Бесплатный фрагмент - Осенний день

В окрестностях дома

Выхожу из подъезда, заворачиваю за дом, спускаюсь, оказываюсь около лога.

В логу речка, над ней мост. Несколько лет назад вместо него были две толстые трубы, и люди, покачиваясь, ходили по ним. Потом сделали мост. Переходишь его и поднимаешься на другую сторону. Садик, за забором женщина оформляет дорожки — рисует что-то красками на асфальте. Магазин — там душно, летают мухи, пахнет рыбой и сырым мясом, продавщица молча листает газету. Улица, дома, больницы, детские сады, дома, другая улица. Трамвай, остановка, ларек, еще улица. Машины потоками несутся в разные стороны. Эта дорога самая широкая в городе. Большие желтые автобусы покачиваясь переезжают рельсы, проносятся легковушки, люди собрались на перекрестке, ждут зеленый.

Бегу вдоль дороги, опять дома, стоянки, школы, стадионы, дома, магазины, перекрестки, улицы…

Так называемое «Болото» — деревянный район. Мужик вышел за ворота своего дома и тешит топором сруб, рядом продаются могильные памятники, а еще рядом — железная дорога и ВДПО…

Вечереет. На траве лежат ленивые собаки, оборванные люди вертятся у мусорки на остановке. Подъехал автобус, увез пассажиров. Я все иду дальше и дальше: мост, река, автостанция, потоки машин, треньканье трамваев, гуляющие люди, бабушки на скамейках, женщины с колясками, веселые компании…

Сорвал листок с дерева, иду и рассматриваю — большой, зеленый, толстый черенок, жилки, мну его, нюхаю — пахнет свежестью. Я устал идти, но вечереет, бегу. ЖД вокзал, старые дома, какая-то администрация чего-то там, проезжает, грохочет грузовик…

Иду пешком. Теперь я уже далеко…

Поднялся в гору — какой вид! Стою, дышу, смотрю. Еще светло, вдали видна дымка, желтая полоса неба…

Как приятно слушать шум пролетающих машин, тебе нет до них дела, им нет до тебя. Ты просто идешь по обочине, смотришь под ноги, смотришь кругом, мир кажется новым и ты счастлив. Шаг за шагом ты все дальше, маленькие шаги, но их так много. Ноги болят, но ты идешь. Кажется время остановилось…

Как же я соскучился по бабушке, надо быстрее добраться до магазина и на автобус. Бегу, магазин, беру булку и пакет молока, выхожу, сажусь на горячие бетонные плиты. Прошел мужик на остановку. Стоят женщины в платках, до автобуса минут двадцать. Я ложусь на плиту и закрываю глаза. Тепло, вечер, лето, счастье.

Кровавый след

Зима. Кругом бело. Мороз заставил всех закутаться. Сам воздух трещал от холода. Я гулял по городу привычным маршрутом. В маленьком городке легко себя ощутить одиноким, а в некоторых местах города и вообще единственным жителем. Холод еще больше обострял это чувство, доводя его до ощущения беспомощности перед лицом неумолимого мороза. Я шел между двумя высокими заборами одного из деревянных районов города. Снег громко хрустел под ногами, серые длинные доски забора, спускаясь, казалось, с самого неба, впивались в белый снег и, будто сдерживая движения и дела мира за той стороной забора, выделяли между собой пространство тишины, одиночества и белизны. Солнце, находящееся в своей самой верхней точке в это время дня, как будто разжигало слепящую силу снега, вызывающую боль в глазах. Щурясь, я смотрел вверх по дороге, которая плавно шла в гору. Глаза цеплялись за грязные кочки, редкие высохшие кусты, мусор — за все хоть сколько-нибудь темные пятна. И каждый раз воображение верно дорисовывало еле различимое черное пятно впереди. Я стал замечать, что бессознательно ищу что-то и на память пришел один хмурый день, когда на этой дороге я увидел мертвого ежа… Наконец я дошел до конца забора, который тянулся метров пятьсот, имея на всей длине лишь одну примыкающую улочку. Я был рад выйти. Передо мной пролегала небольшая лесополоса, через которую я и направился. Ноги шагали привычным путем. Вот тут на углу постоянно свалка мусора, прямо у столба. Я всматриваюсь — на белом от снега холмике лежит труп собаки. Я подхожу ближе — беспородная, спина темная, лежит на боку, головой к вершине холмика, пасть раскрыта. У меня как будто поджались пальцы на руках, втянулась нижняя челюсть, во рту почувствовался кислый привкус, лицо приняло выражение отвращения. Было жутко и любопытно одновременно. Я подошел еще ближе и увидел на шее намотанный кабель, затем нагнулся и увидел во лбу ровную круглую дырку, в которой застыла кровь. Я с присущим ученому любопытством рассматривал эту дырку, морщась и дыша через рот. Затем отошел и посмотрел по сторонам. Мне бессознательно хотелось найти людей, чтобы разделить с ними жуткое чувство, которое я испытал. Никого не было. Я не решался уйти, хотелось что-то сделать для этой мертвой собаки. Еще немного постояв, я пошел дальше. За лесополосой начинался частный сектор и чуть дальше трамвайная линия.

Я иногда вспоминал о собаке. Весной, когда снег сошел и появилась зелень, я специально пошел той дорогой. Труп был еще там. На фоне темной земли он казался менее зловещим. Летом, проходя очередной раз этой дорогой, я увидел на месте трупа холмик земли.

Мальчик в краске

Было лето, солнечный день, жара. Я шел дворами, потом вышел на улицу с автомобильной дорогой и решил завернуть в ларек за мороженым. Предо мной в очереди стоял мальчик, затем мужчина. На мальчика я не обратил особого внимания. Мой взгляд остановился на мужчине. Я разглядывал его. Ему было около сорока, в черных брюках и заправленной в них клетчатой голубой рубашке. Обувь была изношена. Лицо смуглое, выбритое, короткие темные волосы. Он что-то купил и ушел. Подошла очередь мальчика. Первым делом я увидел его руки, испачканные краской, его речь пролетела сквозь уши. Затем я стал вникать в их диалог с продавщицей.

— А с капустой? — спросил мальчик

— С капустой есть.

— Он столько же стоит?

— Да.

— Тогда с капустой. И подогрейте, пожалуйста.

Пока девушка грела пирожок, я рассматривал мальчика. На вид ему было лет шесть-семь, короткие желтые волосы, шорты чуть выше колен, светлая растянутая футболка, сандали на грязных ногах. Когда я расплатился и вышел, то увидел его быстро бегущим с пирожком в руке. В поведении мальчика чувствовалась жизнь, рождаемая какой-то необходимостью.

В лесу

Я ехал на велосипеде. Был летний вечер, очень теплый, солнце только начинало садиться, и было еще достаточно светло. При въезде в лес мне встретился мужик. Скорее всего, местный житель, на вид ему было за сорок.

— Эта дорога ведет в деревню? — спросил я.

— Только туда и ведет.

Ну что ж, я еще увереннее поехал вперед.

Первые несколько метров дорога была светлая, колеса утопали в желтом песке и я то и дело слезал с велосипеда и шел пешком.

На карте лесная дорога была одна и чуть дальше середины пересекалась с ручейком, но, проехав совсем немного вглубь, мне попалась развилка. Я остановился и слез с велосипеда. Одна дорога шла прямо, другая направо. Я поехал прямо, решив, что если через час-два не выеду из леса, то поеду обратно. Скоро мне опять попалась развилка и я повернул направо. Третья развилка. На обочине дороги, идущей прямо, на деревянном столбе прибита табличка с текстом «Восстановительный участок. Охота запрещена». Я свернул направо. Постепенно дорога становилась дикой и заросшей. Наконец слева от меня открылась вырубка. Дорога, идущая прямо, была заросшая и заброшенная. Я поехал через вырубку. Слева зияла большая пустота — из земли торчали только пни, кое-где грунт просох и был желто-коричневого цвета. Справа на обочине лежало несколько высоких стопок очищенных от веток бревен. Дорога впереди была завалена бревнами и ветками. Я подъехал ближе. За завалом дорога. Я перетащил велосипед через ветки и поехал дальше. Было страшно и иногда казалось, что я заблудился. Желая скорее выбраться я ехал очень быстро. Возвращаться было бесполезно, я уже не помнил где и куда я свернул, а поворотов было много. Когда я проехал уже много, но долгожданного выезда все не было, я остановился и достал карту. По карте лес был ограничен с одной стороны рекой, а с противоположной — автомобильной трассой, спереди и сзади леса тоже были дороги: одна — по которой я приехал, а вторая — на которой находилась нужная мне деревня. Это меня успокоило. Как я заметил к этому времени, дорога шла прямо, а потом пересекалась перпендикулярно с новой дорогой, и, если ехать по этой новой дороге, то через какое-то расстояние она тоже пересекалось с перпендикулярной дорогой. Получалось, что лес разбит дорогами на сетку. Я решил ехать в одном направлении и выехать хоть куда-нибудь. По дороге я наблюдал разные картины леса, и вместе с изменением пейзажа менялись мои чувства — спуски, заезды вглубь леса и темные ели наводили страх, а подъемы, вырубки, поляны и просветы успокаивали и давали надежду.

Я подъехал к очередному спуску и впереди увидел березовую рощу, а за ней показался просвет. Помню, какая отчаянная надежда во мне родилась, что за просветом будет выезд из леса, но когда я подъехал, дорога повернула и пошла вверх вдоль кромки.

Я погрузился в какое-то отрешенное состояние и, прибывая в нем, медленно ехал. На одном из поворотов я увидел на обочине столб, сверху отесанный с четырех сторон, и на каждой грани были цифры. Дальше я заметил собачьи следы и след мотоциклетной шины. Я поехал по следу и скоро выехал на небольшую полянку. Было ясно, что лес постепенно отступал. Дорога снова зашла в лес и вышла на опушку. Передо мной открылась просторная долина. По рельефу угадывалось, что там протекает маленькая речка. От кромки леса в долину отходила дорога на насыпи, и я поехал по ней. Кое-где на песке появлялся след мотоциклетной шины, дорога немного петляла, и, пройдя мимо маленького, заросшего тиной, прудика, привела к речке. Тут был временный мост из бревен. Он сильно прогнулся и почти касался воды, бревна были измазаны глиной. Я перешел речку и поехал дальше. И вдруг впереди я увидел поле и ЛЭП. Наконец я вздохнул с облегчением.