Назвавшейся Е. К.

Пятый сборник стихов Игоря Левина «Назвавшейся Е. К.» включает только те стихи последнего периода авторского творчества (начиная с 2011 года), которые посвящены возлюбленной автора либо событийно связаны с ней. Что можно сказать о чувствах автора к девушке, имя которой зашифровано инициалами, имеющими к ней лишь косвенное отношение? Лучший язык чувств — язык поэзии

Это стихи о любви, которая не знает ни возрастных преград длиною в четверть века, ни предрассудков межнациональных отношений, ни испытаний годами разлуки. Именно о такой любви когда-то воскликнул Данте: «Любовь, что движет и солнце и звёзды».

Автор намеренно представил сборник без иллюстраций, считая, что изобразительная функция поэтического слова самодостаточна.

Игорь Леонидович Левин — поэт, прозаик, художник и учёный, член Российского союза профессиональных литераторов, Международной федерации художников, Творческого союза художников России.

© И. Левин, 2015

Поэзия и правда. Вступительная статья Елены Крюковой
о поэзии Игоря Левина

Секрет настоящей поэзии — в сердце автора.

«Трещина прошла через сердце поэта», — сказал когда-то Генрих Гейне, а мне хочется перефразировать эти всемирно известные слова: «Солнце взошло в сердце поэта».

Ибо поэт не только вместилище трагедии мира, но и зеркало счастья мира.

Поэзия Игоря Левина и драматична, и трагична. Но это не значит, что она беспросветна и безвыходна. Он — подлинный лирик, и вместе с великим горем — и собственным, и чужим — его душа полна радости, праздника, и он хочет отдать, подарить его людям, и ему это — в лучших стихах — удается.

Игорь Левин художник и ученый. Мышление ученого, помогающее внимательно расщепить и досконально исследовать явление, и мышление художника, тяготеющего к объединению, к цельности, к синтезу, — казалось бы, две разные дороги… Но Игорю они всемерно помогают убедительно выстроить произведение: оно у него насыщено красочными подробностями и в то же время несет в себе нерасчленяемое единство живого.

Поэзия — и мировая, и русская — это тоже живое существо, абсолютно живое пространство. Игорю Левину внятно внутри мирового культурного кода многое, если не все. Он знает и показывает в своих работах срезы мощных культурных пластов, делает намеки на символы-знаки времени, вечности, разнообразных мифологий.

Естественно, внутри такого большого здания авторской поэтики без создания авторского мифа не обойтись. И Левин постепенно, шаг за шагом, выстраивает его — в диапазоне от миниатюры и лирического наброска до большого стихотворения, стихотворной крупной формы. Симфонизм присутствует в его стихотворениях так же, как и интимная, сокровенная камерность.

Его стихи созвучны его живописным работам, и для целостного восприятия авторской индивидуальности в идеале надо смотреть живопись Левина и тут же читать или слушать его стихи. Это и есть, может быть, древний синкретизм, утерянный века назад синтез искусств.

Поэт всегда ловит музыку и цвет, свет, краски. Удачно найденное слово тоже играет всеми красками, как богато, щедро положенный на холст мазок.

В поэзии не обойтись без правды. Момент лирического волнения, который, по известной ахматовской формуле, действительно краток, опирается только на пережитое. Настоящую поэзию не выдумаешь: она или живет в тебе, или не живет.

Строки Игоря Левина предельно живые, и в этом их счастье. Сконструированное и надуманное уходит бесследно, жить остается лишь подлинность чувства. Правда большого чувства присутствует сполна в этих текстах, и можно как угодно исследовать авторские технологии, технику версификации, подмечать образные находки, указывать на недочеты — зачем? Живой человек так же несовершенен и прекрасен, как его дух, душа.

Вы остаетесь наедине с необычной книгой. Попробуйте понять ее, переплыть на лодке чуткости и понимания, узнать в ней себя и биение своего сердца.

Это и есть мост между людьми и временами.

Игорь Левин строит его.

Как любой художник — каждый день и каждый час.

Елена Крюкова, писатель, искусствовед, член Союза писателей России

Русская Лолита

— Идёт вдоль насыпи девчонка —

Ландрина блеск в глазах зелёных.

— А имя кто мне скажет чётко?

— Алёна, кажется, Алёна.

А, может, просто Ло из сказки…

— Лолита?! Сказок не бывает.

— Она прохожим строит глазки,

Как феньки локоны сплетает.

Она играет сладострастно,

Из роли вечно не выходит.

Сценарий задан ей опасный.

Опасность же её заводит.

— И не боится совершенно?

— Нет, боязлива и проворна.

— Тогда к чему вся эта сцена?

— Есть в этой сцене жёсткость порно.

Она порхала между строчек,

Но имя поменять забыла.

Тоннель, где очень много точек,

Из книги в жизнь уже прорыла.

Но только спутаны событья,

И нет предела вожделений.

Мечтам о Гумберте не сбыться

В размытом шельфе поколений.

Задорный смех в словесных сколах

И резвость детская в движеньях.

Тот курс, что не проходят в школах,

Прошла, отбросив все стесненья.

Любовь одела наизнанку

И раскроила по де Саду.

Не принц, а фат, схватив приманку,

Фантазий скверных пел баллады.

Она всё шла куда-то прямо,

Но выходило как-то боком.

А на пути — за ямой яма.

(Об этом не писал Набоков…)

Её ладонь в тумане тает,

Сплетаясь с белыми домами.

Волос огонь ей лоб терзает

И затухает над глазами.

В разгар тусовок, модных сходок

Ровесник ей не будет дорог.

И гладит нежный подбородок

Вновь тот, кому уже за сорок.

Она хотела б раствориться

В толпе наивненьких девчонок.

Но от себя не сможет скрыться

В страстях взрослеющий ребёнок.

— А сколько лет ей? — Восемнадцать.

— Уже? — Ещё, прекрасный возраст,

Чтобы Лолитою казаться,

Теченья жизни снизив скорость,

Чтоб жить, подбрасывая в воздух

Песок искрящихся мгновений,

Чтоб строить мир в манерных позах

Самозабвенных вожделений.