Бесплатный фрагмент - О евреях, крестьянах и традиционной русской лени

«О еврееях, крестьянах и традиционной русской лени»

исторические миниатюры

Читаю книгу, которую должен вернуть Татьяне — записку Державина государыне «Мнение об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта евреев». Жук, видно, Гавриила Романыч был ещё тот.

Где-то я слышал, что ходило мнение, что Гавриила Романыч, посланный Государыней разобраться по этому животрепещущему вопросу, получил солидную мзду, чтобы оный вопрос был представлен перед Государыней в выгодном для заинтересованных лиц и кругов свете. Очень похоже на то. Во всяком случае, у меня возникает такое мнение, когда читаю книгу. Уж больно знакомые встречаю мысли.

Все беды, во всяком случае, большинство из них, как считает почтеннейший Гавриила Романович, происходят исключительно от народной лени: «Таковой образ жизни польских крестьян произошёл, кажется, от древней их свободы, что платили тогда весьма лёгкие подати, что поступали в управление от одного арендатора к другому… А оттого, будучи не привязаны ни привычкой, ни доверенностью к помещикам… так сделались ко всему равнодушны и вялы, что похожи на отчаянных…» («Антисемитизм Ломброзо Державин» Москва, издательство Крафт+2003 стр 121 — 122)

Вам это ничего не напоминает, читатель? Точно так же в начале перестройки господа либералы, начиная взламывать систему самой могущественной в мире империи, дружно сетовали: дескать, ну что это за народ такой — совершенно не умеет работать. Ну что с таким можно сделать? Конечно — остаётся уповать на хозяина с твёрдой рукой, который только один и может прийти и навести порядок:

«Поправление крестьянского характера и состояния также должно отнести к попечению владельцев. Им известны их подданных качества, склонности, поведение, имущество, недостатки и всякие потребности. Они могут в них злое исправлять, доброе поддерживать благоразумным наставлением, прилежным назиданием… и должным взысканием; особливо отводить их от праздности, которая есть источник бедности… дабы они, по окончании полевых работ не оставались тунеядцами летних плодов рук своих… возбуждая… похвальное ревнование и любовь к преимуществу, которые возродят потом склонность к трудолюбию, а сие принесёт с собой довольство и изобилие» (Там же, стр 126). А то ишь — урожай собрали да на всю зиму на печь! Тунеядцы!

Ну просто слеза прошибает от такого участия. И чего, спрашивается, крестьяне отвечали на подобную заботу падением производительности труда, а то и восстаниями? Исключительно, вероятно, из врождённых лени и неблагодарности.

Пусть читателя не смущает термин «польских», как традиционно называли не так давно присоединённых к России белорусских крестьян: на Руси — матушке сетование на лентяя — мужика, который урожай собрал, а всю зиму норовит на печи отлежаться, было явлением более чем привычным. Об этом рассуждали народные витии, борзописцы ломали копья и перья, изощряясь в написании толстых статей в толстых журналах и даже, как видим, докладных записок самой императрице, вынужденной после известных событий заинтересоваться вышеозвученным вопросом.

Сами баре — благодетели — надёжа и опора трона, которых, в отличие от крепостных, никто лентяями, как вы понимаете, не называл, предпочитали всё своё основное время проводить в городах. Заботу о состоянии своих имений довольно значительное большинство из них предпочитало перекладывать на арендаторов, три шкуры дерущих с крестьян и доводивших их в прямом смысле слова до голода, который был на святой России — матушке явлением более чем привычным. Об этом были написаны тома. Любопытных я отсылаю к книге митрополита Вениамина Федченкова «Россия между верой и безверием», описавшем своё детство, прошедшее в дореволюционной крестьянской семье, более чем живописно.

Мясо (а чаще — сало) в большинстве семей крестьян (христиан) — кормильцев матушки Руси, ели лишь по большим праздникам. Хлеба хватало в лучшем случае до весны, а то и до Нового года. А потом крестьянин, вздыхая, шёл на поклон к помещику брать в долг, который он, естественно, должен был вернуть с процентами. Смерть от голода была привычным явлением: из родившихся детей доживали до взрослого возраста в лучшем случае половина. Это правда, что рожали сколько могли, но из десяти — двенадцати родившихся доживали до совершеннолетия не больше пяти — шести. Подпольные аборты, как и выражения «плодить нищету», «кормить лишний рот», стали в ходу не при грозном Сталине, а гораздо раньше — ещё в той, дореволюционной матушке — России — Святой Руси. Рабочие руки, столь необходимые в крестьянском хозяйстве и на увеличении количества которых премудрые философы (зарубежное слово аналитики было тогда ещё не в ходу) строили свои оптимистичные прогнозы о будущем России…

Всё имущество более чем в половине крестьянских хозяйств начала двадцатого века было заложено — перезаложено: примерно так же, как в сегодняшней демократической России. Согласно данным опроса, проведённом Национальным агентством финансовых исследований (НАФИ), в 2012 году каждый второй россиянин брал кредит. Кредиты берут на самые необходимые вещи: на покупку зимней одежды, чтобы собрать ребёнка в школу, просто на еду. Примерно треть взявших кредит в какой-то момент оказались просто не в состоянии его вернуть. И это — официальные данные! Нет, я не говорю, что ситуация в России сегодня такая же, как в начале века двадцатого. Она гораздо страшнее. И бодрые заверения типа: «Это один из лучших периодов развития России в её новейшей истории» не должны нас обманывать.

В начале перестройки один из патриотически настроенных публицистов в ответ на традиционные упрёки: вот, дескать, не умеет наш русский народ работать — деньги в наше сельское хозяйство вбухиваем, и всё — как в чёрную дыру, возмутился: это наш-то народ — лентяй? Вы наших русских баб — видели? Знаете, как они пашут? Из них к сорока годам хлещет кровь! А ведь не было тогда, при Гаврииле — то Романыче да государыне — императрице, ни новейших машин, ни самых простых комбайнов, ни электричества и холодильника… много чего не было. А вот помещики — благодетели да арендаторы были! Эх, Гавриил Романыч, Гаврила Романыч, дурак ты, дурак, хоть и проходишь по ведомству великих русских поэтов… Это чтобы не сказать больше. Александр — то Сергеевич куда как умнее тебя был! И не только потому, что писал лучше тебя. Просто был — во всех смыслах — значительно ближе к народу. Потому и писал таким простым, поистине народным языком…

Про великого русского поэта Державина вспомнил я не случайно. Вообще за свою не самую долгую жизнь я всё более и более убеждаюсь, что случайного ничего не бывает.

В самом конце прошедшего тысячелетия, когда Церкви начали возвращать захваченные у Неё после революции святыни, начали возрождаться многие памятные и дорогие русскому сердцу места. Именно тогда — вместе с возрождением монастырей начала появляться в листочках с ассортиментом церковных треб давно забытая строка, о которой после революции, казалось, напрочь забыли: «вечное поминовение».

Скептики, впрочем, уже тогда ворчали, что, дескать, вечного ничего быть не может — на Третий Рим всей душой надеялись, что до конца света стоять будет, а вон что вышло! Неужели история ничему нас так и не научила, и что это за треба-то такая — «вечное поминовение о здравии», когда неизвестно, что с нами завтра будет и надолго ли ещё нам эти самые святыни вернули… Тем не менее многие верующие — у кого средства позволяли — спешили вписать имена свои и своих близких во вновь открытые монастырские помяннички: пусть монахи помолятся — а нам Там всё легче будет… Имя-то потом, в случае чего, можно и за упокой перезаписать. Было бы кому.

Именно тогда мне попался ходивший по рукам адресок возрожденного Варлаамо — Хутынского монастыря, где тогда можно было заказать, пожалуй, самые дешёвые в России требы на вечное поминовение — меньше тысячи рублей за имя. Разумеется, я, как и многие мои знакомые, не преминул этой возможностью воспользоваться и таким образом обеспечить гарантию на монашескую молитву за мою грешную душу. Естественно, после этого мне захотелось узнать о самом монастыре, так и всем, что с ним связано, поподробнее.