Бесплатный фрагмент - Нить

Нить

Айгуль Латыпова

Глава 1

Лиза

Сегодня прошел еще один день без тебя. А ведь мы могли бы провести его вместе. Ты и я.

На дворе стоит прекрасная погода. Мы могли бы прогуляться по парку и покормить уток на озере. Ты ведь так любишь животных. А они словно чувствуют, что ты — добрый ребенок, и тянутся к тебе. Это так трогательно.

Еще мы бы заглянули на твою любимую детскую площадку и, конечно, поздоровались бы с твоим деревом-хранителем — раскидистым кленом, которому, наверное, уже несколько сотен лет. И он волшебный. А как же иначе?

Нужно подойти к нему и обнять. Прижаться щекой к его теплой шершавой коре. Зажмурить глаза и загадать самое заветное желание. Затем обязательно прислушаться. И тогда клен ответит.

Это все ты мне рассказал. Я бы сама ни за что не догадалась! Мы, взрослые, слишком глупые. Не умеем видеть самого главного — доброты и волшебства вокруг.

А ты еще ребенок, но уже умеешь подмечать важные детали и учишь меня смотреть и видеть.

Мое сердце замирает от счастья, когда я вижу, как ты разговариваешь с кленом. Твои глаза прикрыты, русые волосы слегка шевелятся под слабым ветерком. Своими маленькими, но крепкими ручками ты бережно обнимаешь друга.

По сравнению с деревом ты выглядишь совсем крохой, но когда ты поворачиваешься ко мне, то в твоем взгляде читается решительность и серьезность. Ты такой взрослый, мой мальчик.

Я сижу на скамейке в парке и смотрю на небо, представляя тебя.

— Смотри, вон то облако очень похоже на дракона! — со смехом показываю я наверх. Потом поворачиваю голову и понимаю, что я здесь одна. Лишь прохожие снуют мимо, бросая на меня любопытные взгляды, — наверное, думают, что я сумасшедшая. Может, так и есть?

В последнее время со мной творятся странные вещи. Вижу то, чего нет. Разговариваю сама с собой. Иногда и вовсе кажется, что я не одна. Почти чувствую чьи-то прикосновения.

Но почему-то мне кажется, что где-то в параллельном мире ты существуешь и мы с тобой гуляем по парку, смеемся и пускаем мыльные пузыри. А в этом мире по парку я гуляю одна, но все равно на всякий случай обнимаю тот старый клен.

Не спеша я иду домой. Начинается снегопад.

Снег всегда меня очищает, даже дышать становится легче. Как будто снежинки, которые я случайно проглотила, вихрем кружатся внутри меня и проводят в душе генеральную уборку. После такой чистки душа готова к обновлениям.

От парка до моего дома совсем недалеко — обычно дорога занимает около пятнадцати минут спокойным шагом. Море отсюда не слышно, до него несколько километров, но в воздухе все равно ощущается соленый запах.

Я живу в обычной пятиэтажке в спальном районе. Здесь только жилые дома и супермаркеты.

Лифта в доме нет, и каждый раз я поднимаюсь пешком на пятый этаж.

Повернув ключ в замочной скважине, я понимаю, что ничего не изменилось: в квартире по-прежнему пусто. Обычно, когда Макс дома, то дверь не заперта.

С грустной улыбкой я вхожу в пустую квартиру и вздрагиваю от холода и тишины.

Окна открыты, занавески колышутся от сквозняка.

На плите стоит остывший ужин. Я приготовила еду для него, хотя и знала, что он к ней не притронется.

Одежда, в которой он ушел утром, висит на стуле в комнате, рубашка лежит в корзине для белья.

«Переоделся и ушел…», — понимаю я.

И так каждый день на протяжении нескольких месяцев.

Наши встречи дома длятся не больше получаса. Часто, когда он приходит, я уже сплю, а утром, перед его уходом, только просыпаюсь. Я постоянно чувствую, что мысленно он не со мной и сильно изменился. И я тоже стала совсем другая…

Каждый день мне кажется, что я больше совсем ничего не ощущаю, внутри полная пустота. Никаких эмоций.

Сеня

Ты знаешь, что я люблю делать больше всего на свете? Сидеть на подоконнике и глазеть на улицу. Подоконники у нас такие высокие, что приходится сначала взобраться на табуретку и только потом уже получается уткнуться носом в стекло. Я удобно устраиваюсь на своем месте и начинаю смотреть. Мир ― он такой интересный! Мимо меня каждый день проходят разные люди и проезжают машины. Иногда я даже вижу собак и кошек, но чаще всего — птиц.

Я мечтаю, что однажды разгляжу за окном тебя. Увижу, как ты заходишь к нам. Я тебя сразу узнаю. Я много раз видел тебя во сне. Ты такая красивая! Самая лучшая! У тебя русые волосы, совсем как у меня. А глаза зеленые и улыбаются, когда ты на меня смотришь.

Во снах мы с тобой вместе гуляем, держась за руки. Я иногда ступаю так близко к тебе, что касаюсь твоей длинной красной юбки. Тогда ты останавливаешься, улыбаешься и обнимаешь меня крепко-крепко. Я чувствую запах сирени и шоколада. Так вкусно пахнешь только ты! А шоколад я люблю больше всего на свете после тебя!

Вчера, когда я смотрел в окно, на минуточку мне показалось, что ты мелькнула в толпе. Ты улыбалась, твои длинные волосы развевались на ветру, а юбка непослушно обвивала ноги, мешая идти. Но все же это была не ты.

Наша воспитательница тетя Люба ругается, когда я сижу на окне. Вот и вчера она прогнала меня с подоконника. Нет, она совсем не злая, просто беспокоится, как бы я не заболел. Сейчас уже зима, окна замерзшие, еще и дует из щелей. А я прижался к стеклу лбом и ладонями, когда подумал, что увидел тебя. Тут, как назло, к нам зашла тетя Люба и сказала, что так я обязательно простужусь.

Я, конечно, спустился вниз. Сел на свою кровать и заплакал. Ты не подумай, я вообще-то не плакса, и такое случается редко. Но мне стало очень грустно, что это была не ты.

Я расскажу тебе еще один секрет. В парке, куда мы ходим гулять, у меня есть друг. Это большое старое дерево, и оно волшебное. Нужно обнять его крепко и загадать свое самое заветное желание! Оно обязательно исполнится! Я тебе его покажу!

Знаешь, я загадываю всегда одно и то же: поскорее быть с тобой вместе, моя мамочка!

Бюро

Дверь в кабинет Главного была необычной, как и все в их Бюро, — ярко-желтого цвета с огромной ручкой в виде звезды. Табличка на двери гласила: «Кир — Главный».

Лем стоял перед дверью и переминался с ноги на ногу. Его рыжие кудри были взъерошены после бессонной ночи и метания по подушке. Вчера поздно вечером на его рабочую почту пришло сообщение от самого Главного, что он ждет его у себя в шесть утра.

Лем поглядел на экран часов. Без пяти минут шесть. За дверью слышались голоса. Но он решил подождать назначенного времени. Агент стоял и смотрел на дверь, пытаясь увидеть, что за ней происходит. Но его способности пока не достигли уровня профессионалов: дверь от его взгляда никак не хотела становиться прозрачной.

От волнения Лем не заметил, как у него за спиной сами собой раскрылись крылья, окутав его почти полностью. Несмотря на невысокий рост, у него были необыкновенно большие крылья — редкость даже среди взрослых Агентов. К тому же самого чудесного золотисто-светлого оттенка. В Бюро поговаривали, что такие же у самого Главного. Только их мало кто видел.

Крылья Агентов могли быть абсолютно разного размера, что не регулировалось никакими правилам. А вот их цвет говорил о преобладающей чакре обладателя.

Однако крылья различались не только по размерам и цветам, но еще и по тому, как часто они материализовывались и насколько хорошо подчинялись своим хозяевам. Только единицам под силу было их обуздать. Даже Главный однажды, не справившись с эмоциями, выпустил их из-под контроля, и они вырвались на свободу, показавшись всем, кто присутствовал тогда на собрании. Демонстрировать свои крылья было непринято по Этикету Бюро. Крылья могли использоваться только при выполнении служебных обязанностей и только в рамках своих полномочий. И…

Лем пытался вспомнить все пункты Этикета, но бессонная ночь не прошла даром — беспокойные мысли путались и роились в голове.

— Ой… — Задумавшись, он перестал следить за временем и опомнился, только когда стрелка часов остановилась на 6:02.

Времени на переживания больше не оставалось. Агент громко постучал.

Желтая дверь распахнулась, словно по чьей-то воле. Лем занес правую ногу, чтобы переступить порог, но застыл: пол в комнате был стеклянный, а под ним можно было разглядеть плавающих большой стайкой неоновых рыбок, которые испуганно прятались в водорослях при каждом шаге находящихся в помещении.

— Наступай, не бойся, — прозвучал громкий повелительный голос.

Лем зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. Вдруг что-то мягкое коснулось его правой щеки — Лем только сейчас понял, что до сих пор не спрятал крылья. Во рту пересохло, по коже побежали мурашки. Густая краска залила его лицо, почти скрыв веснушки. Усилием воли он приказал крыльям спрятаться. О чудо! Они его послушались.

В кабинете воцарилась тишина. Лем понял, что опозорился.

Двое мужчин стояли возле огромного панорамного окна с видом на мегаполис. Один из них, невысокий и полный, первым прервал молчание. Это был сам Главный по соединению судеб — Кир.

— Лем, проходи, мы тебя ждали. — Он словно не обратил внимания на неловкость новичка. — Садись.

Лем тихонько выдохнул. Казалось, все это время он не дышал. Так опозориться на первой же встрече с Главным! Он неуверенно прошел к огромному, бордового цвета креслу и сел, практически утонув в нем.

— Ты опоздал, — произнес строгим голосом второй мужчина. Это был его наставник Петрус. С ним Лем виделся практически каждый день. Именно Петрус посвящал его во все тонкости работы Агентов-Соединителей.

— Я прошу прощения, — сказал Лем. — Впредь я постараюсь быть пунктуальным.

Петрус холодно сверкнул глазами. Было что-то мрачное и пугающее в его высокой и худощавой фигуре. Возможно, такое впечатление производили его черная одежда и контрастирующая с ней бледная кожа. Ходили слухи, что и крылья у него тоже черные, как у ворона, хотя теоретически это невозможно, ведь чакры такого цвета не существует. Но исключения в истории все же были зафиксированы.

В Бюро вообще любили обсуждать крылья друг друга, хотя это и было запретной темой. Но даже ангелы иногда нарушают правила.

— Лем, — еще более мягким голосом обратился к нему Кир, — у нас к тебе есть первое задание.

Глаза Лема округлились. Он совсем недавно начал работу в Бюро и поэтому даже не надеялся так скоро приступить к настоящему делу. До сих пор он лишь выполнял пустяковые задания Петруса. Можно сказать, что в основном он приносил ему еще теплые круассаны и кофе, который тот пил в огромных количествах. Однако Лем старался подмечать все, что делает его наставник.

— Настоящее задание?! Лично мое?! — Лем заулыбался. Его золотистые крылья снова начали расти за спиной, но он заставил их спрятаться.

Петрус нахмурился:

— Я по-прежнему считаю, что он пока не готов, — сухо обратился он к Киру. — Это слишком сложное для него задание.

— Возможно, однако я думаю, ему пора перейти на следующий уровень, — задумчиво произнес Кир, глядя на Лема. — И что-то в нем есть, пока не могу понять что… Интуиция меня обычно не подводит.

— Ну, как знаете, — вздохнул Петрус. — Я постараюсь ему помочь, но основную работу он должен сделать сам. К тому же у меня полно своих дел, я не смогу быть всегда рядом. На подходе у нас новая партия стажеров.

— Решено, — подмигнул Кир Лему.

Главный и Петрус разговаривали так, будто его здесь не было. На мгновение Лем почувствовал себя ребенком — впрочем, это ощущение быстро исчезло.

— Итак, перейдем к делу и познакомимся с нашими подопечными. — Петрус нажал на пульт, и тут же на белой стене появилось изображение худенького мальчика лет девяти. Хоть он и выглядел младше своего возраста, его зеленые глаза светились мудростью и теплом, словно принадлежали взрослому человеку.

— Знакомьтесь, это Сеня. — Кир взял на себя инициативу. — Мальчик живет в детском доме с самого рождения. Родители отказались от него еще в роддоме. Мальчик необыкновенно талантливый. Ему суждено стать великим, если он этого захочет. Его душе всего двести лет, можно сказать, совсем юная. Миссия этой души — своими произведениями менять мир к лучшему.

— А это Лиза. — Петрус щелкнул пультом, переключив на следующую фотографию. — Миссия — нести добро людям и давать им надежду на лучшее. Однако в одной из своих жизней она оказалась в ошибочном перерождении. Тогда в концентрационном лагере она загубила множество детей. Затем пережила несколько перерождений и ни в одном из них не смогла стать счастливой. Ни одна детская душа не хотела приходить к ней, никто не желал быть ее ребенком. А вы прекрасно знаете, что душа сама решает, в какой момент и к кому прийти.

Сейчас, после стольких мучений, ее душа трансформировалась практически до души самого высшего уровня. Однако она до сих пор не считает себя готовой.

По оценке наших экспертов, по совместимости душ Лиза и Сеня вполне могут стать матерью и сыном. И самое удивительное, что они каким-то образом начали чувствовать друг друга. А мы с вами знаем, что это значит, — они идеально друг другу подходят.

Лем вглядывался в лицо женщины. Она казалась ему ангелом в женском воплощении — зеленые глаза лучились невероятной добротой и нежностью, кожа была почти прозрачной, изящная фигура и тонкие длинные пальцы завершали хрупкий образ. Казалось, что она вот-вот сойдет с экрана и обнимет его. Вместе с тем в ее взгляде читалась вселенская грусть и пугающая пустота. Грусть души, томящейся в теле и ищущей нечто необъяснимое.

— Они чем-то похожи, и не только глазами, — пробормотал Лем, прервав Петруса. — Они ведь созданы друг для друга!

Кир улыбнулся.

— Я знал, что ты способный, Лем. Да, ты прав, их души притягиваются. Это удивительно, но Сеня видит маму во сне в точности такой, какая она есть. Она же чувствует, что он существует, и уже ищет его.

— Однако, — прервал их бесстрастный голос Петруса, — на данный момент их души не должны встретиться. Они должны пройти через все испытания, чтобы перейти в состояние готовности. Только в этом случае мы будем уверены в их совместимости.

Лем, твоя задача — сопровождать их на всем пути и, в случае положительной динамики, — соединить. Я отправлю тебе на почту необходимые документы: личное досье на каждого, список испытаний, утвержденных Советом Глав, ну и, конечно, все, что тебе понадобится для отчетов. Не забывай, что стеклянный шар должен быть всегда с тобой, — тебе нужно будет записать видео-доказательства по каждому пункту и приложить их к итоговому отчету.

Лем слушал наставника с открытым ртом, стараясь ничего не упустить. Видимо, он выглядел настолько потерянным, что Кир невольно рассмеялся.

— Не переживай, Лем, ты справишься! В любой момент ты можешь связаться со мной или Петрусом, и мы постараемся тебе помочь. Помни, твоя самая главная задача — сопровождать весь процесс, не раскрывая себя. А души и сами знают, что делать. Когда они созданы друг для друга, они притягиваются, несмотря на расстояние и препятствия.

— И не забывай про Этикет Бюро. Помни, что у нас работает Отдел контроля. Любые нарушения будут зафиксированы и переданы на рассмотрение в Суд. Думаю, это тебе известно, — строго добавил Петрус.

— Да, я все помню, — твердо ответил Лем. Неожиданно он почувствовал себя настолько самостоятельным, будто бы превратился в корабль, выпущенный в первое свободное плавание. Перед ним неизведанные земли и приключения. Его первое самостоятельное дело.

— Я перевожу тебя на начальный уровень Агентов. Поздравляю! Теперь можешь идти. Изучи подробно досье и завтра приступай к новым обязанностям. Желаю успехов! — Кир пожал Лему руку как совершенно взрослому и равному себе ангелу.

Петрус был торжественно мрачен и молчалив. Впрочем, это было его обычное состояние. Лишь на секунду Лем уловил во взгляде наставника тень несвойственного ему одобрения, которая моментально улетучилась, и его бледное лицо снова приобрело безразличное выражение.

Лем вышел из кабинета Главного. Голова немного кружилась от переизбытка эмоций. За одно утро он получил и повышение, и собственное дело.

Он отправился на крышу Небоскреба, на тридцать четвертый этаж. Это было его любимое место в здании — там можно было побыть наедине с собой.

На крыше обустроили небольшой зеленый сад для отдыха. Маленькие деревца росли здесь в круглых вазонах и давали возможность укрыться от лучей палящего солнца. Разноцветные гамаки раскачивались на ветру, и в ясный день легко можно было представить, будто в паре метров от тебя шумит море, а ты лежишь меж тропических пальм.

Лем уселся на плетеные бамбуковые качели у самого края крыши. Высоты он не боялся и частенько сидел вот так, глядя вниз. Отсюда открывался отличный вид на весь район. А еще вдалеке виднелись снежные шапки гор и огромный, давно спящий вулкан.

Вдруг его стеклянный шар завибрировал — на почту пришло обещанное сообщение от Петруса. Шар был у каждого Агента в Бюро вне зависимости от того, в каком Отделе он работал. Однако шары одного Отдела отличались от шаров другого. Лем был Агентом-Соединителем, а им по инструкции выдавали стеклянные шары.

Шар легко умещался в ладони, но, несмотря на свои скромные размеры, служил хранилищем всей информации, которой владел Агент, а также обладал удивительной способностью — показывать его подопечных. Попросту говоря, в каждую секунду Агент мог посмотреть, чем занимается душа, либо что она делала в определенный момент жизни. Все данные шар записывал в режиме реального времени, сохраняя файлы в общее информационное облако. Доступ ко всем файлам и отчетам был у Глав Отделов, а также у Отдела контроля.

Стеклянные шары Соединителей плавали в воздухе возле своих Агентов. В режиме ожидания они слабо мерцали, а в режиме работы светились голубым цветом.

Лем открыл досье на Сеню и начал внимательно его изучать. Мальчик чем-то напоминал ему его самого. На секунду он даже подумал, что у них похожая судьба. На нескольких страницах была подробно расписана вся жизнь, включая даже общественные связи, души: с кем Сеня общался в детском доме, кем были его преподаватели и другие люди, так или иначе с ним связанные. Все это могло пригодиться Лему в работе.

Лем нажал на кнопку «Онлайн-трансляция», и шар показал ему мальчика, мирно спящего на кровати в одной из спален детского дома. Он лежал под толстым одеялом, укрывшись им с головой. Рядом с ним примостился игрушечный серый заяц с заплаткой на одном ухе и в клетчатом комбинезоне. Мальчик ворочался во сне.

Лем окунулся в его сон. А там была Лиза. Она шла быстрым шагом в длинной красной юбке прямо к нему, вернее, к Сене. Глаза ее смеялись, руки тянулись к мальчику. Сеня что-то шептал во сне, его веки подрагивали.

Лем на секунду перестал что-либо видеть. Его глаза наполнились слезами — он почувствовал, насколько сильна их любовь. Мотнув головой, ангел постарался сосредоточиться.

Так. Теперь очередь Лизы. Досье девушки было намного тяжелее, ведь ее душе больше тысячи лет. Особенно Лема заинтересовало перерождение, когда она совершила те непростительные поступки, о которых говорил Кир. Лем никак не мог понять, как так получилось, что ее изначально добрая душа сотворила столько зла.

Информации было очень много, и Лем решил, что со временем он во всем разберется. Что-то в этой явно истории было не так, и это не давало ему покоя.

Вскоре Лем погасил шар и, завернувшись в плед, закрыл глаза. Он хотел как можно лучше «настроиться» на своих подопечных. У каждого Соединителя были свои ритуалы, и Лем много раз видел, как это делает Петрус. Но смысла повторять за ним не было. Ведь все они разные.

Именно поэтому Лем сейчас сидел, не шевелясь, под теплым пледом на качелях, представляя Сеню и Лизу. От ребенка и девушки тянулись тонкие серебристые нити, куда бы они ни шли. Нити простирались на тысячи километров — ведь сейчас души находились в разных городах на разных концах огромной страны. Где-то на середине карты они встречались, пересекались на миг, но пока были слишком слабыми для полного соединения. Нити казались тонкими, словно паутинка. Но со временем, ближе к воссоединению, они должны были уплотниться.

Похоже, души чувствовали эту невидимую связь. Чувствовал ее и Лем. От него к ним тоже тянулась еле заметная нить красного цвета ― так другие Агенты могли увидеть, что эти души под наблюдением.

Лем уже был привязан к Сене и Лизе и очень хотел, чтобы они как можно скорее нашли друг друга. Но правила есть правила, и ему придется их соблюдать и сопровождать эти две души на всем их нелегком пути. Чтобы соединиться, все души проходили несколько испытаний, которые были одобрены Советом. В основном проверяли их характер на прочность, способность измениться в лучшую сторону, то, действительно ли души осознали свои ошибки и тому подобное.

Глава 2

Лиза

Ты знаешь, когда едешь по серпантину, то сердце гулко стучит. Дорога непредсказуема и в сумерках принимает незнакомые очертания. К тому же ты едешь на пассажирском сиденье, то есть от тебя совсем ничего не зависит. Твоя жизнь в руках водителя. Это как прыжок с парашютом — он ведь может и не раскрыться. Ты способен только смотреть на дорогу и наблюдать со стороны, как кто-то сейчас отвечает за твою судьбу.

За окном мелькают деревья. Дорога узкая, кажется, что две машины при встрече не разъедутся. Стоит мне только подумать об этом, как сразу из-за поворота нас ослепляет неожиданная вспышка фар. Я закрываю глаза, предпочитая не думать о последствиях. Когда открываю их вновь, мы снова одни на дороге. Все-таки разъехались. В горле першит, будто я проглотила маленькое перышко, которое колышется от дыхания.

Молчаливо смотрю на водителя. Он сконцентрирован на дороге, но все равно кажется, что недостаточно. И откуда эта привычка пытаться все контролировать? Как будто это спасет меня от чего-то неизбежного. Хочется в это верить, но это иллюзия. Иллюзия, что мы контролируем свою жизнь, события, желания, поступки. Что есть правила. Хотя правила все же есть, но они постоянно меняются, то есть, по сути, их нет. Когда осознаешь это, мир переворачивается вверх тормашками.

…Очередная вспышка фар, визг тормозов, а потом ничего. Пустота. Я плавала в ней несколько дней, а потом очнулась в больничной палате. Совсем одна. Рядом никого. Я лежала и не могла пошевелиться. Да мне и не хотелось. Солнечный свет больно резал глаза.

Пустота в моем сердце гудела и заполняла меня. Мыслей не было.

Врачи на протяжении нескольких дней боролись, но не смогли спасти моего ребенка, который жил во мне уже пару месяцев. А я выжила. Серпантин не забрал меня. Оставил меня на этом свете с какой-то только ему известной целью.

С тех пор прошло несколько лет, я не могла больше и думать о детях.

Но совсем недавно случилось чудо.

Как сейчас помню тот день. Это была суббота. Я проснулась, но решила еще немного понежиться в кровати и насладиться утренней тишиной. И тогда, в полудреме, я вдруг ясно почувствовала, что где-то там вдалеке есть ты и что ты ждешь меня. Я увидела твой образ. Вот ты сидишь на подоконнике и широко распахнутыми глазами наблюдаешь за прохожими. Может показаться странным, но я почти услышала твой голос. Ты звал меня.

Неожиданно мне стало так хорошо и спокойно на душе, что из глаз от счастья потекли слезы.

В то утро я решила, что непременно найду тебя и мы будем вместе!

Сеня

Я не помню, как я оказался в детском доме. Знаю только, что был совсем маленький, еще только родился. Постоянно пытаюсь вспомнить хоть что-то из того времени, до того, как я попал сюда, но не получается. Только иногда вижу непонятные сны, а когда просыпаюсь, забываю и их.

Здесь нас много, таких никому не нужных детей. Почти ни у кого нет семьи.

Как нам объяснила тетя Люба, не все взрослые готовы к детям. А иногда у родителей просто нет денег. Тогда дети оказываются здесь, и о них заботится государство. Ну и воспитатели.

Наш детский дом находится в большом двухэтажном здании. Это старый особняк, который в прошлом принадлежал дворянской семье. Внутри высокие потолки, и если громко крикнуть, то услышишь эхо.

Я обожаю бегать по паркетным полам — они так громко скрипят при каждом шаге. Еще мне нравятся огромные окна с широкими подоконниками, о которых я тебе уже писал.

Дни у нас проходят всегда одинаково. Просыпаемся рано, и после завтрака сразу идем на занятия. Каждый день к нам приходят учителя, поэтому нам не нужно выходить из здания, чтобы попасть в школу. Хотя я бы не отказался от таких прогулок.

После уроков — обед. Больше всего мне нравится, когда повара готовят картофельное пюре с котлетами, а еще кисель из смородины. Иногда нас балуют чем-нибудь сладким, но это бывает очень редко, только по праздникам.

Детский дом словно особый замкнутый мир со своими правилами. В основном мы живем дружно, но случается разное. Временами мне хочется сбежать куда-нибудь, чтобы меня не нашли. И хотя здесь у меня есть друзья, порой я чувствую себя немного одиноко. Потому что никто не заменит мне тебя, мам.

Совсем недавно, пару дней назад, я очень сильно заболел. Поспорил с другом Алешкой, что съем целый снежок. Я не люблю проигрывать, поэтому и правда съел.

Вечером поднялась высокая температура, и горло покраснело. Меня перевели в лазарет, чтобы другие дети не заразились. Я очень плохо спал, мне было холодно, хоть меня и укрыли теплым одеялом. Ночью во сне я звал тебя: «Мама, где ты?» Это мне потом рассказала медсестра, которая дежурила возле моей кровати.

Я звал тебя долго, а потом вдруг почувствовал тепло. Мне приснилось, что ты обняла меня и положила мне на лоб свою руку. Твои глаза серьезно смотрели на меня. Обеспокоенно и с такой нежностью. А одна прядь твоих русых волос высвободилась из-за уха и мягко упала мне на лицо, словно перышко.

Мне сразу стало легче, и я заснул. А когда проснулся, то температура спа́ла.

Я весь день вспоминал твои глаза и то, как хорошо было, когда ты меня обнимала.

Теперь мне совсем не одиноко, потому что я знаю, что ты есть. Я очень хочу быть с тобой. И жду тебя!

Бюро

С самого утра в Бюро царил хаос. Лем только вошел в здание и сразу понял: что-то случилось. Агенты бегали из кабинета в кабинет с кипами бумаг. Утро в офисе обычно было самым спокойным временем дня. Но не сегодня.

В главном холле первого этажа расположились специалисты из Отдела контроля. Их легко можно было отличить от других — они носили темные костюмы и красные галстуки. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на сотрудников Отдела, — дроны, которые летали над каждым из них и снимали все происходящее для отчетности. Работники Отдела контроля сидели молча за своими ноутбуками, явно ожидая чего-то и быстро клацая пальцами по клавиатуре. Вокруг суетились помощники, принося им кофе и сигареты.

На входе Лем чуть было не врезался в одного из Агентов Отдела контроля. К нему тут же подлетел дрон и, конечно же, заснял его крупным планом. От этого Лему стало не по себе, как будто он совершил что-то противозаконное. Он почувствовал себя стоящим возле стены с поднятыми руками в одних кальсонах.

Лем недолюбливал Отдел контроля. По его мнению, все они были напыщенными идиотами. Высокомерными, следящими за каждым из Агентов и ждущими их малейшей ошибки, чтобы позлорадствовать.

Но были те, кого он действительно ненавидел всем своим нутром, — Отдел разъединения судеб. Агенты, служащие в нем, делали людей несчастными и одинокими — по крайней мере, так считал юный Соединитель. Лем бросил суровый взгляд на второй и третий этажи, где располагалась эта клоака зла. В нем закипела злость.

— Эй, полегче, — прошипел знакомый голос рядом с ним, — оставь свой юношеский максимализм при себе.

Лем вздрогнул от неожиданности. Он настолько погрузился в свои рассуждения и эмоции, что забыл о том, как легко их может прочитать любой Агент выше среднего уровня. Увидев Петруса, он расслабился — наставник вряд ли выдаст его. Хоть он и был строгим учителем, но Лем был уверен, что Петрус всей душой верен их Отделу и никогда бы не предал ни одного из них.

— Петрус, я немного задумался. — Лем не хотел оправдываться за свои эмоции. Теперь они работали на равных, поэтому он должен вести себя как настоящий Агент, ведь ему доверили серьезное дело.

Петрус ухмыльнулся:

— Какой же ты еще зеленый, Лем! Кстати, не ожидал, что ты так можешь злиться на кого-то. Выглядишь невинным одуванчиком, а внутри пылающий вулкан.

Услышать подобное от наставника было странно ― слишком уж эмоциональные шутки. Обычно Петрус шутил сухо и по-черному. Лем подозрительно посмотрел на ангела и попробовал пробиться сквозь его защиту, чтобы понять, что происходит. Но мысли Петруса были надежно скрыты от всех окружающих.

Теперь Петрус расхохотался:

— Ты сделал мой день, малыш. Было щекотно. Пойдем лучше обсудим твое дело, пока у меня есть немного времени. Мне срочно нужна доза кофеина.

Лем немного надулся из-за такой фамильярности наставника, но ему было не привыкать. Они вошли в стеклянный лифт, который медленно пополз вверх, на самую вершину.

— Кстати, а что происходит внизу? — поинтересовался Лем.

— Очередная обвальная проверка Отдела контроля, надеются что-нибудь откопать. Видимо, скучно стало. — Петрус с тоской смотрел вниз на летающих дронов.

— Почему они такие? Мы ведь работаем в одной системе… Почему нельзя делать только хорошие дела? — Лем сжал кулаки. — Миру и людям так нужно добро, планета разрушается войнами и бедностью. Множество судеб ломается.

— Лем, ты все еще веришь в сказки о добре и зле? — Петрус наконец вернулся в свое обычное мрачное состояние. — В каждом из нас есть оба начала, помни об этом. Темная сторона сидит незаметно и ждет своего часа, подкрадывается потихоньку к твоему сердцу. Стоит тебе расслабиться, как она тут как тут. Делает больно тебе и твоим близким. Меняет тебя до неузнаваемости.

Он замолчал. Лем на секунду почувствовал боль и отчаяние наставника, что-то из прошлого мелькнуло в его душе и тут же исчезло. И этим «чем-то» была всепоглощающая тоска. Говорить больше не хотелось.

Это был первый раз, когда молодой Соединитель смог увидеть скрытые переживания, но, возможно, Петрус сам их ему открыл, чтобы немного отрезвить и вернуть в реальность. И ему это удалось.

Лифт вез их целую вечность. Наконец двери кабины открылись, и Агенты оказались в кофейне, которая представляла собой застекленную смотровую площадку. Вдоль панорамных окон тянулись столики, где можно было попить кофе, любуясь на вид шумного мегаполиса, живущего своей жизнью за пределами здания.

Город торопился и жужжал. Клерки и бизнесмены шли в офисы, чтобы убить очередной день своей драгоценной жизни. Лишь единицы из них задумывались о том, на что они тратят свое время. Остальные жили на автомате. Это как езда на автомобиле с автоматической коробкой передач. Со временем к ней так привыкаешь, что абсолютно не напрягаешься и просто едешь из одной точки в другую, не осознавая ничего. Видишь перед собой только ограниченный участок дороги и быстро мелькающий пейзаж сбоку. А в реальной жизни там, сбоку, остается столько важного… Близкие люди, зарытые таланты, детские мечты, мы сами, в конце концов.

Сделав заказ у барной стойки, Петрус выбрал столик подальше от всех и уселся на стул со вздохом, словно старик. Сейчас он и правда, по человеческим меркам, выглядел лет на двести, не меньше. Лем опустился рядом.

За окном царил холод, а в кофейне было тепло и уютно: пахло ванильными пончиками, приятно щекотала нос корица, терпко обжигал кофе. Наверное, только здесь стирались границы между разными организациями Небоскреба. Сосед по столику вполне мог оказаться сотрудником Суда или работать в Отделе контроля, однако это никого не смущало. На этой территории всем было комфортно. Кофе, сваренный волшебной Марик, притягивал всех до единого, и каждый хотя бы раз в день заходил сюда за своим любимым напитком. Капучино, эспрессо, латте и даже обычное какао в ее исполнении были изумительны и сразу поднимали настроение. Да и сама Марик была просто чудом. Копна огненных волос виднелась из-за барной стойки. Девушка что-то искала в холодильнике, спрятанном от посторонних глаз.

— Ну где же он…. Вроде сюда положила. Нашла! — Довольная, она выпрямилась, держа в руке какой-то бумажный сверток.

На вид Марик было около тридцати пяти. Девушка привлекала внимание: густые каштановые волосы, собранные в аккуратный хвост, карие глаза, искрящиеся золотыми вкраплениями, очаровательные пухлые щечки с ямочками. Она готовила свой фирменный кофе для Петруса, время от времени поглядывая на ангела.

Этот клиент был особенным. Не таким как все. Мрачный и часто угрюмый. Иногда зловещий. Но такой сильный и мужественный. Обволакивающий своим низким тембром голоса. Больше всего она любила наблюдать за мужчиной, когда он пил кофе. Тогда она представляла, как он прикасается своими губами к ее коже.

Что-то приговаривая, девушка сварила напиток в турке, налила его в чашку и насыпала сверху специй из свертка. Миниатюрной ладошкой пару раз помахала над чашкой, чтобы почувствовать бодрящий аромат. Удовлетворенно кивнув, понесла заказ. Поставив на столик две чашки кофе и воду для Петруса и какао для Лема, Марик замерла в ожидании похвалы.

Терпкий запах достиг обонятельных рецепторов Петруса. Ангел поднял на баристу свои бездонно-черные глаза.

— Марик, ваш кофе сегодня изумителен, впрочем, как и всегда. — Его голос прозвучал мягче, чем обычно.

Девушка просияла в ответ и вернулась за стойку.

Лем отвлекся от своих мыслей и второй раз за день с удивлением взглянул на наставника. Он никогда не слышал в его голосе таких интонаций, но предпочел воздержаться от комментариев. Зачем навлекать на себя бурю?

Петрус махом опустошил первую чашку кафе и запил водой.

— Так, ну что ты мне расскажешь? Все изучил? — Его голос стал бодрее после полученной дозы черного турецкого кофе без молока.

Петрус был одним из тех Агентов, которые могли чувствовать вкус еды. Вот и сейчас он сполна ощутил терпкий вкус напитка. Такой же ему варила его бабушка-турчанка в одной из прошлых жизней. Никто не понимал, как и почему это было возможным, но подобные ощущения напоминали флешбэк из прошлых жизней.

— Да, изучил, — кивнул Лем. Он еще не притронулся к своему какао. Все его мысли были с Сеней и Лизой. — В этом деле очень много непонятного. И я собираюсь во всем разобраться.

Петрус нахмурился:

— Если ты о той жизни Лизы, в которой она нагрешила, то забудь об этом. Главное для тебя, при наилучшем раскладе, — соединить их души в этом перерождении.

Лем смотрел в окно. Его шар завибрировал над ухом. Это происходило в тех случаях, когда души подопечных входили в контакт друг с другом. Лем включил режим просмотра, и они с наставником окунулись в сон Сени.

Мальчик лежал в беспамятстве, весь в поту.

— Смотри, — шепнул Лем Петрусу. Они видели все глазами Сени. Появилась Лиза и села на кровать. Серебряные нити стали ярче. Сеня на секунду открыл глаза и улыбнулся. Через мгновение снова заснул. Дыхание его стало ровнее, и румянец немного сошел с щек. Жар спадал.

Лиза исчезла.

— Давай, Лем, у тебя получится. — Петрус потрепал Лема по плечу и неумело улыбнулся. Да, эмпатия явно не была его сильной стороной.

Вторая чашка кофе была выпита так же быстро, как и первая.

— Ну, все, я пошел сдаваться врагам, — засмеялся Петрус. Сегодня у него, как уже заметил Лем, было очень переменчивое настроение. — Увидимся.

— Угу, — хмыкнул ангел и снова включил стеклянный шар. Открыл режим просмотра Лизы. Она лежала на кровати, потягиваясь. Солнечные лучи заливали всю комнату и ласкали кожу девушки. Лиза улыбалась наступившему дню и новым ощущениям внутри себя.

Лем свернул режим просмотра и открыл ее досье. Красными точками были отмечены самые важные события ее жизней. Последнее произошло около трех лет назад.

Соединитель достал видеофайл из архива. Туман заполонил всю картинку, но это не помешало Лему увидеть произошедшее от начала до конца. Визг тормозов, крик Лизы. Ощутил он и пустоту, заполнившую ее после аварии. Ту самую пустоту, которая поглощает все, и человек перестает чувствовать что-либо. Он словно превращается в призрака, бродящего по земле и ищущего свою тень.

Так вот откуда эта грусть в ее глазах.

Лем заглянул еще дальше, отмотав архивные записи на несколько сотен лет ранее. Некоторые из красных точек были в закрытом доступе.

— Посмотрим, кто кого, — прошептал начинающий Соединитель.

Да, максимализм был у него в крови. Он до сих пор делил мир на черное и белое. Золотой середины придерживаются трусы — так считал Лем.

— Здесь занято? — неожиданно прозвучал дерзкий женский голос за его спиной.

Лем едва не подскочил. Он был так поглощен мыслями, что не замечал ничего вокруг.

«Черт! — выругался он про себя. — Второй раз за день! Придется мне поработать над своей осознанностью».

— Располагайтесь, — вежливо ответил он, обернувшись, и сразу пожалел о сказанном. Перед ним стояла девушка-Агент из Отдела разъединения судеб. Ее глаза с красными зрачками уставились на Лема, а губы растянулись в широкой улыбке, образовав на щеках милые ямочки.

Лем тут же выстроил в своей голове кирпичную стену, чтобы она не смогла залезть в его мысли. Этому его научил Петрус — прием срабатывал с любыми Агентами, кроме Глав Отделов. Опытные Агенты учились выстраивать более сложную защиту, пробить которую было никому не под силу.

Девушка не подала виду, что заметила его усилия, а просто небрежно уселась рядом на высокий стул. Ее блестящие черные волосы были заплетены в две толстые косы и доставали до поясницы. При каждом движении девушки темно-зеленый комбинезон из кожи, который сидел на ней почти в обтяжку, слегка поскрипывал. Внимание притягивали и кожаные ножны, висевшие на поясе. Лем слышал, что у каждого Агента из Отдела разъединения есть кинжал, но точно не знал, для чего. Стараясь справиться со своим внезапным волнением, молодой Агент уперся взглядом в окно, разглядывая давно знакомый вид.

— Я Кира, а ты? — Похоже, уверенности в себе девушке было не занимать. Она протянула Лему свою правую руку и снова посмотрела ему прямо в глаза.

Ангелу показалось, что она сканировала его своими красными зрачками. Но насколько он знал, Разъединители имели право использовать свои способности только во время исполнения служебных обязанностей.

Она явно была азиаткой в своей человеческой жизни — разрез глаз сразу ее выдавал. Все Агенты выглядели так же, как при последнем земном воплощении, причем именно в том возрасте, в котором они прекратили свое существование. Кире на вид можно было дать около семнадцати лет.

— Я Лем, Отдел соединения судеб. — Подчеркнуто вежливо ответил он и пожал протянутую руку. Ее ладонь была обжигающе горячей, словно он дотронулся до раскаленной головешки угля.

— Да поняла я, расслабься, — звонко рассмеялась Кира.

Но Лем совсем не мог расслабиться — до этого момента он никогда не разговаривал с Агентами-Разъединителями. Обычно он сам избегал подобных знакомств, так как не питал к сотрудникам этого Отдела теплых чувств. Но эта девушка его одновременно притягивала и отталкивала. Ее непринужденность и открытая улыбка подкупали с первого взгляда. Однако Лем помнил, что она ему не друг, и держался настороженно. И хотя открытого противостояния между двумя Отделами не было, новоиспеченный Соединитель все же считал их врагами, в душе осознавая, что два Отдела лишь выполняли свою работу: первые склеивали судьбы, а вторые — разрывали их. По сути, решения принимали сами души, а Бюро лишь наблюдало и сопровождало все процессы, вмешиваясь, когда это было необходимо.

Кира попивала молочный коктейль с мороженым, время от времени здороваясь с проходящими мимо Агентами из разных Отделов. Похоже, она была известной в Бюро — все ее знали. Лем же видел девушку впервые. В этом не было ничего удивительного, ведь он совсем недавно начал служить в Бюро.

Его стеклянный шар снова завибрировал.

— Над чем сейчас работаешь? — поинтересовалась Кира.

— Не твое дело, — вдруг разозлился Лем. «И что она о себе возомнила! Не думает же она, что я вот так ей все выложу?» — подумал он.

— Ой, да ладно, не больно-то и хотелось знать. — Девушка разочарованно вздохнула, повернулась к окну и напустила на себя безразличный вид, однако Лем чувствовал, что она внимательно следит за ним боковым зрением.

Лему стало стыдно, что он ей нагрубил, но слова сами сорвались с губ, теперь их уже не вернешь.

— Хорошего дня! — бросил он напоследок и поспешил удалиться, лишь бы снова не ощущать на себе ее проницательного взгляда.

Глава 3

Лиза

Знаешь, что я чувствовала раньше? Абсолютную пустоту внутри себя. Там, где должен был цвести большой благоухающий цветок, было лишь засохшее дерево. Я понимала, что так нельзя, но ничего не могла с собой поделать. Со временем ко всему привыкаешь. Даже к пустоте. Грусть перерождается в светлую печаль. Чувства ― они такие… С годами меняются, как люди.

И вот, кажется, что уже ничего не чувствуешь, что все в порядке, но резко может снова накатить волна беспомощности. Хоть убегай в лес и кричи.

Мне ничего не оставалось, как начать наслаждаться жизнью такой, какая она есть, любить себя искалеченной. Но в глубине души все же верить, что случится чудо.

Ведь чудеса иногда происходят, правда?

Вчера ночью мне не спалось. Казалось, что ты зовешь меня. Надеюсь, с тобой все в порядке. А еще мне в голову пришла мысль, что ты можешь жить где угодно, ведь наш мир такой большой. Я вся съежилась от дурных предчувствий, мне стало грустно, потому что, возможно, ты очень далеко от меня. Но я все равно буду тебя искать, несмотря ни на что!

Говорят, что мы не выбираем себе семью. Я тебя тоже не выбирала. Я просто знаю, что ты — частичка меня. Я это чувствую. Наверное, когда-то в прошлых жизнях мы были вместе с самого начала. А на этот раз наши души затерялись и оказались в совсем разных местах.

В моей груди растет беспокойство, ведь ты ждешь меня, а я здесь. Ничего не делаю. Внутри меня пустота и холод. Зима может быть не только на улице, знаешь…

Сеня

Мамочка, знаешь, что я сделаю, когда мы с тобой наконец встретимся?

Сначала обниму. А потом сыграю для тебя на скрипке. Я совсем забыл тебе сказать, что я умею. Моя преподавательница говорит, что у меня талант.

Когда я начал заниматься, мне уже исполнилось восемь. Как-то утром я проходил мимо музыкального класса. Дверь была открыта, и мне стало интересно посмотреть, что там такое. Я зашел в комнату и обнаружил столько всего необычного! Разные инструменты!

Я представил себя великим музыкантом и сел за пианино. Пальцами постучал по клавишам. Потом вдруг увидел скрипку. Она меня звала. Я даже не помню, как она оказалась у меня в руках. Я поклонился своей воображаемой публике и поднес смычок к струнам. Играл я, должно быть, ужасно. Но в моей фантазии я был лучшим в мире скрипачом. Когда я закончил, раздались аплодисменты.

Я обернулся и увидел, что я не один. Руководитель музыкального кружка стояла и улыбалась. Я испугался:

— Извините, я совсем не хотел брать без спросу! Мне просто так захотелось попробовать!

Она снова улыбнулась и сказала:

— У тебя хорошо получается! Приходи ко мне на занятия.

Я очень обрадовался! Мне понравилось играть. Казалось, что я стою на сцене и все люди наслаждаются моей музыкой. А я лечу. А звуки музыки — это птицы, которые летят вместе со мной. Они очень разные. Маленькие и большие, разноцветные.

С того дня мы стали много заниматься, разучивать ноты и лады. Моя преподавательница Елена Геннадьевна хочет, чтобы я выступал на большом концерте.

Было бы здорово, если бы и ты пришла меня послушать!

Бюро

Целых 60 секунд красного сигнала на светофоре. Кира смотрела, как сменяются цифры, и минута казалась ей вечностью. Ее руки в черных кожаных перчатках сжимали руль мотоцикла. Правая ступня в высоком ботинке со шнуровкой стояла на земле и отстукивала ритм, играющей в ее голове песни:

Maybe tomorrow I’ll find my way… home…

Другая нога смиренно покоилась на рычаге переключения передач, готовая врубить первую. Ее зверь тихонько рычал, словно был недоволен вынужденной остановкой. Как же она обожала этот звук — один из немногих звуков в этом мире, способных ее успокоить.

Дорога была для нее домом. Иногда она выезжала за город и мчалась с огромной скоростью просто так, без цели. Тогда адреналин зашкаливал до предела, и она опять чувствовала себя живой. Ее тело и мотоцикл словно становились одним целым.

Сорок, тридцать девять, тридцать восемь…

Бесконечный поток пешеходов тянулся через дорогу. Над городом сгущались белые тучи, предвещая редкий для этих мест снегопад.

Кира любила снег. Он напоминал ей о ее последней жизни в местах, покрытых белым и холодным полотном почти круглый год. Там она была счастлива.

Наушник в ухе завибрировал, прервав воспоминания.

— Да, босс. — Кира точно знала, что это он. Она чувствовала, когда была нужна ему. А это случалось очень часто.

— Кира, забери меня из дома. Я уволил своего водителя. — Голос звонившего не выражал никаких эмоций.

— Скоро буду. — Кира еле успела договорить, как босс закончил звонок.

«Черт тебя дери, как же ты меня иногда бесишь», — усмехнулась про себя девушка.

Десять, девять, восемь…

Кира левой рукой зажала сцепление и включила носком ботинка первую передачу. Стрелка спидометра подрагивала на нулевой отметке.

Один…

Правая рука отпустила тормоз и плавно повернула на себя газ. Мотор тут же отозвался бархатным рычанием. Машины, стоявшие рядом с ней на светофоре, остались позади. Через пару секунд девушка уже неслась под девяносто, обгоняя всех по пути.

Этот город словно сходил с ума каждое утро. Давно перегруженный машинами и людьми он задыхался и тонул в тонне пыли и выхлопных газов.

Дом босса находился в даунтауне — там, где сейчас самые сильные пробки. Час пик. Все ехали на работу. Точнее, не ехали, а стояли. Но у Киры было преимущество — она легко лавировала на мотоцикле между машинами, быстро приближаясь к нужной улице.

А вот и ее цель. Высокий серый забор скрывал небольшой двухэтажный дом от случайных прохожих и любопытных взглядов. Агенты имели возможность вести обычную жизнь среди людей, если хотели. А люди могли видеть их при одном условии — душа должна была хотеть показаться. Конечно, обычной жизнью это трудно назвать, но тем не менее некоторые души выбирали такую иллюзорную жизнь.

Босс терпеть не мог людей, да и сотрудникам Бюро не особо симпатизировал. Однако Зет любил окружать себя красивыми предметами, именно поэтому жил в этом старинном доме. Он никому не доверял и контактировал с минимальным количеством избранных. Его помощница Кира входила в их число.

Она набрала его по мобильнику.

— Я на месте.

— Никого нет?

«Чертов параноик», — мысленно выругалась Кира, но все же на всякий случай осмотрелась.

— Никого, только пара киллеров, которые поджидают вас на крыше соседнего дома. Захватите бронежилет.

— Не смешно, девочка.

Тяжелая железная дверь открылась, и из нее показался высокий мужчина в идеально скроенном сером костюме. Это был Зет — Главный Отдела разъединения судеб собственной персоной.

Кира мельком взглянула на босса. Тот, как и всегда, выглядел сногсшибательно. На вид ему было около сорока, но он дал бы фору любому молодому парню. Подтянутый и ухоженный, Зет вполне мог сниматься для рекламы брендовой одежды. Темные волосы были зачесаны назад, нотки дорогого парфюма едва ощущались в воздухе. У босса был идеальный вкус в одежде. Но по меркам Киры, его костюмы были скучноваты.

— Я надеялся, что ты на машине. — На лице Зета промелькнуло разочарование.

— А я нет, — отшутилась Кира. — Едем или так и будем стоять?

Она протянула ему черный шлем. Зет взял его с неохотой, как капризный ребенок, и уселся сзади, обхватив девушку одной рукой за талию. Другой рукой он крепко уцепился за сиденье мотоцикла. Босс боялся скорости, его тошнило на резких поворотах. Это он понял после первой и до сих пор единственной поездки с Кирой. Не успели они тронуться, как тошнота уже подкатывала к его горлу.

Кира посмотрела в боковое зеркало. Лицо мужчины было бледно-серым.

— Я буду нежна сегодня, — съязвила она и нажала на газ. Когда еще выпадет случай так поиздеваться над начальством. Сейчас он был полностью в ее власти. Бедняжка Зет.

Через пару минут они растворились в потоке сигналящих машин.

Всю дорогу до работы Кира ощущала напряженную руку босса на своей талии. И это только еще больше подзадоривало ее, заставляя нестись по дороге с ветерком. Зет сидел неподвижно, закрыв глаза и полностью отдавшись своему страху на растерзание. Он плавно заполнял его изнутри, окутывая каждый уголок тела. Мышцы становились каменными. Дыхание будто остановилось.

— Босс, расслабьтесь, мы уже на месте. — Кира припарковалась прямо на тротуаре. Она не собиралась сегодня долго засиживаться в офисе. Ей было просто необходимо уехать из города хотя бы на пару часов. Здесь она задыхалась, словно птица в клетке.

Зет сполз с мотоцикла и снял шлем.

— Никогда больше. — Четко проговорил он, обращаясь больше к себе, чем к ней.

— Вам не понравилось, босс? — Кира игриво улыбнулась.

Он явно не оценил шутку, лишь молча развернулся и направился к дверям. Шел он медленно, покачиваясь, — тошнота не отпускала. Кира догнала его уже в холле.

— Ты мне нужна, есть дело, — сухо сказал Зет в лифте и больше не промолвил ни слова, пока они поднимались на третий этаж, где располагались их кабинеты. Кира давно привыкла к его стилю общения, она уже долгое время была его правой рукой. Они прекрасно понимали друг друга и без лишних слов. Но в последнее время ей не нравилось, что они слишком сблизились. Из этого не могло получиться ничего хорошего. Она была одиночкой до мозга костей.

В кабинете Зета было холодно, как в морозильной камере. Он держал кондиционер постоянно включенным, будто бы пытаясь остудить свой внутренний пыл ― ему всегда было жарко, где бы он ни находился.

— Итак, новое дело. Сейчас отправлю тебе все файлы. Смотри только аккуратнее, там очень близко зона Отдела соединения. Держи все под контролем, чтобы они не вмешивались, и сделай свою часть работы. Сама не залезай в их дела.

— Поняла, босс. Сделаю. — Кира нахмурилась. Не любила она дела, где замешаны Соединители. С ними сразу все становилось слишком запутанно.

Она включила свой шар — точно такой же, как и стеклянный шар Лема, только огненный. У всех в Отделе разъединения судеб был такой. И у Зета тоже. Функции шаров этих двух Отделов совпадали.

— Так, посмотрим… Лиза и Максим. 5 лет вместе. Живут мирно, но в совершенно разных мирах. И что с того? Да так живет большинство семей в современном мире. Семья уже не значит то, что значила раньше. — Кира продолжила изучать досье. — Отягощающие факторы: невозможность Лизы иметь детей. А также ее идея фикс найти своего сына, которого она придумала. Со стороны Макса — постоянные концертные поездки. Любовь к противоположному полу. Тяга к развлечениям вследствие его образа жизни. Вероятность измены.

Зет тем временем, сидя в кресле, обрезал кончик кубинской сигары. Затем он зажег спичку и, поднеся пламя к сигаре, начал медленно вращать ее, следя за тем, чтобы равномерно подпалился каждый участок. В комнате запахло серой и табаком. Кира облизнула губы — этот запах ее заводил.

Движения Зета были четкими и выверенными до миллиметра. Сигары были его давней страстью. Закончив ритуал, он наконец закурил, выдыхая густые клубы дыма вверх к потолку.

Закинув ноги на стол, Зет наслаждался вкусом никотина, проникавшим в его кровь и легкие. Поездка на мотоцикле и пережитый стресс отняли у него слишком много энергии, и теперь он выглядел уставшим. Его затуманенный взгляд следил за дымом, как будто стараясь что-то разглядеть в нем.

— Зет! Зет! — Кира прикоснулась рукой к его плечу.

Он отвлекся и вопросительно посмотрел на девушку:

— Ты еще здесь? Извини, я задумался. Что такое?

Сигара всегда успокаивала его и приводила в равновесие, после нее он становился вполне сносным.

— Тут ничего нет насчет Отдела соединения. Чем они занимаются в этом деле?

— Ах да… Они ведут дело по соединению Лизы с мальчиком. Но тебя это не касается. Ты занимаешься только семейной парой. Если они зайдут слишком далеко, чтобы все исправить, разъединяй их.

— Поняла, босс. Сегодня проверю, на каком этапе находится Лиза. Начну вечером, окей? Мне нужно отлучиться ненадолго за город.

— Одобрено, — кивнул Зет, снова став немногословным.

Кира быстрым шагом вышла из кабинета босса, оставив его наедине со своими мыслями. К тому времени дым уже заполнил всю комнату, скрыв Зета за своей плотной завесой.

Глава 4

Лиза

Я подхожу к дому своего детства. Здесь все по-прежнему. С тех пор как я и мой младший брат выросли, ничего не изменилось. Дом стоит на тихой улочке в местечке, которое раньше было центром города. В этой части дома не сносят, потому что они представляют собой архитектурную ценность. Старинные русские дома так красивы, что невольно останавливаешься и глядишь на них, разинув рот. Как бы мне хотелось показать тебе, где я выросла!

Наш дом покрашен в желтый цвет — краска уже немного выцвела и облупилась. Мама хотела обновить ее в этом году, но у нас так и не хватило времени. Да и сил тоже. Наличники на окнах ярко-синие с белым. В таких домах ставни уже давно никто не закрывает и наличники служат только для красоты. Их вырезал еще мой отец, когда был молодым.

Возле крыльца растут три куста сирени, сейчас они стоят немного приуныв, сбросив листья. Зима дает о себе знать. Весной запах этих сиреней сводит с ума. Знаешь, малыш, мы в детстве с моим братом всегда искали сиреневые цветочки с пятью лепестками. Кто найдет — загадывает желание. А потом съедает. Вкус у тех цветочков немного сладковатый, даже медовый. Какие же наивные желания я тогда загадывала! Чтобы родители всегда были со мной. Чтобы папа брал меня с собой на работу. Чтобы я нашла клад. Забавно сейчас это вспоминать.

— Лиза! — Голос мамы выхватывает меня из детских воспоминаний. — Проходи! Замерзнешь!

— Мама, здравствуй. — Я крепко обнимаю хрупкую фигуру матери.

С тех пор как папы не стало, мама сильно постарела. Такая любовь у них была, что один от другого не отходил. Расставались, лишь когда папе было пора на работу, да и то мама частенько не выдерживала и носила ему блинов к чаю, чтобы повидаться. Если мама болела, папа за ней ухаживал, глаз с нее не спускал.

Мама сразу же ставит кипятить чай и достает домашний пирог и сливовое варенье. Я смотрю на нее, и у меня сердце щемит от нежности. Невысокая фигурка так гармонично вписывается в эту кухоньку и небольшую гостиную, что невозможно представить дом отдельно от мамы или маму вдали от дома.

Мама чувствует, что со мной что-то не так, но не лезет с расспросами. Глядя на меня с нежностью, она берет мои ладони в свои и кладет их на мое сердце.

— Что ты чувствуешь?

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю. Закрыв глаза, прислушиваюсь к себе.

— Так много всего, я и не знаю, как возможно ощущать все это одновременно… Разочарование, такое глубокое, что нет пути назад. И вместе с тем любовь. Безграничную любовь. Абсолютную. Кажется, будто я могу обнять целый мир, всех людей на свете. Обнять и согреть их. Ведь если я это сделаю, среди них обязательно будет хотя бы один человек, который в этом нуждается. Если я помогу хотя бы одному, то я буду счастлива.

— Ты — море, — улыбается мама. — Ты способна захлестнуть все своей водой и исцелить. Просто помни об этом. Ты прекрасна.

Я обнимаю ее так крепко, словно боюсь, что она исчезнет. Мама пахнет совершенно по-особенному: домом и уютом, блинчиками с медом и зеленым чаем.

Сеня

Сегодня мне снился странный сон. Я лежу в кровати и вижу своих родителей. Тех родителей, которых я и не помню.

Знаешь, мам, это было так страшно. Я лежал и не мог ничего сказать. Они громко разговаривали, а я так хотел сказать им, чтобы они не ругались. И мне так хотелось, чтобы меня взяли на руки и обняли. Мне было холодно. Окно в комнате было открыто, и в него врывался зимний воздух. Я замерз и начал громко плакать. Тогда женщина, моя мама, подошла и укрыла меня одеялом. А отец вышел из комнаты. Больше я ничего не помнил. Я проснулся.

В нашей комнате темно, но дверь в коридор открыта, и там горит свет. Няня всегда оставляет эту щелочку, потому что некоторые дети боятся темноты. Особенно мой друг Алешка. Он иногда кричит по ночам. Тетя Люба говорит, что его родители плохо к нему относились, поэтому он и попал сюда. Алешка здесь уже несколько лет, но до сих пор видит по ночам кошмары и не может забыть, что с ним было.

Я знаю, что ты у меня совсем другая. Ты добрая и никогда не обидишь меня. А я буду любить тебя всем сердцем. Уже люблю.

Как было бы здорово, если бы у всех детей были бы хорошие родители. Мир тогда бы стал добрее.

И знаешь, я очень хочу о тебе заботиться. Я знаю, взрослым тоже нужна забота, хоть они и притворяются сильными. Но в каждом из них прячется маленький ребенок, которому важны любовь и ласка.

Бюро

Кира сидела на самом краю пропасти. Город был совсем далеко, и только здесь она могла наконец расслабиться. Никаких сигналов и шумов. Только она и ее мысли.

Это место она нашла совершенно случайно во время очередной поездки на мотоцикле. Извилистая дорога увела ее далеко в горы, и на одном из поворотов она свернула на грунтовку. Дождей все заждались, поэтому проехать по абсолютно сухому пути было легко. При осенних ливнях это было бы невозможно. Дорога вывела ее на небольшое плато, которое заканчивалось обрывом. Кругом ни души. Лишь ветер, гулявший по огромному пространству и задевающий своими крыльями ветви столетних сосен.

С тех пор Кира часто приезжала сюда. Каждый раз, когда город начинал отравлять ее изнутри, наполняя агрессивностью и нервозностью. Здесь же все было иначе: чистая целебная природа окутывала, освобождала, позволяла быть собой, слышать себя. Становилось легче дышать, а мысли сразу прояснялись.

Сейчас ее железный друг отдыхал в паре метров от нее, а сама Кира сидела на большом плоском камне над отвесным обрывом.

Тишина — один из самых мощных звуков. Но мы очень редко можем услышать ее по-настоящему. Буквально на долю секунды бесконечный мучительный поток мыслей останавливается. Словно кто-то перекрыл плотину и вода не может пробраться дальше. А потом она все же прорывается и начинает течь с прежней силой, заполняя собой все кругом.

Кира была одним из Агентов высокого уровня. У них сильно развиты интуиция и самосознание, они знают, в чем заключается их миссия, и терпеливо ей следуют. Кроме того, они помнят свои последние жизни. Киру в последнее время одолевали навязчивые воспоминания.

Изначально миссией ее души было выводить своего партнера на кардинально другой уровень жизни и осознанности. И каждый раз, когда она справлялась с задачей, связь между их душами истончалась, а Разъединители обрывали ее окончательно. Финал всегда был одинаков. Наверное, для кого-то это было бы страшно — с самого начала знать, что отношения закончатся, и при этом все равно вкладываться в них. Но Кира уже смирилась. Это был ее путь, и она шла по нему, не оглядываясь и ни о чем не жалея.

Ведь человек, по сути, всегда один. Да, часто он находится в обществе близких и друзей. Но на самом деле он одинок. Рано или поздно наступает момент, когда он это осознает и начинает окружать себя ненужными вещами и фальшивыми отношениями. Потому что не всем легко это принять.

Кира была не из их числа. Единственным предметом, которым она дорожила в этом мире, была ее Хонда. Можно даже сказать, что мотоцикл был ее единственным другом. Другом, который всегда был с ней, принимал в любом настроении и со всеми недостатками.

Девушка сидела над пропастью и чувствовала, как в легкие врывается совершенно особый воздух. Пряные ноты хвои сочетались с запахом гор. Знаете, чем пахнут горы? Свежестью и свободой. Неповторимая парфюмерная композиция, которую она узнала бы среди тысячи ароматов.

Она чувствовала, как наполняется изнутри. Ее и без того выразительные глаза засверкали еще ярче, а на щеках появился румянец. «Теперь можно браться за земные дела», — подумала Кира и включила шар.

Лиза была у своей матери. Двух женщин соединяла крепкая серебряная нить — было видно, что у них очень близкие отношения.

Но Кира должна была проверить нить Лизы и Макса. Она начала сканирование. Агенты-Разъединители могли сканировать все нити, связывающие одну душу с другими. Для этого им нужно было всего лишь направить свое внимание в область сердца — именно оттуда тянулись нити. Далее красные глаза-сканер Агента распознавали их толщину, а также определяли, к кому они тянутся. Все нити были серебряного цвета и состояли из двух переплетенных между собой тонких веревочек, одна из которых брала начало у одной души, а другая — у другой.

Когда люди знакомились, их нити начинали тянуться друг к другу, и, если отношения продолжались, они крепли, а Соединители после прохождения испытаний соединяли их. Однако если со временем отношения портились, то нити могли ослабеть и отпасть сами собой. Так бывало при знакомствах, которые быстро заканчивались. В этих случаях Разъединители ничего не делали. Они брали под контроль только уже соединенные нити, находящиеся под риском разъединения.

Лиза была достаточно общительной девушкой, и от нее тянулось множество нитей, но для Киры не составило труда выделить нить, соединяющую ее с мужем. Она сильно пульсировала. Такое случалось, когда отношения переживали трудный этап и появлялась угроза их разрыва. И именно эту пульсацию обычно фиксировала система отслеживания в Отделе Отбора и распределения дел.

Глаза-сканеры Агентов-Разъединителей могли не только видеть нити, но также помогали проникнуть в душу человека и считать все, что он чувствует.

Поэтому Кира вдобавок ощутила разочарование, которое испытывала Лиза. Это и было началом конца отношений. Но из этой точки еще можно вернуться назад. Многие люди, один раз разочаровавшись, все же заново очаровываются своим партнером, дают ему второй шанс и начинают видеть его по-новому. Это помогает сохранить отношения, иногда они даже выходят на новый уровень.

«Здесь есть не только это…» — Кира повторно просканировала свою подопечную. Вот оно. Воспоминание, которое все объясняет. Кира наткнулась на видеофайл из прошлого Лизы. Вот девушка просыпается от комы в палате. Абсолютно одна. А ей так хочется поддержки, простых объятий и обещания, что все будет хорошо. Проходит день, другой, ничего не меняется. Только где-то глубоко внутри зарождается противное чувство обиды. Она не подпускает его слишком близко, но каждый день понемногу обида грызет и подтачивает нить, соединяющую ее с Максом.

Кира вздохнула: «Значит, она на втором этапе, на этапе глубокой обиды. Отсюда тяжело вернуться. Посмотрим, что у него». Агент просканировала душу Макса. С ним все было предельно понятно. Он уже решил уйти и не собирался бороться за отношения. Нить, связывающая две души, разрывалась только тогда, когда и второй решится на отчаянный шаг. В таких случаях Агент-Разъединитель уделял внимание только одному из пары, потому что отношения должен был закончить кто-то из них. Видимо, на этот раз Кире придется приглядеть за девушкой. Ее переживания слишком сильны, она может завести себя в тупик, из которого ей сложно будет выбраться самой. Иногда такие ситуации заканчиваются плачевно.

Кира погасила свой шар, перевела взгляд вдаль и задумалась. Солнце садилось, небо темнело с каждой минутой. Температура воздуха стала опускаться. Город зажигал свои огни ― он не спал даже ночью.

Девушка вытащила из ножен небольшой кинжал с деревянной рукояткой, прикоснулась пальцами к холодной стали. По ее коже побежали мурашки. Для Агентов-Разъединителей их кинжалы имели огромный смысл: именно ими перерубались нити, соединяющие две души.

Совсем рядом громко закричала неизвестная птица и вывела Киру из задумчивого состояния. Агент встала и подошла к мотоциклу. Взяла черную кожаную куртку, лежащую на сиденье, и небрежно набросила себе на плечи, затем уверенным движением завела мотор и тронулась в сторону города. После нее осталось лишь облако пыли, поднятое шипованными колесами.

Глава 5

Лиза

Сегодня я опять проходила мимо твоего любимого дерева. Дул такой сильный холодный ветер, что ветви клена яростно качались и, казалось, вот-вот сломаются и упадут.

Мне было зябко, ветер беспощадно пробирался под одежду и морозил меня. Но я не удержалась и подошла поздороваться с кленом. Обняла его и прижалась к коре. И вдруг мне стало так тепло, словно я сижу, обернувшись пледом, возле камина. Мое сердце отогрелось и превратилось в огненный цветок, который постепенно рос и занимал все пространство внутри меня. Я обрадовалась — я знала, что это моя любовь к тебе так греет меня и придает сил.