18+
Осколки

Объем: 50 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

#уфли #уфимскаялитература

— Кажется, я ранил тебя, а этого я не хотел. Я думал, ты больше знаешь о мире и людях, гораздо больше. С тобой следовало говорить иначе.

— А как иначе ты мог говорить?

— Не знаю. Как с ребёнком.

Меша Селимович

* * *

La vida es muerte. Жизнь есть смерть.

Для человека, как и для растений.

На всё осталось несколько мгновений

и я теряюсь — сметь или не сметь.

Внизу маняще распласталась твердь,

а взглянешь ввысь — прочь от меня, Злой Гений! —

обломки жизней, помыслов, свершений

в небытие уносит круговерть.

Бесконечность

* * *

Рассвет беспечно рассмеялся,

слегка румянцем запылал.

Я никогда так не влюблялся,

я ничего так не искал.

Туман спокойно заклубился,

в лучах играя, заблестел.

Я ни к чему так не стремился,

я ничего так не хотел.

День, погляди-ка, разгулялся,

вовсю раскрашиваться стал!

Я ничего так не боялся,

я ни о чём так не мечтал.

* * *

Дракон летал в бескрайности миров,

взрывая скоростью пространство.

И разгоралось множеством костров

шальное то непостоянство.

То каменные горы он вскрывал,

несметных полные сокровищ,

то с демонов полками воевал,

то дрался с ордами чудовищ.

То отдыхал в диковинных садах,

то мчался в бесконечных безднах.

То появлялся в древних городах,

то на планетах неизвестных.

Но приземлился, радость разглядя,

в краях обетованных самых,

в пустыне, ожидающей дождя,

у входа в неприступный замок.

Подрагивая напряженьем жил,

улёгся тихо на пороге

и крылья многоцветные сложил —

и лижет тебе ноги.

Муравей и Солнце

По кочкам, по выбоинам, между пней,

лишь только солнце взошло,

соломинку тащит муравей,

упрямо и тяжело.

Моя любовь в тыщу раз больше меня,

как груз у того муравья.

Но Солнцем могла бы стать для меня,

я знаю, любовь твоя…

Возрождение

Быть бы художником — и на холсте

запечатлеть твой ясный, чистый профиль,

и сзади — расцветающий картофель,

столь дорогой и редкий в годы те.

К твоей непостижимой красоте

я подбираюсь, словно Мефистофель.

Как Фауст… Слушай, чашку кофе ль,

бокал вина ль сюда — и в полноте

картина вдруг сама начнёт светиться

и музыка польётся в тишине,

и негасимый пламень возгорится,

и лёгкость отразится в глубине,

и волшебство искусством совершится —

ты повернешься, наконец, ко мне.

* * *

Снег падал ядовито-синий

И незаладились дела.

Ты не чертила скользких линий,

ты просто мной пренебрегла.

В дым улетучились поленья,

в песок рассыпалась скала.

Всё кончено. Всему — забвенье.

Ты просто мной пренебрегла.

Живу под теми ж небесами.

Как ты могла, КАК ТЫ МОГЛА!

В болоте чёртики плясали.

Ты просто мной пренебрегла.

* * *

Словно знамение вечер,

талисман, бережно чтимый.

Счастье — это просто ведь встреча,

просто с взглядом любимой.

Весна — и словно я весь в ней,

словно я счастлив уже.

Счастье — это новая песня,

что сама сложилась в душе.

Словно в ночи непроходимой

вспыхнул путеводный огонь.

Счастье — это счастье любимой,

когда она рядом с тобой.

* * *

Ты вся — как дерзость, как начало,

как солнцем взрезанная мгла!

…Ты мне учтиво отвечала —

ведь ты иначе не могла…

И это подлинное счастье —

лицо яснейшее твоё,

глаза — то воплощенье власти,

то отреченье от неё.

и эта гордость Незнакомки,

и нимб Души над головой,

и неожиданно так громкий

и милый-милый голос твой…

* * *

Всё это совершенно неуместно.

Я, как никто иной, об этом знаю.

Но вновь и вновь опять не понимаю:

всё это совершенно неуместно.

Как камушек, что вниз летит отвесно,

вдруг чиркнет, отскочив, скалы по краю…

Всё это совершенно неуместно,

я, как никто иной об этом знаю.

* * *

Нет — это какой-то обман — ты

не можешь такой быть — нет!

Нет, не перетают все льды!

Нет, не пересветит весь свет!

Нет, не разрежет весны шёлк

ангелов хор, вострубя…

…Кажется, кто-то мимо прошёл…

Я — мимо тебя???

* * *

Было всё или нет — так возьми, улыбнись,

ну, так сделай же, правда, поверь.

Ведь цветёт бересклет, ведь цветёт барбарис,

ведь боярышник цветёт теперь.

Ведь рябина уже душновато-нежна,

разве пройдёшь, не заметишь?

Ведь человека, которому ты так нужна,

ты больше не встретишь.

* * *

Я бежал в рассветные степи,

но меня увидала ты

в балагане, в тесном вертепе,

где паясничают шуты.

Что ж, смеяться — твоё право.

И вообще, рассуждая здраво,

трудно было ждать реакции иной,

что ты смеялась надо мной.

* * *

Твоё имя — как остро отточенный карандаш,

как нижняя кромка льда далеко в горах,

как внезапно вспыхнувшее пламя,

как ленивый летний вечер.

Скитаясь по бесконечной Вселенной,

в джунглях философских категорий

и в лабиринтах поэтических образов

я ищу лишь того, что напомнило бы мне

твоё имя.

Августовские наброски

Быть бы художником…

* * *

Уже совсем другие краски

и воздух, как стекло, прозрачен.

И, ярко-синее в зените,

лазурью небо к горизонту

стекает между облаками.

(Как ярко белое на синем!

А может — синее на белом.)

И облака густеют в тучи,

сначала в розовато-серый,

потом свинцовый, даже чёрный…

И чуть грустны на этом фоне

уже осенние деревья:

немного жёлтого в зелёном.

* * *

Какой утомительный дождь,

и воздух, как речка, течёт,

и, как лист опавший, плывёшь,

куда тебя речка несёт.

И грустно становится вдруг,

и хочется, что — не поймёшь.

Такой заколдованный круг,

такой утомительный дождь…

* * *

Горы растрёпанной ваты

и солнце глядит свысока:

вымыслы великоваты…

И снова я про облака!

Ты скажешь: не зазнавайся,

нос в небо не задирай!

Ты скажешь — «не поддавайся»?

Ты скажешь — «не унывай»?

* * *

На «ю» кончается то слово,

а начинается на «эль»…

…но мы исходим из простого:

художнику нужна модель.

Художник замечает больше.

Ему под силу угадать,

весь образ должен быть какой же,

и цвет улыбки передать,

и эту недоговорённость

в изливе бёдер подстеречь,

увидеть одухотворённость

в капризном развороте плеч…

Свой шарм у жанра есть любого,

но самый интересный — «ню»…

Нет-нет, я помню это слово:

оно кончается на «ю»!

Песенка

Солнце поднимается лениво,

мягкие и тёплые тона.

Думаю немного боязливо:

что теперь подумает она?

Воробьи испуганно взлетели,

задержавшись в воздухе чуть-чуть…

Неплохое освещение для акварели,

хоть нарисовал бы кто-нибудь!

* * *

Слова умеют улыбаться

и безделушки мастерить,

умеют чуть отодвигаться

и ничего не говорить,

умеют покрывало вышить,

умеют статую создать,

умеют ждать, умеют слышать —

и не прийти, и опоздать.

Умеют чёрта сделать богом,

умеют сделать день как ночь,

умеют многое во многом,

но не умеют мне помочь…

Кастаньеты

Бежать…

Бежать, бежать, бежать — тебе от меня,

бежать, бежать, бежать — мне от тебя,

бежать, бежать, бежать, бежать не виня,

бежать, бежать, бежать, бежать не любя,

бежать, бежать, бежать, бежать от себя.

Бежать, бежать, бежать, бежать навсегда,

бежать, бежать, бежать, бежать в никуда,

бежать, бежать — и не убежать никогда,

бежать, бежать, бежать, бежать, бежать…

* * *

Бедность, верная подружка,

лишь она не позабудет.

Будем пить. Так. Где же кружка?

Сердцу веселей не будет.

Сердцу хочется иного,

сердцу хочется любовей.

Оттого и бьётся снова,

каждый раз всё бестолковей.

Только всё недостижимо,

только счастье недоступно.

Бейся ж, сердце, бейся глупо

и рыдай неудержимо.

Подражание французскому

Твои глаза — шампанского глоток,

лоб — каберне, и рислинг — кожа щёк,

и губы — как мадера, нет, кагор,

и груди — вермут, и живот — ликёр,

и полстакана спирта между ног…

Но у меня, увы, сухой закон.

* * *

Есть заповедные луга, где птица Сирин

поёт; но надо знать туда дорогу.

Не спрашивайте о ней у меня.

* * *

Это — лишь падать, а вовсе не ввысь,

это — лишь память, а вовсе не жизнь,

это — лишь отблеск, а вовсе не свет.

это — лишь подлость, а вовсе не смерть…

Вывод о человеке

Вы все от меня отвернётесь,

когда я предам и убью,

когда я столкну в пропасть

Единственную мою,

когда в грязь втопчу совесть,

подлостью честь поправ.

Вы все от меня отвернётесь.

Вы правы. — Я тоже прав.

Подражание китайскому

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.