Бесплатный фрагмент - Не родной

Глава 1

Рита

Майское солнце в саду жалило кожу. Я посмотрела на запястье, не сумев сдержать улыбку перед новенькими модными и — наверное — дорогими часами, которые никогда раньше не вписывались в мой беспризорный стиль. Стрелки показали без четверти час, но музыканты так и не приехали, а с минуты на минуту появится регистратор из Загса.

Сегодня мама выходит замуж. Пытаюсь осознать это, и хоть немного разобраться в своей гадкой пятнадцатилетней жизни. Стою посреди ухоженного газона, и осознаю, насколько это счастливый день для мамы, а внутри рождается странное чувство — сердце кричит от радости, но вместе с тем меня скручивает от одной мысли о настоящей семье, ведь я даже не представляю, что это такое.

После жизни с отцом — это лучшее что могло произойти с нами. Мой отец — настоящий урод, но сегодня постараюсь о нём не думать. Пусть живёт спокойно. Больше никто не помешает ему ненавидеть всех вокруг и убиваться алкоголем.

Грудь сжималась всё сильнее. В этот — казалось бы — счастливый день, мои чувства будто играли со мной в хоккей, и я безо всякой готовности ждала, когда страх собьёт с ног, а неуверенность влепит клюшкой промеж глаз, но я должна пережить этот день до самого его конца, позабыв о собственных переживаниях, чтобы помочь маме стать счастливой.

Все украшения на заднем дворе моего нового дома, сочетали в себе лёгкость и воздушность: белые шары с пожеланиями; розы, тюльпаны и пионы, цветущие свежестью на объёмных подставках с узорами; в конце длинной, вымощенной дорожки белоснежная арка с серебристыми лепестками и фиолетовыми лилиями: шатёр из лёгкой белой ткани, накрывающий столы с деликатесами, которых я никогда не пробовала. Народ постепенно подтягивался к дому, направляясь в первую очередь к закускам под развевающуюся на ветру ткань. Единственным знакомым мне человеком на этом торжестве влюблённых — кроме мамы и её жениха — была Кира, с которой мы дружим с пяти лет. Как сейчас помню визг подруги в телефонной трубке, когда я пригласила её на свадьбу — эта девчонка ни за что не пропустит повод повеселиться.

Не верится, что всё происходит по-настоящему. Все эти идеальные гости — какие-то фальшивые. Их мир образованности и роскоши для меня чужой, а я посторонняя для него, и неизвестно, сможет ли конфликтная девочка когда-нибудь войти в жизнь этих людей так же беспрепятственно, как и они вошли в её сжатую вселенную.

Ведь я знаю, что совершенно другая…

Зато одну вещь заучила, как молитву — я больше не боюсь! Не боюсь просыпаться утром и выходить из своей комнаты, не боюсь возвращаться домой из школы, не боюсь наступления нового дня. А мама не должна больше бояться за меня, а должна стать счастливой после всего, что натерпелась с отцом, и я уверенна, она заслуживает именно такого человека как Анатолий.

В день, когда я должна была познакомиться с отчимом, лил ужасный ливень. Я бежала по тротуару после тренировки, укрываясь зонтом, который ни капли не спасал от косых капель — ветер направлял всю воду мне прямо в лицо, с волос текло, как после бассейна, ноги в кроссовках полностью промокли. Вот уж в таком виде мне совершенно не хотелось с кем-либо знакомиться. Мысленно готовилась к тому, что мамин жених назовёт меня оборванкой и уйдёт прочь, но всё равно бежала изо всех сил, даже опаздывая на целых полчаса. В мокром и растрёпанном виде, я зашла в ресторан, где на входе у меня забрали зонт и изливающую ручьи куртку, и принесли полотенце, которым я вытерла волосы.

— Сейчас я точно испорчу последний мамин шанс на нормальную жизнь — крутилось у меня в голове в ту минуту.

Мне одновременно хотелось и представлялось ужасным подходить к столику, за которым мама, улыбаясь говорила со своим мужчиной. Именно так я подумала о нём, стоя в холле ресторана на пушистом бежевом ковре: мужчина — настоящий, ухоженный, красивый, в дорогом костюме.

Они оба обернулись, когда я подошла.

— Привет, Ритуля! — отозвалась мама. — Наконец-то! Садись.

— Извините, опоздала… — промямлила я, представляя, как в данный момент ужасно выгляжу.

Анатолий мило улыбнулся и поднялся с места, чтобы пожать мне руку.

— Ничего страшного. Вижу, твой корабль плыл издалека.

Я машинально засмеялась, как маленький ребенок, который не умеет сдерживать эмоции. Его рука легонько сжала мою, и мы сели напротив друг друга. В этот момент все страхи развеялись, и я мысленно предположила, что мы с Толей обязательно поладим.

Пошёл второй час дня, а музыкантов всё ещё нет… Мои коленки нервно затряслись. Я достала из сумочки телефон, чтобы позвонить менеджеру группы, которую заказала спеть на мамином торжестве. Впервые в жизни мне дали внушительную сумму денег — правда на карте — и доверили позаботиться о музыке для свадьбы, и мне уж точно не хотелось всё испортить.

Я взяла смартфон и стала искать нужный контакт.

Подняв глаза от экрана, увидела незнакомого парня, вошедшего в сад с большим черным чемоданом в руках. Он бесцеремонно прошагал по газону, бросил свой чемодан на зелёную траву и стал раскладывать кучу проводов и неизвестных мне приспособлений. Мои глаза расширились. Я не раздумывая двинулась к незнакомцу с желанием выпроводить его прочь.

— Ты что тут забыл? — не выдержала и спросила, даже ещё не дойдя до парня.

Он поднял голову и любопытно посмотрел на меня, щурясь от солнца.

— А ты?

— Я первая спросила.

— А я второй. — сказал он, не переставая теребить в руках кучу проводов, и во мне моментально забурлил кипяток. Я приготовилась вытолкать хама из сада пинками, но вокруг уже прибавилось гостей, которые вряд ли захотели бы видеть подобную картину. Я в бешенстве, а этот хам спокойно продолжает втыкать провода в небольшое устройство, похожее на старинный радиоприемник.

— Ты музыкант?

— Почти… — сказал он, издав усталый выдох.

— Ты… из «Лирики»? — спросила я, предположив, что это и есть обещанная группа для праздника, но не понимала почему она состоит только из одного человека. Быть может, его друзья ещё не приехали или остались снаружи?

— Нет. — продолжал он отвечать монотонно, как какой-то робот.

— Тогда убирайся, потому что сейчас приедут музыканты, которых я пригласила…

— Не приедут. Я их отменил. — перебил парень, не взглянув на меня, будто разговаривал сам с собой.

— Что?! — мой мозг почти взорвался. Мама так надеялась на меня, доверилась мне, поверила, что я справлюсь с данной мне ответственностью, а я всё испортила, потому что какой-то говнюк — похоже — отменил заказ от моего имени.

— Деньги вернут на карту в течение суток. — сказал парень, видимо заметив, как округлились мои глаза. — Ты, наверное, Рита? — спросил он, и я машинально свела брови.

— Артём. Приятно познакомиться. — Он протянул мне руку. Глаза с золотистой радужкой посмотрели на меня в упор. Ровные, мягкие черты светлого лица, на котором виднелась лишь одна маленькая круглая точка — родинка на щеке, заставили меня впасть в непривычный для меня ступор, вдобавок его темно-коричневые волосы так красиво отливали на солнце тёплым каштаном, что все мысли на пару минут выскочили из головы. Единственная верная догадка пронзила мою голову, но внезапно у меня отказал язык, который я безуспешно пыталась привести в движение. — Ну привет, сестрёнка! — парень просиял белоснежной улыбкой, чистой и ясной, прямо как солнце, мерцающее за его спиной, и мой мозг полностью завис.

Да — это мой новоиспечённый брат. Я успела узнать, что у Толи есть сын, но не ожидала увидеть его здесь и сейчас. Наивно думала, что у меня есть время подготовиться к нашей встрече, тем более Толя предупредил, что Артём не успеет приехать на свадьбу из-за предстоящей сессии, а сейчас я стою в моём новом саду и осознаю, что до этого самого момента у меня не было брата, которого я всегда так хотела.

Артём учился в Волгограде — аж за 700 километров от дома в навороченном университете. Не помню, как называется его специальность, но она точно связана с компьютерами, в которых я понимаю только как их включить — и то не каждый. Похоже он очень умный. Я была в этом почти уверена, ведь мама повторила мне это раз десять, и теперь я ещё больше не представляю, как влиться в их идеальную семью… Я-то — её полная противоположность…

Никогда не видела маму такой красивой. Белоснежное ослепительное платье с длинным шлейфом сверкает в солнечных лучах, скромное декольте так очаровательно подчеркивает грудь и открытые плечи, светлая кожа сияет на ярком солнце, а на груди блестят вышитые розы с камнями в серединке. Из высокой причёски кокетливо выбиваются локоны золотистых волос, а макияж преображает лицо, убавляя как минимум лет десять, и, если бы я встретила её в таком виде на улице, быстро пробегая мимо — точно бы не узнала. Длинная фата продолжается до самых бёдер и сверкает, как тысячи бриллиантов, ослепляя зрение.

Впервые вижу её настолько красивой!

Обычно она прибегала с работы замученная и растрёпанная, торопливо и молча, с грустным лицом готовила ужин, пока этот ублюдок — как всегда — не пришёл пьяный до посинения, и не устроил скандал. А я, к сожалению, каждый раз ожидала его прихода с ужасом. Несмотря на наши с мамой старания, этот мерзкий алкаш всегда находил повод нас унизить.

Но теперь мама счастливо улыбается, проходя мимо толпы людей, изумлённых её красотой.

Регистратор не спеша проговорил заученную речь с волнующим выражением, и все молча смотрели на двоих. Всё внимание приковалось к арке, под которой жених и невеста держались за руки. Это было похоже на мираж. В этом долгом полусне, я слышала и видела, как они оба сказали: «Да!», обменялись кольцами и расписались. Все начали громко кричать «Ура!», и Толя ласково взял маму за руки, с нежностью смотря ей в глаза, а потом поцеловал, и в этот момент я почти не верила глазам.

Крики стали громче и веселее, и вокруг, словно тысячи петард, начали хлопать бутылки с шампанским. Я почувствовала, как сжимает желудок, все внутренности скрутило в узел, а голова закружилась и стало тяжело дышать. Я дошла до края сада, и усевшись на лавку, вдохнула свежий воздух скорого вечера.

— Ритка, пойдём, там официанты режут лобстера. — Кира подбежала и дёрнула меня за руку, пролив на каменистую дорожку каплю шампанского.

Небо стало синим. Фонари и гирлянды зажглись, наполнив сад мягким желтоватым светом. Я не двинулась с места и Кире пришлось сесть рядом, при этом печально глазея в сторону шатра, где столпились почти все гости. Высокий симпатичный официант в кругу людей ловко крутил и подкидывал столовые приборы, вызывая у толпы восторженные вздохи. Мама и Толя стояли в стороне в обнимку и наблюдали за всем этим действием с улыбкой.

— Ты иди, я плохо себя чувствую.

Кира вздохнула.

— Это нервы. — она громко отпила из своего бокала. — Почему ты так волнуешься? Твоя мама вышла замуж за очень крутого парня — это же здорово!

— Я знаю… — протянула я, нервно покачав ногой. — Наверное, я просто не привыкла к переменам. Ещё вчера у меня не было никакой семьи…

— Ну ты и дурочка… — подруга обняла меня, прислонившись к голове. — Теперь у тебя всё хорошо. Я даже завидую…

Всё так. Наверное, тут действительно есть чему завидовать. Моя жизнь резко преобразилась, и может быть это походило на красивую сказку, но вот в чём соль — я слишком хорошо знаю себя. И измениться за один день я точно никогда не сумею. Мир перевернулся, а я так и осталась собой.

— А твои как? — тяжёлые мысли усилили тошноту, и я решила сменить тему.

— Да как обычно… — Кира оторвалась от моей головы и выпрямилась. — Отец целыми днями перед телеком с банкой пива, а мама начала уже даже с работы приходить пьяной.

Можно с уверенностью сказать, что Кира моя родственная душа. Ведь мы слишком похожи, хоть и далеко не близнецы. Мы обе знаем, что такое чёрное и что такое тяжело. Мы всегда поймём друг друга без лишних слов, и, если бы в этом мире со мной не было подруги, я бы не дожила до этого дня.

— Твой папа так никуда и не устроился?

— Пф! Куда же его возьмут. В нашем малюсеньком посёлке все уже в курсе, что как только он где-то появляется, то сразу же начинают пропадать вещи.

Я грустно взглянула на подругу.

— Ты говорила с мамой?

— Конечно. Она всегда отвечает одно и то же: «Не твоё дело — сколько я пью». — Кира сжала губы.

Сейчас, когда моя жизнь так стремительно налаживается, мне стало особенно жаль подругу. Моё существование до этого дня было — мягко говоря — отвратительным, но у меня всегда была адекватная мама, которая старалась выпутаться из кошмара. Мы всегда были вместе, и в самые ужасные моменты знали — вдвоём обязательно справимся, а у Киры не было никого. Никого, кроме меня. Я обняла подружку, смахнув с плеча её тёмные прямые волосы.

— Я с тобой. — прошептала ей на ухо. — Можешь остаться на выходные у нас.

— Уверена? Твоя новая семья не будет против?

Я оторвалась от Кириной головы.

— Да не парься. Толя классный, он тебе понравится. А в доме всем хватит места.

После таблетки успокоительного, мне стало легче. Я решила погулять вокруг дома, пока Кира вместе с пьяненькими гостями выплясывала под довольно неплохие современные треки, которые включал мой брат.

Почему-то меня пугала мысль о появлении нового родственника. Я чувствовала себя –странно и не понимала, как к нему относиться. Многие братья и сёстры подтрунивают друг над другом. И что? Мне теперь придётся строить ему подлянки и постоянно выводить из себя? А он вечно будет раздражать в ответ? Меня это, конечно не затруднит, но теперь я пытаюсь быть хорошей девочкой, и не стану ссориться с новой семьёй. Тогда что я должна делать? Любить его? Вот ещё! Я никогда не любила никого кроме мамы и бабули. Да и как это — любить брата? Я не понимаю. В голове полная неразбериха.

Я не заметила, как ушла далеко от сада — к другой стороне двора. Участок вокруг дома усеивал мягкий газон и каменистые дорожки. Дом окружал железный кованый забор цвета смолы, по которому ползла вьющаяся роза. Я прошла по дорожке мимо нашего огромного трёхэтажного дома с фасадом из желтого камня, и пристройкой с бассейном и оказалась на передней части двора, где растут можжевельники, розы и подстриженные туи, отливающие в темноте насыщенной тёмной зеленью. Усевшись на ступеньку крыльца, я стала любоваться ночной красотой. Послышались шаги на боковой дорожке, выдернув меня из мыслей. По шелесту мягкой ткани, которую ещё утром мои руки старательно расправляли, я узнала маму. Её шикарное платье издавало приятный шелестящий звук, а туфли на коротком каблуке цокали по каменной тропинке.

— Рита, ты здесь?

— Да, мам. — отозвалась я чуть охрипшим голосом.

— Почему сидишь тут одна? — она остановилась около лестницы, оказавшись ниже меня. Сейчас она была такой маленькой и хрупкой, будто это ей пятнадцать, а не мне.

— Да так… Решила прогуляться.

— Всё хорошо? — спросила мама, приподняв одну бровь, как она часто делала, когда беспокоилась.

— Конечно. — я улыбнулась и положила голову на ладонь. — Если ты уверена, что всё хорошо, то и я тоже.

— Милая… — Я хотела помешать маме сесть рядом, чтобы не помялось платье, но не успела — она с громким шуршащим звуком плюхнулась на ступеньку. — Не переживай. — Она заправила за ухо прядь волос и уставилась в полумрак двора. — Я знаю, ты волнуешься и тебе страшно. — Я уставилась на неё. Меня всегда удивляло как эта женщина умудрялась точно угадывать мои чувства. Она будто ощущала меня даже на расстоянии и знала всё, что меня тревожит. — У нас с тобой теперь новая жизнь, слышишь? — она крепко сжала мою руку. — Больше ничего не сможет тебя огорчить, обещаю.

Я улыбнулась. Я верила маме. Всегда верила. Не только сейчас, а даже когда мы жили в том аду, и она каждый вечер перед сном говорила мне эти слова. Но, к сожалению, тревожное чувство никуда не ушло, и его постоянное присутствие пугало меня больше, чем оно само. Неужели мне всегда придётся жить с ним, как с поросшим во мне ядовитым корнем? Я глубоко вдохнула вечерний воздух, чтобы разом прогнать дурные мысли. Нет — мне во что бы то ни стало нужно перестроить свою поломанную психику и радоваться жизни. Ради мамы. Ради нас обоих. Музыка в саду стихла. Мама быстро поднялась на ноги, чуть не рухнув обратно в своём объёмном платье.

— Пойдём! — выпалила мама, округлив глаза. — Я совсем забыла — сейчас Артём будет петь.

— Чего??? — у меня приподнялись брови.

— Толя попросил тебя позвать.

Мама стянула меня со ступенек, и мы быстро побежали по дорожке, а я изо всех сил пыталась не наступить на её платье. Тем временем впереди уже заиграла красивая нежная мелодия. Мы вошли в сад. Толпа гостей соорудила небольшой круг, обступив Артёма, стоящего перед пианино с микрофоном в руке.

Проигрыш песни, наигранный на фортепиано перелился в ударные звуки барабанов, вплетённые в волнующую симфонию, приукрашенную множеством дополнительных звуков, которые невозможно было выделить или оторвать от единой звуковой дорожки. И он запел.

В небеса

За тобой полечу как во сне.

Все улыбки дарю лишь тебе

Всем теплом я укрою от бед

И все мысли опять о тебе.

Знай, — это выше меня и сильней.

Я не в силах забыть о тебе.

Как безумный всегда буду ждать.

Яркой вспышки в лазурных глазах.

В какой-то момент я перестала слышать слова и наслаждалась до сумасшествия приятными мурашками, которые накатывали с каждой нотой. Переходы между нотами и аккордами переливались ровно и плавно, откликаясь горячей волной у меня в груди. Это было великолепно! Ещё никогда не слышала, чтобы человек так красиво пел. Его грубоватый, и в то же время сладкий голос переливается, ровно впадая в каждую ноту, не задрожав ни на секунду. Я даже не заметила, когда он закончил песню. Гости начали громко кричать, свистеть и хлопать, и я поняла, что стою, раскрыв рот.

Я с трудом перевела дыхание. Мурашки постепенно растворялись в прохладном ночном ветерке, оставляя тёплый шлейф на коже.

***

Горячие камни касаются моих голых ступней, но не обжигают. Я ощущаю жар, нагнетённый горячим солнцем, но странным образом могу его терпеть. Я знаю, что камни раскалённые, но не чувствую боли.

Рядом шумит ветер.

Нет. Этот шипящий, наполненный силой звук не похож на прерывистые и непостоянные порывы ветра. Как давно я не слышала этот бушующий поток, захватывающий душу.

Море…

Я выхожу из тени изогнутой пещеры, ступая по гладким её кусочкам.

Никого. Только я и море. Такое сильное, строгое и вместе с тем ласковое, надёжное, умиротворяющее. Мои медленные шаги слишком быстро привели меня к воде, будто я перелетела расстояние в несколько метров, как невесомое пёрышко. Прохладная вода ласкает мои пальцы, обволакивая ступни белоснежной пеной. Она щекочет мои бёдра, талию, доходит до груди, и мне так неописуемо хорошо, что я хочу раствориться в этой мягкой, прозрачной глубине.

Я начинаю слышать далёкий звук, и мне пока непонятно — какого он рода. Он повторяется, постепенно усиливается, словно приближающийся поезд.

Это чей-то голос. Я оборачиваюсь, но пляж, пещера, скалы вокруг, всё ещё пусты. Тогда я смотрю вниз и понимаю — звук доносится оттуда, но вижу лишь свои ноги сквозь кристально чистую воду.

Голос становится громче. Кажется, я начинаю его узнавать, но не могу до конца понять кому он принадлежит. Сладкий и грубый, мягкий и размеренный.

Рита… Рита…

Это он!

Я ещё не успеваю прокрутить в голове эту мысль, как прямо передо мной, расколов тихую гладь воды, выныривает Артём, забрызгав моё лицо и волосы солёной водой. Он хватает меня за плечи так сильно, что я зажмуриваюсь от боли, я чувствую сильный толчок, и в одну секунду мы оказываемся в пещере. Я придавлена всем его телом к острым камням так, что не могу пошевелить конечностями. Он держит крепко, осторожно сжимая мои запястья. Я открываю глаза и вижу тёмное золото глаз, обрамлённых угольно-черными ресницами. Их блеск завораживает, и я не в силах отвести взгляд. Там, в самой глубине я вижу себя. Маленькая, утонувшая точка внутри карей бездны, а он смотрит в ответ. Так просто, будто больше ничего не ждёт. В его взгляде только лёгкость и искренность. Этот взгляд ласковый и сильный, как и шипящее вдалеке море.

Глава 2

Рита

Пробудившись, словно от кипятка, я оторвала голову от подушки, и она сразу же упала обратно. Поняла, что лежу на животе. Тело занемело, но постепенно я начала чувствовать жар и влагу. Приподнялась на локтях и с трудом раскрыла глаза. Оказывается, я в своей комнате, в которой стоит жара, проникающая в раскрытое окно. На мне вчерашнее праздничное платье, уже давно ставшее влажным. Захотелось поскорее его снять. Сонный мозг воспроизвёл образы родственников и друзей Толи, отъезжающих от ворот на красивых машинах.

Даже не помню каким образом я оказалась в своей кровати. Должно быть две таблетки успокоительного для меня перебор. Я встала, и с трудом подняв руки, стянула платье. Меня безумно порадовала мысль о том, что за дверью в моей же комнате находится душ, и я забралась под дождь, льющий из огромной лейки размером во весь потолок душевой кабины. Ещё тут есть унитаз и большая угловая ванна, раковина, зеркало с подсветкой и шкафчик с полками и дверцами, и всё это выполнено в кремовых и белых тонах. О такой обстановке я никогда даже не мечтала. Всё, что окружало меня раньше в моей малюсенькой коморке — старый облезлый комод служивший и шкафом, и столом, а рядом столетняя деревянная кровать с разорванным по краям матрасом.

Хватит! Уйдите старые воспоминания!

Я попыталась заставить себя думать о хорошем. Было бы неплохо заняться чем-то интересным и отвлечься, но для этого мне нужно найти Киру — уж она не даст мне скучать. Должно быть — эта неисправимая «тусовщица» до сих пор спит.

После душа я надела свой старый, но любимый домашний костюм и вышла из комнаты. Внизу послышался тихий мамин голос и мужской шёпот, звук поцелуев и приглушённый смех. Я поморщилась. Молодожёны, блин… Зашагала по коридору, пройдя мимо широкой круглой лестницы, ведущей вниз. Справа и слева оказалось две двери. После проведённой Толей быстрой экскурсии по дому, я совершенно ничего не запомнила. Кажется, комната Артёма находится где-то здесь, и мне не очень-то хочется его будить. Вдруг вспомнила свой странный сон и по телу пробежала дрожь. Я прошла одну комнату и постучалась в следующую дверь.

Тишина.

Надеюсь — это гостевая спальня.

Нет.

Это была не она.

Артём открыл дверь и застыв на месте, уставился на меня вопросительным взглядом.

— Привет! — сказала я, подёргивая коленом. — Молчание. — Извини, ты не видел мою подругу?

— Нет.

Кажется, я собралась ещё что-то сказать, но даже не успела подумать — что именно — как прямо перед моим лицом захлопнулась дверь.

Ладно…

Откровенно обалдев, я спустилась вниз — прямо к длинному столу с белоснежной скатертью и накрытым завтраком, как на картинке в интернете. Поджаренные яичные тосты, яркий салат, мясные деликатесы и икра. Я так засмотрелась на эту красоту, что не сразу заметила незнакомую женщину, ходившую из столовой в кухню, и обратно. Я всё ещё стояла на самой нижней ступеньке за углом так, что она меня не видела.

— Доброе утро, дорогая!

Мама с Толей вышли из гостиной, совмещённой с огромной светлой столовой.

— Доброе.

— Как спалось? — спросил Толя.

Вид у него был необычный. Он будто за ночь помолодел, и это заметно отразилось на лице. Некоторые морщинки, которые раньше сильно выделялись, куда-то исчезли, каштановые волосы он аккуратно уложил, белая футболка-поло и серые брюки тоже немного отнимали от его возраста. Отчим был среднего роста, на полголовы выше мамы и худощавого, но спортивного телосложения.

— Отлично.

Толя громко хлопнул в ладоши, и звук эхом отскочил от стен.

— Ну, тогда все за стол? Пойдём, Рита, я познакомлю тебя с нашей домработницей. — Толя легонько подтолкнул меня к столу, и отодвинув стул, мягким движением заставил сесть. — Кстати, это не просто домработница. Это член нашей семьи, наша кормилица и наша душа — Вера Ивановна. Так что прошу любить и уважать.

Милая, но серьёзная женщина широкого телосложения неловко улыбнулась, теребя в руках белоснежную салфетку.

— Очень приятно. — я улыбнулась ей в ответ.

— Давайте завтракать. Артём! — закричал Толя так, что по дому пронёсся твёрдый гул. — Завтрак не может начаться без тебя!

— А где Кира? — спросила я, когда мама подошла, чтобы налить мне сок.

— Наверное ещё спит. Она отплясывала почти до утра.

Артём спустился через несколько минут, одетый в кремовую футболку с супергероем из комиксов и светлые джинсовые шорты. Его стройная фигура особенно выделялась в свете яркой комнаты. Парень отодвинул стул и уселся напротив, мельком взглянув мне в глаза, как будто хотел что-то сказать, но сразу же передумал. Всё-таки промолчав, он положил в рот кусок тоста и уставился в свою тарелку. Я опять вспомнила свой сон и мне стало не по себе. Срочно захотелось куда-нибудь исчезнуть. Мама и Толя вернулись из кухни. Отчим сел во главе стола, а мама рядом с ним.

— Здравствуйте! — Кира спустилась к нам причёсанная, но всё ещё сонная. — Кто-то говорил про завтрак или мне это приснилось?

— Здравствуй. — сказал Толя, пожёвывая пищу. — Присоединяйся, а то ничего не достанется.

Все улыбнулись. Кроме Артёма. Он жевал салат, не обращая внимания на присутствующих, будто находился тут совсем один. Кира уселась рядом со мной и пробежалась по столу голодными глазами. Толя запил съеденный завтрак стаканом сока и осмотрел всех нас с улыбкой.

— Ну что, семья? Мы тут с мамой решили, что сегодня девочки будут заниматься шоппингом, а мальчики поедут в соседний город по делам. Как вам план? — Мы с Кирой переглянулись. — Купите всё, что вам нужно, а мы с Тёмой решим одно важное дело.

Я посмотрела на Артёма. Он молча пил сок, рассматривая узоры на своём стакане.

— Какое? — дёрнуло меня спросить, и названый брат поднял на меня взгляд.

— Хотим перевести Артёма в наш институт, чтобы он был рядом с семьёй. — объяснил отчим.

Я взглянула на парня, но не увидела радости, ровно, как и огорчения. Иногда мне кажется, что он и правда робот. Никаких эмоций…

— Решил вернуться домой? — спросила я, чтобы попробовать возвратить его к жизни, но не знала, что это не так-то просто…

Что-то мне подсказывало, что это ложь. Человек, который два года жил привычной жизнью, обрёл друзей и обустроился на новом месте, не стал бы внезапно всё менять из-за двоих незнакомок, ворвавшихся в его семью. Да и кто променяет универ в Волгограде на Абинский институт? Но парень ни капли не возражал. Неужели он так сильно зависит от отца, что никогда с ним не спорит? Или так его любит? Быть может так и должно быть — дети должны слушать родителей, а родители — заботиться о детях, ведь только старшие знают, что для них лучше. Наверно я этого не понимаю, ведь у меня никогда не было нормальной семьи. И всё равно, казалось, что у Артёма должны быть и собственные мечты.

После завтрака мы все уселись в массивный чёрный внедорожник Анатолия, и Вера Ивановна с улыбкой помахала нам вслед. Мы все ответили ей, мысленно благодаря за еду.

Нас отвезли в центр города. Яркие вывески сотни магазинов окружили меня со всех сторон. В этом дорогом районе я никогда не была. В самом центре просторной площади красовался огромный торговый дом с золотистой вывеской «Элеон». Сияющий бежевый пол и огромный круглый купол с двумя люстрами, поражал объёмом.

Два пролёта с эскалаторами издавали стучащий звук, поднимая и спуская увлечённых посетителей. Всё вокруг сверкало и блестело, играла спокойная симфоническая музыка, а людей было так много, что их голоса сливались в громкое жужжание. Не знаю сколько мы стояли и пялились на окружающую обстановку, но вскоре я начала замечать удивлённые и недоумевающие взгляды прохожих. Тогда мама взяла нас с Кирой за руки, и повела к лифту.

Наша небольшая компания решила посетить все пять этажей. Мы обошли десятки бутиков. Я выбрала пижаму, топик, две юбки, костюм, шорты, несколько платьев, и даже симпатичный плед с пандой. Затем мы добрались до обувного бутика, и я взяла по одной паре на каждый случай жизни: кроссовки для бега и тренировок по танцам, босоножки, лёгкие кеды для прогулок и симпатичные туфли. Мама всегда любила строгие элегантные костюмы, которые раньше не могла себе позволить, и я помогла ей выбрать пять костюмов разных фасонов и цветов. Ещё нашли для неё с десяток блузок и рубашек, несколько модных платьев и хорошенькую сумочку. Мы перемеряли столько одежды, что под носом застоялся запах новеньких тканей. Кира наотрез отказалась что-либо брать, но я бы не успокоилась, если бы не заставила подругу выбрать несколько шортиков и кофточек, с трудом убедив её, что это подарок от меня.

На самом последнем — четвёртом этаже — оказалось уютное кафе с террасой, и оставив покупки в камере хранения, мы заказали куриные отбивные с греческим салатом и заняли места на свежем воздухе. Наша троица с облегчением выдохнула, когда ноги наконец оказались в расслабленном состоянии. Это было утомительное утро. Не думала, что можно устать делать покупки.

— Может после обеда сходим в кино? — спросила мама.

— Да! — в один голос сказали мы с Кирой.

— Мелодрама или ужастик? — спросила Кира, что-то листая в своём телефоне.

— Ужастик! — вскрикнула я. Захотелось немного разбавить всю эту романтику и любовь, витающую вокруг меня уже две недели — с тех пор как я переехала в этот город. Если честно уже немного тошнит от розовой суеты, цветов, поцелуев и нежных слов.

— Мам, а у вас будет медовый месяц?

— Ну… мы пока ничего не решили. Думали просто поехать к морю на пару деньков или недельку. Не хочу оставлять тебя одну.

— Перестань. Я уже не маленькая. Поезжайте!

Мама напряглась.

— Это нечестно. Я привезла тебя сюда — в чужой город, а сама уеду…

— Мамуль, ты чего? Всё в порядке. Я справлюсь. Кирка ко мне будет приезжать на выходных.

Мама вздохнула и поправила локон, свисающий из тонкого обруча.

— А ты с Артёмом ещё так и не общалась? — спросила она, приподняв бровь.

— Как же с ним общаться, если он всё время молчит как немой?

— Поговори с ним о чем-нибудь. Кажется — он застенчивый парень. Я очень хочу, чтобы вы подружились.

— Я не собираюсь заставлять человека со мной дружить, если он этого не хочет. Как захочет, сам заговорит.

— Ритуль, ты пойми — ему должно быть очень сложно сейчас. Я попрошу Толю тоже с ним поговорить об этом.

Я понимала. И мне было искренне его жаль. Нелегко, когда твоя мама умирает от тяжёлой болезни, а отец через несколько лет женится на другой женщине, да ещё и с ребёнком.

— Он, кажется, уже взрослый. Должен понимать, что отец не может всегда быть один.

— Зря думаешь, что взрослым быть легче. — лицо мамы стало серьезным.

— Не волнуйся, я обещаю с ним подружиться. — сказала я, наивно думая, что сумею пробить бронь безжизненного робота. Это оказалось так же трудно, как бывает тяжело бежать во сне. На все мои попытки заговорить, парень либо молчал, как рыба, либо бросал сухие словечки. Я как дура ходила за парнем, пытаясь завести разговор, но он в добавок ещё и редко выходил из своей комнаты, а я не могла набраться смелости постучать в дверь. Не хотелось, чтобы снова её нагло захлопнули перед носом. Так продолжалось два дня. В воскресенье мы с Кирой всё утро прогуляли в городе, а остальное время я ходила по дому за братцем, который успешно меня игнорировал. Сегодня я решила бросить бесполезные попытки его разговорить. Сколько можно бегать за человеком, которому возможно проще быть одному?

Вот только я обещала маме…

После завтрака Толя уехал на работу, а мама с Верой Ивановной отправились на рынок. Толя долго объяснял, что мама не должна покупать продукты, готовить и прибираться, и что для этого есть специально обученный человек, но маму было не унять. Диана Калинина — теперь уже, конечно — Розницкая — не привыкла сидеть без работы. Понимаю, как ей всё это ново и непривычно, но я счастлива, что мамуле больше не приходится идти в вонючую забегаловку, в которой она работала последние три года, чтобы обслуживать пьяных уродов.

С утра я решила просмотреть свои тетради по предметам, попивая кофе на диване в гостиной. Учебный год почти закончился, но всё равно нужно отвезти документы в новую школу и сдать контрольные работы, чтобы меня смогли аттестовать. Вот такие вот, оказывается, привилегии в частной школе.

Никогда не чувствовала себя так, как сейчас: на мне новые удобные джинсы по последней моде и белая хлопковая наглаженная футболка, я пью настоящий кофе, сваренный в кофемашине, от меня пахнет новыми стойкими духами и шампунем. Кажется, я счастлива.

Послышался звук двери, которая открылась и закрылась наверху. Затем Артём спустился по лестнице.

— Я должен отвезти тебя в школу. — сказал парень, проходя мимо, как будто разговаривал с пустым местом. Я нахмурилась, но даже не пошевелилась и продолжила молча читать. Он остановился около кухни, слишком долго соображая в чём дело.

— Ты слышала, что я сказал? — спросил он издалека.

Я продолжала молчать, и братец подошёл ближе, прочистив горло.

— Рита…

— Артём, доброе утро. — сказала я так, будто только что его увидела.

— Нам нужно в школу к девяти. Папа просил отвезти тебя.

Я отложила тетрадь и развернулась к нему лицом, уставившись прямо в глаза.

— Может, не будем ломать комедию? — начала я. — Занимайся своими делами и продолжай меня игнорировать, а я скажу папе, что ты возил меня туда. Доеду на автобусе, не маленькая. — Я отвернулась, взяла тетрадь и сделала вид, что читаю дальше. Повисло молчание. Какое-то время мне казалось, что сейчас я услышу звук шестерёнок в голове этого робота.

— С директором тоже сама познакомишься?

— Ага.

— Ладно… не моя проблема. — протянул Артём. — Пусть папа потом уговаривает директора принять у тебя экзамены позже остальных за 800 тысяч в год.

Парень развернулся, чтобы уйти и во мне натянулась колючая проволока. Я ведь встала на правильный путь, и мне сейчас ни к чему подводить отчима. Расстраивать его совсем не входило в мои планы. Я захлопнула тетрадь.

— Стой!

Братец остановился у холла. Я встала, убрала тетрадь, и накинула рюкзак на плечо. Пошла вслед за парнем через столовую и кухню в другой конец дома. Мы спустились по небольшой лестнице и вошли в гараж. В большом помещении — примерно на три автомобиля — сразу же бросился в глаза отполированный белый мерседес, и мои глаза невольно округлились.

Ух ты!

— Это твоя?

— Да. — ответил парень и открыл для меня пассажирскую дверь. Я уселась на мягкое кожаное сидение кремового салона. В нос проник приятный сладкий аромат освежителя.

— Пристегнись. — попросил Артём, усевшись рядом и вставил ключ в замок зажигания. Он нажал на круглую кнопку и мотор громко заревел. Я пристегнулась. Улыбка завладела моими губами. Наконец-то мы с роботом в одном малюсеньком пространстве и можем нормально поговорить. У меня было чувство рыбака, который после долгих усилий поймал огромную рыбу. А ещё у меня всё замирало внутри, когда я предположила, что мы доедем до школы с ветерком.

Увы… Моим мечтам не дано было сбыться. Артём плёлся как старый трактор, и нас постоянно обгоняли. И снова тишина.

— Ты учился в этой же школе? — спросила я в надежде хоть как-то расшатать этого деревянного сноба.

— Угу.

— С первого класса? — Я сразу поняла, что повторяться парень не любит. Он тихонько вздохнул, и его взгляд сосредоточенно устремился на дорогу. — И как там?

— Нормально.

Я закатила глаза. Господи, снова сухие и короткие ответы. Из этого парня клещами слова нужно вынимать.

— Расскажи мне про учителей. — попросила я.

— Что?

— Всё. Должна же я знать кто меня будет учить. Есть среди них строгие?

— Не думаю, но, если тебя будет учить Алла Константиновна, будь осторожна. Она ненавидит невыполненные задания и за каждый неправильный ответ смотрит на тебя так, будто ты вошёл в класс через окно.

Я улыбнулась. Голос Артёма даже при обычном разговоре радовал слух. Мягкий и нежный, как ванильный коктейль.

— И на тебя она так смотрела? — спросила я подозрительным тоном.

— Нет. Я всегда всё выполнял.

— Да неужели? — Я приподняла брови. Артём крепко вцепился в руль, нервно прокрутив вокруг него ладони.

— А как насчёт директора? Тебя часто к нему вызывали?

— Директор женщина. — уточнил Артём. — Нет, не часто.

— Наверное было незачем. — предположила я. — Должно быть ты даже никогда не дрался.

— Зачем? — хохотнул Артём. — Хотя… однажды за драку на физкультуре физрук заставил нас с тем парнем долго отжиматься, но директору рассказывать не стал.

Мы остановились на светофоре и снова в салоне повисла тишина. Предполагаю, что этот парень слишком замкнутый. Должно быть — всё из-за мамы. От этой мысли у меня закололи внутренности. Не могу представить, что однажды мамы не будет рядом. Для меня не было на свете ничего ужасней, а Артём потерял самого родного человека, и ему приходится жить с заменой, делая вид, что всё в порядке.

— Извини… — сказала я.

Артём вопросительно взглянул на меня.

— Тебе, наверно, тяжело ко мне привыкнуть. Я больше не буду тебя доставать.

— Всё… в порядке. Всё в порядке. — повторил он, будто убеждал сам себя.

Остальное время до самой школы мы не говорили. И, если честно, это было не так уж плохо. Я рассматривала улицы города с яркими магазинами и домами, пока ветер развивал мои волосы. Наблюдала за людьми, которые говорили по телефону, общались на ходу друг с другом или просто бежали по своим делам. Впервые в жизни я каталась на мерседесе, и это по-настоящему захватывало дух.

Артём припарковался у газона перед тёмно-коричневым четырёхэтажным зданием. Я обошла машину и остановилась. Внутри всё затряслось. Стоя посреди зелёной, заметно ухоженной площадки, я нервно теребила лямку рюкзака на плече. Артём двинулся к школе, но остановился, почувствовав, что я за ним не иду.

— Что такое? — спросил он, посмотрев в мои растерянные глаза.

А я могла думать лишь о том, как же меня воспримут все эти богатые и образованные детишки. Ведь наверняка весь город уже знает на ком женился известный бизнесмен.

— Подожди… что-то в глаз попало. — мне хотелось растянуть время. Страх окутал пространство между рёбрами, и я почти не могла вздохнуть.

Я обязательно всё испорчу, ведь я даже не представляю, как общаться с умными и богатыми детьми. Как сделать так, чтобы меня приняли и не нарвались на мою привычную защитную реакцию?

Стоя посреди огромного газона школы, я осознала, насколько сильно боюсь саму себя. Артём подошёл ближе, внимательно рассмотрел моё лицо, а затем взял за запястье, отчего я немного обалдела.

— Не бойся, это просто школа. — сказал он очень тихо, практически шёпотом, развернулся и повёл меня вперёд.

Ну вот же засранец!

Ещё вчера вёл себя как бесчувственный робот, а сейчас за секунду умудрился меня успокоить одной фразой. Как ни странно, после его слов, мне стало легче. Я чувствовала невидимую силу, исходящую от его тёплой руки. Странный всё-таки человек: сплошное молчание, в котором столько действий. Он так и провёл меня за руку, как телёнка, по всей школе, пока ученики пялились на нас.

Мы поднялись на второй этаж по двусторонней лестнице и прошли по длинному коридору, пока не упёрлись в кабинет директора. Артём постучался и не дождавшись никакого ответа, вошёл внутрь, быстро затянув меня за собой, как будто нас настигала погоня.

— Ах, здравствуй, мой дорогой мальчик!

Высокая черноволосая женщина встала с кожаного кресла и направилась к нам с распростёртыми руками. Она крепко обняла парня, надолго задержав его в объятиях.

— Как вы тут, Алла Дмитриевна? Совсем без меня плохо?

— Ещё бы, мой мальчик! Господи, аж сердце прихватило. Как же давно я тебя не видела…

— Я тоже скучал. Не поверите, но в Волгоградском университете нет ни одного стоящего вас преподавателя. — Алла Дмитриевна расплылась в широкой улыбке. Казалось, ещё немного и она растает, как сладкая вата. Вот же говнюк! Я из него за эти дни и словечка не могла вытянуть, а тут он начал просто взрываться красноречиями. Мне пришлось смотреть на всё это действо широко раскрытыми глазами.

— Как учёба? — спросила женщина. — Ой, хотя и так знаю, что отлично. Красный диплом?

— Ну, если повезёт. — ответил Артём, растянув губы. — Иду к нему прямой и уверенной походкой — всё как вы учили.

— Превосходно! — заявила она и вальяжно перевела взгляд на меня.

Наконец-то! А то я начала думать, что стала невидимой. На несколько секунд повисло молчание.

— Привёл вам новую ученицу. — заявил Артём.

— Да, да. Очень ждала встречи. Если у этой девочки хоть наполовину такой же мозг как у тебя, то я уже в раю.

Ну, ну! Знали бы вы, Алла Дмитриевна, как ошибаетесь…

От всех этих смазанных мёдом слов, я даже поморщилась. Да его тут, блин, за Бога принимают!

— Прошу ваши документы, юная леди. Может чаю? — спохватилась Алла Дмитриевна.

— Нет, спасибо, мы торопимся. Но в другой раз, непременно. — ответил Артём.

Непременно!

Я снова сморщила нос. От этого разговора меня начинало подташнивать. Достала из рюкзака папку с документами и отдала Алле Дмитриевне. Даже не заглянув внутрь, женщина положила её на стол.

— Осталось всего несколько уроков в этом году, дорогая. Если хочешь, можешь посетить, но если твои контрольные в порядке, то я с удовольствием вручу тебе аттестат.

Я молча кивнула. И так было понятно, что всё тут уже решено.

— Сейчас у неё загруженный график, и семейных дел полно, так что мы придём только на последний звонок. — объявил Артём, а я продолжала офигевать от его развязавшегося языка.

— Чудесно. — чуть ли не запрыгала Алла Дмитриевна. — Тогда буду ждать с нетерпением.

— До свидания. — сказал парень, и они снова обнялись. Это вызвало свербящее чувство в желудке, и я отвернулась, но почему-то всё равно представляла, как её большие руки обнимают сводного брата.

Покинув школу, мы направились к машине, и я всё время смотрела на Артёма, в надежде, что парень поделиться хоть половиной тех слов, что пару минут назад изливал в кабинете. Но он снова замолчал. Мы подошли к мерседесу, и я уставилась на него недобрым взглядом.

— Что? — спросил он, смотря на меня поверх крыши мерседеса.

— Так значит ты никакой не робот? Довольно-таки прекрасно изрекаешься. — покривлялась я, копируя манеру директорши. Артём улыбнулся изумительно красивой улыбкой, от которой даже проступили ямочки на щеках.

— Смешная ты.

— Я смешная? — мы уселись в салон, и пристегнулись, а с губ Артёма до сих пор не спадала улыбочка. — И это всё, что ты можешь сказать? Я думала тебе сложно общаться с людьми вообще, а ты, оказывается, просто не хотел разговаривать со мной.

Он посмотрел на меня задорным и удивлённым взглядом.

— Ты тут ни при чём?

— Ну объясни тогда, в чём дело. — у меня внутри всё перевернулось от его нежелания со мной общаться, и я начала повышать голос. Разве я сделала ему что-то плохое? Или я в любом виде кажусь людям слишком глупой для общения?

— Просто, я тебя не знаю. — братец скосил на меня растерянный взгляд каштановых глаз и завёл машину.

— Я тебя тоже.

— Тогда… давай не будем торопить события? — предложил парень, отчего мне стало немного обидно.

— Давай. — мне ничего не осталось, как согласиться, потому что от его равнодушного взгляда сжалось всё тело. Пока мы ехали домой, мне стало частично понятно поведение Артёма. Внезапные перемены не только для меня бывают невыносимы. Его размеренная жизнь тоже перевернулась с ног на голову, а я — ещё одна помеха, разрушившая его покой.

Глава 3

Рита

Скоро лето. В последнее время воздух вокруг меня наполнен свежестью и счастьем. Как же хочется на море. Особенно после того странного сна.

Я откинулась на мягкую подушку в своей кровати, заваленная книгами.

Неужели я читаю учебники? Для меня это странно. В свою бывшую школу я ходила только ради того, чтобы классная не доставала маму постоянными жалобами — не хотелось ещё больше усложнять ей жизнь — но жалоб всё равно было много. Другие ученики добивались больших успехов в умении выводить меня из себя, поэтому там осталось мало людей, которые ещё не почувствовали мой кулак на физиономии. Однажды я даже спустила старшеклассника с лестницы прямо на стуле, и единственное, что спасло его кости — то, что ступенек оказалось не так много.

Но это было в другой жизни. Теперь мне нужно постараться быть нормальным ребёнком. К тому же, когда я узнала какую сумму Толя заплатил за год моего обучения в этой супер-пупер гимназии — желание учиться резко усилилось.

В дверь постучали, и я напряглась. Раньше ко мне никто никогда не стучался. В моё личное пространство всегда проникали без разрешения все, включая папиных собутыльников, поэтому дом для меня был скорее временным пристанищем, и чаще всего я находилась в танцевальной студии, где тренер Настя изредка разрешала мне ночевать.

— Рита, можно войти? — спросил Толя, не решаясь нажать на ручку, несмотря на то, что это его дом.

— Да. — я разочарованно окинула взглядом бардак на кровати, когда Толя вошёл и закрыл за собой дверь.

— Завтрак готов. — сказал он, и я начала разбирать кучу учебников, которыми всё утро себя обкладывала. Толя внимательно за мной наблюдал, и когда я наконец выбралась из книжного завала, присел на край кровати.

— Как успехи? — Толя кивнул в сторону книг. — Новая школа немного отличается от той, в которой ты училась до этого. — Немного? Это он удачно пошутил. — Может, наймём репетитора? — спросил отчим.

Я только пожала плечами. Толя смотрел ясными, добрыми глазами, напоминающими тёмный мёд — немного темнее, чем у Артёма. В груди всё сжалось в тугой комок. Этот человек тратит миллионы на меня и моё обучение, а я не в силах даже немного постараться, и ему придётся платить ещё и репетитору. Мне очень не хотелось, чтобы Толя считал меня ни на что не способной.

— Нет, я справлюсь. Теперь у меня хорошая комната и удобный стол. Да и времени много. Я исправлю оценки. — Толя улыбнулся, всеми клетками скрывая жалость, но всё равно в глазах отчётливо темнела грусть. Он поднялся с кровати и легонько тронул моё плечо.

— Могу попросить Артёма с тобой позаниматься, если хочешь. — Я подняла на него глаза. Такой вариант мне не очень понравился, но возражать отчиму я не стала. По его взгляду было понятно, насколько сильно он хочет со мной поладить — и всё ради мамы. А мешать маме быть счастливой — последнее, чего я хотела. Я ничего не ответила, а только кивнула в ответ. — Ну отлично. Для чего же ещё братья нужны, да? — весело проговорил мужчина. Мы улыбнулись друг другу и спустились в гостиную, где уже, как всегда, ждал накрытый стол.

Я всем сердцем полюбила завтраки в этом доме. Каждый раз они отражались в памяти светом и весельем. За несколько утренних разговоров, я немного узнала о Толиной работе и его успешной компании «DriveLine» — лаборатории новых информационных технологий, оказывающей IT-услуги, у которой много мировых партнёров в производстве оборудования и ПО. Это всё, что я запомнила из слов, которые говорил Артём. Ещё он сказал, что оборот «DriveLine» за прошлый год составил почти 80 миллионов рублей. Я даже не представляю себе насколько это много. Этот завтрак украсило ещё одно счастливое событие.

— У нас с мамой важное сообщение. — сказал Толя, когда все закончили есть.

— Какое? — спросила я, после того, как моё тело здорово напряглось. На мамином лице заиграла подозрительно смущённая и радостная улыбка. Я сжала кулак, ведь новости и сюрпризы совсем не моё. Наверно, я не умею воспринимать перемены и до конца жизни буду бояться неожиданностей.

— У меня будет свой цветочный магазин. — сказала мама и счастливо рассмеялась. Я раскрыла рот, а Артём, сидящий напротив, округлил глаза, и только деланно приподнял брови. Казалось, эта новость нисколько не удивила парня. Ещё бы, ведь он как никто знает своего отца.

— Здорово! — от радости я чуть не подскочила с места, и когда завтрак закончился, от бурных эмоций, я не сдержалась и приобняла Толю, ощутив всю его неловкость, когда крепкая рука осторожно прижала меня к боку. Отодвинув свой стул, он встал и обнял меня крепко, как настоящий отец. Слёзы просились на свободу и мне стало тяжело сдавливать их внутри. Я не хотела рыдать при всех, ведь привыкла быть стойкой. Я давно перестала плакать от побоев отца, от обиды и унижений в школе, но сейчас я готова была разрыдаться из-за несправедливости. Почему жизнь такая неправильная? Почему люди убивают и разрушают судьбы собственных детей? Почему незнакомцы становятся роднее кровных родителей? Зачем мне дарит заботу человек, которого я даже не заслужила?

Да. Я не заслуживаю такой жизни, потому что не верю в чистую, бескорыстную любовь даже сейчас. Я слишком хорошо знаю: настоящая жизнь настолько дерьмовая, что даже Толина доброта и любовь не смогут её исправить, как не смогут исправить меня и мою сломанную голову.

Остаток мая пролетел, как один день. В эти две недели я смеялась столько, сколько, наверное, не смеялась за всю свою жизнь. Толя очень много работал, но всё равно находил время, чтобы посетить с нами парк, кино, и почти каждый вечер играл со мной и Артёмом в «PlayStaishion». А каждую субботу они с мамой ходили в ресторан. Вот так за один короткий миг я оказалась в настоящем раю, который сильно пугал, потому что тяжёлое давящее чувство внутри всё ещё беспокоило меня каждый день.

На праздник последнего звонка мама и Кира помогли мне выбрать воздушное платье из шифона и органзы с пышной юбкой до колен и кружевами на груди. Когда я двигалась, юбка переливалась из розового в фиолетовый, благодаря множеству мелких, как сахар блёсток.

— Обалдеть! — слышала я от Киры уже в третий раз за последние десять минут.

— Нет, для этого платья у меня слишком худые ноги. — проговорила я, смотря на себя в высокое зеркало.

— Рита, не говори глупости. Отличные, стройные ножки. — сказала мама.

— Действительно! Все такие хотят, а она недовольная. — отругала меня Кира.

Меня всю трясло от ожидания завтрашней линейки и выпускной вечеринки в школе. Чувство страха усугублялось ещё и тем, что я посетила всего один урок и не успела ни с кем познакомится, но не пойти было нельзя — все хотели видеть приёмную дочь главного спонсора школы. Наверно, завтра эти умники и умницы вместе со своими богатенькими родителями будут пялиться на меня, как на музейный экспонат. Кажется, я уже начала чувствовать себя той дрессированной собачкой в цирке, над которой все потешаются, когда она проходит по длинной перекладине, виляя хвостиком.

— Ну всё, расстегни, уже поздно. — попросила я маму, зная, что вряд ли вообще сегодня усну.

Когда я переоделась в пижаму, Кира уже ждала меня в кровати. Каждый раз, когда приезжала подруга, мы не спали полночи, болтая о своих переживаниях. К тому же сейчас у нас появилось намного больше тем для разговора: я рассказывала о своей жизни в новой семье, а она неустанно болтала о нашей старой школе и её лучших кандидатах на роль самого успешного придурка. Оказывается, скверных ситуаций в этом месте без меня меньше не стало, и мне нравилось слушать истории из бывшей школы, ведь они постоянно напоминали кто я такая.

— Ну что, давайте спать, девочки? — сказала мама, повесив платье около зеркала, а затем села рядом на кровать, как делала каждый вечер. — Волнуешься? — спросила мама, взяв меня за руку. Я отвела глаза, но она и так всё видела безо всяких слов. — Не переживай, всё будет хорошо. Тебя отлично примут в этой школе, я уверена. Даже если тебя кто-то обидит, ты ведь знаешь, что тебя есть кому защитить?

Наверное, она права. Тут абсолютно другие дети, выращенные в любви и заботе, под толстой и надёжной крышей своих дорогих домов. Они не знают насилия и грязи. Но я боюсь не их. Я боюсь себя, потому что я другая. Я та, что видела боль и чувствовала её на себе всю сознательную жизнь. Мама как всегда поцеловала меня на ночь и пожелав спокойной ночи, вышла из комнаты.

— Рассказывай. — спохватилась Кира, не скрывая нетерпения, когда мама скрылась за дверью. Я даже вздрогнула.

— Что?

— Как что? Самое интересное. — ответила подруга, поудобнее укладываясь на подушку. — Как тебе тут живётся? Какие новости?

— Толя подарил маме цветочный магазин. — оповестила я.

— Да ладно! — завопила Кира во весь голос, совершенно забыв, что уже ночь, и подскочила, как ошпаренная.

— Тише ты, всех разбудишь. — возмутилась я, уложив подругу обратно в постель и шутливо взъерошила ей волосы. Мы вместе засмеялись.

— Круто… — протянула Кира. — У неё всё получится — она классный флорист.

— Да. — согласилась я. — Теперь ты.

Настала очередь Киры вещать новости из моего прошлого. К сожалению, не такие весёлые. Подруга задумалась.

— Нашего физрука уволили, представляешь?

— Наконец-то! Даже боюсь подумать за что.

— Ты права. — сказала Кира. — Лучше об этом не думать, но ты же всё равно хочешь знать?

— Да. — ответила я.

— Он сильно ударил Сашу из восьмого класса.

Я закрыла глаза от накатившего ужаса.

— Просто уволили?

— Директор не захотел разбираться с полицией. Парня отправили к психологу, чтобы тот хорошенько промыл ему мозги и вежливо попросил молчать, а родителям нет до сына никакого дела. Эту проблему они тоже залили выпивкой.

— За что он хоть руку поднял? — спросила я.

— Ты же знаешь, как этот мудак унижает учеников. Говорят, Сашка не выдержал и врезал ему мячом в голову. Но кто он против стокилограммового мужика… в итоге у Сашки разбит нос, а в увольнении физрук винит «неуправляемых» учеников.

— Теперь твоя очередь. — попросила Кира и повернулась ко мне лицом. Я лежала на спине и смотрела в потолок, на котором отражался свет фонарей в саду.

— Я… вроде всё рассказала.

— В смысле? А про брата красавчика? Вы уже подружились?

Даже не знаю, почему я вдруг заулыбалась.

— Не знаю… — начала я. — Я думала он не любит общаться, но с директрисой говорил, как с давней подругой. Мне кажется, я просто не его уровня.

— Что ты имеешь ввиду?

— Он и вправду слишком… умный для меня. Вот о чём ему со мной разговаривать? Но, когда мы с родителями, он вроде относится нормально. Даже учил меня играть на приставке.

— Наверное ему тоже ещё непривычно. — задумчиво сказала подруга. Повезло тебе, он красивый. — Я резко повернула к Кире голову, и она отпрянула от меня.

— Прости, не удержалась. — она выставила руки вперёд и добавила. — Это ведь правда. — Я молча улыбнулась темноте. Моя душа начала дрожать, как сумасшедшая, и накатил страх оттого, что Кира это заметит, как будто она может прочитать мои мысли. Это правда… — Я так рада, что ты выбралась из всего этого дерьма. — сказала Кира и обняла меня, а я крепко сжала её руку.

— А я вот не могу радоваться.

— Почему? — спросила Кира грубоватым тоном.

— Не знаю… не могу это объяснить. Мне всё время кажется, что должно случиться что-то плохое, и мне очень страшно. Не верится, что у меня действительно всё хорошо. — Кира рассмеялась, стараясь сдерживаться, что выглядело ещё забавнее. Я нахмурила брови, но от её заразительного смеха тоже начала хихикать.

— Чего ты смеёшься?

— Слушай, подруга, кажется, твой брат совсем тебе мозги сплавил. — сказала она, не прекращая смеяться.

— Перестань… — я ударила её подушкой, а она продолжила говорить сквозь смех.

— Кстати, ты ведь не забыла, что он тебе не родной? — теперь уже подруга залилась громким хохотом.

Уже с утра стояла жара, и я радовалась каждому прохладному порыву ветра. Задний двор школы украсили тоннами синих и белых шаров — под цвет школьной формы — юбки в серо-синюю полоску, белые рубашки и гольфы. Нас выстроили вокруг асфальтированной площадки, где разноцветными мелками была выведена надпись: «Прощай любимая гимназия!». Издалека мы смахивали на оловянных солдатиков. Родители учеников сидели на отдельных трибунах, сооружённых вокруг площадки. Мама и Толя сидели напротив и махали рукой. В другой руке отчим сжимал камеру. Меня здорово трясло даже под палящим солнцем. С утра мама шёпотом намекнула, что меня ждёт сюрприз, и конечно же, я ждала его с нетерпением, чтобы поскорее избавиться от чувства неизвестности. Да — я настолько странная, что панически боюсь любых сюрпризов. Линейка началась с торжественной музыки. Сцена, на которой расплёскивала свои великолепные фразы Алла Дмитриевна находилась слева, так что где-то через полчаса у меня начала болеть шея, и я уставилась вперёд — на свою семью. Мама умилённо глазела на меня, а Толя что-то шептал ей на ухо. Они были по-настоящему красивой парой. Внезапно я осознала, что нигде не вижу Артёма, и волна тревоги ураганом поднялась к груди. Я стала пробегать глазами трибуны, но брата так и не нашла.

Ну конечно, есть же дела поважнее, чем последний звонок сестры.

Обида ядовитым зельем заполнила мою грудную клетку, а потом её будто сдавило тисками. Я глубоко втянула воздух, чтобы ненароком не пустить слезу на глазах у одноклассников. Ещё никогда мне не было так тяжело сдерживаться. Все слова Аллы Дмитриевны, выступления детей и прощания одиннадцатого класса со школой я пропустила мимо ушей, насупив нос и глядя в асфальт.

Что со мной?

Конечно, я обещала маме подружиться с братом, но почему меня так сильно скручивает его равнодушие? Почему я постоянно зациклена на мысли заполучить хоть один бессмысленный разговор? Меня ведь никто не принуждает находить с ним общий язык.

Я подняла голову, когда услышала непривычно громкий и выразительный тон Аллы Дмитриевны, ведь только об одном человеке она всегда говорила таким сладким голосом.

— А сейчас, дорогие дети и уважаемые родители, для вас споёт лучший ученик этой школы — Артём Розни́цкий!

Я выдвинула половину тела вперёд, чтобы увидеть сцену, но эти глупые девчонки, которые издавали восторженные вздохи, делали то же самое, и мне почти ничего не удавалось разглядеть, тогда я отошла к краю трибуны и встала на нижнюю ступеньку, осыпав извинениями, сидящую там женщину. Артём вышел на сцену с микрофоном в руке, и в белоснежной рубашке. Каштановые, уложенные волосы и его изумительная музыка у меня в ушах — этот момент пригвоздил меня к железной ступеньке, и при этом унёс в облака. Только прерывистые вопли учениц не позволяли упасть замертво от волнения. Эти малолетние дурочки готовы были залить кипятком всю линейку. А я — ещё одна малолетняя дура — стояла как прибитая и сжимала железный забор, боясь потерять сознание, когда он начнёт петь. Льющийся в колонках нежный голос моментально утихомирил весь шум. Казалось даже деревья вокруг площадки перестали шелестеть на ветру, чтобы не потревожить красоту момента.

И во сне

Дуэтом пропоём

Навстречу под небом идём.

И звезды расскажут, что вновь мы вдвоём.

К тебе

Ночь ноты принесёт

Мой голос тебя позовёт.

Мы вспомним о нас и весь мир подождёт.

От счастья сгорая

Я пеплом развею страх

Как песня простая

Растаю на твоих губах.

До меня тебе так далеко.

Но под этим небом всё равно.

В тебе живёт моя душа.

Дрожа…

Я наблюдала как он поёт — просто и легко, будто совершенно не прикладывает усилий. Он не старался привнести дополнительные жесты в своё выступление. Он дотрагивался до сердца каждого присутствующего человека только голосом, лишь закрывая глаза на самых изумительных нотах, заворожив нас всех, как маленьких змеёнышей завораживает дудочка. Я забывала дышать, когда слова его песни плавно протекали по нотам, донося свой смысл чуть позже, будто возвращая с небес на землю и снова забирая наверх. Мои губы задрожали от желания дотянуться до его руки и почувствовать тепло кожи, мои ноги подкосились от стремления жадно слушать этот голос снова и снова, пока ласкающие полутона не усыпят меня и не окунут в злую тишину. Всё моё внутреннее существо хотело, чтобы он пел только для меня — не прекращая. Этот ослепляющий сон закончился слишком быстро, отчего мне снова захотелось плакать, и по моей щеке покатилась предательская слеза. Я как раз собиралась взять себя в руки и убавить в себе головокружительное удовольствие, в которое так неосторожно погрузилась, словно упала в прохладный бассейн. Но сражающие действия парня не закончились. Только подумав, что уже не смогу сильнее обалдеть, я увидела, как брат подходит ко мне с огромным букетом розовых лилий — моих любимых. Он подошёл, протянул мне цветы, и забавно подмигнул с неловкой улыбочкой на губах, не сказав при этом ни единой фразы.

После вручения аттестатов, мы поехали домой, чтобы нарядиться, и снова явиться на школьную дискотеку. Артём остался упаковывать музыкальное оборудование, чтобы потом отвезти меня домой. Когда мы подъехали к зданию, Артём ждал у входа. Всю парковку занимали, блистающие под вечерними фонарями дорогие машины; из школы доносилась громкая музыка, и подростки, громко крича и смеясь, заваливались внутрь. Я вышла из внедорожника и поправила платье. Артём смотрел на меня дольше, чем обычно и без всякого желания перенёс взгляд на родителей.

— Тёма, будь с Ритой и отвези её домой после дискотеки. Вы должны быть дома не позже двенадцати. У меня завал с работой. — виновато проговорил Толя. — Надеюсь, тебе можно доверить сестру?

— Конечно. — расслабленно ответил Артём. — В обиду не дам. — слова парня подняли во мне странное волнение, которое приятно щекотало сердце. Что со мной происходит? — Не думаю, что это надолго. Алла Дмитриевна не любит дискотеки.

— И Киру не забудьте, пожалуйста. — сказала мама. — Нам её завтра надо домой отправить.

— Понял. — снова ответил Артём, и наконец-то взглянул в мою сторону, но, когда я улыбнулась, он сразу отвернулся. Мы проводили взглядом машину родителей, и когда внедорожник скрылся за поворотом, Артём взял меня за руку. Я вздрогнула от неожиданности, упираясь ногами в землю.

— Не пойдёшь танцевать? — спросил он, растерянно бегая по моему лицу сияющими карими глазами. Я покачала головой. Какие могут быть танцы, когда сегодняшний эмоциональный штурм высосал из меня все силы? Какое может быть веселье, когда я в этом здании никого не знаю? — Ладно… — Артём принял задумчивый вид. — Хочешь, покажу тебе столовую? Там должно быть сейчас тихо. Можно поесть печенья.

— Угу.

Мы поднялись на второй этаж всё также держась за руки. Пока мы проходили по коридорам, украшенным дорогим декором, в моей голове не совмещался анализ поведения этого парня. Чего он хочет? Как он ко мне относится? Рад ли он, что у него появилась сестра? Эти вопросы почему-то так сильно меня волновали, и я так сильно хотела их задать, что меня раздражал каждый наш громкий шаг. Я вошла в тёмную комнату, и дверь издала приятный щелчок. За большими окнами синел тёплый вечер.

— Тут можно попить чай. — сказал Артём, отодвигая стул с железными ножками. — Раз уж ты не хочешь веселиться со всеми.

Я села за один из круглых столов и внимательно посмотрела на парня.

— Спасибо.

Он молча кивнул в ответ и подошёл к буфету. Ухоженная женщина лет тридцати пяти подала ему пару пирожных и две чашки чая. Он уселся напротив и пододвинув ко мне десерт, уставился в экран своего телефона. Я долго наблюдала за ним, медленно поедая вкусный бисквит и запивая фруктовым напитком. Он заметил мой пристальный взгляд и поднял глаза.

— Что? — будто я пялюсь на незнакомца, вовсе не жившего со мной в одном доме.

— Может, поговорим?

Видимо, ощутив неловкость ситуации, он отложил свой телефон, и отпил глоток из белой фарфоровой чашки.

— Давай. — сказал парень, взглянув на меня с ожиданием. — Спрашивай.

— Что спрашивать? — меня разволновало то, как я заикнулась, говоря эту фразу.

— Я же вижу, ты много чего хочешь спросить — у тебя на лице написано. — Я машинально подняла руку и схватилась за щеку, и Артём засмеялся. — Ладно… обещаю ответить на все твои вопросы.

В растерянности я не знала с чего начать. Спросить его, рад ли он моему приезду? Или спросить про маму? Нет, это пока слишком.

— Что это была за песня? — парень поднял глаза, и на секунду задумался.

— Так… моя…

— Ты… сам написал? — спросила я с восторгом.

— Да, что тебя так удивляет?

Действительно, наверное, для него в этом нет ничего необычного. Он хорошо учился, ходил в музыкальную школу. Он познавал мир и осваивал многие вещи, пока я пыталась выжить.

— Она… про девушку? — спросила я. — Обычно, такие песни пишут из-за любви.

— А ты знаешь, что это? — спросил брат издевательским тоном, не на шутку меня смутив, поэтому я отвернулась к окну. — Она о маме. — О маме? Мои внутренности передёрнуло. Вечно я не по своей воле умудряюсь влезть в самые запрещённые темы, но ведь я всё равно хотела об этом спросить, так почему чувствую себя дурой? Я уставилась в окно — на горящие в небе звёзды над школьным садом. — Ты ведь хочешь спросить о ней?

— Нет. — попыталась я откреститься, но Артём всё понял по моим бегающим глазам.

— Спрашивай, не бойся.

От его фразы мне немного полегчало, но всё равно не хватало смелости раскрыть рот, и, наверное, я бы так и молчала, если бы брат не сверлил меня выразительными глазами.

— Какой… она была? Ты похож на неё?

— Нет, я похож на папу. — Артём отпил глоток чая и отведя взгляд, что-то прочитал на экране своего смартфона. — У неё были голубые глаза, как у тебя.

— Правда? — я ошарашенно взглянула на парня. Он разглядел цвет моих глаз?

— Это мама отдала меня в музыкальную школу, поэтому музыка для меня связана с ней.

— И ты… выступаешь со своими песнями?

— Их пока мало. — вздохнул Артём. — Чтобы полностью заняться музыкой, у меня слишком мало времени. Отец хочет, чтобы я закончил учёбу и работал в его компании.

— А чего хочешь ты?

— А ты как думаешь? — его грустная улыбка выдавала так много чувств, что я бы не смогла выбрать из всех самую верную догадку. — Но это жизнь — мы не всегда можем делать что хотим.

— Но ты здорово поёшь. — возмутилась я. — У тебя же ангельский голос, ты можешь стать звездой.

Артём выглянул в окно и уставился на небо, усыпанное белыми точками.

— Кажется, их и так слишком много.

— Разве твой отец не понимает, что у тебя талант?

Артём улыбнулся.

— Отец знает жизнь больше, чем мы с тобой, и я ему доверяю.

— А как же твоя мама? Она, наверное, хотела, чтобы ты пел.

— Её больше нет, а мне нужно жить дальше. Я должен устроить свою жизнь, а потом уже думать о музыке.

— Не боишься, что потом будет поздно? — спросила я, и брат промолчал, опустив странный взгляд.

— Расскажи теперь ты что-нибудь. — попросил парень, и меня тут же настиг ступор. Что интересного я могу рассказать? Про папины пьянки и ночёвки у соседей? Про мои драки в школе? — Почему тебе нравится танцевать? — спросил он, когда моё молчание затянулось. — Ты же ещё занимаешься танцами?

— Мне нравится двигаться. Люблю, когда тело становится сильнее. Так я могу быть уверенна, что смогу себя защитить.

Артём долго разглядывал меня. Теперь я поняла, как ощущается в пространстве между людьми скопление вопросов.

— Это правильно. Ты… молодец. — От этих слов мой рот невольно растянулся. — Кстати, папа что-то говорил про твои оценки. Если хочешь, я с тобой позанимаюсь.

— Правда? — его шаг воодушевлял. Честно говоря, мне понравилась идея отчима: я подтяну успеваемость, заодно и найду общий язык с Артёмом, но эта мысль меня пугала, потому что я не знала, как на это отреагирует парень. Хотя, сидело внутри странное ощущение недовольства в его тоне, будто его заставили со мной нянчиться. — Только если это тебя не очень напрягает.

— Летом у меня много свободного времени. — сказал Артём, снова не отрываясь от телефона.

— Я и так принесла много забот тебе и твоему папе. — не знаю, как я осмелилась сказать то, что сидит глубоко внутри. Возможно к этому подтолкнула отстранённость парня. Мне казалось, что он был слишком отвлечён перепиской, и даже не услышит меня, но он сразу же поднял взгляд и внимательно всматриваясь в мою раздосадованную физиономию, отложил телефон. — Ты теперь моя семья. Может, какое-то время нам всем будет непривычно и неловко, но семья для меня не пустой звук. Теперь у тебя всё будет по-другому. — сказал он, расплываясь в своей сияющей улыбочке.

Я бы так и не отрывала от него взгляд ещё пару часов, но в моей сумочке зазвонил телефон. Я ответила на звонок и Кира сказала мне в ухо, что ждёт на улице. Подруга стояла на парковке возле машины Артема и открыв рот, поглаживала белую поверхность мерседеса. Когда мы подошли, она резко выпрямилась.

— Рита, можно тебя на минутку? — сразу спросила подруга и отвела меня от Артёма на несколько метров. — Нас пригласили на вечеринку. Девчонки из твоего класса, между прочим. Тебе как раз нужно с ними познакомиться.

— Правда? А где?

— Недалеко отсюда. Адрес у меня есть. Они хотят с тобой познакомиться, и сказали обязательно взять твоего брата. Поговори с ним.

— Ну ещё бы. Всё понятно. Мой брат не будет билетом на какую-то вечеринку.

— Да перестань! Он, наверное, многих там знает. Спроси у него. — Кира взяла меня под руку и подтащила к парню. Он внимательно смотрел на нас, прислонившись к машине. В его взгляде читалось ожидание очевидного.

— Мы хотим пойти на вечеринку к моей однокласснице… — промямлила я.

— К какой?

— К Ангелине. — ответила Кира вместо меня.

— А ты туда хочешь? — спросил Артём. Я пожала плечами.

— Праздник всё-таки. Нужно с классом познакомиться.

— Ладно… — ответил Артём после тяжёлого вздоха. — Поехали. Только обещай, пожалуйста, ничего там не пить, иначе отец меня убьёт.

— Обещаю.

Дом Ангелины оказался не менее крутым, чем наш. Музыка разносилась по всей улице. Мы вошли в огромный зал, полностью заполненный людьми. Тут все выглядели иначе, чем в школе. Скромность и прилежность стёрлись с лиц танцующих старшеклассников. Они прыгали на лестнице, диване, на столе и даже на огромной колонке от домашнего кинотеатра.

— Ну вот, посмотри на своих настоящих одноклассников. — прошептал мне на ухо Артём, когда за нами захлопнулась широкая дверь. — В школе такого не увидишь.

Конечно, первым делом Кира потащила меня танцевать. Я отплясала несколько треков, а затем добравшись до соседней комнаты, плюхнулась на диван напротив блондина, который сразу стал нагло пялиться на меня, попивая из картонного стакана.

— Привет. — с широкой довольной улыбкой сказал парень.

— Здравствуй! — заорал Артём прямо ему на ухо. Я даже не заметила, когда он подошёл. Было забавно наблюдать за лицом блондина, когда он перепугался, отчего даже подпрыгнул на месте.

— Ааа, Розни́цкий. Ребят, к нам звезда спустилась! — демонстративно — на всю комнату — произнёс парень.

— Ага, загадывай желание, Руся. — съязвил Артём, плюхнувшись рядом со мной. Ребята, что до этого были увлечены настольным теннисом, уже подошли и стали вникать в разговор.

— Давно не играли. — сказал Руся, поднимаясь с места и поправляя блондинистую шевелюру. У Артёма зажглись глаза, и я поняла, что, как и всем, ему тоже иногда не хватает живого общения. Отец заставляет его работать и усердно учиться, пока его молодость медленно сгорает, и он даже не может делать то, что любит — то, что заставляет его глаза гореть в десятки раз ярче — петь. Я так долго смотрела на их игру, что глаза начали слипаться. Кира в гостиной плясала, как сумасшедшая, и вряд ли собиралась останавливаться. Мои попытки побороть сон не увенчались успехом, поэтому я решила встать на ноги и поближе подойти к теннисному столу.

— А можно мне? — спросила я у блондина, протягивая руку к его ракетке.

Он с улыбкой отдал мне предмет, и немного отойдя в сторону, окатил меня заинтересованным взглядом. Мы с Артёмом начали игру.

— Так значит, у тебя в семье пополнение? — обратился парень к Артёму, который ничего не ответил — в молчанку он играл ещё лучше, чем в теннис, хотя я за его ударами еле успевала. — Повезло… сестра у тебя что надо… — произнёс блондин протяжным тоном. Артём кинул на него косой взгляд, но шарик почему-то уронила я. Блондину пришлось его поднять и вложить в мою руку, завладев возможностью «нечаянно» до неё дотронуться. Игра продолжилась. Теперь Артём бил по мячику более энергично, и моя рука быстро начала уставать. — Наверное, каждый вечер укладываешь сестрёнку спать? — выдал блондин. Комната утонула в громком хохоте. Я не сумела уследить за мячиком и со всей силы ударила пустоту. Сразу и не поняла, что случилось, только увидела, как Артём чересчур сильно дёрнул рукой и шарик с громким треском ударился о лицо Руси, а через пару секунд Артём приложил парнишку о теннисный стол, и из его носа густым потоком брызнула кровь. Блондин пошатнулся и упал, а я быстро схватила брата за руку, пытаясь утянуть из комнаты. Тяжело дыша от ярости, он всё-таки пошёл за мной в холл, где танцы были в самом разгаре, пока пострадавший осыпал Артёма проклятиями и угрозами.

Кира всё ещё танцевала. И откуда у этой девчонки столько сил? Как она умудряется забывать обо всём вокруг и беззаботно впадать в веселье? Я пила коктейль, сидя на мягком диване, и наблюдала как брат общается с двумя парнями у барной стойки. Наверняка, сейчас загружает бедняг своими заумными словечками — это было сильно заметно по их растерянным лицам и постоянным переглядываниям. От коктейля закружилась голова, а тело размякло, как кусок ваты; музыка молотком била по ушам. Сейчас я наконец-то смогла отключить режим тревоги, ставший для меня привычным состоянием. Я медленно подняла взгляд от своего стакана и посмотрела на кухню, где находился брат. Теперь около него крутилась сексуальная брюнетка, пытаясь посильнее выставить пышную грудь, обтянутую плотной тканью короткого топа. Теперь мой тревожный режим, как от удара током, врубился на полную мощность. Я наблюдала за ними, с силой сжав кулак. Они мило беседовали и кажется, он больше не говорил о цифрах и компьютерах, потому что девица на каждую его фразу соблазнительно улыбалась. Оба замолчали, смотря друг другу в глаза. Девушка придвинулась к Артёму и прикоснулась губами к уху, а отстранившись посмотрела на него с мерзкой пошлой улыбочкой. Я сдавила кулаки так сильно, что запекла кожа, на которой остались красные следы ногтей. Артём немного помолчал, отрицательно покачал головой, и покинув брюнетку, уселся рядом со мной. Через несколько минут девица присоединилась к нам, развалившись в кресле напротив, и демонстрируя всем голые бёдра, чуть прикрытые мини-юбкой.

— Артём, расскажешь друзьям немного о своей жизни? Целых три года тебя никто не видел. — заговорила брюнетка. Меня стал душить тяжёлый камень в горле, отчего я немного выровняла спину, чтобы глубже дышать.

— И что ты хочешь знать? — поинтересовался брат.

— Например, нам интересно — твоя новая мама лучше старой?

На несколько долгих секунд я перестала дышать. Я увидела на лице Артёма слабую улыбочку, прикрывающую горечь в глазах. Меня будто окатили изнутри кипящим маслом. Не знаю, что со мной случилось в тот момент, и вряд ли когда-нибудь вспомню в деталях. Комната поплыла перед глазами. Я схватила ёмкость с коктейлем и облила змею густой жижей. Девица ошарашенно раскрыла рот, и тонкие ручейки, стекающие по её лицу, скатывались прямо внутрь. Я пронеслась к ней, схватив со стола нож и приставила лезвие к её горлу. Все окружающие испуганно застыли.

— Только попробуй ещё хоть раз сказать подобное, и я зарежу тебя во сне. — сказала я.

Меня трясло так, что я и впрямь боялась поранить нежную кожу, под которой пульсировала жилка. Перепуганная до смерти девушка, пересилив страх, слабо кивнула. Это вернуло мне немного самообладания, и я отпустила девушку, бросив нож на пол. Все в этой комнате одновременно выдохнули. Артём подошёл сзади, и крепко сжав мои плечи, повёл в сторону выхода.

На свежем воздухе голова ещё больше пошла кругом. Ухватившись за перила, и часто дыша, я плюхнулась на крыльцо. Артём уселся рядом. Я всем телом чувствовала его напряжённый взгляд, но была благодарна сейчас его молчанию. Не знаю сколько мы так просидели, но я потихоньку начала спускаться на землю из своего затуманенного восприятия. Я заглянула в его карамельные глаза, и увиденное мне не понравилось.

Осуждение…

Да, это именно то, что я привыкла видеть во взглядах окружающих, и наивно было думать, что когда-нибудь я перевоплощусь в другое существо и получу взамен хоть каплю одобрения.

— Ты как? — спросил он, опустив голову к ступенькам, но в голосе читалось совсем другое.

— Лучше. Хочу домой.

— Сиди тут. Пойду заберу Киру. — резким движением Артём поднялся с крыльца и вошёл в дом. Внезапно мне захотелось плакать, ругая себя за содеянное. Я поступила ужасно, но в глубине души кайфовала от испуганных глаз полуголой змеи. Она получила по заслугам, и наконец подавилась своим ядом.

Глава 4

Рита

За неудачную вечеринку мне влепили наказание. За завтраком, на следующее утро после выпускного, Толя сильно хмурился, и долго посматривал на меня. Мы ели в непривычной тишине, и я знаю этому причину. Несмотря на то, что Артём подбадривал, подмигивая в ответ на каждый мой взгляд, в груди всё равно покалывали иголки.

— Рита. — начал Толя, видимо после того, как тщательно обдумал всё, что собирался сказать. — Мне позвонили родители Лизы — девушки Артёма. — После этих слов я чуть не свалилась со стула. Мои глаза уставились на брата.

— Бывшей. — сказал Артём беззаботным тоном, как будто он мог унять моё бешеное сердце.

— Не важно. — продолжил Толя. — Что между вами произошло, расскажешь?

Отчим смотрел на меня, ожидая ответа, а я не могла побороть жгучую злость, разожженную нелепой новостью.

— Пап, Лиза сама виновата… — начал Артём, — а я теперь даже не хотела на него смотреть. Ещё никогда не чувствовала себя настолько странно. Отчим его перебил.

— Артём… С тобой я буду разговаривать отдельно. — Тёма виновато сжал губы, посмотрев мне в глаза, но заметив мой не самый добрый взгляд, уставился в тарелку. — Скажешь что-нибудь? — спросил Толя, всё ещё дожидаясь от меня ответ. Я тихонько втянула воздух и сжав кулак под столом, повернулась к отчиму.

— Она сказала плохую вещь про маму Артёма.

— Правда? Что именно она сказала?

— А это важно? Она не имела права о ней говорить. — выпалила я.

— Она сказала…, что моя новая мама… лучше старой. — вклинился Тёма. Парень казался спокойным, но я заметила, как дёрнулись его губы.

— Понятно…

Задумавшись, Толя отпил глоток сока. Весь этот разговор сводил меня с ума. Мне было непонятно, как за такой громкий поступок меня ещё не пнули под зад и не отослали обратно в ту дыру, откуда приехала. Вместо этого Толя говорил таким тоном, будто это на меня напали и приставили к горлу нож.

— Рита, послушай… Я знаю, тебе трудно сдерживать эмоции. Твоя защита сработала хорошо, вот только ты не посмотрела на всё это, с другой стороны.

— С какой? — спросила я, опустив глаза. Отчего-то этот спокойный и уравновешенный тон отчима вызывал вину.

— Прежде всего, твой брат — мужчина. Он должен сам стоять за себя, а ты показала всем, что он этого не может. Ты же не хочешь, чтобы его перестали уважать?

Я недоумевающе взглянула на Толю.

— Но тогда получается, что он совсем один и некому его защитить? Для чего тогда нужна семья?

— Семья нужна, чтобы любить его, поддерживать и заботиться.

— Ммм. — лишь выдавила я. — Стало грустно. Я не хотела мириться с тем, что каждый может говорить про Артёма всё, что вздумается. Я знаю — он всегда будет молчать и держать эмоции в себе, заколотив все двери непробиваемой тишиной. Это так несправедливо. — Он имеет право на защиту, разве нет?

— Рита, защищать свою семью буду я. Обязательно поговорю с этой девушкой и её родителями. Хотя, теперь мне, скорее всего, придётся извиняться…

— Может, я лучше пойду, а то я вам — похоже — мешаю. — нахмурился Артём.

— Все проблемы мы обсуждаем вместе. — ответил отчим, и Тёма закатил глаза. — Рита, ты понимаешь, что поступила плохо?

— Да, понимаю…

Нет, я ничего не понимаю. Выходит, всем можно унижать нашу семью, а мы будем бесконечно договариваться с врагами, потому что в каком-то перевёрнутом мире это правильно?

— Замечательно. — Толя впервые за весь разговор слабо улыбнулся. — Но ты всё равно будешь наказана. Теперь месяц занимаешься только учёбой. Со своим репетитором. — он кивнул в сторону Артёма, и я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться.

***

— Поздравляю с наказанием! — сказал Артём, заглянув в приоткрытую дверь моей комнаты.

— Спасибо.

Я вовсе не хотела показывать улыбку, но она сама без спроса цепляла губы.

— Можно? — спросил парень, наполовину войдя в дверь.

— Заходи.

— С чего начнём? Алгебра? Информатика? У тебя везде тройки.

Я свела брови.

— А что, рóботам информацию о моих оценках космос посылает?

Артём засмеялся.

— Нет, Алла Дмитриевна.

— А-а-а. — я выпучила глаза. — Наша любительница умных мальчиков?

— Ревнуешь? — спросил Артём, смешно подмигнув.

— Пф! Тебя? — запротестовала я, и мои глаза почему-то быстро забегали.

— Аллу Дмитриевну.

Я нахмурила брови.

— Издеваешься?

Он хохотнул, усаживаясь за письменный стол, а я стала убирать раскиданные учебники, в которых утром пыталась разобраться.

— Алла Дмитриевна просветила как у меня всё плохо?

— Да, но мы это исправим. — уверенно произнёс Артём. Я уселась на стул рядом с братом.

— Тебе не сильно влетело от отца?

— Так же, как и тебе — он много говорил.

— Он прав? Я тебя опозорила?

— Скорее, поразила. Думаю, Лиза со мной согласиться.

— Ты с ней встречался?

— Было дело. — ответил Артём, листая мою книгу.

— А почему расстались? — не отставала я, сама не понимая откуда берётся любопытство. Артём громко захлопнул учебник.

— По многим причинам. Но главная в том, что она украла мою песню. И продала. А ушлые мошенники быстренько выпустили её в свет, да ещё и испортили. Теперь даже слышать этот трек не могу.

— А на вечеринке она что от тебя хотела?

— Этого я тебе сказать не могу. — он усмехнулся. — Маленькая ещё.

— Не волнуйся, я и так поняла. По её одежде всё было понятно.

— Что тебе понятно? — спросил парень, ехидно улыбаясь. — Я только пожала плечами. Обычно я не отличалась стеснительностью, но сейчас мне казалось, что мои щёки горят. — Так, давай начнем с информатики.

— Это будет интересно… — хихикнула я. — Надеюсь, ты никуда не торопишься?

— Абсолютно свободен. Так… позиционные системы счисления. Арифметические операции с основанием q. Таблица сложения и таблица умножения. — проговорил он, задумчиво глазея в учебник. — Вот с этого и начнём.

— Мне уже страшно.

— Для начала расскажи, что ты вообще знаешь о системах счисления. — попросил парень.

Я громко выдохнула.

— Ну… система счисления — это такое правило, по которому нужно считать числа. Их, по-моему, существует 4 вида. — говорила я, запрокинув голову на спинку стула — казалось, что мозг так лучше думает. Когда я выпрямила голову, Артём уже улыбался во весь рот, а я ещё даже не закончила.

— Что-о? — возмутилась я.

— Ну… вообще на практике применяется 35 систем, а в теории их число бесконечно потому, что равно количеству натуральных чисел.

По мере произношения его слов, мои глаза всё больше расширялись.

— И откуда я могу это знать? Там такого нет. — я указала на учебник. — Там их 4.

— Извини, не буду умничать. Ты права — 4 системы. Какие?

— О, Господи… — я снова запрокинула голову, и Артём громко рассмеялся. — Господь тут не при чём. Давай, думай. Это пока легко.

— Двоичная, ммм… десятичная… восьмеричная, шестнадцатеричная.

— Ок, «Гугл», всё верно. — сказал мой безумно красивый учитель. Я уставилась в его глаза, которые на солнце переливались жёлтыми точками в центре коричневого круга. Я поняла, что прослушала все его слова, когда парень резко замолчал.

— Что? — спросила я.

— Перестань на меня пялиться и соберись. — сказал он. — Что такое позиционная система счисления? — Я снова запрокинула голову, и он, не сдержав смех, выпрыснул его из губ. — Ты сигналы из космоса ловишь? — спросил он, и мы на пару громко рассмеялись. Артём с трудом успокоился, а у меня начали бежать слёзы. — Рита, соберись.

Я глубоко вдохнула и выпрямила спину.

— Прости, я внимательно слушаю.

— Позиционные системы. — повторил он.

— Не знаю… — простонала я плачущим голосом. Казалось, ещё немного и мой мозг взорвётся.

— Всё ты знаешь, давай…

— Это когда числа… считаются по порядку.

Он задумался и нахмурился.

— Не числа, Рита, а цифра в числе зависит от своего положения. Считается слева направо.

Два часа мы проговорили о цифрах, числах, унарных, бинарных системах, которые теперь, наверное, будут преследовать меня во сне. К тому же я никак не могла сосредоточиться рядом с Артёмом, и постоянно отвечала неправильно. Я заметила, что уже давно утомила парня.

— Ладно. — заключил Артём, захлопывая книгу. — Надо отдохнуть, иначе у меня от тебя мозги задымятся. До обеда два часа, чем займёмся?

— Может, покажешь свою комнату? — спросила я, надеясь, что он захочет разочек мне спеть. Он посмотрел на меня задумчивым взглядом, слишком долго решая стоит ли подпускать меня так близко. Неужели я поспешила?

— Ладно…

Его комната больше напоминала студию звукозаписи, чем спальню. Только большая кровать с коричневыми простынями говорила о том, что тут кто-то живёт. В левом дальнем углу стояли какие-то чёрные коробки с кнопками и бегунками, чёрное пианино и высокий микрофон занимали почти половину комнаты, а в правом углу — у окна — светились два монитора. В комнате было темно из-за закрытой шторы.

— Ух ты, пианино! — произнесла я с восторгом, подойдя к клавишам и потрогала их рукой.

— Это синтезатор. — поправил меня Артём, разгребая завал на письменном столе. Я провела пальцами по блестящему металлическому микрофону, и представила сколько раз мой брат прикасался к нему и окутывал своим дыханием.

— А это что? — спросила я, трогая небольшую красную коробку.

— Аудио карта. — ответил Артём. — Она нужна, чтобы записывать музыку.

— Круто. А ты… можешь спеть? — спросила я, уставившись на парня умоляющим взглядом. Тёма уселся в высокий стул перед микрофоном.

— Что спеть? — спросил он, быстро нажимая кнопки над белыми и чёрными клавишами синтезатора. По ним пробежались его пальцы, и заиграла красивая мелодия.

— Спой, пожалуйста песню с выпускного.

Артём красиво улыбнулся и начал играть музыку. Музыку, которая с первых же секунд вызвала у меня мурашки. Я уселась на кровать, ожидая начала сладких минут, и приготовилась внимательно вслушиваться в его голос.

Он льётся прямо в меня, проходит через меня, наполняет меня теплом и спокойствием. Затаив дыхание, я наблюдаю за движением его губ, и нежными медовыми глазами. Моя душа дрожит, а на глаза накатываются слёзы счастья. Я летаю, стоя на земле и плыву, будучи привязанной к своему слуху. Мне нравится в нём всё. Абсолютно всё. Я хочу послать к чёрту весь мир, лишь бы только он всегда был рядом. Как сейчас. Я хочу стереть, разорвать расстояние между нами. Кажется, что моя последняя сдержанность покинет меня очень скоро, и я кинусь ему на шею, не дав даже допеть. Но я так и сижу, замерев и с каждой секундой теряю самообладание. С моих глаз катятся слёзы. Я хочу закричать на весь дом, что люблю его. Что с первого дня не могу спать по ночам, что он постоянно в моей голове. Мне хочется поскорее выплеснуть из себя эти чувства, потому что они уже наполнили меня.

А он просто поёт. Говорит музыкой. Только через неё он может рассказать о своих чувствах громко и честно.

И во сне

Дуэтом пропоём

Навстречу под небом идём.

И звезды расскажут,

Что вно-овь мы вдвоё-ом.

К тебе-е

Ночь ноты принесёт

Мой голос тебя позовёт.

Мы вспомним о нас и весь мир подождёт.

Прошу не верь моим словам

Ведь сердце вновь горит огнём

Хочу тебе я всё сказать.

Кричит душа лишь об одном.

Последние слова перенеслись в очень высокие ноты, которые попали в самую глубину моего сердца. Я не заметила, насколько сильно оцепенела. Слёзы закапали мне на руки.

— Ты чего? — спросил Артём, резко выключив музыку. — Что случилось? — его растерянный и блуждающий взгляд возвратил меня к реальности, окунув лицом в ледяную реальность.

— Просто это… очень красивая песня. — сказала я, вытирая слёзы. Мне ещё никогда не было так неловко, как сейчас. Видели бы мои бывшие одноклассники, как я реву над песней, они бы, не раздумывая меня засмеяли.

— Ты… успокойся. В следующий раз приготовлю тазик. — Я засмеялась с громким всхлипом, и парень рассмеялся следом. Он подошёл и заглянул мне в лицо, отчего я отшатнулась. — Ты в порядке? Может тебя к психологу сводить?

Я подумала, что он шутит, но его лицо было слишком серьёзным. Кажется, он реально испугался моей реакции. Я не могу, не могу, не могу. Меня переполняют чувства, которые никак не могут выйти наружу, потому что я не умею их высказывать, не умею быть такой слабой плаксой, как сейчас. Что он со мной сделал только одной песней? Он нырнул в самую глубь моей души и вынырнул обратно, забрав моё сердце. Я зажмурилась от нахлынувшего волнения и страха.

— Я не больная. Всё со мной нормально.

Артём выпрямился и потирая затылок, подошёл к столу.

— Я разве так сказал? Просто, тебе явно сейчас нелегко.

— Я не хочу… быть… твоей сестрой. — призналась я и моя грудь будто избавилась от долгого давления. Всего на несколько секунд. Но потом пришла резкая тупая боль, а когда Артём посмотрел на меня, приоткрыв рот, я готова была провалиться в пропасть. Я тихонько выдохнула, боясь посмотреть на парня. Он не сводил с меня взгляда, и ожидание стало почти невыносимым, а на его лице несколько секунд не отображалось никакой реакции. Глаза быстро забегали по мне, и видимо осознав смысл сказанного, парень резко отвернулся. Он ничего не сказал, только осторожно уселся за стол и уставился в палисандровую столешницу. Он долго так сидел, ничего не говоря, и когда я почти приготовилась встать и убежать, меня пошатнул его внезапный подъём. Артём медленно подошёл ко мне, сжав губы и опустился передо мной на корточки, заставив смотреть прямо в глаза.

— Я и сам не знаю, как себя вести с тобой. — признался парень. На мгновение я даже подумала, что мне это послышалось. — У меня никогда не было сестры, и я не знаю, что с тобой делать. Но ты ведь не родилась в моей семье, не бегала под ногами в подгузниках… я думал, что не могу нормально с тобой общаться потому что ты мне не родная, но кажется я ошибся. Мне не нравится мысль о том, что мы брат и сестра. Просто потому что я слишком сильно хочу тебя поцеловать. — В этот момент братские отношения между нами, трещащие по швам, порвались как тонкая ниточка. И этот неловкий первый поцелуй стал нашей маленькой тайной глупостью. Но тот, кто не бывает глуп — тот не слышит и не видит жизни, кто не делает глупости — тот не живёт по-настоящему. А мы живём. В этот момент мы стали настолько живыми, что не чувствовали притяжения. Я ощущала только яркий полёт. Я стала легче пера, а постоянный страх и неуверенность на время отпустили меня из своих объятий.

Глава 5

Рита

Мы хранили нашу маленькую тайну как могли. Старались вести себя, как обычно, и общаться как брат с сестрой. Нужно было продержаться хотя бы до моих 17 лет, ведь следующим летом я буду заканчивать школу, и мы подумали, что тогда родители нормально отнесутся к нашим «другим» отношениям. У нас всё отлично получалось. Иногда я даже удивлялась как родители могли не замечать наших долгих взглядов, касаний рук и длинных затиший в комнате Артёма, когда вместо того, чтобы учить алгебру, мы целовались. Никогда ещё какой-то обман не приносил мне столько счастья. Но последнее время я сомневалась в нашей силе воли. Сегодня Артём, похоже, слетел с катушек и делал странные вещи, отчего мне было даже неловко, и я боялась, что Толя или мама обо всём догадаются. После завтрака Толя, как всегда, собирался на работу, а мама в цветочный магазин, и когда родители прощались с нами, стоя у выхода из гостиной, Артём, пытаясь дотянуться до шкафа с чашками, прижался ко мне и чмокнул в голову. От неожиданности, я чуть не обронила яблоко, а он широко улыбнулся и подмигнул.

— Рита, тебя ждёт алгебра! — закричал парень, уже поднимаясь по лестнице.

Мама и Толя пропадали на работе целыми днями, и мы оставались с Верой Ивановной, которая, конечно же, заходила к нам каждые полчаса и проверяла чем мы занимаемся. Было заметно, что эта женщина понимает намного больше, чем наши занятые родители, так что приглядывала она за нами как следует.

Артём стоял наготове, когда я вошла в его комнату, и как только за мной захлопнулась дверь, схватил за руку и притянул к себе, а затем поцеловал в губы. Он крепко и нежно прижал меня к груди, а я обнимала его за шею и трогала гладкие, мягкие волосы. От него пахло кофе и корицей, и этот сладкий запах кружил мне голову. Когда мы оторвались друг от друга, его глаза красиво заблестели. Он поцеловал меня в лоб и погладил по щеке, а потом, как ни в чем не бывало, уселся за стол, на котором были разложены учебники и тетради, ожидающие нас со вчерашнего дня.

— Сегодня у нас способы упрощения выражений, содержащих радикалы. — сказал Артём.

Я села рядом с недовольным лицом. За прошлую неделю мы выучили понятие корня n-й степени и его функцию. Сложные термины плохо усваивались в моём мозгу, но Тёма был требовательным учителем. Я тяжело вздохнула, пододвигая к себе учебник.

— Я тут посчитал кое-что — произнёс парень, и я переместила на него взгляд. — Если мы будем учить по одной теме каждый день, не углубляясь в детали, то на один предмет уйдёт 20 дней. Предметов 6. Получается, за всё лето мы успеем пройти 4 предмета. Нам нужно заниматься чаще. — Парень не сдержал улыбку.

— Похоже, математика начинает мне нравится. — Тёма снова мило улыбнулся. — Родители уезжают на море через неделю.

— Знаю…

— И мы останемся под присмотром Веры Ивановны. — Он скосил на меня недоумевающий взгляд. — Гостевая комната напротив моей, и нянька будет спать там. — сообщила я, не отрывая глаз от моих вчерашних записей. — А твоя комната в начале коридора. — Теперь Артём посмотрел на меня с подозрительной улыбочкой.

— О, моё обучение идёт на пользу…

Я стукнула по его плечу, и парень засмеялся.

— Может это ты разум теряешь?

— Ещё как. — ответил Тёма, и развернувшись, притянул меня вместе со стулом. Затем обхватил мою талию и прикоснувшись к щеке, начал тереться о неё губами.

— Хочешь я приду к тебе в гости, когда Вера Ивановна будет спать? — прошептала я, и он заглянул мне в глаза.

— Хочу. — Тёма озадаченно опустил голову. — Конечно, приходи, если хочешь, чтобы папа открутил мне голову. — Увидев мой разочарованный взгляд, парень состроил вялую улыбочку. — Ты куда вечно торопишься? — Я смогла только устало пожать плечами. И правда, куда я тороплюсь? Иногда мне действительно кажется, что я хочу всего и сразу. Стараюсь себя сдерживать, но это редко получается. В моей жизни почти не было приятных ощущений, и то что происходит со мной сейчас, мне хочется сохранить навсегда, усилить. Но я знаю — это невозможно. Как и всё хорошее, что раньше было в моей жизни, а потом исчезло, так и эти сладкие ощущения обязательно оборвутся. Такова моя жизнь. — Для девушки в твоём возрасте это нормально. Я понимаю. Но нужно думать головой. — Артём погладил меня по волосам, отчего у меня в животе снова скрутился тугой комок. Прикусив губу, я кивнула. Мне не хотелось, чтобы он думал обо мне, как о неуравновешенной эгоистке и озабоченной дуре, поэтому я промолчала о том, как сильно хочу ощутить тепло его тела и прикасаться к нему… чувствовать его сладкий и терпкий запах, который заставляет дыхание прерываться. Я желала отдать ему всю себя, и принадлежать только ему. Даже мысль об этом поднимала меня к облакам. Кажется, я окончательно сошла с ума.

Интересно, была бы я такой смелой, не будь в моей жизни сексуального опыта? Звучит ужасно, знаю. Мне всего пятнадцать. Но когда твоя жизнь полностью залита тьмой, ты неосознанно пытаешься приукрасить её хоть чем-то сладким. В мой первый раз мне так же, как и всем было страшно и неловко, но тогда мне ещё очень хотелось верить в свою значимость, и несколько раз я жестоко ошиблась. Больше такого я себе не позволяла. Пока не увидела, как Артём поёт на выпускном. Меня снова обожгло пламенем, только уже сильнее и глубже. Но он прав — я должна научиться думать, а не совершать всё, что говорит мне незрелая душа.

Чемоданы стояли у выхода. Мама с радостным видом складывала косметику в свою маленькую сумочку.

— Вера Ивановна приедет к вечеру. — начал Толя. — Ей нужно решить дела, прежде чем остаться с вами. Она будет ночевать тут, пока нас с мамой не будет. Хорошенько проработайте все предметы. Лето быстро закончится, а Рите нужно быть готовой к школе. Понятно?

Отчим серьёзно уставился на Тёму.

— Не волнуйся, пап. Она справляется.

— Ну всё, остаёшься за старшего. — Толя похлопал парня по плечу, как-то странно стрельнув в него взглядом напоследок, и подняв чемодан, направился к машине. Мама порхнула за мужем, цокая невысокими каблучками, и меня порадовал момент, когда мама попрощалась с Артёмом одними губами, а он с доброй улыбкой кивнул ей в ответ. Здорово. В моей душе расцвёл ещё один цветок, когда я осознала, что Артём принял мою маму. Ведь мне не хотелось, чтобы из-за нас память о родной матери надрывала ему душу.

Родители вышли за порог и уселись в заведённую машину. Мы стояли на террасе — под тёплым утренним ветром, взглядом провожая внедорожник, и как только автоматические ворота закрылись, Артём поднял меня на руки и притащил в свою комнату. Я немного испугалась, когда он бросил меня на кровать, но парень стал пританцовывать роковой музыке, которую включил на всю громкость.

— Мы одни дома! — закричал парень, перебив оглушительный трек, и схватив меня за руки, поднял с кровати. Мы смеялись и подпевали разным песням, а когда закончились силы, громко дыша, упали на кровать. А мою голову, так и не покинули мучительные мысли.

Мы веселились, как дети, хотя ими и являлись — мне всего 15, да и Артём не особо взрослый. Но разница в пять лет всё равно могла напугать родителей, поэтому придётся ждать… Но сейчас мы можем не думать об этом. Пока мы только вдвоём. Вдыхаем друг друга, наслаждаясь до боли приятными минутами. Мы счастливы!

Когда приехала Вера Ивановна мы взяли себя в руки. За ужином Артём рассказал о выступлении в студенческом доме культуры своего университета, и о том, как его наградили за лучший проект года среди студентов. Женщина постоянно с удивлением расширяла глаза и хвалила парня великолепными словами. Кажется, у него тайная сила покорять взрослых женщин. После ужина мы посмотрели фильм на домашнем кинотеатре, и в полной темноте гостиной, Артём, не прекращая, поглаживал мою ладонь. Много раз я пыталась не смотреть на него, и отстраниться от чувств, но от этого они становились ещё сильнее. Я изо всех сил старалась объяснить себе, что вести себя так — подобно животному, что я должна быть послушной и примерной. Ради мамы, и ради нашего общего счастья. Но с каждой минутой нашей свободы, я всё больше не понимала, почему должна душить свои чувства, ведь я тоже хочу быть счастливой.

После фильма мы разошлись по комнатам. Я с нетерпением ждала сновидений, наблюдая через окно за яркими звёздами, которых сегодня было необычайно много. Такая прекрасная, тёплая ночь… самое время отдаться чувствам.

Я вдавила лицо в подушку. Мне стало стыдно даже перед собой. О чём я вообще думаю? Мне нужно беспокоиться об учёбе, и о начале учебного года, который не за горами. Но меня крепко сдавливала тоска и окончательно смерившись с бессонницей, я спустилась в кухню. Налила холодной воды и выпила почти полный стакан. Свежесть пришла ненадолго, и я снова вяло побрела к своей спальне. Проходя мимо комнаты домработницы, я посмотрела в щель и поняла, что женщина крепко спит, не очень громко похрапывая. Не вру: моя цель была невинной — я хотела всего лишь ещё раз поговорить с Артёмом, услышать его голос и что-нибудь приятное, сказанное им.

— Привет. — прошептала я, бесцеремонно войдя в его комнату. Артём не спал. Он сразу повернулся на мой голос в темноте, и приподняв спину, включил светильник. — Не спишь?

— Как видишь. — он сделал протяжный выдох, смотря на меня страдающим взглядом.

— Кажется, нянька заснула.

Тёма оперся на спинку кровати, а я продолжала стоять, прислонившись к двери.

— Знаю…

— Я не боюсь…

Артём вперил в меня округлившиеся глаза.

— Вот как?

— Это всё… только между нами. Я смогу тебя защитить.

Артём тихонько засмеялся, подтянув на себя одеяло.

— Эй, ты кого защищать собралась? Я тут за старшего, забыла? Иди спать.

Он сказал это таким ласковым голосом, что захотелось его расцеловать, но всё равно в сердце кольнула обида. Мне так тяжело далось решение прийти к нему в комнату, а он сразу же меня отправляет обратно.

— Я хочу поговорить. — мой голос получился плаксивым, почти детским. Наверное, теперь он ещё больше будет видеть во мне ребёнка. Одарив меня жалостливым взглядом, Тёма неуверенно хлопнул по одеялу, приглашая сесть рядом, и я тут же порхнула на его кровать. На мне была закрытая пижама, поэтому я смело подоткнула ноги под себя, соорудив позу лотоса. Теперь наши глаза были на расстоянии одного шага, который было нельзя пересекать.

— А ты давно был на море?

Оторвав от меня увлечённый взгляд, Артём потёр под носом.

— Больше трёх лет. Как поступил и уехал из Абинска, так его и не видел.

— Съездим туда вместе? Я тоже его не видела. Только когда была совсем маленькой, но я этого почти не помню.

— До моря же всего пару часов езды… — нахмурился Артём.

— Угу. Но отец… нас никуда не отпускал, а на море ему было плевать. В принципе, как и на нас.

Я не хотела начинать эту тему, но я подумала, что, если начну чувствовать злость на отца, от меня отстанут удушливые мысли, от которых горит тело. Но я не рассчитала, что Артём тоже не собирался портить момент разговорами об этом козле.

— Я обещаю, что свожу тебя на море. Погуляем по пляжу, и послушаем волны, а потом устроим пикник. И сделаем всё, что ты хочешь.

Я подняла глаза и внимательно посмотрела в его карамельные зрачки. Они приято блестели, завораживали… В моей голове заиграли картинки ночного пляжа, костра, из которого вылетают искры, и бархатный цвет его кожи. Зря он это сказал. Знаю, он хотел объяснить, что ещё не время бросаться в огонь и прекрасные минуты ещё впереди, у нас впереди всё. Но глупой пятнадцатилетней девушке вряд ли можно донести конкретные вещи, когда она знает, что каждое мгновение её жизни имеет способность превращаться в мрак. Когда она пережила насилие и полную потерю духа, её нельзя убедить в светлом будущем. Я потянулась и впилась в его розовые губы. Не знаю почему, но этого он не ожидал. Я почувствовала, как парень схватил меня за локоть, собираясь оторвать от себя, но я уже навалилась на него всем телом, а потом почувствовала, как на несколько минут его упрямство сдалось. Артём обнял меня за талию, уверенно отвечая на поцелуй, теперь уже с силой врываясь в мой рот. Я чувствовала, как дрожат его руки, и буквально слышала, как мысли перебивают друг друга. Видимо, собрав все свои силы, парень взял моё лицо и оторвал от себя.

— Что ты творишь? — спросил он двойным тоном: одновременно ругающим и умоляющим. Я даже не успела уловить, какой из них был более правдивым, как Тёма одним движением перевернул меня на спину и стянул с себя футболку. Увидев его голый торс, захотелось тут же к нему прижаться, но прочитав всё по моему взгляду, парень улёгся на меня, и крепко прижимая мои руки к постели, начал покрывать поцелуями моё выглянувшее из пижамы плечо. Стал подниматься к лицу, и прошёлся губами по горлу, отчего я машинально обхватила его ногами. В этот момент я знала — он больше не думал о том, что будет ждать нас завтра. Никто не узнает о нашей тайне. Всё просто. Ни к чему делать из секса трагедию. Ведь сколько бы не было нам лет, мы всё же осознавали последствия, и, в какой-то мере были к ним готовы. Этой звёздной ночью нашим чувствам было наплевать на них, потому что чувства слишком яростно желали жить.

Я проснулась от мягких поцелуев. Тёплые губы нежно гладили мои волосы и щёки. Стало щекотно. Он нежно прижал меня к груди, сминая мою пижаму. Я засмеялась, обхватив Артёма за шею, а он настойчиво поцеловал меня в губы.

— Отстань! — Я легонько оттолкнула парня, и вылезла из кровати. — Мне надо в душ.

— Ты красивая. — сказал он.

— Только утром это понял?

Я приблизилась, когда он уселся на край кровати и запустила пальцы в его прекрасные волосы цвета корицы, а он уткнулся лицом в мой живот.

— Да. Зато кое-что я понял раньше. — прошептал парень. — Когда увидел тебя в саду перед свадьбой.

— Ммм. И что ты понял? — я широко заулыбалась.

— Ты — моя.

Прошло две недели. Вера Ивановна стала реже заходить, когда мы занимались учёбой, но это было неудивительно, ведь мы и правда вели себя хорошо. Иногда целовались, но всё-таки больше просто разговаривали. Артём много рассказывал о своей маме и показал все её фотографии в альбомах, которые хранились в ящике с замком.

— Она красивая. — сказала я, поглаживая пальцами деревянную рамку, обрамляющую лицо голубоглазой женщины. Удивительно, что у обоих родителей Артёма слишком тёмные волосы, а у него — светло каштановые. Это делало его каким-то особенным. Да он и без того стал особенным для меня.

— Как ты с этим смирился? — Я поставила фото на стол. Он пожал плечами.

— Пришлось… после похорон ударился в учёбу. По началу было тяжело, потом… как-то постепенно легче стало. Песен много начал писать. С музыкой стало ещё лучше — она меня всегда лечила. — Я слушала его не шелохнувшись. Он молодец. После потери смог сделать столько дел — поступил в серьёзный универ, да ещё и песни писал. Я подвинулась к нему и легонько поцеловала в щёчку. Он улыбнулся.

— Хотел спросить… если можно… — начал он. Я кивнула. — Твой отец… как к тебе относился. Обижал?

Я откинулась на спинку стула. Было неприятно вспоминать этого человека, но хотелось поделиться с Тёмой, раз уж он рассказал о своей маме.

— Он мог иногда спросить: «Как дела». Даже обнимал, когда я приносила ему бутылку или давала на неё денег. — Мои пальцы начали теребить подол платья. — Всё было неплохо, когда он напивался, если не считать громкие пьянки и гостей, которые не давали спать. Они постоянно дрались, говорили всякий бред, ругались… — Я заправила за ухо прядь волос. Моё сердце заколотилось быстрее, а к глазам подкатили слёзы. Артём взял мою ладонь, поцеловал её, а потом начал гладить, держа в руках. — Когда он трезвел, было страшней всего. Этот урод начинал просить деньги, которых не было и распускал руки. Однажды я попала в больницу… и… тогда мы с мамой решили копить на жильё. У нас не получалось. Я начала воровать со старшеклассниками в магазинах, чтобы продавать сладости в школе — хотела помочь маме. Потом нас приютила соседка, и даже не брала денег за комнату. А потом… мама познакомилась с Толей.

Артём внимательно слушал, затем придвинулся ближе и крепко обнял.

— Прости… что спросил. — он поцеловал меня в щёчку, потом в лоб, глаза, нос, губы. Мы поцеловались. Он успокаивал меня губами, передавая всю свою нежность, и пытаясь всё же заниматься математикой, мы не заметили, как наступил вечер. За окном давно стемнело. Небо было похоже на тёмную штору, нависающую над нашим домом. Мы услышали шаги Веры Ивановны и быстро отодвинулись друг от друга как раз в тот момент, когда она открыла дверь.

— Ужин готов, ребята. — сказала женщина, пройдя в середину спальни, и внимательно осмотрела нас двоих.

— Хорошо, мы идём. — ответил Артём, уставившись в стол, на котором лежала книга, но была слишком далеко от его глаз.