Бесплатный фрагмент - Нюся

Глава 1

Нюся

— Нюююсь, нажарь кабачков! — лениво вытянувшись на диване, простонал Егорка, мужчина лет 47, схватившись за бок, — А чай-то уже остыл, простудить, что ли меня хочешь?! — плаксивым голосом добавил мужчина, — И сахару мне надо было класть три с половиной ложки! А ты только три положила!

Потом он процедил сквозь зубы без всякой злобы: — Ну, бабы, вечно всё напутают.

Нюся носилась по небольшой кухоньке от плиты к столу, от стола к раковине и обратно. Огромный рыжий кот терпеливо ждал своей очереди, чтобы его покормили вкусной рыбой, или курицей. В семье Веничковых поесть любили все: и люди, и животные. А уж особенно глава семейства, Егор.

Часы, что висели в кухне на стене, пробили одиннадцать часов дня.

— Нюся, как там пирожки? Пожарились? А?! Как беляши делаешь? Блин, Нюська, давай быстрей?! Зачем я тебе купил четырёх конфорочную плиту? Чтобы ты на ней готовила, или чтобы она просто красовалась там без дела и простаивала?

В зале показалась Нюся в старом домашнем халате в мелкий цветочек, косынке и переднике, на ногах красовались тапочки, из которых виднелись пальцы с остатками прошлогоднего лака на ногтях.

— Ай, мой хороший? Кабачки-то я уже пожарила! Несу-несу! И чайник почти вскипел! А пирожки я тебе завтра, в воскресенье сделаю! Сегодня уж побалуйся беляшами, Егорушка! Ешь, давай, ешь! — чуть ли не нараспев говорила жена, пытаясь угодить Егорушке.

— Компот там ещё, вроде, был? Я видел! — гордо сказал Егорушка, почёсываясь, — В холодильнике он стоял.

Нюся ойкнула, стукнув себя по голове. И ведь точно. И как могла забыть.

— Точно-точно, Егорушка, точно! Сейчас погрею тебе компотика клубничного!

Егорушка капризно замотал головой, сморщившись.

— Не надо греть, не вкусно, хочу холодный! Холодный компот вкуснее, чем подогретый. Подогретый — бурда.

— Бурда-бурда! — закивала Нюся, спохватившись, что нужно бежать на кухню, убавить огонь на плите.

— И воды, Нюсь, воды мне дай! М-г, — вместо спасибо промычал Егорка. — А сын-то у нас где? — опустошив стакан, спросил Нюсин муж.

— Глеб уехал к бабушке, к маме моей. Ещё с утра уехал, и беляши захватил для неё.

Егорка приподнялся на диване, опираясь на локоть, слегка нахмурился, озадачился

— Хоть не все, надеюсь? — обеспокоено проговорил он, а потом сладко-сладко потянулся.

Мобильный телефон у Егорки зазвонил, завибрировал под подушкой.

— Кому там ещё не спится… — лениво почесал он за ухом, доставая устройство.

Пока он говорил по мобильному телефону, Нюся вернулась в зал с подносом.

— Вот тебе, Егорушка чай горячий, вот тебе компот холодный, вот тебе кабачки жареные с беляшами! Всё с пылу-с-жару!

Егорка озадаченно кивал головой и цокал, слушая собеседника по мобильному телефону. Он раздражённо махнул Нюсе рукой, давая знак, чтобы она ставила поднос на маленький журнальный столик, стоявший возле дивана, где, собственно, и развалился Егорушка.

Нюся рассеянно кинулась к столику, чуть не разлив чай по подносу.

— Компот подсластила? — оторвался он от телефонного разговора, — Одну ложку? Так, хорошо. Холодец ещё, Нюсь, притащи. Как закончился? — испуганно-разочарованно сказал он, — Подожди, мамань, я тут с Нюськой разбираюсь! — бросил он в трубку, — Сгоняй за холодцом, а? — скривился он, — Тут у нас есть же рядом с домом магазинчик.

Нюся распаря лоб побежала на кухню, чтобы доваривать, всё, что у неё было на плите.

Потом она наспех начала одеваться, поспешно скидывая с себя дырявые тапки, и уже принялась, было, за халат.

— Да чего ты переодеваешься, Нюсь! — нетерпеливо проговорил Егорка, ковыряясь вилкой в жареных кабачках.

— Недосолила! — капризно выговорил он, — Сейчас три часа одеваться будешь, иди в халате и тапках, кому там надо на тебя смотреть! Нормальный халат! Моя мать фигню не подарит. Тем более, она сама этот халат до тебя носила! Как от сердца оторвала — тебе отдала!

— Да уж, — проворчала себе под нос Нюся Веничнова, — Спасибо Алле Петровне за халат!

— И не только за халат! — услышал её Егорка, — Она тебе не только халат пожаловала, но и пару платьев, и кофты, и юбки! Так, нам с тобой тратиться не пришлось, готовые у тебя вещи были! — поднял указательный палец вверх Егорка, — О как, низкий ей поклон.

— Да пошла я уже! — махнула рукой Нюся, оставаясь всё в том же халате и тапках, — Не засмеют меня люди-то? — и она показала руками на своё одеяние.

— Да пофигу. Засмеют, не засмеют, иди уже за холодцом, мужик твой жрать хочет, — лениво проговорил он, жуя беляш, и запивая его компотом.

— Ой! — заскулил Егорка, хватаясь за щеку.

— Что?! — в ужасе спросила Нюся, кидая вязаную котомку на стул.

— Зуб заломило! Компот ледяной, поэтому и заболели зубы-то! Иди уже! — раздражённо добавил он, — Запиши меня к зубнику-то, Нюсь!

Жена закивала головой, и пулей унеслась в магазин за холодцом любимому мужу.

На обратном пути Нюся столкнулась с соседкой Людмилой, женщиной лет сорока пяти, в меру упитанной, но фигуристой, и в отличии от Нюси, одетой более современно и опрятно.

— Здорово, Людочка! — помахала ей рукой Нюся, теряя тапки на ступеньках, от чего споткнулась, и чуть не выронила из не цепких рук вязаную котомку с холодцом для Егорушки.

Людочка вскинула руки, и с хохотом принялась поднимать Нюсины тапки.

— Ты куда это, Нюська, в таком виде бегала? Мусор выбрасывала? — звонким голосом спросила она.

— Нет! — запыхавшись, ответила Нюся, — В магазин ходила. Егорка холодца захотел, мой-то, Егорка! — жестикулируя руками, говорила Нюся, — Пойду дальше готовить, Людочка!

Людмила кивнула ей, поправила причёску, расправила плечи, как всегда, вскинула голову, и гордой походкой куда-то направилась, цокая каблуками по ступенькам.

Нюська восторженно оглядела соседку, вздохнула, потом махнула рукой. Она открыла ключами дверь, так как Егорушка ворчит всё время, что ему приходится вставать с дивана, или из-за стола, чтобы открыть ей дверь.

Егорка с важным видом стоял в прихожей перед зеркалом с двумя рубашками в руках, прикладывая к себе то одну, то другую.

— Что так долго? — пробурчал он, не взглянув на Нюсю. — Мама приезжает сегодня вечером! — важно сказал он, приподняв брови, и выпучив глаза. — Надо ещё готовить, она ведь с собой бабу Надю, и тётю Ладу приволочет! Так что, прибирайся, давай, а то ворчать все трое будут, что я не жену себе выбрал, а белоручку!

Нюся так и выронила пакет с котомкой из рученек.

— Какая ж я белоручка, Егорушка! — слегка обиженно произнесла она, — Через день тебе и блины, и пирожки, и картошечка жареная, и закусочка, и соленья разные! А мясом, разве, я тебя не кормлю, Егорушка?

— Да кормишь, кормишь! — махнул рукой Егорушка, — Ты же знаешь тётю Ладу! Она меня будет сантиметром всего измерять, не похудел ли я с тобой! Ещё и весы напольные с собой приволокут! Так уж ты не оплошай, Нюся! И Глеба надо возвращать, чтобы бабушки на внука полюбовались.

— Так он же худой у нас! — всплеснула руками женщина, — Ну, по вашим меркам, по Веничковским!

— Ну не получится сына откормить за пару часов! — покачал головой Егорка, — А может, и не надо его показывать? Позвоника — ка парню, пусть у твоей матери сидит.

— А я что, плохо сына кормлю? — насупилась Нюся, — Ему уже двадцать лет, девочками интересоваться начал, самостоятельный стал…

— Не повышай на мужа голос, — недовольно проныл Егорушка, который выбрал светло-зелёную рубашку, и протянул её жене.

— Погладь, — коротко сказал он Нюсе.

Глава 2

В гостях у бабушки

Глеб с удовольствием попивал горячий чай, который налила ему любимая бабушка, закусывая вишнёвым вареньем, сготовленным заботливыми руками Степаниды Михайловны. Бабуля сновала по кухне туда-сюда со сковородками и кастрюлями в руках.

— Сейчас, отмою сковородочку, и рядом с тобой посижу, — улыбнулась бабушка внуку. — Как там мамка-то, как Егор? — поинтересовалась она про дочь и зятя.

— Нормально всё, — ответил как обычно Глеб, — Отец ворчит, как всегда, на диване валяется, телик смотрит, мамка по кухне бегает, как угорелая, — сказал парень, накладывая себе пельменей.

— Что-то я добавки захотел…

— Ох, Глебка, да я б тебе наложила, чего ты суетишься! — всполошилась Степанида Михайловна, увидев, как внук сам за собой ухаживает. — куда ж ты, родненький?!

— Ба, да не паникуй, сам я справлюсь, мне ж не пять лет! — успокоил её внук.

— Так зачем, зачем, ты же парень, Глебушка…

— Сам я, не надо, бабуль. Надо мной все друзья ржут, и над моей семьёй!

— А чего ржут, чего ржут-то?! — удивилась бабуля, уставившись на кровиночку, — Что не так-то им?

— Да потому что, мать бегает за мной, как за младенчиком! — объяснял ей внук, негодуя.

— Вот, недавно, весной мать из окна мне кричала, чтобы я капюшон на шапочку надел, чтобы в ушки не надуло, а я с пацанами как раз шёл! А мне уже двадцать лет. Теперь они угорают надо мной! И не раз подобные ситуации были в присутствии друзей. А если баба Алла приедет со своей компанией к нам в гости? Всё, меня больше пацаны никуда не позовут, хоть делай вид, что мы не знакомы с родственниками!

— Да они же это всё любя, — умилительно посмотрела на внука Степанида, еле сдержалась, чтобы не потрепать его за щёчки. А там и трепать-то не за что, совсем исхудал парень.

— Чего это ты такой тощенький, Глебушка… — вздохнула она, — Ты как стал дружить с Кариной этой, совсем на себя не похож. Ни кожи, не рожи!

— Бабуль! — возмутился Глеб, — Не неси пургу! Какой я по твоему должен быть? В дверь не пролезать, как твой сосед Митька?

Степанида фыркнула и залилась звонким хохотом.

— А уж Митюнька-то чересчур упитанный, как хомяк, хомячище! — потом немного успокоилась, перестала смеяться, — Но тебе бы надо поправиться, уж на лицо особенно, а то приедет баба Алла, дрищём тебя назовёт, а мамке твоей втык даст.

— Ты знаешь, бабуль, это, конечно, не хорошо, — тихонько сказал Глеб, — Но меня иногда баба Алла… Раздражает! А ещё больше нервируют папа с мамкой, она с отца пылинки сдувает, а на себя забила полностью. Ты видела, в чём она дома ходит? А в чём на улицу, а на работу? На работу еще, куда не шло, и то, можно было бы обновку купить.

— Так она ж для тебя старается, копеечку бережёт… — втолковывала ему Степанида, — Ты раньше-то не заводил таких разговоров, — слегка удивилась бабуля. — А за мужем, и вправду, ухаживать надо, он же муж! — развела руками Степанида, — Это долг её бабий, жена — это хранительница очага. Встречать с улыбкой, не пилить, не ругать, нет не говорить. — вздохнула Степанида.

— Эх, сейчас таких, как твоя мать, днём с огнём не сыщешь. Так что смотри, ищи себе такую же девку! — наставляла его бабуля.

— В старом халате и рваных тапках? — пробубнил себе под нос Глеб.

— А Каринку твою я видала! Волосья крашены! Одна прядь розовая, вторая фиолетовая, серьга в носу! Она не сектантка? — подозрительно спросила Степанида.

— Нет, — поперхнулся пельменем Глеб, — Всё с ней нормально, просто она такая, своеобразная. Но ты, бабуль, ничего плохого про неё не подумай, она хорошая, умная, начитанная, не курит.

— И не пьёт? — подняла одну бровь бабуля.

— И не нюхает, — с сарказмом ответил внук, — Всё окей, бабуль, — щёлкнул он пальцами, — Вот я когда познакомился с семьёй Карины, с тех пор и задумался, у неё — то всё по-другому с родителями. Отец Каринки к её матери очень внимательно относится, бережно, даже может сам себе чай налить, бабуль!

— Сам, себе? — спросила она, подкладывая внуку ещё пельменей, и лучку.

— И даже другим, бабуль может сделать, и бутерброд маслом намазать, и после этого не будет выпендриваться. С работы её иногда встречает, убираться помогает, не ворчит, матери комплименты делает. А от моего отца что слышно? — и он изобразил Егора, — Нюююсяя! Ты скоро там? Я жрать хочу! Куда это ты намылилась? Иди в халате! Чего ты смеёшься, бабуль? Вот, оказывается, это даже не смешно! Ну разве так можно с женщиной? Со своей женой! Я вот так — никогда.

— Но зато не уведёт никто Егорку, отца-то твоего! Сейчас за мужиками глаз да глаз нужен! Сколько баб безмужних развелось? Как собак. Того и гляди, схватят, да утащат мужика! Как твоего деда… А тут Егор, вроде, домашний, не прихотливый… Почти не прихотливый. Да и Нюська не хорохорится, не рядится, как незамужняя, а она хозяйственная, попусту деньги не тратит на себя, экономит, о семье заботится.

— Ага, акция: надень дырявые тапки, позаботься о семье! Так, что ли? Отец-то себе покупает одежду. А мамка донашивает после бабы Аллы.

— А вот не смей мать обвинять, она для тебя старается! Вертится, как может, и дома, и на работе! Вот заработаешь, купишь матери новые тапки.

— Да уж не сомневайся, куплю.

«Дилинькнул» смартфон Глеба, пришло СМС-сообщение.

— Кто там? — с улыбкой спросила Степанида, — Не Каринка ли сама первая пишет тебе, а? А то сейчас девчата такие пошли, что и первые звонить и писать станут.

— Это папа, — коротко ответил Глеб, откусывая от тёплой хрустящей хлебной корки. — Просит, чтобы я тут сидел, у тебя.

— Это почему? — поинтересовалась бабуля, гремя посудой в раковине. — Забилось, вода плохо уходит… — проворчала она, вытирая руки собственноручно вышитым полотенцем.

— Вечером баба Алла приезжает. С родственниками… Вот и накаркали мы с тобой, бабуль, накаркали! Надо ехать, выручать мамку. Затюкает её бабуля та, хоть мама и привыкла ко всему, как глухая и слепая.

Степанида, наконец, села за стол рядом с внуком, устало вздохнула, и вспомнила, что забыла налить себе чаю.

— Бабуль, а ты сама-то ела? — поинтересовался внук, чем немного удивил Степаниду. И обрадовал.

— Да сейчас положу, Глебушка, и себе положу. У нас соседи были такие… — задумчиво произнесла она, — Любо-дорого посмотреть на них, всё время за ручку ходили, он и с детьми гулял, и в магазин ходил, и даже бельё вешал. Бабки старые, что в подъезде жили, хохотали над ним, мол, подкаблучник.

— Завидовали просто, — фыркнул Глеб.

— А может и так, внученек, может и так… Ведь я перед твоим дедом крутилась, вертелась, блины, пироги, борщи варила, разве что, с опахалом не стояла. — покачала головой Степанида, А Василий, что кот, как весна, на лево бегал. Так ведь меня потом все обвинили! — чуть не всплакнула она, ударившись в воспоминанья.

— А тебя за что обвинять? — широко раскрыл глаза Глеб.

— И родственники, и соседи, все судачили, что только от непутёвой бабы мужик уйдёт.

— Так, ты же, бабуль, путёвая! — ответил ей внук, покачав головой, Никогда не понимал деда Васю, и сейчас не пойму. Так ведь, он и сейчас он жён своих бегает, и от второй, и от третьей.

— Да Бог ему судья, — серьёзно сказала Степанида. И правда, обидно что-то стало за Нюську, обидно. Не хочу я ей такой судьбы, как у меня. Ты, Глеб, езжай к матери с отцом.

***

Егоркина мать, Алла, поспешно тащилась с большими сумками за родственницами — за матерью и сестрой Ладой. Баба Надя, несмотря на тёплый июнь, куталась в цветастую шаль, недовольно бросала взгляды на своих дочерей.

— Ты построже с Нюськой, построже будь! — наставляла она Аллу. — Не будь нюней, не раскисай перед сношкой, а то, на шею сядет! Я уж не вижу так, как ты с Ладкой, так что сама Егора разглядывай, как он выглядит, не исхудал ли, и правнука моего проверь.

— Знаю я, мама, знаю! — деловито отвечала ей Алла. — Затем и едем к ним. Уж за Егоркой я прослежу.

— Да чего ты там проследишь! Когда в последний раз была у них? То-то и оно. Кофту мою старую взяла для Нюськи? К лицу она ей будет, к лицу… — промямлила бабка, поправляя очки на носу.

— Правильно! — вклинилась Лада, которая была младше Аллы на два года, и полнее на двадцать килограмм, как будто не в худосочную мать пошла, — Нечего Нюське деньги наши… То есть, Егоркины тратить. Пусть рядится в наши вещи. Хорошие ведь они, не с помойки же мы их приволокли.

— А даже если и с помойки, ничего страшного, — проскрипела-прохихикала противным голосом баба Надя. — Не прынцесса, не помрёт без обновки. Уж сорок один год бабе, пожила уже, — снова расхихикалась старуха.

— А наш Егорушка — просто прынц! — добавила Лада.

— Королевич! — уточнила баба Надя, снова поправляя очки в чёрной оправе. — Точно, королевич.

— Лада, возьми у меня хоть одну сумку, — недовольно проворчала Алла, протягивая сестре баул.

— Куда мне! — всплеснула руками Лада, — Мне с моим весом тяжело! А маме уже нельзя в её возрасте такие тяжести таскать.

— А мне можно! — с сарказмом сказала Алла.

— К твоей снохе едем? К твоей. Ты и тащи.- проговорила Лада, и для пущей уверенности топнула ногой.

— Да?! Но жить две недели у них собрались вы тоже. Я вот только Егорке не сказала об этом, что мы поживём у них.

— И не надо им говорить! — гаркнула громогласная Лада, заливаясь оглушительным смехом. — Сюрприз им будет.

— Ладушка, потише, — проскрипела баба Надя, — У меня слуховой аппарат на максимуме, — и она слегка подёргала своё ухо. — Ну вот, совсем, кажется, оглохла я. Не ржи, как конь, Ладка.

К остановке подъехал автобус, и женщины дружно забрались в него, затаскивая свои котомки и дорожные сумки.

— Лада, ты мне встала на ногу! — прошипела Алла, пожалев, что позвала её с собой.

— Ты же говорила, что правая ступня у тебя меньше левой на один размер? Так теперь они сравнялись, — загоготала на весь автобус Лада.

— Так ты мне на левую ногу встала! — скрывая гнев, ответила Алла.

Люди с интересом оглядели их, и с улыбкой отвернулись.

— На нас люди оборачиваются, тише говори. Прибереги свои голосовые связки для племянника и Нюси.

— А меня на всех хватит! — сказала Лада, и плюхнулась на сиденье, рядом с худосочным пареньком.

Глава 3

Соседка Людочка

Нюся, вооружившись ведром с водой и тряпкой, мыла коридор в подъезде, старательно собирая весь мусор, чтобы родственники мужа наконец-таки оценили её, а то всё им вечно не нравится, особенно тёте Ладе. Вечно родственница мужа подкалывает её, прищурив глаза, да пальцем грозит, мол, умыкнут красавца мужа из-под Нюськиного носа, та и глазом моргнуть не успеет. Нюся вытерла пот со лба, продолжая свою работу, которую делала всегда на совесть, чтобы не осудили никто и пальцем в неё не тыкнули.

Тяжёлая подъездная дверь открылась, и по лестницам послышался стук каблучков.

— Людка, небось, — прошептала себе под нос Нюся, — Бедная женщина, мужа нет, как же она живёт! — подумалось ей. — Бедная, бедная Людка! Дочь то у неё замуж вышла, и живёт отдельно. И ухаживать-то ей не за кем, хозяина у неё нет! — пожалела её про себя женщина. — И встретить то ей не кого с работы, беляшами накормить, чаем напоить!

И точно, Людка! Идёт баба, цокает высокими каблучками, улыбается во весь рот счастливая и весёлая, как будто и не действует на неё это самое страшное одиночество.

В руке несёт букет цветов. Розы красные, яркие, как бархатные, а не хухры-мухры, штук одиннадцать, насчитала Нюська.

От удивленья она вытаращила свои глаза, даже не уследила, что с тряпки вода натекла ей прямо на тапки с дырявыми пальцами. Стало немного некомфортно, мокро, и даже обидно.