Бесплатный фрагмент - Одна история

I

Some people are just born with tragedy in their blood.

Сегодня пятница и очередная вечеринка. Последняя нормальная в этом году. На следующей неделе начинаются весенние каникулы, а потом экзамены и долгожданный выпускной.

Сегодня она в последний раз почувствует себя школьницей. Даже смешно, потому что школа закончилась для неё после смерти мамы: тогда сразу началась школа жизни. И, похоже, в обеих школах она одинаково плохо сдавала экзамены.

Она смотрит в зеркало и не узнает свое отражение. В голове заезженной пластинкой одни и те же слова: «Это не твое тело, не твоя одежда и вообще не твоя жизнь». Она будто играет роль по давно составленному сценарию. Последние штрихи к яркому макияжу, и она готова. Неоновые розовые тени в тон короткому топу, короткая кожаная юбка, колготки в сетку и неизменно высокие кеды. Сегодня в планах просто расслабиться и повеселиться.

Смотрит на часы, до приезда Дона пара минут. И снова дилемма: выскользнуть незамеченной или попрощаться. С отцом всегда было сложно, но после смерти мамы всё стало хуже некуда. Она думает, что даже попрощайся она сейчас, он скорее всего её не заметит. Горькая улыбка на губах, и, кажется, вопрос решен. Раз всё равно не заметит, то можно бросить короткое «Пока» на бегу.

Она разворачивается к выходу, хватает свою блестящую сумочку со стола, собирается положить в нее блеск для губ и замечает пропажу денег. Их нет в сумке, нет и рядом на столике. Она точно положила их в сумку. Сегодня время расплачиваться с Доном, она не могла этого забыть. Догадка пронзает мозг — отец слишком тихо сидит перед телеком вот уже полчаса, а это может значить только одно — он снова пьян, но где он взял деньги? Пф, несложно догадаться. Разъяренная выскакивает из комнаты, на лету хватая кофту со спинки стула.

— Ты опять рылся в моих вещах! — выплевывает резко в сторону кресла. В нем сидит отец и, уставившись в телек, немигающим взглядом смотрит рекламу телемагазина. Да, он снова пьян. После смерти матери это стало почти ежедневной обыденностью. Они с отцом оба убивали себя медленно и каждый выбирал своё оружие: у него, например, был алкоголь. Это уже не злит ее, с этим она свыклась, но какого черта на её деньги? Поток мыслей прерывает его попытка ответить.

— Это были мои деньги, — отец едва ворочает языком. — Все деньги в этом доме мои.

Её лицо мгновенно вспыхивает от возмущения:

— Твои? Ну раз так, тогда и зарабатывай их сам! — резко выплевывает она.

— А ты тогда мне зачем? Я однажды сделал тебя, и теперь ты зарабатываешь деньги. Меня все устраивает, — уже более уверенно говорит он.

Ну, всё! Её возмущение уже через край! Она и так давно едва терпит его, отдаёт часть денег, якобы за аренду, а ведь это он должен заботиться о ней! Видимо заботливого отца она не заслужила.

— Да ты кроме меня ничего в жизни не сделал, — слова, словно яд. — Устраивает?! А меня? Ты хоть раз спросил, меня это устраивает?! — она почти срывается на крик. От него никакой реакции.

Подходит к нему и загораживает собой телевизор. Пусть смотрит на неё, когда она с ним говорит. Он, наконец, медленно переводит стеклянный взгляд с экрана на неё. Глаза вмиг наливаются кровью, он сжимает кулаки и резко встаёт, за долю секунды наклоняется, хватает её за горло и шипит:

— Закрой свой рот, мелкая дрянь! Я позволяю тебе жить в моем трейлере, терплю твои выходки и должен еще спрашивать разрешения на деньги, которые лежат у меня дома, на моем столе?! — он так близко, что брызжет пьяной слюной ей практически в лицо. Страх заполняет каждую клеточку её хрупкого тела.

Она словно вернулась в детство. Колени подгибаются, дрожь проходит сквозь всё тело, кажется, выхода нет, и лучше бы ей молчать, но она понимает, придется хоть что-то сказать, не то он задушит ее своими лапищами размером с её голову. И она, давясь нехваткой воздуха, едва выдавливает:

— Отпусти. Папа, прошу, — переводит дыхание — Прости.

Хватка на шее слабеет. И она продолжает:

— Мне просто нужны были эти деньги. Пожалуйста, скажи, что не всё потратил, — в её глазах мольба.

Он отпускает её и молча, возвращается к своему креслу.

— Сегодня приедет Дон. Я должна ему, — говорит она, одной рукой потирая саднящее горло.

— А, да, твой дружок-дилер! — жестко обрывает отец, — тебе нужно завязывать с ним, ты не должна так тратить мои деньги.

— Твои де…? — начинает она, но вовремя замолкает.

Он продолжает, видимо не расслышав её реплики.

— Остатки на столе возле раковины. Забирай и вали! — резко взмахивает рукой в сторону кухонного стола.

Она уже с надеждой поворачивается к столу, когда он добавляет:

— На обратном пути купи мне пару банок пива. Не люблю, когда утром болит голова. И чтоб вернулась до завтра, — последний строгий взгляд в её сторону, и он снова устраивается в кресле.

В два широких шага она добирается до стола и видит всё, что осталось от её пухлой пачки долларов. На столе несколько смятых купюр и мелочь. Сердце пропускает удары. Снова придется врать Дону и просить подождать. Тут едва хватит на пиво, но желание возмущаться отпало. Шея все еще болит.

— Окей, — бросает она коротко в ответ. Хотя он вряд ли её слышит или вообще ожидал ответа. Всё его внимание снова сосредоточено на экране с телемагазином на диване. Она вздыхает.

Они никогда не купят ничего из этого ассортимента, но ей хотелось бы думать, что они могли бы. Хорошо было бы обновить посуду и выбросить все треснувшие тарелки и чашки или купить новые чехлы для мебели, а старые просто сжечь, такое даже выбрасывать стыдно. По-хорошему, можно было бы и весь трейлер сжечь. Ей бы хотелось залить всё бензином, отойти на приличное расстояние, эффектно щелкнуть зажигалкой и бросить её в самый центр. А дальше наслаждаться тем, как языки пламени яростно пожирают это убогое жилище. А потом идти, не оборачиваясь. И чтобы на фоне пожара она в замедленной съёмке шагает широкими шагами в новую жизнь. Но её жизнь совсем не похожа на фильм, и нет тут никаких спецэффектов или замедленных съемок.

Из мыслей её вырывают три коротких гудка подъезжающей машины. Дон уже приехал, пора поторапливаться.

Она сгребает всю мелочь со стола и запихивает в сумку. Выскакивает из трейлера, хлопнув дверью. Садится в машину, наклоняется в сторону водителя и наспех целует Дона в щеку. Такое приветствие уже давно вошло в привычку.

Дон спрашивает о делах дома и на работе, совершенно умолчав о долге. Она отбивается короткими ответами и тоже упорно молчит о долге. Скорее всего, Дон сам всё понимает, а потому не наседает. Они так давно знакомы, что ему не стоит в ней сомневаться. Она отдаст, когда сможет, и потом ей же понадобится ещё, и она снова придёт к нему.

Она готова потерпеть вопросы Дона (не самое ужасное, что ей приходилось терпеть за всю жизнь), лишь бы он провез её через Тоннель, который стал для неё своего рода местом силы. Каждый раз, проезжая через тоннель, она просит Дона открыть люк и вылезает из машины. Широко расставляет руки, закрывает глаза и будто парит. За закрытыми веками фонари тоннеля сверкают, будто волшебные огни. Только там она может чувствовать себя свободной.

Они уже близко. Дон замолкает. Он уже давно привык к её ритуалу и не смеет мешать бессмысленной болтовней. Он уже тянется к кнопке открытия люка в крыше машины, ухмыляется и позволяет ей насладиться моментом. Он знает, что таких моментов безграничного счастья и свободы в жизни этой малышки не так уж и много. Будто есть люди, которые рождаются с трагедией в крови, и она одна из них.

Люк открывается, и свежий ночной воздух заполняет машину. Она улыбается так искренне и чисто, выпрямляется, поправляет юбку, быстро взбирается на сиденье и чувствует себя королевой этого мира. Ощущает свободу ото всех, сейчас её окружают только эти волшебные огоньки, что отражаются на внутренней стороне век. Она раскидывает руки и нежится в объятиях ветра, что так ласково треплет волосы. Это ли не счастье?! Ни один наркотик не сравнится с этим чувством. А ей есть с чем сравнить, уж поверьте.

II

Trust me, girl, you wanna be high for this.

Последняя нормальная вечеринка в этом году. Следующая будет только на выпускной. Все негласно решили, что именно эта вечеринка должна запомниться. Родители Уэса уехали из города на выходные, а это значит, что огромный дом с бассейном в полном распоряжении группки школьников. И хотя вначале планировалась тусовка для пары друзей, естественно, всё вышло из-под контроля в первый же час. Друзья рассказали друзьям, а те своим друзьям. В век расцвета множества социальных сетей — вполне ожидаемо. И потому теперь вся подъездная дорожка и газон перед домом Уэса заняты хаотично расставленными машинами.

В дом постепенно стекаются люди. Среди толпы выделяются зажимающиеся то тут, то там влюбленные парочки, группы мускулистых спортсменов празднуют очередную победу школьной команды и чуть вдалеке можно заметить обособленное сборище ботанов. Никто не хочет пропустить почти что вечеринку века. Даже неподходящие ни для одной компании одиночки тоже здесь.

Лу как раз одна из них. Высокая и худощавая, ученица старших классов школы Ист Хай. Со своим высоким ростом и стройной фигурой она могла бы стать моделью, шагать по подиуму или красоваться на обложках модных журналов. Могла бы, может быть, в другой жизни. А в этой у нее совсем другие перспективы.

Её длинные белые волосы с яркими розовыми прядями рассыпались по плечам. В этой жизни её не одевают модельеры, а потому на ней небрежно накинутая на плечи белая кофта, ярко-розовый топ в блестках, короткая кожаная юбка, колготки в сетку и, конечно же, высокие кеды — неизменный атрибут ее собственного стиля. Картину дополняют яркий макияж и пушистые накладные ресницы, за которыми скрываются грустные серые глаза.

Она выходит из машины, хлопает дверцей и направляется к дому. Там уже веселье вовсю. Неоновый свет просачивается сквозь окна, гремит музыка, но ещё не настолько, чтобы соседи звонили копам. На газоне у дома собираются группы веселящихся молодых людей. Проходя мимо, она кивает некоторым в знак приветствия. Парни провожают её жадными взглядами, они наверняка хотели бы обладать ею как диковинной птичкой из райского сада. Девушки смотрят по-другому, будто оценивают соперницу.

«Ну что ж, пора веселиться», — говорит она себе и проходит сразу на кухню. Там кого-то уже накачивают пивом из бочонка, парни приглашают её предложить свою ставку на того, кто из них выпьет больше. Она игриво улыбается, тянется в сумочку за сигаретой. Сразу несколько парней протягивают руки с зажигалками наготове. Воцаряется тишина, и, похоже, уже все забыли о ставках на выпивку. Так было всегда, сколько она себя помнила: стоило ей появиться в комнате, и все взгляды вмиг прикованы к ней.

Парни смотрят с восхищением, девушки завистливо щурятся и осуждающе закатывают глаза. К сожалению, парни не всегда ограничивались только взглядами. В её жизни было всякое, но ей не стоит думать об этом сейчас. Сегодня она собиралась развлекаться, не так ли? А потому, она ещё раз окидывает придирчивым взглядом всех парней, которые до сих пор терпеливо держат протянутые руки с зажигалками, выбирает самого красивого, пока ей незнакомого, приближается к нему, легонько подвигает его руку с зажигалкой к зажатой в губах сигарете и затягивается. А затем игриво поднимает на него глаза. Может, этот красавчик скрасит её вечер. Он нагло встречает её взгляд. Пожалуй, она сделала свой выбор. Остальные разочарованно отодвигаются назад. Уэс возобновляет свой треп про ставки, но ей уже все равно. Зачем ставить на других, если она сама собирается напиться? Хорошо, что на подобных вечеринках никогда не бывает проблем с алкоголем.

Вот и сейчас на столе аккуратно стоят красные стаканчики для пива. Нет, она уже давно выбирает что-то покрепче. Чуть дальше стоят бутылки со спиртным, среди них текила. То, что нужно. Пока парни занимают общее внимание своими глупыми соревнованиями, она успевает достать маленькое «нечто». Быстро и почти элегантно закидывает таблетку в рот и запивает одним шотом. На секунду морщится, а затем довольно улыбается. Теперь вечер заиграет новыми красками. Пару секунд она просто стоит спиной к кухонному столу и опирается на него слегка вытянутыми руками. Затем подносит сигарету к губам, затягивается, медленно выпускает дым из легких, закрывает глаза и ждёт.

Ещё пара мгновений, и вот уже музыка громче, будто она повсюду, вокруг. Свет и цвет объединяются в причудливом неоновом танце. Пожалуй, ей тоже пора танцевать. Она тушит сигарету о мраморный стол и выходит в самый центр комнаты. Всё вокруг будто за пеленой легкого дыма. Повсюду зажимаются влюбленные парочки. Пф, вся эта концепция любви не по ней.

Она пробирается сквозь толпу в самый центр и начинает двигаться в собственном ритме, игнорируя осуждающие взгляды. Не потому, что хочет, а потому, что может! И пусть эти сучки смотрят, осуждают, расступаются перед ней и тянут своих парней подальше от неё. К черту! Ей сейчас хорошо. Она продолжает плавно вилять бёдрами. Скользит руками по телу, поднимает их над головой и слегка встряхивает головой, чтобы волосы рассыпались по плечам. Музыка обволакивает, свет скользит по изгибам девичьего тела. Ей просто офигенно! Пустующие места вокруг быстро занимают парни. Многим из них она не по зубам, но тереться рядом ведь никто не запрещал.

Тот незнакомец с зажигалкой тоже здесь. Она едва узнает его, оглядывает затуманенным взглядом и, кажется, он не такой уж и плохой вариант на один вечер. Они обмениваются взглядами и улыбками. Он подходит ближе, их тела соприкасаются в самых подходящих местах. У неё учащается дыхание, становится жарко.

Теперь все идет по уже давно знакомому ей сценарию. Еще несколько совместных танцев, и она, неуверенно качнувшись, берет парня за руку. Пришла пора продолжать веселье в более уединенной обстановке; она так хорошо знает расположение комнат в этом доме, что, несмотря на шум в голове и почти утраченную способность управлять своим телом, всё же доходит до лестницы наверх. Таблетки и алкоголь — не самое лучшее сочетание. Зрение затуманилось, полностью расфокусировалось. Вокруг различимы только вспышки фиолетового неона из гостиной, и она несмелой походкой делает шаг на ступеньки. Лестница кажется невозможно длинной. Всё ещё держа парня за руку, она, пошатываясь, поднимается на второй этаж и открывает двери в одну из гостевых спален. Её встречает уже знакомая кровать.

Этот парень точно знает, что нужно делать, и берет инициативу в свои руки. Она старается смотреть на него, на его руки, что шарят по её телу, но зрение всё больше подводит. Они целуются, и вдруг ей почему-то совсем расхотелось развлекаться, хочется просто свернуться калачиком и уснуть. Парень легко толкает её на кровать, она поддаётся. Он что-то говорит, но она не слышит. Падая, она смотрит на потолок, на котором отражаются огоньки неона с улицы. Они так прикольно вращаются, ей вспоминается калейдоскоп — одна из самых любимых игрушек в детстве. Когда смотришь в такой, картинки меняются, рассыпаются и снова складываются в причудливые формы. Сейчас у неё в голове что-то подобное, и эти неоновые светлячки только добавляют ощущения нереальности. Через открытое окно слышны громкий смех и неразборчивые голоса. Наверное, большинство переместилось к бассейну, сейчас вечеринка в самом разгаре. А ей совсем невесело. Она отдаленно понимает, что парень что-то спрашивает, пока возится с её застежкой лифчика, его руки уже давно обшарили её всю. Теперь не только мозг затуманен, даже тело почти не отвечает. Она продолжает смотреть на потолок, пока парень почти насилует её. Ах да, она что-то отвечает и даже стонет, но всё это не по- настоящему. Будто она воспарила над своим телом и смотрит на всё со стороны. Это даже не похоже на порно. Если только на плохое. Парень елозит по ней своими руками, она выгибается, чтобы показать, как ей нравится, но он не понимает, что она хочет ему показать. Красавчик думает исключительно о своем удовольствии, он не пытается сделать ей хоть сколько-нибудь приятно, просто использует её тело. Так же как и многие до него и, наверное, ещё многие после. Она вдруг осознает, что даже не знает его имени. Всё так глупо. Бессмысленно. Будто это не она и не её тело сейчас используют. В голове снова: «Это не твое тело и вообще не твоя жизнь». А потом она начинает смеяться. Парень уже на пике, жмурится и пыхтит на пределе, а ей до жути смешно. Ведь все они практически одинаковые в этот момент. Она могла бы сделать целую выставку из кадров кончающих парней, и все они выглядели бы одинаково. Ей так смешно, что это, видимо, задевает гордость парня, и он, сказав ей что-то, по его мнению обидное, хватает свою одежду и выходит из комнаты, хлопнув дверью на прощание. Она всё ещё смеётся, как вдруг резко останавливается и с иронией в голосе произносит:

— Ну, видимо, мило полежать не удастся. — картинно дует свои пухлые губки.

Рывком встаёт с кровати. О, это она зря! Голова гудит, а на душе неожиданно легко, будто эмоции кто-то просто выключил. Надевает обратно бюстгальтер и топ. Юбку она даже не снимала, только задрала, а вот колготки, похоже, утеряны и неизвестно где. Да плевать! Пора закинуться второй таблеткой и запить всё чем-нибудь алкогольным. Опасно ли это?! Ещё как! Знает ли она об этом? Конечно. Боится ли она? Точно нет. Скорее ожидает конца в предвкушении.

Она кое-как спускается вниз, слегка пошатываясь, проходит на кухню и находит недопитую бутылку виски. Глупо улыбается. Значит, у вечера будет продолжение. Вдруг слышит очень громкий шепот из-за угла. Девушки точно кого-то обсуждают и, хотя ей обычно всё равно на сплетни, сегодня почему-то захотелось прислушаться. Она бесшумно подкрадывается поближе к повороту, где за стеной девушки уже вовсю поливают кого-то грязью. Она прислушивается и слышит своё имя. Хотя ей, по большому счету, плевать, всё же она никогда не понимала, почему девушкам из её школы так нравилось судачить о ней и её личной жизни у неё за спиной. Она ведь им лично ничего не сделала, но за всё время слышала так много нелестных слов в свой адрес, что даже врагам своим такого не стала бы говорить.

И вот, опять они собрались стайкой и обсуждают её бесстыдный наряд, хотя сами почти что в трусах, шортами это назвать даже у неё язык не повернется. Снова она огребает за то, что увела самого красивого парня, а он ещё и из колледжа. Вот так удача!

«Да я вас практически избавила от пресного секса. Вообще должны быть мне благодарны», — думает она и заливает в себя очередную порцию спиртного. Обсуждение продолжается.

Так, ясно, сейчас пойдут личные оскорбления её внешности, а это выслушивать она не подписывалась, а потому выходит из своего укрытия и, с гордо поднятой головой, немного неровной походкой, направляется к бассейну. Девушки резко обрывают разговор и стыдливо провожают её взглядами.

План на оставшееся время такой: закинуться таблеткой, улечься на пустой шезлонг у бассейна и наблюдать за псевдо влюблёнными целующимися парочками. Она-то знает, что любви просто не существует, и каждый из этих «хороших» парней не прочь провести с ней время, если она только поманит пальцем. Фантазия начинает шалить. Она представляет, как раздевается догола прямо здесь, посреди заднего двора, и все парни разворачиваются в её сторону, а потом в замедленной съёмке начинают бежать на неё. (Видимо, есть у неё отдельная любовь представлять кадры в замедленной съёмке). Она слегка прыскает от смеха. Так, где там таблетка? Она шарит в сумке и по карманам кофты.

Резкое осознание. Черт! Наверное, осталась за поясом колготок, которые она успешно потеряла. Черт! Черт! Черт! Теперь придётся просто заливаться алкоголем. Ну блин, сама виновата, нечего колготки терять!

Она находит пустой шезлонг, устраивается поудобнее, втыкает в уши наушники, включает любимую музыку и обнимает прихваченную из кухни бутылку. Вот теперь можно расслабиться по-настоящему.

Кто включил свет? Который час? Где она? Лениво открывает один глаз. Яркий солнечный свет отражается от гладкой поверхности бассейна. Она всё ещё на заднем дворе Уэса, лежит в шезлонге, прикрытая какой-то тряпкой, похоже на плед. В ушах звенит, и её слегка тошнит, но спасибо, что она не проснулась в блевотине. Такое тоже бывало. Вообще спасибо, что проснулась. Хотя… Неожиданно свет уже не такой яркий. Кто-то загородил солнце. Ей так тяжело открывать глаза, поэтому плевать, кто это. Отдаленно она слышит своё имя. Сложно разобрать слова, башка раскалывается, и что-то мешает в ушах. Она немного оглохла, что ли? Пытается прислушаться к неприятному ощущению. Приходит запоздалое осознание — это наушники. Видимо забыла их достать из ушей и уснула.

Тень двигается, и она все же решается открыть глаза. Перед ней стоит Чейз — вроде так зовут этого очередного «хорошего» мальчика, — а мимо проносится его девушка. Мэдди, вроде так её зовут. Наверное, это она говорила что-то, а потом убежала возмущенная видом. Таким хорошим, как эта парочка, не нравятся такие грязные пятна на идеальном полотне мироздания, как она. Но Чейз зачем-то продолжает смотреть на неё. И ей вдруг хочется «запачкать» его собой хотя бы чуточку, поэтому она подмигивает ему. Будто есть между ними какой-то грязный секрет. Если бы его девушка увидела это, то точно рассвирепела бы и утащила бы его подальше от неё. Ещё секунду назад Лу была уверена, что и Чейз должен сбежать как ошпаренный, но он не уходит и даже смотрит ей прямо в глаза. Она продолжает щурится от яркого солнечного света, который он теперь едва ли загораживает.

«Интересно, какой он меня видит?», — неожиданная, очень странная мысль, и девушка, невольно морщится, тем самым разрывая зрительный контакт.

Он тоже отводит взгляд и, будто спохватившись, быстро идёт вслед за своей девушкой.

III

I really just wanna run away and never look back at the people I’ve known.

Сегодня пятница и очередная вечеринка. Последнее нормальное сборище в этом году. Ещё один вечер притворства. Он снова будет играть роль хорошего мальчика, которая уже так въелась, как вторая кожа.

Он собирается, впопыхах проводит рукой по взъерошенным кудрявым волосам, ведь даже те должны быть правильно уложены. В его мире всё правильно, находится на своих местах и отыгрывает запланированную роль. Последний взгляд в зеркало — вид достойный «хорошего мальчика». Выключает прикроватную лампу, на краткий миг комната погружается в темноту, очертания мебели едва различимы в свете фонаря, пробивающегося сквозь легкие занавески. Он бы с удовольствием остался здесь и тоже растворился в этой темноте.

Внизу слышны приглушенные разговоры родителей. Они готовятся ужинать. Наверное, мама раскладывает столовое серебро или уже достаёт утку из духовки. Всегда одно и то же по пятницам. Весь этот чопорный уклад его жизни вызывает тошноту. Он снова поправляет волосы, откидывая назад не особо послушные пряди, и выходит из комнаты. Спускается по лестнице в огромный холл дома. Повсюду зажжен свет, каждый хрусталик на огромной люстре переливается радужными бликами. Он хочет уйти незамеченным, а потому спешит пройти расстояние от лестницы до двери как можно тише, но мама неожиданно выходит из-за угла. Она, как всегда, с идеальной укладкой, легким макияжем и в элегантном вечернем платье. Образ нарушают только красные кухонные варежки и огромное блюдо с запеченной уткой.

«Значит, сейчас точно 8 — время горячего», — отмечает он про себя.