Бесплатный фрагмент - ОдинОтчествО

Вы дегустировали Одиночество?

Вы дегустировали Одиночество?

Не правда ли, приятное на вкус?

Но, упиваться, что-то им не хочется.

Всего один глоток, один укус.

Попробуйте его с приправами.

Прозрачною слезою подсолить?

Внести мотив изысканности травами?

Обидой на весь мир полить?

Нет, одиночество без вас,

Само, по сути, не бывает.

Оно, как призрачный рассказ,

Вдруг проявляется и тает.

Да, кстати, в одиночество от скуки,

Добавьте чуть воспоминаний.

А, что во смесь с душевной мукой,

Оставьте для любви стенаний.

А как Вам позже-послевкусие?

Не радует, не чтёт, не знаю?

Я одиночество закусывать

Могу стучащих окон лаем.

Я одиночество лелею,

И я глумлюсь над одиночеством.

Кислинку ревности навею,

И напророчу над пророчеством.

Ну, как вам блюдо — одиночество?

Гурманы точно разберутся.

А вам попробовать не хочется?

К тиши бездонной прикоснуться?

Одиночество 2

— От чего ты отрёк одиночество?

Он спросил меня, я не ответил.

Лишь молчанье — «его высочество»,

Скрежетало огнем о пепел!

Докурил, затушил, заворочался,

Поглядел в окно, улыбнулся.

Словно в тайне надеясь на почести,

С головою в рассказ окунулся.

— Отчего же отрёк? Не отрекся!

Но, кому будет радостно, если,

Я когда-то ею увлекся,

А ей в мире со мной тесно!

Да, скажи мне еще, что с друзьями?

Вроде, все одного теста,

А теперь все своими стезями,

И теперь им со мной тесно!

Почему я боюсь одиночества?

Я тебе не скажу, не знаю!

Иногда так общения хочется,

Без него я весь мир теряю!

— Хорошо, но позволь тебе рассказать,

Одиночество, что за чудо!

Я не стану узлами тебя вязать,

И в пружину крутить не буду!

Одиночество — несомненно, дар!

Что, дано понять лишь немногим.

Для кого-то — просто ночной кошмар,

Надевать одиночества тогу!

Я с рожденья крещен в одиночество,

Посвящен в его тайны и смыслы.

А причины — имя и отчество.

А причины — звёзды и числа.

Одиночество 3

Я инкрустирован в одиночество.

Сверкаю, как обрядный камень.

Всё — по слогам бы, да не хочется.

МанИт, зовёт, чрезвычайный пламень!

Терапевтически не признано,

Обыденностью не осознанно.

Играет мной игра, играю я,

В те игры, что играют с грозами.

Заигрываюсь иногда, бывает,

Лексем чрезмерной бесконечностью.

И вечность узнаю, не зная

Её за покрывалом млечности.

Я инкрустирован в одиночество,

И только там такие мысли.

Они не посещают общество,

Не в миллионных массах, числах.

Они сродни живому пламени,

Сжигающему без остатка.

Что поздно нам, что рано нам,

Что мило нам, что гадко.

То, что лелеяли, и жаждали?

Что было вовсе неприятно.

То, что накаркали собаками,

То, что понятно и невнятно.

Огонь священный теплит искорки,

И пусть в огне не пострадают,

Все те, кто не злословил в мыселках,

И те, кто ни о чём не знает.

И к тем, кто всех жалеет очень,

Пускай не прикоснётся пламень.

Иначе очень, очень, точно

Я буду по нему изранен.

Я отменяю инкрустацию,

И подтверждаю это млечностью,

Желаю в вечности остаться,

И прикоснуться к бесконечности.

КТО… ЗДЕСЬ? Еще????

Воздушный поцелуй

Верность теряется в складках любви,

Чёрствые определяются.

Условно честные, поголовно,

Рвут по частям не стесняются.

Вроде всё ровно,

Но, что-то внутри корчится.

Хочется очень,

Не знаю, чем это кончится.

Сложно окружность

Сочится в меня и душит.

Стонет, кричит и зовёт,

Поцелуй воздушный.

Тоннами лет бесполезных,

Наивно бредущих.

По ощущению: странно,

Картинно и душно.

То, что подумала,

В мыслях свободных сотри.

Просто послушай:

Пошли поцелуй воздушный.

Лексематорий

Вертятся в башке, кружАтся, Просятся лечь на листки.

Упасть на бумагу, отжаться,

От этой по небу тоски.

Уснуть на белёных простынках, Расчерченных для начальных.

Косынкой смахнуть слезинку:

Пожалуй что, гениально.

А те бесконечно круЖАЛЯТ,

Больно так и привычно.

Очередной стих нАлит,

Такой же, как все — необычный.

Боюсь себе даже представить:

Муза над головою.

В мысли мои верстает,

Плачет, смеётся и ноет.

И ей это тоже нужно,

Иначе б не доставала.

Мозги бы мне не утюжила:

— Мало, ещё, мало!

Вяжет в башке мои мысли,

Жалит, жалеет, сжигает.

Вниманье бросает на числа,

Отрыгивает и икает.

А в результате стихи,

Появляются из простынок.

Первый вдох и первое слово:

— Держите, мамочка сына!

Поверхностное

Поверхностное натяжение:

Натягивай, скромнее, порвётся

Вроде всё это — поверхностно

И да, безусловно, порвётся

Немножко недообследованно

Именно нам доведется.

Сколько слов было сказано

И бесконечных мыслей

Ладные, такие разные

Над головою нависли.

И вроде, всё из души поёт

Но, вяжется ватой сомнение

Не станет забит этим сладким рот

В поверхностном натяжении.

Скажи: — Это, это и это!

— Да, блин, у меня же есть мнение!

Не стоит искать, терзать и икать

В поверхностном натяжении.

Натягивают поверхностно

Ласково, по изгибам

И объясняют нам не стесняясь

Либо ты этот, либо…

А крылья опять трепещут

Часто, как сердце, нервно

Может бьют по мозгам моим

Кувалдою, да по керну.

Поверхностное натяжение:

Пара куплетов — припевочка

Скоро взорвётся ярким огнём

Эта страна, подприцелочка.

СовершенноЛЕТНИЕ

Лето колоннами пыли,

Взвивается в небосвод.

Зелёным деревья укрылись,

На улицы сыплет народ.

Из тела народа, отдельно,

КрасУлицы выбиваются.

У каждой в глазах постельное,

Желание отражается.

Юбками «мини» качая,

Делают шаг «от бедра».

Юнцы с разговором кончают,

Есть восемнадцать? Пора!

Пора наступила летняя,

Цветения жизни пора!

УРА! Совершеннолетию!

Теперь уже можно, УРА!

И взгляды, словно магнитики,

Тянутся и встречаются.

Случайные прикосновения,

Случайными не считаются.

Вдруг одного накрыло,

Глаза повело поволокой…

И вот он взметнулся на крыльях,

К финалу судьбы однобокой.

А сверху, очень по-летнему,

Солнце пекло и жарило.

Они — восемнадцатилетние!

И им это не помешает.

Ничто! Ни запреты родителей,

Ничто, ни лязганье злобное.

Силки Любви — удивительны,

Хотя и весьма условные.

Лето — плюс восемнадцать.

Стороны

Стороны, мои стороны,

Белое мое, чёрное.

Воздавали мне сторицей,

Да душа с умом ссорится.

Жизнь свою раздам поровну.

И воронам и вОронам.

Раскрылатился норовом!

Лихо предсказал ворогам!

Я слезу утру лацканом,

Чёрным поутру пасквилем.

И прельстив тебя ласками,

Отмахнусь лица масками!

Стороны твои, стороны,

Стонами в душе томными.

Отражаясь лет тоннами,

Складками любви сонными!

Мысли вы мои, вздорные,

Рвёте вы меня — в стороны.

Обещали быть скромными,

А становитесь кровными!

Всё равно я выберу — БЕЛОЕ!

Радуется ДУХ! ВЕРУЮ!

Фисташковое настроение

Наташка, как будто фисташковая,

И словно морожено тает,

Быть может хочу я Наташку,

Хотя… ну, кто его знает)))

Художник, нарисуй мне маму

Мама скажет, я останусь,

Мама скажет, мы споём,

Что Любовью был я нажит,

Мама скажет — мы вдвоём.

Да, я маменькин сынок,

Мама больше не ответит.

Вырванный у жизни клок,

Время вдохами наметит.

Кисть скользит, сорваться хочет,

Утром, вечером, всегда.

Чертит и рисуют черти,

Словно это ерунда.

Кай, как прежде ищет Герду.

Герда нервы треплет вновь.

Чувствую, дорисовала,

Маму, с именем Любовь!

Здравствуй, мама,

Настежь двери!

Настежь окна и душа!

Я, наверное, поверил,

Жизнь рисую, не спеша!

Нарисуй мне маму, Сальвадор

Энергетический декаданс

Стареют окна и бульвары,

Стареют тётки и мужчины.

Взрослеют даже те, кто стары,

Взрослея, тлеют без причины.

Сереет, как ни в чём бывало,

И млеет, как сказал бы Пушкин.

Всё то, что к ним располагало,

И вряд ли уже будет лучше.

Стираются следы сомнений,

Мелькают их огни всё дальше.

Белеют и болеют мненья,

Толкутся в бестолковой каше.

Стоят напротив и тревожат,

Все тётки, дядьки, бабки, дедки.

Под ложечкой сосёт и гложет,

Над теменем ВСЁ незаметно.

Птица постылая

Дождь, ждёт

Ответа от ветра

Небо хмурнеет

Льёт, льёт

Кто-то, где-то

Что-то, зачем-то…

Небо чернеет

О чём-то и с кем-то

Без назначенья

Мысли чернеют

Дождь бьёт

Льёт, пьёт…

Вычернить в белое

Без назначения

Стыло постылое

На отвлечения!

Дождь кончил

Птица поёт

Пьёт, льёт

Пьёт, льёт

Кусака

Не соблюдая препинания, твои препоны и преграды,

Я нахожу, теряю знание, когда мне надо и не надо.

Со мною то, что провозвествую, и пусть слова шероховаты,

Для них я чистил свои лацканы, для них я молотил по латам.

Мой крик, навряд ли, кто услышит, но я кричу не ради мненья,

Сквозь бряцанье железа дышит, сомненья сквозь и сквозь терпенье…

Жизнь.

Вроде слово «ни о чем». Но, иногда ведь бьёт ключом!

Врачующий дефиниции

Врачующий дефиниции,

Пока очень слабо, как врач.

Хотя, кружась вокруг истин,

Красное снова прячет, палач!

То ли грезится,

То ли снится мне.

Несуразное,

То ли, плачется.

То ли, палачится!

Вот, ведь —

Лечащие дефиниции.

Дайте, уберу в столешницу.

Вот ведь, одни друзья вокруг.

Раздирают, суки кле́шнями.

Врачующий верификацию,

Да, и идиосинкра́зию,

Деривацию, аберрацию,

От язычества безобразия.

Врачующий некто, воркующий,

Возникающий и вникающий.

Во всё, что ты сейчас скажешь,

И даже намного дальше.

Воздух (гороскопичное)

А сможете жить без воздуха?

Улыбнулся слегка водолей.

Не совершите промаха,

Не сделайте жизнь сложней.

Может без воздуха сможет «земля»?

Попробует без кислорода?

Напомню, что ВОЗДУХ — это Я!

Совершенно особого рода.

Может, попробует жить вода,

Без воздуха, не иначе.

Ну, ладно попробовать можно всегда,

Воде, как обычно, удачи!

Чуть не запамятовал про Огонь.

Наверное, думает, сможет?

Возможно, забыл, без чего нет Огня,

Для чего этот воздух он гложет?

И только воздух в меня кричал,

И только воздух печалил.

Я тихо смотрел, причины сличал,

Не жалил, и не скандалил.

Огонь, без воздуха: — Я задыхаюсь!

Земля, без воздуха: — Я задыхаюсь!

Вода, без воздуха: — Я задыхаюсь!

Воздух, без воздуха… ВСЕ ЗАДЫХАЮТСЯ!

И только воздух, сам по себе,

Выдох-Вздох-Воздух…

Морщины

Мимические морсчины

На женсчинах, на музсчинах

На лицах юных и нежных

И мимикой весьма подержанных.

Прорезают пространство кожи

Бороздят, как хотят эпителий

На личиках, ликах, рожах

Вырванных из тёплых постЭлей.

И вот уже кисточкой беличьей

Вдохновением неистощим

Копирует лица девичьи

Заложник густых морщин.

— Вот эту, чуть-чуть покороче

— Вот эту, потоньше, пожалуй

— А эту замажу точно

— Здесь их и так-то не мало.

На сотой картинке художник

Бросая тысячный взгляд

Вдруг замечает, что точно он знает

Что эти морщинки, мимически,

Порою, весьма синергически

О чем-то с ним говорят…

Морщины вертикально

Как птицы с Солнцем — по лекалу,

Так мы через оконце — СВЕТ!

Нашёптывая разговелись

Через традиции и вкось

Мерено, неуверенно

Че́рпая свою злость…

ЛЕдно, лЯдно, лАдно

Объективным кажется чИном

И, вдруг, по мановению

Стираются сразу морсчины.

Остаётся только длина

Вставшая вертикально

Вот ведь, важна только она

Смотрю на ЭТО зеркально.

Мимики — никакой!

Мимически не морщинист.

Может, смотрит совсем другой?

Розовосчёкий музсчина.

Морщины на руках

Ладошку предоставляешь?

Правую, не надо левую

Коваными словами:

— Да, что ты такая нервная?

— Видишь, Марс у Венеры?

Точно! Будешь ты верной!

Смотри, посмотри — это лунный холм,

Горит о любви, что будет потом!

Ух ты, какая жизнь длинная…

На, ладошке рисует морщинами!

Морщины на Земле

Третья по счету, я на подлёте

150 километров, миллионов, о, Господи!

От Солнца лететь в траектории

Ладно еще к Земле

К морщинистой стуже, которая порами

В складках истории вышла нале…

Я предлагаю нали….

Что-то с мимикой стало

Земля под поэтами зимами, летами

Зашастала, зашаталась.

Лица перекосились

Лица налиться подумали

И налилИсь или налИлись.

Морщинами на лбах угрюмыми.

Расчерчивая свой анфас

Разломами геологическими

Стонала Земля, ей было плевать

На наши морщины мимические.

Мимические морсчины

В теле с весны до этого

Риторического музсчины.

Спетого, летами, где-то я.

Брошенка

Бросили меня все, бросили,

Изнасиловали аморально.

Осенью, этой осенью,

На зиму гляжу, нахально.

Глаза четвёртого размера

Твои глаза четвёртого размера,

Глядят и ма́нят, как не прикоснуться?!

Да, правда, буду я не первым,

Кому в них удаётся окунуться.

По очереди, вместе, ма́нят, ма́нят.

Держусь в руках я из последних сил.

Кошмарят, лечат, и дурманят.

Глаза в руках? Наверно много пил.

«Четверка» в беличьем окладе,

С ней нужно тот же час мне слиться.

Напомните, чего же ради,

К четвёрке хочется тули́ться?

Запахи твоего тела

Запахи твоего тела,

Кажущиеся, без оглядки.

Отчего ты блистала и пела,

Почему мы на всё это падки?

На телА и аромы тЕла,

На междозвучья — кристаллов.

На выдохи и на сонмы,

От мала, до велика — мало.

От вопросов к вопросу «кто мы»?

Меркантильное обоняние.

Выборочное — притворно,

Прислюнявлено и откла́нено.

Приторочено, заморочено,

Обоняние «абы», «как-бы».

Шепчет на ушко ночером:

— Душка, ты как, не ранена?

И к этому я был тоже готов:

К запахам или ароме.

К мелочности или ко лжи,

К вечности — это номер!

К терпкой вони на слово «прощай»,

Тайнами и утратами.

Правду мне посвяти, завещай,

Запахи чую над ладаном.

Я, как обычно несу по земле,

Своё толстомордое тело.

Отъело, скорее, отпело нигде,

Прелым, червонным, вырванным пело.

Чистым под корень,

С возрастом вровень,

Злили, опустошали.

Мысли, как стрелы,

Нацелены, смело!

Немного ещё и уйду на покой

Запах — именно ТВОЙ!

Идите в жопу недописанных стихов

Ступайте медленно, степенно, настороженно,

Моих лихих, и без обиняко́в.

Вас потеряю, вымышлю, восторженно,

Не прикасайтесь сотней ярких слов.

Там рифы льются из-под смысла помыслов,

Из-под колёс, воротников чудны́х.

Из-под зеркал, парирующих домыслы,

Из преисподней рвутся тонны их.

Есть столько недописанных словесностей,

Есть столько междометий, парафраз.

Прольётся подсознанья неуместностью,

К началу недоизданный рассказ.

Поскольку недоедены сомненья,

НаписаНедопонятых листов.

Вдохну совсем немного вдохновения,

Рекой стихов, чуднОй стихов,

Красой стихов, кривой кривов.

Безликих, неопознанных, безвременных…

Идите в жопу…

Старости нет, это просто усталость

Тонко, с ювелирной точностью,

Когти её отточены.

Крадётся ко мне на цыпочках,

Морщинистая, липкая.

Ловко в когти инкрустированы,

Бриллианты жизни лет.

Жертвой действом зачарованной,

Пьёт поэзию поэт.

Разбрюхатившейся лирою,

Разрождаются стихи.

Вспарывают сны сатирами,

Одиноки и легки.

Поглумившися над зеркалом,

Отраженья не признав.

Вырвав волос свеже-пепельный,

Сам себе прочту, устав:

Старости-старухе сморщенной,

Я глаза в глаза смотрю.

Недописанно топорщится,

То, что завтра пропою.

То, что будет нарисую,

Символами на листке.

Померкую, поворкую,

И отправлюсь налегке.

Старость трётся у порога,

Коготками в дверь скребёт.

Я схожу спрошу у Бога.

Не открою ей, уйдёт.

Родинка

Хочется, чтоб распогодилось,

И не нагадить хочется.

Хочется оторочиться,

Просится — в переносицу.

Станем ли мы любимыми?

Нервными, да поелику?

Кажется, всех нас кинули,

Кричат и молчат по телеку.

А меня всё больше волнует,

Родинка под левой грудью.

В глаза глядит, атакует,

Подсказывает лёгкий путь мне.

Хочется прикоснуться,

Поговорить с ней хочется,

Хочется не проснуться:

Жаль, ведь всё это кончится.

Родинки на твоём теле,

Зовут к себе, как в тину.

Готов рукою несмелой,

Писать между них картины.

Картограф — спец по родинкам,

Подмигивает правым глазом.

Хочется — в переносицу,

Закончить картину разом.

Родина одноглазая,

Родинками засверкала.

Как любить — не указывай,

Под грудью чужой — так мало!

Люблю эту Родинку милую,

Родину мне навевает.

Хочется, что б распогодилось,

Одна она и знает!

Почему становятся поэтами

Такой простой,

Не блещущий веснАми, лЕтами.

Вдруг подошел,

И клянчить стал с утра:

— Ну, почему становятся поэтами?