Бесплатный фрагмент - Новый год Кощея

С глубокой благодарностью Валерию Толоконцеву за постоянные пинки и поддержку, а так же коту Снежку и кошке Марселине, которые в процессе работы над книгой, валялись рядом и укоризненно глазели, но и не мешали.

Глава первая

— Работайте!

Е. И. В. Кощей

— Ну, Ваше Величество, — ныл я, переминаясь с ноги на ногу возле стола Кощея, — ну, надо. Ну вы же и сами всё понимаете…

— Отстань, сына, — в стотысячный раз добродушно проворчал царь-батюшка. — У меня и без твоих надуманных делишек хлопот полно.

— Приёмная посетителями забита! Гюнтер даже протиснуться сквозь них сюда не может! А бутербродик бы сейчас… Под лимончик, а, Ваше Величество?

Кощей достал из ящика стола бутылку и стаканы и поставил их передо мной:

— Наливай.

— Да я не о том… Эх, ну по пять капель давайте чего уж… Ваше здоровье… И давайте всё же, Ваше Величество, обратите взор свой страстный и великий на дела наши, а? Ну, завал у нас, я один не справляюсь…

— Зацени, Федька, — Кощей развернул большой лист, лежащий перед ним, и подвинул ко мне.

— План нападения на Европу? График дежурств отделов на Новый год? Расписание детских утренников? Марсианская колония?

— Механизм управления, — важно сказал царь-батюшка.

— Государством? Интересно… Только нам бы сейчас насущными делами заняться, а, Ваше Величество?

— Смотри, — отмахнулся он и стал тыкать костлявым пальцем в каракули на листе. — С каждой стороны присобачиваем по полоске железа, но так, чтобы они не намертво сидели, а вращались по оси.

— Пропеллер? Летучий корабль на паровом ходу?

— Летучий? — на секунду задумался Кощей. — Интересно… Но это — потом. Ты сюда лучше гляди. Вот, видишь? Берём самые обычные санки, на которых ребятня да дурни здоровые с Холма катаются, да крепим с каждой стороны по железяке. Понимаешь?

— Ох, Ваше Величество…

— Да, гений, — скромно согласился он, — знаю. Несётся какой-нить мелкий паразит с горки, а тут надобность возникает свернуть с пути истинного в сторону. Так он хватает за этот рычаг и тянет его на себя. Железка в снег врезается, а санки от этого и разворачиваются. А?! Ну?! Зацени!

— Гениально, — вздохнул я. — Жаль, не актуально.

— Чегой-та? — удивился царь-батюшка.

— Вы когда на санках в последний раз катались? Ногами, Ваше Величество санки разворачивают. Валенок в снег воткнул и вот вам и поворот. И никаких рычагов не надо.

— Мда? Ну-у-у… Давай Гюнтера покличем, пусть нам санки организует, да пойдём на Холм твою… хм-м-м… гипотезу проверять.

— Вы бы лучше ваш гениальный мозг напрягли в другом направлении. Помогите, а? У нас тут запарка полная, а я со всем не справляюсь. Вон, хотя бы ёлки. Уже четыре красавицы доставили, под стенами лежат, а вот как их установить… В Тронном зале мы закрепим без проблем, да и на Дворцовой площади артефакт Виторамуса применим, а вот на Центральной и Базарной площадях, как устанавливать? Рухнут же от малейшего ветерка, а верёвками удерживать не хочется, эстетизму нет, да и пьяные спотыкаться о верёвки будут… Выдайте идею, Ваше Величество, а?

— Тьфу! — начал объяснять свой вариант Кощей. — Ты целую магическую академию, зачем у нас завёл, сына? Такие деньжищи на неё тратим, так должна же и отдача от них быть, а? Вот и напряги этих… ха-ха! кудесников, пусть и колданут твои ёлки.

— Гениально… — протянул я. — Элементарно же, а до меня не дошло! Вот видите, Ваше Величество, как у вас всё легко и изящно получается! Сейчас скажу Гюнтеру, чтобы он по одному посетителей запускал, а вы их тоже быстренько, раз-два и порешаете! Я в смысле, что вопросы решите, а не посетителей…

— Уймись, сына, — затянулся сигарой Кощей. — Потом. Завтра. Я сейчас занят, не до пустяшных дел мне.

— Вреднозавр…

— Ась?!

— Могучий и Великий, говорю… Ну, правда, Ваше Величество, ну, давайте разделим хлопоты, а? Я на себя весь этот ужас с подготовкой к Новому году возьму, а вы остальными мелочами озаботитесь, ага?

— Давай наоборот? — прищурился Кощей. — Ишь, хитренький какой.

— Запросто! — фыркнул я. — Тогда на вас вопрос с ёлками, украшение залов, коридоров и всех помещений Дворца… и Дворцовой площади тоже. Выбивание в бухгалтерии финансирования подарков для нашей и городской ребятни, подарки для сотрудников и видных городских деятелей, сценарий детского утренника и взрослого праздника с одновременным подбором ведущих актёров, сладкий стол для детей, банкет для взрослых, организация самой новогодней ночи с учётом всех мер безопасности, контроль подготовки праздничного репертуара театра, проблема снега…

— Стоп! — прервал меня царь-батюшка, помотал головой, а потом уцепился за последние слова: — Снег? А что тебе со снегом не так? Белый, много, сотрудники довольны…

— Вот именно, что много, — вздохнул я. — Мы площади и центральные улицы полностью расчищать не стали, оставили немного для колорита и поднятия настроения, но всё равно, этот расчищенный снег девать куда-то надо?

— Предлагаешь мне выйти лопатой помахать? — фыркнул Кощей.

— Смешно, Ваше Величество, — поморщился я. — Этого убранного снега просто горы накопилось. Хотели за стены переместить, но Калымдай такой крик поднял, что до сих пор в ушах гул от его рёва. Видите ли, враги по этим снежным завалам запросто на стены взберутся и ка-а-ак кинутся на нас! Тьфу! А далеко от стен утаскивать или просто по полям ровным слоем рассыпать, трудозатратно и очень долго.

— Тьфу! — согласился царь-батюшка. — Тоже мне проблема. С нашей стороны у стен и навалите, будут горки для катания. Снеговиков по всему городу из этого снега слепите, да по всем улицам рядком расставьте. На пустыре у Восточных ворот снежную крепость постройте на радость детворе. Ещё вариантов подкинуть?

— Гений вы, Ваше Величество, — с завистью протянул я. — А вот от меня такое ускользнуло. Мозги со всеми задачами сразу уже не справляются, надо памяти нарастить хотя бы гигабайт до шестнадцати…

— Обращайся, — вальяжно махнул рукой Кощей.

— Ну, так что, берёте на себя организацию праздника, Ваше Величество? — обрадовался я. — Там ещё гостей пригласить надо, ну, князей, царя Радика, представителей наших филиалов в других городах… Иван Палыч жаловался, что на кухне со специями какими-то там проблема, надо бы в Византию или Китай грамотных сотрудников отправить на поиски этих специй… С Волшбы Училищем нужно о фейерверках договориться, только ректор ихний, Лопобагус, нам такой счёт выставил, что никакого салюта уже не хочется, а Змеи наши всю ночь пулять в воздух запарятся, да и холодно им сейчас. И, кстати, Горыня ведь вот-вот разродиться должна, значит, Горынычу одному пахать. И Малый тронный зал, где они разместились на зиму, надо срочно звукоизолировать, а то Горыня и так на нервах, а как начнут в новогоднюю ночь пьяные… э-э-э… радостные толпы по Дворцу скакать, так она точно взбесится. Сами понимаете — беременная женщина непредсказуема… А ещё…

— Стоп! — снова прервал меня Кощей и прищурился. — А себе-то ты какие дела и хлопоты оставляешь, если весь праздник на меня повесить хочешь?

— Себе я самое сложное оставляю. Все наши штатные и внештатные заботы и проблемы.

— Да? А, например?

— Ну, вон с теми же сотрудниками в Приёмной вопрос решить, конфликты во Дворце и городе уладить, производственный процесс проконтролировать. Сами же знаете — у нас не то, что каждый день, — каждый час какие-нибудь проблемы возникают. С банком нашим опять же кое-что по мелочи сделать надо. Чеканка монет с вашим гордым и грозным профилем, открытие новых филиалов, подбор в них сотрудников…

— А, кстати, — оживился царь-батюшка, — а где мои дивиденды за истёкший период? Денежки мои взяли, а прибыль где, а?

— К Михалычу обращайтесь, — отмахнулся я. — Я в финансы не лезу, мне и простых хлопот хватает. Ну, так что? Берёте на себя праздничные хлопоты?

— Фиг, — хмыкнул Кощей. — Оно мне надо? Царь я или не царь? Я тебе, Федька, даже больше скажу: Император я или массовик-затейник?

— Затейник вы у нас ещё тот, — согласился я. — Ваше Величество, ну хоть часть дел на себя возьмите, а? Ну не осилю я всё сам! А некоторые дела и переложить не на кого. Только вы или я соответствующими правами обладаем. Вон, тех же сотрудников в Приёмной успокоить, не скелетов же с дубинами вызывать?

— Пошли Банробануса погоняем? — внезапно предложил Кощей. — Скучно…

— Ну, Ваше Величество! — взвыл я. — Так не честно! Давайте включайтесь в рабочий процесс!

— Да тьфу на тебя, сына. Сотрудники… Тоже мне нашёл проблему.

Меня вдруг подняло и зашвырнуло в кресло для допросов, стоявшее у стены, а магические верёвки тут же опутали тело.

— Вы чего?.. — начал я, но расписной шарфик Кощея слетел с вешалки и плотно закупорил рот, а мне только и оставалось, что разразиться гневными проклятиями: — М-м-м! М-м-м!!!

— Вот так, — удовлетворённо оглядел меня царь-батюшка. — Сиди да вид страдальческий прими, слезу пусти, а сам, сына примечай да учись, как работать надо. Гюнтер!

— Здесь, Государь, — протиснулся в кабинет дворецкий и поспешно захлопнул за собой дверь, да ещё и подпёр её плечом. — Что прикажите, Ваше Величество?

— Да вот, — небрежно кивнул в мою сторону Кощей, — Статс-секретаря нашего поучить надумал.

— Прелесть-то какая… — окинул меня томным взором дворецкий. — А можно присоединиться, Государь? Или я могу потом мастер-класс Статс-секретарю организовать… У себя. Дабы никто процессу обучения не мешал. Только вы его не развязывайте, Ваше Величество, я прямо так Фёдора Васильевича заберу…

Я взвыл… ну, замычал от ужаса, а царь-батюшка поморщился:

— Давай, запускай эту орду из Приёмной. Пусть все сразу заходят. И слюни-то подбери Гюнтер.

Когда неорганизованная толпа сотрудников ввалилась в кабинет и настороженно затихла у дверей, Кощей гневно нахмурил брови и указал на меня рукой:

— Вот! Сей несознательный элемент осмелился усомниться во мне, Великом и Ужасном! И это после того, что я для него сделал!

— Позвать палачей, царь-батюшка? — подобострастно предложил начальник столярного цеха. — Али я и сам могу, только прикажи Государь!

Вот же зараза! Всё, больше никаких поблажек! Давно я за него взяться хотел, да Михалыч с Аристофаном отговаривали, но теперь уж всё! Вот только… Я поёрзал, но верёвки крепко опутывали тело.

А Кощей вдруг вздохнул и печально покивал:

— А я ведь верил… Мало того — назначил руководить государством. Знаете, слуги мои верные, что он мне заявил во время утреннего доклада?

Толпа охнула, Лизавета Венеровна, глава медпункта, предположила:

— Михалыча на царство?

— Тьфу! — покосился на неё Кощей. — Хуже! Сын мой нерадивый смел предположить, что я неспособен наладить производственный процесс! Стал заверять, что вы, дорогие мои работники, вовсе не первоклассные специалисты и передовики производства, не мастера своего дела, не грамотные высококвалифицированные сотрудники, а просто сброд какой-то неспособный справиться с текущими проблемами!

— Злодей! — воскликнул начальник столярного цеха.

— Казнить однозначно, — согласилась Лизавета Венеровна. — Медленно и без наркоза.

— Во-о-от! — удовлетворённо протянул царь-батюшка. — Вот и я ему талдычу, что у нас коллектив грамотный, опытный, с любыми проблемами на раз справится. А, коллеги?

— Без базара, Государь! — заверил бес, начальник ассенизаторского отдела. — Мы такие в натуре!

— Ну а чего? — загудела толпа. — Дык! И справимся. А чего нет?

— Молодцы! — ласково покивал Кощей. — Никогда в вас не сомневался в отличие от некоторых. Так идите дети мои и славным трудом на благо меня, любимого, докажите этому нытику, что лучше вас во всём мире не найти работников! Пусть сынуля мой ужаснётся от ваших трудовых подвигов и производственной дисциплины! А как снова уверует в гений мой могучий, так и прибежит каяться да пощады просить! Верно ли я говорю?

— Дык, а то! — заверили царя-батюшку гордо приосанившиеся сотрудники.

— Идите! — махнул рукой Кощей. — Работайте.

***

— Государь, — попросил Гюнтер, когда кабинет опустел, — а можно я Фёдору Васильевичу подробно ваши гениальные планы разъясню? Только вы не развязывайте его пока. А я вам его через часик и верну…

— М-м-м! — я возмущённо уставился на Кощея.

— Тьфу! — отклонил предложение дворецкого царь-батюшка, повернулся ко мне и ухмыльнулся: — Понял, Федька, как работать надо? Учись, сына, пока я добрый. А чтобы ты лучше запомнил, что не следует Императора от дел пустяками отрывать…

— Голову отрубить? — оживился Гюнтер. — Плетей всыпать? Нет-нет, я знаю! Прикажите, Государь, вам бутербродов с коньяком принести, а Фёдор Васильевич любоваться будет, как вы откушать изволите!

— Вот ты — зверь, Гюнтер, — покачал головой Кощей. — И откуда в тебе эта жестокость? Он же слюнками захлебнётся!

— М-м-м! — согласился я.

— Захлебнётся, как же, — вздохнул дворецкий. — Ещё пару минут и он ваш шарфик уже насухую дожуёт и добавки попросит. Одни расходы…

— Государь? — дверь приоткрылась и в щель протиснулась голова Аристофана. — Босс тут? Реально дело есть. Это типа по государственным делам без базара.

— Заходи, — кивнул Кощей и щёлкнул пальцами.

Верёвки меня наконец-то отпустили и я с облегчением вытащил шарфик и налету швырнул его в Гюнтера. «Налету» — это потому что меня в этот момент перемещало в кресло царя-батюшки.

— Удобно, сына? — поинтересовался он, водружая на мою голову корону. — Вот и славно. Работайте. — И он исчез в зелёном облачке магического перехода.

— Коньяк и бутерброды, ваше несравненное высочество? — поклонился мне дворецкий. — Сию минуту подам. А передовикам производства — самогон.

— Уважуха братан, — втиснулся полностью в кабинет Аристофан и кивнул кому-то в Приёмной: — Тихоныч, давайте за мной.

— Зараза! — возвестил я Вселенную, сдирая корону с головы и отплёвывая ворс царского шарфа. — Ну, вот чего я кому плохого сделал? За что мне всё это?

— Надо, босс, — посочувствовал Аристофан. — Не к спеху, но реальную тему Тихоныч тут подкинул.

— Да это я не на тебя ругаюсь, — отмахнулся я. — Это я в общем и целом… Ну, что у вас? А это кто?

Вслед за бесом в кабинет вошёл Ананий Тихонович, наш начальник городской полиции, крепкий такой, усатый мужик, а за ними влез… вполз? Просочился короче, куб зелёного цвета в метр высотой. Просто подрагивающий как желе монстрик с двумя большими ярко-синими глазами на передней стороне и противно шевелящимися небольшими щупальцами вместо ног.

— Тут это, — пояснил Аристофан, — Тихоныч с Макарычем реальную тему подняли, босс.

— Посольский приказ, — коротко пояснил начальник полиции. — Непорядок, Фёдор Васильевич, надо бы озаботиться.

— Ага, — согласился я, — ещё одной заботы до кучи, мне как раз и не хватало. Спасибо, Аристофан.

— Бутерброды, коньяк, самогон, — вошёл Гюнтер и стал перекладывать съестное с подноса на стол.

— Чай, — с сожалением произнёс я, отодвигая пузатую бутылку.

— Самогон оставь, братан, — попросил Аристофан уходящего дворецкого.

— Рассказывайте, — я вгрызся в ломоть ветчины на хлебе, прихлопнутый сыром. — Только покороче.

— Да… блин, — задумался Аристофан, почёсывая между рожек. — Давай, лучше ты, Тихоныч.

— Земля наша, — шагнул к столу начальник полиции, — велика и обильна…

— Угу, — кивнул я, — а порядку в ней нет. А как же. Да вы присаживайтесь. — Я взглянул на монстрика и поправился: — Устраивайтесь поудобнее, то есть.

— Надо бы нам, Фёдор Васильевич, чужедальними землями озаботиться, — прогудел Ананий Тихонович. — Мир велик, а знаем мы о нём мало. Неплохо бы отряды снарядить да отправить их по всему свету. Глядишь, где и земли свободные есть али государства какие отсталые, что под нашу руку попросятся.

— Интересно, — протянул я. — Мы хоть толком и Сибирь ещё не окучили, но тут ты прав, Ананий Тихонович. С этими европейскими колонизаторами только и успевай место застолбить. Да и карты точные составить надо, а то карты, что Михалыч тогда урвал, уж очень неполные, вон, та же Америка сильно отличается от нашего мира, да и вообще…

— Вот и Макарыч так же говорит, — кивнул на зелёный куб начальник полиции. — Мол, поторопиться бы надо, да и цельную картину мира понять и осознать не помешает.

— Макарыч? — посмотрел я на куб. — Тебя Макарычем зовут?

— Он не базарит, босс, — влез Аристофан. — Реально, блин нечем. Только зенками хлопает.

— Э-э-э…

— Макарыч через меня говорит, — пояснил Тихоныч. — В голове слова его появляются, а я уж и оглашаю их.

— Зинка из Магической Школы колданула, — пояснил Аристофан. — Я уже привык, что конкретно побазарить получается типа через Тихоныча.

— Ну ладно, — вздохнул я. — А по имени его как звать? С отчеством я уже понял.

— Это — имя, босс, — пояснил Аристофан. — Ну, типа, почти.

— В смысле? — заинтересовался я. Честно говоря, я с нашими монстриками редко сталкивался. Ну, то есть как раз сталкивался я с ними постоянно, мотаясь по коридорам и залам Дворца, а вот деловых отношений у меня с ними как-то не было, знал только библиотекаря, фиолетового монстрика с десятком щупалец и всё.

— Блин, — вздохнул Аристофан и потянул из кармана сложенную бумажку. — Сейчас, блин. Для памяти записал. — Он прищурился и зачитал: — Макашуфмыгл… блин… бырщуграс… зараза… мкфануфа… вот же…

— Понял-понял, — остановил я его мучения. — Макарыч, короче. Ну и что дальше?

— Макарыч у нас шибко башковитый, батюшка, — восхищённо помотал головой начальник полиции. — Во всех ентих делах посольских дюже разбирается. Всех королей ихних, да даже министров по имени знает.

— Откуда? — удивился я. — Надо же…

— Да по фиг, босс, — отмахнулся Аристофан. — Главное — в теме чувак.

— Согласен. И?

— Вот Макарыч и предложил создать у нас Посольский приказ, — продолжил Ананий Тихонович. — Для… этого самого…

— Взаимодействия с другими государствами, — подсказал бес.

— Во-во! — обрадовался начальник полиции. — И для других дел тоже. А когда я ему мысль про неизведанные земли подкинул, он тут же и про отряды разведчиков сообразил. Даже смету составил. Сколько, кого, в какие именно края, каким способом и на какие денежки отправлять.

— Молодцы, — серьёзно одобрил я. — Нужное дело. Вот только сейчас…

— Не кипишуй, босс, — успокоил Аристофан. — Братаны реально сами всё потянут. Ты нам только типа отмашку дай, типа одобряю и всё такое.

— Давайте подробнее, — снова вздохнул я. — Голова совсем не работает. Чую, дело вы говорите, а суть уловить не могу.

— Смотри, Фёдор Васильевич, — главный полицейский встал и развернул передо мной на столе рулон, в котором я узнал карту этого мира, наложенную когда-то ещё давно мной на карту моего мира. — Тут мы, тут Европа, — он стал водить ладонью, очерчивая круги на карте. — Африку только по северу знаем, в Азии южнее Китая и Индии — сплошная загадка, а уж что ещё южнее есть…

— Австралия да Антарктида, — подсказал я.

— Неведомо, — покачал он головой. — Да и Заходные земли только береговой линией обозначены.

— Да и линия эта, — вздохнул я, разглядывая обе Америки, — сильно от моей отличается.

— Вот и надо нам всё хорошенько вызнать, — подытожил Ананий Тихонович. Он вдруг будто прислушался к чему-то, а потом кивнул кубическому Макарычу: — Верно. А с уже известными странами надо официальные отношения наладить, послов заслать, да и вообще следить тщательно за всем, что там у них происходит.

— Нужное дело, — согласился я. — Министерство иностранных дел. С функциями разведки. Так и назовём новую структуру. У Кощея-батюшки я согласие выбью, с бухгалтерией договорюсь. Кого ответственным за всё это назначим?

— Макарыча, — указали одновременно пальцами на монстрика Аристофан и Тихоныч.

— Шибко башковитый, — уважительно добавил начальник полиции. — Кому, как не ему и возглавлять Посольский приказ?

— Министерство, — поправил я. — Вот только… Как вы себе представляете, к примеру официальную встречу нашего министра с каким-нибудь там Людовиком французским?

— А мы Макарыча светить не будем, босс, — выдал дельное предложение Аристофан. — Вместо него королям буржуйским типа Гюнтера подсунем или ещё какого кадра найдём.

— А мне придётся полицию покинуть, — вдруг вздохнул Ананий Тихонович. — Мне ведь толмачить за Макарыча придётся. Эх, привык к ребятам своим, жалко уходить.

— Аристофан? — я взглянул на беса.

— Реальный командир, — кивнул он. — Тему знает, но раз надо… Подыщем другого начальника, не волнуйся, босс.

— Договорились, — согласился я. — Давайте, действуйте. Тебя, Ананий Тихонович, назначаю ответственным за все организационные вопросы, а как Министерство начнёт работать официально тогда Макарыч у вас править будет. Возникнут вопросы — сразу же ко мне и не стесняйтесь. Всё равно когда-никогда, а пришлось бы этим озаботиться. Всё?

— Типа всё, босс, — Аристофан допил свой самогон и поднялся. — Пошли, братва.

— Я тоже ещё подумаю, — протянул я им вслед. — С Михалычем и Кощеем посоветуюсь.

***

— Федь! — окликнули меня уже возле Канцелярии, когда я возвращался от Кощея.

— А, Алик… Сейчас бы пивка попить, да? Поболтать… Жаль, времени ни на что нет, вот же жизнь, да? Ну, я пошёл.

— Вот так, да? — он насупился. — Тоже мне друг называется. Ну и иди, ну и пожалуйста!

— Блин. Извини, — покаянно произнёс я. — Замотался совсем… Пошли в Канцелярию.

— А Снежины там нет? — эльфийский король замялся и затоптался на месте.

Вот мало мне забот. Только любовных страданий и не хватало для полного апокалиптического комплекта. Хорошо, хоть не я вляпался в дела любовные. У нас с Варей всё отлично, мы сына ждём. Причём, со дня на день, если верить Кощею и нашим медикам. А Алик… Его колбасить начало ещё пару месяцев назад, когда он со Снежиной, внучкой местного Деда Мороза познакомился. Она нам тогда здорово помогла расправиться с вампирами, решившими подкормиться у нас, а эльфийский король в то же время как раз войнушку с нами вёл.

Ну, заморочки у них такие у эльфов. Запросто можно было и по-дружески договориться, но из них вдруг попёрли все эти традиции, священные законы, заветы предков и прочий дурдом, который, конечно, заслуживает уважения, но не всегда и не во всяком случае. А нам тогда уж совсем не до этого было. Но я честно подыграл Алику, когда он со своей армией к нам под стены заявился, и конфликт был благополучно улажен. Для эльфов благополучно — живы остались. А то Кощей так и рвался порезвиться на ратном поле, а все шишки миротворца в итоге мне достались.

А вот Алик, достигший криза любовной лихорадки, на следующий день после несостоявшийся баталии и начал активно ухаживать за Снежиной. Нормальный кавалер что делает? Правильно. Осыпает даму цветами и любовными записками или на крайний случай воет под её окнами серенады и прочие шлягеры, подходящие по случаю. Но Алик у нас не таков! Он снова запряг своих бойцов при полном параде маршировать вокруг города, выкрикивая кричалки-речёвки, восхваляющие своего мужественного, но такого нежного и категорически симпатичного короля. Не знаю насколько была впечатлена Снежина, но горожане развлеклись вволю, наблюдая за шествием со стен и активно комментируя его.

Оно всё бы и ничего, но Снежина, с удовольствием находясь в обществе эльфийского короля, не говорила ни «да», ни «нет», ловко увиливая от его постоянных намёков на совместное светлое и счастливое будущее. Не знаю, почему, не вникал. Да, честно говоря, и не хочу знать. У меня и так забот полно.

А с неделю назад, совсем уж погрустневший и отчаявшийся Алик, стал донимать меня просьбами поговорить со Снежиной и таки уломать её на ответные чувства. Я запарился от него бегать по всему Дворцу и городу. Ну, некогда мне! И не хочется во всё это влезать. А придётся, похоже, эх… Не отвяжется. Да и друг всё же.

— Давай сюда, — я подтолкнул Алика к санузлу, расположенному напротив Канцелярии. — Уж там её точно нет. Надеюсь.

Я присел на край ванной и принялся глазеть на расхаживающего передо мной эльфийского короля.

— Ты мне друг? — он вдруг остановился напротив, вперив в меня указательный палец.

— Предлагаешь пойти выпить за дружбу? — подмигнул я.

— Ну, Федь…

— Алик, ну чего ты от меня хочешь? — вздохнул я. — Я что, должен в приказном порядке Снежину обязать под венец пойти? Так она даже и не наша подданная, да и вообще…

— Обязать не надо, а вот поговорить… Объяснить перспективы, намекнуть, обрисовать меня со всех положительных сторон…

— Бред какой-то. Вот как ты это себе представляешь, а? Снежина, блин, а давай-ка не выпендривайся и иди за Алика! Будешь эльфийской королевой, а кроме того, он у нас весь из себя жутко положительный, начитанный и интеллигентный!

— Общий смысл, верный, — кивнул Алик. — А текст, если хочешь, я тебе напишу, Федь. Договорились?

— Ну, Алик… — но поняв, что от него не отвязаться я, вздохнув, продолжил: — Давай так. Я, конечно, ничего подобного говорить не стану, но если будет удобный случай, то поговорю со Снежиной. И ничего не гарантирую, ясно?

— Обещаешь? — засиял он. — Честно-честно?

— Да чтоб мне пива эльфийского больше не пить! — поклялся я. — С тебя бочонок.

— Два! — радостно закивал он. — Три!

— Ладно, пять, — согласился я. — Уговорил, чертяка эльфийский.

— Я побежал тогда за пивом, — расплылся в улыбке Алиллортаэль Третий, — а ты к Снежине иди.

— Ага, побежал уже, — тихо пробурчал я ему вслед и поднялся с ванной. — Эх, жизнь… Лучше я пойду к себе чайку хлебну. Со сгущёнкой.

Оказалось без сгущёнки. Едва я вошёл в Канцелярию, как ко мне бросилась… угу, Снежина:

— Федя, наконец-то! А я тебя жду-жду…

— Я вижу, — пробурчал я, окидывая взглядом опустевшие миски на столе.

— Чайку, внучек? — подшаркал к столу Михалыч.

— Чайку, деда, — согласился я, усаживаясь за стол. — Как дела, Снежина?

— Ой, да всё хорошо, Федь! Ты же мне поможешь, да?

— А то, — устало согласился я. — А в чём? Деда, сгущёночки, а?

— А нету, внучек, — вздохнул Михалыч. — Переварил сегодня Палыч твою сгущёнку. В карамель вся сварилася. Будут нам пряники да пироги с карамелью таперича.

— Не верю, — помотал я головой. — У Палыча и такой беспредел?!

— Бывает, внучек, — пожал плечами дед.

— Вот же… Ну, Снежин, что у тебя ещё случилось?

— Батюшка… — замялась она. — Федь… Тут это…

— Знакомо, — кивнул я. — Выкладывай, я уже ко всему морально готов.

— Да я про Алика, Федь… — промямлила наша Снегурочка, — ну и про дедушку…

— Давай по очереди, — предложил я. — Начнём с Алика. Всё плохо, романтических чувств нету, жениться не хочет и вообще — гад? Угадал?

— Алик хороший, — протянула девушка. — Только… Только он же эльф поганый. Басурман как есть, Федь.

— Угу, эльф, — согласился я. — А тебе какие-то принципы мешают с представителем другого видового типа встречаться? Мораль, религия или просто детские комплексы? Ты у нас вообще, христианка по жизни или где?

— Да тьфу на тебя, — возмутилась Снежина, — сам ты христианин поганый! Я свой род с древних времён веду! Куда твоему галилеянину!

— Ну и славно, — согласился я, — дохристианские, значит, традиции. А что тогда с Аликом не так?

— Дык, басурман же, — развела руками Снежина. — Вот кем теперь наша дочка с ним будет, а?

— А? — в тон произнёс я. — Дочка?

— Дочка, — подтвердила Снежина. — Снегурочка следующая. Ну, после меня, которая.

— Деда, — протянул я, — сгущёночки бы, а? С коньяком. И побольше.

— Ох, ты ж! — восхитился Михалыч, что-то уразумев в этом бреде, — понесла от Алика, внучка?

— Третий месяц, дедушка, — кивнула Снежина, — а ваши кудесники ещё и накудесничали что-то… Говорят, что быстро получится, да и дочка не простой Снегуркой будет, а очень даже колдунской… Это как, дедушка?

— Да когда же вы успели?! — завопил я. — Вы же с Аликом разок-другой только и виделись.

— Да вот же, Федь, — потупилась местная Снегурочка, — разок-другой…

— Вот же… — только и вымолвил я.

— А ещё и с Дедушкой хлопоты… — вздохнула она. — Помоги, Федь, а?

— Растудыть твою, — вздохнул и я. — Угу. Давай, только по пунктам.

— По чём? — удивилась Снежина.

— Ну, с Аликом и твоей дочуркой я вроде ситуацию понял, — я принюхался к кружке. — И правда, карамелью отдаёт, Михалыч…

— Вот и не травись, внучек, — закивал дед. — Тишка да Гришка всё как есть сметут, не беспокойси.

— Да уж за это я совсем не переживаю, — пробурчал я. — Снежина, я про вас с Аликом приблизительно понял. Шуры-муры, тупик в отношениях и всё такое… А с дедушкой твоим что не так?

— Я же рассказывала, — удивилась она. — Неужто забыл?

— Помню, — вздохнул я. — Так и не нашёлся?

— А ты его искал? — хмыкнул Михалыч, протирая очередную миску.

— Ну-у-у… — я замялся.

С этим Дедом Морозом вообще что-то странное творится. Снежина пару месяцев назад, когда разделалась с нашими вампирами, наконец-то вернулась к себе домой на Север, но буквально на следующий день снова появилась у нас, взволнованная, зарёванная и попросила помощи. Оказалось, что у Деда Мороза есть древний враг какой-то, колдун, разумеется, и вот с этим вражиной Дед да внучка много веков уже воюют с переменным успехом, но на этот раз колдуну этому подфартило всё-таки. Вернувшись к себе на историческую родину, Снежина обнаружила только пустой дом, а разбежавшиеся слуги и помощники, потихоньку выползшие из различных щелей и схронов, рассказали, что была жуткая атака на Деда. Хорошо хоть дом цел остался, а вот Мороза тот колдун утащил с собой.

Снежина нам это всё тогда рассказала, попросила помочь и… всё это как-то благополучно забылось и потерялось в очередных хлопотах и заботах. И, кстати, я хмыкнул про себя, а Снежина-то не особо по своему Деду и убивалась. Разок помощи попросила и всё. Ну, понятно — с Аликом она как раз тогда закрутилась, вся эта любовь-морковь ей мозги набекрень свернула и про другие проблемы она банально позабыла. Ну, не позабыла, а так, отодвинула в сторону. Понятно.

— Виторамуса надо позвать, деда, — предложил я. — Он же у нас внештатным следователем подвязался, вот пусть и организует оперативно-розыскную группу, да и начнёт поиски Деда Мороза.

— Да не надо, Федь, — махнула рукой Снежина. — Я дедушку потом сама отыщу.

— Бред какой-то, — помотал я головой. — То найдите мне Деда, то не надо…

— Дурит девка, — заметил Михалыч. — От амурных переживаний карамболь в мозгах случился, как наша Машка сказала бы.

— Клац! — заявил Дизель, сидя на моём диванчике вместе с бесенятами, терпеливо дожидавшимися, когда им запустят мультики.

Он покрутил костяшками рук вокруг живота, обрисовывая шар.

— Мяч вам выдать? — догадался я. — Пойдёте в Тронный зал в футбол резаться?

Снежина покраснела и отвела взгляд, а Михалыч хихикнул:

— Это без сгущёнки у тебя в голове футбол, внучек. Скелетик наш намекает, что помешательство у нашей гостьи от пуза растущего происходит.

— И вовсе пока ничего и не видно, — проворчала Снежина, оглаживая платье. — Придумают же…

— Ой, ладно, — проворчал и я. — Пузо, футбол… Так чего ты от меня хочешь, Снежина, если Деда Мороза уже искать не нужно?

— Сатануса извести надо, Федь, — скроила жалостливую физиономию девушка. — Поможешь?

— Кого? Это так вашего врага зовут что ли?

— Угу, — кивнула она, — Сатанус де Карачунус.

— Твою ж! — восхитился я. — Во имечко, а, деда?

— Енто для понтов, внучек, — пояснил Михалыч. — Я ишо тогда у нашей красавицы всё вызнал. Для страху ентот паршивец себе такое имя выдумал. А на самом деле зовут его Николашей. Кого таким именем напугаешь? Вот и придумал он себе прозвище грозное. Хотя, — дед нахмурился, — он не одним именем на людей страх нагоняет.

— Сильный колдун? — догадался я.

— Знамо сильный, — согласился Михалыч, — раз его Мороз столько веков одолеть не может.

— Да оно и понятно, — вздохнула Снежина, — силу он от своего деда перенял, от Карачуна.

— Что-то я слышал про него, кажется, — задумался я. — Про Карачуна, в смысле.

— Суровый мужик, — подтвердил Михалыч. — Из старых богов. Али полубогов, хрен их теперь разберёшь.

— Блин. Фиг мы без Кощея с ним справимся, а, деда?

— Скорее всего, внучек, — согласился он. — Не знаем мы ничего о нём, только слухи, догадки…

— Разведку провести надо? — догадался я. — Аристофана запряжём тогда. Заодно пусть и Деда Мороза поищет. Наверняка этот Николаша его возле себя где-то держит.

— Да я потом. Сама, — снова отвела взгляд Снежина. — Потом дедушку найду.

— Ох, темнишь ты что-то внучка, — прищурился Михалыч. — А ну выкладывай всё как есть, ишь тайны тут развела!

— Согласен, — я строго посмотрел на девушку. — Ну, что за дела, Снежин? Что за секреты? Ещё и бойцы наши из-за твоих недомолвок в неприятности попадут на задании.

— Ой, ну какие тут секреты, — заюлила Снежина, но потом всё же решилась. — Зима, Федь, понимаешь?

— Не дурак, — заявил я. — Понимаю. Время года такое. И?

— Ой, ну-у-у… Просто если дедушка сейчас тут окажется, то я ему помогать во всём должна буду. Ну, как Снегурочка, понимаешь?

— А работать тебе лень, — догадался я.

— Вовсе и не лень! — возмутилась Снежина. — Просто… Ну… Алик там… и вообще…

— Ага, — снова хихикнул Михалыч. — Понятно.

— Что вам понятно, дедушка?! — насупилась девушка. — И ничего вам не понятно и вообще, наговариваете вы на меня, вот!

— Свадьба у неё на первом месте, — пояснил мне Михалыч. — Боится, что Мороз и её и жениха посохом своим так отходит, что им не до свадьбы будет. А так пока он в заточении где-то, то и свадебку по-быстрому сыграть можно, да, внучка? А Мороза потом уже перед фактом поставить.

— Достали вы этими свадьбами и любовными проблемами, — в сердцах сказал я. — Короче, отошлём разведгруппу, а заодно и поиски Деда Мороза начнём. Он нам и на Новый год очень бы пригодился, не одному же Кощею-батюшке все праздники на себе тянуть?

— Спасибо, Федь, — вновь потупила глазки Снежина. — Я тогда пойду?

— Вот, блин, мне своих проблем мало, — проворчал я, когда за девушкой закрылась дверь. — Ещё и сгущёнки нормальной нет. Вот как тут работать, а, деда?

Глава вторая

Когда говорят, что дети — это наше богатство, то никогда не имеют в виду финансы.

Агриппина Падловна, герцогиня Поддубная

От морозного воздуха у меня закружилась голова. Я поймал на язык снежинку, огляделся и расплылся в улыбке. Красота! Нет, точнее — лепота! Вокруг, куда ни глянь, всё белым-бело, солнце, совсем не греющее, тем не менее, ослепляет, отражаясь миллиардами и миллиардами искорок от снега. Огромная ель уже стоит посреди Дворцовой площади и вокруг неё суетятся с полсотни бесов, скелетов, монстриков, ну и просто людей — работников АХЧ, наряжая и украшая эту красавицу.

— Сидор! — заметил я завхоза и замахал руками. — Сидор! Иди сюда!

— Батюшка, — пробасил он, подойдя и загородив своей могучей фигурой вид на город. — Небось, работу мне нашёл какую-никакую? А то мы тут от безделья маемся, не знаем чем себя занять. Велишь ещё один дворец к обеду построить али мост хрустальный до Путятича прокинуть?

— Не ворчи, — засмеялся я. — Просто спросить хотел. Всё ли у нас в порядке, проблем нет?

— Как енто без проблем? — поразился он. — Так на свете не бывает. Но одолеваем их в рабочем порядке, не волнуйся, батюшка.

— Ну и молодцы, — я снова огляделся. — Только… Знаешь, Сидор, что-то площадь у нас какая-то не праздничная, не новогодняя, а?

— Да? — завхоз тоже огляделся, а потом вздохнул. — Велишь ребят моих скоморохами одеть, да пусть песни орут во время трудового процесса? Флагами пусть помашут? Лёгкий дружеский мордобой во славу Императора и бухгалтерии?

— Классная идея, — восхитился я. — А на верхушку ёлки Ельку посадить с рупором, пускай ценные указания во весь голос орёт.

— На сносях же она, — укоризненно посмотрел на меня Сидор. — Разве можно так над бабами издеватьси?

— Ладно. А если серьёзно, может нам не стоит так начисто снег убирать с площади? Смотри, вокруг всё белое, а у нас тут пятно чёрное из-за плит. Всё настроение сбивает, а? Пускай присыплет маленько снежком, как думаешь? До сугробов доводить не будем, конечно, а так, немного, для общей гармонии.

— Почему и нет? — снова огляделся он. — Пойду, батюшка?

— Погоди, — успел остановить его я. — Сидор, ты тут подумай над своим титулом. Ну, там, граф или герцог или ещё что такое. Мы передовиков производства ценим и награждаем по делам. Вон, даже Ивана-губернатора герцогством озаботили, вот и твой черёд пришёл.

— Вот мне забот мало без ваших чинов-титулов, — проворчал завхоз. — Надо ли, Фёдор Васильевич?

— Надо, Сидор, надо. Ты у нас в Администрации числишься наравне с бухгалтерией, начальниками отделов и так далее. Должен соответствовать, понятно?

— Понятно, — буркнул Сидор. — И что делать надо?

— Просто прикинь, чего бы тебе хотелось. И я сейчас не про отпуск и не про отгулы. Графство тебе какое-нибудь дадим с деревушками для солидности, например. Нормально?

— Делай, как знаешь, Фёдор Васильевич, — отмахнулся он. — А я пойду. Работы невпроворот.

— Ну и договорились, — кивнул я и крикнул ему уже в спину: — Ваньку-губернатора не видел?

— Внизу он, — отмахнулся на ходу Сидор. — С полчаса назад на площади своей орал во всю глотку, порядок наводил.

Ну и отлично. Я зашагал к лестнице в город. Сейчас и с ним обговорю дела-заботы да можно и к Сократу в «Великолепный бес» на завтрак заглянуть. Хоть уже и второй завтрак, но важный, пропускать нельзя, ослабею.

Ступеньки с Холма у нас как раз по его центру расположены и когда я уже подходил к ним, ель, тоже, разумеется, установленная в центре, вдруг засияла разноцветными огоньками и я остановился, залюбовавшись. Только огоньки, помигав несколько секунд, вдруг погасли и послышалась брань. Не, не матерная, у нас же тут дети, да и вообще культура так и брызжет, просто красивые такие душевные переплёты, но в рамках приличий. Я пригляделся и хмыкнул. Около ели стоял Кузьмич, маг нашей Академии со своим верным учеником-гением Кирюхой. Омельян Кузьмич орал и размахивал руками, а вот мелкий Кирюха спокойно, задумчиво разглядывал ель. Процесс идёт, всё в порядке. Это я их неделю назад попросил озаботиться магическим украшением новогодних ёлок. Они классно с духами всех систем и модификаций работают, вот я и подкинул идейку запрячь этих духов в качестве гирлянд. Ну, если по-честному, то я просто про гирлянды намекнул, а про духов это они уже сами догадались. Этих бестелесных сущностей у нас тут эксплуатируют на всю катушку. У Кощея, например в его телефоне сидит один такой дух и вполне успешно работает батарейкой. Водный элементаль Ороша у нас за водопровод отвечает — качает в город по трубам воду из подземной реки. Я уж не говорю о призраках — Лиховида, его учителя Мировида и ещё пару сотен обычных дворцовых приведений. Все при деле, все пашут на благо царя и государства. Но Кузьмич с Кирюхой, конечно же, для гирлянды самых простеньких духов запрягли, неразумных практически. Вот и славно, что неразумных, зарплату просить не будут, а довольствуются только крохой магической энергии, которую из Дворца и потянут.

Ладно, вниз. Не навернуться бы со ступенек. А, нет, всё в порядке, ступени чистые, ни льда, ни снега. Молодцы хозяйственники.

Склон Холма не смотрелся идеально праздничным, а весь был изрезан укатанными санями и валенками дорожками и по ним с визгом и хохотом скатывались не только наши малолетние бандиты, но и вполне трудоспособные парни. Непорядок, конечно, чай не вечер и не выходной, но уж ладно.

— Дядь Федь, смотри, как я умею! — мимо меня на санках пронеслась Калинка, дочка одной из девочек Иван Палыча.

Я хмыкнул, помахал ей вслед и продолжил спуск. Странно, что Тишки да Гришки не видно. Уж эти паршивцы всегда у нас в центре забав. А, да, я же им сам перед выходом мультики включил.

Ивана я заметил ещё с лестницы. Он гигантской лопатой сгребал снег с площади в огромный сугроб.

— Что, Иван, — подошёл я к нему, — заняться больше не чем? Решил из губернаторов в дворники перейти?

Вместо ответа я получил пуд снега в мою гордую и благородную физиономию.

— Ох, ты ж… — услышал я бас Губернатора, протирая лицо, — Звиняй, Фёдор Васильевич. Что ж ты под руку-то лезешь?

— Теракт против должностного лица, — отплевался я наконец-то от снега. — Отрубание башки на первый раз.

— Снегу-то навалило, а, Фёдор Васильевич? — не испугался казни Губернатор.

— А я тебя как раз на счёт снега порадовать пришёл, а ты мне тем же снегом всю морду залепил вместо спасибо.

— А что на счёт снега? — навострил уши Иван.

— Да царь наш батюшка идею подкинул. Будем снег складировать у стены со стороны города, вот и всех проблем.

— Вот же… — Иван снял шапку и почесал затылок. — И верно. А как же мы сами-то не догадались?

— А всё это потому, что пашем мы с тобой, Вань, как каторжане на каменоломне у Баголопуса и мелочи эти просто из мозгов ускользают. А царь-батюшка сидит себе кофеёк попивает да коньячком прихлёбывает, а от трудового процесса всячески увиливает, вот ему мысли полезные в голову и приходят. А повкалывал бы он как мы тут с тобой… Эх…

— По-хорошему, донести бы на тебя надо, батюшка, — задумчиво протянул Иван. — Виданое ли дело, государя-императора на Центральной площади при всём народе так поносить? Вот только с кем я тогда работать буду?.. Ладно, хрен с ним с императором, в другой раз донесу.

— Обживаешься, Иван, — хохотнул я и хлопнул его по плечу. — Совсем уже как наши разговаривать стал.

— Чего только от вас не нахватаешься… Фёдор Васильевич, я тут подумал, ладно сейчас со снегом, а весна придёт, солнышко пригреет, а? Как начнёт всё это таять, весь город затопит.

— Да, верно, — задумался и я. — А за город весь этот снег таскать совсем не хочется… — Я тоже снял шапку и полез национальным жестом чесать затылок. Реально помогает, это я уже усвоил. Не верите? Да вот, пожалуйста. Закинув голову, я рассеянно уставился на ель Центральной площади, бегущие огоньки по ней и меня-таки осенило: — О, Вань, надо нашего водяного духа Орошу запрячь! Поговори с ним, может он всю воду из города в реку свою подземную отведёт?

— Дело, Фёдор Васильевич, — засиял Губернатор. — Ох и голова ты у нас!

— Ну а ты как думал? — скромно согласился я. — Практически гений. Но на будущее, Вань, надо всё же дренажную систему строить. Ты поговори с нашим главой научной Академии…

— Роман Викторович, который? — уточнил Иван.

— Ага, он. Он и сам до этого водопроводом заведовал, значит, в теме. Пусть своих умников припряжёт, хоть немного на благо города потрудятся.

— Сделаю, — вздохнул Губернатор.

— А ещё надо бы нам…

— Ох…

— Надо, Вань, не вздыхай. Надо бы в парке, ну, в той зоне, где мы магическое лето устроили, ларьки с пирожками и напитками поставить. И качели для ребятни и всякое такое.

Тут, снова поскромничаю, тоже моя гениальная идея была. У нашего кладовщика Виторамуса отыскали в его Хранилище №13 один артефакт, который при любой погоде создавал зону тепла. Ограниченную конечно, метров в сорок в диаметре, но нам этого вполне хватило. Теперь в городском парке можно не только снежками покидаться, но и погреться на солнышке и поваляться на травке. И это среди зимы, представляете?! Шикарная штучка, как и идея, конечно. Замёрз на морозе, сделал шаг в летнюю зону и скидывай поскорее тулуп, а то зажаришься. Отогрелся, позагорал чуток и шагом марш на мороз, снеговиков лепить.

— Всё, Вань, проблем особых нет? Вопросы?

— Справимся, Фёдор Васильевич, — снова вздохнул Губернатор.

Сверху раздался короткий переливистый колокольный бой и мы с Иваном машинально задрали головы.

Нет не церковь, что вы! Кто бы мне позволил церковь на Холме построить? Храмы у нас у Западных и Южных ворот, а это были настоящие Куранты. Я как-то уломал Кощея на постройку симпатичной такой башенки на крыше Дворца и обязательно чтобы с часами, ну, как в моём мире на Спасской башне. Главные часы страны, не абы что! Ну и мира, конечно. Кощей вначале денег пожалел на очередное строительство, а когда про колокола услышал, как верблюд расплевался, мне тогда пришлось под его столом отсиживаться, пережидая обстрел. Но услышав про главные часы страны, про престиж и просто понты в мировом масштабе, поскрипел зубами и согласился, хотя потом и долго грозил мне вслед своим Чёрным мечом.

— Одиннадцать уже, — вздохнул я. — Пойду, дела. Кстати, Вань, а ты в театр завтра идёшь?

— Супружница заставляет, — вздохнул и он. — Пойду, куда же деваться?

— Да нормально, Вань, — успокоил я его. — Похихикаем на спектакле, «Ревизора» давать будут, классная вещь. А в антракте в буфет сгоняем, коньячку хлебнём для бодрости.

— «Антракт, буфет»… — проворчал Иван. — И кто только такие слова придумывает?

— Не ворчи, — снова хлопнул я его по плечу. — Ладно, пойду к Сократу, завтракать.

***

Пока я плёлся через площадь на завтрак в «Великолепный бес», то, оглядываясь на снующих тут и сям занятых делом мужиков, смущённо вспомнил, как оконфузился с ними на одном из заседаний-обеде в Канцелярии.

Тут дело всё было в моём недостатке исторических знаний, ну и усиленной пропаганде Запада, переложившим как обычно с больной головы на здоровую. Это я о пьянстве. Ни фига у нас на Руси оказывается не пили сильно, как я себе представлял, вот так вот. Ну, то есть… Уффф… Вот, как бы правильно всё это объяснить, как тут дело с пьянством обстояло? Да и в моём мире, думаю, приблизительно так же. Не пил народ глобально, вот и всё, если коротко. Я же привык: «Пьяная Россия, водка — наше всё» и тому подобный бред, ан, нет, ничего такого масштабного не было. Да, мужики в выходные плотно оккупировали кабаки, да и по своим домашним садовым участкам шашлыками в хорошей компании не брезговали и… всё. Вот честно — всё. Нет, были, конечно и пьянчужки в минимальном количестве, как же без них, которые вместо работы сидели по кабакам да выпрашивали копеечку на ещё один стаканчик, ну это — норма. Везде такое исключение из правил найдётся. А вот обычные наши работяги таки забегали после работы в кабак, а как же! Но только на кружку-другую пива и всё. Я когда стал вникать в этот вопрос, удивился, а потом прикинул и получается, что иначе-то никак. Завтра ведь опять на работу, а какая уж работа после пьянки? А мужики наши к работе ответственно относятся и, справедливо замечу, ценят её больше чем гульбу сотоварищи, вот так. И получается, что пьянствовать им больше времени и не было-то, кроме как по выходным. А все эти вопли про бочку винища или самогона в качестве премиальных или похвальбы про то, как они с Ванькой-пекарем и Санькой-кузнецом давеча трёхведёрный бочонок самогона одолели, а потом ещё и к гулящим девкам пошли, сами понимаете, не более чем обычная похвальба. Ну, какое там ведро самогона на одно рабочее рыло?! Бахвалились мужики по своей природе, вот и всё, гонор свой, крутизну показывали, а на самом деле чинно-мирно отрывались только в выходные, как испокон повелось. Не без мордобоя, не без стенку на стенку, но исключительно в развлекательных целях, а не со злобы. Нормально на мой взгляд.

Хотя, должен заметить, тут без некоторых казусов не обошлось. Даже не казусов, а природного, колдунского стечения обстоятельств. Тут уж пардон, подробнее должен рассказать, чтобы сей парадокс в Хрониках своих зафиксировать официально.

Ключевым моментом для меня стало то самое заседание Канцелярии, о котором я выше упоминал. Дело это было с месяц назад в конце ноября. У нас как раз всё в норму вошло, тишь да благодать, только Снежина с Аликом по углам во Дворце от неразделённых чувств стенают, да Кощей-батюшка от скуки всё новые затеи на нашу голову придумывает, а в целом — лепота. Вот как-то за десертом, обуреваемый рабочим энтузиазмом я и заявил:

— Дамы мои и господа, а что мы со всеобщим пьянством среди населения делать будем?

Нет бы наукой озаботиться, здравоохранением, культурой, хотя у нас и так на этих фронтах порядок, но дёрнуло же меня после рюмки тридцатилетнего коньяка от Иван Палыча поднять именно эту тему.

— Ещё налить, внучек? — моментально среагировал дед.

— Опять босса домой тащить придётся, — тихо пробурчал в кружку Аристофан.

— И как вас только Варвара Никифоровна из дома не выгнала? — кое-как прожевала пирожок с повидлом Маша.

— Поясните, Фёдор Васильевич, — затребовал рациональный милитарист Калымдай.

— Я о том, — пояснил я, наблюдая, как Михалыч наполняет мою рюмку, — что народ у нас уж сильно как-то спивается, а? Надо что-то с этим делать…

— Ты о чём, босс? — поднял на меня маленькие глазки Аристофан.

— В смысле? — тоже озадачился я.

— Ну, типа… — бес повертел в воздухе пальцами. — Ты про какое пьянство говоришь?

— Про наше, традиционно-народное, — пояснил я, опрокидывая рюмку. — Ух! Деда, подай оладик, а?

А ещё десять минут и одну рюмку спустя, я уже озадаченно чесал затылок:

— Что, серьёзно? Не пьёт массово народ? Не брешите? А вы в Общество трезвости не записались случайно всем коллективом? Не пытаетесь и меня обманом затянуть в ваши ряды?

Вот и оказалось, что действительно, у нас на Руси пьянства как такового и нет. Офигеть просто. А я с детства считал, что… Вот поубивать бы тех идеологов, которые мне с малого возраста твердили про пьяную Русь.

— Какой уж тут грех, внучек, в воскресенье после церкви рюмочку принять? — убеждал меня Михалыч. — На здоровье и во славу господа почему бы и нет?

— Полиция, босс, только на выходные усиленные наряды возле кабаков и Центральной площади ставит, — заявлял Аристофан, — а типа в будни никаких фактов правонарушений на почве реального пьянства конкретно нет, отвечаю.

— Ничего не понимаю, — я отодвинул очередную рюмку в сторону. — Вы хотите сказать?..

— В меру пьянствуют, Фёдор Васильевич, — подтвердил Калымдай. — Отдыхают мужички в выходные после работы.

— А вот вам, месье Теодор, стоило бы и задуматься над вашим моральным обликом, — фыркнула в фужер каберне Маша. — Бедная ваша Варя, как она устала, думаю, от вашего беспробудного пьянства.

Честно говоря, я в тот момент просто отмахнулся от этих фактов, предоставленных моими коллегами. Залил эти измышления очередной рюмкой и отставил в сторону, но несколько дней эта тема непроизвольно крутилась у меня в голове и созрела, как будто хороший подзатыльник от царя-батюшки получил и сразу же просветление наступило.

Я же у нас массовое пьянство только один раз в городе видел! Ну, я всенародные праздники не считаю. Это когда мы в отпуск в Рябово ездили, а без нас тут дела в разнос пошли. Я задумался, да, верно, больше ничего такого не припомню.

А периодические народные вопли о бочке вина за успешную работу, ведро самогона на каждое трудовое лицо… Я же так и зажал все эти материальные поощрения! Хм-м-м… Ну, не из жадности зажал, а просто забыл со всеми этими хлопотами. Но так ведь никто и не напомнил! Получается, что я понтанулся, типа залью на радостях народ винищем, народ радостно откликнулся и всё заглохло. Поорали, порадовались друг за друга, а по факту — тишина. Главное — эмоции в нужный момент проявить, а как дело пойдёт дальше… Интересная мысль, надо взять на заметку. И получается, что мужики наши больше орут про это пьянство, особенно про индивидуальное. Ну, как они с соседом ведро на двоих запросто одолели и тому подобное, а по факту… Работает народ, некогда ему пьянствовать.

— Михалыч, ты прикинь, а?! — вбежал я тогда в Канцелярию просветлённый и трезвый. — Получается, наши мужики вовсе и не пьянчуги какие, а?!

— И года не прошло, как дошло до тебя внучек, — закивал дед. — Гений просто. Ейнтштейн, или как ты там того волосатого мужика обзываешь?

— Так это, погоди… — я вдруг опустился на лавку, придавленный кучей новых фактов внезапно нахлынувших на меня. — Но как же так? А я ведь тоже… Деда… А я же…

— Вот и молодец, — снова закивал дед. — Дошло наконец-то. Я тебе, внучек, указывать на то специально не стал, да и подливал тебе всегда, только ты глазиком своим барским моргнёшь, всё ждал, когда же на тебя просветление нахлынет… Осознал, Федь?

— Э-э-э… Деда… Блин.

— Угу, — согласился Михалыч. — Воистину, блин. Вспомни, внучек, наши первые денёчки в этом мире, да и задумайся, а я пока тебе оладиков поджарю под сгущёночку. Ух и славная же сгущёнка сегодня у Палыча получилась!

И я задумался. Потом ещё раз и ещё. И знаете, что получается? Я тоже, как и наш царь-батюшка очень не сразу в этот мир вписался, оказывается. Я этого и не замечал совершенно, а вот посидел-подумал… Да, так и получается.

Я прекрасно помню, как полгода назад, когда мы только-только попали в этот мир, плющило Кощея. Во всех этих магическо-колдунских вещах я совершенно не разбираюсь, но как я понял, мы попали в мир с более древней магией. А учитывая наш регион, так ещё и с древнерусской магией, вот Кощея и переклинило. Он мне тогда говорил мол, колдовать может, но далеко не в полную силу мол, с новым миром никак в гармонию не войдёт. Или что-то в этом роде… Короче, он приспосабливаться к этому миру стал, подгонять себя к этой древней магии начал и вроде бы успешно, а потом его взяло и просто раскидало на молекулы. Ага, в призрака Кощей превратился, да и то не сразу.

Оно бы и ладно. Когда Кощей снова реально-материальным стал, то воскрес он пред нами в полной силе и могуществе. Но, как оказалось не совсем. На самом деле у него магии этой много накопилось, на десяток стандартных Кощеев хватит, но магия та была неструктурированная, в полном бардаке по всему его костлявому телу валялась и он затеял жуткую операцию по упорядочиванию Силы в себе… Блин, тут мне сложно, я уже говорил, ничего в этом не соображаю. Короче, замутил он тут интригу с одной вредной древней богиней и в итоге привёл свою магию в порядок с её помощью, заодно высосав силу из пары местных богов. Ну, нормально, как раз в стиле царя-батюшки. И стали мы жить-поживать, да Кощею всякие ништяки наживать. Но дело тут вовсе не в том. Меня-то, оказывается, тоже сильно приплющило в этом мире. Не знаю, магия это местная повлияла или ещё какие факторы, но я это только сейчас осознал, что действовал я тогда совершенно не адекватно, не стандартно. Ну, то, что я активно кинулся новое государство возводить, все хлопоты на себя возложил, город с нуля основал, по факту за Кощея работал, это ладно, спишем на гений и невероятную работоспособность. А вот, когда я вспомнил про это самое индивидуальное пьянство… Сначала даже стыдно было, но когда я понял, что тут не от меня зависело, а от конфликта миров, то мне полегчало, но всё же… Вспоминая, соглашусь, что в первые пару-тройку месяцев потребление мной спиртного было явно завышенным. Я-то теперь понимаю, что моей вины тут не было, просто переходный период такой, но всё же… Хотя и на молекулы меня не разнесло и весь груз царствования я на себе тащил и вполне успешно, скажу вам, но досталось мне… Попахать пришлось жуть как. Так что… Было и прошло, короче. Пьянствовал я тогда не от удовольствия или психического пристрастия, а исключительно из-за подстройки к этому новому миру.

В общем, как коллективного, так и индивидуального пьянства у нас нет, вот и всё, что я вам хотел сказать в этом долгом описании. Могли бы и не читать, а сразу в конец параграфа заглянуть, так что теперь и не вините никого, кроме себя самих, понятно?

А вот на завтрак к Сократу я так и не попал. Чему, впрочем, можно и не удивляться. Я уже привык к подобным обломам.

***

— Федька! — заорал в голове голос Михалыча, едва я зашёл во двор трактира Сократа.

— Ну? — недовольно проворчал я, сжимая головку булавки-говорушки и продолжая раздумывать, взять ли как обычно свиные рёбрышки с жареной картошкой на завтрак или, махнув рукой на диету, сразу заказать стерляжью уху.

— Варька рожает! — продолжал надрываться дед. — Дуй живо в лазарет!

— Блин! — заорал я, и тарелки с вкусненьким перед глазами тут же сменились окровавленными бинтами и перекошенным от боли лицом моей любимой. — Бегу!

И тут снова не могу себя не похвалить. Коробочку со Шмат-разумом я всегда при себе таскаю, лишь изредка выдавая её на короткий срок коллегам для оперативных задач, поэтому всего несколько секунд и я уже стоял перед дверью дворцового лазарета.

— Звиняй, хозяин, — тихо проскрипело из коробочки, когда облако зелёного перехода едва развеялось, — в саму больничку мне сейчас ходу нет — лекарской магией прикрыто.

— Что тут? — заорал я, дёргая рукоятку двери лазарета. — Как Варя?

— Всё ништяк, босс, — потянул меня за рукав Аристофан. — Нельзя сейчас туда. Типа закрыто, колдунством прикрыли, не кипешуй, босс. На сигару, остынь маленько. А то, может реально пять капель от нервов?

— Нет, спасибо, — в окружении друзей меня начало немного отпускать, а тут ещё и Михалыч отвлёк своей новостью:

— Смотрю я на тебя, внучек, а сам и думаю… Мне же через месяц вот так же перед лазаретом маяться за свою Ягутушку переживаючи…

— А?

— В натуре, дедушка? — восхитился Аристофан.

— Дочку мы с Ягутушкой смастерили, — смущённо, но с гордостью ответил ему Михалыч. — Кощеюшка так и сказал мол, пень ты старый, Михалыч, хотя и мудрый, конечно, но силу мужскую ишо не растерял!

— Офигеть… — только и пробормотал я. — У нас какое-то всеобщее помешательство разом грянуло с этими детьми. Ну ладно мы с Варей. Калымдай с Тамаркой уже отмучались…

— Второй на подходе, босс, — поправил Аристофан.

— В натуре? — удивился я. — А мне он ничего не говорил…

— Ванька-губернатор с Елькой своей ишо, — подсказал дед. — Змеюки наши опять же.

— И это я только дворцовых перечисляю, а если ещё городских подсчитать…

— Загибай пальцы, внучек, — хихикнул Михалыч и начал перечислять: — Пашка, который помощник губернаторский, так они со своей Манькой уже готовятся, после тебя, наверное, следующие будут. Во Дворце… только по секрету, ладно? Во Дворце Селестина Виторамусова…

— Серьёзно?! — перебил я и хохотнул. — А помнишь, как он отбивался, когда мы ему Селестину в секретарши сосватали?

— Без базара сосватали, — хохотнул и Аристофан. — Босс, а ты помнишь другую нашу бесовку, Клементину? Ну, которая у Ваньки-губернатора помощницей?

— Она тоже? — догадался я. — Только не говори, что это Иван постарался.

— Баголопус отметился, — заржал бес. — Мало ему сыновей от одной, так он и молоденькую ещё конкретно обработал.

— Иван Иваныч из колдунской школы со своей кралей тоже ребёночка ждут, — продолжал перечислять Михалыч.

— С Зиной? Ну надо же… — покачал я головой, а потом хмыкнул: — Интересно, они же боги, а ребёнок у них тоже такой будет?

— Фиг их знает, босс, — пожал плечами Аристофан. — Через пару месяцев реально посмотрим.

— А ещё живность наша, — напомнил дед. — Ну, Змеюки ладно, так ещё Максимилиан какую-то кобылку из своего гарема оприходовал. Порадовал Кощеюшку пополнением его элитного табуна. Волчок опять же стаю свою увеличивает.

— Котяру Беню даже считать не будем, — снова хохотнул бес. — У него мелких, что по городу, что конкретно по Дворцу не сосчитать типа.

— И заметьте, — Михалыч понизил голос, — как где баба на сносях образуется, так Кощеюшка с Лиховидом уже там ошиваются. Колдуют чего-то, руками машут, заговоры наводят.

— Да лишь бы не во вред, — отмахнулся я. — Варе, вон, срок наполовину убавили, да и обещали за здоровьем ребёнка присмотреть. Пусть развлекаются.

— Зачем им типа вредить, босс? — успокоил Аристофан. — Стопудов ребятню магией накачивают, отвечаю.

— Будет у нас целая рота малолетних колдунов, — захекал дед. — Кощеюшка же не только с дворцовыми бабами свои обряды проводит, но и в городе постоянно колдует.

— Эдак придётся ещё одни ясли строить, — полез я пятернёй в затылок и снова развернулся к двери лазарета. — Эх, как там Варя сейчас?..

— Всё будет ништяк, босс, — в стотысячный раз успокоил Аристофан.

— Опять бездельничаете? — раздался позади скрипучий голос Кощея. — Почему не на рабочих местах?

— Ваше Величество? — развернулся я на голос. — А вы чего тут?

— Тунеядцы! — прокаркал из-за плеча царя-батюшки Лиховид. — Лишь бы от работы увильнуть, да, Кощеюшка?

— Брысь с дороги, Федька, — пробурчал Кощей.

— А чего это вы? — я даже не шелохнулся. — А куда это? А я с вами! Ну, Ваше Величество! Я мешать не буду, просто у стеночки постою, Варю за руку подержу! Честно-честно!

— Сгинь, — легко отодвинул меня в сторону царь-батюшка. — Мы с твоей Варькой всё это начали, нам и заканчивать.

— Начал, вообще-то я…

— Сгинь, — добродушно повторил Кощей. Он открыл дверь и вошёл в лазарет невзирая ни на какую там магию. — Пошли Лиховид.

— А я говорил тебе, Федька, — ухмыльнулся Лиховид, — учись нашему колдунству! Сейчас бы с нами пошёл, а так… Бестолочь, одним словом. — И он просочился в лазарет через уже закрытую дверь.

— Зараза, — устало выдохнул я.

— Убью, — раздался ласковый голос царя-батюшки из лазарета.

— Да это я не про вас, Ваше Величество, — заторопился я. — Это я вообще. На жизнь и судьбу ругаюсь.

Я бессильно сполз по стеночке и уселся на полу, вытянув ноги. А чего мне ещё оставалось? Только ждать.

Проснулся я через пару часов от того, что кто-то дёргал меня за ногу.

— Вставай, босс, реально всё уже.

Дед подложил мне под голову ватник, а Аристофан накрыл своей кожаной курткой. И, продирая глаза, я порадовался за себя, любимого и такого трудоспособного. Не зря я столько времени угрохал, чтобы наладить работу отопительного цеха — даже на этих гранитных плитах лежать было не холодно.

— А? Что?

Тут дверь отворилась и в коридор вышла обычно строгая, но сейчас широко улыбающаяся врачиха-кикимора:

— Поздравляю, Фёдор Васильевич, у вас мальчик!

— Всё?! — я вскочил на ноги. — А Варя как? Всё в порядке? А с сыном нормально? Проблем нет? Ой, спасибо, Лизавета Венеровна! А можно мне к ним?

— Федька, ну где ты там? — проворчал Кощей из лазарета. — То палкой не отгонишь, а то копается чего-то. Небось, опять о вечном задумался.

— Оболтус, — согласился скрипучий голос Лиховида. — Казнить, да ещё и премии за квартал лишить, да, Кощеюшка?

— Я вас самих сейчас казню, — раздался тихий милый голос моей Варюши. — Федь, ну ты зайдёшь, наконец?

Я кинулся внутрь и огляделся. Варя лежала на операционном столе с накинутой поверх простынёй и слабо улыбалась. Она выглядела уставшей, но довольной и очень счастливой.

— Ты как?! — рванул я к ней и, схватив её ладошку, заозирался по сторонам. — А где?..

— Тут твой наследник, не дёргайся, — ухмыльнулся стоящий неподалёку Кощей, качавший на костлявых руках небольшой свёрток.

— Э! Э! Не уроните только! — я метнулся к нему. — Ну, что там?! Ну, покажите, а?!

— Что там? — фыркнул Кощей. — Угадай.

Он опустил конверт из одеяла пониже и я с некоторым трепетом уставился на очаровательную круглую мордашку моего сына. Моего! Сына!!! Он был… Ну, маленький, розовый и похож был на… ну, на младенца. Никаких особых своих или Вариных черт я не разглядел. Он спал, забавно почмокивая губами, а потом вдруг открыл глаза, обвёл взглядом лазарет, потом сфокусировался на мне и… подмигнул! И вовсе мне не показалось! Уж обычное моргание от подмигивания я отличу, будьте уверены!

— Держи, папаша, — хмыкнул царь-батюшка, протягивая мне ребёнка. — Богатырь будет! Уж мы с Лиховидом постарались. Да и за Варькой твоей приглядели, чтобы не страдала особо. Цени, сына!

— Ага… Это… Сейчас! — засуетился я и крепко, но бережно обхватив свёрток, прижал его к груди. — Сынуля…

А младенец взял и подмигнул мне ещё раз.

Назвали мы его Михаилом. Мишкой. В честь нашего Михалыча, как я и обещал ему ещё очень давно. Но вредная Маша хихикала, что дед тут ни при чём, а вот мсье Теодор уж очень любит кататься на нашем мамонте Мишке. Вредная она у нас, это все знают. Хотя, да, кататься на мамонтах я люблю.

А вот никакой попойки по поводу рождения сына я закатывать не стал. Передёргался сильно, да и настроение и так отличное было. Просто вечером посидели всей Канцелярией, позвали друзей, Иван Палыч принёс тортик «Наполеон», царь-батюшка от щедрот выдал бутылку коньяка. Вот её-то мы и распили под сладкое.

А вот городским и придворным пришлось устроить настоящий праздник. Я вначале пытался протестовать мол, подождём до Нового года, сразу всё и отметим, сколько тут осталось? Но все так яростно бросились убеждать меня мол, народ не поймёт, общество не одобрит, что я, больше опасаясь за жизнь и здоровье, согласился. Хотя, слава богам, мне самому делать ничего и не пришлось. Организаторов праздника и без меня хватало. Иван Палыч побежал к себе на кухню, Маша, прихватив Аристофана и Калымдая, умчалась… куда-то. И знать не хочу куда, оставьте меня в покое хоть на немного! А дед, ворча, что Всенародный Банк имени Михалыча берёт финансирование праздника на себя, разложил кучу ведомостей и счетов на столе и урылся в них вместе с Агриппиной Падловной.

Варя, прижавшись тёплым боком, положила голову мне на плечо, а я, лениво терзая последний кусочек торта, улыбался и смотрел, как царь-батюшка качает Мишку и тихо ему напевает:

— Баю-баюшки-баю,

Меч тебе я подарю.

Будешь головы рубить,

Будешь верно мне служить.

Ну а коль придёт Волчок,

Ткни мечом его в бочок.

А придёт Аристофан,

Дай ему ты по рогам.

— А придёт Аристофан, ты налей ему стакан, — просунулась в дверь голова нашего беса.

— Брысь! — тихо рыкнул царь-батюшка. — Ты чему ребёнка учишь?!

Глава третья

В театре реально всё должно быть прекрасно, без базара. И гардероб, и буфет, и, блин, актрисочки.

Заслуженный артист Е. И. В. Кощея Драматического театра, Могуче Кабано

Утром в Канцелярию заявился Шарль де Бац, экс-посол французского короля в нашем царстве-государстве. Честно говоря, Шарля давно надо было отправить в Путятич к царю Радиславу. У нас же хоть и столица тут, но только культурная, а официальная столица нашей страны — Путятич. Вот пусть бы у Радика и посольствовал. Или ещё чем занимался. Но всё дело было в том, что Шарль с первого же дня у нас, втюрился в вампиршу Машу, ну и она не устояла перед таким блистательным кавалером. И всё как у людей у них было, и ссорились, и мирились, и расходились, и снова сходились, лямур во всей своей красоте, если по-вампирски говорить. Вот из-за этого лямура мы и продолжали держать посла у нас, а не в Путятиче. Ладно, не жалко, а за Машу даже радостно.

Я на начало разговора опоздал, и когда вошёл в Канцелярию, дед уже во всю свою старческую глотку голосил:

— Да как же мы нашу кровиночку за басурмана-то отдадим?! Да нас же народ не поймёт, а мировая общественность осудит!

— Решили всё же пожениться? — догадался я. — Салют, Шарль.

— Доброго дня, господин Теодор, — привстал с лавки посол. — Ну, хоть вы мне объясните, какие могут быть преграды нашему браку с мадмуазелью Марселиной? Дедушка Михалыч только орёт невнятно да слюной брызжет…

— Басурман! — пояснил коротко дед. — От же немчура поганая, вроде и говорит по-нашенски, а ничего и не разумеет.

— Это Михалыч на твой католицизм ругается, — перевёл я послу. — Или какая там у тебя вера?

— Христианин я, — твёрдо заявил он. — Как и вы.

— Ну, это если обобщающе говорить, — возразил я. — Но насколько я понимаю, Михалыч определённо о православии говорит.

— Воистину, внучек, — подтвердил дед. — Ибо только православие есть вера истинная, а всё остальное — ересь!

— Никогда за тобой, дед, не замечал такого ревностного подхода к религии, — покачал я головой.

— Не мешай развлекаться, Федька, — отмахнулся он и грозно посмотрел на посла. — Так что делать теперь думаешь, господин хороший?

— Я запутался, — вздохнул Шарль. — Господин Теодор, может быть, вы объясните мне? Я правильно понимаю, что мой католицизм мешает браку с мадмуазелью Марселиной?

— Скука дедова тебе мешает, — проворчал я, но тут же поправился: — Ага, думаю, что так.

— Всё равно не понимаю, — продолжал в поисках истины посол. — Но ведь и мадмуазель, не только не православная, но и вообще не крещёная! Она же, откровенно говоря, вампир.

— Наша она, понял?! — рявкнул Михалыч. — Русская!

— Из Сербии она, деда, — поправил я.

— Да не важно, откуда родом! — уже на меня заорал он. — Важно, кто она есть! А она уже давно обрусела, нашей стала. Ох и бестолочи вы… И как вам цари ваши такие посты да чины с титулами дали?

— Ой, ладно, — я тоже запутался и начал раздражаться. — И что ты предлагаешь, Михалыч?

— Завтрак для начала, — немного успокаиваясь, проворчал он. — Давай, садись и рот разевай поширше, а я в него буду котлеты закидывать.

— Ну, деда…

— Бестолочь, — повторил дед. — Ну что тут непонятного, Федька? Или Машке надо католичество принимать или Шарлю православие. А, поскольку никто вампиршу окрестить не возьмётся, то единственный выход — послу православным стать. Но! — дед поднял указательный палец. — Какой же он тогда французский посол будет, ежели в нашу веру перейдёт? Да хранцузский король как о таком узнает, так сразу пинка Шарлю и даст. И хорошо, если голову не отрубит. Или что там в вашей Хранции с государевыми преступниками делают?

— По-разному, господин Михалыч, — нахмурился Шарль.

— Да один хрен, — отмахнулся дед. — Не жить тебе на белом свете, вот тебе и весь мой сказ. Но поминки мы по тебе, дорогой ты наш Шарлюшка, такие отгрохаем, что все твои бароны да графы обзавидуются, уж будь уверен!

— То есть, — уточнил я, — всё дело вовсе не в вере, а в принадлежности к государству? Так что ли, Михалыч?

— Ну, можно и так, — согласился дед. — Хотя по вере пройтись куда забавнее, но и так сойдёт.

Мы с Шарлем переглянулись, заулыбались и я снова повернулся к Михалычу:

— Эх, деда, деда… Вот учишь тебя, учишь…

— Ты чаво енто? — насторожился он.

— А таво, — ухмыльнулся я. — Шарль ещё в прошлом месяце уволился с посольской должности, а неделю назад и наше гражданство попросил. У нас теперь посольства Франции нет, зато мы своё отделение прямо в Париже открыли и там уже наши сотрудники с начала декабря пашут.

— Вона как? — почесал дед затылок. — Один хрен — басурман и не видать ему нашей Машеньки, как тебе, Федька оладиков к завтраку.

— Но-но! — погрозил я пальцем. — С оладиками, деда, это ты точно переборщил. На святое замахнулся!

— Так ты теперь не какой-то там хранцуз, а самый что ни на есть русский? — повернулся дед к Шарлю.

— Ну, родом-то я… — начал было Шарль, но тут же закивал: — Русский, господин Михалыч, вы абсолютно правы.

— А указ Кощеюшка подмахнул? — продолжал допытываться Михалыч. — Точно, Федька? Не врёшь? Да? Ну, тогда и хрен с тобой, Шарлик, женись на Машке, разрешаю.

— Всё, деда, порезвился? — хмыкнул я. — Давай тогда завтракать.

— Господин Захаров, — поднялся вдруг де Бац. — Официально прошу у вас руки мадмуазель Марселины.

— А я тут при чём? — поразился я. — У неё и проси.

— Так у Машки родни тут нет, — пояснил Михалыч. — А ты, внучек, ей начальник и считай, отца родного заменяешь. Всё правильно Шарлюшка делает. С уважением. Хотя и без бутылки припёрси, мда… Ишо не осознал он менталитету нашего, не осознал…

— На свадьбе попьянствуешь, дед. А ты Шарль… Женись, конечно, если Маша не против.

— Пойду, мадмуазель Марселину порадую, — направился Шарль к выходу, но около двери остановился и отвесил нам грациозный поклон. — Спасибо, господин Теодор и вам, господин Михалыч.

— Скатертью дорога, — проворчал вслед Михалыч.

— А, кстати, деда, обо всех этих послах и Франциях, — я подтянул к себе миску с картошкой и котлетами, — что там от нашего новоиспечённого Министерства слышно?

— Ты о Посольском приказе, внучек?

— О Министерстве иностранных дел, — важно поправил я.

— Аристофанчик давеча жаловался, — подвинул он мне хлеб, — что Гюнтер никак Указ на подпись Кощеюшке не подсунет, а без подписи Императора, какое уж министерство может быть?

— Вот сейчас доем и пойдём Гюнтеру голову рубить за саботаж, — прочавкал я. — Наконец-то!

— Не солидно, внучек, — покачал головой дед. — Ишо мы по Дворцу за преступником не бегали. Вызывай сюда Гюнтера. Да и палача сразу позови, чего мешкать?

***

— Вызывали, Ваше Высочество? — зашёл к нам Гюнтер.

— Угу. Пока палача ждём, можешь написать завещание, — кивнул я.

— А что я натворил, позвольте уточнить?

— Саботаж и измена царю и Государству. Это из основных обвинений. Но там, в целом список на шесть листов.

— Полюбовно не можем договориться, мой принц? — дворецкий томно поглядел на меня и облизнулся.

— Бр-р-р! — содрогнулся я. — Завязывай, Гюнтер. Лучше скажи мне, почему Указ о создании нового министерства ещё не подписан у царя? Я про Министерство иностранных дел.

— У императора, — строго поправил дворецкий. — А не подал я Указ Его Величеству, так как в нём не указан служащий, который будет руководить новым подразделением. Если хотите, сходите сами подпишите, а мне моя голова дорога ещё. Отвлекать от дел Государя не оформленными бумагами я не собираюсь.

— Формалист ты, — проворчал я. — Бюрократ в худшем смысле слова.

— Ну не сердитесь, Фёдор Васильевич, порядок такой, — вздохнул Гюнтер. — Хотите, поцелую и вам сразу станет легче?

— Сейчас точно палача позову, — пригрозил я. — Завязывай.

— Скучно, — вздохнул он. — Государь свои проблемы решает, глобальных дел нет, войны нет, сотрудники сами свои вопросы решают. А театр только вечером. Может, всё же поцеловать?

— Кстати, внучек, — влез в беседу Михалыч, — там твои актёришки прибегали, что-то не ладиться в ентом твоём театре.

— Ой, потом, деда, ладно? И чего им опять не так? Столько я с ними возился, столько сил угробил, а они никак нормально работать не начнут…

— Не извольте гневаться, но вы не правы, Ваше Высочество, — покачал головой дворецкий. — На той неделе давали «Женитьбу Фигаро» и это было, скажу я вам… М-м-м… Просто божественно! Все эти кружева, чулочки на господах актёрах, а уж этот шалун Керубино с его меццо-сопрано! Ах, шарман!

— Успокойся, родимый, — Михалыч поставил перед дворецким миску с оладиками. — Сейчас ещё сгущёнку подам да глядишь, и отпустит тебя, болезного.

— Поешь, — приказал я Гюнтеру, — и быстренько зови сюда всех причастных к иностранным делам. Анания Тихоновича, Аристофана и этого… как его? Ну, монстрика того зелёного.

— Макарыча, — подсказал дед.

— Угу, точно. И Шарля тоже зови, как специалиста по Западным странам.

— Дай поесть спокойно человеку, — махнул на меня рукой дед. — Я сам всех сейчас булавкой-говорушкой покличу.

И, правда, получаса не прошло, как набежало дармоедов. Хорошо, Михалыч уже припрятал сгущёнку, а то бы опять пришлось Тишку да Гришку отрывать от мультиков да гнать на кухню к Иван Палычу за добавкой.

— Докладывай, — кивнул я Аристофану, когда все расселись за столом.

— Я не при делах, босс, — помотал он рожками. — К Тихонычу реально вопрос.

— У нас всё готово, батюшка, — немедля начал бывший начальник полиции. — Штат подобрали, помещения для Министерства нашли, Макарыч план ближайших действий набросал, ждём от тебя отмашки.

— Угу, — кивнул я, — молодцы. Только проблема у нас — кто возглавлять Министерство будет?

— Макарыч, — хором сказали Аристофан и Ананий Тихонович и даже указали на зелёного монстрика пальцами.

— Угу, — повторил я. — Немой монстр представляет государство пред другими странами. Это как?

— Окромя как Макарычу больше некому, — насупился Тихоныч. — Он всё это затеял, он всё и тянет, так, кому же возглавлять тогда?

— Да я не о том, — отмахнулся я. — Конечно Макарыч будет руководить Министерством. Только давайте он у нас втайне руководить будет, а, так сказать официальным лицом министерства мы назначим кого-нибудь другого, более представительного?

— Типа Шарля? — догадался Аристофан.

— Именно, — кивнул я. — Мало того, что вид у него важный, так Шарль ещё и во всей этой европейской кухне разбирается.

— Кушать хочешь, внучек? Через слово всё кухню поминаешь, — хихикнул дед.

— Давай серьёзно, Михалыч, — попросил я. — В Указе так и напишем мол, глава — Макарыч, но станем это держать в секрете, а для всех будто бы Шарль будет руководить. Что думаете?

— Ну, можно, — полез пятернёй в затылок Ананий Тихонович. — А чего нет?

— Минуточку, — возразил Шарль. — А меня вы не забыли спросить? У меня свадьба на носу, да и вообще, нужно ли мне это?

— Да куда ж ты денешьси, милок, — захекал Михалыч. — Али у тебя какое другое занятие есть? Али ты шибко богатый у нас да думаешь себе землицы с деревушками прикупить и от них и кормиться?

— Я не о том… — начал было Шарль, но дед резко перебил его:

— А я вот именно об этом! Ты, мил-человек нашим подданным стал, а потому обязан служить Государю нашему и всему государству в целом. Обязан! Или ты думал землянку в лесу вырыть да в ней со своей Машкой всю жизнь и просидеть? Как жить-то собираешься, господин бывший посол, а сейчас — вообще никто, без чина-звания? Ты, Шарлюшка, пойми, нет у нас таких людей в нашем царстве-государстве. Кто не пашет в поле, молотом в кузне не машет, тот другим делом занимается, без работы не сидит. Ну а кому повезло быть ко двору допущенным, тот государственными делами занимается. И тебя, дорогой ты наш, никто не просит, не упрашивает. Ты — служивый человек. Приказали — уж будь любезен, понял?

— Да понял, я дедушка, — Шарль улыбнулся и даже замахал на Михалыча руками. — Конечно, я готов служить новой Родине, тут никаких вопросов быть не может. Просто…

— Боязно? — догадался я, а когда он кивнул, то успокоил: — Это — нормально. Всем боязно. Хорошо то, что мы не одни тут. И подскажут и помогут. Короче, поздравляю вас, господин де Бац с назначением на высокий и ответственный пост. Жалование, чины, титулы, это всё позже, а пока приступай к работе, Шарль. А я пошёл к царю-батюшке Указ подписывать.

— Надо бы Шарлюшке имечко какое-нибудь наше придумать, — задумчиво протянул дед, когда мы остались в Канцелярии одни. — Ну куда это годится — Шарль де Бац? Язык вывихнешь.

— По фиг, — пожал я плечами. — Ещё я такими пустяками заморачиваться буду. Ну, пошли к Кощею?

***

Пошли, но не сразу. Увы, дворцовые дела и заботы никто не отменял к сожалению. А разгребать их мне одному приходится, как я неоднократно уже заявлял и ещё много раз заявю… заявлю, то есть.

Вслед моему заявлению заявилась целая делегация сотрудников. Зинаидовна, начальница дворцовой прачечной, тощая, пожилая кикимора и начальник столярного цеха, уж и не помню его имени, выпихнули вперёд нашего главу Академии наук, Романа Викторовича, да ещё и подпёрли его сзади. Чтобы не убежал, наверное.

— Беспредел, босс, — протиснулся мимо делегации Аристофан. — Реально бардак.

— Эх, — обречённо махнул я рукой и опустился на лавку. — Докладывайте.

— Так не годится, Фёдор Васильевич, — как всегда издалека начал наш учёный. — Пора прекратить это безобразие. Общественность, — он потыкал себе за спину пальцем, — негодует.

Общественность дружно покивала, а я вздохнул.

— Там это, батюшка… — выглянул из-за плеча учёного начальник столярного цеха, — ваще оборзели. Гнут нас как травинку на ветру, издеваютьси так, что сил наших больше нет.

— Представьте, Фёдор Васильевич, — учёный загородил возмущающуюся общественность, — на наш коллектив было сегодня выдано пять билетов! Пять билетов! А у нас только здесь, в Академии, сто двадцать сотрудников!

— А нам вообще три дали, — грустно протянула Зинаидовна.

— И нам три! — поддержал её начальник столярного цеха.

— Вы о чём? — помотал я головой.

— Театр, босс, — подсказал Аристофан. — Я хотел с пацанами туда сходить, типа побазарить конкретно, но ты же приказал с ними вежливо блин.

— Цыц! — заткнул всех Михалыч и повернулся ко мне. — Давно тебе хотел сказать, внучек, да всё забывал. Недели три как это у нас началось. Завели у нас новые порядки в театре ентом, чтоб он погорел! Часть билетов наша бухгалтерия выкупает, а часть — Иван-губернатор для города…

— Это типа, — вмешался Аристофан, — чтобы реально обиженных не было. Типа кому-то в городе, да и у нас во Дворце всё равно свезёт без базара.

— Типа того, — хмыкнул Михалыч и продолжил: — Задумка хорошая, Федь, а вот исполнение, как всегда у нас… По четверти всех билетов бухгалтерия и Ванька выкупают, а оставшуюся половину уже как обычно в кассе продают. Оно бы и хорошо, даже справедливо. Все желающие в театр не попадут, но часть людёв завсегда на спектакле окажется.

— Ну? — я ещё не мог понять суть проблемы.

— Завёлся там типа беспредельщик, босс, — пояснил Аристофан. — В натуре пихает эти билеты своим, а нашим реально мало перепадает.

— Я слышал, — добавил Роман Викторович, — что там идёт настоящая спекуляция. Администратор театра вместо справедливого распределения билетов, продаёт их по повышенным ценам на сторону, а оставшуюся часть через своих сообщников выкупает и опять же продаёт втридорога.

— Какой-то администратор театра, — уточнил я, — спекулирует билетами и проводит всяческие незаконные махинации?

— В натуре, босс, — подтвердил Аристофан. — Вот ты реально умеешь вникнуть в проблему. Конкретно уважуха.

— Я сейчас заплачу, — вздохнул я, — а как нарыдаюсь вволю, так велю вас всех казнить. Аристофан, твою ж дивизию! Ну чего вы ко мне с такими делами лезете?! Банальная уголовщина же! Мы для чего полицию создавали?! Вяжите этого дельца со всеми пособниками и на каменоломни к Баголопусу отправляйте. А на его место назначь своего бойца, проверенного и в этих делах разбирающегося.

— Реально, уважуха, — повторил Аристофан. — Элементарно же, блин. Сделаем, босс, без базара.

— Все свободны, — я снова поднялся. — Пошли, деда к царю-батюшке. Вершить великие дела, а не на эти пустяки наш с тобой гений тратить.

Однако сначала пришлось полчаса сгонять бесенят с компа и ещё две минуты потратить на набор и печать обновлённой версии Указа. Всё, теперь можно и на подпись нести.

— Гюнтер, — я пинком открыл дверь Приёмной, — живой ещё?

— Вашими молитвами, Фёдор Васильевич, — повернулся он ко мне.

— Ну это вряд ли, — захекал за моей спиной Михалыч.

— Забухаем, Гюнтер? — предложил я.

— Сдурели, господин Захаров? — поднял он брови, но тут его единственный глаз заблестел: — Возможно, вечером, в моих апартаментах, тет а тет, так сказать…

— Тьфу! — ответил за меня дед.

— Держи, — протянул я дворецкому свежеотпечатанный Указ. — Всё за тебя делать приходится. Развелось бездельников…

— Гюнтер! — громыхнул голос царя-батюшки. — А ну живо доставь сюда сынулю моего любимого, разгильдяя этого Федьку!

— Сей момент, Государь, — повысил голос дворецкий и распахнул перед нами дверь кабинета. — Его Высочество…

— Да ладно, — отодвинул я его в сторону и вошёл к царю-батюшке. — Забухаем, Ваше Величество?

— Сдурел, сына? — вытаращил на меня глаза Кощей.

— Меч вам Чёрный подать, Государь, — поинтересовался Гюнтер, — или обычный, четверговый?

— Чайку внучеку лучше организуй, — вошёл в кабинет и дед. — А нам с Кощеюшкой — коньячку.

— Указ подмахните, Ваше Величество, — попросил я. — Это про Министерство иностранных дел, помните, я вам рассказывал?

— Нужное дело, — Кощей достал подаренную мной авторучку и с видимым удовольствием размашисто расписался на Указе. — Гюнтер, прихлопни печатью и отдай в делопроизводство. И коньяк принеси наконец-то.

Я плюхнулся в кресло перед столом, а Кощей пощёлкал костлявыми пальцами:

— А чего я тебя вызывал, Федька?

— Премию внеочередную выдать, — подсказал дед. — Всей Канцелярии. Повышенную.

— Точно! — вспомнил царь-батюшка, покопался в верхнем ящике стола и тихо брякнул там чем-то. — Медалью я тебя наградить решил, сына! Носи с гордостью и безмерным почтением ко мне, любимому!

Я покрутил в пальцах небольшой металлический диск и прочёл слегка корявую надпись:

— «За первого сына». Спасибо, Ваше Величество.

— А денежное вознаграждение, какое к медали идёт? — поинтересовался дед.

— Уймись, Михалыч, — Кощей укоризненно покачал головой, но тут же оживился: — Зацени, Федька! Сам делал! А герб и буковки по кругу это я гальваническим методом навёл. Нравится? Всё утро провозился в лаборатории и всё ради тебя, бездельника.

— Даже не знаю, что и сказать, Ваше Величество, — развёл я руки в стороны. — Шикарно получилось, угу.

— Спасибо скажи, — шепотом подсказал дед. — И премию попроси.

— О, чуть не забыл, — снова щёлкнул пальцами Кощей. — Гюнтер! Пиши Указ. Назначить моего любимого внука, Захарова Михаила Фёдоровича полковником лейб-гвардии Канцелярии. Со всеми причитающимися медалями, орденами и соответствующим жалованием.

— Ась?! — подскочил вдруг дед. — Мишку полковником?! Да ему сутки отроду, а уже командовать моими мальцами назначили! Тишенька с Гришенькой который месяц на тебя, Кощеюшка как лиходеи какие у Баголопуса на каменоломне пашут, а ты в обход их, Федькиного несмышлёныша главой лейб-гвардии назначаешь?!

— Ну, ты скажешь, Михалыч, — фыркнул Кощей. — Внука императора с какими-то мелкими бесами сравнил.

— Что мелкие не беда, подрастут ишо! — упёр руки в боки дед. — А вот протекционизм, коррупция, клановость, карьеризм и самодурство в нашем государстве недопустимы!

— Почему это? — искренне удивился царь-батюшка. — Царь я или не царь?

— Царь, — согласился Михалыч и тут же жалобно взвыл: — Ну хоть по паре червонцев к жалованию тогда накинь моим мальцам, Кощеюшка! Ты же у нас царь справедливый, милостивый…

— Да с чего это вдруг милостивый? — снова удивился Кощей. — Ладно, хрен с тобой, а то до вечера тут стонать будешь. Червонец.

— Каждому!

— Один на двоих, — отрезал царь-батюшка. — Всё, закончили, а то я сейчас рассержусь, а то и разгневаюсь.

— Эх, жисть… — вздохнул дед, украдкой подмигнул мне и уселся обратно в кресло.

Кощей окинул рассеянным взглядом стол и заорал:

— Гюнтер, морда твоя европейская! Где коньяк?!

— И чай, — подсказал я. — Вот как с ними работать, да, Ваше Величество? И скажите ему, пусть чего-нибудь сладенького к чаю подаст. Углеводы, они очень для работы мозга полезны.

— Крик, шум, всем чего-то надо, — вошёл с подносом дворецкий. — И что характерно — все ко мне бегут. Я вам что, царь какой-нибудь? А вы, Фёдор Васильевич, будете возмущаться, я вам тогда в чай плюну.

— Деда, будешь? — придвинул я к Михалычу свою кружку. — Я лучше с Его Величеством пять капель опрокину. Из запечатанной бутылки.

— Оттож, — довольно ухмыльнулся Гюнтер.

— Сигары завезли? — рявкнул на него Кощей.

— Всенепременно, Государь, — спокойно ответил дворецкий. — Когда остров Куба был захвач… возвращён в ваши владения, так и поставки наладили бесперебойно.

— Свободен, — махнул ладонью царь-батюшка и задумчиво посмотрел на меня: — Тебе налить, сына? Сигару? Может, ещё чего изволишь?

— Да сидите уж, Ваше Величество, я сам, — я приподнялся и откупорил бутылку. — Всё сам. Скоро привыкну, что все, вот абсолютно все дела на себе тащу. Хоть бы помог кто…

— Бе-бе-бе, — солидно ответил царь-батюшка и опрокинул в себя коньяк. — Ворчишь и ворчишь, как дед старый… Кстати, о дедах. Михалыч, как там твой банк поживает? Не прогорел ещё?

— Да чего ему сделается, Кощеюшка? — дед продолжал подозрительно рассматривать кружку с чаем. — Пашем в поте лица, но, разумеется, не во вред основной работе. Процесс идёт, капитал растёт помаленьку, всё в порядке, не переживай.

— А тогда, — Кощей вдруг грозно взглянул на деда, — где мои дивиденды, а?! Опять за старое взялся, Михалыч?

— Да ты что, Кощеюшка! — замахал на него руками дед. — Окстись, милок! Всю прибыль до копеечки акционерам выплатим, даже не сумлевайси! Вот разовьёмся, расширимся, подкопим денежек и сразу их всем подряд раздавать начнём. Жди.

— Ох, Михалыч, — устало вздохнул Кощей и погрозил ему костлявым пальцем. — Смотри у меня.

— Кстати о развитии, — вспомнил я. — Пора бы нам деятельность банка и на другие регионы распространять уже. Вон, в Англии, например…

— Ха! — вдруг перебил меня Кощей. — Кстати об Англии. Помните хлыща этого, вампира-банкира?

— Лорд Грейширский? — уточнил я.

— Он, вражина, — ухмыльнулся Кощей. — Давеча опять заявился ко мне и опять стал деньги требовать, прикинь, сына!

— Всё не успокоится никак? — покачал я головой.

У нас с этим лордом в частности и с Английским банком в целом, недавно тут конфликт небольшой произошёл. Они в городе филиал свой открыли, а Михалыч не выдержал, да и ломанул этот филиал. Золотые руки у моего деда! И руки эти зачесались так, что, даже не смотря на строгий указ Кощея — не трогать английских банкиров, дед в великой ностальгии по молодым денёчкам и прибрал всё золотишко из банка. Путём взлома с проникновением, разумеется. Старенький он у меня, расчувствовался, вспоминая свои давние приключения, слезу пустил растроганную и пошёл банк бомбить. Ну, это ладно, понять деда можно, но вот этот самый лорд Грейширский сразу же к Кощею побежал с претензией, представляете?! Мол, возвращайте деньги и всё тут. Наглые они эти англосаксы, не зря их нигде не любят. А вот царь-батюшка у нас хоть и грозный, строгий, но справедливый. Приказал вернуть банкирам их деньги, вот так-то. Всё по-честному, нам чужого не надо. Михалыч плакал, грозился немедленно от инфаркта помереть назло всем, но с честно заработанными деньгами таки расстался. Так этот лорд знаете, что потом учудил? Даже неловко как-то за них, англичан этих, но расскажу всё же ради отчёта в Хрониках. Он так в нас разуверился, что решил от имени своего банка филиал у нас закрыть. А мы даже не обиделись, даже предложили защиту, охрану на то время, пока банкиры всё золото обратно в свои туманные края не вывезут. Благородно же поступили, правда? Вот именно. А лорд Грейширский это щедрое предложение не оценил, наоборот, с жутким высокомерием заявил, что в своём банке он сам от кого угодно капитал защитит без всякой нашей охраны. Идиот, вот, чес-слово, идиот. Ну, наше дело предложить, мы не гордые, не обидчивые. Все, кроме Михалыча. Короче, в ту же ночь дед снова обнёс банк, понятное дело. А кто бы устоял на его месте? Да и справедливость опять же… А когда лорд на утро снова прибежал к Кощею плакаться и жаловаться на несовершенство мира, то царь-батюшка, озверев, что его постоянно от дел пустяками отрывают, так послал этого Грейширского, что он катился колбаской до самой Темзы. А в здании бывшего английского банка Михалыч свой банк открыл. Так и живём.

— Прибил бы ты ентого лорда, Кощеюшка, — сокрушённо покачал головой Михалыч. — Так и будут банкиры к тебе шастать, да нервы твои и так заботами порастрёпанные на ноль изводить.

— В подвалы я его кинул, — отмахнулся Кощей. — Пусть в темнице посидит, подумает. Хотя… Прав ты, Михалыч, не отстанут от меня эти банкиры. Ну, что за народ, а? За копейку удушатся!

— За миллион рублей на самом деле, — хихикнул я. — Золотых, разумеется.

— Не в сумме дело, сына, а в принципе, — поднял вверх палец Кощей.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле, озаботься этим, господин Секретарь, — строго взглянул он на меня. — Так и будут каждый месяц нового лорда ко мне слать, да надоедать своими просьбишками никчёмными.

— Давайте потом, Ваше Величество? — заныл я. — Мне сейчас только банкиров и не хватало. Мне к празднику готовиться надо, опять же в городе надо бы…

— Всё, Федька, — прервал меня Кощей. — Работай. Иди и не доводи меня до нервного срыва.

— Велите меч подать, Государь? — просунул голову в кабинет Гюнтер. — Один взмах и нет проблем.

— Велю исчезнуть всем и не мешать мне делом заниматься, — рявкнул царь-батюшка.

— О, кстати, Ваше Величество, — я не спешил подняться с кресла, — уточнить хотел. А вот то, что вы с Лиховидом с Варей и Мишкой тогда мутили, ну, в колдовском смысле…

— Колдунском, — привычно поправил Михалыч.

— Угу. А что именно вы там натворили? Просто, прикиньте, я сегодня сынка качаю на руках, а он вдруг взял и улыбнулся мне. Причём, вполне осознанно так, осмысленно, точно вам говорю. Так же не бывает, он же мелкий ещё совсем.

— Вот именно, — довольно кивнул Кощей. — Так и должно быть, Федька. Твой малец, да как и другие, над которыми мы с Лиховидом потрудились, будут расти ускоренно теперь. И умственно и физически. Благодарить не надо, знаю, что от тебя благодарности не дождаться. Просто иди работай и не забывай восхвалять своего любимого царя и великого мага.

— И меня, — высунулась из потолка голова Лиховида.

— Даже не знаю, радоваться или грустить, — вздохнул я и поднялся с кресла. — Ладно, будем посмотреть.

— Не боись, сына, — попытался успокоить меня царь-батюшка. — У меня всё под контролем.

— У нас, — поправил Лиховид.

— Кстати, Ваше Величество, — вспомнил я уже у дверей, — вы в театр сегодня идёте? Надо бы поддержать культурное мероприятие своим милостивым явлением народу.

— Подумаю, — кивнул Кощей. — Брысь отсюда!

— Ой, ещё моментик, Ваше Величество, чуть не забыл…

— Федька!

— Это важно, уж пардон, я быстренько.

— Зараза, — откинулся царь-батюшка в кресле и потянул очередную сигару. — Поработать не даёшь. Ну?

— Я про Снежину, Ваше Величество, — заторопился я. — Там по ней сразу несколько вопросов возникло. Ну, во-первых, она с Аликом, королём эльфийским закружилась. Мы же не против этого в государственном смысле? Нам с этого вроде никакие проблемы не грозят…

— Пущай развлекаются, — отмахнулся Кощей. — Что ещё?

— Во-вторых, там с Дедом Морозом ситуация так и не решена. Его же какой-то там могучий колдун умыкнул, а где его искать, как Мороза выручать?.. Нет идей, Ваше Величество? Только не надо как обычно стрелки на мою Канцелярию переводить. Посоветуете что-нибудь?

— Дед Мороз, — Кощей вдруг захихикал. — Забудь, сына.

— В смысле? Вы чего? Я планировал его на Новый год к нам позвать. Не одному же вам пахать на утренниках и общем празднике? Да и вообще, помочь бы надо…

— Уймись, сына, не бери в голову, — снова отмахнулся Кощей. — Не проблема это, точно говорю. Иди лучше настоящими делами займись. Вон Михалычу помоги с его банком разобраться, чтобы мне к Новому году мои проценты за квартал выплатили. Иди, Федька, иди. А ну, марш отсюда!

***

— Не пойму я что-то царя нашего батюшку, — вздохнул я над кружкой чая, когда мы вернулись в Канцелярию. — Что-то он совсем расслабился и забил на всё. Вон, с Дедом Морозом вопрос какой важный и сложный, а Кощей сидит и в ус не дует.

Под потолком тихо, но грозно громыхнуло и я поспешил поправиться:

— Сидит во всей своей гениальности, окутанный всенародной любовью и почитанием, а как же.

— Да кто его знает, ентого Мороза, внучек, — присел на лавку Михалыч. — А нужен он тут? Без него разве не справимси? Только лишние хлопоты и так на свою голодную голову взваливаешь. Оладиков?

— Не, спасибо, попозже, деда. А Дед Мороз нужен. Я так прикидываю, что на детском утреннике мы в бой деда Кощея отправим, а вот со взрослым праздником он заморачиваться не захочет, вот тут бы как раз Деда Мороза припрячь, а?

— Может, всё же Кощеюшку уговорим? — задумался Михалыч. — Хотя бы с дворцовым народом погулять-повеселиться?

— Хорошо бы, — вздохнул я, — только всё равно ещё и в городе ёлка для взрослых будет. Там тоже надо зажечь хорошенько. Тем более что у народа этот Новый год вообще в первый раз будет. Надо нам красиво и весело отпраздновать, чтобы всем понравилось.

— Енто, да, — согласился Михалыч. — Один Кощеюшка всё делать не будет. И что ты предлагаешь, внучек?

— Не знаю, — снова вздохнул я. — Надо помочь Деду Морозу и Снежине, а вот с чего начать?..

— С разведки, внучек, с разведки, — хмыкнул Михалыч. — Мы сейчас ничего толком и не знаем ведь. Так, слышали что-то, а по делу ничего и нет.

— Верно, деда! Вот и голова же у тебя! Элементарно, а я и не догадался, — обрадовался я. — Сейчас Калымдая и припряжём.

— Лучше бесов послать, — задумался Михалыч. — Енти паршивцы шибко проворные, да и под землёй нырять могут.

— Вариант, — согласился я. — Зови тогда Аристофана, да и Снежину позови на всякий случай.

Снежина, кстати, легко согласилась отправиться на разведку с Аристофаном и его бандитами, только настрой у них был какой-то совсем уж легкомысленный. Аристофан, услышав о задании, фыркнул и стал что-то бурчать, отведя в сторону маленькие глазки, про то, что и так дел полно, а ещё типа с этим морозным дедом заморачиваться. Пришлось на него прикрикнуть, но он всё же выклянчил себе отсрочку:

— Босс, блин, а давай я реально завтра с братвой сгоняю? Мне же сегодня в театре выступать. Ты же придёшь на спектакль?

— Ни за что не пропущу, — заверил его я. — Хорошо, давай завтра, только не затягивай, понятно?

— Без базара, босс. Так я пойду готовиться к выступлению? Ещё грим надо наложить, костюмчик подогнать типа, да и вообще в образ войти конкретно.

Театр, да. Отстроил я его на свою голову. Жуть сколько возни было и со строительством, а потом и с актёрами, оркестром… И каждого уговаривать надо, убеждать, упрашивать! Знал бы, ни за что не затевал всё это.

Да, кстати, надо уже идти собираться. Да и с сынком повозиться хочется, перед тем как его на вечер в ясли отдать.

Поход в театр у нас, как и везде, думаю, это не абы что, не в ларёк за пивом сбегать. Это — понты, показуха в максимальном проявлении. Первыми это осознали придворные дамы и понеслось… Ну а где ещё похвастаться новыми нарядами, украшениями, очередным кавалером, как не в театре? Хотя, честно скажу, и сами представления у нас получились отличные. Харитон Егорыч, директор и художественный руководитель, дирижёр Валентино Ферруччи и жутко противный бес Софокулус (рабочий псевдоним — Хуанито де Лос Имбирос), драматург, постарались на славу и вкалывали с энтузиазмом, на совесть. Правда и платили мы им очень даже не слабо. Но как бы то ни было, и оркестр и актёры порадовали нас мастерством и профессионализмом. По моему настоянию мы бессовестно сдирали пьесы моего мира, коих в компе было очень много. Приходилось, конечно, адаптировать некоторые из них под наш мир, но я не страдал по этому поводу. Не нравится — приходите, разбирайтесь. У нас вам тут быстро объяснят и про авторские права и про целостность произведений. Лично Аристофан, как заинтересованное лицо и объяснит.

Короче, походы в театр — это интересно и весело. Иногда и утомительно. Ненавижу весь этот официоз и показуху, а пришлось и мне принарядиться. Не поймут-с. И Варя ругаться будет.

Вот опять же, ну чего проще и приятней попросить Шмат-разум доставить нас с Варей прямо на ступени театра? Ага, щаз. Расписанная золотом шикарная карета, запряжённая шестёркой бесов, понятно? Ну, ладно, сам виноват. Лучше бы я вместо театра цветник в Городском саду разбил… или просто поспал.

Не буду я вам описывать все эти пышные платья, банты, кружева, бриллианты и всяческие поделки из банального золота. Всё в фойе театра шумело, блестело, болтало, шипело друг на друга, а иногда и совершенно случайно пихало соперницу по нарядам острым локотком. Бр-р-р! Хорошо, я сразу забил себе ложу и не надо было толкаться внизу в партере. Да и буфет для вип-персон тут рядышком.

Царь-батюшка очень демократично не затребовал себе индивидуальную ложу, а по-простому, по-народному присоединился к нам с Варей, вальяжно помахал ручкой аплодирующим ему снизу зрителям и отхлебнул из бокала, протянутого сзади Гюнтером:

— Скоро начало?

— Потерпите, Ваше Величество, — попросил я, принюхиваясь к коньяку. Ладно, потреплю до антракта, а то Варя ворчать будет. — Дайте придворным и горожанам пропитаться атмосферой, настроиться на спектакль, так сказать.

— Бездельники, — проворчал царь-батюшка, махнул последний раз бокалом ликующему народу и откинулся на спинку кресла. — Лишь бы не работать.

— Культурный отдых, — возразил я. — Лучше так, чем по кабакам сидеть.

— С кабаков хоть доход идёт, — продолжал ворчать Кощей, — а с этими твоими забавами одни только расходы.

— Тише, Ваше Величество, кажется, начинается.

Маэстро в оркестровой яме постучал палочкой по пюпитру, призывая к вниманию и зал послушно стал затихать. Последние скрипы кресел, шуршание пышных платьев и в театре наступила тишина. Ферруччи взмахнул рукой и мы окунулись в волшебство действа.

Мне кажется, что в своем мире, когда я смотрел «Ревизора», особого музыкального сопровождения не было, но наши расстарались на славу. Хоть это была не оперетта и даже не опера, но началось всё с увертюры, да и после, в течение всего спектакля музыка почти не стихала. Музыка получилась странная, но очень классно вписывалась в тему. Какую-то мелодию я угадывал, но большая часть музыкального сопровождения была мне незнакома. И надо сказать, что Ферруччи со своими ребятами постарались на славу. Где-то оркестр просто гремел, а во время реплик актёров играл так тихо, что совершенно не заглушал их голоса. В целом шикарно получилось. Новое слово в театральном искусстве. Обязательно раскручу Кощея на премии труппе и остальным сотрудникам театра.

Кстати, Кощей, как я видел краем глаза, тоже получал удовольствие от представления. Нет, он как обычно делал скучающий вид, но частенько до меня доносилось тихое хихиканье с его стороны, а уж реплики Аристофана часто одобрялись лёгкими аплодисментами царя-батюшки. А уж зал как ревел в восторге от нашего беса…