Бесплатный фрагмент - Настоящий полковник, или Что хочет женщина

НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК
или
ЧТО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА

Что хочет женщина порой?

Она не знает и сама

Вопрос, поверьте мне, такой,

Что не ответит Сатана…

/А. Оганесов/

1

Давайте знакомиться. Я — Михайлов Максим Сергеевич, тот самый полковник, о котором писал ваш местный пенсионер: он, де-мол, любимчик инопланетян и потому никогда не стареет. Я читал его записи и вот что скажу — наврал он только самую малость. Я действительно не стал сбивать НЛО, и за гуманизм свой удостоен вниманием гуманоидов.

И правда то, что заспорив по пьяне с Сергеем Петровым, мы поменялись транспортными средствами. Мне достался его джип навороченный, а ему молодильная тарелка, подаренная мне гуманоидами. И это оправдано. Впрочем, не буду повторяться — читайте повесть «Кубинский эксперимент».

Да, закрутил Серёга дела там…

Но речь не о нем. Хочу рассказать о своих мытарствах.

Когда проспался и не обнаружил на берегу ни НЛО, ни Петрова — из живых душ только я и собачонка приблудная по кличке Мао — отправился в село. На доске объявлений у подвернувшегося магазина записал несколько вариантов сдачи жилья. Сезон курортники еще не открыли — выбор был.

Первый же адрес мне понравился. Двухквартирный кирпичный коттедж колхозных времен в одних руках. И потому общий двор. Два крылечка из двух квартир, а между ними веранда крытая, но без окон. Напротив друг друга через широкий двор кирпичная мастерская и бревенчатая баня (она же прачка). Два гаража из пеноблоков с подъездными путями — ворота на улицу, двери во двор. Оба пустые, но вместительные — джипу в пору.

Коттедж двухквартирный — в одной живут симпатичная хозяйка с дочкой и внучкой, другая сдается. За домом сад, огород и берег озера с пресной водой.

В квартире три комнаты и кухня.

С хозяйкой мы быстро договорились — я снимаю половину коттеджа, она меня кормит, в квартире убирает, даже постель застилает. В неделю раз баня обязательно, и по желанию тоже возможна — с ней недолго: есть и вода, и газ, парилка — ну, в самый раз! У меня только три задачи — платить, не дерзить и баб не водить…

— Собачку где мне держать — дома или на улице?

— Где хотите. Но в квартиру пуская, мойте ей лапки.

С ценой проблем не было. Сколько сказала, столько я сразу и заплатил за месяц вперед. У меня и пенсия полковничья — дай Бог каждому! — и гуманоиды мне на счет положили приличную сумму. Живу на проценты — стало быть, я небедный рантье.

Хозяйка — миловидная женщина в возрасте «ягодка опять», вдова, к комплиментам не равнодушная. Маргаритой Степановной зовут.

В квартире моей чистота и порядок. По обоям веселая россыпь крошечных цветочков — маргариток, ромашек… Бра у кровати. Ни в платяном шкафу, ни в тумбочке ничего нет. В гостиной диван и кресла напротив навороченного телевизора на фоне ковра. На кухне все, как обычно. Евроокна смотрят во двор и сад. Туалет. Ванная.

И еще одна комната закрыта на ключ — да Бог с ней!

— Ну, прямо гостиница, — сказал я хозяйке после беглого осмотра. — А этой комнатой вы не пользуетесь?

— Открою, если к вам гости нагрянут. Там тоже убрано под спальню.

— Ничего страшного — обойдусь. Пусть будет закрыта — незачем лишний раз делать уборку.

— Вот и я думаю — ни к чему.

— Пойдемте во двор, покажите мне места — куда я имею доступ и куда не следует заглядывать.

— Вы можете ходить и заглядывать всюду, где вам понравится. Ну, разве только… в мою спальню… хотя, с моего разрешения и это возможно, — она лукавый кинула взгляд и усмехнулась.

Я прочувствовал ее интонацию и присел на край кровати.

— А вот, скажем, сексуальные услуги заложены в прейскурант? Если нет, я готов доплачивать.

— Ну что вы! — отрезала она, но лицом покраснела и голос ее задрожал. — За кого вы меня принимаете? Я хоть и вдова, но женщина честная! У меня тут много народу отдыхало, но чтобы сразу… как вы — прямо в лоб… никто еще не оскорблял меня так.

Я помедлил с ответом. Отзвуки ее срывающегося голоса еще звенели в комнате, хотя Маргарита Степановна уже умолкла.

— Простите. Я понимаю — человек может нравиться, может нет… А вы сразу сказали — баб не водить. А как же мне без женщины быть? Под кустом что ли кувыркаться с первой встречной? Будет все здорово, если я вам понравлюсь… Ну хотя до такой степени, чтобы вы могли со мной спать, увеличив квартирную плату, — говоря крамолу такую, старался смотреть ей в глаза с теплотой и заботой.

Нет а правда, бабенка в самом соку, всегда под боком — доплатил ей, сколько потребует, и нет сексуальных проблем, сплошные удобства.

— Если вы сейчас же не прекратите…! — резко ответила она. — Я, наверное, откажу вам от съема. Вы думаете, что говорите? Я вам не шалава какая-то! Я не понимаю, как вести себя с вами, что я должна делать — и чувствую себя идиоткой. У меня тоже есть мозги, черт побери! Давайте прекратим эти разговоры!

Кажется, назревает скандал. Но Маргарита Степановна была не такой. Я уже понял — хозяйка коттеджа по натуре своей была человеком не унывающим и добрым, но даже солнышко иногда прячется в тучи. Как сейчас, например. Когда же погода успела испортиться?

Я поднялся на ноги, не отводя глаз от хозяйки.

— У вас есть мужчина? Вы кому-то храните верность?

Маргарита приоткрыла рот, готовясь выпалить что-то еще, но тут же передумала и направилась к двери. На пороге она помедлила, прислушиваясь к своему возбужденному дыханию и поняла, что я тоже слышу его.

Усилием воли хозяйка постаралась сдержать шумные вдохи. Возможно она думала сейчас: «Какая же я дура! Человек предлагает любовь и деньги… И видно же, что неплохой человек… Я ведь сразу подумала, лишь только он спросил про жилье — а не закадрить ли его? Что ж теперь? Ой, дура-дура…»

Она яростно обернулась, губы презрительно скривились:

— Женщин сюда водить запрещаю.

И вышла, хлопнув дверью.

Я распахнул окно во двор. Смотрел, как хозяйка марширует к своему крыльцу и глубоко вдыхал свежий чистый сельский воздух. Приближался вечер.

Невеселая вдова, — думал я о Марго, — но симпатичная. Вот бы её на спину свалить. Или она думает, что новый квартирант для этих игр уже стар? А может, у нее кто-нибудь есть?

Марго приготовила на ужин жареного цыпленка.

М-дя, секс-секс — куда ж без него? Но ведь как посмотреть, а то можно считать его злой шуткой природы. Все стремятся к оргазму, не соображая, что это просто биологическая ловушка для размножения. Какая нелепость, прости меня, Господи! Люди нуждаются друг в друге — ищут не только интима, но и любви. Особенно глупцы.

У Марго дочь Наташа — молодая мама двадцати лет от роду. Если учесть, что дочке Юличке полных четыре года, сколько же было маме, когда она ее нагуляла? Выходит, пятнадцать. Господи, да ведь подросток еще! Если бы не молодая бабушка, трудно сказать, что стало с малышкой.

Знать бы заранее, попридержал язык по поводу интимных предложений. Видимо, эта тема здесь под запретом.

Сходил в магазин, купил себе разливного пива и цедил стакан за стакан, сидя в садовой беседке. Здесь так уютно. И думать не хочется ни о чем порочном.

Да, кстати, о Марго, Наташе, и маленькой Юличке мне поведала словоохотливая продавщица, спросив — кто я, откуда и где снял жилье? Напутствовала охальница: «Вы не теряйтесь — все свободны!» Даже малышку не пощадила. Ух, бабы сельские!

Вот теперь сижу, пью и думаю — может, съехать от греха-то подальше. Не за себя боялся — за доброе имя своих хозяек. С другой стороны — людям нужен заработок. Курортный сезон еще не начался — где взять клиентов? А сплетники — им разве рот заткнешь? Перееду, скажут — порядочный мужик в непорядочном доме жить не будет. Так что…

Пиво не мешало мне размышлять. Я пытался разобраться в своих чувствах и мыслях.

После четвертого или пятого стакана стал обращаться к себе, как постороннему.

Кто-то из нас полковник, не так ли? Кто-то блюдет честь офицера выше всего. Кто-то всегда готов протянуть руку помощи другому в его трудную минуту. Не ты ли хотел заняться добрыми делами, черт бы тебя побрал? Так займись ими… Хватит валять дурака!

После восьмого стакана я уже тихо поскуливал. Боже, еда и кров — вот и все, что мне было надо в этом селе. Ни с того, ни с сего появились проблемы — хочется всем помочь.

Пиво закончилось, но не кураж. Я залез в джип, который стоял у ворот гаража и поехал на Чокорево купаться — это то самое озеро, где прятал свой НЛО от посторонних глаз. Было уже темно. В конусе фар мелькали дома, столбы, потом деревья и, наконец, водная гладь. Высветился знак, указывающий поворот к озеру.

По лесной избитой дороге я вел джип достаточно агрессивно — машина стонала, прыгая с ухаба в яму.

На озере не было никаких огней, никаких людей, машин, палаток. Не освещалась местность ни луной, ни звездами. Никто и ничто не мешало мне окунуться в озере голышом, кроме воды — она была ледяной. Тысячи игл пронзили тотчас.

Выскочил из воды, побегал по берегу, потом залез в джип и включил отопление.

Кураж пропал — кажется, начинаю трезветь. Даже почувствовал, что устал — почти до обморока. Или спать так сильно хотелось?

Я влез в одежду и откинулся в кресле. Пришло понимание — все будет хорошо. Я помогу этим дамам по жизни, только не надо спешить. Терпение — это искусство, которым не каждый владеет. Помолодевший полковник овладел им давным–давно. Жизнь научила…

Теперь понятны стали мне для чего нужны были пиво, ночные езда и купание — я изгонял из себя демонов страсти, жалости и чего-то еще. Очистил душу. Можно начинать новую жизнь…

Утро после столь бурной ночи было необычайно великолепным — оно настолько чудесно, насколько дурной была прошедшая ночь. Ни ветерка, ни облачка. Под лучами солнца роса на траве и листьях переливалась хрустальным блеском. Сверкала вода в озере. Птицы с ума сходили. И уже летали пчелы и бабочки, садились в розетки первых цветов, пили нектар. Вон и Мао домой запросился — проголодался бедолага…

Просто прекрасное южноуральское утро! Хотя это не служило оправданием, почему я сейчас на берегу озера, а не в своей кровати. Оправдание мне потребуется, когда вернусь домой. Пожалуй, следует сочинить его прямо сейчас, по дороге…

Мне не хотелось причинять беспокойства моей хозяйке и ее домочадцам. Пусть небеса помогают ей. Она много страдала в своей жизни, хватит с нее. С такими благими мыслями я вернулся домой.

Может, кому не понятно, что у меня вызвало такой интерес к семье Марго и побуждало заботиться о ней? Но такова моя суть. Ведь я офицер, богат и ничем не обременен. А дамы мои…

Марго была замечательной женщиной в самом соку.

Юная Наташа выглядела героиней драматической трагедии. Ее большие глаза были полны печали и страдания.

Маленькая Юличка — ангелочек с голоском-звоночком и ясными, доверчивыми глазками.

Своей беззащитностью они согревали душу мою…

Столь раннее (позднее?) прибытие мое не вызвало суматохи. Никто не вышел меня встречать. На столе в кухне стоял завтрак, прикрытый салфеткой. Спустя полчаса я был сыт и доволен. Прилег отдохнуть и подумать — что я могу сделать для этих прекрасных дам?

Поскольку всякая женщина мечтает о великой любви, то бишь мужчине, то:

— Марго нужен любовник;

— Наташе — старший друг и защитник;

— Юличке — воспитатель (воспитательниц ей хватает).

Чтобы разом решить три задачи, мне надо жениться на Марго:

— у нее будет муж;

— у Наташи — богатый и любящий отец;

— у Юлички — заботливый, умный дед.

Никого не забыл? Ах да, себя! Я не против Марго в постели, готов в Наташиной жизни принять участие, Юличку воспитать веселой, доброй и умной. Но что же делать с моим бессмертием? Пройдет каких-нибудь тридцать лет, и мне надо будет менять место жительства, оставляя тех, к кому привязался.

Черт! Снова засада: только привыкнешь, прикипишь сердцем и сматывай удочки — финита ля комедия. Да помогут небеса каждой женщине, вызывающей высокие чувства мужчин! Я, конечно, уйду с их пути и погружусь в размышления на новые тридцать лет, чтобы потом вернуться на Землю к новым романам и похождениям.

Такова моя селява…

Сформировав решение, блаженно потянулся в предвкушении сна. Идите, детки, навстречу своей любви — к мужу, папе и дедушке. Валяйте — делайте со мной что хотите. А я знаю одно: женщины, когда они счастливы, должны смеяться и петь, наслаждаясь жизнью, украшая её. Если не сможете воспользоваться подвернувшейся возможностью стать счастливыми, значит, вы не заслуживаете счастья.

Я уже любил каждую из них — их голоса, характеры, капризы. Мне хотелось разбудить в них восторг бытия и любовь к жизни. Мне хотелось, чтобы все, что они делали, делали пылко и страстно.

Наверное, меня простили. Или это в порядке вещей — постояльцы (они же отдыхающие) изредка (а может, и каждый день) напиваются и ведут себя не совсем адекватно. Короче, никто мне слова не сказал в претензию за вчерашнее поведение. А проспав полдня и выйдя во двор, аккуратно мощеный керамической плиткой, увидел Наташу.

Нет, я видел ее и раньше — но мимоходом, в домашнем халате. Сейчас она собралась на работу в сельский Дом Культуры и была удивительно красива в нарядном платье. Увидев такой свою будущую падчерицу, остановился как вкопанный — прекрасное девичье лицо в обрамлении длинных прямых волос; яркие бирюзовые глаза, дерзкий носик, красиво очерченные скулы и мягкие губы; высокая грудь, тонкая талия и длинные стройные ноги.

Мать босая! Я увидел в ней потрясающей красоты женщину, которой хотелось бы добиться.

Я подумал о будущем для нас с Наташей — мы могли бы путешествовать хоть целую вечность, убегая от людских пересудов, зависти и обыденности жизни. Хотя еще не знал наверняка, сможет ли она ко мне испытывать нежные чувства. Но красота ее понуждала избавиться от пессимизма и видеть будущее исключительно в розовом свете.

Наташа делала встречные шаги — она улыбалась мне завлекающее, говорила словно бы невзначай оброненные слова… Мне, жаждущему общения и человеческой теплоты, которыми так долго был обделен, эти проявления чувств казались маленьким чудом, почти пьянили. Но, возможно, я придавал всему гораздо больше значения, чем оно того стоило.

— Вы на работу? — спросил я Наташу. — Позвольте вас отвезти.

Она согласилась, но за воротами позвала в машину с собою Юличку, которая играла в песочнице. Они сели на заднее сидение, и в салонное зеркало я с удовольствием разглядывал в вырезе платья ее прекрасной формы бюст, зрелище которого волновало. А потом испытал чувство сродни шоку, когда наши взгляды встретились — как будто меня схватили за руку на непристойном деле. Я понял, что она постигла, чем только что любовался. Возможно, из-за этого и случилось все остальное — она ожидала знака, и вот теперь его увидала.

Не отводя глаз, она провела кончиком языка по приоткрытым губам, как бы желая сказать — как вы себя чувствуете? не пришло ли время познакомиться ближе? почему вы ничего не говорите?

Возле клуба Наташа вышла, пересадив дочь на переднее пассажирское кресло.

— Мы приедем за вами после работы. Во сколько вы заканчиваете?

— В полночь, когда закончится дискотека. Юличка будет спать в это время.

— Тогда я приеду один.

И приехал. Дождался, отвез домой.

— Спасибо, — сказала она, покидая авто.

— И это все?

Она остановилась. Я подошел. Коснулся ее губ своими, обнял обеими руками и почувствовал, как упругие груди прижались ко мне. И это не было отвратительно.

Потом провел рукой по ее ноге, ощутив тепло бедра под платьем. Расстегнул пуговицы, высвободил грудь и прикоснулся к ней губами. Минута растянулась в час, и наслаждения в ней было заключено на сто лет. Наташа стояла передо мной — светлая стройная женщина в сиянии своей молодости. Мы целовались и ничего не говорили, потому что слова нам больше не требовались.

Но вот…

— Простите, мне пора. И вообще, на сегодня достаточно. Я расплатилась за вашу любезность.

Наташа ушла. Я надолго задержался возле машины, размышляя о произошедшем. В моих руках только что была женщина, и она казалась богиней. Натали, конечно, очень молода, но чувства ее были искренни — я не почувствовал, что меня используют, совращают или насмехаются надо мной. И был наверху блаженства.

Наконец очнулся от раздумий, сел в машину, захлопнул дверцу. И сидел минут пять, приходя в себя, прежде чем тронуться. На моем теле еще горели ее прикосновения. На губах пылали поцелуи. Я не хотел бы их смывать, но тело горело огнем неудовлетворенной страсти — его следовало охладить. Поехал купаться…

Плавал в холодной воде и радовался — я влюбился и, кажется, небезответно. Не хотел, форсируя естественный ход событий, немедленно тащить девушку в постель — это не в моих правилах. Было бы лучше, чтобы желание интимной близости исходило от нее самой, как результат моих ухаживаний.

Потом испугался мысли, что я-то влюбился, а Наташа не сможет меня полюбить. И как же глуп был, предлагая Маргарите секс за деньги. Согласись она на такое, не знал бы что сейчас делать. Хорошо что она меня отшила. Теперь у нас с Наташей есть шанс найти свою нишу в жизни и уединиться там.

Хорошо купаться под звездным небом — как будто вселенная вся на твоих плечах. Ах, если бы вода была не так холодна…

Плыл на спине, еле-еле перебирая конечностями и наблюдал, как звезды мигают и падают, чертя яркий след. Не будет у нас вечной любви — думал я о наших отношениях с Наташей — через тридцать лет мне придется уйти. Но эти годы мы можем быть бесконечно счастливы…

Потом пришли в голову мысли — как же Маргарита отнесется к нашей связи с дочерью? Как я буду выглядеть в ее глазах? Потаскуном-бабником, за которого ни одна любящая мать свою дочь не отдаст? При всем этом я ничего не имел против первоначального плана — стать мужем, отцом и дедом. Вы не поверите. Но это так.

А если Наташа станет падчерицей, то я не смогу уже, как только что было, целовать и тискать ее обнаженные груди. Ах, эта мне деревенская патриархальность — вопросы целомудрия и женской стыдливости. Вещи, по моему разумению, совершенно бесполезные и даже предрассудочные. Как было бы здорово стать любовником одновременно и Марго, и Наташи — я бы их подарками завалил, а Юличку любил как родную внучку-дочку. Что еще женщинам надо?

Вспоминая Наташины поцелуи, чувствовал, как по спине бегают мурашки удовольствия и давал себе юношеские зароки. Я обещал в душе заботиться о своих квартирных хозяйках, сделать их жизнь счастливой, помочь им добиться того, чего они сами хотят.

Мне за мои услуги от дам хотелось лишь одного — чтобы они приняли меня в свою семью на правах мужа, отца, зятя, папы-деда… — ненужное зачеркнуть.

Что же женщинам надо, чтобы совершенно оторваться от предрассудков и глупостей? Вопрос вопросов…

На следующее утро Наташа вошла ко мне, робея и смущаясь.

— Максим Сергеевич, вы не смогли бы нас свозить в город? Автобусы ходят не каждый день и перерыв между рейсами очень большой — Юличке будет тяжело. А нам надо…

— Да, конечно, обязательно съездим — всюду, куда прикажите. Только сначала, Наташа, нам надо с вами поговорить. Присядьте, пожалуйста…

Она села и мельком с любопытством на меня поглядела.

— По большому счету то, что вчера произошло между нами, большого значения не имеет, но на многое намекает. Вы мне нравитесь, Наташа, очень. Но как построить наши отношения, я не знаю. Может, вы подскажите?

Девушка с беспокойством на меня поглядела — ей что-то особенное послышалось в этой нетвердой и к чему-то издалека подходящей речи.

— Я уже предчувствовала, что вы что-нибудь такое спросите, — сказала она, пытливо глядя на меня.

— Хорошо, не будем сами загонять себя в угол — доверимся жизни: она как всегда мудро рассудит.

Я хотел было улыбнуться, но не сумел. Совсем не так предполагал с Наташей «разрулить» отношения, но язык не повернулся сказать ей прямо — давай сделаем так: ты даешь, я плачу.

— Вот и хорошо, — у нее улыбка получилась, нежная и грустная. — Так мы собираемся?

Она поднялась и пошла к двери.

— Наташа! — остановил ее возгласом. — Поверьте, я человек хороший и всей душой желаю вам добра.

Девушка чуть-чуть покраснела.

— Это заметно, — сказала она, выждав минуту.

— Я человек порядочный, честный, обеспеченный и способный сильно любить. Учтите это.

Наташа вся вспыхнула, потом вдруг встревожилась:

— Зачем вы все это мне говорите? Как будто прощаетесь… Мы расстаемся?

— Нет. Но я боюсь, что неправильно буду понят вашей мамой.

— Мама у меня замечательная, — она взглянула на меня беспокойно и вышла в тревоге.

Я переоделся для поездки в город и пошел к машине. Скоро подошли и дамы мои. Наташа с Юлечкой сели сзади, а Марго на переднее пассажирское кресло — все в какой-то клубок скрутилось. С Наташей, пожалуй, теперь ясно — пару-тройку дорогих подарков, и она моя. А вот с ее мамой предстоит борьба. Марго-Маргаритка — это загадка. Что ей надо? — хочется знать. Тут целая психология предполагается — с одного жеста не угадать. А какова!

Покосился на нее. Марго можно было назвать профессиональной обаяшкой — нравилась и любила нравиться всем. Ведь она работала в санатории «Урал» администратором — можно сказать, его лицо. Работала, но на сегодняшний день не у дел — промышляет на жизнь второй половиной дома, сдавая её квартирантам и отдыхающим.

Слишком я примитивен был с ней при первой встрече и знакомстве. Правда, с того дня прошло время, и кое-что уже изменилось. Посмотрим… посмотрим…

А пока вернусь к тому, с чего надо было начать. Село Хомутинино, бывшая казачья станица, располагалась в самом центре замечательного уральского уголка — в окружении пяти живописных озер. Но я невеликий мастак природу описывать. Вот любоваться — это да: хоть с утра до вечера. Да вы возьмите любую книгу классической русской литературы и читайте об уральской природе, сколько душе угодно — все так и есть…

Хотя надо сказать, что рассуждения городских людей о деревне имеют мало цены. Все, что помнится беглой, бывшей сельской братии про её малую родину — это стилизация прошлой жизни: дачное, пейзажное и наносное…

В этом я сейчас убеждаюсь каждый день.

А моя цель написать повесть на тему — настоящий полковник в дачном селе.

Их строгие нравы (о станичниках говорю), теперь круто размешенные современщиной, все ещё проглядывались в местных жителях — особенно в женщинах. И это тоже тонкая мысль, описать которую под силу лишь настоящему мастеру пера. Во всяком случае, Маргарита не раз говорила, что гордится свои корнями казачьими. А стало быть, казачки и Наташа с Юличкой.

И ещё одну мысль от Марго я услышал:

— При всяком режиме казаки жили по чести и совести.

О каких это режимах вдова говорит? Ах да, царизм и советская власть. При демократах мы теперь живем.

И ещё две мысли от неё запомнились:

— Это советская власть приучила колхозников красть. Мужиков, но не казаков.

— Это советская власть наплодила лентяев, любящих покомандовать…

А сейчас она обернулась к сзади сидящим и сказала:

— Надо Юличке пальтишко новое.

Наташа:

— Пальто летом? Зачем это?

— Летом они дешевле.

— Потому что остатки. К зиме завезут новые — будет выбор.

— Богачкой стала — фасон подавай?

Когда человек живет долго один, сам по себе, некоторые чувства в нем стушевываются, уходят в тень, а другие, наоборот, вылезают наружу. Я понимаю, что разговор в машине о пальтишке для Юлички неспроста затеян Марго — для меня. Хотел понравиться — докажи, что достоин, не скупись. Да мне и не жалко денег для такой крохи и такой цели. Только вот как их предложить? Как влезть в разговор и сказать — выбирайте, а я сделаю Юли подарок. Обязательно от предложения такого возникнет неловкость, которой мне не хотелось.

Даже более того, краской стыда покрылась душа моя и царапалась совесть изнутри за все мои прежние предложения:

— Марго — о доплате к квартплате за секс услуги;

— за несказанное Наташе — я плачу, ты даешь.

Теперь я хочу стать членом семьи высокой нравственности.

— Вот, — Маргарита достала из дамской сумочки несколько денежных купюр: наверняка моя квартплата. — Возьми и купи…

За окном начал сыпать мелкий дождь. Ветер кинул пару горстей на стекла. Заблестели плитки двора. Маленькая любопытная пичуга запрыгала и забилась у окна, стуча крылышками и клювом — будто весть принесла.

Я вышел на веранду и встал, недосягаемый для дождя, наблюдая плоские полосы небесной влаги, накрывшие окрестные леса, тихий зеленый мир села. Нигде не было никакого другого цвета. Бывшая станица словно плавала в озере с зеленой водой дождя, отгородясь от мира своими заборами.

Хотелось с кем-нибудь поговорить. Иначе просто сойду с ума. Как я удачно попал в квартиранты к этим прекрасным дамам. И как нелепо начал общение — предлагая деньги за секс; тиская и целуя девушку, о существовании которой совершенно не знал ещё день назад. Кому это было надо, чтобы я попал в такое дурацкое положение? И как начать отношения заново? С разговоров о литературе и театрах, в которых я уже не был — дай, Бог, памяти — столько лет?

Нестерпимо захотелось выпить. Но дождь идет, а у меня нет зонта. Впрочем, в магазин можно на машине смотаться.

Пока пиво цедилось в двухлитровую тару, продавщица болтала.

— Как устроились?

— Нормально.

— Надолго к нам?

— Как получится. Не знаю. Да мне некуда ехать.

— Повезло Степановне…

Эту мысль я не стал поддерживать, наблюдая через широкое окно витрины, как сильно небритый мужчина брел, спотыкаясь, через улицу под дождем. И когда до заветной двери оставались считанные шаги, обходя джип, он шмякнулся в лужу, подняв фонтан брызг.

— Думает, что вплавь быстрей, — съязвила продавщица, подавая мне сосуд с пивом.

Цепляясь за машину, страдалец принял вертикальное положение и пошел дальше. Вот он уже в дверях магазина проклинает злодейку-судьбу, дождь и дорогу, а ещё какого-то идиота, под ноги поставившего тачку свою. При виде меня, желание его поматерить «буржуя» мелькнуло в глазах, но не окрепло и быстро сошло на нет.

Практически не промокший вернулся домой. У открытого окна на веранду пристроился пиво пить, дождь наблюдая, и о судьбинушке своей горькой грустить…

А потом закружило голову. Мой оптимизм потирал лапки — спасибо судьбинушке за малые радости! Жить, как говорится, хорошо! А хорошо жить — ещё лучше!

Ну что сказать? И пиво хорошее, и копченая мойва кстати…

Между тем, дождь притих, и Марго вышла в огород нарвать зелени в парнике для стола. Она кивнула мне. Я помахал рукой. Может, с ней поговорить? Но о чем? Как начать? Что сказать?

От судьбы не уйдешь…

И так раскаяние за неудачный дебют стиснуло душу, что захотелось выпить водки и все забыть.

За окном уже чуть синели хомутининские сумерки. Я был не пьян, но меня почему-то знобило. А ведь думал опять скататься на озеро и искупаться.

В какой-то момент таки хмель догнал — во рту стало сладко, но горько в груди. Захотелось поплакать.

Пошел закрыть дверь на замок, чтобы кто не вошел ненароком и не застал меня плачущим, и понял, что развезло — будто ветром качало из стороны в сторону. И вместо того, чтобы закрыться, вышел во двор, потом в огород, направился к озеру. Ветер мягко толкает в спину: словно подгоняет — лишь ноги переставляй.

Сел на мостик, глянул на свое отражение. Увидев какую-то тупую рожу, захохотал и заплакал одновременно!

Слезами и хохотом идиотским очистив душу, умылся и побрел домой, обозревая сад. Он весь был усеян прошлогодними яблоками. А яблони-то были неплохие — антоновка, анисовка, штрифель, славянка…

Подумал, трезвея — вот чем надо заняться, а любовь сама собой придет. И даже громко сказал, обращаясь к деревьям:

— Ну, здравствуйте! Не ждали?

Потом курил на ступенях крылечка, поглаживая приблуду Мао. Было очень темно. Налетевшие с ветром облака прикрыли сумрачные звезды весеннего неба. Свет падал во двор из окон второй половины дома. Мои хозяйки ещё не спят. Интересно, о чем говорят? Может, в гости напроситься? Но не удобно в таком-то виде. И как к мелкой подойти с запахом перегара?

Так уж устроен я со своими болячками совести — это нельзя и то невозможно. И не так важно, что обо мне подумают — свои правила шорят.

Ночь в Хомутинино. Где-то лает брехливый пес.

В темноте исчезли многие очертания. Свет погас в одном окне хозяйской половины. Из другого стал ярче казаться. Не спит Марго, с чем-то возиться на кухне. Замечательная женщина и хлопотунья. А может быть, и Наташа там — только Юля уснула.

Я представил себе тихий разговор двух родных по крови и мыслям женщин — наверняка обо мне. Возможно, в скаредности обвиняют. Я ведь так и не сделал подарок ребенку в виде нового пальто — не нашел повода предложить деньги.

И тем не менее, эти женщины счастливы, счастливы совершенно по-своему, в своем кругу — без меня. Они сейчас, наверное, делали те легкие обязательные женские дела, мелкие, но важные, которые создают уют в доме, которые составляют суть и плоть отношений любящих друг друга людей, которые живут вместе и счастливы этим.

А я несчастлив, потому что не могу найти повода стать им своим. Потому что сразу повел себя неправильно, пытаясь из них сделать шлюх. Ах ты, господи Боже мой — вот незадача! А так бы сидел сейчас на кухне, пил чай и участвовал в семейной беседе со всеми на равных.

Здесь, в темноте, на крылечке постиг, наконец, что же такое счастье — это любить и любимым быть. Секс здесь ни при чем… Мне надо все начинать сначала — по иному строить отношения с Марго и Наташей.

Еще одну сигарету запалив, я вспомнил первый свой брак. Жена красивой была. Секс был. А вот любви ни на грош…

Помыв собачонку лапы, лег спать и перед сном мечтал о том, как все-таки женюсь на Марго и стану монархом во вновь приобретенной семье. Власть моя будет идеальной — в том смысле, что она призвана поддерживать в моих владениях равновесие сил: не давать никому тиранить другого. Даже мелкой дано будет право голоса и поведения. Если человек волен поступать как ему хочется — ему в делах ничто не мешает и все у него тогда получается.

Но решать все, всегда и за всех буду я…

На том и уснул.

Проснулся на удивление не от крика петуха, как положено быть в деревне, а от подозрительного шороха за открытым окном — ночь была душной: пришлось распахнуть. Минуты две пытался осознать, что уже не сплю, и неведомый звук мне не приснился.

Взглянул — мать босая! — на подоконнике оставлен кем-то букет свежих цветов.

Меня будто выбросило из кровати. Глянул в распахнутое окно — по веранде на свою половину дома удирает… Юличка.

— Стой! — кричу. — Подожди. Нам надо поговорить.

Девочка она послушная — остановилась, повернулась и побрела в мою сторону, низко опустив голову.

— Это ты мне цветы подарила? — спрашиваю, улыбаясь. — Зачем?

— Не хочу, чтобы вы уезжали.

— А я и не собирался. Или меня выселяют?

— Мама с бабушкой вчера говорили, что вам не нравится у нас.

— Почему это? Как раз наоборот. Мне здесь все очень нравится. Я вас всех очень люблю. Только скажи — цветы откуда?

— У соседей на клумбе нарвала.

— А они разрешили? — нахмурившись, делаю осуждающий взгляд.

— Вы не говорите, пожалуйста маме и бабушке. Они будут ругаться.

Становлюсь на колени, прижимаю к груди маленькое тельце и целую Юлечку в золотистую макушку.

— Не скажу никому, если ты мне пообещаешь больше не красть у соседей цветы.

— Обещаю, — заверяет девчушка и расплывается в счастливой улыбке.

Я отпускаю её.

— Приходи ко мне в гости, когда захочешь. Всегда буду рад тебе.

— Хорошего дня! — желает мелкая и убегает теперь насовсем.

Я смотрю ей вслед и не могу перестать улыбаться. Мне начинает нравиться моя новая роль квартиранта, но не угодника дамского. Вдыхаю полной грудью утреннюю прохладу и даже в дом возвращаться не хочется.

— Доброе утро, Максим Сергеевич. День сегодня выходной. Потревожил вас кто в такую рань? — с огорода, из парника, наверное, входит во двор Марго.

— Здравствуйте, Маргарита. Красивое у вас имя — цветочное.

— Спасибо, — благодарит хозяйка за комплимент: любит она их. — У вас для кого цветы?

Не мог я ей отдать Юлички подарок. Пришлось соврать.

— Ходил прогуляться, дорогой нарвал. Люблю, когда в спальне пахнет цветами.

Поджав губы, Марго уходит на свою половину, и я иду к себе, чтобы привести свою внешность в надлежащее состояние. За одно в воду поставил цветочки — красивые они очень.

Побрившись и зубы почистив, пошел искупаться на озеро. На пороге садовой беседки сидела Наташа и очень аппетитно хрустела морковкой. На её коленях лежал пушистый белый кот, который и ухом не повел, когда я подошел.

— Утро доброе, Максим Сергеевич, — сказала девушка, улыбнувшись.

— Доброе, — согласился я и добавил. — Морковка это хорошо — зубы очищает, зрение укрепляет, аппетит возбуждает…

— Хотите? — она достала из-за спины миску с мытыми морковками.

Взял предложенный корнеплод и высказал вслух свою мысль:

— Хороший у вас парник. Люди ещё не сажали, а у вам уже урожай.

— Не-ет, — помотала Наташа головой. — Это из подвала, прошлогодняя. Вы купаться?

— Хотите со мной?

= Вода холодная.

— А дно отличное?

— Нормальное.

Я шел огородом вниз, к берегу, растирая полотенцем голую спину до красноты, и думал — хорошее взято начало; только бы не сорваться. Да уж больно девки-то хороши…

2

Было утро. Я сидел на кухне и уплетал самый вкусный в моей жизни пирог, приготовленный очень умелой рукой квартирной хозяйки. Мне бы радоваться, наслаждаясь, а я грустил, потому что не знал, с чего начать — как людям пользу приносить?

Не считайте меня идиотом: не всему человечеству, а отдельно взятой семье из трех человек женского рода.

Они обо мне заботятся всячески, а я только квартплату вношу — думал, с неописуемым удовольствием запивая картофельный пирог холодным молоком — надо в чем-нибудь существенном отличиться; чем-то порадовать дам кроме денег.

А что делать? Ходить за ними повсюду и помощь свою предлагать — мол, мужское крепкое плечо не хотите ли? Нет, надо что-то свое предложить, оригинальное, чтобы меня сразу зауважали, а потом и полюбили — хоть Марго, хоть Наташа, хоть обе сразу вместе… Но что придумать?

Подсказала Марго, явившаяся убирать посуду. Ворчала, гремя тарелками:

— Как жизнь поменялась. Раньше в колхозе людей не хватало, а теперь нет работы в селе.

Я ухватился за эту мысль:

— А хотите, Маргарита Степановна, я работу вам сам придумаю. Ну, работу не работу, а доходную статью.

— Как это?

— А вот из одного гаража пустующего сделаю магазин автоматического обслуживания. За прилавкам стоять не надо. Покупатель зашел, денежку в кассу опустил или карточку приложил, код товара набрал, и он выкатился в окно выдачи.

— Такие бывают?

— А вы разве не видели? Сейчас автолавки по селам ездят. Водитель один. Двери в будке распахнул — дальше все на автомате. Китайское ноу-хау…

— Что узкоглазым хорошо, то русскому смерть.

— А мы не будем брать с них пример — со своими прибамбасами магазинчик откроем. Скажем, развесим видеокамеры, покупателей будет встречать радостный вопль электронного продавца и вообще — наладим голосовое общение.

— Такое возможно?

— Сейчас нет невозможного.

— А товары, где брать?

— Проще простого. Повесим вывеску «Пятерочка», заключим договор с одноименной фирмой, и они на своей машине привозить будут все, что только попросим.

— А расчет после реализации?

— Наверное, сразу. Да не беспокойтесь вы о деньгах — это моя забота. Ваша задача — отсортировать товар по нужным полкам. Чтобы вместо булки хлеба бутылка водки не выкатилась.

— Хорошо бы так-то.

— Вот я этим и займусь. А то скучно совсем. Мне только нужно одно.

— Что же?

— Ваше разрешение на переоборудование гаража под сельскую лавку, работающую круглосуточно в автоматическом режиме — без продавца.

— Самхватай?

— Пусть будет так. Ну, что вы скажите?

— Да делайте, что хотите — все равно без дела стоит.

Я так понял — это она о гараже, которого я добивался. Замечательно! И с ходу взялся — пошел осматривать объект. Заинтригованная Марго следом.

Гаражи, похожие как близнецы, стояли перед домом. И надо сказать, как убежище для машин смотрелись весьма и весьма неплохо. Ворота, к примеру, не распахивались створами в обе стороны, а в гармошку, как жалюзи, собирались под крышу — удобно с такими и красиво.

В одном уже стояла моя машина. Мы подошли к другому.

— И кто в такую конуру за товаром пойдет? — сетовала Маргарита.

— Не переживайте, хозяюшка: сделаю косметический ремонт — будет похож на магазин.

— Сам что ли?

— Сам не смогу, специалистов найму.

— Денег девать людям некуда.

— Почему некуда? В дело пойдут. Вы поверьте мне, Маргарита Степановна — все будет хорошо!.

— А что ещё остается? Вы такой благородный у нас, как рыцарь на черном коне.

— Почему не на белом? — не понял я.

— Машина у вас черная.

И смерила меня взглядом. В глазах её читалось — бабы, наверное, за тобой умирают. Но мне ловеласов таких на дух не надо: одна морока с ними. От красавцев с деньгами одни слезы и головная боль…

Напевая что-то под нос, она пошла прочь, а я с набухшей нежностью смотрел ей вслед. Проводил её взглядом, пока не скрылась за калиткой во двор. Почему-то подумалось — с ней так уютно бывает, когда она рядом. Заметил — соседки её уважают и за советом-помощью обращаются часто. Но… помнил, как она не согласилась спать со мною за деньги — так что закатай губу, полковник. Или проси руки, если совсем уж не терпится…

Вы знаете, какое хлопотное дело из гаража сделать магазин? Вот и я не знал, пока не взялся. Оказывается, в этом деле главное не руки, а голова. Это она решает, что куда. А рукам что — бери больше, клади ровнее…

Сонное село выглядит едва живым. Копошится в палисадники соседка-старуха. Через дорогу на скамье у ворот курит древний дед с седыми усами и бородой. Под его ногами зевает дряхлая шавка. Все выглядит умиротворенно — а я взялся за работу…

Подошел сосед, Иван Рыжов — возрастом чуть за пятьдесят, с пивным пузиком и большими залысинами. Кивнул, улыбнувшись:

— Сносить думаешь? Лучше сдай в аренду.

— А кому нужен?

— Напиши объявление.

Я вздохнул и признался:

— Магазин из него думаю сделать.

— А кому он нужен? — небрежно махнул рукой Рыжов.

— Кто его знает? Да пусть стоит — пить-есть не попросит… Все равно гараж без дела торчит. А магазин будет копеечку приносить.

— Хлопот с ним…

— На автомате мыслю. Сейчас такие не редкость.

— Ну-ну… — Иван Рыжов, цвиркнув слюной через губу, пошел прочь.

Но в голову ему вдруг пришла мысль, и он вернулся.

— А может, ты к хозяйке клеишься? Так не теряйся. Хорошая баба и собой хороша. Хватать надо, пока свободна.

— А сам-то что?

— Да старый я и толстый для неё. Так и сказала, когда посватался. А ты вроде ничего — подтянутый. Дай угадаю — военный на пенсии?

— Вроде того.

— В каком звании?

— Полковник.

— Ого! С твоей-то пенсией и к Наташке можно посвататься. А мне Маргариту оставь — может быть, уломаю однажды.

— И будешь зятьком меня называть?

Рыжов хихикнул и прочь пошел.

Следующую неделю с утра до вечера я копошился в коробке гаражной, делая ей косметический ремонт. Своими руками, между прочим — военные летчики все умеют. Чего не умеют — быстро учатся…

Опять подошла Наташа и попросила свозить их в город. Переодевшись в дорожный наряд, сел за руль, уверенно и плавно проехал селом, выкатился на трассу и прибавил скорость.

— Вы хороший водитель, Максим Сергеевич, — похвалила Марго. — Не люблю дерганных и шустрил.

— Лучше, чем Иван Рыжов?

— Какой Рыжов? Сосед что ли? Да у него машины нет.

— Нет, есть, — поправила Наташа. — Только он на ней не ездит — в гараже стоит.

— В женихи набивался, — сказала Марго явно для меня: семейным это давно не новость и не раз обсуждалось.

— Почему отказали? — это я. — Про дареного коня не слыхали?

— Характер не подходящий.

— Да вы прямо шкатулка с секретами.

— А вы любите кроссворды разгадывать? — это Наташа.

Если ещё мелкая пойдет против меня — сдамся на милость победителей.

А вот когда вернулись домой с покупками (кстати, я так и не научился платить за дам), был приглашен на семейный ужин. Сели за стол — на нем плов. Вкусно приготовлен, что и говорить. Женщины так готовить умеют — к черту ложку: ел бы пальцами и облизывал.

— В город не тянет переехать? — спросил между прочим. — Не надо кататься — все магазины под боком.

— Я здесь родилась, — недовольно фыркнула Маргарита. — Чего мне в городе делать?

— А вас, Наташа?

— Я училась в Челябинске и не осталась, хотя была такая возможность. Дома как-то надежнее. И люди у нас хорошие. И клуб замечательный!

Взгляды наши встретились, и заметно было, как девушка пытается сохранить непринужденность любой ценой.

— А вы, Максим Сергеевич, давно расстались со своей семьей?

— Давно. Жена нашла себе иностранца — уехала за границу с детьми.

— Вы не общаетесь?

— Нет. А тебе, милая, — чтобы уйти от разговоров о моем прошлом, обратился к мелкой, — где интересней: в городе или селе?

— С мамой и бабушкой, — очень разумно ответила девочка.

— И вы здесь живете дружной семьей — в тепле и уюте. Просто завидки берут!

— Здесь классно! — сказала Наташа. — Дом хороший, огород, люди добрые уважают, вокруг озера целебные. Я в следующем году на курсы пойду, сдам на права, возьмем с мамой кредит и купим машину. Машина — это не роскошь, а средство передвижения и свобода. Вот!

Девушка выдохнула, закончив пламенную речь, в которой убеждала не гостя, а скорее себя, как ей повезло в жизни и как у нее все здорово складывается.

— А будет ещё лучше, когда мы с Маргаритой Степановной запустим магазин. И назовем его «Рай Земной». Ведь Хомутинино — это Рай! Мне тоже все любо здесь. И вы у меня такие хорошие! Это судьба, что встретил вас…

— Вы же говорили «Пятерочка»! — встрепенулась Маргарита.

— Ах да. Пусть будет «Пятерочка» для начала. А потом посмотрим.

— Вы замечательный строитель, дядя Макс — пискнула мелкая. — Как гараж приукрасили, он сейчас смотрится шикарнее любого магазина. Жалко, что вы не волшебник.

— Сам опечален.

С явным любопытством заглядывая мне в глаза, Марго сказала:

— В селе кумушки говорят, что вы мой хахаль — потому так стараетесь.

— Я бы с великим удовольствием, Маргарита Степановна, но природная скромность мне мешает слова лишнего сказать.

— Да и я самым языкастым объяснила, что дело в не хахальстве. Просто квартирант замечательный попался — рукомеслый и непоседливый.

— Во-во… — я надменно скрестил на груди руки.

— А бабы все равно не верят в бескорыстную помощь, — заметила Наташа, покачав головой величаво. — Даже клубники наши про вас, Максим Сергеевич говорят — не мужчина, а праздник.

— Ну, праздник-не-праздник… Кстати, Наташ, вы на работу ходите, возвращаетесь поздно, и не всегда есть у меня возможность вас встретить и проводить. Скоро купальный сезон откроется, отдыхающих будет много — не безопасно в селе станет ночью одиноким красивым девушкам ходить. Вот вам ключи от машины. По селу и без прав можно кататься. Думаю, участковый вас не остановит. Вы ведь умеете водить джип?

— Ещё утром умела. На курсах, правда, не была, но рулить доводилось. У вас коробка-автомат? Обалдеть!

Надо бы вежливо отказаться, но соблазн так велик! И Наташа не устояла.

— Я буду очень осторожной. Честное слово.

Девушка одарила меня счастливой улыбкой.

— Оставьте ключи у себя. Я попрошу, когда потребуются.

В тот же день на работу в СДК Наташа отправилась на джипе Петрова, наслаждаясь послушностью руля и тихим шуршанием шин. Левую ногу первое время приходилось осаживать — не привыкла к безделию — но потом все наладилось. Широкая педаль тормоза и узкая газа старательно срабатывали — автомат замедлял или ускорял автомобиль по желанию водителя. Припарковавшись у Дома Культуры, девушка, гордо вскинув голову, направилась к парадному крыльцу.

День был просто прекрасным. Наташа уже начала задумываться, как бы Максима Сергеевича отблагодарить за такие подарки. Совесть зажимала — ведь ничего не бывает даром.

Как он круто с ней обошелся в первый же день знакомства — до грудей добрался, чуть под платье не влез. А потом вдруг угомонился — все желания разом пропали. Может, с мамой закадрил? Так она, наверное, сказала бы.

Наташа ощутила укол в сердце. Ревность? Только этого не хватало! Ну, как же так и откуда? К собственной матери! Квартиранта!…

Весь вечер провела в каких-то смятых, растревоженных чувствах. И дискотека молодежная не помогла успокоиться.

Впрочем, если быть честным, ситуация немного и забавляла — самую малость.

А по большому счету, очень хотелось, чтобы Максим Сергеевич обратил на неё внимание — под его взглядом почувствовать себя женщиной, красивой и желанной.

А Маргарита с того дня перестала накрывать мне отдельно стол — всегда приглашала к столу семейному. Впрочем, не только сама — засылала мелкую или Наташу. Я будто стал членом семьи…

Звезды заволокло тучами, стало сумрачно. Ветер усилился, налетая порывами. Одно радовало — он был южным и теплым.

Я в уютной мастерской, распахнув двери, занимался электроникой будущего магазина. Согласно найденной в инете схеме собирал автоматику, по которой общение в магазине станет голосовым.

К примеру, переступила порог соседка-старушка — магазин ей:

— Здравствуйте, баба Клава! Чего изволите?

— Мне бы хлеба серенького булочку.

— Приложите карточку к светящемуся плато на кассе.

Старушка получает чек, а следом и булочку в окне выдачи.

Примерно, так.

Я размечтался, а с неба стали срываться первые крупные капли дождя.

Прибежала мелкая из песочницы.

— Дядя Макс, сейчас будет гроза. Вам не страшно?

— Ну, вы совсем, мадмуазель, меня за мужчину не считаете. И если боитесь, садитесь подальше от дверей. Ноутбук включен — игрушку открыть?

На небе сверкнуло, громыхнуло, и дождь плавно перешел в ливень.

Я отложил сборку — любопытно было смотреть, как хлещет вода по керамическим плитам двора.

Запиликал мобильник у Юлички.

— Баба, не тревожься — я не на улице, а у дяди Макса в мастерской. Нет, не промокла.

Положив мобильник в карман курточки, девочка деловито сказала:

— Бабушка сейчас чай сюда принесет.

Ах, Марго-Марго… Я жил, питался, строил магазин, но никаких попыток сблизиться или проявить к ней симпатию больше не предпринимал. Её это заметно напрягало, хотя она изо всех сил показать старалась, что все между нами в порядке…

С подносом в одной руке и с зонтом во второй она прошла по веранде до моего крыльца — а уж оттуда до мастерской каких-то четыре шага под дождем.

— Замерзли? Сейчас согреетесь, — поставила поднос с чашками чая и корзинкой домашнего печенья на свободный край верстака. — Налетай!

Сама первой взяла чашечку и шагнула назад к порогу, вытянув босую ногу под струи дождя.

— Люблю грозу в начале мая…

Потом все молчали, отдавая дань душистому чаю и прислушиваясь к шуму небесных струй, вою ветра в проводах и удаляющимся громам.

— Маргарита, а что с вашим мужем произошло? — неожиданно для самого себя спросил я. — От болезни умер или погиб?

— Зачем вам? — холодно отозвалась она.

— Дурное мужское любопытство. Наверное, вы его очень любили.

— Он погиб в автокатастрофе. Думала, что не выживу.

— Судьба. Он любил вас?

— Саша очень хорошо ко мне относился. Не скажу, что на руках носил, но был всегда вежлив и предусмотрителен. За юбками не гонялся. Что ещё бабе надо для счастья?

— Ну, кому как, — вздохнул я, вспомнив свою жену.

— У меня в девках много поклонников было, но я выбрала его.

— А потом, после трагедии — ни на кого не заглядывались?

— Смотрела во все глаза, но такого уже не нашла. А вы почему не женились во второй раз? — и посмотрела на меня цепким взглядом, от которого стало неловко.

— Сначала страдал очень. Водку пил. Опустился чуть ли не на самое дно. Со службы меня уволили. А потом как-то поправился — с пороками завязал, в армию вернулся, стал преподавателем. На пенсию вышел в звании полковника. Но женщины чем-либо интересной мне так и не встретил.

— Девушки любят военных, а вы целый полковник.

— Шалав не хочу, а чистых и честных жалко — годы мои не те.

— А сколько вам лет?

— Сколько дадите?

— Ну, по виду вам тридцать пять не дашь. По рассказам, наверное, сорок пять. А на самом деле?

Я подмигнул ей:

— Пусть будет серединка.

— Кстати, вы паспорт свой мне не показывали.

— А вы не просили.

— Сейчас прошу — покажите свой паспорт.

— Хорошо. Как-нибудь при случае.

Помолчали. И гроза утихла, хотя дождь ещё капал с неба и крыши. Да мелкая воевала азартно с кем-то в ноутбуке, не щадя сил.

Марго:

— О какой женщине вы мечтаете?

— О такой как вы.

— Да стара я для вас.

— А какой прок в молодых — медовый лишь месяц, а потом: памперсы на попку, колики в животике, ежевечерние купания…

— Так это же счастье!

— Когда по ночам плачет ребенок?

— М-да, — отмахнулась недовольным жестом моя квартирная хозяйка. — Ох, уж эти мне вояки.

— А сосед на вас глаз положил, — ляпнул я.

— Это Рыжов что ли? На кого он только его не ложил. Вот смотрите как в жизни бывает — не пьет, не курит, а не нравится бабам — хоть убей…

— А я, значит, нравлюсь вашим бабам?

— Вы — да. Они вас все называют — не мужчиной, а просто праздником женскому глазу, уху и сердцу… Молодой, красивый, к тому же с крутой машиной и не женатый…

— Ну, хорошо, сейчас я признаюсь сколько мне лет.

От моих слов Маргарита вдруг напряглась — что происходит?

— Сколько же тебе лет?

— Полных семьдесят шесть!

— Ой! — Марго попятилась прочь, вжимаясь в косяк. — Максим, ты кто?

— Я бывший военный летчик, теперь на пенсии.

— А почему так молодо выглядишь?

— Видимо, воздействие радиации сказалось в обратную сторону.

Маргарита замерла, оглушенная новостью. Все в голове смешалось. И только одна мысль светилась в широко распахнутых глазах: «Во что я опять вляпалась?» Потребовала от квартиранта:

— Немедленно покажи паспорт.

А на лице её читалось — ой, не об этом сейчас надо спрашивать.

Тем не менее, я сходил в дом и принес свою ксиву.

— Михайлов Максим Сергеевич, — нараспев прочитала Марго. — 23 сентября 1944 года рождения. Вот это да! Не фальшивый? Не краденый? На фотографии вроде похож — хотя в жизни моложе.

— Да, но теперь замечаю — процесс в обратную сторону движется.

— Быстро старишься?

— Не молодею. Видимо, вода хомутининская влияет.

— Я думаю, ты потому и катаешься по стране, что от ученых прячешься — не хочется быть подопытным кроликом. Так?

— Одно пойми, — я протянул к Марго руку, но она в панике отшатнулась. — Я тебе не враг. Сильно рискую, рассказав о себе. Но ты хорошая, добрая — не выдавай меня органам, Маргарита Степановна.

— Спасибо, что заметил, — нахмурилась квартирная хозяйка.

— Мне надоело прятаться и скрываться. Потому я тебе открылся. Пусть останется нашей тайной.

— Это уж точно, — сверкнула она глазами. — Кому же я выдам квартиранта такого — богатого и не пьющего. Впрочем, за конфиденциальность с тебя надо бы дополнительно брать.

Теперь мне казалось, что она совсем не испытывает нежных чувств к своему квартиранту, а скорее кипит — хотя не понятно с чего. Я и глаза опустил под её возмущенным взглядом.

Дождь совсем перестал. Наступила какая-то оглушительная тишина. Только компьютер палил, и взрывались снаряды пискливо, наполняя маленькое сердечко Юлички торжеством.

— Одно не пойму, — задумчиво сказала Марго. — Зачем ты мне все это рассказал?

— Общая тайна сблизила нас — мы перешли на «ты». Не заметила?

Женщина, между тем, продолжала:

— Благородным хочешь показаться? Ты мне сейчас свою тайну выложил, потому что «момент истины» наступил? Или чего-то хочешь добиться? Или всех нас захочешь убить, чтобы мы тебя не выдали?

— Богатая у тебя фантазия! — я обозлился.

— До тебя далеко! Скажи, как ты мое объявление о сдаче жилья выбрал — случайно или тонкий расчет?

— Это случайно вышло. Марго, но не о том сейчас надо говорить.

Однако женщину вдруг захлестнула обида. На жизнь проклятую! Казалось бы, здорово повезло — квартирант холостой, собой красавиц, богат, с машиной и не скупой. Чего ещё надо? Оказывается, не все у него в порядке — и даже не с головой, а со всем организмом. Интересно, а по сексуальной части он сейчас в каком возрасте? В первый день петушком наскакивал, а сейчас будто все отрезало…

— Ну вот что, дорогой, Наташа придет с работы, мы все обсудим и решим — нужен ты нам здесь такой или нет?

— Так значит, такой разговор пошел, — тоже ледяным тоном ответил я. — Не бойтесь, уважаемая. Я вас напрягать не буду. Сейчас соберусь и уйду отсюда, куда глаза глядят. Скажи Наташе — машина ей мой подарок. А тебе, — потрепав мелкую по головке и чмокнув в макушку, сказал. — Дарю эту игрушку…

Зашел в дом. Покидал личные вещи в спортивную сумку и вышел на крыльцо.

В мастерской дверь была закрыта. Должно быть, Юличка с моим подарком убежала в свою комнату. На веранде стояла Марго.

— Ты куда это?

— Прощай, хозяюшка. Освобождаю вас от своего присутствия.

— Хватит дурить. Тебя никто не выгоняет.

— Сам разберусь.

Вышел в калитку и зашагал по дороге.

Как назло снова пошел дождь.

Возле первого перекрестка меня догнала Марго под зонтом и с плащом в руке. Молча преградила мне путь.

— Иди домой. Там девочка одна. Близится ночь…

Маргарита стояла под зонтом, но босиком и протягивала мне плащ, прикусив губу и с упреком глядя.

— Да что ж ты творишь, твою мать! — выматерился я. — Туберкулез ищешь?

Перекинул ремень спортивной сумки через голову, подхватил Марго под коленки, взвалил на плечо и пошлепал обратно по асфальту мокрому.

— Отложим на завтра все разговоры, — хрипло сказала хозяйка, когда поставил её в центре веранды.

— Хорошо, — обреченно выдохнул я.

Она убежала на свою половину. Пошел к себе.

Когда Наташа приехала, они заходили проверить — не смылся ли я? Сделал вид, что сплю. А когда ушли, поднялся и подался на кухню. Сел на табурет у стены с соседней квартирой и стакан ухом придавил. Знаете такой прием прослушки? Некрасиво, конечно, но что делать — на кону, по большому счету, моя жизнь на свободе.

— Ты зря волнуешься, — говорила Наташа своей маме. — Максим Сергеевич вполне приличный человек и старательный мужчина: трудоголик, можно сказать. И всегда за собой убирает…

— А то, что ему по паспорту восьмой десяток, а выглядит только на тридцать пять, тебя не напрягает?

— Ничуть. Я бы замуж за него пошла.

После паузы Марго:

— Он вчера меня на руках принес.

— Не уронил? Вот видишь — мужчина хоть куда.

Я подумал — брак с Наташей даже лучше: меньший мезальянс, чем с Марго. Ведь мужчина должен быть старше своей жены.

Девушка продолжала:

— Давай на чистоту, мама, а то мы все намеками.

— Давай, Наташенька, давно пора.

— Максим Сергеевич — подарок действительно: не зря все бабы о нем говорят. Его надо брать в оборот и вести в ЗАГС. А ты его сегодня чуть не выгнала. Ты что, мама? Доиграешься в чувства. Давай решим, кто станет его женой, а другая пусть не мешает.

— А тебя не пугает, что ему 76 лет?

— Ни капельки — он выглядит моложе тебя.

— Говорит, облученный.

— А вот когда мы с ним целовалась, я чувствовала какая у него эрекция — закачаешься.

Маргарита Степановна, похоже, стушевалась.

— Он ведь мне сразу предложил плату за интимные услуги.

— И зря отказалась…

Проснулся поздно. Часы показывали одиннадцать. Разодрав слипшиеся ресницы, посмотрел в окно — яркое солнце напирало на стекло, обещая, что день будет ясным.

На кухонном столе стоял завтрак, прикрытый салфеткой. Аппетит появился. Сел покушать и взбодрить себя — ничего страшного пока не случилось. Не думаю, что девочки помчатся меня закладывать или в ЗАГС за шиворот потащат. По большому счету, им не за что на меня серчать — никому в любви не объяснялся, ни с кем ещё не переспал… Вот тогда бы была грусть-печаль точно. А пока в ситуации — сплошной плюс. Теперь они знают, кто я, и мне не надо ничего скрывать. А они, как я вчера понял, начинают тараканьи бега к моему сердцу…

Фу, как грубо про милых дам!

— Доброе утро! — окликнула меня Наташа, когда появился на веранде.

— Прекрасное утро, Натали!

— Как ваши дела с магазином?

— Думаю, что получится. В город смотаться есть повод?

— Всегда. А у вас, что за надобность?

— Ноутбук купить Юличке хочу, а свой забрать: постоянно нужен — там много схем нужных закачено для электроники магазина.

У Наташи рот непроизвольно открылся — такой штуки и у неё нет, а тут девочке четырех лет… Впрочем, мама вчера говорила, что Максим Сергеевич в пылу ссоры назвал подарком для неё свой джип. И не нашла, что сказать разумного. Но сморозила глупость (по её мнению):

— Современные дети акселераты. Знаете, что она зимой бабушке сказала за угрозу уши ей оборвать? Я их, говорит, на зло тебе отморожу.

— Нарочно не придумаешь, — похвалил девочку за сметливость.

После рассказа Маргариты Степановны о вчерашней размолвке с квартирантом и его внезапным решением их покинуть, Наташа не думала, что вот так сможет легко и свободно разговаривать с Максимом Сергеевичем. Но нет, все получилось непринужденно и без напряга. И настроение стало улучшаться. О причинах этого ей сейчас думать не хотелось.

И вздохнула — а если бы он вчера действительно уехал, у неё сейчас был собственный джип.

— Ноутбук я вам сейчас принесу. А в город поедем в другой раз.

Вчерашний дождь оббил вишневый цвет в садах. Округа была усыпана белыми лепестками. На смену вишням и сливам распускали свои бутоны яблони и груши, разнося по округе тонкий фруктовый аромат. Душа наслаждалась маем, свежестью, мягким солнышком и примирением с дамами…

Я вчера, ссорясь с Марго, совсем забыл про Мао. Этот прохвост забился куда-то, чтобы его с собой не позвал — шибко ему в этом доме понравилось: чисто, тепло, сытно и никто не обижает.

Теперь он, радостно повизгивая, крутился возле меня. Что сказать?

Попенял, конечно:

— Продал ты меня, брат — за кормежку сытную, за угол теплый… Поросенок ты, а не гордый пес! Нет тебе больше веры.

Мао заскулил, прося прощения.

— Ладно, хватит ныть. Пошли лучше побегаем, а то ты вон каким жирным стал…

Мао одобрительно чихнул.

Выйдя за околицу, мы пробежались вокруг озера километров шесть — не меньше. Вернулись веселыми, примирившись.

На вопрос мелкой: «Где вы были?» ответили дружно словами и тявканьем:

— Жирок растрясали.

Мне нужны были кое-какие деталюшки для автоматики магазина и в глазах ребенка светился вопрос — где обещанный ноутбук? Назавтра собрались в город.

Я выкатил джип из гаража и пижонски посигналил. У Марго дела какие-то. Наташа с Юличкой сели сзади. Поехали молча. Впрочем, звучала музыка бортовой аудио системы.

При выезде из Хомутинино на обочине увидели голосующую женщину.

— Давайте возьмем, — попросила Наташа.

Я тормознулся.

— Вы в райцентр? — женщина приоткрыла дверь. — Подбросите?

— Садитесь.

Она села на переднее пассажирское кресло. Машина плавно тронулась.

Видимо, зная кто я, пассажирка спросила:

— Как вам в наших местах живется?

— Ничего.

— Вы, говорят, из столицы приехали?

— Я по жизни путешественник. Родной город — Питер.

— Это вторая наша столица. Там мосты разводят красиво. А здесь сплошная глушь. Разбитое сердце или за экологией гонитесь?

— Экология — это наука, — буркнул в ответ не очень учтиво.

— А чем здесь занимаетесь?

— Магазин Маргарите Степановне строю.

— Вам что больше заняться нечем? С природой надо сливаться.

— Работать тоже полезно. От безделья мужчины тупеют.

— У нас замечательный воздух и вода целебная. А в колодцах — минеральная. Пьешь и здоровеешь. Наташа, у вас есть колодец? — повернулась соседка.

— У нас скважина.

В город дорога идет через райцентр. В нужном ей месте случайная пассажирка попросила остановиться.

— Сколько я вам должна?

— Ничего не надо. Вас назад подвезти? — спросил я.

— Если увидите на остановке — я буду не против.

В городе купили Юличке ноутбук. И ещё заглянули в несколько магазинов по просьбе Наташи. У крыльца последнего встретилась ей одноклассница. Увидев мелкую в машине с мужчиной, быстро сообразила:

— Это не твой?

— Да, квартирант.

— А у тебя с ним…

— Нет. Просто привез в город за покупками.

— Не старый ещё, — одноклассница улыбнулась лукаво. — Но этот не женится. У меня нюх на таких. Держись от него подальше — поматросит и бросит, а тебе страдать.

— Ну, а если в сердце не пускать, то не придется страдать — пусть матросит.

— Гляди-гляди… Быстро вы на курортах учитесь мужиков обирать.

Хотелось крикнуть Наташе, что она не права — да разве против правды попрешь?

На глазах у одноклассницы Юлина мама села на переднее сиденье…

На премьерную пробу магазина Марго пригласила всех ближайших соседей. Вымыла пол в «тамбуре» — так назвали пространство для покупателей между «витриной» и входной дверью. Испекла булочки, которые станут первым, но бесплатным пока товаром…

В назначенное время в «тамбуре» стало тесно и шумно. Мао, обычно настороженный к посторонним, тоже суетился под ногами, в знак дружелюбия виляя тощим хвостом.

Пусковая проба прошла прекрасно. Невидимый продавец говорил всем «Здрасьте».

Я указал на глазок кинокамеры и сказал, что завтра он всех будет узнавать в лицо и называть по имени. Булочки разошлись и понравились всем. Потом Маргарита Степановна пригласила гостей к столу, хлебосольно накрытому во дворе. Праздник получился на славу!

А когда закончился, Маргарита Степановна с Юличкой вышли за калитку провожать гостей, а мы с Наташей убирали посуду со столов.

В какой-то момент хмель мне ударил в голову, и я не сдержался — рванул девушку к себе. Крепко прижал одной рукой, другой зарылся в её волосах. Губы мои коснулись её уст. Далее поцелуй получился просто на разрыв — отчаянный и нагловатый, нескромно говорящий обо всех скрытых желаниях. До головокружения, до дрожи в коленях, до пробуждения первобытных инстинктов — горько-сладкий вкус страсти. И Наташу саму потянуло прижаться, и ответить на все порывы, глотнуть из чаши наслаждения, не оглядываясь, позабыв обо всем на свете.

Я отпустил её так же внезапно, как начал целовать, и отступил на шаг. Минуту раскрасневшиеся мы смотрели друг на друга.

— Что вы делаете? — возмутилась Наташа, округляя глаза.

— Это тебе месть за ваш сговор. Я знаю, что вы поделили меня с Марго — тебе машина, а ей меня.

Развернулся и ушел к себе.

Наташа с горящим лицом постояла немного во дворе у столов, чтобы успокоиться. Мысли хаотично скакали в голове. «Ну и что это было? Он действительно знает о нашем уговоре с мамой? Откуда? Наверняка, подслушал. Вот ситуация, блин. И что теперь делать? Надо маме все рассказать — посоветоваться»…

Два дня спустя, с Маргаритой Степановной мы съездили в налоговую инспекцию и зарегистрировали её индивидуальную деятельность. С офисом торговой сети «Пятерочка» связались по инету…

3

Марго предложила:

— А давайте устроим праздник для самих себя — что, мы не люди? Ты, Максим Сергеевич, как на счет мангала, специалист?

Я плечами пожал:

— Была бы команда.

Наташа:

— Шашлыки это долго. Давай в «пятерочке» сардельки возьмем — чем не жаркое?

Благо теперь магазин под боком. Вошла девушка в него со двора, а вышла и с помидорами.

Хозяйка поморщилась:

— Ах, тепличные совсем не то — ни запаха от них, ни вкуса: трава-травой.

Наташа:

— На воздухе все за милую душу сметем. Максим Сергеевич разжег мангал возле беседки в огороде. В теплице укропчик есть. Я сейчас принесу.

Укроп был ещё совсем маленьким.

— Вот сейчас покрошу помельче и можно картошечку присыпать.

Картошку на кухне варила Марго. Я сосиски вертел на мангале. Толстые, они с важным шипением роняли на угли аппетитный жир, распространяли мясной аромат и показывали подрумянившиеся бока. Мао, утратив степенность, путался под ногами, шмыгая носом и поскуливая.

Стол накрыли в беседке. Обозревая его, Наташа спросила:

— Никого приглашать не будем?

Марго отмахнулась:

— Семьей посидим.

Бальзам на душу — ну как сказала! И вдруг мелкая предательски пропищала:

— А мама с дядей Максимом целовались. Я видела.

— Как это? — Марго опешила с вилкой в руке.

— Ничего подобного, — возмутилась Наташа и дернула девочку за край платьишка. — Тебе показалось.

— Ничего не показалось, вы… — договорить ей не дала мама, надвинув панамку на голове до самого подбородка.

— Поня-атна, — протянула Марго и уронила тело на стул.

Видя её расстройство, малышка попыталась утешить:

— Бабушка, он хороший и добрый, дядя Максим. Я его тоже всегда целую.

Маргарита Степановна вздохнула грустно:

— Ты его в папы себе хочешь?

Наташа хотела что-то сказать, но промолчала, рот приоткрыв.

Марго это заметила и рукой махнула:

— Да ладно уж.

— А давайте есть, — с рациональным предложением в дискуссию влез я.

Кое-как инцидент замяли и принялись за картошку с сардельками. Выпили домашней настойки.

Подгадав минутку, Марго подобралась к моему уху инкогнито:

— Кавалерист, значит? И насколько у вас все серьезно?

Я вздохнул с печалью:

— Настолько серьезно, что не знаю, как быть — и ты мне нравишься, и она.

— Да ну? — хихикнула Марго. — Спали уже?

— Нет ещё.

— Ну, это не страшно. За поцелуи в тюрьму не сажают.

— За что же меня в тюрьму?

— За совращение малолетних — Натка по возрасту тебе в правнучки годится.

— А ты, стало быть, во внучки? Один хрен педофилия…

Потом стал случайным свидетелем нелицеприятного разговора Марго и Наташи.

— Ну, рассказывай, дочь.

Натали сбивчиво:

— Мы целовались три раза всего. Первый раз, когда он меня с работы довез. Об этом я тебе говорила. Второй раз, когда мы магазин обмывали. Все вышли со двора, а он набросился словно зверь — думала, изнасилует. Должно быть, спиртное ударило в голову. А вчера он был очень нежен. Взял за руку, привлек к себе, но не тискал, не шарил руками по заднице — мы целовались: так было приятно…

— У ребенка-то на виду.

— Нет, это шпионка где-то таилась.

— И что будем делать?

— Не знаю, мама.

— Он сегодня признался, что в меня тоже влюблен. Но так не бывает!

— Пойди, пойми этих мужиков…

— Дочь, ну нельзя же в твои годы быть наивной такой. Что хотят от нас мужчины? Только лишь одного — в постель затащить. Проще простого.

— Нет, — упрямо сказала Наташа, — Максим Сергеевич порядочный человек, и в нем чувствуется душа. Если он в нас в обеих влюблен, то и страдает больше нас.

— Мне бы такие страдания!

— Вот мы в чувствах запутались, а ему нужна женщина — как ты этого не поймешь?

— Пожалей.

— А ты?

— Он мне при знакомстве предлагал, а потом ни разу не целовал и не тискал. В отличии от тебя.

— Ты предлагаешь мне самой к нему в спальню сходить? А знаешь, я бы пошла, но боюсь не его, а тебя.

— А чего тебе бояться меня? Ты ведь не девица, а сама мать. Тебе с ним спать, вот и решай. Только головы не теряй — не вздумай влюбиться. Не дай ему петлю у себя на шее затянуть.

— А ты, мама?

— А я, когда насмелюсь, тогда и пойду — и тебя не спрошу.

Наташа считала свою мать аристократкой по жизни — утонченной, манерной, но временами жесткой и даже стальной. И главное — она не напяливала этот образ на себя: так жила. И при этом очень любила свою дочурку — маленькую и глупенькую, по её мнению, в двадцать лет. Наташе казалось — мать ради её счастья готова пожертвовать своим. Но она не была эгоисткой и тоже желала счастья своей маме.

Женщины потянулась друг к другу, обнялись, роняя слезы.

— Все будет хорошо, мама.

— Все будет очень замечательно, доченька.

Но пикник ещё не закончился. Видя упадническое настроение дам — мелкая тоже переживала за своё ябедничество и обиду матери — решил резко сменить тему.

— Послушайте, милые, мне не нравится ваша теплица — май на дворе, а у вас дохлый какой-то укроп: ни помидоров, ни огурцов… Давайте сделаем настоящий зимний сад из пластика и стекла. Отапливаемый, вентилируемый, поливаемый — все на автоматике чтобы. И будут круглый год на столе свежие овощи.

— У вас опять идея-фикс?

— А что? Захотели магазин и сделали — он теперь прибыль приносит. А назвать мы его хотели «Зеленый Рай» — помнишь, Рита? Вот и будем сами себе поставлять свежие овощи без всяких «пятерочек». Как думаете, девочки?

— Здорово! — пискнула Юля. — Хочу зимний сад.

— А давайте чайку попьем, за ним и поговорим, — предложила Марго. — Дело-то к вечеру. Перед сном — самое то.

И за чаем мы обсуждали, каким замечательным у нас будет Зимний Сад. Только Юличка считала меня волшебником, а взрослые дамы — работящим мужчиной, человеком слова и дела. Никто даже не усомнился, что здесь скоро вместо теплицы с полиэтиленовым покрытием появится в пол огорода Зимний Сад из пластика и стекла.

Совсем стемнело.

— Пойдемте спать, — подвела итог пикнику Марго.

Мне не спалось. Что-то нашло — ворочался-ворочался и решил: поеду-ка я искупаться, как прежде бывало. Потом вспомнил, что ключи у Наташи и выглянул на веранду. В кухни у них горел свет, и окно нараспашку. Пошел за ключами, но услышав разговор, не удержался — подкрался поближе и сел на пол, вытянув ноги, подслушивать.

— Скажи мне правду, — требовала Марго от дочери. — Ты в него влюблена?

— С чего ты взяла?

— И слепой заметит. «Ах, он такой хороший». — твои слова?

— Он и правда замечательный человек.

— «Я бы за него замуж пошла».

— И пошла бы.

— Так что ж ты сидишь здесь, а не идешь к нему?

— Женщине это неудобно.

— А я вот сейчас возьму и пойду, наплевав на все неудобства. Как думаешь — что он сделает?

— А если выгонит?

— Утрусь и уйду. Что же мне делать, доченька, что же делать? Не могу я без него — он мне сразу понравился. Бывает же такое — вошел человек и сразу понравился. Хотя, может он и не такой уж идеальный. Может, мне переносицу розовые очки давят? А на самом деле он бабник и не женится никогда. Я все понимаю, Наташ, все понимаю. Но так мне без него одиноко, так плохо. А тебя иногда придушить хочется из ревности — вот правда! Наверное, я плохая мать…

Дальше, судя по звукам, мать и дочь уткнулись друг другу в плечо и дружно захлюпали носами…

Снова Марго:

— Дурочка, да? Согласна. Мне надо о внучке и дочке думать, а я по мужику чужому страдаю. Чокнутая! Но что же делать, если видишь, что человека по тебе скроили, для тебя сшили? Если душа чувствует — с ним у меня жизнь полноценной будет…

Наташа сказала:

— Давай, мама, споем, как раньше певали.

И полилась из окна тихая песня.

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

У Маргариты был замечательный голос. А Наташа — профессиональная певица, и училище закончила по вокалу.

Блин! А меня-то как проняло! Так бы и женился на обеих…

Новая затеваемая стройка была масштабнее гаража-магазина. Я нанял бригаду из четырех человек. Они подогнали к нашему дому будку на колесах — в ней жили, готовили и питались. Работали весь световой день. Я выдал аванс и обещал приличную премию за досрочное завершение. Они занялись фундаментом, приводя в замешательство воробьев, порхавшим по саду.

А в нашей семье — назову её так — появились традиции новые. После вечернего чая, Наташа читала Юличке сказку. Потом Маргарита Степановна рассказывала внучке бывальщину из своего детства — как октябренком была, металлолом в пионерах собирала…

Под завязку я рассказывал истории из своей летной практики.

Сиживали обычно на ступеньках крыльца хозяйской половины — отсюда закат отлично видать. Но в тот вечер дождь не пустил с веранды.

— Дядя Макс, ты расскажи, — попросила мелкая, удобнее устраиваясь на коленях бабушки.

— Ну, так и быть, слушай историю о волшебнице Фата Моргане, которая любит заглядывать через фонарь в кабину пилота.

— Прямо на небе? — удивляется девочка.

— Прямо на лету, на большой высоте и когда скорость сверхзвуковая. Возможно, это какое-то явление природы, но дело в том, что её многие видали. Описали, даже фоторобот составили по рассказам очевидцев.

— Вот это да! И ты видал, дядя Макс?

— Один раз во время грозы.

— Не страшно было?