкомбанка», эта фирма активно кредитовала в виде средств защиты растений сельхозпредприятия, расположенные в Краснодарском и Ставропольском краях, республиках Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Калмыкия. Когда же настало время оплаты за их приобретение, то многие оказались в к этому не готовы. Основная задача службы экономической безопасности состояла в обеспечении погашения образовавшейся задолженности.

Разными способами эти задачи решались. Цивилизованным — через обращения в Арбитражный суд и участие в процедурах банкротства, с целью попадания в число первых в списках очередников на получение долга. Однако эти способы часто оказывались малоэффективными. Даже, выиграв дело в арбитраже, попав в соответствующий список под №1, фирма не получала гарантий, что кредиты будут возвращены.

Поэтому приходилось действовать и по-другому. В том числе и методом непосредственного давления на должников. Я же предпочитал действовать через знакомства в органах государственной власти, находить компромиссные варианты, добиваться согласия, как моего руководства, так и должников, на поэтапный возврат долгов. Одной из гарантий достигнутой договоренности являлась отгрузка на ЗАО «Агроинком» части полученного урожая перед подписанием нового соглашения. Незначительные по объемам (20—50 тонн), в целом складывались в весьма заметные поступления, и позволяли фирме оставаться на «плаву».

Может быть поэтому у меня и был таким быстрым карьерный рост в этом акционерном обществе. Для подготовки таких соглашений требовалось их детальная проработка, изучение действительного положения сельхозпредприятия с точки зрения их надежности, финансового состояния, видов на урожай. Приходилось искать различные источники получения данной информации. В процессе работы сложилось твердое мнение об основных причинах банкротств предприятий, попадания в кредиторскую кабалу. На первом месте — воровство и мошенничество. Знаю немало примеров, когда председатели колхозов, директора совхозов через торгово-закупочные кооперативы, оформленные на своих родственников, продавали выращенный урожай по самой низкой цене, а те перепродавали его по значительно завышенной, чем до этого он был продан кооперативу, состоящему порой из 3 лиц. Разницу в цене клали себе в карман.

Огромные потери несли сельхозпредприятия из-за сговора их руководителей с банкирами. Банки росли как грибы, формируя свой уставный капитал за счет очень доверчивых вкладчиков и с помощью государства. Многие воротилы нового финансового бизнеса больше думали как урвать и не отдать. Для привлечения клиентов использовались различные способы, в том числе и обещания списания долгов, как это было неоднократно в советские времена.

Итог общеизвестен. Время оплаты пришло, обещания кредиторов забыть о задолженности канули в лету. Наоборот, многие из них, чтобы получить объемы зерна, предусмотренные в грабительских договорах, устанавливали четкий контроль за ходом уборочных работ, соревнуясь между собой, вывозили урожай буквально из под колес комбайнов. При этом на счета сельхозпредприятия не поступало не рубля.

Однако были и другие примеры. Там, где руководители на первое место ставили интересы коллектива, где их зарплата была привязана к конечным результатам и не намного отличалась от зарплат других работников, где заманчивые обещания воспринимались критически — производство продолжало сохраняться. Сегодня их немного, но он есть. «Оазисами» социализма в крае являются колхоз-племзавод им. Ленина Апанасенковского района, СПК колхоза «Правокумский» Советского района, колхоз «Родина» Новоселицкого района, СПК колхоза «Терновский» Труновского района, которые возглавляют Васильев Николай Николаевич, Мещерин Иван Васильевич, Хромых Владимир Николаевич, Богачев Иван Андреевич. С каждым их них я знаком не один год. Знаю, какие атаки им пришлось выдержать, чтобы сохранить свое достоинство, продемонстрировать высокий профессионализм, крестьянскую сметку. Угрозы личной безопасности были не пустым звуком. За этот период в крае прокатилась целая череда убийств несговорчивых руководителей, которые в большинстве своем остались нераскрытыми.

Трудно сказать, как сложилась бы судьба таких принципиальных людей в дальнейшем, если бы не был избран в 1996 году Губернатором Ставропольского края коммунист Александр Черногоров. В какой-то момент попытки рейдерских захватов предприятий несколько приутихли. Беря под свою личную защиту коллективные хозяйства, Александр Леонидович стремился сформировать команду способную в новых условиях использовать ранее накопленный опыт.

Вспомнили обо мне. В начале 1998 года я был назначен заместителем начальника управления кадровой политики и наград администрации Губернатора, а в конце этого же года, после реорганизации структуры краевых органов государственной власти, начальником организационно-аналитического управления Правительства Ставропольского края. Последнее назначение произошло вопреки моему желанию.

Боле семи лет проработал я на этом посту. Кроме организационного обеспечения деятельности Губернатора и Правительства Ставропольского края, принимал активное участие в проведении реформы местного самоуправления, подготовке и переподготовке кадров государственных и муниципальных служащих, установлении диалога краевой власти с активом региональных отделений политических партий и общественных объединений, систематизацией информации о положении дел на местах и отраслях экономики. К ранее полученным наградам: медалям «За воинскую доблесть. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина», «За безупречную службу», добавились медали: ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, «За заслуги в проведении всероссийской переписи населения», «За заслуги перед Ставропольским краем».

В настоящее время на пенсии. На общественных началах являюсь членом избирательной комиссии Ставропольского края с правом решающего голоса, заместителем председателя консультационного совета при общественной палате Ставропольского края, секретарем Ставропольского крайкома КПРФ.

По иному складывалась жизнь моего брата. Если я на самом драматическом этапе перехода от одной общественной формации к другой оставался в зоне государственной защищенности, то Михаил в этот период оказался один на один в борьбе за выживание. Предприятие, на котором он работал, лишившись оборонного государственного заказа и не найдя рынка сбыта своих товаров народного потребления, полностью парализовало. Действующий директор, не видя выхода, стал под себя из производственных цехов создавать индивидуально-частное предприятие. Главные специалисты и работники заводоуправления оказались не у дел. Многие из них превратись в мелких торговцев, занялись «челночным» бизнесом.

Параллельно широко и яростно вторгался в Россию иностранный капитал. Макдональдцы и Соросы, автомобильные концерны, окорочка «Буша» вытесняли из внутреннего рынка отечественные товары и сферу услуг.

В Орле началось строительство собственного завода концерна «Кока-кола». Михаил предложил свои услуги. Условия перед претендентами на ту или иную должность были жесткие. Кроме профессиональной подготовки, требовалось знание английского языка. Чтобы соответствовать этим параметрам, брату в срочном порядке пришлось в частном порядке брать уроки иностранного языка. В возрасте 40 лет овладевать им оказалось намного сложнее, чем в юношеские и детские годы. Но не боги горшки обжигают. Михаил сносно освоил разговорную речь, впоследствии дважды побывал в Северной Ирландии, в центральном офисе этого концерна, общался без переводчика. Заняв должность начальника производства завода, он быстро заявил о себе, завоевал доверие и уважение непосредственных руководителей.

Согласно кадровой политике концерна, они постоянного менялись и назначались из числа иностранцев. Поэтому дальнейших карьерных перспектив у брата практически не было. И все же для него было сделано исключение. Поступило предложение возглавить аналогичный завод в Новосибирске. Это известие встревожило всех, особенно маму. Пугало расстояние от насиженных мест в несколько тысяч километров, разлука с родными и друзьями. К облегчению многих данное назначение не произошло. Действующий в то время глава администрации Орловской области Егор Строев, являясь одновременно спикером Федерального Собрания Российской Федерации, добился размещения у себя на родине оборонного заказа. Чтобы его обеспечить потребовалось восстановить производство, и люди способные осуществить эту задачу. Выбор пал на Михаила. Под определенным давлением и обещанием улучшить жилищные условия он вернулся на свой завод в качестве директора.

К сожалению на практике оборонный заказ на завод так и не поступил, а после ухода Строева в отставку со своих постов, об этом в правительстве никто и слышать не хотел. Но к этому времени известность Михаила в среде производственников была достаточной, чтобы о нем узнали московские инвесторы, размещающие свои производства в Орле. В разное время Михаил был исполнительным директором на заводах выпускающих мебель, рентгенкабинеты, приборы безопасности и качества продуктов и сырья, окружающей среды. После выхода на пенсию, через некоторое время вернулся на производство в качестве заместителя генерального директора НПАО «Научприбор».

Продолжают родословную Васильевых мои и брата дети, которых, как теперь даже малышам известно, не в капусте находят. Первым, как и положено старшему, семьей обзавелся я. Моей суженой стала уроженка города Первомайска Горьковской области Зизенкова Вера Ивановна. Появилась она в Георгиевске в силу случайных обстоятельств.

Отец ее — Зизенков Иван Тимофеевич, участвовал в боях с белофиннами, в годы Великой Отечественной войны работал на металлургическом заводе в городе Липецке. После ее окончания вернулся на малую родину, трудился на железной дороге в поселке Берещино. Однажды, прибыв в Георгиевск в гости к своей сестре, посетил местный рынок. Пораженный изобилием продуктов, порядками торговли в винных рядах, он загорелся желанием обосноваться в этих благодатных местах.

К тому времени старшие его дети от первого брака жили самостоятельно в разных уголках страны. Старший сын Василий в Киеве, дочери: Галина — в Запорожской области, Людмила — в Арзамас-16 — городе атомщиков. Двое дочерей от брака с Воеводиной Зинаидой Семеновной также покинули родительский дом. Вера жила в Лукоянове, средняя сестра Татьяна в Азове. Вместе с Иваном Тимофеевичем в Георгиевск прибыли его жена и младшая дочь Нина.

На первых порах у моей будущей жены самостоятельная жизнь складывалась довольно успешно. Ее задор и энергия, высокая общественная активность были замечены. После окончания с отличием Лукояновского педагогического училища она была избрана освобожденным секретарем комсомольской организации, затем вторым секретарем Лукояновского райкома ВЛКСМ. По тем временам это много значило. Однако бытовая неустроенность, одиночество на съемной квартире после жизни в общежитии угнетали, повлияли на ее решение переехать к родителям.

Приехала Вера в Георгиевск во время декабрьской оттепели, в зимнем пальто и в валенках, теплой шапке-ушанке и меховых рукавицах, с чемоданом и двумя связками книг в руках. Под дождем шагала она к своему новому дому. Что творилось в эти минуты в душе переселенки не трудно представить. Усиливали сожаления о принятом решении проблемы с трудоустройством. Работы по специальности не было, пришлось оформляться ученицей аппаратчицы на биохимический завод.