Бесплатный фрагмент - Особенный

Вступительное слово

Слова бывают разные: простые и сложные, короткие и длинные, понятные и многозначные. А еще слова бывают добрыми, злыми, печальными, радостными, горькими и сладкими. Слово может ударить, вдохновить, подсказать, возмутить и удивить. Каждое слово может стать особенным, если займет нужное место среди других слов, чтобы сообщить о чем-то особенно важном.

Все тексты разные и по теме, и по настроению. Какие-то вас встревожат, какие-то развеселят, дадут надежду и пробудят желание тоже что-то написать… И это самая главная цель настоящего издания — вдохновить других подростков создать собственные творения, сочинить историю или рассказать что-то настоящее. Особенное.

Каждый автор поначалу сомневался, что из этой затеи что-то получится, но вот уже результат вы держите в руках или просматриваете на мониторе. Да! Все получилось! Какая же это радость для всех причастных. А сколько всего написано после! Человек, научившийся формулировать свои мысли, открывает бесконечный ресурс для творчества и развития.

Лично для меня работа над созданием рассказов и в дальнейшем над сборником стали настоящим праздником.

Благодарю всех тех, без кого появление этой книги было бы невозможно:

— наших молодых и талантливых авторов, которые смогли, не смотря ни на что (а этого «что» ужасно много было…), довести до конца работу. Дарья Бахтина, Виктория Буторина, Ольга Долгих, Надежда Филиппова, Ксения Пантелеева, Сергей Островерхов, Павел Холкин, Александра Ремизова, Анхита Епанчинова, Николай Кистанов, Виктория Шиморянова, Даниил Паутов, СПАСИБО!

— наставников, директоров сообществ Вызова Бета программы «Классические беседы», которые безусловно подбадривали, мотивировали, аргументировали и не подвергали сомнению самые смелые идеи авторов. Володя и Саша, я благодарна вашим советам и идеям.

— родителей авторов, без которых этот праздник никогда бы не состоялся. Спасибо вам за доверие и поддержку!

— разработчиков программы «Классические беседы» в России: Шамолину Ирину и Комова Алексея, что все это затеяли!

— всех участников академической команды «Классические беседы», которые переводили, подбирали примеры, думали и создавали потрясающий курс словесности, доступный для каждой семьи и раскрывающий таланты в каждом подростке!

— литературного редактора сборника Алексея за терпеливое внимание и бережную правку сборника.

— вас, дорогие читатели, за ваше внимание к этим строкам и работам молодых авторов.

Отзывы и пожелания буду рада получить на почту: mamanaso@mail.ru

Узнать подробнее о программе «Классические беседы» можно на сайте https://classical-conversations.ru/ и в социальных сетях.

С уважением и самыми добрыми пожеланиями,

редактор сборника, к. полит. н., доцент

Блинова Наталья

Москва, 2020 год

Живой в мгновении
(Ольга Долгих)

Автор — скромная девушка четырнадцати лет, одна из восьми детей в лучшей, по её мнению, семье в мире. Она всегда любила делать небольшие записи о своих мыслях, и когда однажды ей предложили написать рассказ, она почти сразу охотно согласилась. Затея очень увлекла её, и вскоре из коротких заметок и неожиданных идей, благодаря вдохновению и чашке горячего чая, появилось её первое творение — «Живой в мгновении». Кто знает, что ждет её в будущем? — Простая жизнь… а может мировая известность? Что ж, Время покажет…

Дженна проснулась от звонкого детского смеха в соседней комнате. Она с улыбкой потянулась и приоткрыла глаза. Утро было прекрасным, как и её настроение. В комнате было светло и прохладно, белые стены были окрашены мягкими отблесками солнечных лучей. На небольшом столе, расположившемся у окна, было прибрано, но чистым его назвать было трудно. На нем стопками лежало множество бумаг, книг, чертежей и каких-то набросков. Рядом стоял стул, на котором была сложена одежда. Девушка встала, начала быстро одеваться и приводить себя в порядок. На вид ей было лет 16—18. Она была среднего роста с красивыми каштановыми волосами и сияющими карими глазами. Казалось, её переполняет жизнь, такие люди всегда улыбаются и заражают весельем окружающих. Закончив прихорашиваться, она подмигнула своему отражению в зеркале, после чего выхватила из стопки на столе какую-то папку, пару карандашей и со скоростью спущенной с тетивы стрелы помчалась вниз по лестнице на кухню.

А на кухне витал чарующий запах свежесваренного кофе и какой-то выпечки. Дженна влетела внутрь и, обменявшись приветствиями с родителями, уселась за стол. Какое-то время она молча наблюдала за тем, как мама готовит блинчики, а потом машинально достала чистый лист бумаги и быстро сделала небольшой рисунок, изобразив кухню, свет и маму со сковородкой в руках. После этого, довольная, она сунула его в и так уже пухлую папку и подняла глаза. На стене тикали часы.

Тихое субботнее утро в небольшом приветливом городке. Светлые и чистые улицы, маленькие опрятные домики. Дженна часто гуляла, любуясь каждым из них. Одним из самых любимых её хобби было рисование. Без карандаша в руках Дженну можно было увидеть очень редко. Она запечатлевала всё, что пробуждало в ней эмоции. Потому неудивительно, что в городке не было ни одного дома, который она не нарисовала. Ну, почти ни одного…

Один такой дом стоял на окраине города, у леса. Это был большой старый особняк. Девушка не знала, сколько ему лет, знала только то, что в нём давно уже никто не живет. И однажды Дженна решила в него зайти…

Высокие потолки, большие окна с потрескавшимися ставнями, выцветшие картины… Сохранившаяся в доме мебель была старой и перекосившейся, но многие вещи лежали так, будто кто-то собирается вскоре снова их взять. Дженну это завораживало. Она будто видела, как кто-то протягивает руку и берёт с полки книгу или накидку со спинки стула. Дом как будто дышал прошлым, дышал когда-то его наполнявшей жизнью, хотя сам давно уже был мёртв. Всё это будто возвратило в прошлое и саму Дженну. На какое-то мгновение ей показалось, что она видит дом не ветхим, а совсем новым и красивым! Со светлыми шторами и полированным паркетом, по которому бегают дети. А потом — вновь таким, каким он стал, тихим и безмолвным.

И всё равно Дженна почувствовала, что этот дом — один из самых красивых, что она видела! С того дня она просто мечтала его нарисовать. Она представляла, как изобразит тёмный перекосившийся стол и давно уже не белую скатерть, пыльный подоконник и треснувшее оконное стекло, комод и лежащую на нем книгу с порванным корешком. Как постарается на бумаге передать то, что саму её так зацепило и поразило. То, из-за чего в тот, первый раз её глаза наполнились слезами…

Однако… Как бы ни хотела Дженна вновь отправиться к этому дому, ей всё время что-то мешало: то самочувствие, то погода, то какие-то важные дела. Вот уже несколько месяцев ей приходилось откладывать исполнение своей мечты.

Откладывать… Но только не сегодня! Новость о том, что вскоре ей придется уехать учиться в другой город, заставила девушку бросить всё.

Дженна взглянула на часы и решительно встала. Сегодня она должна это сделать! Быстро одевшись, она взяла всё, что нужно, и буквально выпорхнула из дома. Сперва она шла быстрым шагом, но потом не удержалась и побежала. Как же долго она ждала этой минуты! Восторг резко захлестнул её и словно волна понёс вперёд, всё ближе к заветной цели. Фантазия уже соткала из воспоминаний образ старого особняка и ту комнату, которую она давно уже выбрала для рисунка. «Ура, ура, ура, ура!» — только и думала она. Ещё один поворот, Дженна в предвкушении на всех порах завернула за угол и… словно в стену врезалась.

Пустота…

Радость угасла мгновенно, какое-то время она непонимающе смотрела перед собой. Дома не было. Сказать, что Дженна была ошарашена — ничего не сказать.

— Но… — только и могла вымолвить девушка. Она сделала еще пару нерешительных шагов вперед, надеясь, что все это лишь иллюзия. Наконец она осознала происходящее, шок сменился отчаянием, глаза наполнились слезами.

— Нет, нет, нет, нет!.. — Слова звучали глухо, но говорила она так, будто это могло повернуть время вспять… Дженна все еще пыталась отдышаться после бега. Мысли метались в её сознании, эмоции внутри бушевали. Семь месяцев! Семь последних месяцев она только и мечтала, что нарисовать этот дом, и вот… Поздно. Теперь она даже вспомнить не могла, что именно мешало ей прийти сюда раньше. Слезы скатывались по щекам, ветер трепал волосы. Дженна не двигалась с места, не зная, что теперь ей делать.

Какое-то время она так и стояла с опущенными плечами. Потом медленно побрела домой. Внутри у неё не было ничего, кроме досады. Всё еще не отпускало чувство, что она безвозвратно потеряла что-то очень дорогое. Впрочем… Так и было. На лице её не было привычной радости. На нём вообще не было никаких эмоций, всё они будто закончились. Дженна медленно шла по улице. Обычно она нашла бы уже сотню причин для улыбки, но сейчас всё вокруг казалось ей блёклым и тусклым.

Девушка молча думала о случившемся. Видимо, дом снесли. Когда — вчера или неделю назад — неважно, вряд ли на это нужно много времени. Куда обидней, что у Дженны в запасе были — месяцы!..

Придя домой, она по-прежнему не сказала ни слова, просто ушла к себе в комнату. Девушка привыкла разбираться со своими проблемами самостоятельно, да и сейчас ей просто нужно было побыть одной. Всего час назад она была счастлива, была в предвкушении чего-то потрясающего, а теперь — расстроена и подавлена. Она пыталась чем-то себя отвлечь, но ничто не могло её заинтересовать. И хотя остаток дня Дженна ничем не выдавала своего состояния, ей по-прежнему было очень грустно.

Но день закончился, настал следующий, за ним другой. Несмотря на происшествие, которое значило для Дженны столь многое, жизнь продолжалась. И вот — уже собраны к отъезду вещи, и опечалена Дженна в первую очередь предстоящей разлукой с семьей.

Как-то вечером сидела она в кресле в гостиной и задумчиво смотрела в окно. С этим уютным и близким её сердцу местечком, где она провела почти всё свое детство, вскоре тоже придется расстаться. А тот особняк… Сначала она думала нарисовать его по памяти, но потом поняла, что это — гиблое дело: одного единственного воспоминания и множества впечатлений оказалось недостаточно для того, чтобы создать картину. Впрочем, всё это могло помочь ей в какой-нибудь другой работе…

И вдруг Дженну осенило… Она перевела взгляд на комнату. Всё верно. Ей уже не удастся нарисовать тот дом. Но что мешает нарисовать этот? Девушка привстала в кресле. Ведь этот дом значит для неё уж точно не меньше, чем тот. Даже гораздо больше! Ведь Дженна не просто видела и чувствовала его прошлое, она и сама была его частью! Во взгляде её впервые за последние дни загорелась искра идеи. Дженна недолго думала. До отъезда она нарисует одну из комнат своего дома! И уж теперь она не станет терять времени.

Вскоре идея в её голове оформилась до малейших деталей. Она решила не просто нарисовать свой дом. Она решила изобразить его будущее, когда спустя долгое время он будет выглядеть старым, но также наполненным жизнью, как тот особняк. Девушка решила взять эту картину с собой, чтобы там, вдалеке она служила ей напоминанием, была частицей её дома.

И вот, всё готово: мольберт, чистый лист, несколько карандашей. Дженна не стала переставлять вещи и даже прибираться. Она хотела запечатлеть момент, полный жизни настоящей, а не идеальный и восковой, какие она видела на многих серьезных полотнах.

До отъезда оставался ещё один день. С этой мыслью Дженна глубоко вздохнула.

И занесла карандаш над бумагой.

Сломанная история
(Виктория Шиморянова)

В этот день на площади было людно. Продавцы и покупатели сновали туда-сюда, и каждый из них что-то говорил, создавая общий гул. Этот день оказался довольно удачным, например, для торговца тканями, который только и успевал, что отмеривать и отрезать куски материи да считать полученные деньги. Первый день ярмарки шёл полным ходом. Люди съезжались с разных концов страны полюбоваться красотами этого маленького городка и прикупить каких-нибудь диковинных вещей. Местные жители готовились к ярмарке целый год, собирая редкие ракушки и цветы, вырезая игрушки из дерева акации и готовя самые вкусные пряные яства. Ещё вчера обитатели городка хлопотали, ставя палатки и подготавливая места для приезжих торговцев. Это была мирная суета, это было предвкушение праздника.

Старый Отто сидел пока без покупателей, не пришёл ещё его час, поэтому он просто спокойно наблюдал за происходящим на ярмарке, сидя на стуле у входа в свою лавку, работавшую здесь не только в ярмарочные дни. Наконец, и к его прилавку подошел человек.

— Добрый день!

— Добрый… «Чем могу помочь?» — спросил Отто, не поднимаясь со стула.

— Простите, а вы случайно не тот самый Отто, про которого говорят, что он торгует лучшим в мире вином?

— Возможно. А вы что — весь мир объехали, раз считаете, что мой товар самый лучший из всех возможных?

— Можно сказать и так. Я проверил почти каждого торговца, который называл свой товар лучшим. Могу ли отведать теперь и вашего вина? — странник испытующе посмотрел на продавца.

— Разумеется.

Торговец удалился в глубь своей лавки и вскоре вышел с тремя бутылками, которые поставил перед путешественником.

— Рекомендую вам, уважаемый, отведать три сорта моего самого качественного вина. Первый… — продавец покачал пальцем ёмкость со светлой жидкостью внутри, — это вино из абрикосов, вызывающее чувство радости и умиротворенности. Второй… — и Отто щёлкнул по стоявшей посередине бутылке, в которой находился напиток золотистого оттенка, — это вино из одуванчиков. Оно, по словам моих покупателей, дарит воодушевляющее чувство надежды. Обычно его покупают люди, которые находятся в безысходной ситуации. Говорят, что очень сильно помогает. И третий, — торговец указал на последнюю бутыль, содержимое которой было темного цвета, а на солнце слегка отдавало зелёным, — это вино из крапивы. Оно… — тут торговец как-то странно ухмыльнулся. А потом выдал будто в порыве то ли искренности, то ли безразличия — Оно не дает ничего. Наоборот, отнимает. Люди, его пьющие, очень часто плохо заканчивают. Ходят слухи, что оно отнимает даже желание жить.

— Но зачем вообще пить вино, которое убивает всё хорошее? Может быть, оно имеет какой-то неповторимый чудесный вкус? — покупатель с интересом смотрел на последнюю бутылку.

— Не знаю. Сам я вино не пью, даже своё, поэтому и не знаю. А выводы делаю лишь из того, что говорят о моём вине покупатели. — И Отто снова уселся на свой стул.

— Странно. Ни разу не встречал винодела, который своё вино даже не пробует…

— Ну, вот теперь встретили, — торговец невозмутимо смотрел на странника.

— Но что же тогда движет людьми, которые рискуют выпить вина из третьей бутылки!?

— Не знаю. Но они постоянно приходят и просят: «Отто, приятель, дай-ка мне „зеленушки“. Две штуки, пожалуйста». Причем желающих выпить это крапивное вино очень много. Как, в принципе, и охотников на любой другой мой товар. Но я могу назвать вам пару людей, которые заглядывают ко мне достаточно часто. У них можете и спросить, раз уж вам это настолько интересно. Конечно, назову я их вам не просто так, а за плату. Чисто символическую, конечно же, — сказал Отто, хотя про себя уже решил, что возьмёт с любопытного путника как можно больше.

— Договорились. И упакуйте мне, пожалуйста, все три бутылки. Надеюсь, столько хватит. — И он протянул торговцу мешочек с монетами.

— Да, вполне, — заглянув внутрь мешочка и взвесив его на руке, продавец снова ушел на склад. Спустя короткое время он вернулся, держа в руках искусно сплетенную корзину.

— Я оставил в корзине бумажку, там имена и адреса, а ещё будете думать, к какому именно из живущих здесь Джонов я вас послал, — продавец вручил покупателю товар, в надежде поскорее снова присесть. — Да, заплатил ты хорошо, поэтому там и ещё адресок, дамочки одной. Елизаветой её зовут, через неё моё вино иностранцы всякие покупают, которым ко мне в лавку заглядывать, «достоинство», видите ли, не позволяет…

— Спасибо огромное! Удачного дня! — человек отошёл от прилавка, заглядывая в корзину.

«Странный какой-то тип. Зачем ему это?» — подумал Отто, снова садясь на стул и возвращаясь к своим прежним мыслям. — «Ну, да это его дело…»

Вскоре, его голову опять заполнил гул ярмарки, и торговец про странного человека забыл.

На улице гадко моросил дождь, вода хлюпала под ногами, грозя намочить их. В дверь последнего на улице дома постучали. Точнее рядом с дверью, потому что, казалось: тронь её, и она развалится. Да и весь этот обветшалый дом держался будто из последних сил. За тонкими стенами слышалось бурчание и шарканье усталых, тяжелых ног.

— Ну, кого ещё там нелегкая принесла? — Дверь открыл старик огромного роста, никак не меньше двух метров. Тело его едва вмещалось в ветхий дверной проём. Выглядел он тоже каким-то… сильно помятым, одет был крайне неопрятно, а на лице его и без переводчика легко читалось, что с выпивкой он дружит крепко.

— Чего тебе надобно? — старик зло посмотрел на стоящего у порога мужчину. Жадным взглядом скользнул по знакомой корзинке.

— Добрый вечер, надеюсь, вы не будете против, если я войду? — спросил странник, прогремев её содержимым.

Великан сощурил глаза и снова недоверчиво посмотрел на незнакомца. Одет тот был нескромно, но — не так, как местные богачи. На нем был отличный плащ из качественной кожи, блестящие сапоги и шляпа с широкими полями. На поясе рядом со шпагой и пистолетом болтался почти прозрачный кинжал с зазубринами. На этом лице тоже можно было прочесть целую историю. Видно было, что закалён он не хуже кинжала, что немало пережил и повидал.

Смерив ещё раз незваного гостя испытующим взглядом, старик всё же впустил путника. Может, ему стало любопытно, что привело такого человека в его развалины, а может — заинтересовало содержимое корзины…

Странник вошел в дом, оглядывая попутно его треснувшие и замшелые стены.

— Мне сказали, что вы отлично разбираетесь в вине, которым торгует Отто. Можем ли мы поговорить на эту тему? — путешественник достал из корзины бутылку и поставил на качающийся стол.

— Почему не можем? Можем! — великан мгновенно достал откуда-то грязные кружки, подставил к столу древний стул, а сам опустился в стоявшее рядом засаленное дырявое кресло. На полу валялась груда бутылок зеленого цвета, от которых шёл тошнотворно приторный запах. Гость сглотнул вставший в горле ком и посмотрел на старика, наливающего себе целый стакан золотистого вина.

— Когда Отто сказал мне, что вино из крапивы пользуется популярностью, непонятно по какой причине, я решил спросить у того, кто его часто приобретает: для какой ситуации это вино подходит? — Гость решил начать с главного в надежде, видимо, поскорее убраться из этой зловонной дыры.

— Каждый пьёт по своему вкусу, — старик явно не особо интересовался разговором, — и по своим возможностям. Это — из одуванчика?

— М-м-м… да, — путник хотел ещё что-то добавить, но его перебили:

— Я всегда мечтал попробовать одуванчик, но, к сожалению, мои, так сказать, финансы мне этого не позволяют. — Он сделал огромный глоток. — Интересно…

Гость в это время заметил еще одну кучу темно-зеленых бутылок за его стулом.

— А вообще, Отто часто советует нам крапиву, если мы хотим выплеснуть всё, что в нас накопилось, наружу. Она ведь даёт возможность полностью посвятить себя своим проблемам. Хотя все мы знаем, что никогда они, проблемы эти, таким образом не решатся. — Старик сделал ещё один огромный глоток. — Нам бы всем стоило взять себя в руки да понять, что в похмельном мире, — там, где мы себя жалеем, где оплакиваем свои беды, — живём совсем не мы, а именно они — наши преувеличенные в несколько раз проблемы. Мы же — просто гости, которые постоянно хотят ещё и ещё. — Кружка уже опустела, и ненасытная рука потянулась за добавкой.

Гость внимательно поглядывал на протекающую крышу, пока старик снова эту свою кружку наполнял. Великан уже подразмяк, лицо его как-то неожиданно преобразилось и перестало быть таким угрюмым. Глубокие морщины немного распрямились, освежая лицо. Из-под пушистых бровей показались глаза.

«Неужели в нём и впрямь проснулась та самая, когда-то умершая надежда?» — почему-то пришло на ум гостю.

— Скажите, а если бы была возможность, отказались бы вы от постоянного употребления этой… крапивы?

Старик задумался, огляделся. На минуту показалось, что он впервые увидел, в каких условиях живет.

— Если бы… Да, пожалуй… Я бы с удовольствием вообще престал это вино пить. Если бы мог… — великан сокрушенно вздохнул.

— Но что же вам мешает? Неужели это крапивное вино, которое делает Отто, вызывает привыкание или даже зависимость?

— Наверное, да. При каждом глотке хочется всё больше и больше. Это и правда похоже на зависимость.

Нельзя было сказать, что старик опьянел. Наоборот! Чем больше он пил, тем более становился похож на человека здравомыслящего.

— Это мало похоже на вино. Какой-то странный набор вкусов, так сильно влияющий на эмоциональное состояние. Вино действует по-другому. Не так, как это.

Мужчина задумался. Эта мысль как-то странно зазвенела в его ушах.

— Похоже на обман. На какую-то странную авантюру, которую проворачивают поколениями…

Но путник уже не слушал старика, в его голову стучались страшные догадки:

«А сам ли Отто производит это своё вино? Или же оно к нему доставляется? Если так, то откуда и кем?»

— Как ты думаешь?.. — вопрос великана вернул мужчину в реальность. — Тебя, кстати, как звать? — спросил старик.

— Это не важно. Лучше скажите, как давно вы знаете Отто, и долго ли этот торговец живет в вашем городе? — Путник приготовился впитывать каждое слово старика.

— Этого я не знаю, я ведь и сам приезжий, — великан разочарованно посмотрел на гостя.

— Ну что ж, тогда желаю вам добиться успехов и наладить свою жизнь. Удачи! — Незнакомец собрал свои вещи и вышел на улицу.

«Старый торговец, живущий в каком-то своём замкнутом круге, продает подозрительное вино, вызывающее привыкание. Для полноты картины не хватает лишь несколько деталей. Придется идти в тот дальний переулок, к какому-то из местных Джонов…

Уже темнело. За разговором со стариком время пролетело незаметно. Дождь уже перестал, тучи разошлись, оставив место заходящему солнцу и его последним теплым летним лучикам.

«Как быстро меняется погода в этом городе», — подумал странник, глядя на закатное небо. — «Ночевать, видимо, придётся в местной гостинице, которая, к счастью, находится на той же площади».

Путь лежал через закрывшуюся на ночь ярмарку. В такую погоду поначалу не хочется выходить на улицу, а если всё-таки выйдешь, то не хочется уже возвращаться. Да и время было отличное — самое подходящее для того, чтобы осмотреть красоты этого маленького городка, в котором вдруг стало значительно тише. И пустыннее.

Путешественнику не хотелось идти в душный номер гостиницы, поэтому он и решил осмотреть город и найти то место, куда ему завтра нужно будет отправиться. Оставшись наедине со своими мыслями, странник медленно зашагал по переулку из палаток и лавок. Все они уже закрылись, потушив свечки и фитили. С одной стороны, одиноко, а с другой — сказочно красиво. Завтра снова здесь отроются все двери, и поднимется гул из задорных голосов.

«Как жаль, что я пропустил целый день такой изумительной ярмарки», — с горечью оглядывая пустующие улочки, подумал путник. Он еще раз посмотрел на адрес, который дал ему Отто, и повернул в странный, грязный и мрачный переулок.

«Наверное, это один из самых глухих уголков города».

Странник шёл ещё минут двадцать, пока не увидел дома с нужным ему номером. На вид, этот дом был стареньким, но при этом вполне опрятным, за ним явно хорошо ухаживали, что в этом переулке, как уже понял путник, большая редкость. В доме ещё горела свеча, через окно было видно, как скачет по кровати ребенок. Чуть позже в комнату вошла женщина и стала этого малыша укладывать.

«Это добрая семья. Думаю, что тут живут хорошие люди, — сделал вывод странник. — Так это или не так, пойму только завтра…»

Утро вошло в этот мир, не спеша. Солнце медленно выползало из-за горизонта, обдавая землю теплыми лучиками. День хоть только ещё и начался, а торговцы на ярмарке уже отпирали двери своих лавок и выставляли товар на витрины.

Странник сонно открыл глаза. Уставший за вчерашний день, он не помнил ни как добрался до гостиницы, ни как лёг спать. Помнил лишь красивые узорчатые ставни и старенькую дубовую дверь. Помнил женщину и её детей.

«Наверное, утром все они уйдут на ярмарку. Мне нужно поторопиться» — он вскочил с кровати, ища глазами одежду.

Спустя час мужчина уже шагал к чистому дому в грязном переулке. Он едва не опоздал, потому что, повернув за угол, увидел, как запирает дверь отец семейства, так и норовившего разбежаться по всему переулку.

— Постойте! — окрикнул его странник и поторопился подойти поближе. — Вы, как я полагаю, Джон?

— Да, верно, — мужчина посмотрел сначала на его шпагу, пистолет и кинжал, а потом — на свою жену и маленьких детей.

— Ох, не волнуйтесь, — сказал странник женщине, которая тоже явно начала беспокоиться, — я хочу лишь немного поговорить с вашим мужем. Если вам тяжело, вы можете идти с детьми на ярмарку, а мужа вашего я надолго не задержу.

Муж и жена ещё раз с подозрением переглянулись, Джон кивнул женщине и та, подхватив всех троих детей, быстрым шагом направилась к площади.

— Что вам нужно? — настороженно спросил мужчина, больше поглядывая на его пояс с оружием, чем в глаза. — Денег у меня нет, жену вы не тронули.

— Не переживайте, я не намерен требовать у вас денег, да и жена ваша мне тоже не нужна. Ваш адрес мне дал Отто, сказав, что вы часто к нему заглядываете.

— Ну, — замялся мужчина, — когда мне хочется хоть ненадолго перестать думать о том, что у нас в погребе может не быть еды, а в морозные дни — дров, тогда я прошу Отто дать мне небольшую бутылочку одуванчика. Но… Нет, я не выпиваю больше одной бутылки в два дня! — Джону было явно стыдно за свою привычку.

— Нет-нет, не думайте: я пришел не обвинять вас и не требовать, чтобы вы бросили это дело, а лишь расспросить… Предлагаю пройтись до ярмарки, мне как раз по пути. — И странник сделал шаг в сторону, в которую только что ушло семейство Джона.

— Да, конечно, — всё еще смущенно сказал Джон.

Солнце ласково грело спины собеседников.

— Не знаете ли вы, как давно Отто проживает в этом городе? — путник сразу же перешел к делу. На некоторое время мужчина задумался, а потом сказал:

— Давно. Дед мой, помню, рассказывал, что когда в город ещё только начали заезжать многие из тех, чьи потомки теперь здесь живут, семейство Отто уже считалось старожилами. Кажется, будто они тут жили всегда.

— А вам никогда не хотелось бросить выпивать? Хотя бы то вино, которым торгует Отто. — Слушая Джона, думая о том, что тот говорит, странник старался не смотреть в лицо собеседника, чтобы не видеть больше тот стыд и ту боль, которую с самого начала вызвали его расспросы. Разглядывал он больше старые балконы, завешанные бельем или заставленные цветами. Некоторые из них были бы невероятно красивы, если бы их только отчистили от грязи и лишнего барахла.

— Конечно, хотелось. Я бы, может, и перестал пить вино, неважно чьё оно… Я понимаю, что эта моя привычка — ужасная… Я прекрасно знаю, чем это порой заканчивается и хочу от неё избавиться. Да и не только я, но… Но для этого нужна невероятная сила воли, а у меня её нет. Мне искренне жаль видеть свою жену, когда она понимает, что ей не из чего сегодня приготовить ужин или не с чем сходить на рынок. Я глубоко несчастлив, потому что надежда — это не счастье. Вы, наверное, спросите, отчего же я тогда не куплю вместо одуванчика или… крапивы абрикос? — По многим причинам…

Путешественник внимательно слушал, как Джон разговаривал будто сам с собой. Он сам задавал себе вопросы, сам же на них и отвечал. «Он, вероятно, думает об этом часто и много».

Тем временем, мужчина продолжал:

— Как бы я хотел быть счастливым! Как хотел бы, чтоб счастливы были моя жена и дети. А это вино, эта крапива… Этот одуванчик! Эх, Ведь знаю, понимаю, что счастье своё я должен создавать сам. Создавать, а не рушить. Но тогда почему же я не могу бросить? — Джон замялся. — Потому что я слаб. Я невероятно слаб!