Бесплатный фрагмент - О. Бендер-младший. Комиссар радости

От автора

Когда мне говорят, что эта книга эксклюзивна, что она цинична и местами возмутительна — я молчу.

Когда мне говорят, что она написана исключительно для хейтеров, высокомерных интеллектуалов, и разных там снобов в первом поколении — я молчу.

Когда она в одних будит возмущение, других вдохновляет на творческие безумства, а третьи стонут от зависти — я лишь усмехаюсь.

Но, когда мне говорят, что я надменно бросаю вызов современному обществу, вскрывая его явные пороки и скрытые достоинства, насмехаюсь над бесзащитными людьми, погрязшими в безобидных удавольствиях и жестоких развлечениях — я смеюсь, господа!

Я смеюсь над собой в вашем лице! Предлагаю и вам повеселиться в моем лице над собой!

Иного назначения у моей книги НЕТ.

СЕ ЕСТЬ ПИСАТЕЛЬ!

Заочное обсуждение, которое состоялось у меня как автора с персонажем этой книги О. Бендером-младшим. Он наглым образом требовал от писателя, который будет его «бытописать», определённого отношения к тексту, грозился, что, если я не приму его условия, то он «уйдёт» к другому писателю. Мне хотелось, очень хотелось послать его, но, видимо, он навёл на меня своё НЛП, гипноз, наркоз или дедукцию какую-нибудь литературную; распространил свою гипертрофированную харизму, внушил мне, что без него моя книга — «пустое место», что только он, великий и ужасный, способен спасти мою «бездарную писанину». Смотрите сами, каким изощрённым истязаниям он подверг мой талант, навязывая свою самодурную гениальность. И всё это я мужественно принял только ради одного — ради тебя, мой дорогой ЧИТАТЕЛЬ, чтобы ты мог вдоволь повеселиться, погружаясь в истории, тайно поведанные мне незабвенным внуком великого комбинатора.

Писатель!?

Писать — это вам… не поле перейти и пописать где-то там в уголке, с краю…

Писатель — не столько тот, кто описывает, вещает историю свою целомудренно и последовательно, «бытописует», так сказать, героев своих книжных; сюжет выкраивает из шагреневой кожи своих мыслей…

А тот — писатель настоящий, матёрый, верный, кто помимо всего этого, в языке будто нору себе выгрызает: тесно ему среди предшественников, великих и малых.

Он о слова обычные, привычные большинству, трётся душой своей наждачной, надкусывает их, словно яблоки мочёные, и складывает огрызки слов в мешки своих текстов.

Дед Мороз вербальности: подарки, подарочки, «гранаты-строчки в текстах-мешочках», — каждый текст, как Новый год.

Такое и читать-то страшно. Не знаешь, чего от него ожидать в следующем предложении… Ясно лишь одно, что сознание твоё уже не будет прежним после того, как ты войдёшь в его РЕКУ! И что этот маг, чародей сотворит с твоей картиной мира к моменту, когда ты прочтёшь весь текст до конца, одному Богу известно!

Писатель — тот, кто живёт в языке, дышит словами, задыхается ими, колдует, молится. Комкает слова снежком в руке, сталкивает смыслы, чтобы высечь искру божию в каждой строчке. Иначе — темно ему в тексте, и сюжет его от гибели не спасёт, и герои великолепные не в радость. Он каждый раз заряжает слово в барабан и приставляет дуло себе к виску на глазах у читателя, чтобы тот ощутил тайную силу «русской рулетки», силу СЛОВА ЖИВОГО!

Писатель, как Майк Тайсон, рождён для того, чтобы свергать прежних чемпионов слова, отправлять в нокаут их словомыслие, их грузные тексты и медлительные фразы.

Он не остановится перед литературным Буддой в благоговейном трансе, а совьёт словеса в жгут — и заставит его скакать, как мальчишку, внутри своей собственной ИГРЫ.

Путь Писателя начинается с… харакири.

Он сам и есть ронин, вспарывающий литературу изнутри мечом отточенных слов, чтобы вызвать огонь на себя, чтоб фарисеи с камнями подошли к нему. И чтобы спорили они между собой, кто первый бросит в него камень. Кто задаст ему вопрос позабористей, кто, наконец, обвинит его в совращении душ и разрушении литературных основ, кто возведёт крест для него на Голгофе своих душ и нацарапает над ним табличку дрожащей рукой.

«Се есть ПИСАТЕЛЬ»

А писатель, просто следуя своему Пути, меняет наш язык, а через него незаметно меняет и каждого из нас. А мы все сидим перед его КНИГОЙ, словно школьники на уроке литературы, и не решаемся её открыть.

А вдруг что-то…

КомРад. Комиссар радости

Так впервые Ося Бендер-младший представился на первом собрании вкладчиков инфо-пирамиды, организованной им случайно, чтобы вдохновить и без того невменяемую публику на ещё большие безумства.

—

Не каждому посчастливится быть внуком книжного персонажа. Моё появление на свет обязано именно такому чрезвычайному происшествию. Кем была моя бабушка, литературным критикам, патологоанатомам, телевизионным ясновидцам, профессорам вуду и прочим магам-дознавателям пока не известно, а вот мой дед описан с ног до головы парочкой талантливых щелкопёров. Они нарекли его «великим комбинатором» за неуёмную страсть к изобретению жизненных коллизий, распутывать и запутывать которые он умел как никто другой.

«Граждане присяжные заседатели!». Блаженный авантюризм моего деда Остапа Ибрагимовича не оставлял людям, на беду узнавшим его, ни секунды на сомнения в его искреннем желании их развести, облапошить, надуть или кинуть, на худой конец, но… Обаяние и напор гордого служителя культа «золотого тельца», его мягкий взгляд, твёрдость слов и ловкость рук воистину творили чудеса: исцеляли здравомыслящих, оглупляли благоразумных, расслабляли недоверчивых и, случайно, воскрешали самоубийц (к их глубокому разочарованию) Он, если верить преданиям и уголовным делам пращура, был непримиримым борцом с жадностью и скупостью рода человеческого. Все его недюжинные таланты и усилия были направлены на искоренение мелкобуржуазных пороков, горячо любимых советскими гражданами на заре Советской власти, таков уж он был.

Аминь!

Увы и ах! (как говорил наш брадобрей, когда в очередной раз неудачно пытался кастрировать соседского кота), но я таки чувствую эти юркие гены по всему своему организму. Они зудят у меня под кожей, щекочут мои слабые нервы, будоражат мою голубую кровь. Они нашёптывают мне коварные планы, они сулят мне золотые горы, бесхозные гаремы, найденные клады, кордебалетные загулы в сверкающих грёзами городах, где все ещё по-прежнему ходят исключительно в белых штанах и ждут, ждут прибытия Верховного жреца, Главного идейного контрабандиста, Идеолога классовой любви, Индейца всех вождей, Предводителя всех дворян, дарителя Даров, Учителя учителей, скромного кумира миллионов доверчивых граждан, гроссмейстера одновременной игры, способного, не нарушая уголовного кодекса, противоречивых правил девичьей чести и основ спасения утопающих, своими руками расширить видение реальности до безграничных пределов.

Жаждущих выдуманной правды-матки и откровенного пафоса-отца, я не разочарую, мне нечего терять, кроме Ваших бесплодных грёз.

«Иллюзии, господа, сдавайте ваши иллюзии, ибо завтра они обесценятся сами!», — говорю я, протягивая шляпу Вам для подаяния. Пришло время представиться. Я Ося Бендер-младший, внук турецкого подданного, потомственный комбинатор всех мастей, жизнелов и смехолюб, прирождённый блогер-махинатор первого созыва, автомобилист с душою пешехода, гений краснопения и правдоречия, эксперт по извлечению смыслов из безнадежных ситуаций, шулер-самовыдвиженец и вольнонаёмный л е к т о р, комиссар радости. Отзываюсь на имя КомРад! Бинго!

Вам легче будет понять, если представите меня чёрно-полосатой «зеброй» вдоль пешеходного перехода. Ступайте и идите, ничего не боясь, по белым полоскам моей разлинованной души. Пока вы читаете мои слова, вы под защитой, и это научный факт, не требующий доказательств!

Читающий — да обрящет! Обретший — пусть делится! А делящийся — да не забудет и про меня!

Аминь!

«Просто поверьте!» — так обычно я начинал свои импровизированные лекции перед служителями Фемиды, когда меня вызывали на допрос. Найти слова для людей, не ведающих о существовании книг — это крайне затруднительное занятие, но я в нём преуспел не хуже заслуженного сына лейтенанта Шмидта, товарища О. Бендера. Вначале я всегда предлагаю дикарям трубу от патефона, и, если они не ведутся на мою неслыханную щедрость, то тогда включаю уже лирику. Проникновенные слова, сказанные спокойным тоном, глядя «глаза в глаза, в меру влажные ресницы и удостоверение помощника депутата усмиряют буйный нрав сатрапов и направляют заблудших волков на истинный путь овец.

Говорите с людьми всегда о том, что важно, словами, которые будут им интересны!

Так я и делаю сам. Мои истории о счастливых ударах судьбы и несчастьях рокового успеха западают в умы слушающих с первых слов, хотя многие ещё предпочитают избегать целительной силы моих историй и заранее сдают в кассы билеты, выданные им бесплатно как многодетным членам профсоюза. Этим людям безразлична ирония, с которой я «расчленяю» пороки людей. Им наплевать на юмор, которым я «вырезаю сердца» грешников. Они равнодушны даже к отборной матерщине, с помощью которой я выжигаю ханжество и фальшь в душах законопослушных россиян. Им подавай лиричные всхлипы на фоне розовых закатов, под чашечку горячего шоколаду, с видом на мимишных котиков.

Пошлость — вот что нравится юным барышням и скупщикам ювелирных подделок, но не мне. Я — потомок загадочного рода, и мой предок стремился коллекционировать антиквариат, в особенности стулья… предпочтительно тарелки, желательно с «голубой каёмочкой». Я остаюсь верен семейным традициям и поэтому, с готовностью затаившейся макаки, взираю на современную действительность, готовый в любой момент принять участие в перераспределении интеллектуальной и иной собственности, всеми честными и недоступными способами. И если в Вашем распоряжении есть пустующая площадь, к примеру, ресторан, кафе, дом культуры или, хотя бы, мавзолей, а вы страстно желаете заполнить её скоплением интеллигентных и голодных людей, то обращайтесь ко мне в любое время суток, приглашайте — мои лекции о проблемах позитивного мышления и возможностях жизнерадостного кризиса сведут с ума толпы скучающих городских обывателей, а также людей со значительно большим достатком.

Аминь!

Дружбе конец

Комрад знал многих, но дружил ни с кем, потому-что слишком хорошо к ним относился. Большинство людей не знали его, и все равно относились к нему плохо, хотя дружить с ним хотел каждый. Этот социальный парадокс Комрад объяснял так.

—

Дружба наконец-то стала невыгодной. Тратишь своё время, носишься со своей помощью или, того хуже, безвозмездной заботой, а по итогу просто получаешь в морду, причём делается этот немилосердный акт с явным удовольствием.

Добро стало раздражать, особенно если его навязываешь безвозмездно, по дружески. Ты же друг, тебе же не харакири предлагают мелкими купюрами, а самую что ни на есть разлюли-дружбу, с полным набором бесцеремонного внимания, хладнокровного участия и прочих безвредных «конфет».

Я готов вкладываться в дружбу, но и отдачу хочу считать в цифрах, желательно в долларах. А то когда нужно — подвези, поднеси, помоги и прости, а если я случайно забыл вернуть каких-то несколько миллионов, тут же истерика и хамское непонимание моих чрезвычайных обстоятельств.

Нам, людям тонкой душевной организации, нельзя перечить и часто наступать на мозоль, тем более, игнорировать нашу навязчивую дружбу. Мы милосердны, но мстительны, долго не запрягаем и никуда не едем, если к нам относятся без должного высокомерного подхалимажа и демонстративной зависимости.

Настоящий друг не на помойке себя нашёл, поэтому не тебе решать, с кем дружить! Не хочешь дружить — так и молчи! Молчание — знак согласия с неписаными правилами роковой дружбы «на вынос». Дружбу, как приговор, два раза не предлагают. Не успел убежать, будь по-твоему, смирись и дружи, как полагается, по уставу воинской службы, неси тяготы дружбы обречённо и с благодарностью.

Друзья приходят и уходят, а ты остаёшься в гордом одиночестве, преданный, униженный, но не оскорблённый. Друг всегда рядом в лучшие минуты жизни, разделит всё тобою нажитое, обведёт вокруг пальца, в нужный момент подставит… плечо твоей жене, скроет явное, продаст тайное, удалится без объяснения причин.

Где ещё найти человека с такой сиюминутной преданностью, чтобы любил тебя прагматично и выгодно, думал о тебе с неподдельной хитростью, почитал в тебе честность глупостью? Сегодня ты можешь купить кого угодно за что угодно, но только не дружбу! Бесплатную дружбу оптом имеют только очень богатые люди. У них «друзей» на каждом углу вагон и маленькая тележка, а вот честному, но бедному человеку доступны только друзья детства. Детская дружба — самая искренняя, и часто её невозможно разорвать даже с годами. И как бы ты уже ни изменился, школьные друзья помнят все твои нелепые выходки и трогательно сохраняют в злопамятных притчах и предательских воспоминаниях и твой лишний вес, и твои оттопыренные уши, и твоё заикание.

Но время отомстит всем твоим старым друзьям, а особенно подругам. О, время! Лучшего мстителя нельзя и пожелать! Оно сморщит их кожу, окутает целлюлитом с ног до головы, повыдергает волосы на голове, а некоторым даже пересадит растительность по всему телу, надует их тела до шарообразного состояния, испортит характер, повыбивает зубы, опустит веки, поднимет брови, раздует щёки, навесит «мешки» под глазами… Одним словом, накажет их за все прегрешения перед вами.

Справедливость — жестокая вещь! Немногие её достойны, но заслуживают такого наказания все, особенно друзья. Если вы хотите награждать друзей по справедливости, то отмену смертной казни нужно считать самым главным преступлением, направленным против неё.

Справедливые претензии — это то, с чего начинается настоящая дружба. Если хочешь с человеком дружить — дай ему в долг, возьми его к себе на работу, познакомь его со своей женой, ляг рядом с ним спать и посмотри, что он будет делать. Если его ничего из предложенного не вдохновит — подкинь ему кошелёк, подсунь под дверь паспортные данные, пришли случайно смс с кодом от сейфа… Если опять ничего, переходи к наркотикам, крашенным купюрам и росгвардии, таких подонков нечего жалеть, он бы тебя не пожалел… наверное.

Вокруг дружбы вообще слишком много сантиментов. Тут не скажи, там не плюнь, и всё это за спасибо, никакого тебе эмоционального злочувствия, как будто мы тоже не люди. Нам ведь ничто человеческое не чуждо, а, значит, и конкуренция, и зависть к дружбе прилагаются по определению.

Хочешь дружить? Пожалуйста — выбери того, кому больше всего завидуешь, кого ненавидишь тихой вселенской злобой, и дружи в своё удовольствие. Критикуй «в лоб», раскрывай глаза на его душную личность, подтрунивай свысока над его неудачами, теперь можно, ты же официально «во френдзоне». Ничего не бойся! Если у тебя есть друзья, ты уже одинок. Заболеешь, никто не придет, сгинешь — никто не заметит, разбогатеешь, станешь звездой, набегут, от сочувствующих отбоя не будет.

Ты их, «друзей дорогих», поганой метлой в дверь, они с плясками и прибаутками в окно. Ты их камнями и серебряниками их проклятыми в окно, они тебе в стены сексуальными стонами, кроватными скрипами и гитарными криками. Ты уже с балкона их ногами, ногами… «мол, милости просим, сволочи дорогие!», они же, как ни в чём не бывало, писают тебе в лифте, царапая ключами на стекле милые заверения в любви и дружбе.

Идиллия — коварная вещь, усыпляет любое здоровое чувство опасности, разжигает пламя доверия, загоняет вглубь беспроигрышные сомнения.

Особой статьей уголовного кодекса, конечно, идёт дружба между полами. Вот уж где страсти так страсти! Устраивается барышня, к примеру, на хорошую работу. Собеседование она прошла, бумажки с обеих сторон честно показала, о себе сведения откровенно утаила, без устали улыбалась боссу всей своей «рабочей стороной». Взяли. Она уже у порога стоит, ждёт, когда офис откроют, а, на самом деле, босс её нанял, чтобы «дружить». Одиноко ему холдингом управлять, не к кому ему печали свои и желания откровенные пристроить, а тут она, такая юная, такая неопытная, такая нуждающаяся. У него и отдельная статья расходов на такую «дружбу» как раз имеется.

Взрослые дяденьки часто в «бескорыстную дружбу» всякое г**но заворачивают. И выглядит привлекательно, и пахнет романтично. Девушки без комплексов сами такой «дружбы» ищут, они другого-то всё равно ничего делать не умеют. Рынок «дружбы» настолько прозрачный, что его и не видит никто. Ну, дружат богатые старички с малолетними подружками, так дружба — она такая, сердцу не прикажешь… от денег отказываться, сердце — оно само к ним тянется.

Чувства естественные, радости душевные, эмоции прекрасные — это для нищебродов там всяких, кому не по карману бизнес-классы, вип-отели и люкс-бутики. Нет «бабок» — наслаждайся общением с себе подобными, дружи просто так, купайся в речке, загорай под солнцем, пой у костра. Богатенькие предпочитают «дружить» с вещами, так надёжней и безопасней.

Купил самолёт, развалился в белых кожаных креслах, сразу человеком себя почувствовал. Арендовал в отеле весь этаж — успокоился. Личный повар тебе селёдку в салат с авокадо порезал, ты себя сразу зауважал, вот это отношение. Человек с собой дружить начинает только когда олигархом и становится!

Говорят: «с милым рай и в шалаше!». Охотно верю, я сам такой. А если «друг» ну абсолютно не милый, говоря откровенно, совсем «дрянь человек», что тогда делать? Такого нужно воспитывать. А как? Вот таких олигархи и нанимают, чтобы они их «облизывали» с утра и до вечера, пока не научатся правильному отношению к другому индивиду, пусть этот индивид и сказочно богат, высокомерен, и подлец отборный. Ты знай свое дело — «дружи», пока дают! Не умеешь, противно тебе — учись, тебе же за это деньги платят.

Библия

Однажды О. Бендера-младшего остановили на дороге за превышение уровня жизнерадостности. Полицейские заставили его пройти все положенные тесты, подуть во всевозможные предметы, на одном попросили даже сыграть «марсельезу» и он сыграл, но жизнерадостность водителя не уходила. С ним, явно, было что-то «не так». После продолжительного сократовского разговора с офицерами, Компрад признался, что он действительно является «нетаковым», но таким его сделал жизненный опыт и природная наблюдательность за людьми. Дальше он поведал им забавную историю, полную скрытого юмора и очевидной назидательности.

—

Каждый заглядывает тебе в глаза чистым, открытым взором, поддакивает и беспричинно улыбается, записывает твой телефон, жмёт участливо руку и… оказывается аферистом.

Ты наконец-то нашёл участие, проникся доверием к человеку, даришь ему свои тайны, строишь совместные планы… и он внезапно исчезает навсегда.

Ты много ошибался в людях, но вот однажды тебя познакомили с самым симпатичным человеком планеты. Ты был от него без ума, просто восторг, харизма до Эвереста, глубина — как Марианская впадина. Неимоверное везение, «такое бывает только раз», вкладываешь миллионы в его проект и… он умывает руки с твоими деньгами и женой где-то на Канарских островах.

Почему самые приятные, на вид, люди оказываются отборными мерзавцами? А что уж тогда с теми, кто и на вид-то как Карабас-Барабас?

Очевидно, что всё от твоего настроя зависит. Если ты пессимист, то тебе любой, даже самый светлый человек, покажется проходимцем. Иные прямо через дверь пин-код от банковской карты требуют продиктовать, а другие, с порога, смску просят предъявить какую-то. Это все несчастные люди, я им никогда не отказываю! Одному даже скан паспорта по домофону выслал, уж так он слёзно умолял меня, даже мамой клялся. Ладно, думаю, сжалюсь над его мамой, ну что он с этой бумажкой будет делать, это же копия!

Я по жизни оптимист, в людях только самое хорошее вижу. В каждом человеке свет есть, только в одних он затерялся в лабиринте души. Но если к нему открыто, со всем сердцем подойти, то человек тебе откроется с лучшей стороны. Я в это верю!

Все мы — люди, а, значит, каждый может оказаться человеком!

Ну, они же стоят передо мной в дверях, с Библией в руках, со сверкающими золотыми зубами, и так искренне просят впустить их в дом. Очевидно же, что им очень нужно войти, иначе чего бы они просились. Впускаю, конечно.

Садятся. Библию — сразу на стол. Я интересуюсь — «что за книга?». «Там все про вас!», — говорят, — почитаете на досуге!». Вот, интересные люди какие, первый раз в гостях — и сразу с таким отношением. Они мне моментально понравились, и книга — такая большая с золотыми буквами. Пролистал, чувствую — «моё»: за душу каждое слово цепляет!

Один, высокий, худощавый, обстоятельный такой, мне стал тихим голосом истории рассказывать. А другой, маленький, золотозубый, чернявый с кучерявыми волосами, по дому ходит и всё разглядывает, особенно иконы старинные (от деда достались). Внимательный очень! А я книгу свою новую поглаживаю и представляю, как теперь заживу. Всё-то у меня теперь наладится: если что не так, я в книгу свою посмотрю и пойму, что нужно делать.

— Давно благотворительностью занимаетесь?

— Давно! Совсем не пробовал… пока…, — почему-то сбивчиво соврал я любителю икон.

— Это правильно! Честным трудом наворованное отдавать трудно, а вот незаконно скопленное личное имущество само благотворительности требует, так ведь? — незнакомец одарил меня золотой улыбкой.

— Как вы интересно формулируете запретные темы, вам бы прокурором подрабатывать на полставки, озолотились бы!

— Уже! — парень довольно указал кривым указательным пальцем на свои идеальные зубы.

— Это всё благодаря этой книге! Она творит чудеса, открывает любые двери, исполняет любые желания! — привычно вступил в разговор «обстоятельный». — Вот, у вас какое заветное желание?

— У меня? В юности хотелось гарем иметь… потом миллион… а сейчас даже и не знаю…

— Лысина! — воскликнул вдохновенно длинный.

— Что лысина? — засмущался я, бережно поглаживая обнаруженную плешь.

— Мы изучили эту книгу от корки до корки, и вот что поражает больше всего…

— Что?

— Везде, во все времена, у всех народов, лысеющие мужчины не принимали себя в таком виде. Категорически!

— Правда?

— Были бунты, акции протеста, погромы…

— Да, что там погромы, — подхватил кучерявый, — войны начинались, великие армии сходились и расходились в чистом поле…

— Спартак! Взбунтовался, когда у него стали выпадать первые волосы, вот почитайте, — гость проворно пролистал страницы Библии прямо перед моим носом.

— Иди ты!

— А Леонид почему повёл только триста спартанцев на персов, вы никогда не задумывались?

— Тык… они же это…, — растерялся я.

— Именно, он вывел всех недовольных своим правлением мужчин… догадываетесь?

— Да! Каких?

— Лысеющих, конечно…

— Не сбрасывать же их со скалы, — ухмыльнулся золотозубый, — это ж Спарта!

— Лысых не любит никто! В древние века их просто сжигали на кострах!

— Как ведьм! — выпалил возбуждённо чернявый.

— А Папа!?

— А что мой папа? — удивился я

Худощавый предъявил мне картинку с Папой Римским прямо под нос.

— Папа Римский почему носит тюбетейку, а?

— Лысина! — уловил, наконец, смысл игры я.

— Прячет!

— Иначе погромы… — уверенно подтвердил коротышка.

— Войны…!? — согласился с ними я.

Гости переглянулись, потом многозначительно посмотрели на меня.

— Эта книга… заговорщицки начал тянуть слова обстоятельный — вообще написана…

— Масонами о трагичной судьбе лысых! — выпалил вдруг маленький человек, снимая икону со стены, чтобы рассмотреть её поближе.

Я обомлел от такой информации и стал сильно прижимать священную теперь для меня книгу к груди.

— Это тайна, об этом никто не знает! Т-ссы!

Золотозубый осторожно подошёл к окну и заглянул за занавеску, затем дал знак товарищу продолжать.

— Лысые — это особая каста людей.

— Жрецы! — вставил свои пять копеек кучерявый.

— Лысина обозначает в мужчине независимый ум.

— Мудрость! — поддержал вторым голосом чернявый.

— Доброту души.

— Щедрость!

— Бескорыстное служение идеалам добра…

— Всё в этой книге! — мелкий попытался вырвать Библию из моих рук.

— Сколько!? — твёрдо спросил я, смотря прямо в добропорядочные глаза агрессору.

Проповедники переглянулись, и длинный продолжил.

— Рецепты были зашифрованы…

— Нострадамусом! — выстрелил в меня кучерявый.

— В тысяча пятьсот…

— 13-ом веке!

— Когда он остался в пустыне один… — медитировал с закрытыми глазами длинный.

— Чтобы ему приснилась таблица… этого, как его…, — защёлкал пальцами чернявый, ожидая подсказки партнера.

— Менделеева? — вырвалось у меня.

— Конечно, Менделеева! — спокойно подтвердил основательный, — именно он впервые запретил…

— Американским индейцам! — коротыш опять попробовал оторвать книгу от моей груди.

Худощавый резко открыл глаза и, удивлённо глядя на товарища, продолжил, — запретил снимать скальпы с бледнолицых, так как это…

— Оскорбляло их мужское достоинство…, — невозмутимо продолжил кучерявый, взявшись за икону — а икона какого года?

— Тысяча пятьсот… то есть 13-ого века, тьфу! — запутался в показаниях я, — семнадцатого века, семнадцатого!

— Дорогая…, — пробурчал он.

— Что?

— Дорога, наверное, вам, говорю я, — его желтозубая улыбка вселяла в меня непонятный оптимизм.

— Память о дедушке, он у меня был священником.

— Теперь понятно, откуда в Вас такое сочувствие…

— Такая боль! — мелкий не хотел выпадать из ставшего уже камерным разговора.

Длинный, с укором посмотрев на партнера, стал доставать из портфеля какие-то бумаги.

— Боль за всех униженных и оскорбленных…

— Лысеющих… в одиночестве… — кучерявый пытался соответствовать загадочному тону беседы.

Дальше моя память не сохранила отчётливые фразы, помню только, что мы выпили по рюмашке, потом расплакались. Длинный обстоятельно утешал меня, чернявый требовал отмщения кому-то, я не понимал кому-за что, просил их меня простить, клялся моим покровителям в верности, коротышка даже предложил поцеловать ему руку «в знак преданности», но обстоятельный почему-то отговорил меня от этого благородного жеста.

В общем, все бумаги какие-то я подписал, исключительно про благотворительность. Быстро, чтобы не отвлекаться, уж больно беседа состоялась интересная. Люди прямо мне глаза открыли на себя, на мир. Как же я серо живу, никому не помогаю, всё себе и себе. В то время, когда космические корабли бороздят глубины океана, беспризорные дети Африки изнемогают от жажды, а бенгальские тигры вымирают в монгольских степях, Байкал мелеет, Арктика дрейфует, глобализм наступает, а я безучастно сижу в своем подмосковном трехэтажном особняке и капризно депрессирую от нечего делать. Стыдно!

Отписал я им, на радостях, свой внедорожник, иконы они сами вынесли, а собачка моя, бультерьер, случайно, наверное, в машину к ним запрыгнула. Для благих дел мне ничего теперь не жалко! Обидно только, что Библию пришлось вернуть, оказалась библиотечная, но ребята мне обещали в следующий раз Бхагавадгиту принести.

Женщине положено ВСЁ!

Речь, которую КомРад произнес в ЗАГСе города Малоярославца, когда регистратор спросила его о том, готов ли он взять в жены гражданку Никодимову Аллу Никитичну. Поскольку этот брак был далеко не первым в его судьбе, то он не спешил заключать столь желанный (для невесты) союз. Поэтому свой очевидный намёк, он начал издалека.

—

Путь к желудку мужчины лежит… через постель! Впрочем, путь женщины в постель лежит через бездну ритуалов и прочих двусмысленностей. Если женщина решила заполучить мужчину, то его ждёт «Форт Боярд», своеобразный бег с препятствиями в полной темноте его ошарашенного сознания.

Она, как всякая дрессированная в неволе кобра, будет то сбрасывать кожу, то одевать её, то насмехаться, то жалиться, меняя по ходу цвет глаз, прическу, величину груди, длину ног и количество ума в речи, мило бормоча накрашенными, как пасхальные яйца, губами какие-то родовые заклинания, призванные заглушить в жертве критическое мышление и заманить его в ловушку её бесхитростного магнетизма.

Мужчина же изначально прост в природной харизматичности, поэтому беспощаден в своём равнодушии. Если его желудок полон — он в безопасности! Либидо сытого мужчины можно торжественно хоронить прямо в крематории, который, в свою очередь, можно сжечь и пепел развеять прямо над любовным ложем, приговаривая: «Ему давали многие, а удовлетворялся он сам!».

Женщинам много не надо, им положено ВСЁ! И кто-то это «всё» должен предоставить ей в полном объёме по описи, согласно всем накладным и рекламным плакатам. Неважно, что ты молод, богат и знаменит. Если женщина тебя выбрала объектом своих амурных капканов, то эти издержки её не остановят. Женская любовь принципиальна и прагматична, в ней нет места холодным чувствам и здравым мечтам. Только горячий расчёт и подсознательное влечение замуж питает её хладнокровное сердце и ослеплённый разум.

Мужчина от природы охотник, поэтому он никогда не замечает, как становится добычей сам. В то время, когда он на охоте, в маскхалате лежит с ружьём в кустах и ароматным, нежным, как дыхание младенца, перегаром пытается привлечь хоть какое-нибудь животное к себе на выстрел, над ним уже сгустились розовые тучи охмурения, его активы уже расписывают, словно «пульку», по статьям будущих расходов, а его брошенное в кустах тело, уже мысленно адаптируют к совместной райской жизни.

Женщина могла бы заменить калькулятор, но не знает, что это такое, поэтому просчитывает варианты «на глазок». Параметры, которыми она описывает для себя мужчину, науке не известны, но её выбор безошибочен. Он нужен ей здесь и сейчас, такой бесчувственный, такой сопротивляющийся, такой желающий убежать от ответственности, такой невнимательный, такой… женатый отец троих детей.

Любовь зла, полюбишь и… отца чужих детей! Ведь известно, что чужих мужчин не бывает. Всяк мужчина недолюблен, а, значит, пребывает в ожидании очередной порции женской ласки, которую готов получить в любом месте выдачи, как оптом, так и в розницу, хоть в кредит, хоть «по доверенности» — главное, чтобы даром.

Мужчина никогда не мелочится, одна так одна, две так три, три так пять. «Встречаться так встречаться!» — как учили всех сыновей страны «отец да и мать» Александра Розенбаума. Встречаться нужно со всеми, а вот спать — только с теми, с кем встречаешься. С остальными «ни-ни». Это жёсткое мужское правило, которое нарушать в присутствии женщины категорически нельзя! Иначе ты будешь заподозрен в полигамии, а тогда лучше сразу менять пол или выбирать другой гендер, в общем, обычным трогательным «харакири» тут не отделаешься. Женщины мстительны, причем внезапно мстительны!

Ты специально, осторожно не даёшь ей никакого повода. День, неделю, месяц. А стоит ей уехать на минуточку или отвернуться на день-другой, как «бац!», нагрянула проверка, откуда не ждали. «Телефон на стол, карманы вывернуть, душу распахнуть, в глаза смотреть, не мигая, скупые слёзы радости смахнуть рукавом!». «Шмон» любящей до смерти женщины страшное, но достойное испытание. После него нужно давать отсрочку от женитьбы минимум на трое суток, а, может быть, и навсегда, в случае особого травмирования психики подозреваемого.

Мы, мужчины, существа нежные, особенно сегодня, в наше непростое, «радужное» время. Быть мужчиной не хочется никому, но первичные половые признаки ещё некоторых из нас обязывают соответствовать ожиданиям традиционных дам, которым подавай «внутренний стержень», «собственное мнение», «ответственность за тех, кого приручил» и ещё каких-то непривычных уже мужчинам качеств. Причём ответственности требуют как раз те, которые приручаются сами со скоростью сломанного светофора, тебе же остаётся эту ответственность только нести, разделить её не удастся уже ни с кем.

Даже очень взрослые женщины предпочитают переключаться в режим «маленькой девочки», начинают лепетать что-то милое тоненьким голоском, без устали улыбаться, поглощать горстями сладости и дуться, если нет подарков. Любить уже стало некому, все недолюблены с детства! Рожать ещё умеют, а что дальше делать с детьми и мужьями, женщины теряются в догадках. И спросить-то некого, со старшим поколением рассорились на почве гендерного равенства и детской эмансипации.

Женщины веками сидели взаперти, окружённые кухонной посудой и домашней скотиной, пряли крестиком приданое, а тут вдруг революционно настроенные матросы во главе с Лениным выгнали их на улицы уравнивать в правах. Сначала женщина сопротивлялась, вцепившись в платок и треснутое корыто, но когда уже «золотая рыбка» согласилась сделать её председателем ГубЧК, то тут уж до феминистских бунтов осталось совсем «чуть-чуть». Вековая мечта женщин носить брюки днём и ночью стала страшной реальностью. Теперь некогда слабый пол может публично пить, курить и материться.

Поздравляем — заслужили!

Но революция не терпит остановок: равенство так равенство, долой сексуальность, детородность и финансовую зависимость. И вот уже женщина в спортивном костюме, без макияжа и без груди, в бейсболке на глаза, разговаривает сиплым голосом, презирает семейные узы и малолетних детей, стыдится, если она «белая», гордится, если без мужика, пьёт текилу «из горла», в совершенстве владеет матерным языком, ценит «вайп», курит «вейп», любит «хайп», пилит «сторис».

Наконец-то, она имеет все и даже больше, правда, счастье, по-прежнему от этого не зависит и ускользает куда-то к горизонту, где томятся в забвении; женственность, сексуальность, доброта, преданность и… любовь.

Лабиринт любви

Когда Комрад проводил публичные мастер-классы по «пикапу», он сначала вглядывался в аудиторию и когда находил самого ясноглазого, самого влюбчивого, самого разнесчастного персонажа, медленно подходил к нему со словами…

—

Чем любить, лучше пойти сразу в море топиться. Расходов меньше, а удовольствие — тоже! Неразделённая Любовь переживается как недуг, который диагностируется легко, но лечится с трудом. Зато взаимная любовь воспринимается как супер лекарство! Любовь уже вовсю расцветает в голове фантиками от конфеток, а ни один Рентген её на экране не покажет, хоть ты провались за тридевять земель…

Даже врачи, а они — циники опытные и гадатели «хоть ты плюнь!», если светят свечкой долго тебе прямо в открытый рот и не видят там ничего, кроме танцующих теней, то так и говорят — это ЛЮБОВЬ, не иначе. Взгляд у пациента, пишут врачи кофейной гущей по рецепту, ну очень безумный, науке такой симптом пока неизвестен, поэтому дайте ему, чего попросит — лучше всего камень с веревкой… и помогите ему найти ближайшее море.

Люди в любви становятся как новобранцы в армии — много суетятся по мелочам, но очень мотивированные!

Скомандуешь влюблённому — «лежать, раздеться!» Или наоборот — «Ишь что удумал, хитрец!» А он это стерпит, о руку твою будет тереться и «мурлыкать», собака эдакая. Под всё подстроится, как растворитель импортный, на вкус не распробованный, прикинется тумбочкой для денег, наскипидарит причинные места и лыбится тебе прямо в морду застенчиво… нахал!

Кто их учит только улыбкам этим возмутительным?

В мире, где каждый ищет преимущества над другими, где манипуляция и власть значат больше, чем забота и радушие, любовь становится «подвигом разведчика», милым проклятием, проваленной миссией, наивным самозабвением, случайным помешательством, ПРЫЖКОМ в НИКУДА, без парашюта за спиной и с оторванным кольцом в руке…

Полёт-пике с неба на землю, хотя падающему кажется, наоборот, что он-то взлетает, что ещё немножко, и крылья, которые он чувствует за своей спиной, вознесут его ещё выше и выше… Жаль, что этот сон обрывается безвозвратно при столкновении с «землей»; )

Так когда-то зарождалась авиация, вспомните. Безумцы с бумажными крыльями, облепленные какими-то деревянными конструкциями, решительно прыгали со скал, один за другим. Ломали и сами эти нелепые конструкции и собственные безумные головы. В них не было ни капли сомнений! Главное — прыгнуть, неважно в чём, не важно, зачем. И цена не имела никакого значения, как будто эти люди ощущали себя бессмертными. Они швыряли свои тела на скалы, а в душе в этот самый момент наслаждались ВЗЛЁТОМ, и дух захватывало настолько, что и смерть, наверное, не могла отвлечь их от этого восхитительного опыта.

«Блаженны любящие, ибо их царствие есть царствие небесное», — сказал когда-то тот, кто шагнул в лабиринт любви и… не стал возвращаться из него.

Справедливость или «кукиш в фантике»

Речь «О справедливости», которую О. Бендер- младший произнёс в одном захолустном суде по просьбе знакомого судьи.

Поскольку ни сам обвиняемый, ни его адвокат опять на процесс не явились, то народ в зале роптал, прокурор, в связи с этим, был грустен, а судья просто хотел хорошо провести время и успокоить слегка возмущенную общественность.

Комрад степенно вышел в центр зала, повернулся к собравшимся, прокашлялся в кулак, затем многозначительно поднял руки… и начал.

—

Справедливость — это настолько горячее блюдо, что его никогда не удаётся подать к столу!

Все ждут, когда оно остынет. А холодным оно уже воспринимается как месть… (Аудитория сразу же притихла). Но когда нам на блюдечке с золотой каемочкой подносят охлажденную месть — мы сразу начинаем горячиться как вегетарианец в мясном ресторане: «А где же справедливость!?»

Справедливость — это деликатес для гурманов, и не всякому она по карману, к тому же быстро портится в естественной среде, а вот месть — хоть и суррогат, но доступна для приготовления любому желающему. Рецептов масса, стоит копейки, и запомнится надолго. Настоящий массовый продукт быстрого приготовления.

Поскольку всего стало заметно много, то справедливость неожиданно оказалась в дефиците! Чем больше всего в наличии — тем сложнее распределять. Ваучеры, субсидии, гособлигации, материнский капитал, а также ещё 378 способов «честного» перераспределения денежных средств населения, включая обычный грабеж… уже не справляются…

Справедливость, в условиях изначального неравенства, для бедных является суровой мечтой против богатых, а в сознании богатых она же становится несбыточной реальностью для бедных.

Поскольку справедливость — слово, обозначающее мало встречающееся среди людей явление, то сразу становится понятно, что придумали его люди исключительно для перераспределения между собой движимого и недвижимого, а также — случайно возникающего кое-где и кое у кого благополучия.

Сама мысль «перераспределять» признана людьми гениальной, а «справедливость» делает процесс перераспределения творческим и бесконечным.

«Нужно делиться!» — скромно орут неимущие и лишенцы в темноту коммунальных коридоров.

«А как же!» — слышат они вдохновляющий ответ из бескрайних глубин пентхаусов.

Так возникает сущностный диалог людей с разных концов несуществующего социального лифта. На одном конце те, кто доподлинно знает, в чём она, справедливость, но не знает, как спустить сверху то, что ему, по этой справедливости, причитается. Другие же, там, наверху, уверены, что только оказавшись на «вершине мира», они и узрели справедливость во всей её математической невероятности и метафорической очевидности. И теперь они готовы делиться своими рассказами и впечатлениями о ней со всеми страждущими, за скромное вознаграждение (естест-но!).

Возникли два своеобразных «символа веры».

Один — «разделить и забрать!»

Другой — «забрать и не делить!»

И если успешный гражданин вежливо, но нецензурно просит общество не мешать ему умножать справедливость в свою пользу, всеми изощренными способами… Поскольку он уверен, что справедливость вершится только лично, без инструкций, оглядок и общенародных согласований, на основе безжалостной предприимчивости, нечаянных интриг и искренних ухищрений.

То граждане, обделённые социальной лаской, объединяются в могучее «мы» и выходят несанкционированными толпами на улицы с транспарантами и мегафонами, чтобы убедительнее обличать изъяны частно-собственнической справедливости, дополучить недоположенное и закрепить за собой право на недополученное.

И пока вызывающе не бедные и демонстративно не больные персоналии наслаждаются «справедливо» перераспределенным, другая часть народа, именуемая «мы», не вполне удовлетворенная и условно здоровая, щепетильно сверяя декларации и налоговые платежи оппонентов, концентрируя в пупке праведное негодование, грезит очередной благодатной революцией, когда и можно будет стащить «сверху» много всего справедливо желаемого, но несправедливо недоступного. Сегодня и здесь.

Но есть, как ни странно, и иное отношение к справедливости — например, в спорте. Там люди морды лица друг другу бьют в кровь, пока не узнают, кто же из них выше, или сильнее, или, кажется, дальше, а, может быть, шире… не важно. И всё это считается верхом справедливости!

Тебе же настучали по голове во всех местах, и ты же удовлетворенно жмёшь руку судье — «справедливо, заслужил, хотел показать красивый бокс». Обнимаешь победителя, униженный и изувеченный как корейская собака. Мол, «люблю-не- могу я тех, кто меня дубасит до полусмерти, почаще бы нам встречаться вот так, брат, чтобы самооценку вдребезги и всё тело в лепешку… Умеешь ты дурь вышибать, как никто»… И селфи ещё сделать на память вместе, в обнимку — он с поясом чемпионским наперевес, а ты — с сотрясением мозга, на лице, опухшем как слива, и с гримасой, изуродованной маньяком Джоконды.

Только представьте себе, спортсмены начинают с абсолютного равенства исходных данных, а потом из кожи вон лезут, чтобы доказать своё превосходство, бегут, плывут, прыгают, стреляют и бьют, чтобы убедить себя и всех кругом, что соперник и гроша ломаного не стоит, что он бездарь, слабак, «ноль на палочке», «кукиш в фантике». Корпят, стирают самооценку соперника «в ноль», трут на «терке» в пыль, сжигают дотла и затем развеивают пепел по ветру, чтобы и духу от его самомнения не осталось. И в конце этого «праздника надругания» победителю не приходит в голову откусить половину золотой медали, прямо стоя на пьедестале, и вручить со слезами на глазах уничтоженному им сопернику: «На, носи, брат! Это будет по справедливости — тебе половина и мне половина! Ты такой классный был, когда лежал у канатов без сознания! Тебе так идёт нокаут! Ты так трогательно рыдал после решений судей, что моё сердце дрогнуло»…

Нет, не так мыслят мозги у чемпионов — если одному всё, то другому уже ничего!

Или ты пан, или… ты президент Российской федерации!

Как говорится, почувствуй разницу в одном флаконе…

Настоящая справедливость солоновата на вкус!

Если вы действительно хотите справедливости, то нужно всех уравнять. Тогда вам прямиком в компартию, или того выше — в Северную Корею. А если вы признаете неравенство всего со всем: старого с молодым, богатого с бедным, больного со здоровым, сильного со слабым, то и о справедливости лучше вспоминать только во сне. Иначе такая путаница в голове начнётся, что никакая психотерапия не устаканит.

Просто делитесь, если имеете, чем, и не отнимайте, если нуждаетесь в чём!

Это будет «по людски»!

Дурак рядом

Однажды люди попросили О. Бендера-младшего спеть в караоке. Он долго отказывался, набивал себе «цену», а потом поднялся на сцену и прямо под музыку стал излагать свои мысли о наболевшем. Люди в зале рыдали от смеха, умело скрывая, тем самым, свое разочарование от того, что не услышали этого раньше

—

Когда дурак оказывается рядом с тобой, у тебя сразу возникают смешанные чувства: Что ты уже в чём-то участвуешь, а, может быть, даже замешан, но, скорее всего, влип! Что по делу ты будешь проходить не как зачинщик, а наверняка уже как заказчик. Что всю вину возложат на тебя. А отвечать придётся за всех. В том числе –материально. Что всем сообщат, что ты оказался редкостной сволочью… Поскольку от тебя никто такого не ожидал… Да, ты и сам будешь в шоке от себя после всего. Что тебе предъявят. Признаешь всё, согласишься со всем. После чего, сам захочешь от себя отказаться. Будешь слёзно просить тебя перевоспитать. Или сбросить со скалы, чтобы не позорить Спарту!

Вот какое огромное влияние имеют дураки на судьбы обычных граждан!

Ссорится с упёртыми дураками могут себе позволить либо очень могущественные люди, либо бессмертные, либо дураки с большой буквы. Остальные обречены на разрушение психики и полное разочарование в людях.

Один среднестатистический дурак может держать наступление и вести оборону сразу против сотни одиноко пасущихся граждан. По щелчку пальцев он их объединит, разъединит, поссорит и помирит, пошлет на смерть или подвигнет на преступление, предварительно кровно побратавшись с каждым из них.

Дураку хочется верить больше ЧЕМ СЕБЕ!

Ему сочувствуешь — себя при этом ОСУЖДАЕШЬ!

Возмущённый дурак как взрыв небольшой водородной бомбы — вся инфраструктура в целости, ничего живого рядом не остаётся. Дурь-бомба активируется любым взаимодействием. Достаточно даже безобидного вопроса

«А Вы точно не еврей?»

Вы заметили, когда народ с дураками разговаривает… Он сначала спокойно, осторожно что-то им объясняет, убеждает, договориться пытается, а потом… Всё равно на мат переходит. И в истерику. Почему? Чтобы им понятно было!

Этот же язык специально для общения с ними придумали… эти, как их… Тартары…, ну, которые раньше мангалами были! Они, когда за данью приезжали в какую-нибудь Тмутаракань русскую. Просили — «дань давай, пажалуйста! Керосинку хану буду покупать». А русские знаете, «дурака включат». Какую керосинку? Не знаем никакой керосинки!»

Ну, тупят!

Мангалы, они опять им вежливо, по-татарски… на чистом башкирском языке… красивыми чувашскими словами говорят… «Пожалуйста! Будьте так любезны! Соблаговолите, мол, предъявить ассигнации… или что у Вас там есть».

А дураки опять свою волынку включили:

«Сами мы не местные… не извольте беспокоиться, Ваше благородие…

чтоб вы сдохли…

Люди добрые…

шли бы вы отсюда…

Хлеб вам да соль!..

зашибём…

Слава тебе господи!

на смерть…

Хорошего вам дня…

чтоб Вам провалиться, ироды…

Доброго пути!

будьте прокляты…

Храни вас бог!

Вот тогда монголы с тартарами вместе как давай матом крыть-покрывать, дуракам мозги вправлять. Сразу дуракам всё стало понятно и ясно. Монголы только на мате триста лет и продержались… Да!

Золотая рыбка под маринадом

Лекция о международной обстановке, которую О. Бендер-младший прочёл в приёмном отделении вытрезвителя г. Змеюлинска по личной просьбе начальника подразделения, чтобы отвлечь пациентов от самопроизвольного бунта, который у них традиционно назревал поутру.

—

*** Слишком секретно — перед прочтением сжечь!

Ничего личного не осталось — кругом международная обстановка. Конечно, интересней там, где что-то взрывается, кто-то бежит, а, ещё лучше, плывёт. И совсем отдельное спасибо, если дерётся. Оптимально, если прямо в театре, в ложе для особых гостей хлещут по мордасам какого-нибудь важного посла рыбой особо пряного посола. Но нет, международную обстановку создают люди трезвые, а потому серьёзные, и от этого она так навязчива и скучна.

Полдня ходишь, впечатлённый немигающими взорами бородачей из телевизора, вторые полдня твой тонус угнетается падающим курсом рубля и растущей к низу экономикой, которая всё порывается «почить в бозе», но её кому-то вновь удается реанимировать в самый последний момент, взвинтить, так сказать, её ускользающий пульс инъекциями импортозамещающих реформ.

Стресс? Стресс!

Вечером ложишься в постель с женой, в надежде отвлечься скромными семейными утехами от глобальных извращений и злоболюдства, но тут японцы начинают опять бубнить про потерянные где-то ими наши острова. И невольно, исключительно из-за международной обстановки, начинаешь душить собственную супругу, хотя она, может быть, в этот раз совсем и не заслуживает такого безумства.

Во сне, танцующий в рясе на углях Трамп с золотой гранатой в одной руке и с колодой краплёных карт в другой добивает окончательно открывшееся на мгновение нежное сознание спящего человека.

А как вам то, что наши святые агнцы, наши безропотные герои, наши чистосердечные спортсмены вдруг оказались все нашпигованы допингом под завязку? Годами недоедали, по утрам не выпивали, с тренировок не вылезали, медали охапками привозили, мы в морды врагам гордо ими тыкали — и на тебе, попались, как дети, на «детский мат»! Это же элементарная «трёхходовая» диверсия — спросите у шахматистов, они-то знают. Раз — находят сначала легальный препарат, который все наши принимают как хлеб, с детства и с закрытыми глазами, потом два — объявляют его в миг вредным и запрещённым. Три — нате вам санкции под ёлочку от Санта Клаусов!

Кто там в сетях опять барахтается, запутался, такой несуразный, неловкий, такой доверчивый и наивный? А-а-а, это русские опять на мякине попались… Сколько русского мякиной ни корми, а он ещё — всё просит и просит, всё просит и просит, ну прямо золотая рыбка… под маринадом!

Да что там говорить, международная обстановка принимает порою такие фантасмагорические формы, что теряешь уверенность в том, что проснулся или протрезвел, наконец, сомневаешься в целесообразности здорового вида бодрствования.

Америке слава КПСС только снилась в чумных завистливых снах, зато теперь по всему миру гремят осанны: «Слава США! Героям её — слава!».

«Мы сделаем всё, чтобы нам доверяли, нас любили и нам подражали!», — кричат в запале шулеры международного масштаба, без устали отбивая поклоны перед растерянной таким откровением общественностью.

«Мы не можем, но желаем не вмешиваться в дела других стран. Иногда мы можем вмешаться, сами не желая того! Наши желания мы не можем контролировать и поэтому вмешиваемся, но не желаем.., хотя и можем, и вмешаемся, кто бы чего ни желал. Мы сами для себя должны быть уверены, что можем вмешаться, если захотим. Если нам нужно, то можем… Всё. Конец связи»

Нам так спокойнее, а вам понятнее. Можем? Хотим? Значит должны вмешаться! Чтобы вы понимали — это наш долг вмешиваться в ваши дела. А ваши дела — принять нашу миссию по вашему освобождению, благо мы теперь её не скрываем. И, по многочисленным просьбам пролетариев всех стран, объединяем их во славу капитала и наёмного труда, свободных трудящихся в царстве священной эксплуатации и беспощадного рынка, как завещали нам отцы, олигархи-основатели, увековеченные, для памяти, на мировых денежных купюрах.

Мы открыты всем, и никому этого не закрыть! Наши ценности стоят дорого, но мы их распространяем по всему миру совершенно даром, то есть, нам это обходится ровно в ничего, но эта благотворительность не отменяет того, что ваш моральный долг перед нами велик и неоспорим! Не стоит думать, что наши интересы не касаются ваших нужд, мы вместе построим нашу великую демократию в вашей безнадёжной стране, о чём вы тайно и мечтали тысячу лет до нас, но не решались спросить.

Мы готовы понять ваше обожание наших преимуществ, но и тогда ваша благодарность не покроет наших военных расходов, которые нам придётся понести ради мира во всём мире. Ради вашего спокойствия наши милые солдаты, элегантные авианосцы и красивые ракеты незаметно окружали ваши нестабильные страны и опасные города, ежеминутно рискуя быть осквернёнными варварскими знаками недоверия. Наши сердца обливаются кровью, когда мы узнаём из наших газет о том, как ваши кровожадные, дикие правители измываются над своими великолепными народами. Бр — р-р! Ноу лайк!

Как они смеют днём и ночью терроризировать весь мир своими разумными идеями, своими взвешенными речами! Как вы сами терпите этот государственный подход и тотальный суверенитет? Вы же гунны, азиаты вы, вам должны быть противны организованность и целеустремленность. Ваши победы — случайные недоразумения, пьяная удача в кулачном бою. Ими вы только напугали нас до смерти, а сами не смогли извлечь из них ничего, кроме «застоя». Ваша тысячелетняя суверенность как кость в нашем демократичном горле, ни вдоль проехать, ни поперёк обойти, какой-то атавизм, оберег предрассудков, какая-то ложка мёда в ж*пе дёгтя, Т-34 в кустах.

Невозможно вас заморочить по настоящему, откуда такая страсть к чистой воде у веками не мытого народа… А? Вас кто только не разорял, а вы всё П Е Р В Ы Е, всё возрождаетесь и возрождаетесь. Мы уже не знаем, где брать пепел… сожгли уже для этой цели пол-Ближнего Востока.

А смысл?

Сколько русского пеплом ни корми, а он всё смотрит на тебя, смотрит, смотрит, хитро улыбается и гуманитарную помощь раздаёт налево и направо. И врагу не пожелаешь конкурировать с народом-победителем! Никакой политикой вас не окрутить, никакими санкциями не задушить, никакой армией не напугать. Как вы собираетесь стать цивилизованными — непонятно!

Ничего личного — политика наш бизнес. А в нашем бизнесе хорошая конкуренция — это мёртвый конкурент. Когда вы воплощённое добро, кто может стоять у вас на пути? Мы уверенно являем собой абсолютную добродетель, значит, вам остаётся только следовать за нами. Любой ценой… или самоуничтожиться любыми либеральными способами, коих мы изобрели и опробовали по миру уже немало.

Кто не с нами — тот против нас.

Кто с нами — мы не за них.

С кем мы — тому лучше без нас.

Где нет нас — там хорошо всем. Но без нас, но всем… хорошо. Нас такое не устраивает! Лучше пусть будет контролируемый хаос, чем бесконтрольный порядок!

В чистой воде шулеру обычно бьют морду, поэтому предпочитаем мутить международную обстановку. Но вас международная обстановка пусть не тревожит, заботу о ваших границах мы возьмём на себя. Беспокоиться не о чем — мы полностью контролируем хаос! Всё худшее в лучших руках! Расслабьтесь и начинайте майдан! Революция — это единственное надёжное средство поменять местами «хорошее» с «плохим». Чем раньше начнёте, тем быстрее кончитесь. Долго мучится не в ваших интересах, и в наших интересах чтобы вы мучились быстро, то есть — отмучились и дали дорогу нам. Молодым строителям глобализма на всей земле, в пределах захваченных в информационных войнах мозгов и территорий.

Навяжем помощь, накажем содействием, научим разваливать собственную страну ради общего блага, откроем внутренние рынки глобальным компаниям, освободим миллионы людей от ярма трудовой деятельности и от бремени каждодневного выбора, освободим местные элиты от груза нажитого капитала, стабилизируем «черту бедности» на почётном низком уровне. Ура товарищи, простите, господа хорошие!