Бесплатный фрагмент - Я племянница Дракулы? Не смешите мои тапочки

СИНОПСИС

Графиня Ольга никогда не видела свою мать. Девочку воспитывал дядька. Жизнь Ольги была хороша, но её омрачала мысль о том, что мама живёт далеко, в Трансильвании. Род Ольги древний, он косвенно связан с графом Дракулой, но Ольга — не его прямой потомок. Её прапрапрадед — Раду Красивый, брат князя Дракулы. Значит, если бы граф был жив, Ольга была бы его внучатой племянницей.

Ольга — пылкая и свободолюбивая девушка. За несколько дней до своего семнадцатилетия она заявляет дяде, что получила письмо из замка графа Дракулы и едет туда по приглашению. Она хочет увидеться с матерью и узнать, почему та её бросила. Дядя против, но Ольга уезжает.

В Трансильвании Ольга сталкивается с загадочной ситуацией: в замке никого нет, только слуги Ганс и Ханс. Сын графа исчез. Появляется сам граф — неприятный человек, — который выделяет Ольге три комнаты. Однажды дверь её комнаты захлопывается, и она ночует в коридоре. Граф угрожает наказать девушку, если перед ней закроются и две другие комнаты.

Ольга плохо себя чувствует в замке, но не может уехать, пока не узнает, что случилось с её матерью.

ПРОЛОГ

Промозглым февральским днём, а точнее, в первых числах февраля, по грязной, раскисшей дороге ползла карета. Она направлялась в местечко под загадочным названием «В» и везла в своём чреве одну единственную пассажирку — очень юную девушку. Девушка происходила из знаменитого рода графов «Д» и носила прекрасное славянское имя — Ольга. Вечерело. С неба сыпался то ли дождь, то ли снег. Девушка, казалось, не замечала мерзостного пейзажа, мелькавшего за окном. Она была весела и возбуждена, в её возбуждении было даже что-то неестественное! Карета поехала в гору. И хотя была она почти пустая, лошади вдруг настолько обессилели, что казалось, вот ещё чуть-чуть — и карета покатится вниз, потащив за собой лошадей. Кучер, впавший вдруг в непонятное, сонное состояние, невероятным усилием стряхнул с себя оцепенение и хлестнул лошадей. Карета дернулась, и девушка, впавшая в сон одновременно с кучером, очнулась. Роковой подъём остался позади, и стали видны дома какого-то поселения. Ольга засмеялась и захлопала в ладоши, кучер же хмуро покачал головой. Чем больше радовалась девушка, тем сильнее тревожился старый кучер.

Карета ещё не успела остановиться, а девушка уже выпрыгнула и угодила прямо в грязь. Это, казалось, немного охладило пыл Ольги. Туфельки, созданные для балов, и шелковые тончайшие чулки были безнадёжно испорчены. Девушка стояла почти по колено в грязи. Какое-то время казалось, что Ольга вот-вот заплачет, как вдруг она сделала рывок из неохотно отпустившей её грязи и зашлёпала по направлению к самому большому, не считая церкви, дому в этом посёлке — к тракту. До двери трактира оставалось несколько шагов, как вдруг эта самая дверь распахнулась, и оттуда выбежала девушка, почти ровесница прибывшей. В руках она держала Библию. Увидев Ольгу, сначала оцепенела, потом затряслась и завопила, указывая на облепленные грязью ноги прибывшей.

— Это Она! Разве вы не видите? Мизко, — обратилась она к кучеру, — зачем ты её привёз?

— Ты же знаешь, я человек подневольный, — начал оправдываться кучер, но приезжая гостья, которой надоело, что о ней говорят в третьем лице, вмешалась в разговор.

— Я замёрзла и устала, мисс, — обратилась она к девушке с Библией, — не могли бы вы посторониться?!

Но, увидев, что крикливая особа и не думает двигаться с места, Ольга оттолкнула аборигенку в сторону и вошла в вожделенные двери. Мизко сначала двинулся за Ольгой, но потом замешкался в дверях, привлечённый непонятным перепадом поведения местной девушки. После того, как Ольга дотронулась до аборигенки, девушка застыла на месте и замолчала.

— Элеонора, — кучер дотронулся до плеча девушки, — что с тобой? Очнись, дурёха!

— Всё совпадает, но это не она! Тем хуже для неё! Предупреди её, Мизко, ведь я… — девушка хотела ещё что-то сказать, но вдруг задохнулась и упала лицом прямо в грязь. Мизко и прибежавшие на помощь люди попытались привести Элеонору в себя, девушка вскоре очнулась, но больше не сказала ни слова.

Но вернёмся к Ольге. Обсушившись, переодевшись и перекусив, она засобиралась в дорогу. На увещевания и уговоры Мизко о том, что уже поздно, она отреагировала просто: вышла из трактира и села в карету. Мизко ничего не оставалось, как прервать свой ужин и отправиться снова в дорогу.

У ЦЕЛИ

Прошло не больше часа, и вот показались главные ворота замка. Они были плотно закрыты, хотя девушка заранее позаботилась известить своего дальнего родственника о приезде. Выйдя из кареты, Ольга подошла к воротам и подергала за решётку. Тщетно. Всё указывало на то, что Ольгу здесь никто не ждал. Решимость оставила девушку, она жалобно и растерянно посмотрела на Мизко.

— Я же Его оповестила… — начала было она говорить, но замолчала, чтобы не расплакаться.

— Поехали назад, — нерешительно предложил Мизко, — у меня там сродственники живут. На ночь приютят, а потом…

— Нет, — перебила его юная графиня, — я отсюда просто так не уеду, пока не узнаю о судьбе моей мамы, — но тут лунный луч упал на незамеченную ранее девушкой калитку, и Ольга ринулась к ней.

Калитка отворилась от первого же прикосновения девушки, и Ольга, не обращая внимания на ворчание не поспевающего за ней Мизко, ринулась к заветной цели. Впрочем, уже возле самого замка она вспомнила о правилах приличия и перешла с бега на шаг.

Вопль Мизко заставил Ольгу поднять голову и посмотреть на замок. Несмотря на расстояние, пройденное в столь короткий срок, замок не приблизился ни на милю. Скорее, ещё больше отдалился. Полыхнула молния, и в её болезненном свете стало видно, что из замка кто-то наблюдает за приезжими. Однако, как только Ольга повернула голову, ставни захлопнулись, и вокруг стало ещё темнее, чем прежде. Было видно, что Ольга устала, но тем не менее упрямо продолжала идти вперёд, к замку. Наконец, запнувшись несколько раз о невидимые в темноте корни, она сдалась и повернула назад к карете. Уже предвкушая покой и мечтая лишь о каретной подставочке для ног, она в последний раз, на прощание, бросила взгляд на замок и в очередной раз обомлела. Замок был рядом, в двух шагах. Повернувшись, чтобы обрадовать этим известием Мизко, она увидела, что тот в глубоком обмороке. Яркий свет, ударивший вдруг в глаза, заставил Ольгу зажмуриться. Парадный вход озарился светом факелов, и двери гостеприимно распахнулись. Девушка сделала шаг вперёд и тут же неуверенно оглянулась на кучера. Стоило ей только бросить взгляд на Мизко, как рядом с ним бесшумно появились двое и, взяв Мизко под руки, повлекли следом за Ольгой.

Мужчина, встретивший Ольгу в дверях замка, был красив как бог, но он не был тем мужчиной, к которому Ольга ехала. Это был не тот мужчина, который должен был ответить Ольге на вопросы. Голубые глаза и белокурые волосы незнакомца были большой неожиданностью в этом краю смуглых, кареглазых и черноволосых людей. Бледность мужчины могла кому-то показаться болезненной, но не юной девушке, увидевшей вдруг свою мечту во плоти. На несколько мгновений она даже забыла о цели своего визита, но тут же вспомнила, стоило только мужчине взять её руку в свои ледяные ладони.

— Если не ошибаюсь, — торжественно проговорил мужчина, — передо мной графиня Ольга?

— Да, да — это я, — девушка попыталась вырвать вмиг окоченевшую ладонь, — я — Ольга!

— Графиня, Ольга Красивая, из рода графов «Д»? — настойчиво уточнил белокурый, сжимая пальцы Ольги ещё сильнее.

— Отпустите же мои пальцы, мне больно! — не отвечая на уточнение, закричала Ольга.

— Ах, пальцы, — казалось, мужчина только сейчас заметил, что его пальцы переплетены с пальчиками Ольги, — вы абсолютно правы! Эти пальцы! Они так совершенны и хрупки, впрочем, как у всех графинь из рода «Д». Если вы посмотрите на этот портрет…

— А если вы не отпустите мою ладонь…

— Тогда что?

— Тогда… Тогда я пожалуюсь! — Ольге вдруг показалось, что она засыпает. Комната закружилась вокруг неё, но ноги Ольги не подломились, она по-прежнему стояла прямо. — Я пожалуюсь Ему!

— Но, графиня, помилуйте, я только хотел засвидетельствовать своё почтение! — тон мужчины мгновенно переменился, стал просящим, почти плаксивым, — Простите, если невольно обидел. Он сейчас в отъезде и оставил меня. Но если вы решили, что я — это он…

— Не смешите меня! Неужели вы могли подумать, что я перепутаю вас с Ним? Его портрет висел над моей колыбелью всё моё младенчество, потом переместился в детскую и, наконец, в классную комнату. И если вы уж действительно такой воспитанный, то пора уже и представиться! Ну, как вас там — управляющий, дворецкий, старший садовник… Имя у вас есть?

— Да, конечно, — мужчина поклонился. Когда он выпрямился, стало видно, как страшно побледнело его лицо. — Это моё упущение. Разрешите представиться, меня зовут Влад…

— Ой, не смешите меня! — начала было Ольга, но мужчина не дал ей договорить.

— Я Влад-младший. Я не садовник и не повар, я незаконнорожденный сын.

Его сын.

— Но как же так… Мы же ничего не знали. Нет, этого не может быть! Наше генеалогическое древо… Оно висит в гостиной, на самом видном месте. Вот уже 16 лет как в него не вносили никаких изменений. А вы… Ведь вам никак не дашь шестнадцать лет!

— Мне двадцать, — меланхолично и отстранённо ответил Влад-младший.

— Мне наплевать на вас и на ваш возраст! Вы не встретили меня и чуть не сломали мне пальцы.

— Это была воля графа. Мне не велено было вас встречать. Графиня из рода «Д» не должна оставаться наедине с бастардом. Для вас приготовлена комната в гостинице, она в нескольких километрах отсюда. Прошу извинить!

— Нет, постойте! Ведь вы же наполовину тоже граф «Д»?

— Лишь наполовину.

— Но…

— Я прошу вас, идите к карете. Каждая минута наедине со мной увеличивает опасность.

— Какую опасность?

— Идите к карете!

— И вы не проводите меня к ней?

— Прошу извинить меня, графиня! Идите к карете.

— Можно мне хоть на замок посмотреть? — выгадывая время, просительно протянула Ольга, — мне с самого детства столько о нём рассказывали!

— Как вам будет угодно, — всё так же отстранённо ответил мужчина, сдаваясь, — я вас предупредил!

— И вы будете моим экскурсоводом? — с замиранием сердца прошептала Ольга.

— Я к вашим услугам!

Экскурсия длилась не меньше двух часов, но Ольге показалось, что прошло не больше двадцати минут. Сердце её билось, а глаза упорно искали взгляд мужчины, идущего рядом. Но взгляд Влада-младшего был устремлён на предметы, о которых он рассказывал: картины, скульптуры, мебель — то есть куда угодно, только не на Ольгу. Куда делся тот чуть развязный и отважный молодой человек, который встретил её, когда она переступила порог замка? Мужчина, который шёл с ней и «бубнил» как заправский экскурсовод, был похож сейчас скорее на монаха, чем на блестящего графа «Д», хоть и незаконнорожденного.

Когда дошли до жилой половины замка, граф с видимым облегчением заявил, что экскурсия окончена, и проводил её к выходу.

— Могли бы хоть покормить меня! — попыталась снова потянуть время девушка и вдруг действительно почувствовала зверский голод.

— Накрытый стол ждёт вас в гостинице, — чуть раздражённо и уже нетерпеливо ответил Влад-младший.

Массивные двери замка захлопнулись. Туман, царивший на улице, был таким густым, что Ольга с трудом разглядела карету, стоявшую за воротами. К ней её проводили всё те же двое в тёмном, что тащили несколько часов назад обморочного Мизко. Придя к выводу, что со слугами у Влада-старшего ситуация не ахти, Ольга уже занесла ногу, чтобы сесть в карету, как вдруг её будто что-то толкнуло в спину. Она почувствовала взгляд.

Он прожигал её насквозь! Ольга круто обернулась. Молодой граф стоял в проёме открытой парадной двери и в упор смотрел на Ольгу. Взгляд его… Впрочем, Ольга так и не поняла, чего больше было в его взгляде — симпатии или ненависти. Дверь замка захлопнулась, а через несколько секунд захлопнулась и дверца кареты. И наша путешественница снова тронулась в путь.

ВМЕСТО ЗАМКА — КОМНАТА В ГОСТИНИЦЕ

На этот раз Ольга даже не успела утомиться, а путешествие уже было закончено, и вокруг неё захлопотала маленькая и смешная хозяйка гостиницы. И очень любопытная. Но это совсем не смутило Ольгу. У неё тоже накопилось огромное количество вопросов. Вскоре чистая и сытая Ольга слушала словоохотливую госпожу Жанну, хозяйку гостиницы.

Прошло три дня. Каждый день девушка посылала посыльного в замок с письмом, в котором был один единственный вопрос, и каждый раз получала ответ со словом «нет». Прошло ещё три дня, и вот прибежала госпожа Жанна с известием, что у дверей гостиницы стоит и ждёт Ольгу графская карета. Ольга заметалась по комнате, вытаскивая и бросая в досаде одно платье за другим. К сожалению, она не смогла захватить из дома весь свой гардероб. Да и за время путешествия фасон многих платьев, как она подозревала, сильно устарел. Конечно, здесь не Париж, никто не будет ехидно косить глазом и перешёптываться за спиной Ольги, но всё же… К тому же за время путешествия она здорово похудела и, кажется, ещё больше вытянулась. Большинство платьев висели на ней как на вешалке, и стали коротки.

Конечно, можно позвать местную портниху, если она есть в этой дыре, но время, время…

Осмотрев ещё раз платья, она вдруг вспомнила, в каком виде её видел Влад-младший, фыркнула и взяла платье, которое хоть и лежало в самом дальнем углу кровати, но зато идеально подходило к её цвету глаз. Лошади, впряжённые в графскую карету, давно уже нетерпеливо ржали! Их недовольное фырканье и звон сбруи доносились даже сюда, в комнату. Наконец Ольга решила, что худой и угловатой девушке, смотрящей на неё из зеркала, уже никакие ухищрения на пользу не пойдут, и решительно вышла из комнаты, бросив на себя прощальный взгляд в зеркало. Она взялась уже за ручку двери, но тут же отпустила её и вернулась к зеркалу. Секунду назад она видела в зеркале Влада-младшего. Его глаза лишь на секунду встретились с её, но зато, какой это был взгляд! Потом что-то испугало его, и он, бросив на прощание взгляд полный мольбы, исчез.

Всё это длилось лишь секунду. Когда Ольга подбежала вновь к зеркалу, на неё смотрело лишь её собственное, взволнованное отражение. Ольга села перед зеркалом. Но прошла минута, две, три, а в зеркале ничего больше не менялось. В дверь постучала госпожа Жанна и напомнила, что господин Граф не любит, когда приглашённые задерживаются. В досаде Ольга повернула зеркало стеклом к стене и вышла. Ах, если бы она подождала ещё полминуты…

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ГРАФОМ

На этот раз замок показался Ольге ещё мрачнее. Может быть, потому что её путь не освещал свет факелов, а может, потому что её встретил в дверях не юноша, а его отец, граф Влад «Д», но Ольге было неуютно и тяжело находиться в этих мерзлых стенах.

Влад Тепеш выглядел так же, как и на портрете, сопровождавшем всё её детство. Он не постарел ни на йоту. Но ничего другого Ольга и не ожидала. С самого детства она знала, что время над Ним не властно. Приближалось время обеда, и после взаимных приветствий и короткой беседы Ольгу провели в обеденную залу. Прислуживали за столом всё те же двое в чёрном. Выбор блюд и сервировка были выше всяких похвал. Месяцем раньше это обстоятельство заняло бы всё её внимание, но сегодня Ольга даже не ощутила вкуса блюд. Если бы её спросили, что было подано к столу, она затруднилась бы ответить: всё её внимание занимала дверь, ведущая в обеденную залу. Ольга всё ждала, что дверь вот-вот откроется и… Но шли минуты, а дверь всё так же оставалась закрытой. Наконец, на её беспокойное поведение обратил внимание граф.

— Вы кого-то ждёте? — участливо спросил он.

— Нет, я… — растерялась Ольга.

— Если вы ждёте графа Влада-младшего, то его нет в замке!

— Но почему? Где он?

— Он наказан, — голос хозяина замка стал ледяным и пресёк дальнейшие вопросы.

Остаток обеда прошёл в принуждённом молчании. По своей природе Ольга была весёлой и жизнерадостной девушкой, иногда даже довольно смелой. Но бывали минуты, когда ей хотелось спрятаться за чью-нибудь юбку, и когда такой юбки или такого человека рядом не оказывалось, тогда… Тогда её большие и прекрасные глаза расширялись ещё больше, выражение их становилось жалобным, а речь убыстрялась. Вот и сейчас, когда граф задал прямой вопрос, девушка оглянулась, ища того человека, который ответил бы за неё, но зала была пуста. Слуги удалились ещё полчаса назад, повинуясь знаку хозяина. Ольга сделала вид, что не расслышала вопрос, её заинтересовал солнечный луч, проникший сквозь витражи и окрасивший комнату, в которой они только что отобедали, в причудливые и почти сказочные тона. Повисла пауза, однако граф Дракула снова повторил вопрос:

— А вам понравился мой сын?

Ольга окончательно растерялась, но граф не отводил от неё вопрошающего взгляда, и девушка вынуждена была ответить:

— Но, господин граф, — чуть слышно залепетала девушка, однако Дракула перебил её:

— Дядюшка Влад!

— Что? — не поняла Ольга.

— Называй меня дядей. И ответь, пожалуйста, на вопрос, который я тебе задал. Мне кажется, ты его не расслышала, засмотревшись на витраж. Может, тебе его повторить?

— Нет.

— Ну, тогда я жду ответа, — почти с садисткой настойчивостью повторил Влад Тепеш.

— Нет, конечно, не понравился! Я… Понимаете, граф… дядюшка… я… Я тогда устала с дороги, вас не было, а он… — Ольга говорила и ненавидела себя, свой голос, свою трусость.

— Я так и подумал, что у моего сына отсутствуют манеры, — саркастически улыбнулся хозяин замка, — и именно поэтому наказал его.

— Нет, я не это хотела сказать, — Ольге было мучительно стыдно, и поэтому её речь убыстрилась до невозможности, — я просто не знала, что он…

Ольга запнулась и окончательно смутившись, замолчала. Молчал и граф, великолепно догадавшийся о том, что не смогла договорить его пра (в шестом колене) племянница. Молчание затягивалось. Наконец он проговорил:

— Ваши комнаты на втором этаже. К сожалению, у меня в замке нет служанок. Но не волнуйтесь, вы найдёте свои комнаты легко. Это единственные комнаты, двери которых открыты настежь. Двери остальных комнат замурованы. И что касается служанок и компаньонок… А где ваша подруга? Мария, кажется? Смею вам напомнить, что главным условием вашего приезда сюда, на два месяца раньше установленного срока, было именно ваше прибытие вместе с подругой. И вы уведомили меня, что выезжаете, согласно договору, не одна. Так, где ваша подруга?

— Она заболела. У неё лихорадка, — страх Ольги дошёл до такой степени, что в голосе зазвучал вызов, — а я не маленькая девочка и вполне могу справиться со своим вечерним туалетом сама.

— В таком случае вы сейчас же отправляетесь в обратную дорогу!

— А как же… Нет, я не могу просто так взять и уехать!

— Графиня уезжает. — Не обращая внимания на слова Ольги, властно проговорил граф, обращаясь к неведомо откуда появившимся слугам. — Приготовьте карету.

— Ну, хорошо. Врач сказал, что как только Марии станет легче, он уведомит меня и… Можно мне теперь подняться в свои комнаты?

Повисла пауза. Бунт был подавлен в зародыше.

— Не надо закладывать карету, — ровным голосом проговорил граф, — Графиня, вы можете подняться к себе.

И не обращая больше внимания на Ольгу, Дракула повернулся и пошёл в то крыло замка, куда Влад-младший не пожелал провести родственницу во время краткой экскурсии.

Ольга не относилась к разряду томных и болезненных девиц, которыми так славился XIX век, не смогла бы она, как девушка из XVIII века, целый день провести за пяльцами или вышивкой плащаницы. Да что там говорить, просидеть час без общения для девушки было мукой. И поэтому, разложив свои вещи по местам, умывшись и отдохнув, Ольга заскучала. Телевизора в комнате не было, мобильник…

О, с мобильным телефоном была ещё та история! Когда пришло приглашение от графа, в нём особенно оговаривалось, что все новинки цивилизации должны быть оставлены дома. Особенно делался упор на мобильник. Ольга даже не попыталась проигнорировать требование графа, зная его способности видеть мысли своих родных насквозь. Более того, она даже оставила дома часы, хотя об этом в письме не упоминалось.

Промаявшись ещё примерно полчаса, девушка осторожно приоткрыла дверь. Коридор был пуст, во всяком случае, до того места, где круто загибался. Неожиданно дверь вырвалась из рук Ольги и с громким скрипом и стуком захлопнулась. От неожиданности Ольга закричала. Лишь только эхо её крика стихло, послышался женский смех. Ольга хотела вернуться в комнату, но оказалось, что ручки с внешней стороны двери нет. Она скреблась и пыталась открыть дверь хотя бы кончиками ногтей, но ничего не получалось. Две соседние комнаты были открыты, но они мало интересовали Ольгу. Это были комнаты, предназначенные для неё, а значит такие же стерильно чистые и пустые, как и первая комната. Девушка попыталась найти хотя бы щёлочку, чтобы подглядеть в те двери, которые стояли дальше по коридору и были закрыты. Мало того, что на этих дверях тоже не было ручек, так ещё пространство между косяком и дверью действительно было замуровано чем-то ярко-красным и твёрдым на ощупь. И такая картина наблюдалась до самого поворота коридора. А стоило коридору повернуть…

Ну, конечно, за поворотом стоял престарелый родственник Ольги, который таковым не выглядел.

— У вас открылся дар? — вопрос, которым он встретил Ольгу, ошеломил девушку.

— Почему вы так решили? — медленно приходя в себя, задала в свою очередь вопрос Ольга.

— К вам госпожа Жанна, хозяйка гостиницы. Я подумал, что вы почувствовали её на расстоянии, то есть у вас открылся дар ясновидения. Это действительно так?

ОНА УДЕРЖАЛАСЬ И НЕ СОЛГАЛА

На мгновение у Ольги возникло желание ответить утвердительно — но она подавила его.

— Нет, — проговорила девушка, глядя на двоюродного дедушку расширившимися от страха глазами.

— Жаль, — губы графа искривила грустная улыбка, — а я хотел в честь такого события простить графа-младшего и вернуть домой.

Дракула выжидающе посмотрел на Ольгу. Девушка хотела что-то ответить, но вдруг запнулась, осознав, что граф очень хочет, чтобы она солгала, и не просто хочет, а внутренне как бы подталкивает её к этой лжи. И ещё одну вещь осознала Ольга: если она солжёт, граф не будет её наказывать за это. Но, несмотря на ожидание и надежду в глазах графа, Ольга повторила:

— Нет.

Добрый свет потух в глазах графа и сменился подозрением.

— В таком случае, куда же вы шли?

— Я… Понимаете, дверь в мою комнату захлопнулась, и я… — начала оправдываться графиня.

— Жаль, жаль! Учтите, у вас осталось всего две комнаты.

И не объясняя больше ничего, граф с загадочной улыбкой развернулся и ушёл.

Первым побуждением Ольги было побежать за ним и уточнить… Но сделав несколько шагов, девушка остановилась. Слишком многое пришлось бы спрашивать и уточнять, и абсолютно не было гарантии, что граф захочет отвечать. Тогда Ольга почувствовала бы себя униженной — а это состояние она ужасно не любила.

Поэтому, подождав, пока граф окончательно скроется из глаз, она спустилась по лестнице вниз, туда, где её ожидала госпожа Жанна. Войдя в гостиную, Ольга сразу обратила внимание, что Жанна изрядно взволнована и напугана. На вопросы девушки женщина отвечала уклончиво, передала Ольге письмо от Марии и какой-то свёрток, попросила разрешения удалиться, объясняя это тем, что её, госпожу Жанну, ждут срочные дела.

Ольга попыталась вывести Жанну на разговор и вернуть те доверительные отношения, что были между ними, когда Ольга жила в гостинице, но у девушки ничего не получилось. Жанна была напугана и всё время косилась на входную дверь. Ничего не добившись, Ольга разрешила испуганной женщине удалиться.

Быстро пробежав глазами письмо Марии, в котором та сообщала, что уже почти здорова и прибудет в замок «Д» в ближайшее время, Ольга отодвинула письмо и взяла в руки таинственный свёрток. Сверток был запечатан и увенчан печатью.

Горя от нетерпения, девушка попыталась взломать печать. Это ей удалось с первого раза, но довести до конца работу не смогла. Рука её дернулась, будто через неё пропустили ток, и свёрток упал на пол. Ольге показалось, что свёрток падал целую вечность, хотя, конечно, прошло лишь несколько секунд.

Когда свёрток упал на пол, вокруг него зазмеилось голубое пламя, которое перешло в белое и, наконец, вспыхнув красным, погасло. С опаской наклонившись и подняв свёрток, девушка с облегчением убедилась, что разноцветный огонь не оставил на свёртке никаких следов. Но она рано обрадовалась.

Огонь всё же оставил свой след, хоть и невидимый. Когда Ольга захотела продолжить манипуляции с печатью, оказалось, что печать больше не поддаётся её нежным пальчикам. Впрочем, и ножику для резки бумаги, и ножницам печать тоже не поддавалась. Разозлившись, девушка взяла свёрток и начала им бить о край стола, пытаясь хоть таким образом вскрыть печать, но всё было тщетно.

Досадуя, она бросила свёрток на пол, вышла из гостиной и двинулась туда, где скрылась госпожа Жанна. Однако не успела сделать и нескольких шагов, как вдруг оттуда, куда лежал её путь, внезапно появились двое слуг. Один из них легким движением руки дал знать Ольге, что она должна следовать за ними.

Графиня последовала. Шли долго. Когда стали спускаться по лестнице, Ольга обратила внимание на стены, расписанные яркими красками; краски были такого яростного цвета, что заслезились глаза. Это было так необычно для мрачного замка.

Роспись повествовала о сражениях рыцаря в белых доспехах. На картине он сражался с чёрным драконом, извергающим из пасти смертельное пламя. Вдруг внимание девушки привлёк сладкий запах лаванды, доносившийся из комнаты, приоткрытая дверь которой была разукрашена яркими цветами под цвет великолепной картины на стене.

Войдя в комнату, она увидела, что на полу лежит ковёр ярко-красного цвета. Обернувшись назад, она заметила, что лестница не столь длинна, как казалась сперва, и что странных слуг графа уже не было рядом. Лишь где-то вдалеке слышались отголоски их речи.

От размышления Ольгу отвлёк голос, в котором она с удивлением узнала Жанну. Сев в кресло, Ольга вновь почувствовала запах лаванды, и он стал резким, что очень не понравилось графине. Она скривилась.

— Милочка, вам не нравятся мои духи? — спросила Жанна.

— Ну да… Нет… Просто запах лаванды и запах табака не очень сочетаются! — немного помявшись, ответила Ольга.

Услышав это, госпожа Жанна потушила сигарету.

— Да, граф умеет принимать гостей! — сказав это, Жанна принялась разглядывать натюрморт, изображённый на картине.

— Да, только родственников можно принимать без особых почестей!

— Извините, Ольга, вы что-то сказали?

— Нет… А… Простите, а почему вы вернулись? И что с вашим настроением?

— Ой, я совсем отвлеклась. Свёрток и письмо отдала, а про эту вещь забыла! Когда уходила, встретила господина графа, он велел накрыть для меня стол. Когда принесли кофе, я почему-то вдруг вспомнила… Вы забыли в номере брошь!

Жанна протянула серебряную брошь, усыпанную десятками разноцветных камней. Графиня взяла её. Она хотела сказать, что брошь не её, но камни будто заворожили, и она впервые в жизни заставила себя соврать:

— Это подарок… Большое спасибо, что вы вернули её!

— Ну и хорошо. Извините, но я очень тороплюсь.

Графиня Ольга попрощалась с госпожой Жанной и удалилась в свои покои, одну из оставшихся комнат. Долгое время она никак не могла уснуть — её мучил факт, что она солгала.

Когда сон всё же одолел графиню, её покой нарушил крик. Крик, как ей показалось, донёсся откуда-то снизу. Этот крик заставил выйти её в коридор. По замку она блуждала в полной темноте, ходила по длинным коридорам, спускалась по таинственным лестницам, и всё это время уверяла себя, что крик — не что иное, как ночной кошмар.

Побродив ещё некоторое время, графиня вернулась. Но оказалось, что вторая комната теперь тоже для неё недоступна. А ведь Ольга, перед тем как заснуть, положила брошь под подушку. Она села под дверью и решила не спать, пока не настанет утро и граф не разъяснит ей всю эту чертовщину с дверями.

К тому же её мучил страх перед третьей комнатой.

Слуги, пришедшие звать на завтрак, нашли Ольгу в коридоре: она сладко спала на полу перед второй дверью. Злая, грязная и невыспавшаяся, она вошла в столовую. Ей очень хотелось задать графу старшему несколько вопросов, но в столовой, кроме неё и слуг, никого не оказалось. Никаких объяснений своего отсутствия ни письменных, ни устных граф не оставил.

После завтрака Ольге очень захотелось спать, но она боялась даже думать о трёх странных комнатах. Нужно было срочно чем-нибудь заняться — чем-нибудь интересным.

И тут девушка вспомнила о той половине замка, куда её не пустил граф младший. Вернувшись в столовую, она убедилась, что слуги заняты уборкой. Если предположить, что в замке больше никого нет, то сейчас самое время сунуть любопытный нос туда, куда не просят! Чтобы её ни в чём не заподозрили, Ольга пошла первоначально в другую сторону. Потом, оглянувшись и убедившись, что за ней никто не следит, она повернула в нужном направлении. Пока она совершала все эти манёвры, прошло не больше двух минут, каково же было её удивление, когда она обнаружила, что у вожделенной половины замка уже стоит один из слуг. Сделав вид, что не замечает присутствие слуги, Ольга попыталась войти в двери, но слуга, ни слова не говоря, загородил дверь собой. Изнывающей от ярости девушке пришлось уйти ни с чем — ни солоно хлебавши. Ярость сменилась упадком сил. Очень захотелось спать.

Холодный и недружелюбный замок воспринимался ею как враг, которого надо победить. Если не силой, то хитростью. Но это потом, когда она поспит. Хотя бы где-нибудь. Девушка вспомнила, что в гостиной, где она впервые принимала госпожу Жанну, стоит несколько мягких диванчиков.

«Три, — услужливо подсказала память.»

— Что? — спросило засыпающее сознание.

«Три дивана, три комнаты, — разъяснила память.»

Один диван стоял около стола. Вот на него-то и хотела лечь девушка. Вернее, она на него и легла, но тут же поднялась. На полу, между столом и диваном, лежал какой-то предмет. Краем глаза Ольга увидела этот предмет, когда легла на диван, но когда резко поднялась, никакого предмета на полу не оказалось. Девушка снова легла. Из положения лёжа было видно, что на полу что-то лежит, но что это за предмет, разглядеть было невозможно. Ольга вспомнила, что где-то здесь должен лежать свёрток, который она бросила на пол. Свёртка не было. Не было и письма, которое она оставила на столе. От возмущения сон у графини как рукой сняло.

Гостиная была полна всевозможных шкафов, шкафчиков, секретеров и так далее. Ольга начала подряд выдвигать все ящики и открывать створки. Мебель была старинной и добротной, ящики — тяжелыми, и все остальные составные части мебели были под стать ящикам. Поэтому Ольга быстро устала. И ей опять стало всё равно. Но она пересилила себя и решила заглянуть в резной шкаф. На этом шкафу были вырезаны драконы. Видимо, резчик задался целью не оставить пустым ни единого кусочка шкафа. Выдвигая средний ящик, Ольга дернула слишком сильно, и ящик упал на пол. Упал он с таким стуком, что казалось, весь замок содрогнулся.

Девушка бросилась поднимать ящик и вдруг увидела тот предмет, который не дал ей заснуть. Это был длинный белый зуб. Вернее, медальон в виде зуба. Девушка тут же забыла про ящик. Зуб был белым, длинным и острым — таким острым, что им, наверное, можно было вырезать картины по дереву. Наверное, резчик, вырезавший драконов, пользовался чем-то вроде этого зуба. Впрочем, Ольга не стала проверять свою догадку. Было видно, что для кого-то этот зуб служил медальоном. Длинная цепочка была его неотъемлемой частью.

Лишь только медальон очутился на ладони графини, как что-то щёлкнуло, и зуб открылся. Внутри медальона лежал женский портрет и клочок бумажки, тщательно сложенный. Портрет был до странности похож на саму Ольгу, но всё же это был не её портрет. Впрочем, Ольга долго его не разглядывала. Её интересовала записка:

«Ольга, спасите меня! Вы единственная, к кому я могу обратиться за помощью! Вы мой единственный друг».

Подпись: «„Д“ младший» была еле видна, но всё-таки девушка смогла её прочитать.

В дверь постучали. Ольга быстро спрятала в карман всё, что нашла, а дверь всё ещё оставалась закрытой. Девушка подумала, что, может быть, успеет поставить и ящик на место, но потом махнула рукой и абсолютно счастливая пошла к двери. Неразлучная парочка слуг молча смотрели на Ольгу, а она на них. Наконец, игра в гляделки, видимо, надоела, и один из слуг поманил Ольгу за собой.

Ольга хотела было возмутиться: «Что за обращение?», но потом передумала. Жизнь была прекрасна, и не стоило забивать себе голову пустяками. И почему совсем недавно ей замок показался враждебным и холодным?

Слуги вели её в том направлении, куда несколькими часами раньше она пыталась пробраться тайком. Окна в этой половине замка были закрашены чем-то тёмным и блестящим и, вдобавок, занавешены шторами, гобеленами и ещё какой-то тканью, название которой Ольга не знала. Слуги несли с собой факела, но они давали недостаточно света. Шли очень долго. Девушка и представить себе не могла, что эта половина замка окажется такой длинной.

Но уже через несколько минут она поняла, в чём дело. Они шли под землёй. Переход был настолько плавным, что Ольга и не заметила в полутьме, когда они спустились под землю. Наконец пол подземелья стал плавно подниматься вверх. Ольга устало обернулась к слугам, но их рядом не оказалось.

Паника сдавила горло девушки своей холодной рукой, но, к счастью, прямо перед ней приоткрылась дверь, свет хлынул внутрь подземелья, заставив девушку прикрыть почти ослепшие глаза.

СТРАННАЯ КОМНАТА

Когда она открыла глаза, всё было по-прежнему. Никто не спешил из приоткрытой двери к ней навстречу. Ольге стало жутко. Она даже хотела повернуть назад, но, оглянувшись на тёмный коридор позади себя, сделала несколько робких шагов вперёд. В комнате никого не было. Это была чистенькая, весёлая комната. Если бы не картины, которые были закрыты красивыми тюлевыми занавесками и висели везде, на каждой стене, можно было бы подумать, что она находится где-то вне пределов замка, настолько эта комната не походила на все остальные в замке. Солнечные лучи заливали комнату.

Ольга села на диванчик возле камина и стала ждать. Но никто не спешил зайти в комнату и объяснить, зачем же её, Ольгу, сюда привели и чем всё это должно закончиться. Время шло. Наконец девушка успокоилась настолько, что решилась подойти к одной из картин и подняла занавеску. На картине была она — Ольга, хотя одежда была другая, не её. Не веря своим глазам, графиня подошла к другому портрету и сорвала с него покров. Третий, четвёртый, пятый… Портреты оставались обнажёнными и беззащитными в солнечном свете. Свет безжалостно высвечивал все трещины и потертости на портретах. Некоторые из них были очень старыми. Однако всё же на каждом из них была изображена именно она — Ольга. Одежда от портрета к портрету менялась, но девушка оставалась всё той же самой.

Ольга хотела достать из сумочки зеркальце, чтобы посмотреть на себя и сравнить, но вспомнила, что сумочка осталась в первой комнате — той, куда ей теперь не было доступа. Вообще, все эти тайны и недомолвки начали уже не на шутку раздражать девушку. Для очистки совести она сорвала покровы со всех остальных портретов. Увы, везде было только её изображение. Портреты изображали, но ничего не объясняли. Безусловно, Ольге льстило, что вся эта картинная галерея была посвящена только ей, но девушке очень хотелось понять, что же всё это значит. Тем более что, насколько она помнила, за исключением раннего младенчества, её никогда не рисовали. Фотографировали — да, сколько угодно, ведь она всё-таки была графиней из рода «Д», а рисовать…

Вдруг Ольга спохватилась: ведь у неё в кармане лежит ещё один её портрет, правда, в миниатюре. Ей стало интересно, висит ли такой же портрет на стене. Но разглядев внимательно мини-портрет из медальончика, она с удовлетворением убедилась, что во всей комнате нет портрета в похожем костюме. Почему это было для неё важно — Ольга даже самой себе не могла пока объяснить.

На мини-портрете девушка была одета в странную белую шубку, оставляющую открытым одно плечо, и такие же белые пушистые штаны. Мех на одежде был таким белым и пушистым, что хотелось его потрогать и запустить руку в него. Шубка отсвечивала голубым. Ольга погладила портрет и с сожалением вздохнула. У неё никогда не было такого наряда, как, впрочем, и тех нарядов, в которые были наряжены красавицы на портретах.

Время шло. Ольга досыта насмотрелась на стенные портреты, а вокруг ничего не менялось. И дураку было ясно, что из всего этого она должна была сделать какой-то вывод, что-то понять. Но девушка устала от загадок и поэтому даже не стала ломать себе голову поисками отгадок и выводов. Вместо этого она вытащила записку, чтобы в спокойной обстановке ещё раз её перечитать. Слава Богу, с запиской ничего не произошло! Текст оставался таким же лаконичным. Графиня перечитала его, наверное, раз пять, а потом поднесла записку к губам и поцеловала. Но как только её губы дотронулись до драгоценных строчек, текст тут же исчез.

Потрясённая Ольга смотрела на чистый листочек и не верила своим глазам. Это уже было слишком! Тут явно дело не обошлось без графа «Д» старшего. Вдруг девушке показалось, что комната начала сжиматься вокруг неё, и красавицы на картинах, зловеще улыбаясь, грозят пальцем. Графиня встряхнула головой, отгоняя от себя нелепые страхи, и вдруг увидела дверь, незамеченную раньше.

Она совсем собралась её открыть, но вспомнила, что на улице ранняя весна, а её верхняя одежда всё та же, в первой комнате. Походив по комнате, она всё же решила, что лучше уж весенняя промозглость, чем мрачная духота замка, и сделала несколько шагов к двери.

Дверь открылась легко и, слава Богу, вышла на улицу. Но радость Ольги тут же улетучилась, когда она почувствовала, как весенний ветер бросил ей в лицо ледяную крупу. Ольга зажмурилась и сделала шаг вперёд. Но ей тут же пришлось открыть глаза, потому что ветер взметнул юбки её платья.

Ольга с тоской вспомнила о своих джинсах, которые бы сейчас очень ей пригодились. Но… Одним из условий графа было то, что девушке запрещалось ходить по замку в современной одежде, и по приезду в замок Ольгу ждало платье. Платье было очень красивым, но абсолютно неудобным. В таких платьях щеголяли красавицы, изображённые на некоторых картинах в комнате. Конечно, платье было сшито специально для графини, а не вытащено из пыльного сундука, но всё же…

Пока Ольга досадовала на приказ графа и пыталась пригладить юбку, вдалеке послышался стук колёс. Звук приблизился очень быстро. Миг, и перед Ольгой остановилось что-то большое и тёмное. Что это было, Ольга сразу не смогла разглядеть из-за начавшейся метели.

Ольга попятилась назад в комнату, но наткнулась на кустарник, который вцепился в юбку. Решив пожертвовать юбкой, она рванулась, но кустарник держал воздушную ткань излишне крепко. Здесь могли помочь только ножницы, но…

Пока девушка сражалась с кустом, с того места, где остановилось что-то тёмное, послышалось конское ржание. Девушка тут же успокоилась. И как только перестала судорожно отрывать юбку от куста, юбка тут же отцепилась сама.

Как только паника прошла, Ольга увидела, что темнота трансформировалась в лошадей и карету. Становилось очень холодно, и графиня поняла, что пора возвращаться назад в комнату. Но не успела она сделать и шагу, как увидела, что дверца кареты открылась, потом из неё высунулась рука и поманила Ольгу.

Ольге опять сделалось страшно, она остановилась и встала как вкопанная, не зная, что предпринять.

ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ СНОВА

Прошло минуты две. Рука исчезла. Дверца кареты закрылась, а потом снова открылась, и оттуда вышел, тревожно оглядываясь, граф младший. Он снова поманил Ольгу к себе, но, увидев, что девушка и не собирается двигаться с места, подошёл к ней и, тревожно оглянувшись, сказал:

— Здравствуйте, графиня! Вы получили мою записку?

— Да. Там ещё был портрет, и я хотела спросить…

— Все вопросы потом. Сейчас впору спасаться не мне, а вам!

— Но почему?

— Садитесь в карету, я по дороге всё вам объясню!

— Но…

— Графиня, у нас совершенно нет времени на разговоры!

— Я никуда не поеду.

— Но послушайте, Ольга…

— Я никуда не поеду, если вы будете изъясняться со мной, как ваш отец, недомолвками!

— А нельзя нам объясниться в карете?

— Я уже вам всё сказала и вообще…

— Хорошо. Но помните, что я предупреждал! Слушайте, вам остаётся земной жизни лишь на полчаса.

— Что это значит?

— Может, вы всё-таки пройдёте в карету?

— Но вы же знаете, что я не могу уехать, не узнав, что произошло с моей мамой!

— С ней произошло то же, что произойдёт через полчаса с вами!

— Побывав в вашем замке, я возненавидела загадки на всю жизнь! Но всё равно я не могу уехать. Через несколько дней сюда должна приехать Мария — моя подруга. Я не могу её оставить здесь одну!

— Если вы пропадёте из поля зрения моего отца, то и ей не будет угрожать никакая опасность! Я вам всё объясню по дороге. Пожалуйста, поехали! Видите, вон там, вдалеке, серую тучу? Это Он возвращается домой! Поехали!

Увидев, что Ольга не решается сдвинуться с места, граф повёл, почти потащил её к карете. Лишь только хлопнула дверца, как карета тут же тронулась, всё убыстряя и убыстряя свой ход.

Несколько минут в карете было тихо, потом Ольга спросила:

— Неужели вы вознамерились обогнать тучу?

— Нет, моя задача проще. Я хочу доставить вас к ближайшему вокзалу. Вам нужно в Рим, там Он не сможет вас достать!

— А как же вы?

— А я еду с вами. Я теперь всегда буду с вами, если вы не возражаете!

— Возражаю. И если вы не объяснитесь сейчас же, я выпрыгну из кареты.

— Но мне так много нужно вам рассказать, даже не знаю, с чего и начать!

— Начните с моей мамы. И не щадите меня. Она мертва?

— Нет, она жива. И будет жить вечно. Во всяком случае, пока краска на картине не облупится и не осыпется!

— Вы хотите сказать, что моя мама теперь портрет? Нет, этого не может быть!

— Ваше счастье, что вы не дотерпели до положенного срока. Вам оставалось ещё два месяца. Вернее, теперь только месяц. В день, когда вам бы исполнилось семнадцать лет, к вам бы приехал художник от старого дядюшки «Д», живущего в Трансильвании. Всё было бы обставлено как подарок. Кто сейчас самый знаменитый художник в Европе? Ну-ка, напомните мне, я не очень-то разбираюсь в живописи!

— Филипп А.

— Вот, он бы к вам и приехал. Вы и ваша семья не заподозрили бы ничего худого. Как, впрочем, и сам художник. Если вы не успели разглядеть, то я вам скажу: все картины, которые висят в Солнечной комнате, написаны не просто знаменитыми художниками, а великими! Граф «Д» старший никогда не жалеет золотых. Он знает, что потом получит от картин неизмеримо больше.

— Подождите, подождите, а как же медальон?

— На нём изображена моя мама. И хоть я знаю, что это не её истинный облик, я всё равно люблю её такой, какой она изображена на нём.

— Не её истинный облик? Как это понять? Она что, тайная сестра моей мамы? А вы, получается, мой двоюродный брат?

— Не торопитесь, я всё вам постепенно расскажу. Мы с вами не родственники. Ну… если только по графу старшему. Моя мама была подругой, а не сестрой.

— А разве подруги могут быть так похожи?

— Я думал, вы уже всё поняли!

— Зря вы так подумали. Я же сказала, что не люблю загадок!

— А детективы любите читать?

— Я вообще не люблю читать. Вот если только по школьной программе. Да и то в сокращённом варианте в интернете. А ещё лучше…

— Ольга, берегитесь, — вдруг закричал граф, — держитесь крепче! Он догнал нас!

Стекла разлетелись в пыль и в карету проник ветер, и резкий штормовой дождь со снегом.

Граф тут же отключился, а девушка продолжала сопротивляться. Она накинула плед на голову и попыталась дышать через него. Но всё было бесполезно. И когда ветер вдруг задул с утроенной силой, Ольга задохнулась и потеряла сознание.

СНОВА В СТРАННОЙ КОМНАТЕ

Очнулась она в Солнечной комнате. Кушетка, на которой она лежала, была выдвинута на середину комнаты, а рядом, на стуле, сидела госпожа Жанна. Увидев, что Ольга пришла в себя, она обрадовалась.

— Вот и хорошо! Как вы себя чувствуете? Разве же можно так пугать людей, которые вас так любят? Ваш дядюшка вообще с лица спал и постарел лет на сто!

— А что со мной было? Что об этом говорит дядя?

— Вы ушли раздетая в лес и там заблудились. Хорошо, что дядюшка ваш как раз вернулся и велел Гансу и Хансу вас искать.

— А где граф-младший?

— О ком это вы говорите?

— О Владе-младшем! Его сыне!

— Никогда о таком не слышала.

— Ну как же, у графа же есть сын?!

— Был сын, вы хотите сказать! Его сын умер в младенчестве и покоится в фамильном склепе!

— Как в младенчестве? А с кем же я вчера… И кто меня встретил, когда я в первый раз приехала в замок?

— Никто не встретил. Граф был в отъезде, и согласно его указаниям Мизко повез вас сразу ко мне в гостиницу. Вот как опасно молодой девушке ходить одной по мартовской метели. У вас всё в голове перепуталось. Ну что же, если вам уже настолько хорошо, что вы задаёте вопросы, я с вашего разрешения пойду! Я уже три дня как не заглядывала домой. В гостинице постояльцы, наверное, меня уже потеряли!

— Почему три дня?

— Потому, что вы лежали в беспамятстве три дня. Ну, я пойду?

— Идите, нет… Подождите!

— Я слушаю вас!

— Я хочу покаяться!

— Покаяться? В чём же? А, впрочем… К вам пригласить священника?

— Нет, я хочу покаяться перед вами!

— Я не понимаю…

— Я обманула вас! Я сказала, что брошь принадлежит мне. А это не правда!

— Какая брошь?

— Ну, такая, серебряная, вся в драгоценных камнях!

Как только девушка произнесла последние слова, по замку пошёл гул, открылась дверь, через которую Ольга пыталась сбежать, а со стены упала картина. И вообще, комната неуловимо изменилась. Света в ней, что ли, поубавилось. Но самые странные изменения произошли с госпожой Жанной. Она постарела лет на тридцать. Волосы её поседели, кожа сморщилась, тело высохло и сгорбилось. Все эти изменения продолжались от силы минуты три, а потом всё вернулось на свои места, кроме картины.

Перед Ольгой стояла прежняя госпожа Жанна, солнечный свет лежал на полу и на картинах, а дверь была закрыта. Ольга могла бы подумать, что ей всё это приснилось. Однако о том, что всё было на самом деле, напомнила картина на полу.

— О чём это мы, милочка, говорили? — рассеянно спросила госпожа Жанна. И тут же сама себе ответила: — А, помню, помню. О брошке. Ну, вы и шутница! Это моя брошь, я её никогда не снимаю. Она мне от бабушки досталась. Кстати, вы, наверное, не знаете, но моя бабушка была дальней родственницей господина графа, вот он меня и привечает! Так что мы с вами родственницы, моя милая!

С этими словами госпожа Жанна, не слушая больше окликов девушки, повернулась и пошла. Но не к двери, а к подземному ходу, через который Ольга попала первый раз в эту комнату.

Какое-то время юная графиня лежала молча, а потом в пустой комнате прозвучал её голос:

— И никакая я вам не родственница. Влад Тепеш — мой двоюродный прадядюшка, а родным моим пра-прадедом был Раду Красивый.

ВЛАДЕК

Может, для кого-то это легко и естественно — вдыхать свежий воздух полной грудью, но только не для беглого сына графа «Д». Угроза, о которой граф-старший намекнул Ольге, начала сбываться. В тот вечер Влад-младший находился очень далеко от Карпатских гор и чувствовал себя в полной безопасности. Ничто не предвещало беды, когда вдруг молодой человек почувствовал, что ему не хватает воздуха. Очень не хватает.

Настолько не хватает, что у юноши начало темнеть в глазах. Уши заложило, а потом в них с ужасной силой запульсировала кровь. Уже падая, он услышал забытый голос мамы и язвительный смех отца. Мама просила: «Сынок, прости его и спаси! Ведь они приближаются, мор и война уже на пороге!», а отец смеялся и никак не мог остановиться.

Впрочем, обморок длился лишь несколько мгновений, и Владек тут же пришёл в себя. Но стоило ему попытаться подняться, как он снова почувствовал острую нехватку воздуха. На этот раз он услышал голос не мамы, а отца — заботливый и мягкий: «Не сопротивляйся! Тебе нужна свежая кровь! Если ты сейчас же не выйдешь на улицу и из этого дома, то приступы будут повторяться беспрерывно, пока ты не погибнешь!».

Зловещее предсказание непременно сбылось бы довольно скоро, если бы в дверь не вошёл тот, кого так сильно ждал граф-младший. Из последних сил Влад рванулся и почти упал на руки старого дядьки Ольги.

Когда он очнулся, то увидел, что старый дядька стоит на коленях возле кровати и держит стакан с тем самым содержимым, чем поил крошку Ольгу, когда она осталась сиротой. На лице дядьки было благоговение и восторг. Казалось, что дядька способен простоять со стаканом у кровати всю ночь, пока Владек не проснётся. Когда граф-младший открыл глаза, ему захотелось вскочить и убежать. Он решил, что понял, почему у дядьки на лице написано такое благоговение: для дядьки важен не он, Владек, а то, что он сын того Влада.

Юноша рванулся с кровати и хотел выбежать на улицу в том, чем был, но дядька поймал Влада за шиворот и уложил его снова в постель.

— Что же вы, барчук, так со старым дядькой-то? Думаете, если старый, так и сил во мне нет?

Куда вам до барыни Ольги! Вот кто егоза была! Однажды вообразила, что раз у неё славянские корни, то ей надо ехать в Россию. Еле я успел её в последний момент в аэропорту поймать! Куда вам!

— Вот и отпустите меня! Если я не такой хороший, как графиня, и не такой великий, как мой отец, то и не надо привечать меня в вашем доме!

— Так вы из-за отца дуркуете? Эх, барчук, барчук! Ничего ты не понял. Я смотрел на тебя и видел в тебе мою несчастную сестру, которая оказалась, по словам твоего отца, недостойной даже места на картине. Только для медальона её изображение и сгодилось! Не благородных кровей мы оказались, а кто же его просил… Ну, ладно, рано тебе ещё об этом задумываться!

— Так вы настоящий мой дядька, то есть дядя?

— А ты думал! Стал бы я из-за сына твоего отца… Если бы ты был мне не родной…

Последние слова дядька проговорил сквозь слёзы. Дядька плакал, но всё же очень решительно заставлял Владека открыть рот и выпить содержимое стакана до конца!

— Когда он выманил отсюда голубку-графиню, то пришлось и моей Марии с ней ехать. Не пожалел, старый аспид, и Ольги новорожденной. Зол был как зверь, что родила графиня Олюшку, а ему не сообщили! Вот уж пуп земли! И чего ему было сообщать! Будь он отцом родным графинюшке или дедом, а так… Подумаешь, дальний, очень дальний родственник! Ох уж и бушевал он! А потом велел, чтобы они приехали!

— И что? Поехали?

— Куда уж деваться, поехали. Плакали, убивались. Особенно графинюшка, как чувствовала, видно, что не увидит больше свою дочь, а приказал — и поехали!

— Как приказал?

— А как тебе всегда приказывает!

— Но я же — сын, а она дальняя родня!

— Дальняя, ближняя — какая разница!? Кровь есть кровь!

— Бедная Ольга, а я так с ней разговаривал!

— Как?

— Свысока!

— Но почему?

— Я думал, что это её мать виновата в той беде, что произошло с моей мамой. Ну, сам знаешь… И ещё, я ей завидовал!

— А тут-то почему?

— У неё был ты! Ты её любил! А я с самого детства чувствовал себя ненужным. Он всё подчёркивал, что я незаконнорожденный, как будто я в этом виноват! И вообще, он презирал меня!

— Ну, это ты, наверное, слишком! Ты же всё-таки сын ему!

— Ничего не слишком! Я не хотел пить настоящую кровь, пить, как он, как его Ганс и Ханс! Вот кого он всё время ставил мне в пример! И говорил: вот если бы хоть один из них был его сыном! А ещё там есть хозяйка гостиницы, госпожа…

— Сынок, не надо о ней! Вот о ком я не хочу слышать, так это о ней! Успокойся и выпей ещё стаканчик! Это не та гадость, что заставлял тебя пить он. Это виноградное, настоящее виноградное, лишь с капелькой того, что ты так ненавидишь! Там моя кровь! Она безвредна! Кровь любого другого человека превратила бы тебя в зверя, а эта капля, наоборот, защищает! Ну вот, зря я это сказал! Ты, мальчик мой, сдержись — иначе мне придётся готовить для тебя новый напиток, а чтобы его приготовить, нужно будет уколоть палец. Это процедура и так не из приятных, а ещё и в моём возрасте… Ну ладно, не буду, не буду!

— Меня тошнит!

— А ты постарайся думать о чём-нибудь другом. Например, о том, что ты можешь теперь свободно дышать, и для этого тебе абсолютно не нужно нападать на людей! Ты же мужчина! Ольга с малолетства принимала этот напиток как лекарство и…

— Пожалуйста, не надо про Ольгу, как подумаю, что с ней там сейчас происходит, то делается ещё более тошно. А ведь я мог её предупредить, мог рассказать, каким опасностям она подвергается, оставаясь в замке, но не стал!

— Но почему?

— Всё гордость, моя болезненная гордость! И только когда она уехала в гостиницу, я очнулся, но было уже поздно!

— Неужели он действительно решил, что с этой девочкой можно поступить так же, как с теми? Ведь её отец… Боже мой, ну конечно, он же не знает! Откуда ему! Графинюшка, конечно, ничего ему не рассказала! Просто из страха не рассказала, а Олюшка и сама не знает, кто её отец. Я должен был рассказать ей об этом в день её семнадцатилетия, то есть послезавтра, а её отец…

— Дядюшка, ну о чём вы говорите? Причём здесь её отец? Вы знаете, что у Ольги есть подружка Мария?

— Да, такая же егоза, как Ольга, да ещё и вертихвостка! А что…

— Так же, как в случае с графиней и моей мамой, он потребовал, чтобы Ольга привезла с собой подружку. И подружку зовут Марией, как мою маму.

— Ну, это-то не имеет никакого значения, подружку могло бы звать, как угодно, всё равно ему с моей девочкой не справиться…

— Подождите, дядюшка! Перед тем, как вы пришли, я слышал мамин голос — он молил меня, чтобы я спас его, потому что они идут! Кто такие они? И куда идут? Может быть, ты знаешь?

— Ишь ты, как она его любила! Даже после всего, что он с ней сделал, заботится о нём!

— Дядя, но ты не ответил мне, от чего я должен спасти Влада Тепеша?

— От гибели, конечно, что же ты думаешь, Бог не устал терпеть то, что души гибнут не в свой срок? Сколько душ погубил твой отец, наверное, уже и сам не помнит! А какая гибель уготована Тепешу на самом деле, знает только Бог и ещё один человек!

— Какой человек, скажи мне, дядька!

— А вот этого ты пока не узнаешь! Пойдём, прогуляемся по городу, проверим, хорошо ли, надёжно ли подействовал напиток!

— Но, дядька!

— Пойдём, пойдём, тебе надо на свежий воздух. Заодно и с Марией, подругой Ольги, познакомлю.

УЖАС

В голосе Ольги звучал вызов, и говорила она нарочито громко, но вызов никто не желал принимать. Шло время, но в комнате по-прежнему было солнечно и ясно, будто за окнами был конец июля. Прошло минут пятнадцать. Ольга лежала и думала, и мысли её были не из приятных. Девушка понимала, что теперь её из замка не выпустят и была благодарна Владу-младшему за то, что он хоть что-то успел ей рассказать и прояснить. Очень многое оставалось окутанным тайной, но это сейчас совершенно не волновало девушку. Ей очень хотелось подойти к поверженной картине и перевернуть её, а ещё её точила мысль о том, что бедняжка Мария уже, наверное, отправилась в путь. Но Мария была ещё далеко, а картина рядом.

Наконец Ольга рывком поднялась с постели, но тут же со стоном рухнула назад. Три дня в постели не прошли даром. Кружилась голова, болела каждая жилочка, и очень хотелось… есть. Почти ползком девушка слезла с постели и, покачиваясь, пошла в направлении картины. Дойдя до картины, она поразмыслила несколько секунд, а потом просто села на пол. И только после этого перевернула картину.

Раньше картина изображала пастораль. Прекрасная пастушка стояла на фоне лесной поляны, а вокруг неё паслись чистенькие и кучерявые до невозможности овечки. Пастушка, в розовом платье с воланами и венком на голове, была под стать своим овечкам — такая же чистенькая и декоративная. После падения картины овечки и поляна остались на месте, исчезла только пастушка. Остался лишь силуэт, как будто пастушку аккуратно вырезали из картины.

Ольга потратила довольно много сил, поднимая картину и прислоняя её к стене. И только после этого обратила внимание на какую-то шелуху, оставшуюся на том месте, где лежала раньше картина. Девушка взяла шелуху и помяла её пальцами, а потом её осенило! Она поняла, что это за шелуха. Шелуха — это всё, что осталось от прекрасной пастушки. И всё, что осталось бы от Ольги, если бы её не предупредил Влад.

Впрочем, графиня напомнила себе, что опасность ещё не миновала и не минует, если она будет бездумно сидеть и ждать неизвестно чего. Но Ольга Красивая не могла набраться сил и стряхнуть цветную шелуху с рук, помня, что это когда-то была живая девушка.

Размышления её прервал голос:

— Празднуете победу? Ну, ну. Однако недолго вам осталось. Ох, недолго. Вы сами выбрали себе место. Вот здесь ваша картина и будет висеть. В этой комнате ничего не меняется вот уже много времени. Пролетают века, а моим картинам всё так же светло и тепло.

Ольга подняла голову и увидела графа «Д» старшего. Изменения были чудовищными. От мужчины, который беседовал с графиней несколько дней назад, остался только голос. Это было пострашнее того, что произошло на короткое время с госпожой Жанной. Впрочем, как и в случае с хозяйкой гостиницы, господарь Влад Тепеш на удивление быстро пришёл в себя. Он обошёл все картины, ласково прикасаясь к каждой, и пошатнулся лишь на том месте, где вместо картины было пустое пространство.

И вот к Ольге подошёл хозяин замка — тот самый мужчина, который умолял её когда-то солгать взглядом.

— Где моя мама? Что вы с ней сделали? — не обращая внимания на слова графа, спросила девушка.

— А разве мой сын вам не рассказал? — удивился граф.

— Нет. — Графиня хотела солгать, но потом вспомнила, как используется ложь в этом замке. — Нет, почему же, — исправилась она тут же, — он рассказал. Только я не совсем его поняла. Я не люблю загадок. Я их невзлюбила с того момента, как исчезла мама, а мой старый дядька на все мои вопросы отвечал загадками.

— А вас не удивляло то, что в вашем доме так мало женщин? То есть почти нет?

— Я вас не понимаю.

— Экая вы непонятливая. Где ваши тётки, бабки, двоюродные сёстры? Кроме мамы, был ли кто-то из них в вашем доме, когда вы росли?

— Нет. Никого. Но я как-то не задумывалась об этом.

— Ну так задумайтесь сейчас. У вас много времени впереди — почти целая вечность.

— Я вас по-прежнему не понимаю.

— Скоро поймёте. У вас осталась одна комната. Ваши вещи уже в ней. Помните, у вас осталась одна комната. Всё произойдёт, когда… Всё произойдёт, если и когда вы потеряете и эту, последнюю комнату.

— А если я не захочу уходить из этой комнаты? Или если убегу через эту дверь на улицу?

— Попробуйте! — насмешливо проговорил граф.

Раздосадованная Ольга кинулась к двери и попыталась её открыть, но это оказалось невозможным. Дверь была нарисованной. Нарисованной, как и всё в этой комнате. Девушка даже не стала настаивать на том, что именно через эту дверь она пыталась бежать несколько дней назад. Она просто тихо отошла от двери и села на кушетку, на которой провела в беспамятстве столько дней, и попыталась взять себя в руки, решив, что её слёзы и истерика будут только на руку её, так называемому, дядюшке.

Глядя в пространство над картинами, она решила не произносить больше ни слова. Но граф, который, видимо, никуда не торопился на этот раз, прочитал эту решимость на её лице и сказал вполне серьёзно и даже доброжелательно:

— Не стоит. Ещё намолчитесь. У вас впереди целые века. Лучше скажите, куда скрылся мой сын, и не думайте, что… — граф осёкся, увидев удивление на лице Ольги, которое, впрочем, тут же сменилось неприкрытой радостью, — значит вот как обстоят дела! Умен, мальчик, умен. Если человек ничего не знает, то пытки бессильны. Что же, посмотрим, как долго он сможет прожить вдали от замка. По-моему, он всерьёз вообразил себя человеком. Да, и вы тоже!

— А разве он не человек? Чем он отличается от других? — спросила Ольга, впрочем, не надеясь на ответ. Но граф сегодня был в хорошем настроении и охотно ответил:

— Конечно не человек, да и вы, милая внучатая племянница, в какой-то степени тоже. Титул накладывает определённые обязанности. Ну-ка, скажите, чем вас поил ваш преданный дядька перед сном вместо молока? Молчите? То-то же.

— Но ведь это продолжалось так недолго. Как только я стала хоть что-то понимать, я решительно отказалась. И никто не мог меня заставить.

— Предположим. Но вы же отлично знали, кто я такой, чей титул вы носите. И ни разу не пытались отказаться от титула.

— Но я думала, что всё это легенды. Ведь невозможно же было представить, что вы живой на самом деле. Человек не может жить шесть веков. И хотя дядька говорил мне, что вы вполне живой, я верила и не верила. Я знала, что вы были отважным воином. Боролись за независимость. Про ваши подвиги дядька мне рассказывал сказки. Дядька у меня очень добрый. Только один раз я видела его разгневанным. Мне было двенадцать лет, когда мне в руки попалась книга Брэма Стокера «Дракула». Когда дядька её у меня увидел, он бросил её в огонь. А потом всю ночь успокаивал меня и рассказывал, что всё это выдумка. Этот Стокер даже замка вашего не видел, не говоря уж о вас. И вообще никакой вы не кровопийца и чернокнижником никогда не занимались. Много в ту ночь мой дядька мне о вас рассказал.

— И что же, в таком случае, — начал было граф, но девушка перебила его.

— А когда я спросила о том, что если вы такой хороший и не связаны с нечистой силой, почему же вы так долго живёте, то дядька ответил, что это благодарность. А я снова спросила, кто же это вас так отблагодарил? А дядька ответил: тот, чьё имя не произносится вслух.

— Да нет же, — попытался вклиниться в монолог Ольги граф, но тут же махнул рукой. Ольга не желала слышать никаких уточнений и возражений, она даже перестала обращать внимание на собеседника.

Плотина молчания прорвалась, и девушка была похожа сейчас на одержимую. Она, наверное, долго бы ещё говорила, если бы в комнате не появились Ганс и Ханс. Увидев их, девушка тут же замолчала. А Ганс подошёл к Владу Тепешу и что-то сказал ему на ухо. Граф с видимым облегчением вздохнул и произнёс:

— Приехала ваша подруга. Ну что же, всё становится на свои места. Может быть, вы теперь не пойдёте в свою комнату, я приглашу сюда Марию, и прямо сейчас всё и завершим? Признаться, мне давно уже пора пополнить свои силы! Вы согласны?

— Я не понимаю вас.

— Да я же забыл, что вы не любите загадок. Ну что же, неделей раньше, неделей позже… Комната Марии рядом с вашей, ещё оставшейся, комнатой. Пойдёмте, я вас провожу. И не надейтесь сбежать из замка — за вами будут пристально следить. Вы теперь представляете особую ценность!

МАРИЯ

Когда Ольга увидела Марию, она не смогла сдержаться и расплакалась. Вообще-то графиня плакала очень редко, но Мария была для неё как привет из её прошлой жизни — такой счастливой и такой недоступной сейчас. Граф поморщился. Он и забыл за прошедшие века, что существует такое неприятное явление, как женские слёзы. Поклонившись приезжей, он сказал:

— Вас здесь очень ждали. Слёзы графини Ольги — подтверждение тому. Как вы, наверное, уже догадались, я граф «Д». А это мой замок. Сейчас вас проводят, чтобы вы отдохнули с дороги, а вечером, за ужином, расскажете мне, что нового произошло в мире. Я признаться, домосед, а новости сюда доходят долго, так как здесь нет электричества.

Граф хотел откланяться, но не тут-то было. Мария не из тех девушек, которые соглашаются с собеседником безмолвно, лишь кивком головы.

— А почему у вас нет электричества? И почему вы не прислали за мной машину? Ольга знает, я не капризная, но прислать вместо машины карету — это было уже слишком. Я кое с кем познакомилась в самолёте, и представьте лица моих попутчиков, когда к аэропорту подъехало не шикарное авто, а карета. Лошади фыркали и били копытом, а я стояла и сгорала со стыда. Ведь я наговорила своим попутчикам, что еду в дом к самому графу «Д».

Я бы ни за что не села в карету, если бы ваши странные слуги не окликнули меня. А потом я настояла на том, чтобы провести ночь в отеле и отослала на ночь ваших слуг и кучера с каретой! Мне было стыдно!

Я, конечно, не могу похвастаться такой родословной, как у Ольги, но и в обиду себя не дам. Да и Ольгу тоже не дам никому обидеть. Господин граф, она, конечно, вам рассказывала, как мы с ней познакомились! Когда мы были в первом классе…

— Госпожа Мария, — нетерпеливо перебил её граф, — я вас убедительно прошу подняться наверх и привести себя в порядок. У нас будет время поговорить о вашем детстве.

И не дожидаясь реакции Марии, граф повернулся и ушёл, вернее, почти убежал. Как только граф скрылся за поворотом коридора, маска взбалмошной и капризной гостьи тут же слетела с Марии. Перед Ольгой снова была её любимая подружка, почти сестра. Ольга хотела показать Марии дорогу, но та остановила её нетерпеливым жестом и, прижав палец ко рту, тихо проговорила:

— Не торопись. Давай поговорим здесь! Я всё знаю.

— Что знаешь? Я же не успела тебе ничего сообщить.

— А вот Владек младший успел! Он всё рассказал мне, правда, в жуткой спешке. Боялся, что его душка-папашка вот-вот выйдет на след.

— О чём ты говоришь? Я не верю тебе! Неужели ты говорила с ним?

— Подружка, приди в себя! Если уж ты мне не будешь верить, то тогда вообще, пиши-пропало!

— Мария, спасибо тебе! Теперь я точно знаю, что он спасся!

— Спасся, но ещё не в безопасности!

— Что-то говорит мне, что нам нельзя здесь надолго задерживаться!

— Ну, так в чём дело? Пойдём, ты покажешь мне мою комнату.

— Я тебе не только комнату покажу, но и…

Девушки поднялись по лестнице, и вскоре стало совсем тихо. Казалось, что ничто больше не нарушит тишину, столько лет царившую в этом замке, но это впечатление оказалось обманчивым. Какой-то назойливый звук доносился из багажа, который слуги ещё не подняли в комнату Марии. Это был мобильный телефон, который хитрая Мария решила провезти тайком в замок, но забыла в багаже. И теперь его гнусавый звук тревожил стены замка, который до сих пор не слышал ничего подобного.

Где-то вдалеке скрипнула дверь, по полу зацокали твёрдые коготки, раздался скрип другой двери, но теперь уже значительно ближе, и в комнату вошли три белых собаки.

Одна из собак осталась возле двери, как бы охраняя вход, две других крадучись подошли к источнику шума. Первоначально собаки хотели, видимо, разобраться с источником шума. Одна собака так и поступила. Неизвестно как, но она вытащила мобильник и держала его в лапах, но другая, принюхавшись к багажу и к следам, оставленным девушками, вдруг заволновалась. Волнение собаки достигло такой степени, что к ней присоединились две остальные. Переглянувшись, все три бесшумно поднялись по лестнице и скрылись в том направлении, в котором пятью минутами раньше ушли графиня и её подруга.

Все это произошло как-то очень своевременно. Только собаки скрылись, как к вещам направились Ганс и Ханс. Не подозревая о собачьих тревогах и открытиях, они подняли багаж и понесли его в комнату Марии, то есть как раз в ту сторону, куда направились собаки.

Успеют ли собаки отдать забывчивой девушке её вещь? Как отреагируют слуги, если увидят в руках у Марии запрещённый телефон? Всего этого я пока не знаю, потому что настала пора хоть ненадолго выбраться из холодного и мрачного замка и вдохнуть свежего воздуха.

СОБЫТИЙ В ЗАМКЕ НЕТ

Тем временем в замке графа «Д» продолжали происходить странные, с точки зрения Ольги, события. Вернее, странным было то, что событий как таковых не было. Уже несколько дней ничего не происходило. Граф «Д» опять исчез из замка. Исчез не один, а вместе с Гансом и Хансом. Никаких неудобств от этого девушки не почувствовали. Завтрак, обед и ужин всегда были на столе в положенное время. Дверь в кладовую открывалась легко, если девушкам вдруг хотелось поесть в неположенное время. Да и во всём остальном девушки прекрасно обходились без слуг. Впрочем, они и не сразу заметили, что остались одни.

Когда с разговорами было покончено, они решили действовать, и вот тут-то обнаружили, что им не надо разговаривать шепотом и пробираться крадучись из одного крыла замка в другой. Весь замок был в их распоряжении. В тёмных переходах и тоннелях факелы загорались сами собой, стоило лишь девушкам подойти. Побывали они и в Солнечной комнате.

Когда Ольга показала подруге пустое место между картинами, Мария недолго думая достала помаду из косметички и написала на этом самом пустом месте бранное слово. Показала юная графиня и дверь, превратившуюся в рисунок. Когда её подруга — экстремалка — хотела снова достать помаду, Ольга мягко остановила её, что-то шепнув Марии на ухо. После этого юная хулиганка несколько минут смотрела на изображение и о чём-то усиленно думала, что, впрочем, не помешало ей плюнуть на рисунок в тот момент, когда Ольга уже отвернулась, намереваясь выйти из комнаты.

Мария уже выходила из комнаты, когда почувствовала, что по ногам её потянуло сквозняком. Удивлённая девушка обернулась и чуть не вскрикнула — нарисованная дверь снова стала настоящей, и сквозь её щели свирепо задувал влажный апрельский ветер. Ещё больше девушка удивилась, когда увидела, что прекрасные картинные копии её подруги ожили и призывают её, Марию, к молчанию, прижав пальчики к ярким губкам.

Потрясённая Мария кивнула и вылетела из комнаты, потому что услышала, что подруга зовёт её:

— Мария, где ты? Пошли быстрей! Я нашла ещё одно ответвление от тоннеля! Я здесь ещё не была!

— Подожди, Ольга, не торопись! Когда мы шли, я очень внимательно осматривалась вокруг и не видела никаких ответвлений!

— Ты думаешь, что это ловушка?

— Я ещё не успела ни о чём подумать, я просто прошу тебя не торопиться. Что твой дорогой дядюшка говорил про последнюю комнату?

— Нет, ты не поняла! Он говорил про комнату, в которой я сейчас живу! А рядом с ней…

— Это ты не поняла! Может, это он специально, а ты…

— Опять ты меня учишь! И это притом, что мне уже почти семнадцать, а тебе будет только через месяц! И вообще, то, что касается двери…

— Да видела я, как ты нянчишься с этой дверью! Придерживаешь её до конца! Почти целуешь и гладишь! И уходишь на цыпочках! А я тебе говорю, что он специально сказал это, чтобы ты ни думала о других дверях!

— Ну, ты же ничего не знаешь! Ты же не видела, как я ночевала под дверью!

— Ну и что! Я через ночь на крыльце сплю, ты же знаешь мою мамашу, да и папашу в придачу! Как начнут собачиться! Помнишь, в прошлом году, накануне твоего дня рождения? Хоть и апрель был, а ещё так холодно! Я пришла к тебе, а ты… Ольга, неужели ты забыла, у тебя завтра день рождения! Ну, глупая, радуйся, чего ты застыла, как изображение на твоих картинах? Что с тобой?

— Это всё из-за моего дня рождения! Меня дядька так просил не уезжать до дня рождения, он почти плакал, умоляя меня! А когда узнал, что граф потребовал, чтобы со мной ехала ты, то вообще разозлился и обещал заколотить все двери и окна и…

— Ну и зачем ты мне всё это пересказываешь? Как будто всё это происходило не на моих глазах! Хоть ты и старше меня на один месяц, а оставлять тебя надолго одну нельзя, ты сразу глупеешь!

— А ты…

Неизвестно, как долго препирались бы девушки, если бы где-то далеко, то ли на улице, то ли в далёком конце замка, не послышался лай собак! Потом собаки затихли, и послышались голоса людей, даже не голоса, а какой-то гул, как будто говорило одновременно огромное количество людей! Потом опять залаяли собаки, да так зло и неистово, что голоса мгновенно стихли, а собаки всё лаяли и лаяли!

— Что это? — спросила Мария, — откуда в замке собаки?

— Ну, чего ты побледнела?

— Я боюсь!

— Чего? Собак, что ли?

— Не знаю! Мне просто стало страшно, собаки…

— А, я поняла, это ты просто прикалываешься! Ты меня пугаешь! Ну хорошо, если тебе не хватает впечатлений, давай поиграем в страшилки! А насчёт собак… Тут, дорогая, ты меня не обманешь, я же помню, как ты обхаживала всех бездомных собак, всё искала абсолютно белую, с отметиной на брюшке в виде красной капли! Видишь, я даже это помню, а ты мне тут втираешь…

— Мария, ну пойми меня хоть раз в жизни! Я боюсь всего вместе: дня рождения, картин, дверей, предсказаний! Одно, кстати, начинает сбываться! Дядька говорил про собаку, которая должна появиться в канун моего дня рождения. Поэтому если ты была внимательна, ты должна была заметить, что я начинаю вглядываться в собак только перед днём рождения!

— Пошли!

— Куда ты меня тащишь? Мы ещё не осмотрели коридор!

— Он никуда не денется! Пошли, посмотрим, кто там воет! Мне это тоже начинает надоедать!

— Я никуда не пойду. Ты не понимаешь.

— Ну, чего я опять не понимаю?

— Мне завтра исполнится семнадцать лет!

— Это я поняла. Вот что я действительно не понимаю, так это что ты предлагаешь нам сейчас сделать? Спеть, станцевать, головой об стенку побиться! Ну что?

— Я… Я не знаю.

— Ну вот. Опять лай стих, и говорят какие-то люди. Как много голосов! И ни разобрать ни одного слова.

— Мария, давай попробуем убежать из замка! Может быть, на этот раз мне всё удастся!

— Куда ты меня тащишь? Надеюсь, ты не собираешься бежать из замка без верхней одежды и только вот в этом платье?

— Но… Неужели ты не чувствуешь, как время подталкивает нас в спину?

— Кто подталкивает?

— У нас нет времени возвращаться за одеждой!

— Если хочешь, ты, конечно, можешь бежать и так. А я свои вещи не оставлю! Особенно джинсы. Я на них так долго копила! Это же «Левис»! Это тебе всегда всё так легко доставалось!

— Хорошо, подруга. Пойдём за вещами! Всё равно мы уже опоздали! Только не спрашивай куда. Всё равно не отвечу! И вообще не спрашивай меня больше ни о чём!

Мария хотела возразить, но, взглянув на плотно сжатые губы Ольги, предпочла оставить свои мысли при себе. Так, в молчании, они и поднялись к своим комнатам.

Ольга собралась моментально. Вернее, ей и нечего было собирать — её сумки так и стояли нераспакованными. Сумок было четыре. Они были лёгкими, но неудобными, и поэтому нет ничего удивительного в том, что выходя с сумками, Ольга не удержала дверь, и дверь начала катастрофически быстро закрываться. В отчаянии девушка закричала, но крик тут же замер у неё на губах.

В тот момент, когда должно было случиться неизбежное, что-то большое и белое бросилось на порог и остановило дверь! Когда, забросив сборы, на крик выбежала Мария, она увидела невероятную картину: Ольга сидела на полу и, уткнувшись в брошенный саквояж, плакала от пережитого стресса, а рядом с ней стояла огромная белоснежная собака с красной отметиной на боку, чуть поодаль стояли ещё две собаки и преданно виляли хвостами.

ПОБЕГ

Через некоторое время послышались тихие шаги — это девушки, оглядываясь и стараясь идти как можно тише, начали спуск вниз по центральной лестнице. Мария и Ольга, чтобы было удобнее нести, разделили поклажу.

Собаки, так вовремя появившиеся перед девушками, не собирались оставлять их. Наоборот, две собаки встали со стороны Ольги и Марии, а третья собака, у которой была отметина, шла впереди. Казалось, что собаки осознают опасность, которая подстерегала девушек в этом замке, поэтому, после спуска по лестнице, девушкам ничего не оставалось, как идти быстрым шагом за своими спасительницами.

Когда девушки и собаки приблизились к входным дверям замка, совершенно неожиданно перед ними появились две тёмные фигуры. Это, как вы понимаете, были те самые слуги — Ганс и Ханс, которые готовы были жизнь отдать за своего хозяина. Выражение лиц слуг не предвещало ничего хорошего.

Однако, когда взгляд их упал на собак, слуги попятились. Впрочем, один из мужчин быстро пришёл в себя и даже попытался что-то сказать Ольге:

— Госпожа, — вкрадчиво прошептал Ганс, косясь в сторону собак, — вы не должны уходить в такой спешке! Господин Дракула должен вернуться с минуты на минуту, у него к вам есть интересное предложение. Наверное, вы ещё не поняли, но вам некуда бежать. Вероятно, ваша дверь захлопнулась?

— Если это так, — в разговор вклинился второй мужчина, Ханс, — то вам действительно некуда бежать. Куда бы вы ни уехали, Он найдёт вас.

Мария, не имевшая до этого момента дела с этими мужчинами, немного растерялась, однако Ольга, которая была зла на всех обитателей этого замка, не собиралась молчать:

— Смею вас огорчить, — еле сдерживаясь от бешенства, прошипела она, — но дверь открыта. Я подложила под неё одну из сумок, таким образом, чтобы дверь не смогла захлопнуться. Поэтому я и моя подруга свободны. Извольте отойти в сторону!

Мужчины попытались возразить, один из них даже протянул руку к Ольге, но был остановлен предостерегающим рычанием одной из собак.

Наконец девушки были на свободе! Оставалось только осилить путь от парадных дверей замка до ворот, но девушки даже не заметили, как миновали эту преграду. Собаки бежали всё быстрее, а девушки еле поспевали за ними. Наконец ворота за ними захлопнулись. После этого что-то упало со страшным звоном, а потом воздух пронзили крики сотен женских голосов! Или это был ветер?

Ольга оглянулась только тогда, когда отбежала от замка на порядочное расстояние. И… протёрла глаза. Замка не было. За воротами, которые висели на одной петле, высились руины.

Собаки лаяли, Мария тянула подругу за руку, но Ольга отбросила её.

— Нет, — закричала она, пытаясь перекричать ветер, который с каждой минутой набирал силу. — Я должна увидеть, что стало с этой комнатой! Там портреты, портреты несчастных родственниц моей семьи! Там портрет с изображением моей мамы!

— Ольга, — Мария попыталась привести подругу в чувство, но та её не слышала, — нам надо бежать. Твой дядя вернётся, он не оставит попыток подчинить тебя.

Однако Ольга внезапно вырвала руку и бросилась к калитке, которая, как вы помните, была с другой стороны замка. Девушка бежала долго, она и не предполагала, что замок и территория вокруг него так огромны. Мария и собаки бежали за ней.

Задыхаясь, она толкнула калитку, и калитка просто упала на землю плашмя. Ольга сделала шаг, но, впрочем, не решилась войти внутрь двора, за калитку. Да это и не было нужно.

Дверь в комнате с портретами отсутствовала. От калитки до проёма комнаты было небольшое расстояние, и Ольга видела очень отчётливо всё то, что стало с комнатой. Комнаты не было — были руины, которые, вероятно, стояли под этим небом очень долго в таком виде. Время, дожди, снег, грязь, ветер сделали своё дело, и искать следы прошлого в этой комнате просто не имело смысла.

Впрочем, Ольга, наверное, всё же решилась бы и преодолела расстояние от калитки до комнаты, но ветер вдруг усилился до такой степени, что стал кидать мелкие камни прямо в лица девушкам. Собаки завыли. Ольга пришла в себя и попятилась.

Вскоре девушки уже шагали по дороге, собаки медленно трусили за ними.

— Мария, — обратилась Ольга к подруге, — ты говорила, что видела автобусную остановку, когда ехала на карете?

— Да. — Мария повертела головой, — она должна быть где-то здесь. Да вот же она.

Водитель автобуса не хотел пускать в салон собак, поэтому девушки вынуждены были ждать следующий автобус. Когда он подъехал, Ольга двинулась вперёд, а Мария замешкалась, она искала собак.

— Девушки, — молодой, чёрноволосый, чёрноглазый и весёлый водитель улыбаясь обратился к подругам, — у вас что-то из сумки выпало.

— Что? — Ольга оглянулась, — что это??

— Да вот же, — водитель высунулся из окна, — три игрушки! Собаки? Детям везёте?

— Да, — Мария подняла и отряхнула грязь с шерсти собак, — племянникам везём! Скажите, а до Бухареста долго ехать?

Автобус тронулся.

Ольга посмотрела в окно на проплывающий пейзаж и отвернулась. Она насмотрелась на эти пейзажи ещё тогда, когда её вез в карете кучер Мизко. Как вы помните, граф был человеком строгих правил и привычек и велел в письме, чтобы Ольга добиралась до замка только в карете, а ведь оказывается, весь этот мокрый, скользкий путь можно было легко и быстро преодолеть автобусом.

Наконец Ольге надоело молчать, и она задала вопрос, который мучил её с того момента, как Мария появилась в замке:

— Подруга, но почему ты так долго ехала ко мне? Граф был зол и груб, мне было страшно, а ты всё не появлялась! Ведь не только болезнь тебя задержала, я права?

— Да, я была больна, а потом… Потом долго добиралась до тебя!

Небо разделено, так же как и земля, и поэтому тот путь, который я смогла бы преодолеть за сутки, занял две недели.

К тому же…

— Что?

— Меня всё время во время путешествия долго досматривали и расспрашивали. У меня фамилия русская, ты же знаешь, что бабушка велела маме при вступлении в брак оставить девичью фамилию?

— Да, ты что-то рассказывала об этом!

— Несколько поколений женщин из моего рода, а точнее, кажется, восемь, подчинялись этим правилам, и вот именно поэтому у меня в удостоверении личности русская фамилия, которая передаётся по женской линии.

— А, да, я вспомнила! Ты мне уже рассказывала эту запутанную историю.

— Да. Ну что же… Ты поняла теперь, почему я так долго не могла явиться перед твоими очами?

— Да. Мне теперь всё ясно.

— Да. Я сейчас телефон включу, я его тайком в сумке пронесла в замок, если хочешь, посмотри новости!

— Нет!

— Ты чего? Почему кричишь?

— Дядька говорил!

— Что он говорил?

— Та книга! Он велел её читать, а я смеялась.

— Ты о чём? О той книге, от которой пахнет плесенью?

— Да! Дядька говорил, что в ней зашифрованы условия, при которых Дракула, его Ганс и Ханс смогут возродиться!

— Что это? О чём ты?

— На земле могут начаться невероятные вещи!

— Что?

— Дядька… Книга была права!

— Ольга, всё, успокойся! Ты бледная и дорожишь! Мы в безопасности! Как только доедем до Бухареста, я возьму такси и мы поедем в отель, я ночевала в нём перед тем, как отправиться в замок, и оставила комнату за собой. А потом…

— Девушки, — голос водителя в микрофон прозвучал необычно громко, — мы подъезжаем! Вы же просили предупредить вас?

— Да! — подруги прокричали ответ в унисон и засмеялись.

НЕ СМЕШИТЕ МОИ ТАПОЧКИ

Через пять минут автобус остановился, девушки с улыбками попрощались с водителем и вышли. Однако улыбки тут же завяли на их лицах. Вспышки фотоаппаратов и гул толпы оглушили Марию и Ольгу. Люди, которые, казалось, ждали, когда девушки прибудут, начали что-то кричать. Девушки попятились, но люди окружили их. От вспышек фотоаппаратов глазам стало больно.

Вдруг толпа расступилась, к девушкам шёл мужчина, за ним следовала свита. Мужчина приблизился, его взгляд перебегал с одного лица на другое, наконец к нему подбежал помощник и, что-то прошептав, сунул планшет прямо под нос мужчине. Мужчина коротко глянул в экран планшета, а потом заулыбался:

— Госпожа Ольга, я мэр города, — мужчина повернулся к оторопевшей девушке, — мы ждали только вас! Эти люди, — мужчина обвёл рукой толпу, — пришли, чтобы приветствовать племянницу графа Дракулы и её подругу!

Вспышки телефонов и камер снова начали сверкать, а толпа гудеть. Повисла пауза, и этой паузы хватило, чтобы Ольга пришла в себя. В её голове родился план:

— Не смешите мои тапочки, — громко и немного истерично засмеялась она, — я? Племянница Дракулы?

На площади повисла тишина.

— Но как же, — мужчина неуверенно откашлялся, — господин Ханс, секретарь князя Дракулы, сообщил мне, что вы прибудете этим автобусом.

— Разве что-то в моём лице напоминает о родстве с графом «Д»? — Ольга говорила, но понимала, что её фантазии почти истощились, и она не знала, что говорить дальше. Её порыв угас, и она уже была готова подтвердить, что действительно является Ольгой Красивой из рода графа «Д», но её как всегда выручила Мария.

— Господа, — Мария оттеснила Ольгу и попыталась спрятать её за свою спину, — мы лишь двойники. Племянница графа не хотела, чтобы её уставшее после дороги лицо было сфотографировано. Госпожа Ольга и её компаньонка уехали первым автобусом, а мы поехали вторым!

— Да, но, — сверившись с планшетом, мужчина попытался возразить, однако Ольга, переглянувшись с Марией, снова взяла слово:

— У графини Ольги и её компаньонки три огромные белоснежные собаки, а у нас… Вы видите рядом с нами собак?

Толпа загудела, а помощник снова склонился к уху начальника и что-то прошептал. Начальник с сомнением посмотрел в сторону девушек:

— А куда же тогда отправилась графиня Ольга?

Мария помолчала, а потом решилась и сказала:

— Графиня Ольга велела ждать её у входа в отель Плаза. После того как она приведёт себя в порядок, она проведёт с присутствующими пресс-конференцию.

Мария ещё не успела договорить, а площадь опустела.

Наконец Ольга перевела дух и с сомнением посмотрела на подругу:

— Думаешь, они купились?

— Не знаю. Я думаю, у нас есть час, пока всё не откроется. Мы недооценили графа, он боец и добивается своего любой ценой.

— Что нам делать?

— Лететь домой. Твой дядька предвидел эту ситуацию и прислал со мной копию твоего удостоверения личности. Надо ехать в аэропорт!

— А твои вещи в отеле?

— Вещи? — Мария засмеялась, — что же, вещи можно считать пропали! Главное — добраться домой, а потом…

— Что? — испугалась Ольга.

— Выставлю тебе счёт! Ты мне каждую кофточку оплатишь!

— Хорошо! — засмеялась Ольга, — главное, успеть улететь отсюда!

Девушки уже летели домой, когда интернет наводнили фотографии, подтверждающие сенсационную новость:

«Граф Дракула, потомок Влада Цепеша, наконец решил выйти из сумрака. У графа Дракулы есть племянница, её зовут Ольга, но она отрицает родство с графом, потому что похитила из сокровищницы графа три бесценные статуэтки белых собак.»

Заголовки новостных сайтов венчала надпись:

«Я, племянница графа Дракулы? Не смешите мои тапочки!»