Бесплатный фрагмент - Неземная любовь

Предисловие

Иногда бывает сложно прямо рассказать о чём-то очень личном. Но нельзя и умолчать, ибо информация эта значима, важна для других. Есть то, чего нельзя говорить без подготовки, предыстории, если не хочешь, чтобы тебя объявили сумасшедшим и забросали камнями, как уже было в одном из моих прошлых воплощений. Порой открывается такое, в чём ты прежде всего должен убедить свой собственный разум, ибо такие осознания столь же невероятны, насколько радостны и светлы. Именно поэтому полтора года назад я решила написать роман и рассказать в нём всё как есть, начав с самого начала.

Это гораздо большее, чем просто история моей жизни, ибо это история моих ЖИЗНЕЙ, часть истории моей души. Я знаю, что ей суждено стать общественным достоянием, ведь для этого я и рождена на Земле: рассказать о себе без утайки, распахнуть душу настежь, чтобы рухнули оковы иллюзий, сковавшие сердца землян, рассеялись страхи, связанные со смертью, и пробудилось божественное сознание, частью которого все мы являемся.

Удивительно, но история, которой я хочу с вами поделиться, начинается ровно двести лет назад, в тысяча восемьсот восемнадцатом году, где-то в окрестностях Смоленска на берегу прекрасной речки — Днепра. Именно там я вспомнила себя — светловолосую девушку из дворянской семьи — и того, кто перевернул мою нынешнюю жизнь с ног на голову, единожды явившись во сне…

Лилла Джая,

8 августа 2018 г.

Книга первая. Влюблённые без памяти

Любовь, принятие, надежда,

Судьбы коварный поворот…

Людей не судят по одежде —

Важнее дух, что в них живёт.

Ничто сословные границы

И разум сердцу не указ —

Когда душа к душе стремится,

Всё меркнет прочее тотчас.

Глава 1. Возвращение солдата

Я расскажу вам сказку о неземной любви,

О том, как две души друг друга обрели

И чувства пронесли сквозь жизни и века.

Любовь их не угасла и до сих пор жива.

                                        ***

…Их чувства зародились на голубой планете,

Где обе воплотились в одном десятилетье.

В деревне он родился, она — в семье богатой.

Но ни роскошный дом, ни платья и ни злато

Не могут подарить девице юной счастье.

Любовь в её груди унять никто не властен.

Да вот беда, избранник — рыбак… Красивый, добрый!

Но дочку за него просватать неудобно

Родителям приличным. Ах, если б дворянин!

И кстати, кандидат отыскан, есть один.

Как должно образован, причёсанный по моде,

С иголочки одет, с надменным видом ходит.

Чем не жених? К тому же, мила ему девица:

Разок пришёл на чай — и уж не прочь жениться!

А что до рыбака? Пусть детские мечты

Лелеет, если хочет. К нему были добры

Родители невесты: остался сиротой

Тот мальчик деревенский. Жил в доме над рекой.

Вставая вместе с солнцем, на берег выходил

И в лодочке отцовской лещей и щук удил.

А после приносил с поклоном на обед

В богатый дом. Он знал невесту с малых лет!

В саду не раз играли детишки меж собой,

Росли, как два бутона, меж делом и игрой.

Но реже дозволялось им с возрастом гулять

Друг с другом. Не напрасно за дочь боялась мать:

Стал юношею мальчик, что рыбу приносил:

Расцвёл и возмужал — до неприличья мил!

Хоть девица моложе, сумеет ли она

Остаться равнодушной при виде рыбака?

Он — парень с добрым нравом, весёлый, озорной,

Трудолюбивый, стройный — да вот, карман худой…

Подальше бы его спровадить от греха!

Трудна была б задача, но началась война.

И юноше на фронт легла идти дорога —

Так мать моя решила, не побоявшись Бога.

А чтоб смягчить печаль друг с другом расставания,

Родители лишили последнего — прощания.

                                        ***

Тревожно по ночам порою сердце ныло.

Проходит месяц, год… Вестей о друге милом

Как не было, так нет! Живой ли он? Погиб?

Не ведаю, что тайну мой батюшка хранит

О том, что получил четыре он письма

От ставшего солдатом мальчишки-рыбака…

В безвестности печальной года мои текли:

Уроки, книжки, гости… А хочется — любви.

Родители мне скоро подыщут жениха,

Но нет вестей, как прежде, от друга-рыбака.

Окончена война, а юноши всё нет.

Как видно, сгинул он… Но нет! Ему в ответ

Мой папа написал, что вышла замуж я!

Как только врать не стыдно… Надеялась семья,

Что парень иль погибнет, иль новый дом найдёт.

А раз гляжу в окошко: ах! Кто ж это идёт?!

Дорожная одежда, красивые усы,

Сума через плечо, в руке несёт цветы:

Любимых колокольцев с ромашками букет!

Бегу я на крыльцо, хоть пониманья нет,

Кто это и зачем вдруг сердце так взыграло…

Но лишь взглянув в глаза, я путника узнала!

Очей добрее серых на свете не найти…

Мы замерли. Кто первый решится подойти?

Друг детства, рыбачок! Неужто это он?!

Что рвётся из груди: крик радости иль стон?

Я двинулась навстречу — он робкий сделал шаг.

Глядим глаза в глаза: не верится никак,

Что встретились, узнали. По имени назвал.

Я головой кивнула. Приблизился, обнял —

И нету у нас мочи друг друга отпустить…

От сердца одного к другому сердцу нить

Тянулась золотая…

— Ты замужем, прости, —

Опомнился мужчина. — Вот, мой букет возьми.

Поставить можешь в вазу, как в детские года… —

Он разомкнул объятья. — А мне… идти пора.

Я видела, печаль наполнила глаза.

— Не уходи! Останься. Я так тебя ждала!

Не чаяла, что встречу, решила, пал в бою…

Нет мужа у меня…

— Как нет?

«Тебя люблю!» —

Вдруг в мыслях пролетело и сердце обожгло.

— Ты получила письма?

— Нет…

Что произошло

Мы быстро догадались, и легче стало враз.

Опять в руках друг друга и влажно возле глаз.

                                        ***

— …Ты так похорошела, — мужчина прошептал. —

Признаюсь, в первый миг едва тебя узнал!

— Ты тоже изменился… Скажи скорее мне,

Где был все эти годы? Ведь страшно на войне?

— Да, милая, непросто там было уцелеть…

Но я хотел вернуться, чтоб снова посмотреть,

Как ты тут поживаешь, — он чмокнул меня в нос. —

Прости, не удержался… Позволь, задам вопрос:

Твой дома ли родитель?

— Он в городе сейчас.

— А мама?

— Отдыхает. Ты погостишь у нас?

Мужчина удивился:

— Послали на войну,

Не дав с тобой проститься… Нет, я домой пойду.

— Позволь мне проводить?

— Я буду очень рад.

И мы пошли в деревню через цветущий сад.

Тут мать из дома вышла:

— София! Ты куда?!

Мы обернулись к ней. Та, сделав три шага,

Остановилась вдруг, взирая удивлённо

На парня молодого в шинели запылённой.

С кем дочь её гуляет, не доложившись даже?

Казался он знакомым…

— Рыбак?! Нашлась пропажа…

— День добрый, — молвил он.

Слегка кивнула мать.

Я подбежала к ней:

— Ах, матушка, позвать

Должны его к обеду! Не виделись шесть лет…

— И что? Ведь он…

— Друг детства!

— …Мужик, Софи.

В ответ

Взяла её я руки и стала целовать:

— Ты всех добрей на свете!

Вздохнула тяжко мать,

Измерила мужчину усталым долгим взором.

Он терпеливо ждал.

— Пока отца нет дома…

— Мы пригласим его?!

— Да, свет мой, позови.

Но прежде чтоб умылся! С дороги весь в пыли.

— Конечно! — я кивнула и маму обняла.

Спешу назад к мужчине:

— Оставь свои дела,

Забудь, молю, обиду, мой добрый друг! Прошу,

Сегодня в два часа явись к нам ко столу.

Я очень рада буду…

— Но не твоя семья.

— Мамуля согласилась. Приди! Ради меня…

Он добро улыбнулся:

— Могу ли отказать,

Коль барышня желает?

Ах, как его обнять

Хотелось в этот миг! Весёлый прежний нрав

В боях не потерял он, свет нежности в очах.

— До встречи, мой дружочек, — смущённо прошептал

И маме поклонился.

«…Нет, я не опоздал! —

Сказал себе мужчина, шагая по тропе. —

София… Моё сердце принадлежит тебе».

                                        ***

Увидев мой букет, сказала мама нежно:

— София, с рыбаком тебе дружить, как прежде,

Не стоит. Ты невеста, на выданье девица —

И с парнем деревенским к лицу ль тебе водиться?

Сегодня, так и быть, он сядет ко столу,

Расскажет что да как, но после ни отцу,

Ни мне, прошу, о нём не нужно просьб любых.

И кстати, послезавтра приедет твой жених.

— Жених? — я повторила, прижав цветы к груди.

— Тебе уж двадцать скоро. Ты только погляди:

Все замужем подруги, Катрин вот-вот родит…

— Её зовут Катюша. Французский ум мутит.

По-нашему зови.

— Ну хорошо, Катюша.

К словам не придирайся, а лучше суть их слушай, —

Сказала добро мама. — Пора бы и тебе

Судьбу благоустроить, подумать о семье:

Отец в летах преклонных, а сына не дал Бог,

Кто станет здесь хозяин, когда пора придёт?

Достойного супруга должна себе избрать.

Цветы я ставлю в вазу:

— Да где ж такого взять?

Жадны как на подбор все ваши кандидаты.

Приходят не меня — именье наше сватать!

— Софиюшка!

— Ведь правда. Лишь деньги на уме.

А я… хотела б счастья. Тот женится на мне,

Кого душа полюбит.

— Ах, дочка, всё мечты! —

Мать обняла с улыбкой. — Покуда красоты

Своей не растеряла — хватает женихов,

А станешь старой девой — забудешь про любовь!

Тогда уж точно деньги — твоё очарование…

— Могу ли выйти замуж, коль нет на то желания?

— Андрей Матвеич Родин прибудет к нам с визитом.

Он молод, образован. Пожалуйста, открытым

Твоё пусть будет сердце!

Смотрю я на букет

И думаю о том, кто пропадал шесть лет…

                                        ***

Обед накрыли в кухне. Так настояла мать,

Чтоб чётко место гостя в усадьбе указать.

Мне было очень стыдно пред другом-рыбаком:

Чем сразу унижать — совсем не звать бы в дом.

Могли бы мы в беседке поесть среди цветов:

День ясным был и тёплым.

Мужчина был готов,

Когда к нему я вышла, и у крылечка ждал.

Одет не по-крестьянски и кудри расчесал.

Похоже, потрудился, чтоб гладко уложить —

Старался всей душой хозяйке угодить.

Он очень изменился за годы вдалеке:

Усы и бакенбарды! Как строен в сюртуке…

Залюбовавшись другом, я про обед забыла.

— Софи, — он обернулся.

Лицо с улыбкой милой

Знакомо было мне и новым в тот же час.

Не помню я, чтоб раньше такой поток из глаз

Красивых серых лился душевной теплоты,

Что обжигал мне грудь сейчас…

— Как быстр ты…

Вы… Да, вы… Во… Владимир, — все спутались слова.

Я опустила очи, решиться не могла,

Как обратиться к другу. Он тоже был смущён,

Но шаг навстречу сделал.

— На «вы»? Весьма польщён! —

И, поклонившись чинно, мне протянул ладонь:

— Позвольте ручку вашу?

Мы увлеклись игрой,

И мама, выйдя к нам, увидела картину:

Целует руку мне молоденький мужчина.

Преображенье друга её насторожило:

Не сразу и узнала! «Войну пройдя, стал милым! —

Подумала с досадой. — Зачем он снова здесь?»

А вслух произнесла:

— Готовы ль вы поесть?

Владимир обернулся:

— Признателен и рад!

— Тогда идёмте в дом.

…Ох, щёки как горят!

Хотел поцеловать и маме руку гость,

Но та не подала: мужчина был как гвоздь,

Что вылез из доски, когда никто не ждал,

И чем учтивей был — тем больше раздражал.

Втроём прошли мы в кухню. Моё лицо пылало:

Неужто жаль для гостя обеденного зала?!

«Прости!» сказать хотелось, но не решалась я,

Боясь обидеть маму. Да, юноши семья

Не барскою была, но нет её давно!

Был в детстве рыбаком, сейчас — не знаем кто.

Нам это предстояло сегодня лишь понять.

Быть может, поспешила принять решенье мать?

Одет по-городскому, чем он не кавалер?

А мы на кухне кормим… Радушия пример!

Расселись за столом. В груди так горько было…

Заметил друг мой давний, что стала я уныла.

Немного улыбнулся, желая подбодрить,

И молвил:

— Как приятно под крышей есть и пить!

А мы в походе дальнем, продрогнув под дождём,

Из лужи воду пили и ели, что найдём.

То летом хорошо! Куда трудней зимой:

Солдат хоть и голодный — идти обязан в бой.

Я подняла глаза. Напротив он сидел

Без тени огорченья, что не в столовой ел.

Мне сразу стало легче, но тут спросила мать:

— Так что ж, вам доводилось, Владимир, убивать?

Подобного вопроса не ждал рыбак так скоро:

Ведь тема не подходит совсем для разговора

Пусть даже и на кухне, но всё же за столом.

Сказал:

— Не в преферанс играли мы с врагом, —

Приборы отодвинул, серьёзнее стал взгляд:

— Сдружился со штыком, чтобы прийти назад, —

Глядит на маму строго из-под густых бровей:

— Погибнуть выбор был иль быстро стать взрослей.

Поверьте, умереть в бою немудрено!

Но жить куда труднее, творя убийства, зло…

Он замолчал. Никто не смел пошевелиться:

Молчания минута на кухне нашей длится.

Слова его проникли и мне, и маме в душу.

Лишь шмель, в окно влетевший, вдруг тишину нарушил.

Букет цветов заметив, он в колокольчик влез.

— Что ж, — отмерла хозяйка, — как славно, что вы здесь…

Прошу вас, угощайтесь, хоть скромен наш обед.

Спасибо, что… страну избавили от бед.

Я тоже благодарно на друга посмотрела,

Подумав восхищённо, какой он сердцем смелый.

                                        ***

Служанка наша Настя, что поодаль стояла,

За гостем наблюдая, подумала: «Каков!

Как барин разодет, обедает с хозяйкой!

Так это необычно: мужик ведь, рыболов!»

Владимир управлялся с приборами умело,

Сидел с прямой осанкой. Его за офицера

Принять бы можно было: манеры приобрёл

Он где-то как держаться в гостях и за столом.

Немногословен был, но сказанные фразы

Призвали к уваженью присутствующих разом.

                                        ***

Был тих обед дальнейший. О чем-то размышляя,

Моя молчала мама. Настало время чая.

Спросила я у друга:

— Откроете секрет,

Где пропадали вы после войны?

В ответ

Вздохнул Владимир грустно, как будто вспомнив что-то:

— Хоть кончились бои — нашлась полку работа:

В порядок привести сгоревшую Москву

Ему приказ был дан. …Я многое могу, —

Мужчина улыбнулся: — На стройке помогал

Я всяким мастерам. Теперь умею сам

И рамы поменять, и крышу постелить.

— Коли ремонт затеем, вас можем пригласить? —

Хозяйка вопросила.

Кивнул Владимир:

— Да.

У вас в распоряжении я снова. Как всегда.

Спасибо за обед. Всё было очень вкусно, —

Он отложил салфетку и встал.

Немного грустно

Мне было оттого, что он спешит домой.

Неужто говорить не хочет и со мной?

— Я провожу.

— София! —

Нахмурилась тут мама.

Но я, уже поднявшись, подле него стояла.

— Благодарю, — промолвил Владимир ещё раз,

В глаза не глядя нам. — Теперь покинуть вас

Я вынужден: с дороги изрядно утомлён,

И всё, о чём мечтаю — сейчас постель и сон.

Прощайте.

Он ушёл. Не глянув на меня…

Как на язык колюча мамулечка моя!

Наверное, обижен был юноша весьма:

Хотел казаться лучше, но мама не дала

Ему рассказ окончить о том, как жил в Москве,

Напомнив, что слуга всего лишь он в семье…

                                        ***

— Сколько ему лет? — вопросила мама.

— Старше на три года, — отвечала я.

— Значит, двадцать три… А война застала

Лишь в семнадцать лет? Будь жива семья,

Верно бы гордилась, что сынок вернулся,

Жив-здоров и знаний новых приобрёл.

— Несомненно, мама. Только сирота он.

К нам за словом добрым и теплом пришёл.

Ты… была строга.

— Я? Но как иначе?

Он же нам не родич. В чём я не права?

Про войну и стройку лишь его спросила.

— Ты… — продолжить дальше речь я не смогла.

Выбежала прочь. Слёзы на ресницах…

Да, он небогат, из простой семьи.

Но зачем над этим в тот же час глумиться?

Ведь нашёл он силы к нам назад прийти!

Мог в Москве остаться, в лучшем положении,

Чтобы подмастерьем у кого-то стать,

Но пришёл в усадьбу нам на услужение,

Чтоб меня при встрече в нос поцеловать…

                                        ***

— Душечка, сегодня говорил с Андреем.

Завтра к нам приедет! — мой вещал отец. —

Расскажи об этом дочери скорее.

Если бы сложилось замуж наконец

Выдать нам её! Он красив, богатый!

— Да. Не то другой кто решит посватать, —

Мать предположила. — Из иной среды…

— Ты о ком, родная?

— К нам «герой войны»

Ныне возвратился…

— Кто? Олег? Игнат?

Без вести пропавший двоюродный брат?

Строго на супруга глянула жена:

— Им была б я рада! Но пришёл сюда

Тот, кого подростком отдали служить.

— Рыбачок Володя?

— Да.

— Не может быть!

Врач писал, он ранен под Бородином

И умрёт, как видно…

— А сегодня в дом

Он пришёл и с нами за обедом ел!

— Стало быть, он жив?

— Да! Румян и цел! — возвестила мама.

— Славный паренёк…

— Очень изменился он за этот срок:

Ходит как военный, говорит умно!

— Расспросила ты про Бородино?

Та чуть-чуть смутилась:

— Говорили мало.

Кажется… я что-то лишнее сказала.

Это ты мастак обсуждать войну!

Папа улыбнулся.

— Ужинать пойду.

— Подожди минутку, — мама попросила,

Взяв его за плечи: — Мальчик стал мужчина!

Вдруг к Софии нашей он неравнодушен?

— Фантазёрка ты! …Мой остынет ужин.

Голоден как волк! Всё потом, родная, —

Он шепнул на ушко, маму обнимая.

— Ты не удивлён, что он с нами ел?

Он, простолюдин?

— Чудеса, что цел!

Я б его и сам пригласил к столу.

Шутка ли? Мальчишкой всю прошёл войну!

                                        ***

Я, конечно, речи эти не слыхала.

В комнате своей детство вспоминала:

Как играла с няней у реки не раз,

Как от потопленья мой кораблик спас

Мальчик деревенский с добрыми глазами,

Как потом в саду книжки с ним читали.

Я его учила: для меня забава —

Но в игре со мной грамоту узнал он.

В дверь раздался стук:

— Спишь ли, дочка, ты?

— Нет.

— О чём же думы ныне и мечты? —

Мама вопросила, в комнату войдя. —

Время отдыхать, милое дитя!

Завтра гость прибудет.

— Как? Не через день?

— Так что утром платье ты покрасивей

Выбери, родная. Может, голубое?

— Молод ли он, мама?

— Лет одних с тобою.

— А зовут?

— Андрей. Говорит, красивый,

Твой отец. Богатый.

— Чтобы стать счастливой,

Надо не тугой щупать кошелёк,

А чтоб мою душу он постиг, увлёк…

Мама улыбнулась:

— Может, так и будет?

Родичи его — неплохие люди.

Стало быть, и сын — кавалер достойный.

Ты уж будь мила и благопристойна.

А то в прошлый раз выкинула шутку:

Гостю наперчила жареную утку!

Как схватило печень!

— Ну и хорошо!

Он почти ровесник бати моего!

Я не так стара, чтобы сторговать

Старику меня…

— Ладно… Будем спать?

Завтра, не тревожься, парень молодой

Нанесёт визит. Встретиться с тобой

Он давно желает. Не грусти, родная, —

Мама обняла. — Может быть, оттает

У тебя сердечко? Не спеши, прошу.

— А его ты тоже спросишь про войну? —

Очень осторожно вопросила я.

— Он не воевал, был ещё дитя!

— Старше ненамного и Володя был… —

Прошептала я.

— Нынче поразил

Рыбачок, не правда ль? Нарядился как!

Ещё б туфли лучше, да мундир иль фрак! —

Мама засмеялась: — До чего смешной!

Кстати, он женат? Или холостой?

Я молчала долго.

— Важно ли? — сказала. —

Ведь его погибшим много лет считала…

— Снова свежей рыбой будет нас снабжать! —

Звонко чмокнув в щёку, улыбнулась мать. —

Доброй ночи, дочка!

— Сладких снов, мамуля!

Мы, обнявшись крепко, руки разомкнули.

Я переоделась и легла в постель,

Размышляя, кто же завтрашний Андрей?

Только представлялись серые глаза,

Брови и усы парня-рыбака…

Глава 2. Смотрины

Миновала ночь, соловьи поют.

Полежав в постели несколько минут,

Подхожу к окошку. Розовый рассвет!

Так легко на сердце… Думала, что нет

Я давно на свете мальчика Володи,

А вчера — вернулся. Что же происходит?

Кажется, что ярче во саду цветы,

Гуще лес сосновый, что из темноты

Проступил в рассветном розовом тумане.

Горячо в груди стало вдруг и манит

Красота природы… Хочется взлететь!

…Не забыть бы платье мне сперва надеть.

— Настя! — закричала. И умолкла. Нет!

Только для меня нынешний рассвет!

И, халат набросив, выхожу из дома.

Всё вокруг волшебно, словно незнакомо:

Старая беседка, лавочка в саду…

Холода не чуя, к лесу я иду.

Здесь, среди деревьев, можно быть собой:

Радуясь и плача, я бегу босой,

Задыхаясь счастьем — как прекрасен мир!

Отчего же раньше он тоскливым был?

Здравствуйте, деревья, травы луговые!

Здравствуй, воздух свежий, солнце, синь небес!

Что со мной случилось? Я счастливей ныне…

«Может быть, влюбилась?» — тихо шепчет лес.

Громко сердце бьётся, по тропе колючей

Я, стволов касаясь, тороплюсь вперёд:

Вот видна деревня меж колючих сучий,

А за ней, сверкая, реченька течёт.

Всё как на ладони видится с опушки.

Петухи стараясь солнцу гимн поют…

В стороне от прочих — ветхая избушка,

Рыбака обитель. Завершён маршрут.

Между сосен прячась, подбираюсь ближе.

До чего чудесный предо мною вид!

Солнце поднялось, освещая крышу,

Под которой мальчик повзрослевший спит.

Я остановилась. Прочь сошла улыбка.

Что — если приснилось? Не вернулся он?

Показалась радость вдруг нелепой, зыбкой:

Как и прежде, тих и безмолвен дом.

Поодаль в деревне началось движенье:

Кто-то топит печку, выгоняет скот.

Пробирает холод, стоя без движенья.

А быть может, сердце студит горя лёд?

Ствол сосны шершавой обнимаю нежно.

Хоть и замерзаю, не могу уйти!

Потерять боюсь я хрупкую надежду,

На щеке слезинка как роса блестит…

Нужно возвращаться: хватятся — пропала!

Да ещё в халате, босая… Пора.

Дома ли Владимир? Так и не узнала…

Может, сон за явь нынче приняла?

                                        ***

— Барышня! Нашлась! Вы куда пропали? —

Вопросила Настя, встретив во дворе. —

Встали спозаранку и вне всяких правил

Бродите раздета неизвестно где!

Я не отвечала. Было очень грустно.

Радость растворилась, как туман ночной.

Может, как и впредь, в той избушке пусто?

— Выбрали наряд?

— Всё равно. Любой.

                                        ***

— …Говорят, что нынче гость прибудет рано, —

Подавая платье, девушка сказала. —

Как для вас усердно ищут женихов!

— Только не приходит, Настенька, любовь…

— Может быть, сегодня будет гость по нраву?

Слышала, он молод!

— Счастье, что не старый…

— Да, в последний раз барин учудил!

Скрягу пожилого в гости пригласил!

Лысый, колченогий да ещё с клюкой!

Нужен ли супруг дочери такой?

— Хоть и стар годами, тот ещё повеса.

— Вас глазами ел с явным интересом!

— Да и на тебя положил он глаз! —

Улыбнулась я. — Старый ловелас!

Настя засмеялась и взяла расчёску:

— Помудрёней нынче сделаем причёску?

— А как ты считаешь?

— Всё-то вам к лицу!

Волосы — как злато…

— Заплети косу, —

Предложила я, — с лентой голубою.

— По-крестьянски это…

— Вот скажи, со мною

Гость знакомства ищет?

— Ну конечно, с вами.

— Так пускай натуру сразу мою знает.

Я, тебе известно, шпилек не люблю.

Пусть же понимает, с кем создать семью,

Если что, затеет. Это будет честно.

— Барышня, мудры вы! Слов не ждёте лестных,

А хотите парню показать себя

Без прекрас излишних.

— Лгать в любви нельзя, —

Молвила я тихо, — если хочешь счастья.

Истинную примет пусть иль безучастен

Будет. Я не стану плакать, горевать.

Быть хочу любимой, а не роль играть.

Мы молчали. Настя — заплетала косу.

Оделить хотела я её вопросом,

Правда ль приходил к нам Владимир в дом,

Только постеснялась говорить о нём.

Вдруг доложит маме? Страшновато мне:

Раз чуть не сгубили парня на войне!

Возрастом не вышел, но отдали в полк,

Лишь бы моё сердце только не увлёк.

— Настя, — я спросила. — Мне открой секрет:

У тебя жених есть ли или нет?

У служанки юной покраснели уши:

— Знать, Егор соседский чуть неравнодушен:

Подарил цветы мне на той неделе…

— Нравится тебе он?

— Еле душа в теле! —

Отмахнулась Настя. — Худенький такой…

Пополам сломаю, приобняв рукой!

На меня взгляните — не тонка, крепка!

Нужно попрочнее мне и жениха.

— Привереда ты! — головой качаю. —

Не одними ж только выбирать глазами?

Вдруг не коренаст, но в другом хороший?

Коль душа полюбит — и на вид пригожий

Он казаться станет. Не спеши судить,

А узнай получше…

— Просто говорить! —

Вспыхнула девица. — К вам, как на подбор:

Иль богат, иль молод! А что мне Егор?

Деревенский парень, да к тому же — хил!

Кабы дворянин был — может, и пленил…

А когда овечка — вся его казна,

Пусть хотя б красивым будет он с лица!

Я вздохнула грустно: молода Настюша,

Ей семнадцать только. Не готова слушать

Ни меня, ни сердце, судит впопыхах…

Я ж — не раз видала у подруг в очах,

Тех, что замуж вышли, разочарование,

Потому как нет в семьях понимания…

Положенье есть в обществе, богатство —

Только ж не с конюшней, домом целоваться…

Исчезает счастье…

Кончена причёска.

— Вам цветок вплету, а то слишком просто, —

Предложила Настя.

Я кивнула ей.

В зеркало гляжу: может быть, Андрей

Рассмотреть сумеет не отцовский дом,

А меня полюбит? Жизнь прожить вдвоём —

Это не забава: на года решение!

Пусть же обо мне верным впечатление

Будет у него.

В спальню входит мама:

— Доченька, готова? Волосы прибрала? —

Оценила взглядом: — Снова как простушка!

Ты казаться хочешь Настьке за подружку?

— Мне б такое платье! — улыбнулась та. —

Барыня, ну что вы! Дочка — хороша!

— Лишь тебя, девчонка, позабыть спросили! —

Мама проворчала. — Был вчера Владимир

Не мужик, а франт, а теперь дочурка —

Барышня-крестьянка!

— Как стройна фигурка! —

Поддержала Настя. — Мы с ней не похожи:

И наряд богаче, и белее кожа.

Вот ещё наденет серьги золотые,

Брошечку на платье…

«Приходил Владимир!» —

Осознала я, всё забыв тотчас.

Не приснился мне взор чуть грустных глаз.

                                        ***

Вновь проводит мама строгий инструктаж:

Как прибудет гость — встретишь, руку дашь,

Голову наклонишь, улыбнёшься кротко.

Не кривись, не бегай, следи за походкой,

За столом в тарелку много не клади —

Словом, ешь как птичка, куколкой сиди!

Всё давно известно, головой киваю

В такт её словам, а сама в тумане

Снова на опушке, где была с утра…

— Доченька? София! Всё ли поняла?

Я из грёз вернулась:

— Да-да-да… Конечно.

Взгляд суров у мамы:

— Сватать тебя вечно

Мы с отцом не можем. Хватит ждать любви!

Скоро неудобно нам перед людьми

Станет за тебя: двадцать лет девице —

А никто не хочет на тебе жениться!

Станут вековушей скисшей величать!

— Мне же девятнадцать, а не двадцать пять! —

Вскрикнула в сердцах я. Горячо щекам. —

Кажется, как будто я мешаю вам!

Сбыть меня готовы жениху любому…

Тесно неужели вместе в стенах дома?

У кого-то братья, сёстры… Я — одна! Да и то

Излишне места заняла…

Мама покраснела:

— Не дал Бог детей!

И меня ты этим попрекать не смей! —

Всхлипнула: — …Была бы рада я родить,

Только кто мне в этом сможет пособить?!

Плача, отвернулась, отошла к окну.

— Чем же я мешаю? Снова не пойму, —

Я пробормотала. — Вечно раздражаю…

— Ты слепа… — беззвучно, только лишь губами

Мама прошептала. Вытерла ресницы. —

Может быть, однажды ум твой прояснится.

                                        ***

— …Доченька, скорее! Слышу голоса —

Гость во двор въезжает!

Суета отца

Мне была привычна: любит он общение

И гостеприимен, щедр на угощение.

На мою причёску бросил быстрый взгляд:

— Ты скромна сегодня, чему очень рад!

Выглядишь с косой ты куда моложе!

Ведь Андрею нынче девятнадцать тоже.

Вот. И он туда же… Вторят в оба уха

Что я не девица, а почти старуха!

Словно сговорились и отец, и мать

Замуж непременно в этот год отдать!

Снова жар в лице, сердце бьётся часто —

Гость уж на пороге, а я так несчастна!

Еле удержалась, чтоб не зареветь…

Вдох глубокий, выдох… Как в лицо смотреть

Парню молодому, если жжёт глаза?

Мы втроём спустились к бричке у крыльца.

Я гляжу на небо, сердце усмиряя,

«Не рыдай, не плачь! Ты ведь молодая», —

Повторяю молча. Мама чуть толкнула,

Чтобы я очнулась и вперёд взглянула.

Опускаю взор — парень черноокий

Папе моему руку жмёт с дороги.

— Ах, Андрей Матвеевич! Добренького дня!

Рады вам безмерно! — залилась родня.

— …Вот моя супруга, — представлял отец. —

И София, дочка.

Кланялся юнец.

Целовал нам ручки, говорил «Почтение!»,

Мне пониже шеи глядя без стеснения…

Оттого неловко было и тревожно.

— Настя! Дай мне шаль, — тихо, осторожно

Я прошу служанку, что в сторонке ждёт.

Мой отец в то время гостя в сад ведёт.

Показал рукою, где течёт река,

Где деревня, лес, поле и луга.

— Не угодно ль вам совершить прогулку? —

Вопросил его. — И мою дочурку

Мы возьмём конечно, — делает мне знаки. —

…Кстати, в нашей речке водятся и раки!

Тут подходит Настя, подаёт мне шаль.

Ох… Нашла, что выбрать: тонкая вуаль!

Я прикрыла плечи, запахнула грудь.

Мама удивилась.

— Холодно чуть-чуть, —

Я пробормотала. — Свежий ветерок.

— Ты пройдёшься с нами, милый мой дружок? —

Папенька спросил.

Чуть кивнула я:

— Если вам угодно.

— Милое дитя! —

Восклицал отец, начиная торг,

В госте ожидая пробудить восторг. —

Скромничает нынче, а вообще, она

В лес, луга и поле — просто влюблена!

Часто на природе целый день гуляет,

Или выйдет в сад — шёлком вышивает.

— Тоже лес люблю, — отвечал жених. —

Бродишь меж стволов, он спокоен, тих…

А потом приклад на плечо: бабах!!

И — переполох, гомон птиц, собак!

— Любите охоту?

— Обожаю. Верно!

— Надо нам сходить с вами непременно! —

Лебезил отец. Или мне казалось…

Я шагала рядом, чинно улыбалась.

До лугов вдоль леса, далее — к реке.

Домик рыболова виден вдалеке.

Я взглянула робко: может, валит дым?

Нет, как прежде тих он и нелюдим…

Подошли к деревне. Гость слегка скучал,

Но отцу кивал, внимал, примечал,

Сколько здесь дворов, широка ль река,

Много ли скотины вышло на луга.

Солнышко пекло. Повернули к дому.

— …Ну, теперь с именьем нашим вы знакомы! —

Улыбнулся папа. — Местность хороша!

И леса, и речка.

Андрей молвил:

— Да.

Здесь красиво очень. Это несомненно!

…Вам везёт, София, необыкновенно! —

Улыбнулся он, вспомнив про меня.

— Может, погостите вы у нас два дня? —

Предложил отец. — Хороша погода!

И охота, кстати, в это время года —

Самое оно!

Был Андрей смущён:

— Вашим предложеньем я весьма польщён!

Но позвольте, позже дам чуть-чуть ответ?

— Да, — отец кивает. — А сейчас — обед!

…Будь любезна, дочка, гостя развлеки.

Я сейчас вернусь: давят сапоги…

Ох! Актёр папаша! Дал нам пять минут,

Будто мы о свадьбе сговоримся тут,

Прямо во дворе, в первую же встречу!

А Андрей Матвеич вновь глядит на плечи…

                                        ***

Долгожданный гость был высоким, строен,

Хоть и не сказать, что фигурой воин.

А по взгляду быстрых, тёмно-карих глаз,

Показалось мне, что он ловелас.

Может, просто молод? Посмотреть в лицо

Я его стеснялась.

— Всё ли хорошо? —

Вопросил Андрей, за руку беря

И её целуя. — Вас пугаю я?

Неужели страшен? Поднимите взгляд, —

Вновь целует руку. — Я знакомству рад.

Ну а вы, София?

— Мне приятно тоже, —

Отвечала я, выше глянув всё же.

Да, довольно юный. Чёрные усы.

Тоненькие губы, волосы прямы.

Симпатичный парень, но понять тотчас

Не могу, конечно, что союз с ним даст.

Хорошо одет, по последней моде.

То прямой как гвоздь, то в развалку ходит.

Видимо, стремится тоже угодить

Он моей семье. …Неужель женить

И его хотят, не спросив желания?

Может, оба мы — пленники свидания?

— Что кроме охоты любите, Андрей? —

Я спросила робко.

— Резвых лошадей.

А ещё балы мне весьма по нраву.

Но ни на одном я такую даму

Милую, как вы, не встречал ни разу!

На плечах вуаль так щекотит разум…

В этот миг мне должно, верно, засмеяться,

Веером прикрывшись? Или умиляться

Фразе непристойной? Тягостный момент…

— Я обидел вас? Это комплимент, —

Пояснил Андрей, замерший мой взгляд

Верно рассудив. — Редко говорят,

Видно, их в деревне? В городе — почаще.

…Вы бывали там? Он не хуже чащи,

Где живёте вы! — улыбался гость.

Мне смешно вдруг стало. Радостью зажглось

У меня лицо. Не могу сдержаться!

Веер разложив, начала смеяться!

Не пойму сама, что развеселило?

Фразы или то, как произносил он?

Тут из дома вышли мама и отец.

— Несмеяну нашу рассмешил юнец! —

Радуются оба, восхваляя Бога. —

Верно, свадьбы ждать нам уже немного!

                                        ***

С гостем за столом я была не рядом,

Но настолько близко, чтобы просто взглядом

Встретиться нам было. Рассадила мать,

Чтоб «товар» — меня — выгодней подать.

Впрочем, я была менее критична,

Чем обыкновенно. Парень симпатичный

И, к тому ж, весёлый. Сердце отпустило.

Я сняла с плеч шаль, легче говорила.

                                        ***

Время незаметно протекло в беседе.

Вновь спросил отец, вечером поедет

Юноша домой или погостит?

Тот пообещал — снова навестит,

Но сегодня должен завершить свидание,

Как бы велико ни было желание

Здесь побыть подольше. И, покинув стол,

Вышел покурить.

Мнения о нём

Тотчас же глазами вопросила мать.

Не за что Андрея было мне ругать:

За столом держался он вполне достойно,

Аккуратно ел, отвечал спокойно.

Будто каждый день ездил на смотрины!

— Нравится?

Я веер чуточку склонила.

И, вопросов новых избежать желая,

Собрала тарелки, Насте помогая.

Отнесла на кухню и гляжу в окно.

Хоть неплох Андрей, полюблю ль его?

С первого свиданья это не решить,

Но, боюсь, отец станет торопить…

Гостя не смутила простота причёски,

Хоть был сам одет он довольно броско.

Любит лошадей, праздники, охоту —

Человек, похоже, очень беззаботный!

— …Нравится? — раздался сзади голос Насти. —

Вот такой бы мог мне составить счастье!

На лицо хорош и фигура есть —

Только, говорится, не про нашу честь… —

Девушка вздохнула и взяла корзинку:

Положила хлеба, маленькую крынку

И другой еды с нашего обеда. —

Повезло вам нынче! Ко мне — не приедут…

В собственные руки нужно брать судьбу!

…Я — до речки, быстро. Кое-что снесу.

Вместе вышли в сад.

— …Кто эта девица?

Есть у вас, София, младшая сестрица? —

Вдруг возник Андрей.

Настя покраснела:

— Полно, барин, вам! — и ушла по делу.

Взглядом проводил гость её до леса:

— Коль хозяйка ангел, и слуга — принцесса!

Мне целует руку. Странный комплемент…

Но подходит к нам папа в сей момент.

                                        ***

…Гость покинул нашу скромную обитель.

В светлом настроении мой сейчас родитель:

— Я же говорил, что Андрей хорош?

Сколько не ищи — лучше не найдёшь!

И богат, и молод — славный выйдет зять!

Да и мне — напарник уток пострелять.

— Вижу, — улыбаюсь, — вы нашли друг друга!

— Ну а ты?

— Решение принимать не буду

Я тотчас. К тому же, кто сказал, уверил,

Что ему по нраву?

— Ты же всех милее! —

Мама поддержала. — Явится к нам снова.

Ты тогда уж «да» будь сказать готова.

Я вздохнула грустно. Спешка непонятна:

Что же, в церковь сразу, коли гость приятный?

— Я устала нынче, буду отдыхать.

— Спать?

— Пока не поздно, выйду погулять.

                                        ***

День к закату шёл, но тепла погода.

Приведи в порядок, матушка-природа,

Мысли, что как пчёлы кружат в голове!

Видно, перемены близятся в судьбе.

Глава 3. Старые качели

В садике у дома есть у нас беседка,

Где в хороший день кушаем нередко;

Лавочка у клумбы под кустом сирени,

А ещё поглубже спрятаны качели.

Я на них каталась в детские года,

А сейчас нечасто прихожу туда.

Больше по тропинкам вдоль кустов гуляю

Или на скамейке сяду и читаю.

                                        ***

…Вышла я к беседке — мысли кувырком!

Грустно посмотрела на отцовский дом:

Он большой, красивый, на два этажа.

Если замуж выйду — я уже сюда

Не вернусь, как видно. Буду жить с супругом.

За хозяйством смотр станет мне досугом:

Выбирать портьеры, составлять меню,

Побранить служанку… В гости к нам родню

Буду приглашать, чтобы повидаться,

Вместе с мужем ездить на приёмы, танцы.

…Почему печально думать мне о них?

Праздники, охоту любит мой жених,

Выбирать коней, езду верховую,

Город… Я ж без леса с речкой затоскую…

Мелочи, конечно, главное — любовь…

Что сказать Андрею, коль приедет вновь?

Хочет ли жениться? Будто весел слишком…

Не готов совсем будет к ребятишкам.

Только развлечения нынче на уме —

Так, по крайней мере, показалось мне.

Углубляюсь в сад, где побольше тени.

Где-то здесь висят старые качели

На могучей ветке сказочной ветлы.

Здесь гуляли часто раньше с няней мы.

Коль семью покину, дом и этот сад,

Старые качели вовсе загрустят.

Разве только Настя вспомнит, прибежит,

Сядет покачаться или просто с них

Обметёт листву… Милый добрый сад!

Жаль, что детства дни не вернуть назад.

Я брела по тропке будто бы во мгле,

Затерявшись где-то глубоко в себе,

Неизбежность жизни новой понимая

И, что повзрослела, вдруг осознавая.

Муж, семья и дети — вот что впереди.

Я о том мечтала! Отчего ж в груди

Ныне тяжело и тревожно, больно?

Почему душа снова неспокойна?

Оттого ль, что с домом детства расставаться?

Или мне супругу страшно доверяться?

Я боюсь большую совершить ошибку…

В мыслях утопая, как в трясине липкой,

Я решила: хватит! Нужно отдохнуть!

Глядь — как раз к качелям меня вывел путь.

Я устало села и глаза закрыла.

«…Может, моя мама папу не любила? —

Осенило вдруг. — Торопили тоже

Её выйти замуж, пока помоложе?

Так заведено, что не ждут любви,

В шахматы играя бедными детьми…

Папа её старше на семнадцать лет!

Вроде бы дружны, только счастья нет,

Видимо, у мамы — до чего строга!

Может, оттого и рычит она,

Слово услыхав горькое «любовь»,

Мысль о которой отравляет кровь?»

Боже мой! Как видно, вправду я взрослею!

Не вернули в детство старые качали,

А, напротив, старше сделали меня,

Чем была в начале этого я дня…

Значит, в жизни мамы не было любви?

С этим осознанием слёзы потекли.

Но ещё печальней, что черствеют чувства:

Не даёт и мне к счастью прикоснуться…

                                        ***

Капали слезинки прямо на колени…

С каждою секундой становлюсь взрослее.

Да, не зря сегодня все твердят — стара!

Наконец сама это поняла…

Шире с каждым мигом пропасть меж Андреем

И старухой, мною. Я его мудрее.

С ним не будет счастья, коль отдаст отец

Дочку, как в ломбард, зятю под венец.

Позабыть мне, видно, о любви придётся.

…Сможет ли цветок долго жить без солнца?

Нет, зачахнет скоро и не даст плодов.

Сказкою однажды я сочту любовь.

Осознанье это — чёрное, как туча,

Сжало моё сердце холодом колючим.

Высохли слезинки, но осталась боль,

Горечь, что нельзя быть самой собой,

Выбирать без спешки мужа и судьбу.

Без решёток крепких я в тюрьме живу

С самыми родными, близкими людьми…

Я чуть оттолкнулась ножкой от земли.

— Хочешь, покачаю, как в года былые?

Я открыла очи: рядом был Владимир.

                                        ***

Чуть не кувыркнулась я назад с испуга,

Возвратясь в реальность и увидев друга!

Он поймал меня:

— Извини, София.

Не хотел пугать. С мыслями своими

Ты не услыхала, как я подошёл, —

Отступил на шаг. — Всё ли хорошо?

Искренней заботы полон его взор.

На льняной рубашке — вышитый узор,

Поясок повязан, светлые штаны —

Ныне он крестьянин, не герой войны.

— Здравствуйте, Владимир, — я пробормотала,

Чувствуя, душевных сил осталось мало.

— Вы бледны сегодня.

— День был непростым…

— Покачать?

— Давайте.

Вновь на «вы» мы с ним.

Отчего, зачем? Вроде же друзья…

Раскачал мужчина чуточку меня.

Сам не отходил, наблюдая строго,

Чтобы не свалилась.

— Посильней немного.

— Вы не упадёте?

— Нет.

— Держитесь крепко!

Всё быстрей качели под зелёной веткой.

И, с размахом каждым к небу подлетая,

Чувствую, ликуя, что печали… тают!

Повернул обратно времени отсчёт:

Не вперёд, а в юность вновь меня несёт.

Дальше, меньше, легче все тревоги дня!

— Ах! Ещё, Владимир!

«Пташка ты моя, —

Тот подумал нежно, вновь меня толкая. —

Грустною была, а теперь — порхаешь!»

Накрывает счастьем нас двоих, как в детстве,

Только он — с усами, я — почти невеста.

Веселей, качели! …Ах, как высоко!

Но я не боюсь: на душе — легко.

                                        ***

— …Хватит, может быть? — вопросил Владимир.

Я, упившись вдоволь детства ностальгией,

Говорю:

— Довольно.

Он остановил.

Как и на рассвете, вновь прекрасен мир!

Воздух освежает, зелена трава.

Снова я бодра, счастлива, юна.

Кто такое чудо сотворил со мной?

Неужели парень этот молодой?

Я с качелей встала.

— Очень тебе рада!

Он ответил молча: лишь улыбкой, взглядом.

Робок отчего-то… Да и я — несмела:

Лишь сказала «рада», хоть обнять хотела.

Боже, что со мною? Всё теплей в груди…

Радостно, спокойно, где-то позади

Мысли, что терзали пять минут назад.

— Знаете, мне часто снился этот сад, —

Вдруг сказал Владимир, обходя качели. —

И вот это место в нём…

— На самом деле?

Он кивнул.

— Наверно, снилась и река?

— Дорогие сердцу родины места.

— Вы за эти годы повидали много…

— Да… Но в этот сад привела дорога, —

Говорил мужчина, трогая ветлу

И на крону глядя.

Подойдя к нему,

Я произнесла медленно и грустно:

— Знаете, без вас было здесь так пусто…

Обернулся он, посмотрел в глаза:

— Милая София, ты… скучала?

— Да…

Было очень страшно понимать, что ты

Где-то далеко под огнём войны, —

Прошептала я, опустив ресницы, —

И обратно можешь к нам не возвратиться…

Тут рука мужчины тронула ладонь:

— Все года, все дни, жил одной мечтой:

Что вернусь сюда — раскачать качели… —

Сжал он мою руку.

Бьётся всё сильнее

Сердце. И дышать стало тяжело…

Храбрости набравшись, я гляжу в лицо:

Серые глаза ласковы и нежны,

С отпечатком грусти, счастья и надежды.

— Милая София, каждый час мне — мука:

Будто вечность длилась нас с тобой разлука!

— Что ж весь день ты делал?

— Дымоход забился.

Трубочистом был. Только вот отмылся, —

Улыбнулся он и тряхнул кудрями.

Они были влажны, больше завивались.

— Дымоход… А я — думала: исчез…

Или всё приснилось…

— Я…

— Реальный…

— …Здесь.

Он взял вторую руку, поднёс к своим губам,

Коснулся еле-еле, всем телом задрожал.

— Владимир, что с тобою?

Ты болен?

«Нет, влюблён», —

Сказать ему хотелось, но не решился он.

Ладони отпустил. Вздымалась часто грудь,

Кружилась голова…

— Сядь, отдохни чуть-чуть, —

Я подвела к качелям, коснулась лба рукой:

Он был немного бледен. — Черёд, как видно, мой

Тебя мне покачать, — с улыбкой говорю.

Тот сел и еле слышно шепнул:

— Благодарю.

                                        ***

…Ах, если б только знала, что в нём в тот миг кипело!

Каким огнём горячим объято было тело,

Как яростно душа рвалась ко мне навстречу —

Но он сумел все тайны свои сберечь в тот вечер.

                                        ***

— Прости, по-деревенски одет сегодня я.

Но ведь таков и есть — не из дворян семья… —

Сказал Владимир грустно. — Наверное, смешно

Я выглядел вчера?

— Напротив! Очень шло! —

Я искренне сказала и спохватилась: — Ой…

И нынче ты пригожий. Идёт костюм любой!

— Прелестная София, как прежде ты добра! —

Мужчина улыбнулся. — …Мы будто бы вчера

Вот здесь читали книжку.

— Чертили на земле…

— Травой всё заросло. И старше я вдвойне…

— Женился, может быть? — спросила я тревожно.

Он посмотрел в глаза:

— Нет, это невозможно.

Похолодело сердце: что он имел в виду?

Но страшно уточнять. Я терпеливо жду.

Не разъяснил Владимир, толкнулся от земли —

И мысли завершенье качели унесли…

                                        ***

Оранжевое солнце коснулось края леса.

Гуляли под ветлою крестьянин и «принцесса»:

Владимир и София — и разны, и похожи…

Вечерняя прохлада их разлучить не может.

В уме вопросов — сотни! Но полчаса они

Молчание хранят, друг другу о любви

Открыться не решаясь. «Нельзя! — твердит им разум, —

Из разных вы сословий! К тому же, можно ль сразу,

Не изучив друг друга, такое заявлять?

Кем стали повзрослев, сперва должны понять».

                                        ***

— …Голубушка, София! Куда пропали вы? —

Раздался голос Насти.

Тотчас за ствол ветлы

Шершавый и могучий Владимир отступил,

Шепнув:

­– Пора проститься. Рад повидаться был!

Я села на качели. Служанка подошла

И молвит подбоченясь:

— Хозяйка, вот она!

Подходит мама следом:

— Ты, дочка, нас пугаешь!

Стемнело, холодает — который час ты знаешь?

— Так хорошо в саду, — качнула я качели.

— Как только до костей вас мошки не заели! —

Заметила Настюша, отмахиваясь рьяно.

— Пойдём домой, Софи, — сказала строго мама.

Я встала. Оглянулась. И вправду потемнело!

А я — не замечала… Дрожь холода по телу

Внезапно пробежала. Вечерняя роса

Мне туфли намочила. Была видна луна.

                                        ***

— Вот и гулёна наша! — приветствовал отец,

В гостиной отдыхавший. — Хороший я купец?

Такого жениха для дочери добыл,

Что в облаках витает, не чуя траты сил,

Ни холода, ни ветра, ни ночи темноты!

Влюбилась ты, похоже! Пленил твои мечты

Красавец чернобровый Андрей Матвеич Родин!

Я будто бы проснулась. Андрей? Что происходит?

Совсем уже забыла, кто приезжал с утра!

Владимира милее нет в мире жениха.

Порозовели щёки — ещё сильней отец

Доволен. С ним и мама:

— Вот счастье! Наконец!

Софиюшкино сердце оттаяло, зажглось!

Иначе бы весь свет объехать нам пришлось,

Ища такого принца, что мужем стать достоин!

А то — то стар, то скряга, то на голову болен!

Родители смеются. Так счастливы и рады,

Что хорошо и мне. Причину, что из сада

Уйти не позволяла, открыть не тороплюсь.

Решили, что влюбилась? Да, так и есть. Но пусть

Останется в секрете, что не Андрей мне мил.

Попозже разберёмся. Сейчас на то нет сил.

                                        ***

Ко сну готовлюсь в спальне.

— Ах, Настя, что за день!

— Да, писаный красавец ваш суженый Андрей.

— Не суженый он мне.

— То до помолвки только:

И ахнуть не успеешь, кричать вам будут «Горько!»

Ваш папенька письмо уже послал сестре,

Чтоб в гости приезжала, мол, торжество в семье.

— Ты, верно, шутишь, Настя?

— Нет, говорю как есть.

Рад барин несказанно, что скоро станет тесть!

Пока в саду вы были, едва не танцевал

От радости вприсядку. Шесть писем отослал!

— Умеешь ли считать ты?

— Вы сами научили.

Упало сердце в пятки! Мне нравится Владимир.

Одним лишь появленьем он бурю усмирил,

Что душу отравляла. Так добр, скромен, мил…

Но девушка Андрея по-прежнему хвалила,

Как он высок, изящен и взгляд его игривый:

— Слыхали вы? Меня — нарёк-то вам сестрой!

Что говорить — хорош! Жаль только — ваш, не мой…

— Что говоришь ты, Настя!

— Простите, замечталась.

Но я б на вашем месте таким не пробросалась!

Она ушла, а я — упала на подушку.

Хотя почти считала служанку за подружку,

О встрече с рыбаком не смела рассказать:

Мороз бежит по коже, что снова отослать

Его куда-то могут подальше от меня.

Нет! Буду осторожна, чтобы моя родня

Не видела, не знала, коль встретимся мы вновь.

Я б этого хотела… Как взволновали кровь

Его прикосновенья, когда держал за руки…

К нему душа стремится! Не вынесу разлуки

Я новой. Пусть не знаю, что делать и как жить —

Я счастлива мечтать, надеяться, любить.

Глава 4. Помощница

Я проснулась поздно. Дождик моросил.

Пасмурным был день, ветрен и уныл.

…Тук-тук-тук по крыше. Открываю очи:

В спальне полумрак. Вышло время ночи,

Только за окном мрачно и темно,

Плотной пеленой всё заволокло

Над рекой и лесом да гремит вдали.

Начинался август. Потянулись дни

Серые, без солнца, с проливным дождём —

Целую неделю не покинуть дом.

Погулять не выйдешь: сыры все дорожки.

Да и мать боится: «Коль промочишь ножки —

Кашлять ты начнёшь, сильно заболеешь

И принять Андрея в гости не сумеешь!

Так что дома будь, вышивай, читай

И на фортепьяно нам с отцом играй».

Отчего, не знаю, верила семья,

Что Андрей Матвеевич помнит про меня

И приедет в гости, как дожди пройдут

И дороги снова твёрдость обретут.

Обещал ведь снова нанести визит!

Но пока, как прежде, дождь в окно стучит.

                                        ***

Тягостна была для меня неделя.

Хоть все отзывались лестно про Андрея,

Мыслями владел юноша иной:

Закалённый жизнью без семьи, войной,

Непривычно мудрый для среды крестьян.

Тот, кто на качелях вечером качал,

Душу исцелив одним только взглядом…

Славный мой Владимир, жаль, что ты не рядом.

                                        ***

Пока возле окон томно я вздыхала,

Настя по полдня где-то пропадала.

Мне-то ни к чему, но хозяйка наша

Стала замечать девушки пропажу.

— Ты куда опять собралась, Настюша? —

Раз спросила строго. — Верно, бить баклуши?

Та в свою корзинку собирала снедь

С барского обеда.

— Можно посмотреть? —

Мама заглянула, что она кладёт:

— Пирожки, котлета… А что здесь? Компот?!

Это ты кого же потчуешь тайком?

Не спросив хозяйку, обираешь дом?

Настя побледнела.

— Для кого еда?

Видела, с корзинкой шла ты и вчера!

Девушка с трудом говорит от страха:

— Разве плохо это? Вон, у вас собака

Кушает вкуснее, больше раза в три…

— Так куда ты носишь? Живо говори!

Отвечает Настя:

— На… на… на… На реку.

— Рыбок, что ль, кормить?

— Что вы! Человека.

— Кто таков?

— Рыбак. У воды живёт.

Нынче простудился… Можно, снесу мёд?

— Что-то к нам не ходит…

— Говорю ж, простужен!

Дом — хуже сарая! На полу сплошь лужи.

Холодно, как в склепе.

— Вот как… — молвит мама,

Становясь добрее. — Что ж ты не сказала?

Парень пропадает в доме без тепла!

Дров, наверно, нету… Или отнесла?

Настя покраснела:

— Помогли другие.

Тяжко, далеко — принесу сырыми.

…Как узнали люди, что вернулся он,

Стали приходить по-соседски в дом,

Вещи возвращать, что когда-то взяли,

На войне погибшим рыбака считая.

Дом ведь был заброшен много-много лет.

Не в чем приготовить было и обед!

Пыль да паутина — горницы убранство,

Кочерга под печью — вот и всё богатство!

Нет на что присесть, из чего умыться…

Так что рад Володя был любым гостинцам.

Кто ведро, кто плошку, кто яиц пяток ­­

Да ухват с горшком, чтоб готовить мог,

Приносил народ тайно или прямо.

Кто-то лапти сплёл, кто — дал покрывало.

Сердобольны люди к тем, кто воевал.

Да к тому ж, Володю всякий с детства знал.

Тут пришёл черёд покраснеть хозяйке.

Стыдно стало ей, скажем без утайки.

Как бедна и ветха юноши избушка,

Невдомёк ей было.

— Подожди… Подушку

Отнесёшь ему, скажешь, от меня.

…Одеяло, свечи… что-то из белья…

А ещё в кладовке быть должно варенье —

Баночку возьми ты без промедленья.

То, что из малины. Поняла, Настюша?

Ну и, как обычно, отнеси покушать.

Девушка стоит с круглыми глазами:

Только что ругали — ныне собирает

Барыня сама рыбаку гостинцы —

Вот уж веский повод сильно удивиться!

                                        ***

Собрана корзина и большой мешок.

Говорит хозяйка:

— Настя, чем увлёк,

Расскажи, Владимир? Он тебе по нраву?

Разве бы иначе столько пропадала

Ты в худой избушке в эдакие дни?

— Женщина нужна, чтобы привести

Дом его в порядок, — Настя розовеет.

— Ясно…

Ход событий маме сердце греет:

Коль дворовой девкой парень увлечён —

О хозяйской дочке позабудет он.

Неспроста послали на войну мальчишкой:

Поняли, к Софии не одни лишь книжки

Тянут паренька. Много лет прошло.

Но что, если чувство так и не ушло?

Человек хороший, что уж себе лгать,

Но это не повод дочь ему отдать!

                                        ***

— …Владимир! Я войду? С гостинцами пришла!

— Ты это снова, Настя?

— А кто же ещё? Да.

Она открыла дверь, с трудом прошла в проём,

Корзиной зацепившись.

— Эк тесен этот дом!

Владимир на полу чего-то мастерил

Из прочных длинных досок.

— Не справлюсь я один.

Подержишь, может быть, вот здесь? А я скреплю.

— Что делаешь?

— Кровать. Ведь на полу всё сплю.

На лавке — неудобно, а без неё — промёрз!

Чудно! Ещё ведь лето, а по ночам — мороз!

— То сырость виновата, — заметила Настюша,

Корзинку ставя на пол: — Я принесла покушать.

— Благодарю сердечно! — Владимир поднял взгляд,

Мешок увидел: — Что там?

— Ты будешь очень рад!

Подушка, одеяло и кое-что ещё —

То барыня прислала, чтобы твоё бытьё

В хибаре этой ветхой немного облегчить, —

Глядит по сторонам: — Куда бы разместить?

— Вон в том углу посуше, — мотнул тот головой. —

Ей передай спасибо! Приду, коли живой

Останусь… — он чихнул. — И рыбки наловлю.

Вот только чем? Да ладно… Сплету сеть иль куплю.

— Тебе б на печке спать…

— На этой не поспишь…

Мала. …Чайку, быть может, для нас ты вскипятишь,

Коль время есть?

— Да, можно.

— Но прежде помоги.

Вот это держи эдак. А то мне не с руки.

…Спасибо, — он закончил и осмотрел работу. —

Довольно на сегодня. Опробовать охота,

Но что-то я устал. До завтра отложу.

В последний раз, надеюсь, сплю нынче на полу.

Глядит на доски Настя:

— Широким сделал ложе…

Как барское! Вдвоём улечься будет можно.

Роскошная кровать в такой худой избе!

Владимир чуть смутился:

— Сам мастерю себе —

Так чтоб не сделать лучше? Как только я не жил

За шесть последних лет! Считаю, заслужил

Возможность наконец-то удобно отдыхать.

А дом… И дом поправлю! К труду не привыкать.

— Да… В эдакую рухлядь не приведёшь жену!

— Ты, значит, не пошла бы?

— Я? Лучше подожду,

Покуда ты починишь. А правда… позовёшь? —

Спросила осторожно.

— Куда?

— Ну ты… хорош! —

Не выдержала Настя. — Ведь только что спросил,

Готова ли, чтоб домик стал этот и моим!

Владимир растерялся:

— То было… фигурально.

Краснеет густо та:

— Ты б думал изначально,

Что говоришь девице, и как поймёт она!

— Настюша, извини.

— Всё, мне идти пора!

— А чай?

— Один попьёшь! — сердито проворчала.

Владимир встал с колен:

— Так славно помогала.

Не дуйся… — он чихнул. — А впрочем, уходи.

Вдруг тоже заболеешь?

— Варенье вот возьми, —

Тут вспомнила девица, на стол корзину ставя. —

И остальную снедь.

— Душа ты золотая! —

Мужчина улыбнулся, погладив по плечу.

Та лба его коснулась:

— Горячий…

— Всё хандрю…

— А на полу сидел! — она взяла дрова

И затопила печь. — Сам дальше. Я пошла.

— Спасибо тебе, Настя! И барыне привет!

И… и Софии тоже.

— Её гостинцев — нет, —

Заметила девица и забрала корзину. —

Куда тебя ей помнить? В уме — другой мужчина!

Раздался звон и грохот. Настюша обмерла

На полпути к двери.

— Прости! Это метла…

Упала на горшок. Хотел смести опилки… —

Мужчина извинился.

— Ишь, до работы пылкий! —

Назад вернулась Настя и подняла метлу. —

Садись поближе к печке. Сама я подмету.

— Я справлюсь.

— Ну уж нет! Ты хворый — отдыхай.

Накрылся б одеялом. Твой приберу сарай…

                                        ***

Трещат дрова в печурке. Владимир у огня

Задумавшись сидит. Прошло четыре дня,

Как вечером в саду со мною он гулял.

Отрадно вспоминать! Какой безумный шквал

Горячих нежных чувств на части рвал его:

Надежда, радость, счастье… Но всё же — ничего

Не значит эта встреча?

— Что, Настя, говорила

Ты про Софию нынче? Какой-такой мужчина?

Та, отложив метёлку, поближе подошла,

В лицо ему взглянула.

— Хозяйские дела

Тебя волнуют разве?

Отвёл Владимир взор.

— Мне просто интересно. Недавно ведь пришёл.

Какие измененья вокруг произошли?

Кто умер, кто женился…

— Софию женихи,

Что комары — заели! — хихикнула девица. —

Будь праздник, именины — в смотрины превратится.

За год незнамо сколько мужчин перебывало!

Но барышня капризна: то лысый, то кудрявый,

То старый или жадный, то модник, то повеса —

Никто не вызывает в Софии интереса.

Родителям твердит, что замуж без любви

Не выйдет никогда. …Вот времена пошли!

Мне говорили, раньше проблем в том было мало:

Невеста жениха на свадьбе узнавала.

— Что ж это — хорошо? Сама бы так хотела?

— Хотела б, коль семья красавца присмотрела! —

Настюша улыбнулась. — А то — сама ищи!

Среди кого? В деревне?

— Чем плохи мужики?

— Дворяне симпатичней! Причёсаны, богаты…

Усы — как у тебя.

«Да не слетелись сватать!» —

Хотел сказать Владимир, но понял, то — обидно.

— …Однако им невест хватает, очевидно, —

Закончила девица, — на пиршествах, балах.

Хоть девушки в народе — роскошнее в телах! —

Она глаза прикрыла и повела плечом:

— Ведь правда же, Володя?

Тот смотрит на неё,

Ничуть не понимая, к чему эта игра,

И почему по лужам она сюда пришла,

Зачем гостинцы носит и подметает пол…

О барышне прелестной он в мысли погружён.

— Так что же, жениха не выбрала она?

— Кто? — Настя, замечтавшись, его не поняла.

Взор опустил Владимир и отвечал:

— Девица,

Хозяюшка твоя. По-прежнему ершится?

— Да нет. Жених последний сосульку растопил!

Высокий, чернобровый… Дня три назад здесь был.

С тех пор София наша вздыхает у окошка,

По дому ходит томно, что по кладовке кошка.

Ждёт нового свиданья, в фантазиях витая.

…Тебе налить, Володя, ещё полчашки чая?

Тот кружку стиснул крепко, быстрее дышит грудь:

— За всё тебе спасибо. Я должен… отдохнуть, —

Он встал, закашлял громко, к стене прижался лбом,

Махнул рукой: — Ступай! Постылый этот дом —

Оставь. Наводит хвори. Я за тебя боюсь.

— Увидимся ещё?

— Как только исцелюсь.

                                        ***

Рыбак один остался. «Не надо. Не горюй.

Ты знал, на что идёшь! Знал, сладкий поцелуй

Вовеки не заслужишь. Что замужем она

Ты думал — оказалось, не так, но влюблена

В другого человека. …Неужто опоздал

На несколько лишь дней я? — Владимир зубы сжал.

О стену опираясь, проковылял к мешку,

Закашлял — долго, громко, до слёз. — Сейчас умру, —

Подумал, вниз сползая бессильно по стене. —

Как это будет глупо… Не сдался на войне,

В пожаре не сгорел, пешком прошёл полмира —

Чтоб только повидаться, узнать, что не забыла…

Проверить — как и прежде, умеет улыбаться

Прекрасней всех на свете… Пришёл, чтобы расстаться…»

Владимир на пол сел, закрыл лицо руками.

«Проклятая надежда! Она последней тает!

Дура-ак… Ты был готов быть близко, но не с ней,

Чтоб видеть иногда её, её детей…

Чужих детей, не наших! Им рыбу приносить…

Седея от печали, по-прежнему любить…»

Он завалился на бок, обняв мешок руками,

Отчаяния слёзы ресницы омывали.

Давился кашлем сильным, от холода дрожал,

А может, от озноба — он сам не понимал.

«…Ты знал, что будет трудно — прими свою судьбу!

Ты так решил, что ж плачешь? …Не выдержу, умру!»

Промок мешок с гостинцем от горьких слёз мужских.

Владимир обессилел, расслабился, притих.

                                        ***

В печи погас огонь. Минуло час иль боле.

От холода страдая и от душевной боли,

Мужчина приподнялся и развернул мешок:

И правда — одеяло! Накрылся. Хорошо!

Плотнее завернувшись, полено бросил в печь,

Подул на угольки. …Ему хотелось лечь.

Взгляд бросил на кровать — то не постель: основа.

Доделать не успел. Как жаль, что не готова!

Сел на скамью у печки, стараясь не дрожать,

Но ни озноб, ни горе не мог своё унять.

…Ах, если бы Софии он всё сказал в тот вечер!

Что так скучал и любит! Обнял её за плечи…

Не прогнала б, быть может, поверила, осталась?

Сказала — тосковала… Серьёзно иль смеялась?

Нет-нет, она не станет над ним шутить и лгать.

Она скучала, да… Но сможет ли принять

Его любовь большую, его, простолюдина?

Могла б, презрев устои, избрать своим мужчиной?

Богатства нет, но ласку, заботу и любовь,

Он отдавал бы щедро, пока по телу кровь

Горячая струилась.

Он приподнял рубашку,

Провёл под ней рукой — зажмурясь, охнул тяжко.

Чуть слышно произнёс:

— Прими. Смирись. Терпи!

Ты был рождён для боли, хоть верил — для любви…

Глава 5. Украденные поцелуи

Как много мыслей, разных дум кружится в голове…

О прошлом, нынешнем, и все — о нём, о рыбаке.

Скучны, дождливы эти дни, душе так томно в теле.

Ах, если б мне покинуть дом, вернуться на качели!

Там сыро, верно, и ветла плакучая рыдает

Большими каплями дождя. Там наше счастье тает…

                                        ***

Почти неделя позади, как я сижу в печали.

Но в дом к Владимиру пойти мне, барышне, вне правил,

Одной к мужчине, без отца, к крестьянину простому —

Как преступленье пред людьми, позор семье и дому.

Увидит кто-то по пути, отцу проговорится —

Честь запятнаю я свою, и с мылом не отмыться!

Гляжу с надеждой из окна на двор и сад широкий,

Но нет фигуры рыбака ни на одной дороге.

Вновь начинаю помышлять, что он — моё видение,

И мыслей грусть словцо к словцу родит стихотворение.

Я вопрошаю Небеса: кто суженый мой милый?

И вижу серые глаза… Иное — позабыла!

Я помню, стройный, есть усы и круглолицый вроде.

Увидеть вновь его хочу! «Позволь, — шепчу погоде, —

Нам снова встретиться в саду, поговорить немного.

Дай убедится, что люблю… Дай шанс мне, ради бога,

Узнать, понять его, себя, как жить определиться.

…Пока Андрей не заявил, что думает жениться».

Андрей. Я помню и его. Он — дворянин, Володя —

Рыбак всего лишь, но тепло и доброта исходит

От парня из простой семьи. С ним рядом так спокойно…

А нравлюсь ли сама ему? Коль нет? Как будет больно!

Но лучше жить, любить, страдать, чем, подчинившись воле

Чужой, дни жизни коротать, как ласточке в неволе.

                                        ***

…Опять дождинки по стеклу бегут без передышки,

А я покой не нахожу ни в музыке, ни в книжке.

Жаль, нету у меня сестёр: поговорить о чувствах —

Большой, просторный дом у нас, но в нём ужасно пусто…

Кому доверить свой секрет? Чьего спросить совета?

Пойти бы в мудрый вещий лес — иного друга нету.

Я отыскала дождевик да сапоги повыше

И вышла с чёрного крыльца. Текут потоки с крыши,

Внизу — болото, не тропа, утоплены дорожки

В саду, до пояса трава — скосил бы кто немножко.

Надев поглубже капюшон, спешу я к другу-лесу,

Воображая, я — не я: сбежавшая принцесса.

Я от злодеев удрала, ищу приюта в чаще.

…Как воздух свеж, бодрящ и чист! Пожалуй, мёда слаще!

Привет, знакомая тропа, овражек и лещина!

Ответь природа, почему мне нравится мужчина,

Чей дом — лачуга, и кого отец мой не признает?

Лес прошумел: «Не ум любовь, а сердце выбирает.

Запомни, милая Софи, свою лишь слушай душу:

Она почувствует того, кто стать достоин мужем».

Я пробираюсь по тропе, размытой, скользкой, топкой,

Туда, откуда поутру в тот раз смотрела робко

На дом Владимира. Сейчас — дымок над крышей вьётся.

Он там, совсем недалеко! Наружу сердце рвётся!

С деревьев капает вода, промок подол изрядно.

Я не должна идти туда… Как грустно и досадно.

Чем плохо друга повидать, поговорить немножко?

Гляжу, открылась дома дверь! Выходит на дорожку

Фигура женская в платке и стёганной фуфайке,

С большой корзиною в руке… Признаюсь без утайки,

Тревожно ёкнуло в груди: кто посещал Володю?

А та, ускорив чуть шаги, вблизи меня проходит.

Я притаилась за стволом. …Так это же Настюша!

Спешу другой дорогой в дом: решила, будет лучше,

Опередить, не говоря, что я в лесу гуляла.

Хочу, чтоб честно где была она мне рассказала.

                                        ***

— …Гляжу, ты только со двора? — служанку я спросила. —

Как там погода?

— Снова дождь, — та молвила уныло.

Она сняла платок и печь топила в это время.

На кухне были мы одни. Я села рядом с нею.

— Куда ходила?

— По делам.

— Далёко ли?

— До речки.

— Уж не бельё же полоскать?

Та отошла от печки

И посмотрела мне в лицо:

— Смеётесь?

Я киваю.

— Так что же делала ты там?

— Володе помогаю, —

Сказала девушка в ответ не очень-то охотно. —

Ведь у него супруги нет, а дом запущен.

— Вот как…

Наверно, матушка моя об этом попросила?

— Есть у меня свои глаза! Один живёт мужчина,

А дом худой — что решето! Течёт повсюду крыша.

Сплошная сырость, грязь и пол изгрызли сильно мыши.

— Нехорошо! — волнуюсь я.

— Бедовая избёнка!

— А как Владимир?

— Прихворал. Чихает очень громко,

И кашель, жар, — вздохнула та. — А всё одно — работа!

Ему б на печке отдыхать — ан нет! Весь день в заботах!

В порядок хочет привести лачугу поскорее.

Вот и решила помогать: вдвоём-то побыстрее!

— Спасибо, Настя, — говорю я искренне, от сердца. —

Добра ты очень!

— Да, ему — неплохо б присмотреться! —

Вдруг молвит девушка, лицо надеждой осеняя. —

И прибираю, и еду ношу не забывая!

— Давно ли? — спрашиваю я, поняв её затею.

Грудь пробирает холодок, виски мои потеют.

— Как появился, — молвит та, присаживаясь рядом.

— Тебе он… нравится?

«Весьма!» — я поняла по взгляду.

А Настя, помечтав чуть-чуть, сказала:

— Симпатичный.

Усы — ну прямо дворянин! Хоть из семьи обычной,

На деревенских не похож: знать, повидал немало.

По-городскому говорит. Немножко кучерявый.

А работящий-то какой: всё мастерит чего-то!

С таким супругом можно жить не ведая заботы.

Наверно, покраснела я: зашлись вдруг щёки жаром

И пальцы начали дрожать…

— А ты… ему по нраву? —

Спросила я, боясь смотреть ей в радостные очи.

— Ему пока не до девиц: хворает сильно очень, —

Сказала Настя, но лицо слегка порозовело.

— Быть может, доктора позвать?

— Покой всё справит дело.

Я одеяло отнесла ему от вашей мамы.

Она и простыни дала, подушку. Как узнала,

Что дом его почти сарай — заботу проявила! —

Она взглянула на меня: — Знать, может быть и милой!

Я рассердилась:

— Как с тобой, не быть, Настюшка, строгой? —

Сменилась ревностью любовь: — Боишься одинокой

Остаться ты в семнадцать лет? Девчонка ведь по сути!

А на парней уже глядишь!

— Когда мне двадцать будет, —

Невозмутимо молвит та, меня измерив взглядом. —

Уже замужней буду я, а не бродить по саду,

Вздыхая, кто же мне букет преподнесёт пахучий:

Седлать тогда нужно коня — пока стоит под кручей!

Я подскочила на скамье, сгорая от обиды:

Опять старухою зовут и на мужчину виды,

Который дорог мне и мил! Какое унижение —

Понять, что девушке смешно в моём быть положении…

Вдруг слёзы брызнули из глаз, я вскрикнула:

— Болтушка!

Следила б ты за языком! Я для тебя — старушка?!

Неужто замуж без любви должна я выходить?

Не возраст главное, а то — чтоб с человеком быть,

Который сердце пробудил, с кем чувства расцветают!

— Ох, барышня, у вас слова — что бабочки порхают! —

Решила девушка смягчить мой вихрь справедливый. —

Да только сытная еда важнее для мужчины.

Я больше не могла терпеть и выбежала вон.

…Неужто с язвою такой связаться может он?

                                        ***

Болеет милый мой, а я — боюсь к нему явиться.

Ох, честь дворянская моя — сквозь землю провалиться

Тебе бы в этот хмурый день! Кабы я только знала:

Не телом более — душой, в тот миг сильней страдал он.

                                        ***

Ещё два серых мрачных дня. Мокра от слёз подушка.

А Настя весела, бодра, Владимира подружка.

Мечтала я любовь найти — теперь душой страдаю.

А может, выдумала всё? Совсем не понимаю!

Быть может, чувств водоворот закручен мной от скуки?

А всё — пустое, всё — ничто? Иллюзия все муки?

Андрей приедет и печаль, как в прошлый раз, развеет.

Шутить умеет хорошо. Но я его взрослее…

Не по годам, а по душе. В том, верно, лес виновен

И глушь — что чувствами живу, не трезвой головою.

                                        ***

Пока я мысли как пасьянс раскладывать пыталась,

Настюша в доме рыбака, как прежде, появлялась.

О нём расспрашивать её не доставало силы,

Но о здоровье как-то раз я всё-таки спросила.

— Да, он здоров, — сказала та. — Избушку починяет,

А вечерами сеть плетёт и ложки вырезает.

                                        ***

…Уютней домик у реки, заткнуты в стенах щели,

Кровать с постелью в уголке.

Дивится Настя ею:

— Как ты такое сотворил? Не плотник ведь — рыбак!

— Всяк сможет, если есть нужда и инструмент в руках

Держать умеет. Я в Москве не отдыхал — трудился.

И, помогая мастерам, чему-то научился.

…Ещё бы сделать табурет и столик поновее,

А то от этого гнильцой за километр веет!

Всё отсырело, потому поправлю прежде крышу,

Как только кончатся дожди.

Подходит Настя ближе

И парня за руки берёт:

— И вправду — золотые! —

Чуть слышно шепчет. — Даже дом сработаешь ты ими? —

И, поднимая вверх глаза, с любовью смотрит, нежно.

Тот улыбнулся:

— Не ленясь, и дом смогу конечно!

Но будет трудно одному, помощники нужны.

А потому о том мечту отложим до весны.

Сейчас до холода избу поправить нужно эту.

Надеюсь, солнышком ещё порадует нас лето! —

Ладони Насти нежно сжал и в доме осмотрелся:

— Ты очень сильно помогла. Благодарю от сердца! —

Он руку ей поцеловал.

Девица покраснела.

— Мне было в радость пособить, — промолвила несмело,

Не отпуская его рук, потупив скромно очи.

А тот подумал: «Без тебя мне было б трудно очень.

И горько. Ты же и делам, и сердцу помогала:

Оно спокойнее сейчас, хоть давеча рыдало».

— Спасибо, Настя. Ты добра.

Та двинулась навстречу:

Скользят ладони по рукам, обнять желая плечи.

Владимир понял наконец, что нравится девице.

Её курносое лицо на грудь ему ложится.

Он растерялся и стоял не двигаясь минуту,

Приятны ли, стремясь понять, ему рук женских путы.

Хранил молчание: совсем нежданна ласка эта.

И, не найдя в себе ответ, спросил:

— Настюша, нету

Вестей от барышни твоей? Быть может, передать

Она просила что-то мне?

— Ты про неё опять? —

Та проворчала и назад, обидясь, отступила:

Какой момент испортил он! Ведь так приятно было

Его коснуться наконец и ощутить тепло,

Что столько дней её к нему как бабочку влекло

На сладко пахнущий цветок с неимоверной силой.

— Настюша?

— Нету ничего! Здоров ли ты спросила.

У ней покрасочней жених, я говорила прежде.

Ему ты, — молвит, — не чета ни ростом, ни в одежде.

Вздохнул Владимир, отошёл от девушки к оконцу.

Мелькнуло между облаков у горизонта солнце

И снова скрылось.

— Извини, он просто… дворянин, —

Сказала Настя, подходя. — Я зря сравнила с ним.

Прости, Володя. Ты красив! Ты добрый, работящий.

Одежда — вовсе ерунда! И губы… верно, слаще.

Он обернулся и попал в объятия к девице.

— Володя…

— Настя… Я прошу, не надо торопиться.

Не знаешь ты, что на душе… — качал он головою.

— Что б ни было — оно пройдёт: тебя я успокою, —

Та говорила от души, поглаживая плечи. —

Чего тревожит? Расскажи — и сразу станет легче.

Подумал тот:

— Скажи, Софи,

Как прежде, свадьбе рада?

— Аж похудела от любви! Погода виновата,

Что до сих пор её жених не объявил решение:

Была б сухою колея — примчал без промедления! —

Сказала девушка, из рук его не отпуская. —

Софи — что птичка заперта, который день вздыхает!

Влюбилась, видно, горячо: так замуж хочет — жуть!

Рыдает, только лишь о том обмолвлюсь хоть чуть-чуть.

— А ты чего же, собралась?

— Коль позовут — не против! —

Та молвит, пальцами к кудрям притронувшись Володи.

— Не за меня ли? — вопросил.

— Попробуй: позови…

Текло тепло по голове от Настиной руки.

Перебирает в волосах неспешно, робко, нежно —

Приятно очень, а глаза — исполнены надежды.

Подумал парень про неё: «Так юна и добра…

Но правда ль, что София в другого влюблена?

Покуда не увижу — покой не обрести».

Отводит руку он от головы:

— Прости.

Мала ещё ты, Настя.

— Ну чем, скажи, мала?

Ведь не дурнушка?

— Нет.

— Где нужно — там кругла, —

Она по горнице прошлась, с улыбкою танцуя. —

Гляди, сосватает другой прелестницу такую!

Она была невысока, с каштановой косой,

Чуть полновата, но стройна.

— Ну, потанцуй со мной! —

Зовёт Владимира она, смеясь, за руки тянет.

В глазах — такая простота, что сердце его тает.

Он сделал шаг и вместе с ней по комнате вертится,

А та — быстрее да быстрей! Уж голова кружится!

— Постой, Настюша, погоди!

— Танцуй, танцуй, Володя!

Представь — мы будто на балу! Печали прочь уходят! —

Смеётся радостно она. — Ведь правда помогает?

Тот ощущает — верно, да! И головой кивает.

Кружатся окна, потолок, танцуют стол и печь…

Немного дурно оттого и хочется прилечь.

— …Остановись!

— Уговорил!

Их пошатнулась пара

И, сделав несколько шагов, споткнулась и упала.

Не на пол, к счастью, на кровать. Была посадка мягкой.

— Как здорово, что ты успел обзавестись кроваткой! —

Смеётся Настя и, смутясь, садится поскорей. —

Володя, цел ты?

— Ах, дитя! — сказал тот нежно ей. —

Что учудила! Ну даёшь! Несносная девчонка! —

Смеётся лёжа на спине он весело и громко. —

Танцует дом вокруг меня, до сей поры вертится!

— Закрой глаза — и всё пройдёт!

Он опустил ресницы.

Легко, спокойно на душе, как будто в вихре танца

Тревоги, что теснили грудь, сумели оторваться.

Расслабившись, он ощутил, что есть на свете счастье!

И задремал, совсем забыв, что не один, а с Настей.

                                        ***

Спускался вечер за окном. Спокойно спал мужчина.

Пора бы девушке уйти, но не хватало силы

Ей глаз зелёных отвести от плеч, лица, волос,

Что закрутились в завитки. «Какой красивый нос! —

С улыбкой думала она. — Изогнутые брови…

И так приятно было мне тепло его ладоней… —

Она взглянула на окно: — Домой уже пора.

Он, верно, будет эдак спать до самого утра».

Настюша встала и к двери пошла неторопливо.

Назад вернулась. Вновь глядит на спящего мужчину.

— Пускай приснится добрый сон! — чуть слышно прошептала

И, наклонившись над лицом, в уста поцеловала.

На удивление её открыл Владимир очи.

Она отпрянула назад.

— Настюша? Что ты хочешь? —

Садясь, спросил он и ладонь поднёс к своим губам. —

Поцеловала… Ты… Зачем? — спросонья бормотал.

— Люблю тебя! — сказала та и бросилась на шею,

Не в силах более терпеть. — Обнимемся скорее!

Он был растерян и смущён, лишился дара речи…

Впервые кто-то обнимал ему так нежно плечи

С тех пор, как мама умерла. Он двинуться не мог.

Прошло приятное тепло от головы до ног.

— Володя, миленький ты мой! — и поцелуй горячий

Обжёг лицо. За ним — второй. …Всё чувственнее, чаще,

Прикосновенья женских губ.

— Опомнись же, дитя! —

Мужчина тихо произнёс. — Нельзя тебе меня

Любить…

— Вот чепуха!

— Ты пожалеешь очень.

Тебе пора домой. До наступленья ночи

Уже недолго. Уходи.

Прижалась крепко Настя

И прошептала на ушко:

— Легко ль уйти от счастья?

И новый жаркий поцелуй теперь коснулся шеи.

Володи сердце, замерев, помчалось вскачь быстрее.

Он обнял девушку, любви почувствовав вдруг голод.

А пальцы Насти в этот миг расстёгивали ворот…

Происходящее — как сон! Он может быть любимым?

…О, как спокойно, хорошо в руках неутомимых,

Скользящих нежно по вискам, кудряшки распрямляя.

От неги он закрыл глаза. «София… дорогая…» —

Звучало в мыслях в этот миг, мечты его ожили.

Но губы девушки иной щедры на ласку были.

Не в силах Настю оттолкнуть, ей сделать наставление,

Парил Владимир над Землёй, забыв про все волнения.

Смирившись с участью своей в руках девичьих нежных,

Он не заметил, как с плеча сползла его одежда,

И Настя, что забыв себя всё ниже целовала,

Вдруг отскочила от него, в испуге закричала…

                                        ***

С Небес на Землю в тот же миг упал Владимир грузно.

Увидев Настины глаза, неимоверно грустно

Ему вдруг стало.

— Не шуми, — сказал упавшим тоном. —

Каков — я знаю. Вот и ты… с моей бедой знакома.

Он встал с кровати, подошёл к испуганной девице

С холодным каменным лицом.

— Со мною пожениться

Хотела ты и только что так жарко целовала! —

И, ворот шире расстегнув, с себя рубашку снял он. —

Что скажешь ныне?

— Боже мой! — зажмурилась Настюша,

Взглянув на обнажённый торс. — Молю! Прикройся лучше!

Нахмурил брови скорбно тот:

— Как быстро ты остыла!

Увидев шрамы — дар войны, тотчас же разлюбила?

— Володя, — Настя говорит, краснея, — извини.

Я испугалась, не ждала…

— Достоин ли любви? —

Спросил мужчина, подходя вплотную. — Что такого?

Хоть без рубахи — тот же я, давно тебе знакомый!

Она молчала.

Он стоял пред ней в одних штанах

И терпеливо ждал ответ. Отчаянье в глазах.

Но не о Насте в этот миг он думал — о другой,

Кого едва не с детских лет считал своей судьбой…

Он знать хотел, желал понять, есть или нет надежда,

Что не изменит чувств к нему отсутствие одежды.

«До полусмерти напугал, рубашку сняв, крестьянку —

Но к изувеченной груди хочу прижать дворянку.

…Каким чудовищем сочтёт!» — сжал зубы он до боли,

Боясь, что потечёт из глаз слезами его горе.

— Ну что ж ты, милая, молчишь? Не обнаружишь чувства? —

Спросил Владимир, по щеке погладив Настю грустно. —

…Я понял всё. Ступай домой. Забудь про этот вечер.

— Прости, — ответила она, боясь взглянуть на плечи

И грудь его. — Я не смогу твоей женою быть.

Я не привыкну… Извини!

— Не стану в том винить, —

Сказал Владимир, отходя, рубашку надевая. —

Навряд ли сильная любовь возникла б между нами…

— Тебе не нравлюсь… — Настя вдруг с обидой осознала. —

Но ты молчал… не оттолкнул, покуда целовала! —

Зажглись зелёные глаза вдруг яростью кипучей.

— Теперь и я тебе не мил. Для всех так только лучше… —

Вздохнул мужчина, застегнув свою косоворотку. —

Не будет доброго пути, коль сесть в чужую лодку.

И нам с тобой, ты поняла, совсем не по пути.

Семья несчастна, если в ней взаимной нет любви.

Тотчас пощёчина лицо Володи обожгла:

— Ты не женился бы на мне! Как верить я могла!

— Прости. Люблю другую.

— Хозяйки дочку? Да?

Забудь! Она твоею не станет никогда! —

Воскликнула девица обиженно и грозно. —

Ишь, в барышню влюблён! Ты думаешь серьёзно,

Простого рыбака она возьмёт в мужья? —

И Настя засмеялась. — Коль даже так, семья

Ей это не позволит! С ума сойдёт отец:

Единственную дочку с тобою под венец?!

С лица ты симпатичен — да кто оценит это,

Коль титула, земель в твоём владеньи нету?

Надеешься, тебе наследство перейдёт

Родителей Софии? Поверь, не идиот

Наш барин, хоть и стар. Себе он ищет зятя

Среди дворян богатых! С тебя — крестьянки хватит!

Но я уже сказала: с увечным не пойду.

Желательно слепую ищи себе жену!

Владимир отвернулся и молвил:

— Уходи.

— Да кто тебя полюбит?! Узоры на груди!

Такого разве ночью кромешной целовать! —

Вдруг выкрикнула Настя. — Зря только помогать

Тебе я подрядилась! Лишь время потеряла! —

Ногою пнув ведро, девица убежала,

Захлопнув громко дверь.

Владимир был убит.

Сильнее, чем от ран — от слов душа болит.

Глава 6. Утренний букет

Наконец-то день погожий! Светит солнышко в окно.

В двери мне стучится мама:

— Петушок пропел давно!

Заспалась, моя дочурка? Одевайся поскорей!

Я предчувствую, сегодня к нам приедет гость — Андрей!

— Боже… Милая мамуля, кто принёс такую весть?

Через лес сыра дорога — на телеге не пролезть! —

Говорю с надеждой робкой. В сердце лёгкий холодок.

— Погляди, какое солнце: пособил с погодой Бог! —

Мать кивнула на окошко. — Светит жарко, хорошо!

Всё просохнет до обеда.

— Нет известий от него? —

Поняла я с облегченьем.

— Сердце, дочка, говорит,

Что Андрей к тебе приедет и от хвори исцелит.

Я сажусь:

— Болела разве?

— Нет лица который день! —

Мама с жалостью вздыхает, подходя ко мне. — Андрей,

Вижу, так затронул душу, что текут часы как дни.

Так ведь, милая?

— Как будто…

— Плохо спишь — гляди, круги

Под глазами, — прикоснулась та с досадою к щеке. —

Безобразие какое! Будто тридцать уж тебе!

Я нахмурилась:

— Не надо снова возраст мой считать!

Мне порядком надоело! Сколько есть — ни дать ни взять.

— Но Андрей Матвеич…

— Что же? Слишком молод для меня?

— Нет, напротив…

— Старый, значит?

— Проспала начало дня, —

Головой качает мама, — да несёшь какой-то вздор! —

И она идёт к окошку, чтобы ткань раздвинуть штор.

Я встаю.

— Коль он приедет…

— То ещё не решено!

Мама резко обернулась:

— Не пойму я ничего!

Ты страдала две недели, дней погожих ожидая,

А теперь совсем не рада?

— Ох, мамулечка, не знаю!

Мы ведь раз видались только: страшно мне…

— С чего, Софи?

Я иду к ней, обнимаю:

— Скажи, мама, по любви

Ты с супругом обвенчалась? Или словно на пожар

Снарядили тебя замуж? Он ведь, — я шепнула, — стар.

Та в лицо мне посмотрела чуть печально, говорит:

— Не об том сейчас ты, дочка. За тебя душа болит! —

Головы моей коснувшись, гладит нежно, как дитя:

— Разве, милая, торопим мы с решением тебя?

Не за первого отдали! Сколько было здесь гостей!

Но ты так переменилась с той поры, как тут Андрей

Побывал. Я вижу, детка, — руку мне на грудь кладёт, —

Пробудились твои чувства и растаял в сердце лёд.

Ты — другая! Это видно: так задумчива, тиха

И в окно часами смотришь, поджидая жениха.

Мама добро улыбнулась и выходит на балкон.

Я — за ней.

— Куда? В сорочке? — та назад толкает: — Вон!

Я спешу надеть халатик:

— Позабыла! Извини, — и обратно возвращаюсь.

— …Это что ещё, Софи?

— Ты о чём? Не понимаю.

Мама мне даёт букет.

— Колокольчики лесные… Где взяла ты их?

— Ответ

От тебя хочу услышать! — строго смотрит в очи мать. —

Не могли ж они из леса под окошко прибежать?

Я понюхала:

— Ах, прелесть! Свежесорваны они.

— …На второй этаж, к тому же! Кто приходит? Говори!

— Кто? Куда? Не понимаю… — отступила я назад.

Мама комкает букетик, вниз цветы мои летят…

— Значит так, Андрей приедет — скажешь «да» ему в ответ.

Не артачься — не кобыла! Колокольчиков букет

Не сорока притащила. Кто — услышать я хочу!

— Может, Настя пошутила? — осторожно говорю. —

Ведь такая баловница! Всё играет как дитя.

— Кабы только эта «Настя» — не попортила тебя! —

Мама в комнату толкает, очи жгучи, как угли. —

Что за парень навещает? Сознавайся и не лги!

До чего же больно, горько! Потекла вода из глаз:

— Не ходил никто, мамуля! И цветы здесь — в первый раз…

И, закрыв лицо руками, я упала на кровать.

— Не реви — лицо опухнет! …Полно, хватит, — просит мать. —

В первый раз тебе поверю. Но повтора — не стерплю!

Коль узнаю, кто-то ходит — самолично удавлю!

…Ты — единственная дочка, честь семьи и рода честь.

На тебя отца надежды. Кто сюда посмеет влезть —

Не тебя лишь опозорит: всю дворянскую семью!

Так что будь благоразумна! Ну-у… Не плачь. Тебя люблю, —

Надо мною наклонилась, гладит волосы мои:

— Лишь добра тебе желаю. Эта строгость — от любви.

                                        ***

Я умылась и оделась, входит Настя — причесать.

— Добрый день! …Никак — ревели? Что расстроило опять?

— Не твоё, Настюша, дело, — подаю я гребешок.

— Что изволите?

— Косичку заплети как колосок.

Та вздохнула и за дело чуть лениво принялась.

— Что мрачна ты так сегодня, — я почувствовала, — Насть?

Сон плохой тебе приснился? Сильно волосы дерёшь!

— Извините!

— Где порхаешь?

Девушка молчит.

— Пойдёшь

Ты сегодня до Володи?

— А зачем к нему идти?

— Вы ведь… дружите?

— Да, дружим!

— Свежей рыбки попроси, —

Предложила я. — На ужин очень хочется леща!

Как поймает, пусть приносит. И… скажи, что для меня.

Настя хмуро посмотрела.

— Он здоров теперь?

— Здоров.

— Что же ты темнее тучи?

Не нашла служанка слов,

Чтоб сказать, как ненавидит молодого рыбака.

Всё внутри неё кипело, и груба была рука,

Что расчёсывала пряди. Снова в дом к нему идти

Насте очень не хотелось. Помня шрамы на груди,

Отвращение питала, будь одет он или гол.

А ещё боялась сильно, что Владимир будет зол

За слова, что в прошлый вечер с языка её слетели.

Впрочем, он их заслужил: поцелуи на постели

Принял он от нелюбимой, а в ответ? Лишь напугал!

Как жених — не состоялся и надежд не оправдал.

Позабыть скорей хотелось, что живёт он на Земле.

Он — укравший поцелуи… Но поведать это мне

Не могла решиться Настя. Понимала, не скажу,

Что достойно поступила, предложив себя ему.

Молча косу заплетала, мысли мрачные гоня,

И… немного ревновала, что её из-за меня

Он отверг: видать, милее светлый цвет ему волос!

Впрочем, было б даже хуже, коль Владимир преподнёс

Ей «подарок» после свадьбы обнажив впервые грудь —

И от этой мысли Настя успокоилась чуть-чуть.

                                        ***

Наконец ушла служанка.

«Где упал цветов букет?» —

Поглядела я с балкона. Очень странно, нигде нет…

Только знаю однозначно: был и он, и разговор!

Кто же мне цветы доставил? Кто мой тайный ухажёр?

Помню запах сладковатый, цвет и нежность лепестков…

Наполняет сердце радость: для меня букет цветов

Приготовил ранним утром… «Вот бы — он! — шепчу себе. —

Лучик солнца золотистый в непроглядной серой мгле,

Возвратившийся из бездны, прошагавший сто дорог —

Милый юноша, что тёплый огонёк в груди зажёг».

Налились румянцем щёки. Как спуститься мне к столу?

Ладно, снова про Андрея если что семье скажу.

Я надеюсь, слишком скоро не нагрянет он сюда:

Мне не нужно его сердце и, тем более, рука.

                                        ***

Кончен поздний завтрак. Полдень на часах.

Дома не сидится: нынче не в мечтах

Побродить по саду я могу — ногами.

— На прогулку я, — сообщаю маме.

— Очень жарко, дочка.

— Буду я в тени.

— Хорошо, но зонтик всё-таки возьми.

Я бы тоже вышла, но сморило что-то.

Может, папа хочет?

— У него работа, —

Отвечаю я. — Снова в кабинете

Что-то он считает.

— Беззаботны дети! —

Мама улыбнулась. — А у нас — дела.

Не забудь про зонт! — и она ушла.

Зонт… Как это скучно! Рюшечки и спицы,

Занятые руки… С ним не прокатиться

На качелях старых под ветлой могучей.

Заменю на шляпку зонт сегодня лучше.

                                        ***

…Ох, и вправду пекло! Выйти бы к реке.

Снова мои мысли все о рыбаке:

Где его увидеть можно в жаркий день?

Вряд ли рыбу ловит. Выбирая тень,

Я иду по саду подобрав подол:

Высока трава. «Верно, дома он, —

Думаю печально. — Как же повидать?

Если б вновь явился…» На качели глядь:

Кто ж это ромашки прикрепил к верёвкам,

Их обвив стеблями и запутав ловко?

Ближе подхожу, тронула качели —

Бубенцы меж листьев нежно зазвенели.

Сказочно, волшебно! Выдумщик Володя!

Вдруг из гущи сада он и сам выходит.

Светлая одежда, поясок простой,

На груди ромашка. Без лаптей — босой.

— Милая София, Настя мне сказала

Просьбу про леща. Завтра утром рано

Выйду на рыбалку: доплетаю сеть.

Так что извините, нужно потерпеть.

Он подходит ближе. Из петли рубашки

Пальцами цветок вынул и ромашку

Подаёт с поклоном.

Я взяла:

— Спасибо! —

Села на качели: — До чего красиво

Здесь сегодня нынче. Они — зацвели!

— Покачать?

— Извольте.

Пело от любви

Сердце у меня, голова кружилась.

— Стой, не нужно сильно. Кабы не свалилась! —

Улыбнулась я. — Засиделась дома…

— Неужели вы были нездоровы? —

Вопросил Владимир, тормозя качели.

Ах, с какой тревогой, нежностью смотрели

Ясные его, милые мне очи!

— Нет, лишь тосковала, — отвечаю, — очень.

«По тебе», — должна бы дальше я сказать,

Но была не в силах на него поднять

Взор пугливых глаз. Что боюсь — не знаю,

Но глубины сердца взглядом обжигает

Этого мужчины: страшно и приятно.

…В общем, предложение вышло непонятным.

Парень, помня Насти про меня рассказы,

Осознать не мог: он — герой сей фразы.

Отступив в волнении на четыре шага,

Вниз потупив взгляд, собирал отвагу,

Чтоб про жениха мне задать вопрос.

Я встаю с качелей:

— Кто-то мне принёс

Под окно цветочки нынче поутру…

Знать бы кто, — вздыхаю, — чтоб сказать ему

От души спасибо. Так приятно было!

— Верно, ваш жених, — вдруг предположил он,

На кусты сирени поднимая взгляд. —

Говорят, дворяне иногда чудят.

— Подарил бы розы, если дворянин.

Тот же ухажёр по лесу бродил, —

Робко говорю я.

Сердце из груди

Словно зверь из клетки рвётся: «Обними!

Обними скорее! Он — твоя судьба!»,

Но я неподвижна. Знаю, не должна

Первой говорить, как он дорог мне.

— От кого ж подарок этот на окне? —

Вопрошаю грустно, теребя ромашку.

Как на «вы» общаться нам друг с другом тяжко!

Для чего манеры, скромность соблюдать:

Всё без слов понятно! Но шагнуть, обнять,

Стук сердец друг друга телом ощутить —

Нелегко решиться! «Можно ли любить?» —

Вопрошает разум. «Да!» — кричит душа…

Мы подняли взгляды, встретились глаза.

— По тебе скучала, — нежно говорю.

— Я собрал цветы. Я… тебя люблю! —

Произнёс Владимир, двинулся навстречу.

Обхватили крепко мы друг другу плечи.

…Жар в груди горячий, золотое пламя,

Вспыхнуло, слилось, выше нас сияя!

Глазом не увидеть, не понять умом,

Но мы ощутили — навсегда вдвоём

Две души, два сердца, связаны отныне…

— Дорогой Владимир…

— Милая София!

— Ты так близок сердцу!

— Я не смел мечтать…

Голова кружится, руки — не разнять!

                                        ***

Мы стояли долго, может, целый час,

Может быть — минуту: время вокруг нас

Не существовало… В унисон два сердца

Бились, а глаза вдоволь насмотреться

Не могли никак — всё им было мало…

Улыбался он, я — почти рыдала.

Счастье заливало нас большим потоком:

Никогда не будет больше одиноко!

Всё неважно было в этот сладкий миг:

Что я из дворян, он — простой мужик,

Что на мне — честь рода, на нём — след войны.

Опасенья все позабыли мы.

                                        ***

— София, как я счастлив! Ты поняла, пришла!

— Букет цветов любимых — я сразу поняла,

Что от тебя подарок. А может… так хотела.

Ты вновь исчез надолго.

— Хворало моё тело, —

Рассказывал Владимир, — но более — душа:

Поведала мне Настя, ждала ты жениха…

— Тебя, — я улыбнулась. — Так думали иные.

А я не стала их разубеждать.

— Отныне

Разлук не будет долгих, — Владимир произнёс. —

Конечно, если хочешь.

— Ты говоришь всерьёз? —

Я опустила взгляд. — Но как… Возможно ль?

— Верь.

И слушай своё сердце: оно отыщет дверь.

— Мы встретимся опять?

Он взял меня за руки:

— София, нет несчастья ужаснее разлуки

С любимым человеком…

Мы обнялись.

— Ты прав.

Не передать словами, как хорошо в руках

Друг друга было нам и на душе спокойно.

Но о свой семье я думала невольно:

Она его не примет, коль повзрослеют чувства

И приведут к помолвке. Невероятно грустно,

Что он, такой разумный, учтивый, добродушный —

Простолюдин, семье моей дворянской чуждый…

Ах! Лучше и не думать, а радоваться, жить!

Никто не запретит моей душе любить!

Глава 7. После свидания

Расцвели ромашки на качелях старых,

Под ветлой плакучей молодая пара,

Счастьем упиваясь, не могла расстаться:

Не наговориться, не наобниматься!

Рассказал Владимир, где он побывал,

Что видал объявший всю Москву пожар,

Как там жутко было и ужасно жарко.

Только умолчал, что упала балка

В здании горящем, зацепив плечо

Правое ему… Было горячо

И дышать, и видеть, и лились из глаз

Слёзы, но ребёнка, девочку, он спас.

                                        ***

— …Отчего ж, Володя, пропадал так долго? —

Вопросила я. — Ведь ещё ребёнком

Грамоте обучен: мог бы написать

Из краёв далёких. Весточку мне дать,

Что живой хотя бы.

— Я писал, родная,

В первый год.

— Как видно, письма не отдали.

А потом? Прошло ведь шесть безвестных лет!

— Мне прислал однажды твой отец ответ,

Что выходишь замуж. Удивлён был я:

Ведь едва пятнадцать!

— Соврала семья!

— В общем, долго думал, верить ли — не знал.

А потом… бои… — парень замолчал,

Посмотрел куда-то за моё плечо,

Тяжело дыша. — Дальше было всё

Не до писем мне. Думал — не вернусь…

— Почему?

— Ты с мужем. Встреча только грусть

Принесёт, ведь я… Тосковал, София!

Руки мои нежно грудь его обвили.

— Но ты возвратился.

— Я не мог иначе… —

Блеск в глазах мужчины, будто бы заплачет. —

Стало всё равно, замужем ли ты:

Лишь бы вновь увидеть милые черты.

— Повзрослела я…

— Нет, ты — расцвела! —

Прошептал Владимир. — Девочка была,

А теперь — цветок, юный и прекрасный…

Боже! Взгляд какой! Мои щёки красны.

Жаром обжигает, кажется, всё тело.

Комплимент такой и Андрей не делал.

Кругом голова, как бы не упасть!

Душный нынче день.

— …Иль с тоски пропасть,

Или повидаться — я решил тогда, —

Продолжал Владимир.

«…Если б навсегда

Этот миг продлить! — умолял мой дух. —

Шум его дыханья услаждает слух,

А тепло груди — слов не подобрать!

Хочется смеяться сразу и рыдать!

…Милый, драгоценный, так люблю тебя!

Никогда, ты слышишь, никогда меня

Ты не отпускай! …Я схожу с ума?

Сохрани секрет, добрая ветла!

Тайну сбереги: связаны отныне

Нитями любви девушка София

И чудесный парень, что сейчас со мной:

Богом сохранённый, посланный судьбой!»

                                        ***

Нелегко с любимым и на час расстаться,

Но нельзя и вместе людям показаться.

Выспится мамуля и пойдёт искать…

Нет, нельзя секретом нашим рисковать!

И Володя вдруг поглядел тревожно:

— Кто-то есть в саду! Будем осторожны,

Солнышко моё, — мне целует руки. —

Не переживу вновь года разлуки!

Лишь на день расстаться соглашусь.

— Постой…

— Мне пора.

— Владимир!

— Мысленно с тобой! —

Обернулся он, взгляд мне посылая

Ласковый такой, что стою и таю,

Словно снеговик в летнюю жару.

От избытка чувств обняла ветлу

Я руками крепко за шершавый ствол

И шепчу: «Ведь правда всех прекрасней он?»

Дерево в ответ будто бы вздохнуло,

Ветра дуновенье тронуло листву.

Веки опустив, я к коре прильнула,

Осознав, теперь лишь истинно живу.

                                        ***

Шёл домой Владимир по лесной тропе,

Верить не решаясь самому себе:

«Всё переменилось. …Здравствуй, добрый лес!

Ты как будто выше? Синева небес —

Глубока, чиста, как моя любовь.

…Луг! Побольше красок ярких приготовь

И цветов душистых для моей Софии!

В этой жизни я не один отныне».

Он остановился, поглядел на небо:

«Никогда счастливым как сейчас я не был!» —

И к опушке леса чуть ли не вприпрыжку

Побежал ликуя. Сделал передышку

Только добежав. Поглядел с холма:

«Неужели любит и меня она?»

Вид пред ним чудесный: речка и поля

На холмах далёких. «Матушка-Земля!

Умоляю, счастье вместе раздели!

Солнце золотое будто бы в груди

У меня зажглось. Как бы не сгореть!

Жить хочу, любить! В этот день и впредь.

От меня горячий дар прими любви:

Плодородна будь, зеленей, цвети!»

От кипучих чувств голова кружится!

Он упал в траву. «Мне это не снится!

Помню на плечах рук её тепло,

Взгляд — счастливый, скромный…» Сердце у него

Ликовало так, что вздымалась грудь

Высоко и часто. «Нет. Мне не уснуть

Этой ночью будет! …Так мила, красива,

Искренна она!» Встал с земли мужчина,

Отряхнул одежду, посмотрел кругом.

Взгляд упал на старый, ветхий его дом.

«Что же дальше будет? — он спросил себя. —

Ведь меня не примет девушки семья.

Видеться друг с другом можно только тайно», —

Медленней шаги, взгляд его печальней.

Заходя в избушку, вспомнил вдруг Володя:

Чудеса на свете редко происходят.

Долго ли продлиться сможет его счастье?

Вновь глаза пред ним: не мои — а Насти…

                                        ***

Возвращаясь к дому, я встречаю маму.

— Дочка, — улыбнулась. — Ты одна гуляла?

— Да.

— Хотя бы Настю ты с собой взяла.

— У неё, мамуля, не забудь — дела.

Если отдыхает — ты сама бранишь.

А в саду в тенёчке — ласковая тишь.

И одной неплохо.

— А со мной — пройдёшься?

— Можно, — отвечаю, поглядев на солнце.

Было оно ниже, не так сильно жгло.

Меньше духоты, но весьма тепло.

                                        ***

Я — в плетёной шляпке, мама — под зонтом.

Мы прошлись по саду, обогнули дом,

Повернули к лесу, по тропе — до речки,

Но не проронили даже и словечка.

Разные мы с ней. Я — светловолоса,

У неё — кудряшки тёмные. Я косы

Заплетать любила, а она — причёски

Посложней, повыше. И характер жёсткий,

И её фигура — тонка, худощава.

Я её повыше. Знать, в отца, не в маму

Внешне уродилась. Сходства не сыскать.

Но грустнее то, что никак понять

Мы не можем с ней, что в уме и чувствах…

Я люблю природу, ей — как будто грустно

В нашем заповедном тихом уголке…

Размышляя так, подошли к реке.

                                        ***

Под лучами солнца волны так искрятся,

Что поднять на воду не могу глаза.

Можно ль не любить всё это богатство:

Берега крутые, частые леса,

Ароматный луг, что цветами полон,

Пчёл, шмелей жужжанье, гомон птиц лесных?

Нет, меня не манит шумный тесный город,

Полный суеты и людей лихих.

Жаль, что умерла нянечка-старушка:

С ней гуляли часто в поле и в лесу,

И на речке тоже, проходя избушку,

Занося гостинцы парню-рыбаку.

Принесём пирог, а он мне — орехов,

Спелых, крупных, вкусных, горсть насыплет вдруг!

В общем, я любила приходить на реку.

…Редко привозили из дворян подруг.

Чаще вместе с няней мы в бору бродили

В поисках черники, к осени — грибов.

Иногда встречался по пути Владимир

С хвороста охапкой иль вязанкой дров.

С матушкой бывала в детстве я нечасто:

Барыне по лесу не к лицу бродить!

Хорошо, хоть это мне не воспрещалось,

А иначе скучно было б вовсе жить.

Завтраки, обеды, разные уроки,

Перед сном дежурный мамин поцелуй —

Вот и всё общенье. Чаще: «Вымой руки!»,

«Не скачи!», «Не горбись!», «В доме не балуй!»

Так и дожила, что почти что двадцать,

А родную маму побоюсь спросить:

Можно ли душе в чувствах доверяться?

Что важнее: честь иль счастливой быть?

                                        ***

— Мамочка, скажи, ты любила папу?

— Ты опять об этом, милое дитя? —

Улыбнулась та, мне поправив шляпу.

— Расскажи, как замуж выдали тебя.

— Он… красивым был, знатным кавалером.

— Только сильно старше.

— Что же из того?

В обществе зато был для всех примером.

Сердце полюбило искренне его.

— Значит, по любви, а не по расчёту? —

Заглянув в глаза, вопросила я.

— По любви, Софи.

— Отчего ж заботы

С нами тебе в тягость?

— Доченька, семья —

Дело непростое, — выдохнула мама.

— Нас ведь только двое: батюшка и я.

— Ты не понимаешь. Видно, слишком рано.

— Как же рано, мама, коль невеста я?

Мы остановились. Жду ответ с волненьем.

Только вижу — зря, не дадут его.

Отчего-то вдруг щёки покраснели.

— Мама, что не так?

Молвит:

— Ничего.

И опять молчание до конца прогулки!

Что же её гложет, если есть любовь?

Как проникнуть мне в сердца закоулки?

Счастья попытаю я попозже вновь.

                                        ***

Вечером спросила барыня у Насти:

— Рыболов Владимир не одарит счастьем,

Став тебе супругом? Замуж хочешь?

— Нет! —

Твёрдо отвечает девушка в ответ.

— Разве ты не носишь до сих пор гостинцы?

Коль приличны оба — вам пора б жениться!

Настя обомлела, головой мотает:

— Мне и без семьи дел пока хватает!

Барыня дивится:

— Был тебе по нраву…

— Был.

— Но почему?

— Слишком… кучерявый! —

Ляпнула Настюша и стоит бледна.

Совести хватило тайну рыбака

Не раскрыть хозяйке.

— Значит, не сложилось?

Девушка расспросам этим удивилась.

Очень осторожно отвечает:

— Нет.

— Жаль… — бормочет та. — А скажи, букет

Ты не приносила на балкон Софии?

— Нет, не приносила. Вы же не просили.

Нужно?

— Вот глупышка! Позабудь. …Скажи,

Вы с Софией как, вроде бы дружны?

— Ну, насколько можно, — Настя отвечает, —

С тем, кто одевает вас и прибирает.

— Хорошо, тогда дай ответ правдивый:

Видела ль, чтоб к дочке приходил… мужчина? —

Голос мамы дрогнул. Страшно ждать ответа,

Но и разузнать важно ей секреты.

— Сами ведь зовёте разных женихов…

— Не о них сейчас я! Тайная любовь,

Может быть…

Служанка отвечает:

— Что вы!

Ждёт, когда Андрей к ней приедет снова!

Очи прикрывая, барыня вздыхает:

— Это хорошо, если ожидает.

«Но букет откуда?» — нету ей покоя.

— Откровенна будь, я прошу, со мною!

В деле очень важном ты должна помочь.

Честно отвечай: спрашивал про дочь

У тебя рыбак?

— Да.

— Неоднократно?

Девушка кивает.

— Верно, неприятно

Было то тебе?

Настя покраснела,

Но сказать боялась то, что разумела.

— А София, как, говорит о нём?

— Нет почти.

— Быть может, видела вдвоём?

— Не было такого.

Выдох облегчения.

Говорит хозяйка:

— Ты мне в услужении,

Потому такой выполни наказ:

Если дочь моя вопросит про вас,

Про тебя с Володей, отвечай — жених!

Пусть почаще видит вас она двоих.

Насте не по нраву было приказание:

— Барыня, молю, явите сострадание:

Не люблю его, замуж не хочу!

— Слушай ты, дурёха, что я говорю!

Я прошу тебя лишь изобразить,

Что у вас любовь! Замуж выходить

Нужно не тебе, а моей Софии.

Чтоб её с пути шалости не сбили

Всяких рыбаков — ты мне помоги.

Просто сделай вид! Женитесь, скажи.

Настя задышала боязно и часто:

— Только не Владимир! Быть всю жизнь несчастной!

С ним встречаться я не хочу вовек!

— Чем не угодил этот человек?

Девушка молчит, только рот скривила.

— Вроде симпатичный на лицо мужчина?

«На лицо-то — да!» — думает Настюша.

Не поняв её, молвит мама:

— Слушай.

Только понарошку он тебе жених.

Выйдет замуж дочка — выбирай любых!

Может, и не спросит — не придётся врать.

Но коли случится — нужно подыграть!

Подарю за это я тебе браслет.

Хочешь ведь подарок?

— Кто же скажет «нет»?

Глава 8. Вечерний допрос

…Андрей к нам не приехал! Какое облегчение!

По спальне я кружусь, душа стихотворения

Слагает о любви и песни в такт шагам…

Стучится кто-то в дверь:

— Простите, можно к вам?

Ну вот, потанцевать не дали, помечтать…

Чего служанке нужно? Пора ведь уже спать!

Опущены все шторы, темнеет за окном.

Я подхожу к двери.

— Желают мать с отцом

Поговорить. Зовут вас в кабинет сейчас, —

Докладывает Настя.

— Неужто? В этот час?

Разводит та руками:

— Просили — я сказала.

Мне стало жутковато. Знать, дня им было мало,

Чтоб дочери спокойно о чём-то рассказать?

В ночной сорочке я!

— Придёте передать?

— Иду, — я отвечаю, надев халатик свой.

Надеюсь, не о встрече под старою ветлой

Наш будет разговор? Кто видел нас иль нет?

Глубокий сделав вдох, спешу за Настей вслед.

                                        ***

— …Поговорить с ней должен!

— Не лучше ль поутру? —

Вздохнул супруг устало.

— Я, Фёдор, не усну,

Покуда наставленье ты дочери не дашь!

Дождёшься, опозорит себя и род весь наш! —

Супруга кипятилась.

— Один букет цветов…

— А вечное упрямство и речи про любовь?

— Чего ж плохого в том, что счастья дочка ждёт?

Мать фыркнула:

— Дождётся ль? Уже не первый год

Не сладит с женихами! Чего твердит, послушай:

«Лишь тот супругом станет, кто тронет мою душу»!

Отец лишь похвалил:

— Мудра София наша.

— Но будет ли именье и дальше полной чашей,

Коль выберет супруга она из… мужиков! —

Нос сморщила жена. — Куда её любовь

К букетам приведёт из лютиков-ромашек?

И так с косою ходит, будто крестьянка наша!

А давеча просилась с Настюшей по грибы! —

Всплеснула мать руками. — Кого взрастили мы?

— Она природу любит, — опять смягчил отец.

— Но ты пойми — холоп, простолюдин юнец,

Принёсший ей цветы! Дворян в округе — нет!

— А может быть, Андрей ей со слугой букет

Отправил?

— Отчего же не передал нормально,

А на балкон забросил? К чему такие тайны?

Задумался супруг:

— Да… Верно, не Андрей.

Настюша! …Позови нам дочку поскорей.

— Подумать страшно мне, чтоб дочка… с мужиком… —

Лицо закрыла мама, — …шепталась под окном!

С нечёсаным, немытым… Ох! Тяжело дышать…

— А почему считаешь, София станет врать?

Она ведь уверяет, не знает, от кого

Букет.

— Но как глядела известно на него!

— Придумываешь всё, — махнул отец рукой. —

Тебе наскучил, видно, размеренный покой.

Супруга покраснела:

— Попомни моё слово!

Коль дочь не вразумим: свершится что-то снова!

И может быть, похуже цветочков под окном.

Меня не упрекай и не горюй потом!

Сейчас всё разъясни, пока не стало поздно.

Затылок папа чешет, нахмурил лоб серьёзно:

— Скажи, зачем ты дочку, не сына, родила?

Куда бы проще было решить нам все дела! —

Приподнял брови вдруг. — Наследник состояния,

И девушки б не звали на тайные свидания:

Он сам их назначал бы! Со мною на охоту

Мог ездить…

— Ишь! Охота — одна твоя забота! —

Ворчит жена сердито. — Кто ж может выбирать,

Девицу или парня случится им зачать?

Ты радуйся, что Бог вообще послал дитя!

Родители притихли. И тут являюсь я.

                                        ***

— Добрый вечер вам!

— Добрый вечер, дочка.

Говорят, лесные любишь ты цветочки? —

Папенька спросил ласково вполне.

— Разные люблю.

Чуть не по себе,

Что отец приветлив, но иная мама:

Смотрит на меня исподлобья, прямо,

Строго и сердито. Взгляд — как шпага вострый!

— На один вопрос нам ответь серьёзно.

Кто букет цветов преподнёс с утра?

Выдохнула я:

— Маменька нашла.

Говорит, лежал на балконе вроде.

— От кого же он?

— Верно от Володи! —

Прожигает душу материнский взгляд. —

На кой чёрт принёс рыбака назад…

Тотчас высоко сердце подскочило:

Чем не угодил молодой мужчина?

Как не покраснеть от обиды мне!

— Возмужал, поди, парень на войне? —

Голову отец повернул к супруге. —

Надо б повидаться мне с ним на досуге.

— Как же, возмужал! Отрастил усы!

…Что с ним обсуждать вознамерен ты?

— Бородинский бой.

— Что он понимал?

Рядовой солдат!

— Да, но воевал

И каким-то чудом в битве уцелел!

— У тебя, я вижу, нет важнее дел,

Чем заросший пепел в поле ворошить! —

Пробурчала мама. — Нынче-то как жить?

Парень возвратился, совращает дочку,

А тебя волнуют огневые точки!

С Настей не сложилось — взялся за Софию,

Но твоя проблема — бой не обсудили!

Барин огорошен в свой редут атакой,

А жена наводит пушки на солдата:

— В юности, известно, горяча природа —

Оттого и девкам не даёт прохода!

…Ох, как всё кипит у меня в груди!

Хочется в пол плюнуть, топнуть и уйти!

Но не позволяет это воспитание.

Мамины сужденья — нервам испытание!

Будто бы нарочно злит меня она!

Взял отец за руку:

— Ну-ну-ну! Жена!

Дочь вгоняешь в краску жёсткими словами!

И порочишь парня ты без оснований.

Смотрит мне в лицо добро, но серьёзно:

— Милая, прошу, расскажи нам просто

От кого цветы? Видишь, мама злится,

Потому что слишком за тебя боится.

— Я не знаю, папа, — закрываю очи. —

Можно, спать пойду?

— Да. Спокойной ночи.

Мама побледнела:

— Как? На этом — всё?

Не предупредишь даже ты её?

Я насторожилась:

— Ты о чём, мамуля?

— Ох, дитя моё! Как бы не надули

Обещанья, взгляды, сладкие слова

Юношей горячих… Помнить ты должна,

Как бесценна честь молодой девице!

Нравится мужчина — нужно пожениться.

Но не с кем попало! — добавляет строго. —

Обещай, прошу, ты мне ради бога —

Не доверишь сердце всяким рыбакам

И другим безродным сельским мужикам!

Смотрит на меня с болью и надеждой.

Я к ней подошла, обнимаю нежно:

— Хорошо, — шепчу, а в глазах — туман.

— Будет твой жених родом из дворян, —

Произнёс отец твёрдо и спокойно.

Я — едва не плачу! Как досадно, больно:

Только предо мной жизнь врата открыла —

Их закрыли тут же… Юноша мне милый,

Отчего родился ты в семье простой?

…Глажу мать печально по спине рукой

И жалею горько, что во мне нет сил

Прямо ей сказать, что Владимир мил

Мне гораздо больше прочих кандидатов.

Но семья не будет этой вести рада.

Завершилось счастье, не успев начаться:

Непосильным грузом вдруг легло дворянство

Мне на сердце прямо. Ох, как я стара —

Снова показалось. Я семье должна!

Ведь вопрос главнейший: для кого наследство!

В старость я шагаю напрямик из детства…

Молодость, любовь — это для других,

У кого из круга нужного жених!

Как сдержала слёзы — объяснить не в силах.

Но отца и маму очень я любила,

Потому о чувствах говорить не стала,

Лишь к себе вернувшись — горько зарыдала.

Глава 9. Лесная прогулка

Ночь, как ты чудна! Позади тревоги,

Высохла подушка, вновь пришёл рассвет.

За окошком солнце. Я встаю на ноги

И спешу к нему: вдруг опять букет

На моём балконе? Кабы не случилось

Вновь цветы не мне — маменьке найти!

…Нет, сегодня пусто. Я не удивилась:

Мой рыбак, наверно, нынче у реки.

Я ведь попросила, чтоб принёс нам рыбу,

Этого момента с нетерпеньем жду:

Я спущусь на кухню, чтоб сказать «спасибо» —

Краткое свиданье у всех на виду…

Помню разговор, помню наставления,

Но минула ночь, исцелила боль.

Вновь суха земля после наводнения —

Высушил печали благостный огонь,

Что в груди моей до сих пор теплится:

Не прогнать любовь, не увещевать.

Даже если в клетку запереть синицу —

Будут её крылья снова в небо звать.

                                        ***

Я давно умылась, с мамою и папой

Завтракаем вместе. Не сидится мне:

Кончена ль, успешна рыбака рыбалка?

Не мелькнёт ли профиль юноши в окне?

— Как спалось, София? — вопросила мама.

Что на то ответить? Ведь сомкнуть глаза

Я смогла нескоро: долго горевала,

Слёз не меньше чашки, верно, пролила.

— Хорошо спала, — отвечаю тихо.

— Может быть, сегодня навестит Андрей?

— Будь честна, мамуля: мне ведь не жених он.

Просто раз гостил…

— Дорогая, верь!

Я не сомневаюсь — ты ему по нраву,

Помнишь, как чудесно было за столом?

Улыбаясь, с ним ты легко болтала.

Думаю, и он не забыл о том.

Помню, как глядел на тебя!

— И как же?

— С явным интересом! — улыбнулась мать. —

Он богат, красивый — партия чудесна!

— Только молод слишком, чтоб семью создать, —

Я вздохнула тяжко. — На уме охота,

Не деревню — город больше любит он.

Мама засмеялась:

— Тоже мне забота!

Пострелять любитель и у нас есть — вон, —

На отца кивнула. — Хоть давно за двадцать!

Головой печально покачал супруг.

— Из глуши же нашей в город перебраться —

Благо для тебя! Там иной досуг!

Станешь дамой светской, ездить на приёмы.

Тут нормальных разве отыскать людей? —

Мама продолжала.

— Всё зато знакомо.

— Город лучше, дочка, мне уж ты поверь!

Мой отец вздохнул, чуть помедлив, молвил:

— Раньше также думал, а потом — устал:

От игры и лести, соблюденья правил…

— Это — и есть жизнь! Просто тот, кто стар —

Любит тишину, — жмёт жена плечами. —

А Софии нашей что в глуши сидеть?

Промолчал супруг.

— Хорошо мне с вами! —

Я заволновалась.

— Дочка, постареть

В скукоте деревни ты ещё успеешь.

А покуда можешь — в городе вертись!

Ты привыкнешь быстро: танцевать умеешь…

Я встаю:

— Спасибо. По двору пройтись

Хочется ужасно… Что-то душновато.

Мимо проходя — обняла отца,

Прошептала тихо:

— Здесь чудесно, папа!

Он целует в щёку:

— Рад я, егоза.

                                        ***

Стариком считает мамочка супруга:

До чего обидно это наблюдать!

Любят ли они до сих пор друг друга?

Он, похоже, да, мама — не понять.

Но сейчас об этом думать недосуг мне:

Я спешу на кухню: встретить рыбака.

Тороплюсь, волнуюсь. Спотыкаясь, туфли

Чуть не потеряла! Наконец дошла.

                                        ***

На кухне прибирала кухарка пожилая.

— Что барышне угодно? Уже хотите чаю? —

Заметила меня.

— Нет-нет. Задать вопрос.

Не заходил ли кто?

— Рыбак лещей принёс.

— Давно?!

— Уже ушёл.

За ним тотчас бежать

Хотелось следом мне. Обидно опоздать!

Подумала, быть может, вновь ждёт меня в саду?

Стараясь не спешить, на улицу иду.

Надеюсь, не пусты знакомые качели!

Лишь углубилась в сад — шаги мои быстрее:

Ещё скорее сердце торопится вперёд.

Скамейка, куст сирени, ветла… Никто не ждёт.

Растерянно стою, бежит по кругу взгляд —

И вдруг знакомый голос:

— София, как я рад!

Владимир появился из-за ствола ветлы!

Со мной играет в прятки!

— Подумал, ты — не ты… —

Неловко улыбнулся. — Не испугал?

— Нет-нет.

Я подхожу.

— Ну, здравствуй.

Кивнула я в ответ.

Опять чуть-чуть неловко, опущены глаза.

— Ты ждал… меня?

— Я верил, что ты придёшь сюда.

О, как в тот миг Владимир мечтал меня обнять!

Я чувствовала, знала, откуда — не понять.

Но осознанье это меня лишило сил,

В лицо взглянуть стеснялась. Он близок мне и мил,

Но почему так страшно? Хочу и не хочу

Груди его коснуться. Я знаю, что люблю

Его, он дорог сердцу, но боязно сознаться:

Ведь будет невозможно, жестоко вновь расстаться!

Он тоже это знал и, тронуть не решаясь,

Спросил:

— Ты прогуляться хотела бы со мной?

«Конечно же!» — душа от счастья засмеялась,

Но я лишь очень скромно кивнула головой.

                                        ***

По узенькой дорожке мы шли неторопливо,

Покинув сад, шагнули в лесную тишь и тень.

Молчание хранили, но не было счастливых,

Как мы, на всей планете, наверное, людей.

Для нас сегодня пели пернатые артисты,

Для нас сияло солнце сквозь веток кружева,

И воздух был нарочно, наверное, душистым —

Любовь вокруг звучала, струилась и цвела.

Гармония во всём, что создано Вселенной,

Была так очевидна, ярка, красноречива —

Что каждая травинка казалась совершенной.

А главное, мы двое — девица и мужчина —

Мы тоже были частью всеобщей красоты!

Я — светлая, он — с тёмными кудрями,

Столь разные на вид, мы были так близки,

Без слов, казалось, мысли понимали.

                                        ***

Владимир наклонился, ромашку выбирая,

Но я остановила:

— Постой! Не рви цветок.

— Он был бы для тебя…

Я улыбнулась:

— Знаю.

Но красивей поляна, чем ваза иль горшок.

Мы встретились глазами. В них было удивление,

А далее восторг прочла в его лице.

Взглянув по сторонам и выбрав направление,

Он предложил:

— Идём, подарок есть тебе!

Обратно чуть вернувшись, пошли другой тропою.

Он вёл меня. Он помнил знакомый с детства лес!

Мне стало любопытно:

— Куда идём с тобою?

— Увидишь. Мы уж близко, — остановился: — Здесь.

Я оглянулась.

— Нет. Пройдём ещё немного.

Пожалуйста, дай руку, — он протянул ладонь.

— Зачем?

— Чтоб не упала. Неровная дорога.

Беру его за кисть.

— Теперь глаза закрой.

Я медлила.

— Не бойся. Тебя я не обижу,

Не брошу в чаще леса. Ты доверяешь мне?

Я отпустила веки и ничего не вижу,

Однако поняла: идём не по тропе!

Волнительно немного, о корни спотыкаясь,

Спросила:

— Далеко ли?

— Уже совсем чуть-чуть!

— Володя! — оступившись, в испуге восклицаю.

Он подхватил меня:

— Почти окончен путь.

Высокая трава. Час от часу не легче!

Я пробираюсь следом.

— …Ну, вот мы и пришли!

Не открывай глаза! Вот так, — он взял за плечи

И развернул меня: — Отсюда погляди!

Приподнимаю веки. Вокруг трава густая,

А впереди — поляна, вся синяя она!

Любимые цветы всю площадь покрывают

От края и до края! Я так восхищена,

Что слёзы на глазах от счастья выступают!

— Какая красота! — я с трепетом шепчу.

Владимир произнёс:

— Тебе подарки дарят

Роскошнее, наверно. Но всё-таки хочу,

Чтобы и мой «букет» ты приняла, София.

Смотри, какую прелесть хранит сосновый бор!

Его не унести с собой, но пусть отныне

Тебе принадлежит, приносит радость он.

                                        ***

…Ах, колокольчики лесные,

Как вы красивы и нежны!

Ваш тихий звон душою слышат

Лишь те, кто очень влюблены

В Земли бескрайние просторы

И пенье птичьих голосов.

Людей и мир преображает

Одна лишь магия — любовь!

                                        ***

Я долго любовалась поляной с восхищеньем.

Владимир сзади был.

— Понравилось? — спросил.

— Конечно, — обернулась, — без всякого сомненья!

— Я рад, — он улыбнулся.

Не передать, как мил

Был парень этот скромный, явившийся из детства:

И внешне, и в поступках — поляну преподнёс!

Смогу ли на него я однажды наглядеться?

Вот если б подошёл и снова чмокнул в нос,

Как в первый день при встрече, спонтанно и так нежно —

За ним бы на край света, наверное, пошла…

Влюбляюсь всё сильнее в него я неизбежно,

От нежности и счастья кружится голова.

— Красиво. Уходить не хочется отсюда!

Останешься со мной?

«На миллионы лет! —

Ответила душа Владимира. — Я буду

Всегда с тобой…» А вслух он произнёс в ответ:

— Останусь, если просишь, — шагнул ко мне навстречу,

Взял за руки: — София, я так тебя люблю!

— Ты тоже дорог мне, — гляжу ему на плечи,

Мечтая прикоснуться. — Владимир, — говорю, —

Не знаю, кто повинен: сам лес или погода,

Подарок твой чудесный иль то, что… рядом ты —

Так хорошо сейчас! Спокойно… Через годы

Я вспомню сей момент и синие цветы.

— Тогда и это вспомни… — он произнёс негромко

И, крепко сжав ладони, полуприкрыв глаза,

Приблизился к лицу и очень нежно, робко

Губами губ коснулся: — …Запомни навсегда.

Лицо обдало жаром, а далее — всё тело.

Так сердце подскочило — стою оглушена!

Зачем? Зачем Володя со мною это сделал?

Ведь правда — не забыть…

— Иди, иди сюда! —

И он обнял меня, прижал к груди так тесно,

Как будто он — не он, а любящий отец.

И, ощущая телом, как бьётся его сердце,

Я осознала: место моё отныне здесь —

На маленькой полянке, под старою ветлою,

В избушке возле речки — везде, где будет он.

В его руках горячих — и летом, и зимою,

И в радости, и в горе — души и тела дом.

                                        ***

— Присядем, может быть? — мне предложил мужчина.

Я поглядела вниз — на светлый свой подол.

«Рубашку бы отдал тебе, чтоб подстелила…

Но не могу», — вздохнув, о шрамах вспомнил он.

— Прости, тебе неловко сидеть в таком наряде,

Запачкаешь…

— Взгляни, подол уже в пыльце!

Давай, — я улыбнулась. — Коль красить — так и сзади!

И мы расположились с Володей на траве.

                                        ***

Плечо к плечу, рука в руке — для счастья много ль нужно?

Одно печально, что семье избранник сердца чуждый.

Приятно погулять в лесу, где нас не видят люди,

Где тайну сосны сохранят и птицы не осудят.

Здесь нет богатых, бедняков, нет титулов, сословий,

А в обществе — куда сложней: десятка два условий

Исполнить нужно, чтоб жених понравился семье…

Вздыхаю тяжко.

— Ничего, — погладил по спине

Меня Владимир. — Верь себе.

— О чём ты?

— Чтоб ни было, —

Ладонь прижал к моей груди, — здесь слушай, чтоб счастливо

Пройти свой путь.

Я замерла. Убрал мужчина руку.

Поняв, смутился, замолчал. …Когда прошёл науку

Он видеть жизнь так глубоко? В лицее не учился!

— О чём ты думал на войне?

Владимир удивился,

Задумался, закрыл глаза, вздохнул:

— О смерти, жизни,

О том, что в новый день смотреть нам должно с оптимизмом.

Иначе жизнь — уже не жизнь, а смерти ожидание.

А если так, к чему борьба? К чему добро? Старания

Построить счастье для страны и для себя, конечно, —

Добавил, посмотрев в лицо моё чуть грустно, нежно. —

Бывает это тяжело: когда повсюду тьма —

О свете думать, верить, что… закончится война.

— Там было страшно?

— Иногда, — кивнул тот головой. —

Но страх спасает жизнь твою, когда в разгаре бой.

Иначе… можно ли проткнуть живого человека

Штыком? Отправить пулю в грудь? Ведь знаешь, что калекой

Он станет или примет смерть… Но всё меняет страх.

И ты — не ты, а дикий зверь с оружием в руках!

Он замолчал, смотря вперёд, дыша быстрей, тревожно.

Волос волнистых я рукой коснулась осторожно.

Меж пальцев пряди теребя, к плечу его склонила,

Тихонько чмокнула в висок.

— …Какая мощь и сила

Есть в страхе! — вдруг воскликнул он, ладони поднимая.

Они дрожали. — Боже мой! Друг друга убивали

Мы обезумев, зная лишь, что надобно сражаться,

Чтоб встретить новый день живым, с землёю не сравняться…

— Вы бились за свою страну.

— Да, несомненно, так. Страх за неё и за себя

Оружие в руках в клыки звериные тотчас

И когти обращал! Тот победил, кто злее был

И жалости не знал…

— Володя…

— …Можно ли забыть, как штык пронзает тело? —

Спросил он самого себя. — София…

— Всё, что сделал,

Теперь осталось позади. Окончена война!

— Да, так, — вздохнул он. — Только жаль, что память не ушла.

— Мой милый… — тихо я шепчу, по волосам лаская.

Владимир, в небо посмотрев, на землю лёг:

— Не знаю,

Простит ли тех, кто воевал, Вселенная, планета?

Ведь для неё мы все равны…

— Хотела б я, чтоб это

Все люди понимать могли, не только лишь солдаты, —

Кивнула я. — О, как ты прав! Но не грусти, не надо.

Прости за этот разговор, — гляжу ему в лицо. —

Я не подумала о том, что будет тяжело

Тебе на сердце, как… тогда.

Он взял меня за руку,

Сказал, ладонь поцеловав:

— Как в детстве, убаюкать

Ты можешь душу? Усмирить, что вновь в груди вскипело?

— Но как?

Улыбкой озарясь, он молвил:

— Через тело! —

И положил мою ладонь себе на лоб: — Погладь?

Я засмеялась. Как он мил! Возможно ль отказать?

                                        ***

Лежал Владимир на траве, сомкнуты плотно очи.

Я тихо молвила, решив, что спит:

— Красив ты очень.

Тотчас же правая рука скользнула по рубашке,

Чтоб убедиться: воротник — сомкнут. И выдох тяжкий.

Конечно, я не поняла, к чему смятенье это,

И вновь дотронулась до лба. За скрытностью секрета

Следил Володя, хоть и знал — не унести в могилу.

…Я, сидя рядом с ним сейчас, была такой счастливой!

И улыбалась, в волосах его перебирая,

Вдыхая аромат цветов, от умиленья тая.

                                        ***

…Я тоже начала дремать. Вдруг крик вдали: «Со-фи-я!»

Друг друга в негу погрузив, о времени забыли

Совсем с Володей мы! Меня искать пустился кто-то!

Мужчина крепко спал в траве, не ведая заботы.

Я наклонилась и шепчу:

— Открой, мой милый, очи!

Очнулся тот:

— Прости! Заснул?

Поняв, что сесть он хочет,

Я удержала. Снова крик поближе к нам: «Со-фи-я!»

Он понял всё. Кивнул: иди. Мы долго вместе были —

И тем печальней уходить. Сцепились наши руки,

«До встречи!» — молвили глаза. Я встала и на звуки

Пошла с поляны, где в цветах остался мой бесценный

Красивый юноша с душой cтоль необыкновенной!

                                        ***

По лесу шла на крики я, поняв, что голос — Насти.

Она была недалеко. Меня увидев:

— Счастье! —

Сложила руки на груди: — Нашлась пропажа наша!

Велела барыня искать, всех слуг послала даже:

Кого в деревню, кого — в лес, сама — пошла на речку!

Я удивилась:

— Что стряслось?

— Покоя нет сердечку

Её, что доченька ушла, сказав — во двор, исчезла!

— Который час?

— Уж к четырём! Ишь, канули, как в бездну! —

Сердито смотрит на меня. — Пол-леса обежала!

Боялась, заблудились вдруг?

— Да, времени немало

Я прогуляла… Извини, — ей пожимаю руку. —

Присела отдохнуть в тени, а он — и убаюкал…

— Кто он?

Я улыбаюсь:

— Лес! Поют так славно птицы!

Вздохнула Настя:

— Спите вы, а нам что — удавиться?

Хотя б сказали: «В лес иду!» А то — ищи повсюду!

— В иной раз буду говорить. Ты не сердись.

— Не буду, —

Сменила девушка свой гнев на радость в одночасье:

— В лесу сегодня хорошо, и мне прогулка — счастье!

Чем снова в доме прибирать! — мне глазом подмигнула. —

Я даже рада, что сюда законно улизнула!

Мы засмеялись и пошли домой неторопливо.

А на поляне в тот же миг с земли вставал мужчина.

                                        ***

Владимир в небо посмотрел, на солнце. «Ой-ой-ой!

Совсем заспался я, давно пора идти домой!