Бесплатный фрагмент - Обретение святых — 2023

Мусихин А. Л. ПРОБЛЕМЫ ДАТИРОВКИ НЕКОТОРЫХ ЗНАЧИМЫХ СОБЫТИЙ ВЯТСКОЙ ЦЕРКОВНОЙ ИСТОРИИ

В последние десятилетия в гуманитарных науках актуальным стал вопрос изучения исторической памяти, сохранения её в общественном сознании (коммеморация), её связь с идентичностью [1; 2; 3; 4]. При этом важным является изучение роли Русской православной церкви в формировании и реализации российской политики коммеморации [5; 6]. Одной из серьёзных проблем коммеморативных практик является проблема обоснования памятных дат [7].

В истории православной церкви на Вятской земле есть ряд таких важных памятных дат, проверенных и утверждённых источниками и многовековой традицией. Среди них дата обретения чудотворной Великорецкой иконы св. Николая Мирликийского и дата смерти преп. Трифона Вятского. Историография исследований этих дат насчитывает уже более ста лет, однако с обнаружением новых письменных источников и иной интерпретацией уже известных возникает необходимость нового рассмотрения достоверности общепринятых дат.

Публикатор «Повести о Великорецкой иконе» (далее — ПВИ) А. С. Верещагин отметил, что в самой ранней её редакции, представленной на тот момент Синодальным (Патриаршим) списком [8, Синод. собр., №410, л. 1–84], дата обретения иконы отсутствует. «А в кия лета проявися, писания не обретохом», потому что в 7062 (1553/1554) г. в Хлыновской церкви Прокопия Устюжского случился пожар. «Тогда и о проявлении честнаго сего образа чюдотворнаго и многая чюдеса списанная згореша». Поэтому в данной редакции ПВИ сообщается только, что произошло это «во дни великих князей» [9, с. 38, 41, 100–101]. Первый известный список ранней редакции ПВИ (Мазуринский), найденный и опубликованный прот. А. Г. Балыбердиным, датируется началом 1660-х гг. (филиграни бумаги 1659–1662 гг.) и содержит такой же текст [10, ф. 196, оп. 1, д. 403, л. 1–116 об.; 11].

В следующей редакции ПВИ, список которой (Музейский) изучил и опубликовал А. Г. Балыбердин [8, Муз. собр., №4043, л. 56–226 об.; 12; 13], точная дата обретения иконы также отсутствует. Эта редакция пока условно может датироваться временем после 1694 г. (последнее описанное чудо датировано 11 декабря 1694 г.).

Следующую редакцию ПВИ, представленную двумя списками Вятского кафедрального Троицкого собора (настоящее их местонахождение неизвестно), А. С. Верещагин датировал началом XVIII в., хотя список чудес, как и в предыдущей редакции, оканчивается 1694 г. В ней нет последующих записей чудес с 1706 г. Именно в этой редакции ПВИ появляется конкретная дата обретения иконы: «В лето мироздания 6891, от воплощения Бога Слова 1383, при державе великаго князя Димитрия Иоанновича Донскаго и при архипастырстве святейшаго Пимина митрополита Московскаго и всеа России, бысть явление чюдотворнаго образа Николая Великорецкаго чюдотворца» [9, с. 48, 50]. Однако, как отметил Верещагин, в схожем с этой редакцией списке ПВИ из рукописного сборника XVIII в., принадлежавшего К. И. Невоструеву, конкретная дата отсутствует [9, с. 101]. Действительно, в этом списке сообщается только, что икона была обретена «во дни благоверных великих князей московских и всея России» [14, ф. 194 (Собр. Невоструева), №7, л. 87 об.].

И, наконец, ещё одна, самая поздняя редакция ПВИ, представленная списком, написанным около 1830 г., принадлежавшим сарапульскому протоиерею П. А. Анисимову, содержит следующий текст: «В лето мироздания 6891-го, от воплощения Единороднаго Сына и Слова Божия 1383, индикта 6, при державе благовернаго и благороднаго и христолюбиваго великаго князя Димитрия Иоанновича, нарицаемаго Донскаго, при архипастырстве всесвятейшаго Пимина митрополита Московскаго и всея России, бысть явление сего чудотворнаго пречестнаго образа великаго светильника и учителя всемирнаго архиерея Божия, предивнаго и пречуднаго во ерарсех Николая, Мирликийских и вселеннаго чудотворца» [9, с. 49, 51] *.

Из Кафедральной редакции ПВИ дата позднее перешла в отдельное произведение «Повесть о двукратном бытии на Москве из Хлынова образом с чудотворным Николая Великорецкого», представленного двумя списками 1790-х гг.: «В лето 6891-е при благоверном великом князе Дмитрие Ивановиче Московском и всея России, сыне великаго князя Иоанна Даниловича нарицаемаго Калиты, правящу престол Российския митрополии преосвященному Пимину митрополиту Московскому бысть явление образа великаго чудотворца Николая» [16, ф. 582, оп. 2е, д. 59, л. 73; 17, колл. 238, оп. 2, №220/2, л. 6; 18, с. 409, 580] **.

Таким образом, как отметил А. С. Верещагин, «1383 год показывается годом обретения иконы только в позднейших Повестях о ее явлении». Он задался вопросом, откуда появилась такая точная дата в поздних редакциях ПВИ, и заметил, что эта же дата записана в сказаниях о явлении Тихвинской иконы Богоматери «Одигитрия» [9, с. 101]. Действительно, в некоторых редакциях сказаний о Тихвинской иконе текст начинается словами: «В лето 6891, во дни благочестиваго великаго князя Дмитриа Ивановича и митрополита Пимина, при архепископе Алексии Великаго Новограда, явилася икона Пречистыа образ Одигитриа» (редакция вскоре после 1509 г.) или «В лето 6891-е, напоследок летом, при цари гречестем Иване Палеологе, и во дни благочестиваго и великаго князя Димитрия Ивановича Московского и всеа Русии и святейшаго митрополита Пимина, при архиепископе Алексее Великаго Новаграда и Пскова явися икона честнаго и славнаго ея Одегитрия» (редакция второй половины XVI в.) [19, с. 242, 245]. Здесь интересно отметить, что в самой ранней редакции сказания о Тихвинской иконе (редакция около 1499 г.) точной даты её обретения нет, как и в ранних редакциях ПВИ: «А тое вести нет, откуду явилася» [19, с. 238].

Считается, что один из списков сказания о Тихвинской иконе привёз в Хлынов в 1675 г. новый вятский архиерей Иона, который ранее был архимандритом Тихвинского Успенского монастыря, где было создано и формировалось это произведение. Благодаря Ионе на Вятке возник и развился культ почитания Тихвинской иконы Богоматери «Одигитрия» [18, с. 443, 639]. Поэтому А. С. Верещагин посчитал, что именно из такого сказания о Тихвинской иконе и была заимствована конкретная дата обретения Великорецкой иконы. Но, по его мнению, в поздние редакции ПВИ дата была заимствована не напрямую, а через посредство «Вятского временника» (далее — ВВ), составленного С. Ф. Поповых.

Местонахождение списка ВВ, который изучал А. С. Верещагин, неизвестно, поэтому приходится полагаться на его наблюдения. Он отметил, что в ВВ после известия 1382 г. и перед известием 1386 г. на поле листа приписано «зде о явлении образа» [9, с. 101–102]. В то же время, в ВВ внизу листа 227 об. после известия 1367 г. и перед следующим на листе 228 вверху известием 1373 г. позднее почерком С. Ф. Поповых*** было приписано известие под 6891 (1383) г. о явлении Великорецкой иконы. На поле около этого известия приписано «зри впреди» [18, с. 611–612]. Верещагин решил, что между известиями 1382 и 1386 гг. Поповых хотел вписать известие о явлении Тихвинской иконы [9, с. 101–102]. Однако, как справедливо заметил Д. К. Уо, данное предположение бездоказательно. Он, в свою очередь, считает, что Поповых хотел туда вставить запись о Великорецкой иконе и именно поэтому около известия о её явлении выше сделал приписку «зри впреди» [21, с. 162]. Одним из значений слова «впреди/впереди» является «в будущем, в дальнейшем» [22, с. 81; 23, с. 87; 24, с. 109]. То есть в данном случае смысл фразы, как считает Уо, должен быть следующим: «смотри далее». Эта версия была бы наиболее вероятной, если бы было точно известно, что обе приписки сделал один человек. Однако Верещагин этого не указал. В то же время одним из значений слова «впреди/впереди» является «выше, раньше». В этом случае становится непонятно, что имел в виду автор приписки.

Известия ВВ оканчиваются сентябрём 1700 г., и, очевидно, А. С. Верещагин считал, что составлен он был вскоре после этого времени. Поэтому Верещагин решил, что дата 1383 г., ошибочно отнесённая в ВВ к Великорецкой иконе вместо Тихвинской, перешла оттуда в поздние редакции ПВИ [9, с. 102]. Очевидна ошибочность мнения Верещагина хотя бы потому, что известие о явлении Великорецкой иконы было приписано в ВВ позднее, но когда, неизвестно.

Привлечение документальных источников не помогает определению точной даты обретения Великорецкой иконы. Самое раннее её упоминание в актах относится к октябрю 1546 г., где указано, что «шестаковцы ездят в Хлынов и к Николе чюдотворцу к Великорецкому молитися» [25, с. 199–200 (№210)].

Сообщение о явлении Великорецкой иконы находится ещё в двух исторических нарративных памятниках — «Летописце старых лет» (далее — ЛСЛ) и «Повести о стране Вятской» (далее — ПСВ). ПСВ была составлена около 1706–1710 гг. и, по нашим наблюдениям, послужила источником некоторых приписок в ВВ, в том числе и известия о явлении Великорецкой иконы [18, с. 508–509, 526–527]. Поэтому ВВ не мог послужить источником даты для поздней редакции ПВИ.

По наблюдениям Д. К. Уо, одним из основных источников для ВВ послужил ЛСЛ [21, с. 159–163]. В Толстовском списке ЛСЛ известие о явлении Великорецкой иконы приписано позднее внизу листа 628 (илл. на стр. 19) [26, F. IV.219, л. 628; 18, с. 590] ****. Самое главное, что отличает данное известие от других источников, — это дата, 6881 (1372/1373) год. Здесь она записана кириллицей без помарок и исправлений. Букву П (покой), означающую число 80, здесь никак нельзя спутать с буквой Ч (червь), означающей число 90. В Рязанцевском списке ЛСЛ, вятскую часть которого в середине XVIII в. переписал купец П. С. Рязанцев, вероятно, с Толстовского списка или его копии, первоначальный год 6881, написанный арабскими цифрами, позднее исправлен на 6891 [16, ф. 1404, оп. 1, д. 1-оц., л. 204 об.; 18, с. 590].

Дата 1373 г. имеется также в Слободском списке ПСВ [26, F. IV.844, л. 164; 18, с. 567–568, 656]. Но в данном случае, очевидно, имеет место ошибка писца. Первоначально он записал: «В лето 6891-е, а от Рождества Христова 1383-е», то есть полностью в соответствии с поздними редакциями ПВИ, а после теми же чернилами исправил вторую дату на 1373 г. Вероятно, он засомневался в правильности перевода даты от Сотворения Мира на дату от Рождества Христова. Примечательно, что позднее кто-то другой около этого известия в данном списке ПСВ сделал на поле такую приписку: «Сему случаю по 752 год 359 лет». Здесь также очевидно, что сделавший приписку ошибся в подсчёте, при нехитрой арифметической операции получается 1393 г. (1752—359=1393).

Понятно, что дата 6881 г. не соотносится с датой обретения Тихвинской иконы, поэтому необходимо понять, откуда и когда она появилась в Толстовском списке ЛСЛ. Приписка с известием о явлении Великорецкой иконы сделана на одном из двух листов (628–629), которые были вклеены между листами 627 и 630. Д. К. Уо отмечает, что данные листы располагаются между известиями 1666 и 1676 гг., и теоретически могли быть написаны в этот период [21, с. 155]. На самом деле лист 630 начинается с известия 1669 г., то есть период ещё меньше*****. Однако, как справедливо пишет Уо, листы 628–629 «могли быть вставлены и позже» [21, с. 155]. Не очень помогает изучение филиграней. Уо нашёл филигрань «голова шута» на листе 628, схожую с филигранью из альбома Диановой и Костюхиной (1681–1682 гг.), но другого размера [21, с. 152]. То есть пока филигрань точно не определена.

Датировать приписку известия о явлении Великорецкой иконы ещё сложнее. Формально она может датироваться концом XVII — первой четвертью XVIII вв. Видно, что автор этой приписки пытался подражать почерку писца предыдущего известия 1181 г., но у него это не очень получилось. Пока возможно только установить Terminus post quem, когда могла появиться эта приписка. Существует Музейный список ЛСЛ, доведённый до 1671 г. (подавление бунта Степана Разина) [8, 103799, Собр. Покровского собора, №6, л. 503–510; 18, с. 560]. Известие о явлении Великорецкой иконы в этом списке отсутствует. Логично предположить, что в то время, когда переписывался данный список ЛСЛ с Толстовского списка или с его копии, известие о явлении иконы в него добавлено ещё не было. Филиграни бумаги Музейного списка ЛСЛ отдельными исследователями определяются различно, в результате чего их можно датировать достаточно широко 1678–1692 гг. По содержанию Музейного списка ЛСЛ хронологически последним известием в нём является сообщение января 1674 г. об уходе вятского епископа Александра в Николо-Коряжемский монастырь. Известий, начиная с поставления на Вятку епископа Ионы в августе 1674 г., в Музейном списке нет. Поэтому можно думать, что список был сделан между январём и августом 1674 г. [18, с. 422–423, 560]. Уо, не зная о существовании Музейного списка ЛСЛ, практически верно определил время появления приписок о Великорецкой иконе в Толстовском списке ЛСЛ — после 1675 г. [21, с. 162–163]. Таким образом, приписка известия о явлении Великорецкой иконы в Толстовском списке ЛСЛ в настоящее время, возможно, является самой ранней датированной записью этого события. Эта дата отличается на десятилетие от общепринятой даты, но источник её неизвестен. Здесь ещё необходимо отметить, что, как заметил Уо, приписка этого известия в ВВ, возможно, не случайно сделана между летописными статьями 1367 и 1373 гг. [21, с. 162], то есть в соответствии с датировкой в Толстовском списке ЛСЛ, но уже с другой датой.

* * *

27 октября 1910 г. на заседании Юбилейного Трифонова комитета протоиерей И. М. Осокин прочитал доклад «В каком году скончался преп. Трифон?», опубликованный в следующем году в «Вятских епархиальных ведомостях», а ещё через год — в «Трудах Вятской учёной архивной комиссии» [27; 28]. Он отметил, что в литературе о преп. Трифоне Вятском день его смерти везде указан 8 октября, но год отличается — 1612, 1613 или 1614. Осокин установил, что некоторые разночтения возникли из-за ошибок в переводе года от Сотворения Мира на год от Рождества Христова. По его наблюдениям, в источниках существует две даты: в Житии преп. Трифона Вятского (далее — Житие) — 7121 (1612) год; в ВВ — 7122 (1613) год.

Действительно, во всех известных И. М. Осокину Житиях в конце сообщается: «И тако преставися в вечную жизнь в лето 7121 месяца октября в 8-й день» [29, с. 115; 30, с. 103] или «С миром успе вечным упокоением в лето 7121-е месяца октовриа в 8 день» [31, с. 75]. В приложении «Об открытии мощей преподобного Трифона» (в 1684 г.) к некоторым спискам Жития также сообщается, что Трифон «преставися лета 7121 месяца октября в 8-й день» [29, с. 127]. И ещё в одном приложении «Достопримечательные вещи и происшествия в Вятском Трифоновом монастыре» также сообщается, что «вынятие гроба его в 7192 году июня 2 дня…; переложение, через 71 год по преставлении» [29, с. 136], то есть, если учитывать только год, получается также 7121.

В то же время в ВВ между строк кем-то приписано: «Лета 7122 октября в 8 день преставися архимандрит Трифон Вятцкий» [18, с. 621]. И в известии об обретении мощей преп. Трифона 3 июня 7192 (1684) г. сообщается: «По успении же преподобнаго отца до обретения мощей его преидоша 70 лет, понеже преставися 7122 года октября во 8 день» [18, с. 626].

И. М. Осокин, рассмотрев все аргументы «за» и «против» этих дат, пришёл к выводу, что обе даты равнозначны. Но, поскольку дата 7121 год из Жития более распространена и принята в библиографии, он решил «признавать, в видах удобства, хотя бы только временно» именно её, то есть 1612 год.

За прошедшие более ста лет появились некоторые новые источники, содержащие дату смерти преп. Трифона Вятского. Так, А. Г. Балыбердин изучил Музейный список ПВИ и чудес от Великорецкой иконы св. Николая Мирликийского, о котором упоминалось выше. В этом списке после описания чуда от 1583 г. об исцелении преп. Трифона от слепоты составителем добавлен следующий текст: «И поживе богоугодно, в старости мастите преставися к вечным обителем. Трудолюбное же его тело лежит в созданней его обители Успения Пресвятыя Богородицы в каменной церкви на левой стране у стены. Преставися в лета 7121» [13, с. 254]. И далее, между чудесами от 18 мая 7120 (1612) г. и от 1 ноября 7121 (1612) г. составитель вставил следующую запись летописного характера: «Лета 7121 преставися в сей год Трифон архимандрит Вятский, первоначальник Вятскаго Успенскаго монастыря. Трудолюбное же тело его положено бысть в той же обители в каменной церкви на левой стране у стены за столпом» [12, с. 24].

Также были изучены списки Жития разных редакций, неизвестные ранее. Во всех них присутствует та же дата смерти преп. Трифона — 8 октября 7121 (1612) г. Для рассматриваемой темы особенно интересен список Жития смешанной II редакции (по классификации И. О. Чуриной [32, с. 110–111, 118 (Стемма)] ******) из библиотеки Вятского государственного университета. Он даже в заглавии содержит данную дату: «Лета 7121 месяца октовриа в 8 день житие и подвизи и отчасти чюдес преподобнаго отца нашего архимандрита Трифона Вятского чюдотворца и началника обители Оуспениа Пресвятыя Богородицы, еже есть в Хл [ынове…]» [33, №101218, л. 1] *******. По наблюдениям Чуриной эта редакция Жития имеет слободское происхождение [32, с. 110–111], поэтому особенно важно указание в ней точной даты погребения в Слободском Богоявленском монастыре ученика преп. Трифона инока Досифея — 5 сентября 7175 (1666) г. [33, №101218, л. 129–129 об.]. Дата вызывает высокое доверие, особенно при учёте указания в Никодимовской редакции Жития на то, что Досифей «преставился в лето 7174» [31, с. 74]. Здесь нет никакого противоречия в годах. Скорее всего, Досифей умер в конце августа 7174 г., а «погребен бысть» 5 сентября 7175 г., то есть произошло это в один и тот же 1666 г. от Рождества Христова********. Для нас это важно по той причине, что здесь же в смешанной II редакции Жития указывается, что после смерти Трифона до смерти Досифея прошло 54 года. Отсюда следует, что смерть Трифона произошла в 7121 г.

Также были введены в научный оборот два неизвестных ранее летописных произведения, содержащих известие о смерти преп. Трифона. В Вятской летописи, выявленной Д. К. Уо в составе «Анатолиевского сборника», запись следующая: «В лето 7122-е месяца октября в 8 день преставися вятцкой первой архимандрит Трифон» [34, № Пи9250, л. 66 об.; 18, с. 597]. В Слободской летописи, найденной В. В. Низовым, текст такой: «7122 году октября 8 дня приставлся Трифан архамандрит Вятский, жил на Вятке 33 года» [26, F. IV.844, л. 168 об.; 18, с. 630].

Таким образом, новые источники ситуацию не изменили, только ещё более усилили. Все агиографические источники указывают дату смерти преп. Трифона Вятского 8 октября 7121 (1612) г., все летописные источники — дату 8 октября 7122 (1613) г. [18, с. 448 (Табл. 2.8)]. Необходимо отметить, что наличие года 7122 во всех трёх летописных памятниках примечательно. Это может означать, что в их основе лежал один общий источник.

Указанные в источниках временные интервалы, прошедшие ретроспективно от какого-то события до даты смерти преп. Трифона, в целом значения не имеют, так как рассчитывались составителями исходя из знания ими этой даты, в том числе и в случае даты смерти инока Досифея. Интерес представляет только такой интервал в Слободской летописи. Учитывая его, получается, что Трифон пришёл на Вятку в 7089 г. Однако общеизвестно, что преподобный оказался на Вятке в 7088 г., и уже в том же году получил от царя Ивана IV Васильевича жалованную грамоту на строительство монастыря [35, с. 1–4 (№1)]. То есть, интервал в 33 года был бы правилен, если бы по этому источнику преп. Трифон скончался в 7121 г. Что произошло в данном случае, ответить невозможно: или автор ошибся в арифметических подсчётах, или ошибся в указании года смерти Трифона, или что-то ещё.

Необходимо ещё несколько слов сказать о конкретном числе, в которое скончался преп. Трифон. 8 октября никем не оспаривается. Однако по законам исторической хронологии при переводе даты на современный Григорианский календарь для 1612 и 1613 гг. к этой дате необходимо прибавить десять дней, то есть датой памяти должно быть 18 октября. Однако РПЦ отмечает это событие 21 октября. Дело в том, что Церковь при переводе дат руководствуется текущим правилом пересчёта дат, прибавляя 13 дней и не учитывая век, в который произошло данное событие. То есть, делая перевод дат российской церковной истории, необходимо опираться на «живую календарную традицию Православной Церкви» [36].

В результате изучения всех источников можно сделать вывод, что в настоящее время пока нет оснований для пересмотра дат обретения чудотворной Великорецкой иконы св. Николая Мирликийского и кончины преп. Трифона Вятского. Источник появления даты 6881 (1372/1373) г. в Толстовском списке ЛСЛ неизвестен. Подтверждения этой даты в других источниках нет. Что касается даты смерти Трифона, на наш взгляд, некоторый небольшой перевес в пользу даты 7121 (1612) г. даёт интервал 33 года в Слободской летописи. Всё это заставляет нас придерживаться уже принятых традиционных дат, хотя они и являются весьма условными.

* Этот список находится в рукописном сборнике Кировской областной библиотеки им. А. И. Герцена [15, №99, л. 84–96 об.]. А. С. Верещагин при публикации списка внёс в него некоторые редакторские правки. Настоящая цитата приведена по оригиналу. Выражаю благодарность Е. А. Кожевниковой (Киров) за возможность изучения данного списка «Повести».

** Выражаю благодарность Н. В. Башнину (С.-Петербург) за возможность изучения списка Архива СПбИИ РАН.

*** Так утверждал А. С. Верещагин в послесловии к публикации ВВ [20, с. 78]. Однако в послесловии к публикации ПВИ он уже утверждал, что данное известие было приписано «другою позднейшею рукою, рукою не составителя Временника» [9, с. 102].

**** Выражаю благодарность А. Г. Балыбердину (Киров) за предоставление электронных копий этой и некоторых других рукописей.

***** Вероятно, в книге Д. К. Уо имела место какая-то техническая ошибка. К сожалению, в наших более ранних работах данная ошибка не была замечена.

****** Выражаю благодарность И. О. Чуриной (С.-Петербург) за предоставление текста диссертации.

******* Выражаю благодарность Е. В. Кустовой (Киров) за предоставление электронной копии рукописи.

******** Подробнее о версиях даты смерти инока Досифея в различных редакциях Жития см.: [32, с. 82–84].

Список источников:

1. Москвина И. К. Политика и проблемы коммеморации в современной культуре России // Труды Санкт-Петербургского гос. ун-та культуры и искусства. 2008. Т. 180. С. 268–274.

2. Романовская Е. В., Фоменко Н. Л. Идентичность и коммеморация // Власть. 2015. №7. С. 81–84.

3. Глущенко Г. Ю. Коммеморация как возможность истории. Анализируя Пьера Нора // Молодой учёный. Науч. журн. 2015. №24 (104). С. 1172–1175.

4. Малинова О. Ю. Коммеморация исторических событий как инструмент символической политики: возможности сравнительного анализа // Полития. 2017. №4 (87). С. 6–22.

5. Донцев С. П. Политика памяти в контексте институциональных взаимодействий Русской православной церкви и государства в современной России // Политическая наука. 2018. №3. С. 91–105.

6. Аникин Д. А., Линченко А. А. Русская православная церковь как актор политики памяти: опыт исследования локальных теологических дискурсов // Социодинамика. 2023. №1. С. 52–67.

7. Петров А. Е. Актуальная хронология (Об итогах круглого стола «Российская система памятных дат: современные исторические подходы и проблемы законодательного обеспечения») // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2011. №2 (44). С. 120–126.

8. Государственный исторический музей (ГИМ).

9. Верещагин А. С. Повести о Великорецкой иконе святителя Николая // Тр. ВУАК. Вятка, 1905. Вып. 4. Отд. 2. С. 28–102.

10. Российский государственный архив древних актов (РГАДА).

11. Повесть о Великорецкой иконе святителя Николая и чудеса за 1551–1647 гг. / публ. прот. А. Г. Балыбердина // Обретение святых — 2014: сб. материалов VI Межрегион. церк.-науч. конф.: (г. Киров [Вятка], 18–19 окт. 2014 г.) / отв. ред. прот. А. Г. Балыбердин. Киров, 2015. С. 244–280.

12. Балыбердин А., прот. Музейский список «Повести о Великорецкой иконе» — новый источник по истории Великорецкой традиции // Обретение святых — 2014: сб. материалов VI Межрегион. церк.-науч. конф.: (г. Киров [Вятка], 18–19 окт. 2014 г.) / отв. ред. прот. А. Г. Балыбердин. Киров, 2015. С. 14–27.

13. Повесть о Великорецкой иконе святителя Николая и чудеса за 1657–1694 гг. // Обретение святых — 2014: сб. материалов VI Межрегион. церк.-науч. конф.: (г. Киров [Вятка], 18–19 окт. 2014 г.) / отв. ред. прот. А. Г. Балыбердин. Киров, 2015. С. 281–293.

14. Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ).

15. Кировская ордена Почёта государственная универсальная областная научная библиотека им. А. И. Герцена. Отдел редких книг. (КОУНБ. ОРК).

16. Центральный государственный архив Кировской области (ЦГАКО).

17. Архив Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук (Архив СПбИИ РАН).

18. Мусихин А. Л. Вятка: символы и смыслы: в 2 т. Н. Новгород, 2019. 800 с.

19. Кириллин В. М. Сказание о Тихвинской иконе Богоматери «Одигитрия». М., 2007. 312 с. (Studia philologica).

20. Верещагин А. С. Времянник еже нарицается Летописец Российских Князей, како начася в Российской земли княжение и грады утвердишася. Вкратце написано. Необходимые сведения о напечатанном здесь «Временнике» // Тр. ВУАК. Вятка, 1905. Вып. 2. Отд. 2. С. 68–96.

21. Уо Д. К. История одной книги: Вятка и «не-современность» в русской культуре Петровского времени. СПб., 2003. 396 с.

22. Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII вв. / Под ред. О. С. Мжельской. СПб., 2010. Вып. 3: Вор–Вящий. 323 с.

23. Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1976. Вып. 3: Володенье–Вящьшина / Гл. ред. С. Г. Бархударов. 289 с.

24. Словарь русского языка XVIII века. Л., 1988. Вып. 4: Воздух–Выпись / Гл. ред. Ю. С. Сорокин. 256 с.

25. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею имп. АН. СПб., 1838. Т. 1. 1294–1598. XV+491+25+4 с.

26. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Основное собрание рукописной книги (ОР РНБ. ОСРК).

27. Осокин И., прот. В каком году скончался преподобный Трифон? // ВЕВ. Отд. неофиц. 1911. 13 янв. (№2). С. 27–32; Там же. 1911. 20 янв. (№3). С. 53–58.

28. Осокин И., прот. В каком году скончался преподобный Трифон? // Тр. ВУАК. 1912. Вып. 1–2. Отд. 3. С. 96–106.

29. Житие преподобного отца нашего Трифона, Вятского чудотворца / публ. П. Д. Шестакова. Казань, 1868. 161 с.

30. Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца / публ., предисл. И. М. Осокина // Тр. ВУАК. Вятка, 1912. Вып. 1–2. Отд. 2. С. I–XII, 1–104.

31. Житие преподобного отца нашего Трифона Вятского чудотворца / публ., предисл. В. Я. Струминского // Тр. ПУАК. 1905. Вып. 9. С. 37–80.

32. Чурина И. О. Культ православного просветителя финно-угорских племён преподобного Трифона Вятского как историко-культурный феномен: дисс. … канд. ист. наук. СПб., 2008. 237 с.

33. Научная библиотека Вятского государственного университета. Собрание рукописных книг (НБ ВятГУ. СРК).

34. Научная библиотека Узбекистана (НБУ).

35. Грамоты и акты Вятского Успенского Трифонова монастыря. 1580–1764 г. / Собр. и изд. А. С. Верещагин. Вятка, 1906. Тр. ВУАК. Вып. 1–2. Отд. 2. С. I–IV, 1–178.

36. Кузенков П. Старый и новый стиль в исторических датах // Православие.RU. 2013. 23 апр. URL: https://pravoslavie.ru/61003.html

Кустова Е. В. ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА О ПРЕПОДОБНОМ ТРИФОНЕ ВЯТСКОМ И ПОПЫТКАХ ОБРЕТЕНИЯ ЕГО МОЩЕЙ

Преподобный Трифон Вятский (до пострига Трофим Подвизаев) — наиболее чтимый святой Вятской земли, основатель общежительного монашества в крае. Родился ок. 1546 г. в Архангельском крае, в Мезени, недалеко от с. Малая Немнюжка в крестьянской семье. После смерти отца Трофим отправился в странствие. Вскоре он оказался в Пермских землях, во владениях солепромышленников Строгановых. Около года он прожил подобно юродивому в городке Орле на Каме. После исцеления по молитвам преподобного сына Якова Строганова завязались тесные отношения прп. Трифона и рода Строгановых, которые помогали вятским обителям и после кончины святого.

Строгановы помогли Трофиму поступить в основанный их отцом Спасо-Преображенский Пыскорский монастырь. В 22 года будущий святой принял здесь постриг, нес самые разные послушания, вел аскетический образ жизни, познал особенности общежительного устава. Желая удалиться от людской славы, прп. Трифон ушел в пустынь на берегу р. Мулянки. Здесь он помимо молитвенных трудов, занимался миссионерской деятельностью, крестил представителей народов ханты и манси. После короткого возвращения в Пыскор, он поселился в пустыни на р. Чусовой, где провел около 8 лет. В результате конфликта с Семеном Строгановым, прп. Трифон покинул Пермский край и ушел в Вятскую страну, где в это время не было монастырей.

В январе 1580 г. он пришел в г. Хлынов. Жители вятских городов поддержали его желание основать монастырь. Для обители прп. Трифон выбрал место старого городского кладбища с двумя церквами, одна из которых во имя Успения Пресвятой Богородицы дала именование обители. По челобитной жителей всех пяти вятских городов 2 июня 1580 г. царь Иван Грозный выдал грамоту создание монастыря и отведение ему земель. Благодаря усилиям преподобного, к 1601 г. в обители было построено 4 новых храма, кельи, хозяйственные постройки, получены новые вотчины, собрана богатая библиотека.

Преподобный Трифон заложил духовные основания обители, введя общежительный устав. Однако строгие правила вызвали недовольство старшей братии, которые хотели более свободных порядков. После избрания новым настоятелем в 1608 г. бывшего московского дворянина Ионы (Мамина) строгий общежительный устав был низвергнут, а прп. Трифон изгнан из основанной им обители.

После поездки в Сольвычегодск и на Соловки, прп. Трифон поселился в соседнем с Хлыновом г. Слободском, где стал настоятелем Богоявленского монастыря. До сего дня сохранилась заложенная им в 1610 г. Михайло-Архангельская церковь.

Чувствуя приближение смерти, 15 июля 1612 г. прп. Трифон возвратился в Хлынов. Архимандрит Иона поначалу отказался его принимать в монастырь. Но после просьб горожан, покаялся и принял его в обитель. Оставив завещание братии и настоятелю, прп. Трифон спустя две недели, 8 (21) октября 1612 г., почил, приняв перед кончиной схиму.

Основанная им обитель стала духовным, хозяйственным, образовательным, книжным центром Вятского края, а его ученики основали в крае новые монастыри.

По сведениям жития, после кончины прп. Трифона братия внесла его гроб в построенную им деревянную Успенскую церковь, а оттуда в малую церковь во имя Сретения Богородицы Владимирской на приготовленное заранее место. Возможно, что речь идет о приделе в Успенском соборе или небольшой отдельно стоящей церкви. В 1650–1660-х гг. по инициативе архимандрита Иоакима было написано Житие преподобного, на гробе святого был установлен его образ-парсуна.

Мощи святого были подняты из земли в 1684 г. по благословлению архиепископа Вятского и Великопермского Ионы при строительстве каменного Успенского собора, когда копали рвы для фундамента новой церкви. Мощи были обнаружены «изсохша в нетлении, риза же его и схимы невредимы, и на схиме подпись, яко на новой». В часовне мощи пребывали 6 лет, пока шло строительство каменного собора. 31 мая 1689 г. была освящена новая Успенская церковь, а 2 августа 1690 г. тело преподобного положили в новый дубовый гроб и погребли «под спудом»: «положиша мощи святаго честно в той церкви у стены по северную страну, против предняго столпа». После этого над местом его погребения была установлена гробница, повешены иконы и лампады, «якоже и прежде быша».

Несмотря на многочисленные пожары XVII–XVIII вв., память о месте погребения всегда сохранялось, а рака каждый раз восстанавливалась. Первое известное ее описание сохранилось в описи 1764 г.: «У прп. Трифона на гробнице плащаница вышита по отласу серебром и золотом образ его… вкруг оныя гробницы столбцы и решетки из зеленой меди». Упомянутый на раке покров с изображением святого, по-видимому, сохранился до наших дней.

В начале XIX в. «по причине учинившейся впадины земли» гробница покосилась, поэтому она была сдвинута со своего места, а окружавшая ее решетка разобрана. В 1805 г. все было приведено в порядок. В 1825 г. медную раку над погребением прп. Трифона посеребрили. В 1830 г. над гробницей была устроена новая сень. В 1854 г. изготовили новую сень с тремя клеймами. П. Шестаков в 1860-е гг. так описывал ее и хранившиеся на ней святыни: «Рака преподобного Трифона, литая из спрудной меди посребренная, на ней плащаница, вышитая золотом и шелками с изображением преподобного во весь рост, по краям вышит тропарь преподобному… На сей раке полагаются: евангелие рукописное…, крест, оправленный медью… железные вериги преподобного Трифона,… деревянный, при службах употребляемый посох его… При гробнице преподобного Трифона находятся: серебряный ковчежец в виде креста, в коем хранится часть схимы и зуб преподобного Трифона, ковчежец сделан в 1708 году».

В 1903 г., ко дню памяти прп. Трифона, над погребением была установлена новая рака, пожертвованная вятским купцом В. С. Поскребышевым, а также новая сень, устроенная на средства монастыря. Рака была серебряной, позолоченной, «чеканной работы с эмалью».

В XIX в. епископ Нафанаил (Леандров), настоятель Вятского Успенского монастыря (1878–1882), предпринял попытку освидетельствовать мощи прп. Трифона. Участник этого события архим. Максимилиан вспоминал: «Не помню, в каком году это было, но присутствовали здесь преосвященный Нафанаил, архимандрит Арсений, о. Нил, я и протодиакон: протодиакон читал Евангелие, преосвященный Нафанаил смотрел, а мы разрывали землю. Раку сняли с места и вырыли примерно аршина полтора, до гробницы не докопались: то ли не посмели, то ли неугодно было преподобному».

Вновь вопрос о поднятии мощей был поднят в 1912 г., когда отмечался 300-летний юбилей со дня кончины преподобного. В прессе развернулась дискуссия по этому вопросу. В результате открытие мощей было признано нецелесообразным. Это спасло мощи святого от поругания в 1929 г., когда Успенский собор официально был закрыт, а серебряная рака над местом погребения прп. Трифона передана в госфонд. Также есть устные свидетельства о том, что были попытки сдвинуть с места с помощью техники раку преподобного, однако ее только погнули. Документальных подтверждений этому нет. Сень над местом погребения прп. Трифона сохранилась в советское время, а рака вновь изготовлена уже после передачи монастыря епархии во время восстановительных работ.

Казаков Д. Н. АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ ПО ГЕНЕАЛОГИИ ВЯТСКОГО ДУХОВЕНСТВА

Спектр архивных источников по генеалогии духовенства Вятской губернии очень широк и разнообразен. Самый известный из них — это клировые ведомости. Форма составления клировых ведомостей была введена в 1722 г. Клировые ведомости составлялись ежегодно при каждой церкви и включали в себя сведения о церкви, причте, приходе (сведения о приходе приводились по деревням, с указанием дворов и жителей, по сословиям), часовнях, церковном старосте, церковно-приходском попечительстве с указанием имен попечителей. Для исследователей историков и краеведов наиболее интересным может быть первый раздел — о церкви. Здесь кратко описывалось состояние церкви, количество причта, его содержание, число и состояние церковных зданий, количество и состояние церковной земли, описание имеющихся церковных школ с числом учеников, также указывалось расстояние от уездного и губернского центра, наличие церковных книг, когда в приходе в последний раз был Преосвященный (управляющий епархией) и т. д.

Для исследователей родословных представляет большой интерес второй раздел клировых ведомостей — это сведения о причте церкви с послужными списками. В этом разделе указывались такие члены причта, как священник, диакон, псаломщик и просфирница. До 1870-х гг. указывались также пономари и сторожа, но в последствии сведения о них перестали заноситься. Церковные старосты и члены церковно-приходского попечительства вносились в отдельные разделы клировых ведомостей с указанием кратких биографических данных и наград, если последние имелись. В послужных списках подробно указывались все биографические данные служителя церкви — дата рождения, образование, перемещения по службе, назначения на должности, наличие имущества (недвижимость), награды, размер вознаграждений от прихода и государственного казначейства, наказания, семейное положение, с указанием дат рождения жены и детей; у детей указывалось, где они живут, учатся или служат.

Интересно, если первые клировые ведомости XVIII — нач. XIX вв. были очень краткие, с 1830-х гг. они становятся более подробными. К сожалению, в них не указывалось место рождения человека, но в 1900-х гг. это некоторое время отмечали, что, конечно, очень ценно для исследователей родословных. Также указывалось родство с другими членами причта. Если в течение года священно-церковнослужитель перемещался в другой приход, у него рождались дети, или он умирал, это указывалось в конце раздела в «Примечаниях о переменах». Со втор. пол. XIX в. в клировых ведомостях появляется раздел о «Заштатных и сиротствующих», где указывались послужные списки заштатных священнослужителей, а также сиротствующие семьи (у последних указывались дети с указанием их учебы и местожительства).

Наличие клировых ведомостей в разных архивах разное. Например, в Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО) они сохранились почти в полном объеме с 1741 по 1915 гг., но большая часть данных документов, особенно XVIII — пер. пол. XIX вв., из-за ветхости уже не выдается, правда, небольшая часть документов уже оцифрована архивом. Копии клировых ведомостей за 1915 г. по южной части Яранского и Уржумского уездов, переданные из ЦГАКО, есть в Государственном архиве республики Марий Эл.

В ЦГАКО нет клировых ведомостей по восточной части губернии — Глазовскому, Елабужскому и Сарапульскому уездам. Клировые ведомости по ним находятся в архивах городов Ижевска, Сарапула и Национального архива республики Татарстан, но начинаются они в основном со втор. пол. XIX в. Клировые ведомости по Елабужскому уезду есть в архиве города Сарапула и в Национальном архиве республики Татарстан (в последнем в большей части они уже оцифрованы). В Национальном архиве республики Татарстан клировые ведомости по Елабужскому уезду представляют наиболее полный объем, по самой Казанской губернии клировые ведомости обрывочны и есть не за все годы.

Дополнить клировые ведомости могут личные дела духовенства в фонде духовных консисторий, которые велись, в основном, по каким-нибудь подсудным делам. Эти дела есть в архивах гг. Кирова, Ижевска, Сарапула и Казани. Подобное личное дело может представлять целый клад для исследователя, так как в него вшивались все возможные документы, связанные с данным человеком (нередко такие дела насчитывают по 50—100 стр.), но, конечно, в архивах такие дела есть далеко не по каждому служителю церкви, и еще такое дело нужно найти среди сотен других дел, так как именных списков и каталогов по ним пока нет.

Из других дореволюционных документов по генеалогии духовенства, но менее информативных, можно назвать писцовые книги XVII в., исповедные росписи и ревизские сказки XVIII — XIX вв. с посемейными списками, переписи 1891, 1897 и 1917 гг. В «лошадиной» переписи 1891 г. указывались священноцерковнослужители волости и наличие у них лошадей. Всероссийская перепись 1897 г. сохранилась только по четырем уездам Вятской губернии — Глазовскому, Сарапульскому, Малмыжскому и Елабужскому (она есть в национальных архивах Удмуртии и Татарстана). Из данной переписи можно узнать не только состав семьи служителя церкви, но и характер его землевладения.

Наиболее подробной является сельскохозяйственная перепись 1917 г., в которой указывался состав семьи (у членов семьи инициалы не указывались, только возраст), грамотность, наличие скота, сельскохозяйственных машин, прислуги, наемного труда, количество земли. Правда, в данной переписи в основном указывались крестьяне, священно- и церковнослужители встречаются в ней не всегда, поскольку сельским хозяйством они занимались редко, но если такой документ посчастливится найти, то по нему можно сделать представление, как тогда жили сельские священнослужители.

Важным видом документа по генеалогии духовенства являются церковные метрические книги, где указывались бракосочетания, рождения детей и смерти жителей каждого прихода. Правда, в отличие от обычных жителей, духовенство на страницах метрических книг встречается не всегда. Найти брак будущего служителя церкви в конкретной метрической книге скорее исключение из правил. Иногда они случайно встречаются совершенно в посторонних приходах. Рождения детей духовенства в метрических книгах встречаются чаще, но иногда их тоже может не быть, если дети рождались в других приходах.

Одним из дореволюционных источников по генеалогии духовенства могут быть и документы Духовных училищ — мужских и женских Духовных училищ, Вятской и Казанской Духовных семинарий, Казанской Духовной академии, а также обычных училищ, если их заканчивали дети духовенства. Здесь наиболее важным архивным документом в деле составления родословной являются аттестаты и свидетельства об окончании учебных заведений. В них всегда указывался родитель ученика, место его службы или проживания, что ценно для родословного поиска, так как помогает установить происхождение данного человека.

К сожалению, в ЦГАКО дела с аттестатами сохранились только с конца XIX в., ранее они обрывочны и есть далеко не за все годы. Если священнослужитель или его дети занимались учительской деятельностью, упоминания о них можно найти в документах училищ. Например, в «школьных листках» церковно-приходских школ указывались учителя и законоучители (преподаватели Закона Божьего), с указанием начала их службы и размером жалования. В фондах высших училищ можно найти и личные дела учителей, и, если повезет, даже с фотографиями.

Отдельное слово нужно сказать о документации вятских монастырей. В ЦГАКО сохранились подробные списки начала XX в. — трех монастырей г. Вятки, Слободского Кресто-Воздвиженского, Спасо-Орловского и двух монастырей Яранска. Данные дела представляют собой общие данные о всех насельниках — от настоятеля (настоятельницы) до послушников. Если по настоятелям заводились подробные послужные списки, то по обычным насельникам и послушникам все сообщалось более скромно — монашеское и мирское имя, год и место рождения, год поступления в обитель и, что очень интересно, род трудовой деятельности в ней. К сожалению, данные дела сохранились только за отдельные годы, но и это очень ценно для потомков этих людей и исследователей. Вятский Филейский монастырь в начале прошлого века служил своеобразным местом ссылки духовенства за различные проступки. В ЦГАКО сохранилась отдельная книга с перечнем этих лиц, из которой можно узнать, за что они были наказаны и какое исполняли послушание.

Из печатных дореволюционных источников по генеалогии духовенства можно назвать газету «Вятские епархиальные ведомости», которая издавалась с 1863 по 1917 гг. Здесь для исследователя родословной может представлять интерес раздел «О служебных переменах», где указывались перемещения, награды, изменения по службе и смерти духовных лиц. Представляют интерес публикации юбилеев и некрологов с подробным описанием жизни подвижников. Иногда сами священнослужители на страницах газеты публиковали собственные произведения, описания памятных событий и поучения (увы, часто анонимно) и стихи. Нередко священно- и церковнослужители перемещались на Вятку из других епархий, чаще всего, соседних. Соответственно, на страницах епархиальной периодики тех мест они тоже упоминаются. Например, в газете «Известия по Казанской епархии» упоминаются будущие вятские священники, с указанием их назначения на приходы Вятской епархии.

Советский перечень архивных документов по генеалогии духовенства менее обширен. После 1917 г. в некоторых приходах велись «клировые ведомости», по образцу старых, но встречаются они редко, в случайных делах, единой описи по ним в ЦГАКО нет. За 1920-е гг. основным источником по духовенству могут быть «Дела по передаче имущества» церквей. В каждом таком деле публиковались списки «членов культа» с краткими биографическими данными в анкете, где сообщались возраст, начало деятельности, служебное и имущественное положение, наличие недвижимости и скота.

Кроме того, в данных делах приложены списки членов приходского совета с краткими данными о каждом человеке. Иногда в делах «по передаче» встречаются другие документы, в которых упоминаются служители данной церкви — договора о передаче церковного имущества, акты его изъятия, другие протоколы и акты. Данные дела о передаче церковного имущества велись не только по православным храмам, но и по храмам других конфессий, и, соответственно по их служителям тоже заводились анкетные данные, например, есть они по служителям старообрядческих храмов.

В 1920-е гг. Русская Православная Церковь раскололась на «тихоновцев» и «обновленцев», возникли новые викариатства и епархии. В ЦГАКО сохранилась некоторая их документация с послужными списками, прошениями и письмами. В Уржумском районном архиве хранятся анкетные данные православных и обновленческих священнослужителей и архиереев. Возможно, это единственный районный архив в Кировской области, где сохранились такие документы. Большой перечень личных дел Сарапульского духовенства хранится в архиве г. Сарапула.

В 1930-е гг. началась масштабная кампания по закрытию церквей. В ЦГАКО сохранился богатый массив дел по этой теме. Практически по каждой закрытой церкви есть отдельное дело, но, к сожалению, нет дел по тем храмам, которые позднее открылись. Хотя в этих делах нет биографических сведений о духовенстве, но фамилии изредка встречаются в переписке по закрытию церкви и жалобах верующих.

Бесценным источником по генеалогии духовенства являются дела репрессированных с 1918 по 1953 гг. В каждом из них содержится анкета арестованного с подробными биографическими данными. В них также указывались члены семьи, их место проживания и род деятельности. К сожалению, данные сведения не всегда совпадают с дореволюционными документами. Возможно, потому что осужденные иногда вводили следствие в заблуждение и указывали неверные данные. Анкеты арестованных обычно прикладывались к протоколам допросов, где они рассказывали о своей жизни и сопутствовавших аресту событию.

Другие документы — документы ареста, обыска, показания свидетелей, протоколы суда, заключения по делу также способны немало рассказать о жизни человека. К сожалению, эти дела доступны только родственникам, и находятся в основном в архивах ФСБ.

В 1943 г. Вятская (Кировская) епархия возродилась. Наряду с другой документацией в ней сразу же стали заводиться личные дела духовенства, уже ничего не имевшие общего с прежними клировыми ведомостями. Если в 1940-х гг. это были краткие карточки с общими данными, то в дальнейшем стали появляться подробные послужные списки на несколько страниц, с 1960-х гг. с фотографиями. В ЦГАКО послужные списки духовенства 1960-1980-х гг. объединены в общие дела по алфавиту, что очень удобно для просмотра. Также встречаются анкеты в делах по конкретным храмам и личные дела. Имена церковнослужителей встречаются и в разных других делах, переписке Уполномоченного по делам религии по Кировской области. Личные дела и фотографии духовенства также есть в Вятском епархиальном архиве, доступ в который можно получить по запросу.

Из печатных источников советского периода можно назвать несколько церковных изданий 1917 и 1918 гг., которые пришли на смену «Вятским епархиальным ведомостям». Например, «Журнал Московской Патриархии» (издается с 1931 г., здесь публиковались перемены по службе и некрологи духовенства), а также многочисленные советские газеты с 1918 по 1930-е гг. В последних публиковались статьи о духовенстве, нередко с указанием имен, в основном в негативном ключе в целях антирелигиозной пропаганды, но даже это позволяет узнать что-то о своем предке или, по крайней мере, установить место его служения.

С 1990 г. в Вятской епархии стала издаваться газета «Вятский епархиальный вестник», на страницах которой стали публиковаться воспоминания и исследования краеведов, уникальные фотографии из семейных архивов. В чем велика заслуга многолетнего редактора газеты В. К. Семибратова. Эта линия в газете сохраняется и по сей день.

Очевидно, что вся эта обширная информация нуждается в каталогизации и систематизации. В 1990-е и 2000-е гг. эту работу частично выполнил прот. Алексий Сухих, издав серию книг «Вспомним поименно». После него эту работу продолжают автор этой статьи и прот. Андрей Лебедев, составитель «Вятского календаря», в котором публикуются имена священнослужителей Вятской епархии и даты их поминовения.

Горев Е. И. РУКОПИСЬ «ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕОСВЯЩЕННЫХ ВЯТСКИХ И ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ОПИСАНИЯ КАФЕДРАЛЬНОГО СОБОРА» В КОЛЛЕКЦИИ КОКМ ИМЕНИ П. В. АЛАБИНА

В Кировском областном краеведческом музее имени П. В. Алабина в коллекции «Письменные источники» хранится рукопись «Продолжение Преосвященных Вятских и другие материалы для описания Кафедрального Собора» (КОМК 37266/3). Из названия можно предположить, что имелась и первая часть этой рукописной работы. Рукопись начинается с Послужного списка епископа Вятского и Великопермского Лаврентия II (Барановича) (1874—1796), который значится под порядковым №11.

Время создания рукописи следует относить к нач. 1850-х гг., так как последним упомянутым вятским архиереем в ней значится епископ Неофит (Соснин), переведённый с Вятской кафедры в Пермь 19 марта 1851 г., о чем сказано в самой рукописи, а здравствующим протоиереем Троицкого Кафедрального собора указан Азарий Шиллегодский, скончавшийся в 1866 г.

Рукопись хранилась в архиве Троицкого кафедрального собора и использовалась протоиереем Г. А. Никитниковым для написания «Иерархии Вятской епархии», увидевшей свет в 1863 г. В нём сделано множество ссылок на рукопись «Продолжение Преосвященных Вятских…» [1, с. 78]. Однако, описывая биографии первых вятских архиереев, бывших до Лаврентия II, автор, в основном, ссылается на указы Синода, консистории и другие источники, а о рукописи не упоминает.

Размер рукописи: 35,7×22,6 см. Рукопись имеет 78 страниц, подшитых в твёрдую картонную обложку. Текст выполнен чёрными чернилами. На листах бумаги имеются клейма «НП ФАБРИКИ. СЛОБОДСКОЙ: КОРДЯЖСК». Один из последних листов со страницами 79—80 утрачен. На обложке в левом верхнем углу наклеен номер «127», очевидно, указывающий на прежнюю инвентарную опись. На обороте обложки — фиолетовая печать «…НОЯ. 1919».

На стр. 3 приведено «Оглавление статей содержащихся в сей тетради, с указанием страниц». В нем содержится 16 статей (в скобках указаны номера страниц): «Преосвященный Лаврентий 2-й (1); Амвросий 1-й (10); Серафим (12); Гедеон (14); Амвросий 2-й (16); Павел (18); Кирилл (20); Иоанникий (25); Нил (27); Неофит (29); Копия со списка об Архимандрите Павле (33); с послужного списка о представляемом кандидатом к переведению в Тобольскую Епархию (36); с послужного списка Преосвященного Кирилла (37); с послужного списка Архимандрита Иоанникия (45); со списка о Преосвященном Неофите (47).

Также приведены копии со свитков: а) Памяти царя и Великого князя Михаила Феодоровича (53); в) Завещания Архиепископа Ионы (54); с) Описи его имения (58); Чин, наблюдаемый в Крестном хождении из Кафедрального Собора до места явления образа Св. Николая (65); а также Записки: а) о Протоиереях Вят. Каф. Собора (73); в) Ключарях (78); с) Протодиаконов (79)». Лист с информацией о протодиаконах утрачен.

Первые десять статей представляют собой биографические справки, послужные списки вятских архиереев, начиная с еп. Лаврентия (Барановича) и заканчивая еп. Неофитом (Сосниным). В них делается акцент на основные моменты деятельности во время служения на Вятской кафедре. Причём, у переведённых из Вятки в другие епархии архиереев в рукописи прослежена дальнейшая судьба, указаны даты кончины. Особую ценность представляют сообщения о личных чертах характера и поведения того или иного священнослужителя.

Наиболее подробная информация содержится о епископе Лаврентии. В частности, сказано, что на его архиерейской хиротонии в 1774 г. в церкви Преображенского полка в г. Санкт-Петербурге присутствовала императрица Екатерина II. Помимо основных фактов биографии приводится описание встречи владыки вятчанами: «Настоящая с церемониею встреча была Его Преосвященству во граде Хлынове октября 22 дня в Спасском соборе всем духовенством при многочисленном народе, откуда со кресты в облачении шествие продолжалось в Кафедральный собор, и того дня по совершении литургии сам Преосвященный к пастве своей говорил пристойную проповедь. При выходе из собора в келлии, Его Преосвященству от Семинарии приносимы были поздравления».

Как известно, именно на годы правления епископа Лаврентия II пришёлся расцвет Вятской Духовной семинарии, для которой на архиерейской Филимоновской даче были построены каменные корпуса, о чем сказано в рукописи. Кроме этого, в ней описаны труды владыки по украшению кафедрального собора — устройство центрального иконостаса, облачение престола в серебряные одежды, устройство над ним балдахина, пополнение ризницы утварью и облачениями, а соборной библиотеки книгами.

Большой интерес представляет подробное описание церемонии прощания и погребения еп. Лаврентия в Вятском Кафедральном соборе. При этом особое внимание уделено участию в этом событии преподавателей и воспитанников Духовной семинарии, которые решили «засвидетельствовать своему покровителю и благодетелю последняго долга в знак чувствительной благодарности тем, что чрез все продолжение церемонии погребальной около гроба на облачательном Архиерейском амвоне, идеже тело Его поставлено было, стояло Семинарии учителей шестеро со свечами перевязанными флером в траурном платье, нарочито к сему времени приуготовленном».

Далее мне хотелось бы обратить внимание на вятский период служения архиереев и их основные деяния.

В послужном списке еп. Амвросия (Орлина) (1796—1804) отмечено, что при нём в семинарии были открыты классы немецкого и французского языков, в Кафедральный собор приобретены две пермские драгоценные митры, бриллиантовая и алмазная, а также наперсный бриллиантовый крест.

О еп. Серафиме (Глаголевском) сказано, что он прибыл на кафедру 26 июня 1804 г., «в то самое время, когда в г. Вятке совершался крестный вокруг города ход, в 9-е Воскресенье по Пасхе. Вятская Паства наслаждалась лицезрением Его Преосвященства Серафима только один год с небольшим».

О еп. Гедеоне (Ильине) (1805—1817) сказано, что «в бытность сего Преосвященного на Вятке построен коридор от колокольни Кафедрального собора до храма, так же домы для соборян и певчих. Преосвященный Гедеон был вспыльчивого характера. Впрочем, гнев его всегда сопровождался преимущественною ласкою и милостию к подвергшимся оному. Громогласное пение и благочинное Священнодействие были особенно ему приятны. Погребён в холодном храме Кафедрального собора при южных дверях».

О еп. Амвросии (Вещезерове) (1817—1822): «Преосвященный Амвросий любил украшать храмы и потому его попечением в тёплом храме Кафедрального Собора устроен новый иконостас, а храм расписан приличными изображениями. При нем же перелит большой осмисотный колокол с прибавлением 435 п. новой меди, и слит вновь полиелейный в 654 пуда». При этом же архипастыре в 1818 г. Вятская семинария получила преобразование, были учреждены три уездные и приходские училища в гг. Вятке, Сарапуле и Яранске.

О еп. Павле (Павлове) (1823—1827), что его управление «отличалось опытностию и безкорыстием и ознаменовано в 1824 г. посещением Вятки Государя Императора Александра Павловича, в следствие коего Всемилостивейше пожалована Его Преосвященству бриллиантовая Панагия».

Далее приводится подробный Послужной список еп. Кирилла (Платонова), возглавлявшем кафедру в 1827—1832 гг., в котором сказано: «Давно ни один Преосвященный на Вятке не был встречен с таким великолепием, как сей. Предварительно он остановился в загородном Филимоновском доме. В день вступления его в город, 1-го июля 1827г., был учреждён из Кафедрального собора к приходской церкви Всех Святых крестный ход со Св. Иконами. В ходе находилось все градское Духовенство в лучших церковных облачениях и участвовало не обыкновенно великое стечение народа. У Всесвятской Церкви Пр. Кирилл встречен был и, по облачении, церемониально отправился в Кафедральный собор, где отслужил первую литургию и произнёс новой пастве приличное назидательное Слово о мире, напечатанное после по определению Св. Правительствующего Синода.

При Преосвященном Кирилле, Архиепископе просвещеннейшем, кротком и чадолюбивом, в 1831 г. открыты в городе Нолинске Духовные уездное и приходское училища. В том же году Вятская епархия очищена от гнилых членов церкви разбором на Духовных. Отбытие сего Преосвященного с паствы также, как и вступление в оную достопамятно. 1-го марта, по отслужении в Кафедральном соборе литургии и произнесении прощального Слова, Его Преосвященство прямо из Собора изволил отправиться в предлежащий путь, сопровождаемый сердечною скорбию и слезами вятчан».

О еп. Иоанникии (Образцове) (1832—1835) сказано: «При сем Преосвященном в 1835 г. в Вятском Кафедральном соборе устроены в Москве новая золотая с драгоценными камнями риза на явленный образ Святителя Николая, ценою в 5 рублей и Напрестольный однозолотый, с драгоценными же камнями, крест».

О еп. Ниле (Исаковиче) (1835—1838), что по его просьбе «Высочайше разрешено в 1837 и 1838 г. устроить вновь в Вятской епархии четыре единоверческие церкви: Сосновогорскую в Уржумском, Омутнинскую Заводскую в Глазовском, Перевозинскую близ Камсковоткинского Завода в Сарапульском уезде и Сарапульскую градскую. В 1837 г. имел он счастие встречать в Кафедральном соборе Его Императорское Высочество Государя Наследника Александра Николаевича в проезде Его 17—19 мая чрез город Вятку и с Ним трапезовать в числе немногих. В июне того же 1837 г. положено им Преосвященным Нилом основание новому каменному на 17 длинника и 10 саженях поперечника дому по линии с колокольнею Кафедрального собора для проживания священнослужителей собора».

В послужном списке еп. Неофита (Соснина) (1838—1851) сообщается о его активной деятельности в отношении Кафедрального собора — обновлении и штукатурке стен холодного храма, «перепозолочении на полимент» двух киотов у столбов, поправке всего иконостаса и обновлении настенной росписи в тёплом храме, приобретении двух Евангелий в дорогих окладах и напрестольного креста, пополнении священнической ризницы. Кроме этого была перестроена и расширена архиерейская Крестовая церковь и обогащена ризницей, вокруг Архиерейского дома переделана каменная ограда с возведением вновь трёх башен, устроены конюшенные помещения. На Филейке вместо деревянной часовни была сооружена каменная с устройством в ней иконостаса — здесь речь идёт о часовне, где на ночь останавливались иконы во время Великорецкого паломничества. По его представлению были открыты уездные училища с приходскими в гг. Глазове и Елабуге.

«Сверх занятия Епархиальными делами, Преосвященный Неофит посвящал немало времени переложению на Русское наречие со Славянского языка, по св. Димитрию Ростовскому, житий святителей, пророков и священномучеников и этот труд представлен им в Св. Синод. Замечательна в нём черта — любовь к детям и к обогащению собственной библиотеки книгами духовно-нравственного содержания, преимущественно проповедниками».

Наконец, весьма любопытной может быть деятельность владыки Неофита в цифрах. В рукописи приведено количество совершённых им богослужений, рукоположенного духовенства и т. д. В частности отмечено, что еп. Неофит совершил 1269 литургий, освятил 499 антиминсов, произнёс 142 слова (проповеди), рукоположил 632 диаконов, 431 священника, возвёл в протоиереи 16, в игумении 4, в игумена 1, в архимандриты 3 кандидатов, наградил набедренниками 207 священников, палицами 3, скуфьями 91, камилавками 47 клириков и т. д.

Следующая часть рукописи содержит копии с послужных списков некоторых архиереев, перечисленных выше. Причём оригиналы этих списков составлялись как до их назначения на Вятку, так и после перевода на другую кафедру. В частности, в рукописи представлена копия послужного списка за 1821 г. настоятеля Ростовского Борисо-Глебского монастыря архим. Павла (Павлова), будущего вятского епископа. Затем следует копия с его же Послужного списка, когда он являлся архиереем Могилёвской епархии и был представлен к переводу в Тобольскую епархию.

Также можно ознакомиться с Послужными списками вятских архиереев: еп. Кирилла (Платонова) с указанием, что в 1832 г. он был переведен из Вятки в Подольскую епархию и возведен в сан архиепископа; архимандрита Пензенской епархии Нижне-Ломовского Богородицкого монастыря и ректора Пензенской семинарии Иоанникия (Образцова), еп. Неофита (Соснина).

Далее в рукописи представлен раздел «Свитки» (копии).

Первым из них приведен список о пожертвовании «лета 7142 году июлия в 15 день» царём Михаилом Фёдоровичем в «дом к великому Чудотворцу Николе Великорецкому, да в предел праведному Человеку Божию Алексию, что на Вятке в Хлынове городе, протопопу Ивану Иванову сыну Бекетову Москвитину с братиею…» богослужебной утвари, сосудов, облачений, книг и прочего. Далее опубликовано известное многим исследователям «Завещание архиепископа Ионы», оригинал которого хранится в фондах Центрального государственного архива Кировской области [2, с. 220]. Не менее известным является и третий документ — копия с описи предметов архиеп. Вятского и Великопермского Ионы (1674—1699), с которой также можно ознакомиться в различных изданиях [3, с. 205].

Следующая статья представляет интерес для изучения Великорецкого паломничества. В ней приведено последование Крестного хода, который совершался в период с 21 по 28 мая, и в котором участвовали три иконы: Тихвинской Божией Матери (указана первой), Архангела Михаила (указана второй) и Святителя Николая (указана третьей). Молебные запевы пелись в таком же порядке. Перед каждой иконой несли отдельный фонарь.

После переправы через р. Вятку крестное шествие проходило через сёла Макарьевское, Бобинское (в нём совершались Всенощное бдение и Божественная литургия) и Загарское. Далее шествие следовало до с. Медянского и через с. Гороховское прибывало в с. Великорецкое. В отличие от современного маршрута в рукописи не указано с. Монастырское, так как церковный приход там появился только во втор. пол. XIX в.

После торжеств в с. Великорецком с участием архиерея паломники отправлялись в обратный путь, следуя через с. Медянское и на ночь останавливаясь в Филейской часовне. На следующий день торжества совершались в с. Филейском, где служилась литургия, как правило, архиерейским чином. По окончании которой паломники направлялись в кладбищенскую Богословскую церковь, где совершалось Всенощное бдение. В Кафедральный собор иконы возвращаются перед началом литургии, которую всегда служил Преосвященный.

Таким же порядком из Кафедрального собора совершались крестные ходы: в с. Куринское Котельничского уезда (1—30 июня) на место явления чудотворного образа Архистратига Михаила; в гг. Слободской, Глазов и Сарапул (с начала июля до половины сентября, через год); в гг. Орлов, Котельнич, Яранск, Царевосанчурск, Уржум и Нолинск и по тракту лежащие сёла (с 1 сентября по 18 ноября, через год).

В конце рукописи приводится список протоиереев Вятского Кафедрального собора, начиная со Стефана Софониева Юферева (с 1615 г.) и заканчивая А. Т. Шиллегодским (с 26 октября 1829 г.). На последней сохранившейся странице приведен список ключарей того же собора, начиная со свящ. Михаила Аврамова (с 17 марта 1682 г.) и заканчивая прот. Григорием Ивановым Пинегиным (с 29 октября 1829 г.). Для составления которых автор рукописи использовал «Историю вятчан» А. И. Вештомова (1768–после 1825), рукописи «Чудеса Св. Николая» и Сарапульскую.

На этом рукопись «Продолжение Преосвященных Вятских и другие материалы для описания Кафедрального Собора» заканчивается.

Список источников:

1. Иерархия Вятской Епархии / сост. ректором Вятского духовного училища Протоиереем Герасимом Никитниковым. Вятка: Тип. К. Блинова, 1863.

2. Завойская Н. Е. К биографии Вятского архиепископа Ионы // Вестник церковной истории. 2009. №3—4.

3. Шабалин В. Роспись Преосвященного Ионы, Архиепископа Вятского и Великопермского, келейным его предметам и вещам // Труды Вятской учёной архивной комиссии. 1912. Вып. 1—2. Отд. 2.

Горев Е. И. «ДУХОВНАЯ СИЛА ВЯТКИ. ВОЗРОЖДЁННЫЕ ОБРАЗЫ». РАБОЧИЕ МОМЕНТЫ ПОДГОТОВКИ ВЫСТАВКИ В КИРОВСКОМ ОБЛАСТНОМ КРАЕВЕДЧЕСКОМ МУЗЕЕ ИМЕНИ П. В. АЛАБИНА

Уже много лет Кировский областной краеведческий музей имени П. В. Алабина сотрудничает с Вятской епархией Русской Православной Церкви, проводит совместные мероприятия, организует выставочные проекты. Выставки разных лет были посвящены 350-летнему юбилею епархии, Великорецкому крестному ходу, памяти митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа и другим событиям.

В 2023 г. в музее состоялась презентация новой выставки, посвящённой страницам истории Вятской епархии. Кроме экспонатов музея, на ней были представлены документы и фотографии из Вятского епархиального архива. Выставка под названием «Духовная сила Вятка. Возрождённые образы» рассказала об истории утраченного в 1930-е гг. Троицкого Кафедрального собора, а также просветительских деяниях Вятской епархии и архиереях, похороненных под сводами главного храма епархии.

Выставочный проект стал конечным итогом реализации гранта Президентского фонда культурных инициатив, разработанного совместно с Вятским региональным отделением ВТОО «Союз художников России». На выделенные средства были проведены реставрация двух портретов вятских архиереев из фондов музея и всероссийский исторический художественный пленэр, который проходил весной 2023 г.

Участниками первого исторического художественного пленэра на Вятской земле стали 11 художников из Московской области, Алтайского края, городов Брянска, Екатеринбурга, Рязани, Пензы, Кирова. За 10 дней работы пленэра ими было создано свыше 100 живописных работ. Художники запечатлели храмы и пейзажи Великорецкого, улицу Спасскую, Серафимовский собор, Трифонов монастырь, ротонды Александровского сада, Приказную избу и многие другие достопримечательности Вятки.

После завершения пленэра 22 работы были переданы в фонды Кировского краеведческого музея. С ними имели возможность познакомиться паломники Великорецкого крестного хода: 5 и 6 июня 2023 г. художественные полотна были показаны в с. Великорецком во время торжеств в честь обретения чудотворной иконы святителя Николая. Часть работ демонстрировалась на выставке «Духовная сила Вятки. Возрождённые образы».

Другим важным событием в рамках реализации гранта Президентского фонда культурных инициатив стало возвращение в музей в июле 2023 г. двух отреставрированных художественных полотен, которые относятся к кон. XVIII — нач. XIX вв.

Это портреты архиепископа Вятского и Великопермского Ионы (1635–1699) (КОМК 15599/21 НВФ) и епископа Вятского и Велико-пермского Лаврентия (1738–1796) (КОМК15599/4 НВФ), которые в 2022 г. были отправлены на реставрацию в Костромской филиал Всероссий-ского художественного научно-реставрационного центра имени академика И. Грабаря, специалисты которого считаются одними из лучших в стране. Им доверяют свои экспонаты десятки музеев из разных регионов России. Теперь к ним добавилась и Вятка.

Оба художественных полотна до реставрации имели ряд деформаций: загрязнения, прорывы, осыпи красочного слоя. Портрет еп. Лаврентия и вовсе состоял из двух фрагментов. Один холст был прибит к другому гвоздями через планку подрамника. На большом фрагменте портрета было помещено изображение архиерея, а на малом нижнем (возможно сделанном позднее) — подпись: «Лаврентiй II-рый, Епископъ Вятскiй и Великопермскiй. Прибылъ на Вятку 16-го октября 1774 года, а скончался 13 марта 1796 года. Правилъ Вятскою паствою 21 ½ год. Сей украсилъ Кафедральной соборъ в настоящемъ Храме иконостасомъ и престольною сребряною одеждою, устроилъ от собора к Архiерейскому дому коридор и соорудилъ при загородномъ Филимоновскомъ доме два большiе каменные корпуса для помещенiя семинарiи».

После демонтажа состыковать эти две части оказалось невозможно из-за состояния сохранности холстов. Поэтому было решено реставрировать их отдельно. Каждая работа была закреплена на специально изготовленный подрамник. Утрат в живописи на портрете архиеп. Ионы было ещё больше, а сам холст оказался очень тонким и хрупким. Вернувшиеся с реставрации портреты вятских архиереев стали центральными экспонатами выставки «Духовная сила Вятки. Возрождённые образы».

Во время подготовки выставки была поставлена задача выявить в собрании музея предметы, связанные с Троицким Кафедральным собором и архиереями, чьи портреты планировалось демонстрировать. Отдельный интерес представляла история этих экспонатов. Во-первых, это портреты.

В собрании Кировского краеведческого музея находится целая коллекция портретов духовных лиц. В основном, это изображения вятских архиереев. Но есть и портрет митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова) (1783–1867) (КОМК 32956/1). Большинство известных изображений показывают его как старца. На портрете же, находящемся в краеведческом музее, святитель показан молодым человеком.

Есть в музейной коллекции портреты и неизвестных иерархов, без указания каких-либо сведений об изображённом лице.

Все художественные полотна датируются XVIII–XIX вв. и за редким исключением принадлежат кисти неизвестных художников. Среди известных можно назвать художника Е. Д. Чарушина, который в 1820-е гг. работал учителем рисования в Вятской гимназии, а в 1833 г. был назначен смотрителем живописного искусства над подрядчиками Вятки, выполнявшими заказы на писание икон [1, с. 11]. К тому же времени может быть отнесена его работа над портретом Амвросия II, еп. Вятского и Слободского (1817–1822), который находится в фондах краеведческого музея (КОМК 7000).

Появление портретов священнослужителей в музее следует относить к периоду 1930-х гг., когда шло массовое закрытие городских храмов. В это непростое время учёт музейных предметов не всегда проводился в надлежащей форме. Часть поступивших экспонатов могли быть не учтёнными и не внесёнными в инвентарные книги. Не хватало музейных сотрудников и помещений [2].

Неудивительно, что судьба церковных портретов долгое время оставалась неизвестной. Тем не менее надо отдать должное работникам музея, что даже в годы воинствующего атеизма они сумели эти портреты сохранить и даже возможно умышленно спрятали их от посторонних глаз до лучших времён. Лишь в 1970-е гг. полотна были обнаружены в одном из помещений в здании Общественного собрания на улице Дрелевского (ныне Спасской), 17, где в то время располагался краеведческий музей.

В 1973 г. был составлен список экспонатов для московских центральных реставрационных мастерских имени И. Э. Грабаря. В нём среди прочего значилось 16 живописных портретов вятских епископов. Их реставрация затянулась на 20 лет [2, с. 127]. Упомянутый выше портрет митр. Филарета (Дроздова) был отреставрирован в 1989 г. реставратором Кировского областного художественного музея Е. М. Обуховой.

Отдельного изучения требует вопрос нахождения портретов духовных лиц до революции 1917 г. На подрамниках портретов митр. Филарета и архиеп. Ионы указана их принадлежность Вятскому Спасскому собору. Так у Ионы читаем: «Из Спасского собора г. Вятки 1930 г.». Здесь, очевидно, указан год передачи портрета в музей. Закрытие Спасского собора произошло в 1929 г.

Упоминание о портрете епископа Лаврентия (Барановича) встречается в рукописном сборнике «Продолжение Преосвященных Вятских и другие материалы для описания Кафедрального Собора» [КОМК 37266/3, с. 6], составленном примерно в сер. XIX в. В нем приведена биография владыки и описано место его погребения в Кафедральном соборе «на правой стороне в олтаре, где в память поставлен был его портрет в рамах позлащенных (который и находился тут до 1833 г.)». Можно предположить, что речь идёт о том самом портрете, который ныне находится в фондах Кировского краеведческого музея. Кроме того, право так предполагать даёт подпись к портрету «сей украсил кафедральной собор в настоящем храме иконостасом». То есть человек, читающий эту фразу у гробницы архиерея, сразу мог обратить внимание на устроенный им иконостас.

Достоверно известно, что коллекция портретов вятских архиереев находилась в Троицком Кафедральном соборе г. Вятки, закрытом в 1931 г. В 1887 г. А. А. Спицын, описывая его ризницу, отмечал: «Вдоль стен ризницы поверх шкафов расположены портреты вятских преосвященных, начиная с владыки Александра. Портреты первых епископов имеют иконописный характер и едва ли могут считаться точными их изображениями» [3, с. 3]. Действительно, смотря на изображение владыки Ионы, нельзя не заметить иконописные черты.

Богатейшая ризница Кафедрального собора была ещё и своеобразным музеем истории православной Вятки. В ней хранились древние книги, иконы, утварь и прочие священные предметы, вышедшие из употребления, но имевшие ценность. Неслучайно, ризница не один раз привлекала внимание исследователей старины.

В 1874 г. ризницу осмотрел действительный член Вятского статистического комитета граф Г. А. Милорадович. Как позднее сообщал Спицын, Милорадович составил целый альбом фотографических изображений предметов ризницы, предназначенный для подарка императору Александру II. По информации Спицына, дублета этого альбома в Вятке не осталось [3]. Однако в фондах Кировского краеведческого музея хранится альбом «Вятка и её достопримечательности» (КОМК 4137), в котором есть фотоснимки с видами Вятки, городских храмов и т.д., сделанные в 1874 г. фотографом В. Е. Бишевским. Среди них есть фото предметов из кафедральной ризницы: старинных архиерейских панагий, в том числе, принадлежавшей архиепископу Ионе и описываемой графом Милорадовичем, а также золотого креста с мощами, приложенного к иконе Николая Великорецкого в 1614 г. царём Михаилом Романовым. Очевидно, Спицын имел в виду этот самый фотоальбом, потому что его название дублирует общее название публикаций Милорадовича в «Вятских губернских ведомостях» [4, с. 19—20], где приводится текстовая информация о тех же самых объектах, что представлены в фотоальбоме. В том же 1874 г. газетные публикации были выпущены отдельной брошюрой. Таким образом, фотоальбом и брошюру с общим названием «Вятка и её достопримечательности» можно считать единым целым, приложением одного к другому.

Осмотр Спицыным ризницы Троицкого Кафедрального собора состоялся в 1887 г. В составленном им описании большое значение имеет упоминание Строгановской плащаницы, находящейся в собрании Кировского краеведческого музея и являющейся настоящей жемчужиной его коллекции (КОМК 212). Александр Андреевич писал: «Заботливо сохраняется старая прекрасной работы, шитая шелками, плащаница. На ней, кроме обычной надписи, вышито еще следующее: «Построил сию плащаницу в архиерейскую ризницу (именитой человек Г. Д. Строганов) по своих праведных родителях и вечных ради будущих благ на Вятку (в соборную церковь лета 7195 г. (1687 г. — авт.) марта в 27 день» [3, с. 3].

Во время разрушения Троицкого собора в 1930-е гг. работникам краеведческого музея удалось спасти лишь немногие его святыни, хотя тогдашний директор музея Н. Н. Румянцев выступал за полное сохранение внешнего вида и внутреннего убранства храма. Но у городских властей были иные взгляды на культурно-исторические и духовные, ценности. Музейщики же видели ценность даже в кирпичах разрушенных храмов.

В 1938 г. в Кировском краеведческом музее начала работать Н. Н. Арбузова (1901–1979), чьё имя ныне носит Уржумский музей. Ей пришлось принимать убранство разрушаемых храмов. В 1940 г. она вместе с техническими сотрудниками музея принесла кирпичи из фундаментов снесённых Богоявленского, Троицкого, Александро-Невского соборов и Всехсвятской церкви [2, с. 82—83]. Сейчас в фондах Кировского краеведческого музея имеется кирпич из подземного хода, соединявшего Архиерейский дом и Троицкий Кафедральный собор (КОМК 25681).

Наглядное представление об утраченном соборе даёт фотоальбом «Виды Вятского кафедрального собора от Причта и Старосты Каф. Собора» со сделанной в 1901 г. дарственной надписью «Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Алексию, Архиепископу Карталинскому и Кахетинскому, бывшему Епископу Вятскому и Слободскому» (КОМК 10928). В альбоме представлено 11 фотоснимков высокого качества. Это внешний вид храма с северо-западной и южной стороны, вид с колокольни Спасского собора, внутренние интерьеры. Особую ценность представляют фотоснимки иконостасов и центрального серебряного престола.

Как известно, 1901 г. стал последним в служении владыки Алексия (Опоцкого) на Вятской кафедре. 6 декабря 1901 г. он совершил последнюю Божественную литургию в Троицком кафедральном соборе. В тот же день ему были вручены памятные подарки. В том числе, архитектор И. А. Чарушин преподнес художественно исполненный альбом храмов, которые были разрешены владыкой к постройке; духовенство г. Вятки поднесло в изящной раме фотографическую группу всего городского духовенства с видами церквей [5, с. 1338].

Одним из предметов, поступившим в музей из закрытого Кафедрального собора, было знамя Вятского ополчения 1855–1856 гг. (КОМК 3352). В 1960-е гг. была проведена его реставрация в Государственном историческом музее [2, с. 127]. В 2023 г. экспонат был представлен на выставке «Духовная сила Вятки. Возрождённые образы».

Ещё одна часть предметов, связанных с утраченным Троицким собором, находится в археологической коллекции. В 1934 г. её систематизацией и описанием занимался археолог М. П. Грязнов (1902–1984). Тогда же проводились археологические разведки в исторической части города, в том числе, на месте Кафедрального собора. При его разрушении были уничтожены захоронения шести вятских архиереев и могила прот. Стефана Кашменского (1817–1889), погребённых в храме [6, с. 120—122]. В инвентарных записях музея за 1935 г. есть сведения о поступлениях из погребений «при ломке кафедрального собора»: «Неизвестный архиерей: скелет, икона, покровец, евангелие, чётки, крест»; «облачение и скелет Ионы, умершего в 1700 г.: мантия, митра, поручи, полотенце, ткань из-под головы, епитрахиль, сапоги, дубовая колода, ковчежец нагрудный с мощами на цепи» [2, с. 81].

На выставке 2023 г. можно было увидеть металлическую иконку (Д=2,6 см) и медную пуговицу из погребения архиеп. Ионы (КОМК 2036/1, 2), а также зелёный стеклянный крест из погребения неизвестного архиерея, похороненного на южной стороне Кафедрального собора (КОМК 2034). В археологической коллекции также имеется стеклянное украшение в металлической оправе (размер: 1,8 х 1,6 х 0,8 см) из погребения еп. Антония (КОМК 2037/3).

М. П. Грязнов передал в Кировский краеведческий музей, а затем отправил останки пяти вятских архиереев в г. Ленинград профессору Д. Г. Рохлину, которым при кафедре рентгенологии и радиологии первого Ленинградского медицинского института был основан Музей возрастной остеологии, патоостеологии и палеопатологии. После смерти учёного в 1981 г. останки находились на кафедре рентгенологии и радиологии первого Ленинградского медицинского института. Потом большая их часть была передана в Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера), в том числе останки архиеп. Ионы, которые хранились как депаспортизированные [7, с. 69]. В 2015 г. останки владыки Ионы были возвращены в г. Киров и помещены в нише в северной стене Успенского собора Трифонова монастыря. Архиеп. Ионе, как основоположнику каменного церковного строительства на Вятской земле и много потрудившемуся для прославления в лике святых преподобного Трифона, на выставке был посвящён отдельный комплекс.

Епископ Вятский и Великопермский Лаврентий (Баранович) продолжил дело своих предшественников по развитию духовного образования на Вятке. Первой заботой владыки стало расширение круга образовательных предметов в Вятской семинарии. С 1786 г. семинаристам стали преподавать рисование [8. с. 74, 79]. Летом следующего года в качестве подарка еп. Лаврентию, «особенному наук благоизволителю и распространителю», вятские семинаристы преподнесли в подарок комплект рисунков, который ныне представлен в собрании Кировского краеведческого музея (КОМК 10730). Эти студенческие работы выполнены весьма профессионально.

Ещё одним важным деянием еп. Лаврентия стал судьбоносный указ в отношении Великорецкого паломничества, которое прежде совершалось водным путём по рекам Вятке и Великой, а с 1778 г. по его благословению стало совершаться по суше.

Если при еп. Лаврентии (Барановиче) Вятская семинария достигла своего расцвета, то основоположником духовного образования на Вятской земле принято считать еп. Лаврентия (Горку) (1733–1737), основателя Славяно-латинской школы в Хлынове, на основе которой в 1758 г. возникла Вятская семинария. У посетителей выставки «Духовная сила Вятки. Возрождённые образы» была уникальная возможность увидеть портрет этого архиерея, написанный в XIX в. рязанским художником Н. В. Шумовым (1827–1905) и предоставленный Рязанским историко-архитектурным музеем-заповедником (РМЗ КП-16601 Ж 276). Так как до назначения на Вятскую кафедру Лаврентий (Горка) был епископом Рязанским и Муромским.

Несколько экспонатов выставки связаны с историей Вятского Трифоновского церковно-археологического музея, созданного в 1912 г. членами Вятской учёной архивной комиссии. После революции 1917 г. часть предметов из его коллекции были переданы в краеведческий музей [2, с. 37]. Среди них кабинетный портфель протоиерея Кафедрального собора А. Т. Шиллегодского (КОМК 389). На задней стороне портфеля имеется бумажная этикетка Трифоновского музея: «№207. Портфель столовый из кабинета кафедрального протоиерея Азария Тимофеевича Шиллегодского. Работа монахинь Вятского женского монастыря начала 50 год. XIX стол. Дар. Н. А. Спасского». 26 сентября 1913 г. портфель был пожертвован председателем Вятской учёной архивной комиссии Н. А. Спасским (1846–1920) в Трифоновский музей [9, с. 19].

Прот. Азарий Шиллегодский (1794–1866) — известнейшая личность. Однако в поисках его фотографий и прочих изображений возникают трудности. Они редки. Ещё в 1916 г. член Вятской архивной комиссии свящ. Н. В. Кибардин сожалел, что к биографии отца Азария не прилагается его портрета, который «неоднократно мы видали ещё в детстве в домах своих родителей» [10, с. 445]. Тем не менее, изображение священнослужителя можно видеть на сохранившейся в собрании Кировского краеведческого музея картине «Проводы из Вятки зимою 1832 г. епископа Вятского и Слободского Кирилла» (КОМК 6093). Эта картина «художественного письма, в хорошей рамке мерою 5 х 4 четв., представляющая проводы из Вятки зимой 1832 г. Высокопреосвященнейшего Кирилла», также была передана в Трифоновский музей Н. А. Спасским. Ценно, что в каталоге предметов этого музея приводится описание картины: «Кирилл на границе Вятской губернии, вышедши из экипажа, одетый в шубу на распашку, прощается с провожавшим его Вятским соборным духовенством, во главе с о. протоиереем Азарием и, обратившись в сторону Вятки, благословляет Вятскую страну» [11, с. 45—46].

Ещё одним даром Н. А. Спасского в Трифоновский музей и сохранившимся ныне в фондах краеведческого (КОМК 6092) является картина «художественного письма, в хорошей рамке, мерою 5 х 4 четв., представляющая часовню на месте явления иконы Николая Чудотворца на Великой реке; часовня окружена лесной рощей и зеленью» [11, с. 46].

Член Вятской учёной архивной комиссии прот. И. М. Осокин (1864–1921) передал в Трифоновский музей «фотографический снимок с каменной плиты, находящейся в саду Вятского архиерейского дома… На плите высечен осмиконечный крест…». Данная фотография авторства М. А. Шиляева ныне тоже находится в собрании Кировского музея (КОМК 4120/2).

Важно отметить, что познакомиться со всеми экспонатами выставки «Духовная сила Вятки. Возрождённые образы» можно было не только во время её посещения, но также благодаря каталогу [12], издание которого также осуществлено на средства Президентского фонда культурных инициатив.

Таким образом, выставка «Духовная сила Вятки. Возрождённые образы» позволила в очередной раз подчеркнуть многогранность и богатство православной культуры Вятского края. В сохранении этого богатства как раньше, так и сейчас большую роль играют музеи.

Список источников:

1. Андреева Е. А. История художественной династии Чарушиных // Вестник МГГУ им. М. А. Шолохова. 2015. №3.

2. Дворецкая Т. А. По следам музея: очерки истории Кировского областного краеведческого музея. Правительство Кировской области, Департамент культуры Кировской области, Кировский областной краеведческий музей. Киров: О-Краткое, 2011. 168 с.

3. Вятские губернские ведомости. 1887. №40.

4. Вятские губернские ведомости. 1874. №17.

5. Вятские епархиальные ведомости. 1901. №24.