— Ты что дурак? Кому жить надоело? Сейчас устроит разбор полетов и кому-то ту-ту звездочкам на погонах, а может и Божьему свету.– Помахал рукой Верблюдов.

— А почему Немка?

— Национальность у нее такая, контролирует крупный бизнес, потоки оружия, присматривает за городом, а то и всем регионом, конкурентов не имеет. Нет такой силы, чтобы с ней бороться не у нас, не у жуликов. Видишь пухленького, коренастого, в черных очках… лысого… — это Медвежонок, отмороженный на голову, а долговязый с козырьком назад — Полтинник, их главный бухгалтер. Блондин с длинными волосами в белом плаще, весь белый — Маклауд. Запомни их — это наши и мать, и отец, и Родина, и жизнь, и друг, и враг, и не дай судьбе тебе с ними пересечься, это будет твой яркий финал!

Медвежонок джентельменски открыл дверь автомобиля, с которого вышла стройная, модельной внешности девушка, со слегка грубоватыми, угловатыми чертами лица, с волнистыми каштановыми волосами, в тигровом боа, на очень высоких каблуках. С остальных черных иномарок появились как на подбор высокие квадратные «шкафы» в однотипных пиджачках с короткими стрижками — на вид совсем неразговорчивые люди.

— Что это у наших блюстителей закона и порядка такое старое разбитое крыльцо, они беспокоятся о нашей безопасности, а о них не кому позаботиться.

— Понял, исправимся, — ответил Немке Полтинник, — там вот голубые ели можно посадить, стены покрасим в красный цвет, а на крыше большую звезду установим, будет местный кремль!

— Ребекка Арнольдовна! — выскочил из здания взволнованный заместитель прокурора Тятюшкин. — Как-то неожиданно Вы к нам пожаловали! Прошу, очень рады!

— Какой вежливый мужчина, далеко пойдете, я вам обещаю, и слово свое держу! А где ваш начальник?

— А он малость приболел!

— Как печально, но мы его навестить приехали, — вздохнула искренне Немка.

— Насколько помню, четвертый этаж налево? — поинтересовался Маклауд.

— Так точно, сударь!

На пропускном пункте стоял бледный худощавый парнишка, не зная то ли сесть, записать в журнал посетителей, то ли притвориться статуей или просто исчезнуть. Ребекка Арнольдовна почти по-матерински смотрела на мальчонку, потом наклонила к себе его голову и нежно поцеловала в лоб, тот покрылся пятнами. Когда проходил Медвежонок, заметивший у солдатика классные ручные часы, бесцеремонно их снял и одел на свою руку.

Главный прокурор таких гостей не ждал, был рассеян, даже испуган, привстал со своего рабочего места.

— Андрей Сергеевич! — обратилась Немка, — а нам сказали, что Вы больны, извините, не знали, апельсинчики не прихватили.

— Я? — еще больше оцепенел мужчина.

— Скорую помощь не ждали? — злорадствовал Медвежонок.

— Мне?

— Да-да-да! — перехватила инициативу Ребекка Арнольдовна. — Видно, ножки болят, не туда ходят, и ручки, не к тем тянутся, язычок страдает, не то говорит.

— У меня? — только промолвил прокурор.

Маклауд схватил авторучку с рабочего стола и с силой вонзил в плечо тучного человека.

— А! — завыл тот. — Делайте что хотите, только не убивайте, — орал он.

— Мальчики! — обратилась Немка к двум «шкафам» у двери. — Полечите дяденьку!

Раздался хруст мебели, звон битого стекла, шум падающих книг. Ивана Сергеевича швыряли от стены к стене, а он кричал одно — только не убивайте.

Полтинник достал мобильник, набрал ноль-три и сообщил диспетчеру медицинской службы, что в здании прокуратуры человеку очень сильно нездоровится.

— Может вызвать и ритуалку? — засмеялся Медвежонок.

— Внизу посмотрим, — спокойно ответил Маклауд.

Один из охранников вытолкнул тушу прокурора в окно, держа его всего лишь за галстук.

— Пока, Птенчик! — попрощалась жалобно Ребекка Арнольдовна, и через секунду внизу раздался шлепок.

В коридоре Немка обратилась к Тятюшкину, поправляя ему воротник: «Надеюсь, Андрей Сергеевич страдал не заразной болезнью?»

— Что Вы! — забормотал толстячок. — Знаете, какой у меня иммунитет! Спасибо, что попроведовали Агаркина, теперь он вынужден поправиться!

— Твои слова, да Богу в уши! — щелкнул по носу нового прокурора Медвежонок.

Солдатик так и стоял в одной позе у пропускного пункта, даже не дышал. Немка медленно вздохнула и оставила надпись в журнале: «Служи честно, мое Солнышко!». Когда проходил Медвежонок, то он сделал пару пассов перед лицом мальчика, тот никак не отреагировал, тогда лысый его толкнул пальцем в грудь и «оловянный солдатик» как срубленное дерево повалился на пол.

— Посмотри-ка, живой! — удивился Полтинник, когда они подошли к месту падения бывшего прокурора.

Андрей Сергеевич почти шепотом стонал: « Только не убивайте!».

— Видишь, и без ритуалки обошлись, — обратился Маклауд к Медвежонку, — не люблю похороны! Мрачно.… Увидишь олигарха Хавского, передай от нас привет, — посоветовал спасенному.

— Он плохой человек, пусть покается! — оставила наставление бывшему прокурору Немка.

— Вот это девушка! — восхитился стажер Рогатко в автомобиле, припаркованном рядом со зданием прокуратуры.

— Ты что Дурак? Это Сатана в юбке! — выругался старший лейтенант Верблюдов. — Ее черти боятся. Не родился еще человек, который смог бы оседлать эту кобылку! Просто держись от таких людей на большом расстоянии, если хочешь до старости дожить.

— А, что у нее мужа нет?

— Ну, ты даешь! Жена должна при муже ощущать себя как за каменной стеной, взял на руки, и чувствовать силу их, безопасность, а не наоборот! Одно дело богомолы, другое люди.

После распада Советского Союза началась большая дележка: приходили одни, воротили горы, вскоре, несмотря на богатство и могущество, появлялись другие, отбирали у первых все, включая жизнь, но пришедших постегала та же участь — вот такая сформировалась пищевая цепочка. И ее надо было разорвать! Собрались ныне испеченные олигархи и объявили о стабильности: борьбу с организованной преступностью, с коррупцией, с наркотиками, с нищетой — но все это обратили не против себя, а против быдла — низа, откуда зарождаются подобие их. Если бы антикоррупционные меры были истинными, то тюрьмы заполонили бы в первую очередь бизнесмены-патриоты, имеющие доход свыше миллиона долларов, а не врачи за шоколадку и жадные куклы-временщики — губернаторы, утки, для повышения престижа и наглядности противовзяточной опалы с помощью средств массовой информации. Вот так возникла российская бандитская элита! Роль в ней Ребекки Арнольдовны, скорее всего обслуживающая, предоставлять не один незаконный автомат Калашникова, а целые Боинги танков и ракет на любые расстояния в самые экзотические места. Еще безупречной репутацией пользовалась ее киллерская школа, к услугам выпускников, к которым обращались даже ЦРУ и особые службы России, контролем качества служили выпуски новостей о несчастных случаях или суициде то одного, то другого известного человека в нашей стране и за рубежом. Но мир меняется, и сейчас больше необходимы не убийцы-одиночки, а целые вооруженные бригады — наемные армии. В Российской Федерации известен по предоставлению их, пожалуй, олигарх Хавский, у которого есть десяток военных баз, как в тайге Сибири, так и в чужеземных пустынях, стаи националистов, джихадистов, так антифашистов и радикальных христиан, но не хватало супер профессиональных инструкторов, да последний год случилось несколько провалов. Вот он подкапывался под конкурентку Немку через прокурора Андрея Сергеевича Агаркина. Беспредельными методами 90-х годов действовать значило бы нарушить стабильность, а это угроза безопасности другим участникам игры. Здесь надо действовать хлопком как по мухе — раз, и готово! Нет Немки, что тут поделаешь, жить надо дальше, да ее почитателям легче: трудней будет подобраться к ним к грешникам.

Александр Пимков с позывным «Саймон» был бойцом наемной армии олигарха Хавского, командовал сотней, при выполнении специального задания в Ираке его подразделение случайно столкнулось с гражданскими: местной женщиной и ее четырехлетней дочерью. По инструкции Саймон обязан их ликвидировать, медик боевого отряда ввел женщине смертельную дозу яда, а девочке по жалости снотворное с компонентом лекарственного вещества, вызывающего амнезию, но по каким-то причинам препарат не подействовал в соответствии ожидаемому эффекту. По легенде с наемников требовалось устранение американского генерала, и свалить это на джихадистов-террористов. О русских в Ираке не знал никто, но группа Саймона вскоре была достигнута и почти полностью уничтожена, возможно, из-за сделанной оплошности. Александр получил серьезное ранение, нескольким бойцам удалось вырваться из окружения, спасая своего командира. В одном из госпиталей наемной армии, по правилам и понятиям военной организации, пациенту Пимкову был произведён выстрел в голову. Никто кроме лучшего друга Саймона не знал, что приговор исполнен подставному лицу, а Александр в это время находился в труднодоступной сибирской таежной больничке. Его карьера и будущее рухнули. В течение нескольких месяцев после выписки он пил, потом устроился охранником в один из известных магазинов ювелирных изделий. Однообразные, скучные будние смены — пока не случилась встреча, из-за которой жизнь снова кардинально перевернулась. Посетителем прилавков драгоценных побрякушек явилась известная нам Ребекка Арнольдовна. Она прошла кошачьей походкой к выставленным на обозрение шикарным изделиям.

— Изумруды и золото — это моя слабость! — пожаловалась героиня директору по продажам.

— Тогда у нас для Вас есть особый товар, я думаю, Вы будете восхищены!

— О, Вы правы! Как догадались? Наверное, обладаете экстрасенсорными способностями, признайтесь!

— Не смущайте! — покраснела директор, — Просто, у нас ювелирный салон лучший, мы работаем с великими мастерами своего дела.

— Тогда я буду вашим постоянным покупателем!… Да, буду жить здесь!

Немка примерила огромное зеленое колье.

— Как я вам? — резко обратилась она к охраннику.

— Простите! — опешил Саймон. — Я не специалист в таких делах. Моя обязанность обеспечить безопасность этой красоте!

— Разве Вы не мужчина? По достоинству не оцените женщину? — съехидничала Ребекка.

Медвежонок хихикнул.

— Извините, но я по другим показателям сужу о настоящей мужественности.

— Наверное, самоотверженно выполнять свои обязанности?

— И поэтому тоже!

А что будете делать, если грабитель наведет на вас оружие? — спросила Немка.

И Медвежонок издевательски достал пистолет и направил на охранника. В доли секунды Саймон с легкостью отобрал огнестрельный предмет, хорошенько заломив руку лысому коренастому шутнику. В мгновение «шкафы» Немки и Полтинник приготовились к противостоянию охраннику, только Маклауд расхохотался пронзительным затяжным смехом. Жестом Ребекка показала « не трогать!»

— А ты настоящий мужчина! — она положила руки на шею Саймона. — Хочу поблагодарить тебя за представление!

И ее губы смело коснулись губ охранника в нежном сладком поцелуе, потом задела своим его кончика носа, очень сексуально улыбнулась и резким ударом колена в пах застигла врасплох Александра Пимкова, из рукава красавицы блеснуло маленькое тоненькое лезвие и вонзилось ему в грудную клетку, тот повалился на пол.

— Спасибо вашим великим мастерам за этот божественный подарок! — поблагодарила Немка директора по продажам и, не расплатившись, ушла.

Рана оказалась не смертельной, но несколько дней Александру пришлось поваляться на больничной койке. Странно, он совсем не держит зла на эту особу, а наоборот, вспоминал запах духов, нежность и теплоту ее губ, что-то потаенное затронула она в нем, будто лезвие было смазано особым веществом, вызывающее духовную эйфорию. Время в наваждениях пролетело быстро. И вот он уже в забегаловке сидит со своим единственным другом с бывшим сослуживцем позывным Волк.

— Мне скоро опять в командировку, куда не знаю, теперь я командир сотни.

— Поздравляю! — выпивая, похлопал Саймон по плечу своего дважды спасателя: тогда в Ираке в бою и в госпитале от пули палача.

— А я завидую, теперь у тебя спокойная мирская жизнь, можешь жениться, завести детей.

— Жениться? Ни за что! Незачем лишняя головная боль! Я — свободный человек!

— Сопьёшься — свободный человек! — усмехнулся Волк.

— А знаешь, Макс, если жениться так на королеве! Точно! Вот приедешь из командировки, приглашу на мою свадьбу.

— Это на той, которая чуть не сделала из тебя евнуха?

— Ты знаешь, как она целуется! Пусть зарежет меня, я готов лишиться жизни ради еще таких мгновений!

— Ну-ну! Раскатал губу, эта птица такого полета! Навел справки — она авторитетная сучка, кликуха «Немка». В ее банде служат ребята, которых я бы хотел видеть у себя в отряде. Под ее крылышком ходят, пожалуй, лучшие в мире военные инструкторы. Она имеет доступ к сверхновым оружейным разработкам. Не хотелось бы с ней помериться силой!

— Волк, а ты прав, чертяга! Мирская жизнь — это по фигу на все инструкции! Я сам — инструкция! И она будет моей женой!

— Ага, если на втором свидании не прирежет!

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Олигарх Хавский Игорь Николаевич был из семьи советских бюрократов, в период демократизации «прихватизировал» пару государственно важных объектов — не без помощи отца. В короткий срок выжал из них все, что возможно на швейцарский счет и, оставив бетонные стены подрастающему воронью, сбежал в Соединенные Штаты. Там быстренько нашел себе занятие в транзите американского оружия и подготовленных лагерных боевиков в Чечню, но быстренько осознал, что не вписывается в местную босс-компанию и в период зарождения проекта «Стабильность» в России вернулся на Отчизну. Нефтяные вышки и трубопроводы были уже расхвачены, вот он занялся сетью ресторанов и гипермаркетов, транспортировкой из-за рубежа дешёвой продукции, а иногда незаконных товаров. Его международная логистика оказалась очень востребованной, но эти караванные пути следовало тщательно охранять и на родине, и вне ее пределов. Так родилась первая наемная частная армия в России. Вскоре олигарх осознал, что на ней можно колотить большие деньги. Кстати именно она потом начала играть важную роль в обеспечении «стабильности» в стране после негласного олигархического совета, носящий шуточное название в элите «Вселенский Собор». В истории нашего государства был короткий период, когда кое-кто посчитал, что наемные батальоны — замена законной регулярной российской армии. Под видом глубокой реформации вооруженных сил страны, модернизации, а именно — сокращения численности для повышения якобы ее качества и вложением миллиардных цифр, поощрялись амбиции этих энтузиастов. На самом деле федеральные финансовые средства и потерявшие работу лучшие военные кадры пошли на укомплектацию боевых подразделений олигарха Хавского. Но вскоре другие участники проекта «Стабильность» почувствовали в этом опасность для себя, и Игорь Николаевич угодил в «черный список». Хавский остановиться не мог, и роль всего лишь Малюты Скуратова его не устраивала, нужен был скачок, мощный, энергичный, а главное высоко. «Медведи вокруг одной сосны жить не могут!» — всегда смеялся он. После рассекречивания прокурора Немку надо было срочно раздавить, поэтому он вылетел в Москву на известный кинофестиваль, а в сторону города берлоги бандитки уже мчались по небу грузоподъемные самолеты с танками и военными десантниками.

— Так, остановись! — скомандовал старший лейтенант Верблюдов и стажёр Рогатко припарковался у главпочтамта.

Вдруг у офисной многоэтажки в конце улицы из микроавтобуса выскочили черные люди в бакалаврах, с автоматами и нашивками одного из известных в стране подразделений. Над зданием повис вертолет, с которого вместе с бойцами спустились веревки на крышу. По улицам шумно залязгали по асфальту танки Т-90, блокируя проезды, целясь в этажи здания.

— Гм, — заежился стажер — что война началась?

— Дурак! — выругался старший лейтенант. — Эти офисы гнездо обитания самой Немки. Скорее всего, какая-то спецоперация!

— Танки для чего?

— А ее пули автомата не берут, — пошутил Верблюдов. — Лучше сиди тихо и не шевелись, если жить хочешь!

— Да-а! — вздохнул удивленно стажер. — Ох, сейчас начнется!

Маклауд поднес сотовый к уху, выслушав что-то короткое, пронзительно рассмеялся, вознося руки к небу.

— Всегда говорил, в разведку стоит вкладывать большие деньги, — спокойным тоном произнес Полтинник.

А Медвежонок достал пистолет: «Добро пожаловать в тир! Ох, я сейчас постреляю!» — обрадовался он.

— Мальчики! — Воскликнула Немка, — А про подарки гостям мы забыли!

Одна из стенок кабинета раздвинулась, обнажив потаенный лифт, который умчал товарищей вниз. Многоэтажка была блокирована плотным кольцом солдат и танками, начался штурм здания, подразделения мелкими группами проникали в офисы через двери, балконы и окна. Как в бандитском кино, работали оперативно и красиво. Неожиданно раздался громовой грохот, на четвертом этаже как изо рта факира наружу вырвались клубни огня и дыма, мощным и впечатляющим оказался взрыв, встречающий гостей.

— Первый! Первый! Что у вас? — кричал кто-то в рацию, нарушая тишину. Внезапно громко над кварталом со всех сторон зазвучала известная и популярная музыка и голос заслуженного народного певца, заставивший бойцов развернуться и увидеть подъезжающих к ним зенитно-ракетные комплексы, способные одновременно атаковать наводящими ракетами, пушками и зенитками. Настало гробовое молчание.

— Занять круговую оборону! — скомандовали командиры.

«Чао, мальчики!» — вздохнула Немка в белой Ауди, и из пяти комплексов из всех орудий вырвались смерть, ад и грохот небес. Ввысь взлетели башни танков как стартующие ракеты с космодрома, многоэтажку, подобно стаей пираний, рвало на части, обломки в снегопадном вальсе снежинок разлетались вокруг, вертолет только хотел огрызнуться, подобно пузырю или комару наполненному кровью в мгновение «лопнул», обрызгав все огненным содержимым. Представление длилось не дольше минуты, пока здание не сложилось, похоронив все живое своим телом.

— Сегодня надо зайти в архитектуру, — опечалилась Немка, — построим что-нибудь веселенькое и уютное!

— Может нам пока пожить у олигарха Хавского? — предложил Полтинник.

— К сожаленью он не любит гостей! — ответил Маклауд.

— Несчастных некому приютить! — чудь не заплакала Ребекка Арнольдовна.

Старший лейтенант Верблюдов вытер рукавом со лба пот и перекрестился.

— Вот это было красиво! — восхитился стажер.

— Дурак! — выругался Верблюдов, — это была геенна огненная как на том свете, куда ты попадешь, если не будешь слушаться меня, — отругал он Рогатко.

— Да, у Ребекки Арнольдовны не следует просить прикурить!

— Я чувствую, Ребекка Арнольдовна скоро тебя самого прикурит, с ног начнет и затылком закончит. Берегись ее, ох, берегись! Мы против нее так — мошкара, пыль со стола!

Олигарх Хавский лютовал, швырял документы по офису, запустил стул в секретаршу: «Какая-то титькастая гнида будет насмехаться надо мной? Иди, иди же ко мне, убей, застрели, взорви, растопчи! У меня дел больше нет, как тормозить на этой шлюхе! С кем решила тягаться?! Хочешь войну — получи ее! Испепелю!» — буйствовал он. Так же внезапно остановился, поправил галстук. «Люда — спокойно позвал он испуганную сотрудницу, — принеси мне виски! Нет, ром! Хочу рома!» Если бы операция по ликвидации Немки прошла успешно, никто не заметил, что такая существовала на этом свете, но провал очень насторожил «рыцарей круглого стола».

— Нарушаешь стабильность! — упрекнут Игоря Николаевича, или вообще посмеются за его спиной: «Нашего генералиссимуса Хавского шутливо на лопатки положила баба!»

— Вокруг предатели! — думал олигарх. — Вокруг дураки!

— Нет, выжидать не буду, задействую лучших солдат! Все равно на каком-то перекрестке застрелю эту суку!

Саймон на одном из верхних этажей новостройки, что-то рассматривал в бинокль, чертил у себя на карте, он изучал передвижения Немки: какими маршрутами пользуется, в какие заезжает магазины и рестораны, а главное, во сколько. В голове у него зрел коварный план похищения будущей невесты, обещал же лучшему другу, значит, будет свадьба! Закончив слежку, Пимков развернулся, чтобы поменять точку дислокации, как внезапно перед ним появилась фигура длинноволосого белого человека, будто ангела с небес. На долю секунды бывший наемник опешил, но военные навыки автоматически сыграли, его нога в сантиметрах пролетела над головой уклонившегося Маклауда, а тот в движении вынул тонкий элегантный меч самураев из внутренней части длинного плаща. Одним взмахом кончик острия прошелся по щеке Александра, оставив ярко-красную полосу, вторым срубил каблук у подпрыгивающей жертвы, а третьим коснулся шеи приземлившегося Пимкова, и последний замер.

— Шрамы мужчину украшают! — хлопая в ладоши, вошла с Полтинником в пустое, недостроенное помещение Немка.

— Зачем следишь за нами, на кого работаешь? — строго спросил долговязый в кепке.

Следопыт не ответил.

— Не убиваешь детей Александр Пимков?… Саймон!… Командир наёмной сотни! — усмехнулась Ребекка Арнольдовна.

— Откуда вы знаете про меня? — но ему никто не ответил.

В зал вошел Медвежонок с маленькой смуглой черноволосой девочкой, которая сначала сжалась от испуга как волчонок, а затем у нее глаза резко яростно вспыхнули ненавистью, она забормотала на своем нерусском языке, указывая на пленника.

— Не и за этой девочки ты провалил операцию, потеряв почти всех своих людей, работу и даже, бедненький, чуть жизни не лишился? — улыбалась Немка.

— Что вы хотите от меня?

— Хотим на блюдечке олигарха Хавского! — чуть ли не крикнул раздражённый Медвежонок.

— А если не соглашусь?

— С этой дитя вырастит отличная джихадистка! — продолжала Ребекка. — Если конечно доживет, — взгрустнула она. — Ты ее так ценишь!

— Но как я это сделаю?

— Мы на внутреннюю поверхность твоей щеки вошьем капсулу из рубцовой человеческой ткани, чтобы в тебе не обнаружили инородного тела. В ней будут споры модифицированной сибирской язвы, ее легко прокусишь, и надо всего лишь плюнуть в морду этому злодею, всего лишь, чтобы он загнил, а может быть и умер!

— А если я заболею и погибну раньше?

— У тебя создадим иммунитет.

— Значит, у вас есть вакцина?

— Но ее нет у них! — ответила Немка. — Я бы могла его еще вчера раздавить, но смерть будет слишком дешёвой, а мне надо деньги и не только. И за свою жизнь, точнее за дозу вакцины он пойдет на большие уступки…. Я люблю злорадствовать!

— Как я попаду к нему самому?

— Ты засветишься со мной, его шпионы легко схватят тебя, скажешь, что от Ребекки Арнольдовны есть послание, но лично Игорю Николаевичу.

— Они проверят меня на компьютерном томографе.

— Объяснишь, что его передали через гипноз, и содержания сообщения не ведаешь, насколько знаю, внушения нельзя прочитать через технику. И еще, если выполнишь задание, то это будет подарком к нашей свадьбе, Милый!

— Откуда тебе это известно? — еще больше опешил Саймон.

— Собачка на цепи в подвале сказала!

— Ах, ты!… — хотел Пимков броситься на Немку, но острое лезвие меча остановило его.

— Если не справишься ты, возможно, сделает он. Ох, уведёт невесту у лучшего друга! — смеялась она.

— Даже Волк попался в ее лапы, — подумал Саймон — неужели так умна, что играет нами как фигурами на шахматной доске?

Кто-то из знакомых Немки видят в ней отменного психолога, другие считают ее великой актрисой, есть иные — называют аферисткой, но, пожалуй, она — игрок в потеху «Жизнь без правил». Да, она умна, потому что умеет вникать в людей, она талантлива, очень впечатлительна, она азартна, потому что не боится, но самое главное она свободна от чувств, от справедливости, от человечности, от Бога и дьявола!

— Ну-ка, остановись здесь! — скомандовал старший лейтенант Верблюдов и Рогатко беспрекословно выполнил приказ.

— Что захотел посмотреть на стриптиз, Старый? А ты разбираешься в клубах, губа не дура!

— Дурак! — дал подзатыльник стажеру Верблюдов, — Видишь белую Ауди — старая знакомая пожаловала!

— Немка! — присвистнул Рогатко.

— То-то! Вот она сейчас устроит стриптиз, с голой попой от Магадана до Парижа сиганешь!

— А кто это молодой человек со шрамом на лице под ручку ее ведет? А говоришь, не найдется на ее кузовок грибок.

— Нет, ты не дурак, а ведро помойное: пустое и вонючее! Это у паучихи обед. Ням-ням, скушает его, когда проголодается, только наиграется.

— А-а-а!

— Что, а? Жми на газ! Быстрей сматываемся отсюда, пока что-то не взорвалось!

Ребекка Арнольдовна вышла из автомобиля, держась за ладони с Саймоном.

— Что, суженый, развлечёмся на дорожку?

— А что завтра?

— Покажу одно учебное заведение, не сомневаюсь, тебе понравится! Поцелуй меня в губки!

— А ты меня не зарежешь?

— Глупенький, это я — любя от чистого сердца!

— Как вычислили меня?

— Поцелуешь меня, я скажу!

И Саймон прикоснулся к её нежным губам, как они были горячи и страстны, неужели целовать дьяволицу — это так божественно!

— Ты так легко заломил в салоне Медвежоночка, что на тебя пришлось навести справки!

— Это не ответ, в поликлинике в карточке такие сведения не пишут!

— Солнышко! Тебя выдала девочка! Твой фотопортрет от исламистов разошёлся по всему свету. Если я сдам тебя им, они выйдут на Хавского, и тот потеряет многих своих клиентов!

— Почему ты не сделаешь это?

— Продешевлю! Жизнь — это такая штука, вчера ты был всего лишь охранником, а сегодня мой герой, мой рыцарь! Мой Идол! — и она нежно провела ладонью по шраму на щеке.

— Скорее мышка в когтях у кошки!

Ребекка рассмеялась.

— А ты умеешь делать комплименты, мой Лев! В это заведение я тебя привезла в знак компенсации за боль, которую причинила: пей, ешь, заказывай любую девочку или девочек, как предпочитаешь?… Видишь — вон ту, — она указала на губастую блондинку слева, танцующую в клетке, — у нее такой подвижный язык, а какие умеет делать глубокие поцелуи!

— Боюсь спросить, откуда ты знаешь?

— Медвежонок рассказал!

— Да нет, это не знак благодарности, ты меня светишь! Наверное, с этой соской развлекается Хавский?

— А этот! Нет — с той! — она указала на татуированную коротко стриженую брюнетку. — У него плохой вкус!

— А мне нужна только ты! Я готов даже быть садмиссивом!

— Не люблю доминировать в сексе!

— А что ты любишь?

Я? А бесшабашную любовь!

— Ну, этого добра во мне навалом! — и он положил ладонь на ее колено.

— Скромняга! — заулыбалась Немка и продвинула ее себе на паховую область.

Саймон от неожиданности даже сглотнул и чуть не подавился!

— Официант! Официант! — позвала она человека в черном пиджаке, — Я бы хотела моему будущему мужу сделать подарок, у вас случайно девственница нигде не затерялась?

— А смотря, какую сумму готовы вы за неё выложить, — деликатно ответил мужчина.

Немка что-то долго выводила на салфетке.

— За эту сумму найдутся даже две, — услужил официант.

Немка рассмеялась. Саймон схватил бокал вина и плеснул Ребекке в лицо, правда она увернулась, он в злости перевернул стол и хорошим левым хуком врезал учтивому сутенеру, что тот сложил пополам соседний столик. Немка еще пронзительней расхохоталась и от удовольствия захлопала в ладоши. Несколько двухметровых исполинов — охранников стриптиз-клуба бросились на Александра, но Пимков двоих вырубил сразу, остальных красивыми борцовскими приёмами раскидал по залу. Маклауд, который прелюбодействовал с двумя азиатками, показал Саймону жест в виде большого пальца верх — знак одобрения, рассмеялся: «За все плачу!» — и швырнул над собой большую пачку денег, которые разлетелись по всему содомскому поприщу. Александр схватил Немку через плечо и бросился к выходу, найдя белую Ауди, закинул красавицу на заднее сиденье и резко рванул с места против потока автомобилей. Ребекка еще продолжала хохотать, изгибаясь как из кошачьей породы.

— Милый, ты куда?

— За город, в лес, где твои стоны никто не услышит!

— Солнечная 27 дробь два, там такая шикарная кровать и бассейн, любимый, будешь голый купаться со мной?

— Ты даже не представляешь, что тебя ждет! Коттедж твой покажется спичечным коробком. Ох! Что я буду вытворять!

— Мустанг! — похвалила Немка.

Домик по адресу оказался не маленьким.

— Какой бассейн?! — проворчал Саймон. — В кровать! Ох, сейчас начнётся!

— А у тебя сильные руки, надеюсь все такое?

— Не переживай, Солнышко, скоро почувствуешь!

Немка снова рассмеялась. Наконец Александр добрался до спальни, там так пахло иланг-илангом, огромная резная кровать с рисунками красных маков на простынях, бирюзовые стены и много картин на японскую тематику.

— Стоп! — скомандовала Немка и легко для женщины разорвала одежду Саймона, схватила его за ремень и толкнула, тот не удержался и упал, а Ребекка уже стягивала штаны, потом оседлав верхом, оголила свой бюст.

«Чего-то не хватает?» — спросила она как бы саму себя, развела руки Пимкова в стороны и раздались два последовательных щелчка.

— Это твои игрушки? — спросил Александр, почувствовав наручники на своих руках.

— Ловко, да? Я буду полицейским, а ты моим задержанным, даже не догадываешься, как буду пытать!

— Что я должен сказать?

— Что сдаешься — и это будет чистосердечное признание!

— Не дождешься.

Немка принялась его целовать с шеи, а потом спускаться ниже и ниже, и издевательски поглядывала на него.

— Чёрт! Мне так жарко! — помахала на себя ладонью Ребекка. — Надо включить кондиционер, ты же не сбежишь, Милый? — но посмотрев на наручники, задумчиво добавила, — Хотя нет, — и направилась к выходу из комнаты.

— Мальчик, две секунды!

В коридоре она подозвала большую белую мощногрудую собаку.

— Булечка, моя! — почесала её за ушком.

— Фас! — скомандовала и указала на спальню.

Бультерьер стрелой бросился в открытую дверь, Саймон дёрнулся, но руки были крепко пристёгнуты. Он рывком из последних стремлений перевернул кровать, оказался под ней. Псина схватила зубами за матрас, чтобы вырвать его и добраться до добычи, наконец, левая верхняя конечность освободилась. Собака кружилась вокруг пастели, пытаясь ухватить за любую часть своей жертвы. И вот, отцепив правую руку, он, оттолкнувшись, накинул толстое одеяло на зубастого противника, навалился сверху, борясь из-за всех сил.

Жузи — фу! — дала, зевая команду хозяйка, войдя в комнату.

Песик сразу перестал сопротивляться и даже взвизгнул. Саймон вытер пот со лба подушкой и почесал за ушком соперницу.

— Фригидная дурочка! — обратился он к Немке.

— А может кто-то не может зажечь женщину? Зря отказался от девственниц, может чему-то бы их научил.

— А, ты что можешь?

— В любой момент убить своего пупсика.

— Так, почему не убьешь?

— Тебя должен убить Хавский, а его я, поиграв немножко! Ложись спать, горе-любовник, завтра будем разговаривать, споки ночи, Солнышко!

Немка рано разбудила Александра, спавшего на полу на растерзанном матрасе. В беседке в саду за столом сидели: вечно в белом Маклауд, с ехидным выражением лица Медвежонок и расчетливый Полтинник, наслаждавшиеся утренним кофе.

— Ну, как Жузи? — рассмеялся человек, носящий японский меч. — Страстная девушка?

— Страстней, пожалуй, только ваша хозяйка! — огрызнулся Саймон.

— Бедный мальчик! — иронично всплакнула Ребекка. — Ну, совсем не опытен с женщинами!

— Вот с сучками — это точно!

— С девственницами скромничает, со мной не может, Жузи боится — ходячий комплекс мужской неполноценности. Могу посоветовать прекрасного психолога.

— Себе посоветуй!

— Будь искренен со мной, мальчик, не хочу больше над тобой смеяться!

— Не кофе же пить я здесь?

— Не торопись — всему свое время! — буркнул Медвежонок.

Вскоре вся команда через парк прошла на вертолетную площадку, там уже ждала ядовито-красная «вертушка». Она взмыла вверх и в течение нескольких часов кружила над зелеными лесами, лугами и болотами, неся своих пассажиров и Саймона на край мира, пока внизу не появился городок. Это была военная база, как понял Александр, знаменитая киллерская школа Ребекки. Внизу встречал мордоворот кавказкой национальности — «директор» учебного заведения. Он быстро и громко начал тараторить доклад о состоянии дел перед вышестоящим руководством, но Полтинник его перебил: « Нам в 402 группу, нынче они выпускники».

В отряде Саймона когда-то было много наемников, обученных в подобных лагерях, сам он крещён чеченской компанией, служил в спецназе, пока не был завербован людьми Хавского. Множество разнообразной бронетехники, теплые боксы, тренажёры, интерактивные школьные доски. Курсанты были возраста 18—20 лет: в одном ряду сидели парни, в другом девушки, всего примерно в группе выпускников 28 человек.

— Стать! Смирно! — скомандовал преподаватель в натовской форме, немного с акцентом.

— Вольно, ребятишки! — как будто благословила Немка. — Продолжайте, мы послушаем.

На учительском столе лежали нож, саперная лопатка, камень и другие предметы.

— И так! — послушался вести дальше занятие преподаватель, — Мы перечислили основные способы ликвидации постового — это как рукопашным приемом, так огнестрельным оружием с глушителем, но какой из них будет самый надежный, курсант Бурундук?

Мускулистый парень с мощным лицом встал: «Думаю ножом по горлу, майор Джексон».

— Близко, ответ не верный! Медицинская пила Джигли с алмазным напылением, — показал офицер всей аудитории предмет, похожий на удавку с ручками. — Она способна за несколько секунд перепилить человеку бедро, главное правильно накинуть на шею, перекрестить в виде буквы «Т» и сделать несколько пилящих движений. Уверяю вас, не единого хрипа и звука не вырвется с его рта, какой бы нечеловеческой силой не обладал бы часовой, его сопротивление только быстрее поможет лишиться головы, время борьбы сокращается до нескольких секунд. Главное, это максимально бесшумно. Тело можно плавно уложить на землю. А вам, курсант Бурундук, придётся одной рукой крепко держать рот, чтобы не крикнул, второй суметь хорошенько перерезать горло или нанести очень точный удар в сердце, скорее всего удачливый, смочь удержать противника в течение десяток секунд, пока он не погаснет — это очень сложно, не подняв шума.

— Деточки! — перебила Ребекка Арнольдовна. — Сегодня пригласила к вам человека, заслуженного ветерана, командира сотни, выполнявшего боевые операции во многих точках земного шара, его позывной — Саймон. Прошу Вас, поделитесь опытом с подрастающим поколением, что можете подсказать нам, научить? Мы будем очень сосредоточено вникать в ваши советы.

Александр Пимков немного растерялся.

— Ну, обращаться с оружием и навыки к боевому делу и без моей помощи преподадут. Я поговорю о вещах невидимых, но довольно мощных. Это с чем вы идёте на задание. Ни что у вас висит через плечо и в рюкзаке, а что в сердце, другими словами — боевой настрой. Там должна быть не жажда наживы, не сумма гонорара, обещанного вам — жадность до добра не доведёт, можете не под силу взять на себя, не равнодушие и пустота — потеряете осторожность — а ненависть! Она как батарейка будет заряжать вас, вашу руку сделает точнее и тверже, не стоит ее путать со злостью, хоть они и сестры, последняя очень глупа. Перед заданием вы должны найти причину, за что ненавидите того, кто вам заказан. Настроить себя на эту волну, возможно, у него много денег или было счастливое детство, может за его неосторожность или вам не нравится дикция, тон голоса. Причина не важна — главное, чтобы в груди зажгло, прочувствовали душой и разумом…

— Разрешите вопрос? Курсант Виноград. — Подняла руку зеленоглазая блондинка.

— Задавайте?

— Откуда у Вас этот свежий шрам на лице?

— Поцелуй самурая! — улыбнулась Немка. — К сожаленью, у нас маловато времени, перейдём к практическим делам, — зевая, продолжала она. — Надеюсь, вы хорошенько осознали то, что до вас хотел донести наш гость, теперь проверим это. Я дам один миллион долларов и тот досрочно сдаст сложные выпускные экзамены, если выполнит моё задание!

Все дружно подняли вверх руку.

— Выйдем во двор.

Там курсанты стали в круг с центром со смуглой черноволосой девочкой, играющей в песке — старая знакомая Саймона.

— Кто перепилит этого ребенка пилой Джигли пополам, тот получит обещанную мной награду: один миллион долларов и досрочно сдаст экзамены! — прокричала, как в казино, Немка.

— Разрешите мне, — отозвался высокий рыжий парень, — курсант Эверест!

— А не побоишься? — расхохоталась Ребекка Арнольдовна.

— Беззащитного ребенка? Раз плюнуть!

— Браво! — одобрила Немка.

— Мне-то ненависти хватит! — подмигнул Эверест Саймону.

— Чёрт! — подумал Александр. — Ребятишки-то про его историю знали. Это она издевается надо мной! Не наигралась в кошки-мышки — исчадие ада!

Курсант с огромной улыбкой приближался к сироте как лакомому пирожку в предчувствии большого куша, а может и превосходстве над остальными. Девочка спокойно достала из песка зарытый пистолет, и так же играючи навела на потенциального мучителя, что-то пробормотала на своем языке, раздался выстрел, и студент замертво повалился на землю, так же плавно она направила оружие на Александра, в её глазах появилась знакомая ему ненависть, прожигающая насквозь. Пимков замер, вслушиваясь внимательно в незнакомые иностранные слова, пытаясь поймать по интонации их смысловое значение, только немного в горле пересохло и громче забилось сердце. Раздались несколько глухих безрезультатных щелчков, маленькая мстительница отбросила оружие в сторону и, как ни в чем не бывало, продолжила играть в песке, вспоминая видно желтые пустыни своей родины.

— Этот курсант плохо усвоил урок! — продолжила Немка. — Наш дорогой гость же сказал — жадность до добра не доведёт. Ведь можно не под силу взять на себя, а ненависть, — указывая на девочку, — вашу руку делает точнее и твёрже, с одного единственного патрона продырявила и без того пустую голову, не обучаясь круглыми годами в нашей школе, не оттачивая меткость в стрельбе на полигоне. Ни разу не держа оружие, одним выстрелом убила того, кто в десяток раз больше и сильнее, кто безжалостней и опасней. Чувствуете, какая энергия в батарейке «ненависть» — это наглядное доказательство мощи, необходимой вещи, о которой говорил гость! Её следует, прежде всего, взять с собой! — разъяснила Ребекка Арнольдовна выпускникам.

Когда все заняли свои учебные места и Саймон остался наедине с Немкой, он удивлённо спросил.

— Откуда ты могла знать, про что я буду говорить, как все это инсценировала?

— Поцелуй, Миленький, я может, расскажу!

— Не паясничай!

— А о чём может рассказать неудачник, погубивший своих людей при выполнении боевого задания? Чувствую, тебя это гложет! Всего лишь создала обстановку, чтобы ты мог излить свою душу. Дай жизнь тебе второй шанс, без раздумий убил бы эту девочку… элементарно просто!

— Логично! А как фокус с девочкой?

— Всего лишь сказала ей, что тебе будет очень больно как ей, если она наведёт эту «игрушку» вот сюда к тому, кто к тебе подойдёт и нажмёт на эту «штуку», и напомнила, что ты убил её маму!… Я же заработала поцелуй?

— Ты заработала пулю в лоб! Возможно, дала мне подсказку….

— К моему сердцу? — рассмеялась Немка.

— Нет, к тому, что тебя гложет!

— Дурачок! — кокетничала Ребекка. — К сожаленью времени осталось очень мало.

Она взглянула на часы, и Маклауд резким ударом чуть выше лопаток вырубил Саймона.

— Игра только начинается! — засмеялся человек в белом.

Люди избегают сцен жестокости и насилия, предпочитая стихи про любовь и сериалы с хэппи эндом не потому, что это им подсознательно мерзко и противно, а от того чтобы не получить безразмерную порцию наслаждения — взобраться на пик оргазма этого чувства, как и всё остальное, что выбрасывает бешеные порции адреналина и эйфорийных гормонов, делая нас зависимыми — наркоманами. Став ими, мы лишаемся свободы, а это гармония и целостность с окружающим миром. Чтобы услышать стук своего сердца надо положить ладонь на грудь. Чтобы услышать свободу души надо оседлать мятежную материю.

Свобода и удовольствие как душа и тело, как огонь и вода — разные стихии. Свобода дает радость — это безвозмездное сияние в божественном эфире. Удовольствие обещает сытость — тотальную вселенскую лень. Как сложны в разграничении эти понятия, поэтому многие люди застревают между ними, отдаваясь течению судьбы, прибиваясь то к одному, то к другому берегу.

Видел, как неразумные дети рвут клочьями шерсть с кошки и топят ее в ванне. Наблюдал, как они плачут над трупиком пропавшей птицы и хоронят со всеми почестями, мимо которого прошли десятки взрослых: домохозяек, учителей, врачей или полицейских. Так что же Бог заложил в нас главенствующим: добро или зло?

Лично я вижу и то и другое. Так зачем в нас равные частички рая и частички ада? Если вспомнить библейские писания, то посреди Эдемского сада растёт два дерева: древо Жизни и древо познания Добра и Зла. Человек сделал выбор — лишиться бессмертия в пользу познания «что такое добро, а что зло». И смысл человеческой жизни на земле ни любить, ни рожать детей, ни зарабатывать деньги, ни стать властелином мира, а только познать что такое добро и что зло. А это значит не только всё свое существование слушать церковные пения, но и проникнуться в такие души как у Ребекки Арнольдовны, Маклауда и подобным им людям окружающих нас.

Так давайте познавать зло только на бумаге. Истинный добродетель подобно клинку куется в огне, закаляется водой.

Саймон очнулся от того, что кто-то разматывал веревку на его руках, вначале было чувство недоразумения, потом началась просыпаться память, появилась резкость в глазах, и он уже мог распознавать лица и говорить.

— Волк! Макс! Это ты что ли? Сбежал?

— Откуда?

— Как, ты был в плену у Немки!

— А! Нет, я у неё подрабатываю, У Ребекки шуточки такие!

— Не понял? Это значит, ты все ей про меня рассказал?

— Конечно! Думаешь, о тебе и о вашей свадьбе она откуда узнала?

— Подожди, а провал задания, где я почти всю группу своих бойцов потерял?

— Тоже моих рук дело!

— Зачем?

— Хавский для Немки конкурент — рыночная экономика!

— Почему спас меня?

— Ты мой друг, и это было моим условием, прежде чем согласиться на кидалово! Думаешь о себе, что такой счастливчик, и я тебя с лёгкостью и без чужой помощи на плечах полмира пронёс?

— А ребята?

— Они наёмники! Не Родину защищали, не дом, не семью, а зарабатывали бабло. Они сами выбрали такую судьбу…. и на моём месте за тот же гонорар любой из них прирезал нас с тобой и всю группу за милую душу!

— Что сейчас делаешь?

— Опять спасаю тебя, не хочу, чтобы попал к Хавскому, живой от него не вернешься точно!

Саймон провёл языком по внутренней стороне щеки и ощутил плотное уплотнение похожее на рубец, капсулу, в которой, наверное, находятся споры модифицированной сибирской язвы.

— А ты сейчас на кого работаешь на Немку или Хавского?

— А не на того и не на другого! — рассмеялся Волк.

— Почему?

— Надоело быть мясом, деньги можно и по-другому зарабатывать. Хочу водки, девок и секса! Я же говорил тебе — завидую, да здравствует мирская жизнь!

— Что-то не вериться?

— Конечно, по-английски не уйдешь, либо Хавский, либо Немка убьют как собаку на первом повороте.

— И как ты собрался?

— Поспособствую Ребекке убрать Хавского.

— А Немка?

— Помогу другу выполнить обещание жениться на ней.

— Легко сказать!

— Надо просто вызвать у нее к тебе интерес.

— И как это сделать?

— Точно не бить морды охранникам борделя!

— И ты про это знаешь?

— Все пацаны угорали, как тебя домогалась Жузи.

— Пошёл ты! Я думаю делу здесь труба, — разочаровался Саймон, опустошив до дна бутыль с минеральной водой.

— Почему? Просто у тебя нет опыта обращаться с такими как Ребекка Арнольдовна. Украдем Хавского — и он будет наш козырь! За него, да еще живого, ох, как можно вертеть Немку!

— Утопист! После неудачного покушения на эту сучку его уже нет в стране, сидит где-нибудь в бункере Антарктиды или на луне, да позванивает, думаю, наша подружка его всеми настоящими и сказочными средствами ищет безрезультатно, а мы тут рисуемся!

— Мы его выманим на очень сладкую приманку.

— На кого?

— Ну, на Маклауда рискованно для жизни, Медвежонок бесполезен, а вот на Полтиннике все бухгалтерские счета повязаны.

— И как мы похитим его, они всегда же вместе, ходят как прилипшие!

— А я почём знаю? Ты же сними тусовал, вспомни, когда видел их раздельно.

— Ну, если только в стриптиз-клубе, там его не видел в зале.

— Вот! Ты думаешь, они в бордель ездят на баб голых поглядеть? Там, безусловно, Полтинник имеет свои дела! Установим слежку за домом терпимости, а там по обстоятельствам.

— Следить я пробовал — безрезультатно!

— Ага, палить с лесенки с бинокля! На Немку целый этаж службы безопасности работает, туда стекает вся информация с камер наблюдения в городе, с мобильных звонков и электронных сообщений. Нам нужна машина, которая не привлечёт внимания, например, автомобиль патрульно-постовой службы — это ведь их ежедневная обязанность.

— Думаю, в Полтиннике вживлены маячки, далеко не уйдём.

— Почему? Если по канализации под землей, то сигналу не хватит сил пробиться. Там же обнаружим жучков и уничтожим.

— А, где его будем прятать? Я думаю, шестерки Немки каждый метр вокруг обшарят.

— Ну, конечно не в заброшенном доме или в лесу. Мы спрячем там, где никакая сучка не догадается. Снимем бутик в торговом центре, накачаем его сонниками. Там проходимость миллионная и в голову ни кому не придёт, почти под самым носом.

— Голова у меня еще совсем плохо варит, — пожаловался Саймон, — где шутишь не пойму. Денег решил срубить по-крупному, вот тебе и нужен, прежде всего, помощник. Это не решается так с пол оборота, надо хорошенько обмозговать.

— Конечно, товарищ Командир! — с дружеской иронией согласился Макс, он же Волк.

На самом деле Александру Пимкову не впервые участвовать в подобных авантюрах, правда, всегда была утверждена строгая пошаговая инструкция в шутку называемой «молитвой». Вот только верить он ни кому уже не мог особенно своему другу, в любой момент который мог перебежать на ту или иную сторону. Ещё в сердце клином сидела обида на Ребекку Арнольдовну за кошачьи игры. Неприятно осознавать себя, а особенно перед женщиной дураком. Её надо заковать в цепи, окропить святой водой и на несколько лет в монастырь, для частичного хотя бы очищения тёмной души. Прав всё-таки настоящий или ненастоящий лучший друг — к этому чёрному бриллианту надо подходить с другой стороны ближе к её извращенной натуре.

Хавский действительно затаился только у нас в России на священной земле — в Москве, балуя рыцарей круглого стола, раздражённых бестолковой его авантюрой, иногда чрезмерной учтивостью. Ему очень не нравилась эта беззаботная тишина со стороны своей соперницы, беспомощность и неторопливость своих людей. Есть сотни способов устранения Ребекки, но все они не стопроцентные, тем более идти сейчас ва-банк в сегодняшнем положении. Решай вопрос дипломатично, советуют ему.

— Зажравшиеся трусливые свиньи! — думал про себя Игорь Николаевич. — Чего им стоит выдать на неё лицензию, и более за спиной грешков. Или уважают, а может так боятся?… А, подходят дипломатично! Она — сдерживатель моих амбициозных планов, а я её! Приспособленцы! Ничего, за черной полосой всегда светлая. Она баба и это её качественный недостаток!

— Ну-ка, припаркуйся где-нибудь здесь! — попросил старший лейтенант Верблюдов стажёра Рогатко.

— А, что где-то рядом Немка?

— Дурак! Крестись хоть, когда вспоминаешь эту нехристь, а лишний раз вообще её упоминать не стоит, а то порежет тебя на ремни и косичку сплетёт… Пирожков перекусить захотелось, возьми с ливером, да чтобы не холодные!

— А, я думал, опять что-то будет взрываться!

— Нет, ты не дурак! Ты — дубень безмозглый с извилиной на пятке…

Вдруг задняя дверь открылась и на сиденье в спешке сели двое рослых мужчин. Старший лейтенант Верблюдов потянулся к кобуре.

— Не стоит! ФСБ — отдел по экономическим преступлениям! — и Волк протянул удостоверение. Внимательно его изучив, Верблюдов испуганным голосом произнёс:

— Мы не совершали каких-либо экономических преступлений, разве только кредит второй месяц не выплачиваю, так зарплату задерживают. Проверти сами!

— Вы привлекаетесь к работе с нами, и это не обсуждается!

— А что надо делать?

— Всего лишь после 20.00 следить за стриптиз-клубом «Бойави». Есть наводка, что там действует подпольное казино, которое курируют очень серьезные люди в городе.

— А почему именно мы?

— Это сверхсекретная операция, за которую нашего начальника повысят до… — Саймон указал пальцем верх, — поэтому никаких рисков. Тем более это ваша обязанность следить за порядком в этом микрорайоне. Вы не привлечёте внимания!

— Умно! Смотри, как работают профессионалы, — обратился Верблюдов к стажёру.

— Ежедневно к 20.00 будете забирать нас с этого адреса, и до 01.00 выполнять всё, о чём вас просим. И главное, ни жене, ни начальнику, ни диспетчеру, ни любовнице о нашем существовании ни слова. Есть сведения, что им помогают из доблестных ваших органов. Если утечка произойдёт, вы будете осуждены за содействие преступникам. И подпишите этот акт о неразглашении, — предложил Пимков.

— Как все серьёзно! Ты понял, стажёр Рогатко? Не дай Бог! Вот этими руками тебе…

— Да понял, товарищ старший лейтенант! — обиделся Рогатко.

— Ну, вот поели пирожков! А во всем ты виноват!

— В чем товарищ старший лейтенант?

— Супругу дьявола вспоминаешь! Придётся мне язык тебе вырвать, если ещё такое повторится.

Почти неделю слежка была безрезультатной, только в четверг у входа в «Бойави» появилась знакомая белая Ауди.

— Так, слушаем меня внимательно! — скомандовал Саймон. — Сейчас покинете машину, чтобы через двадцать секунд ни на этой, ни на следующей улице духа вашего не было! А то пристрелю как бешеных псов, — и достал пистолет из-за пазухи.

— По-по-ня… — пытались что-то сказать старший лейтенант со стажёром.

— Один — два…

И было очень смешно наблюдать, как взрослые люди на перегонки бросились утекать куда глаза глядят.

— Работаем согласно плану, — начал Волк, — я займу позицию на соседней крыше с винтовкой, ликвидирую камеры и перебью электрический кабель, как только свет погаснет — действуй, буду тебя прикрывать.

— Хорошо! — согласился Пимков и похлопал по плечу друга. — Я тебе доверяю!

Через несколько минут Саймон находился в положенной точке. Раздались несколько глухих хлопков, и свет на всех этажах пропал. Александр подбежал к торцовой стороне здания, установил бомбу на присоске с таймером на семь секунд и спрятался за углом. Раздался мощный взрыв, и в стене образовалась дырка почти с человеческий рост, в неё Саймон бросил два контейнера с распыляющим газом, надел противогаз и проник внутрь через полученное отверстие. На цокольном этаже оказался валютопечатный цех, фальшивые банкноты разлетелись по полу.

— Всем лежать! Стреляю на поражение! — Александр для устрашения сделал несколько выстрелов.

Люди, оглушенные мощным взрывом, корчились и извивались на полу от действия газа, поэтому сильно не сопротивлялись. Полтинника он обнаружил легко, закрывающего лицо кепкой, его попытки отстреляться, успехом не увенчались, пули пистолета пролетели мимо, да и бегство не помогло. Саймон его легко достиг, вырубил и вколол лекарство. Пока газ с дымом и смятение людей не рассеялись, он с ношей на плече бросился обратно в дыру. Волк сработал хорошо, замертво уложив несколько охранников выскочивших через парадную в обход здания, живые не рискнули продвигаться. Александр загрузил дружка Немки в полицейскую машину и за поворотом подобрал Макса.

— Пока всё хорошо! Двигаемся по плану, ты уйдешь с пленником по канализации, а я уведу свору подальше! Встретимся в условной точке, — толковал Волк.

— Хорошо! Работаем, друг!

Саймон с грузом через все трудности достиг условной точки: то ли комнаты, то ли слепого с обоих концов коридора в подземном этом продолжении города. Волк уже поджидал. При помощи специальной техники обнаружили и уничтожили два жучка передающих сигнал: один под пломбой в зубе, другой в виде шарика под кожей полового члена.

— Оригинальностью не отличаются! — усмехнулся Волк. — В трубчатой кости или в черепной коробке повозиться пришлось бы побольше.

Еще он снял с шеи бандита подобие флэш-карты на цепочке.

— Вот она дорогая! Здесь доступ ко многим счетам в банках по всему свету. Хавский за это выплатит хорошенькую сумму, — хохотал Волк.

— Я знал, конечные цели ты преследуешь иные. Зачем легенда о выманивании и похищении Хавского? Почему сразу не рассказал о настоящем предмете охоты? — строго спросил Саймон.

— Да зачем тебе Хавский? Урок общения с женщинами не усёк? Только с деньгами, очень большими деньгами можно завоёвывать бабьи сердца!

— Почему ты сам не воспользуешься этой штукой? Зачем делиться с Хавским?

— У нас нет оборудования, а еще времени, через три — четыре дня она станет бесполезной. Немка будет рвать волосы от досады, надеется на авось, что у нас ничего не получится и поспешит её заблокировать. Но в эти золотые три дня она не сможет ничего. Расслабься дружище, мы надули величайшую злодейку. По логике мы — герои подобным Гомеровским, теперь у тебя власть над нею, растопчи её, преврати богиню в крестьянку, а потом успокой рыдающую на своей груди и женись, если конечно уже будет нужна.

Волк сфотографировал Полтинника для отчётности, вместе с Александром Пимковым уложили в пустой человеческий манекен. Теперь его надо доставить в торговый дом, там уже ремонтируется нанятыми узбеками глухой уголок подвала под ателье пошива одежды, и это не так сложно.

Хавский нервно разговаривал со своим главным финансистом, который уверял, что «ключ», которым владел сподвижник Ребекки Арнольдовны, ни какой опасности не несёт. Наоборот, в ближайшие дни можно оголить несколько банковских счетов Немки без какого-то ущерба для себя. Конечно там суммы не маленькие, почти год можно содержать пару десяток государств Лихтенштейнов, но все-таки это иголка в стогу сена по сравнению с финансовой состоятельностью соперницы. Какого-то большого материального ущерба не нанесёшь, а вот в идеологическом смысле слова это будет пощёчина нерусской швали за пугливое сегодняшнее его состояние. Не сидеть же бездейственно и если поворачиваться к судьбе, она может ещё больше подкинуть кусок. Двое его бывших наемников решили подзаработать и сделали свое дело, не дилетанты же, хоть Волк кормился с разных рук, сейчас предоставил хороший куш ему, поэтому хвала, а потом на него найдется свой волкодав.

— Мне этот Полтинник не нужен, — звонил олигарх в службу безопасности, — могут его прикончить на месте или сдать в зоопарк! Я за него ни копейки не внесу, он все равно не жилец, насколько я знаю нашу Ребекку Арнольдовну, а вот за флэш-ключ заплачу, пусть погуляют ребята напоследок, пока до них руки не дошли, хотя, может, пригодятся — единственные от которых есть толк!

Он долго курил, запрокинув ногу на ногу на рабочий стол, сильно щурился, всматриваясь в любимую картину с изображением металлического черепа вместо вазы для букета разноцветных роз — работа известного польского художника.

— И ещё я заплачу столько же если Волк… — уже тихим спокойным наслаждающим голосом передал свою волю служащим ему шавкам олигарх Хавский.

В мире нет ярче, непредсказуемей развлечения, чем злодейская игра, когда на кону все: жизнь, репутация, состояние, гордость, будущее — и никаких правил, законов, морали, Бога. Ум закипает, страх сковывает сердце, каждый шаг схож с ходьбой по помосту с невидимыми, падающими гильотинами. А еще беспредельная эгоистическая эйфория. Не стоит думать, что в эту игру играют только черти, но и добродетельности стоит её пройти, узнать — насколько силен внутренний свет, рассеивающийся в адской темноте, способна ли свеча пылать в ураганные порывы. Ведаете ли как отличить настоящего добропослушного человека от грешника? Он местом своего пребывания по своей воле никогда не выберет рай.

Иногда ангелы возвращаются из игры с рогами и копытами, а бесы расправляют крылья и взлетают вверх.

Терпение у олигарха было на исходе от долгих ожиданий, то наливал себе рому, то любовался любимой картиной польского художника, то бродил быстрыми мелкими шагами из угла в угол, крича истерическим голосом: «Люда, документы готовы на продажу завода?… Люда, как поставщики?… Люда, японцы не звонили?», как игрок в казино, волнующийся перед розыгрышем последней его рубахи. На таких людей страшно смотреть, кажется, вот-вот случится удар, и он умрет на наших глазах, мы заражаемся от них их же страхом.

Наконец позвонил главный финансист.

— Всё.… Поздравляю Вас, Игорь Николаевич — перевод с банковских счетов денежных средств произошел удачно. Вы теперь их полноправный хозяин!

— Что так быстро и без проблем? — не верил Хавский спокойному с язвинкой голосу собеседника.

— Но хотите, я сейчас на них закажу бутылку рома вам в офис или самолет на Кипр?

— Рассчитайся с Волком должным образом, он пригодится, и напомни про нашу с ним ещё одну сделку.

— Хорошо, Игорь Николаевич! — шуточной интонацией или просто на позитиве ответил финансист.

— Людочка!

— Ну что, Игорь Николаевич?!

— Зайди ко мне, я тебя поцелую.

Наверное, его душа парила на лаврах над Олимпом, над всей Москвой, над миром, над Ребеккой Арнольдовной. Пусть выигран всего лишь миг в смертельном противостоянии, но он — венценосный, так сладок и дорог, как поцелуй, как запах валют, как омар в ресторане.

Полтинник лежал в подвальном помещении, пристегнутый к большой трубе, торчащей из пола почти под потолок, уходящей в стену. Действие медикаментозных препаратов ослабевало, и он пришел в сознание.

— Это ты! И что хочешь за меня?

— Больше интересен флэш-ключ, а шкура твоя… я думаю… бесполезна.

— Правильно, я приговорен и ты тоже! Хочешь Ребекку? Так уничтожь её, сделай прикроватным ковриком.

— И как?

— У меня есть очень серьезные щепетильные связи, даже не представляешь насколько, могущественны.

— Чего раньше ими не воспользовался?

— Не время! Не время!

— Лучше объясни, что за игра, в которой я участвую?

А! Я сам смысл не понял до конца. Легенда последнего твоего провального задания — уничтожение американского генерала и нападение на военную базу с имитацией на местную террористическую банду, дружественную к янкам — это заказ Ребекки Арнольдовны через поставное доверенное лицо. Вы были обречены, так Немка хотела подставить Хавского перед звёздополосатыми и исламским миром, что сулило бешеные убытки, а главное потери доверия. В общем, большая политика не для наших с тобой умов.

— В чём идея с иракской женщиной и девочкой?

— Это не по нашему сценарию, скорее всего американцев, которым мы вас слили. Так чужими руками они решили расправиться с вами, не пачкая свои и не рискуя солдатами. Знали, что вы убьете свидетелей — мирных жителей и этим рассвирепеете мусульман.

— Зачем оставили меня в живых?

— Ну, не потому что твой дружок захотел, он тут не причём, тебя выбрала Немка для выполнения какого-то задания, о котором я и никто иной не знает. Но говорит, с успехом справляешься. Мы следили за тобой изначально и до похищения Волком, знали каждый шаг.

— Ваша Ребекка Арнольдовна кого-нибудь хоть любит?

Полтинник не нарочно рассмеялся:

— Скорее всего, только зло из собственных рук, мужчины для неё жучки, которых в любой момент легко прихлопнуть, дети — приятные картинки из затрепанной книги, домашние животные — они лишь мягкие игрушки для умиления!

— Что она думает обо мне?

— Лучшие мужчины мира: спортсмены, бизнесмены, ученые, поэты, великие актеры изводятся перед ней в знаках внимания, попрошайничая хоть капельку любви, а ты для неё — продукт, который остается в унитазе и следует смыть. Поверь, столько видел у неё фаворитов — все закончили суицидом!

— Я её всегда считал заразой с психическим помешательством! — заявился неожиданно Волк. — Поздравь меня, друг, миллионы на нашем счету. Мы теперь очень богаты!

— Неужели так гладко всё прошло? Я не могу поверить в честность Хавского? — удивился Саймон.

— Мы ему очень нужны, он подкинул дельце ещё на такую сумму.… Все сворачиваем лавку!

И Макс резким движением руки, как состязающийся ковбой, вынул пистолет из-за пояса и выстрелил в центр лба Полтинника. Тот моментально обмяк.

— Зачем, может ещё пригодился? — сердито спросил Саймон.

— Кто? — рассмеялся Волк, — Сергей Викторович Черемшанкин — бывший студент-отличник МГУ математического факультета? Прославивший свою жизнь лишь учтивостью к всемогущей Немке и то не отличившийся верностью.

— Что имеешь в виду?

— Недавно был замечен в сотрудничестве с ментами по борьбе с организованной преступностью.

— Я-то думаю, про какие щепетильные связи он говорил! — удивился Саймон. — А, откуда ты всё знаешь?

— Помоги лучше его отцепить! — рассмеялся Волк.

Саймон потянулся к рукам свежеиспечённого трупа, как внезапно всё вокруг потемнело, и он повалился на пол. Волк всегда выдавался искусством отключать людей от сознания одним взмахом своей руки.

— Игра стоила свеч! — сказал как бы про себя Макс.

Александр Пимков вскоре очнулся прикованным к трубе, к которой был пленён бывший Иуда Ребекковской религии.

— С пробуждением, друг! — съехидничал Волк.

— Макс, ты что творишь? Спятил? — удивился Саймон.

— Нет, ошибаешься, знаешь, какое ещё задание получил от Хавского? Он просит тебя вместо Полтинника — и за такие бабки!

— Всё понятно, дружище, — рассмеялся Пимков, — только сейчас я понял, что ты за человек!

— Не умничай! Ты разуверился в нашей фальшивой дружбе ещё за стопкой в той забегаловке до всей этой заварухи!

— Был наемником, и на свободе им останешься! У мяса одна судьба — сгнить или быть съеденным.

— Раньше философией не выделялся! Лучше скажи, товарищ мой сердечный, за что Хавский готов выложить такое состояние за ничтожество? Почему тебя опекала так Немка? Даже спать на свою кровать уложила под охраной бдительной Жузи.

— Понятия не имею! — признался Александр.

— А, если хорошенько подумать? — Волк с ноги нанёс несколько мощных ударов в грудь.

— Пошёл ты! — только сквозь боль смог промолвить Саймон.

— Я никуда не тороплюсь, и разговорить сумею. Давай проверим порог твоей боли? — и Макс достал приготовленную дрель. — Ты же знаешь, чему нас учили?

— И ты знаешь, чему нас учили!

Волк провалил сверло в костно-мясную материю своего друга. Лоб жертвы покрылся влагой как по утрам трава росой, появилась спазматическая одышка, лицо стало белым, будто покрылось сметаной маской, корчующееся в ужасающей мимике. «Вот чёрт!» — и другие бессвязные слова срывались с его уст.

— Что ж повысим чувствительность! — задумался Волк и стал накалять докрасна над огнём жало электроинструмента.

Саймон прокусил рубцовую капсулу и плюнул в лицо своему обидчику. Тот только усмехнулся, ожидая мщения в предстоящей пытке, а она была зверской: судорогой ломало тело Александра, открылись носовое кровотечение и рвота пищей. После истязаний с электрическим током от болевого шока Саймон потерял сознание.

— Ну да ладно! — устал Волк. — Я не такой любопытный и жадный, надо думать о светлом будущем, а оно у меня будет шикарным!

И в ближайшие сутки пленник был доставлен людям Хавского согласно сделке.

— Неужели я стал такой впечатлительный? — на обратном пути подумал Волк, почувствовав недомогание и жар по всему телу, а самое главное очень горело лицо, будто его намазали перцем, и это ощущение все усиливалось. В подмышечных областях и на шее вздулись до огромных размеров лимфатические узлы, на щеках и на лбу появилась твердая коричневая корка.

— Вот, блин! — осенила Макса очень ужасающая догадка. — Да ведь Саймон резервуар какой-то смертельной болезни, чем-то похожей на сибирскую язву.

— А ведь даже бутылки водки не купил на свое богатство! — осознал он.

Как недавно крылья его подняли вверх к заоблачному успеху, так они камнем понесли обратно на острые скальные глыбы.

— Вот какая значит эта игра! — почувствовал финал предатель-друг.

Корка становилась всё толще и спустилась вниз на плечи и грудь, она лопалась, обнажая череп и мясо, принося нестерпимую чудовищную боль.

— Да остановись уже! — мысленно умолял он сердце, но оно предательски продолжало работать. Ещё почти сутки, боролось за право биться, пока не стало покрываться струпом.

Что же понял Макс, начиная погружаться в ад ещё при жизни? Какие сделал умозаключения? Если ему предложили второй шанс, как бы изменил свою судьбу?

Поверьте, он переживал об одном, что следовало вести себя осторожней и расчётливей, и тогда удачей обвернулась, а не предыдущим крахом попытка стать богатым, за которую принялся бы вновь. Так образовалась новая черная дыра в истории вселенской злодейской игры.

— Зачем нам нужен этот наёмник? — спросила Люда у своего начальника.

— Посмотрим, что думает женская логика? Немка спасает его от смерти в пустыне, водит в стриптиз-клуб, зачем?

Люда долго соображала своими мозгами.

— Может родственник?

— Ага, родственникам наследство отписывают после смерти, а не бросают в пекло событий.

— Может любовь? — не сдавалась секретарша.

Хавский опешил, какие только варианты не перекручивались в его голове, а о такой банальной вещи забыл. Нет, не в отношении Немки к Саймону — это самая глупая гипотеза, просто он не помнил что это такое. А была в его жизни она, и какова?

— Самая распространённая глупость, которую говорят женщины!

И Люда сдалась.

— Вот-вот и я не знаю, что ж порежу его на тонкие полоски, но истину найду, знаю точно, раз Ребекка его опекает, значит, мне его надо украсть.

— Игорь Николаевич! — позвонила охрана — К вам хотят люди из ФСБ по борьбе с организованной преступностью.

— Зачем? — растерялся олигарх от неожиданно свалившейся новости.

— Не говорят, только заметили, что дорогие двери, если их не примут, будут ломать специальные подразделения, и предлагают цивилизованный способ общения.

— Ладно, проводи их! — и бросил трубку.

— А ты, мормышка, что расселась здесь? — прокричал Хавский на секретаршу. — Ни телом, ни головой работать не можешь! За что деньги плачу? Брысь отсюда!

Люда соскочила, как будто на неё плеснули кипяток, лицо покраснело, глаза зажглись как у тигрицы, а треугольный носик ещё больше заострился.

— Ну и пойду, — как всегда спокойным голосом в таких ситуациях при мгновенных вспышках начальника сказала она.

Хавский метнулся из угла в угол, потом сел и принялся что-то писать. Вошли двое крепких мужчин в кожаных куртках, один в толстых квадратных очках, другой с залысиной на затылке и оба как братья схожи по наглости на их лицах.

— Что хотим, господа? У меня много работы! Быстрее и яснее, пожалуйста, — очень флегматично проговорил Игорь Николаевич.

— Меня зовут Степан Алексеевич, а это Виктор Вениаминович, это у нас в руках подписка о невыезде, подпишите, пожалуйста, господин Хавский, Вы обвиняетесь в отмывании денег, предоставлении секретной военной информации нашим потенциальным врагам, а также принимали участие в заказных убийствах видных бизнесменов и политиков в Германии. Вам достаточно быстро и ясно, Игорь Николаевич?

— Что за бред? — приподнялся Хавский, ему хотелось сказать, в Америке убивал, в Китае убивал, в Италии убивал, а в Германии что-то запамятовал.

— Мы уже полгода прослеживаем финансовый поток, идущих от фирм однодневок до банков и обратно, и знаете, он оборвался на Вас. Вы — заказчик!

— Какой поток? Какой заказчик? — недоумевал олигарх. — Что это программа розыгрыш?

— Вознаграждения за заказные убийства, за продажу оружия, за секретные чертежи и так далее, тому подобное.

Только тут Игорь Николаевич догадался, что это был за флэш-ключ госпожи Ребекки Арнольдовны — куском кремового торта отравленного надежным медленнодействующим ядом.

— Чёрт, как гениально она меня подставила, — подумал он про себя.

— Я буду с вами разговаривать только в присутствии моего адвоката!

— У нас тоже не меньше работы, Игорь Николаевич, — улыбнулся фээсбэшник в очках, — завтра к девяти утра ждём вас с вашим адвокатом у нас. Надеюсь, вы тоже будете говорить быстро и ясно?

— Да, я вас… — но Хавский отступился.

— Что ж кофе, чая нам не надо, пожалуй, пойдём, — собрались они, — завтра будем разговаривать!

Несколько минут Хавского трясло, как будто вытащили из ледяной воды то ли от бешенства, то ли от досады, потом он бросился к телефону.

Знакомые влиятельные люди с ним долго не разговаривали.

— Вы нарушили стабильность. Вы попрали наши интересы. Следствие разберётся, — отвечали они.

— Чёрт, меня просто слили! — вспотел олигарх. — Неужели это мой финал? Бежать! Срочно бежать! Жаль, что земля такая маленькая!

Он налил трясущими руками ром, зазвонил телефон.

— Что?! — спросил Хавский, это был главный финансист.

— Игорь Николаевич, у нас беда, наши счета арестованы не только в России, но и за рубежом. Что делать?

Больше телефон не побеспокоит, его остатки разлетелись по офису, а недопитая бутылка рома пробила весящую любимую картину, сбив её со стены.

— Люда, неси пистолет! — кричал он. — За что плачу деньги? Я буду тебя убивать! Да я сейчас устрою такую Варфоломеевскую ночь, такое месиво начнётся! — орал он.

Только его никто не слышал.

Ребекка Арнольдовна мелкими редкими глотками пила кофе в большой резной беседке у себя в саду, в углу сидела молчаливая черноволосая девочка-иностранка, играла куклами.

— Это я спланировала похищение Полтинника, и мальчишки с достоинством его выполнили!

— Хавский купился на розыгрыш с флэш-ключом, — буркнул Медвежонок, натирая свой пистолет тряпочкой, иногда наводил на ребенка, как будто проверял настройку прицела.

— Волчонка жалко, я бы хотела возложить цветы на его могилку.

— К сожаленью, это сделать нельзя доблестная медицина его кремировала, а прах развеяла по воздуху.

— Он всегда хотел быть свободным как ветер, — взгрустнула Немка.

— Может, возложим цветы другу Полтиннику?

— За нас, наверное, сделали его новые друзья, я всегда говорила, что он перспективный парень, что добьётся самых недосягаемых высот. У Бога, наверное, финансовые дела по более наших.

— Зря Хавский отказался от его услуг, он бы ему сейчас пригодился.

— Бедный Игорь Николаевич! — вздохнула Немка и набрала на мобильнике номер Маклауда.

— Как там птички готовы? — спросила она.

— Готовы! — ответил человек в белом, находясь на военном аэродроме. — Везде готовы!

— Ни пуха, ни пера!

— К чёрту, Ребекка Арнольдовна! — Маклауд вознёс руки к небу, как будто пытался достать солнце и громко при этом смеялся, а Немка услышала шум взлетающих бомбардировщиков.

Летели они бомбить военные базы всемогущего господина Хавского, мощным огнем смешать с самой матушкой землей. Разрешение на это выдала мировая элита, уж совсем стал жалок озорник Игорь Николаевич.

А Немка продолжала пить кофе, наслаждаясь утреней природной энергетикой, девочка же старалась оторвать своей игрушке голову, но это у нее никак не получалось.

Хавский, пьяный, сидел на полу одну ногу под себя, другую вытянув, рубашка на груди разорвана и обнажала правое плечо. Он в кучу собирал на полу разбросанные листы бумаги и кидал верх, наслаждаясь их планирующим приземлением, а потом принялся кричать на весь пустой этаж: «Я люблю тебя Ребекка Арнольдовна!» — скорее не от сердечных чувств, а от нахлынувшего безумия.

Шахматная игра — это зрелище войны умов, только не похожа на жизнь, слишком честная, где фигуры не всегда на доске и неизвестного цвета, и ходят не по правилам, но там и там есть шах и мат, и выхода больше нет.

— Но вот, Ребекка Арнольдовна, у Вас появился новый питомец! — обратился Маклауд вошедшей Немке.

В левом углу офиса стояла клетка из металлических прутьев, а в ней находилась сгорбленная фигура седого старца.

— Это точно Игорь Николаевич? — переспросила хозяйка новой «зверюшки». — Насколько помню, он был молодым, высоким подтянутым мужчиной.

— Он самый! — заявил человек в белом.

— Наверное, очень сильно болен! Может ему вызвать ветеринара? — чуть не всплакнула Ребекка.

Старец только отвернул голову. Маленькая черноволосая девочка приблизилась к решётчатому домику питомца. Долго смотрела на того кто там находился и затем бросила к его ногам недоеденную булочку. Хавский схватил её руками и силой стал запихивать себе в рот, а то, что не влезало, сыпалось на пол, и он на четвереньках подбирал их, слизывая языком. Медвежонок тоже подошёл к клетке, постучал по ней.

— А ты умеешь разговаривать? Как тебя зовут? — обратился он к олигарху.

— Игорь дурак! Игорь дурак! — начал голосить тот.

Потом вообще обезумел, стал кидаться на Медвежонка и ребёнка, лаять как сторожевая собака, завизжал подобно щенку. Ребекка Арнольдовна очень громко и как никогда пронзительно смеялась. Так и прожил несколько дней, может самых спокойных в своей жизни бывший олигарх влиятельный и могучий Игорь Николаевич Хавский. Никого не подпускал к себе, только ел с руки Ребекки Арнольдовны, пока после одной такой кормёжки ни завалился на спину и умер, захлебываясь в собственных рвотных массах.

Саймон очнулся в светлом помещении с всякими приборами медицинского назначения, она была заполнена людьми в белых халатах, собравшихся вокруг большого снимка, и чему-то удивлялись.

— Коллеги, как думаете, что значат эти цифры 970 620?

— Интересно, чем они написаны на его груди?

— Не знаю, не знаю, но видны только под инфракрасным излучением.

— Обязательно взять соскоб и отправить на химическую экспертизу.

— Может этот эффект дают внутриклеточные организмы?

— Не говорите глупостей!

— У Вас есть это чем-то опровергнуть?

— Лаборатория всё выяснит, коллеги, нам надо продолжить работать, может такие надписи есть не только на кожном покрове, но и на внутренних поверхностях?

— Вы правы, эти цифры всего лишь пазл.

— Когда должен проснуться пациент?

— Думаю в течение часа.

— Введите ещё дозу инъекционного наркоза.

— Может, попробуем через маску?

— Вы анестезиолог, решайте сами!

Саймон претворялся, его руки оказались крепко привязаны к операционному столу металлическими ремнями в запястных областях. Доктор наклонился над ним, чтобы посмотреть реакцию зрачков на свет, его карман оказался на уровне кисти Александра, тот живо вытащил с него квадратный предмет, похожий на зажигалку, пачка сигарет выпала и её содержимое раскатилось по полу.

— Глеб Петрович, это помещение лаборатории, а не курилка, никаких посторонних предметов. Вас придется наказать.

— Когда я чувствую эту коробочку никотина рядом, моя рука становится тверже.

— Ну, Вы же профессор, кому мне объяснять!

— Я же имею право на слабость, у нас очень сосредоточенная работа.

— Вы не в участковой больнице, а в научно-исследовательском центре, чувствуете разницу?

— Чёрт, как же она выпала и где моя зажигалка? Посмотрите, нигде не видите её? Не наступите!

— Подайте уже наркоз больному!

Медицинский сотрудник приготовился к интубации исследуемого. Саймон приподнял крышечку украденного предмета, с которого появился язычок пламени, он аккуратно перешёл на белую материю и стал подыматься верх.

— Чувствуете какой-то запах? — насторожился кто-то.

— Может проводка?

— Пахнет горелой тряпкой.

— Сергей Петрович! Сергей Петрович!

— Да что с тобой Любочка?

— Вы…

— О, чёрт! — Сергей Петрович заметался по операционной в танце африканского дикарского племени. На пол полетели какие-то склянки, металлические хирургические инструменты.

— Здесь баллоны кислорода и с закисью азота! — крикнул кто-то.

Началась массовая паника.

— Покинуть срочно помещение!

Зазвенел сигнал о пожарной не безопасности, сверху хлынули струи пенообразующей жидкости.

— Пациента! Пациента спасать надо!

Один из медицинских работников бросился снять операционный стол-каталку с ручного тормоза, но из-за обильной пены и противопожарного дождя, не мог обнаружить рычаг переключателя. В панике он нажал кнопку на щетке для расстёгивания металлических ремней, чтобы вытащить Саймона в коридор, оковы на руках и ногах автоматически освободили Пимкова, который моментально вскочил, схватил скальпель из лотка и бросился к выходу. Это событие ещё больше подогрело смятение. Жлобы-охранники успели вбежать в операционный блок, но бывший наёмник не без труда справился с ними как в голливудском боевике и смог завладеть пистолетом.

— Где выход? — спросил он двоих оцепеневших в ужасе докторов.

— Там! — дружно указали ему дорогу, дальше было дело техники, и через пару десятков минут после бегов по этажам, перестрелки, смог вырвать решётку с окна и спрыгнуть вниз, и теперь он на свободе.

Проведение долгого времени на больничной койке отразились на самочувствии Александра, кровь бежала по руке, он, прихрамывая, скрылся, а там, угнав машину, выбрался в безопасное место. Как говорится, теперь надо «залечь на дно», чтобы поправить здоровье, обмозговать прожитые события и выработать стратегию на будущее.

Говорят, человек — самое ненужное существо на земле, сравнивают со смертельной опухолью, которая приведёт к гибели жизни на этой планете в Солнечной системе. Возможно, и нет, природа устроена так, что ничто не может в ней просто лежать мертвым грузом или пластами, выпавших из её процессов и круговоротных цепочек таких веществ как, например, нефть или газ. Сжигая много миллионов тонн горючего, добываемого из глубин и обрабатывая различные минералы, мы становимся самыми отъявленными тружениками-рецудентами этого природного закона, возвращаем обратно то, что по праву принадлежало — как идеально устроен мир. Общество подобно земле жертвует добрым и светлым, терпит массовый разгул злодейства, чтобы получить очень интересные продукты — наказание и справедливость.

Немка с Медвежонком и Маклаудом и с десятком крепких высоких телохранителей, направились к своим автомобилям, чтобы совершить поездку в этот солнечный, безветренный, но не жаркий день на какой-то из своих объектов или по каким-то личным делам.

— Ребекка Арнольдовна! Ребекка Арнольдовна! — бежал по тропинке к ним неизвестный толстячок.

— Как хорошо, что не уехали! Ваша охрана долго к вам не пускала, у меня очень серьезные новости! — остановился главный прокурор Тятюшкин, задыхаясь и изливаясь потом, лицо испуганное, бледное и тряслось как осиновый лист.

— Что? Вы поймали всех преступников в нашем городе? — спокойно спросила Немка.

Но прокурор ничто не мог сказать, только ловил воздух ртом, вид у него был, будто схватил сердечный приступ.

— Наверное, в прокуратуре забился туалет? — злорадствовал Медвежонок.

— Вами интересовалось ФСБ по борьбе с организованной преступностью, — наконец, обмолвился он.

— Серьезные мальчики! — зевнула Немка. — Скромняшки, стесняются спросить денег, наверное, на капитальный ремонт или оргтехнику? Они к вам, случайно, не пришли пешком? Может, сломался служебный автомобиль?

— Нет, Ребекка Арнольдовна, они предлагали сотрудничество с ними.

— И Вы, наверное, согласились?

— Что вы, — робел Тятюшкин, — отказался!

— Зря, — разочаровалась Немка, — Вы обязаны выполнять свой профессиональный долг. Я в Вас разочаровалась!

— А потом пришли другие! — ещё больше распереживался прокурор. — Они заставляют сделать это, а иначе… и-на-че… — заикался толстячок.

— Другие это кто? — переспросил Маклауд.

— Сде-лать э-то, а… сделать и-на-че… сде-лать э–то… — заладил Тятюшкин.

— Расслабься! — рассмеялся Медвежонок. — Но и сделай, а то сидишь целыми днями у себя в кабинете, вон какой отрастил мамон! — и подошёл, и похлопал по чрезмерно круглому животу прокурора.

Но вдруг улыбка у лысого коренастого бандита медленно растаяла на лице в недоумении.

— Ложись! — прокричал Маклауд и повалил Немку на землю, накрыв собой.

— Это, — как-то отрешено и спокойно произнес Тятюшкин.

И черное огненное пламя окружило его, разорвав на части в сопровождении громового хлопка.

Маклауд встал первым после взрыва и по-джентельменски подал руку Немке, его одеяния как всегда были идеально белым. Телохранители на ноги поднялись не все, кого осколками убило сразу, кто-то корёжился на земле. Из горячего пламени к своим друзьям полз Медвежонок без чёрных очков, на одной единственно целой руке, от остальных конечностей остались только лохмотья.

— Подождите! — крикнул он, пытаясь максимально оторваться от земли.

Я всегда говорила, чрезмерная полнота к добру не приведет, — поучительно сказала Немка.

И белая Ауди тронулась с места, переломав остатки Медвежонка как пластиковую бутылку, попавшую под колёса.

После тяжелого рабочего дня на службе обеспечения безопасности в отделе по расследованию экономических преступлений Степан Алексеевич и Виктор Вениаминович, один с залысиной на затылке, другой в толстых квадратных очках, возвращались на своем зеленом джипе в гостиницу, где остановились в этом городе по просьбе «рыцарей круглого стола» в Москве для выполнения своих обязанностей, конечно за определенную плату. Они искали след «других», наделавших много шуму и слухов, угрожающих хрупкой стабильности. Правда, гонорар утроился «другими» за содействие в некоторых хозяйственных делах, на что они добросердечно согласились.

Внезапно на одном из перекрёстков их резко заблокировали группой крутых автомобилей.

— Немка, — произнес Степан Алексеевич, увидев выходящую из белой Ауди шикарную девушку с мужчиной одетым во всё белое. — Пойдем, поздороваемся!

— Если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду! — очень нагло произнёс с залысиной на затылке.

Резкий взмах японским мечом неожиданно возникшего в руках Маклауда отсёк голову говорящему, только тело осталось стоять, простирая руки к небу. Человек в очках пошатнулся назад, нахальность с лица унесло вечерним лёгким ветерком, оставив нарастающий испуг.

— Так и зачем вам понадобилась гора, Солнышко?

— Вам просили передать: послезавтра у Роксонского Креста в девять часов — и хотели, чтобы вы не опаздывали.

— Кто просил? — качнул лезвием Маклауд.

У ФСБэшника видно пересохло в горле, и он не мог некоторое время произнести ни слова.

— Другие! — наконец вырвалось у него из уст.

— Спокойной ночи! — помахала кокетливо ручкой Немка человеку в толстых квадратных очках.

И Маклауд насквозь проткнул его тело в области сердца.

Роксонский крест — это скульптура на плоской вершине за городом, где в девяностые года очень любили назначать встречи влиятельные люди — стрелу, на их языке. Часто расходились с миром, часто заканчивали пальбой и трупами. Пропитана она кровью молодых пацанов.

Говорят, по ночам стонут там призраки, но уже много лет пустела она — вершина смерти после разгрома на ней Немкой кровожадной последней группировки называемой — Роксонской, сделав её полновластной хозяйкой.

Как-то в день рождения Ребекки Арнольдовны на этой горе установили скульптуру, похожую на крест, в честь славы и победы в той войне. Поэтому Роксонский Крест очень символическое место для её криминальной карьеры.

В Москве всю ночь заседали «рыцари круглого стола» в дорогих костюмах и в золотых перстнях, пили дорогие виски и ром. Первое масштабное было такое собрание после объявления ими стабильности. И решали они всё тёмное время суток, долго спорили, кого поддержать в утренней стрелке. «Других» — неизвестных провороненными ими, пришедших из низов — нарушить принцип стабильности, принять их в свой круг, если они согласятся жить по их законам, или Ребекку Арнольдовну — полноправную рыцаршу, но после смерти Хавского ставшей выше и сильнее, значит опасней всему их миру. Только к шести часам утра, когда в древнее время кричали первые петухи, прогоняя нечистую силу, приняли очень трудное решение.

Рассвет выдался очень живописным, но лишён всякой природной музыки, только веретеница чёрных Хаммеров да одной белой Ауди тревожила проселочную пыль по загородным дорогам. Вершина Роксонского Креста была достаточно высока, имея два въезда с противоположных сторон. Сама скульптура креста сделана из железобетона, с достаточно округлыми формами, белого цвета с различными резными готическими символами и сквозным разрезом не до конца по центральной линии.

Наш кортеж уже ожидали несколько тонированных «бэх», два Урала с брезентовым кузовами, привёзших роту солдат, расположившихся дугой за укреплениями, готовых по одной команде открыть шквальный огонь, а в небесах замер черный вертолёт К — 90, как хищник перед броском на добычу. С BMW вышли шестеро высоких в чёрных пиджаках молодых парней, красивой походкой в ногу, они направились к Немке и Маклауду. При близком расстоянии можно было рассмотреть шрамы на лицах и волосяной части бритых голов, а на левой щеке привлекали внимание однотипные татуировки ягуара.

— Мальчики, вам бы сниматься в кино! — зааплодировала Немка. — Вы, случайно, не разговариваете хором?

Но в ответ тишина.

— Хозяин достаточно скромен для знакомств с дамой.

— Евгений Игоревич уже идёт.

Охранник у центрального чёрного автомобиля открыл дверь, из которого появились парень и девушка, она поцеловала нежно его в губы, поправила галстук, помахала Ребекке и осталась у машины — это была наша знакомая Людочка с треугольным носиком, бывшая секретарша покойного олигарха, только одета не в деловой костюм, а во что-то пышное из цветных перьев. Парень же очень деловит, хотя и молод, светлое по эмоциям лицо и высокий стан. В нём было что-то знакомое: то ли взгляд, то ли очертания — безусловно, обаятельный человек.

— Евгений Игоревич Хавский! — кто-то представил из татуированных.

О! Как интересно! — воскликнула Немка.

Молодой Хавский учтиво коснулся устами кисти Ребекки Арнольдовны.

— Я всегда мечтал об этих мгновениях! — заговорил он.

— От чего ж? — кокетничала она.

— Поцеловать руку легендарной Немке, грозе и солнечному свету здешних мест.

— Игорь Николаевич ваш отец? Он никогда не рассказывал о вас, — задалась вопросом Ребекка.

— О, да. Я его внебрачный сын, он воспользовался моей матерью и больше его никогда не видели.

— Какой подлец! — возмутилась Немка. — Не зря я его отравила!

— При многом Вам благодарен, так помогли получить наследство!

— Что же с тобой было, мой мальчик?

— Окончил военный институт, пришлось поучаствовать в горячей точке, из сослуживцев сколотил команду. Вот я и начал строить свою карьеру, но нас всегда хотели обидеть старшие, поэтому пришлось скрываться. Чтобы приблизится к отцу, а затем познакомиться, устроился в областную полицию под вымышленным именем стажёр Рогатко, — рассмеялся парень. — Там много, что узнал о Вас. Теперь после кончины отца я стал сильным и могу заявить о себе.

— Так вот кто значит — другие.

— Да, — вздохнул бывший стажёр Рогатко.

— Догадываюсь, у вас хорошие связи в ФСБ, в министерстве финансов, в военных ведомствах?

— О, мой Бог, прислуживающие субстанции! А здесь моё.

— Что значат киски на щеках у ваших друзей?

— Ягуар, так называлось подразделение, в котором служили.

— И чем мы будем с вами заниматься?

— Окончим шахматную игру. Вам шах и мат, Ребекка Арнольдовна!

И её плеча коснулось холодное, но очень острое лезвие японского меча человека в белом, оставив еле заметную красную полоску.

— Как мило, мальчики! — кокетливо ответила Немка.

— Я долго думал, какую Вам подарить смерть, — начал молодой Хавский. — Смерть легенды должна остаться красивым мифом для наших потомков.

— Браво! — захлопала в ладоши, смеясь, Ребекка Арнольдовна.

— Здесь началась сказка, здесь и завершиться.

Евгений Игоревич дал знак и к ним тронулся из-за спин солдат экскаватор. Немка сексуально провела подбородком по лезвию меча, нежно и протяжно выдохнула, послав Маклауду воздушный поцелуй. Машина с ковшом вырыла большую яму, в которую опустили белую Ауди внутри с Ребеккой Арнольдовной, а затем её закопала, сделав небольшой холмик. Маклауд возложил цветы с большими красными бутонами.

— Она поступила бы также, — сказал он молодому Хавскому.

— Да, пусть земля ей будет пухом! — ответил Евгений Игоревич. — Но нас ждут земные дела. В Москве из стариков-маразматиков круглого стола никто не догадывается, что с сегодняшнего дня «другие» объединятся с людьми Немки.

— Ты прав, — ответил Маклауд.

— Мы построим свой мир, отличный от них, справедливее и могучей, свободней и прекрасней. Где у каждого будет своя цель, своя мечта.

Маклауд только одобрительно рассмеялся.

Саймону не спалось, в голове вертелись эти цифры 970 620: «Что же они могли означать? Может часть номера сотовой связи? Тогда где же недостающий фрагмент? Кого кроме него Немка так опекала, проявила интерес? Разве, что этой восточной черноволосой девочке. Точно! Не знаю какую, но я вижу в этом логику. Эту подсказку тайно мне внушила Ребекка. Зачем?».

Были и другие предположения, но все они отпали сами собой, и он продумывал, как выкрасть ребенка: «Безусловно, она находится на Солнечной 27 дробь 2, с расположением я уже знаком. Неужели, Немка специально показала ему? Чёрт, как всё запутано! Завтра попробую туда проникнуть, хотя интуиция спешит сделать это сегодня. Всё равно мучает бессонница, до рассвета буду там».

И Александр подорвался как в армии при ночной учебной тревоге и стал быстро одеваться. Он уже обзавёлся старенькой Тойотой, угнав её у хозяев. И вот мчится на ней по ночному городу в поисках новых приключений, к которым так привык. Мир сейчас живет обычной жизнью: горят вывески, рекламные щиты, гуляют девушки с парнями, а порой одни, раздается громкий смех, а иногда пьяный бред, светятся окна в многоэтажных квартирах, кому-то как ему не спится. Вот знакомый переулок, там сзади на заднем сидении лежала Немка, и так смеялась! Всё бы отдал ради прикосновения её губ, так целоваться могут только разве ангелы. Она, бесспорно, имеет силу над ним, стоит выше его объективного сознания и подсознания, мотиваций и стремлений. Даже его будущее, теперь принадлежит ей. Без неё он — живой труп, умрет досрочно. Вот какая безбашенная любовь!

Вскоре, показался известный забор, огораживающий коттедж, и Саймон пешком решил его обойти. Складывалось ощущение, что Немки здесь сейчас нет (отсутствовала белая Ауди), и он рискнул на проникновение через сад мимо резной беседки. Сделать это получилось легко — старая военная подготовка. Обошёл дом, изучая его слабые места, через окно второго этажа забрался внутрь. В нем царила идеальная тишина.

— Жузи, Жузи — шёпотом подозвал собаку и бультерьер вышел к нему.

— Подружка моя! — погладил он за ушком, и сучка растворилась в нежности.

— Не зря Ребекка с тобой познакомила, — тихо произнес Александр, — Где девочка? Покажи мне девочку?

И псина радостно бросилась по коридору, счастливая, что может помочь своему старому знакомому, носом она открыла одну из дверей комнат и уселась охранять. Саймон тихо прошёл в спальню, где спал маленький человечек, на цыпочках приблизился к ней и сел на край кровати. Ребёнок приподнял голову и резко соскочил с постели, пристально смотря в глаза до боли знакомого ей врага, и залепетала на своём языке, похожее на проклятья. Александр достал свой нож с блестящим в ночи лезвием и дал девочке, она моментально поднесла его к горлу мужчине, взгляд налился ненавистью, заблестел пущи лезвия. Тоненькая рука напряглась, вдавливая остриё ножа в мягкие ткани шеи, Саймон даже сглотнул воздух, но не шевелился. Внезапно раздался звон падающего металла, и Александра Пимкова коснулись теплые ручки и быстрое влажное дыхание, он тоже обнял ребенка.

Жузи зарычала, кто-то подымался по лестнице, Саймон примкнул к стене.

— Что там у тебя? — голос запрашивал по рации.

— Здесь, эта белая псина буянит, совсем одичала!

— С девочкой всё в порядке?

Охранник хотел сделать шаг, но собака оскалила зубы. Девочка что-то сказала на своём.

— В порядке! — передал охранник по рации и поторопился обратно, браня начальника смены за тупость. — Ну, кто может пробраться тайком мимо такой зверюги?

Саймон, прощаясь, снова почесал за ухом Жузи, благодаря её, и тем же путём с девочкой возвратился к машине.

Уже у себя в логове убедился в своей догадке, проводя инфракрасным светом по телу спящего ребёнка уснувшего после ночного побега и печенья с чаем, 7664 высветились цифры на груди.

Солнце на небе уже приняло власть, восходя к полудню. Саймон набрал на мобильном телефоне комбинацию чисел 89706207664, раздались гудки, вскоре ответил глухой мужской голос.

— Алло… Алло… Почему не отвечаете?… Ребекка ты?

— Это Родион Быстров, — соврал Александр, — Вы знаете Ребекку Арнольдовну?

— Конечно, это моя бывшая жена!

— Тогда мне с вами надо срочно поговорить!

— С ней что-то случилось? Она жива?

— Все объясню при встрече.

— Хорошо! Вы откуда звоните?

— Город Миров.

— А я живу в селе Кияткино в 200 км. от города Мирова.

— Тогда я у вас буду через 3—4 часа.

— Хорошо, — ответил глухой голос, — Ленина дом 6, здесь всего три улицы, она посередине, живу перед клубом, увидите.

— До встречи! — попрощался Саймон, ход таких событий он не предполагал.

— Так кто такая Ребекка Арнольдовна? — крутился у него вопрос в голове, почему-то казалось, истина совсем рядом.

— И зачем же Немка дала номер телефона её бывшего мужа, да ещё таким способом? — гадал Александр.

Юную спутницу Саймон взял с собой, она так хорошо спала, не проснулась, даже когда он уложил её на заднее сидение и укутал одеялом. Со многими видами оружия умел обращаться Пимков, но вот с детьми не приходилось, робела рука, как будто это граната. Что-то неведанное распорошилось в его груди. А о какой жизни он мечтает с Ребеккой Арнольдовной? Не стрелять же с пистолета по людям каждый день. Уехать на необитаемый остров, зажить счастливо, вместе делясь пищей и теплом, а ещё маленьких ребятишек представил он, бегают вокруг их, обнимают, целуют.

— Мама! Папа! — галдят они.

Что-то сродни фантастике поймал себя на мысли, хотя почему бы и нет, у миллионов людей в этой стране получается так. Чем он хуже?

Дальше дорога пошла совсем не важная, точнее сказать, отсутствовала. Мысленно Саймон понимал бывшего мужа Немки в его уединении. Но вот в чём причина? Может через него он сможет подобрать ниточки к Ребекке? В последнее время Пимков стал размышлять абстрактнее, что-то философское появилось в нём.

Девочка проснулась, её чёрные глаза мелькали по салону, но она, наверное, уже привыкла к резким переменам обстановки в своей жизни. Невнятно что-то попросила на иностранном языке. В туалет по-маленькому — догадался Александр. После девочка принялась уплетать бутерброд, а Саймон сделал передышку, сильно затекла спина, хотелось спать, надо выпить кофе. Так потихоньку они добрались до деревни.

Ровных домов почти не было, то наклонен в сторону, то крыша прогнулась. Кое-где вставлены пластиковые окна, да пару из них с металлочерепицей. По улицам блуждали коровы и неизвестно отчего мычали, гуси таинственно поглядывали на приезжую машину, люди почти не встречались. Нужный дом Саймон нашёл быстро, достаточно добротный, с хорошим садом, высокий и с нарезными ставнями, подъезд к нему посыпан песочком, а вот оконные рамы стоило покрасить, да забор кое-где повален. Во дворе много построек, где-то раздался женский голос с неприличными выражениями, видно домашнее хозяйство упрямилось, не слушая хозяйку.

Саймон посигналил, занавеска окна слегка пошевелилась, наконец, залаял ленивый, а может глухой и старый пёс. Во двор вышли и нехотя открыли калитку. Появился мужчина выше среднего роста, но не узок, достаточно сутулен, цвет волос ближе к рыжему, щетина не первой свежести, хотя не густая, высокий лоб и голубые глаза, тонкие губы, верхняя чуть полнее, родинка под левом нижнем веком, лицо начерчено прямыми линиями как набросок, но очень мужественное.

— Леон, — преставился он знакомым глухим голосом.

— Родион Быстров, — соврал Александр.

— Прошу в дом, — нехотя или с осторожностью пригласил хозяин и крепким голосом выругался на пса, тот замолк и убёг в конуру, высовывая свой седой нос.

— Не укусит, — успокоил мужчина.

Дом имел большую веранду, через всю её надо пройти, чтобы войти в помещение. Внутри: высокие потолки, достаточно светло, линолеум только на кухне, а так пол крашен в тёмно-красный цвет, много горшков с домашними растениями как в оранжереи, но стены голые, беленные сиреневым колером, имелась печь голландка, но и проведено трубное отопление, достаточно уютно, чисто, чего-то не хватало очень важного, без которого дом казался мёртвым.

— Жена управится, покормит вас, а пока давай попьём чаю, выпить, к сожаленью, предложить не могу, не водится, в завязке я.

— А я за рулём! — почувствовал, что сморозил чушь Саймон и тут поправился, — хотя какие тут у вас менты!

— Умывальник там, мыло жидкое, полотенце зелёное, стульчик вон возьми поставить девчонку.

Благодарю! — замешкался Александр.

Лион хоть из выпивающих, оказался чистоплотным, пахло дорогим мужским одеколоном, одежда опрятная, почти как новая.

— Что с Ребеккой, она жива?

— Не знаю, Вы с ней давно встречались?

— Года четыре назад.

— Знаете, кто она?

Мужчина умолк, долго анализировал.

— Проститутка или жена богатея?

— Не то и не другое. Она — авторитет преступной организованной группировки. Зовут Немкой.

— Ясно, — глухо ответил Леон.

— Меня на самом деле зовут Александр Пимков, я — бывший наёмник. Мать этой девочки убили по моему приказу при выполнении операции на ближнем востоке.

— Откуда у Вас мой номер телефона? — перебил мужчина.

— Смотрите! — Саймон достал прибор инфракрасного излучения и провёл по своей груди, а затем у ребенка.

— Я сложил эти цифры. Как думаете, зачем Немке… Ребекке так его шифровать?

Леон долго думал.

— В последнем визите она оставила одну вещь, чуть ли не умоляла сохранить её и сказала, если я захочу, то могу её найти при помощи этой штуки.

И бывший муж Немки скрылся в комнате, долго там возился, что-то открывал ключом, разворачивал.

— Вот! — появился он снова, — Раз дала тебе мой номер, значит, намекала на этот прибор. Можешь забрать.

Саймон впервые видел подобный маленький ноутбук с ладонь, серебристого цвета.

— Скорее всего, навигатор, — подумал он. — Расскажите мне про Ребекку — это очень важно, даже не представляете насколько, каждую мелочь, всё-всё, что можете поведать.

Леон прошёлся по кухне, понаблюдал, как четырёхлетняя девочка увлеклась рыжим толстым котом, потом приблизился к печке, присел на корточки и закурил, выдыхая дым в топку. Так он промолчал ещё минуту, прежде чем начать рассказ своим глухим голосом.

Какая стала Ребекка виноват только один я. Это большой грех на моей душе, пострашнее чем убийство… Я сломал её как соломинку. Я затушил в ней всё добро. Я разжёг огонь ненависти. Я испортил её жизнь изначально и до конца. Я — змий в Эдемском саду, убедил её отведать запретный плод. Я её убийца и мучитель. Я — последняя тварь! Эгоист! Душегуб! Мне не будет покоя ни на этом, ни на том свете!…

Я восьмой ребенок в своей семье из тринадцати детей — шесть сестёр и шесть братьев. Мои родители — фанатичные баптисты-немцы, растили нас в строгости и в религиозности. Почти все братья и сёстры пошли по их стопам. Только в семье не без урода, как будто Бог решил пошутить над ними, если я не был копией своего отца, то думал, что родился от русского Пети — соседа. Как родители проглядели — не знаю, получилось, некоторое короткое время рос в деревне у бабушки. У местных пацанов я впитал всё как губка. С десяти лет курю, подростком выпивал, юношей сделался отъявленным ходоком по девкам. Такая жизнь меня устраивала.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.