Бесплатный фрагмент - Не отпускай меня

Пролог

Зажав пальцами нос, я опрокинула очередную стопку с мерзким пойлом в рот. Проглотила и сразу занюхала лимоном: вонючий горзинианский сидр — сейчас в самый раз, чтобы скрыть то и дело накатывающие на глаза слёзы.

Только подумать! Меня, единственную дочь герцога арливийского, наследную герцогиню Елизавету фон Морлейтен, перед самым выпуском из Магической Академии бросил жених! Какой позор… Мерзавец Ноэль! Почему именно сейчас?! Разве нельзя было сделать это на пару месяцев позже?! Да как он только посмел так унизить меня?! Ненавижу эльфов!

Выпускной бал гремел в самом разгаре. Все выпускники уже изрядно набрались и больше прыгали на танцполе, чем танцевали под грохочущую музыку и переливающимися разными цветами светляками. На мне было самое красивое платье, которое только можно представить, волосы завиты и украшены лучшими драгоценными шпильками, которые только можно найти в Вернмэлльской Империи. Но какое это теперь имеет значение, если меня бросил жених?!

Я всхлипнула и потянулась за следующей рюмкой.

— Лучше бы тебе так не налегать на выпивку, — тихо мне на ухо сказала моя подруга Энн. — С утра ты пожалеешь об этом: горзинианский алкоголь коварен.

— Вообще-то у меня сегодня веская причина, чтобы надраться в хлам, не находишь? — отмахнулась я от неё.

Рядом ослепительно полыхнула вспышка магофона. И я на мгновение зажмурилась, нервно цыкнув.

— Но он же объяснился с тобой… Обстоятельства оказались выше него: Ноэль встретил свою истинную… Ты же воспитывалась в герцогстве, которое граничит с его страной, и знаешь, как для эльфов важна такая встреча… — вновь принялась заступаться за этого мерзавца Энн. Оно и понятно почему: она была наполовину эльфийкой.

Я злобно зыркнула на неё и зашипела взбешённой кошкой:

— Истинность-истинность! Как вы все уже достали меня с этой истинностью! Всё это сказки для бедных дурочек! Мы были обручены с Ноэлем с самого детства, наш брак был политически выгоден не только для наших стран, но и для всей Империи! Но один дурак эльф решил, что какая-то там первогодка-замухрышка эльфийка важнее интересов двух народов!

Энн испуганно прижала ладонь ко рту:

— Неужели ты думаешь, что из-за этого может начаться… война?!

Слава богам, она сказала это достаточно тихо, и её голос потонул в грохочущей музыке. Нет, какая же она всё-таки… эльфийка. Тоненькая, нежная. Кажется, дунь на неё — и она улетит. Наверное, именно этого Ноэлю не хватало во мне: вот такой эльфийской утончённости.

— Нет, — буркнула и опрокинула очередную рюмку с пойлом. — Но отец ни за что не спустит подобного унижения: он наверняка завтра же закроет для эльфийских кораблей воздушные и речные пути через Арливию к столице. Эльфам придётся везти свои товары по обходному пути, а это вызовет их подорожание, которые и так недёшевы. Валливия пойдёт на ответные меры. Мы вступим в противостояние, и отношения между нашими странами охладятся. Для всей Империи это не принесёт ничего хорошего: потому что именно моё герцогство всегда выступало посредником для урегулирования конфликтов между эльфами и Императором. Вот увидишь, тут же найдутся те, кто воспользуется моментом и припомнит ушастым старые затаённые обиды, — я прикрыла ладонью глаза и застонала: — Дурак Ноэль… Столько проблем, и это всё из-за того, что один полоумный эльф встретил какую-то там истинную… Но почему именно сейчас?..

Рядом вновь сверкнула вспышка магофона.

— Пресветлые боги, Мари! — гневно посмотрела я на свою вторую подругу. — Ты можешь хотя бы сейчас не постить фоточки в МагСторграм?!

Тэрианка невозмутимо передёрнула плечами и обворожительно улыбнулась:

— Хватит пугать бедняжку Энн, не нагнетай обстановку. «Охлаждение между странами» — ой-ёй-ёй, беда-беда! Да глупости всё это. Ничего не будет. Признай, что ты просто бесишься, что Ноэль припёрся на выпускной со своей новой и порушил тебе все планы по получению звания Короля и Королевы бала. Ты — эгоистка, Лиз. Ты волнуешься только из-за себя. Ни о каких «интересах двух стран» речь тут совсем не идёт, — и она вновь блеснула в улыбке идеальными зубками, которые резко контрастировали с её золотым цветом кожи.

— Ты говоришь ужасные вещи, Мари, — укорила её Энн. — Лиз сейчас нуждается в нашей поддержке.

— Зато правду, — небрежно фыркнула тэрианка. — И никакая поддержка ей не нужна: в ней сейчас говорит ущемлённое самолюбие. Не больше. Она никогда не любила Ноэля.

Мне стало очень обидно, что в такой тяжёлый для меня момент Мари внезапно бросилась добивать меня, словно раненого оленя. Никогда бы не подумала, что она столь жестокосердна ко мне.

— Пойду я, пожалуй, — сухо выдавила я и развернулась.

— Куда? — встревожилась Энн и схватила меня за рукав.

— Воздухом подышу, — выдернула я из её пальцев платье и, пошатываясь, вклинилась в толпу танцующих и веселящихся выпускников.

Точно валливийский бык, я пёрла вперёд и бесцеремонно распихивала жмущиеся друг к другу парочки: пфе, любовь-морковь! Какая мерзость!

— Свобода! Свобода! — заорала мне на ухо какая-то девица и пьяно повисла на моей шее. Что-то знакомое было в её лице. Кажется, она с параллельного потока, зельевар.

— Да-да, — недовольно проворчала ей, с силой отдирая от себя её руки. — Я тоже рада. Поздравляю. Отлипни уже.

Она удивлённо поморгала на меня широко распахнутыми глазами, но тут увидела какую-то свою знакомую и повисла уже на её шее, вопя на ухо то же самое. Та подхватила её клич, и они принялись радостно скакать в такт грохоту. А я продолжила своё движение к выходу.

— Лиз! Лиз, стой! — прокричала сзади Энн.

Чуть обернувшись, я увидела, что она и Мари следуют за мной. Чего увязались, спрашивается? Я же эгоистка. И вообще, фи, а не подруга. Идите вон и целуйтесь в дёсны с этим мерзавцем и его новой подружкой. А я уж как-нибудь сама этот вечер переживу, чего уж там.

В самых дверях, отвлёкшись опять на Мари и Энн, я внезапно уткнулась носом в чью-то грудь в кителе. Медленно подняв плывущий взгляд вверх, я рассмотрела неимоверно широкую грудную клетку, волевой подбородок, идеально прямой нос и увидела самые синие и самые прекрасные глаза, что я видела когда-либо прежде. И тут же утонула в них, отчаянно и бесповоротно.

Я просто стояла и пялилась на незнакомца как идиотка. И ничего не могла с собой поделать. Мужчина тоже в ответ разглядывал меня с интересом.

Какой красавец! Мне уже грезились белое платье, фата, голуби и море цветов на нашей с ним свадьбе. А ещё кудрявенькие ангелочки-двойняшки. Именно сразу двое. Таким мужчинам, как этот, детей нужно рожать часто и сразу пачками.

— Лиз! — догнали меня подруги и дёрнули за рукав. — Лиз!

— Ой, девочки… — только и смогла произнести я, не в силах отвести взгляд и вынырнуть из этих синих глаз. — Это он!

— Кто «он»? — не поняла Энн.

— Тот, от кого я хочу детей, — выдохнула я и дебиловато улыбнулась, разве что слюни не пуская от предвкушения процесса. И мне сейчас было абсолютно плевать, что незнакомец прекрасно слышит каждое моё слово. В конце концов, делать-то мы их будем вместе, пусть будет в курсе.

Незнакомец чуть склонил голову набок и улыбнулся в ответ. Его лицо озарилось мягкостью, и в уголках рта появились задорные ямочки.

Ой, мамочки! У меня чуть кровь носом не пошла от восторга.

— А как же Ноэль? — послышалось сзади ядовитое хмыканье Мари.

— Ноэль? Какой ещё Ноэль? Ты о ком? — искренне удивилась я, чувствуя в голове необычайную звенящую пустоту и порхающих бабочек по радуге. Ноэля она какого-то вспомнила… Не знаю таких.

— Вот. Что и требовалось доказать, — снова ехидно фыркнула Мари.

— Лиз! — снова громко зашипела Энн и опять с силой дёрнула меня за рукав. — Лиз!

От этого я пошатнулась и стала медленно заваливаться назад, собираясь грохнуться. Но незнакомец успел подхватить меня и удержал, прижимая к себе. Всё, вот теперь я точно влюбилась! Пресветлые боги! Какие у него умопомрачительные руки!

В зале заиграла медленная музыка, и я, судорожно сглотнув, произнесла:

— Не пригласите ли вы меня на танец, дир… э-э…

— Сандр де Стужев, — представился он. — Конечно, дира?..

— Елизавета фон Морлейтен, — назвалась я.

Стужев… Стужев… Что-то знакомое…

— Позвольте пригласить вас на танец, лэви Елизавета фон Морлейтен, — произнёс Сандр, обращаясь ко мне устаревшим слогом, сам положил мою руку себе на локоть и повёл на танцпол.

— С удовольствием, — выдохнула я, не отрывая от него восхищённого взгляда.

И он в ответ смотрел на меня так, что сердце в груди радостно трепетало.

Люди вокруг расступались, пропуская нас, и я чувствовала себя Королевой. Рядом с ним, моим Королём… Мы вышли в центр, Сандр прижал меня к себе и закружил в танце. А я продолжала смотреть ему в глаза и, кажется, забыла дышать. Весь мир перестал для меня существовать. Только двое. Только мы: я и он…

Сандр слегка наклонился при очередном повороте и тихо пророкотал мне на ухо:

— Ты помнишь меня?

От его дыхания волоски возле моего уха зашевелились и снопы мурашек волшебными искрами побежали по телу. Я перевела взгляд на его губы и почувствовала, как внутри живота стало томно и горячо. Пресветлые боги! Я никогда прежде подобного не ощущала… как же неистово хочется его поцеловать…

Но девушкам самим предлагать такое как бы не пристало… А с другой стороны, сегодня такой восхитительный вечер! Ни за что не прощу себе, если упущу такую возможность!

— Поцелуйте меня, пожалуйста, — отринув остатки аристократической гордости, смущаясь, прошептала я.

Он посмотрел на мои губы, его глаза потемнели и стали своим цветом напоминать предрассветное небо.

— Если ты так этого хочешь, моя лэви… — хрипло произнёс Сандр, наклонился и коснулся губами моих губ.

Сначала поцелуй был бережным, ласковым и чутким. Затем он стал всё требовательнее, мощнее, мужественнее. Совсем не похожие на те неопытные слюнявые ласки эльфа… как его там?.. Ах, неважно!

Моё дыхание сбилось, сердце рвануло вскачь так, что кровь в ушах зашумела. Я не помню, в какой момент мы перестали танцевать. В какой момент перестала звучать музыка. Были только я и он. Его губы, мои и наше дыхание, одно на двоих. Я, почувствовав, как его ладони заскользили по моей талии, крепче прижимая к себе, встала на цыпочки, обхватила его голову руками и запустила пальцы в его волосы. Я желала только одного — чтобы этот момент никогда не кончался. И испытала жуткое разочарование, когда Сандр остановился и отпустил меня.

В тот же момент весь зал разразился бурными аплодисментами и пьяным свистом парней-боевиков. Я растерянно огляделась: все смотрели на нас. Ёржики-коржики! Папа меня прибьёт!

Ладно, не прибьёт, но по магсвязи отчитает с самого утра: я даже домой выехать не успею — донесут о недостойном поведении дочуни. А потом, когда вернусь, прочтёт уже лекцию мне лично о необходимости высоты моральных устоев в аристократических родах при всеобщей распущенности.

Но, признаюсь, я ни о чём не жалею! Это того стоило. Пожалуй, я даже готова вытерпеть лекцию от мамы, если мне предложат в обмен на неё повторить это волшебство.

— Какое эффектное появление, лорд де Стужев! — произнёс ректор Академии, стоя на сцене. — Но целовать выпускницу всё же было необязательно: все вас и так заметили.

Студенты в зале тихо ахнули, а Сандр нежно улыбнулся мне, отчего я ещё больше смутилась. Присела в лёгком реверансе и выдохнула:

— Благодарю за танец, лэв де Стужев.

Сандр поклонился мне в ответ:

— Это вы доставили мне неописуемое удовольствие, лэви Елизавета. Позвольте проводить вас к вашим подругам, — он вновь предложил мне свой локоть.

И очень вовремя: голова у меня кружилась, и было непонятно, то ли это от алкоголя, то ли из-за его волшебных губ…

— Я знала, Лиз, что ты захочешь отомстить бывшему жениху, — ядовито бросила Мари, когда Сандр подвёл меня к ним. — Но я не думала, что ты сделаешь это столь мерзким способом и прилюдно. Фи, какая низость!

Тэрианка мотнула головой в сторону, и я посмотрела туда. Ноэль кинул на меня презрительный взгляд, в котором так и читалось: «Распутница!», и отвернулся, поглаживая свою эльфийку по руке. Гладил ладонью без перчатки, между прочим. Так что ещё неизвестно, кто из нас здесь больший развратник.

— Месть? Вот как? — удивлённо вскинул брови Сандр, тоже проследил заданное Мари направление и помрачнел.

О, да, все ушастые обладают редкой смазливостью. А Ноэль де Валлерстриэль принадлежал ещё и к древнему эльфийскому роду, его волосы были кипенно-белы при утончённых тёмных бровях и ресницах. Произведение искусства, а не парень.

— Что ж… — Сандр перевёл на меня свой тяжёлый взгляд, и его глаза резанули по мне холодом цвета льда. — Надеюсь, ваш план удался, лэви фон Морлейтен. Дамы, — он убрал мою ладонь со своей руки и коротко поклонился Мари и Энн. Развернулся на каблуках и пошёл к сцене.

Я гневно посмотрела на тэрианку.

— Что? — пренебрежительно дёрнула плечиком она, но я молча отвернулась от неё.

— Уважаемые выпускники, — произнёс ректор. — В нашей Академии произошло ужасное событие, которое вынудило нас объявить чрезвычайное положение. Более подробно вам всё объяснит лорд Сандр де Стужев, заместитель начальника имперского Министерства Тайны.

Сандр поднялся на сцену, а я, кажется, побледнела…

Лорд Сандр де Стужев, ну конечно! Вот где я слышала эту фамилию! Его ещё называют Адская Гончая императора. Из-за его смертельной хватки, безжалостности и упрямства: если лорд де Стужев встал на ваш след, молить о пощаде бессмысленно, можете считать, что вы уже мертвы.

Боги, папа меня убьёт!.. Да что там папа! Мама меня собьёт ещё на подлёте к дому!..

— Вот об этом я и хотела тебя предупредить, — прошипела мне Энн на ухо.

— Тяжело отказать хорошенькой девушке, когда она о чём-то просит. Даже если она это делает в пику кому-то, — произнёс Сандр, люди в зале захихикали и стали бросать на меня короткие насмешливые взгляды.

Я почувствовала, как заливаюсь краской от смущения и обиды. Пришлось закусить губу, чтобы не разреветься. Мне никогда ещё не было так больно. Даже Ноэль, когда сообщил о разрыве нашей помолвки, не вызвал во мне такого сильного чувства. Сейчас мне показалось, что лорд Стужев вырвал из моей груди сердце и наступил на него своим идеально начищенным ботинком, беспощадно раздавив его. Безжалостная Адская Гончая Императора!

Мари рядом ядовито хмыкнула, но я лишь крепче сжала зубы и вздёрнула выше подбородок: всё, что мне оставалось, это продемонстрировать свою аристократическую гордость и умение с высоко поднятой головой встречать любые невзгоды. Я — будущая герцогиня фон Морлейтен, наследница Арливии, Забытые вас задери! И никто не сможет этого у меня отнять, как бы ни пытались меня унизить!

— Как уже было сказано, — подождав, когда народ более-менее успокоится, начал лорд де Стужев, — в Академии введено чрезвычайное положение. До конца расследования покидать её пределы всем строжайше запрещено. Маги Министерства Тайны уже окружили территорию Академии силовым куполом, поэтому никто не сможет въехать и выехать отсюда. Также мы произвели отключение магсвязи: в ближайшее время вам не удастся связаться с родными и близкими. Но не волнуйтесь, они уже извещены о вынужденных ограничениях. И да, магнет тоже не будет работать.

Народ возмущённо зароптал, а Мари расстроенно ойкнула рядом.

— Помимо всего этого, в Академии введён комендантский час, и нахождение на улице после его наступления категорически запрещено. Будьте готовы к тому, что в течение недели вас всех могут пригласить для личной беседы сотрудники Министерства Тайны. На этом всё, благодарю за внимание и прошу всех разойтись по своим комнатам: комендантский час вступает в силу с этого момента.

Выпускники возмущённо загудели ещё громче, но Стужев их не слушал:

— Я сказал: всем покинуть зал и разойтись, — пророкотал он, и было в его голосе что-то такое, что желающих с ним спорить тут же не осталось.

Все нехотя потянулись к выходу. Я бросила на Мари короткий холодный взгляд, кивнула Энн на прощание и молча направилась на выход. Тэрианка схватила меня за рукав, удерживая:

— И что? Ты хочешь сказать, что обиделась на меня? Но разве я не правду сказала? Ты пригласила танцевать Адскую Гончую, чтобы намеренно сделать больно Ноэлю. Потому что знаешь, в каких напряжённых отношениях его род с родом Стужевых.

Я аккуратно отцепила её пальцы от своего платья и отчеканила:

— Знаешь, Мари, ты сегодня какая-то не своя. Ты весь вечер обвиняешь меня в том, чем болеешь сама. Если вначале это были только догадки, что ты наметила мне сегодня намеренно пакостить, то сейчас в этом не осталось уже больше никаких сомнений. Потому что те твои неверные умозаключения, которые ты озвучила лорду Сандру де Стужеву, выдав их за истину, поставили не только меня в чрезвычайно неловкую ситуацию, но и его. И я уж молчу, насколько сильно ты меня этим оскорбила. Подруги так не поступают. Я приношу свои извинения, если когда-то чем-то невольно обидела тебя, что повлекло сейчас такую реакцию. И очень тебя прошу впредь больше не обращаться ко мне по имени и, желательно, вообще не подходить ко мне. Я не хочу тебя больше ни видеть, ни разговаривать с тобой.

— Девочки, вы что, ссоритесь? — захлопала на нас глазами Энн.

— Нет, — ответила я. — Просто дружбе конец, — развернулась и, держа осанку, как учила меня мама, под насмешливыми взглядами однокурсников стала пробираться к выходу. Ничего страшного, скоро мы все разъедемся, и об этом случае будут вспоминать только на встрече выпускников. Каждый год. Пф, сущая ерунда…

Боги, какой позор!

— Ну и подумаешь, — напоказ пренебрежительно фыркнула мне вслед Мари.

©Рин Дилин (2023г.)

Глава 1

Впервые я проигнорировала ежеутреннее академическое оповещение о подъёме: официально с сегодняшнего дня я больше не являюсь её студенткой. Впрочем, как и все, кто отплясывал вчера на выпускном вечере. Мелодичный перезвон на башне, приглашающий к завтраку, я также пропустила мимо ушей.

Мне хватило вчерашнего унижения с лихвой, и сегодняшний день я намерена была провести в своей комнате. Раз уж Мироздание решило меня побаловать изоляцией Академии от внешнего мира, я решила напоследок самоизолироваться и от вынужденного общения с её внутренним населением. Тем более что из-за переживаний мне почти не удалось поспать ночью: я чувствовала себя уставшей и разбитой. И дело было не в горзинианском пойле, которого я вчера, надо сказать, выпила всего чуть-чуть. Просто те пять стопок упали на голодный желудок и сразу ударили хмелем в голову. Дело было в том, что меня вчера именно разбили. Растоптали. И унизили. И буря эмоций, бушующая у меня внутри, никак не давала мне покоя.

Наконец мне удалось ненадолго задремать. Сон навалился тонкой зыбкой плёнкой, и мне пригрезился Сандр де Стужев. Адская Гончая императора смотрел на меня холодно и с немым укором. Захлёбываясь словами, я попыталась объяснить ему, что всё, что сказала Мари, — неправда. Что никакого жениха у меня уже нет и мстить Ноэлю подобным низким образом мне бы не позволила аристократическая гордость.

Я чувствовала, как всё внутри вновь разбивается под его безразличным взглядом, будто я умирала, и если он сейчас же не скажет, что верит мне, я вспыхну огненной свечой и сгорю без остатка от горя. Но он не сказал.

Сандр де Стужев развернулся и стал удаляться. С каждым его шагом что-то с хрустальным звоном лопалось и осыпалось во мне, безвозвратно погибая. Я поняла: если я его сейчас не остановлю, то он уйдёт. Навсегда.

Я бросилась за ним, бежала и никак не могла догнать. Звала, но мой голос звучал слабо, и его сносило в сторону бьющим наотмашь ветром. И всякий раз, когда мне уже казалось, что я почти настигла лорда и схватила его за расшитый рукав кителя, дорогу мне переходил Ноэль, держа под локоток Мари. Они оба кривили свои безупречно красивые лица и на выдохе дуэтом выдавали мне пренебрежительно шипящее: «Распутница!»

В дверь моей комнаты постучали, вырывая меня из когтей терзающего кошмара. Я открыла глаза и несколько минут не могла прийти в себя, ощущая катящиеся по щекам слёзы. Стук был настойчив и прекращаться не спешил. Стало ясно: тот, кто стоит за дверью, знает, что я здесь, и не уйдёт, пока я не открою. Вытерев ладонями мокрые щёки, я закуталась в одеяло и побрела смотреть кого там принесло.

Это оказались Энн и Мари. Секунду-другую поразмыслив, стоит ли впускать к себе тэрианку, я приглашающе махнула им рукой и пошкрябала обратно.

В конце концов, надо дать Мари шанс: мы с ней и Энн дружили с самого первого дня в Академии, когда познакомились перед вступительными экзаменами, дрожа от переживаний, точно листики на осеннем древе. С того момента прошло целых пять лет. Не обходилось без мелких ссор и обид, но такая бешеная муха, как вчера, укусила Мари впервые. Энн наверняка притащила её мириться. Может быть, тэрианка уже сожалеет о вчерашнем?..

— Фу, какой бардак! — наигранно громко и пренебрежительно хмыкнула Мари, углядев, что пол в моей комнате сплошь завален использованными скомканными салфетками. Стало ясно, что мои чаянья напрасны: тэрианка осталась при своём мнении. И минимум, что я сейчас от неё дождусь, — тонну презрения.

— Я никого в гости не приглашала, — не осталась я в долгу. — Особенно тебя.

Сделав пасс рукой, я применила магию воздуха, заставляя эту кучу собраться в ком и воспарить. Ещё одним движением я отправила его за окно, где он под влиянием моей основной огненной стихии ярко полыхнул и осыпался пеплом на клумбу. Всё, уборка произведена.

— Елизавета! Фон! Морлейтен! — донёсся с улицы возмущённый рёв домовушки-садовницы. — Вы опять?! Пресветлые, да когда же вы уже съедете?! Мои розы-ы!..

Я снова сделала пасс рукой, захлопывая окно и возвращая в комнату благословенную тишину. Вот зачем так орать? Хорошо перегоревший пепел — отличное удобрение. Я залезла на кровать с ногами и плотнее укуталась в одеяло, предоставляя своим гостьям самим искать себе место, куда можно присесть.

Энн развернула стул от моего письменного стола к кровати и уселась на него, Мари демонстративно застыла возле двери, игнорируя своё любимое кресло. Недовольно сложив руки на груди и в небрежной позе привалившись спиной к стене, она всем своим видом давала понять, что находится здесь не по своей воле. На ней был надет облегающий тэрианский костюм для полётов на ящерах. А это значило, что полуэльфийка вновь взяла на себя функцию миротворца и перехватила эту гордячку, когда та направлялась на полигон. Столько усилий, и всё напрасно.

— Зачем ты её притащила? — буркнула я Энн. — Кажется, я вчера достаточно ясно выразилась…

— Тоже этого не понимаю, — пренебрежительно перебила меня Мари. — Судя по всему, Энн, у нашей Принцессы продолжается бзик себяжаления, и она ещё не готова признать, что ведёт себя как идиотка.

Возмущённо всхрапнув, я набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы выдать этой наглой девице гневную тираду, но Энн опередила меня.

— Мари, я думаю, что в этот раз неправа именно ты, — проронила она тихо. — Как ты можешь так говорить, когда и с беглого взгляда ясно, что для Лиз всё серьёзно? Неужели ты не заметила парящих над ними огненных бабочек, когда Адская Гончая танцевал с ней, а после поцеловал? Это была так красиво и искренне… Мне кажется, Лиз влюбилась… А ты, Мари, повела себя некорректно по отношению к ней, не по-дружески.

От удивления я медленно выдохнула, сдуваясь, точно воздушный шарик: какие ещё огненные бабочки?.. Нет, бывает, конечно, что моя основная магическая стихия выплёскивается внезапными проявлениями в моменты сильной эмоциональной нестабильности. К примеру, когда я очень зла и вынуждена сдерживаться, может появиться Няша — огненный фантом моей основной внутренней магии. Иногда она появляется в образе разъярённой пылающей пантеры, хлещущей себя хвостом по бокам, но чаще это шипящая и раздувающая капюшон огромная кобра.

Такие всплески бесконтрольны и в минус мне как выпускнице Магической Академии, но Няша ещё пока никому не навредила, и преподаватели закрывали глаза на такую мою маленькую особенность. Но бабочки… Это что-то новенькое.

— Она специально провернула этот фокус, глупая, — снисходительно хмыкнула Мари, поглядывая на Энн как на дурочку. — Она же Принцесса и всегда должна быть в центре внимания. На это и был расчёт: «Ах-ах, посмотрите! Елизавета фон Морлейтен и Адская Гончая императора, какая красивая пара! А эти волшебные бабочки над ними! Они точно понравились друг другу! Как красиво!» Показуха. Вот что это. Продемонстрировать всем, что Ноэль — дурак, разорвавший помолвку с такой идеальной особой, как она. Попытка всем утереть нос…

— Знаешь, Мари, — не выдержав, холодно перебила я её, — кажется, я поняла суть твоих претензий ко мне. И вот тебе мой ответ: я с превеликим удовольствием поменяюсь с тобой местами. Чего вылупилась? Сейчас всё быстро оформим через магическую передачу, что я, наследная герцогиня арливийская, передаю тебе, тэрианке Мари О’Стилл, право наследования на свой титул, и ты станешь полноправной будущей герцогиней фон Морлейтен. Или, как ты меня называешь, Принцессой. Хочешь?

— Ты этого не сделаешь, — с сомнением усмехнулась Мари, но в её глазах зажегся алчный огонёк.

— Отчего же? Вполне сделаю. Только, прежде чем мы сейчас сделаем передачу, хочу предупредить тебя и об обязательствах, которые лягут на твои плечи вместе с правами. Чтобы ты потом не говорила, что я тебя жестоко обманула. Так, к примеру, помимо заботы о подданных своего герцогства, по законам Вернмэлльской Империи, каждая дева аристократического происхождения, достигшая совершеннолетия и не обременённая обязательствами в виде учёбы в магическом учреждении или помолвкой, обязана явиться в Императорский дворец и принять участие в ежегодном бале Хрустальных Цветов. Раньше мне удавалось избежать этой «счастливой» участи. Но теперь законных оснований для отказа больше не осталось, и открутиться не получится…

Тэрианка пожала плечами и пренебрежительно усмехнулась: подумаешь, бал! Я не стала торопиться и просвещать её невинное неведенье, а спокойно поинтересовалась:

— Вот скажи, Мари, чем бы ты занималась, вернувшись домой? Как протекала бы твоя жизнь после учёбы?

Она вновь пожала плечами и хмыкнула:

— Скорее всего, после моего возращения на Тэриан родители дали бы мне несколько недель на «погулять и повеселиться». А после, наверняка бы взяли за горло с требованием участия в брачном аукционе. Впрочем, это и было условием моей учёбы в иномирской Магической Академии. Но, благодаря тому, что я её закончила, для Тэриана я теперь завидная невеста, и на место в список лотов для меня будут претендовать лучшие мужчины. Вероятно, все они будут воздушными наездниками, драктэрцами, — её губы растянула самодовольная ухмылка. — Думаю, не обойдётся без зрелищных воздушных поединков…

— Что ж, — безжалостно оборвала я её сладкие мечтания. — Теперь об этом можешь забыть: на Вернмэлле многомужество запрещено. И даже если ты успела с кем-то из старшекурсников-драктэрцев составить договорённости, все они будут аннулированы, а ты обязана явиться к назначенному сроку во дворец в столицу. Там ты тоже будешь участвовать в аукционе, который и проводится под видом бала Хрустальных Цветов. Правда, уже в качестве лота. Вместе с другими участницами тебя поселят в Зеркальном крыле. Сказать, почему оно так называется?

Мари неуверенно кивнула, и я, не без удовольствия, пояснила:

— Потому что там все комнаты отделаны зеркальными панелями: комнаты, душевые, гардеробные и даже туалеты. Каждый день ты будешь посещать занятия по этикету, танцам и готовиться к балу. А в это время через эти самые зеркала за тобой будут наблюдать «завидные» женихи со всего Вернмэлла. Правда, многие из них уже не единожды вдовцы и внешним видом напоминают больше дряхлые пыльные артефакты из музея, чем тэрианских черноглазых мускулистых красавцев с золотой кожей, но какое это имеет значение, если ты Принцесса, не так ли? На протяжении недели-двух эти старые козлы будут мусолить тебя глазами сквозь хрустальные стёкла и обсуждать между собой, так ли хороши твои грудь, зад и талия. Попивая алкоголь, они будут делать ставки на тебя, точно на породистую лошадь…

Глаза Энн и Мари распахнулись от шока: таких подробностей о «старых добрых» традициях Вернмэлла они явно не знали. Тэрианка отлипла от стены, подошла и села на краешек кресла. А я же продолжала:

— На самом балу, после танца императора и императрицы, произойдёт официальное вручение лотов: тот, кто пригласит тебя на танец, и будет твой покупатель. Ему ты должна сказать «да», отдать свою руку и сердце. Негласно на представительниц рода Морлейтен ценник всегда был неимоверно высок, потому что ни одна из женщин рода никогда не принимала участия в этом безобразии. Нас, так сказать, расхватывали прямо из колыбели. Но благодаря Ноэлю, тебе и лорду де Стужеву, стоимость на меня упала так низко, что теперь, я думаю, купить наследную герцогиню Морлейтен себе может позволить любой зажиточный лавочник…

— Так Ноэль знал, чем тебе грозит разрыв помолвки?! — прикрыв рот, ахнула Энн. Я кивнула, и она возмутилась: — Мерзавец!

— Аукционеры будут наблюдать, даже когда… — Мари облизнула пересохшие губы, — когда девушки моются или посещают туалет?..

— Да, поэтому лоты и называются Хрустальными Цветами: вся подноготная их видна насквозь. Храпит ли дева, пукает ли, когда думает, что она одна, — ничто не укроется, всё будет выявлено и предоставлено претендентам в виде списков раздражающих наклонностей. Но не волнуйся, слуги за щедрое вознаграждение с удовольствием донесут тебе, кто является твоим потенциальным покупателем, а кто так, изредка забегает поглазеть на тебя в душе, теребит руками что-то в карманах брюк и издаёт вполне недвусмысленные пошлые звуки.

— Какое варварство! Ох, Лиз… — с сочувствием произнесла Энн, и я ощутила, как слёзы вновь наворачиваются на глаза.

— Пожалуйста, Энн, не нужно меня жалеть! Это унизительнее, чем этот дурацкий бал! — оборвала я её, силой проглатывая слёзный ком в горле: — Я уже оплакала свою участь, когда этот эльф сказал мне, что разрывает помолвку, и почти смирилась…

— Вот же гад! Не мог сделать это на пару месяцев позднее! Какой же он говнюк… — прошипела Мари. — Но почему ты нам не сказала? Почему не объяснила?

— Потому что я не хотела посвящать вас в гнусные подробности моего скорого «щастливого» замужества с каким-нибудь дедом! Не хотела видеть жалость в ваших глазах всякий раз на встречах выпускников. Я хотела создать хоть какую-то видимость благополучия: ничего уже не исправишь, так к чему ныть и жаловаться на судьбу? Мне просто хотелось напоследок побыть обычной девушкой и получить от вас поддержку не как кобылы, идущей на продажу, а как вашей подруги, которую бросил парень… Простая девушка, понимаете?..

Слёзы всё-таки вновь накатили на глаза и закапали на одеяло. Мари взяла со стола коробку с салфетками и протянула мне.

— Благодарю. Когда я столкнулась с лордом Стужевым в дверях, Мари, я клянусь тебе, что даже не вспомнила, что он — Адская Гончая императора!.. Я увидела просто незнакомца, посмотрела ему в глаза и… будто пропала… Я не знаю, что случилось, весь мир словно перестал существовать, он так смотрел на меня… — ощущения прошедшего вечера вновь нахлынули на меня, но я, захлёбываясь эмоциями и словами, никак не могла описать подругам, что я почувствовала в тот момент. — Девочки, когда я посмотрела на него, мне показалось, что это он… тот самый!.. который один и на всю жизнь… Как будто он — специально для меня… а я для него… Как будто вот так, что мы с ним вместе — это правильно, и так и должно быть… А потом мы начали танцевать, и это было так волнительно… волшебно… Когда он поцеловал меня… ничего прежде я не испытывала…

Я так увлеклась своими переживаниями, что сразу не обратила внимания на то, что Энн и Мари стали удивлённо переглядываться, подавать друг другу какие-то знаки и смотреть куда-то выше моей головы.

— А потом… — шмыгая носом, продолжала я, чувствуя, как сердце вновь сжимается в тоске. — Ты, Мари, озвучила свои неверные выводы, и лорд де Стужев… Да на что вы там пялитесь?!

Подняв голову, я увидела над собой целый рой кружащих огненных бабочек. Пыльца с их пламенных крыльев искрами медленно падала вниз в сияющем дожде. Одна за другой эти прекрасные создания вздрагивали и «умирали»: с протяжным печальным «пиу-у» они рассыплись гаснущими огнями и развеивались.

— Я же говорила, что Лиз влюбилась, — прошептала Энн, не отрывая от них взгляда. — А сейчас её бедное сердечко разбито…

Ох, Энн всегда была очень тонкой и романтичной натурой… Мне же такой быть — непозволительная роскошь. Рассердившись на себя, я призвала Няшу, и огненная змея быстро «добила» оставшихся противных козявок, смеющих сдавать моё внутреннее упадническое состояние. Прочистив горло и вытерев со щёк слёзы, я посмотрела на Мари и закончила свой монолог:

— Что ж… Теперь, когда ты в курсе, что тебя ожидает, протяни мне свою руку с именной печатью и я передам тебе право на свой родовой титул герцогини арливийской.

Тэрианка судорожно сглотнула и прикрыла свою левую руку ладонью, словно боясь, что я сейчас проведу обряд силком.

— Пожалуй, я откажусь, — пробормотала она. От прежней заносчивости не осталось и следа.

— Отчего-то я именно так и подумала, — с сарказмом выдала я, легла на постель и отвернулась к стене, укутываясь в одеяло с головой. — Простите, девочки, аудиенция окончена: я хочу побыть одна, раз Пресветлые послали мне такую возможность…

— Прости, Лиз… Я виновата, — донеслось до моих ушей сквозь одеяло еле различимое извиняющееся бормотание Мари. — Я не думала, что всё так серьёзно… Прости меня… Возможно, сейчас это может прозвучать как попытка оправдаться, но… у вас со Стужевым всё равно ничего бы не получилось: я заметила на безымянном пальце его левой руки обручальную метку… Адская Гончая с кем-то уже помолвлен… мне жаль…

Новость больно резанула по и без того саднящему сердцу: помолвлен!..

Глубже зарывшись в одеяло, я напоказ безразличным тоном пробурчала:

— Это уже не имеет никакого значения, — хотя мне хотелось завыть в голос от накатившего ощущения горя: проклятье, да что это со мной?!

Внезапно внутренняя сеть оповещения Академии ожила, и послышался голос тэрианки. Сеть эхом дублировала то, что Мари говорила в моей комнате:

— Минуточку внимания. Я, Мари О’Стилл, приношу свои публичные извинения наследной герцогине арливийской Елизавете фон Морлейтен. Вчера, на выпускном вечере, я озвучила свои неверные выводы и в присутствии Сандра де Стужева незаслуженно унизила свою подругу. Официально заявляю: всё, что я сказала вчера — неправда. Елизавета фон Морлейтен всегда отличалась высотой моральных устоев и такими качествами, как честь и достоинство…

Я села на постели, повернулась и посмотрела на Мари. Тэрианка говорила в свой техномагический браслет на руке, и он, каким-то немыслимым образом, транслировал её речь через Академическую сеть на всю округу. Кажется, кого-то опять по головке не погладят.

— Лиз, я приношу тебе свои извинения и прошу простить меня… Ты всегда мне была отличной подругой, а вот я тебе — не очень… — магсвязь засвистела, и доступ к сети для тэрианки обрубили. Но она не обратила на это никакого внимания. — Простишь ли ты меня?..

— Что ж, думаю, сейчас мой ценник подрос обратно на несколько пунктов, — пренебрежительно проворчала я. — Теперь меня могут купить только аристократы… Думаю, это однозначно стоит прощения, — и в приглашающем жесте к «обнимашкам дружбы» широко распахнула одеяло.

Девчонки радостно запищали и облепили меня с двух сторон.

Академическая связь вновь ожила, но в этот раз яростно взвыла голосом диры Тренвелл, секретаря ректора Академии:

— Выпускница Мари О’Стилл! Вам вменяется два часа отработки в загонах тэрианского дракария! К отработке приступить незамедлительно!

Мы с Энн обеспокоенно вылупились на Мари: ничего себе, впаяли отработку после выпуска?! И где? В загонах с агрессивными плотоядными тэрианскими ящерами! Эти летуны никого, кроме своих наездников, к себе не подпускают, так и норовят отхватить кусочек! Ой, как бы не остались мы сегодня без подруги…

— Пф-ф, ерунда! — невозмутимо отреагировала тэрианка. — Какая глупость отправлять на отработку девицу на выданье к зверью, хозяева которых спят и видят, как бы попасть в список лотов к этой самой девице! Вот увидите, я не то что за лопату ни разу не подержусь, а ещё уйду оттуда с кучей подарков…

— Мари О’Стилл! — вновь на всю Академию гаркнула дира Тренвелл. — Мне ещё раз повторить?! Я сказала: живо на отработку!

Тэрианка закатила глаза к потолку, поднесла браслет ко рту и пробурчала:

— Иду, дира Тренвелл, уже иду. И не надо так кричать: я не глухая.

— Нет, это просто возмутительно! — взвилась секретарша. — Три часа отработки!

Мари вздохнула и встала:

— Пойду, пока три часа не превратились в четыре… Встретимся через это время в кафе? — легонько щёлкнула меня пальцем по носу: — А ты, Лиз, прекращай кукситься и вылезай из своего кокона. Раз тебя впереди ждёт такая жо… кхм.. необъятное седалище, как у диры Тренвелл, то надо эти дни, пока Академия в осаде, провести так, чтобы было что вспомнить. Давайте повеселимся от души! Поэтому приводи себя в порядок и будь готова вылезти из своей берлоги: тётя Мари тебе за это принесёт что-нибудь вкусненькое. А если ты будешь очень хорошей девочкой, и не придётся тащить тебя из неё силком, то она приведёт тебе какого-нибудь красавчика-драктэрца, и он сделает тебе вечером массаж…

— А мне?.. — робко подала голос Энн.

— А тебе, наше ушастое золотце, — Мари ухватила пальцами полуэльфийку за щёчки, пощипала их, потом притянула голову Энн к себе и смачно чмокнула в губы, — я приведу сразу двоих!

— Ой, да я вообще не про это… — смутилась Энн и покраснела. — Я про вкусненькое…

— Они будут о-очень вкусненькие, не переживай, — хохотнула Мари, вставая. — Ладно, так и быть: в первый раз сократим уровень сладкого до «Дэриана со взбитыми сливками»…

Полуэльфийка покраснела ещё больше, а я укоризненно посмотрела на Мари: вот зачем так делать? Знаешь же, что этот драктэрец ей очень нравится.

— Кстати, Энн… тут такое дело… — задумчиво произнесла Мари. — Дэриан снял свою кандидатуру из числа моих лотов. А это, смею напомнить, величайший позор для драктэрца: путь ему на Тэриан закрыт. В твоём царстве-государстве не найдётся для него вакантной должности? Жалко парня, контракт на военную иномирскую службу его сейчас бы очень выручил и снял позорное клеймо…

Энн захлопала своими большими глазами:

— Конечно! Я поговорю с папой, но, думаю, он не будет против: очень уж его впечатлили выступления драктэрцев. По секрету говоря, он как раз хотел набрать отряд наёмников с Тэриана. Думаю, папа с удовольствием предложит должность начальника отряда Дэриану…

Мари удовлетворённо покивала и украдкой подмигнула мне: вот же шельма! Значит, чувства Энн к Дэриану небезответны, и тэрианка сейчас намеренно сводничает.

Глава 2

Как только за девчонками закрылась дверь, я выковырнула своё тельце из одеяльной обмотки и отправилась в душ. Там рассмотрела в зеркале своё опухшее личико и хмыкнула: что ж, этого и следовало ожидать, если за ночь пролила столько слёз, сколько и за все года учёбы не наскрести.

После водных процедур отражение стало чуть лучше, но ещё далеко от идеального. Пришлось применить небольшое лекарское заклинание из сферы красоты. Руническая вязь на мгновение сковала кожу лица немотой, но тут же отступила, оставив после себя лёгкую мятную прохладу.

Вновь придирчиво осмотрев себя, я удовлетворённо выдохнула: так-то лучше. Красоты мне это простенькое заклинаньице не добавило, но следы безудержных изливаний из очей убрало. Теперь даже под лупой невозможно рассмотреть, что Елизавета фон Морлейтен — романтичная истеричка.

Порывшись в гардеробе, я выудила из него джинсы и лёгкую кофточку. Хотя «порывшись» — это громко сказано: академическая форма уже самостоятельно телепортировалась на склад, а повседневных комплектов у меня было только два. И те завелись благодаря тому, что Мари напомнила, что ехать домой в одном нижнем белье — не комильфо.

Кинув в сумку недочитанную книгу, я проверила заряд своего академического техномагического браслета. Убедившись, что всё в порядке, выдвинулась в сторону летнего кафе, разместившегося на веранде рядом со столовой.

Три часа отработки Мари ещё не закончились, но мой организм внезапно понял, что от подобных девичьих нервов способен загнуться, и выбрал «жрать, потом страдать»: мой живот надрывно урчал и требовал подкрепиться.

В кафе на удивление было малолюдно. Я ожидала встретить большее оживление: где ещё можно посидеть с друзьями, если покинуть Академию пока нельзя? Но то ли народ ещё не отошёл от вчерашних возлияний, то ли подыскал себе занятия повеселее, но факт оставался фактом — на увитой плющом веранде было занято всего несколько столиков. К моей превеликой радости, надо сказать.

Я скромно примостилась в затенённом от солнца углу веранды, с помощью технобраслета вызвала на столике голографическое меню и принялась листать его, прокручивая пальцем. И в очередной раз восхитилась техномагами: надо же, магии в этих людях с гулькин нос, а сколько полезных штук навыдумывали!

Увидев в списке горячий шоколад, не поверила своим глазам и обрадовалась: даже картинка соответствовала! С детства это был мой любимый напиток. Но, к сожалению, я не всегда могла им насладиться. Отчего-то все повара местных кофеен и трапезных были свято уверены, что горячий шоколад и какао — это одно и то же. И зачастую вместо моего любимого напитка подавали последнее. Причём, каждый с пеной у рта пытался мне доказать, что «молодая дира не права, маэстро ножа и сковородки виднее».

На всякий пожарный я пробежала глазами состав, идущий в описании к напитку, и поняла — это он, моё сокровище! Выбрала к нему булочку-улитку с корицей, сделала заказ и сразу оплатила с браслета. Принялась ждать, в нетерпении дрыгая ногой и тихо постукивая каблуком о дощатый пол.

Солнечные зайчики проскальзывали сквозь листья плюща, прыгали у меня по носу, заставляя счастливо жмуриться: м-м, а день-то не так уж и плох, оказывается. Ради такого стоило выползти из своей комнаты.

Внезапно пустой стул рядом громыхнул, выдёргивая меня скрежетом своих ножек из сладких дум. Я вздрогнула от неожиданности и растерянно вперилась взглядом в наглого захватчика. Им оказался Сандр де Стужев собственной персоной. Игнорируя свободные места, он вальяжно плюхнулся за мой стол, вызвал меню и принялся его листать.

— Могу я составить вам компанию? — невозмутимо бросил мне, не отвлекаясь от своего занятия.

Глупо было считать, что вчерашнее наваждение — это следствие горзинианского сидра, ударившего мне в голову: синие глаза лорда были прекрасны, как и вчера. А одного мимолётного взгляда на его губы хватило, чтобы моё сердце ускорило темп. Лорд задумчиво улыбнулся, не отвлекаясь от листания, и в уголках его рта расцвели восхитительные ямочки. Такие мягкие, нежные и — Забытые их задери! — манящие прикоснуться к ним губами…

От мыслей, как именно я хочу их касаться, мне стало жарко и нечем дышать. С трудом я оторвала от губ Адской Гончей глаза и опустила их вниз. Зря: взгляд тут же уткнулся в обручальную метку на его безымянном пальце. Мари оказалась права — он помолвлен!

Как я вчера её не заметила? Нет, ладно я: с девицей, опрокидывающей стопку за стопкой на собственном выпускном, и так всё ясно: где мои глаза были — в пьяной куче, где же ещё. Но вот он?! Какого пса не остановил меня?! Зачем выставлять меня перед всеми идиоткой, вешающейся обручённому мужику на шею?! Боги… однако так оно всё и было…

И всё равно за себя стало больно и обидно: где его аристократическое благородство, а?! Понятие чести и достоинства Адской Гончей самого императора вообще известно?!

«Такой же мерзавец, как и Ноэль, — мелькнуло зло в моей голове. — Лишь бы посмеяться над несчастной девушкой, а о её чувствах совсем не задумывается. Хотя чего уж там? Наверняка и о чувствах будущей жены тоже: вон как отплясывал и целовался вчера. Даже, небось, и не вспомнил, что обручён…»

И тут в меня будто бешеный полтергейст вселился. Шумно, раздражённо вздохнув, я со змеиным шипением плюнула в него ядом, возвращая ему вчерашнюю речь со сцены, почти слово в слово:

— Что ж, хотя вы уже сели, извольте. Тем более что трудно отказать сотруднику Министерства Тайны, особенно если этот сотрудник — сам Адская Гончая императора, — и тут же отвернулась от него, трусливо делая вид, что роюсь в своей сумке: боковым зрением я уже приметила, как испарился его благодушный настрой и от него ощутимо повеяло холодом.

Чтобы не столкнуться с ним взглядом, достала из сумки книгу, положила на стол перед собой, раскрыла на заложенных страницах и сделала вид, что читаю. Даже честно скользила по тексту глазами туда-сюда, но буквы отказывались складываться в слова, и весь увлекательный сюжет произведения «Особенности управленческого дела в целительских и лекарских учреждениях» проходил мимо меня.

— Вы отсутствовали на завтраке, — процедил лорд де Стужев, и мне показалось, что у меня ресницы инеем покрылись.

— Я была занята, — выдавила из себя, не нашлась ответить ничего умнее.

Действительно, не скажу же я ему, что в это самое время ревела белугой в своей комнате. И что основной причиной моих слёз был именно он, гад бесчувственный.

— Позвольте узнать: и, чем же? — будто в подтверждение моих мыслей ехидно хмыкнул лорд. — Подыскивали себе другого кандидата, от которого хотели бы иметь детей? — на мгновение мне почудилась в его словах ревность, но он тут же подкинул яду: — Раз уж помолвка с Ноэлем де Валлерстриэль оказалась разорвана?

От неожиданности я уставилась ему в глаза, ощущая, как стремительно краснею: стыд, гнев, обида заставили кровь прилить к голове до шума в ушах. Да как он… как он смеет?!

— Отчего же, совсем нет, — сверкнула ему приторно-сладкой улыбкой, с вызовом взирая прямо в штормовое небо, бушующее в его радужках. — Императорская семья очень любезно избавит меня от такой обременительной необходимости: бал Хрустальных Цветов на носу, и кандидат отыщется без моего участия.

Раздражённо подрагивающие желваки на щеках Стужева замерли, и он окаменел лицом:

— Вы… — хрипло начал он и запнулся. Судорожно облизнув свои губы, склонил голову набок и недобро прищурился на меня: — Вы планируете участвовать в бале?.. — теперь его глаза напоминали опасно тонкий тёмный лёд: ступи — и ухнешь с головой в пронизывающую бездну.

В этот момент такая тоска сжала моё сердце, и фальшивая улыбка сползла лица:

— А разве у меня есть выбор?.. — сухо бросила ему и вновь уткнулась взглядом в книгу, нервно теребя край страницы: чего он хочет от меня? К чему эти игры? Почему бы ему просто не оставить меня в покое? Лорд де Стужев, сделайте любезность, держитесь от меня подальше, коли уж мы заперты на одной территории и у меня нет возможности сбежать от вас на край света.

— Ваш заказ, — неслышно появилась рядом со столиком домовушка-подавальщица с подносом для меня.

И прежде чем я успела открыть рот, лорд де Стужев рявкнул на неё:

— Это не горячий шоколад! Девушка не любит какао! Разве так сложно запомнить, что какао и горячий шоколад — совершенно разные вещи?!

Нечисть растерянно захлопала на него глазёнками:

— Я только подаю… Готовит по заказу повар…

— В таком случае выговор вашему повару… Унесите, — глухо прорычал он, пока я удивлённо на него таращилась: а откуда Адская Гончая знает, что я люблю, что нет? Он что… следит за мной?!

— Изволите, чтобы я всё убрала? — обиженно вздёрнула подбородок домовушка. Мол, я существо подневольное, меня всякий обидеть норовит.

— Нет, булочку, пожалуйста, оставьте. И замените какао на кофе. Если не затруднит, — примирительным тоном попросила я её.

Глаза нечисти польщённо засияли:

— Всенепременно, барышня! Сейчас я мигом заменю, — поспешила было прочь, но остановилась и очень проникновенно, тихо добавила: — Вы, барышня, самая лучшая магичка за всё время, что я здесь обитаю… Всегда услышишь от вас и «спасибо», и «пожалуйста»… Мне будет вас не хватать… — бросила презрительный взгляд на Стужева и фыркнула: — Не то что некоторые! Нацепят кителя-погоны, а сами хамло на хамле! Скорее бы уже убрались все отсюдова! — и с лёгким хлопком растворилась в воздухе.

Я ожидала, что лорд де Стужев взбесится на заявление строптивой домовушки, но он внезапно развеселился и с громким «кхех!» выдал:

— На её месте я бы на это не надеялся. Впрочем, — бросил на меня быстрый косой взгляд, — как и на вашем: судя по всему, в этом году, дира фон Морлейтен, бал Хрустальных Цветов вам придётся пропустить: я не намерен рисковать и снимать с Академии ограждающий купол из-за того, что какой-то девице приспичило потрясти под музыку подолом в Императорском дворце.

Новость меня так ошарашила, что я пропустила мимо ушей его колкий тон, не смогла скрыть своей радости и с надеждой воскликнула:

— Вот как? Вы сейчас серьёзно?! — заметив взлетевшие вверх брови Адской Гончей, смущённо кашлянула и придала голосу грустные нотки: — То есть… я хотела сказать… Ох, неужели всё так серьёзно?..

Насмешливое «кхех» вновь прозвучало со стороны лорда, но, тем не менее, он снизошёл до объяснений:

— В Академии были выявлены адепты Ордена Белого Шиповника. Министерство Тайны давно подозревает, что данный Орден действует против правящей императорской династии. Инспекторами будет тщательно проверен каждый, кто находится в стенах Академии, и в итоге злоумышленники будут выявлены. Да, признаюсь, кто-то может сказать, что это всё равно, что просеивать песок в пустыне через сито. Но на самом деле это всего лишь вопрос времени. А его у нас, ой, как предостаточно… Если инспекторам потребуется для поисков всё лето, значит, мы все останемся здесь именно на это время…

«А мне не надо всё лето, — мысленно запищала я от восторга. — Достаточно и двух недель! Но если Стужев избавит меня от этого позорного бала, я готова куковать здесь хоть до зимы!»

— Что ж, — вновь смущённо кашлянула я, — будем надеяться на скорейшее разрешение этого ужасного происшествия…

Техномагический браслет лорда коротко бряцнул, он взглянул на него и встал:

— К сожалению, дела требуют моего присутствия и контроля постоянно. Прошу прощения, дира фон Морлейтен. Благодарю за компанию, — коротко поклонился и удалился.

А я вновь уставилась в книгу, пытаясь скрыть свой воодушевлённый настрой: надо же, я пропущу бал Цветов! Пожалуй, сегодня лучший день в моей жизни.

Рядом со столом появилась домовушка, составила с подноса стакан с кофе и ещё одно блюдечко с булочкой. Опасливо озираясь, тихо заговорила:

— Ох, барышня, вы бы не верили ему! Нехорошее что-то у него на уме, явно замышляет этот изверг что-то против вас!.. Домовуша всё видит, всё подмечает, а барышня нет: не понимает, что волк в погонах рядом с ней бродит… Так и блещет своими синими глазищами на нашу барышню, так и облизывается, когда думает, что никто его не видит. А Домовуша видит и знает, что у него на уме: лжёт он, большой обман замыслил. Погубит он тебя, слопает, как волчище доверчивую овечку… ох-ох-ох…

Мне стало интересно, о чём таком причитает нечисть: давно известно, что эти магические существа способны видеть тайное, но из-за врождённой вредности от них зачастую бывает мало проку. Но осведомлённость Стужева, что я не люблю какао, да слова домовушки «недоброе замышляет» холодком пробирали по коже.

Я сунула руку в сумку и на ощупь быстро нашла давно валяющуюся в ней детскую заколку. Маленькая, ярко-салатовая, она была мне уже не по возрасту, а выбросить рука никак не поднималась: я выиграла её на ярмарке, и она была очень миленькая. Кажется, наконец, она мне пригодилась.

— Домовуша, а скажи, только за мной люди в форме наблюдают? Особенно вот этот человек, которого ты назвала волком? — я протянула ей подарочек.

Нечисть радостно схватила заколку и тут же нацепила на свою всклокоченную косматую шевелюру.

— Агась, наблюдает. Они все наблюдают, — моё сердце испуганно пропустило удар, но домовушка доверительно продолжила: — Они все волки. Не те, кем кажутся. Все врут. И смотрят за вами всеми. Как звери, ходят и принюхиваются. Ищут. Ждут. Ждут и ждут чего-то. Агась, Домовуша правду говорит. Пусть барышня по ночам никуда не ходит, ночью опасно. По ночам в постельке спать надо, а не по тёмным закоулкам шастать, когда голодные волки рыщут и сударушку выглядывают… Смотрят-смотрят, глаз своих синих с неё не сводят… Так и хотят схватить. А как схватят, не вырваться уже барышне и не убежать: утонет и обратно не воротится… А если воротится, то изменится…

Тьфу-ты! Вот о чём и речь: ничего путного от нечисти добиться невозможно. Если уж и берутся, то такую словесную пургу начинают нести, любой сфинкс обзавидуется.

Но, с другой стороны, слова Стужева подтверждались домовушкой. Он же говорил, что инспекторы за всеми наблюдают и всю подноготную разузнают: чем тебе не волки? Ходят, принюхиваются — всё верно. И тогда в том, что лорду известна моя нелюбовь к какао, тоже ничего удивительного нет: и на меня роют, и ко мне принюхиваются и выглядывают. Ночью на улицах Академии опасно — не то слово. Не зря же ввели комендантский час: выйдешь — считай, что сам признался в причастности к замыслам этого самого Ордена. К тому же среди сотрудников Министерства и впрямь могут быть оборотни. Эти в зверином облике церемониться не станут, задержат так, костей потом не соберёшь. Но Адская Гончая- точно не перевёртыш: он — сильный маг из достаточно старого человеческого рода.

А то, что Стужев глядит на меня, глаз своих синих не сводит… Эх, Домовуша, не так он смотрит, как мне хотелось бы… он ещё и обручён… вот тебе и враньё — всё сходится.

— Благодарю, Домовуша, выручила ты меня, — мягко улыбнулась я ей, пытаясь скрыть своё разочарование: в какой-то момент мне остро захотелось поверить, что Стужев наблюдает за мной не в силу долга, а потому что испытывает ко мне что-то. Хоть чуть-чуть. Хоть самую малость… Но нет: он волк зубами щёлк, бессердечная Адская Гончая императора. А я — глупая овца, придумавшая себе внеземную любовь.

Домовушка проникновенно заглянула мне в глаза и жалеюще погладила ладошкой по руке:

— Не ходила б ты, барышня, никуда, да не смотрела б на волка этого. Не поглядела б, сердце не ранилось. Не ранилось, и не заплакала бы. Не проронила слезу, не пришлось бы и воду заговорённую пить. А как выпьешь, так не будет тебя такой, как прежде…

Слёзы из-за её жалости вновь навернулись на глаза. Я шмыгнула носом и погладила подавальщицу по грубой ручке в ответ:

— Благодарю за совет, Домовуша…

А ведь верно! Как приеду домой, сразу воды заговорённой… тьфу-ты! То есть отворотного зелья у матушки попрошу: выпью и забуду Адскую Гончую. Перестанет по нему сердце моё сладко биться и стонать. Вырву безжалостно, освободят меня его синие глазища, и пойду за любого, на кого родители мои укажут. Вот и вся песня: стану другой, холодной… свободной.

Нечисть скептично покачала головой:

— Да разве было б в дело? Кушайте, барышня, булочку: это вам повар с извинениями передать велел… — и с тихим хлопком растаяла в воздухе.

Глава 3

Так тоскливо вновь стало на душе от её слов, так муторно. Будто собственными руками крылья себе за спиной отрезать надумала. Но делать нечего: я — наследная герцогиня, и на моих плечах больший груз ответственности, чем на любом другом простом человеке. На моих будущих владениях проживают тысячи людей, и если я не способна поступиться своими мелочными желаниями ради их благополучия, то кто ещё о них позаботится?

Ноэль вон, яркий образчик того, что бывает, когда правитель — эгоист. Положил на своих подданных большой эльфийский прибор, и плевать хотел, какие последствия его «истинная любовь» повлечёт для простого народа. Мой отец вспыльчив и просто так подобного оскорбления не спустит: добрососедским отношениям конец.

Эльф вполне мог подождать две-три недели, прежде чем разорвать помолвку. Тогда бы отец отнёсся со снисхождением, поняв, что бывший жених проявил уважение ко мне и дал запас времени, чтобы избежать позорного бала Хрустальных Цветов. Но Ноэль повёл себя крайне эгоцентрично, отнёсся ко мне как к вещи: выкинул из-за ненадобности и ухом не повёл. И можно быть уверенной — отец костьми ляжет, чтобы не только весь род древний эльфийский в ужасе вздрогнул, но и вплоть до самых низших сословий соседнего герцогства эльфы прочувствовали на себе всю степень его гнева.

Я мысленно застонала: ещё и это до кучи к Стужеву! Что делать, как вернуть на земли спокойствие? И самое обидное, что поговорить с отцом и попросить его не рубить с плеча я не могу: магсвязь не работает. На маман надёжи никакой, эта ведьма всегда на стороне папеньки. Встанет у него за плечом и будет подавать ему атакующие зелья, даже если весь мир будет против него. Всё, закрутился Жернов Мельника, принялся молоть и перемалывать наши жизни: отсрочка от бала Хрустальных Цветов тоже имеет свою цену.

Кабы не вернуться вместо дома на руины да пепелище… Ой, ну, это что-то я совсем краски сгустила, так и накаркать недолго. Точно, буду надеяться на лучшее: что папенька в первую очередь решит сосредоточиться над вызволением любимой дочки из осаждённой Академии, а уж после, как я буду дома, приступит к затяжной войне с эльфами. Надеяться-то буду, а вот готовиться стану всё же к руинам: надо бы просмотреть в библиотеке всё, что связано со строительством и восстановлением после разрушительного буйства оскорблённых магов и ведьм. Благо, время теперь позволяет.

Техномагический браслет на руке коротко бряцнул сообщением, пришедшим от Мари: «Срочно дуй к тэрианскому дракарию!!!»

Боги, а там-то что стряслось?! То, что новости могут быть и не плохими, я даже мысли не допускала: с таким количеством восклицательных знаков хорошие вести не сообщают. К тому же скрывать их — не в правилах тэрианки: она вывалила бы всё на меня кучей сразу.

Сунув одну булочку в рот, я запихнула книгу в сумку и трижды хлопнула ладонью по столу в знак того, что закончила трапезничать. Но не успела я закинуть сумку на плечо, как мой заказ вернулся обратно: кофе был упакован в картонный стаканчик «с собой», а булочка — в бумажный пакетик. Ай, да Домовуша, ай, да молодец! Вот что значит «доброе слово и нечисти приятно»: не оставила наследную герцогиню подыхать от голода из-за подруженек своих заполошных.

Путь до полигона с тэрианскими загонами лежал неблизкий. Проще было бы воспользоваться портальным столбом и переместиться туда. Но, издалека увидев, что портальный артефакт на стеле не переливается магическим светом, а она сама чернеет выбитыми по бокам рунами, я морально подготовилась к пешей прогулке и загодя свернула на нужную тропинку. Подходить и выяснять, почему портальный столб отключили, у меня не было никакого желания: из-за того, что я повозмущаюсь с кучкой недовольных возле него, быстрее в пункте назначения не окажусь.

А так я просто воспользовалась моментом и перекусила на ходу. Срезав путь через небольшой парк, я не отказала себе в удовольствии от неспешного шага: торопиться некуда. Это при хороших вестях бегом бежать следует, а плохие никуда не денутся, вполне дождутся получателя.

На пути мне то и дело попадались мужчины в тёмно-синей форме Министерства Тайны. Стрельнув в меня холодными пристальными взглядами, они тут же теряли интерес и шли своей дорогой. Что-то неприятное и колкое было в этих взглядах, отчего, несмотря на тёплую погоду, морозцем пробирало по коже. Права Домовуша, ох, как права! По сравнению с простыми магами «волки» они все: вцепятся в горло и не вырваться потом из этой хватки.

К полигону от булочек не осталось и крошек на губах, а пустой стаканчик из-под кофе я выбросила в урну при входе. Точно диковинные птицы, Мари и несколько драктэрцев расселись на ограде в теньке за загонами. Ящеры парней были тут же, экипированные для полётов. Они недовольно фыркали и гулко клацали клювами друг на друга. Но делали это вяло и явно со скуки, что приходится сидеть на земле, а не парить в небе.

При виде меня один из тэрианцев насторожился, цепко оглядывая тропинку и заросли за моей спиной, — Дэриан. Скользнув напоследок внимательным взглядом по мне, словно бы я могла спрятать Энн в подмышке, разочарованно отвернулся.

Мари бросила на него косой насмешливый взгляд и озвучила вопрос, который наверняка крутился у Дэриана на языке:

— Энн не с тобой? — вместо ответа я развела руки в стороны, словно вопрошая: а не видно? — Странно, я вам обеим сообщение сбросила… Где её носит?.. Опять, наверное, в библиотеке засиделась. А ты чего так долго? Будто пешком шла.

— Я и шла: портальный столб не работает, — отмахнулась от неё и кивком поздоровалась с парнями. Драктэрцы синхронно мне покивали.

На тропинке к дракарию показалась Энн, спешащая лёгкой трусцой. Дэриан тут же оживился и глядел на полуэльфийку, точно пёс, увидавший хозяйку: разве что хвостом землю не мёл и не повизгивал от радости. Со стороны Мари вновь послышалось насмешливое фырканье.

— Простите, портальные столбы почему-то не работают, — тяжело дыша, сбивчиво оправдывалась Энн.

— А это инспекторы наверняка ввели ограничение на перемещения, — ответил один из парней из свиты Мари.

— Зачем, спрашивается? — удивлённо пожала плечами Энн. — Пока вокруг Академии барьер, из неё всё равно никому не выбраться.

— Наверное, чтобы усложнить жизнь заговорщикам против императора, — предположил другой.

— Лорд де Стужев сказал, что причастность к заговору адептов Ордена Белого Шиповника ещё не доказана. Есть только предположения и подозрения Министерства Тайны, не более, — не удержалась я.

— Тогда всё тем более странно: Орден Белого Шиповника всегда поддерживал правящую императорскую династию. Благодаря его адептам в своё время удалось победить Орден Чёрной Розы, и на Вернмэлле наступила Эра Единения, которая помогла привлечь игнис на планету и войти в состав Междумирья, — скептичным преподавательским тоном поведала полуэльфийка. — К чему искать врагов среди друзей?

— Как помогли строить, так могут помочь и разрушить, — пожал плечами тэрианец. — Бей своих, чтобы чужие боялись. Даже с нашего иномирского беглого взгляда понятно, что Орден Белого Шиповника держится особняком и не особо признаёт императорскую власть над собой. А этого, знаете ли, ни один властитель не потерпит…

Я мысленно тоскливо вздохнула: история не была моим любимым предметом. Особенно меня удручали необходимость зубрёжки дат, битв и разных междоусобиц. Я с удовольствием заменила в своём расписании часы по истории на лекарское и целительское дело, сославшись на пункты в завещании моей прапрапрабабки в отношении меня. И руководству Академии пришлось подчиниться. Тем более я не врала, и копия завещания, сданная в ректорат, стала тому подтверждением.

Единственное, что я оставила себе из исторических часов, — часы практики. На них мы, благодаря техномагическим артефактам, перемещались в смоделированное сознание какой-нибудь исторической личности и от первого лица наблюдали за развитием истории. Всё казалось таким реальным, даже запахи пудры во дворцах и пороха в битвах присутствовали. Чаще всего это были, конечно же, битвы.

В помощь студентам в образе призрака давался аватар самого политического деятеля, в тело которого ты якобы попадал. Само собой разумеется, эти аватары были техномагическими программами, с заложенными чертами характера и прочим, а настоящая сущность знаменитости, то есть душа, не беспокоилась.

Студенты повторяли какое-нибудь жизненное или историческое событие, принимая те же решения, что и прототип, а если ошибались, аватар ругался или долго и нудно читал лекцию по истории. Неуды влеплял он же. Становилось даже как-то стыдно за своё незнание.

В детстве, правда, моя матушка-ведьма как-то показывала мне обряд по перемещению в прошлое. И даже закинула меня в своё детское тело. Но там я была просто сторонним наблюдателем и не могла руководить происходящим. Оставила она эти опыты после того, как я слёзно принялась умолять поместить меня в тело моей пращурицы, которая так пристрастно выдала указания в своём завещании по поводу моей судьбы, чтобы её глазами посмотреть на события её жизни. Не скрываю, та женщина, моя полная тёзка и прапрапрабабка, была моим кумиром с младых ногтей.

Ещё бы! Моё детское сознание будоражил тот факт, что в нашем роду была прорицательница такого уровня, что смогла предсказать моё рождение и отчего-то питавшая к моей персоне симпатию. Этакая моя личная крёстная фея, не иначе. По её указке меня ещё в колыбели обручили с Ноэлем, обучали эльфийскому языку и традициям. А когда я поступила в Академию, взяла те предметы, которые так же были прописаны в завещании: управленческое дело, повышение базового уровня боевых магов (читай: увеличение внутреннего магического резерва с помощью медитации), лекарское и целительское дело, ботаника и зельеварение. Этакий универсальный солдат, а не маг. Хотя я лично выбрала бы все предметы, которые так или иначе относились к предсказанию и прорицанию. Но, узрев воочию студентов этого курса, вновь не смогла не восхититься проницательностью своей пра: эти сомнамбулы наводили тоску и уныние своим видом и выглядели как люди, не далёкие от психиатрического дома.

И в то же самое время жизнь моей пра в нашем роду была завешана плотным покровом тайны. Летописные книги лежали в семейном хранилище, доступ в который мне закрыли до вступления в брак. О своём прапрапрадеде я знала лишь то, что он был неистово влюблён в свою супругу и ревновал её к каждому столбу до глубокой старости. Несколько мимолётных строк в семейных книгах, тоненькая пачка личных писем — вот и всё, что я могла о ней раздобыть в семейной библиотеке.

— Так ты что, виделась с лордом де Стужевым? — тихо спросила меня Энн, и я вздрогнула, выныривая из своих мыслей о пращурице.

Я бросила выразительный взгляд в сторону тут же навостривших уши парней и напоказ поморщилась, нехотя отвечая:

— Да, столкнулись в кафе…

— Мальчики! — громко хлопнула в ладоши Мари, мигом сообразив, что я не желаю распространяться об Адской Гончей при свидетелях. — Берите своих ящеров и полетайте немного вокруг: девочкам нужно посекретничать. Заодно посмотрите, чтобы нас никто не подслушивал.

Парни с нарочито громкими вздохами, расстроившись, подчинились: им же тоже было интересно послушать информацию о такой персоне, как лорд де Стужев. Но местом среди лотов на аукционе Мари они жертвовать были не готовы.

Бросая на свою возможную будущую жену жаркие взгляды, они, павлинами красуясь перед ней, один за другим прыгали в сёдла и эффектно взмывали вверх. А посмотреть, я хочу вам сказать, там было на что: обтянутые специальными костюмами для полётов мышцы тэрианцев бугрились, завораживая своей игрой и перекатами.

Мари украдкой наблюдала за ними из-под опущенных ресниц, и по тихому кошачьему урчанию, раздающемуся из её груди, я поняла, что она довольна этим небольшим представлением, устроенным в её честь.

— Дэриан, подожди, пожалуйста, — отчаянно смущаясь, окликнула тэрианца Энн. И тот тут же остановился, словно этого и ждал. — Я слышала, что ты ищешь место для службы… в общем, я хотела бы предложить тебе контракт… Конечно, сперва всё нужно обсудить с отцом, когда связь наладится… но я думаю, он не будет против…

Мы с Мари напоказ громко, обречённо вздохнули и закатили глаза: как можно быть такой мямлей?!

— Я понял вас, моя дира, — ослепительно улыбнулся Дэриан, подошёл к полуэльфийке и опустился перед ней на одно колено. Взял в свои грубые ладони её маленькую ручку и поднёс к своим губам: — Я согласен.

На мгновение я залюбовалась ими: мощный золотокожий тэрианец даже в таком положении казался внушительнее тонкой изящной Энн.

— Я буду навечно верен вам, моя госпожа… — тихо проурчал он и внезапно вонзил клыки в её запястье.

От неожиданности я опешила, Энн застонала от боли, а Мари охнула и возмущённо взвилась:

— Дэриан! Гад ты этакий! Она совсем не то имела в виду!

Драктэрец отпустил и виновато лизнул кровоточащее место, извиняясь, заглядывая Энн в глаза:

— Вот как? О, мне искренне жаль, моя госпожа… Сейчас боль уйдёт и рана затянется. Простите меня за случившееся недоразумение…

Но по блеску глаз этого наглеца я поняла, он ни капли не раскаивался. А весь его вид — не более чем хитроумная актёрская игра.

— Ты — грязный помойный кошак, а не драктэрец! — рассерженно прошипела Мари. — Если бы я знала, что ты так меня подставишь, ни за что бы не стала тебя рекомендовать!

Энн с удивлением наблюдала, как ранка от укуса на её руке затягивается и исчезает.

— Ну что ты, Мари… Произошла ошибка, Дэриан наверняка не хотел. К тому же, рана уже исчезла. Ничего страшного ведь не произошло…

— Вот как? — ядовито хмыкнула Мари. — Думаешь? В таком случае, тебе осталось только принять его кровь, обряд будет закончен, и это тупое животное… станет твоим мужем!

Полуэльфийка изумлённо уставилась на тэрианца и покраснела, а Дэриан бросил на Мари полный ненависти взгляд. Что в очередной раз подтвердило мою догадку о злонамеренности его действий.

— Простите, моя госпожа, что так получилось, — вновь с видом раскаивающегося щеночка заглянул он Энн в глаза. — Я готов нести ответственность за случившееся. Поверьте, я буду вам хорошим и ласковым мужем… Любой ваш приказ, любой каприз я выполню, даже ценой своей жизни. Вам больше не нужно будет заботиться о своём будущем: я смогу защищать и обеспечивать вас… Огражу от любых невзгод… Прошу, не прогоняйте меня…

Словно поддерживая хозяина, ящер Дэриана, смешно ковыляя, подошёл к Энн и, издав громкие недвусмысленные звуки, что-то срыгнул ей в руку, которую продолжал сжимать драктэрец. Меня от этого невольно передёрнуло: бр-р, мерзость какая! В ладони Энн оказался яркий голубой камень размером с большое куриное яйцо.

— Вы нравитесь Гхэру, — с грустной улыбкой пояснил Дэриан. — Это тэрианский сапфорит, его подарок вам. Даже со мной он не делится своими сокровищами, которые раздобыл на парящих островах Тэриана.

Ящер тихо, нежно заворковал, потираясь клювом о плечо Энн и выпрашивая ласку. Полуэльфийка осторожно погладила его яркие перья на голове, и тот прикрыл глаза, издавая мелодичный клёкот от удовольствия.

— Вот же подхалим, — послышался со стороны Мари завистливый вздох. — Каков змий! Прикрывает своего хозяина, ну надо же…

По алчному блеску её глаз я поняла, что этот камень — крайне ценный. Да и к тому же ящеры кандидатов на её мужья не проявляли к ней подобного внимания. Холодное игнорирование — вот всё, что видела от этих агрессивных тварей Мари.

— Я… я не могу сейчас дать ответ… — пробормотала Энн, вновь густо краснея.

— Да что там отвечать? — громко, ядовито прервала её Мари. — Даже не вздумай ничего принимать из его рук: вдруг он опять попытается тебя обмануть и подсунет в угощение свою кровь? Без неё не до конца сформировавшаяся связь через несколько дней исчезнет, и обряд будет считаться несостоявшимся, — и возмущённо посмотрела на меня: — А ты что молчишь? Скажи ей, чтобы гнала от себя этого подлого кота ведьмовским помелом!

Дэриан одарил нас с Мари злобным взглядом, который не сулил нам ничего хорошего. Сложив на груди руки, я невозмутимо пожала плечами:

— Не имею привычки лезть в чужие отношения. Они нравятся друг другу, это понятно и с беглого взгляда, — Дэриан с надеждой посмотрел на полуэльфийку, и Энн залилась краской ещё больше. — И причины подобного поступка Дэриана мне тоже понятны: не будь Академия сейчас на осадном положении, она бы уже помахала ему ручкой из портала и убыла домой. Поэтому Дэриан торопится и, как истинный боевой маг, действует хитростью и нахрапом. Правда, совершенно не задумываясь о её чувствах, — лицо тэрианца опять стало виноватым. — Но, по имеющимся у меня данным, у Дэриана будет ещё минимум две недели, чтобы извиниться и завоевать обратно доверие Энн…

— Лиз, так это значит… — радостно воскликнула полуэльфийка, и я спешно громко кашлянула, подавая ей знак, что сейчас не следует озвучивать свои мысли до конца. Она меня поняла и посмотрела на тэрианца: — Прости, Дэриан, я знаю, нам необходимо обсудить сложившуюся ситуацию, но не могли бы мы сделать это чуть позже?

Дэриан поднялся и обворожительно ей улыбнулся:

— Конечно, моя госпожа. Я буду ждать, когда вы меня позовёте. Позволите нам с Гхэром подвезти вас к общежитиям, когда вы закончите дела? — Энн смущённо кивнула.

Тэрианец поклонился ей и посмотрел на меня с лёгким надменным снисхождением:

— Я рад, что у моей возлюбленной есть такая мудрая подруга, как вы, дира Елизавета. Вы будете хорошей правительницей своих земель. В благодарность хочу дать совет: держитесь подальше от лорда де Стужева. Все маги при поступлении в Министерство Тайны проходят обряд памяти и теряют связь с близкими. Служба императору — вот их семья. Они не способны сделать женщину счастливой. Рядом с Адской Гончей вы будете страдать.

Ящер ласково, легонько взъерошил клювом макушку полуэльфийке и нежно курлыкнул ей на прощание, когда драктэрец запрыгнул в седло. Отковыляв в сторону, чтобы не задеть свою любимицу, Гхэр напружинился и взмыл в небо, сверкая и трепеща на ветру ярким оперением.

Я мысленно поморщилась: советы — это последнее, что я хотела бы получать в благодарность. Редкие иномирные артефакты меня вполне устроили бы взамен пустых слов.

— Показушник, — процедила ему вслед Мари. — Бракованная особь: непокорный и коварный. Сам себе на уме. Хвала богам, я рада, что избавилась от такого кандидата в мужья: он совершенно неуправляем… Но богатый. Ты, Энн, камушек-то припрячь: он стоит целое состояние.

Энн не обратила на неё никакого внимания и, уже не сдерживаясь, радостно воскликнула:

— Лиз, получается, ты пропустишь бал Хрустальных Цветов?! Это же просто здорово! Тебе это де Стужев сказал? О, Лиз, целых две недели в закрытой Академии: ты и он… У тебя есть шанс…

— Нет никакого шанса, — недовольно перебила я её. — Мари оказалась права: Адская Гончая помолвлен. Я хорошо рассмотрела обручальную метку на его пальце в кафе сейчас.

— И что же ты намерена делать?..

Я придала лицу безразличное выражение и пожала плечами:

— Выпью отворотное зелье по приезду домой. Сейчас-то, пока он мне то и дело на глаза попадается, оно не подействует… А мамино дома сработает в самый раз: она у меня та ещё магических зелий мастерица. Набодяжит что-нибудь ядрёненькое — как звать его, потом и не вспомню…

Мари тяжело вздохнула:

— Лиз, но у них у всех обязательно какое-нибудь побочное действие имеется… Надо ли так рисковать?

— «Контролируемое побочное действие всегда можно выдать за приятный бонус», — назидательно подняв палец вверх, процитировала я слова своей матушки. — Можно заранее заказать побочку: лисий хвост или оленьи рожки на голове… Как думаете, мне пойдут оленьи рожки?

Тэрианка выразительно посмотрела на мою грудь:

— А для увеличения некоторых частей тела ничего нет?

Я возмущённо хлопнула её по рукам, которыми она старательно изобразила это самое увеличение:

— Они у меня не маленькие, бесстыжая! Ты что, предлагаешь наследной герцогине груди размером с коровье вымя заиметь?

Энн смерила завистливым взглядом груди у меня и Мари, горестно вздохнув над своими «пупырышками»:

— Лиз, а у твоей мамы подобной «побочки», без отворотного, случайно нет? Я бы прикупила…

— Тебя Дэриан сразу бросит, если твоя грудь тебя с ящера перевешивать начнёт, — мстительно хмыкнула я. — Поэтому ты сначала замуж за него выйди, чтобы он никуда деться не мог, а потом разные «побочки» у моей мамы себе заказывай.

Внезапно Энн хлопнула себя по лбу, словно что-то вспомнив:

— Ой, девочки! Я такую вещь нашла в библиотеке, закачаетесь!

И посмотрела на Мари. Нехорошо так посмотрела. Будто заговорщицки подмигнув ей украдкой.

Глава 4

Боги, даже не верю, что я на это всё же согласилась! Нет, скажу больше: я не верю, что купилась и подписалась на подобную ерунду!

Слышите хлёсткий звук? Не пугайтесь, это я себе ладонью по лицу въехала. Пытаюсь мозги себе вправить. А то, видимо, от всех этих «любовей» они у меня разжижились до состояния студня и где-то подтекать начали.

Самое отвратительное, что меня развели как, сопливую школьницу! А обидное, что это сделала даже не Мари, а Энн. Да-да, та самая тихушница Энн поймала меня и развела на «докажи».

А ведь как всё невинно начиналось!

— Ой, девочки, я та-а-акое в библиотеке нашла! Закачаетесь! — закатив глаза, восторженно воскликнула эльфийка.

И, чтобы не тратить время на её придыхания и полуобмороки, обрисую ситуацию вкратце.

Энн, несмотря на то, что эльфийка наполовину, книжным червём была на все сто процентов. Пользуясь образовавшимся свободным временем, она, как и все остальные ботаники и заучки Академии, оккупировала библиотеку. И получив от диры Шеттель, бессменного библиотекаря, честно напаханную за все годы учёбы безлимитную квоту доверия, шерстила те отделы библиотечного архива, куда простым студиозам вход заказан. Цель нашей красотки была весьма необычна, оригинальна и сводилась к «ой, а чёй бы почитать, чтобы нескучно было».

Вот там-то, в одном из пыльных закоулков, её внимание и привлёк лист бумаги, валяющийся на полу между стеллажей. А на нём очень таинственно крупными буквами было написано: «Очень секретный обряд для узнавания истинной пары для девушки».

Я одна сразу почувствовала всю абсурдность этой ситуации, да? Мне кажется, что даже впавшему в маразм старому пегасу было бы понятно, что здесь имеет место чья-то глупая шутка, сыгранная от недалёкого ума. Скорее всего, какого-нибудь паренька-первокурсника из боевиков. Потому что, ко-о-онечно же, «очень секретный обряд» — не столь подозрительно, чем «для узнавания». Надо же, кхех…

Ладно, суть не в этом. Ткнув Энн носом в очевидные вещи, я на свою беду озвучила мнение, что «истинность» — бред сивой кобылы. И что хуже него только понятие «родственные души». Поскольку родственники — это существа с определённой степенью кровного родства. С различным потенциалом, так сказать. Можно быть, к примеру, братом и сестрой, а можно, извините, седьмой водой на киселе. И последнее, кстати, для «родственной связи» было бы предпочтительнее, ибо давно известно: чем кровность выше, тем инцест ближе.

А нам, как выучившимся половозрелым магиням, должно быть ведомо, что вся эта внеземная «любофф» — не что иное, как результат действия генетической разности, гормонального всплеска организма, магической совместимости и многого, многого другого. Всё же остальное придумали ушлые писатели для юных романтичных особ в попытке втюхать им тонны своего «творчества».

Последнее было сказано мною зря, ибо нежная эльфийская половина в моей подруге оскорбилась и потребовала доказать ей эти утверждения от обратного. То есть, чтобы убедить её, мне следовало провести этот дурацкий обряд с листка и на своём примере продемонстрировать, что истинности не существует. Мне бы следовало извиниться и оставить романтические мечтания Энн при ней: раз ей так нравится верить в сказки, то пусть. Но в меня будто вновь вселился тот же бешеный полтергейст, что и в кафе. Я встала в позу, отстаивая свою точку зрения, мы с Энн повздорили и, чтобы окончательно не рассориться, хлопнули по рукам, сговорившись так и сделать: всё-таки провести этот злополучный обряд. Мари призвали выступить в качестве свидетеля.

И вот теперь, дождавшись ночи, я выбралась из своей комнаты через окно и, тихо, витиевато матерясь себе под нос, продиралась через тёмные кущери. Поминая недобрым словом эльфийскую бабушку Энн, добросердечную диру Шеттель, пустившую эту романтическую дурочку в архив, Ноэля и всех эльфов иже с ним, пыталась не думать, что на самом деле это я идиотка.

Путь мой лежал к полуразрушенной, заброшенной алхимической башне. Потому что именно она была обозначена местом проведения обряда в обязательных пунктах на листке. И дело было, конечно же, не в том, что она выглядела жутко и в ней водилось привидение! Нет-нет, как вы могли такое подумать?! Просто в другом месте обряд не сработает как надо, истинный проявится не столь чётко, ага.

В очередной раз споткнувшись в темноте о корень и чуть не пропахав землю носом, я со злости вновь грязно выругалась и замерла, пристально вглядываясь и чутко прислушиваясь к окружающей тишине. Комендантский час давно наступил, по улочкам и тропинкам то и дело проходили патрули инспекторов Министерства Тайны, выискивая адептов-заговорщиков из Ордена Белого Шиповника. Шутки шутками, а попасться им из-за собственного упрямства и тупости — такое себе.

К счастью, по сияющим над ними и парящим в воздухе светлякам этих магов было видно издалека, и я успевала притаиться за кустами, задерживая дыхание и дожидаясь, когда они пройдут мимо. Именно поэтому с помощью подобной световой сферы я себе дорогу и не подсвечивала, предпочитая сдирать колени и ладони в темноте, чем быть арестованной.

С горем пополам добравшись до башни, я не стала обходить её по кругу, чтобы войти через полуобвалившийся вход, а втиснулась внутрь через пролом в каменной кладке. И тут же от испуга пронзительно взвизгнула, когда меня грубо и неожиданно схватили. Нападавший зажал мне рот рукой, заглушая вскрик, и крепко прижал к себе. По ощущениям это был здоровенный мускулистый мужчина, но я принялась вырываться и брыкаться изо всех своих сил: пыталась укусить его за ладонь и отчаянно колошматила в воздухе ногами, точно взбесившийся дикий пегас. Пару раз даже попала нападавшему по голеням, чему служили подтверждением его глухие стоны.

— Лиз, успокойся! Тише ты! — услышала я в темноте громкое шипение и узнала по нему Мари. — Это Дэриан! Энн его с собой притащила!

Я тут же прекратила сопротивляться, и тэрианец меня отпустил. Застыл молчаливой статуей рядом, с укором мерцая в темноте по-звериному жёлтым отблеском в глазах. Что, больно? А не нужно было неожиданно набрасываться на меня и хватать. Я хоть и Принцесса, как называют меня девочки, но с какой стороны за сковородку держаться, знаю: и откормлю, и отдубасю так, мама родная не узнает. Даже не подумаю извиняться.

Снаружи послышались шаги, приглушённые голоса и замигал свет от порхающих между кустов светляков. Мы дружно присели, чтобы нас не было видно через зарешеченные оконные провалы.

— Я здесь что-то слышал, — раздался мужской голос совсем близко.

Видимо, звук моего испуга привлёк внимание инспекторского патруля, и маги принялись тщательно осматривать территорию вокруг башни. Мы замерли, боясь даже дышать: один шорох — и сотрудники Тайны найдут нас.

Немного походив вокруг, патрульные стали удаляться. Я почти выдохнула с облегчением, как над ухом кто-то прошептал:

— И долго ещё здесь сидеть будем?

Испуганное «ы-ы-ы!» вновь рванулось из моего рта, и я зажала его рукой, заглушая вскрик: рядом со мной на корточках примостилось привидение девушки, а не маг Министерства Тайны.

— Фух, всего лишь призрак… — облегчённо вздохнула я и тут же гневно отчитала полупрозрачную девицу: — Нельзя же так внезапно подкрадываться! Это как минимум невежливо!

— Нет, ну совсем народ оборзел, — ошалело привидение. — Вообще-то это моя работа…

— Тш-ш! — пришикнула на неё Мари. — Если нас найдут инспекторы, нам всем не поздоровится!

Плавно покачиваясь, девушка воспарила в воздухе и приблизилась к окну, обиженно бормоча себе под нос:

— Совсем уже… ни в какие ворота… Каких-то инспекторов боятся, а на призраков плевать хотели… Что там за инспекторы хоть такие? Есть там на что поглядеть или так, без слёз не взглянешь?.. У-у, тощие какие… В казематах их, что ли, морили? Сюда идут, кстати…

— Призрачек, миленький! Не выдавай нас! — испуганно пискнула Энн. — Мы тебя всегда-всегда бояться будем!

Девица презрительно фыркнула: мол, я мёртвая, но не дура же.

— А вы по какой надобности сюда припёрлись? — немного подумав, спросила она. — Чего делать-то удумали?

— Так ясно же что, — ехидно хмыкнула я, — на женихов гадать пришли, — и с мстительным удовольствием краем глаза увидела, как удлиняется лицо Дэриана. Энн стыдливо от комментариев воздержалась.

— О, правда? — оживилось привидение. — Это я люблю, на женихов интересно. Возьмите меня с собой погадать, помогу… А нет, думаю, инспекторам, которые уже совсем близко, тоже будет интересно про своих женихов узнать…

Я раздражённо поморщилась: ах, ты ж, шантажистка недоупокоенная! Вот куда тебе уже жениха-то, спрашивается?!

— Ладно, — нехотя буркнула, — возьмём. Только сделай так, чтобы они отсюда подальше ушли и долго-долго не возвращались.

— Договорились, — удовлетворённо хмыкнуло вредное привидение и просочилось сквозь стену наружу.

Оно принялось медленно летать между кустов и громко изображать на все лады нечто похожее на мой испуганный возглас. Предательница!

— Ну всё, попали, — охнула Мари. — Эта дурында сейчас всё Министерство Тайны здесь соберёт…

Словно в подтверждение её слов на эти надрывные звуки, судя по топоту и мелькающим светлякам, стали стягиваться патрули со всей округи.

— Ой, мальчики! Простите ради всех Светлых, что я вас побеспокоила! — с картинным удивлением начало причитать привидение. — Но я так рада, что вы здесь собрались! Я как раз разучила новую ночную сонату и остро нуждаюсь в оценке. Послушайте, пожалуйста. Сейчас я вам спою… — и порция новых утробных криков и стонов оглушительно понеслась по окрестностям.

Выло привидение недолго. Через пару минут донеслись недовольное бурчание магов, и полное отчаяния восклицание призрака:

— Постойте, куда же вы?! Я ещё не начинала петь! Это была только распевка! Молю, возвращайтесь скорее…

Через мгновение эта полупрозрачная наглая девица вплыла обратно в башню и самодовольно заявила:

— Готовенько. Хиленькие они у вас, чересчур нежные, совсем неинтересно. Теперь ваша очередь.

Обречённо вздохнув, что открутиться от этого обряда всё-таки не получится, я взяла у Энн листок, уже безбоязненно запалила один тусклый светляк и принялась выискивать на полу более-менее ровное чистое место. Театр абсурда дополняло нетерпеливое сопение моих сообщников, включая Дэриана.

Не обращая на них внимания, я придирчиво пробежала глазами по схеме, выискивая в ней скрытый посыл на понос, прыщи или ещё что, способное взбрести в не особо умную подростковую голову. Но, на удивление, ничего такого в обряде не нашлось. Даже странно. Впрочем, справедливости Мироздания там тоже не наблюдалось.

И всё же что-то смущало меня в этом листке: несмотря на размашистое залихвацкое название, в обряде напрочь отсутствовали руны, хоть сколько-нибудь связанные с предсказанием судьбы, женихами и прочими сопливыми вещами. Да и сам уровень обряда по сложности я бы отнесла к седьмому классу: в нём были связки рун, которые и я-то не понимала, куда уж до них дойти первокурснику? Всё указывало на то, что его сделал грамотный высококвалифицированный маг, а не сопливый мальчишка.

Интуиция била тревогу и вопила о скрытой опасности. Но разобраться в этом вопросе, всё тщательно взвесить, рассмотреть и обдумать мне не дали три нетерпеливые девицы и Дэриан до кучи к ним.

— Ну, чего ты копаешься? — бубнила мне под руку Мари, доводя меня уже до белого каления. — Давай скорее: в любой момент инспекторы могут вернуться!

Тэрианец с оскорблённой миной застыл у окна, делая вид, что наблюдает за улицей, но нет-нет да и бросал на меня любопытные взгляды.

Мысленно плюнув на них со злости, я быстро начертила на полу пентаграмму и скопировала руны со схемы. На всякий случай призвала Няшу и пустила её проверить безопасность проводимого ритуала: моя древняя родовая магия не допустит нанесения мне вреда и сразу опознает зловредные руны. Кобра проплыла по воздуху над кругом и вернулась ко мне, успокаивающе закружив над головой в огненном кольце: ничего нет, чисто. Хм, странно всё это…

Я не особо сильна в ведьмовской начертательной магии, но врождённое чутьё мне подсказывало, что данный обряд и истинные женихи даже рядом не стояли.

Пустив Няшу опять над кругом, я принялась напитывать руническую вязь своей энергией.

«Память», «поиск», «обретение», «ценность» — в принципе, этот обряд с таким же успехом мог служить кладоискателям для нахождения спрятанных сокровищ и древних артефактов.

— Да быстрее ты! — громким шёпотом подгоняли меня подруги, мешая сосредоточиться и понять что-то очень важное.

— Если меня сожрёт призванный Тёмный бог, вы будете иметь дело с моей мамой! — зло рыкнула на них я и шагнула внутрь обрядового круга.

Няшу на всякий случай отпускать не стала. Фантом раздул капюшон и закрутился по кругу надо мной, цепко посматривая вниз и готовый атаковать в любую секунду. На мгновение я даже залюбовалась ею: огненная красавица она у меня, да. Меня из-за неё даже боевики к себе сманить хотели: огненный маг с таким уровнем родовой силы — большая ценность. Но я отказалась, даже родителям о таком предложении не сказав: наследная герцогиня, ползающая на пузе по уши в грязи на всяких вояцких полигонах, — ну… такое себе. Вообще не моё.

Усилив течение магии, я повторила начертание рун в воздухе и произнесла заклинание. Символы в пентаграмме внезапно ярко вспыхнули и очень недружелюбно ударили моим же потоком мне в солнечное сплетение, до черноты в глазах вышибая из меня дух.

На мгновение мне показалось, что я потеряла сознание. Пришла в себя сидя тут же, в пентаграмме, на пыльном полу. Меня замутило, и перед глазами всё поплыло. В первую очередь я принялась проверять целостность своего внутреннего магического вместилища: обратный поток был настолько силён, что это могло мне стоить магического здоровья. По ощущениям всё было в норме. Вроде бы. Если бы не одно «но»: Няша пропала, на призыв не откликалась, а чувствовала я себя препаршиво.

— И где женихи? — нетерпеливо поинтересовалась призрачная девица, стоило мне перевести дух и запалить обратно светляк. К счастью, это мне удалось, а значит, с магией для меня не всё потеряно.

— Нету, разобрали всех, — зло огрызнулась на неё я, чувствуя, как мир вокруг меня гудит и шатается.

— Вокруг башни кто-то ходит. Несколько человек, — тихо произнёс Дэриан, настороженно вглядываясь в темноту снаружи.

Доверяя его сильным звериным корням и навыкам боевого летуна, я тут же погасила светляк.

— Кажется, это ваши любименькие инспекторы вернулись послушать моё восхитительное пение. Но нет женихов, нет и помощи, — ехидно пропела призрачная девушка, взмыла под потолок и растаяла, пролетев сквозь него.

Двигаясь на ощупь, я благоразумно стала отступать к пролому в кладке стены, через который пришла. Интуиция стонала, что добром сегодняшняя ночная эпопея не кончится. А я была сейчас не в том состоянии, чтобы придумывать хитроумные способы заморочить голову инспекторам Тайны. Этот дурацкий обряд что-то нарушил во мне, вызвав все признаки сильнейшего отравления: голова кружилась, меня мутило, шатало из стороны в сторону, и тело норовило грохнуться в обморок.

Когда в башню ворвались люди в чёрных балахонах, мы, не сговариваясь, бросились врассыпную. Из последних сил удерживаясь на краю сознания, я юркнула в пролом и понеслась по зарослям, не разбирая дороги. Оглянувшись, к своему ужасу обнаружила, что тёмные фигуры в плащах всей толпой гонятся за мной. Точно звери, почуявшие кровь раненой добычи и безошибочно нашедшие её во всём стаде.

Они меня стремительно нагоняли, и передо мной встал выбор: не особо долго носиться по кущерям, потому что очень скоро они меня схватят, или смириться с неизбежно последующим нагоняем от ректора Академии и самолично сдаться в руки инспекторам Тайны. Из двух зол я моментально выбрала меньшее и повернула в сторону освещённых тропинок: сотрудники Министерства меня хотя бы не убьют, а этим персонажам что от меня нужно вообще не понятно.

Подсвеченная фонарями аллея вела к домикам, где во время учебного года проживали преподаватели. Как назло, мне по пути не встретился ни один патруль. Видимо, знатно их своим воем призрак распугал.

Дорожка под моими ногами ходила ходуном, напоминала палубу корабля во время шторма и так и норовила ударить меня по лицу: я явно намеревалась грохнуться в обморок. Заметив в ближайшем домике свет в окнах, повернула к нему и толкнула калитку. К счастью, охранные артефакты меня пропустили, и я, проковыляв по змеящейся тропинке, влетела на крыльцо. Громко забарабанила в дверь руками, а услышав приближающиеся к домику топот и пыхтение преследователей, в отчаянии дёрнула за ручку, и дверь отворилась.

Влетев внутрь, я застыла посреди гостиной с распахнутым от удивления ртом: по ступеням со второго этажа спускался лорд де Стужев собственной обнажённой персоной. Судя по стекающей с него воде и обёрнутому вокруг бёдер узкому полотенцу, я вероломно выдернула Адскую Гончую из ванной.

Увидев меня, Стужев застыл на лестнице и нахмурился. Я же, продираясь сквозь вязкий тошнотворный студень в голове и борясь с дурнотой, бесстыдно пялилась на открывшиеся моему взору прелести: широкую грудную клетку, чётко очерченные мышцы рук и кубики на животе. И даже позволила тёмной полосе из волос под его пупком увлечь мой взгляд за собой и опустить ниже, туда, где она ныряла под узкое полотенце почти в самом низу живота.

Красотища… Боги, продлите это мгновение!

— Дира фон Морлейтен? Что вы здесь делаете? — недоумённо спросил Стужев.

С трудом отлепив плывущий взгляд от его шикарного тела, я силком перевела глаза на его лицо и тут же уткнулась в его губы, которые выглядели не менее соблазнительно. Взяв себя в руки, успела даже набрать в лёгкие воздух, чтобы всё ему объяснить, но внезапно гостиная покачнулась, опрокинулась, и вокруг сразу резко стемнело.

Глава 5

Сознание возвращалось ко мне медленно и неохотно. Мне чудился обеспокоенный бархатный голос лорда де Стужева, с тревогой звучащий надо мной:

— Лиз… Лиз… Прошу тебя, очнись… Боги! Какие холодные у тебя руки!.. — и я чувствовала ощущение тепла на своих руках от его ладоней и мягких прикосновений его губ.

Какая восхитительная фантазия пригрезилась моему неясному сознанию! Конечно же, это был сон, что же ещё? Разве может быть правдой то, что Адская Гончая императора гладит меня по голове и целует мои пальцы? Пф-ф, не смешите меня… Эх, как жаль…

Я вдыхала свежий аромат коричного эрнийского цедра, которым пахло от Стужева, млела от тепла его ладоней и не желала возвращаться в реальность. Пусть этот сон продлится вечность, молю!

Но всему хорошему имеется конец, реальность безжалостно ворвалась в мои уши холодным тоном настоящего Стужева:

— Дира фон Морлейтен! Я вижу, что вы уже пришли в себя: ваша спонтанная магия выдала вас с головой. Потрудитесь перестать притворяться, открыть глаза и объяснить, зачем вы посреди ночи вломились в мой дом? Это уже я не говорю о том, что вы нарушили комендантский час…

Нехотя я подчинилась, открыла глаза и тут же во всей красе увидела кружащих надо мной огненных предательниц. Я попыталась призвать Няшу, чтобы она, как и в моей комнате, разобралась с надоедливыми козявками, но фантом не откликался. Оглядевшись, я обнаружила, что лежу на диване в гостиной. Лорд де Стужев стоял рядом, засунув руки в карманы джинсов и недовольно хмурился. Белая футболка, видимо, в спешке натянутая на мокрое тело, прилипла и так хорошо подчёркивала его мышцы, что мне с трудом удалось взять себя в руки, чтобы не начать вновь разглядывать его тело.

— Я вам сейчас всё объясню, — смущённо пробормотала я и спешно поднялась с дивана. — Дело в том, что…

Внезапно здание вновь покачнулось, чтобы не упасть, я неловко взмахнула руками, вцепилась в не ожидающего такой подставы Стужева и полетела вниз, увлекая лорда за собой. Мы с грохотом упали на пол. В полёте я успела зажмуриться, и, судя по звуку, из меня при приземлении должно было вышибить дух. Но оно было мягким.

Нехорошая догадка осенила меня, и я, осторожно приоткрыла один глаз. Так и есть: лорд извернулся в полёте, принял весь удар на себя и сейчас хмуро поглядывал из-под опущенных ресниц на всю такую меня, вольготно распластавшуюся на нём.

И вот что за удивительное дело: я лежала на нём, и всю мою дурноту как рукой сняло. Я чувствовала себя не просто прекрасно, я чувствовала себя волшебно! Магия Стужева мягкими потоками омывала меня, даря ощущение свежести зелёного луга. Адская Гончая явно был не огненным магом, коими обычно являлись боевики всех направлений.

Чтобы подтвердить своё подозрение, я прикрыла глаз и мысленно потянулась своей магией к внутреннему вместилищу лорда. По телу Сандра пробежала крупная дрожь, он напрягся и тихо вздохнул. Но мою попытку исследовать себя пресекать не стал.

Я достаточно быстро определила, что основной стихией Стужева была твердь, и поразилась уровню его магии, прокачанной уже до уверенного среднего уровня металла! Сандр являлся воистину уникальным магом.

Маги с основной стихией тверди всегда были слабее других стихийников. Но через тренировки возвысив себя до металла, эти маги становились непобедимыми бойцами в бою. Не было никого, кто мог их одолеть. Проблема заключалась в том, что эти тренировки, которые позволяли поднять свой уровень, были настолько изнурительными, и я даже сказала бы, жестокими, что не всякий отваживался пройти через это.

Мягко, точно продвигаясь на кошачьих лапках, я пыталась определить границы его внутреннего вместилища и не находила их. Разве возможно, чтобы оно было бескрайним? Из любопытства я нырнула внутрь его резерва и будто попала в целый мир: перед моим внутренним взором предстала картина прекрасного водопада, стекающего с железных скал, вокруг пышно росла зелень на чёрной плодородной земле, а местами среди этого благолепия возвышались раскалённые камни с бассейнами булькающей в них лавой.

И всё это прекрасно уживалось друг с другом. Эти пышущие жаром моей родной стихией валуны притягивали меня к себе, точно очаг саламандру. Как зачарованная, я двинулась к ним, желая только одного — окунуться в них с головой и хорошенько согреться.

Конечно, в реальности от подобных купаний от меня бы и косточек не осталось. Но здесь это были магические образы, и они звали, манили меня…

— Ох, Лиз… Как же сладко ты это делаешь… — вздохнул Стужев, отрезвляя меня.

Боги, что творю! Прикасаться к резерву — очень интимное действие, не всякий муж-то и жене позволит.

Сердце Адской Гончей под моими ладонями гулко бухало в груди. Он посмотрел на меня из-под ресниц тёмным тягучим взглядом, положил мне ладонь на затылок, хрипло прошептал:

— Как же сладко ты меня касаешься, Лиз… Проклятье, ты меня с ума сводишь… — притянул к себе и поцеловал.

Как и в первый раз, он мягко едва коснулся губами моих губ, словно давая возможность всё остановить и убежать. Но это вызвало во мне лишь пламенную вспышку, желание приблизиться и самой впиться ему в губы. Вплести пальцы ему в волосы на затылке и не позволить отодвинуться. Лишь остатки разумности запрещали мне так сделать. Но поцелуй Сандра становился всё требовательнее, настойчивее, стирал остатки моих принципов, гордости и чего-то там ещё… Не помню уже…

Ах, да катись оно всё к Проклятым! Потом напьюсь матушкиных зелий и всё забуду, а сейчас… Почему я не могу хоть чуть-чуть пожить для себя? Побыть немного счастливой?

Я почувствовала, как ладони Сандра нырнули мне под кофточку и заскользили по спине, вырывая из моей груди стон и рассыпая по коже снопы искр от мурашек.

Да гори оно всё синим пламенем!

Сладостное томление нарастало, стирая остатки сознательности, и я сама скользнула рукой по его животу. Сандр вздрогнул и глухо застонал на грани рычания, побуждая меня продолжать. И я бесстыдно двинулась рукой дальше вниз, к его штанам… Пресветлые, что творю?! Но остановиться сил уже не было.

Там, внизу, я благополучно запуталась в пряжке ремня, пуговицах и прочих мужицких штуковинах. Боги, ну кто так штаны-то шьёт?! К чему все эти запоры?! Куда уж лучше — дёрни за верёвочку, «дверь» и откроется…

Видимо, мой раздражённый вздох в его рот привёл Сандра в чувство. Он опрокинул меня на спину и навис надо мной.

— Прости, Лиз, стой… Не нужно было… Нам надо остановиться, слышишь?

Я была абсолютно против такой затеи:

— Нет, Сандр, давай не будем останавливаться… В другой раз как-нибудь остановимся, но не сейчас… Хорошо? — и попыталась дотянуться до его губ губами.

Он со вздохом легко избежал моего поцелуя, наклонился и уткнулся носом мне в шею. Решив, что это безмолвный положительный ответ, я повернулась, открывая ему больший простор для действий и выгнулась, ожидая прикосновения его губ к своей шее. Но Сандр лишь опалил её своим горячим дыханием, хрипло пробормотав:

— Проклятье, ты сводишь меня с ума… Боги, дайте мне сил!.. — вновь отстранился и заглянул мне в глаза своим плывущим взглядом: — Послушай меня, Лиз, я хочу этого так же сильно, как и ты… Потом, если ты будешь продолжать хотеть этого, мы обязательно продолжим… Но сейчас нам нужно остановиться, слышишь? С тобой что-то не то… Что-то не так с твоей магией…

Нахмурившись, я бросила быстрый взгляд на парящих над нами моих огненных бабочек.

— Они всегда появляются, когда ты рядом… Извини, не могу это контролировать… Просто не обращай на них внимания, — и вновь потянулась губами к его губам.

Сандр сипло хохотнул и опять не дался мне.

— Я знаю, Лиз. Они прекрасны и очень льстят мне. Но посмотри на них чуть внимательнее: разве они должны быть такими?

Раздражённо цыкнув, я глянула на фантомов своей спонтанной магии более пристально. Ну да, искры с их пламенных крыльев больше не осыпались сияющей пыльцой. И самих козявок стало в разы меньше, а те, что были в наличии, скорее походили на заморенных блёклых молей.

Чуть пошевелившись под Сандром, я ощутила давящее мне в бедро доказательство его интереса ко мне, и нервно отмахнулась от такой ерунды, как моя спонтанная магия:

— К Забытым их! Я чувствую себя хорошо, даже прекрасно. Не надо останавливаться: «потом» — это вежливый синоним «никогда»… — и опять решительно потянулась к его губам.

На этот раз Сандр позволил вскользь коснуться себя, вернул это прикосновение лёгким поцелуем и вновь отстранился.

— Нет, Лиз. Ты чувствуешь себя так, потому что я поддерживаю тебя своей магией. Но с каждой секундой мне приходится увеличивать поток…

И тут до меня дошёл весь ужас происходящего. Пять лет нам вдалбливали в Академии, что поддержание магического резерва пострадавшего мага формирует ложную эмоциональную или, точнее, сексуальную связь.

Организм донора инстинктивно пытается опустошить свой магический резерв «одним залпом», получив взамен возможность столь же скорого восстановления и в качестве приятного бонуса — эмоционально ярко-насыщенный оргазм. Ведь, как известно, при медленном истечении магии и восстановление происходит в том же темпе: отпахали на работе целителем восемь часов? Извольте и отдохнуть в кроватке такое же время. А то и дольше. Мирами правит Равновесие, к сожалению.

Тело реципиента, как участника связи, так же получает свою порцию сексуального томления: его организм, почуяв халявную энергию, входит в режим «голодного птенца» и использует все возможные уловки, призывая «родителя» не жмотиться. Дать много и сразу. На уровне инстинктов в этот момент в ход идёт всё: стоны, дрожь, жар, а также вот такое, как у меня, разнузданное непотребное поведение.

И если донор плохо владеет самоконтролем, поддаётся на провокации, вступает с реципиентом в сексуальную связь и махом отдаёт всю имеющуюся у него энергию, то для реципиента подобное может оказаться фатальным. Его повреждённое магическое вместилище, подобно решету, не может удержать получаемую магию. И она истекает из него с той же скоростью, что и втекает. А пока донор приходит в себя после чувственного наслаждения, магическая связь обрывается, потоковая поддержка прекращается, и реципиент благополучно погибает. Немного счастливым, но всё же.

Дыры во внутреннем вместилище мага могут появиться только в двух случаях: прямые глубокие ранения тела в область солнечного сплетения или магические травмы. Но ничего из вышеперечисленного у меня не было. Я чётко видела своим внутренним взором — мой резерв цел! И в то же самое время магия в нём таяла на глазах, не помогала даже поддержка Стужева.

— Я не ранена, — испуганно прошептала я Сандру, находясь уже на грани истерики. — Но моя магия… она куда-то девается! И я никак не могу её остановить!

— Тише, Лиз, успокойся, — он легонько коснулся моих губ успокаивающим поцелуем. — Пока я рядом, ты не умрёшь. Поверь, я и пяти процентов своего резерва пока не использовал… У нас есть время…

Я охотно поверила: сама только что пыталась найти границы его вместилища и не нашла — необъятный!

— В первую очередь нам необходимо выяснить, что произошло с тобой необычного, — продолжал Сандр, внезапно потянулся губами к моей шее, но сдержался и просто шумно выдохнул в неё, разгоняя по моей коже мурашки.

Боги, да он еле держится! Я тоже была на грани: едва подавила в груди призывный стон, до боли закусив губу. И попыталась сконцентрироваться на поставленной задаче: необычное, что-то необычное… Проклятье!

— Обряд, — уверенно сказала я.

На вопросительно вскинутые брови Сандра, смущаясь и краснея от собственной тупости, стараясь не вдаваться в суть нашего спора с Энн, я вкратце обрисовала обстоятельства, предшествующие моему появлению в его жилище. Изредка меня прерывали его поцелуи, моё дыхание и мысли сбивались, я вцеплялась пальцами ему в плечи, желая только одного — чтобы он не останавливался. Но Сандр с глухим полустоном-полурычанием отстранялся и приводил себя в адекватное состояние. Как только он это делал, магический поток между нами ослабевал, и дурнота накрывала меня до черноты в глазах.

— Сможешь нарисовать схему обряда? — прохрипел Сандр мне в шею.

— Постараюсь… — тихо прошептала я, пытаясь прорваться через тягучее пульсирующее от желания сознание.

Сандр поднялся с пола, рывком потянул и прижал меня к себе. Как раз вовремя: в вертикальном положении всё оказалось ещё более безрадужно — я совершенно не могла стоять на ногах, и ему пришлось подхватить меня на руки.

Он отнёс меня в свой кабинет, сел за стол в кресло, усадил на колени. Развернул лицом к столу, положил передо мной чистый лист бумаги и карандаш, а сам скользнул ладонью мне под кофточку, медленно проведя по боку, переместил вперёд и накрыл ею зону солнечного сплетения, усиливая поток своей энергии в моё вместилище.

В тот же момент жаркая волна окатила меня с головы до ног, заставляя выгнуться в его руках. Кажется, я застонала. Мизерно малой частью своего разума я понимала, что Стужев совершает это не с целью соблазнить меня, что это вынужденная мера, чтобы направлять энергию прямо в резерв, но остальная часть меня пылала похотью и отчаянно отказывалась замечать очевидные факты: тело само по себе выгибалось и тёрлось о него в сладостной истоме.

— Проклятье… Я так больше не могу… Это невыносимо… Сандр… сделай что-нибудь с этим… — сипло воззвала я к нему о помощи.

Он крепче стиснул меня, лишая возможности двигаться, но сделал только хуже: теперь всей спиной я ощущала шикарный рельеф его торса. Такой горячий и манящий, Забытые его побери!..

— Лиз, соберись, — хрипло проурчал он, касаясь губами моей шеи, когда я откинула голову ему на плечо и прикрыла глаза от пробегающей волнами дрожи по телу. — Проклятье… Лиз, я обещаю тебе, что потом, когда ты будешь в норме, я позволю тебе делать с собой всё, что угодно… Пресветлые, дайте мне сил… Я даже сам с удовольствием выполню любое твоё желание… Но сейчас тебе нужно нарисовать схему, слышишь меня?..

Потом, потом… опять это дурацкое «потом»… Потом, когда я буду в норме, я скорее себе руку отгрызу, чем позволю себе ласкать помолвленного мужчину. И вы, лорд Хитрюга, это прекрасно понимаете…

Воспоминание о том, что Сандр несвободен, немного привело меня в чувство. Чтобы удержаться в этом состоянии, я сжала одну руку, больно впившись ногтями себе в ладонь. Со вздохом открыв глаза, выпрямилась и взялась другой рукой за карандаш. Не особо заботясь о красоте и ровности линий, начертила пентаграмму из обряда и расположила по ней руны. Последняя закорючка далась с трудом: внутренний жар пеленой застил сознание. Я выронила карандаш из дрожащих пальцев, повернулась к Сандру и потянулась к его рту губами: ну же, награди меня, я была такой хорошей девочкой…

— Ох, Лиз… — опалил их своим дыханием Сандр. — Что же ты наделала… Разве мама не говорила тебе, что нельзя использовать сомнительные обряды, особенно если руны в них тебе незнакомы? У меня для тебя две новости…

— Одна хорошая, а вторая плохая? — с надеждой пробормотала я, не оставляя попыток поцеловать его. Он легонько мазнул своими губами по моему рту, отклоняясь назад, чем вызвал у меня недовольное урчание.

— Нет, к сожалению. Одна хуже другой, — Сандр взял пальцами мой подбородок и приподнял моё лицо, вынуждая смотреть ему в глаза. — Этот обряд, Лиз, использует Министерство Тайны при отборе сотрудников на работу. Он заставляет мага заново пережить и переоценить своё предыдущее воплощение. Маг переносится во времени назад, теряет память о настоящем и заново проходит испытания предыдущей жизни. Цель этого обряда: человек должен понять, что так, как он поступал, и есть правильно. До него доходят единицы, а с честью выдерживают ещё меньше. После этого испытания маг сохраняет память о прошлой жизни и теряет связь со своими близкими в настоящем, родственные связи рушатся…

Я слушала и не могла понять, к чему он клонит.

— Но в данном случае обряд изменён. Это и является главной проблемой. Вот эти руны обозначают «обретение потерянной ценности», — Сандр на что-то указал, но я даже головы не повернула, барахтаясь и утопая в его глазах.

— Это уже была вторая плохая новость? — я облизнула пересохшие губы и перевела взгляд на его рот.

— Нет, это ещё была первая, — сипло в тон ответил Сандр и скользнул ответным пылким взглядом по моему рту. — Вторая плохая новость — это то, что ты застряла в незавершённом обряде. Твоя магия уже покидает тебя, переносясь в прошлое, а сознание ещё остаётся в теле. Чтобы исправить творящееся с тобой здесь, тебе придётся перенестись и выполнить условия там…

— Найти своего истинного? — фыркнула я. — Но это же бред! Истинности не существует… — и осеклась, увидев, как недобро сверкнули его глаза.

— Так вот что было причиной спора? — гневно пророкотал Сандр. — Об этом ты, лисонька Лиза, наверное, «случайно забыла» мне рассказать, да? Что ж, могу тебя успокоить: в рунах об этом ничего не было сказано. Там упоминается «вернуть утраченное». Если для тебя это…

— Для меня самое ценное — это моя магия, — резко перебила я его. Удивительно, но стоило мне разозлиться, как жаркая истома отступила, возвращая рассудок мне под контроль.

— В таком случае, тебе не о чем волноваться, — ядовито хмыкнул Сандр, вставая и беря меня на руки. — Как только твоё сознание окажется в прошлом, ты тут же соединишься со своей драгоценностью и моментально вернёшься назад, — кажется, он тоже понял, что гнев помогает бороться с побочным действием магической связи и стал намеренно подкалывать меня и распалять себя. — А если вдруг окажется, что твоей слабостью являются разные особи мужского пола, заранее расстрою тебя: они давно все умерли. Либо превратились в таких дряхлых стариков, что, кроме почечно-песочного запаса, с них взять-то и нечего…

Со мной на руках он прошёл обратно в гостиную и стал подниматься на второй этаж.

— Куда ты меня несёшь? — забеспокоилась я.

— В свою спальню, — буркнул он. — Завершение обряда может занять продолжительное время. А у меня нет желания объяснять каждому своему сотруднику что за прекрасная дева изволит отдыхать у меня на диване в гостиной.

Толкнув плечом дверь, Сандр занёс меня в просторную комнату с двуспальной кроватью. Пресветлые! И зачем преподавателям такие постели?!

Бросив меня поперёк кровати, двигаясь с плавной хищной грацией, он навис надо мной, жадно скользя по мне глазами, словно примериваясь для броска.

— Может быть, есть другой вариант, как можно отменить действие этого обряда? — трусливо пискнула я, ёжась под его взглядом. — Как-то мне совсем не хочется терять родственные связи со своими близкими…

Сандр насмешливо хмыкнул, распрямился и одним движением сорвал с себя футболку, вновь открывая моему взору манящий вид своего торса.

— Как я уже говорил, не все маги выдерживают это испытание. Таким мы даём лёгкое зелье забвения, и они забывают, что проходили этот обряд. Я дам тебе его потом, если захочешь…

Судорожно вцепившись руками в покрывало по сторонам от себя, я старалась не пялиться на него. Но получалось плохо: Сандр принялся задирать кофточку на мне, оголяя зону солнечного сплетения.

— Это обязательно делать? Обряд с соискателями проходит так же?

Сандр оценил мою реплику по достоинству, коротко хохотнув:

— Нет, совсем не так. Но должен же и я получить хоть немного удовольствия от процесса?

Боги, он что, собирается?.. Сандр лёг на меня, придавливая своим телом к кровати. В местах, где оголённая кожа касалась кожи, магический поток расширился, вонзаясь острыми иглами в меня и заставляя застонать от удовольствия. Да-а… пусть делает со мной всё, что хочет, только не останавливается!

Сознание поплыло, кружась в густом тумане из его запаха, прикосновения кожи к коже, пылающем жаре его тела и приятной давящей тяжести.

— Послушай, Лиз… — сквозь этот бульон донёсся до меня его хриплый голос. — Обычно во время этого испытания у претендентов отбирается память о настоящей жизни. Но у тебя особый случай, и я попытаюсь тебе её сохранить. Не уверен, что у меня хватит сил, вполне возможны провалы в памяти, но всё же хоть что-то… Если события там покажутся тебе опасными или ты окажешься в безвыходной ситуации, найди моего предка и обратись к нему за помощью: Сандр де Стужев — моё родовое имя, оно передаётся из поколения в поколение, так что это будет легко. Наш род давно практикует этот обряд, он тебе поверит. И запомни, он тот, кому ты можешь доверять…

— Это может быть так опасно? — испугалась я, немного приходя в себя. — Я могу погибнуть?! А как же изменения в истории?

Сандр нежно погладил меня по волосам и отвёл глаза в сторону:

— Прости, я рад бы тебя обнадёжить, но да, для тебя это опасно. Не зря же мы тщательно отбираем кандидатов до того, как допустим их к обряду, — их предыдущая жизнь высчитывается полностью предсказателями и менталистами. Претендент возвращается до того, как умирает в прежней жизни. Но про тебя ничего неизвестно: кем ты была, как жила и когда умерла. Постарайся быть осторожной… Если ты умрёшь там, твоё тело умрёт и здесь, — он наклонился и мягко поцеловал меня в висок.

От этого сознание вновь поплыло, и я ощутила давящее мне в бедро «доказательство» его мужественности. Судорожно сглотнув, я сбивчиво прошептала:

— Сандр… раз мы поняли, что смерть от повреждённого резерва мне не грозит… а потом я выпью зелье забвения… то, может быть… ну… мы могли бы… — Боги! Я не верю, что предлагаю ему себя!

Уголки его губ слегка дрогнули в улыбке, и Сандр мягко произнёс:

— Прости, Лиз… В отличие от тебя я хотел бы запомнить каждое мгновение, что здесь случилось или случится… Особенно такое прекрасное, что ты мне предлагаешь. Поверь, твои чувства взаимны, — он слегка пошевелился, позволяя оценить крепость «взаимности». — Но мне хочется быть уверенным, что твоё предложение вызвано не побочным эффектом магической связки, а что я действительно тебе нравлюсь…

И прежде, чем я успела что-то возразить, прошептал мне на ухо заклинание, одновременно обрушивая на моё солнечное сплетение полноводной рекой свой магический поток. Я удивлённо уставилась на Сандра, мир вокруг меня содрогнулся и стал стремительно сужаться.

— Прости, Лиз… — произнёс Сандр и наклонился к моим губам.

Я отчаянно попыталась удержаться в сознании, чтобы вновь ощутить вкус его поцелуя, но тьма закрутилась в голове, безжалостно втягивая меня в свой водоворот.

— Возвращайся ко мне скорее, — кажется, напоследок я услышала в нарастающем гуле голос Сандра, прежде чем мир окончательно почернел.

Глава 6

Выход из тьмы оказался ещё более мучительным, чем погружение в неё. Мне казалось, что тело разорвалось на куски и теперь пытается собраться обратно. Мрак в голове колыхался плотным покрывалом, лишь короткими вспышками являя мне окружающее пространство: люди в балахонах, каменные стены, чадящие факелы в держателях, встревоженный неразборчивый гул голосов, чёрный атлас и вышитый на нём золотой нитью символ: контур розы в ромбе.

— У нас получилось!.. Обряд сработал!.. — постепенно начала я различать в шуме слова и фразы.

Кто-то схватил меня за грудки и приподнял с каменного ложа, на котором я возлежала. Боги… это что, жертвенный алтарь?!

— Элизабет! — радостно проорал мне в лицо какой-то мужчина. — У нас получилось! Библиотека приняла тебя в качестве своего Хранителя!

Я в ответ лишь глухо простонала: ой, кажется, меня сейчас стошнит…

— Помогите ей… — меня заботливо подняли, подхватили под руки и куда-то повели.

Зрение по-прежнему мигало и плыло. Всё, что мне удалось увидеть, прежде чем сознание вновь оставило меня, — своды какого-то подземелья со свисающими рваными клочьями паутины и узкие низкие коридоры с факелами по стенам.

В следующий раз я пришла в себя лёжа в просторной мягкой постели. Свет, проникающий в окно из-за плотных штор, позволил рассмотреть комнату. Просторная, обстановка скромная, но, судя по резьбе, не из дешёвых. Я не крестьянка с пятнадцатью детьми и тремя коровами — это уже радует.

Занавес на окне плавно шевелился от втекающего в комнату свежего воздуха. Где-то совсем рядом радостно щебетали птицы. Я с наслаждением потянулась, чувствуя себя отдохнувшей и бодрой. Приоткрыв одеяло, оглядела себя: моё тело оказалось наряжено в какую-то немыслимую старушечью ночнушку с рюшечками, бантиками, длиной до самых пят. Но, судя по проступающим из-под неё контуру, я была вполне стройна, а по гладкой коже рук — ещё и молода. Правда, от моего маникюра не осталось и следа.

Глубоко внутри ещё лелея надежду, что обряд Министерства Тайны похож на практические занятия по истории, я попыталась призвать призрак-аватар той, в теле кого я оказалась. Но чуда не произошло: на мой мысленный зов никто не явился.

Тогда я замерла, ожидая, когда сознание девушки, в которую меня закинуло, пробудится и она начнёт заниматься своими насущными делами, позволяя мне оставаться в роли наблюдателя. Но время шло, «пробуждения» не происходило, а валяться без дела мне надоело.

Проверив внутренним зрением свой магический резерв, я убедилась в его целостности и наполненности и призвала Няшу. К моей превеликой радости, фантом послушно явился. Испуганным оленёнком Няша пропрыгала по комнате, выражая своей формой моё внутреннее смятение. Затем, по моему велению, сменила её на привычную змеиную и исследовала комнату по периметру ещё раз и исчезла, не найдя в ней опасностей.

Что ж, моя «потерянная ценность» вновь при мне, чувствую я себя великолепно, пора бы возвращаться домой. А то меня там с голеньким торсом, такой горячий и сексуальный Сандр уже, небось, заждался. Нехорошо так расстраивать саму Адскую Гончую императора. Но вот беда, рассказывая об обряде, Стужев и словом не обмолвился, как мне вернуться назад. Где тут кнопочка «домой»? Вроде бы всё должно произойти само собой, но я была в таком состоянии, что немного не уверена, правильно ли его поняла.

Мысленно проорав приказы, способные помочь мне в возвращении: «вернуться!», «домой!», «назад!», «ахтунг!» — э-э, последнее не совсем из той оперы, но ладно, — я выдохлась и приготовилась кручиниться. Но моему настрою помешала влетевшая в комнату девушка. По простому платью и белому фартуку я сделала вывод, что она — горничная.

— Вы уже проснулись, барышня? Вот хорошо! А то барин уже гневаться изволит, велел вас будить, — треща без умолку и даже не удосуживаясь получить от меня ответы, она подлетела к окну и принялась раздвигать плотные шторы, наполняя светом комнату. — К нам сегодня приезжают…

Её на полуслове прервал ворвавшийся в комнату мужчина.

— Элизабет де Розеншипская! Немедленно вставай и приводи себя в порядок! — с порога яростно взревел он. — Сегодня к нам на обед приедет семья де Ривьеро, и если ты вновь посмеешь опозорить меня своим упрямством… то я за себя не ручаюсь! Точно отправлю на конюшни, где тебя запорют, как простую девку!

Доли секунды мне хватило, чтобы определить, что этот господин в камзоле старого кроя — не кто иной как родитель девушки, в теле которой я находилась. Дело начинало принимать нехороший оборот. Мгновенно перебрав в уме все варианты, я решила применить суперспособность всех папиных дочек: изогнула губки траурной подковкой, трагично задрожав нижней, широко распахнула глаза и позволила им увлажниться.

— Папенька… — тоном умирающего тяжелобольного человека прошептала я. — Папенька, со мной что-то не то… Я ничего не помню… Что со мной было? Я упала и ударилась головой?.. — и маленькая слезинка скатилась из глаза по щёчке.

Лицо мужчины вытянулось, он замер, но тут же обернулся на горничную и рявкнул на неё:

— Глашка! Чего копаешься?! А ну пошла вон! Иди на кухню и проследи за приготовлением завтрака!

Горничная выдала кособокий рубленый книксен, и её из спальни точно ветром сдуло. Как только дверь за ней закрылась, он подошёл ко мне и взял за руку, с тревогой заглядывая в глаза:

— Наверное, это из-за обряда… — пробормотал он, а я молча слушала, боясь пропустить хоть слово из нужной информации. — В предупреждении к нему говорилось, что Хранителю Библиотеки придётся отдать нечто ценное, но я полагал, что это просто красивая метафора… Хорошо, что это просто память, Лиз, а не действительно нечто важное…

Внезапно он нахмурился и подозрительно на меня посмотрел:

— Элизабет, я надеюсь, ты не решила сказаться больной, провести весь день в постели и таким образом избежать предложения от Диего де Ривьеро? Если это так, дрянная девчонка…

— Он стар и так дурён собой? — перебила я его, продолжая невинно хлопать глазками.

— Нет… Вполне молод и красив… Вы же уже виделись… — вновь смутился родитель.

— В таком случае не вижу причин идти против вашей воли, папенька, — нежным голоском послушной девочки заверила его. — Вы наверняка желаете мне только счастья. Да и проводить весь день в постели я считаю неразумным: вполне возможно, потеря памяти — временное явление, и прогулка может помочь восстановить её…

Мужчина порывисто схватил мою голову в ладони и радостно поцеловал в лоб:

— Пожалуй, если ты останешься такой покладистой, то лучше бы она и не возвращалась!

Затем рванул к двери, распахнул её и громко рявкнул в проём:

— Глашка! Глашка, где тебя Забытые носят?!

Девушка очень быстро появилась на его зов:

— Звали, барин?

Это натолкнуло меня на мысль, что служанка подслушивала под дверью, и вовсе не ходила на кухню.

— Помоги Элизабет привести себя в порядок. К обеду подготовь для неё то платье, что я привёз из столицы, — он бросил на меня короткий испытующий взгляд, но я хранила молчание. — Да, и сопроводи её на прогулке: моя дочь себя нехорошо чувствует, ей может сделаться дурно от солнца.

— Как прикажете, барин, — Глаша вновь выдала рубленый кособокий книксен, от которого у меня зубы судорогой свело: очень уж живы были в голове воспоминания, как моя строгая матушка долго и упорно выбивала из меня дурь, заставляя приседать в книксенах, реверансах или вовсе замирать в подобном полуприсяде на несколько часов с книгой на голове. И не дай Светлые, если книга падала с моего темени раньше назначенного срока: меня пороли розгами, лишали десерта или вовсе запирали в детской, оставив без ужина. А после, поняв, что у меня проснулась магия и она со мной не справляется, матушка отправила меня в пансион для благородных девиц при Храме Светлым в самую северную и дальнюю провинцию империи… Сделала она это после того, как я опалила её лицо огнём в панике от вновь предстоящего наказания… Помню, когда мне пришло письмо о её кончине, я и слезинки не проронила, кутаясь в тонкую шаль в одном из холодных заснеженных коридоров пансиона: в том краю никогда не бывает лета… Признаюсь, я даже испытала облегчение, что её не стало, и кошмар с ней в главной роли, когда она с перекошенным от злобы лицом заносит надо мною руку с розгами, наконец-то перестанет мне сниться…

Так, стоп! Это что за?!. Откуда это в моей голове?! Моя матушка — жизнерадостная ведьма, всегда была добра и снисходительна ко мне. К счастью, она жива-здорова, дадут Светлые, ещё не на одно столетие. А эта тощая белобрысая, серокожая мымра с розгами в руке, что делает в моём сознании?! Откуда, я вас спрашиваю?..

Ах, да… Точно же…

Сандр же упоминал, что обряд заставляет вспомнить своё прежнее воплощение. А значит тело, в котором я оказалась, — моё. И те обрывки воспоминаний, что сейчас яркими рваными лоскутами проявляются в моём сознании — также принадлежат мне. Боги, какое несчастное детство было у меня в прошлой жизни!.. И, судя по воспоминаниям о пансионе, отрочество было не слаще: холодные кельи, больше похожие на темницы. Беспрестанные молитвы и посты покаяния. Из всех магических наук — изучение искусства магической вышивки шёлковыми нитями да плетение обрядовых гобеленов на удачу и плодовитость рода. Бр-р!..

Средневековая темнота в умах и сексизм в полной красе: курица — не птица, женщина — не маг. Её удел — рожать детей, вязать мужу тёпленькие трусишки да на мужскую состоятельность их заговаривать. А уж где он эту «состоятельность» использует, в супружеской спальне или с девками в борделе, не её куриного ума дело.

Теперь понятно, почему Элизабет, то есть я, так упорно противилась скорому замужеству: не успела вернуться из пансиона, а уже сразу «взамуж». Порывшись в памяти, я попыталась выяснить, когда же вернулась домой, и у меня глаза непроизвольно на лоб полезли от шока: оу… А ничего себе так мой прошлый папенька собственной дитяткой тяготится: я вернулась всего пару недель назад! На солнышке ещё не успела вдоволь согреться, а он…

— Барышня, вы вставать думаете? — резкий голос горничной прервал мои мозговые изыскания. — Ваш папенька нас обеих по головке не погладит…

Я бросила на неё косой взгляд из-под ресниц: ишь, говорливая какая! Меня, значит, она не боится, только папеньку. Но, в принципе, оно и понятно почему: сегодня семья де Ривьеро прибудет к обеду, Диего сделает мне предложение, на которое я не смогу сказать «нет», и через пару недель-месяц я убуду отсюда в южную провинцию империи. Навсегда. Чего меня бояться или проявлять уважение, да?

— Помоги мне встать, пожалуйста… Что-то голова кружится… — наигранно слабым голосом произнесла я и протянула к горничной руки.

Та, не чуя нависшей над собой опасности, пожала плечами, подошла, взяла мои ладони и небрежно дёрнула на себя. Я села на постели и крепко сжала её руки, не позволяя их выдернуть в случае чего.

— А теперь, мерзавка ты этакая, повторяй за мной, — зло прошипела и призвала Няшу. Фантом тут же явился и кольцами обвил наши руки, опаляя кожу жаром. — Я, такая-то такая, приношу магическую клятву верности и преданности Елиз… Элизабет де Розеншипской. Повторяй, ну? Чего ртом хлопаешь?!

Девушка побелела, как снег, и с ужасом таращилась на кобру.

— Барышня… Госпожа! Пожалуйста, не надо!.. Я с детства всякой магии боюсь!.. — просипела она.

Ага, счаз! Но двигаться мы, наконец, стали в нужном мне направлении: вон как я буквально за долю секунды выросла в её глазах от барышни до госпожи. Так что нет уж, доведём начатое до конца: я сейчас остро нуждаюсь в верном человеке, у меня нет времени ковыряться в памяти прошлого воплощения и выбирать того, кто ко мне расположен. Да и выбирать-то особо наверняка не из кого, раз я была отправлена из дома в совсем юном возрасте и только недавно вернулась.

— Повтори слова клятвы, — медленно, с угрозой произнесла я, Няша раздула капюшон и увеличилась в размере, нависая над горничной и демонстрируя ей в огненной раззявленной пасти приличной длины клыки.

— Хорошо-хорошо! Только не жгите мне лицо! — взвизгнула горничная, зажмуриваясь, и скороговоркой проговорила: — Я, Глафира Шеттель, клянусь в верности и преданности своей госпоже Элизабет де Розеншипской…

— Клянусь, что не причиню ей вреда ни делом своим, ни словом, — принялась подсказывать я, а она за мной повторять: — Клянусь, что не умолчу, если станет мне известно о затевающемся против неё зле. А если нарушу сию клятву, то сгореть мне на том же месте в пламени праведного гнева Светлых Богов! — последнее я добавила для красного словца и пущей острастки.

Но Глаша немеющими губами повторила слово в слово. После этого я передала Няше мысленный приказ. Кобра взмыла вверх, приняв образ феникса, сделала круг над перепуганной горничной и с громким хлопком исчезла, осыпав её снопом искр напоследок.

— Ну, вот и всё, а ты боялась, — хмыкнула я, слезая с кровати. — Теперь можно и вставать.

Горничная громко судорожно сглотнула, приходя в себя, и тут же засуетилась:

— Сейчас-сейчас, моя госпожа…

Я мысленно хихикнула: вот что значит темнота в умах и магическая необразованность. Цена этой клятвы, что я сейчас взяла с Глаши, — пшик, пустой звук. Балаганная шутка, а не клятва. А всё почему? Правильно. Потому что Глаша свою магию не использовала и не вплела в мою. Хотя она у неё, без сомнений имеется, просто магический резерв с носик колибри. Но эффект плацебо — такая вещь… иногда пуще любой магии работает.

— Можешь называть меня, как и прежде, «барышня», — смилостивилась я, подходя к зеркалу и разглядывая себя в отражении. — А что ты там про лицо говорила?..

— Простите, моя госпожа, что напомнила! — взвыла Глаша и кинулась мне в ноги. — Дворовые болтали и… Не со зла я!

Так, а вот это уже плохо, если девка постоянно так трястись передо мной будет. Похоже, я немного переборщила со спецэффектами.

— Поднимись, Глаша, — миролюбиво произнесла я, показывая, что не сержусь. — Ты мне принесла клятву, и я тебе принесу: клянусь, что не буду обижать попусту ни словом, ни делом свою горничную, Глафиру Шеттель. Обещаю заботиться о ней и не подвергать опасности… — что-то было знакомое в её фамилии, но при попытке вспомнить, моя голова до звона в ушах наполнилась звуками белого шума: треском и шипением.

Я сотворила сияющую бабочку и вплела в неё небольшое целительское заклинание успокоения для купирования истерик у больных.

— Подставь руку и позволь ей сесть на ладонь, чтобы клятва активировалась, — тихо сказала настороженно наблюдающей за мной Глаше.

Девушка нехотя послушалась: всё-таки страх перед магией в ней был силён. Бабочка сорвалась с моей руки, плавно подлетела, и как только она коснулась кожи Глафиры, в тот же момент растаяла, а целительское заклинание впиталось в тело. Глаша продолжала сидеть на полу с удивлением глядя на свою пустую руку.

— Ну как? Что чувствуешь? — полюбопытствовала я.

— Тепло… Мурашки побежали… а ещё так покойно стало на душе, даже радостно… — недоумённо пробормотала она.

— Вот и отлично. Значит, моя клятва принята Светлыми, и тебе больше не о чем волноваться, — я вновь повернулась к зеркалу. Прошлая я была похожа на меня настоящую, как две капли воды. Только сейчас мои волосы были не каштановыми, а тёмно-русыми с насыщенным золотисто-красным отливом. Удивительно… — Так что там дворовые болтают, ты не рассказала мне?

— Ну, так это… Что перед тем, как вас в пансион отправили, вы своей матушке лицо обожгли, — пробормотала Глаша, поднимаясь с пола и поправляя платье. На мои вскинутые брови она добавила: — Будто покойная барыня говорила, что сделали вы это специально, злонамеренно… простите, моя го… то есть барышня. Так люди болтают, не я.

Хм, пожалуй, я правильно поступила, связав «клятвой» первую попавшуюся девицу: чувствую, долго бы мне пришлось искать здесь верного себе человека. Благодаря усилиям покойной белокурой мымры, сторонников у меня тут нет.

Вот странно, да? Вроде мать, а столько ненависти ко мне у неё было. Насмерть ведь она меня забивала, если так рассудить. Издевалась, как хотела. Я бросила взгляд на своё отражение, вспомнила тёмно-каштановую гриву «папеньки», и внезапная догадка осенила меня.

— Послушай, — осторожно начала я подбираться к волнующей меня теме. — А больше ничего не болтают? Не было ли у моего папеньки возлюбленной? До брака или потом?

Глаша смутилась, потупила взор и кивнула:

— Вы же сами знаете, что ваша матушка — вторая жена у барина. Первая-то была ведьма. Как-то об этом стало известно, и она сбежала, бросив барина. Ведьм всегда недолюбливали, а в то время на костёр сразу отправляли. Это сейчас магию в женщинах немного стали признавать… Но вы и сами всё знаете.

— В том-то и дело, Глашенька, что я не зря с тебя клятву взяла: что-то с памятью моей вчера приключилось. Ничего не помню, иначе б не спрашивала. Но ты, смотри, о том, что я память потеряла, никому не говори, поняла? Вообще никому ничего про меня не рассказывай, иначе клятва сработает.

Девушка испуганно закивала, но новой волны истерики не случилось: целительское заклинание, несмотря на простоту, было рассчитано на долгое действие и отлично работало.

— Говорят, это покойная барыня первую жену барина в колдовстве анонимкой обвинила. А когда та сбежала и их развели, как закон в то время позволял, приворожила к себе вашего папеньку и вышла за него замуж. И ещё… — она замялась.

— Что я дочь ведьмы, а не покойной барыни? — закончила я вместо неё и девушка смущённо кивнула.

Что ж, похоже было, что так оно всё и есть. Маман оказалась мне не матерью, поэтому и вымещала на мне свою злость. Папаша видел во мне сбежавшую первую жену и старался постоянно сбагрить куда-нибудь. Сначала пансионат, а сейчас замуж. Класс: не родственнички, а сказка.

Радует, что, в случае чего, муки совести испытывать не обязательно: будем с Няшей чмырить всех, они заслужили. Ах да, кроме Глаши, конечно же. Она девчонка вроде бы ничего да и вообще мне ещё пригодится.

— Тогда, Глаша, проведи мне сегодня экскурсию! — в приподнятом настроении хлопнула я в ладоши. — Буду знакомиться с домом заново. Начнём с этих дверей. Что за ними?

— За этой ваша гардеробная, — спешно бросилась горничная демонстрировать, что скрывается за ними. — А тут барин к вашему приезду купальню оборудовать велел. Последняя новинка из столицы. Во-до-про-вод, — с придыханием и трепетом по слогам произнесла она название.

Хмыкнув, я прошла в «купальню» и обнаружила там вполне сносный санузел: ванную и унитаз. Покрутив краны, отметила, что «новинка» работает исправно, и стала набирать себе воду для купания. Заметив, что горничная продолжает наблюдать за мной с благоговейным трепетом, объяснила ей приблизительное устройство и как пользоваться. С горящими глазами девушка молча внимала мне и только кивала, показывая, что понимает.

Оставив ванну наполняться, мы прошли в гардероб, чтобы выбрать мне наряд для прогулки. Сразу в глаза бросилось нечто, бесформенной кучей свисающее с вешалки.

— Фу-у… Это что за лиловое убожество? — не удержалась я и недовольно сморщила нос.

— А это то самое платье, которое вам папенька из столицы привёз, — весело хохотнула Глаша и, заметив мой ошарашенный взгляд, добавила: — То самое, которое он сказал вам сегодня к обеду надеть. Оно вам и раньше не нравилось.

Я осторожно потянула его на себя, пытаясь оценить масштаб бедствия. И тут же душной вспышкой моё сознание накрыл рваный лоскут памяти прошлой жизни: тускло освещённый коридор, я прижата к стене, и мне некуда бежать. Нечем дышать из-за торопливых влажных поцелуев по лицу, глазам, губам, шее и, — о, боги! — почти вываливающимся из лифа платья грудям.

— Моя… моя… — хрипло шепчет между поцелуями тот, кто тёмной горой нависает надо мной. — Диего женится на тебе, и я востребую право первой ночи, как позволяет наш хаддарский обычай. Ты будешь моей, строптивая беляночка… Я буду всю ночь любить тебя так, что с утра ты не сможешь ходить…

Я пытаюсь оттолкнуть его от себя, чувствуя тошнотворное омерзение:

— Пожалуйста, лэв Френсис де Ривьеро… пустите меня!.. Нас увидят слуги или… или отец!..

Но этот мерзавец лишь сипло рассмеялся, с лёгкостью подавляя моё сопротивление:

— Твой отец проигрался мне в карты, глупенькая… И в счёт долга уже согласился отдать тебя за моего сына… Но знаешь что? Сразу после вашего с Диего обряда я заберу тебя себе… взамен отдам сыну трёх наложниц… Да пусть хоть забирает весь гарем! Но только отдаст тебя мне… Диего не посмеет пойти против моей воли, поэтому ты уже моя… Моя, слышишь? Ты моя!

— Пожалуйста, не надо… — слёзная пелена застилает мне глаза, заставляя всё в нынешней мне кипеть от злости.

Этот гад вновь опаляет своим дыханием мою шею:

— Ты специально дразнишь меня… Распаляешь своим упрямством моё желание… Скажи мне «да», и я тотчас дам тебе всё, что ты только можешь себе пожелать! — он взял мою руку и прижал к своему низу живота. Ладонь ощутила недвусмысленное возбуждённое состояние мужчины. — Смотри, что ты делаешь со мной…

— Пожалуйста, нет… — и слёзный поток из глаз усилился.

«Да не будь ты такой овцой! — захотелось мне в ярости заорать ей. — Вмажь этому кобелю коленом между ног! Или сожми руку крепче и оторви, к Забытым, ему причиндалы, раз они так его беспокоят!»

В тот же миг воспоминания прошлого отпустили меня, и я с брезгливостью отдёрнула ладонь от платья. Какая мерзость!..

— Интересно, папенька сильно расстроится, если оно, скажем, совершенно случайно будет испорчено? Предположим, на него невзначай кто-то уронит свечу, и оно сгорит? — задумчиво пробормотала я.

— Он отправит вас на конюшни, где вас выпорют, — уверенно заявила Глаша. — А меня иссекут кнутами до полусмерти и разжалуют в прачки. Если выживу, конечно.

Горничную было жалко, а себя ещё пуще. Пожалуй, не стану проверять границы терпения своего родителя.

— Я буду в нём похожа на чернично-йогуртовый торт, — обречённо вздохнула я, смирившись. — Ладно, чего уж там, приготовь его потом. А пока посмотрим, что тут ещё имеется…

Я принялась перебирать плечики, стараясь найти приемлемый вариант для прогулки. В принципе, одежды особой у меня не было. Наткнувшись на серую пансионскую хламиду из тонкой шерсти, я поняла, что весь мой гардероб был куплен совсем недавно. Оно и не удивительно, раз я всего пару недель как вернулась. Кроме лилового убожества, остальной мой гардероб из пяти платьев был единого скромного кроя с закрытой грудью и воротничком-стоечкой. Тона преобладали пастельные, что более приличествовало молодым и незамужним барышням любого времени.

Выудив платье светло-жёлтого цвета, я заметила на подоле пятно и недовольно поморщилась, продемонстрировав его Глаше.

— П-простите меня! — побледнела горничная. — Я-я совершенно о нём забыла!.. У меня матушка в тот день заболела и… Боги, простите меня!.. Я не нарочно!..

Извинения звучали искренне, и я небрежно отмахнулась:

— Надену что-нибудь другое. Но в следующий раз, Глаша, подобной небрежности в работе я не спущу: лично отправлю тебя к прачкам, а себе возьму другую, более расторопную служанку. Ясно? — она закивала, принимая у меня из рук платье.

Мысленно вздохнув, что это платье мне понравилось больше всех, я решила в очередной раз продемонстрировать Глаше магию: лёгким движением руки начертила в воздухе простые руны очищения, и пятно на платье исчезло. Сама ткань разгладилась и стала пахнуть нежным цитрусовым ароматом.

Девушка вновь оказалась под впечатлением:

— Вот это да, барышня! А как вы это так ловко сделали? Неужели вас этим штукам в пансионате научили? Ой, вы бы не показывали никому, а то вас тоже за ведьму примут… Не хотелось бы мне потерять такую хорошую хозяйку, как вы…

Я расхохоталась:

— Какие глупости! Такой простой магии учат ещё в школе! Для этих «штук», как ты выразилась, большой резерв не нужен. А у тебя так тем более должно хорошо получаться: твоя основная же стихия — вода… Неужели вас этому не учат?.. — перестав смеяться, пробормотала я, заметив ошарашенный взгляд горничной. — Глаша, скажи… а много ли в округе магов? Ну, или… ведьм?

Глаша, продолжая пялиться на меня, отрицательно покачала головой:

— Нету никого… Только аристократы, наверное… Но я никого не видела, чтобы вот так, как вы…

Мне невольно поплохело: час от часу не легче! Я помню по истории, что иногда случались периоды бессилия магов. Как будто магия вырождалась в мире. И сопровождались обычно эти периоды прорывами тварей из Пограничья, сумеречного места между мирами. Проблема заключалась в том, что эти создания представляли опасность как живые, так и мёртвые. И мало было убить подобную тварь, её ещё следовало сжечь. Чтобы сумеречная плесень, спорами обитающая в этих организмах, не разносилась вокруг, подобно чуме, и не уничтожала на своём пути всё живое и не отравляла воздух и землю, делая их непригодными для жилья.

— Скажи, — облизала я пересохшие губы, — а часто бывают ли здесь прорывы, из которых появляются тёмные монстры?

— Здесь нет. По крайней мере, я о таком не слышала, — успокоил меня ответ девушки. — А вот в столице, поговаривают, самая настоящая война идёт: что ни день, то прорыв. Твари лезут и лезут… Жрецы говорят, что это всё ведьмы виноваты: они служат Тёмным богам и призывают тварей Пограничья, чтобы свергнуть нашу светлую добрую императрицу Екаттарину… — и она осенила себя знаком Светлых. — Поэтому, барышня, вы бы не особо-то показывали, что магичить умеете… Не ровён час, со дня на день новая охота на ведьм может начаться…

О, императрица Екаттарина! Занятная особа, да. По крайней мере, теперь понятно, в каком времени я очутилась. Я помню по истории, что молодой император Константин женился, а через некоторое время сильно заболел и слёг. Бразды правления империей легли на хрупкие плечи юной жены. Наступило смутное время: прорывы тварей из Пограничья, бунты и заговоры. Чтобы удержать власть, Екаттарине пришлось короноваться в качестве регента при больном муже, а всех недовольных она приструнила с помощью своего драгунского эльфийского полка. Который, в свою очередь, она собрала, даровав эльфийским невольникам свободу. Она также издала указ, по которому всякому, кто смел обращать эльфов в рабство, светила пожизненная каторга. Многие эльфы в благодарность присягнули ей на верность и отказались возвращаться в эльфийскую империю Иегрес-Аскаин. А потом… потом…

Белый шум вновь взвился в моей голове до дурноты и боли, мешая мне вспомнить нечто важное. И я отступила, поняв, что этот блок мне не преодолеть. Решила задать Глаше вопрос, который всегда мучил меня на уроках истории:

— Неужели простые люди даже не пробуют использовать магию? Вот ты, Глаша, пробовала хотя бы раз?

— Жрецы говорят, что колдовство — это прямой путь в лапы Тёмным богам, — я невольно поморщилась с досады: ох, уж эти фанатики! Вечно поперёк истории костью в горле становятся! Как быстро бы мог наступить прогресс, если б не вот такие людишки! — Но я, честно говоря, немножко пробовала… Только вы не смейтесь и не говорите никому! Вода… мне кажется, я чувствую её…

Я удовлетворённо кивнула:

— Значит, я верно определила твою основную стихию. Ты, Глашенька, маг воды. Только внутренний резерв у тебя совсем крохотный, и управлять ты можешь разве что каплей. Если хочешь, я покажу тебе упражнение, чтобы его расширить. Последствия после него неприятные, тебя будет тошнить и даже рвать, если ты переусердствуешь с занятиями. Но очень уж это упражнение действенное.

— И я смогу чистить одежду вот так, как вы, не стирая?! — с горящими от восторга глазами громким шёпотом спросила она.

— Это будет для тебя легче лёгкого. А потом, когда стихия воды тебе станет хорошо подчиняться, ты сможешь управлять и другими элементами, которые дружественны ей, — со снисходительной улыбкой заверила. — Пойдём, я тебе его покажу. Чтобы быстрее добиться результата, тебе лучше делать его рядом с водой.

Мы вышли из гардеробной и прошли в купальню. Ванная уже набралась, и я выключила воду: дополнительный слив был ещё не предусмотрен. Показала горничной упражнение из начального уровня магической школы, и с удовольствием стала наблюдать, как девушка выполнила его со всем рвением и тут же кинулась к унитазу. Нависла над ним и стала оглушать помещение недвусмысленными тягучими утробными звуками. Не удержалась и расхохоталась над ней:

— Куда ты так его резко дёргаешь, заполошная? Растягивать резерв нужно медленно и терпеливо. Иначе откат последует незамедлительно, и ты вот так бякать будешь круглыми сутками. Ладно, помогу тебе сейчас немного, — смилостивилась над страдалицей, сплела лёгкое усмиряющее заклинание при укачивании и применила на неё. — Зелье было бы надёжнее, но что имеем, то и применяем… Ну, как? Легче?

Горничная разогнулась и с удивлением ощупала свой живот. Цвет её лица по-прежнему был землисто-серый, но рвота прекратилась.

— Гораздо легче… А вы что, барышня, и лечить умеете? Вас и этому обучили?

— Угу, — буркнула я, понимая, что постоянно палюсь не по-детски: ну, какой, к Забытым, меня магии могли научить в пансионе при таком-то гонении на ведьм?!

Глаша кинулась мне в ноги, чуть лицо себе не свезя о кафель на полу и взвыла:

— Госпожа! Миленькая! Помогите моей матушке, шибко она болеет! Вылечите её! У меня, кроме неё, никого на этом свете нету-у!.. Я вам по гроб жизни буду обязана! Да что там! Сколько б жизней мне не жить, всегда верна вам буду-у!.. В огонь и в воду за вами пойду-у!…Только помогите-е!..

Я ошеломлённо замерла, глядя, как с её пальцев сорвался крохотный голубоватый огонёк и впитался в кожу моих ног, обдавая жаром магической клятвы напоследок. Ах, ты ж, глупая, заполошная девчонка!.. Что наделала, что наделала… И ведь сейчас не объяснить, не втолковать ей, что она натворила. И не на одну эту жизнь, но и на будущие…

— Да разве я могу?.. — попыталась я разорвать связавшую нас магическую нить, пока она не окрепла. — Тут наверняка ни лаборатории, ни инструментов нет, чтобы зелье сварить… Тебе лекарь нужен! Другой! Не я!..

— Да вы хотя бы её просто посмотрите, и то дело уже будет, — шмыгнув носом, подняла она на меня своё заплаканное лицо. Магическая нить вспыхнула, и клятва закрепилась. Всё, кабзда… Вот же ж… Проклятье!

— Лекари её уже смотрели. Прописали пиявок. А денег за услуги взяли столько, сколько мы с ней вдвоём за три месяца не зарабатываем. Посмотрите её? А про место, где зелье варить… На территории усадьбы стоит «домик ведьмы». Старый флигель, где ведьма своё колдовство чинила. Той самой, первой жены графа. Барин велел его запереть, внутрь не заходить и ничего не трогать… Может быть, там найдётся то, что вам надобно?

— Ладно, — глухо проговорила я. Теперь уже ничего не поделаешь: девчонка связала нас клятвой навечно, и не важно, помогу я её матери или нет. Потому как сказала она: «хотя бы просто её посмотрите», в огонь и в воду ей теперь судьба со мной идти, ну, и далее по тексту, что она сейчас выла. — Сперва искупаюсь, оденусь, а после проводишь меня к этому домику… Мать-то у тебя где? В деревне?

— Нет, здесь в усадьбе прачкой работает! — оживилась эта дурёха.

— Иди, приготовь мне то платье жёлтое. И нижнее бельё. Да только смотри, новое принеси, не ношенное которое! — потому что одевать после кого-то, пусть даже это была я, как-то не особо хотелось. — И про полотенце не забудь…

Она унеслась выполнять поручение, а я со вздохом разделась и залезла в ванную. Ладно, теперь уже ничего не поделать, чего ныть? Впредь, Лиз, правила магической безопасности будешь объяснять перед упражнением растягивающего резерв.

И к тому же всё к лучшему: за полчаса Глашка успела узнать и увидеть столько, что рано или поздно всё равно пришлось бы брать с неё настоящую магическую клятву верности и преданности. Не на все жизни, конечно же… Но всё же.

Глава 7

Не разлёживаясь в ванной, я помылась, оделась, и мы направились к «домику ведьмы».

Вокруг него буйно разрослись кусты и трава. Как ни искали тропинку, а так и пришлось напролом лезть.

Корсет непривычно сдавливал бока, и было трудно дышать. Шляпка цеплялась за ветки и норовила свалиться с высокой причёски, наверченной мне Глашей. Голова зудела от шпилек, коих в волосах у меня было теперь не меньше килограмма, а задница взопрела от обилия нижних юбок под платьем. Вместо привычных кружевных трусишек горничная приволокла мне панталончики с оборками, а к ним в комплекте шли плотные чулки. Хотя я их назвала бы немного завышенными гольфами.

В общем, грустно, душно и всё тело чешется. Боги, верните мне майку и джинсы, пока я вконец не озверела!

Кое-как продравшись сквозь заросли, мы оказались у входа в домик. Дёрнув за ржавое кольцо на двери, я ожидаемо обнаружила, что она заперта. Помаявшись возле покрытых толстым слоем пыли и паутиной окон, я решила, что обратно идти, не попав внутрь, не резон, и стала шевелить извилинами, силясь придумать, как вскрыть строение без вреда для последнего. Потому что отворяющих артефактов у меня, как и ключа, не было, а выжигание трухлявых досок вокруг замка грозило пожаром, если, к примеру, внутри на домик наложено охранное заклинание самоуничтожения.

А то, что это не просто садовый домик со старым хламом, мне подсказывал повышенный магический фон. В нём явно много и долго варили зелья и колдовали, раз спустя столько лет, я чувствовала магию. Белобрысая мымра не ошиблась, обвинив первую жену моего «папеньки» в колдовстве: именно ведьмой она и была.

От усиливающейся духоты я уже была готова сдаться и просто вынести боевым фаерболом изъеденную жучками преграду. Но меня останавливало то, что грохот от взрыва и разнесённая в щепки дверь не останутся незамеченными. Мысленно попытавшись отгородиться от раздражающего дискомфорта в теле, прикрыла глаза и очистила разум, чтобы он работал эффективнее. Будь я ведьмой, куда бы спрятала запасной ключ?.. Думай, Лиз, думай…

«Всё сложное — всегда самое очевидное», — тотчас, будто наяву, услышала я голос своей современной матери. А она ведь тоже ведьма!

Если так рассудить, белобрысая мымра наверняка знала про этот домик-лабораторию. И сомневаюсь, что она не делала попыток проникнуть внутрь. Похоже, они не увенчались успехом. Помня её злобный нрав, можно смело предположить, что, не достигнув желаемого, она могла в ярости отдать приказ спалить или ещё что-нибудь сделать с этим напоминанием о прошлой жене. Но домик выглядит совершенно не тронутым. Почему?

— Значит, всё-таки магия, — удовлетворённо хмыкнула я себе под нос.

Тщательнее осмотрела кольцо, ручку и замок на двери. Над замочной скважиной обнаружилась еле заметная гравировка свернувшейся восьмёркой змеи. Ого, ей тоже были по нраву эти ползучие прелестницы? Всё, эта женщина мне уже однозначно нравится!

— Я, Элизабет де Розеншипская, повелеваю тебе открыться, — чётко произнесла я и приложила большой палец руки к гравировке. Его моментально кольнуло до крови встроенной иголкой, замок с тихим лязгом щёлкнул, и дверь со скрипом открылась.

Что ж, магический анализ на родственность можно не проводить: первая жена графа Розеншипского — моя мать. Это только что подтвердил зачарованный на её кровь артефакт, а такие вещицы не ошибаются.

— Останься здесь, — бросила я через плечо испуганно мнущейся Глаше и шагнула внутрь.

Внутреннее убранство домика встретило меня, к удивлению, чистотой и порядком. Большой стол, уставленный сверкающими колбами и мензурками, тут же, рядом, малый ведьминский котелок на кривых ножках-лапах. Полки и шкафчики, битком набитые мешочками и банками с ингредиентами. На всём чувствовалось заклятие стазиса, остановившее здесь время. Не лаборатория, а настоящая мечта зельевара и целителя!

Переборов в себе желание тут же что-нибудь сварить, я покинула домик, уже зная, каким будет следующий пункт экскурсии.

— Глаша, в поместье оранжерея имеется? — спросила, плотно прикрыв за собой дверь и с удовлетворением отметив, что замок защёлкнулся: всё, артефакт настроился на меня как на хозяйку сего чудесного заведения.

— Так да, конечно, есть, — пробормотала она, продолжая с опаской поглядывать на строение. — Оранжерея к левому крылу усадьбы пристроена. Мы-то с вами вправо свернули, вот вы и не увидели…

— А к матушке твоей в какую сторону?

— Ой, а это вон туда, на прачечную! Она рядом с мастерской по росписи фарфора, — оживилась девушка.

— Тогда сперва к ней, а после в оранжерею, — распорядилась я, и бесстрашно принялась продираться в указанном направлении сквозь заросли.

Глаша ломанулась за мной, пытаясь обогнать и угодить, помочь преодолеть эту преграду. Однако не сильно преуспела: я двигалась вперёд подобно валливийскому быку, не особо заботясь о сохранности платья, и первой вышла на тропинку. Следом подоспела горничная, принялась отряхивать меня и вытаскивать из моих волос сухие листья и сучки. Понимая, что данный процесс отнимает драгоценное время, я только хотела применить очищающую магию, как глухое насмешливое фырканье остановило меня: недалеко от нас, оперевшись о косу, стоял дедок.

Скользнув по нему взглядом, я поняла, что само Провиденье благословляет меня удачей: сей смешливый дядька, судя по инвентарю и лежащей у его ног скошенной траве, не кто иной, как местный садовник.

— Уважаемый, а что за дикий лес вы тут развели? К вечеру чтобы вокруг строения было чисто, — придав голосу надменный тон, принялась я играть роль своенравной барышни.

Всё веселье мигом слетело с него, и старик нахмурился:

— Так это… Барыня покойная так велела: чтобы домика видно не было, — и бросил обеспокоенный взгляд на заросли.

— Вы предлагаете подождать, пока она восстанет из могилы и изменит своё решение? — приподняла я бровь. — Жалованье она вам платит или кто?

— Трифон! — кошкой зашипела на него Глаша. — Глаза-то разуй, кто пред тобой! Совсем стыд потерял, дочку нашего барина не признаёшь?!

— Что, тоже домик жечь будете? — тихо буркнул он, и мне почудились в его тоне расстроенные нотки. — Тогда хочу сразу предупредить: не выйдет. Заколдованный он. Не поддаётся ни огню, ни кувалде.

Я с трудом удержалась от улыбки: всё-таки не все в усадьбе первую жену-ведьму ненавидели. Кое-кто её, по-видимому, очень даже любил: вон как за имущество её переживает, аж кулачищи сжал да желваками на лице играет.

— Совсем нет, — для виду холодно цыкнула я. — Он мне для дела нужен.

— Для какого? — любопытно сверкнул глазами из-под густых бровей дед.

— Трифон, ты в край оборзел на старости лет, что ли?! — вновь напустилась на него Глаша. — Сказано же тебе: для дела! Значит, важно!

— Хм, — задумчиво потёр свою бороду он, внимательно разглядывая кущери. — Раз важно и для дела… то, думаю, часа за полтора управлюсь… А если тропинки ещё песочком посыпать, чтобы как раньше было да в темноте их видно стало, то за два…

— О, это было бы очень любезно с вашей стороны, — радостно просияла я, не удержав напускной строгой личины: выходило, что приступить к формированию своего привычного арсенала зелий можно будет сразу после обеда!

Правда, сначала что-то следовало придумать с семейкой Ривьеро… Но, как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления.

Мы с Глашей посетили её матушку, и я достаточно быстро нашла причину её «смертельной» болезни. Помимо профессиональных проблем с кожей рук, иных недомоганий в плане здоровья у неё не наблюдалось. Но женщина пригрела водного сага́на и упорно об этом помалкивала: страх быть причисленной к ведьмам, да.

Как и у дочери, её ведущей стихией была вода. Поэтому сага́н, получив имя, стал вести себя как фамильяр: настроился на магические потоки хозяйки и, помогая с работой, подпитывался её магией. А так как внутренний резерв у женщины был с гулькин нос, то… верно, женщина испытывала постоянное магическое истощение и находилась временами на грани смерти, когда работы в прачечной приваливало.

Отозвав её в сторону подальше от ушей любопытных товарок, я сделала краткий инструктаж по магбезопасности и показала то же упражнение по растягиванию вместилища, что и Глаше до этого. Для борьбы с трещинами на руках пообещала приготовить лечебную мазь и передать ей через Глашу. Бесплатно.

Оранжерею мы осматривали уже почти на бегу: время обеда неумолимо наступало, и пора было наряжаться в лиловое убожество. К моей превеликой радости, хаддары, никогда не славящиеся пунктуальностью, запаздывали и в этот раз. Этого времени мне хватило, чтобы найти среди бесполезных цветов очень ценные растения, входящие в состав моего фирменного заживляющего средства. Не побоюсь выглядеть хвастуньей, но на последнем курсе это самое зелье помогло сохранить одному из боевиков палец, очень быстро приживив его обратно и без шрамов.

Запретив садовнице без моего ведома выкорчёвывать, как она их назвала, «сорняки-паразиты», я вняла мольбам горничной поторопиться, и мы поспешили в мою комнату. Со вздохами и стенаниями в голос над жестокой судьбой я позволила Глаше облачить себя в этого монстра, именуемого платьем.

Что ж… по поводу чернично-йогуртового торта я поторопилась… С немым ужасом я взирала на своё отражение. Слишком мало ткани вверху и слишком много внизу. Добавить бы к этому кричащий яркий макияж, красные фонари на фон — и я девица из квартала наслаждений, а не дипломированный маг.

Почувствовав накатывающую дурноту, я позволила Глаше проводить меня в сад на свежий воздух, пока де Ривьеро не изволили прибыть. Пожалуй, я зря называла себя в прошлом воплощении овцой: в этом наряде не то что коленом нельзя кому-либо в пах засветить, а даже просто ходить невозможно, настолько портной ткани на подол не пожалел.

С каждой минутой в душе нарастали смешанные чувства. С одной стороны, я ощущала тихую радость и ностальгию от встречи с местами своего предыдущего воплощения. Всё мне казалось тёплым, знакомым, родным: и виноградники, и мастерские, и люди в усадьбе. Словно бы я вернулась домой после долгого отсутствия и теперь с удивлением вспоминала, как это всё я могла позабыть.

С каждой секундой, с каждым мгновением во мне нарастала паника: самой мне не вернуться обратно в своё время, это факт. А значит, я остро нуждалась в помощи пращура Сандра де Стужева. Если мне не изменяет память, он тоже должен состоять на императорской службе в Министерстве Тайны. А значит, его следовало искать в столице. Но буквально через полчаса-час мне придётся сказать хаддарам «да», и через пару недель отбыть в Хаддарию в статусе жены Диего. Ловушка захлопнется, и не видать мне после этого ничего, кроме паранджи и покоев в гареме озабоченного Френсиса.

А как мне избавиться от грядущего замужества, я придумать никак не могла: дело то ли в духоте, то ли в этом мерзком платье, но в голову ничего путного не приходило.

— Вот ты где, гости приехали, — рядом с облегчением вздохнул папенька. — А я уж думал, ты сбежать решила, чтобы замуж не выходить… — и коротко, нервно хохотнул.

— Как раз размышляю над этим, — честно буркнула в ответ.

— Элизабет! Всё решено! Твоё замужество с де Ривьеро — это дело, касающееся моего дворянского имени и чести! И если…

— Вот же удивительное дело, папенька, — раздражённо перебила я его, вставая со скамейки. — Честь и имя дворянина — это прерогатива исключительно сильных мужчин. Но чтобы сохранить их, эти самые сильные мужчины зачастую приносят в жертву слабых женщин. Почему так, не объясните?

Он возмущённо захлебнулся воздухом, давясь гневом и не в состоянии подобрать слова.

— Идёмте, отец, — презрительно хмыкнула я и положила ладонь на подставленную руку. — Покончим с этим балаганом скорее. Я скажу Френсису «да», вам не о чем переживать: ваши дражайшие честь и дворянское имя останутся при вас.

Сдувшись, как шарик, он повёл меня по тропинке, тихо буркнув:

— Ты ошиблась, твой жених — Диего…

— Ничуть. Это вы, папенька, ошиблись, ввязываясь в сомнительную сделку и садясь играть в карты с хаддарами. Лэв Френсис уже уведомил меня о своём намерении истребовать право первой брачной ночи по хаддарскому обычаю. А если Диего передаст меня ему в постоянное пользование, предоставить моему «мужу» взамен трёх любых наложниц из своего гарема…

— Но после присоединения Хаддарии к империи там ввели запрет на многожёнство… — растерялся родитель. — Лэв Френсис женат и…

— И запрет не распространяется на количество любовниц, — вновь пренебрежительно фыркнула я, степенно вышагивая рядом. — Неужели вы и впрямь наивно полагали, что одним указом можно переломить многовековые традиции? Не одно поколение должно смениться, чтобы в головах этих варваров хоть чуть-чуть что-то поменялось. Я не знаю ни их языка, ни внутренних устоев… там всё для меня чуждо… Папенька, если я вас так тягощу, гораздо гуманнее было бы скормить меня сумеречной твари, а не швырять, как котёнка, в сомнительное замужество в далёкие земли…

Он резко остановился и взял меня за локоть, вынуждая последовать его примеру.

— Послушай, Элизабет… Лиз… Я виноват пред тобою, — внезапно признался он, и после этого я его сильно зауважала. — Но я оказался в такой же западне, как и ты… Боги, как бы я хотел повернуть время вспять!.. Я бы ни за что не повторил этой ошибки! Не позволил бы втянуть тебя и себя во всё это… Но сделанного не воротишь… Сейчас наша с тобой судьба в руках Светлых… Всё, что я могу, дочь… — он достал из кармана небольшой кулон и открыл его.

Изнутри на меня взирала с миниатюры почти точная моя копия: тот же разрез глаз и цвет волос. В маленьком углублении второй половины кулона покоилась ярко-оранжевая искорка чистой древней магии.

— Это оставила твоя мать, прежде чем покинуть меня. Этот артефакт многие поколения передавался в её роду. По преданию основателем их древа был рыжий демон-лис, смущающий умы людей внезапной удачей. Эту каплю своей магии он оставил потомкам в наследство. Я думаю, ты, как никто другой, нуждаешься сейчас в подобной силе. Подставь ладонь, — я подчинилась, и мужчина вытряхнул из кулона искру мне на руку. Как только искра коснулась кожи, она тут же впиталась в тело и запечаталась на ауре.

В подобные вещи я особо не верила. В давние, смутные времена как только люди ни пытались подтвердить силу и «высшее» происхождение своего рода, скупая тоннами сомнительные артефакты у бродячих торговцев и выдавая эти подделки за ценность.

Здесь, скорее всего, имел место быть такой же: ну какая, к Забытым, «внезапная удача»?! Эффект плацебо и не более. Потому что любой образованный человек понимает: можно быть хоть тысячу раз обладателем счастливой подковы и волшебного котелка, но пока ты не прибьёшь подкову себе на ногу и не станешь варить в этом самом котелке зелья денно и нощно, развивая свои умения, успеха тебе не видать.

Но папеньку своими взглядами на мироустройство я решила не расстраивать.

— Благодарю, отец. Так значит, это правда, что люди болтают? Эта белобрысая мымра, сбагрившая меня на долгие годы на север, не моя мать?

Он вновь предложил мне руку, ведя дальше по саду к дому, и тихо хохотнул:

— Смотрю, тебя не сильно расстраивает тот факт, что ты являешься дочерью ведьмы? Да, это правда.

— Лучше уж быть дочерью ведьмы, чем особы, которая всеми путями пыталась сжить меня со свету… — буркнула я.

— Ты обожгла ей лицо магией, — напомнил он. — А следы от магических ожогов не так-то легко убрать.

— Её внешность стала соответствовать внутреннему наполнению, — невозмутимо передёрнула плечами я, ничуть не раскаиваясь. — Одним богам известно, каким чудом мне удалось выжить под её «чуткой» опекой и заботой. Видимо, в роду моей настоящей матери и впрямь отметились рыжие демоны-лисы. Потому ничем другим, как редким везением, я это объяснить не могу.

Он мягко, ободряюще улыбнулся мне и погладил по руке. Хотел было что-то сказать, но его перебило появление в дверях террасы Френсиса и Диего де Ривьеро.

— Говард, вот вы где! А мы вас уже заждались, — воскликнул мой будущий свёкор и жадным плотоядным взглядом заскользил по мне. — Лэви Элизабет, вы прекрасны, как бутон розы… Впрочем, как всегда.

От отца на этот раз не укрылся красноречивый взгляд хаддара на меня. Он крепче сжал мою ладонь на своей руке и, раздражённо вздрогнув желваками на щеках, почти не шевеля губами, тихо шепнул мне:

— Что будем делать?

— Тянем время, — в тон ему еле выдохнула я, внезапно осознав, что именно это сейчас самая верная стратегия.

Во мне появилось ощущение того, будто вот-вот что-то должно случиться. Но для этого «что-то» требовалось время. Внезапное наличие у меня поддержки в виде папеньки немного окрыляло и вдохновляло на успех.

— Лэв де Ривьеро, Диего! — с напускной радостью громко произнесла я, с трудом сдерживая яд в речи. — Как мы рады вас видеть! Какое счастье, что вы смогли выкроить для нас время и навестить с визитом. Прошу прощения за ожидание: день выдался душным, а в тени сада минуты летят незаметно…

— Пройдёмте внутрь, — соглашаясь со мной, кивнул отец. — Слуги уже всё накрыли.

Раскланявшись, мы степенно прошли на террасу, где нас ожидал сервированный для трапезы стол. Папенька придвинул мне стул, помогая сесть по левую руку от себя, сам занял место во главе. Устроиться гостям помогли слуги. Словно нарочно, я оказалась сидящей ровно напротив Френсиса. И тот не упустил возможности вновь раздеть меня глазами.

Придав лицу невозмутимое выражение, я сделала в мозгу пометку: когда стану готовить мазь для матери Глаши, сварю зелье и для этого похотливого кобеля. Какое-нибудь ядрёненькое успокаивающее. Одно из тех, что выписывают кентаврам на время гона.

На первое повар приготовил лёгкий суп, и на некоторое время за столом воцарилась тишина. Корсет сдавливал бока и живот нещадно, и в меня провалилось совсем немного этой благословенной жидкости. А пока мужчины работали ложками, мне представилась возможность оценить настрой хаддаров в полной мере.

Френсис не сводил с меня масляного взгляда, с хищной ленцой наблюдая из-под опущенных ресниц. Вся его поза говорила о том, что он действительно уверен в том, что я никуда от него не денусь. От него за версту разило опасностью: этот человек повидал уже немало женщин, битв и политических переговоров. И стран, в отличие от Диего, наверняка тоже: маркиз отлично владел знанием этикета и не терялся при смене блюд.

А вот сынок его чувствовал себя явно не в своей тарелке. Он старательно избегал встречаться со мной глазами, натянув на лицо безразличную высокомерную мину. Но стоило ему посмотреть на меня, как его взгляд тут же с моего лица непроизвольно стекал вниз, туда, где во всей неприкрытой красе мягкими холмиками в такт дыханию покачивались мои две девичьи прелести. Диего напоказ морщился: «Какое бесстыдство, приличные хаддарские женщины себе подобного не позволяют!» Наверняка именно это должна была обозначать его скукоженная гримаса, но глаза в сторону отводил с усилием. Парень постоянно ёрзал на стуле, то и дело опускал правую руку под стол, словно бы проверяя что-то в кармане.

Ясно-понятно, с какой стороны мне ждать вселенской засады в виде коробочки с кольцом. Но её извлечения на всеобщее обозрение я допускать была не намерена.

Одно блюдо сменяло другое, гости насытились, и обед плавно подходил к завершению. Краем глаза я заметила, как Диего сделал порывистое движение в сторону своего кармана с моей погибелью и стал приподниматься.

— Граф Говард де Розеншипский, — начал было он, но я его спешно перебила:

— Папенька! Такая духота стоит, не правда ли? Как думаешь, ожидать ли нам в этом году, что светлое вино будет в цене выше прочих вин?

Родитель бросил насмешливый взгляд на недовольно цыкнувшего и севшего обратно хаддара, включился в мою игру:

— Я полагаю, что розовое игристое переплюнет остальные сорта в разы… — далее он пустился в винодельную тему, старательно вовлекая в разговор то Диего, то Френсиса.

Мой «будущий» свёкор, лукаво сверкая глазами, с удовольствием поддержал беседу, всем своим видом давая понять, что раскусил мой замысел, но мышке уже не убежать от кота. Диего же наоборот, отделывался короткими рублеными фразами, показывая, как всё это его чрезвычайно тяготит.

Мы успели обсудить наши мастерские по росписи фарфора, цены на лернийский шёлк и хаддарскую шерсть от тонкорунных овец, проблемы безмагического проведения канализации и водопровода в старых особняках и удалённых от водонапорных башен зданиях. Диего приподнимался и садился обратно на свой стул ещё четыре раза. Френсис уже в открытую потешался над нашим спектаклем, весело фыркая и хохоча. А мы с родителем уже взопрели придумывать темы для разговора, но это самое «что-то вот-вот» случаться всё никак не торопилось.

— Граф… — в шестой раз поднялся Диего.

— Давайте я вам спою! — чувствуя себя окончательно выдохнувшейся, предложила я. Хотя от долгих разговоров и усталости мой голос стал заметно отдавать хрипотцой. — Предлагаю пройти в гостиную, где стоит мой инструмент для музицирования, и…

— Довольно! — внезапно зло рыкнул на меня Диего. — Когда мужчина говорит, женщина должна молчать!

Отец, задохнувшись гневом, тоже стал приподниматься на стуле:

— Да как вы смеете повышать голос на мою дочь?!

Френсис прекратил зубоскалить и недобро прищурился на него. Я до побелевших костяшек сжала в пальцах ткань салфетки, не зная, что предпринять дальше.

Атмосфера стремительно накалялась.

Неожиданно дверь на террасу с грохотом распахнулась, чуть не снеся испуганно замершего возле неё слугу. По-военному гулко бухая каблуками высоких ботфорт, при полном обмундировании, регалиях и прочем, в белом парике и треуголке, на террасу вошёл императорский гвардеец.

— Наконец-то! — с неприкрытым облегчением выдохнула я, и это прозвучало в повисшей тишине оглушительно громко.

От моего восклицания гвардеец на мгновение смешался, но тут же взял себя в руки, развернул свиток и с пафосом в голосе принялся громко зачитывать содержимое:

— Указ Её Императорского Величества Пресветлой императрицы нашей Екаттарины! Её Императорское Величество Екаттарина повелевает: выявить всех магоодарённых девиц дворянского происхождения, совершеннолетнего возраста и не связанных узами брака или помолвкой… — он отвлёкся от чтения и хмуро посмотрел на меня: — Продемонстрируйте, пожалуйста, вашу именную родовую печать, руки на наличие обручальных меток и магию, если таковая имеется. Лгать не советую: у меня с собой артефакт на выявление уровня магии.

Вежливо улыбнувшись ему, я подчинилась. Но призывать Няшу не стала: раз сейчас период магического упадка, моя любимица будет выглядеть более чем странно. Вместо этого зажгла и повесила в воздухе один простой светляк. Служивый удовлетворённо кивнул.

— Но, позвольте, для чего всё это?.. — побледнел папенька: видимо, слишком живы ещё были в памяти воспоминания о гонении на ведьм.

Гвардеец не обратил на него никакого внимания и продолжил:

— Всем оным девицам, подтвердившим всё вышеперечисленное, надлежит в двухнедельный срок прибыть в Императорский дворец для участия в ежегодном бале Цветов…

Мужчины хором возмущённо зашумели. Папенька, что его дочь не будет участвовать в подобном действе. Хаддары, размахивая коробочкой с кольцом, что они прямо сейчас уже делают мне предложение руки и сердца, а значит, ехать на бал я не могу. Гвардеец хмуро пытался их унять, но у него это получалось слабо, и он уже взялся за усиливающий магию браслет-артефакт на запястье, готовый применить силу.

Вот же ирония богов! Я только-только избежала сей позорной участи в будущем, так напоролась на те же самые грабли в прошлом воплощении. Но… никогда б не подумала, что буду так рада данному обстоятельству! Всё складывалось как нельзя лучше: столица, бал, Стужев, домой!

— Глаша! — взревела я вконец охрипшим голосом. — Глаша, где тебя Забытые носят?! Немедля собирай мои вещи! Да и свои тоже! Мы едем на бал в столицу! Глаша! Тёмные тебя побери!

Такой прыти от меня не ожидал никто. На террасе вновь повисло гробовое молчание.

Поняв, что все в недоумении смотрят на меня, я нервно хихикнула, невинно захлопала ресничками и, придав голосу восторженные нотки, с придыханием воскликнула:

— Папенька, если Диего сделает мне предложение на балу в присутствии самой императрицы, это будет та-а-ак романтично! — и, бросив быстрый взгляд на Френсиса, добавила: — К тому же это, несомненно, укрепит положение хаддар при Дворе и в глазах именитых дворян…

— У вас нет выбора, — устало вмешался гвардеец. — Вы обязаны посетить бал. Если девушка или её родственники будут артачиться, по повелению Её Императорского Величества деву следует раздеть донага и гнать пешей и босой в столицу перед конями плетьми. А всех её родственников отправить в темницу для дальнейших разбирательств. Ваш жених, действительно, вполне может сделать вам предложение на самом балу и испросить на ваш брак благословение Пресветлой императрицы Екаттарины…

— Что ж, если маленькая гордая птичка хочет получить предложение на балу, она его получит, — внезапно благодушно хмыкнул Френсис, а Диего с раздражением громко захлопнул коробочку с кольцом и засунул его обратно в карман.

— Говард, — с ядовитой нежностью в голосе продолжил старший хаддар, — нам пора уезжать. Не будешь ли столь любезен, проводить нас? Заодно обговорим кое-что.

Гвардеец проставил мне на руке артефактом печать, подтверждающую моё участие в бале Цветов, служащую пропуском во дворец и самоуничтожающимся заклятием, если дева «внезапно» передумает, и откланялся. Френсис взял отца под локоток и повёл к выходу, что-то тихо шипя ему на ухо.

Диего не оставалось ничего иного, как предложить мне локоть. И сделал он это так, чтобы я сразу поняла, насколько мои прикосновения ему неприятны. Мы вышли на улицу. Карету уже подали, но наши отцы не спешили возвращаться: отойдя на приличное расстояние, они о чём-то жарко спорили.

— Не знаю, к чему весь этот цирк? Между нашими семьями всё давно решено, — буркнул Диего. — Сейчас мой отец надавит на него, и граф согласится на всё. Достаточно было прислать представителей, и нас поженили бы без нашего участия.

— Магов без участия не женят: на обоих супругах должна появиться брачная метка. А для этого необходимо личное присутствие и согласие обеих сторон, — хмыкнула я.

Хаддар посмотрел на меня как на полное ничтожество:

— Это были мысли вслух. Я не спрашивал твоего мнения. Ты слишком часто открываешь рот в присутствии мужчин. Знай своё место, женщина.

Этот заносчивый парень порядком надоел мне уже во время обеда и, пользуясь тем, что мы с ним находимся без лишних ушей, я не стала больше сдерживаться, прошипев с ядовитой улыбочкой:

— Указывая женщине на её место, не забудь перед этим купить ей дом. А пока, я так понимаю, даже колечко в твоём кармане куплено на деньги твоего папаши. Наличие в твоих штанах причиндал, отличающихся от моего набора, ещё не делает тебя мужчиной, Диего. Для этого требуется много других качеств.

Он взглянул на меня с ненавистью:

— Не понимаю, что в тебе нашёл отец. По-моему, ты такая же, как остальные женщины в империи — обычная потаскуха. Я был изначально против брака с кем-то, кто родом не из Хаддарии. Но отец настоял. Хорошо хоть, решил забрать тебя себе. Предложил взамен трёх лучших наложниц из своего гарема, но… Я решил, что это слишком дорого за такую, как ты. И взял с него суку хаддарской борзой, — он усмехнулся, словно бы меня его заявление должно было уязвить. — Стоимость тебе — как одной собаке, — прошипел мне на ухо.

Я безразлично пожала плечами:

— Жаль тебя расстраивать, но собачку скоро придётся продать: я успела оценить камешек на колечке, с которым ты собирался мне предложение делать. Что тебе сказать? С этим зёрнышком только кур смешить и на императорском балу позориться. Если вы с папенькой настолько бедствуете, то, может быть, и не стоит пока жениться? Выучился бы, нашёл себе работу, денег бы поднакопил. А там, глядишь, какая-нибудь приличная хаддарская дева и пошла б за тебя. Из жалости, конечно же, но всё-таки…

Диего гневно всхрапнул, собираясь выдать мне очередную порцию помоев, но его окликнул Френсис, садясь в экипаж. Поэтому парень просто развернулся, не удостоив меня даже кивком на прощание и быстрым шагом удалился. Я же вздохнула с облегчением, когда их карета скрылась за поворотом.

— Мы выиграли немного времени, Лиз, но не больше: хаддары крепко держат меня за горло. И дело уже не в деньгах, — вздохнул папенька, подходя ко мне.

— Сегодня нам невероятно повезло, — ободряюще улыбнулась я ему. — Как знать, может быть, удача рыжего демона-лиса и дальше будет сопутствовать нам…

Мужчина устало приобнял меня за плечи и повёл в дом.

Глава 8

Как ни странно, но маленькая общая победа над хаддарами сблизила меня с отцом моего предыдущего воплощения. Удивительно, но он перестал видеть во мне инструмент, а рассмотрел наконец-таки дочь. Говард с неожиданной лёгкостью отнёсся к донесению слуг о моём самоуправстве возле «домика ведьмы» и позволил проводить в нём свои, как он выразился, «алхимические опыты и изыскания, надо же, вся в мать».

С изменением настроя графа ко мне изменилось и отношение слуг. Теперь на свои распоряжения я не получала ярого сопротивления, мне не приходилось капризно топать ножкой и обещать «пожаловаться папеньке»: меня признали, и мои указы стали выполняться быстро и неукоснительно. Особенно после того, как жители усадьбы проведали, что «домик ведьмы» вновь открыт.

К нему нет-нет да и прокрадывались любопытствующие. Но Глаша крепко держала оборону и не позволяла отрывать меня от подготовки к посещению столицы. А я, как универсальный магический солдат, хорошо знала: где есть прорыв, там есть твари; а где есть твари, там есть раненые и заражённые плесенью. И можно сколько угодно быть современной и сильной магичкой, но это не спасёт от когтей внезапно появившегося на пути монстра. А с учётом нынешней моды убежать от него будет нереально трудно. Потом-то сколько угодно можно будет поныть о зельях, лёжа в собственных кишках, не имея возможности исцелиться из-за дырявого резерва, съедаемого сумеречной плесенью, но делу уже не поможешь. Поэтому я подошла к вопросу о прорывах в столице с позиции «кто предупреждён, тот вооружён». Именно потому, что умирать мне никак нельзя: не станет меня здесь, не будет и там.

К тому же проблема «утраченной ценности» вышла у меня в голове на новый виток и требовала осмысления. А думаю я хорошо… правильно, либо кашеваря, либо варганя зелья.

Толкнул меня к этому витку случайно подслушанный мимоходом разговор слуг.

— …нашла то, что искала? — спросила одна служанка другую.

— Думала, что нашла, а оказалось, что не то… — ответила ей вторая.

И всё, меня как молнией шарахнуло: а что, если и у меня так же? Я думаю, что нашла свою «утраченную ценность», но на самом деле у меня её как не было, так и нет?!

Я тут же спешно, но очень дотошно осмотрела свой внутренний магический резерв и оценила его состояние как хорошее. Даже отличное. Следующим моим шагом был призыв Няши. Её я осматривала ещё тщательнее. Фантом демонстрировал неплохую упругую огненную форму, быстрый отклик на приказы, положительную плавность движений при левитации и смене формы. В целом всё было в порядке. Но интуиция подсказывала мне, что я что-то упускаю. Смотрю в упор и не вижу.

Когда мне казалось, что мысли зашли в тупик, Мироздание вновь явило мне свою милость подсказкой: маленькая бабочка, трепеща крылышками взмыла из цветника под окном в небо, а моё сердце стремительно ухнуло вниз — точно! Резерв и Няша при мне, а спонтанные огненные бабочки где? Где этих мелких козявок носит, я спрашиваю, если каждый вечер мне грезится голый Сандр в моих невинных, хоть и непотребных, фантазиях в постели?! А их-то нет!

Да, я хотела, чтобы они исчезли и перестали меня бесить, выдавая с головой, когда я думаю о нём. Но что, если эта странная спонтанная магия — не просто показатель моей влюблённости в Адскую Гончую? А если это были предвестники того, что мой уровень как мага вот-вот повысится? Рядом с Сандром и просто думая о нём я всегда впадала в крайне нестабильное эмоциональное состояние, и меняющаяся во мне магия проявлялась такими спонтанными выплесками.

Но некоторые романтичные особы забили мне голову про истинность-любофф, шестерёнки в моём мозгу забуксовали на розовых соплях и не смогли оценить предпосылки редкого подарка судьбы, плывущего мне в руки. Потому что маг седьмой ступени и, скажем, третьей — это как звёзды и Солнце: начинка и смысл один, но первых много и видно их только ночью, а второе одно, и само превращает тьму в день.

Сумбурно, но смысл, я думаю, понятен: маги от пятого уровня — это круто! Все выпускники Академии, к примеру, получили автоматом начальный дан седьмого уровня. Я получила девятый дан того же уровня из-за развитости резерва, контроля над родовой огненной стихией и уровня прокачки содружественных огню элементов. И, видят Светлые, я бы не отказалась сделать скачок на уровень-два повыше…

Но бабочек больше нет. А это означает только одно: применив обряд, я спровоцировала остановку внутреннего магического преобразования, и шиш мне теперь с маслом, а не первый дан шестого уровня хотя бы.

— Да чтоб вас всех бешеные единороги покусали! — в который раз не удержалась я от гневного восклицания в адрес тех своих подруг и шутников, что подкинули Энн тот дурацкий обряд, и раздражённо задёрнула занавеску окна кареты.

— Скоро уже прибудем, — успокоил родитель, по-своему истолковав моё состояние. — К вечеру въедем в столицу, Лиз, осталось совсем немного.

Я вымученно ему улыбнулась, откидываясь на спинку сиденья и устало прикрывая глаза: в подготовке к поездке неделя пролетела незаметно. Честно говоря, я толком и не спала, стараясь приготовить максимальное количество сложных зелий. А так как я, ко всему прочему, ещё и жуткая перестраховщица, каждое зелье я приготовила в трёх экземплярах и распределила на три комплекта.

Один я оставила в имении для нужд работников. Местный лекарь сначала отнёсся со скепсисом, увидев меня на пороге с ящиком со склянками и бутылочками. Но всё же, сунув в него любопытный нос, в миг оценил качество, залебезил и рассыпался в благодарностях.

Второй комплект я разложила по двум шкатулкам: сильные, современные и изобретённые мною зелья в одну малую, стандартные заживляющие, кровоостанавливающие и прочие распространённые — в большую. На обе я наложила охранные заклинания, но с безопасностью малой шкатулки озаботилась сильнее. По понятным причинам: старое время или новое, а дворцовые интриги как были, так и есть. Мало ли какой не отягощённой разумом особе может показаться, что я пытаюсь у неё жениха увести? И всё, плакала моя лекарская сокровищница.

Именно по этой же причине я разделила третий комплект на более мелкие партии и спрятала в нашей карете, укрыв их пологом отвода глаз: в упор будут смотреть и не найдут. Я же, в случае чего, всегда смогу пополнить свой основной запас.

При въезде в столицу нас остановила городская стража. Узнав, куда мы направляемся, рекомендовали ехать к Императорскому Дворцу по объездному пути: на основной дороге случился прорыв. Подчинившись, кучер свернул на узкие улочки трущоб, по которым нашему экипажу пришлось двигаться с черепашьей скоростью: нарядные лакированные бока кареты едва не царапались о стены плотно прижатых друг к другу домов.

Уныло поглядывая на обшарпанные вывески маленьких лавочек и магазинчиков, я внезапно увидела одну, которая вынудила меня приказать кучеру остановиться. «Древние магические артефакты» — гласила она.

На деле в помещении оказалась обычная лавка старьёвщика, но артефакты всё же имелись. Потёртые и тусклые от времени, они громоздились по полкам и витринам. Многие из них были почти разряжены, в некоторых истончилось плетение заклинаний — куча ненужного барахла, а не древности.

— Что сиятельные лэвы желают? — моментально появился в зале старик, похожий на гоблина, но всё же человек. Он расплылся в угодливой улыбке, тут же положительно оценив нашу платежеспособность, и хитро сверкал глазами из-под густых бровей. Желание хорошенько на нас нагреться так и сквозило в этом хищном взгляде.

— Мы просто пока смотрим, — отмахнулась я от него, скользя по полкам глазами и пытаясь высмотреть что-то, сама пока не зная что.

— Смею предложить вам… — «гоблин» проигнорировал меня и обратился к моему отцу, с сомнением топчущемуся рядом. Ага, совсем забыла, что в данное время женщин ни во что не ставят.

Но такое пренебрежительное отношение старикашки позволило мне спокойно рассмотреть товар, пока он наседал на папеньку с рвением сетевого консультанта дешёвой магокосметики. И почти сразу я увидела то, без чего отсюда точно не ушла бы: кристалл-артефакт полога тишины. Накопитель в нём был почти полностью разряжен, и энергии в нём хватало разве на то, чтобы поддержать в целости плетение заклинаний. Но на большее в таком состоянии он был не способен.

— Папенька, ты посмотри, какая чудна́я лампа! — воскликнула я, придав голосу капризные нотки и захлопав ресницами, подавая родителю знак подыграть мне. Для пущего эффекта ткнула пальчиком в сторону артефакта.

Надо отдать должное: видимо, в его роду демоны-лисы тоже немного потоптались. Родитель бросил взгляд на кристалл и верно оценил мои намерения.

— Сколько вы хотите за эту лампу? — надменно произнёс он.

Старик увидел на моей руке печать Цветка и снисходительно ответил:

— Вижу, уважаемые лэвы приехали из провинции на бал Цветов… Пятнадцать серебряных стоит этот изумительный артефакт полога тишины. С ним вы можете не опасаться, что вас подслушают…

Я чуть воздухом не поперхнулась от возмущения: обдиралово! Да ему новому красная цена один серебряный! Но всё же взяла себя в руки и продолжила играть роль:

— Хм? Так это не лампа? Ну, так и быть, продемонстрируйте, как это работает.

Старик заморгал:

— Продемонстрировать не получится, он разряжен… Но вы можете обратиться к магам, которые его зарядят…

— Другими словами, вы хотите пятнадцать серебряных за артефакт, который не работает? — ехидно хмыкнул отец.

— Иу! Папенька, я не понимаю, что говорит этот некрасивый человек? Эта лампа не колдует? Так, может, она хотя бы светит? — в лучших традициях звёзд МагСторграмма выдала я.

— Нет… — окончательно стушевался старик.

— Ну, не знаю… Может быть, в саду её как украшение поставить?.. — задумчиво надула губки, показывая, что разочарована и готова вот-вот отказаться от покупки.

— Так вы просите пятнадцать серебряных за артефакт, который не работает. А за лампу, которая не светит… — растягивал слова отец.

— Пятнадцать медных, — спешно скинул цену «гоблин». — Я оговорился. Эта лампа стоит пятнадцать медных монет.

Родитель бросил вопросительный взгляд на меня. Я пожала плечами и кивнула:

— Ну, ладно, поставим в саду. Заплати ему, пожалуйста.

«Гоблин» облегчённо выдохнул и поспешил упаковать нашу покупку, пока мы не передумали.

— Лиз, покупка сто́ящая, но где мы сейчас найдём мага такой силы, чтобы зарядить артефакт? — тихо спросил меня отец, когда мы садились в карету.

— Папенька, мы едем не просто на Императорский бал, — хмыкнула я. — А на мероприятие, где соберутся самые сильные маги Империи. Думаю, кто-нибудь да найдётся, — о том, что я могу сделать это и сама за три минуты, особо не напрягаясь, решила умолчать: из пансиона дочка вернулась слабосилком, и информация о её «внезапной» трансформации в сильного огненного мага с развитыми целительскими способностями могла негативно сказаться на наших отношениях и зародить в голове графа мысль о подмене её души на душу странника. И ждёт меня в этом случае как минимум темница, как максимум — костёр Инквизиторов: попробуй, докажи, что ты не сосланка или не служишь Тёмным богам.

В воротах в Дворцовый комплекс нас вновь остановила стража и проверила документы. Один из гвардейцев подсел к кучеру, указывая дорогу, а второй — к нам в карету.