Бесплатный фрагмент - Остаться людьми

ОСТАТЬСЯ
ЛЮДЬМИ

Утром по радио услышала детскую песню, и этот незатейливый мотив не отпускает целый день: в голове вновь и вновь прокручиваются слова:

Какой весенний день!

Какой прекрасный день!

А день действительно был великолепный. Яркое солнце, на небе ни облачка. И такая синь в вышине! Чистая, светящаяся. Воздух свежий, ощущается запах чистоты, запах распустившихся молодых листочков! Такой пьянящий, волнующий!

Я расположилась с книгой на скамье в глубине сада санатория «Глория», где отдыхала уже второй день. Еще не успела ни с кем познакомиться, так что пока наслаждалась одиночеством. Отдыхающих в санатории мало, не наступил сезон. Но скамья, что находилась неподалеку, была занята. Две женщины, не молодые, но и не старые, вели разговор. Я прислушалась.

— Ошибка матери превращается в непроходящую боль, которая будет присутствовать в душе ее до самого последнего издыхания, — говорила блондинка, явно крашеная, яркая, красивая.

— Бедные матери! — вздохнула тяжело ее соседка и горестно покачала головой. — Как трудно это чувствовать, но страшнее осознавать это. Правда, говорят, что ошибки в воспитании можно исправить?

— Нет. Ошибки в воспитании неисправимы. Это одно утешение. Их можно завуалировать, скрыть, но только на время. Рано или поздно они проявят себя и бумерангом нанесут боль в первую очередь матери, родителям, — уверенно говорила блондинка.

— Но как не допустить ошибок? Как достичь совершенства? Как стать счастливой матерью? — отчаянно воскликнула ее соседка, судорожно вытирая слезы, которые текли и текли по ее не старому, но уже тронутому возрастом лицу. Это была Алена, впоследствии я с ней познакомилась, и оказалось: она очень интересный собеседник. Речь ее настолько выразительна, образна и откровенна, настолько содержательна, что не слушать ее было невозможно. Мы часами проводили время, свободное от лечебных процедур, и я достаточно много узнала о ее жизни, тревогах, о взглядах на мир и, я думаю, поняла: ей интересна жизнь только в той степени, насколько она касается ее дочери.

И сколько таких Ален на нашей земле, которые свою жизнь ассоциируют только со своими детьми! Наверное, это не совсем правильно, но суди сам…

«Скорая» мчалась быстро, сирена ревела, люди с горечью провожали взглядами несущийся автомобиль: «У кого-то несчастье! Кому-то плохо!».

А в это время в машине врачи боролись за жизнь женщины. Налицо явное отравление лекарственными препаратами. Но какими? Почему?

Доктора сделали все, чтобы спасти ту, которая не желала этого спасения. Она хотела умереть, хотя хорошо понимала, что это не решение всех проблем, накопившихся в ее семье. Но она не видела выхода, не знала, как справиться со своим отчаянием.

У ее кровати в палате сидели муж и дочь. Таня плакала, шептала матери:

— Мама, мамочка! Что ты наделала?! Мы тебя любим! Мамочка, прости меня! Все будет хорошо! Я сделаю все, чтобы было все хорошо! Мама, ты только выздоравливай! Ты нам так нужна!

Муж сидел молча, опустив голову. И столько горя ощущалось в его опущенных плечах, что санитарка, которая находилась здесь же, проговорила, подавая стакан воды:

— Мужчина, выпейте! Успокойтесь, все позади! Она поправится.

Так Алена оказалась сначала в больнице, а потом в санатории. Но причина, какова все-таки причина случившегося? Она, конечно, есть. Дыма без огня не бывает.

Алена очень долгое время заблуждалась, не допускала мысли о своих ошибках. Ей казалось, что ее воспитание дочери безупречно, она счастливая мать. Но пришло время, и стало понятно, что дочь не такая, какой она хотела ее видеть. Хотя, если честно, мысль закрадывалась и раньше, но Алена ее отгоняла прочь. Не хотелось верить. Что теперь делать? Как жить с этим? Будущее виделось безрадостным, одиноким, со стороны Тани — только эгоизм, раздражение, не будет нежности, чуткости, любви. Но при этом Алена твердо знала, что Тане будет трудно без нее. Кто ей поможет, кто о ней позаботится, как не мать? Хотелось помочь, подставить плечо. А нужно ли это дочери? Это вопрос, на который нет ответа. А не лучше ли…

Алена проснулась рано. День ожидался обычным. Для нее последнее время все дни были обычными. Она ждала ребенка. Беременность была желанной, но в то же время пугала. Алена не видела себя матерью. И пугало именно это новое ощущение.

Проснувшись, занялась делами по дому. Она хорошая хозяйка. Любит, чтобы в квартире был порядок, уют. И, нужно сказать, что этого она добилась. Действительно, в доме у Алены и Романа было хорошо. Все, что необходимо для молодой семьи, они приобрели сразу.

Жили дружно. Но Алена не испытывала тех больших чувств к Роману, о которых читала в книгах. Было что-то другое: тонкое, хрупкое, нежное — что это, она не знала. Она гордилась его работой, должностью (он был начальником ГАИ ГОВД), радовалась: он не увлекался спиртным, любил дом, уважительно относился к ее родителям, исполнял практически все ее желания. Но надо отдать должное — Алена не злоупотребляла этим. И так они прожили уже семь с половиной месяцев.

День 29 мая выдался солнечным, теплым. Алена много дел переделала. Когда Роман вернулся с работы, решили сходить к родителям. Они жили в этом же городе, недалеко, всего две остановки отделяли их дома. А вот родители Романа находились далеко. Алена видела их только один раз, когда они с Романом дружили. Поэтому никаких отношений еще нет. Но Алена много думала о них, представляла их встречу и предполагала, что сможет назвать их отцом и матерью. Так она мечтала, и теплота в душе ее к Роману, его родителям росла с каждым днем.

Пошли пешком. Алене нравилось гулять, она любила бывать в отчем доме. Ее тянуло туда. Любила общаться с мамой, которая была мудрой, доброй. Но с родителями жил ее младший брат, Вадим. Как говорят о таких, «неблагополучный». Учиться не хотел, рано сел в тюрьму, работать тоже не хотел, пил, скандалил. Но Алена все равно по-своему любила его. Ей очень хотелось, чтобы у него все наладилось в жизни.

— О, здравствуйте! У нас гости! — радостно встретила мать дочь с зятем.

— Здравствуй, мама! Вот, решили прогуляться и к вам зашли. Где Вадим?

— Да вон, опять пьяный! Никак не может нажраться! Совсем сдурел! — рассерженно ответила Татьяна Ивановна.

А в это время Роман прошел к тестю в сарай. Иван Митрофанович что-то, как всегда, мастерил. Увидев зятя, обрадовался:

— Здравствуй, дорогой зять! Вот, приготовил вам на пол балкона доски. Смотри, какие хорошие! Все ровненькие, гладкие. Длина подходящая. Как раз хватит вам. Я все высчитал.

— Да, хорошие доски, спасибо. На днях найду машину, увезу их, — проговорил Роман.

— Чего увезу! Я сейчас вам их доставлю на мотоцикле. Запросто! — воскликнул Вадим, внезапно появившись в сарае.

— Да как ты их повезешь? Они, во-первых, очень длинные, во-вторых, ты пьяный. Как ты поедешь? — возразил отец.

— Да просто! Поеду и все! Ты, папа, сядешь сзади, будешь доски поддерживать. И все. Да что вы такие трусишки? Я запросто увезу!

— Нет, Вадим. Нельзя тебе в таком состоянии за руль садиться. Все может случиться. Да и милиция остановит. Будут неприятности, — заметил Роман.

— Да плевал я на милицию! Садись, пап. Поехали!

Мотоцикл рванул с места, чуть не уронив седоков, виляя, помчался по дороге. Алена, увидев это, забеспокоилась. Больно кольнуло внутри. Перед ее глазами предстала картина: на сером асфальте разбитый мотоцикл, залитые кровью отец и брат. И случилось то, чего никто не ожидал. Алена еще не поняла — чтото неприятно стало внизу живота. Она испугалась и, никому ничего не сказав, пошла быстро домой, где позвонила своей подруге:

— Марина, послушай! Я не знаю, что со мной! Понимаешь, из меня льется вода. Что делать? Это болезнь какая-то?

— Дура! Ты же рожаешь! У тебя пошли воды! Где Роман? — взволнованно закричала в трубку Марина. — Надо звонить в скорую!

Прибежал Роман, приехала скорая, и увезли Алену в роддом.

Первый день после родов Алена отдыхала. Ни о чем не думала. Было легко, хорошо. Но затем забеспокоилась. Почему ей не дают девочку? Все молодые мамы ходят на кормление детей, а она нет. В голову закралась мысль: «А вдруг ребенок мертвый?»

Стало страшно. Когда в очередной раз вошла в палату медсестра, Алена обратилась к ней:

— Скажите, пожалуйста, что с моей девочкой? Она живая?

— Да ты что, милая! Конечно, живая, — ответила уже пожилая женщина ласковым голосом.

— А почему я не хожу на кормление? Вы меня обманываете, — заплакала Алена.

— Да не плачь ты, глупенькая. Тебе сейчас нельзя расстраиваться, а то молоко пропадет. Роды ведь у тебя преждевременные, да задержка при родах была. Это большая нагрузка на ребенка. Но сейчас уже все хорошо. Скоро и ты будешь кормить свою красавицу. Успокойся, — утешала медсестра.

Но Алена не унималась. Молодые мамы тоже зашмыгали носами, и добрая женщина сдалась:

— Ну ладно, пойдем, покажу я тебе твою малышку. Только, пожалуйста, успокойся.

Алене вынесли из детской комнаты маленький сверток. А там… Чудо! Это ее девочка! Крохотная, такая милая, родная! Она спала, тихонько посапывая, чмокала губками и, казалось, улыбалась. Только сейчас Алена в полной мере поняла: она — мать, а на руках у нее ее дочь, ее родная кровиночка.

— Успокоилась? Видишь, какую красавицу родила! Черненькая! Ух, и красивой будет! Давай, пусть ребенок спокойно спит. А ты иди отдыхай, пока есть возможность, — ласково приговаривала медсестра, забирая девочку.

Молодые родители имя девочке не выбирали. Сразу как-то Роман согласился с Аленой назвать ребенка Татьяной, кстати, так звали мать Алены. С этого времени все изменилось в жизни молодых. Центром их любви, заботы, радости, счастья, волнений, тревог стала маленькая Таня. Алена оказалась хорошей матерью, а Роман — отцом. И первую улыбку девочки, и первые зубки, и первое слово, и первый шаг — все пережили вместе. Сколько бессонных ночей провели они, когда Таня болела! А болела она часто, продолжительно. Лекарства, уколы, больницы. Алена не смогла привыкнуть даже к малейшим недомоганиям дочери. Это всегда была катастрофа!

Случай с марганцовкой Алена никогда не забудет. При воспоминании она вновь заново переживала все случившееся и очень остро ощущала свою вину, ведь дочь могла лишиться зрения. Таня тогда еще не ползала, и Алена, посадив ее на палас у шкафа, вышла на балкон собрать высохшее белье. Но не успела это сделать, как услышала страшный крик дочери. Вбежав в комнату, Алена увидела страшную картину — из глаз дочери бежали кровяные слезы, а рядом с ней валялись лекарства из аптечки: таблетки, ампулы, пакетики. Мать схватила ребенка на руки, стала носиться с ней по квартире, не зная, что делать. Ей показалось, что Таня порезала глаза. Но вскоре поняла: это марганцовка. Видимо, дочь достала из аптечки пакетик с сухой марганцовкой и натолкала себе в глаза, отсюда и красные слезы. Алена бросилась в ванную и стала промывать глаза под краном. Таня кричала, марганцовка под воздействием воды растворялась и ее становилось все больше и больше. Затем Алена вызвала «скорую» и позвонила Роману, они приехали одновременно. Мать с дочерью выглядели ужасно: лицо, руки, одежда — все было в марганцовке. На этот раз все обошлось — глаза промыли, подлечили.

Таня росла послушным ребенком, ее любили, но держали в строгости. Ее баловали, она ни в чем не знала отказа, но в то же время она очень хорошо знала слово «нельзя». В доме никогда ничего не пряталось, родители были уверены — дочь без спроса не возьмет. И это было так. Не было случаев, чтобы Таня капризничала, что-то требовала, закатывала истерики на людях, как это часто бывает с маленькими детьми.

Однажды Алена с дочерью зашли в детский магазин в отдел игрушек, где они увидели очень красивую куклу.

— Мама, посмотри, какая кукла! — пришла в восторг Таня. — Платьице у нее очень красивое. А глазки голубые-голубые, как у тебя, мама! — затем потянула мать за руку, чтобы та нагнулась, и сказала ей на ушко:

— Мама, купи мне эту куколку!

— Нет, доченька, я не могу: у нас нет денег, — так же тихонько ответила мать дочери. — Но как только будут, мы с папой обязательно купим. Хорошо?

— Да, мама, мы потом купим, — согласилась Таня.

Дома вечером жена рассказала мужу про куклу, и они решили все-таки купить понравившуюся игрушку.

Алена с Романом никогда не обманывали дочь — ни в детстве, ни во взрослом состоянии, может быть, поэтому и не было капризов, требований, истерик. Таня всегда знала, что если чтото нельзя, то почему нельзя. Это, я думаю, очень важно в воспитании и это приносит свои положительные плоды.

Алене казалось, что она счастлива. Ее любят, у нее есть дочь, дом. Что еще нужно? Она даже не предполагала, что беда ходит рядом. Возможно, кто-нибудь не согласится с тем, что я назвала то, что случилось в семье Алены и Романа, бедой. Но это все-таки беда. Последствия оказались настолько глубоки, болезненны, что Алена не забывала об этом никогда. Да и как забудешь, если после этих событий Таня заболела, а вылечить это заболевание уже невозможно. Оно на всю жизнь. А случилось следующее.

Маленькая Таня ходила в садик «Ручеек», правда, редко. И вот Алена в очередной раз решила отвести дочурку, чтобы место не пропало. Ведь получить его в те времена было очень сложно. Первый день в садике прошел нормально. Новая воспитательница показалась неплохой женщиной. Правда, настораживало Алену поведение Веры Павловны с детьми в отсутствие родителей.

Решив забрать девочку пораньше, Роман с Аленой тихо, чтобы не помешать занятиям, вошли в группу и собрались уже постучать в дверь, как услышали громкие выкрики воспитательницы:

— Я заставлю вас дрожать как промокашки! Вы у меня будете знать свое место! Уроды!

Алена открыла дверь и увидела страшную картину. Дети, напуганные криком Веры Павловны, сидели на стульчиках, вытаращив глазенки, полные слез, и действительно дрожали. Такие маленькие, беспомощные, жалкие! У молодой мамы закипело все внутри. Было одно желание — прекратить это безобразие, издевательство над детьми, которые не могут себя защитить. Но воспитательницу словно подменили: увидев Алену, она сразу заговорила елейным голоском:

— Вы, Алена Ивановна, пришли за Танечкой? Танечка, иди к мамочке. Какая у вас хорошая девочка! Умница! На занятиях работает активно. С детьми не ссорится, играет. Хорошая девочка! Приводите ее завтра. Такой ребенок! Чувствуется отличное воспитание. Вы прекрасная мама!

И Алена промолчала. Понимала, что нельзя молчать, но промолчала. Да, люди слабы перед лестью. Она, как ржавчина, точит изнутри, разъедает доброе начало в человеке, делает его слабым, зависящим. А если еще лесть связана с ребенком, то она может вообще толкнуть родителей на неблаговидные поступки. Порой они могут простить все, ну или почти все, если кто-то лестно отзывается об их чаде.

Так случилось и с Аленой. А вот расплата произошла на следующий день. Забирая дочку из садика, она обнаружила, что тапочки у Тани мокрые, мокрые и колготки.

— Что случилось, Таня? Почему у тебя тапочки и колготки мокрые? — насторожилась Алена.

— Мама, я не попросилась в туалет! — заплакала девочка. — Я боюсь!

— Почему? Давно ты ходишь мокрая? — все больше волновалась Алена, осматривая дочь. — Судя по всему, давно. Все уже стало подсыхать. Как же так, Таня?!

Растерянная мать обратилась к воспитателю. Было от чего быть растерянной: в группе низкий температурный режим, а на улице зима.

— Вера Павловна, как так случилось, что моя дочь ходит мокрая? Ведь вы прекрасно знаете, что ребенок у нас болезненный, слабый, она может заболеть. Почему вы не следите за детьми?

— Знаете что, мамаша? Если вам не нравятся условия в нашем саду, забирайте своего ребенка и держите его дома. Их 30 человек! Как я могу за всеми уследить? А она, ваша дочь, тихушница, даже со второго этажа по лестнице не хочет самостоятельно спускаться! Что, я должна всех за руку водить? Забирайте ее! — отпарировала Вера Павловна.

— Ну, знаете! — Алена чуть не задохнулась. — Ребенка я не заберу. Скорее вы здесь работать не будете. Вы ведь только что с прогулки вернулись! Как вы могли в мокрых колготках ребенка на улицу зимой выводить? Вы что делаете? Разве так можно с детьми обращаться? А не спускается она с лестницы, потому что мы живем на пятом этаже и мы запрещаем сходить ей одной. Это опасно! Ведь ребенку всего три года!

— Ой, какие мы нежные! Я что, должна одного вашего ребенка обслуживать? У меня их 30 человек, — не унималась воспитатель.

Как и предполагала Алена, Таня заболела. Много лет хронический пиелонефрит мучил девочку, лишил ее многих детских радостей и в детском саду, и в школе.

Несколько раз Алена с Таней лежали в больнице. Однажды после того, как они отлежали целый месяц, Роман забрал их домой. Возвращение было счастливым. Дочь выздоровела. И наконец они все дома. Роман приготовился к возвращению своих женщин. Прибрался в квартире, приготовил обед, накупил всяких сладостей, подарков. Все трое были рады и счастливы. Роман, побыв немного дома, отправился на работу. Как только за ним закрылась дверь, раздался телефонный звонок.

— Алло! Это Алена? — прозвучал в трубке женский голос.

— Да, — ответила ничего не подозревавшая Алена. — Я вас слушаю.

— Это звонит человек, который желает вам только добра. Дело в том, что в ваше отсутствие у Романа в квартире была женщина. И не один раз. Все это видели. Алло, Алена, вы меня слышите? Простите, но я посчитала необходимым вас предупредить.

У Алены словно гром раздался над головой. Она еще не совсем понимала, что говорит эта женщина, но чувствовала что-то плохое, что могло изменить ее жизнь. Она никогда ни на одну секунду не сомневалась в верности Романа. Ей казалось, что измены ее не коснутся, что с ней он так не может поступить. Она всегда была уверена в нем и в себе. Но что произошло?

Очнулась Алена от плача Тани, которая стояла рядом и теребила ее:

— Мама, мам, поцелуй меня!

Алена поцеловала дочь, взяла ее на руки и села на диван. А Таня прижалась к матери, как будто хотела защитить ее от той щемящей боли, еще пока такой далекой, которую испытывала мать.

Роман вернулся с работы возбужденный, счастливый. Схватил на руки Таню:

— А где же наша мама? Мама, иди к нам!

— Мама плачет. Ей, навелное, больно, как мне было больно, когда я упала со стульчика, — ответила дочь.

Роман почувствовал неладное. Вбежал в комнату, где была Алена:

— Что случилось? Ты заболела?

— Это ты мне ответь: что случилось? Мне позвонила какая-то женщина и сказала, что пока мы были в больнице, у тебя была женщина, — тихим голосом проговорила жена.

— Да ты что, Алена? Какая женщина? Я каждый день к вам ходил по два раза. Я был только с вами. Никого у меня не было, поверь! — стал убеждать жену Роман.

Алена слушала мужа и не знала, как ей реагировать на все. Где-то в подсознании она понимала, что этого не может быть: Роман любит ее, любит их дочь, любит дом. Но здесь же появлялась другая мысль: «А вдруг это правда?»

В этот вечер Роман убедил и успокоил Алену. Она сумела не поверить звонку. Ей очень хотелось, чтобы в семье был лад, чтобы Таня росла в счастливой, дружной семье, о которой она всегда мечтала. В доме родителей часто были скандалы, драки, оскорбления. Поэтому она знала, как неуютно дети чувствуют себя в таких условиях. Тане такой судьбы она не желала.

В народе говорят, что жизнь делится на черные и белые полосы. Как долго длится та или другая полоса, никто не знает.

Покой в семье Алены и Романа был недолгим, хотя казалось, все прошло, все было позади. Супруги работали в разных организациях, но в одном здании. Естественно, на работу добирались вместе и домой возвращались тоже вместе. Но только Роман довозил Алену до их дома, а сам ехал дальше, к маме Алены за Таней, по приезду дома их уже ждал ужин.

В этот раз все было так же, но не совсем. Алена вошла в квартиру, не успела раздеться, как раздался телефонный звонок:

— Алло! Это квартира Ивановых?

— Да. А что вы хотели? — взяла трубку Алена.

— Что я хотела? А то, что твой муж будет мой. Он давно уже не хочет с тобой жить. Все равно он будет мой, — чеканил женский голос.

— Ну что ж! Возьми его, если сможешь, — ответила Алена.

— Ты такая страшная, разве ты сможешь сравниться со мной?! — продолжал голос.

— Это кто говорит? Назови себя, если ты такая уверенная, — проговорила Алена.

— Я тебе сказала: он будет мой! — и трубку бросили.

Алена стояла в растерянности. Когда говорила, чувствовала в себе силу, а после разговора ослабела, ноги подкашивались. Что это? Шантаж? Или у Романа действительно есть женщина?

С этого времени телефонные звонки повторялись почти каждый день в одно и то же время, когда Романа не было дома. Алена стала раздражительной, подозрительной, упрекала Романа. Муж все отрицал. Но звонки настойчиво повторялись месяц, два, шесть. Как она не сошла с ума, это только Богу известно! Кто-то упорно чего-то добивался, так как кроме звонков были телеграммы, посылки, бандероли. Но чего хотели, Алена не совсем понимала. Если нужен был Роман, то почему с ним эта дама не пыталась разговаривать, попыток никаких не предприняла для встречи. Если это все направлено против нее, то почему? Это как надо ненавидеть человека! У Алены не было врагов, она не могла даже предположить, кто звонит.

Накануне Нового года умер старший брат Алены. Тяжело перенесла она смерть брата. Женщины в коллективе с пониманием относились к Алене, жалели ее, сочувствовали ей. Накрыли стол в кабинете, подарили ей новогодние подарки, как могли, утешали. Алена с благодарностью приняла внимание:

— Спасибо вам! Знаете, мне как-то легче стало на душе. Впечатление, что мне дышать легче, а то все что-то мешало.

— Ну вот и хорошо. Теперь забирай Таню из садика и идите домой, готовьтесь к Новому году. Жизнь ведь продолжается. Ты сделала все, чтобы достойно похоронить брата. Молодец! Иди отдыхай, а мы тут все сами приберем, — сказала Зоя Ивановна, мудрая, чуткая женщина, у которой всегда и для всех были добрые слова и дельные советы.

Дочка с матерью шли медленно по зимнему предновогоднему городу. Таня без умолку болтала, рассказывала, какие они песенки, танцы приготовили для Деда Мороза, какие подарки он им подарил. Алена отеплила душой, появилось желание готовиться к встрече Нового года.

Но дома вновь раздался телефонный звонок. Таня заплакала:

— Мамочка, не бели тлубку! Пусть папа лазговаливает!

— Доченька, ничего не бойся, — успокаивала Алена дочь. — Я только немного поговорю, может быть, это папа. Да, да, я вас слушаю.

— Это квартира Ивановых? — прозвучал женский голос.

— Да. Что вы хотели?

— Пригласите к телефону вашего мужа.

— Его еще нет дома, — ответила Алена.

— Спасибо. Извините, — трубку положили.

Через несколько минут вновь звонок.

— Мне нужен ваш муж, — настаивала женщина.

— Я же вам сказала: его нет дома, — ответила Алена.

— Как это нет? На работе сказали, что он ушел домой.

— Значит, скоро придет. Вероятно, он в дороге, — спокойно отвечала Алена на настойчивые требования незнакомки.

Через несколько минут опять звонок.

— Быстро пригласи мужа! — уже раздраженно кричала женщина.

— Я вам ответила, что его нет дома, — произнесла Алена.

И в это время в трубке раздался взволнованный голос телефонистки:

— Женщина! Алена, не кладите трубку! Я сейчас ее поймаю, суку бессовестную! Только не кладите трубку!

Дело в том, что Ивановы уже ранее обращались на телеграф с просьбой выяснить, кто звонит и откуда.

— Папа! Опять звонят, — бросилась с плачем к вошедшему Роману дочь. — Папа, ты сам лазговаливай!

Роман взял трубку, но на другом конце провода ее бросили. Но телефонистка все-таки смогла выяснить номера телефонов, с которых звонили Ивановым.

— Роман, ты понимаешь, что так больше продолжаться не может? — плача, Алена обратилась к мужу. — Сделай что-нибудь! Я не могу дальше терпеть! Хватит! У нас растет ребенок, и весь этот негатив отражается на нем. Нам нужен покой!

В дверь позвонили. Пришли родители Алены. Татьяна Ивановна, увидев плачущих дочь и внучку, все поняла, бросилась на колени перед зятем:

— Роман, милый! Умоляю тебя! Прекрати это, пожалуйста! Я похоронила сына и не хочу хоронить дочь. Разберись во всем! Я прошу тебя!

— Хорошо! Я сейчас позвоню в милицию, они вышлют наряд и проверят все телефоны, с которых звонили. Выяснят все и разберутся, — проговорил Роман.

— Нет! — закричала Алена. Видимо, спокойная речь Романа у нее вызвала раздражение. — Нет! Вот иди и сам разбирайся! Твои ведь бабы звонят! А в милиции кому я нужна? Столько времени надо мной издеваются, и что милиция твоя сделала? Ничего! Вот иди и разбирайся. Не приходи, пока не выяснишь, кто звонит и зачем!

Роман несколько минут сидел, словно собирался с мыслями. Женщины плакали, Иван Митрофанович скорбно молчал.

— Папа, иди лазбирайся, — проговорила маленькая дочка, обнимая Алену.

И Роман пошел.

Долго его ждали, несколько часов. Вернувшись, он объяснил:

— Хорошо, что я сам пошел. Провел настоящее расследование. Оказывается, звонили из драмтеатра. Там сейчас все телефоны отключили.

— А кто звонил? Ты узнал, кто звонил? — с волнением спросила Алена.

— Конечно. Мне назвали несколько фамилий женщин, которые пользовались телефонами в тот момент. После праздника, второго января, проведем очную ставку и точно выясним, кто звонил, — ответил Роман. — А сейчас все забудем. Давайте наряжать елку!

— Ула! У нас будет елка! — обрадовалась Таня. — Папа, а где елочка?

— На балконе. Сейчас мы ее занесем и будем наряжать. Ну-ка, доченька, неси игрушки!

Все как-то успокоились сразу, засуетились. Каждому нашлось дело.

Алена опять поверила мужу, очень хотелось верить, что он сумеет защитить ее и их дочь.

Первый день после новогодних праздников — своеобразный день. Все приходят на работу в приподнятом, восторженном настроении, у всех просветленные лица. Люди словно обновленные, словно начинается новый этап в их жизни. Но какой? Хочется, конечно, надеяться, что он будет более удачным, более счастливым.

Так было и на этот раз. Женщины наперебой рассказывали, как они встречали Новый год, что было на столе, как приготовлены изысканные блюда, во что были одеты гости. И так увлеклись, что не услышали, как в кабинет вошли две женщины. Первой их заметила Алена. Ей почему-то сразу стало ясно, что они пришли к ней и их приход связан со звонками. Одну она знала — это дальняя родственница по матери, но они не общались, так сложилось с детства. Родители Зои, особенно мать, как-то с пренебрежением относились к родителям Алены, которые были простыми людьми, жили небогато, имели много детей, пятерых. А Зоя одна у родителей, росла в достатке, мать всю жизнь работала в торговле, отец в милиции. А вот другую гостью Алена видела в первый раз.

— Вы ко мне? — спросила Алена.

— Да, — скромно ответила незнакомка.

— Ну что ж, проходите, — пригласила она гостей.

Сослуживцы с неприязнью посмотрели на вошедших, видимо, потому что те помешали оживленной беседе, и вышли из кабинета. Только мудрая Зоя Ивановна тихонько прошептала Алене:

— Мы будем рядом.

— Я вас слушаю, — обратилась хозяйка к гостям и пристально посмотрела на незнакомку — на вид ей 27—30 лет, небольшого роста, ухоженное миловидное лицо, но настораживал взгляд: женщина не смотрела на собеседника, отводила глаза. «Это она», — подумала Алена.

— Вы меня простите. Я та женщина, которая вам звонила накануне Нового года, — начала вкрадчиво говорить незнакомка.

— Что значит «простите»? Я думаю, нужно прежде всего назвать себя, — отрезала Алена.

— Да назову я себя. Но простите меня. У нас все телефоны отключили. Там такой скандал! — заметно было, что незнакомке трудно говорить, но не потому, что она раскаивается — чувствовалось, что она не может побороть свою гордыню: ей не хочется извиняться перед Аленой, и этот приход ей дается очень тяжело.

— А мне какое дело до ваших телефонов и скандалов? Выходит, что я виновата в том, что вы сделали?! — возмутилась Алена.

— Да нет, вы не виноваты, — с раздражением сказала гостя.

— Так кто вы? — прямо спросила Алена. — Зачем вы мне звоните?

— Я все скажу, но сначала вы меня простите, — настаивала незнакомка.

— Как вы это себе представляете? Как простить? Просто сказать: «Я вас прощаю?» Но ведь это будет неправдой! Как унять ту боль, которую вы принесли своими звонками? — твердо сказала Алена. — Кто вы?

— Нина Петрова, — выдохнула незнакомка.

— Мне это ни о чем не говорит. Откуда вы знаете моего мужа и как объяснить ваши звонки? — требовала Алена.

— Он вел следствие по делу моего брата. Тогда мы и познакомились. Но между нами ничего нет. Не было и нет. Простите, а то и муж мой уже знает про эти звонки. А у нас ребенок, — сбивчиво говорила Нина.

— У вас ребенок! А у меня что, котенок что ли? Уходите, — заявила Алена. — Я не хочу с вами разговаривать. Я вижу, что вы не раскаиваетесь. Это вас обстоятельства заставили явиться.

— Да ты что, Алена?! — вступила в разговор родственница Зоя.

— Прости ее! Она порядочная женщина. Это недоразумение. Я сама не понимаю, как это произошло. Ну выпили лишнего, и понесло их.

— Она что, еще и пьет? Ведь эта «порядочная» звонит и издевается уже больше полугода! Ты знаешь об этом? — взволнованно говорила Алена. Она чувствовала, что ей становится плохо.

— Я звонила только перед Новым годом, те звонки не мои, — испуганно заявила Нина.

— Алена, у Нины хорошая семья, сын. Она хорошая хозяйка, мать. Я тебе говорю: это какое-то недоразумение! Прости ее! — продолжала Зоя.

— Я вас прошу, уходите. Я не хочу и не могу с вами разговаривать, — бессильно проговорила Алена, теряя сознание.

В кабинет ворвались сотрудницы Алены, которые стояли под дверью и все слышали.

— Все, уходите отсюда! До чего довели девчонку! — закричала Зоя Ивановна. — Бессовестные, пришли! Простите их! А можно ли это простить? Вы хоть подумали об этом? Халды вы бессовестные! Марш отсюда!

Нина испугалась и выскользнула за дверь. А Зоя бросилась к Алене.

— Уходи и ты! Что слезы льешь? Раньше надо было лить, — не унималась Зоя Ивановна, и вместе с Любой стали выталкивать Зою.

— Что вы меня выгоняете? Я же родственница, — хныкала она.

— Родственница! Видали мы такую родню! Она родственница! Так родственники не поступают! — с ненавистью говорила Галя, дочь Зои Ивановны.

— Уходи, уходи, родственница! — выталкивала Зою Люба.

Алена пришла в себя, заплакала. Женщины утешали:

— Не плачь, береги себя, думай о дочери. Все пройдет. Грязь к добру не прилипает. У тебя хороший муж, дочь.

— Алена, а я тебе вот что скажу, — начала Зоя Ивановна. — Эта дама сказала неправду про мужа, что он все знает. Она боится. Подумай об этом хорошенько.