О том, что и как (а так же – где и каким образом...)

Птица-кукушка

Расскажи мне сказку, сказочник. Закури свою трубку, устройся поудобнее у огня и расскажи мне добрую сказку.

Какую же сказку рассказать тебе? Много их знал я, да стар стал и вымысла не помню. А вот что расскажу, пожалуй — то видел я своими глазами — про птицу-кукушку.

Вьется ветер по небу, летит птица-кукушка. Летит себе и летит. Небо большое, места всем хватить должно. Ан нет. Вдруг преграждают дорогу птице-кукушке два ангела. А она смотрит да видит, как из-под покрывал сияющих выскальзывают у ангелов копытца, а на лицах нет-нет, а мелькнут пятачки. Смекнула птица-кукушка, да и не знает, что делать. Не пускают ее «ангелы» дальше лететь. Сложила птица-кукушка свои серые крылья да ринулась камнем вниз. Подхватил ее ветер и понес за тридевять земель. Оглядывается птица-кукушка и видит, как за ней несутся все ее друзья, да родные, и все с такими злобными лицами, да каждый норовит что-нибудь бросить вслед. И не поймет птица-кукушка: то ли взаправду видит она их, то ли ей кажется так. Ну да ладно. Летела, летела, уснула спокойно на спине у ветра, а проснулась, смотрит — опять над ней лес знакомый шумит. Подивилась птица-кукушка, да опять в чудесную заморскую страну собралась. «Полечу, — думает, — да спать уж не буду. Авось, к утру прилечу.»

И только она хотела подняться в небо, как вдруг слышит голос сзади: «Не торопись, птица-кукушка. Отдай ты нам свои кукушечьи перья».

Смотрит птица-кукушка, а сзади стоит страшная сова; глаза горят, клювом щелкает, а по сторонам два «ангела». Заплакала птица-кукушка, да делать нечего — сбросила она свои кукушечьи перья, да взлетела. А лететь-то вроде тяжелее стало: ниже спустилась птица-кукушка, уже не в облаках, но все же и от деревьев пока далеко.

Куда летишь ты птица-кукушка да роняешь свои кукушечьи слезки? Хочешь попасть в страну далекую, в край сказочный, что во сне видела, о чем в небе грезила. Да не дается дорожка, путается. То летела птица-кукушка в одну сторону, от леса, глядь-поглядь, а лес уж спереди надвигается: или солнышко с одной стороны было, а чуть птица-кукушка отвернется или моргнет, так на другую сторону переворачивается и весь мир вместе с ним. Закружилась голова у птицы-кукушки, упала она под куст, лежит, стонет. А как опомнилась — опять лес гудит, ветер гуляет, а в ветре слышит птица-кукушка страшное щелканье совы. Испугалась птица-кукушка, и не думает уже о стране чудесной, а только бы улететь от леса подальше. Собралась она с силами, крыльями взмахнула, как вдруг окружили ее родные, друзья и корчат рожи, дразнят ее, кидают в нее грязь, шишки, палки. Закричала птица-кукушка, рванулась вверх, да и поднялась над лесом. Но уж облака далеко, а лапы ее задевают верхушки деревьев — летит птица-кукушка низенько-низенько. Едва добралась до речки, — налетел ураган, и сколько ни пыталась птица-кукушка побороть грозу, но относит ее буря все дальше и дальше к лесу.

Буря кончилась, открыла глаза птица-кукушка, смотрит, а деревья над ней склоняются ближе, ближе, тянутся кусты к ней гибкими ветвями, трава опутывает лапы и крылья. Отчаялась птица-кукушка, вырвался из горла у нее хрип, не зная, что делать, мечется, бедная. Выкололи ветви ее глаза ясные, оборвали крылья шелковые, и остались у птицы-кукушки культяпки вместо крыльев да дыры черные вместо глаз. Только и хватило ей сил, чтоб вылететь на проезжую дорогу. Лежит чуть живая.

Идет мимо человек. Подняла голову птица-кукушка и молвит:

— Возьми ты меня с собой, добрый человек. Помоги мне.

— А откуда ты знаешь, что я добрый, — усмехается человек.

— Доброго человека по шагам видно и зрячему, а уж мне, слепой, и подавно ясно.

Видит человек, — катятся из выколотых глаз птицы-кукушки светлые слезы. Взял он ее на руки, положил за пазуху, да и понес домой выхаживать.

Стихи (2001 — 2004 гг.)

***

Небо — белое покрывало,

Небо — мокрая простыня.

Может, Ангела я видала,

Только он улетел от меня.

Серых крыльев тяжелые взмахи,

С перьев капает горький дождь.

На земле ледяные бляхи,

Да по веткам деревьев дрожь.

Разбежаться бы по дороге,

Крикнуть святоше вслед: «Постой!

Если ждет тебя путь далекий,

То и я полечу с тобой».

2001 г.

***

Охрой листьев землю выстелив,

Дождь что-то шепчет мне ласково.

Снова осень пришла, не выстояв,

Не устояв перед зимним натиском.

И от тоски, приходящей волнами,

От сладкой воды, полной горечи,

Между мечтами и раздорами

Я выхожу из мрака полночи.

До горизонтов просторы холодные

Горькой воды, полной сладости…

Я плачу вместе с небом бездонным

В этом мире без снов и радости.

Дорога легла от сердца до сердца,

Только она — вовсе не радуга.

Ухабы, да грязь под ногами месится

Такая, что я дороге не рада.

2002 г.

***

Светлая рябь зимнего утра бежит по моим глазам.

Я встаю. За прошедшую ночь я стала совсем другой.

Наши сны улыбаются и обещают: «Мы не вернемся к вам.

Не потому что не любим вас, — просто нам не дойти домой».

И, возникая из мглы рассветной у моего окна,

Зимние звери большими глазами печально глядят на нас —

Они тоскуют по нашей ласке. Когда же придет весна,

Чтоб они растворились в солнечном свете — теперь уж в последний раз.

2002 г.

***

Дождь. Ты продрог и промок,

И твой лай в теплом доме не слышен.

Постоял ты у двери чуток

И полез в конуру с протекающей крышей.

Дождь. Ты один во дворе,

Нос в холодной соломе укутал.

Так тоскливо в твоей конуре,

Мир твой стал вдруг и зол и запутан.

Но ты веришь и все еще ждешь,

Вскинув морду к людскому жилищу.

Но они не выходят к тебе —

Дождь. И даже забыли про пищу.

И тогда ты завыл, говоря,

Как ты одинок и как хочется кушать!

Ты звал тех, кто тебя не прервет,

Кто умеет дослушать,

Кто твой вой понимал, как свой крик,

И о злобе не ведал…

Горько плакал о тех, кто предавать не привык,

О тех, кто тебя уже предал.

2002 г.

***

Голос твой, точно шелест ночной тишины, точно шепот травы.

Если выпить осенней прохлады, ты — в каждой капле росы, упавшей на свежий листок.

Ветер тихо поет, касаясь моей головы, —

Я сегодня из дома ушла за луной, за тобой, по дорогам лесным и совсем без дорог.

Люди часто боятся тебя и из леса бегут, а я остаюсь.

Тот не в силах понять тишины, кто спешит за светом дневным.

Запрокинув голову к небу, я ловлю дождь губами, все прозрачнее я становлюсь и совсем не боюсь,

Слушаю звуки — разве страшно стать чем-то иным?

2002 г.

***

Хлеб вырастить руками,

Калач испечь,

Обсыпать тесто сладкое изюмом,

И в покружении листвы безюмном

Через трубу, как дым, утечь.

Калач с собою взять,

Не поскупиться,

Прохожему воды напиться дать

Иль крови дать земле моей напиться.

Руда священная течет —

Я сок земли.

Ах, солнце! Обо мне моли,

Священник, небо,

И я взрасту и стану хлебом,

И стану калачом.

Мой круг;

Сто раз он повторится:

Руды своей земле напиться дать,

Стать хлебом,

Снова дымом стать,

И рожью, и водою, и травой,

И что такое смерть,

Когда не круг?

И нам, пройдя сто с лишним

Чьих-нибудь порук,

Прийти опять домой,

Вернуться.

2002 г.

***

Помолись за меня, за мечту мою помолись.

Только свечек не ставь, я прошу о молитве попроще:

Рано утром проснувшись, по-детски легко улыбнись,

Пробегись по траве под деревьями маленькой рощи!

Сто цветов посади у калитки скрипящей своей

И крыльцо увенчай золотым налитым виноградом,

Доброй песней встречай приходящих случайных людей…

А какой-то молитвы иной — о, поверь! — мне не надо!

Лишь улыбка твоя до меня не допустит беду,

Только радость твоя отведет от меня все напасти!

И на звук твоей песни я к дому дорогу найду,

Где меня ожидает такое несложное счастье.

2002 г.

***

Я люблю тебя. Ты знаешь,

Я спросила утром сердце:

«Кто по крыше ночью крался,

Тихо окна отворял?»

Прошептало по секрету:

«Это ветер мысли носит

Тех людей, кто мысли эти

Ночью ветру доверял».

И еще спросила сердце:

«Кто стучится на рассвете,

Оставляя у порога

Мягких лапочек следы?»

И услышала: «Мечтанья,

Что, за гранью оставаясь,

С неба падают в объятия

Сонно-серой лебеды».

И, опять не унимаясь,

Я спросила: «Кто скребется

У кровати, забираясь

На подушку вновь и вновь?»

«Это сны, — сказало сердце, —

Дети разума и чувства,

Это лунные пассажи,

Приносящие любовь.»

2002 г.

***

В Новый Год, поднимая бокал, пью до дна!

За нашу любовь — пью до дна, пью до дна!

Знаю — счастье у нас одно на двоих и вера одна,

И за это грех не выпить до дна молодого вина!

В Новый Год пусть уйдут ложь, обида и страх — пей до дна!

Завтра двери с утра — я знаю — откроют для всех,

И тогда я уйду, а пока что я просто пьяна,

И окрест раздается мой праздничный смех!

Только где-то внутри горит молодая звезда.

Не зовет и не плачет — терпеливая нежность в глазах.

Одиноко сияет, молча ждет, улыбаясь, когда

Я очнусь от угара, обнаружив рассвет на часах.

Вот тогда я уйду, отказавшись от чаши с вином

И оставив у дел тех, кто рвется стоять у руля.

Я поплачу немного, глядя небу в глаза, а потом

Я взлечу, о прощении кого-то моля.

Но все это потом, а пока — налейте вина!

Я забудусь сегодня в кругу подруг и друзей.

…Только с тихой тоскою рвется из сердца струна…

Погоди, мой рассвет — а ну! Наливайте скорей!

2002 г.

***

Я обрезала косы.

Я ходила, словно крестьянка, растрепана и пьяна,

Словно женщина, словно дочь Адама и Евы,

Будто бы эта игра имела право на жизнь.

Я пила вино и плясала порой до упаду,

Я смеялась с мужчинами или с ними спала…

Я почти забыла себя.

Я не знала, что боль и тоска,

Эти два прирученных зверя, мирно спящих на строгой цепи,

Вдруг взбунтуются, взвоют,

Я не знала, что мое перелетное сердце забудет про след.

Две соленые капли воды на листе…

В ране нож повернулся, — а крови в ней нет.

И полоска аквамарина на горизонте,

И рассветные ленты в бледнеющем нёбе зари…

Самое темное время суток перед рассветом,

Перед тем, как встает все же солнце,

Перед тем, как безумная ночь устанет со мной говорить.

Потому что мой рай — это вечный рассвет,

А здесь есть только закат.

Потому что свобода — не звук,

Это боль от раскрывшихся крыльев.

Да, я знаю, что я упаду,

Да, я знаю, что я не дойду до небес,

Что на заданный мною вопрос нет ответа…

Мне не нужен ответ.

Все, что нужно — пара крыльев и бездна.

2003 г.

***

Говорят, — вам нужны двери.

Нет, они не нужны.

Говорят, в крайнем случае, — окна.

Но здесь нет ни того ни другого.

Все, что здесь душе моей дорогого —

Это сад. Я смотрю на цветущие вишни и мне горько,

Что ты не придешь, чтобы тоже на них посмотреть.

Если б нас посылали на смерть

В ранний час, ты бы шел умирать

Обозленный своими дверьми.

Ты не знаешь, или просто забыл,

Что окна и двери есть только там,

Где кто-нибудь очень старается выстроить стены.

2003 г.

***

Вата снега и неба, время остановилось.

Я бы, конечно, встала и вышла вперед,

Но так неохота душе вести тело…

Она с укором смотрит мне в спину, и я замедляю ход.

Если знаешь хотя бы одну тайну вселенной,

То не сможешь остановиться,

И я ей говорю: «Пойдем».

А она села на обочину,

Сначала притворилась, что не слышит меня,

А потом стала цветком.

Шаром воздушным летишь вверх,

И твой газ — это тоска и грусть

О мечте и о том, как мог бы сказать кому-то:

«Я скоро вернусь».

2003 г.

***

Что-то гаснет во мне, отгорая.

Все мечты и победы мои обратились во мглу.

Я кричу: «Подождите!», но они головами качают,

Что-то шепчут, а что — не пойму,

Прижимая ладони к губам.

Я уже отдала свое право на право творить,

Я пытаюсь сказать — не отдам,

Я из пепла хочу собрать свою веру, но ее уже нет.

В это тихое утро, в этот пьяный от солнца рассвет,

В этот ясный рассвет мертвеца

Извини меня, мир, я мертва.

Я не знаю, как жить.

Не умею жить после конца.

2004 г.

***

Если бы можно было ночь переделать в холод,

Если бы можно было поменять лень на голод,

Если бы можно было сказать кому-нибудь: «Верните,

Отдайте обратно моей веры серебристые нити!».

Они рвались одна за другой, серебром звеня,

Они жалобно пели, и жили, и звали меня,

Они плакали молча, или шептали, глядя мне в след.

А теперь без них я не вижу, не чувствую свет.

Нет, не будет — я знаю — никакого возвращения назад,

Я хотела бы, но не чувствую больше их взгляд.

Нет их нежных, задумчивых, темных, таинственных глаз.

Уходи от меня, — мои тайны забыли про нас.

Мои звери не воют о тоске в осеннюю ночь.

Мои крылья слабы и не смогут ничем нам помочь.

Мое сердце стало послушным, в нем нету огня.

Я не знаю, кто теперь остается здесь вместо меня.

Чтоб исчезнуть совсем, мне уже не нужен ответ,

Ни любовь, ни душа, ни друзья, ни закат, ни рассвет.

2004 г.

Немного о пути

Город рыжих собак

Все идет как-то так. И зима не кончается. И не можешь бросить курить, а на кухне не горит лампочка и поэтому длинными ночами приходится сидеть при свече. И это конечно романтично до жути, но зрение портится.

А если сидишь у компа, то оно портится еще больше.

Еще хочется помидоров, но их нет или они стоят таких бешеных денег, что их совершенно перестает хотеться за такие деньги.