Бесплатный фрагмент - Новогодний чемодан

От составителя

Есть у меня старый фибровый чемодан. И я его боюсь.

Ему много лет. На потертой шкуре царапины и следы краски. Клепки и петли заржавели, а задняя стенка выглядит так, будто кто-то большой точил об нее зубы. Коты не при делах — я узнавала.

На замке литера «М», внутри — пусто. Ну, было пусто, пока не началось…

Он сделан из фибра. Слышали выражение «всеми фибрами моего чемодана»? Вот.

Когда-то отец хранил в нем свои инструменты. Я его забрала, чтобы сделать кактусницу.

Вы скажете, что кактусы не растут в чемоданах? Да ладно, у меня они растут в чайниках, кокосовых орехах и даже в старом фотоаппарате, чемодан отлично бы подошел, но…

Хотя, лучше по порядку. Как-то раз ко мне приехали гости. Мы играли с ними в литературную игру, в которой этот чемоданчик участвовал.

Участники доставали из него предметы: боцманскую дудку, рогатую шапку викинга, пузырек с пахучим зельем, солдатика, том стихов, калейдоскоп…

А потом рассказывали истории об этих предметах. И, знаете, очень неплохо у них получалось.

Гости разъехались, а чемодан остался стоять в кабинете в ожидании кактусов.

Как-то вечером я засиделась допоздна, и вдруг услышала потрескивание, похожее на хруст сучьев в костре.

За окошком темь и снег, а звук все громче. Очень знакомый, не дрова в костре, нет, скорее, старая пластинка под иглой проигрывателя.

И вдруг как взывыло! «Ты помнишь наши встречи, в приморском парке, на берегууу».

Я подпрыгнула. Звук точно шел из чемодана!

Открыла — пусто. И тишина.

Конечно, никому об этом не сказала. Спать пошла.

Наутро застала у чемодана пьяного кота Кренделя. Он нежно обвил фибровый бок и вылизывал латунную нашлепку.

Свежие царапины указывали, что открыть замок коту не удалось, но он очень старался. От чемодана несло валерьянкой.

Вытащила на улицу для проветривания. Обоих. Вечером похмельный кот пришел сам, а чемодан я убрала на полку.

Там он мирно стоял почти сутки.

На следующий день я услышала с полки писк. На дне обнаружилось крохотное желтое перышко…

Дальше долго рассказывать.

Коллекция артефактов пополнилась обрывком желтоватой страницы с таким текстом: «…скаго флота — ботикъ найденый Петромъ въ 1691 г. въ Измайловъ, под Москвой. Со стъенъ кръпости производится салютацiонная…».

Позже на дне обнаружился сушеный хвост — ящерицы или тритона, пара грецких орехов и чей-то желтый зуб.

А однажды вечером…

Сказать бы — ничто не предвещало, но нет. Я, пожалуй, была готова к чему-то подобному, потому что подошла к чемодану и открыла его просто так.

И тут же захлопнула.

Нет, я люблю звездное небо, все эти блистающие в темноте крохотные миры, бортовые огни самолетов, спутники.

Но лучше смотреть на них из окна, правда? Если увидеть их на дне чемодана — приступ морской болезни обеспечен.

После этого я поняла, что без компании открывать старый фибровый чемодан я не буду. И пригласила друзей-авторов, чтобы вместе исследовать его содержимое.

Они согласились.

Открыли фибровый чемодан и достали из него свои новогодние истории.

Вы сможете их найти на страницах этой книги.

А я побежала — в чемодане прямо сейчас кто-то играет на банджо, нужно срочно принять меры.

Приятного чтения!

Александра Хоменко
А это — к нам!

— Милый, не злись. Что поделать, клиент всегда прав.

— Тома, для чего тогда вся эта концепция?! Зачем ты сшила костюмы, отец сваял студию? К чему мои идеи?!

— Просто наше понимание «небанального» отличается от всеобщего. Увы, но что поделать.

— Да в этом мире уже не существует ничего небанального! Пятая семья с дурацким рождеством! За неделю!

Жена виновато улыбнулась и поспешила в зал.

Там очередная ванильная семейка в красных свитерах с оленями готовилась к мега-оригинальной фотосессии в стиле католического Рождества.

Данил пнул мешок с костюмами. Выпал парик Барнабаса Коллинза.

Эту идею они вынашивали два года.

Лофт, в котором каждый метр оформлен в своем стиле. Костюмы по пятидесяти тематикам: миры Бертона, антидиснея, Марвела; киберпанк, стимпанк, готика, нуар, добуцу.

Смачная вывеска на три двери: «За небанальным — к нам!» Популярность, звонки, заказы.

И три месяца телочек с губками в цепях. И парочек а-ля мистер и миссис Смит.

С приближением Нового года — новый бум. «А давайте сделаем так, словно мы в Европе празднуем Рождество!»

Тома убеждала, что все это нужно для раскрутки. А Данил всерьез искал, где купить вагон валерьянки.

Из зала донесся треск, и внезапно граммофонный голос завел «Jingle Bell Rock».

Серый бумбокс выводил сладкие праздничные гимны.

Тома взбивала локоны на блондинистых дамских головах, пудрила носы, рисовала стрелки. И тревожно поглядывала на мужа, который расставлял яства.

Красиво. Чтоб на фото, как американская семья. Все настоящее, никакого муляжа. Мамочка сама приготовила.

Ну, разве что индейка пластмассовая, но вы так сфотографируйте, чтобы как живая. Какой день Благодарения? Рождество! Вот и музыка вам для настроения. Это так важно, чтобы фотограф правильно чувствовал атмосферу и клиентов.

Тома молилась, чтобы супруг сдержался. И мольбы долетали до адресата!

Данил порхал по студии, примерял ракурсы, настраивал технику, щебетал с родительницей:

— Не верится, что такую вкуснотень можно приготовить!

Угодил суровому родителю:

— Глава семьи — во главу стола!

Похвалил свитера, зажег огоньки, подарил детям по шоколадному Деду Морозу.

Композиция готова. Елка горит. Матовые лица сияют восторгом. Улыбочку. Щелк. У всех белые зубы. Идиллия.

Данил подмигнул жене.

— А теперь, дорогие мои, давайте запечатлеем, какие шедевры приготовила ваша мама. Так, все взяли по куску пирога. Подождите, не кусайте. На счет три начинайте есть. И как можно аппетитней! Маме фото на одноклассниках размещать, ага? Раз… Два… Три!

Губки-уточки, зубки-жемчужинки — не укус, а картинка.

— Аааааааааааааааааа!..

Самый мелкий вопит. Отец матерится. Перекошенная мать хрипит. Дочки орут. Сын плюет прямо на пол.

На столе — тарарам. Куски пирога во все стороны. Тушь течет. Рожи-лимоны. Где-то на периферии перепуганная Томочка носится в поисках воды.

А Данил ловит ракурсы.

Щелк-щелк. Красная морда. Щелк.

Орущий рот. Щелк. Заплеванный олень. Щелк.

Елка, падающая на главу стола.

Вот это я понимаю, небанально. Это — к нам! Откуда у фотографа чили? Работа такая.

Где-то «Абба» надрывно желает всем хэппи нью ира.

Альбина Полова
Чего хотят женщины

В воскресенье мама и Славик отправились за покупками. Точнее, мама хотела купить себе платье на новогоднюю корпоративную вечеринку. Славик напросился идти вместе.

— А тебе-то что надо в магазине? — поднялись дугой брови мамы.

— Да есть у меня одно дело, — по-мужски пробасил шестилетний Слава.

В магазине одежды все пестрило, как гирлянды на елке: вечерние платья, юбки, блузы, маскарадные костюмы. Мама наматывала километры от примерочной к торговому залу, от платьев со стразами к юбкам с разрезами.

Слава ходил между рядами, внимательно всматривался.

— Тебя как зовут, мальчик? — поинтересовалась консультант.

— Вячеслав. И, между прочим, я мужчина.

— А я Катерина. Могу чем-то помочь?

— Девочке хотел одной понравиться.

— Ясно. Вот здесь у нас костюмы Бетмена и Супермена. Твой размер, 116—122 см. Рыцарские доспехи и мечи. Ты что выберешь?

— Нет, не то, — пробурчал Славик.

— Подожди-ка! А, может, галстук или бабочку, смокинг? Девчонкам это нравится! Как джентльмен будешь, — предлагала Катерина.

Мимо пронеслась мама в новом синем платье. Счастливая и окрыленная, как королева.

Слава решительно двинулся в левый угол магазина. Подошел к вешалке, перебрал несколько плечиков.

— Вот! Беру это! — уверенно произнес мальчик и направился к кассе.

Мама принесла свои покупки для оплаты.

— А ты что выбрал, сынок?

Слава держал в руках платье цвета морской волны. Как у мамы, только маленькое.

— Для принцессы Таси подарок. Ну помнишь, для рыжей такой из моей группы? — затараторил Славик, вытряхивая монеты из своей копилки.

Надежда Сергеенкова
Мяч

Такой холодной и снежной зимы в Чикаго давно не было. Даже озеро Мичиган покрылось коркой льда.

Пешеходы старались идти как можно быстрее. Глыбы небоскребов не защищали улицы от холодного ветра, дувшего с озера.

Мери шла с работы привычным маршрутом. Она закуталась в бордовый вязаный шарф, накинутый на легкое зеленое пальтишко.

Проходя мимо восточной кофейни, с удовольствием вдохнула аромат корицы, ускорила шаг около модного ресторана. В нем она могла себе позволить разве что легкую закуску, да и то с зарплаты…

Мери спешила, на ходу посматривая на праздничные платья в витрине бутика. Особенно ей понравилось изумрудное атласное платье. Оно бы идеально подошло к ее зеленым глазам.

Толчок в спину — крупная дама в клетчатом пальто и берете с помпоном протаранила ее плечом, буркнула что-то неодобрительное.

А нечего зевать по сторонам!

Дальше был дорогой спортивный магазин, в который она никогда не заходила — зачем, если спортивные вещи можно купить в супермаркете около дома раз в пять дешевле.

Тут ее внимание привлекла яркая реклама рождественской распродажи. Да, праздник на носу, подарки…

Об этом она старалась не думать.

Придется купить сыну очередной альбом для рисования, а маме — дешевый шарфик. Что поделать, такой выдался год. Много горя принес. Но есть и хорошее — наконец устроилась на стабильную работу. В следующем году должно быть полегче.

Впереди дама с помпоном покачнулась на скользком тротуаре и медленно стала рушиться набок.

Толпа обтекала ее, не задерживаясь, и лишь Мери успела прийти на помощь: подхватила под локоть и вывела на очищенную сторону улицы.

— Лентяи, дороги не чистят, холод как на северном полюсе! — проворчала дама, обретя устойчивость, и заспешила прочь, даже не поблагодарив. Помпон смешно подпрыгивал в такт шагам.

Мери улыбнулась и собиралась идти дальше, но вдруг увидела волейбольный мяч Mikasa в витрине товаров с праздничными скидками.

Она остановилась.

Микаса — это название она часто слышала от сына — крупная фирма, специализирующаяся на товарах для волейбола. Мечта всей их школьной команды.

Волейболом Тим увлекся всерьез. Мери сначала относилась к увлечению сына скептически — ну какой волейболист из ее рыжего худышки! И рост неподходящий.

Но тренер увидел в шустром пацане перспективного либеро. Тим стал постоянным членом сборной и участвовал во всех матчах и первенствах.

Высшим шиком среди мальчишек было прийти на тренировку со своим фирменным мячом. Без этого, конечно, можно обойтись, но сильно не хватало Тиму мяча летом на каникулах. Компания для игры нашлась бы, а вот мяча не было.

И теперь она видела мечту сына по доступной цене — всего 29 долларов. Доступной для многих, но не для нее.

Мери стояла и думала, как бы обрадовался сын, обнаружив желто-бело-синее счастье под елкой. Как бы прыгал и светился всеми своими веснушками. Сколько радости пришло бы в дом — что-что, а вот радость в последнее время к ним заходила не часто.

Вдруг она вспомнила про билет.

Перед Рождеством все сотрудники получили подарок — лотерейный билет, по которому на Рождественской вечеринке будут разыгрываться сувениры и подарки.

Начальница предлагала за билет 15 долларов — она хотела прийти с подругами, но Мери отказалась. Ей тоже хотелось праздника. А вот сейчас пожалела: будь у нее половина суммы, уж остаток она бы наскребла.

А это выход!

Так, до какого распродажа? Еще два дня. Но сегодня пятница. Начальницу она увидит только в понедельник. А распродажа уже закончится.

Что делать? Бежать обратно на работу! Может, еще застанет.

И Мери побежала.

Она неслась по заснеженной улице. Скользила на наледях. Пробегала под опасно нависающими сосульками. Срезала угол по проезжей части — такси негодующе бибикнуло. Сердце стучало, как бешеное.

Влетела в вестибюль. Увидела выходящую из лифта начальницу.

— Кэтрин, простите, минуточку, вы хотели купить билет!

— Что с вами, милочка? Почему вы так запыхались?

— Да понимаете, мяч… распродажа… сын.

— Денег не хватает? Ну возьмите у меня. Сколько нужно? Тридцатки хватит? Да не смотрите на меня так! Ну что вы плачете? Рождество же! Вернете, когда сможете.

Юлия Бекенская
Новогодний чемодан

Хуже старого потертого чемодана может быть только старый потертый тяжелый чемодан. Хуже старого потертого тяжелого чемодана может быть только чемодан без руч…

Тьфу! Накаркала! Прощай, дорогая ручка, ты верно служила трем поколениям поэтической семьи. Что ж, дорогой мой квадратный гроб, переезжай на закорки. Рраз-два, взяли! Чтобы я еще раз… Хоть когда-нибудь… Хоть на секунду…

Месть будет сладка — только это нас с чемоданом и держит.

Продолжаем наш увлекательный репортаж, дорогие сопки.

Итак, хуже старого тяжелого чемодана без ручки, который я тащу на горбу, можете быть только вы. И этот ветер в ушах. И метель.

А также лед, волосатая шапка и унты, которые весят, как чугунный мост. И этот поэт, по милости которого мне переть эту тяжесть еще полтора километра.

— Юльчик! Это удивительное место! Замечательные люди! Это будет незабываемый новый год!

В последнем, я, кстати, не сомневаюсь — незабываемый новый год я поэту гарантирую. Если, конечно, мы с чемоданом не сойдем с дистанции в ближайшем кювете.

Мобильник вот сошел — и даже SOS я, при всем желании, не смогу отправить.

«Удивительное место»!

Ага: удивительно колючий снег летит в морду. Удивительно острые камни подо льдом. Удивительно холодно. Удивит…

Что это там завыло справа по курсу? Удивительные волки?.. Как бы дошкандыбать поскорей. Бодрее, Юля! Четче шаг!

Тебя ждет незабываемая встреча.

Если мы с тобой, дорогой чемодан, доберемся до турбазы, я лично обещаю тебе незабываемые минуты. И не только тебе!

Мы с тобой, дорогой друг:

а) перевернем тебя на голову поэту, сперва в закрытом виде, чтоб растянуть удовольствие.

б) откроем и вывернем твое усохшее чрево, чтобы все эти лампочки, веера, гантели («Юльчик, всего 1,5 кг, очень-очень надо, тут не достать»), трехтомник Бродского, каучуковый мяч, валенки и — венец коллекции — укулеле с красным бантиком, а также коробка грима, хронометр и — гуляй, рванина! — все мои более чем скромные пожитки упоительным каскадом обрушились на одну знакомую плешивую голову.

Не уверена, что ты, пережив на своем веку БАМ и Гулаг, перестройку и секс-революцию, переживешь этот вечер. Но ты, увы, — не моя семейная реликвия.

Еще семьсот метров, дорогой чемодан.

Держись! Наша месть будет сладкой.

Альбина Полова
Физ-Культура

Виталик осторожно зашел в спортивный зал. Здесь у них проходили уроки физкультуры. Сколько визга, шума и веселья было на занятиях! Ему нравилось гонять в футбол и карабкаться по канату, бегать наперегонки с Петькой, прыгать через перекладину. Физрук Федор Сергеевич был строг, но ребята его обожали, потому что он играл в волейбол, как бог!

В последний учебный день перед новогодними каникулами зал не узнать. От елки в углу пахнет лесом.

Нет матов и турников, мячи спрятаны в подсобке, канат отодвинут к стене, не слышно топота ног и криков «давай, давай».

На ногах у мальчишек не кеды, а лакированные ботинки. У девчонок завязаны банты в косы. Даже Федор Сергеевич надел костюм и повязал галстук. Разговаривает с учительницей рисования.

Виталий тянет за руки родителей, показывает на стены.

— Видишь? Ребята с горы на санках катаются. Мое! А там — смотри! Полярный медведь на льдине. Егор постарался. А здесь — Снежная королева. Это Варина работа. Красота же? Правда?

Мамы, папы, бабушки и дедушки кивают головами, восхищаются вместе с детьми, обходят весь зал по периметру, разглядывают, хлопают по плечу ребят, улыбаются.

— Пап, ты знаешь, мы столько классных зимних картин нарисовали, что Маргарита Васильевна не знала, где проводить выставку. Ни в классе, ни в библиотеке, ни в столовой все рисунки бы не уместились. Мы с мальчишками сами к Федору Сергеевичу бегали договариваться, чтобы в спортзале наши работы повесить около елки.

Олеся Алабужина
О воробье, ключах и чуть-чуть о любви

Декабрьский мороз пощипывал клюв. Так и хотелось спрятать его под крыло.

Звяк! — послышалось сбоку.

Кто тут звенит громче, чем я чирикаю? — возмутился пушистый от холода воробей и приоткрыл глаза-бусинки.

На ветке заснеженной яблони висела пара блестящих ключей.

Подул сильный ветер. Ключи зазвенели.

Как они оказались на дереве? — размышлял воробей. И поспешил рассказать о загадке сороке. А уж болтливая птица, конечно, растрезвонила всей округе.

Ванька Павлов из 4 «Б» плелся из школы домой. Пропажу он обнаружил, когда захотел нацарапать ключами на стене заброшенной будки о своей любви к Таньке Самойловой.

Потянул за шнурок — а ключей на нем нет.

Расстроился жутко: признание откладывалось.

Шел домой, пинал сугробы в надежде обнаружить ключи.

Но все следы уже замел дворник Радик. Он-то как раз пропажу нашел и повесил ключи на видное место.

Но Ванька же вниз смотрел! И ключей на дереве не заметил.

Прошла неделя.

Красивая девочка Таня Самойлова выпросила у мамы модные сапожки. С кисточками! Она гордилась своей обновкой: «Девочки восхитятся, когда увидят мои классные кисточки! И еще Ванька Павлов!»

Ванька каждый день провожал Таню домой, носил ее розовый портфель и делал комплименты.

А что ему оставалось? Ключи потерял, родителям признаться боялся, потому что терял уже в третий раз.

Вот и провожал Таню домой, а потом вместе с ней и ее мамой делал уроки.

А под вечер, когда его родители приходили с работы, возвращался домой. И все были довольны.

Вот только ключи никак не находились.

Таня бежала в школу, а кисточка от сапога оторвалась. Но она не заметила.

Через полчаса дворник повесил кисточку на яблоню — рядом с ключами.

Удивлению воробья не было предела.

— Как я мог прочирикать все самое интересное?! — сказал он сороке.

Поглядеть на наряженную яблоню слетелись все птицы. Рассевшись на ветках, шумно обсуждали загадочные предметы.

После школы Ванька, как обычно, нес за Таней портфель. Разговор не ладился: из-за пропажи у Тани совсем не было настроения. Очень хотелось вернуть заветную кисточку.

— Тань, гляди, сколько птиц на дереве! Расчирикались! — закричал Ванька. — Давай их пугнем! О-го-го! — разбежался и бросил портфель вверх.

Тот подлетел, с хрустом сломал несколько веток, и плюхнулся на снег.

Птицы переполошились и разлетелись в разные стороны.

Но Таня даже не оглянулась: высматривала под ногами свою пропажу.

И вдруг Ванька увидел коричневую кисточку на ветке.

— Таня! Я тебе кисточку нашел для сапога подходящую! Знаешь, она очень подходит! Дарю! — и протянул находку.

Он и не догадывался, что это — та самая кисточка!

Таня не могла поверить:

— Как она оказалась на дереве? Наверно, кто-то подобрал ее и повесил на видное место! Ой, смотри, тут рядом на ветке ключи висят!

Ванька остолбенел. Это были его ключи. Всю неделю ходил мимо, а они поджидали его здесь, на яблоне!

Радости ребят не было предела. За ними с улыбкой наблюдал дворник Радик. Он был доволен, что вещи нашли своих хозяев.

Утром по свежему снегу ребята шли в школу вместе.

— Танька, смотри! Бюро находок снова работает!

Сегодня на дереве висела оранжевая перчатка с вышитым солнышком и бусиной посредине.

— Думаю, и эта пропажа обязательно найдет свою хозяйку!

Дети вприпрыжку бежали в школу: на сапожках у Тани болтались игривые кисточки, из портфеля у Вани тянулась резинка, на которой звенела пара ключей.

Лишь воробей, сидящий на яблоне, недоумевал: куда подевались ключи и кисточка? И откуда взялась на дереве оранжевая перчатка?

Анна Козинова
Слон

— Ни хачуууу, ни хачууууу, ну мааама, ни хачуууу!!!!

Лена шла по скользкой дорожке, пыталась отправить начальнику сообщение и вела на буксире заливающегося Вовочку. На морозе телефон никак не желал слушаться холодных рук.

Противный смартфон! Кто ж придумал эти сенсоры, хоть кнопочный покупай! Ей хотелось выругаться вслух, но она постаралась взять себя в руки и строго сказала:

— Вова, ну как некрасиво реветь на всю улицу! ай-яй-яй! Вот смотри: и киска тебя заругает, и собачка, и ворона, и слоник…

Рев затих. Вовка остановился и стал дергать маму за руку.

— Мама, соник не залугает. Он смотли какой доблый. Ну смотли, мааам!

— Какой еще слоник? О чем ты?

Наконец, Лена оторвала взгляд от экрана, оглянулась и тут же зажмурилась.

Открыла глаза и чуть не села от неожиданности — в палисаднике около подъезда гулял слон.

Настоящий живой слон. Огромный. Не спеша выкапывал хоботом из-под снега замерзшие цветы и поглядывал на прохожих.

— Мама, какой он класивый, да? И баашой! Я, когда выласту, тоже таким башим буду, да? А мона поглажу его, ну пажалуууста?

Лена не могла вымолвить ни слова. Со скамейки за спиной послышался кашель.

— Кхем. Кхе. А вы что, тоже его видите? Ну, дела. Я уж это, кхем, испугался было. Вот она, думал, белочка пришла… Кхе.

— Дядя, какая ж это белочка, это слоон! Какой холоший слооон! Смотлите! Какие уши у него! Как у Дамбо!

Высокий мужчина с добродушным лицом, чуть покачиваясь, подошел ближе.

Из подъезда и со всех сторон посыпались ребятня и взрослые. Прохожие останавливались и глазели на удивительного гостя.

— Откуда ж он?

— Ему, наверное, холодно!

— Из зоопарка, что ли, сбежал?

— Нет, тут цирк ближе! Надо позвонить!

— Сейчас номер найдем.

— Ивааановнааа, алло, ставь кастрюлю большую на плиту, надо чаю вынести. В ведерке. Тут слон. Какой-какой, индийский! Да не чай индийский, слон! Ставь уж скорее. Сейчас сама все увидишь.

— Может, его в подъезд завести?

— Да он же застрянет там! И все застрянут…

Слон спокойно смотрел на людей, даже позволил себя погладить самым смелым.

Время от времени качал головой из стороны в сторону, чтобы смахнуть снег, и явно никуда не спешил.

Кто-то вынес шерстяной плед, и с третьей попытки удалось накрыть им могучую спину.

Нашли телефон цирка.

— Але, здравствуйте, а у вас слон не терялся? Уууу, да, тут он, записывайте адрес: улица Крыжовникова, дом 14, около третьего подъезда. Угу, подержим уж как-нибудь. Одеялом укутали. Вот щас чаю ему с медом несут уже. Чего, чего простите? Водки? Шутите? Нет… Ну ладно, поищем. Ага, ждем.

— Водки, говорят, ему налить! А вы — чаю, да чаю! Эй, Петрович, слышь, есть чекушка у тебя?

Петрович полез в карман.

— Что ж, вот. Для такого случая, как уж нет. Кхе-кхем.

Водку смешали с горячим чаем и осторожно поставили около слона. Слон махнул ушами, наклонил голову к ведру, попробовал и в два счета опустошил его.

Соседи были в восторге. Особенно Петрович.

— Ну, ты, братан, даешь! Видали, а!? Ну, мужииик! Залпом! Ну, вообще! Твое здоровье!

Не прошло и десяти минут, как послышался рев двигателя.

Цирковая фура въехала во двор и едва не задела припаркованные машины. Из кабины лихо выскочил коренастый мужчина с выразительными усами и молодецкой выправкой.

— Дрессировщик, наверное, — пронеслось эхом по толпе.

За ним вышла тучная женщина в длинной дубленке.

— Нашлась, радость ты наша! Цыпа! Куда ж ты сбежала? Мы уж с ног сбились, а ты тут гуляешь! Пойдем, пойдем, милая!

Слон, оказавшийся слонихой, быстро признал артиста и послушно направился к машине. Огромные ноги ступали по льду тяжело, но уверенно. Перед фургоном он оглянулся на собравшуюся компанию. Словно на прощанье.

Минута — и дверь фуры закрылась.

Женщина поблагодарила всех и начала раздавать билеты на цирковое представление. Дети наперебой рассказывали, как кутали слониху, гладили, чаем поили. И упомянули, как Петрович бутылку пожертвовал.

— Ну а вам, сударь, билет тоже или коньячку взамен прислать?

Петрович замялся.

— Давайте билет. Племяшке подарю. Пока не забыла, как я выгляжу…

Двигатель фуры нетерпеливо урчал. Дрессировщик и женщина сели в кабину. Все расступились, пропуская огромную машину. Дети махали вслед. Взрослые растерянно переглядывались. Кто-то пустил слезу.

Постепенно все стали расходиться. Лена с Вовочкой тоже пошли дальше. Мальчик без умолку рассказывал маме про слона и старался как можно громче топать ногами.

Двор опустел, словно и не было удивительного происшествия. На площадке между домами одиноко помахивала заиндевелыми лапами высокая елка. Снежинки искрились в воздухе.

Скоро новый год. Время чудес.

Альбина Полова
Мешок с картошкой

Ух, как тут холодно наверху! Бррр. У нас-то всегда огонь горит, да в котле вода кипит. И мы вокруг очага скачем. Даже жар берет. А здесь все копыта в снегу отморозишь. Нынче я головешку вытянул — мне идти мелюзгу уму разуму учить. Только сначала — за картошкой.

Ну и темная ночка — ни черта не видать! Ээээ, хвост отпустите, окаянные! Фу, дурак, за елку зацепился. Где же яма с картофаном? Бесенок сказал, что справа от месяца. А нету тут ни месяца, ни луны, только мухи белые на нос садятся. Ееее, куда это я крякнулся? Ффф, запах картохи. То, что надо! Сюда ее, в мешок! Ыыы, тяжелый, зараза.

Теперь еще уголь на станции свистну, и готово! Ну, навалило снегу, хоть вилами разгребай! Виихххх, что это пронеслось? Дыма и пара, как в пекле, а летит, что стрела. Чур меня, чур!

Паролет? Дымоход? Паровоз! Точно, мне чертята рассказывали.

Сарай должен где-то быть с углями.

Дурень я, надо было из-под нашего котла и взять, а не здесь бродить. Дверь, дыыыц, чуть рога себе не отшиб, тьфу, потолок низкий.

Угли — в мешок к картошке, и бежать уже со всех ног.

На встречу с Микулашем и ангелом.

Мы, хоть и черти, слово держим. Каждый год в начале декабря встречаемся такой компанией и к детворе идем.

Микулаш в шубе красной и высокой шапке с крестом, посох держит, конфеты да пряники послушным мальчишкам и девчонкам несет, ангел с крыльями белыми за спиной епископу поддакивает.

А я что? Я черт, в мешке картошку несу и угли, для тех, кто не слушался и безобразничал.

Такой уговор.

Мария Егорова
Кража

Никогда бы не подумал, что буду красться в собственный дом ночью, как настоящий преступник! Он улыбнулся.

Для такого случая оделся соответственно: джинсы, черная кожаная куртка, перчатки. За пазухой — гвоздодер. Он ему еще пригодится.

Вот и дом. Окно на первом этаже не закрыто, сам об этом позаботился. Легонько толкнул створку и протиснулся внутрь.

Не видно ни черта, а фонарик включить страшно — с этой стороны могут увидеть соседи. Глубоко вздохнул. Пахнет елкой, сдобными булочками и кофе. Значит, Леночка купила елку, как обещала. Она хотела именно живую. А кофе с булочкой она перекусила перед отъездом к родителям. Поехала обсудить с мамой праздничное меню.

Глаза немного привыкли к темноте. Он сделал пару шагов. Ноги ступали по мягкому ковру. Ох, если бы Леночка увидела его в ботинках, убила бы точно! Вадик двинулся быстрее.

Ноги тут же запнулись обо что-то невидимое. Пока летел, зацепил вазу. Грохот, ругань и топот. Вадик прислушался. Тишина. Должно быть, показалось.

— Да будь не ладен этот вазон! — прошептал он и стал шарить по полу. Руки наткнулись на колючки, — Ай! — В нос ударил еловый запах. Все ясно, жена бросила елку по центру комнаты.

Ладно, за дело!

Пробрался в спальню. Фонарик осветил знакомую обстановку. Подошел к небольшой картине и отодвинул в сторону. В стену вмурован сейф, совсем крошечный.

Победа близко. Кода он не знает, зато может забрать сейф целиком. Почему бы и нет? Таков план.

За спиной зашелестело. Он замер, по спине побежали мурашки. Медленно развернулся и посветил на дверь.

Тяф! Бибик сидел на пороге и вилял хвостом. Перед ним лежал тонкий поводок.

— Ты-то здесь откуда? — выдохнул Вадик. Он был уверен, что жена взяла собаку с собой.

Бибик понял вопрос по-своему. Кинулся к хозяину и начал прыгать вокруг него, радостно лаять. Поводок волочился следом.

— Бибик, хватит! Фу! Ночь на дворе! Не пойду с тобой гулять!

Через пять минут собака угомонилась. Вадик достал гвоздодер и приставил к сейфу.

Ну, поехали!

Утром у жены случилась истерика. Полиция, опрос соседей.

— Они думали, что я там храню драгоценности! Но там не было золота! — всхлипывала она.

Вадик утешал жену, как мог, украдкой подмигивая Бибику.

А в это время в офисе лучший друг взламывал сейф.

Только вечером Вадик смог вырваться из дома с собакой под мышкой — после ночной кражи Бибик впал в немилость.

— Как дела?

— Еще чуть-чуть! Кажется, я понял шифр.

Тут щелкнуло, и дверка сейфа открылась. Вадик кинулся к железному ящику, запустил в него руки. Вот оно!

То, что жена скрывала две недели. Целых две надели томила намеками и рублеными фразами. Вот она, рукопись с окончанием романа!

Он поблагодарил друга и плюхнулся в кресло, погрузившись в чтение.

Поздно ночью Вадик вместе с Бибиком тихонько прокрались в дом — будить жену не хотелось. Настроение было отличное.

Свет вспыхнул неожиданно и ослепил его. Жена стояла у выключателя и смотрела очень внимательно.

— Дорогой, — начала она.

Тон жены не предвещал ничего хорошего. Бибик вырвался из рук и на всякий случай залез под диван.

— Ты где был?

Вадик переминался с ноги на ногу, соображая, что сказать.

— Я не могу уснуть! Мне так страшно! И тебя рядом нет, — голос Леночки задрожал.

Вадик провел рукой по лбу, шумно выдохнул.

— Иди ко мне. Я уже здесь. Все хорошо, — зашептал он, целуя жену в макушку, — А хочешь, елку нарядим?..

— Хочу, — отозвалась Леночка.

Признаться во всем он решил завтра. Или послезавтра. А лучше — после Нового года.

И вообще, утро вечера мудренее.

Александра Хоменко
Институт благородных котов

Я открыла дверь и обомлела: кухня была залита солнечным светом. А также вареньем, водой и жидкостью для мытья посуды. В этой каше залипли недоеденные рождественские венки — мои робкие попытки украсить дом. И шерсть, много-много шерсти! Видимо, мохнатые монстры умудрились еще и подраться.

Воистину, с добрым утром. На жарком пятне солнца пузом кверху возлежал Хома, рядом потягивалась Колбаса. Морды добрые, невинные. У меня не было сил даже заорать.

В этот миг в голове натурально вспыхнула лампочка. Во всяком случае, действовала я четко, как по заранее разработанному плану: убрала бардак, включила ноутбук, нашла сайт, позвонила, задала вопросы, получила ответы.

Когда на кухню забрел сонный супруг, на столе дымился крепкий кофе, благоухали круассаны, а я — ангел, а не жена — обняла и ласково так на ушко:

— Милый, как ты смотришь на то, чтобы отправить этих охламонов в Институт благородных котов?

Муж вздохнул:

— Ну, что они опять натворили? — и потискал Хомку за толстые щеки.

Это была блестящая речь!

Я объяснила, что не могу терпеть ежеутренний стресс. Что уже забыла, как это, пить кофе без шерстинок. Что надоело!

Начался долгий спор. Я зачитала вслух отзывы, показала фотографии счастливых котеек и примерное меню на неделю… Чтоб я так жил!

Выбранный курс — ускоренный, длится всего три недели. Окончательным аргументом стало видео, как институтские коты убирают за собой лотки. Муж недоверчиво хмыкнул и решил:

— А почему бы не попробовать. В конце концов, всегда можно забрать. Только давай обойдемся без английского, а то они и русский через раз понимают.

Решили ехать завтра. Куй железо, как говорится. И не тяни за хвост.

Ничего не подозревающие питомцы носились по дому. Я ловила себя на мысли, как без них будет скучно. И спокойно! — категорично вставлял внутренний голос.

На следующий день погрузили орущих зверей, и через два часа быстрой езды и воплей оказались на месте.

Директор попросила расстаться на въезде, чтобы коты сразу окунулись в атмосферу самостоятельности.

Мы пообещали присылать угощение, сказали, что любим и ждем. И умчались.

Весь обратный путь молчали. Я украдкой вытирала слезы и чувствовала себя предательницей.

Так же чувствовала себя на протяжении следующих четырех дней, когда каждый вечер созванивалась с педагогами и узнавала, что кисоньки ходят печальные, напуганные и плачут по ночам. Общаться с ними по телефону в период адаптации было строго запрещено.

Спустя неделю выяснилось, что Хома и Колбаса проявили исключительное рвение к учебе. Их хвалили буквально все!

Мы удивились: трудно представить этих вальяжных оболтусов за учебниками. Но потом вспомнили: стоило взять книгу, включить познавательное видео, коты были тут как тут, лезли вперед, стремясь занять место ближе к источнику мудрости.

Вот они у нас какие любознательные! А мы-то думали, что просто хотят, чтоб за ушком чесали.

Еще через неделю мы получили открытку с отпечатками лап и усов — и огромной благодарностью за возможность получать знания. Вскоре директор поделилась, что ребятки интересовались расписанием зимних курсов.

Мы забили тревогу. Отправили в Институт фотоальбом с памятными кошачьими местами и нашими совместными карточками, в надежде пробудить ностальгию.

Выпал снег. В доме было слишком тихо, на кухне — слишком чисто. Холодными ночами не хватало теплых клубочков под боком.

На исходе третей недели Хома, как старший, прислал открытку с просьбой оплатить еще месяц занятий.

Я долго общалась с психологом из Института. Та заверила, что коты нас не разлюбили, просто в их сердцах вспыхнула жажда знаний. Наша задача — уважать и поддерживать пушистых друзей. Все как с детьми, ей богу!

В тот же вечер я, скрепя сердце, сделала денежный перевод.

Теперь нам разрешили приезжать в гости каждые выходные. Кисоньки носили вязаные шапочки и вели себя действительно благородно. Даже походки и степень пушистости изменились. Они величаво подставляли лоснящиеся бока и мелодично мурчали рождественские хоралы.

На исходе месяца нас обрадовали, что за усердие котеек наградили бесплатным курсом каллиграфии и китайской чайной церемонии.

— Чем же они кисточку и пиалу держать будут? — удивилась я.

А муж печально пробурчал:

— Теперь их поди придется называть Хао-ма и Колба-сян.

Новый год на носу. Мы наряжали елку стеклянными шариками. Впервые за несколько лет. Но ожидаемой радости не было.

Мы завидовали всем, кто собирал с пола разноцветные осколки, а потом грел озябшие ладошки на меховых кошачьих животах.

Хома и Колбаса сообщили, что приедут на недельку на каникулы.

Муж смастерил большую резную когтеточку, а я связала по шарфику с оленями, приготовила рыбный пирог и нарезала тазик любимого кошачьего оливье.

Мы стояли на крылечке и смотрели, как наши толстые студенты выпрыгивают из автобуса и бегут по пушистому снегу домой.

Муж нежно проворчал:

— Пусть только попробуют лотки за собой не убрать…

Альбина Полова
Реальные пацаны

— Ты с какого района? — рыкнул верзила, выплевывая в сугроб на тротуаре кожуру от семечек.

— Вы что-то хотели? — переспросил худощавый паренек с большим футляром в руках.

— Попрыгай! — грубиян заржал, обнажив дыру от выбитых передних верхних зубов.

— Я тороплюсь, — ответил Толик, студент четвертого курса консерватории.

— Ты че такой дерзкий? Слышь, че у тя там в этом гробу черном? — парень в куртке Аляска навалился на музыканта и дыхнул перегаром.

— Виолончель. Я опаздываю на репетицию, — Анатолий занервничал: профессор не любил, когда задерживаются, особенно, на генеральный прогон перед новогодним концертом.

— Ты мне мозги не пудри, очкарик. Гони деньги, у меня топливо закончилось, — постучал верзила квадратным перстнем о пустую бутылку.

Музыкант стремительно открыл футляр.

Достал инструмент, провел смычком по струнам, покрутил колки и заиграл. Виолончель проснулась.

— Петр Иванович Чайковский. «Декабрь. Святки» из цикла «Времена года», — в полудреме произнес гопник.

— ??? — смычок Анатолия чуть не сфальшивил от удивления.

— Батя нам в детстве на аккордеоне часто играл. И пластинки крутил. Григ, Бетховен, Шостакович, Бородин. Я сейчас на плеере слушаю. Чайковский — реальный пацан, че?

Александра Хоменко
Простые шаги

Вовка крепко сжимал в варежке заветные деньги. Рука потела, монеты нагрелись и скользили. Иногда становилось страшно: а вдруг меньше. Пару раз пересчитал, потом испугался, что обронит в снег, и перестал. Мишка хохмил и сам смеялся шуткам. Болик не шагал, а скакал, словно конь. Того и гляди улетит. Самым торжественным был Федя. Тезка, как никак. Вовка жутко ему завидовал.

Свернули в старый заснеженный двор. Около дома по Садовой, 8 собралась стайка мальчишек. Здесь были все из секции и даже несколько старшаков. Мишка присвистнул:

— Нормально Лысый заработает. Рокфеллер прям.

Вовка разозлился на шутника, хотя тоже успел пересчитать толпу и сложить в уме. Михе-то что, у него мамка магазин держит. Ему только на карманные в день семьдесят рублей дают. А Вовка неделю домой из школы пешком возвращался. Бабушке врал, что дополнительные два урока ставят, а сам бежал по морозу. Это Больке не стремно у Мишки пятьдесят рублей взять. Ему вообще ничего не стремно: ни списать, ни половину чужого обеда сожрать. И ведь дают! Хотя, если честно, Миша всем предложил билеты купить. Такой он типа добряк. Согласился только Болик. Федор вон на новогоднюю елку не пойдет — сэкономил.

Почему папа с мамой Федором не назвали?..

Ровно в два из подъезда вышел гордый Лысый. Заставил выстроиться в очередь, записал всех в тетрадь и собрал деньги в мешочек. Пока поднимались на третий этаж, у Вовки задрожали коленки и вместо сердца в груди забил молот. На площадке поднялся гвалт, каждый хотел прорваться первым, но Лысый пресек революцию отчаянным шиком — сейчас как соседи набегут!

В узкую прихожую набились с гремящим шепотом.

— Заходить по четверо!

Мишка уверенно растолкал всех, вытянул за руки Болика и задыхающегося от волнения Вовку. Хмурый Федя пробрался сам. Толпа недовольно заверещала, но даже старшие пропустили — с Мишкой почему-то никто никогда не спорил.

В конце коридора на некогда белой двери с облупившейся краской висел альбомный лист с надписью «Музей Федора Емельяненко».

Там раньше была комната брата, но тот еще осенью ушел в армию. Лысый торжественно дернул за ручку, и четверка ввалилась внутрь.

К обоям по периметру приклеены черно-белые распечатки с фотографиями великого бойца. Мебель, придвинутая к стенам, освобождала центр.

А там. На тумбочке. Перевернутый зеленый тазик. С надписью «Главный экспонат»!

Бумбумбумбумбум! — выбивало Вовкино сердце.

— Ну, показывай свое сокровище, — буркнул Миха, но слова прозвучали прерывисто. И не так уверенно.

Лысый очень медленно поднял таз и поставил на пол.

— Вааааааааааааааааааууууууууууууу! — вырвалось у мальчишек одновременно.

На блестящей мишуре стояли тапочки.

Светло-коричневые. Дырявые на носу. Со стоптанными задниками.

— Можно потрогать! — разрешил самый добрый Лысый на свете.

Вовка чудом оказался первым. Жесткие, шершавые, пахнущие сыростью. Подошвы просят есть. Удивительно большие для обычного десятилетнего ребенка.

И сам себе возразил, что Федор вряд ли был обычным.

Тапочки самого Емельяненко! Абсолютного чемпиона мира по смешанным единоборствам! Их он носил, когда был в том же возрасте, что и Вовка сейчас! Именно тогда он всерьез занялся самбо и дзюдо! А Вовка-то — на два года раньше!

Жаль, он не мог так же, как Емельяненко, проводить в зале ночи!

Тапки вырвали из рук, а потрясенный мальчик все пытался представить будущего непобедимого чемпиона, шаркающего в них по коммунальной квартире. Как они болтаются на маленьких ступнях. Как худая подошва не пускает холод от пола. Как с каждым днем ноги становятся все больше и сильнее. А шаги уверенней. Шаги величайшего героя. Который тоже когда-то был ребенком.

Как сквозь сон услышал восторженные вопли Болика и недоверчивое Мишкино:

— А вдруг бабка обманула? Вдруг это просто тапочки?

И обиженный голос Лысого:

— Ты чего! Отвечаю! Моя бабушка в соседней комнате жила! Она знаешь, сколько про него рассказывала. Какой был спортивный и скромный. У нее ж это главная гордость в жизни, даже бои смотрит до сих пор. Кстати! У меня есть видеокассета с записями некоторых матчей. Перед новым годом будем здесь показывать. Вход так же, пятьдесят рублей.

Вовка не сомневался в подлинности экспоната. Он знал, что следующую неделю опять будет бегать из школы на своих двоих. А еще решил, что вместо приставки попросит на Новый год записать на бокс.

Он обязательно станет чемпионом. Таким, как Федор Емельяненко. Потому что первые шаги к титулу тот сделал в драных тапках.

А значит, все реально.

Мария Егорова
Когда часы двенадцать бьют

Антошка сидел на полу возле елки. Фонарики мигали разноцветными огнями. Вот теплый оранжевый, потом волшебный зеленый, за ним таинственный синий и опасный красный.

Мерцание завораживало.

— Антоша, — в комнату вошла мама, — Антоша, до Нового года ещё несколько часов. Давай-ка ляг поспать, а то будет как в прошлом году, — мама улыбнулась.

Мальчик вытянул губы трубочкой:

— Мамочка, а я могу загадать только одно желание? — задал он вопрос, который мучил его целый день.

— Конечно, нет, милый, сколько захочешь! — она присела рядом с сыном у елки.

— Что, и десять могу? и двадцать? и даже сто?!

Мама рассмеялась и потрепала сына по волосам. Антон насупился.

— Вот смотри. Желания ты будешь загадывать, пока бьют куранты. Бьют они…

— Двенадцать раз!

— Правильно! То есть, у тебя будет двенадцать секунд. И это не так много на самом деле.

— Но попробовать-то можно! — не унимался мальчик.

— Можно, — с улыбкой выдохнула мама.

Антон вскочил на ноги и побежал к двери.

— Ты куда?

— Готовиться! — услышала мама из коридора.

Новый год близко. Вся семья собралась в большой комнате.

Стол уставлен тарелками с угощениями: жареная курица, золотистый картофель, рыбка в кляре, бутерброды с икрой, селедка под шубой, оливье, помидоры, огурчики… и мандарины!

Родители принарядились, бабушка с дедушкой тоже.

На Антоне — черные брюки и розовая рубашка, на шее бабочка. Волосы зачесаны на бок — чудо, а не ребенок!

Все дружно сели за стол.

— Антоша, а что это у тебя? — дедушка ткнул пальцем в альбомные листы, сложенные квадратиками.

— Мои желания на следующий год! — отрапортовал Антошка.

— Не многовато ли? — засомневалась бабушка.

— Нет! — сердито отчеканил внук.

— Всем тихо! — скомандовал папа, — давайте новогоднюю речь слушать.

На экране телевизора появился президент в черном пальто. За его спиной развевался трехцветный флаг. Зазвучала музыка.

— Дорогие соотечественники…

Папа крепче сжал бутылку с шампанским, мама приготовила бокалы, Антошка развернул листы.

— Бам! — ударили куранты первый раз.

Антошка зашевелил губами.

— Вертолет, чтоб летал.

— Бам! Бам!

— И на море с родителями.

— Помочь?

— Бам! Бам!

— Я сам! И пятерки за год.

— Бам! Бам!

— Лего новое!

— Бам! Бам!

— Бабах!

— Где бокалы?

— Бам!

— Еще самокат!

— Бам! Бам!

— С Новым годом!

— С Новым счастьем!

Антошка чуть не плакал. Мама обняла сына и прижала к себе.

— Милый, не успел?

— Нет! — он хлюпнул носом.

Мама понимающе сжала ладонь мальчика.

— Вот поэтому надо загадывать главное, — заметил дед.

Но Антошке было сейчас не до морали. Он не успел попросить ноутбук папе, фотоаппарат маме, бабушке с дедушкой здоровья, билеты в кино, чтобы пригласить Алису, и много еще чего. И нужно ждать теперь целый год!

Ему было просто обидно до слез. Вот и все.

Юлия Бекенская
В гостях у Деда Мороза

Ненавижу стричься!

Мама может загнать меня к стоматологу, посадить на дикую лошадь, вытолкнуть на боксерский ринг, заставить проехать без отдыха тринадцать кругов по велотреку или рассказывать сестренке всю ночь сказку про Колобка, пока она не заснет — я и слова в ответ не скажу.

Но стричься — тут уж я непреклонен.

Мама об этом знает. Ее изобретательность в том, чтобы усадить меня в парикмахерское кресло, все десять лет моей жизни бодается с моим единственным и непреклонным девизом. Стричься — никогда!

Меня стригли во сне, пока я был маленьким. Один раз стригли под наркозом, когда я спал после удаления аппендицита (не знаю, как ма уговорила врачей).

Однажды, на мой день рождения, мама привела фокусника — он накрыл меня белой простыней и велел не шевелиться, чтоб не испортить представление, а сам достал машинку и вжжжик — моментально остриг.

За десять лет мама стала просто профессионалом в части изобретения новых способов стрижки меня. Но и я расту. И вычисляю мамины хитрости на подлете.

Я должен был что-то заподозрить, когда перед Рождеством мама даже не заикнулась о том, что мои волосы опять торчат во все стороны.

Как-то очень миролюбиво она сказала, что мол, съездим в Устюг к Деду Морозу, а после поездки опять начнем портить друг другу настроение.

Мне нужно было напрячься, но, сами знаете, все эти елки, подарки, гирлянды даже на такого крепкого орешка, как я, действуют расслабляюще.

Добрый дед встречал нас прямо у входа в свою резиденцию.

Он был настоящий! Не просто какой-то там переодетый актер, а именно Дед Мороз — от него пахло морозом, яблоками с корицей и еловыми шишками. А голос его гудел и завывал, как вьюга на Северном полюсе!

Он добрый был, это видно сразу, но очень строгий. Тяжелые резные ворота за его спиной, с большими деревянными щитами по бокам и сложным узором сверху, стояли намертво закрытые.

Дед задавал мне вопросы — хороший ли я мальчик, люблю ли маму, стихи про зиму заставил читать.

И если я отвечал правильно — тяжелые деревянные створки приоткрывались на самую малость. А если я отвечал не совсем правильно, стояли, как замороженные.

Один раз я соврал — тот самый вопрос про стрижку — так дверцы стали закрываться, представляете? Пришлось честно признаться деду, что и как.

Мама не подслушивала, она в стороне стояла. Родителям вход в дедовы владения с другой стороны. Но очень за меня волновалась, видно было.

А я тем временем почти всю свою историю жизни деду выложил — очень хотелось внутрь попасть, потому что там было весело, я слышал, как хохочут дети, играет гармошка, а над воротами все время подлетали фейерверки и снежки.

Поэтому я честно все рассказал.