Бесплатный фрагмент - Не в черновике

Предисловие

Здравствуй дорогой друг и читатель, я рад и благодарен тебе, за то, что ты держишь мою книгу в руках и решил прочесть её. Скажу сразу, не относитесь к этой книге как к классической литературе, как к чему-то скучному и обязывающему. Эта книга, сборник рассказов, повестей и интересных историй, написанных молодым человеком в подростковом возрасте. Большинство из этих историй наполнены настоящими эмоциями, переживаниями и проблемами, сопутствующими мне в подростковое время. Будучи творческим молодым человеком, все эти истории писались «в стол», или проще сказать «в черновик», и никогда не задумывались для публикации в широкие массы. В какой-то момент я перестал писать, но я никогда не бросал придумывать истории, и вот теперь повзрослев мне хочется, чтобы те истории, что писались в черновик увидели вы мои дорогие друзья, от сюда и название этого сборника «Не в черновике».

Хочу пожелать вам хорошего прочтения и не переставать заниматься тем, что нравится!

Рассказы

Незнакомка

Что вы знаете о светских приемах и балах? Я уверен, ровным счетом ничего. И это не ваша вина, все эти пышные и восторженные приемы к моему глубочайшему сожалению вышли из моды, а вместе с ними перестали устраивать и балы. Но моей самой большой мечтой было посетить настоящий бал, на котором девушки в пышных, не тривиальных платьях, а мужчины в строгих смокингах и все это не обыкновение сопровождается музыкой Моцарта или Бетховена.

Вообразите мои восторженные возгласы, когда среди кучи полученной почты я вытянул конверт с приглашением: «23 декабря, в 20:00 зал Оперного театра приглашает вас и вашу спутницу на бал».

Жены или девушки у меня нет, поэтому на данное мероприятие я решил явиться в гордом одиночестве и уже непосредственно на балу, найти спутницу. До назначенного дня оставалось еще около двух с половиной недель, но я твердо решил переворошить свои знания о приемах и, в частности, балах.

«Платья дам всегда были открытыми, дополнялись бутоном живых или искусственных цветов, для кавалеров существовали свои каноны бального костюма: фрачная пара, белый жилет, белый или черный галстук. Желая пригласить даму на танец, кавалер подходил к ней, кланялся и произносил учтивую фразу, наподобие: „Позвольте мне иметь честь пригласить вас на вальс“. Дама, принимая приглашение, отвечала реверансом. Кавалер подавал даме свою правую руку, дама подавала кавалеру левую руку, и пара отправлялась участвовать в танце. Не принять приглашения танцевать было возможно по причине усталости или же если танец был обещан другому. Во время танца кавалер развлекал даму лёгким светским разговором, дама же отвечала скромно и не смела смотреть в глаза танцору слишком часто». Вот небольшое количество норм этикета, которые необходимо придерживаться на балу.

Следующая пара недель показалась для меня, настоящим испытанием, уже был пошит фрак, выбран галстук и даже заказано такси, которое я так не люблю, но данное мероприятие обязывает появиться в лучших традициях. Была бы возможность заказать карету с тройкой лошадей, я бы обязательно это сделал, к сожалению, выбор не богат и такси стало моим лучшим выбором. Но недели тщательной подготовки, развеялись как пел на ветру, когда коварный враг нанес свой удар! Грипп, которого я меньше всего ожидал, одолел меня в самый не походящий момент. И все же не взирая на болезнь, решение отправиться на долгожданный бал было сильнее. Но у моего противника были совсем другие планы на этот счет, буквально за пару минут температура подскочила до колоссальных показателей и решение было единогласным, горячий чай, горсть таблеток и навсегда утерянная возможность побывать на великолепнейшем событии моей жизни.

Заварив свежего чая и откинув голову в своем кресле, взгляд мой устремился в окно: темное, гордое, но загадочное небо простиралось передо мной, и лишь белоснежная луна приоткрывала занавес этой таинственности. В пустой тишине раздались шаги, легкие, едва различимые поступи, а в темноте коридора виднелся женский силуэт. Мгновение и около дверей стояла молодая, утонченная девушка, я тут же подскочил с кресла, забыв о свергнувшей меня болезни, и направился к ней. Молодая особа будто бы сошла со страниц очередного романа и заворожила мою скромную персону. Забыв обо всех манерах, я «поедал» её взглядом и только через минуту, придя в себя, пригласил даму на танец, отказать мне она и не смела. В комнате раздался бесподобный осенний вальс Моцарта, и мы закружились в танце. Я чувствовал легкий стыд и замешательство от того, что все еще не разузнал имя этой миловидной особы. Грациозная девушка передвигалась в танце будто бы паря в воздухе, и каждый раз, когда я закручивал её в танце, легонько вскрикивала будто бы от неожиданности. Ее золотое платье, переливалось всеми красками, вызывая восхищение любого, кто взглянул бы на него, и я был единственным свидетелем и в тот же момент соучастником всего этого восторга. Жесты её были так обаятельны, что не было сомнений это принцесса или даже королева. Свеча озарила её лицо и передать все то, что я увидел, у меня не выйдет, утонченные, но в тот же момент строгие черты лица предавали уверенности этой особе. Глаза ее были явно восточные, такие аккуратные и незабываемые, но внешность была европейская. Маленькие, но пухлые губки были слегка приукрашены помадой, которая ничуть не портила, а даже подчеркивала утонченность миловидной дамы.

Музыка становилась все тише, а ночное небо озарялось огненным рассветом, первые солнечные лучи проникли в комнату. Девушка посмотрела мне в глаза и одним лишь взглядом, дала понять, что нам пришло время прощаться. Я не хотел отпускать ее никуда, желал лишь, что бы она осталась еще на пару минут, но решение ее было твёрдо, и неизвестная мне особа, испарилась в темноте коридора. А я оказался в своем кресле с остывшим чаем, и сладким воспоминанием о моей ночной незнакомке.

Гремлин

Правда или вымысел история, сея, но сказ такой ходил, да говорится в нем о договоре странном, между королем славным, но жадным и Гремлином хитрым. Помню я, как было будто бы вчера, землями огромными управлял славный и мудрый король, а мудрость его была при выше сотни ученых, что жизни свои за книгами прозябают, но сколько мудр был правитель, столь и жаден. Слухи да рассказы о жадности его по всем краям ходили, каждый знал, коли хочешь, чего от владыки, так злата принеси, нет злата, неси камни драгоценные, самородки горные. Так вот в ночь одну, которую даже природа побаивалась, случилось таинство: ибо небо черно было, будто ворон огромный пролетал, да крылом своим все королевство скрыл, а дождь лил так, что реки разливались да град славный на части делили. В ночь эдакую, король в зале тронном просиживал, да о злате своем печалился, как вдруг у ног его старец явился, ростом не велик, с черной рясой натянутой, да лицом омерзительным.

— Ты кто же такой, да как попал к королю, без стражи сопровождения?! — в возмущении король вопрошал.

— Я ваше величество, ростом то мал, а стража то ваша храбра, да горда, вот только к злату сильно жадна, но вы не серчайте, я с предложением.

— Вон погляди, шелка на стенах, под ногами шкурка медвежья, что же то ты мне предложить можешь?

— О вашем величии, да храбрости вашей, легенды слагает народ: о том что поля плодовитые, да леса полные живности всякой, а люд под его руководством какой, работящий, да храбрый, нигде таких не найти.

Раздобрел тогда король, больно падок на лесть оказался, а старец все ласкал, да ласкал:

— Есть, владыка, сундук, как не заглянешь, так полон он злата, да камней ценных, сколько не возьмешь из него, так вновь все появится, мне-то он не к чему, корова то есть, да выводок кур, этого мне предостаточно.

— Так ты, приноси сей сундук, до меня, я щедро тебя награжу! Дам пшена, бурячка, аль любую скотину!

— Мне король, не надобно столько старанья, лишь просьбу мою или прихоть исполни, а сундук мой возьми, тебе пригодится.

Так у короля, у правителя мудрого, злата безмерно заделалось, средь замка огромного, две колоны стоят, чистого золото их сияние, в комнате каждой ковры персидские, звери заморские, не уж толь диковинка: три серых слона, четыре ежа, да птица, что клювом славилась! Год, так проходит, другой, за ним третий, царствие растет, ширится. Поля зеленеют, зерном насыщаются, леса всякой живностью пополняются. Вот перед градом величественным, старец является, стража к королю направляется:

— Король, старец твой просится, с поклоном да просьбой наведался!

— Не пускать! Одумался, верно сундук забрать хочет!

Но стража сдержать не смогла старого, он к королю направляется:

— Что ж ты король, не пускаешь меня, из ума выжил часом ли?

— Не признал тебе друг мой, что хочешь? Приказать, что удумал часом ли?

— Я владыка, давал сокровище? Сундук полный златом, да камнями ценными?

— Давал.

— Так пришло же время платить за подарок мой, дочь у тебя есть, красавица, выдай замуж её за меня, и расплатишься.

— Что удумал наглец?! Состарился? Ум растерял по зрелости?! Дочь у меня одна, красавица, за принца юного выйдет!

— Коли хочешь, что б засуха весь народ твой порадовала?! Что бы голод и злоба захватили всевластие?!

— Что ты, нет конечно же!

— Вот тогда то, по-моему! Дочь свою подготавливай, и столы с угощеньями! Я вернусь до захода солнца!

Горевать стал владыка, не радуют, не шуты, не бои его страшные. И удумал он в плен взять старца мудрого. Вот уже солнце садится, а гостя все нет, да и нет, облегчился король, не придет уже муж дочери! Ан, нет, средь тьмы пустынной, в камзоле, драгоценностями расшитом, явился старик к дочери! Тут же его под руки, стража пыталась схватить! Но не так-то беспомощен, оказался старик, по лицу их провел пальцами, да и в камень все разом стали то!

Рассердился тогда он, и молвит:

— И вот так вот, ты владыка, мудр?! За подарок мой, да просьбу, в темницу меня?!

Испугался тогда король могущества, стонет, в мольбах вопрошает:

— Что же ты сделаешь? Как поступишь со мною, грозный?!

— Не бывать, что б от Гремлина, безнаказанно уходили всякие! Любишь злато свое? Так люби ты и дальше же!

Взмах руки и от дочери королевской, ни следа не осталось. Нет, не в камень она превратилась, а в золото! Так стоит и посей день в развалинах, золотая фигура дочери. А с владыкой жадным, горе страшное сделало, он совсем из ума выжил. Но, а Гремлина, никто и не видывал.

С большой мечтой к свободе

Эта невероятная история произошла со мной очень давно. Я была тогда совершенно маленькой девочкой. Мне исполнилось 7 лет, и вместо подарка мама отвела меня на представление в дельфинарий. Для маленькой девочки все вокруг казалось таким невероятным и фантастическим. С детским восторгом я следила за тем, как дельфины плавают наперегонки, как они прыгают через кольца и рисуют красками. Такие умные эти дельфины, а еще, на представлении были огромные, очень важные морские котики. Пока они лежали, то были похожи на джентльменов из взрослых фильмов. Но стоило только им получить по рыбешке, как эти взрослые джентльмены, хуже маленьких детей стали дурачиться с мячом, перекидывая его друг другу. Однако королем всего представления стал, как мне тогда показалось огромный кит. Будто подводная лодка, он появился из глубин бассейна. Сначала из воды вырвался огромный столб воды, а после появилось огромное тело. Кит пытался уместиться в совершенно маленьком для него бассейне, и выпускать фонтаны воды, за что получал небольшую порцию рыбы. Зрители вокруг хлопали в ладоши, кричали от восторга, а я сидела и смотрела в его большие, грустные глаза. Они не замечали, или не хотели замечать, что киту очень плохо, звуки, которые он издавал, это были не радостные крики, это были стоны, просьбы о помощи.

Как только представление закончилось, я потянула маму к аквариуму, в котором жил тот самый, понравившийся мне кит. Он жил за стеклом, будто бы в клетке и к каждому кто подходил, пытался донести: «Я тут не счастлив, я домой хочу…». Но никому и дела не было, чего хочет кит. Будто бы завороженная я стала около стекла, прислонила руку и тихо шептала, что понимаю его. В свою очередь этот великан подплыл как можно ближе к моей руке и застонал. Это была наша первая встреча.

После я узнала, что зовут его Роджер, и что он отнюдь, не великан, а наоборот пока еще малыш. Узнала о его нелегкой судьбе, несколько лет назад, браконьеры убили его родителей, спасти удалось лишь этого малыша. Тогда я поняла, из-за чего так грустит Роджер. Каждый день я наведывалась в дельфинарий к моему новому другу. Многие часы, я проводила, уткнувшись в стекло и наблюдая за тем, как живет кит. Мы чувствовали друг друга, так как не чувствуют друг друга люди. Персонал, ухаживающий за аквариумом, говорил, что Роджер, веселеет, лишь завидев меня у ворот парка. Но стоило мне уйти, как малыш прятался в глубины своего аквариума и ждал моего прихода. Я знала, о чем мечтал мой друг, он мечтал о свободе, мечтал о встрече с родителями, которой уже не суждено было случиться.

Наши встречи продолжались долгие недели, потом месяцы, пока однажды я не заболела. Несколько месяцев я провела в кровати с ужасно высокой температурой и жуткой болью в горле. Когда, наконец, я была здорова и вернулась в дельфинарий к своему другу, то обнаружила пустой аквариум. Мама, знавшая нашу с Роджером любовь, сказала, что кита отправили на свободу. На свободу, о которой он мечтал, теперь он может совершенно спокойно плавать в океане. Океан, это не тесный аквариум, в котором негде развернуться, океан, это масса свежей еды, за которую не нужно каждый день позировать перед сотней человеческих глаз. Мечта Роджера, наконец, исполнилась, я была искренне рада за моего друга.

Так бы прекрасно и закончилась эта история, если бы через несколько недель я случайно не услышала мамин разговор. Она говорила с папой о том, что мне ни в коем случае нельзя знать правды. Какой правды? Правды о том, что пока я болела, Роджер каждый день приплывал к стеклу аквариума ожидании меня, пока в один из дней не умер в глубине своего одиночества.

Дурочка

Уже ночь и я по-прежнему сижу возле окна в ожидании моего любимого. Он вернется, он ведь всегда возвращается. Джек мог уйти, но обязательно вернуться, через два дня, через неделю, но вернуться. Но прошло уже больше месяца, а от моего любимого нет вестей, можно ведь прислать письмо, можно передать через своих друзей хотя бы пару слов «Любимая Джина, я в порядке, скоро вернусь. Твой, жаркий Джеки».

Самые страшные мысли стали закрадываться в мою голову, что если его поймали, в каком ни будь темном закоулке, и избили, лежит он там беспомощный, или что еще хуже, его вовсе убили. Господи Боже, где мой любимый, вернись он сейчас, и я прощу ему все измены, прощу все, что он творил. Я же знаю, что Джек любит только меня, а те женщины, у которых он ошивается только, чтобы ненадолго отвлечься, отвлечься от работы. Ну конечно, у него такая трудная работа, не каждый сможет бороздить моря, переправляясь с одного континента на другой. Мой Джек можно сказать герой, отважный мужчина, вокруг него все время были толпы молодых девушек, но полюбил он только меня и подарил это кольцо. Прекрасное золотое колечко, переданное ему его матерью, я не сниму это украшение никогда. Когда он дарил мне его он сказал, что кольцо это и есть наша любовь и если я сниму его, это значит, что больше его не люблю.

А вдруг Джеки напился где-то, и лежит он сейчас, в каком ни будь трактире. Нет, что за бред, он ведь не пьет, но друзья его, ох как, же я не ненавижу его друзей, все беды из-за них, дружки эти, вечно втянут его в какую, ни будь аферу и бросят, а Джек потом сам расхлебывает заверенную этими идиотами кашу. Ну конечно, наверняка все так и есть. Его лучший дружок, Тревор, будь он неладен, затащил Джека в трактир и напоил, я уверенна, что и девчонку под моего любимого подложил. От Тревора одни только проблемы, ведь Джек мой не может отказать другу, он такой добрый, такой ласковый.

Зачем же я так плохо думаю о любимом? Он ведь мог просто отправиться в плаванье куда-нибудь в Нью-Йорк или Кейптаун. Ну конечно! Так оно и есть! А капитан его, очень гадкий мужичек, торопил Джека к отплытию и даже не дал ему попрощаться со мной. Ведь так уже случалось месяца четыре назад, Джек тогда пропал на целую неделю, я не знала, что и думать. А как вернулся, то рассказал, что капитан его, мистер Арчер загрузил трюм алкоголем, и отправился с ним в плаванье. А сам обещал Джеку, что сообщит мне об его отбытии посыльным, но сам слова своего не сдержал. Не надежный он человек, а еще капитан.

Мой дорогой Джеки, я буду ждать тебя сколько придется, даже если на это уйдет вся моя жизнь. Твоя любимая и всегда ждущая Джина.

Клетка для одного

«Каждый день, проведенный в этой клетке, казался вечностью. Холодные, каменные стены сводили меня с ума, первые недели даже был свет, потом лампа взорвалась, и осколки так и продолжили валяться на полу. Все мои просьбы заменить её не были услышаны, в конечном итоге я перестал пытаться звать кого-то. Дырка вместо уборной была переполнена и в камере стояла жуткая вонь, со временем даже к ней привыкаешь. А пару недель назад не понятно, откуда появился Реджи, это маленький крысеныш, ставший единственным моим другом. Я делился с ним своими мыслями: «Зачем они меня держат? Что бы убить? Тогда они бы не кормили меня, истинная причина так и не известна для меня!»

Они кормят меня отходами, однажды я получил порцию каши, в которой был таракан, думаете это ужасно? Нет, не в моем состоянии, я съел её как истинный деликатес, вспоминая, как когда-то ел отвратительные морепродукты, в ресторане на углу своего дома. Тогда мерзкие моллюски казались мне горсткой соплей, сейчас же я отдал бы жизнь за обычный гамбургер, с котлетой и луком, с небольшим ломтиком сыра и парой булочек.

Я полностью потерял рассудок в этой кромешной темноте, я не знал какой сегодня день, какой час, только темнота и мой голос раздающийся как вопль.

Я долгое время стучал в дверь, молил о спасении, пока не понял, что выхода от сюда нет, никто не поможет. Теперь я молчу, и судорожно бью пальцем в стену, кажется это нервный тик, моя нервная система дает сбой. Хочется узнать для чего я здесь.

До заключения, я был обычным врачом, я не был богат, не купался в роскоши, маленькая съемная комнатка, дешевые сигареты и холодный кофе, таким был мой завтрак. Скучная работа, толпы пациентов и горы бумажной рутины, а потом вечер перед телевизором с бутылкой пива. Что же сейчас? Завтрак, состоящий из корки заплесневелого хлеба и кружки воды, до следующей кормежки размышление о том, что я не успел еще сделать в этой жизни, чего не увидел.

В детстве я мечтал посмотреть мир: отправиться во Францию, отведать первоклассный круассан и оглядеть весь Париж с высоты Эйфелевой башни, искупаться в Средиземном море и взглянуть на настоящих самураев в Японии. Детские мечты никогда не сбудутся, теперь единственная мечта узнать для чего я здесь.

Становиться холодно, видимо уже пришло время зимы, я сидел на леденящем тело полу и колотился от холода. В руках сжимал единственного друга, Реджи так же немыслимо дрожал в моих руках. Уснуть в этом аду не представлялось возможности, и все же когда организм истощается ему необходим сон, я боялся уснуть что бы ни окоченеть от холода. Что бы хоть как-то согреться, пришлось справлять нужду под себя, единственно, что могло согреть менять хоть на какое-то время.

Пальцы сводило от обморожения, я перестал чувствовать ноги. Все последнее время я провел на полу, вставать с него уже не представлялось возможности, не было сил даже дотянуться до миски с картофельными очистками, которые принесли для еды. Жуткий голод сводил меня с ума, я уже забыл свое имя, забыл кто я. Все чаще и чаще стала появляться мысль съесть Реджи, но часть оставшегося рассудка останавливал меня, он единственный друг.

Жажда голода отбросила все человеческое. Крыса больше не казалась мне другом, только средство пропитания. Его последний писк еще долго раздавался в моей голове, но этого слишком мало. Не так уж и на долго хватило крысиной тушки.

Пальцы правой руки почернели от обморожения, то самое чувство, когда из всех подвижных частей остается только одна рука. Ужасающий голод все глубже и глубже закрадывается в разум. Попытался укусить себя, невероятно больно, но голод еще хуже, ужасно отгрызать и жевать свою плоть.

Дни мои сочтены, я не чувствовал холода, потому что больше не ощущал ни единой части своего тела. Бездушное тело, которое валялось словно мешок, набитый прогнившим мысом. Стук, сама смерть явилась по мою душу…»

Вот и еще одна книга прочитана. Такой же странной и ужасающей оказалась смерть, этого безумца, как и последние дни, проведенные в клетке. Эта книга напомнила мне самого себя: «У каждого из нас есть клетка, вот только для каждого она своя».

Меня зовут Артур Кит. Мне 10. И у меня рак.

Глухие мысли

«Я никогда не отпущу тебя. А я никогда не буду вырываться»

Утро становилось холодным, и я хотел попросить Фиону поделиться своим одеялом, но словил себя на мысли, что уже несколько месяцев живу один. Приоткрыв глаза обнаружил, что лежу не в своей кровати, и даже не в своей квартире. Холод, от каменного пола, продолжал приводить меня в чувства. Открыв глаза шире получил удар солнечного свет такой силы, что на несколько секунд пришлось зажмуриться, а когда зрение нормализовалось, то перед собой я увидел клетчатые штаны. Это были очень старые, несколько раз перешитые клетчатые штаны, поднять голову что бы рассмотреть их обладателя у меня не вышло, выпитый вчера алкоголь продолжал мстить за то, что я пил его с такой жадностью. Однако еще кое-что, доставляло мне неудобство, мне казалось, что мои ноги завалило камнями и выбраться из-под завала шансов нет. Но увиденное далее слегка обрадовало меня, это была не груда камней, на моих ногах спал пожилой мужчина, в грязно-фиолетовой куртке, с густой бородой и плотно натянутой на глаза кепкой. Я попытался аккуратно вытащить ноги из-под лежащего мужчины, что удалось мне с легкостью. Поднявшись на ноги, стены окружающие меня закрутились будто на карусели, из-за чего я подумал, что все же сплю и это самый не интересный сон. Однако убедиться в том, что это не сон мне помогли все те же, знакомые клетчатые штаны, точнее тот, кому они принадлежали. Мужчина, взял меня за плечо, улыбнулся со словами «Бурная ночка? Понимаю», я, слегка улыбнувшись присел обратно на пол, чтобы не упасть. Оглядевшись вокруг, ко мне понемногу стали возвращаться воспоминания вчерашнего вечера и то, как я оказался в полицейском участке и в этой камере. Нужно было выбираться отсюда, пока о случившемся не узнала моя любимая сестренка. Но голоса в конце коридора и приближающийся скрип каблуков дал понять, что данный инцидент не останется незамеченным. Голоса, перерастающие в откровенно недовольные возгласы, дали понять, что любимая сестренка уже совсем рядом. И в дверях появилась длинноногая брюнетка, в облегающем красном платье, на огромных каблуках и с очаровательной улыбкой, так бы описал мою сестру, мой лучший друг, по уши влюбленный в нее. Но я видел разъяренную тигрицу с угрожающим оскалом вместо улыбки, готовую набросится на меня и разорвать в клочья. Я попытался улыбнуться и помахать рукой в знак приветствия и сгладить накалившуюся обстановку. Но по тому, как наливались кровью глаза Джессики, было понятно, что просто улыбкой, я не отделаюсь.

— Какого черта, Тейт?! — она налетела на меня с криками и вопросами, — Что ты тут делаешь?

— Пока ты не пришла, я спал, вот тут, — указывая жестом на пол, ответил я.

— Тейт, это совершенно не смешно, как ты тут оказался? — она настаивала на своем вопросе.

— Ну понимаешь, вчера я выпил немного вина…

— Немного вина?! Немного это сколько?!

— Возможно пару бокалов…

— И после пары бокалов ты оказался в полицейском участке?! Тейт, сколько!

— Ну наверное, было чуть больше пары бокалов

— Сколько!

— Три бутылки, довольна?!

— Даже не вздумай разговаривать со мной в таком тоне! Что было дальше!

— Вероятнее всего, я обнаружил, что запасы моего вина на исходе и мне в голову пришла гениальная мысль. Стоит пополнить запасы моей винной провизии…, — не дав мне договорить, сестра стала перебивать меня.

— Перестань разговаривать своим надуманным аристократичным акцентом!

— Ты можешь не вопить? Тут вообще то люди спят, — я хотел указать на спящих соседей, однако все кто до этого времени пребывали в мире грез уже пришли в себя и наблюдали за развернувшейся перед ними сценой баталии.

— Ты не задерживайся, продолжай, ты вышел в магазин, а дальше?

— А дальше, скорее всего я нагнулся завязать шнурки, у меня закружилась голова и я ненадолго прилег, что бы отдохнуть.

— То есть будучи ужасно пьяным ты упал на дорогу где и пролежал до появления наряда полиции, правильно?!

— Ну если рассуждать с твоего пессимистического восприятия к миру, то… да, ты совершенно права.

Наш разговор прервал вошедший в двери полицейский. В одной руке они держал мое пальто и телефон, а в другой записную книжку и карандаш. Он подошел к решетке, открыл замок и улыбаясь предложил мне выйти.

— Как ты нашла меня?

— Благодари Богов, что сержант Диллан оказался твоим преданным фанатом, узнал тебя и сообщил мне.

Сжимая зубы в совершенно не похожей на улыбку мимике, я развернулся к сержанту взял свое пальто и телефон.

— Я так полагаю, карандаш и записная книжка для автографа, -стараясь показать свое умственное превосходство заявил я.

— О да, мистер Тэйт, не могли бы вы, оставить свой автограф, вот здесь, — тыча пальцами в бумагу и радуясь как маленький ребенок встретивший своего кумира вопил сержант.

— Ну конечно, один автограф для вас, и еще несколько для всего вашего отдела.

— Для чего же столько автографов? — в замешательстве произнес оппонент.

— Если мне не изменяет память, я должен расписаться, за то что забираю свои вещи, которые были изъяты у меня при поступлении.

— Ах, да, я совершенно забыл об этом, — сержант засмеялся, а я с выражением лица похожим «какой же идиот» постарался поскорее убраться из участка.

Дороги на улице припорошило снегом, а с неба срывались небольшие снежинки.

— Прекрасная погода, — прервав своим голосом тишину, проговорил я.

— Да, в воздухе веет запах Рождества. Может быть по чашечки кофе? — уже мягко предложила Джессика.

— Это было бы прекрасно, но у меня нету ни цента.

— Не волнуйся, могу же я угостить чашечкой кофе, любимого брата, — она посмотрела на меня, улыбнулась и обняла.

Мы шли под руку, всю дорогу смеялись, разговаривали о чем-то милом и приятном, одним словом, мы были семьей, чего уже долгое время не было.

— Капучино? — неспешно снимая пальто спросила Джессика.

— Да, наверное, его, — согласившись я провел сестру улыбкой до столика с заказами.

Вернувшись обратно, она села за занятый мною столик, скрестила руки внимательно пожирала меня взглядом.

— Преподнесешь очередную порцию нравоучений? — саркастичным тоном разрушил стену молчания я.

— А в этом есть какой-то смысл?

— Нет.

— Значит, не буду.

— Отлично.

— Ага.

Мы просидели в молчании несколько минут, до тех пор, пока официант не преподнес нам пару кружек прекрасного, горячего капучино. Тогда сестра выключила свой агрессивный взгляд и протянула ко мне руки, пытаясь взять мои ладони, я конечно же улыбнулся и ответил на ее предложение.

— Послушай, Тэйт, я не хочу быть мамочкой, вечно упрекающей тебя и указывающей, на что такое хорошо, что такое плохо.

— Ну так и не нужно, Джесс. У меня все под контролем.

— Видимо твое понимание «под контролем», совершенно не вяжется с моим. Дорогой, в прошлый раз, я нашла тебя в компании пьяных малолеток, в этот раз, мне нужно было вызволять тебя из полиции, пойми… я не хочу в следующий раз, найти тебя, в морге.

Я подвинулся чуть ближе к Джессике, и одной рукой нежно сжимал ее ладонь в своей руке, а другой трепетно стер скатившуюся слезинку.

— Дорогая, не плачь. Я всегда буду рядом с тобой.

— Я рада.

Джессика обняла меня, и мы просидели так, пока допивали своё капучино, затем мы расплатились и вышли на улицу. Снегопад к тому времени прекратился, и мы направились в парк, тот самый в котором в детстве проводили много времени.

Мы сидели в парке, ели мороженное и наблюдали за катающимися на коньках детьми. Как же глупо, не правда ли? Сначала согреваться горячим кофе, а затем есть пробирающее до дрожи мороженное, однако такое нелогичное безумство, было присуще нам с самого детства. Но спокойно сидеть в объятиях сестры, мне было не суждено. Я все время оборачивался, вертелся, что-то не давало мне спокойствия, и в очередной раз обернувшись, я понял что. Со стороны детской площадки, к нам направлялась Фиона. Она была так же красива, как в тот день, когда ушла от меня.

— Привет, какая неожиданная встреча, — она улыбалась также невинно, как и всегда, будто бы ничего не произошло.

— Да уж, неожиданно, — скрипя зубами произнесла Джесс.

— Как дела? Что нового? — ее вопрос адресовался, явно только мне и я не заставил долго ждать ответа.

— Все хорошо, пишу по намного.

— Правда? Как интересно, что же пишешь? — поинтересовалась девушка.

— Пока только свои автографы в полицейских участка, — ответил я, бросив взгляд, на хихикавшую рядом сестру, — А как твои дела?

— Отлично, бегу в редакцию. Меня назначили главой новостной колонки, решила полностью погрузиться в работу, благо времени теперь предостаточно.

В воздухе повисла неловкая пауза, из которой Джесс мастерски нашла выход.

— Ты, наверное, очень спешишь, не хотели бы тебя задерживать.

Фиона слегка улыбнулась и постаралась как можно быстрее покинуть сложившуюся, неловкую ситуацию.

— Это было грубо. Ты никогда не умела разговаривать с людьми, — улыбаясь упрекнул я сестру.

— Я не умею разговаривать с людьми? Смею тебе напомнить, что это не ты здесь психолог с высшим образованием. А ты никогда не умел есть мороженое, смотри все пальто в крошках, — она заулыбалась и стряхнула мусор с моего пальто.

— Джесс, ты так добра ко мне.

— По другому и быть не может, кто же еще будет заботится о такой неряхе как ты.

— Послушай, я давно хотел сказать тебе это, но каждый раз не находил времени и момента, думаю сейчас самое время. После того как не стало родителей, ты заменила мне и маму и папу, ты вырастила меня, я благодарен тебе, за веру в меня.

— Дорогой мой, я всегда верила и верю в тебя. Но знаешь, кто еще всегда верил в тебя? Отец. Папа всегда знал, что ты добьешься огромных высот, ведь твой талант дарован тебе не зря. Даже не вздумай закапывать его в землю. Продолжай писать.

— А я пишу.

— Да, да, я слышала, автографы в полицейских участках, — она засмеялась, и я засмеялся вместе с ней.

— Я хотел бы попросить тебя, еще об одной услуге. У меня есть небольшие проблемы с квартирой, — смущаясь проговорил я.