Бесплатный фрагмент - Неправильный выбор

Пролог

Лондон. Наши дни

Очередное дождливое октябрьское утро. Ставни скрипят. Смазать бы, но некому. Я давно живу одна. Нет, не совсем одна, а просто без мужчины. Первая любовь сломала во мне что-то. Что-то очень важное. Нужное.

Десять лет я живу в Великобритании. Работаю на местной киностудии гримером. Хорошая зарплата. Потрясающие знакомства и связи. Сотни снимков со знаменитостями и… тоска.

Тоска по родному городу, где прошло детство и юность. Где я влюбилась и разочаровалась в любви. Где я пережила то, что называют новым модным словом абьюз. А всему виной неправильный выбор, что я сделала в свои восемнадцать. В этом возрасте нам кажется, что любовь никогда не закончится. А объект желания станет постоянным спутником, что пройдет с тобой через года и будет крепко сжимать твою ладонь. Но, увы, настоящая жизнь частенько вносит свои паскудные коррективы во все. В частности в любовь.

Моя жизнь сложилась неплохо, но не хватает некой изюминки или же перчинки, которая делает скучное существование жгучим и сладким.

— Настя! — донесся с кухни голос мамы. — Поднимайся. Уже десять.

— И что? — выкрикнула я, потеплее закутавшись в стеганый плед. — Воскресенье. Мой заслуженный выходной. Я собираюсь его нагло проспать.

Улыбнулась, представляя, как недовольно морщит лицо моя мама.

Дверь настежь распахнулась, и в комнату ворвался смерч по имени Даша. Моя тринадцатилетняя дочь. Девочка, которую я увезла из страны в Лондон в возрасте трех лет. Коверкая русскую речь, дочь состряпала милейшее лицо и сложила ладони, словно собиралась молиться.

— Мама, можно мне погулять с девочками? — невинно хлопала ресницами точная копия того, кого хотелось навсегда вычеркнуть из памяти.

— Ой-ли! А девчонки, это Джеймс из параллельного класса? — я откинула край одеяла, и дочь тут же улеглась рядом.

— Ты подслушиваешь мои телефонные разговоры? — маленькая нахалка ущипнула меня чуть выше локтя. — Стыда у тебя нет. Так можно?

— И куда пойдете?

— На колесо обозрения, — тут же ответила дочь, словно давно готовила эту речь.

— Ладно, считай, что ты меня уговорила, — я потрепала ее по щеке, зная, как сильно она этого не любит. — Только до двух часов дня! — выкрикнула в спину дочери, которая уже мчалась на выход из спальни, но, услышав мои последние слова, резко остановилась и развернулась ко мне лицом.

— Бабушка разрешила до шести, — весело засмеялась Даша.

И мне ничего не оставалось, как просто принять сей факт. Мне тридцать два. Соответственно, дочь я родила в девятнадцать, к чему была совершенно не готова. Я сама была ребенком. Дашу воспитала моя мама. Когда была жива бабушка, она возилась с младенцем, но ее не стало, когда Даше было шесть. Тогда мы уже жили в Лондоне.

Мама с шестилетней Дашкой уехали на родину на две недели, а я предпочла остаться. Не было ностальгии и желания вернуться туда, откуда я, по сути, сбежала. А еще был страх. Липкий такой. Тягучий как карамель. Страх увидеть его. Брюнета с карими глазами и дерзким взглядом. Мужчину, которого я безумно любила, а теперь даже не могла ненавидеть. Потому как ненависть — сильнее любви. А он не заслужил таких эмоций. Я часто видела его во сне и просыпалась в ужасе, вспоминая, как довольно большой кулак врезался в мое почти детское лицо.

Неохотно поднимаясь с кровати, откинула одеяло и нащупала тапочки с опушкой. Теперь я могла себе позволить все. Все, чего была лишена тогда, в далеком прошлом.

Накинув вязаную кофту поверх пижамы из фланели, потянулась. Окно все также скрипело, и я закрыла ставни, не давая дневному свету проникать в спальню.

— Насть, — голос мамы, как всегда с укором. — Ну, хватит бездельничать. Пора завтракать.

— Не хочется, мамуль, — улыбнулась и на выходе из спальни поцеловала ее в щеку. — Приму душ и на пробежку.

— Прохладно сегодня, — вздохнула мама. — Пробежки, работа и никакой личной жизни. Нельзя так.

— Не судьба, — снова улыбнулась я. — Как говорят в народе? На роду написано быть одной. Я смирилась.

Мама недовольно махнула рукой и спустилась на первый этаж двухуровневой квартиры. Мы купили ее буквально месяц назад. Немного отремонтировали и потихоньку обставляли. До этого скитались по съемным квартирам. Постоянные переезды — отдельный вид пыток. Бесконечно собирать и разбирать коробки.

Пробежав привычные несколько километров, я вернулась домой. Тишина. Только сквозняк колотит по деревянным ставням. По воскресеньям мама встречалась с подругами. Такими же эмигрантками.

Открыв ноутбук, решила зарегистрироваться в Вк. Долго собиралась это сделать, но всегда что-то мешало. То съемки и мне нужно на них присутствовать. То встречи с актерами.

Загрузив фото, где я была одета в красное вечернее платье, зашла в поиск и набрала знакомое до боли имя. Владислав Шереметьев. Было интересно, как сложилась жизнь парня, которого я отвергла, а теперь жалела об этом. Я даже не была уверена, что найду его на этом сайте. Но поисковик тут же выдал мне страничку. С аватарки на меня смотрел повзрослевший Влад. Темные волосы уложены в модную прическу. Одет с иголочки. Сердце пропустило ударов пять, не меньше.

Я вошла в его галерею и долго рассматривала снимки. На всех он был с друзьями, сестрой, родителями или один. Ни одного фото с девушкой я не нашла. И казалось, что в глубине души я все еще надеялась, что он свободен. И вдруг увидела в одном из альбомов старое фото. Влад, я и Сергей в городском парке на скамейке. Рука Влада лежит на моем плече, а Сергей обнимает меня за талию. Я смеюсь, потому что рядом двое друзей. Именно друзей. Тогда мне было пятнадцать, а мальчишкам по семнадцать. В глазах слезы.

Дрожащей рукой написала Владу одно единственное слово.

«Привет».

Над фотографией друга загорелся зеленый огонек, и я сжалась в комок. Расстались мы не лучшим образом, и виновата была я. Захотелось тут же захлопнуть крышку ноутбука и спрятаться под стеганое одеяло, но послышался звук входящего сообщения. Шереметьев ответил, и сейчас я вообще перестала дышать.

Схватила со стола пачку сигарет и вышла на балкон, подставляя лицо моросящему дождю. Я просто не могла вот так сразу прочесть то, что написал мой друг. Парень, что безответно был влюблен в меня. Тот, кого я отвергла по собственной глупости.

Я вспомнила последнюю встречу с ним. Он пришел поздно ночью, за час до того, как мне нужно было выезжать в аэропорт. На следующий день я покидала страну навсегда.

— Яворская, — Влад смотрел на меня с тоской и разочарованием. — Значит, это действительно конец? Уедешь и забудешь меня?

— Так будет лучше, Влад, — я положила голову на плечо лучшего друга, зная, что для него я гораздо больше, чем просто друг. — Я позвоню, как только устроюсь.

Прошло десять лет, а я так и не позвонила и лишь сегодня решилась отыскать его. Закурила, облокотившись о решетчатые перила. Трусиха! Нужно просто прочесть его сообщение. Если он меня послал, то даже к лучшему. Заслужила.

Вернулась в комнату и открыла сообщение.

«Яворская, ты стала еще красивее, чем была тогда, когда я видел тебя в последний раз».

Никаких упреков и обвинений.

«И ты изменился, Влад. Возмужал, подкачался. Я бы сказала, что ты красивый».

По лицу расползлась глупая улыбка.

«Как Дашка? От женихов отбоя нет»?

Ловко ушел от разговора Влад.

«Да, Дашка выросла красивой».

Ответила я другу.

«Ладно, Насть. Мне на работу пора. Я был рад тебя видеть».

И все. Все, что смог сказать мне Влад Шереметьев. И я заслужила это. Виновна по всем статьям.

Глава 1

— Ну почему я должна переходить в новую школу? — хватаясь за голову, устроила очередную сцену. — В старой у меня друзья и подруги. А тут я никого не знаю.

— Школа приличная, несмотря на то, что всего девять классов, — ответила мама, вытаскивая противень со свежей выпечкой из духовки. — И нам с отцом будет спокойнее. Насть, не будь глупой. У тебя замечательные отметки. Ты не отличаешься плохим поведением. Директор школы сразу же взял твои документы, и первого сентября ты отправишься именно в эту школу.

Понимала, что разговор окончен. Я бы не назвала маму строгой, но было в ее тоне что-то такое, что заставляло заткнуть свой рот. Папа души во мне не чаял, но в вопросах моего образования участия не принимал.

Раньше мы жили в самом центре города. Со старинной архитектурой, красивыми парками и фонтанами. Одна набережная чего стоила. А корабль, который носил гордое название «Товарищ»? И всего этого я больше не увижу. Точнее увижу, но только когда снова приеду в гости к бывшей соседке и по совместительству лучшей подруге Вике.

С одной стороны, я понимала родителей. Мой старший брат трагически погиб год назад, и они боялись, что история повторится.

С Димкой мы были близки, хоть и дрались частенько. Но каждый старался прикрыть другого, выдавая чужие косяки за свои. А косячил Дима постоянно. В то время было модным собираться в уличные банды. По сути, они и бандитами-то не были. Просто подростки, которые зарабатывали себе авторитет, связываясь с более старшими и действительно опасными людьми. Но Дима был смелым. Мой брат совершенно ничего не боялся. Что и стало причиной его гибели. Тогда казалось, что весь мир отвернулся от меня. Что больше некому будет защитить от нападок мальчишек. В принципе, так оно и было.

Родители продали четырехкомнатную квартиру в старом доме, и мы переехали в более новый район, в пятиэтажку к бабушке. Потому и решили на семейном совете перевести меня в школу, что находилась в пяти минутах ходьбы от нового дома.

Теперь я жила там, где был большой двор и десятки скамеек, на которых с утра и до самого вечера собирались бабушки. Стоило надеть мини-юбку и пройти мимо старушек, как в спину летела масса оскорблений.

Единственным плюсом была моя коммуникабельность. Я сразу же обзавелась подругами и выходила по вечерам во двор, чтобы послушать местные байки и влиться в новую компанию. Практически все учились в той самой школе, куда должна буду отправиться я сразу после летних каникул.

Но девочки были немного младше. Все как одна только что перевелись в восьмой класс, а я в девятый. И теперь мне придется заводить знакомства еще и в школе. Но выбора не было. В пятнадцать лет я все еще оставалась ребенком.

В один из таких вечеров к нам во двор зашли двое парней. Оба одеты в модные джинсы и рубашки в клетку. Оба красавчики и судя по тому, как гордо они держались, их уважали. Девчонки вздыхали, глядя на двух парней, а мальчишки отводили глаза в стороны, лишь бы на них не смотреть.

— Это кто? — спросила я девочку, что жила в доме напротив моего.

— Соколов и Шереметьев, — ответила Юля, словно это мне должно было о чем-то говорить.

Парни даже не посмотрели в нашу сторону и твердой походкой вошли в мой подъезд под недовольное кудахтанье бабулек.

— Ох уж эта Янка! — ворчала старушка в косынке в цветочек.

— И куда смотрят ее родители? Девка совсем порченная, — сокрушалась тучная бабуля в халате на молнии.

— Проститутка, наша Янка, — заговорщически прошептала третья бабушка, указывая на окно четвертого этажа. — Точно говорю — проститутка! То к ней кавказцы на машине ездят, то мужчины в дорогих костюмах. Остаются до утра. В квартире шум да гам. Весело девке живется.

— Так она ж того, в Турции танцовщицей работала. Месяц как вернулась, — тихо говорила старушка в платочке.

— Ага! Знаем мы таких танцовщиц. Стриптиз она там танцевала, — сказала та старушка, что назвала незнакомую мне Янку проституткой. — Ногами дрыгала, голая! Точно вам говорю.

На четвертом этаже в одной из комнат зажегся свет. Открылась балконная дверь, и на балкон вышла девушка невероятной красоты. Черные длинные волосы, короткий халатик. Даже в темноте, можно было рассмотреть необычную внешность девушки. Видимо, той самой Янки.

— Эй! — весело крикнула Янка. — Чего раскудахтались, старые? За своими внуками следите, а в мою жизнь свои носы не суйте. Сама разберусь!

После чего она громко рассмеялась и, хлопнув дверью, скрылась в квартире. Через минут десять заиграла музыка. Судя по смеху, в квартире было достаточно много народа.

Старушки разошлись по домам, а за ними и ребята с девчонками. Я осталась одна. Темнота не пугала, а скорее успокаивала. Пересела на скамейку у своего подъезда и смотрела в звездное небо. Скучала по брату. По тем друзьям, которых была вынуждена оставить в другом районе. Немного посидев, все же встала и поднялась по ступенькам в подъезд. В почтовом ящике лежали письма для бабушки и несколько газет. Ключа от него у меня не было, и я попыталась их попросту выдрать из ящика. Газета издала характерный звук, и в моей руке остался лишь титульный лист. Скомкав, спрятала под резинку лосин.

Услышала, как дверь на четвертом этаже открылась и тут же захлопнулась. Видимо, Янка устала и отправила гостей по домам. На ступеньках был слышен приглушенный смех, шаги и тихие голоса.

— Огонь — девка, только надоедает быстро, — засмеялся один из парней.

— Да, тут соглашусь, — ответил второй. — На пару раз, не более.

— Шереметьев, она всего лишь удобна, только и всего.

Я нагло подслушивала разговор парней. Стало жутко интересно, как они выглядят вблизи, и я сделала вид, будто пытаюсь открыть дверь. Ребята спустились на первый этаж.

— А ты никогда не думал, что пора обзавестись собственной девушкой? — тихо спросил тот самый Шереметьев своего друга.

— Например, этой? — ткнул в меня пальцем второй парень, по фамилии Соколов. — Эй, чучело в зеленых лосинах, ты откуда? А футболочка какая модная!

Смех у парня был заразительным и приятным. Возможно, и я посмеялась бы вместе с ним, если бы объектом насмешек не была я сама.

— Не нравится — не смотри, — спокойно ответила, но почему-то хотела заплакать.

Хотя отлично понимала, что именно этого он и добивается. Унизить.

— Серега, прекрати! — второй парень пихнул друга в спину. — Она-то тебе что сделала? Да весь город ходит в этих лосинах и майках с Дональдом. Девушка, — теперь он смотрел на меня и улыбался, — Не обращайте внимание на этого идиота. Он сам втихаря такую футболку носит.

Подталкивая парня в спину, Шереметьев подмигнул мне. Ребята уже выходили из темного подъезда, когда я вдруг выкрикнула:

— Я — Настя!

— Кому это интересно? — заржал Сергей Соколов. — Мы же не спрашивали.

— Влад, — снова подмигнул мне второй парень и вытащил друга из подъезда.

Обидно стало. До слез. Позвонив в дверь, услышала шаркающие шаги бабушки и когда она открыла, ворвалась в дом, как разъяренная пантера.

— Уроды! — выкрикнула, забегая в спальню, которую на двоих делила с бабушкой. Стащив с себя треклятые лосины и дурацкую футболку, надела не менее дурацкую пижаму и упала на металлическую панцирную кровать.

В детстве я приезжала к бабушке на каникулы, но всегда держалась в стороне от девочек. Теперь мне было необходимо завоевать их доверие. А еще утереть нос Сергею Соколову.

Но хуже всего было то, что он мне понравился. Я уже представила, как хожу с ним под руку по Приднепровскому парку. Оба парня были красивыми. Не симпатичными, а именно красивыми. Да и я не была чучелом, как сказал Соколов. Я ничем не хуже этой Янки, к которой они приходили. Темные, почти черные волосы струились мягкими волнами по спине. Огромные карие глаза. Густые ресницы. Вот только губы портили весь образ. Они были слишком пухлыми. Нос с небольшой горбинкой. Длинные ноги и красивая грудь.

Скрутившись калачиком, тихо заплакала. Завтра же попрошу маму купить мне мини-юбку, расклешенные джинсы и туфли на танкетке, что были модными в этом сезоне. Я ему покажу чучело. Козлов он, а не Соколов.

Глава 2

Уже утром я стояла в гостиной, сжимая в руке прозрачную ветровку. Мне все же удалось уговорить родителей на покупку новых вещей и не терпелось поскорее отправиться с папой на Днепровский рынок.

Мама уходила еще до того, как я просыпалась. Работу в городе в то время было сложно найти. Каждый выживал, как мог. Мама занималась выпечкой. Продавала ее на рынке, а на вырученные деньги закупала муку и сахар. Так и жили, но я не жаловалась.

До этого у родителей был свой бизнес. Мама ездила в Польшу и Турцию за товаром, который отлично раскупали на Центральном рынке. Затем родители арендовали большой металлический контейнер и сделали из него ларек. Я не нуждалась. Тогда мы еще жили в центре и считались самой обеспеченной семьей во дворе, за что нас, естественно, недолюбливали соседи.

Но девяностые годы были страшными временами. Случилось так, что ларек сожгли, а у нас осталась лишь горстка пепла и долги. Огромные по тем меркам. Именно потому была продана квартира вместе с ее содержимым. Даже отцовские «Жигули» которые он любил, словно женщину, пришлось продать.

Но папа воспитывал меня правильно. Он научил не делить людей на социальный статус или национальности. И потому у меня было много друзей и подруг.

***

Мы шли по рынку, обходя ряды с вещами, стараясь найти именно те туфли, что я хотела, но по доступной цене. В этот день я стала счастливой обладательницей двух юбок со странным названием «резинка». Одна была черной, а вторая фиолетовой. Черные расклешенные джинсы с белой строчкой, тканевые кеды на огромной танкетке и рубаха в клетку. После встречи с двумя красивыми мальчиками мне очень захотелось рубашку. Как у них.

Оставив отца на рынке, я, довольно подпрыгивая, размахивала пакетом, направляясь домой. Ужасно хотелось примерить обновки и разузнать как можно больше о Сергее Соколове и Владе с красивой фамилией Шереметьев.

Войдя в дом, тут же столкнулась с бабушкой.

— Настюша, — улыбнулась она. — Звонили со школы.

— Зачем? — напряглась я.

Мне не нравилась сама идея перевода в эту школу. До начала занятий оставалось еще две недели, но мне уже звонили.

— Завтра с утра все старшеклассники должны явиться в школьный двор в удобной одежде.

— Зачем? — снова спросила я. — В старой школе нас не звали во время каникул.

— Двор в школе огромный. Мусор собрать нужно, — ответила бабушка и отошла подальше, опасаясь моего праведного гнева.

— Я что, дворник? Это безобразие! Они используют детский труд, чтобы не платить за уборку территории! — выкрикнула я, понимая, что идти придется в любом случае.

Это была неплохая возможность снова увидеть двух ребят. Вот только с метлой в руках я буду выглядеть жалко и нелепо.

В дверь позвонили, и бабушка, вздохнув, пошла открывать.

— А Настя выйдет? — послышался писклявый голосок.

Я прислушалась. До сегодняшнего дня меня не звали во двор. Я сама выходила и примыкала к компании. Выглянув из-за бабушкиного плеча, увидела соседскую девочку с необычным именем Злата. И внешность у нее была необычная. Белые кудрявые волосы торчали в разные стороны, как непослушные пружинки. Немного пухлое личико с милыми ямочками на щеках. Нос картошкой.

— Я выйду, — улыбнулась я девочке и побежала в спальню.

Надев старенькие джинсы и майку в полосочку, обула удобные кроссовки и вышла во двор. Злата была одна и смущенно хлопала длинными ресницами.

— Насть, а это, правда, что у тебя есть коллекция настоящих Барби? — девочка улыбнулась и притихла.

— Чистейшая, — кивнула я. — Хочешь посмотреть?

— Ты приглашаешь меня к себе? — удивилась Злата.

— А у вас во дворе так не принято?

Казалось, что я сменила не район, а город. Тут все было по-другому. Не так, как в моем старом дворе. Там в гости ходили без спроса. Сами открывали холодильник и брали, что приглянется. И это считалось нормальным. Но здесь, в большом дворе с пятиэтажками, все было иначе.

Схватив за руку девочку, потащила ее в дом. Злата с наслаждением рассматривала кукол. Но больше всего ей понравилась Барби с необычными рыжими волосами.

— Нравится?

— Очень, — улыбнулась девочка. — У меня папы нет, только мама. Она не может позволить себе купить мне настоящую Барби. Это моя мечта.

И мне стало так жаль эту девочку, что была похожа на белокурого ангела. Наверное, сложно расти без папы.

— Забирай ее, — не колеблясь и секунды, я протянула соседке куклу. — Теперь твоя мечта осуществилась.

— Нет! — вдруг вскрикнула девочка. — Моя мама не разрешает принимать дорогие подарки. Да и твоя не обрадуется.

Я пожала плечами, но настаивать не стала. Хотя видела, что девочка действительно хочет эту куклу, которая мне уже давно не нужна.

— Ладно, пойду я, — вздохнула девочка. — Ты идешь завтра в школу?

— А разве у меня есть выбор? — пожала плечами, проводив соседку до двери.

— Тогда я зайду за тобой с утра, — улыбнулась Злата и побежала вверх по ступенькам.

Вечером вернулись родители, и я рассказала маме о случае с куклой.

— Бери эту куклу и пойдем, — сказала мама, как отрезала.

Дверь нам открыла уставшая, коротко стриженая женщина.

— Добрый вечер, Ольга, — поздоровалась мама. — Злата еще не спит? Мы к вам с сюрпризом.

Мама Златы долго отпиралась, но все же сдалась и взяла дорогой подарок.

На улице стемнело, и я вышла во двор. К удивлению, было совсем пусто. Ни девочек, ни старушек. Я села на лавочку, уставившись в ночное небо, в надежде рассмотреть среди звезд лицо Димки. Скучала по нему сильно. Не было и дня, чтобы я не вспоминала брата, но не плакала. Он сам учил меня быть сильной. В квартире Янки снова играла музыка и звучал смех. Хотелось хоть глазком заглянуть туда. Посмотреть, что такого в этой девушке, что всех тянет к ней, словно пчел на мед.

В подъезде хлопнула дверь, а на ступеньках эхом отражались чьи-то шаги. Я посмотрела на входную дверь и увидела Влада. Парень на ходу застегивал джинсовую рубашку. А на его плече висела гитара.

— Привет, Настя, — подмигнул мне красивый мальчик. — Почему одна? Где друзья-подруги?

От неожиданности я не могла вымолвить и слова. Сам Влад Шереметьев удостоил меня своим вниманием. Я прокашлялась.

— Ты сегодня один? А где приятель? — стараясь не выдать своего интереса, безразлично спросила парня.

— Понравился? — хмыкнул Влад. — А я? Не особо?

— Вы оба мне не нравитесь, — пожав плечами, солгала я, чем вызвала тихий смех парня.

— Ладно, будем считать, что я тебе поверил. У Сергея бабушка приболела. Потому он и не пришел.

И тут меня прорвало.

— Скажи, а что вы делаете у этой Янки? Она же старше. Говорят, что испорченная.

— Маленькая еще, чтобы знать, чем мы там занимаемся, — засмеялся Шереметьев. — Ты недавно переехала? Раньше я не видел тебя.

— Примерно месяц назад.

— А где жила?

— На Суворова, — ответила я.

— И Сергей там же, — хмыкнул Влад.

Сейчас мои глаза были такими огромными, словно два блюдца. Как такое возможно? Почему я ни разу не встречала его?

— А ты откуда? — задыхаясь, спросила Влада.

— Забалка, — ответил парень и, присев рядом, закурил. — Петь умеешь? — спросил, указывая на гитару.

Я отрицательно помахала головой, хотя отлично пела. Я окончила музыкальную школу. Класс фортепиано. Мечтала поступить в Музыкальную Консерваторию, но жизнь распорядилась иначе. Деньги, что родители копили на мое обучение, потратили на похороны Димки. Глаза наполнились слезами. С тех пор, как его не стало, я больше не садилась за инструмент. Но рассказывать об этом незнакомому парню не хотела.

— Может, ты споешь? — хрипло прошептала. — Я люблю слушать песни под гитару.

Влад выбросил окурок и взял в руки семиструнную. Заиграла мелодия из любимого мною фильма «Гардемарины вперед»!

— Ланфрен-ланфра, лан-тати-та. И роза падает с куста. Тебе на грудь, голубка.

Голос у мальчишки был потрясающий. Я слушала его и понимала, что он мне тоже нравится. Я даже позавидовала Янке, отлично понимая, чем они там занимались. Но мне всего пятнадцать. Я даже не целовалась ни разу.

— Чего притихла? — улыбнулся Шереметьев. — Влюбилась?

— Ну вот еще, — фыркнула я и поднялась со скамейки.

Парень схватил меня за кисть и потянул на себя. В нос ударил запах табачного дыма. Прикрыла глаза, почувствовав легкий поцелуй на губах. Другая бы, наверное, ударила бы наглого парня, но я не хотела, чтобы он останавливался. Неумело ответив на поцелуй, обняла парня за шею. Он резко дернулся и отстранился.

— Прости. Я сам не знаю, зачем поцеловал. Ты выглядела расстроенной. И лучше пусть это будет нашей тайной.

Глава 3

Лондон

Захлопнув ноутбук, прикрыла глаза. За несколько минут в голове возникло столько воспоминаний, что казалось, мой рассудок не выдержит такого напряжения.

За окном все так же моросил проклятый дождь, заставляя кутаться в кофту. К черту. Я не могу сейчас возвращаться в болезненные воспоминания. И зачем я только нашла его на этом треклятом сайте? Потому что хотела! Я хотела быть наказанной за все, что сделала.

Надела джинсы, черную водолазку и легкую куртку из тонкой черной кожи. Есть лишь одно место, в котором мне помогут. Выслушают и, возможно, дадут совет. А еще ужасно хотелось напиться. Несмотря на то, что еще даже не вечер. Что завтра в восемь утра я должна быть на съемках очередной малобюджетной картины, чтобы постоянно поправлять макияж актерам.

Сунув ноги в изящные ботильоны на невысоком каблуке, покрутилась у зеркала и подмигнула своему отражению.

— Эх, Яворская, — хмыкнула зеркальному двойнику. — Тридцать два года, а ты все чего-то ждешь от этой жизни. Фантазерка…

Послышался щелчок внизу и шаги.

— Мама, — я выглянула со второго этажа, схватившись за деревянные перила. — Вернулась? Я хочу выйти. Дашка вернется, пусть садится за уроки.

Мама оставила зонт в углу и сняла серый плащ.

— А ты куда намылилась? Собиралась проспать весь день.

— Расхотелось, — я пожала плечами. — Теперь бы выпить чего-то покрепче и потанцевать на барной стойке голой.

Глаза мамы стали огромными.

— Есть повод?

— Я нашла на сайте Влада…

Мама как-то грустно улыбнулась и уже у входа обняла меня.

— Не хочешь говорить об этом, верно? — она поправила мои волосы, как в детстве. — Он ответил?

— Лучше бы совсем не отвечал, — я прикрыла глаза и схватила мамин зонт. — Пойду я. Нажрусь в дрова и поговорю с Полом.

Не оборачиваясь, вышла из дома и потопала по лужам в знакомый переулок.

Пол был моим другом уже года три. Парень двадцати пяти лет. Красавец, спортсмен, мечта каждой девушки. Владелец бара «Бинго» где, собственно говоря, я с ним и познакомилась.

Дождь усилился, и я побежала, разбрызгивая грязную воду и пачкая джинсы. Забежав в переулок, с удовольствием отметила, что задняя дверь бара не заперта. «Бинго» открывался после восьми вечера и работал до последнего клиента. Я взглянула на наручные часы, отметив, как быстро несется время. Было ровно шесть. Даша уже должна вернуться домой.

Забежав в подсобку, столкнулась с Полом.

— Привет, — тряхнув мокрыми волосами, поцеловала приятеля в гладко выбритую щеку. — Пришла напиться.

— Есть повод? — точно как мама.

— А он нужен? Не нуди, Пол. Повод есть.

Мы вошли в пустой бар, где тут же зажглись тусклые лампы. Пол включил какую-то слишком грустную мелодию. Как раз под настроение.

— Ну, выкладывай, Нэс. Что произошло?

Так меня называли все знакомые и коллеги по работе. Почему-то английскую версию моего имени никто не мог выговорить. То ударение не там, то Анастейша.

— Я нашла Влада, — выдохнула в лицо парня и, бросив клатч на барную стойку, прикрыла руками глаза.

Пол был отличным другом. Умел слушать. И если было нужно, то мог просто молчать.

— Он не обрадовался, верно?

— Неа, — я тихо засмеялась. — Он просто отшил меня.

— Как ты его однажды, — резюмировал мой молодой друг.

— Заслужила, правда?

— Нет. Ты действовала так, как велели обстоятельства, Нэс. А сложились они не в твою пользу.

Я знала, что Пол всегда меня оправдает, но сегодня его слова совсем не успокаивали.

— Тащи вискарь! — я широко улыбнулась. — Если пить, то до упаду.

— Завтра ты пожалеешь об этом, — улыбнулся Пол.

— Это будет завтра, — я взяла в руки стакан и сделала большой глоток янтарного напитка.

Горло обожгло, а из глаз брызнули слезы.

Пол отправился в подсобку готовить выпивку к вечеру, а я достала телефон и закачала в него Вк. Снова зашла на заветный аккаунт. Я ждала, что Шереметьев хотя бы отправит запрос о дружбе. Но тут же вспомнила, что я больше не была его другом.

Листая фото, нашла два новых. Точнее одно из них было старым. Это фото сделал его отец на их семейной даче. На снимке были только я и Влад. Сидели на причале, опустив ноги в воду. Он словно хотел напомнить мне о том, что именно я разрушила дружбу. А вот второе фото было свежим. На нем Влад обнимал блондинку. Та широко улыбалась, прижимаясь к груди моего бывшего друга. В сердце кольнуло. Девушка была прехорошенькая и смотрелись они здорово. На вид блондинке было лет двадцать. Хотя сейчас и в тридцать можно выглядеть молодо. Рука дрогнула. Я понимала, что таким образом Влад мне мстит.

«Вот посмотри, Яворская. Я не умер от тоски и продолжаю жить дальше».

Схватив телефон, решила удалить свой аккаунт и в этот же момент увидела фото Влада на экране и звук звонка. Руки тряслись, но принять вызов я не могла. На часах уже было восемь. Сейчас бар заполонит сотня посетителей.

— Не ответишь ты, это сделаю я, — рядом оказался Пол.

— Я сама, — твердо ответила другу и поднялась с высокого барного стула.

Бросив на стойку пару банкнот, схватила клатч и зонт и выбежала на улицу. Влад продолжал звонить, и я понимала, что он все же решил поговорить и поставить точку в наших странных и болезненных отношениях.

Выдохнув, ответила на звонок. С экрана на меня смотрел Шереметьев. Живой, здоровый, но уставший. Глаза красные, словно пил весь день.

— Здравствуй, Владик, — тихо прошептала, стоя посреди переулка.

Дождь беспощадно колотил по лицу, оставляя на щеках мокрые дорожки, что смешивались с моими слезами.

Хотелось сейчас быть рядом. Положить голову на его крепкое плечо, вдыхая аромат любимого парфюма.

— Владик, — хмыкнул Шереметьев. — Ты называла меня так до того, как мы поссорились. После я был только Владом. Насть, зачем ты меня нашла? Если ты хотела причинить еще большую боль, то не вышло. Я больше не тот Влад. Я другой.

Я молчала, понимая, что он имеет право высказать мне все, что наболело. И я должна была это услышать. Просто чтобы жить дальше и простить себе свое бегство.

— Я не одинок. Но знаешь, твое SMS стало своеобразным толчком в новую жизнь. До этого я словно прожигал каждый день в надежде, что однажды ты выполнишь обещание и позвонишь. Насть, я ждал десять лет твоего звонка. Но, видимо, тебе было весело в новой стране. Скажи, ты хоть раз вспомнила обо мне? Хоть раз заплакала?

Я продолжала молчать.

— Молчишь? Вот и молчи, Яворская. Я видел, ты поставила лайк на мое фото с девушкой, но не отметилась на нашем. Почему?

— Не знаю, — ответила, не отводя взгляда. — У тебя красивая девушка. Вы отличная пара.

— Да неужели? Считаешь, что мне нужно твое одобрение? Пошла ты! Не пиши мне больше!

— Не напишу, — ответила, но вызов не сбросила.

Влад тоже не торопился отключать телефон. Я решила, что выслушаю все, что он решил сказать. Я должна! Я обязана это сделать!

— Ее зовут Таня, — теперь голос Влада стал тише. — Ей двадцать три. Мы вместе всего два месяца. Говорит, что любит.

— А ты? — выдавила из себя два слова.

— Наверное. Хотя, чтобы полюбить, нужно разлюбить другую.

— Ты говоришь обо мне?

— Нет, мать твою! Я о Янке! Яворская, скажи, почему ты такая тупая?

— Наверное, родилась такой.

— Ты плачешь?

— Нет. В Лондоне дождь.

— Иди домой, Насть. Стоишь, мокнешь.

Влад сбросил вызов, и я, сунув телефон во внутренний карман, завыла.

Сука, почему же так больно? Почему мы не можем забыть о том, что произошло давным-давно?

Домой пришла через час. Бар находился в десяти минутах ходьбы от квартиры, но я поперлась на то самое колесо обозрения. Несмотря на погоду, аттракцион продолжал работать. Промокла до нитки.

Заглянула в комнату дочери. Та сладко спала. Сбросив мокрые ботильоны у выхода, поднялась наверх и заперлась в спальне. Окно скрипит. Смазать бы, да некому.

Зашла в душ и долго стояла под горячими струями, судорожно смывая пену жесткой мочалкой. Словно хотела смыть с себя всю грязь. Я чувствовала себя грязной.

Легла в постель и укуталась в одеяло. Глаза слипались. Выходной оказался тяжелым. Но уснуть мне не дал звонок из приложения Вк.

Не колеблясь, приняла вызов, зная, что волосы, которые модно и коротко подстригла, сейчас, торчали в разные стороны.

— Разбудил? — спросил Влад.

— Нет, — тихо ответила. — Я рада, что ты позвонил.

— Насть, ты прости. Я не хочу снова терять тебя. Я там послал тебе дружбу, но может быть проблема.

— Девушка ревновать будет?

— Хуже. В моих контактах есть Соколов.

— И хрен с ним.

— Ты такая красивая. Всегда выглядела мило, когда просыпалась.

— Но не сейчас, — я тихо засмеялась. — Если б знала, что ты позвонишь снова, причесалась бы.

— Зачем отрезала волосы? Хотя тебе идет. Знаешь, что я вспомнил?

— Что?

— Тебя с граблями в руках. Вы тогда убирали школьный двор. Ты упала, а в твоих волосах застряли травинки.

Глаза предательски щипало, и я прикрыла их, возвращаясь в тот день.

Глава 4

В девять утра я уже сидела на кухне в старых джинсовых шортах, кроссовках, которые давно пора было выбросить, но жалко, и в новенькой рубашке в клетку. Она была длинной, поэтому я завязала ее узлом под грудью.

— Поешь, а потом пойдешь, — бабушка поставила на стол оладьи со сметаной, насыпав немного сахара.

— Сама не пойду, — я откусила кусочек тающего теста. — Злату жду. Ба, я никого не знаю там. А Злата с первого класса учится в вашей супер крутой школе.

— Боишься, что тебя не примут в новом коллективе? — бабушка присела на табурет. — А ты поступи хитро. Может, кому уроки поможешь сделать.

— Взятка, одним словом, — я хмыкнула. — Спасибо, но друзья по контракту мне не нужны.

— И зря, — тихо прошептала бабушка. — Учишься ты отлично. И помощь с домашним заданием — это прекрасное средство для того, чтобы завести друзей.

— Это средство нажить себе врагов и выглядеть униженной, — я решила завершить беседу.

Раздалась трель дверного звонка. Оставив оладьи, вымыла руки и открыла. На пороге стояла Злата. Девочка улыбалась, и от этого стало спокойнее, что ли. Было в ней нечто, что не поддавалось объяснению. Простота и свет. Она не старалась выглядеть лучше. Была скромной и тихой. И именно это меня притягивало. Я была другой. Уже сейчас понимала, что бабушкиным советом пользоваться не стану.

До школы действительно было пять минут ходьбы. Миновав здание заброшенного детского сада, мы со Златой прошли по площадке, где я обычно выгуливала свою собаку Кору. Огромную, но старенькую немецкую овчарку. Кора досталась мне по наследству от брата. Именно он упросил родителей купить ее. Когда его не стало, я взяла на себя всю ответственность, потому что родители начали подыскивать ей новый дом.

Понимала, что кормить и лечить такую собаку безумно дорого, но как можно отдать? Сейчас я знала, что скоро она уйдет следом за Димой. Она перестала есть, и иногда даже встать на лапы для нее было огромным трудом. Но я все еще верила в чудо.

Добравшись до школьного забора, отметила, что пришло довольно много старшеклассников. Мальчишки курили за небольшим бетонным зданием, предназначение которого было пока не известно. Злата потащила меня в обход.

— Пойдем, покажу, где и что находится. Успеем еще разгрести эту кучу мусора, — пыхтела девочка, перелезая через забор. — Свиньи. Каждый год одно и то же. Листья, клочки бумаги, окурки. И мусорят сами ученики. Создается впечатление, что им нравится потом возиться в этом мусоре, собирая его по мешкам. Вонючки!

Я засмеялась и полезла через забор следом за девочкой.

— А ты забавная, — улыбнулась я Злате. — Даже не скажешь, что умеешь ругаться.

— Ага, жизнь и не такому научит. Ты смотри аккуратнее. Не все здесь слишком дружелюбны. Если кто подойдет, скажи мне. Я разберусь.

Стало смешно. Маленькая блондинка будет меня защищать.

— А ты не смейся, Насть. Девчонки у нас есть оторвы. Им море по колено. Знаешь, скольких они унизили? В прямом смысле. Если девушке понравился мальчик, но он нравится Гнединой, то можно считать, что бедняжке не повезло. В прошлом году Марина Гнедина и ее подружка — шавка Катя Пацюк устроили самосуд.

— Это как? — я вскинула брови. — Кто такие эти Гнедина и Пацюк?

— Твои одноклассницы. Пацюк просто дура. Бегает за Маринкой в качестве личной прислуги. То компот из столовки притащит, то Маринкин рюкзак до дома несет. Ни кожи, ни рожи! Потому и вцепилась в Гнедину мертвой хваткой.

— А Гнедина?

— А Марина красивая, но дрянь редкая. Не любит новеньких. Более того, она еще и проверяет их. Может просто ударить. Ни за что. А потом ждет. Если девочка пожалуется — значит, стукачка. Промолчит — значит, жить будет.

— Страсти какие-то, — стало немного страшно. — И что? Никто не может остановить этот беспредел?

— Молчат, потому что боятся всеобщего бойкота.

— Так что за самосуд они учинили?

— Была у нас девочка в школе. Оля Калинина. Спокойная, тихая. Училась хорошо. В то время Маринка слюни пускала на мальчишку выпускника. Но ему понравилась Оля. После школы Калинина вышла за ворота, где ее уже поджидала Гнедина и несколько приближенных. Били жестоко. Повалили на пол и колотили ногами. После этого Олю перевели в другую школу. Говорят, она даже пыталась покончить с собой. Не знаю, насколько это правда, но будь осторожна.

— Но я же не собираюсь уводить парня у этой Марины, — я пожала плечами, остановившись у небольшого стадиона.

— Как знать, — лукаво улыбнулась Злата. — Я видела с балкона, как вы целовались с Шереметьевым.

Я напряглась и бегло взглянула на Злату.

— Не бойся, я не расскажу. Влад и Маринка часто ходят вместе на школьные дискотеки. Не знаю, может, просто дружат. Но слышала, что между ними что-то все-таки есть.

Удар ниже пояса. Я еще не видела эту Марину, но уже тихонько ненавидела.

— А Соколов, естественно, с ними. Катьку сопровождает. Но говорят, что ему нравится девочка из центра. Потому он приезжает к нам немного реже.

Мы обошли здание школы.

— Что это за бараки? Ну, эти, где ребята курят, — указала рукой на бетонные постройки, что совершенно не вписывались в архитектуру школы в целом.

Здание школы было огромным и стояло буквой «П». Четыре этажа. Десятки окон.

— Раздевалки, — деловито ответила Злата. — Когда тепло, физкультуру проводят на свежем воздухе. Вот на этом стадионе. Зимой на четвертом этаже. Саму школу покажу уже первого сентября. Заблудиться там, как два пальца…

Дойдя до небольшого домика, увидела лысоватого мужика.

— Это кто?

— Трудовик. Мы его Глобусом зовем. Смотри, какая башка у него. Настоящий Глобус. Пойдем. Инвентарь получим.

Приблизившись к трудовику, почувствовала на себе несколько десятков взглядов. Но решила, что буду вести себя естественно. Получив грабли, отправилась на участок, что выделил мне Глобус, которого звали Александр Васильевич.

Я настолько увлеклась уборкой, что не заметила, как кто-то подошел. Грабли прошлись по чужой ноге в изящной туфельке.

— Осторожнее, корова! — раздался неприятный девичий голос. — Твои родители не зарабатывают столько, сколько стоят эти туфли.

— Извини, я не заметила тебя, — тихо ответила я и продолжила собирать мусор в кучу.

— Нет. «Извини» мне не подходит! — девушка была настроена весьма решительно. — Вытри мои туфли, и мы в расчете.

Все остановились, ожидая зрелища. Я сразу поняла, кто именно стоит передо мной. Марина Гнедина собственной персоной. В отличие от других, она не принимала участия в чертовом субботнике и была одета так, словно собиралась на свидание. Белый сарафан был слишком коротким, но она не выглядела вульгарно. Красивые светлые волосы заплетены в толстую косу. Прямая челка и большие синие глаза.

— Ты не глазей, а вытри мою обувь! — повторила Гнедина.

За спиной послышался шепот. Ребята ждали драки. Все были уверены, что я все-таки наклонюсь и вытру туфли выскочки. Но Димка воспитывал меня иначе.

Бросив на пол грабли, сложила руки на груди и гордо вскинула подбородок.

— Если твои туфли грязные, то вытри их сама, — хмыкнула я и сделала шаг вперед.

И тут же получила звонкую унизительную пощечину.

— Ты кто такая, чтобы говорить со мной в таком тоне?

— Меня зовут Настя, и я никому не позволю бить себя!

Рука взлетела, смачно опустившись на щеку Гнединой. Но я просчиталась. За ее спиной уже собрались ее «придворные». Девочка с короткой стрижкой подбежала и толкнула меня на кучу листьев, что я с таким трудом собирала. Еще одна полноватая брюнетка ударила меня в лицо ногой и рассекла губу. Я даже встать не могла, не говоря о том, чтобы отражать удары. Но мне на помощь прибежала другая компания девочек.

— Гнедина, хватит! Ты перешла черту, и за это придется отвечать! — прищурив глаза, сказала девушка с длинными черными волосами. — Бери своих овец и вали отсюда! — она повернулась ко мне и протянула руку. — Я Света Ленькова. Твоя одноклассница. Не бойся никого. А если еще раз сунется, то приходи ко мне. Разберемся. Я староста класса.

— Спасибо, — тихо прошептала, почувствовав на губах привкус собственной крови.

— Тебя проводить до дома? У тебя может быть сотрясение, — тихо прошептала Света. — Вот же дрянь. У тебя все лицо в ссадинах. Пойдем, покажешь, где живешь.

— Оставь, Свет, я сам отведу ее, — послышался сзади знакомый голос Влада. — Идем, Настя. Надо бы ранки обработать.

Он обнял меня и вывел со школьного двора. Рука парня потянулась к волосам.

— Травинки застряли, — он улыбнулся и крепко прижал меня к себе. — Я не знал, что ты будешь сегодня здесь. Пришел бы раньше, она б тебя и пальцем не тронула.

Мы вошли в соседний двор. Влад усадил меня на лавку в беседке и стянул с себя футболку. Открыв кран для полива растений, намочил белый трикотаж и осторожно смыл кровь с моего лица.

Я замерла, наблюдая за тем, как нежно он касается моей щеки.

— Влад…

— Что, больно?

— Нет. Поцелуй меня.

Глава 5

Влад замер и прикрыл глаза.

— Поцелуй меня, — повторила и схватилась за его ладонь, прижимая ее крепче к щеке.

— Насть, ты хорошая девчонка, но лучше давай не будем этого делать?

— Почему? Я тебе совсем не нравлюсь? Верно?

— Я этого не говорил, — Влад поморщился. — Просто я уже встречаюсь с девушкой. Не хочу, чтобы кому-то из вас было больно. Понимаешь?

— Лишь день назад ты неплохо проводил время в моем доме с моей соседкой, — руки дрожали, голос тоже. — А сегодня вдруг девушка? Когда ты все успеваешь? Марина, Яна и новая любовь. Влад, ты обычный бабник, знаешь ли.

Встала и, оттолкнув его руку, направилась в сторону дома. Мне было стыдно. Зачем я попросила его поцеловать? Дура.

Вот только сердцу не прикажешь. И совсем неважно, что мне всего лишь пятнадцать. Влад не был первым парнем, который мне нравится. До этого я даже встречалась с одним. Еще там, в центре. Его звали Леша, и он занимался боксом. Был старше на год и приезжал ко мне во двор с Привокзальной. Мы вместе ходили на школьные дискотеки и даже пытались целоваться. Но всем мальчишкам нужно нечто большее, нежели поцелуи и прогулки за ручку. И Лешка не стал исключением. Однажды я застала его выходящим из квартиры моей подруги, и это разбило мне сердце. Потом я забыла об этом, но встречаться больше ни с кем не хотела.

— Настя! — сзади послышался голос Влада. — Да постой же ты, чудо в перьях. Я не хотел тебя обидеть.

— Все в порядке, Владик, я не обиделась.

— Точно?

— Определенно. Я в бешенстве. Ты бабник, и тебе нужно только одно!

— И что же?

— Секс!

— Да ладно, ты знаешь такое слово?

— Хватит! Я не ребенок!

— Серьезно? Ну, тогда пойдем ко мне! У меня дома только сестра. Выпьем пива и переспим! Слабо?

И я поняла, что действительно слабо. К таким отношениям я точно не готова.

— Я не собираюсь с тобой спать.

— Что и требовалось доказать, — улыбнулся Шереметьев. — Но я бы хотел быть твоим другом.

— Я подумаю, — буркнула под нос и продолжила топать в сторону дома.

Напротив двора стоял ларек с пристроенной к нему летней площадкой. Влад заглянул вовнутрь так называемого кафе и скривился.

— Черт, вот только этого сейчас мне не хватает.

За одним из столов сидел Сергей и две девушки. Обе старше меня. Примерно лет по двадцать каждой.

— Что случилось? — я язвительно скривила лицо. — Это и есть твоя девушка? Да что не так с вами? Сколько тебе, Владик?

— Восемнадцать в ноябре. Что поделать, малыш, мне нравятся девушки постарше. Есть в них своя прелесть. Минимум стыда, максимум удовольствия.

Закрыв ладонями уши, зажмурилась.

— Слышать не хочу!

— Влад, долго тебя ждать? Я успела соскучиться, — промурлыкала рыжеволосая красотка в слишком узкой рубашке.

— Иду, Кристина, иду, — Шереметьев сжал мой локоть. — Мне пора. Береги себя, Насть. Будут обижать в школе, сразу говори мне.

Резко развернувшись, парень вошел в кафе и присел за стол, обнимая за плечи рыжую Кристину. Соколов сидел напротив них, рядом с брюнеткой в голубом топике.

— Привет, чучело! — он подмигнул мне и даже помахал рукой. — Кто это тебя так? — круговым движением пальца указал на мое лицо. — Или ты упала? Так под ноги нужно смотреть. Хоть иногда. Настя, — он произнес мое имя так, словно пытался попробовать его на вкус.

— Здравствуй, Сережа, — я показала парню средний палец. — Очень рада тебя видеть. Как бабушка? Надеюсь, ей уже лучше?

Соколов как-то странно дернулся и отвел взгляд. Плечи парня поникли. Он взял в руку стакан с соком и отпил небольшой глоток.

Девушки противно хихикали, глядя на меня, как на насекомое. И я ощущала себя лишней. Очень хотелось сказать что-то обидное, чтобы задеть и парней, и их девушек, но я сдержалась. Сунув руки в карманы, перебежала дорогу и скрылась во дворе.

На лавочке сидел отец и два незнакомых мужчины. Папа странно посмотрел на меня и закурил. Сердце бешено забилось.

— Пап, что случилось?

— Кора умерла, — тихо ответил отец, поднимаясь со скамейки.

— Нет! Нет, ты же врешь! Вы просто отдали ее кому-то! — орала я.

Ноги несли в квартиру. Папа не лгал. Кора лежала в коридоре, прикрытая старой простыней. Тело собаки было холодным. Вот и все. Последнее, что осталось от Димки, покинуло меня. Горло сдавило. Из груди вырвался отчаянный крик. Мама хотела обнять, но я оттолкнула ее и выбежала на улицу. Упав на колени, завыла. Я просто кричала, глядя в небо. Слезы текли ручьем по детским щекам. Как же я теперь? Без друга.

Тело собаки вынесли те самые мужчины и потащили в сторону площадки. Я легла на спину, на горячий асфальт и скрутилась калачиком. Вокруг уже собралась толпа бабулек, но мне не было до них никакого дела.

Пара крепких теплых рук обхватила за талию, и кто-то резко поднял меня.

— Не нужно, папа! — орала я, пытаясь вырваться.

— Тише, Насть, перестань, — тихо прошептал Соколов и прижал к себе, осторожно поглаживая спину через рубашку. — Что случилось-то? Если обидели, то я разберусь.

Я прижалась к парню и внимательно посмотрела на него.

— Ты зачем пришел? — голос охрип совсем.

— К Яне хотел подняться. В прошлый раз забыл у нее кое-что. А тут ты. Что произошло?

— Снасильничали девчонку, — пыхтела бабка, что назвала Янку испорченной.

— Баба Зина, шли бы вы домой, — отмахнулся Сергей от старушки и потащил меня в сторону площадки.

Туда, куда отнесли Кору. Я побежала к мужчинам. Те уже закапывали тело собаки. Закончив работу, получили от отца денег на бутылку и с довольным видом отправились куда-то. Я села на траву рядом с небольшим холмиком и погладила землю. Казалось, что весь мир ненавидит меня. Утром Кора еще была жива, а теперь ее нет. И мне нужно это пережить.

— Собака умерла? — Сергей сел рядом.

— Иди, куда шел, Соколов.

— Нет, я останусь. Расскажи, я готов выслушать.

Парень осторожно потянул меня за рубаху и обнял.

— А я без мамы рос, — вдруг сказал Сергей. — Бабушка воспитала. Маму помню, но плохо. Она умерла, когда мне пять было.

Я тут же прекратила плакать, понимая, что смерть собаки ничто по сравнению с тем, что пережил этот мальчик.

— А папа?

— Папа есть, но он не жил с нами. У него другая семья и две дочери.

— И вы не общаетесь? — стало так жалко красивого мальчишку.

— Общаемся иногда, — грустно улыбнулся Сережа. — Но не так часто, как хотелось бы. Я знаю, что тебе нужно. Просто возьми щенка. Твоя собака этого хотела бы.

— Не думаю, — всхлипнула, вытирая слезы грязной ладошкой. — Кора не просто собака. Ее купил мой брат Дима. Он погиб год назад.

— А твоя фамилия, случайно не Яворская? — прищурился Сергей.

— Откуда знаешь?

— Дима Яворский. Это твой брат?

Я кивнула, не понимая, что хочет сказать Сергей.

— Крутой был парень. Мы ему подражали. Его боялись в центре и не только.

— Ключевое слово — был…

— Значит, ты та самая девочка, о которой мы столько слышали. Отличница и пианистка?

— Отличница, но больше не пианистка, — ответила, поднимаясь на ноги. — Проводишь до дома?

— Конечно, — Сергей взял меня за руку, и мы медленно прошли мимо заброшенного детского сада в сторону моего двора.

Все, как я мечтала. Вот только я была уверена, что пройдет пару дней, и Соколов снова перестанет меня замечать. У подъезда он остановился.

— Тащи ручку и бумагу.

— Зачем?

— Влада номер дам. У него собака не так давно ощенилась. Дворняга, правда, но щенки милые. Если все-таки надумаешь, позвони ему. Они их бесплатно раздают, лишь бы в хорошие руки.

— Напиши мне его адрес, — тихо прошептала. — Возможно, ты прав, и щенок поможет справиться со всем, что свалилось на голову.

Забежала в дом и схватила ручку с полки и кусок старой газеты. Сергей написал мне номер телефона Влада и его адрес и, поцеловав в щеку, быстро потопал к выходу со двора.

— Ты же к Яне хотел подняться! — крикнула ему вслед.

— В другой раз, — ответил парень, не обернувшись, и скрылся за поворотом.

Я не могла понять, что со мной. Мне казалось, что Влад мне нравится. Но посидев немного с Сергеем, я начала думать, что он мне нравится тоже. И самое странное, что нравились они мне одинаково. Но ведь так не бывает.

Снова зашла в дом. Тихо. Миски Коры исчезли вместе с одеялом, на котором она спала. Я вздохнула и зашла в спальню. Слишком больно. Прав Сергей, мне нужен щенок. Чтобы я могла любить кого-то, а кто-то любил меня.

Надев джинсы и белую футболку, вышла на кухню. Мама плакала. Она тоже любила Кору.

— Мама, можно я возьму щенка?

— Конечно, можно. Но где? Нужно посмотреть в газетах, может, кто-то продает.

— Я хочу беспородного и знаю, где его взять. На проезд денег дашь?

Мама протянула мне свой кошелек.

— Далеко ехать?

— На Забалку.

— Вернешься поздно?

— Как получится.

Сейчас мне очень хотелось увидеть Влада. Понять, кто из парней мне нравится больше. Собака была не единственной причиной для того, чтобы проехать девять остановок на троллейбусе.

Глава 6

Добежав до «Гастронома» еле успела запрыгнуть в отъезжающий троллейбус. К счастью, он был почти пустым, и я села у окна, наблюдая, как меняются улицы. Исчезают многоэтажки и появляются красивые двухэтажные постройки. Доехав до нужной остановки, остановила женщину средних лет, потому что район Забалки мне не был знаком. Я знала, что вечером там небезопасно. Знала, что состоит он в основном из частного сектора.

— Простите, — тихонько окликнула женщину. — Вы мне не подскажите, как найти вот эту улицу? — я протянула женщине скомканный клочок газеты.

— Чего ж не подсказать, милая. Пройдешь до перекрестка, а там прямо всего два квартала. После сверни налево и увидишь дом с красной крышей. Он там один такой.

— Вы знаете хозяев?

— Конечно, — ответила мне женщина. — Хорошая семья. Культурные, всегда здороваются. Владька, сынишка их, очень воспитанный. Музыку любит. Ох, а как же поет. Заслушаться можно.

Я невольно улыбнулась, вспомнив, как он пел под гитару. На улице смеркалось, и почему-то стало страшно.

— А вы б не проводили меня?

— Так я ж соседка их. Идем, деточка. Район у нас шумный. Увидит кто, обидеть могут.

Шли минут пятнадцать. Женщина всю дорогу болтала, а я лишь делала вид, что слушаю. Хотелось поскорее добраться до дома Влада. Увидеть его. Но больше всего я хотела взять щенка. Любого.

— А вот и их дом, — женщина указала на ухоженный двор. — В большом вся семья живет. А вот там, подальше, маленький, там Владька.

— Отдельно? — брови взлетели вверх.

— Ну да. В одном дворе два дома. Парнишка видный, девок меняет чуть ли не каждый день. Не в родительский же дом их таскать?

Руки сжались в кулаки. Ревность. Вот только кто я, чтобы ревновать парня, который мне едва знаком.

У ворот заметила звонок и нажала на кнопку. Дверь большого дома распахнулась, и на пороге появилась женщина в домашнем халате, примерно такого возраста, как моя мама.

— Ты к Владику? — спросила она, подойдя к двери. — Постой-ка. Ты же Настенька. Дочь Яворской Люды, верно?

— Да, а вы знакомы с моей мамой?

— Давно знакомы. Еще по рынку. Проходи. Влад скоро вернется. Пошел свою подружку провожать.

— Кристину? — я поморщилась.

— Ой, я уже запуталась в их именах. На самом деле он у нас хороший, вот только дружок его, Сергей, с пути сбивает. Проходи. Мы как раз ужинать собрались.

— Спасибо…

— Тетя Света меня зовут, — женщина вспомнила, что не представилась. — Ты почему одна и так поздно?

— Я хотела взять щенка. Вы же еще не раздали? У меня собака умерла, а Сергей сказал, что вы ищите, куда своих пристроить.

— Сегодня троих отдали. Остался один. Белый, но какой-то вяленький. Пойдем, покажу.

Я вдохнула свежий воздух, в котором уже различались едва уловимые ароматы наступающего сентября. Осенью мне становилось грустно. Деревья сбрасывали листву на мокрый от дождя асфальт. Город окрашивался в серые тона. А еще осенью был мой день рождения. И именно в этом году я его ждала. Потому что мне исполнялось шестнадцать. Это почти совершеннолетие. Первый паспорт. Снятие каких-то запретов. А их было ох как много.

Тетя Света завела меня в большой дом и потащила на кухню. Откуда-то из темного коридора выбежала большая рыжая собака и, весело виляя хвостом, поднялась на задние лапы и лизнула мое лицо.

— Жулька, фу! Прекрати немедленно! — прикрикнула на дворнягу мама Влада.

— Нет, она мне не мешает. Славная такая.

Следом за Жулькой выкатился белый шерстяной комочек.

— Вот, — тетя Света подняла щенка и протянула мне. — Если нравится, забирай.

И я поняла, что он мой. Сразу поняла. Прижав к себе щенка, тихо заплакала.

— Ну что, маленький, поедем ко мне? Я буду тебя очень сильно любить. Тетя Света, я пойду. Спасибо за щенка, но уже поздно. Скоро последний троллейбус, боюсь, не успею.

— А оставайся у нас, — неожиданно улыбнулась женщина. — Я позвоню твоей маме.

И я решила, что хочу остаться. Не хотелось возвращаться домой, зная, что Коры нет. Что она не встанет с подстилки и не встретит.

— Я бы с радостью, — тут же согласилась. — Можно сама позвоню? А потом дам вам трубку, чтобы мама знала, что я не вру.

Мама Влада довела меня до большой комнаты и показала на телефон. Набрав номер, нервно сжала трубку.

— Мам, я сегодня останусь у знакомых. Твоих знакомых. Так случилось, что именно они отдавали щенка. Я сейчас дам трубку тете Свете.

Передав трубку женщине, поняла, что их беседа затянется надолго. Но я получила разрешение на ночевку.

— Так ужинать будем? — снова спросила тетя Света, положив трубку. — Я картошки нажарила

— Спасибо, но я не голодна.

— Настя? — голос Влада вызвал дрожь во всем теле. — А ты как сюда попала?

— Привет, Владик, — я опустила глаза, продолжая прижимать к себе щенка. — Я приехала за собакой. Моя Кора умерла сегодня.

— А как узнала, что у меня щенки?

— Сергей сказал. Даже номер и адрес твой дал.

Про себя отметила, что это довольно странно. Почему Сережа не рассказал другу?

— Идем ужинать, — усмехнулся парень. — Ты домой как поедешь?

— А она у нас останется, — в разговор вмешалась тетя Света.

— О как! — лукаво улыбнулся Влад. — А это уже интересно.

Мы сели за стол. Картошка была вкусной, но вот аппетита не было. Я узнала, что у Влада есть старшая сестра Катя, которая учится в Польше и потому редко бывает дома. Узнала, что его папа какой-то бизнесмен и сейчас уехал по делам в другой город. После ужина помогла тете Свете вымыть посуду, но чувствовала, как Влад прожигает спину карими глазами.

— Хочешь посмотреть, где я живу?

— Можно, — я пожала плечами.

Тетя Света тут же схватила сына за руку и отвела в комнату. Я решила подслушать, о чем они говорят.

— Ты, Влад, смотри мне без глупостей. Девочка хорошая. Не одна из твоих. Не смей руки распускать.

— Успокойся, мам, — ответил Влад. — Не трону я ее. И вообще. Она мне нравится.

— Правда? Вот было бы здорово, если бы вы с ней подружились.

— Теперь это называется встречаться, — хмыкнул Влад.

— Да как хочешь называй, но девочка мне нравится.

— Я тебя понял, ма.

Парень вышел из комнаты и протянул мне ладонь.

— Пойдем? Я обещаю вести себя прилично.

— Идем, — вложила свою руку в его.

Влад поднес мою ладонь к губам и легонько коснулся тыльной стороны.

— Щенка оставь тут, ладно?

Я отрицательно помахала головой. Казалось, что если я отпущу малыша, то он исчезнет.

Мы прошли по двору и остановились у маленького домика. Влад достал ключи из-под коврика и, открыв дверь, подтолкнул меня в комнату. Включился свет, и я замерла. Комната была большой. Посередине двуспальная кровать, глядя на которую у меня вспыхнули щеки. Но это было не самым главным. У Влада был синтезатор и огромные колонки, а слева от инструмента стояла его гитара.

Глаза вспыхнули. Впервые после смерти Димки мне захотелось пробежаться пальцами по клавишам.

— Можно? — указала на синтезатор.

— Ну, попробуй, — усмехнулся Влад, включая инструмент.

Пальцы взлетели вверх и легко опустились на клавиши. Из колонок зазвучала любимая мелодия из фильма «Гостья из будущего».

Я закрыла глаза и запела

— Я клянусь, что стану чище и добрее и в беде не брошу друга никогда…

Влад уже сидел на кровати с гитарой, и через несколько секунд мы пели дуэтом.

— Врушка, — засмеялся парень и протянул мне руку. — Говорила, петь не умеешь.

Рука парня легла на мой затылок. Я даже не дышала, стараясь не спугнуть то маленькое волшебство, что только что вспыхнуло между нами. Губы Влада сомкнулись на моих, пальцы запутались в моих темных волосах. Ноги подкосились, и я рухнула на кровать, увлекая парня за собой. Поцелуи стали требовательнее, а руки смело изучали тело парня. Его теплые ладони скользнули под мою майку. Я знала, что дальше этих трепетных прикосновений дело не зайдет.

— Ты такая красивая, — прошептал парень.

— Я хочу быть с тобой, — выдохнула в его приоткрытые губы.

— Значит, будь, — тихо ответил мальчик, положив голову мне на плечо. — Я не трону тебя, Насть.

— Значит, ты теперь мой?

— Давай попробуем и посмотрим, что у нас получится.

— А как же Кристина?

— Этот вопрос я решу, ладно? Только и ты обещай мне кое-что.

— Что?

— Моя, это значит моя, Насть.

— В отличие от тебя, я не вожу в дом мальчиков

— Я не об этом.

— Тогда о чем?

— Сергей. Я видел, как ты смотришь на него. Он тебе нравится

— Но ты больше.

Выбор был очевиден. Уткнувшись носом в шею Влада, закинула ногу ему на талию. Маленький щенок уснул на полу, а я лежала, глупо улыбаясь. Я и Шереметьев теперь пара? Неужели жизнь налаживается?

Глава 7

Лондон

Электронные часы на стене показывали три часа ночи, но завершить разговор не один из нас не мог.

— О чем ты думаешь? — голос Влада снова вернул меня в настоящее. — Ты выглядела счастливой. Устала? Хочешь спать?

— Нет! — я крикнула так громко, чем рассмешила Шереметьева.

— Я никуда не денусь, Яворская, — улыбнулся Влад. — Я все там же, в городе детства. Часто вспоминаю, как ты впервые осталась, как сильно хотелось раздеть тебя.

— Но ты сдержал слово, что дал маме, — улыбаюсь ему. — Бим постарел, даже гулять не хочет по утрам. Дашка тащит его, но он сопротивляется.

— Старик, — усмехнулся Влад. — Мама думала, что не жилец, а он смотри, как долго живет.

— И пусть еще дольше. Где работаешь?

— Свой бизнес. Дизайн интерьеров.

— Нравится?

— На самом деле да. Это отвлекает.

— Я тоже отвлекаюсь на работе, — пожала плечами.

Ветер завывал в скрипучих ставнях. Чтоб им пусто было. Их бы смазать, да некому.

— Что это скрипит?

— Мой самый страшный кошмар, — грустно рассмеялась. — Так долго копила деньги на эту квартиру, а она вот-вот развалится.

— Ты бы фоток больше поставила. Хочу посмотреть, как живешь.

— Вечером. С работы вернусь и поставлю.

— Ты модель?

— Не смеши, — снова улыбаюсь. — Всего лишь гример. Визажист, одним словом. Часто уезжаю из дома. Дашка все так же с бабушкой. Хреновая я мать, Владик.

— Хреновый у нее только отец, Настя. Жаль, что она не моя.

— Наверное, — глаза наполнились слезами.

— Не плачь, — голос Влада дрогнул. — Терпеть не могу, когда ты плачешь. Вспомни луна-парк.

***

Мы встречались с Владом уже месяц. Школа давно началась, и мне понемногу стало нравиться туда ходить. Отличный педагогический состав. Интересные занятия. Одноклассники неплохие, если забыть о том, что я учусь с Гнединой и Пацюк. И жизнь уже не кажется скучной.

Сегодня бегу домой на всех парах, потому что приехал луна-парк, и мы договорились с Сергеем и его девушкой сходить на аттракционы. Соколов не задирал меня больше, но часто смотрел так, словно хотел спросить: «почему все-таки Влад».

Тетя Света любила меня, как собственную дочь, а моя мама души не чаяла в мальчишках. Они часто приходили. Влад помогал мне с уроками, а Сергей играл в приставку, которую ему подарил отец.

Белый комок, которому я дала обычное имя Бим, весело вилял хвостиком каждый раз, как видел Влада.

Учились мы в разных школах, потому после уроков я всегда уходила одна. Ребята появлялись лишь под вечер. Это мне еще три года грызть гранит науки, а у них выпускной класс. Открываются новые горизонты.

Вечером я стояла у старенького трюмо, старательно расчесывая длинные волосы. Джинсовая куртка, те самые джинсы с белой строчкой и кеды. На улице накрапывал первый осенний дождь.

— Тряпичные кеды, — бабушка взглянула на мои ноги. — Совсем не по погоде, Настюша. Тебе б ботиночки купить.

И она была права. Вот только денег сейчас не было совсем. Папа перебивался подработками. То розетку сменит соседям. То поможет побелить. Мастер на все руки. Но, как и я, он был творческой личностью. Когда-то играл на танцевальных площадках. Он у меня саксофонист. Так и с мамой познакомился.

Услышав слова бабушки, отец тяжело вздохнул и скрылся в их с мамой крохотной спаленке. Я побежала следом, понимая, что он, как и бабушка, расстроен тем, что я под дождем буду ходить в тряпичной обуви.

— Па, ты не грусти, — обняла его за плечи. — Я осторожно буду лужи обходить.

— В лепешку разобьюсь, но на выходных куплю тебе коричневые ботинки, что ты давно хочешь.

В дверь позвонили, и я знала, кто стоит за ней. Мальчишка с карими глазами и ямочками на щеках. Сейчас я с точностью могла сказать, что люблю Владика, а он меня. Шереметьев ни разу за этот месяц не дал мне повода сомневаться в нем. Кристину он послал на следующий день после того, как я уснула на его огромной кровати. Девушка разозлилась.

Нагловатая особа, что приехала из области, снимала комнату в моем дворе у одной из старушек. Именно так зарабатывали на хлеб пенсионерки. В двух кварталах от моего дома находилось местное медицинское училище, где готовили новый младший медицинский состав. Со всей области съехались студентки. Общежития не было, потому им приходилось снимать комнаты. Иногда в комнате жило по две, а то и по три девушки.

Потому мне частенько приходилось видеть Кристину. Но горевала она недолго. Спустя пару недель за ней стал приезжать мужчина средних лет с неизменным букетом хризантем.

Поцеловав папу, выбежала из дома и бросилась на шею Влада.

— Соскучился, — прошептал парень мне в самое ухо, и по спине промчался табун мурашек.

— Я тоже, — улыбка расползлась по лицу. — Пойдем?

— Поедем, — рассмеялся Влад, указывая рукой на такси. — Сегодня твой день, Настенок.

Луна-парк установили напротив стадиона «Кристалл» прямо на площади кинотеатра «Юбилейный». Огромные разноцветные шатры и американские горки. Громкая музыка. Разноцветные огни и множество палаток, в которых продавали сувениры. Опустив глаза, вспомнила, что денег у меня нет, а значит, не видать мне сувениров. Несмотря на то, что папа не сидел без дела, его работу оплачивали не деньгами. Кто-то подкинет овощей, кто-то закатку. Но чаще давали самогон, который гнали в каждой квартире. Папа запил, хотя страдал редким заболеванием сердца. Смерть Димки подкосила родителей. И если мама плакала, то папа все держал внутри своей души. И алкоголь стал для него неким спасением от болезненных воспоминаний. Но для меня это было страшным. Иногда он неделями пил и устраивал скандалы в доме. Прилетало всем, кроме меня. Только я могла остановить поток ядовитых слов, что лился изо рта нетрезвого отца. После он каялся. Обещал, что это в последний раз. Но история повторялась снова. Однажды дошло до того, что он потерял сознание. Именно тогда мы узнали о том, что он болен. Это был его первый инфаркт.

— Насть, пойдем, — Влад обнял меня за талию и потащил к многочисленным будкам и палаткам.

Сергей уже ждал нас у входа в тир.

— Ну что, Влад, поборемся за звание лучшего стрелка? — он весело рассмеялся, обнимая Тамару.

Девушка недовольно скривилась, увидев меня. Уж не знаю почему, но Тома невзлюбила меня сразу, как увидела.

Мы вошли в шатер. Ребята заплатили деньги и получили винтовки. Тома стояла неподвижно и совсем не принимала участия во всеобщем веселье. Я же, наоборот, старалась подбодрить мальчишек.

— Сережа, ну-ка покажи ему, как нужно стрелять! — выкрикивала я, хлопая в ладоши.

— Эй, — рассмеялся Влад. — Предполагалось, что моя девушка будет болеть за меня!

— Прости, но вы мне оба дороги, — смеялась я в ответ, чем вызвала неодобрение в лице Тамары.

— Вообще-то Сергей мой парень, — сложив руки на груди, фыркнула брюнетка с глазами печальной рыбы.

Не знаю почему, но Тамара напоминала мне карася. У девушки были огромные глаза и совсем отсутствовали ресницы. Вздернутый нос открывал прелестный вид на ноздри. Возможно, я просто искала недостатки в девушках Соколова, потому что и он мне нравился.

В итоге Влад выиграл мне двух плюшевых медведей, а Тамаре достался вишневый Чупа-Чупс. Девушка взяла конфету из рук Сергея и швырнула ее на пол.

— Спасибо, но обойдусь без конфетки, — фыркнула брюнетка.

— Ты можешь пойти на хрен! — выкрикнул Сережа и вышел из шатра.

Я побежала следом.

— Сереж, ну не расстраивайся, — я обняла его за плечи и почувствовала руку Влада на своей талии.

— Она уехала, — улыбнулся Шереметьев. — Где ты их находишь?

— На вокзале подобрал. С бомжами дралась! — заржал Соколов. — Как в том анекдоте. В общем, хрен с ней. Она вообще на рыбу похожа.

Я покраснела и взглянула на Влада. Я только ему говорила, кого мне напоминает девушка. Но была уверена, что мой парень не станет трепаться. А значит, не одной мне Тамара казалась некрасивой.

— Ладно, кто со мной в комнату страха? — Сережа подбежал к огромному шатру, откуда валил пар и были слышны крики

— Я пас, — поднял руки Влад. — Настя, смелее меня. Поезжайте вдвоем.

Мы с Соколовым уселись в подъехавший вагончик и скрылись в недрах темного «подземелья».

— Че-то страшно, — испуганно прошептал Сергей и перекрестился. — Только тебе в голову могла прийти такая глупая идея.

— Мне, — я ущипнула парня за щеку. — Ты ж храбрился, теперь терпи.

И в этот момент из недр шатра выскочил ряженый человек и набросился на Сергея. Тот беспорядочно размахивал руками и орал, как девочка. Я хохотала, а ряженый мужик ревел.

Когда мы выехали из шатра, Влад присел на пол от смеха. На моей голове красовалось гнездо из моих же волос, а Соколов читал «Отче наш».

Проводив его до дома, мы направились на Забалку. Теперь я часто оставалась у Влада, но дальше поцелуев дело не заходило.

Глава 8

От Суворова, где жил Сережа, до Забалки мы шли примерно два часа. В воздухе ощущался запах приближающейся грозы. Оставалось минут десять до дома Владика, когда раздались первые раскаты грома. Молнии рвали ночное небо в клочья. Капля, вторая и вот уже вся улица покрыта водой. Даже платформа в шесть сантиметров не спасла мои любимые кеды. Ноги промокли, и стало холодно, но я продолжала бежать рядом с Владом, крепко сжимая его руку.

Тетя Света предусмотрительно включила обогреватель, потому что в домике Влада не было отопления. Да и рановато еще до отопительного сезона. С тех пор, как мы начали встречаться, все свободное время проводили вместе, и иногда мне было жаль Сережку. До моего появления ребята были не разлей вода. Чувствовала себя той, что разбивает дружбу, но не могла отказаться от первой любви. Я не могла сказать точно, насколько глубокими были чувства, но рядом с Владом всегда было тепло. Его улыбка была способна развеять любую тьму, что месяцами копилась в моей душе.

— Настеныш, ты совсем промокла, — парень снял с меня куртку и бросил ее у входа. — Раздевайся, а я найду, во что переодеться.

Я тут же подчинилась. Джинсы неприятно липли к ногам, а в кедах образовалось настоящее болото. Влад достал теплый свитер и свои спортивные штаны. Несмотря на то, что я уже не раз спала в его постели, мальчишка отвернулся, давая мне стянуть с себя футболку.

— Готово, — я села на пол и подставила руки спиралькам обогревателя. — Неожиданный дождь, — пожала плечами. — Если б знала, что начнется гроза, то обула бы другую обувь.

— Насть, все настолько плохо? — вдруг спросил Влад и сел рядом. — Денег совсем нет? Мы могли бы сходить на рынок утром и купить тебе хорошие ботинки. Я коплю на машину. Деньги есть, не волнуйся.

— Нет, Влад, — помахала головой. — Таких подарков я еще не заслужила.

— В каком смысле «ЕЩЕ»?

— Дорогие вещи дарят тем, с кем спят. Ты понимаешь, о чем я.

— Знаешь, иногда ты бесишь. Другая бы ухватилась за эту возможность, но ты не хочешь. Встречаться — это не просто за руку ходить. Это заботиться. Насть, я же люблю тебя. По-настоящему люблю.

И это был первый раз, когда Влад признался мне в любви.

— Я тоже люблю тебя, Шереметьев.

— Я сильнее. Знаешь как? Я готов ждать, пока тебе не стукнет восемнадцать.

— Для того, чтобы заниматься сексом? — я с интересом посмотрела на него, поджав под себя холодные ноги.

— Тьфу, блин! Не произноси это слово, — засмеялся Влад. — Как-то смешно оно звучит. Проехали. Так что насчет обуви?

— Папа купит, — я обняла его за шею, касаясь губами ямочки на щеке. — А ты просто продолжай меня любить. Просто так.

— А у меня есть сюрприз! — Влад вскочил с кровати и бросился к двери, где лежали наши куртки.

Повесив мою на спинку стула, залез в карман своей и достал сувениры из луна-парка. Два брелока. Один в форме сердечка, а другой колокольчик. В обоих была какая-то маслянистая жидкость.

— Спасибо, — всхлипнула, уткнувшись лицом в плечо любимого парня. — Ты у меня самый лучший.

— Это ты у меня самая классная. Вон у Сергея Томка с бомжами дралась.

Я громко захохотала, вспомнив, как орал Соколов в вагончике. Я даже не заметила, как ряженый навел шухер на моей голове, настолько смешно было наблюдать за Сергеем.

Рано утром Влад разбудил меня, потому что в восемь я обещала быть дома.

— И все-таки зря ты не разрешаешь мне подарить тебе ботинки, — Владик скривил нос, усаживая меня на заднее сиденье такси. — Завтра приеду, ладно?

— Я буду скучать.

— Не успеешь. Я буду постоянно названивать, — засмеялся Влад и побежал в дом.

Дождь продолжался. Дороги скользкие. Водитель такси недовольно ругался, объезжая очередную выбоину.

Я вышла у подъезда и, накинув куртку на голову, забежала в дом, сжимая в руках двух медведей, что Влад выиграл в тире.

Дома была только бабушка. Скинув кеды, сунула их в тумбу подальше от родителей и забежала в спальню. Выходные в одиночестве стали пыткой. Хотелось сейчас быть рядом с Владом. Слушать, как он поет. Наблюдать, как красивые пальцы перебирают струны.

— Ба, а где все?

— Мама выпечку продает, а отец пошел покупать тебе ботинки. Поди, вымокла до нитки.

— И за какие такие деньги он собрался их покупать?

— Ох, не хотела я тебе говорить, да ведь сама узнаешь, — бабушка вздохнула, вытирая руки о передник. — Трубу свою продал.

— Саксофон, — еле слышно прошептала я. — Но как же ба? Он же так любил его. А я? Как теперь?

— А мама все побрякушки в ломбард снесла, — покачала головой бабушка.

Прикрыв лицо руками, побежала в комнату. Зачем мне обновки, если ради этого приходится продавать то, что дорого? И тогда я решила, что вообще не стану учиться после девятого класса. Пойду официанткой работать. Многие девочки после школы шли подрабатывать в бары и кафе, а я чем хуже? Красотой природа не обделила, а значит, точно возьмут разносить пиво. Я была уверена, что Владу такое решение не понравится, но родители важнее. Если любит — поймет.

На самом деле с работой действительно была напряженка, потому и подавались все в бизнес. Но у нас еще оставались долги. Иногда маме звонили кредиторы и угрожали расправой, и тогда становилось совсем страшно.

Зарывшись в покрывало, я свернулась калачиком и уснула. Проснулась от нежного прикосновения маминой руки.

— Вставай, соня. Мы с подарками.

— Не нужны мне подарки такой ценой, — пробормотала и отвернулась к стене.

— Прекратить истерику, Настасья. Мы с отцом так решили и точка. Вырастешь, заработаешь первый миллион и купишь нам новое. Ты не думай, это не подарок. Считай, это кредит такой.

— Ты несерьезно говоришь.

— Конечно, нет. Насть, ты учишься в выпускном классе. Девятый тоже выпускной. Я знаю, что девчонки у вас из богатых.

— Не все.

— Не важно. Я хочу, чтобы ты не отличалась от них. Ну что, пойдем мерить обновки? А их очень много, — подмигнула мне мама.

Отец вручил мне коробку с ботинками, на которые я постоянно посматривала, прибегая на рынок к маме после уроков. Но это было еще не все. Мне купили кожаную косуху и ультра модный рюкзак из коричневого кожзама, который закрывался на кнопку. Радости не было предела.

***

Лондон

— Опять задумалась? — Влад протер глаза кулаком. — Ведь есть о чем, верно?

— Ты простишь меня?

— А у меня есть выбор? Я много думал сегодня и кое-что понял. Пусть ты за тысячи километров, но лучше так, чем совсем без тебя.

— Значит, снова друзья?

— Значит, друзья, — ухмыльнулся Влад. — Но ты же понимаешь, что мы не сможем дружить, как раньше.

— Я не маленькая, все понимаю.

— Ложись спать, Настенок. Завтра во сколько позвонить?

— После шести я буду дома. А вообще, звони, когда хочешь. Я всегда рада тебя слышать.

Влад сбросил вызов, а я долго смотрела в потемневший экран. Я отлично знала, что друзьями мы никогда не станем. А еще поняла, что до сих пор люблю этого мужчину. Снова влезла в его галерею, рассматривая снимки. Красивый. Очень красивый. Мальчишка стал мужчиной. Легкая небритость, модная стрижка и потрясающая улыбка. На одном фото он был без рубашки, и я провела пальцем по экрану, представляя, как здорово было бы сейчас коснуться рукой шикарного тела моего Влада. Именно так. Он все еще был моим. И никакая Таня не сможет этого изменить. Понимала, что десять лет — слишком много, но почему-то верила в то, что еще не все потеряно. Что у меня есть шанс все исправить.

Рассвело. Я опустила ноги в теплых носках на деревянный пол и подошла к зеркалу. Под глазами залегли темные круги.

— Панда, мать твою, — выдохнула, проводя пальцем по лицу. — Красивая и печальная панда. Соберись, Яворская. Где твой боевой дух? Жизнь может круто измениться.

Подмигнула своему отражению. Сегодня попрошу отпуск и поеду в город, где прошла юность. И будь что будет. Я должна что-то сделать, лишь бы не сойти с ума. Либо я верну себе Влада и стану счастливой, либо мы поговорим и отпустим друг друга. Мать права. Пора и для себя пожить.

Я, конечно, не вела образ жизни монахини, но мужчины мои были лишь для поддержания жизненного тонуса.

— Для здоровья, — смеялась мама.

Но хотелось большего. Окунуться в тот водоворот дикой страсти. Я помнила каждый день, проведенный с Владом, и каждую ночь, что провела с Сергеем. Любила ли я Соколова? Да. Любила, но недолго. На самом деле мы все были виноваты в том, что не стали счастливыми. Каждый из нас троих.

Телефон снова ожил, и я улыбнулась. Была уверена, что это Влад. Но когда посмотрела на сенсорный экран, краска отхлынула от лица. А Влад предупреждал, что возможны проблемы. Мне звонил Соколов. Сначала хотела бросить телефон об стену, но все же ответила.

— Ну, здравствуй, звезда, — ухмыльнулся Сергей. — Не ожидала?

— Представь себе. Зачем ты звонишь?

— Хотел посмотреть в твои бесстыжие глаза.

— Посмотрел?

— Я хочу поговорить с дочерью, — голос Сережи был спокойным, но злым.

— Нет. Это исключено. Ты отказался от нее десять лет назад. Своей рукой подписал документы.

— Ничего не закончилось, родная. Все только началось, — тихо рассмеялся Соколов и сбросил вызов.

— Чмо, — я бросила телефон на туалетный столик.

Как был сволочью, так и остался. Все те же методы. Запугивание и побои. Вот только я другая. Не напугает.

Глава 9

Лондон

И снова дождь. Лондон — город огней, витрин и хмурого грозового неба. Лишь иногда удавалось поймать редкие солнечные лучи. Работа в студии уже была в самом разгаре. Забежав в небольшое кафе, бросила на стойку купюру.

— Двойной эспрессо? — улыбнулась мне Кэт, а проще Катя.

Девушка девятнадцати лет эмигрировала в Великобританию из Питера еще будучи подростком.

— Тройной, — я остановилась у стойки, прикрыв глаза. — Ночь была долгой, но приятной, Катюшка.

— Неужели новый возлюбленный? — девушка прищурила глаза. — Если меня занесет, останови, но молчать не умею, — Катя развела руками в сторону. — Знаю, я всего на шесть лет старше Дашки, но давно не ребенок. Ты, Насть, совсем себя не любишь. Тебе нужен мужчина.

— И не просто мужчина, а определенный, — вздохнула и взглянула на часы. — Время еще есть, могу рассказать.

— Выкладывай, влюбилась? — девушка широко улыбнулась. — Я знакома с этим счастливчиком?

— Вряд ли его можно назвать так, но нет, ты с ним не знакома. Он не отсюда.

— Из прошлой жизни?

— Да, — провела рукой по гладко причесанным волосам, собранным в маленький хвост. — Мой бывший. Или не мой. Или не бывший. Запуталась я, Катерина.

— Заработалась и замоталась, — девушка протянула мне руку, выходя из-за стойки. — Пойдем покурим.

— Курить вредно, — улыбнулась я девушке, но схватила свой кофе, который Катя упаковала в красивый пакет, и вышла из кафе.

— Не мне тебя учить, Анастасия, но пора уже стать счастливой, — девушка закурила тонкую сигарету.

— Ты знаешь, я была ею до шестнадцати лет. Всего два месяца, но была.

— Он любил?

— Очень, хотя и был подростком.

— А почему вы не продолжили встречаться? Почему всего два месяца?

— Страх…

***

Конец октября выдался действительно холодным. Сегодня мне исполнилось шестнадцать. Мама пригласила гостей, а я своих. Казалось, что этот день наполнен волшебством. Я вышла из класса последней, потому что была дежурной.

— Яворская, постой! — услышала голос Марины Гнединой. — Ты знаешь, Настя, я очень не люблю, когда берут мои вещи.

Маринка была настроена решительно. Плюс я была одна, а она с «придворными». Я насчитала двенадцать девочек, не считая самой Марины. Было понятно, что они не пришли поздравить меня. Готовилась расправа, но за что?

— Прости, Марина, но у меня нет времени.

— Нет! Снова «Прости», — мерзко заржала блондинка. — Не в этот раз.

— Ну ладно, — я подошла к окну и облокотилась о батарею. — Выкладывай. Какую вещь я у тебя забрать успела?

— Слыхала, ты у нас шлюха! — и снова смех гиен, собравшихся вокруг.

— Ты перепутала меня с собой? — говорю, а сердце в пятки ушло.

Отлично понимаю, что целой я сегодня не уйду, но и молчать не стану.

— Как давно ты спишь с моим Владом? — рука Гнединой отвесила мне звонкую и унизительную пощечину, но я осталась стоять.

— Он не твой, Марина, и никогда не был, — я схватилась рукой за горящую щеку. — Просто прими этот факт.

— Нет, Яворская, — Марина подошла ближе и схватила меня за волосы. — Говорят, у тебя сегодня день рождения. Ты надолго его запомнишь.

Я пыталась отбиться от блондинки, но в ход пошла тяжелая артиллерия. Меня били все. Били жестоко, стараясь ударить больнее и так, чтобы на лице не оставить следов. Марина все так же держала меня за волосы. Наклонив над батареей, ударила о подоконник головой, а потом и о батарею тоже. Мне было страшно и очень больно. Звать на помощь — значит стать стукачкой и изгоем. Да и смысла не было. В школе было пусто.

— Эй, ну как разошлись! — из класса напротив выбежала Злата. — Гнедина, ты совсем озверела?

Марина отступила. Как ни странно, девушка побаивалась мою соседку. Видимо, между ними тоже был конфликт. Не зря же Злата говорила, что жизнь и не такому научит.

— Яворская, — снова голос Марины. — По-хорошему прошу, отвяжись от Шереметьева. Либо же будешь страдать до конца учебного года. Дай слово, что больше никогда не встретишься с ним. А я, в свою очередь, обещаю не трогать тебя больше. И держи рот на замке. Все, что произошло здесь, здесь и останется, поняла?

— Поняла, — кивнула, почувствовав тошноту.

— Я не слышу в твоем голосе раскаяния. Повторяй. Я никогда больше не встречусь с Владом.

— Но как я ему объясню? — из глаз брызнули слезы.

— Сама придумай, но если узнаю, что ты снова с ним, порву на мелкие куски. Ты мусор! Нищебродка!

И в этот момент я решила, что никогда не встречусь с Владом. Я испугалась. Действительно испугалась. И еще была уверена, что я на самом деле мусор.

Собрав рассыпавшиеся книги, подняла безнадежно испорченный рюкзак и потащилась в сторону дома. Злата побежала следом.

— Насть, погоди, я тебя доведу, — девчонка схватилась за мою ладонь. — Ты что, на самом деле будешь разрывать отношения с Владом?

— Да, — не колеблясь, ответила. — Хочешь расскажу, как погиб мой брат?

— Только если ты сама этого хочешь, — Златка опустила глаза.

— Его били по голове, Злата. Вот так же, как меня только что. Мне жаль родителей, которым пришлось похоронить сына. Ты не представляешь, как это больно! Я полгода к доктору ходила. К психологу. И все равно ежедневно проживаю этот день. Он же прямо на моих глазах умер.

— Мне жаль, — Злата заплакала. — А моего папу убили бандиты. Я его совсем не помню. Зарезали на улице у самого дома и отобрали зарплату.

— Значит, ты должна меня понять. Мне шестнадцать, Златка. Я жизни не видела. Первая любовь важна, но она никогда не заканчивается, как в сказке. И жили они долго и счастливо.

— Наверное, — пожала плечами девочка. — Я ни разу не влюблялась.

Дома вовсю готовились к приему гостей. Но сейчас я должна была сделать то, что разобьет мне сердце. Набрав номер Влада, вслушивалась в гудки.

— Насть, — родной голос заставил сжать челюсти. — Я вечером приеду, подарок иду выбирать.

— Не стоит, Влад, — стараясь придать голосу уверенность, оборвала его на полуслове. — Я долго думала, что я чувствую к тебе, и поняла, что ничего. Я не люблю тебя, Шереметьев. Влюбленность и любовь — разные вещи, понимаешь?

В трубке стало тихо.

— Вот, значит, как, — голос Влада стал пустым. — Тогда понятно. С днем рождения, Настя. Надеюсь, что ты найдешь настоящую любовь. И не звони мне больше.

— Не позвоню. А ты не приезжай ко мне во двор.

— С какой стати? — теперь голос Шереметьева был злым. — У меня там Яна.

— Пока! — крикнула и бросила трубку.

Праздник прошел тихо и ровно. По крайней мере, для меня. Мне хотелось умереть, а не получать поздравления. А еще болела голова. До тошноты болела.

Спустя два дня мое состояние стало ухудшаться. Единственный, кого хотелось видеть, был Влад, но я не могла ему позвонить. И он тоже не звонил.

Марина лишь раз подошла ко мне на перемене, дабы убедиться, что я выполнила обещание. Больше она меня не трогала.

Вечером я разложила учебники на столе, собираясь заняться домашним заданием, и в ужасе поняла, что не вижу не единой буквы. Строки смешались в однородную черно-белую массу. Голова кружилась.

— Мама, я, кажется, ослепла, — пробормотала я, прежде чем рухнуть на пол вместе со стулом.

Очнулась в машине скорой помощи. Мама сидела рядом, закрыв ладонями глаза, и тихо плакала. История повторялась. Почти то же самое было с Димой. Сначала он ослеп, затем у него парализовало всю левую часть тела, ну а после умер. А я не хотела умирать.

В больнице меня осмотрели, и седовласый доктор присел на край больничной койки.

— Тебе придется полежать здесь, Анастасия. Но я хотел бы знать, что произошло. У тебя тяжелое сотрясение мозга. Скажи, тебя били?

— Нет, конечно, — я отрицательно помахала головой. — Я дежурила в классе. Уронила ведро, и нога скользнула. Прямо у батареи, понимаете? Увернуться не смогла и головой ударилась. Но я не думала, что это серьезно.

Доктор посмотрел на маму.

— Вы присядьте, — предложил он ей. — Я уверен, что ваша дочь лжет. Ее били, о чем говорят многочисленные гематомы на всем теле.

— Можно я поговорю с ней наедине? — мама умоляюще сложила руки.

Седой мужчина вышел, и мама села на край кровати.

— Я не расскажу! — я тут же пошла в наступление.

— Мне — нет, а вот ему расскажешь, — мама взглянула на дверь. — Сергей, заходи.

После чего встала и вышла из палаты, пообещав вечером принести что-нибудь вкусное.

— Привет, Насть, — Сергей мялся с ноги на ногу. — Это Маринка тебя так, верно? Именно потому ты решила порвать с Владом? Он скучает, Насть. Но если ты не хочешь, чтобы я ему рассказал, то я буду молчать.

— Обещай, что не скажешь.

— Обещаю. И ты не хочешь, чтобы он пришел тебя проведать?

— Нет, так лучше будет.

— Проблема в том, что он за дверью, — Сергей улыбнулся и встал с моей койки.

В палату вошел Влад.

— Привет, Настя, выглядишь паршиво, — резко дернув кофту, обнажил спину в синяках. — Я не собираюсь разубеждать тебя в чем-то. Ты приняла решение, и пусть так и будет. Это к лучшему. Ты хорошая, а я не готов к серьезным отношениям.

Резко развернувшись, он вышел из палаты и хлопнул дверью.

— Он врет, — пожал плечами Сергей. — Он с ума по тебе сходит, — парень отвел глаза в сторону и добавил: — И я тоже. Мы больше не появимся в вашем дворе. Все это похоже на какой-то бред. Ты знаешь, пока тебя не было, мы с ним всегда вместе были. Будет лучше, если мы больше не встретимся.

Слова Сергея больно били, но он был прав. За окном снова лил дождь. Даже небо плакало вместе со мной. Это был последний раз, когда я их видела. Пройдет два года, прежде чем я снова встречу двух красивых парней.

Глава 10

Через пару дней меня выписали, и я вернулась в школу. Но каково же было мое удивление, когда весь класс без исключения встал и вышел, стоило мне войти.

Как оказалось, о происшествии узнал директор. В школу были вызваны мои родители и бабушка Марины. Девочку отстранили от занятий, а мне объявили бойкот.

Сидеть одной в классе, когда тебя ненавидят, было невыносимо. Крепче сжав пакет с книгами, выбежала из школы и наткнулась на Гнедину.

— Довольна, Яворская? Меня исключают из школы. Ты понимаешь, чем это грозит тебе? Мои родители — дипломаты. А кто твои? Папа пьет, а мать пирожками торгует. Я уничтожу тебя!

И вот тогда в моей еще не здоровой голове щелкнул тот самый невидимый тумблер, о котором все говорят.

— Ты испортила мне жизнь, мразь, — я медленно приближалась к девушке. — Из-за тебя я потеряла двоих самых лучших друзей. Дипломаты, говоришь? Да мне насрать, Марина. Слышишь? — на секунду показалось, что говорю я словами Димки.

Страха больше не было, лишь дикое желание отомстить. Я набросилась на девчонку и повалила на мокрый асфальт. Рядом собралось полшколы. Многие пытались оторвать меня от Марины, но я крепко вцепилась в белобрысую копну волос.

Итог? Исключили нас обеих.

Я не знаю, как сложилась судьба Гнединой, и мне было плевать. Я не хотела видеть даже Злату. Но, несмотря на исключение, директор оказался совсем неглупым. Паскудная запись исчезла из моего личного дела, и меня взяли в другую школу.

Там меня действительно приняли хорошо. Кроме того, это была полноценная средняя школа, где я могла учиться до окончания одиннадцатого класса. Я вырвала из сердца воспоминания и продолжила жить. Словно не было в моей жизни Соколова и Шереметьева. Но иногда я все же рвалась позвонить Владу, хотя понимала, что поезд ушел.

Я сразу же подружилась с двумя девочками из параллели. Одна приехала из Новосибирска и была такой же новенькой, вторая девочка была из не самой благополучной семьи. Я перестала общаться с дворовыми подругами и часто проводила время с Олей Некрасовой. Той, что приехала из России. Мама Оли была архитектором и летом забрала нас в Приморское, чтобы мы отдохнули на море.

Родители теперь не могли себе позволить отдых, но с радостью отпустили меня с мамой Оли на целый месяц. Тогда строился один из корпусов нового пансионата в четыре этажа. Мы с Олькой получили собственную комнату. Утром пропадали на пляже, а по ночам ходили в соседние пансионаты на дискотеки. Жизнь продолжилась, но теперь без Влада.

Тогда я уже успешно окончила десятый класс и готовилась к последнему забегу. Оставался лишь один год, и я окончу школу. Возможно, поступлю в какое-нибудь училище, а может, просто стану той самой официанткой. Оля стала мне самой лучшей подругой. Однажды ночью мы решили поболтать на балконе за бутылкой холодного пива и пачкой сигарет. Та Настя, которой я была раньше, исчезла в тот миг, когда Шереметьев вышел из палаты неврологического отделения и на долгих два года исчез из моей жизни.

— Насть, а если бы он сейчас появился, чтобы ты делала? — затянувшись сигаретой, спросила Олька.

— Честно? Я не знаю. Мне скоро восемнадцать, и я совсем не та Настена, которую он любил.

— А ему, стало быть, двадцать, — грустно улыбнулась Оля. — Сейчас как раз тот момент, когда чувства уже не детские. Когда нет запретов.

— Верно, — хмыкнула я и бросила окурок в стакан с пивом. — Все, что не делается — к лучшему, — улыбнулась, глядя с балкона на ночное море. — Пойдем на пляж?

— Утром, — Олька махнула рукой. — Ты видела, сегодня приехали новые ребята. Проводку устанавливают в новом корпусе. Все довольно милые и молоденькие.

— Пф, — фыркнула я. — Я даже закадрила одного. Вот только имечко бесит. Его Сергеем зовут.

— Теперь всех Владов и Сергеев стороной обходить? — засмеялась Оля. — Жизнь продолжается, Яворская. В школе за тобой выпускник вьется. Как его?

— Костя, — я закатила глаза. — Он года три назад окончил школу. Таскается на школьные танцульки. Но соглашусь. Довольно славный.

Костик был действительно симпатичным, но каким-то странным. После Владика все казались мне не совсем нормальными, но этот переплюнул каждого. Однажды увязался за мной до самого дома. А новая школа находилась за Днепровским рынком. Потому вставать приходилось в шесть утра, чтобы не опоздать на первый урок. Костя провел меня домой и уставился на меня глазами верной собаки.

— Можно к тебе зайти?

— Ну, как тебе сказать, в принципе можно. Но сразу говорю, на интим можешь не рассчитывать.

— Да я и не думал. Чаю будет достаточно, — парнишка потупил взгляд.

Дома был папа. И первое, что сделал Костик — попросил показать мои детские рисунки.

Рассказав это Оле, увидела, как плечи подруги сотрясаются от смеха.

— Твою бабушку! Я сразу поняла, что у него с башкой беда! Рисунки?

— Ага, — я снова закурила. — Свободный художник, бляха-муха! Он меня пугает. Ходит за мной. Следит. Может он того? Шизоид?

— Да и хрен ему в лобешник! — Оля отхлебнула пива и собрала бутылки в пакет. — Что с Сергеем?

— А? — в голове возник образ Соколова, но я тут же вспомнила, что для меня их с Владиком больше нет. — Ты об электрике? А че с ним? Нормальный. Пригласил нас на пляж с утречка. Пойдем?

— А то! — Некрасова захохотала. — Ты в стремном купальнике пойдешь или все же наденешь свой розовый бикини? Настюх, ты в нем, как Афродита.

— Что вышла из пены морской, — хохотала я. — Вот его и надену. Буду соблазнять рабочий класс.

Я изменилась. Целиком. Полностью. Безвозвратно. И если быть откровенной, то ни капли не скучала по скромной и забитой Насте. Отец пил. Сильно и часто. Он пережил три инфаркта, но не каялся. Я постоянно выливала остатки мутной самопалки в раковину. Он ругался, но руки не распускал. Мама наладила небольшой бизнес. Все та же выпечка, но теперь она обросла клиентурой. Ночами на кухне у горячей духовки, а с утра на рынок. У нее даже были две девушки, что разносили заказы. Жизнь обрела смысл, но в тот же момент чего-то не хватало.