Бесплатный фрагмент - Там время встречает истину

Все права защищены. Никакая часть этой публикации не может быть воспроизведена, сохранена в исправленном виде или передана любым способом: электронным, механическим, ксерокопированием, записью или иным образом — без предварительного письменного разрешения автора.

@2018 Argo Järve

Введение

Это история о молодом человеке, о его непредсказуемых путешествиях и перипетиях жизни, различных людях и местах, которые он посетил. О доме и школе, любви и ненависти, деньгах, счастье, водке и пороках. Из самой жизни. Многие читатели узнают себя в каких-то случаях, пережив подобное или пройдя те же испытания. Дежавю. Мы все-таки люди, а растеряться людям во времена поездок свойственно. Читателю встретятся также и вымышленные персонажи и события. Предоставим ему определить, какие являются реальными и какие вымышленными.

Главный герой Ханс, беспокойная душа, путешествовал повсюду в Эстонии в поисках работы и счастья, часто оказывался за границей, встречался и разговаривал со многими людьми, их разными типами, дворянами и ворами. Спал под ночным небом, а также в роскошных отелях, попробовал как воду из канавы, так и вина в лучших ресторанах, почувствовал силу денег и беспомощность, когда этих денег нет. Встретил ложь и предельную честность на пути. Какой урок он извлек из всего этого? Это обнаружится позже.

Уверен, что люди одинаковы как здесь, так и через границу. Нет добрых и плохих народов, есть только хорошие или плохие люди.

I. Извилистые дорожки детства

Для того чтобы понять, почему беспокойная душа постоянно двигается в поисках себя в этом большом мире, мы должны обратиться в прошлое.

Ханс родился в семидесятых в маленьком поселении, которое было тогда частью СССР. Он был из семьи, где было много детей. Он не очень много помнил с раннего детства. Первые впечатления сохранились из подготовительной группы детского сада и начальной школы. В школе он учился так, как считал нужным. Он получал хорошие оценки время от времени, но оценки его не интересовали, как он любил об этом говорить. Кроме него еще были дети в семье. Однажды выяснилось, что мужчина, который его растил, не был биологическим отцом Ханса. Его родители развелись и не общались. Они расстались, когда он был малышом, и об этом его родителе у него также не сохранилось воспоминаний. Он начал что-то понимать, только когда ему было шесть или семь лет, выяснив, что другие дети в семье имеют другие фамилии. От родителей Ханс не получил ответ сразу на вопрос, почему так случилось. Его мать уклонилась от ответов, и, по правде сказать, он и сам не понимал, что такое биологический отец. Был ли он слишком мал для таких вопросов?

Его жизнь была замечательной, до того как ему исполнилось двенадцать лет.

Тогда часто случались конфликты, и, в частности, с отчимом. Конечно, споры бывали и раньше, но теперь по какой-то причине они случались все чаще и чаще, особенно когда они оставались одни. Почему? Ханс не мог ответить на этот вопрос последующие несколько лет. С течением времени больше детей родилось в семье, и перемены были неизбежны. Чем старше становился мальчик, тем ситуация становилась все труднее — приемные родители очевидно проводят разделение между своими детьми и приемными. Никто, кроме самого отчима, не знает, что изменило его. В семье уже были дети, когда он присоединился к семье и взял на себя ответственность приемного родителя. Он должен был уважать и любить всех одинаково. Возможно, ему так хотелось жить с этой женщиной, что он не думал трезво и не принял детей в расчет. Был ли это тот случай, когда страсть притупляет чувства? Повлияло ли что-то еще, помимо этого? Что, если поставить себя на его место?

У Ханса была возможность стать октябренком, а также пионером. Он делал все, что делает школьник или простой мальчишка в детстве: дурачился, дрался, стоял в углу и за дверью за плохое поведение, приставал к соседской кошке, дергал за косы девочек. И плакал, и смеялся в свое время. После восьмого класса ему нужно было определиться, кем он должен стать в будущем. В это время психолог-советник проводил индивидуальные тесты со студентами. Они предназначались для того, чтобы определить, какое достойное занятие студент обретет в СССР. Ханс, как и большинство мальчиков в это время, интересовался инженерией и космосом. Делом чести каждого честного и амбициозного гражданина Советского Союза было стать космонавтом, ну или по крайней мере пилотом. Милиционер и водитель находились ниже в списке такого рейтинга. Некоторые даже хотели стать Лениным*. Психолог-консультант довольно ясно заявил Хансу, что он никогда не сможет не то что сесть в кабину самолета, но даже попасть на космодром. Его оценки, а, возможно, также и способности были немного ниже средних, и, несмотря на результаты тестов и экзаменов, оказалось, что инженерия также не подходила ему. Очевидно, мальчик должен вместо этого стать библиотекарем или садовником.

«Тьфу, — подумал про себя Ханс и покинул офис, нахмурившись. — Сам становись чертовым садовником», — пробурчал он и захлопнул дверь.

Приближалось лето, и было предостаточно времени для того, чтобы подумать о будущем. У Ханса сохранился адрес настоящего отца на открытке, которую он стащил у матери, он также втайне смог начать общение с отцом, написав письмо. Позже в течение лета несколько раз Ханс посетил дом своего отца и новую семью. Они встречались при случае и в школе пару раз, но, чтобы не будоражить атмосферу в доме, он никому об этом не говорил. Хотя мама что-то подозревала, но об этом не спросила. Никто не замечал, когда Ханс отправлялся на эти встречи. Он и раньше проводил ночи где-то, и никто не знал, где он был, и тогда не допытывались вопросами, когда он возвращался. Посещая своего отца, он обнаружил, что сверх тех сводных братьев и сестер, которые уже у него были, теперь появились и эти, в доме отца. Хотя это были сводные братья и сестры, но все же братья и сестры, как любил говорить отец, оставаясь пока посторонним самому Хансу.

Активная жизнь столицы притягивала Ханса настолько, что ему хотелось переехать туда прямо сейчас, ни минуты не раздумывая. Только при мысли о городе у него появлялись мурашки. Ханс начал искать возможности обучения в столице. Ему нужно было начать учиться профессии осенью, так как он не собирался тратить время на старшую школу. К сожалению, подходящие училища не обладали доступными комнатами в общежитиях, а мысль о переезде к отцу казалась слишком пугающей. Ничего не оставалось другого, как пойти в училище рядом с домом. По крайней мере, общежитие там было приличным, и мысль о независимости утешала его, так что он заполнил документы на поступление в училище. Он был уверен, что попадет туда без особых проблем. Предстояли вступительные экзамены, но Ханс не сомневался в своей способности пройти их.

Лето пролетело быстро, это было время, чтобы испытать себя. Ханс прошел экзамены и после нескольких часов ожидания получил результаты. Он стал полноценным студентом училища.

Оставался один день до начала его независимой жизни, и его родители привели его в общежитие. Он был оснащен продуктами, сумкой с картошкой и несколькими рублями поверх всего этого. В общежитии было тихо. До учебного года оставалось время, и он, возможно, был единственным человеком в здании. Даже женщина-комендант не была в здании и возилась, согнувшись, в близлежащем саду. Ханс шумно прошелся по общежитию, проверил кухню и немного побродил по другим комнатам. Он поплелся к себе в комнату и лег на кровать. Он представил, каким будет его сосед по комнате, откуда он будет и какими будут его увлечения. Размышляя об этом, он уснул.

Он проснулся из-за грохота. Зажмурившись, сел. Какой-то двухметровый бандит зашел в комнату.

«Расмус», — сказал он и лег на свободную кровать у окна. Пришло время, чтобы представиться.

Они сошлись на том, что много хорошего в том, чтобы не видеть своих родителей и не слушать их нытье, по крайней мере, пять с половиной дней в неделю. Расмус интересовался по большей части тяжелым металлом, мотокроссом и девушками, а их, как он говорил, было предостаточно. Он достал несколько фотографий из своего кошелька и передал Хансу, чтобы тот оценил. Как он хвастался, «все были без ума от него». Новый сосед подозрительно проинспектировал жизнь Ханса и начал распаковываться.

Он вытащил большой двухкассетный магнитофон из большого рюкзака, и, как тогда подумал Ханс, это был роскошный предмет. Так как его родители нашли хорошее местечко на работе, он не мог пожаловаться на недостаток средств, он как единственный ребенок в семье получал все, что хотел. Вы могли бы сказать об этом, посмотрев на громадные сумки, с какими он был отправлен, так и бывает, когда ты единственный ребенок в семье. Он засунул кассету в приемник, и комнату наполнил шум. «Judas Priest!» — прокричал длинноволосый парень и исполнил некоторые странные движения посередине комнаты, которые он считал танцами. Такую музыку Ханс понимал, но смотрел на это как на бесполезное кричание и истязание инструментов. Он предпочитал мягкий рок и поп-музыку.

«Я скажу отцу, чтобы он принес телевизор», — сказал Ханс и, обойдя комнату, посмотрел, где его можно поставить.

«Мы можем использовать и холодильник».

«Я не собираюсь ничего складывать туда, ведь он общий. Эти салаги обязательно притащат сюда свои задницы».

Это завершило разговор. Хансу определенно понравился его сосед. По крайней мере, он не был заносчивым. Они продолжали еще говорить примерно час, и потом пришло время спать. Хотя официальный тихий час начинался в одиннадцать, все должны были сохранять тишину уже в десять. Высокий парень нашел выключатель ногой и выключил свет. Через несколько часов комната наполнилась громким звуком храпа.

Первое сентября началось с чьего-то громкого стука в дверь.

«Вставайте, ленивые личинки!» — кричала комендантша, и уже через момент кричала то же самое около дверей следующей комнаты. Юные студенты училища покидали свои кровати и быстро шли в общую ванную-туалет.

Если проспишь, сам виноват — таким был принцип, который действовал здесь. Ванная комната делилась на три секции и могла вмещать по восемь человек единовременно. К счастью, сейчас никто из других комнат не должен был прийти, так что мальчики могли завершить свои дела быстро. У них еще был по крайней мере час, до того как начнется школьный день. Оба ели что-то из своих сумок. В течение нескольких минут все, что можно было слышать, это хруст, пережевывание и время от времени кашель. Первый роскошный завтрак закончился.

Коридор все продолжал наполняться шумом, беготней, звуками вымогательств, толканием дверей и ругательствами.

Расмус и Ханс переглянулись и направились к двери.

Школа находилась всего в нескольких минутах ходьбы от общежития, так что им не нужно было спешить, и они оба закурили. В тот же момент, когда они пару раз крепко затянулись, комендант вытащила голову из окна и стала кричать: «Долбаные идиоты, вы придумали курить вот так, перед общежитием, убирайтесь к чертям отсюда!»

Мальчишки забежали за угол, красные от стыда. Они оба думали, что теперь могут делать все что захотят.

— Чертова карга, она что думает? Что может связываться с нами? — сказал Расмус раздраженно. Ханс начал смеяться, будто бы это было смешно.

— Мои родители позволяют мне курить дома, — сказал Расмус, продолжая играть в крутого парня. Ханс не мог похвалиться этим, так как он делал это скрытно и после всего должен был жевать хвойные иголки, чтобы избавиться от запаха дыма. Площадка перед училищем была заполнена как старыми, так и новыми студентами. Студенты первого курса держались на расстоянии, а старшие мальчики демонстрировали себя перед девушками и кричали. Ханс и Расмус проскользнули через переднюю дверь в школу и остановились, чтобы почитать доску объявлений, как будто бы там можно было найти что-то полезное.

— Ханс! — воскликнул высокий. — Давай пойдем в кабинет химии на втором этаже, там наш курс.

Они поднялись по лестнице и пытались найти правильную дверь. Класс был уже заполнен, и оставалась только пара мест свободных. Друзья нашли себе свободные стулья и осмотрелись с любопытством. Студенты приходили время от времени и заполняли пустые места. Внезапно прозвенел школьный звонок, наполнив воздух резким шумом. Начался школьный день.

Через несколько минут пожилой мужчина с усами и бородой в клетчатом костюме вошел в класс и сказал: «Итак… Так сказать… Хм… Я ваш новый преподаватель по этому предмету, мальчики. Вы могли бы услышать смешки то там, то здесь, в классе. Тихо!» — прокричал на всю комнату учитель и прояснил несколько правил всему классу, пристально посмотрев на студентов, которые еще думали спорить.

В течение дня расписание было разъяснено каждому и объяснено, где находился какой класс. В этот день не было занятий. Каждый получил тонны различного учебного материала. Мальчики были отпущены на полдня раньше. Казалось, что многие студенты на этом курсе были местными, видно было по их манерам: они отличались от других поведением и некоторой надменностью. И это объяснимо, ведь другие вторглись на их территорию, и им нужно было показать, кто здесь «босс». В эти дни происходили небольшие драки то там, то здесь.

Расмус и Ханс возвратились в общежитие по длинной аллее, кинули учебный материал на стол и планировали пойти в ближайший местный магазин. Группа студентов старших курсов собралась перед общежитием, они оценивали и обсуждали новых студентов. К нам они не приставали, возможно, потому, что один из нас был большим и высоким, но вот небольшой мальчик, который зашел за них, был пойман старшими парнями. Был он худощавый, с кудрявыми волосами и с громадными очками. Если Ханс помнил правильно, он жил в следующей за их комнате. Ханс и Расмус остановились и смотрели с любопытством на расстоянии за тем, что произойдет дальше.

— Эйнштейн, ударь меня, — скомандовал старшеклассник.

— О чем ты? — с невинными глазами спросил он пристающих. Раздался громкий смех.

— Откуда этот идиот? — спросил кто-то, и воздух наполнился смехом снова. Пучеглазому молодому Эйнштейну быстро разъяснили, как он должен себя вести с этих пор.

— Ему будет трудно, — сказал Расмус и продолжил идти. В магазине никого не было, кроме пожилой продавщицы. Все полки были пустыми, а комнату наполнял запах рыбы и средств для стирки.

— Купим пару бутылок пива, чтобы отпраздновать первое сентября, — сказал Расмус и посмотрел на Ханса с предвкушением. У Ханса еще оставались деньги из тех, которые он заработал летом, к тому же еще родители давали денег на еду. Так что он мог потратить немного.

— Думаешь, нам продадут? — сказал с сомнением Ханс.

— Конечно, смотри как надо, — прошептал Расмус, нагрузил в корзину пиво «Жигули» и направился в сторону кассы с невозмутимым видом.

— Две упаковки «Румбы» и спички, пожалуйста, — сказал он продавщице, пытаясь делать голос более низким. Женщина едва взглянула на них и просто положила требуемые предметы на кассу, посчитала бутылки и быстро пощелкала счетами. Расмус оплатил счет и упаковал все в рюкзак. Ханс последовал за ним с руками в карманах, широко улыбаясь. Сосед по комнате казался уже взрослым мужчиной. Кроме того, у него уже начали расти усы. Отдаляясь от магазина, они зажгли сигареты и стали истерично смеяться.

— Что я тебе говорил? — весело воскликнул высокий.

План был пройти мимо озера, погода была прекрасная и довольно теплая для сентября. В общежитии с первого дня было известно, что употребление алкоголя запрещено, и было сказано, что пьяные студенты у них надолго не задержатся. Те, кого поймают, будут исключены, и их случай будет передан на обсуждение специальной комиссии. И, конечно, родители будут также оповещены. Поэтому мальчики не хотели нарушать правила в первый же день. Идя вниз по реке, они нашли бревна, оставленные для того чтобы сидеть, и место для костра, которое было окружено небольшими камнями. Это говорило о том, что место было довольно популярное, и люди посещали его часто. Трава была примята недавно.

— Что, если это сделали местные и мы можем нарваться на неприятности? — забеспокоился Ханс.

— Никто сюда не придет, лето закончилось, и что они с нами сделают в любом случае? Мы будем драться с ними, если надо будет, и раздолбаем их черепа камнями, — кичился Расмус, потянувшись за пыльным кирпичом в кострище.

— Take it easy, motherfucker, lets drink some beer and enjoy our freedom! (Расслабься, придурок, давай попьем пива и насладимся свободой) — сразил Расмус английскими фразами и вытянул пару бутылок пива из своего рюкзака. С легкостью открыл обе и дал одну Хансу. Парни заняли удобные места на бревнах и говорили часами о жизни, наслаждаясь пивом и сигаретами. Солнце садилось, и становилось все холоднее и холоднее, что еще можно ожидать от сентября. Они закончили пить пиво и должны были возвращаться в общежитие. Они решили спрятать бутылки где-то поблизости. Как говорится, на черный день. И теперь отправились обратно в общежитие. Так как окно коменданта находилось рядом с дверью в общежитие, нужно было отследить момент и убедиться, что там не было движений. Предположительно, всего было несколько комендантов. Любая из них сейчас была достаточно страшна для юнца под угрозой поимки.

Проскочив длинный коридор и оказавшись в своей комнате, они закрыли дверь.

— Черт возьми, я такой голодный, — пожаловался высокий.

— Если захочешь, я сделаю суп, — отозвался Ханс. Хотя готовка блюд была запрещена в комнатах, они решили это проигнорировать. У них не было плиты в комнате, но они прекрасно управились, смастерив кипятильник. Им пришлось позже его чистить щеткой какое-то время, чтобы не было постороннего привкуса при готовке кофе или чая утром. Ханс научился таким трюкам довольно рано в своей жизни. Некоторые умельцы использовали два лезвия, но их приходилось часто менять и была опасность удара током. Обычно провод от лампы отсоединялся и прикручивался к лезвию. Затем нужно было поместить это в воду, воткнув в розетку, и лезвия разогревались и начинали кипятить воду. Это было крайне опасно, и они обычно не решались использовать такого рода устройства.

Уже образовалась очередь в общей кухне, и старшеклассники отправились туда, чтобы отбирать еду у младших. Да, они просто отправлялись туда шайкой и захватывали студента с едой. Тебе бы посчастливилось, если бы ты получил свою посуду на следующий день, а так они выкидывали ее через окно, и она там лежала на улице до следующего дня в мусоре. Это был только второй день. Ни у кого не хватало смелости, чтобы пойти и сообщить о них, и ни у кого не хватало сил, чтобы выступить против них и отстоять себя. Единство среди студентов первого курса просто отсутствовало — они были чужими друг другу.

Ханс вытащил несколько картофелин, пару луковиц и овощи, которые привез из дома. Расмус в свою очередь вытащил кусок копченого мяса и начал его нарезать большими кусками. Он набил рот ими и начал ходить по комнате, громко пережевывая.

— Может быть, закинем немного вермишели туда, что думаешь? — спросил он и отрыгнул.

— Ты, кажется, довольно хорош в этом, — сказал Расмус и поднес копченое мясо под нос Ханса.

— Если что-то тебе нужно, спроси меня, а я немного полежу, — продолжал Расмус. Затем лег в кровать, и через момент уже слышно было, как он храпит. Картошка кипела, Ханс закинул порезанные овощи и лук, подумав немного, добавил вермишель. Он нарезал копченое мясо и положил в кипящую воду, и, как только суп был готов, разбудил Расмуса. Они счастливо прикончили суп и начали паковать вещи на завтрашний учебный день. Оба были измотаны и не особо разговорчивы в этот вечер. У Расмуса болела голова, и разговаривать — это уже было слишком для него.

Второй день в общежитии подходил к концу. Мальчики разделись и легли в кровати.

— Я вот думаю, комендантша пойдет по второму кругу? — спросил Расмус. Он еще только говорил, когда они услышали резкий голос из коридора:

— Время спать, все заткнулись и сейчас же свет выключили!

Мальчики похихикали и начали думать о своих мыслях. Следующий день был достаточно скучным, так как ничего особенного не происходило в школе вечером в пятницу. Все собирали вещи, для того чтобы поехать домой. Хансу понравилась школа, не потому что там хорошо учили, просто там было хорошо находиться. Хотя еще оставалось несколько часов, до того как закончатся уроки, некоторые уже сбежали, включая соседа. Ханс присел на край кровати и задумался о том, что же он будет делать в эти дни. У него не было желания ехать домой, и он не мог остаться здесь без разрешения коменданта. Кроме всего прочего, ему нужны были деньги на следующей неделе. Ханса направили от совхоза, и это означало, что он от них получал стипендию и после окончания училища должен был вернуться туда работать. Его стипендию отправляли матери, получается, что он должен был вернуться домой в любом случае.

Автобус отправлялся еще только через час, так что не надо было спешить. К этому времени большинство студентов покинули общежитие. Царила абсолютная тишина в здании. Мальчик упаковал сумку и стал считать деньги, какие у него оставались. Поездка на автобусе стоила 69 копеек. Эти деньги он отложил в отдельный карман. У него также оставалось несколько рублей, но он решил оставить это дома втайне от семьи, потому что на выходных ему еще понадобятся деньги. Ханс взял рюкзак, быстро окинул взглядом комнату, закрыл двери и отправился на автовокзал. Когда он туда дошел, у него еще оставалось полчаса. Он сел на деревянную скамейку. Глазел на людей, одновременно погружаясь в свои мысли. Солнце светило очень ярко. Внезапно кто-то постучал по плечу.

— Дай мне 20 копеек, иначе я надеру тебе задницу.

Ханс испугался и посмотрел наверх, чтобы понять, кто там угрожал. Там перед ним стоял 20-летний пижон.

— Да иди ты! — сказал Ханс и встал.

— Парень, не гавкай на меня, — сказал хулиган и сделал несколько шагов назад. — Мы тебя достанем! — помахав кулаком, прокричал он и исчез за углом. К счастью, пришел автобус. Ханс зашел в него и исчез в толпе. Через час он уже был дома, ел уху и рассказывал матери о первой учебной неделе. Такое случалось редко, когда он и его мать могли поговорить наедине. Он сделал какие-то домашние задания и вышел из дома. Хансу нужно было встретиться с друзьями. Обычно они собирались в заброшенных домах на выходных. Эти дома они хорошо освоили и даже украсили одну комнату для себя. Когда им не хотелось быть дома, они там могли провести время. Тут был стол для тенниса, который нужно было чинить время от времени, а также несколько столов и стульев. Иногда кто-то приносил бутылку ликера, которую они делили друг с другом так, чтобы каждому досталось по глотку. После этого старшие парни, у которых было больше денег, отправлялись в бар. Оставшиеся, включая Ханса, оставались там и играли в теннис. В полночь все уходили, и Ханс отправлялся домой.

Ханс тихонечко пробрался по лестнице и попытался открыть дверь. Закрыто.

— Черт, — выругался он и вышел наружу. Было совсем темно, и идти было некуда. Он обдумал, что делать, несколько минут и направился в сад. За необычными деревьями был сарай, который принадлежал им. Насколько он знал, там должны были быть старые сумки и пара одеял. Он открыл дверь сарая, как вор, и вошел в мокрую и серую комнату. Ханс достал спички из кармана и зажег одну. Как он и думал, там было несколько мешков из-под картофеля, наполненных тряпками. Он их разложил на полу, зажег еще одну спичку и нашел вонючую лошадиную попону, которую ему пришлось теперь использовать. Его глаза уже привыкли к темноте, и он осмотрелся. Сарай был частично заполнен досками, на стене он увидел поломанный велосипед и развешанные пустые ведра. Запах гнили и плесени был ужасным. Ханс заплакал — он все еще был ребенком и не знал, что делать в такой ситуации. В конце концов он устал плакать и уснул. Он проснулся утром очень рано от холода и уже не мог спать. Очистив одежду от пыли, он выскочил из сарая. Он чувствовал себя ужасно, одежда пропахла, и все чесалось. Было по-прежнему довольно темно снаружи, и он не представлял, сколько в этот момент было времени, так как снял часы, когда еще приехал домой и забыл их на полке. Солнце светило через окно в кухне. Мальчик поднялся по лестнице и подергал дверную ручку с любопытством — она была открыта. В тот же самый момент, когда он открыл дверь, его мать начала кричать: «И куда ты катишься? Все, что ты делаешь, — это дурачество».

Ханс пытался объяснить, что какой-то умник намудрил с дверью и ему пришлось спать в сарае. Его отчим, который слышал громкие крики, вышел из комнаты. Этот лысеющий клоп разъяснил, что дверь должна быть закрыта в течение ночи и такие как он, которые не могут прийти вовремя, должны оставаться снаружи в такой поздний час. Ему вторила мама заученными предложениями: «Это разгильдяйство должно прекратиться».

Ханс уже знал, что это был отчим, который закрыл дверь. Это уже случалось. Он злился на мать, потому что она оправдывала его действия. Ханс отправился в комнату, которую разделял со своими братьями и сестрами, полный гнева внутри. Он взял некоторые свои вещи из шкафа и положил в сумку. Переоделся и взял несколько крупных банкнот из заначки. Он пересчитал деньги, которые он заработал в течение лета, и положил в карман. Он решил поехать в столицу, может быть, удастся провести ночь в доме отца. В воскресенье он сможет рано утром поехать в общежитие.

«Сойдет до пятницы», — подумал он. Ханс надел куртку и, не сказав ни слова, ушел. Когда он вышел на улицу, услышал, как окно кухни открылось и как кто-то прокричал его имя. Мальчик не прислушивался — решив не обращать внимания, вышел на дорогу. Он понимал, сколько сил требуется на это, но оставался тверд. Автобусная остановка была поблизости, но он решил пройтись до следующей, так как знал, что придется подождать несколько часов, пока придет автобус. Автобусы проходили здесь три-четыре раза в день. Погода была просто отвратительная. Шел дождь, и сильно дул ветер. Мальчик прихватил пол-упаковки сигарет «Экстра». Закурил одну и сейчас не думал о том, что его могут поймать и рассказать об этом родителям. Ко времени, когда пришел автобус, он уже выкурил пять сигарет. Ханс был так рад, когда услышал легкое гудение мотора автобуса на расстоянии. Было холодно, и одежда стала влажной. Он зашел в автобус и купил билет, затем сел и просто смотрел на свою мокрую поклажу. Беспокойные мысли стали собираться в голове.

Что, если они не дома? Неоткуда будет позвонить, и даже нет номера. Да, он, возможно, найдет номер в телефонной книге, но где теперь ее разыщешь.

«Неважно, что случится, все будет в порядке», — сказал он себе. Предстояла долгая дорога. Наконец тепло сделало свою работу, и ему полегчало. Когда он наконец открыл глаза, он уже был на станции в Таллине.

Его охватил восторг, и только слегка пугала неопределенность. Путь к квартире отца мальчик помнил приблизительно. Со станции потребуется всего двенадцать минут ходьбы. Благодаря превосходной памяти он запомнил дорогу с того дня, когда отец отводил его на автобус. Он ориентировался по табличкам на домах и повторял адрес в голове. Он ликовал, когда пришел на правильную улицу и начал искать нужный дом. Через несколько минут он его нашел и позвонил в дверь. Зазвенело внутри, но ничего, кроме этого, не послышалось. Он позвонил несколько раз с угасающей надеждой и спустился по лестнице. На улице дул ветер.

«Может быть, они уехали, чтобы кого-то навестить», — подумал мальчик и решил вернуться позже. Он был так голоден, что у него заболел желудок. Ханс возвращался на автовокзал, по крайней мере, там было тепло и было где купить еду. Быстро становилось темнее и темнее, он ускорил шаг. Его также пугал этот незнакомый город. На станции была мертвая тишина. Было девять вечера, и только несколько автобусов, готовых к отъезду, осталось на станции.

Он подошел к ближайшему киоску, где продавщица, покачивая бедрами, пела песню, одновременно моя столы. Она даже не заметила Ханса, несмотря на то что он несколько минут простоял около нее. Большая часть еды была уже убрана. Оставались только несколько сухих бутербродов и выглядящих так, как если про них совсем забыли, салатов.

Ханс в итоге набрался мужества и спросил, осталось ли что-нибудь, что можно купить. Продавщица посмотрела на него, бросила тряпку на стол и подошла к кассе, что-то бурча. «У нас остались только бутерброды, я могу еще принести пирожки с капустой. Но мы закрываемся», — добавила она, как бы извиняясь. Мальчик решил взять пироги и лимонад. Заплатил и покинул буфет. Сев на лестнице за дверью, сразу же съел пироги и прополоскал рот лимонадом. Затем вышел со станции. Вокруг была полная темнота, а погода становилась хуже. Дождь бил по лицу, холодный осенний ветер ворошил листья на пустых улицах. Он посмотрел на время и решил пойти к двери отца еще раз. Перебежал улицу и скоро оказался в знакомом окружении, и достиг дома. Он позвонил. Все, что было слышно в этой темноте, — это звук его собственного сердца. Казалось, оно готово выпрыгнуть. Он еще раз с нетерпением позвонил в дверь и прислушался. Все по-прежнему было мертвецки тихо, и свет в коридоре не включился. Ханс был безнадежен. Отца не было дома. Посмотрев на время, он решил пойти на станцию Балти. Может быть, там будет отправляться поезд, и он сможет побыть в тепле по крайней мере несколько часов. Спрашивая направление время от времени, он в конце концов дошел до железнодорожной станции. К несчастью, поезда не отправлялись. Было тихо и пусто на станции, так как последний поезд в Вильянди уже ушел полчаса назад. На улице почти не было людей. Он просто присел на пустую лавку и оставался там. Внезапно он увидел чью-то тень и сияющие ботинки перед ним.

— Гражданин, что вы здесь делаете? — внезапно к нему обратился молодой человек. Ханс поднял голову и увидел мужчину в форме. Он не сообразил, что сказать, только:

— Я… Я пропустил поезд и не знаю, куда идти.

Офицер смотрел на него, он хотел узнать, откуда он, где он был и были ли при нем документы. К счастью, у него были документы при себе. Офицер пристально посмотрел на него и сказал:

— Пойдем со мной. Я покажу, где ты сможешь провести ночь. Здесь часто появляются такие опоздавшие, как ты.

В этом же здании находилось полицейское управление, которое было соединено с залом ожидания. Мальчику указали на место и оставили ждать там.

— Скоро закроют двери, и никто не будет ни выходить, ни заходить, а утром тебе нужно будет уйти.

Ханса оставили одного.

«Здесь определенно лучше, чем лежать на улице», — подумал про себя он и устроился поудобнее.

Глотнул лимонада, глубоко вздохнул и довольно скоро глубоко уснул.

Утром он проснулся в тревоге, потому что на станции были грохот и ругань. Станция была прямо за стеной, и можно было определить, что голос исходил от пьяного мужчины, который пытался завязать драку с офицерами. Ханс услышал несколько глухих шлепков, и затем звучало так, как будто что-то тащили по полу, громко хлопнула дверь, и опять стало тихо.

«Возможно, мужчину познакомили с дубинкой», — хихикнул Ханс. Он посмотрел на время и встал. Уже светало. Пара пассажиров покидали платформу. Первые поезда готовились к отправке. Мальчик тихонько проскочил на улицу и, забежав за угол, закурил последнюю сигарету, делая это как можно быстрее. Он не был настоящим курильщиком, но теперь это казалось просто вишенкой на торте. Ханс посмотрел вокруг и быстро сбегал в кусты. Там была только бродячая собака, которая что-то нюхала в кустах. Ханс посмотрел на крепость Тоомпеа на холме, которая виднелась вдали, и начал шагать в ее сторону. Некоторые люди уже появились на улице и прибывали с каждой минутой.

Воскресенье. Распогодилось, и, казалось, будет очень солнечно, по крайней мере, ранние признаки говорили об этом. Хотя не было тепло, все же было красиво. Ханс подумал, что было бы потрясающе, если бы все время было лето и было тепло всегда. Его урчащий желудок прервал его, но, как бы там ни было, у него не оставалось сигарет. Он потратил полчаса в старом городе и направился в сторону центра. Он не первый раз был здесь и знал несколько мест. Его пунктом назначения был отель «Виру», выбранный из-за расстояния — оттуда он мог вернуться на автобусную станцию и также к квартире отца. Он также знал, что там были киоски, которые были открыты круглосуточно, там можно было купить еду и сигареты. Жареные пельмени и горячий чай были просто упоительными. Он радостно пошел по улице, прыгая над лужами и играя камнем в футбол. Ханса не беспокоило уже, был дома его отец или нет, он уже был счастлив от того, что у него есть общежитие и что он может туда вернуться. Там можно было бы пожить, что его полностью устраивало. Когда он добрался до двери, позвонил и подождал.

— Кто там? — спросил кто-то внутри.

— Это Ханс! — ответил мальчик, и замки открылись.

— А, это ты? — удивился отец и пригласил мальчика зайти.

Они были на вечеринке в честь дня рождения всей семьей и там провели ночь. Ханс даже не стал говорить о том, где он был и через что прошел, и просто сказал, что приехал навестить их перед неделей в училище. Они попили кофе и немного поговорили о жизни.

— Ты все еще куришь? — спросил отец и, к удивлению мальчика, предложил «Мальборо», он такой бренд видел только в рекламе по телевизору и на финских каналах. В Эстонии ты такие мог приобрести только в валютном магазине и только в столице. И таких не было в родном городе тем более. Трясущейся рукой он принял сигарету и зажег, у табака были абсолютно другие аромат и вкус, отличные от того, к чему он привык.

— Я уверен, ты куришь втайне от нас, по крайней мере делай это открыто, запрет не поможет, — сказал отец и отпил кофе. Взглянул на Ханса и сказал: — Скоро ты станешь взрослым мужчиной.

Ханс заявил, что хотел бы провести день там, если это возможно, и отправиться в общежитие вечерним поездом или автобусом.

— Конечно, ты можешь остаться, все равно тебе здесь в городе нечего делать, — сказал отец. Ханс был счастлив, услышав такой ответ, и попросил налить еще кофе. Время пролетело очень быстро. До того как он уехал, отец сказал, что его двери всегда открыты, дал ему номер телефона и двадцать пять рублей. Ханс попрощался и пошел на автобусную станцию. Он приехал в общежитие, положил в шкаф вещи и лег на кровать. Расмус должен был приехать утром. Он точно знал это.

Школьные недели шли одна за другой. Пропущенные занятия, случайные драки и плохие оценки случались у Ханса, как и бывали вечеринки. Часто его предупреждали, что они его отчислят. Некоторых ребят уже отстранили от занятий и выкинули из школы. Ситуация дома также становилась хуже, и он туда приходил, только если в этом была крайняя необходимость. Он проводил ночь там, где придется. Где он был, мать не понимала или не могла понять из-за проблем с отчимом. Перед всеми отчим показывал себя щедрым и хорошим родителем, и, казалось, он был таким, особенно когда были вокруг посторонние люди. Хотя такая щедрость наблюдалась все меньше и меньше. Когда он напивался, он показывал свою суть матери и детям. Это еще было хорошо, если он просто говорил плохие вещи, но чаще и чаще случалось то, что он поднимал на них руку. Дьявол водки выходил из пещеры и показывал свою суть время от времени.

Наступила весна. Экзамены закончились. Ханс продолжал читать книги изо дня в день, не зная, чем еще заняться. Почти ничего не задавали, и он еще не нашел работу на каникулы. Он проводил свои дни в комнате. Однажды утром, когда Ханс только закончил прибираться в комнате, он услышал громкий хлопок двери и ругань отчима. Мальчик задумался о том, что бы мог он делать сейчас в доме, это был рабочий день. Обычно он в это время домой не приходил.

«Возможно, были проблемы на работе», — подумал Ханс. Внезапно его отчим захлопнул дверь в комнату, смотря как бы сквозь Ханса своим взглядом, полным огня.

— Черт возьми, что ты здесь бездельничаешь! — он закричал на мальчика, подошел ближе к нему, попытался его толкнуть, но Ханс увернулся. Затем отчим потащил его в угол, схватил за горло, кричал что-то и пытался ударить другой рукой. Ханс оттолкнул пьяного отчима, и он упал на пол.

— Если ты снова попытаешься меня схватить или ударить, я убью тебя, — процедил Ханс со слезами в глазах и выбежал из комнаты. Он был настолько разгневан, что все потемнело перед ним.

«Что мне теперь делать?» — спрашивал он себя. Боль и гнев смешались в необычном чувстве. Он знал, что так продолжаться дальше не может. Разговоры с матерью не помогали и, возможно, не помогут теперь. Она наверняка напугана собственным мужем и поэтому ничего не предпринимает. Было три часа, когда он пошел на работу к матери и сказал, что он уедет теперь уже точно, так как он уже там больше не может жить. Его мать смотрела на него какое-то время, но ничего не сказала. Ханс был в замешательстве: когда уходил, его мать даже не спросила, куда он пойдет, что будет делать. Ничего не сказала. Злость росла в нем, когда он об этом думал. Эту ночь и последующие несколько он провел в доме друга. Родителей спросили, оказалось, их не заботило, сколько он там пробудет, и они не расспрашивали, почему он не идет домой. Ханс позвонил своему отцу и объяснил ситуацию, произошедшую с ним, и спросил, может ли он его отправить куда-нибудь. Одно он знал точно: что не хотел жить с отцом, потому что у него была своя семья, и все еще казалось там чуждым. Кроме того, не было лишних комнат в его квартире в любом случае. Он также понимал, что его полностью там не могут принять. Его отец пообещал сообразить что-нибудь поскорее, но тот факт, что все это зашло так далеко, удивил и самого отца. Он пригласил Ханса переждать в его квартире, пока ситуация не разрешится. Мальчик пообещал добраться через пару дней. Он должен был прояснить для себя возможные пути в жизни и подумать, как ему предстоит справляться со всем теперь. Он не успевал в училище и с трудом преодолел первый год. Пропуски также «не помогали»… Думал, что когда пойдет осенью в училище, тогда поймет, что делать, но еще предстояло прожить лето. Ханс провел ночь в квартире друга и рано утром уехал. С беспокойным сердцем он пошел домой, чтобы собрать личные вещи и одежду. Ханс стоял за деревом и смотрел на людей перед домом. Через час он увидел, как отчим вышел из подъезда, и через несколько минут вышла мать. Он знал, что дети остаются пока у бабушек с дедушками и ему не помешают. Он сможет упаковать вещи спокойно. Ханс подождал пару минут и затем вышел из кустов. Он прошмыгнул к дому и спокойно прошел по подъезду. Встреча с некоторыми шумными соседями — это наименьшее «везение», которое могло сейчас случиться. Наверху он начал искать ключ в запасном месте: «Вот, он там и был». Он зашел в квартиру, упаковал вещи, позвонил отцу и ушел. Нужно уезжать, и это угнетало, но, возможно, время его тут закончилось. Мальчик успел заскочить в автобус, который отправлялся. Его отец ждал на автобусной станции в Таллине. Он сказал, что нашел ему работу на лето в строительной компании друзей. Поверх всего они также предложили место для жилья где-то в Копли.

Конечно, Ханс ухватился за такую возможность и был потрясен происходящим. Ему представился шанс работать со следующего дня и также заехать в жилье, если он не захочет оставаться с семьей отца. Они приехали в квартиру, поужинали и поговорили о будущем. Ханс вежливо отказался переехать к ним и сказал с поддельным энтузиазмом, что он воодушевлен, начиная новую главу в жизни. Он устал хранить секреты, бояться и разочаровываться, имея пустые надежды, сейчас он страшился перемен, которые должны прийти, и боялся неизвестности. Утром отец отвез его на новое место работы и пообещал забрать вечером, чтобы посмотреть, где живет Ханс теперь. Бригадир строительной компании дал мальчику набор грязноватой спецодежды, показал, что он должен делать, и ушел. Прошли часы, при этом никто не озаботился тем, что Ханс там делает. Рабочие приходили и уходили. Оказалось, что все были в спешке и погружены в работу. Ханса определили работать в пятиэтажном здании, чтобы он перетаскивал щебень, работая в одиночку. Это было очень тяжело и утомительно. Казалось, что нет конца всем этим разломанным кирпичам, кускам больших труб, лежащих там и здесь, и многим доскам. Все это нужно было переносить в контейнер во дворе. К полудню его плечи и спина так болели, что ему хотелось кричать о помощи. Его ноги тряслись, и пальцы сводила судорога. Наконец прозвенела сирена, которая провозгласила обеденный перерыв. Уставший от работы, он начал есть бутерброд, который взял с собой. Все остальные ушли в близлежащие кафе и оставили Ханса. На мгновение бригадир остановился, чтобы взглянуть на работу, и одобрительно кивнул. Бригадир попытался, несмотря на свой неидеальный эстонский, объяснить задачи на близлежащие дни и затем ушел. К вечеру мальчик едва стоял на ногах. Он слишком резво и серьезно начал свой первый день и не рассудил, что так придется работать еще четыре дня. Рабочий день в субботу должен был быть короче наполовину, но сроки поджимали, и все должны были выкладываться. Включая нового работника. Мальчик снял комбинезон и сполоснул руки в воде. Бригадир забыл дать ему перчатки, а он не дерзнул спросить о них. Отец уже ждал его на дороге в ядовито-зеленой машине и звенел ключами от новой квартиры мальчика. Он съездил в офис в течение дня, оформив все бумаги и получив ключи. Они поехали в Копли. Иногда отец показывал Хансу некоторые остановки автобуса и объяснял, как он может добраться с них на работу. Все смешалось в голове мальчика, и он не мог что-либо запомнить, так что отец пообещал все разъяснить ему позже. Скоро они приехали во двор старого особняка, который был поврежден временем и уродлив, как бабушка дьявола. Комната Ханса должна была быть на втором этаже с отдельным входом.

На первом этаже жила пожилая семейная пара. Дом принадлежал директору строительной компании, и на первом этаже жили его родители. Ханс был удивлен: «Неужели родители менеджера большой корпорации живут в таком болоте, как это? Откуда он приехал? И разве не видел больших и красивых резиденций важных директоров?»

Они зашли в старую пыльную комнату, в которой была встроенная кухня. Она была отделена от остальной комнаты грязным фанерным щитом. С потолка свисала лампочка на проводе без плафона. В углу можно было увидеть старую пружинистую кровать с парой подушек и одеяла. Кроме этого, были стул и маленькая тумбочка, на которой был телевизор. Ханс сомневался, работал ли он, но надеялся, что его, возможно, удастся починить. На кухне были грязные тарелки, ржавая раковина, газовая плита и маленький туалет. Они построили душ в подвале, на случай если нужно будет помыться. Это небольшая аскетическая темница теперь была его домом на какое-то время. Отец пообещал раздобыть ему маленький холодильник и некоторые другие необходимые вещи. Он также нарисовал карту пути на работу и уехал к семье. Ханс совсем не хотел больше осматривать помещение и сразу же уснул, даже не снимая одежду, на старой скрипящей кровати.

Утро началось с громкого звонка будильника. Все тело болело, и он был покрыт маленькими красными точками. Когда он спал, он чувствовал, что что-то по нему ползало, но, так как сильно устал, он не обращал на это внимания. Матрас, возможно, был полон клопов. Так что он оттащил его к двери.

У него уже не оставалось времени, так что он в спешке выбежал из квартиры. Взял трамвай в центр и оттуда побежал на автобус. Место, в котором он работал, было где-то, где местность Ласнамяэ — та, которая была полностью ему неизвестной. Смотря в окно с воодушевлением, он попытался найти правильную остановку автобуса, где ему нужно сходить. Пассажиров этим утром было не так много, так что он легко мог следить за автобусными остановками. Он теперь стал городским мальчиком, хотя знал только, как передвигаться по городу в центре и старом районе. День был полон тяжелой работы и пота. Теперь уже он сбавил обороты, но по-прежнему ему было утомительно и тяжело перетаскивать эти увесистые предметы, особенно по лестницам вниз. Вечер наступил быстро, и он побежал на автобус — сегодня отец должен будет привезти некоторые необходимые вещи для него. Ханс вышел из автобуса в центре города, взял троллейбус до станции Балти и прошел оттуда. Он хотел узнать район и посмотреть, будет ли по дороге магазин. Остался час до того, как должен приехать отец, так что у него оставалось время, чтобы узнать округу. Довольно близко к его новому дому был магазин в подвале кирпичного дома, куда он и зашел. Спросил пачку молока, пару упаковок лапши и консервы. Этого было достаточно, все равно не было холодильника, куда можно положить продукты, и еще было недостаточно холодно снаружи, чтобы оставлять еду там. Большинство студентов в общежитии использовали этот способ, чтобы сохранять продукты. Это работало лучше осенью и зимой. Ханс скоро оказался перед домом. Так как у него был собственный вход, ему не нужно было встречаться с соседями. Он еще не слышал, чтобы они производили какой-либо шум. Когда он вошел в ворота, он увидел, что дернулась шторка, но это было и все. Мальчик зашел в комнату и зажег свет — квартира была достаточно темной даже в самые солнечные дни. Он в ужасе замер, так как полчища различных насекомых побежали в сторону теней. Ханс до сих пор не видел вот такие армии насекомых вместе, он даже не знал имен их. То были, возможно, те же незваные гости из кровати. Пытаясь подавить отвращение, он начал убивать их скрученной газетой.

Быстро пролетело лето в работе и борьбе с тараканами. Хождение на работу ободряло: появились собственные деньги, и он мог справляться с ежедневными проблемами. Оставалось всего несколько дней до начала училища. Пришли холодные зимние ветра, и снова нужно было возвращаться на учебу. После целого лета теперь нужно заезжать домой, по крайней мере, на выходные, там можно было побыть и постирать одежду. Некуда больше было идти. На одно только наделся Ханс: что ситуация дома улучшилась, но на самом деле все было наоборот. Отчим пил, и пил много. В итоге у Ханса не было необходимого энтузиазма для учебы, так что он начал искать предлоги для того, чтобы пропускать занятия. У него какое-то время были деньги, но это недолго. Прошли осень и зима, наступила чрезвычайно теплая весна. Обучение совсем не вдохновляло, и солнце заставляло мысли улетать куда-то. Мальчик сообразил, как можно получить справку на отгул с помощью медсестры. Дети брали маленькую бутылочку для лекарства, наполняли горячей водой и держали под мышкой перед тем как входить в кабинет. Сначала температура была нормальной, но когда они еще раз измеряли ее, с помощью этого трюка у каждого появлялась повышенная температура. Несмотря на то что подмышки жгло какое-то время после этого, вам были гарантированы два или три дня вне школы. Это все длилось до тех пор, пока кого-то не ловили. Другой способ был в том, чтобы пойти к доктору со своим термометром, на котором уже нагнана температура. Они брали его с собой в кабинет, и, когда доктор давал термометр, они его подменяли, и на нем была уже достаточно высокая температура. Нужно все же, чтобы градусники выглядели практически одинаково.

Свободное время проходило с выпивкой и странствиями по городу. Никто не решался тогда идти домой. Ханс отставал в учебе так же, и учителя стали проверять его все чаще из-за его постоянного отсутствия. Мальчик не мог больше проходить тесты и справляться с домашними заданиями, так что решил бросить школу и пойти работать, хотя еще не знал куда. В Таллине было много рабочих мест, но ему также нужно было где-то жить, этого не было. Подросток позависал в училище и дома несколько недель, изредка принимая участие в уроках, пока завуч и учителя не решили исключить его из-за постоянного отсутствия и плохих оценок. Он не решился рассказать об этом кому-нибудь, так что болтался по улицам Таллина неделями, иногда выпивая со старыми соработниками, и проводил ночь там, где сможет. Однажды в пятницу вечером он возвращался домой как бы из училища, его мать ждала на кухне

— Что? Ты в конце концов добрался до дома?! Ну вот заходи и садись, расскажи мне, что там у тебя происходит в училище, — сказала мать. Мальчик попытался изменить предмет разговора и как-то увильнуть от вопроса. Его мать кинула конверт на стол, на нем был школьный адрес, и прокричала: — Забирай вещи и убирайся отсюда, я не кормлю мошенников! Позаботься о себе, где теперь будешь находить еду и жить. Ты можешь ехать туда, где провел все лето, но отсюда уходи.

Его отчим обрадовался этому, так как в конце концов достиг того, чего хотел долгое время, хотя он раньше говорил, что домочадцы окружены его заботой. Ханс не остался, чтобы выслушивать еще что-то, и сразу же ушел. Конечно, с его стороны было неправильно не говорить им о том, что он уходит из училища, но он знал, как они отреагируют. Ханс надеялся получить работу до того, как об этом узнают, но что-то пошло не так, как планировалось, и теперь он встрял. Он чувствовал, что его обманули, подставили и жестоко обошлись с ним. Куда идти и что делать? Особо некуда было, и даже его родители не позволят ему остаться на ночь. Он думал о том, чтобы поехать в Таллин и по крайней мере сказать отцу об отстранении от учебы. Может быть, он найдет работу и сможет сам раздобыть необходимые деньги? Все же он не был совершеннолетним, и это могло быть препятствием.

Используя телефон на автостанции, он позвонил отцу и узнал, что тот не приедет до вечера. Он также позвонил Питеру, его старому соратнику по работе с прошлого лета, с которым работал и дурачился повсюду. Он когда-то дал ему телефонный номер. Питер был дома и согласился подобрать его на станции. Ханс оставил рюкзак в камере хранения, за несколько копеек его порванный рюкзак был отправлен на полку. У него уже был кусок бумаги, которым он мог починить стенку рюкзака. Примерно через двадцать минут приехал «старый дружище». Он улыбнулся и громко поприветствовал товарища. Они пошли в первый попавшийся бар, где взяли пару пива. Ханс рассказал ему о своих жизненных трудностях, никто его не спросил про документы при покупке алкоголя, а Питеру уже было восемнадцать. Через несколько часов шумные друзья были на улице на пути в следующий бар. Друг также сказал, что он живет с матерью, и Ханс может на ночь остаться у него, и не нужно об этом беспокоиться. Парни веселились до позднего утра и, взяв «по-цыплячьи желтое» такси, уехали к Питеру. Ханс истратил больше денег в течение прошлой ночи, чем истратил в предыдущем месяце. Его накопления истаяли до предела. Он не беспокоился об этом пока, потому что этот гудеж забрал нелегкие мысли. Наконец друзья пробрались в квартиру и пошли спать. Ханс спал на раскладном диване. Они проспали до позднего обеда. Питер проснулся первым и разбудил друга. Оба чувствовали себя ужасно, болела голова. Громкая музыка и табачный дым в придачу к выпивке оставили плохие чувства. Они, шепча, обсудили планы на день. Услышали, как мама Питера что-то прокричала, и Питер пошел проверить, что там произошло. Через стеклянную дверь можно было слышать упреки, и Питеру сказали, чтобы он отправил гостя. Она сказала, что это ее квартира и что если он хочет приглашать людей, то он должен обсудить это с ней заранее, а случайно подобранных алкоголиков не нужно тянуть сюда. Все объяснения Питера, что Ханс был его старым соратником на работе и нуждался в помощи, не возымели действия. Ханс немного был задет тем, что кто-то называет его алкоголиком. Пересчитав последние рубли, он положил их назад в носок и пообещал себе: «Все, больше никаких растрат». Питер вернулся вот уже как сорок минут назад, с тех пор как его мама промыла ему мозги, и он должен был сказать Хансу, что есть плохие новости, о которых он в общем-то уже слышал. Ему нужно было уходить, и друг проводил его до двери и пообещал спросить бригадира в понедельник, сможет ли Ханс выйти опять на работу. Он попросил Ханса позвонить ему и закрыл дверь.

Опять Ханс остался один. Это была суббота, и было уже четыре вечера. Он отправился на троллейбусную остановку и проехал до центра города, сошел около универмага, зашел в большой торговый центр, побродил там немного и, увидев телефон-автомат на стене, опустил туда несколько копеек. Позвонил отцу, который, к счастью, был дома. Мальчик спросил, могут ли они поговорить прямо сейчас, и сообщил, что хорошо было бы встретиться где-нибудь. Его отец пообещал встретить его в кафе в торговом центре через час. Сумерки сошли на улицы Таллина, когда Ханс зашел в кафе и заказал кофе и жирный пирожок. Прошло время, но отца все еще не было видно. Мальчик заказал еще один кофе и зажег сигарету. Он прокурил несколько секунд, когда увидел отца входящим. Ханс по-прежнему не привык курить при отце, так что он выбросил сигарету. Его отец пришел пешком, поэтому это заняло столько времени. Отец спросил его, хочет ли он что-нибудь заказать, и заказал кофе и два раза по пятьдесят граммов ликера «Старый Таллин», сел напротив за стол и закурил.

— Говори, — посмотрел он на сына.

Мальчик рассказал отцу обо всем, об училище и произошедшем дома. Остановился, ожидая услышать осуждение отца. Думал, что отец разозлится на него, но так не случилось — он вздохнул, помолчал какое-то время, выпил алкоголь разом, зажег новую сигарету и сказал через какое-то время:

— Я не могу тебя забрать к себе, ты, должно быть, понял это, но ты можешь остаться на несколько дней, надо будет сообразить, что делать.

Он встал и пошел за следующей порцией напитка. Затем они просто сидели и курили сигареты одну за другой.

— Пойдем! — сказал наконец отец и встал, а Ханс последовал за ним, не сказав ни слова. Он поставил отца в сложную ситуацию, теперь он должен будет объяснить дома своей семье, почему Ханс останется у него снова на несколько дней.

Ханс понимал, что он не хотел рассказывать семье, что его собственный сын был исключен из школы и теперь стал бездомным поверх всего прочего. Жена отца Рита была выдающимся интеллигентным человеком с высшим образованием в какой-то из наук, и такое неслыханно было, чтобы кто-то, кто был выгнан из школы, жил с ней под одной крышей. К счастью, в последующие дни никто не спрашивал Ханса, почему он остался здесь погостить. Его отец наконец-то нашел ему другую работу на заводе рядом с городом, а также комнату в общежитии, которая принадлежала компании. То, что Ханс должен был делить комнату с кем-то, его не беспокоило. Ханс переехал в общежитие и начал жизнь простого рабочего. Проходили дни в рутине и ежедневном труде. Мальчик стоял около станка и просто пробивал дырки в лыжных ботинках. Дырки должны были быть в определенном месте, без отступов даже на миллиметр. Следующий работник проверял, как соотносились дырки с креплением на лыжах. Если ты напортачил, то у тебя вычитали из зарплаты. Так изо дня в день. Мальчик думал, что это нудная и ужасная работа.

Хансу наконец исполнилось восемнадцать лет. Он теперь стал полноправным гражданином СССР и был обязан служить в армии.

II. Неизведанные тропы

Ханс ждал долго, когда он сможет официально быть взрослым и получит лучшую работу и больше возможностей, но получилось не так. Он понял, что без профессии очень тяжело получить стабильную работу, так что он решил пойти в армию. Он попросил отгул на работе и на следующий день отправился в военкомат. Комиссар посмотрел на него большими глазами, ведь девяносто процентов призывников пытались избежать службы в армии. Но вот, здесь перед ним молодой человек, который желал начать служить уже завтра. Такого посвящения давно здесь не видели. К сожалению, не все исполняется так быстро. Сначала его отправили на медицинскую комиссию, которая должна будет сказать, готов ли он физически к службе в большой и неостановимой Советской армии. Ханс отправился на медицинскую комиссию и выполнил необходимые задания. Бегая между разными докторами, он был утвержден и отпущен. Через несколько недель пришло письмо, которое утверждало, что Ханс должен прийти в определенный офис комиссариата в указанные дату и время. Он оповестил администрацию предприятия немедленно и попросил расчет, потому что его призвали в армию. Следующий день был уже выходным для него, и ему не нужно было идти на работу. К счастью, ему позволили жить в общежитии, пока он не уедет в армию. Ханс позвонил отцу и сообщил новости. В последнее время он мало рассказывал о своих планах отцу, но теперь, когда уже была известна дата, он хотел, чтобы он знал. Он надеялся, что, когда он вернется назад, ситуация будет лучше и его настороженное отношение к жизни изменится. Осталось всего несколько дней, в которые он мог насладиться свободой. В это время ему нужно было свое имущество положить где-то на сохранение, чтобы оно оставалось там в безопасности, а также нужно было подготовить некоторые документы. Его отец позволил оставить вещи в его квартире и даже пригласил его остаться там на оставшиеся дни. Ведь сын уезжал на пару лет и, возможно, в другую часть Советского Союза. Они забрали вещи Ханса и перевезли их в подвал. Из личных вещей он с собой не брал ничего лишнего, разве что зубную щетку и бритву. Сейчас он принадлежит армии, а значит, получит все необходимое на месте по прибытии. Последний день прошел тихо. Отец привез его в комиссариат рано утром и там оставил с такими же будущими солдатами. Ханс зарегистрировался и расписался где нужно было. Парней отвезли на железнодорожную станцию и разместили в вагоне. Там были пара солдат, которые следили за тем, чтобы никто не убежал и все были доставлены в конечную точку назначения. Не для всех призыв в армию стал желанным событием. По факту никто, кроме Ханса, не был добровольцем. Некоторые даже были доставлены туда в полицейской машине прямо из дома. Ханс подумал, что будет мудро не говорить о том, что он был здесь добровольно. Один толстяк уже, очевидно, освоился. Он был пьян.

«Кому надрать задницу?» — был его первый вопрос, когда он зашел. Сержант ударил его дубинкой, что заставило его трястись и заикаться. Больше ни единого слова из его рта не вылетело. Сопровождающие солдаты разместились по обе стороны вагона и внимательно следили за всеми, и особо пристально за новобранцами. Следующая остановка должна была быть в паре сотен километров. Бутылки водки и различные закуски стали появляться из сумок. Им принадлежал весь вагон, они могли свободно напиваться, в разговорах критикуя жизнь. Даже толстяк опять начал говорить. И теперь он захотел, чтобы некоторые отведали его ударов. Но они пообещали привязать толстяка к стулу, если он не угомонится. Прошло какое-то время, внезапно все стали петь. Проводница приказала им затихнуть, но по факту она сопереживала им и очень жалела. Ее собственный сын также служил в армии и был на втором году службы. Все пели, смеялись, ели и напивались. И наконец были такими уставшими, что повалились спать. Утром им нужно было пересесть на другой поезд и ехать дальше. Ни у кого не было даже смутного представления, куда они едут. Несколько «будущих генералов» вставали время от времени, чтобы сходить слить лишнее. Утром у всех болела голова. Смена поезда должна была произойти через час, так что у них было время отдохнуть. Когда проверили сумки, ни у кого не осталось выпивки. Задира Тумас тщетно пытался вытрясти последние капли из бутылок. Эта вечеринка закончилась, пришло время сходить с поезда. Группе скомандовали выйти из вагона и отправиться к соседнему составу.

Они продолжили путь через деревни, цветущие степи и неизвестные города. Все прошло перед глазами как немой фильм, где единственным аккомпанементом был ритмичный стук колес. Каждый был погружен в свои мысли, и чем дальше они уезжали от дома, тем более превращались в тихих интровертов. Сопровождающих солдат спросили, как долго они еще будут ехать, но те ничего не ответили. Пара крепких ребят стали требовать водку от проводницы и обещали заплатить ей, сколько бы она ни попросила. В конце концов она сдалась. Конечно, она запросила тройную цену, но им, видимо, было все равно. Некоторые парни говорили, что все они отправляются прямо в ад. Люди рассказывали ужасные вещи про русскую армию. В окружении Ханса были несколько людей, оставшихся калеками после армии. Сами они об этом не рассказывали, но истории были распространены на улицах, одна хуже, чем другая. Они были абсолютно уверены в одном: что русские не любят прибалтов. Новоиспеченные солдаты по новой напились и потому были теперь очень энергичными. Даже конвой уже присоединился к ним и выпивал за дружбу. Поезд остановился неизвестно где, на станции не было людей. Новое пополнение для армии прибыло. Большая часть группы была пьяна, включая Ханса. Конвой солдат передал группу лейтенанту и спешно убрался с глаз долой. Их работа была выполнена, хотя, возможно, их стоило наказать за то, что они допустили то, что будущие солдаты так напились.

Группе скомандовали загрузиться в дальнюю часть грузовика и отвезли на военную площадку. Именно там «дают по заслугам» провинившимся. Им особо нечего было сказать, их посадили под замок туда, где уже сидели пара рядовых, которые выглядели как монголы. Тумас пообещал им показать пару лучших борцовских техник, думая, что монголы захотят испытать его, чем подкупил всех за раз. В темной комнате воняло потом, калом и мочой. В углу стояло ведро, куда можно было сходить по-большому и малому. Никто не опустошал его какое-то время, и вокруг образовался широкий влажный круг. Все новички мгновенно были атакованы вопросами. Всем хотелось знать, есть ли у них сигареты. Но не было, у них забрали все, включая шнурки, не говоря уж о ремне. Ханс прошелся по комнате и отделил себя от всех, сел на другой стороне камеры. Его голова стала проясняться, во рту было сухо. Невозможно было сейчас найти воду. Обычно если охрана была достаточно милостива, ты мог пойти в один из туалетов. Ханс постучал в железную дверь несколько раз, со злобой зовя часовых. Его русский не был на высоте — он знал только необходимые фразы.

Двери толчком открыли, зашел охранник, который был снаряжен автоматом. Он прокричал, желая знать, кто был проблемой и кто не в своем уме колотил по двери. Ханс попытался спросить по-русски, можно ли было сходить в туалет. Его пнули и указали на ведро. Азербайджанцы громко засмеялись, видя эту глупую сцену. Солдат разъяснил Хансу, что он не дома и что здесь не стоит ожидать привычных удобств. Солдат немного подумал и приказал взять ведро. Ханс пробурчал, возражая, но пара ударов по ребрам автоматом заставили его это сделать. Он осторожно вышел с ведром в руках, сопровождаемый смеющимися охранниками. Он опустошил ведро в кусты рядом с бараками, проклиная тот день, когда согласился на это. Охрана позволила ему помыть руки, до того как возвращаться в камеру, и подтолкнула Ханса к дверям с ведром. По крайней мере, ему удалось сделать несколько глотков воды, когда он мыл руки, и это позволило облегчить боль в голове. Через пару часов новичкам сказали, что нужно выстроиться перед бараками, где они будут бегать и тренироваться. Лейтенант пообещал выжать каждую каплю крови из них и показать, что такое армия на самом деле. Все юноши получили полное военное снаряжение, и им было приказано бежать по песку. Выпивка в поезде и бессонные ночи навредили прибалтам. Постоянная жажда в закрытом помещении повлекла головную боль и шум в ушах. Все это заставляло почти отключаться при беге. Снисхождений не будет. Некоторые люди просто падали от изнеможения, но им говорили подниматься и продолжать бежать по песку. Они передавали друг другу противогаз, который нужно было носить поочередно несколько минут на бегу. Капающий вонючий противогаз наконец добрался до рук Ханса. Он надел его и отключился сразу. Следующим, что он почувствовал, была холодная вода, льющаяся на лицо из ведра. Его толкнули в ребра и приказали подниматься. И Ханс поднялся и побежал.

Спасением стал капитан, который отправил юных солдат на склад получить форму. И им, переодетым в форму и получившим надлежащее имущество, скомандовали отправляться назад в барак. В бараке ему представили его роту и показали комнату с тридцатью пустыми кроватями. Он такого до сих пор не видел даже в фильмах. Воздух был такой тяжелый, что можно было просто вешать топор, и он бы висел в воздухе без посторонней помощи. Окна были забиты большими гвоздями по какой-то причине. Все кровати были идеально выровнены, включая одеяло и подушки. Все было подогнано под один образец. Ему не удалось там задержаться, потому что ему нужно было идти на строевую тренировку.

Первые дни были самыми тяжелыми для новичков. Их поднимали по утрам громким криком, потом нужно было привести в порядок казарму и отправляться есть. Постоянная муштра и тренировки, сумасшедшие ночные тревоги изматывали. В соответствии с системой все контролировалось и исполнялось по свистку. Самых слабых постоянно унижали и издевались над ними при случае. Некоторые, к примеру, изображали поезд или будильник. Когда большинство отдыхали в кровати, часто молодые солдаты стояли на одной ноге, изображая петуха, и, когда приходило время, должны были кричать как петух. Люди изобретали совершенно сумасшедшие идеи. Побои были ежедневными. Ханс не привык к такому насилию и унижению со стороны «дедов». Редкие драки во дворе и школе не могли сравниться с этим. Они были ничто по сравнению с тем, что происходило здесь. Ханс не подчинялся «дедам» с первого дня и не делал того, что ему приказывали делать. У него уже из-за этого был синяк и болели ребра, но он стал приобретать уважение и довольно скоро его оставили в покое. Его часто называли фашистом и игнорировали, но атаки случались все реже и реже. Месяцы проходили, и свежее мясо регулярно прибывало. Предыдущий молодняк — к нему уже не приставали, целью становились новые прибывшие. Азербайджанцы и украинцы, казалось, наслаждались жестокостью и насилием, а русские не отличались в лучшую сторону.

Ханс через год чувствовал себя там куда более свободным. Он попал в группу механиков. Постоянные тренировки и муштра закончились. И вот, он здесь уже был год с половиной. Быстро летело время. Было раннее утро, когда зажглись лампочки и открылась дверь. Хансу скомандовали выйти и прийти к руководству. Его должны были отправить в другое подразделение. Ближе к дому, как пояснили ему. Ему сказали быстро собрать вещи и подойти к воротам. Его будет ждать машина, которая повезет его в вместо назначения. Там были пара незнакомых солдат в машине, у которых с ним было одно место назначения. Никто не знал, почему их переводили. Через несколько минут пришел офицер, сел в машину и приказал водителю отправляться, потому что впереди предстояла долгая поездка. Трассы не содержались в хорошем состоянии, и в некоторых случаях не было дороги, по которой можно было проехать на машине. Молодые солдаты не знали, куда их везут, и эта область была совсем неизвестной. Они добрались до темноты. Кордон был выстроен из красных кирпичей, предположительно, это была граница. Но где проходила сама граница, пока было тайной для них. Это, казалось, была маленькая деревня, и не было еще известно наверняка, что они тут будут делать и будут ли патрулировать саму границу. Помимо них, там еще были двадцать солдат и три-четыре офицера, плюс командир кордона. Они должны были охранять границу и ходить по определенным дорожкам посменно круглые сутки. Хансу понравился такой образ жизни, здесь не было тренировок, он просто ходил в патруль и спал. Там был телевизор, но там ничего, кроме пропаганды, не показывали. Здесь не занимались строевой подготовкой, разве только в то время, когда приезжал командир, который был выше по рангу. Офицеры чаще отсутствовали, просто зависая в деревне. Даже управляющий кордоном, казалось, любил водку больше чем воду. Солдаты между собой не дрались, независимо от того, был ты здесь новый или бывалый. Даже солдаты убегали в деревню время от времени, чтобы наведываться к девушкам и выпить. У некоторых уже появилась девушка, или даже две. Ханс положил свой глаз на рыжеволосую, которая жила поблизости и к которой он пытался подкатывать. Скоро Ханс достаточно осмелел, чтобы быть повседневным посетителем в доме девушки. Когда родители оценили его как будущего кандидата, его стали кормить намного лучше. Они часто спрашивали, сколько ему осталось по службе и какие у него будут планы, и даже предлагали, чтобы девушка стала его женой, и готовы были поселить его в дом, в котором сами жили. Казалось, они свою дочь Марину толкают к этим отношениям. Семья приглашала Ханса снова и снова, чтобы он там ночевал, но у Ханса не хватало смелости. Кроме того, никто из солдат не хотел рисковать, и никто не проводил ночь вне кордона. У них был график патрулирования, который регулярно составлялся, и каждый знал, когда и что они должны были делать, но рекомендовалось по-прежнему проводить ночи именно в кордоне, даже если девушка жила через дорогу. Иногда командир кордона проводил контрольные проверки, и те, кто отсутствовал, подвергались суровому наказанию. Таких рейдов было мало, так как командир был более занят тестированием местных напитков, чем слежкой за собственными подопечными.

Ханс не был в восторге от родителей девушки, хотя они были и добры, и обходительны, часто становились чрезмерно настойчивы. У Ханса никогда не было настоящей девушки и недостаточно было опыта общения с девушками, пара робких поцелуев в школе не считаются. У Марины была старшая сестра Наталья, которая нагло посматривала на Ханса все время и уже сделала несколько грязных предложений. Она, казалось, была смелая и опытная женщина. Она часто пыталась оставить Ханса у себя. Наталья жила в доме рядом с кордоном, и у нее не было мужа. Она пила водку просто ведрами и ругалась как сам дьявол. Она часто курила. В общем, это была женщина красивая, но как только она открывала рот, это отшибало даже смелых парней. Она часто дралась с сестрой и родителями и, когда была пьяна, грозила надрать задницы всей деревне. Иногда она была достаточно удачлива до той степени, что могла уговорить Ханса проводить ее до дома.

У Ханса уже заканчивалась служба, и это был последний месяц до демобилизации. Ханс сблизился с Мариной и пообещал остаться у нее на несколько месяцев после службы. Он действительно не торопился никуда, и никто его особо не ждал в его стране. Он только боялся, что родители Марины хотели сделать из них пару насильно. Это была одна из причин, почему он оставался вдали от их дома, и отговорка была в том, что теперь у него больше ответственности и что экзамены стали сложными. У Марины был дом в этой деревне, который она получила в наследство от тети, и они встречались с Хансом время от времени там. Настал наконец-то день, когда перед всем кордоном рядовой Ханс Александрович Хаабель был объявлен свободным от военной службы. Для Ханса было странно услышать свое полное имя по истечении этих лет, его обычно в армии называли по имени-отчеству. Разумеется, Марина и родители звали его только по имени, а люди в армии особо не церемонились. Хансу позволили упаковать вещи и выехать из кордона так скоро, как он того захочет, после завершения некоторых формальностей, что он в точности и сделал, и теперь пошел к Марине, совсем как счастливый маленький ребенок. Он наконец был свободен, и к тому же наступила весна. Два года его жизни прошли в трудных условиях, он возмужал и изменился, так что даже отец с трудом бы узнал. Маринины родители устроили большую вечеринку в честь Ханса, пригласив почти половину деревни. Как-то так вышло, что по большей части это были их родственники. Алкоголь тек рекой, подносы были загружены различной едой, были и пельмени, и грибы, и рыба, и другие мясные блюда. Люди подходили к Хансу и поздравляли его с завершением военной службы. Некоторые подкалывали Ханса и делали намеки о скорой свадьбе. Хотя он был пьян, он все равно сильно испугался. Люди уже назначили дату свадьбы без разговора с ним. Он вышел из дома и пытался собраться с мыслями, пока курил. Марина последовала за ним, она, нежно его обняв, хотела узнать, что его сейчас беспокоило. Благодаря выпивке он смог рассказать о том, что у него было на уме. Марина его успокоила и пообещала, что ничего не произойдет помимо его воли. Девушка понимала также и страхи своих родителей — ей уже пора было выйти замуж, но подходящих кандидатур в деревне не было. К тому же большинство мужчин, помимо этого, были родственниками. Они вернулись внутрь. Они увидели, что по-прежнему там оставалось много людей и никакого намерения уходить у них не было. Ханс раньше думал, что в Эстонии люди слишком много пьют, но местные вечеринки убедили в обратном. Здесь проводили вечеринки, которые длились несколько дней, и, несмотря на то что это уже стало частью жизни, у них находились очередные причины для застолий с размахом. Молодой человек не поспевал за их темпом и ушел с Мариной спать сразу после полуночи. Родители Марины предоставили им кровать, возможно, надеясь на некое продолжение. Отец девушки спросил Ханса с промелькнувшей улыбкой: «Как там дела?»

Ханс пожал плечами и выпил почти полный стакан этанола за раз, остаток выплеснув через плечо, как это было по обычаю. Он не до конца понял вопрос. Славянские традиции казались еще немного странными, и он не до конца их мог принять. В целом, казалось, русские были более дружелюбными и теплыми, чем эстонцы, хотя чаще всеми расценивались как громкие и темпераментные. Ханс не привык к такого рода вещам. Принятие чужих традиций требует времени и соответствующего окружения.