Бесплатный фрагмент - Народные предания и первая Киевская Русь

Вступление

В данном исследовании предполагается раскрыть вопрос о первой Киевской Руси, которая сформировалась в начале V века, с центром на среднем Днепре вокруг города Киева, построенного реальным князем Кием. Задача состоит не в том, чтобы что-то кому-то доказать, это практически невозможно сделать в условиях косности нашей исторической науки и существующей парадигмы отечественной древней истории. Суть исследования в том, чтобы показать на примерах многих исторических фактов существование огромного количества указаний на реальность Киевской Руси V века и тем самым ещё раз (в который уже!) обратить внимание на то, что наша история не начинается в ІX веке с пресловутого Рюрика, а имеет исторические корни, уходящие в глубокую древность, и что первая Киевская Русь князя Кия является при этом только промежуточным (никак не начальным!) этапом на пути становления и развития русской государственности.

Чтобы раскрыть обозначенную выше тему, надо понимать позицию исторической науки о якобы легендарном Кие и времени основания города Киева на Днепре. С этого мы и начнём наше исследование, и покажем двойной подход науки к существующим фактам. Почему-то одни «сказки» -сведения принимаются наукой всерьёз, а другие полностью отвергаются. При этом складывается однозначное впечатление, что учёные, причём почему-то представители нашей академической исторической науки, заведомо уводили вопрос об образовании города Киева в сторону, размывая тем самым историчность и значение указанного факта. На текущий момент вокруг реальности личности Кия по-прежнему ходит много споров: одни историки считают его деятельность абсолютно легендарной, т.е. выдуманной, другие заявляют, что легенды, возможно, имеют под собой фундамент реальных событий. Этим вопросом занимались многие академики, в том числе Б. А. Рыбаков, М. Н. Тихомиров и др., но только один из них — Ю. К. Бегунов набрался смелости и сделал попытку реально осмыслить процессы появления князя Кия и значение построенного Кием города на Днепре. И у него, как увидим, это прекрасно получилось. При этом Ю. К. Бегунов использовал не признаваемые официальной наукой источники, такие как народные предания «Сказы Захарихи», а также исторические факты о Русах, записанные на деревянных дощечках «Влескниги» и др.

В исследовании раскроем вышеуказанные и другие исторические источники, на основании которых можно будет утверждать о реальности существования князя Кия, о значении основания Кием города Киева в зарождении и формировании государственности Руси, что произошло задолго до 862 года, когда якобы на княжеский престол в Новгород был призван некий Рюрик, что не соответствует историческим реалиям. Никакого призвания не было, это аргументировано показано в исследовании «Об истинной истории древней Руси». Но наука тем не менее держится за этот вымысел всеми руками и ногами. При этом Рюрик был Русом, т.е. своим для новгородцев (средний внук князя Гостомысла), а его по-прежнему называют норманном и т. д. Реальный процесс формирования Русского народа и его государственности изложен в исследовании «Изыскания о древней истории Руси-России».

Полагаем, что князь Кий был реальным историческим лицом. Именно Кий является одним из объединителей племён и родов на Русской равнине и его деятельность в качестве лидера русских племён в V веке должна рассматриваться как этап в древней истории Русского народа. В качестве подтверждения этого приведём здесь лишь мнение польского (да, приходится оперировать и ссылаться на иностранных учёных) историка Длугоша (XV век), который широко использовал древнерусские летописи, не сохранившиеся до наших дней. Так вот он утверждал, что киевская династия князей до Аскольда и Дира представляется прямым потомством Кия и его братьев: «Absumptіs deіnde Kyg, Szczyek et Korew, fіlіі eorum et nepotes lіnea dіrecta succedentes prіncіpabantur apud Ruthenos annіs multіs, donec successіo huіusmodі ad duos fratres germanos Oszkald vіdelіcet et Dyr pervenіt». Что переводится как: «После смерти Кия, Щека и Хорива, наследники по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русинов, пока преемственность не перешла к двум родным братьям Аскольду и Диру».

Ни прибавить, ни убавить. Действительно, династию князей киевских можно проследить от князя Кия до Гордимира, которого наука называет Диром. И этой династии было почти 450 лет, и её, вероятно, можно исчислять с 430 года — года основания города Киева. И всё это длительное время до появления находника Олега на Днепре продуктивно функционировала держава первая Киевская Русь, которая существовала бок об бок, дружественно с Новгородской Русью. Причём династию тех новгородских князей можно проследить с 365 года. Правда, Аскольд не был братом Дира и тем более варягом, в чём пытается нас заверить официальная наука. Аскольд был старшим внуком новгородского князя Гостомысла, который направил его в Киев к Гордимиру, где впоследствии Аскольд стал сначала зятем Киевского князя, а после его смерти от болезни (а не убийства по официальной версии) и законным Киевским князем.

Вот таковы реалии нашей древней истории, о которых мы подробно поговорим далее. И одним из этапов этой древнейшей истории является созданная князем Кием первая Киевская Русь — реальная держава Русов, существоювавшая с V по ІX века.

І. Наука о князе Кие

Рассмотрим сложившуюся ситуацию по вопросу, кто же такой был князь Кий? Как увидим, вопрос настолько запутан, что просто дивно, как такая ситуация могла сложиться и почему историческая наука оказалась в тупике по данному вопросу. Известно, что с самого начала было две версии о Кие: он — князь полян или просто перевозчик. Перевозчиком (или охотником) его впервые назвала Новгородская летопись, вписав эту версию в летопись под 854 годом. Вроде как, говорит нам официальная наука, киевляне с этим не согласились, и в 1093 году в летописный свод было записано: «Как в древности был царь Рим (Ромул) и в его честь назван город Рим. Также Антиох и был (город) Антиохия. Был также Александр [Македонский] и во имя его — Александрия. И во многих местах города были наречены во имя царей и князей. Так же и в нашей стране назван был великий город Киев во имя Кия».

Новгородская летопись является своеобразным продолжением «Повести временных лет». Тем не менее в ней однозначно говорится, что Кий никакой не князь, а именно перевозчик. Там же повествуется о том, что он был ловцом зверей. Данная летопись также привязывает деятельность Кия к конкретному времени — 854 году (почему, собственно?). Но большинство историков в противовес этому считают, что если он и существовал, то жил гораздо раньше. Ведь получается, что всего через 28 лет Киев захватил правитель Новгорода Олег. Князь Кий, значит, основал Киев не позже конца VІІІ (?) века. Так, во всяком случае, считал известный советский историк М. Н. Тихомиров. Напомним при этом, что «Повесть временных лет» считает Аскольда и Дира не потомками Кия, а варягами (?). Более того, арабские хроники и некоторые современные историки вообще сомневаются, что Аскольд и Дир могли править в одно время (?), считая их либо отцом и сыном, либо вообще не связанными друг с другом людьми (?). Видим, как много существует вопросов, на которые, как увидим далее, у науки нет правильных ответов.

В Армении также существует легенда, которая не просто перекликается с сообщением из «Повести временных лет», но даже оперирует практически идентичными именами. Она дошла к нам через «Историю Тарона» Зеноба Глака (приблизительно VІ–VІІІ в.). В легенде говорится о двух братьях, которые вынуждены были бежать из родных мест в Армению. Местный царь сначала их жаловал и одарил землями, но через 15 лет убил, а имущество предал их сыновьям — Куару, Мельтею и Хореану. Каждый из братьев основал город и назвал его собственным именем. Между поселениями они основали языческий храм. В именах братьев Куар и Хореан вроде как угадываются Кий и Хорив. Название города Куара вроде как идентично Киеву. Но как связаны между собой армянские и славянские сказания? Существует версия, что их объединяет древняя общеиндоевропейская легенда. Также высказывается предположение, что оба народа переняли легенду у скифов.

Только возникает при этом вопрос: откуда армянский автор мог узнать о делах на далеком севере? Академик Б. А. Рыбаков (!) считал, что таких возможностей было две. Первый раз славяне соприкоснулись с армянами в эпоху византийского императора Маврикия (582–602), когда славяне отвоевали у империи Фракию и низовья Дуная, а Византия направила сюда армянский корпус во главе со Самбатом Багратуни. Второй раз — в 737 году, когда арабский полководец из династии Омейядов Марван воевал с Хазарией и достиг «Славянской реки» (очевидно, Дона), где пленил 20 тысяч оседлых славянских семейств (насчет того, что это были именно славяне, есть разные мнения, но явно это были люди, жившие на славянских землях) и переселил их в Кахетию, расположенную в непосредственном соседстве с Арменией. Б. А. Рыбаков предполагал, что именно в это время происходит слияние в один большой союз нескольких лесостепных славянских племен: руси (по рекам Роси и Днепру, правда, наличие такого племени среди славян является предметом многолетних дискуссий учёных), северян (по Десне и Сейму) и полян, живших севернее руси, вокруг Киева. Первенство в новом союзе, возможно, по мнению Б. Рыбакова, первоначально принадлежало русам, поэтому и союз племен назвался «Русской землей», Русью. Однако сам Киев находился на земле полян, поэтому Нестор в летописи и уточнил: «Поляне, которые теперь называются Русью». Комментируя мнение Рыбакова сразу скажем, что «один большой союз» русских племён существовал уже с VІІ века до н.э., который был оформлен в виде державы Русколань, т.е. гораздо ранее дат, заявленных академиком.

Проверить армянское сообщение можно было одним способом. В легенде говорится, что в новом городе Киеве были поставлены два языческих идола. Киевский археолог В. В. Хвойко в 1908 году обнаружил на Старокиевской горе, почти в центре «градка» Кия, два языческих жертвенника: один с четырьмя выступами строго по странам света (богу Вселенной Роду или Сварогу) и другой — круглый (может быть, богу солнца Даждьбогу). Как же сопоставляются эти сведения из легенд с реальными материальными данными, добытыми в результате археологических раскопок? Ведь только легенда, подтвержденная археологией, может претендовать на историчность. Есть археологические находки, свидетельствующие о наличии поселения на месте современного Киева ещё в конце V века н. э. На момент закладки поселения оно находилось на границах одновременно трех археологических культур: колочинской, пеньковской и пражско-корчакской. Все три культурных группы большинство ученых относят к славянским племенам. Ещё ранее, со ІІ по V века, на месте будущей столицы Украины располагалась киевская археологическая культура. Её непосредственным продолжателем является указанная выше колочинская культура, а предшественником — зарубинецкая. Но археологи якобы нашли только остатки обычного славянского поселения V века. Ни о каком полноценном городе с постоянным населением тогда речь не шла. Лишь только начиная с VІІІ века (?) археология с уверенностью говорит, что на месте Киева возник полноценный город, с укреплениями и с городским стилем жизни, естественно, с корректировкой на эпоху. В это время, с VІІІ по X века, на этом месте пересекались волынцевская культура и луки-райковецкая. Волынцевскую культуру обычно связывают со славянскими племенами северян, которые имели центр в Чернигове. Луки-райковецкая культура являлась продолжателем корчакской культуры, и возможно, связана с племенами полян, которые, собственно, и основали Киев, согласно теории, принятой большинством историков. Нужно отметить, что представители волынцевской культуры оттесняли своих соседей на запад. Находка Хвойко В. В. на Старокиевской горе датируется VІІІ–X веками. Впрочем, позже выводы Хвойко о предназначении данного сооружения некоторые специалисты поставили под сомнение.

Археологические раскопки на самом деле показывают, что поселения на территории Киевской области существовали уже 15 — 20 тыс. лет назад. Период энеолита (медный век) и неолита представлен трипольской культурой, памятники и периоды которой исследователи разделяют на три этапа: ранний (4500 — 3500), средний (3500 — 2750) и поздний (2750 — 2000 гг. до н. э.). Для юго-запада области в период бронзового века характерна белогрудовская культура. Зарубинецкая культура характерна для северо-запада Киевщины второй половины І тыс. до н. э. — первой половины І тыс. н. э. Железный век на территории современного Киева и Киевской области представлен черняховской археологической культурой, которую также называют «киевской культурой» и которая существовала на рубежах ІІ–ІІІ — ІV–V вв. в лесостепи и степи от Нижнего Подунавья на западе до левобережья Днепра и Черниговщины на востоке. Результаты археологических раскопок свидетельствуют, что уже в VІ — VІІ веках на правом берегу Днепра существовали поселения, которые некоторыми исследователями интерпретируются как городские. Были обнаружены остатки укреплений, жилищ, керамика VІ — VІІ столетия, византийские монеты императоров Анастасия І (491 — 518) и Юстиниана І (527 — 565), амфоры, многочисленные ювелирные изделия.

П. П. Толочко считает, что уже в VІ — VІІ вв. поселения на правом берегу Днепра достигли стадии «эмбриона города», который в течение VІІІ — ІX вв. превратился в «раннефеодальный город, а в ІX — X вв. стал вполне развитым средневековым городом». Однако не все ученые с этим согласны, и многие «поддерживают» летописца Нестора и его 854 год. Например, В. В. Мавродин и И. Я. Фроянов считают, что образование Киева как города проходило в VІІІ — X веках, но только в конце этого периода отдельные поселения слились в единое поселение городского характера.

Согласно «Повести временных лет», князь Кий был принят византийским императором (и это событие было реально). Некоторые средневековые историки пытались даже связать это событие с сообщением византийца Никифора Григоры (XІІІ — XІV веках), согласно которому, во время правления римского императора Константина великого в ІV веке к нему приходили в Константинополь правители разных стран. Среди них также был назван «повелитель Руси». Нужно заметить, что данное сообщение в средние века воспринималось довольно серьёзно. В одном из летописных сводов XVІІІ века, опираясь на это византийское свидетельство, был указан год основания Киева — 334 от Рождества Христова. Но при более тщательном подходе свидетельство Никифора Григоры было отвергнуто. Во время правления Константина Великого, по мнению исторической науки, никакой Руси быть ещё не могло (?), а славяне представляли собой разрозненные племена, не объединенные даже в подобия государств (см. наш комментарий во вступлении). Согласно науке, термин «Русь» появился впервые только в ІX веке (?), то есть через пятьсот лет от обозначенного события (хотя Русы на самом деле являются первыми белыми людьми нашей цивилизации, и слово Русь, очевидно, существует с тех древнейших времён).

Существует также гипотеза, по которой Кий — князь Киева — имел хазарское или мадьярское происхождение. Данную версию впервые выдвинул известный историк Вернадский Г. В. (то же кстати академик). Он считал, что Киев был основан сравнительно поздно, не раньше 830 года (?). Это случилось тогда, когда границы Хазарской державы продвинусь к Днепру. По этой версии Кий, Щек и Хорив были либо хазарами (?), либо предводителями мадьярских племен на службе у хазар. Имя «Кий» Вернадский выводил от тюркского слова (?), которое означало берег реки. Кроме того, византийский император Константин Багрянородный называет Киев Самватасом, а, по мнению лингвистов, этот топоним имеет хазарское происхождение.

Что касается имени легендарного основателя города, то следует отметить, что, согласно академической позиции, в отличие от имен других русских князей, имя Кий якобы не зафиксировано больше нигде (?). Нет его в святцах христианских, нет его и среди имен языческих. И на этот счет, как водится, есть очередная гипотеза. В словаре В. И. Даля XІX века написано, что «кий — палка, трость, посох, жезл; костыль, комлястая палка, дубина, палица; кием глушат рыбу подо льдом, бьют глиняную печь и пр.». И слово это древнейшее. Такое же древнее, как способ переправы через реку на лодках и плотах, когда используют жердь, которой отталкиваются от дна. Жердь эту в древности называли кием, а саму переправу и гораздо позже на Украине называли киюванием. Именно от названия способа переправы, как предполагает наука (?), могли получить наименования многочисленные тёзки Киева града. Другое дело, что на Днепре большая глубина и слишком сильное течение для организации такого рода переправы. Однако, перевоз там действительно был, и его могли назвать, например, по аналогии с другими перевозами. Народная этимология, как нас пытаются уверить, объясняет название Киева тем, что его первыми жителями были рабочие (кияне, кияны), которые (?) обслуживали переправу через Днепр. Переправа, как видится некоторым, представляла собой деревянный настил на столбах (киях) вбитых в дно. Сходные топонимы известны и в других славянских землях (например, Кийево в Хорватии, Куявия в Польше). Гарвардский учёный Омельян Прицак считал, например, происхождение топонима тюркским или еврейским (?).

Но разночтения в официальной позиции есть не только в происхождении названия, но и во времени жизни Кия. Гипотеза академика Б. А. Рыбакова — V — VІ века. Приведем цитату (?), якобы подтверждающую эту версию. Академик Б. А. Рыбаков в своей работе «Город Кия» пишет: «Предположение о „таможенных сборах“ в окрестностях будущего Киева подкрепляется большим количеством находок красивых бронзовых предметов, украшенных многоцветной выемчатой эмалью. Фибулы, декоративные цепи, детали питьевых рогов компактной массой встречаются на пространстве от устья Десны до Роси. Изобилие этих драгоценностей в ближайшем окружении Киева одно время наталкивало на мысль о местном их изготовлении, но Х. О. Моора убедительно показал их прибалтийское происхождение и широкий ареал распространения от Немана до Оки и от Финского залива до Киева». И это всё якобы указывает на V — VІ века!?

Так когда же жил Кий-князь? Годы правления в точности академическая наука не называет. Даже век, в котором он правил, если это лицо существовало в действительности, назвать, исходя из вышеизложенного, наука затрудняется. Можно очертить при этом лишь некоторые временные рамки. Согласно различным свидетельствам и интерпретациям, Кий жил в отрезке с VІ по VІІІ века. М. Н. Тихомиров проанализировал сообщения Новгородской Первой и Устюжской летописей о «временах Кия» (853 / 854 годы) и пришёл к выводу, что изначально княжение Кия привязывали к периоду правления византийской царицы Ирины (797 — 802), и лишь позднее все сведения были приурочены к периоду правления Михаила ІІІ (842 — 867) (?). Запомним это мнение академика. На основании этого М. Н. Тихомиров сделал вывод, что Кий, возможно, основал город Киев в конце VІІІ века (?). Археологически это соответствует времени создания крепости на Старокиевской горе славянами, носителями волынцевской культуры.

Итак, можно констатировать, что большинство современных ученых считают личность Кия абсолютно легендарной. Его имя они определяют как эпоним, то есть легенду о Кие, по мнению академической науки, придумали для того, чтобы дать объяснение названию города, происхождение которого забыли (?). Исходя их имеющихся сведений, в повествовании о князе Кие, как видим, очень трудно отделить реальную историю от легенды. Более того, большинство историков считают, что этот правитель никогда не существовал. Вот такую картину о князе Кие даёт нам состояние обозначенного вопроса в исторической науке на текущий момент. Постараемся это мнение опровергнуть, представив на ваш суд достаточно имеющихся по этому вопросу фактов.

ІІ. О творчестве Ю. Миролюбова

И начнём мы разговор о реальности существования князя Кия издалека. Одним из подробных источников о князе Кие являются «Сказы Захарихи», которые собрал и сохранил для нас Юрий Петрович Миролюбов. Но, прежде чем мы приступим к анализу обозначенных Сказов, представляется важным представить и самого Юрия Миролюбова, который, собственно, собрал и донёс до нас сказания о седой нашей древности. Тем самым мы обозначим и сам источник «Сказов Захарихи», того, кто не смог пройти мимо уникальных сведений, собрал, сохранил и донёс до нас подробности седой древности, о которой больше нет никаких следов. Более того, Ю. Миролюбову выпал также жребий познакомиться и донести до нас сведения из другого уникального источника, которым является так называемая «Влескнига» (подробнее об источнике см. исследование «История Русичей по Велесовой книге»). Как видим, Ю. Миролюбов стал настоящим «вестником» о нашей седой и далёкой древности, сведения о которой больше не находим нигде. Наверное, это произошло не случайно, раз одному человеку посчастливилось получить доступ к двум уникальным историческим источникам, чьи сведения представляют значительный интерес для знающих и понимающих древнюю историю людей, и по данным из которых мы совершенно по-новому можем взглянуть на наше историческое прошлое. И о «Сказах Захарихи», и о «Влескниге» мы будем говорить на страницах нашего исследования, поэтому никак нельзя ничего не сказать о том человеке, который, собственно, и представил миру указанные источники исторических сведений — о Ю. Миролюбове.

Юрий Петрович Миролюбов родился 30 июля 1892 года в городе Бахмут Екатеринославской губернии в семье священника. В годы революции в застенках ЧК в Киеве был убит его отец. Мать его, урожденная Лядская, происходившая из известного запорожского казачьего рода, скончалась на Украине в 1933 году. Всего детей в семье было четверо: три брата и сестра. Средний брат, штабс-капитан, убит в гражданскую войну. Старший брат с сестрой остались после революции на родине. Детство и юность Юрия Петровича прошли на Украине и Кубани, где любознательный мальчик жил на лоне природы в кругу любимой семьи и среди простых людей. Не закончив обучения в духовном училище, куда был определен по желанию отца, Юра перешел в гимназию, по окончанию которой поступил в Варшавский университет. Незадолго до начала Первой мировой войны, Юрий Петрович перевелся в Киевский университет, где обучался на медицинском факультете.

Так получилось в жизни Ю. Миролюбова, что он стал эмигрантом. Такие были времена (начало XX века), жизнь и обстоятельства ломали судьбы людей. Миролюбов оказался за границей, где и закончил годы своей жизни. Но не в этом суть, где и как он жил. Главное, каким он был человеком, что им двигало, к чему он стремился… Ю. Миролюбов обладал поистине необъятным кругом интересов, в центре которого была горячая любовь к покинутой родине, ее природе, истории и народу. Еще в раннем детстве он познакомился с изустной историей русского народа. На его пылкое детское воображение неизгладимое впечатление произвели услышанные им народные поверья, сказы, сказки, фольклор. Он пишет об этом следующее.

«В нашей семье жила древняя старуха — Варвара, которую все называли „Прабой“ или „Прабушкой“. Ей было под девяносто лет, когда мне было пять. Она вынянчила еще отца и деда. Это была крестьянка, которую помещик „подарил“ прадеду в возрасте 12 или 13 лет. Прадед с ней обращался ласково и даже дал ей волю, но она сама не захотела покидать семью и вжилась так, что стала повелительницей. Мой отец слушался ее беспрекословно до седых волос. Мать ее почитала, а служащие величали ее либо „Прабушкой“, либо „барыней“. Она и в самом деле была барыней, потому что всем правила, а главное, всех любила и обо всех заботилась. Дедовские обычаи она знала наизусть, знала народный фольклор, язычество и верила в дедовщину. Мать моя была такая же, а отец, если и не соглашался, то замолкал… Позже, когда умерла „Праба“ Варвара, к нам переехала на жительство старуха Захариха с больным мужем. Захариха была южнорусской сказительницей…»

Скажем несколько слов о сказительнице Захарихе. Годы её жизни приблизительно — 1835 — 1915. В последние десятилетия своей жизни она жила в селе Антоновке, возле Кривого Рога на Украине, в доме Миролюбовых, и часто пела свои сказы, полные удивительных фактов. Ю. П. Миролюбов в юности, с 1900 по 1913 год, записывал их «с голоса», и эти записи у него почти полностью сохранились. Вот что писал об этом сам Юрий Петрович: «Сказы Захарихи, конечно, интересны в фольклорном отношении и насыщены дохристианской мифологией. Их нельзя отнести за счет ее [Захарихи] собственной фантазии, так как она утверждала, что сама научилась им от древней старухи, когда еще была девчонкой. То, что в сказах есть элементы истории, легко понять. Можно отметить, что их содержание весьма скупо, фантастического в них весьма мало, и похожи они на действительные события, имевшие место в седой древности. В них перечисляются цари, память о которых давно исчезла, обстоятельства пастушьей жизни, всякие такие вещи, события, которых Захариха, простая женщина, придумать сама не могла. Мы обязаны, изучая славяно-русскую мифологию, их передать, так как сказы, несомненно, передают некоторые альтернативные факты прошлого нашего народа. Считаясь с тем, что революция нанесла непоправимый удар нашим традициям в народе, мы думаем, что может больше и не удастся никому слышать нечто подобное в народе. Забыть же эти сказы, значит совершить проступок по отношению к нашему народу и его прошлому. Мы хотим лишь оговориться, что сами, насколько могли, удержались от личных добавлений или объяснений в самом тексте, но придерживались его, сколько возможно, по записям в записной книжке. Простота стиля сказов приближает их к северным былинам».

Миролюбов полюбил стародавнее, и так вспоминает об этом. «Когда я поступил в духовное училище, мне пришлось тяжело сочетать знания, полученные от „Прабы“, матери или отца [по истории] с тем, что говорилось в школе. Любовь же к родной дедовщине, поддержанная моим добрым учителем, инспектором Тихоном Петровичем Поповым, так и осталась на всю жизнь. Он внушил мне потребность записи разных преданий, песен, сказок и пословиц. Я стал записывать, и многое он переписывал из моей книжки, чтобы использовать для своего большого труда по преистории славян-руссов. Труд этот, как и сам Т. П. Попов, погиб в революцию… Я сохранил мою книгу записей по южнорусскому фольклору! Как? А Бог его знает!»

В 20-х годах с этим фольклором ознакомился и высоко его оценил профессор Д. П. Вергун, который настоятельно посоветовал Юрию Петровичу заняться изучением славянского прошлого. Живя в эмиграции в Бельгии, Юрий Петрович все свое свободное время от службы посвящал глубокому изучению древней русской истории и истории славянства. Он использует труды на русском, других славянских и иностранных языках по интересующим его проблемам, задумывает написание ряда работ на основе сохранившихся у него записей, среди которых: «про древнюю русину», «про русину землю», «про хату русу», «про карпат гору», «про русу стеновую», «про князя Кия», «про Киева-града».

Однажды в Брюсселе Миролюбов познакомился с художником Фёдором Артуровичем («Али») Изенбеком, бывшим в годы гражданской войны командиром артиллерийской батареи в Белой Армии. Как-то в разговоре с Изенбеком Юрий Петрович, рассказывая о своем увлечении древней историей славянства, посетовал на отсутствие оригинальных источников, препятствующее ему заглянуть достаточно глубоко в прошлое русского народа. Изенбек рассказал, что в 1919 году, в разгромленной помещичьей усадьбе под Орлом, он нашел кучу небольших дощечек с выцарапанными на них письменами на непонятном, как ему кажется, славянском языке. Будучи участником археологической экспедиции в Средней Азии, он почувствовал, что дощечки могут иметь историческую ценность. Поэтому он дощечки собрал, и ему удалось не только вывезти их из России при эвакуации Крыма, но и сохранить. Изенбек привел Юрия Петровича к себе домой и показал ему два кожаных мешка, в которых хранились дощечки, часть которых была поломана. Миролюбов пишет: «Я взял дощечки и поразился! Они были, несомненно, на славянском языке, но каком-то архаическом, что даже слов нельзя было разобрать. Сразу было видно, что это многостолетняя давность». Изенбек позволил Миролюбову заняться изучением и перепиской написанного на дощечках с условием, что Юрий Петрович будет заниматься этим в его квартире. После «адских» трудов, длившихся с 1927 по 1936 год, Миролюбову удалось разобраться в дощечках, местами попорченных временем, частично поломанных с недостающими частями, переписать начертанный на них текст, расшифровать и перевести его на современный язык. По мере обработки дощечек Миролюбов отсылал переписанный оригинальный текст в Русский музей в Сан-Франциско, куда были посланы также и фотографии нескольких дощечек.

В 1941 году, во время оккупации Бельгии немцами, скоропостижно скончался Изенбек. Поскольку он не имел семьи и родственников, присмотр за квартирой умершего полиция поручила хозяину дома, в котором он жил. Лишь через несколько недель после смерти Изенбека было установлено, что всё свое имущество, состоявшее главным образом из картин, он завещал Ю. Миролюбову. Прибыв на квартиру Изенбека, Миролюбов с ужасом обнаружил, что дощечки исчезли. Возникло подозрение, что хозяин дома, имевший ключи от квартиры, использовал дощечки для растопки плиты… Лишь через 15 лет после смерти Изенбека, при посредничестве А. А. Кура (генерала Куренкова) и Сергея Лесного (Парамонова) была начата публикация дощечек в журнале «Жар-птица». Сергей Лесной назвал текст дощечек «Влескнигой», по имени Влеса (Велеса) — языческого божества. Хотя во «Влесовой книге» содержится немало летописных сообщений, но тем не менее по своей тематике и структуре она не является летописью. Текст дощечек рассказывает о генезисе древних Русов, об их истории и мифологии, об их долгих скитаниях и войнах, там содержится много сведений географического, бытового и социального характера. По словам Миролюбова, вместо ожидаемых им «точной хронологии, описания точных событий, имен, совпадающих со смежной эпохой других народов, династий князей… там оказалось описание событий, о которых мы ничего не знали, обращение к патриотизму руссов».

Как содержание «Влескниги» (обозначим этот источник таким образом, в дальнейшем ВК), так и ее язык произвели на Миролюбова огромнейшее впечатление. Самозабвенно работая над расшифровкой и переводом текста дощечек, он думал об осуществлении давнишнего замысла, навеянного ему его братом Николаем, — написать фундаментальный эпический труд о жизни и ратных деяниях легендарного киевского князя Святослава. Ему казалось, что язык дощечек открывает ему путь к языку, на котором говорили в конце языческого периода Руси. В 1935 году он принимается за осуществление своего замысла, начиная писать книгу. Свой капитальный труд, названный «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович закончил в 1947 году. Одновременно с работой над книгой «Сказ о Святославе хоробре, князе Киевском», Юрий Петрович писал рассказы, стихотворения и многочисленные статьи для зарубежной русской прессы. По окончанию работы над «Сказом о Святославе…» он написал ряд книг, которые, как и «Сказ» остались до его кончины не опубликованными.

Самоотверженными усилиями, ограничивая себя во всем, вдова Юрия Петровича, у которой сохранилось более 5000 страниц литературного наследия Миролюбова, начиная с 1974 года, издает одну за другой написанные им книги. К первой изданной ею книге — «Бабушкин сундук» — она предпослала трогательное письмо покойному супругу. Она пишет в нем: «То, в чём судьба тебе отказала в жизни, кажется, теперь осуществляется. Эта книга является небольшим сборником твоих рассказов. В тот момент, когда ты навсегда покидал меня, я обещала тебе сделать все, что в моих силах, для опубликования твоих произведений…» И обещание свое «маленькая Галичка» неукоснительно выполняла, преодолевая все трудности. За первой изданной книгой ІO. П. Миролюбова последовали: «Родина-Мать» (1975), «Прабкино учение» (1977), «„Риг-Веда“ и язычество» (1981), «Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов» (1982), «Русская мифология. Очерки и материалы» (1982), «Русский христианский фольклор. Православные легенды» (1983), «Славяно-русский фольклор» (1984).

Полагаем важным и правильным показать, о чем же писал Ю. Миролюбов, что хотел донести до своего читателя. Без понимания его творчества невозможно грамотно оценить того, что собрал за свою жизнь писатель, какова ценность того материала, о котором он говорит в своих трудах. О чём же писал Ю. Миролюбов, покажем на коротком отрывке из его книги «Прабкино учение». Итак…

«Прабка для меня всё. К ней я обращаюсь с вопросами, ей посвящаю весь день, и она никогда не сердится, не гонит меня прочь. А попробую с тем же обратиться к другим, они сейчас же говорят: «Поди в сад, погуляй!» или же: «Иди к Прабке! Мне некогда». Вот и сейчас сижу у Прабы Варвары. Она довольна и говорит: «Слушай!.. Только не вертись и не перебивай. Чего не поймешь, спросишь потом». Так начала она свой рассказ про дедовщину: «За прастарые часы, когда еще Прады Прадов жили, а Прабки лазили на четвереньках, в самую старую старину был у Русов царь Замах. При нем наши Пращуры начали первые пышки делать. До того не умели еще ни хлеба заквасить, ни теста вымешать, либо каравай испечь. Борща ни одна баба сварить не умела. Так жили тогда люди. Вот, тогда и стал дед Горун людей в Бога верить учить. До него и в Бога не каждый верил, а кто так и не знал, как это верить. Горун научил костры разводить да чебрец в огонь кидать, чтоб пахло. Он же научил, что Огник от солнца идет, и что ему надо ягня святить. Потому-то огонь в печи с молитвой разжигают. Не помолишься, а он тебе вместо тепла да жару, возьмет и холоду напустит».

Долго говорила Праба, спрашивала, все ли запомнил, и лишь потом говорила дальше: «Огонь та ягня, это же одно и то же. Потому не обижай ягнят и почитай огонь. Не будешь почитать, он сам тебя не уважит. Тогда хочешь, или нет, все равно поклониться ему придется!» «Папа говорит, что только Богу надо кланяться». «Богу — конечно… Только не забывай и Дедовщины. А то Бог на небе высоко, а Дедовщина на земле, совсем рядом. Тут она, и никуда от нее не денешься». Праба, говоря это, что-то шила, перекладывала, примеряла, и сказала: «А надо так жить, чтоб и Бог на тебя не сердился, и чтоб Дедовщины не обижать, — Прабка качнула головой и продолжала: — Я же говорила… Люди и раньше молились Богу. Теперь пойдет в церкву, а тогда — на криничку, в лес, у костра, либо в поле, возле снопов, а нет, так среди растущей еще пшеницы… И не там, так под Дубом. Все это были места, где можно было Бога призывать. Тогда так верили, что, если есть криничка, так там и церква!.. Дуб был как Бог-Отец, Дуб и Сноп. Он же — вода, Огонь, как другие боги. Становись и молись! — она махнула рукой. — Бог везде есть!.. И сейчас можно молиться, если хочешь, на речке и в лесу. Люди же тогда жили бедно, либо в землянках, где повернуться негде, либо на возах. Положил свои кожухи, мешки да рядна, и поехал. Сегодня тут, а завтра в другом месте. Там, где тебе лучше. Ну, так где же еще церкви ставить?»

Прабка передохнула и продолжала: «Да и то, говорили старые люди, что у дальних Пращуров наших были церквы. Не было их только у русских. Русы жили родами, большими семьями. Сколько б ни было людей, все — вместе. Старший дед-Родич, а все — братья да сестры, и дети общие, до каждой мамы отзываются. Так и теперь еще есть такие семьи. Ну, и боги тоже складывали свой род. Старшим был Бог-Отец, Сварог, и другие сыны его — пониже. Что Дед-Сварог скажет, то Перунко и делает. А у того были еще сыны, а от них дети-люди. Они так и до Бога обращались: «Гей, слышь, Дед! Пошли нам Тучу да Грому!» «Надо послать Тучу с Громом… Гей, Перуне-хлопче!.. Собери-ка ты Тучу темрявую да гони Гром!.. Людям надо. Засуха в поле!» Идет Туча темрявая, гремит Гром, льется Дождина… Услышал Прад мольбу человеческую! Напилась земля всласть. А чего же еще людям надо? Благодарят они: «Слава тебе, Перунко, слава. И Туче темрявой, и Грому гремячему слава. Всем богам нашим слава…» Поднялись хлеба, ожили травы. Люди, дети Сварожьи, принесли Отцу небесному благодарение: просо, молоко, масло, творог, яйца. Все это в костер среди дубов положили. Бога-то Дубом звали. Молодежь вокруг пляшет, поет, в борьбе состязается, зелеными палками дерется. Кто кого поборет, побьет, тому и честь. Лучшие получали награду от стариков. Дети бегали, играли в горелки, забавляли дедов. Деды сидели, вели беседы тихие про минулости, когда сами молодыми были. Потом все ели общую страву и пили хмельной мед. Для этого каждый приносил, что мог, цыпленка, чи порося молодое, а самые бедные несли толченого проса для каши. Ели все досыта, что Бог дал. Одинаково ел мясо и тот, кто принес только проса.

После стравы, когда была сказана похвала Богу, начинались состязания молодых вояков, а девчата клали венки у ног Дуба, либо просто цветы. Тут выходили деды и вели белого коня. Все смотрели, куда конь ступит, если в сторону орала, то будет мир, а если ступит на копье, или меч, — будет война. Когда же гаданье кончено, пели трижды славу Богу, и расходились по домам. Пращуры наши верили, что Бог живет с ними в доме, в печи, где огонь. А где огонь, там и Бог. Потому-то, когда горел огонь, входили в дом благоговейно, с поважением. Кричать в доме нельзя было. Ругаться тоже запрещалось. Дети в хате не смели шалить. Во дворе — бегай, сколько хочешь, а в хате нельзя, а то огонь уйдет! Ну, да и хаты были такие тесные, что там негде было разбежаться. Землю рали деревянным ралом, а хлеб жали деревянными серпами с кремешками, так что солому не резали, а перетирали. Сколько горстей колосьев, столько и работы. Трудно было жать! Потом стали делать медные серпы да железные. Тогда легче стало. И берегли же хлеб, каждое зернышко сохраняли. Ведь хлеб доставался вдесятеро трудней, чем теперь. Зерно тоже мололи меж двух камней, руками. Целый день ребята камни вертят, а когда кончали, и муки-то было не больше, как на два хлеба. Легче стало, когда придумали водяные да ветряные мельницы. Однако ж и тогда мука была только грубая. Белой еще не знали. Хлеб был черный, как сама земля. Картошки тогда еще и в помине не было. Пращуры ели моркву, пастернак, бурачки, горох, фасоль и чечевицу, а то пекли в печи репу, капусту или тыкву. Ходили на охоту, так приносили зайчатины, медвежатины, или свинины. Мясо солили и сушили, как и рыбу, на солнце. Много набирали дикого меду по лесам. Сохраняли его в горшках. Сушили яблоки, сливы, ягоды, сохраняли с медом, зимой варили, как мы, взвары. Пища была грубой, но Пращуры жили — не тужили, и были здоровее нас. Когда кто болел, его первым делом — отправляли в баню. Потом поили травяным отваром. Человек выздоравливал.

Дедовщину Пращуры хранили свято и нерушимо. Не отступали от родных обычаев ни на шаг. Женились и выходили замуж только за своих. Жили по сту человек сразу. Бывало, что старший Родич заедал жизнь молодых. Ну, его терпели, как могли. А некоторые уходили и основывали свой род. Ну, так вот, скажем ты… Слышал про Прадов наших, да и скажешь: «Ну, они тогда так жили, потому что дурные были, а вот я — умный, и буду лучше жить!» — «Никогда, Праба, никогда не скажу так! — вскричал я. Разве можно?» «Ну, дай тебе Бог сдержать слово! — ответила она задумавшись. — А то разно в жизни бывает…» «Я, Прабушка, буду жить, как они жили!» «Ну, ну… Пращуры любили друг друга, ссорились редко, и то больше слухались старого Родича. Как он скажет, так и делали… Ну, вот, храни же и ты Дедовщину! Трудно, но хорошо жили наши Прады!» Я помню, как сейчас, что весь ушел в мечты. То я себя видел русским воином, скачущим в бой, то — старым Родичем, вершившим дела рода, а то — простым пахарем, сеявшим жито».

Как видим, Ю. П. Миролюбов ничего не придумывал, а передавал нам лишь то, что слышал от своего ближайшего окружения. Он рассказывал нам то, как жили раньше наши прадеды, раскрывая суть их бытия через пересказ тех людей, которые сохраняли, помнили и делились с другими своими знаниями и сведениями о стародавнем. Неужели это не интересно знать? Как представляется, каждому здравомыслящему человеку это будет интересно, познавательно и полезно представлять быт, условия и чаяния наших далёких предков. И Ю. П. Миролюбов не ставил перед собой задачи что-то изобрести или вообразить, он просто пересказывал нам то, что слышал, записывал и помнил о жизни предков. Осознав на каком-то этапе своей жизни, какой материал он собрал, Ю. Миролюбов стал более целеустремлённо и основательно исследовать, перерабатывать и воплощать в своих трудах наработанные материалы и полученные сведения. И за это мы ему должны быть благодарны.

В литературное наследие Ю. Миролюбова входят так называемые «Сказы Захарихи». Сказы были написаны языком, напоминавшим язык «Влескниги», но в более упрощённом виде. Возможно, Ю. Миролюбов при переводе делал текст более понятным для читателя, а может, и сами Сказы были написаны проще, чем «Влескнига» и представляли собой устные народные предания. «Сказы Захарихи», на наш взгляд, и являются той частью устных преданий, которые пели и рассказывали людям кобзари, гусельщики-велесовичи, домрачеи и лирники. В «Сказании про Адагу-царя» находим подтверждение этому: «Только мы, старые спиваки, ещё помним и рассказываем про стародавнюю Русь, да про житьё-бытьё наших Пращуров». Видимо, со слов таких «спиваков» и были записаны настоящие Сказы, собранные Ю. Миролюбовым.

Почему мы представляем здесь эти Сказания? Тексты Сказов описывают события, которые в чём-то совпадают с ВК, но, преимущественно, относятся к временам ещё более древним! То есть Сказы по временному принципу как бы предстоят содержанию «Влескниги»! Издатель шведского журнала «Fakts» Владимир Штепа, опубликовавший некоторые из Сказов, отмечал: «Сказы Захарихи» охватывают огромный промежуток времени, около 70 тыс. лет, а в последней части пересекаются с «Влескнигой», когда речь заходит уже о Киевской Руси. Тем самым они взаимно подтверждают друг друга. Кроме того, у них схожий язык и дух повествования». Ещё одним серьёзным аргументом их родственности является то, что имена некоторых исторических деятелей прошлого, о которых говорится в Сказах, — царь Мах, князь Кисек (Киська), князь Халабуда (Хилбудий), готский князь Конарех, — встречаются также в отдельных фрагментах «Влескниги».

Следует отметить, что Сказы — это реальные события, записанные в своё время со слов очевидцев (как например, «Сказы посольского приказа», описывающие работу русских дипломатических служб и др.). Они писались в образном понятии и отражали культуру и быт народа. В некоторых Сказах, описывающих наиболее древние времена, происходит наложение однотипных событий, происшедших в различные отрезки времени, то есть слияние одинаковых образов в одни временные рамки. Полагаем, что «Сказы Захарихи» близки к истине. Это ведь говорил сам Русский народ устами Захарихи, поэтому надо обязательно прислушаться к народному мнению, так как это часть забытой правды.

Надо отдать должное Ю. Миролюбову за то, что он донес до нас эти сказания. Как представляется, творчество самого Ю. Миролюбова не до конца оценено и тем более осмыслено. Как мы уже знаем, именно он придал гласности факт наличия «Влескниги». Он поведал миру о древнейших сказаниях, хранившихся на Руси. Как представляется, свое наследие нельзя отвергать. Наследие надо изучать и исследовать. Что, собственно, и делал Ю. Миролюбов, собирая народный фольклор, куда он относил и обозначенные «Сказы», и огромное количество небольших мастерски написанных им зарисовок по народным преданиям. Часть таких зарисовок собраны в отдельной его книге «Русь заповедная», где представлены разные предания, песни, сказки. Даже эти небольшие моменты творческой деятельности Ю. Миролюбова говорят о том, что он был увлечен своей работой, целенаправленно ей занимался, собирая и записывая фольклорный материал. Он не гнался за сенсацией, а просто делал свое любимое дело. И ему не было нужды, что-то выдумывать и «изобретать колесо». Материал для творчества, как говорят, лежал под ногами. Ю. Миролюбов сумел этот материал собрать и обработать. Ю. Миролюбов, записавший «Сказы Захарихи» по совету своего школьного учителя Тихона Петровича Попова, войдет в русскую литературу подобно А. Н. Афанасьеву, имя которого для каждого читателя неразрывно связано с русскими народными сказками.

Если бы Юрий Петрович записал Сказы под своим именем, то стал бы вроде датского сказочника Андерсена. Но тогда не нужна бы была старуха Захариха, и образ этой сказительницы был бы потерян для нас. Эти простые рассуждения помогут читателям понять, что ни о какой подделке нашей истории Миролюбовым не может быть и речи. Другое дело, что эту историю придется осознать по-новому, так как оказался сохранен устный вариант русской истории, начиная от Библейского Потопа, а точнее от гибели горы Мера по Сказам, т.е. той мифической земли, о которой спорят и до сих пор.

Сказы читаются легко и с интересом. Однако, ученым и историкам их будет не легко переварить, так как тогда придется включать в официальную историю и «царя Гороха», имя которого до сих пор сохранилось в нашем разговорном языке, но стало синонимом давно прошедшего и забытого времени. Поэтому неудивительно, если «Сказы Захарихи» встретят возражения со стороны так называемых специалистов. Их можно понять, — со школьной скамьи они усвоили, что русская история начинается с Рюрика, т.е. срабатывает обычный условный рефлекс.

Сомневающихся в искренности творчества Ю. Миролюбова отсылаем к другой его работе, уже связанной непосредственно с историческими исследованиями — «ПРЕИСТО­РИЯ СЛАВЯНО-РУСОВ». Очень интересный материал — пример анализа исторических процессов для любого исследователя. В книге он показал необходимость Русским знать не только нашу ближайшую историю, но и тот ее древний период, о котором, к сожалению, большинство ничего не знает или еще хуже представляет его в извращенном виде, как, например, многоуважаемый Л. Нидерле. При этом Ю. Миролюбов понимал, что данной его книгой история славян не исчерпывается, но «в ней уже просматривается древняя преистория». Нет спора, факты древности трудны для их восприятия и тем более для интерпретации, но изучение этих фактов весьма возможно и даже очень необходимо. Почему же это не было до сих пор сделано? Ответ простой — мешала этому «теория норманнизма», а, кроме того, и лень! Ну, с чего, спросите, будет заниматься уважаемый профессор неизвестными вопросами, когда есть известные, а главное «бесспорные» («норманнистские») построения, против которых никто не возражает. Она, эта теория (двухвековой давности) давала упрощенное объяснение многим событиям, а потому была и удобна для пользования.

В качестве других народных источников исторических сведений, наряду с теми, о которых говорил Ю. Миролюбов, можно отметить ряд известных летописных документов, таких как «Хронограф Малалы», «Ипатьевская летопись», Мазуринский летописец, Боянов гимн, Сказ о том, как казаки Белую Вежу защищали, Сказание о Словене и Русе и т. д. Как видим, народное творчество это факт, от которого нельзя отмахнуться. Это надо изучить, осмыслить и использовать.

ІІІ. Сказы Захарихи

В литературное наследие Ю. Миролюбова входят так называемые «Сказы Захарихи». Сказы являются одним из источников о древних реалиях и охватывают огромный промежуток времени жизни Русов. Попытаемся понять в данном исследовании, какие же исторические сведения донесли до нас Сказы. Для более детального анализа Сказы разбиты на разделы по временному и тематическому принципу. В первую очередь нас, конечно же, будут интересовать сведения о Киевской Руси, что является предметом нашего интереса в исследовании. Но чтобы показать, что Сказы реально являются источником исторических сведений, представим здесь некоторые из них с анализом содержащихся в них информации. По ходу изложения будем давать комментарии, поясняя или разъясняя те или иные положения Сказов.

Итак, предлагаем собранные и записанные Ю. Миролюбовым Сказы.

1. В первом подразделе познакомимся с самыми удивительными преданиями древнейших времён — за несколько десятков тысячелетий до нашей эры, когда Русы-Ойразы жили на благодатном острове, и эта земля за одну ночь исчезла в пучине вод. Интереснейшие сведения, которые предстоит еще осознать, так как они выходят за рамки освещаемой академической наукой истории. В уникальности и аутентичности данных сведений не приходится сомневаться. Эти сведения показывают важность и значимость самих Сказов, подчеркивая еще раз необходимость их изучения и осмысления.

Сказ про старую старовину

То было такъ давно, что уже и давность сама отъ старости выцвела, и уже не видно, что а какъ, и только думка старых людей еще сохраняетъ вспоминъ про то, и поведа́еть про те часы. Такъ, коли еще Русы одразу жили на Земле, на полуночи, а тамъ были и Гору Миру видели, а та Золота Гора еще стояла крепко, такъ былъ в Русахъ Царь Сварогъ, а было у него много Царей разныхъ, и все они были Богами живыми и носили ихъ имено. Ближними были возле Царя Сварога Перунъ Царь, Волосъ Царь, Дажбо, Себо, Ладо, Яро, Купало, Хоросъ, Радощь, Свято, Колядо, Рудый, Вышній, Крыжней, Лютоборъ, Овсень да Сивый, да еще Дымъ да Вимъ, да Лещъ, да Водяникъ, да еще Полевикъ-Царь, да Земонъ, да Просичь, а другихъ имено позабылося да не вспомнится. Кроме тіхъ Царей были Цари дальніе. И все они Сваре-Царю подчинялися, и все его безперечно слухалися. Жили люди тамо добре и счастно, да разумно, сребро, золото имали, железо и медь знали, и все у нихъ было въ доме, топка добрая, вода чистая, коли пить захочется.

И вздыбилася Земля Оразкая, море кругомъ закипело, дома стали падать, а люди не могли стоять, и всякій зверь на землю падалъ, не могъ стоять, и много коней, коровъ ноги поломало. Тогда Царь Сварогъ приказал ло́ди готовить, и бросать все, кроме самого нужного, и чтобъ молодыхъ жеребятъ брали, и чтобъ детей, старыхъ и женокъ на лоди сажали, а все другое бросали, а всехъ, кто шаблю въ рукахъ держать можетъ, на кажну лодь сажать для охраны, и отъ Земли Русовъ плыть на полудень. Темъ часомъ пошелъ дождь, снегъ, вода замерзла, и великій холодина начался. Отплыли лоди отъ Земли Оразкой, а Гора Миру стала огнемъ гореть, и земля тряслася. Отплыли Пращуры Пращуровъ нашихъ въ море, и попереду на лоди шелъ самъ Царь Сварогъ съ Янушемъ Великимъ, Воеводой своимъ, а позаду другіе Цари съ людьми своими. И позадъ остались только те, кто не хотелъ, да кто золота свого дбался больше жизни. Темная ночь была кругомъ. Волны ходили, яко горы, и ни одной звезды не видно было. Царь приказалъ большой фонарь зажечь, и такъ за темъ светломъ все плыли. Наутро уже видели, что позаду, где земля была, стоитъ туча великая, паръ паритъ, и птица кружится надъ тучей той. Впереди же скоро увидели Русы горы далекія, а то берегъ былъ, и камень показался, и на него лоди шли. Когда же въ протоку вошли, Царь сказалъ Царю Вентырю людьми править дальше, а самъ до Земли Оразкой повернулъ, може, кого еще спасти можетъ и съ собой взять. Однако жъ, на месте томъ, где Гора Миру была, ничего уже не было, да только море кипело, и деревья плавали, доски, солома, мертвые люди да звери. Заплакалъ Царь Сварогъ, и на полдень пошелъ. Догналъ онъ своихъ въ Великой Протоке и съ ними поплылъ дальше, до горъ высокихъ. Увидалъ тутъ Царь Сварогъ людей на берегу, и сказалъ всемъ въ копытную сброю одеваться, потому какъ неизвестно, кто люди такія, а можетъ, и вороги злыя ждутъ. Однако, то жъ были свои люди, которые на берегу жили, а кого Царь по деламъ на Большую Земь посылалъ. Стояли они и плакали, бо многіе зъ нихъ семьи стратили, отцовъ, женъ, матерей, сестеръ, братьевъ, детей своихъ. И однако жъ многіе нашли своихъ среди людей Сварога Царя. Одни плакали отъ горя, другіе отъ счастья.

И повелелъ Царь Сварогъ Вентырю сети делать, чтобъ рыбу ловить и людей кормить, потому что ни хлеба не успели взять съ собой, ни мяса въ достаткѣ, а люди страдали голодомъ, а страдали они и холодомъ зимнимъ. Взялъ Вентырь Царь пять палокъ, четыре вместе ремнями связалъ, а пятую посередине привязалъ, а межъ четырьмя палками сетку приторочилъ. Положилъ онъ въ середку камень большой, и сетку въ воду далъ, потомъ вытягнулъ, и набрали люди рыбы целое ведро. Потомъ на берегу въ костре котлы ставили, и юшку варили добрую изъ той рыбы. Сказалъ же опять-таки Царь Сварогъ, чтобъ ни ягня, ни теля какого не забивали, а что есть молока — детямъ давали, а коль есть корова молочная, беречь ее, яко око свое, и кто торкнется, того въ воду кидать въ мешке. Остатные люди должны рыбу есть, а хочутъ траву собирать, пусть берутъ, а хочутъ охотиться, пускай его идуть, те же, кто въ лодяхъ сидитъ, только рыбу едять, и ничего другого не смотрють ести. За три дни Царь Сварогъ сказалъ плысти дальше, и поплыли Русы еще далее на полудень.

И сталъ помалу за Царя Янушъ править, а за Януша сталъ Вентырь править, а за Вентыря Верша Царь стался, и Верша Царь вершу на рыбу придумалъ, а Канишка Царь уже скотину имелъ вдосталь, и люди могли есть молоко, масло, сыръ, и къ тому хлебъ уже имели вдосыть, и къ нему капусту свежую и моченую. Но покуде то сталося, много мучились Русы и голодомъ, и холодомъ, и зверьми дикими. И долго земля мерзлая была, ледяная, и много великихъ зверюгъ погибло, потому какъ въ тепле привыкли жить. А Царь еще дальше подался до Ягипету, а тамъ тридцать летъ жилъ, а коли вернулся, уже Верша Царь векъ доживалъ, и Царь Сварогъ на полночь плылъ, Земли Оразкой искати, да тамъ и сгинулъ.

Комментарий

В Сказе говорится, что Русы жили на земле полуночной (северной) у горы Меру, и та Золотая гора стояла крепко, и правил Русами царь Сварог. Это соответствует сведениям Эзотерического учения о том, что в древнейшие времена люди жили на некой Северной земле, и там располагалась гора Меру. В Сказе уточнено, что та гора «ещё стояла крепко», предвкушая, по-видимому, какие-то трагические события, связанные с этой горой. И далее говорится, что «однажды вздыбилась земля Оразская, море кругом закипело, дома стали падать и рушиться, и люди не могли на ногах устоять, и всякий зверь ревел и на землю падал, и много коней и коров поломало ноги». Видим однозначно, что это описание землетрясения, которое имело трагические последствия для всего живого. Чтобы уберечь от гибели своих людей, «велел царь Сварог приготовить лоди… поскорей отплывать от берега». Вышли люди на судах в открытое море и поплыли в южном направлении. Далее идет описание быстро меняющейся климатической ситуации и погоды — пошёл дождь, потом снег, вода начала замерзать, и пришел великий холод. Видим, что в Сказе зафиксирована резкая перемена климата, что было вызвано, судя по всему, последствиями извержения вулкана и сильного землетрясения. О каких-либо других причинах этого катаклизма в Сказе не сообщается, но говорится, что гора Меру стала огнём гореть и земля затряслась.

В этой связи представляет интерес карта Меркатора, на которой показана земля на месте нынешнего Северного Полюса. Известно, что сейчас указанной Северной земли в том районе нет. Можем предположить, что события в Сказе связаны именно с потоплением земли на нынешнем Полюсе. Согласно Эзотерическому учению, существующая Арийская цивилизация зарождалась на неких северных землях, откуда представители Белой расы пошли расселяться по всей Ойкумене. Начало указанного расселения связано с потоплением огромной суши, и случилось это в 75 тыс. до н.э., когда существовавшая в то время северная земля затонула (см. исследование «Откуда ты, белый человек?»). Указанная северная земля возможно выглядела так, как показано на карте Меркатора (Рис. 1), где в центре материка располагалась «Скала чёрная и высочайшая» (Rupes nіgra et altіssіma, судя по надписи), что геологи однозначно определили как присутствие вулкана, о чем, собственно, и повествует нам Сказ. Причем этот катаклизм сопровождался наступлением темноты и огромными волнами на море. Это говорит только об одном, что небо было закрыто облаками пыли, пепла и выбросами извержений вулкана, так что и звезд не было видно. А землетрясение и, возможно, сопровождавшие его подвижки земной коры вызвали огромные волны на море.

Рис. 1

Так и погибла легендарная Северная земля — Оразская земля по Сказу. Там, где была земля, только пар клубился огромною тучей, а над ней с криками летали птицы. Где гора Меру стояла, ничего уже не было, от той земли ничего не осталось, как утверждает Сказ. Уцелевшие Русы уплыли на юг и скоро увидели горы высокие, это был берег. Вошли Русы в Великую Протоку и до гор плыли. Протока — это «…рукав, (шире нынешнего Балтийского моря), выходивший тогда из Гобийского (Центрально-азиатского) моря и шедший оттуда к западу, а затем поворачивавший к северу, ещё сильнее расширяясь в районе территории севера нынешней Западной Сибири (не захватывая центральную и южную Западную Сибирь), соединяя, таким образом, Гобийское море с Северным океаном» (Рис. 2).

Рис. 2

Главное для нас то, что Сказы содержат сведения, которые прямо говорят о существовании северной земли (это совпадает со сведениями Эзотерического учения), о происшедшей с ней катастрофе и переселении с той земли людей на материк. Обращает на себя внимание упоминание горы Меру, сведения о которой имеются в легендах разных народов. В частности, в ведийской литературе, где отмечается, что пришедший к индийцам народ и ставший создателем нового индийского общества, жил в полуночной стране, на севере. Пришедший к индийцам народ назывался ариями, что можно соотнести с названием Оразской земли Сказов: Оразская земля — Орази — Арази — Ари — Арии. По Сказу однозначно видно, что Русы-Орази переселились с северной земли, и руководил ими легендарный Сварог, который стал одним из главных богов у ведических народов. Абсолютно все документальные источники белых народов указывают, что изначально люди появились на материке, находившемся на Севере, который в разных источниках называется по-разному: Арктида, Сиверия, Арияна и т. д. Изображение очертаний этого континента, состоящего из четырёх больших островов, сохранилось на стене одной из пирамид в Гизе. В 1595 году карта с изображением этих островов была опубликована Рудольфом — сыном Герхарда Меркатора (Рис. 1).

В Болгарских преданиях об этом времени говорится так: «Когда наши предки жили на Краю земли [скорее всего, имеется в виду северная земля] пришла Жива Юда (бессмертная Богиня) и научила писать золотые скрижали Саду короля. Они полюбили друг друга, и родилось у них 70 королей, которые потом заселили Фрет землю [Евразию]. Самым младшим был Белый король и властвовал он в Шерние-земле, земле правды, и он учил людей как надо писать. Наши деды веровали в то, что он не умер, что он как сын Солнца улетел в небеса и находится там до ныне… Шерния земля была в Харапской земле».

Согласно «Авесте» арийцы в отдалённой древности так же были обитателями прекрасной Северной страны. Индийские веды тоже повествуют о завоевателях арийцах, пришедших с Северной земли, на которой размещалась Священная гора Меру. И в древнерусских преданиях также говорится о прародине Русов, которая называется Северия, на которой все жили в полном достатке и счастье, имея всё необходимое. Русский апокриф «Откровение Мефодия Петарского» утверждает, что в центре земель находилась вселенская полярная гора Меру — ось мира, место, где пребывали небожители, а для людей живущих вокруг Меру там царил «золотой век», а вокруг Меру вращались созвездия Медведицы, Солнце, Луна и сонмы звёзд, солнце там всходило один раз в году. В своей книге «Славяно-русский фольклор» Ю. П. Миролюбов приводит такую цитату об этих временах: «Предания земли Арийцев таковы: „Там люди ездили на телегах без коней, летали, когда хотели, и не знали никакого несчастья“». О «повозках без коней» упоминает и «Влескнига». Исследователь В. Н. Демин приводит много найденных на Кольском полуострове артефактов, связанных с воздухоплаванием. И греческий бог Аполлон, как знаем, регулярно прилетал на свою родину — в Гиперборею. Так что информация Сказа подтверждается различными источниками.

Сказ про царя Сварога и Яноша.

Ото жъ поплылъ Царь Сварогъ по свету, да доплыли до Великой Речки, а тамъ — люди по берегу стоять, и Януша узнали, кричать: «Яноше! Яноше! Тягни до берега!» А Яношъ до воды скочилъ, и лоди до берега тягнеть, а зъ его брони копытной вода течеть, и самъ онъ, якъ рыба великая. И вышелъ онъ до берега, до людей, и сказалъ имъ, яко много Русы страдали, и за то будуть зваться Ирьи, а еще имено ихъ «Ойрази Мудріи». Ото жъ радовалися люди съ Великой Речки, и несли Русамъ ежево свежее всякое, а давали имъ воды солодкой, а мясо, и дальше до Ягипету отпущали ихъ. И видели Русы Сварогови тутъ такожъ, что много по берегу великихъ зверюгъ лежить, а погибли те зверюки отъ холода, а такожъ отъ голода великаго, и болести, которая напала на нихъ за часы, коли они Великой Матери пошли служить, а за нее драться, на Божича кидаться, который Божичъ новый светъ дълалъ, а новыхъ зверей творилъ на добро всемъ, а не на зло постоянное, неборимое. А та Великая Мать ихняя, Божиня, въ той боротьбе побитая, потерзанная, Божичемъ брошенная, стенала на берези, потроху кровь лила, а умирала, и никто ей не помогъ, ни земля, ни небо. Не помогъ ей и Яношъ со Сварогомъ Царемъ, а за то она ихъ кляла, проклинала, а судила имъ, что домой трудно достануться, а коли достанутся, такъ и умрутъ они.

И много по свету Царь Сварогъ съ людьми своими ездилъ да другихъ людей мирно жить училъ, железо варить, землю раять, скотину разводить, и масло бить, и сыръ делать на потребу. Съ техъ поръ люди стали жить купно, и прежней судьбы не имели въ жизни своей. Русы же жили на горахъ высокихъ, и оттудъ скоро ушли, бо тряслася земля, а знали они, коли земля трясется, такъ може быть такое зло великое, какъ в 3емле ихней Ойразской было. И пошли они къ полудню, и дорогою встряли Царя Сварога, що домой плылъ Протокою. А стала та Протока закрываться, а стали берега изъ воды выходить. Пошелъ Сварогъ Царь къ людямъ своимъ, да тамъ за недели две и преставился. За нимъ же и Яношъ Великій померлъ, и многіе воины, старые, отъ веку, и другіе, молодые, отъ болестей. А Русы съ Каношкой Царемъ пошли до Земли Синдской, а тамъ стали, и новое Царство Могучарьское устрояли, а былъ у нихъ, по Каношке Царю, Могучаръ Царь, и тотъ ихъ на Седьми Речкахъ устроялъ. Тамъ жили они, Бога хвалили, да скоро и у нихъ Земля тряслась. Шли они дале, до Шуму, а тамъ были. И Царя Могучара убили допрежъ, а за то имъ было несчастья семь летъ, и одъ Шуму была имъ робота великая, и не знали ни радости, ни спокою. А про то, що потомъ было, не знаю, бо меня тогда на земле не было.

Комментарий

Интересны сведения Сказа о расселении Русов. Видим, что наступление холода оказалось не одномоментным явлением после катастрофы, а продолжалось долго, что привело ко многим болезням и смертям Русов. И пошли Русы в землю Синдскую, где устроили новое царство Могучарское по имени царя Могучара, который был после Каношки царя. Видим прямое указание на Синдскую землю. Но локализовать эту землю не представляется возможным, так как для этого нет точных данных. Можно предположить созвучие указанного «Синдская» со словом Синдика, известное название местности на Таманском полуострове. Время появления людей в Синдике имеет свои четкие исторические ориентиры и произошло это, как представляется, гораздо позднее указанного в Сказе времени. Хотя мы многого еще не знаем в реальности, но для себя мы, конечно же, сделаем заметку о Синдской земле, так как это важно для дальнейшего прослеживания пути расселения Русов. В целом же можно отметить, что санскритскому Sіndhu соответствует русское Синд; западноевропейский вариант «Іndus» — от арабского Hіnd, через иранское Hіnd. Есть мнение, что Синдом раньше назывался Дон, потому и существует устойчивое выражение Син (ий) Дон, хотя вода в нём нисколько не более синяя, чем в других реках. Таким образом, и обозначенная в Сказе Синдика могла быть названа по тому Синду, Дону и располагалась на Тамани.

В Сказе говорится также: «А после Каныша был Могучар царь, при котором осели Русы на семи реках, где они жили богато и счастливо». Важное указание на семь рек, но опять-таки прямо не раскрывающее, где именно располагался этот водный бассейн. Но нам известно, что понятие Семиречье было важным для Русов. Так в «Влескниге» есть сведения о двух регионах расположения неких Семиречий (конечно же, в качестве предположений): одно в предгорьях Тянь-Шаня в районе озера Балхаш, а второе в Крае Зеленом (Туранская долина) за Каспийским морем (см. исследование «История Русичей по Велесовой книге»). Среди географических известных нам и существующих аналогичных названий имеется только одно — Семиреченская область в Казахстане в районе озера Балхаш. Но что интересно, это то, что жили Русы в Семиречье по Сказу до тех пор, пока земля не начала трястись. Зная по предыдущему опыту, к каким последствиям это может привести, Русы ушли из того края, точно так же, как они покинули некогда свою Северную землю. Во «Влескниге» указано, что Русы прежде жили в горах высоких в районе Священного Семиречья, и оттуда скоро ушли, так как затряслась земля, а они знали, если земля трясется, то может произойти великое зло, что, как известно, случилось в 3емле Оразской. По «Влескниге», предположительно, именно из предгорий Тянь-Шаня, из района Священного Семиречья у озера Балхаш, ушли Русы в сторону иранского нагорья и далее в Сирию. И в Сказе указывается на перемещение Русов в том же направлении, в некий Шум, что можно соотнести с Шумером.

Есть ещё один момент, на который нельзя не обратить внимание. В Сказе говорится, что Русы «Бога хвалили». «Влескнига» раскрыла нам этот аспект верований предков. Древние Русы Богов славили, но ничего у них не просили. И через этот ритуал славления Русы стали называться Славными и в последующем Славянами. Вот та реальная этимология термина «славяне», которая передана в Сказе, что говорит в пользу историчности и аутентичности сведений, содержащихся в записанных Ю. Миролюбовым Сказах.

Сказ про стародавни часы Русов

Стародавнее було и у нашихъ Прапращуровъ. За нимъ було еще самое стародавнее, а за темъ стародавними було самое старое, такое старое, какъ Земля-Мать наша. И коли рукой доторкнешься, въ прахъ сыплется. А за той седой стариной еще старовина была. А одъ той старовины еле заметный следъ остался. За часы той старовины самой старой былъ у нашихъ Прапращуровъ Царь Сварогъ, и подъ нимъ еще тридцать Царей было, и кажный былъ именемъ Боговъ названный, и Цари те были Раями, а старшій изъ нихъ былъ Рай Раевъ, а тотъ Царь Царей великихъ. И селъ Царь Сварогъ на лодь, и поплылъ на югъ, Царства Египетскаго искать, и не нашелъ его. Не было еще Царства того, и вернулся Сварогъ. И поплылъ онъ въ други страны Земли, другихъ Царствъ искать Восточныхъ, и другихъ Царствъ Западныхъ выглядати. Мало нашелъ чего Царь Сварогъ на Земле, и мало людей встрелъ, а какіе были, то въ лесахъ хоронилися, отъ него убегали, и коли говорили что — понять нельзя было.

Собралъ тогда Царь Сварогъ Райцевъ своихъ и сказалъ имъ тако: «Семьдесятъ тысячъ летъ мы Оразами-Русами зовемся на земле нашей, и никто еще не могъ побити силу Руську. Такъ, Богъ дастъ, и дале будемо, и никто не побьетъ нашу силу Руську». И закричали Русы, поднявъ шабли, что никто не побьетъ едину силу Руську. И сказалъ еще Сварогъ-Царь Русамъ: «Вы, Русы и Ставрусы, Русявы и Берусы, вы, Ресы и Гетарусы, Могучари и Хоропы, знайте, что все вы едины Орази, и не будетъ Царя, обирайте его изъ васъ, самаго мудраго, и не забудьте, что изъ Земли Оразовой мы, а тамъ, на Семи Рекахъ, у Горы Меры, у Горы Золотой вы все были какъ Цари. А скажу вамъ, если Царя оберете, покоряйтесь ему, якъ Манушъ, Первый Человекъ, покорялся Деду Сварогу нашему, имя которого мне отъ отца дано. И будете вы Раями все до единаго прото еще, что нетъ межъ вами низкаго, нетъ межъ вами последняго, злобнаго, и не будеть такой человекъ средь васъ, ото жъ и предавать васъ не будеть». Вскричали тутъ Русы все голосно, что клянуться ему верными быти. Тогда Царь-Сварогъ сказалъ тако: «Поплыву еще съ Царями моими до полудне, поищу еще Египету — Земли дальней». И такъ отплылъ Царь Сварогъ, и тридцать летъ не было его въ Земле Могучарской, въ Земле Семьской, Хороповой Синской. И после тридцати и трехъ летъ вернулся Царь, и сказалъ, что нашелъ онъ Египету-Земли, и что тамъ было непорядно все. И что былъ онъ Царемъ въ Земле той, чтобъ людей научить жить семейно, и чтобъ научить ихъ оружіе делать, землю раять, землю мерять, скотъ разводить, потому что не знали они ничего того, что Русы знали. И по техъ часахъ преставился Царь Сварогъ, а на место его сталъ другой Сварогъ, и такъ жили Русы въ Самаре той, на Земле своей Могучарской, Хоропской, и на семи Рекахъ могучихъ Руськихъ. Собирались часто Роды вместе судити, собирались Племена вместе рядиться, и старший въ Роде былъ Раемъ, Царемъ, и каждый Русъ былъ съ его именемъ. Коли жъ тронулъ кто одного Руса, целый Родъ шелъ мстить за одного брата, потому что все Родичи были съ однимъ именемъ, и все они другъ за друга стали, и другъ друга вызволяли изъ беды.

Комментарий

Представленный Сказ является как бы продолжением одного из предыдущих Сказов, где говорится о том, что Сварог отправился искать землю Египетскую, но не шёл Сварог той земли. И только со второй попытки он обнаружил Египетское царство, где правил более 30 лет. По данным академической науки никакого царства в Египте в то время (после 75 тыс. лет до н.э.) не могло быть. Но по сведениям Эзотерического учения на Ниле существовала в то время Вторая Атлантская империя. Учение говорит, что в 75025 г. до н.э. произошла третья катастрофа с Атлантидой. Она превысила по силе и ярости первые две. Остров Дайтья исчез совсем, а от Руты осталась лишь незначительная часть — остров Посейдонис (который погиб позже в 9564 г. до н.э.). Столица Атлантской цивилизации была разрушена морем (из-за этой катастрофы погибла и Северная земля, на которой жили Русы). И часть атлантов переселилась в землю египетскую. И вот эту Атлантскую империю и нашёл, судя по всему, Сварог. Видим, что сведения Сказа коррелируют с данными Эзотерического учения.

Отметим несколько интересных моментов, связанных в Сказе с жизнью Русов. Первое, Русы жили на своей земле 70 (семьдесят) тысяч лет, и звались они Оразами-Русами. И это говорится в контексте того, что Русы есть «изъ Земли Оразовой». Это значит, что Русы переселились из земли Оразовой (Северной земли), где жили 70 тысяч лет. Подчёркиваем, что Северная земля затонула во время третьей катастрофы с Атлантидой около 75 тысяч лет назад, когда по сведениям из «Тайной Доктрины» Лемурийская звезда (по Сказам некая Северная земля) на севере земного шара полностью распалась на мелкие острова.

Далее отмечается в Сказе, что среди Русов были и Ставрусы, Русавы и Борусы, Ресы и Гетарусы, Могучары и Хоропы. Это означает, что указанные народы были Русами, среди которых слышатся известные уже исторической традиции племена — Борусы (Боруски по «Влескниге»), Гетарусы (Гетрусски, Массагеты, Тирагеты и т. д. см. Е. Классена). И все они — Оразы. Можно предположить, что по созвучию имени эти народы были арийцами (см. выше: Оразская земля — Орази — Арази — Ари — Арии)! В Сказе указано, что все эти народы с земли Оразской, которая размещалась у горы Меру, так называемой Золотой горы, что соответствует и индоиранским преданиям (см. Веды и Авесту). Чрезвычайно важная информация, подтверждающая правоту Б. Тилака (см. его работу «Арктическая Родина в Ведах»), где он доказал, что арии пришли в Индию с севера и принесли с собой воспоминания о своей северной родине, о чем собственно он и нашел подтверждение в индоиранских древних произведениях. Для Б. Тилака этот факт был очевиден, и он подтвердил это в специальном исследовании.

По указаниям в Сказах можно проследить маршрут перемещения Русов при расселении с Северной земли. После Каныша царя был Могучар царь, при котором осели Русы на семи реках, где они жили богато и счастливо: «И жили Русы в Самаре той, на земле своей Могучарской, Хоропской, на семи реках могучих русских». В Сказе также используется и другая терминология — «въ Земле Семьской», что несет в себе значение «семь» и подтверждает проживание именно на семи реках, т.е. в неком Семиречье. Видим также четкое указание на расположение этого Семиречья, а именно, это место названо Самарой, которое было в районе семи могучих русских рек. На территории России есть одно географическое место с аналогичным названием — это город Самара на Волге и приток Волги река Самара. В обозначенной зоне можно обнаружить семь на текущий момент достаточно крупных рек. Это — сама Волга, Урал, Кама, Вятка, Белая, Ока, Сура. На сегодня большинство ученых пришло к выводу, что слагалась индоиранская (арийская) общность где-то в русских степях в третьем — начале второго тысячелетия до нашей эры. Советский исследователь Б. В. Горнунг предполагал, что «колыбель индоиранского языкового и культурно-исторического единства» находилась в Среднем Поволжье.

При этом выделяем Самарскую археологическую культуру, которая сформировалась на основе ранее существовавшей в этом же регионе Средневолжской культуры среднего неолита. Средневолжская культура (5900 — 4000 гг. до н.э.) родственна ряду других восточно-европейских культур: прикаспийской, среднедонской и днепро-донецкой. Культуры, занимавшие этот ареал позже, иногда также называют самарскими, а собственно Самарскую культуру называют культурой раннего энеолита данного региона. В рамках Курганной гипотезы Самарская и происходящие от нее Хвалынская и Ямная культуры считаются индоевропейскими (арийскими). По-видимому, Самарскую культуру можно назвать промежуточной точкой проживания арийских народов по пути переселения с севера в южном направлении. Как видим, район средней Волги (Самара) играл важную роль в жизни древних ариев, что также соответствует нашему предположению, высказанному в исследовании «История Русичей по Велесовой книге», о том, что именно на Волге издавна проживали Русы, так как некоторые события, описываемые в «Влескниге», связаны в древности с Волгой, и там прямо говорится, что земля за Волгой была «землёй отцов наших».

Из изложенного имеем следующий приблизительный маршрут переселения Русов с Северной земли: Великая протока, Великая река, Самара (Семиречье), Синдская земля, Священное Семиречье на Балхаше. Можно предположить из отмеченных выше сведений, что путь расселения Русов с Северной земли шел по рекам на юг. Так же предполагал и исследователь Ж. С. Байи, считая, что лучшим способом передвижения переселенцев с севера на юг был водный путь вдоль русел рек. Можно предположить при этом, что Русы с затонувшей земли выселились не только в районе Великой протоки (Рис. 2), как указано в Сказах, но и в других местах по побережью Северного океана, в частности, в районе северного побережья Русской равнины. И дальнейшее расселение людей в сторону теплого юга шло двумя потоками: по Оби и далее по Иртышу, а также и по Каме и далее по Волге (Кама в древности считалась началом Волги). Исследователь Н. Р. Гусева также предполагала, что переселение ариев с Северной земли шло с двух сторон Уральских гор — индоарии шли по западной стороне, а ираноарии — по восточной стороне.

Важно также отметить, что, согласно Сказу, «часто Роды вместе судити, собирались Племена вместе рядиться». Видим наличие некого общего собрания родов, на котором обсуждались различные вопросы. По-видимому, это было прототипом Вечевого управления. «Влескнига» рассказала нам, что у Русов было (на определённом отрезке истории) Вечевое управление длительное время, аж 1500 лет, с VІІ века до н.э. до ІV века н.э., корни которого, как видим, находим в глубокой древности. А раз такая форма управления сумела просуществовать такое длительное время (возможно с 75 тыс. до н.э.), то эту форму надо признать наиболее эффективной по сравнению с существующей демократией.

Мы привели здесь небольшой анализ изложенных в Сказе сведений, чтобы показать несколько важнейших моментов из древнейшей жизни северного народа — Русов. Выскажем предположение о том, что речь в Сказах идет о древнейшем материке, который располагался в Ледовитом океане (в те времена океан был ещё тёплым) и затонул в результате планетарной катастрофы на Земле около 75 тысяч лет до н. э. Происхождение ариев индийских вед с северного материка показано нами в исследовании «Арии — кто они?». Тем самым мы видим связь между Русами, проживавшими ранее на полуночной земле, и арийцами, покорившими в свое время древнеиндийскую цивилизацию. Согласно исследованиям ДНК-генеалогии такая связь фиксируется и на генетическом уровне — гаплотип ныне живущих русских и представителей высшей касты Индии один и тот же. Эти данные позволяют нам правильно оценить сами Сказы, и в первую очередь, содержащиеся в них исторические сведения.

Сказ про Сораву и Русаву (часть Сказа)

За те старые часы, когда Прадеды Прадедовъ были, а время не считали, бо не умели, а кто умелъ, такъ за давиной забылъ; за те часы, колы стара баба не скажетъ, колы то было; за те часы, когда полудень не тамъ былъ, а когда въ небе два месяца было, а теде одинъ только ходитъ; за часы часовъ старовины были Прадеды наши въ степу, а на возахъ жили, якъ мы въ дому.

Комментарий

Отмечаем несколько важных моментов, связанных с жизнью древних Русов. Первое, прадеды не умели время считать, а кто умел, тот за давностью позабыл. Было это «колы стара баба не скажетъ, колы то было; за те часы, когда полудень не тамъ былъ, а когда въ небе два месяца было, а теде одинъ только ходитъ». Важное указание об изменении ориентации земли относительно солнца и об исчезновении одного месяца с небосвода. Наверное, это связано с какой-либо катастрофой с планетой Земля. Известная на текущий момент катастрофа такого свойства, согласно Эзотерическому учению, произошла в 9564 г. до н.э., когда в ходе гибели последнего острова Атлантиды Посейдониса произошло изменение наклона оси вращения Земли, и положение планеты относительно солнца изменилось. В частности, Северный Полюс планеты сместился от западных берегов Гренландии в нынешнюю точку в Ледовитом океане. Значит, Сказ передаёт нам реальное событие, которое произошло в глубокой древности, которое и привело к тому, что для тех, кто находился на Земле, солнце стало всходить в другом месте по сравнению с предыдущим периодом.

Итак, по результатам представленных в разделе 1 Сказов можно отметить следующее. В Сказах имеется чрезвычайно важная для нас информация о Северной земле (северная относительно текущей ориентации планеты Земля), на которой в далекие времена жили Русы — белые люди. В результате планетарной катастрофы 75 тысяч лет назад Северная земля затонула, и люди были вынуждены покинуть ту землю и переселиться, осваивая земли Евразии для жизни. В Сказах не говорится о причинах самой планетарной катастрофы в то время, но указывается тот факт, что гора Меру, расположенная на затонувшем материке, начала извергаться, что, по-видимому, было вызвано подвижкой тектонических плит на планете и привело к разломам в земной коре и, как следствие, потоплению огромных территорий.

В целом, с учетом изложенных сведений, можно сделать следующие выводы. Сказы позволили локализовать Северную землю, о которой говорили многие древние авторы. Эта земля образовалась и существовала в соответствии с имеющимися сведениями Эзотерического учения, в полном соответствии с законами эволюции человеческих цивилизаций на планете Земля. Именно на том материке, располагавшемся в районе нынешнего Северного Полюса, начала формироваться наша Арийская цивилизация, на что указывают все мифы и легенды древних народов, а также исследования древних авторов. Этот материк современные ученые назвали Арктидой. В результате катастрофы 75 тысяч лет назад Арктида затонула, и люди, проживавшие там, были вынуждены переселиться на материк Евразии, северное побережье которого греки назвали Гипербореей. Полное исследование обозначенных процессов представлено в работе «Как было на самом деле».

Как представляется, в Сказах через народное предание передается значимая информация о прошлом древних Русов, которая содержит в себе реальные исторические факты. Эти сведения надо только обработать, понять и привязать их к известным на текущий момент событиям и фактам. Можно утверждать, что Сказы, сохраненные Ю. Миролюбовым, могут помочь в познании прошлого наших предков. Правдивость и достоверность Сказов доказывается очень простым фактом. Ни сам Миролюбов, никто другой на планете Земля не мог знать на момент записи самих Сказов о каких-либо фактах проживания древних Русов на некой Северной земле, где к тому же ещё располагалась легендарная гора Меру. В то время, на начало XX века, об этом даже правдивые историки речи не вели, и не существовало никаких подобных предположений. Иными словами, сведения, представленные в обозначенных Сказах, аутентичны и не повторяют на момент их записи никакие другие источники.

2. В подразделе собраны древнейшие Сказы, когда пращуры были скотоводами и кочевали по степям на возах. С учётом сведений из первого раздела, которые подтверждаются другими источниками, полагаем, что информация из перечисленных ниже Сказаний также представит несомненный интерес для познания истории древних Русов.

Сказ про Сораву и Русаву (вторая часть)

За те старые часы… за часы часовъ старовины были Прадеды наши въ степу, а на возахъ жили, якъ мы въ дому. Былъ тогда Царь надъ Русема, а Царь тотъ сына не имелъ, а две дочери, а одна была Сорава, а друга Русава. И то печаловался Царь Криврогъ, якъ не имелъ сына, чтобъ помочь была, а только дочки две, а съ нихъ что, вырастутъ, замужъ отдастъ, а замужъ отдастъ, изъ дому уйдутъ, а съ одного воза на другой, а що на чужомъ возу, то уже не твое, а що не твое, то на чужомъ возу. А молилъ Бога Царь, чтобъ хоть зятей добрыхъ да сильныхъ Богъ далъ ему. А пришла утромъ рано дочка Сорава а сказала отцу: «Не знаю, батя, какъ и сказать тебе, а видела я, какъ сестра младшая, Русава, съ хлопцемъ говорила, а тотъ хлопецъ высокъ собой, ясенъ а красивъ, силенъ а ловокъ, а коли виделъ меня, исчезъ сразу!» Позвалъ Царь Криврогъ Русаву, а такъ ей сказалъ: «Що же ты, дочка моя, отъ меня хоронишься, хлопца не покажешь? Разве не отецъ я тебе? Врагъ, что ли, тебе?» Заплакала Русава а такъ отвечала: «Не нарекай на меня, батя мой! Видела я того хлопца сама впервые, а не знаю, откуды шелъ онъ». А на другій день Русава пришла, а такъ отцу сказала: «Батя мой, вчера ты мне вырекалъ за хлопца моего, а сегодня, какъ развиднелось, Сорава сама тако жъ съ хлопцемъ была, а съ нимъ долго говорила». Позвалъ Царь Криврогъ Сораву, а такъ ее спыталъ: «Что же, дочко, вчера сама сказала на Русаву, а днысе сама съ хлопцемъ была?» Заплакала Сорава, а такъ одповедала: «Отче мой, не нарекай мне! Видела я мужа краснаго а добраго, а сказалъ онъ, что вдвоемъ съ братомъ завтра утромъ, какъ розвиднится, придетъ насъ обеихъ къ тебе сватать». А на другій день такъ и было: npіехали два молодця, якъ писаные, таки добри, статны а одегнуты, Царю Криврогу кланялись, дочерей его за себя просили. И сказалъ имъ Царь Криврогъ такъ: «А кто же вы такіе, чтобъ царскихъ дочекъ сватать?» «А мы — сыны Царя въ Неби, а все, що прошло, у насъ живетъ, а что будетъ, тако жъ у насъ живетъ!» «А где же съ дочками будете?» — спросилъ ихъ Царь, задумавшійся. «Не бойся, Царь Криврогъ, съ тобой будемъ! Тебе помогать будемъ! Такъ Отецъ нашъ велелъ». И такъ остались они на возахъ царскихъ, а Дъдовъ нашихъ и Прадедовъ берегли, а всякаго врага били, а оттого и люди наши уцелели, а то бы пропали отъ враговъ, какъ други, како много было, а мало зосталося!

Сказ про древнюю Русину

А була ще древе сторона Пращурськая, тай Русиню ее звали о ту пору, та була вона славна та богата, та спокинули ее Русы и шли опричь, и довго ейи споминувалы, и довго по ней жалкувалы, ажъ Жалю поминали съ Кариною, та життя свое проклиналы. И не знали они, камо йиты, а де жъ ту Русинску землю поглядаты. А то жъ внукы а правнукы о той земли дбалися и оспеть путя не находилы, и оспеть дороги не бачилы. Ни внукы, ни правнукы старого добра не додбалыся. А то жъ такъ йе до нашихъ день. Мы тако жъ не знаемо а мыслимо якъ чузи о томъ старомъ счастьи.

А йшлы Пращуры на медови ричкы, та на кысельны берегы, а тамъ хлиба зъ небе падаеть, а тамъ печенина, беры та йижъ, беры, яко що хочешь, а тамъ люди не старіють, а тамъ диты не вмирають! Такъ тойи жъ земли не найшлы, та свою щасну землю оставылы. Тай живемо въ лису та степу зеленому, горе мыкаемо весь часъ нашъ. Тай буде слава Пращурському краю, та Богамъ слава, а намъ покой! А вже жъ молошныхъ ричокъ не найдемо! А то жъ брехалы Пращурамъ люди та й оны повирувалы брехни. Казалы люди, якъ у тимъ чудеснимъ краю тай кони не старються, ни коровы, и птиця молодая остаеться, и люди не хворають николы, тай яблокы цілый годъ высять, а обирвуть люды, такъ цвітуть знову, та капуста тако жъ нова растеть, якъ толькы головку взявъ. Та колы жъ прыйшлы до степу, а тамъ люды гинуть та диты, и тожъ треба робыты за хлибъ, а скотына умираеть, и люды. Та ниде немае такой земли, абы булы молошни ричкы!

Заплакалы диды наши та прады, тай сталы горе мыкаты якъ и вси. Сталы кажный день хыщихъ людей ждаты та съ нымы бытыся за попасы, та за ричкы, за берегы ихніе, а таке життя пойшло труднее, ащо жъ не малы часу дыхнуть. И то живемо такъ и доси саме, а добра маемо ридко, а то жъ работы хватаеть про кажного. Слава же Богамъ нашимъ, а слава живымъ тай внукамъ!

Сказ про Степовое Лихо

А якъ были Деды наши въ степахъ, да на возахъ жили, на возахъ добро держали, да игде пристануть, возы поставять, тамъ и село целый день стоить, тамъ и слобода у речки костры палить, костры палить, юшку готовить. Поели, попили, скотину напоили, до вечера пожили, костры загасили, а утромъ въ ранци — дальше поехали, на другіе места, на травы сочныя, а где вода лепше, где трава чище, и где цветовъ больше въ траве цвететь. Идетъ таборомъ дальше, а попередке возъ идетъ, а на томъ возу Царь Дедовскій спитъ, попоною прикрытый, овчиною подтыканный. Старые Діды были, а Царь ихъ всехъ старей, и уже больше спалъ на возу, чемъ царевалъ, и больше мирилъ людей, чемъ наказывалъ. Сыновъ его-Царевичей въ войнахъ побито, и въ живыхъ никого не осталося. Вотъ, взялъ Царь да умеръ ночью одной, умеръ, какъ заснулъ, какъ дитя, приткнувшись, за попону вцепился и дышать пересталъ.

Собрались тутъ Деды Царя хоронить, обвешали гарбу его боталами разными, железякъ нацепили, цепей, бляхъ разныхъ, и повезли его вокругъ Земли Дедовской, чтобъ усю Землю ту въ последній разъ Царь виделъ, чтобъ кажный, кто Царя не зналъ, увидалъ, и чтобъ кажный съ нимъ попрощался какъ надо. Идутъ кони, шагомъ ступаютъ, бережутся, знаютъ, что Царь заснулъ до конца веку, да чтобъ не разбудить его, шагомъ идутъ, а бляхи сумно звонятъ, цепи грохаютъ, железяки гудятъ, сумно звонятъ. А какъ видятъ люди Царя свого, все кидаютъ, подходятъ къ возу, кланяються до земли, плачутъ горько, что Царя лишилися, а просятъ Бога, чтобъ далъ ему Царство Свое, Царство Святое Свое Небесное. И такъ кони идутъ по Земле Дедовской, и такъ все плачутъ день за днемъ. Ходили, ходили кони, Царя возили, всю землю выходили, везде Царя показали, и насталъ день, поховали его Деды наши, сверху могилу насыпали высокую, чтобъ не добрался до него зверь дикій, чтобъ не тронула его рука злая чужинская.

И стали люди на Раду собираться, какъ жить, какъ быть дальше решаться, и каждый идетъ, думу думаетъ, какъ жить теперь безъ Царя Добраго, безъ Царя Добраго, Деда стараго. И собрался Сходъ великій, и дело решилъ, пока такъ жить, безъ Царя значитъ, а дела делать, какъ старшіе решатъ, какъ старшіе скажутъ, какъ Деды прикажутъ.

И пошло тутъ сразу Лихо Степовое, налегло на Дедовъ нашихъ, скотину поморило, скотину поморило, людей похватало, людей похватало, въ полонъ увело, а Дедовъ нашихъ по степу разбросало, по степу разбросало, другъ на друга ощерило, другъ на друга ощерило, озлобило. Кажный Дедъ свое кажетъ, на другихъ злится, другихъ не слышитъ, вызверился, и пошло такое горе тяжкое по земле всей, что никто не зналъ, какъ ладу дать, какъ ладу дать, какъ дело делать, чтобъ снова все добре было. И пришелъ тутъ часъ, заплакалъ Царь Старый, сталъ у Бога проситься, сталъ молить, и дозволилъ Богъ ему еще разъ до людей прийти, еще разъ прийти, добро сделать имъ. Вотъ и смотрятъ Деды, небо почернело, тучи пошли, небо закрыли, не видать ничего. И Громъ гремитъ, и Блисканица блеститъ, а въ небе Царь Добрый дырку делаетъ, сквозь тучи продирается, голову высунулъ, рукой машетъ, людей зоветъ, чтобъ шли къ нему, съ Того Света Дедъ-Царь Дедовъ зоветъ. Собирались къ нему Деды наши, а Царь имъ такъ кричалъ крикомъ горькимъ: «Що жъ вы, Деды мои добрячіе, наделали? А чему Царя себе нового не выбрали? Пропадете такъ запросто, какъ черва въ лозе, какъ черва неразумная въ день подзимній! Выбирайте Деда въ Цари, Деда Кишку, да ему покоряйтесь, не сваритеся, а свариться будете, никто вамъ не зможетъ, никто не зможетъ, никто отъ Лиха не заборонитъ!»

Услыхали Деды, обрадовались, на колени пали, Деда Добраго на земь сойти просили, да не захотелъ Дедъ-Царь на землю идти, сказалъ, что ему и такъ добре, и заботъ нетъ вовсе, и кто въ Раю побывалъ, тому земля спротивилась, Земля спротивилась, не нравится. Выбрали Деды Царя нового Кишку, а Кишка сказалъ имъ, щобъ всю скотину считали, заново делили, щобъ всемъ было, да щобъ дети безъ молока не были нигде. Послухались Деды, и Лихо Степовое, видя добро ихъ, видя послушность ихнюю, отошло подалее, другихъ мучить стало. И вороговъ степовыхъ Деды бить стали, и скотину у нихъ брали, коней добывали, и самихъ подальше отъ своей земли гнали. Ходитъ Лихо Степовое въ траве Одноглазое, на Дедовъ нашихъ глядитъ, а приступиться не можетъ, потому якъ добро у нихъ живетъ, а свары нету, и ничего имъ Лихо сделать не можетъ. Такъ и мы, грешные, жить должны, Богу молиться, Христу поклониться, да другъ съ другомъ николи не свариться!

Сказ про царя Усилу Доброго

А за старых часовъ, за древніе дни были пращуры наши в лесахъ-степахъ, пшеницы не сеяли, на мясо меняли, на кожи, сало, на волну овчую. И жили-были они счастливо, просто, наукы не знали, читать-писать не умели, Богу молились, как в душу пришло, а были рядными, были честными, добрыми, и никогда ничемъ другъ передъ другомъ не кичились. Водили они скот в степях, овецъ въ траве, коней пасли да на нихъ скакали, а коли царь скажетъ, такъ казаковали, береглися, саблею хранились, умели драться, семьи свои защищая, а и каждъ зналъ коня, какъ мужикъ уздечку, а и каждъ зналъ скотъ, какъ ученый книгу, а коли корова падетъ, зналъ лечить, а коли человекъ заболеетъ, зналъ, какъ оздравить, и другъ другу они говорили лишь правду, и никто не лгалъ, старыхъ слухался, дедовъ почиталъ, бабъ поважалъ, детей хранилъ, женъ защищалъ, слабому давалъ споможеніе, а и каждому было чего есть-пить, а и всякому место было у костра, в ночи ночлегъ, во дню поможеніе. И ходили за стадами на конях они, а завидя вора, гнались за нимъ, отъ своихъ отавъ отгоняли, до богатства своего не допускали.

И былъ царь у нихъ — Усила Добрый, и царь тотъ, какъ люди его, въ телеге спалъ, попоной на ночь, как все, прикрывался, въ голову седло клале, сено подтыкалъ, а въ ночи встанетъ, къ костру пойдетъ, сторожей проверять въ ночи начнетъ, а и горе тому, кто заснулъ въ траве! Уж он его кіемъ толстымъ огреетъ, по задамъ наколотитъ, всю пыль выбьетъ! На заре вставали прадеды наши, на востокъ ясный молились, и такъ говорили в молитвахъ техъ: «Красуйся, заря ясная, красуйся в небе! Встаешь рано, до насъ ходишь, молоко намъ въ горшке несешь, да небомъ шла, молоко пролила, и горитъ твой следъ въ ночи ясной, середъ звездъ Божіихъ, черезъ все небо. Будь счастлива, Заря ясная! И будь счастлива, Заря Утрення! Будь счастлива, Пастуша Зорька! А се бо поклон отцу съ матерью, а се бо поклонъ дедамъ съ бабами, а се брату родному, что рано преставился, а се сестре нашей, что умерла! Та пусть они звездочками горятъ въ небе ясномъ, у Бога нашего!» И такъ они молились, Бога славили, и давалъ имъ Богъ добра много всякого, все, на жизнь ихнюю потребное, а и лишнего не давалъ имъ Богъ, бо от лишнего человекъ нищится, отъ лишнего жена портится, сыны гуляютъ, работать бросаютъ, дочки расходятся по чужимъ людямъ, а отъ лишнего человекъ остается одинъ самъ съ собой, всемъ лишній.

А за те часы люди добрыми были, соседу помогали, работали за работу, за хлебъ-соль плату не брали. А за те часы молодежь была до старыхъ почтивая, до малыхъ бережливая, и сама въ простоте жила, чистоту хранила, а не знали люди греха въ жизни, зла не знали другъ къ другу, зависти, ничемъ другъ передъ другомъ не хвалилися. И ходилъ къ нимъ Богъ въ простой свитке, говорилъ съ ними, указывалъ, а они, люди те, въ простоте своей думали, что то Дедъ старый ходитъ къ ним, с уваженіемъ отвечали, кланялись, и ницъ падали, когда видели, что землею шелъ Старецъ тотъ, а то небомъ, дорогою светлою, заревою, что Заря шла да молоко несла, да несши по небу, пролила, а то молоко въ небе светится, Путь Господень людямъ показываетъ.

Вотъ, игрались дети въ траве, а девочка одна землю рыла, вскапывала, а въ нее травинки тыкала, и слышитъ голосъ позади: «А что, дитя, делаешь?» Отвечала она: «Разве не видишь? Поле сею!» И сел возле нее, въ траве, Старецъ Белый, сказалъ ей: «Не такъ надо сеять! Возьми это!» «А что это такое? Будто зернышки?» «Ну да, зернышки, посади ихъ, полей! Черезъ неделю приходи, посмотри». Взяла девочка, сделала, какъ Дедъ сказалъ, посадила зерна въ землю, полила, а черезъ неделю на томъ месте ростки были, а черезъ неделю — огурцы, дыни, арбузы взошли, и все хвалили, ели, Деда славили. И стали старики землю рыть, бороздить, стали зерна те ве землю садить и съ того научалися хлебопашеству, и горохъ стали сеять, и чечевицу, и фасоль, и всякую бобовину, а съ ней и лукъ степной, чеснокъ крепкій, и сталъ вырастать лукъ-чеснокъ, сталъ крепиться, а и людям стало чего есть, кроме молока, кроме молока, масла да творогу сухого.

И царь Усила Добрый къ нимъ ходилъ, на огороды ихъ гляделъ, потомъ къ дубу шелъ, срубалъ дуба, плуга делал, потомъ воловъ запрягалъ, землю оралъ, а пашню ту скородилъ, зерно самъ сеялъ, а людей научалъ, какъ работать в поле, а коли урожай былъ, Бога славилъ, медъ пилъ, брагу крепкую, сусло сладкое, да ковшъ выпилъ, на землю лилъ, а сказалъ такъ: «Земле дайте пити! Бога хвалите, въ честь его лейте, чтобъ коли на землю глянетъ, да увидитъ пятно браги въ ней, чтобъ зналъ, что люди Его хвалятъ!» И стали Прады наши и Прабы землю раяти, стали хлеба сеяти, зерна собирати, Бога славити, Ему хвальбу слати, и такъ жили Прады наши а Прабы въ степи, скотъ гоняли, землю раяли, какъ Богъ далъ, какъ Богъ повелелъ имъ, и больше не нуждались, и у другихъ людей муки не брали.

И пришелъ къ нимъ богатый купец чужой, сталъ имъ сребро, злато показывать, на кожи, на сало выменивать, на мясо говяжье да на овчину. И набрала царица Годыня сребра-злата, стала имъ покрашаться, стала въ волосы цеплять, стала кольца носить, браслеты, въ парчу, въ бархаты тело завивати, а по ней почали все женки такъ делати, а за женками девчата стали краситься, а хлопци стали златом сабли красити, серебромъ уздечки правити, и стали другъ другу завидовати, у кого уздечка лепше, у кого саблюка, и стали величаться, надъ другими смеяться, а жизнь стала хуже, люди тоже, и не стало простоты прежней, и самъ царь сталъ скучати, сталъ войну помышляти, чтобъ еще больше злата-серебра было, чтобъ быть лучше другого царя, и на все то царица его подбивала, на те мысли ненужные наважала, а черезъ то — на лишнее въ жизни людской, и стала жизнь уже завистная, стала она скаредная да тяжкая, ибо людямъ надо было къ войне дбатися, надо оружіе было сотворяти, надо кузни было поставляти, сабли ковати, ножи крепкіе, и на войну идти среди лета.

И стало у Прадов съ Прабами тяжко жить, трудно дбатися, и стало царю отъ Годыни той царицы-красавицы трудно работать, трудно работать, добиватися. И узнал про то царь соседскій, что Усила-царь на войну тщится, и сталось у него тако жъ беспокойство, стали люди сабли ковати, къ ответу готовитися, людей научати, какъ другихъ людей бити, какъ наконь садиться, въ поле чистомъ скакати, казаковати, воевати. И скоро соседскій царь своихъ наставлялъ, а коли Усила-царь войска поднималъ, да шли Прады, кто съ вилами, а кто саблею помаховалъ, выступило тутъ войско противное, и была тутъ сеча великая, а много народу перебили въ ней, и воронью бросили на поклев, и столько зла пошло, что другіе люди, дальніе соседи, друг в друга вцепилися, и пошли тоже казакувати, на людей налетати, а по всей земле, где Прады жили, одинъ царь повсталъ на другого, а добра съ того не было, а зло одно, и скотину поели, и горохъ вытолкли, и кувшины побили, не въ чем есть стало.

И заплакали Деды тутъ, стали жалиться, на Годыню-царицу нарекатися, что коли бъ не она, такъ и царь Усила на соседей бы войной не пошелъ. И Годыня кричала на людей техъ, что коли бъ они царя слухались, такъ врагов бы всех перебили давно. И пошло еще большее помраченіе, на поля запустеніе, на скотъ убыль, и люде не знали, как дальше жити, И напали тутъ враги на всехъ ихъ, на техъ, кто билися, и на техъ, кто готовились, и забрали все, и Годыню взяли, за шею до воза привязывали, голую кнутами по задамъ били, въ полонъ уводили, людямъ своимъ сказали, чтобъ пришли смотреть на тех, на Прадовъ, а на техъ Прабъ, что немудрыми были, и что все потеряли, всего лишилися, а царя самого въ землю зарыли, а кто ушелъ, по всей земле бежалъ, а по всей земле Руская людина растекалася, распылялася, а съ того пошла и Русь великая, что ни въ шапку собрать, ни конем объехать, и что краю-конца въ ней не видано. И самъ Богъ надъ землею нашей плакался и не зналъ, какъ ее вызволяти теперь, да и махнулъ рукой, и такъ оставилъ. И такъ вся Русь наша выросла, размножилася, землю раяла, скотъ водила, и за тысячи годовъ возставалася. Такъ и Деды наши съ Бабами песни про то пели, Бога просили, чтобъ миру далъ, чтобъ хлеба далъ, а что лишнего — то ненадобно.

Сказ про стародавние часы Русов. Сказ второй

За старые годины, за часы давніе ходили Пращуры по степям, стада гоняли, в телегах жили, и все добро на возу, и жена с детьми, и все добро — скотина в степи, овцы, коровы, лошади. А былъ въ те времена старикъ одинъ, он был Дед изъ Дедовъ, самый старый, самый древній, всемъ Дедамъ Дедъ. И не боялся тотъ Дедъ никому правду речи, правду речи, укоряти кого, а хоть бы Царю самому, коли надо, и было ему за то поваженіе великое, и все спешили къ нему за советом, и все несли Деду кусокъ лучшій, ягоду малину, землянику какую, а то Дедъ бралъ и детямъ раздавалъ. А за часу того люди не знали а ни хлеба, ни картошки, ни капусты, собирали щавель въ поле, а ту щавель ели, катранъ брали, корень сладкій, да желтых петушков листъ зубчатый, и темъ жили, молоко пили, мясо ели, а ни горя нашего, ни труда не знали. И сидятъ въ ночи у костра большого, а старый Дедъ бывальщину заведетъ, побасенки рассказываетъ имъ, а по темъ по побасенкамъ и правду скажетъ, про еще старшіе часы, про Пращуровъ, а про техъ Щуровъ, что сам сивый, а борода желта, зелена стала отъ древности старой, ото всех годовъ, что и близкихъ детей нет уже, ни сыновъ, ни дочекъ, ни внуковъ, и что правнуки поженились давно, у самихъ бороды сивые, а правнучата скоро замужъ выйдут, скоро поженятся.

И скажетъ Пращуръ такой людям добрымъ: «А теперь вы, люди добрые, не знаете, какъ было въ часы, когда Пращуры наши могилы копали, Царей хоронили, а съ теми Царями коней его добрыхъ, а съ ними и вояков его, верныхъ слугъ, а съ теми слугами и жену его, что сама на себя руки наложила, передъ саньми Царскими убиваючись, чтобъ съ ним ехать въ Край Дальній, на Святую Воду Реки Большой, а где семь Рек течетъ, где Рай стоит, а тому Раю имено Ирій есть, и тамъ цветы цветутъ, не вянутъ николи, и тамъ Ангелы летаютъ, тамъ птицы поютъ, въ кущахъ зеленыхъ садятся, и николи листъ съ техъ кущей не падаетъ. А и тамо сынъ мой родимый живетъ, сынъ родимый, что в бою убитъ былъ отъ руки поганца, злого недруга, а и тамъ Деды наши и Прадеды, что пошли на вень Богу жати, а что больше до нашего поля не придутъ, на коровъ, овновъ не глянутъ больше, а и те тамъ живутъ, стада гоняютъ, а и Царь ихній — Богъ одинъ нашъ, а Ему, Богу, ответъ держатъ, и его одного только слушаются. А и въ томъ Раю-Ирію ясномъ въ зиме птички живутъ, весны ждутъ, а по весне, коли зелено все, коли вишни цветутъ, домой летятъ, подъ крышу нашу, в гнездо свое, что о прошлый годъ птенцовъ водили и въ этотъ еще, гляди, выведутъ. И летятъ скворцы, ласточки наши, летятъ жаворонки, Бога славятъ, летятъ весной подъ крышу нашу, и щебечутъ намъ, а мы не разумеемъ, а щебечутъ они слово ясное, несутъ приватъ намъ съ Того Света, отъ Родичей нашихъ, что пошли на вень, на жатву Божію, а что нас помнятъ, а хотятъ намъ сказать про добро наше, а хотятъ помочь, зла уберечь! И знаютъ они все, что будетъ съ нами, а имъ Богъ сказалъ и Ангелы Его, и говорятъ они ласточкам малымъ: „Ты лети, лети, ласточка малая, лети домой, весточку неси, а скажи отцу с матерью, чтобъ по мне не плакали, не тревожили! Я свое отжилъ, отстрадалъ уже, и пускай они доживаютъ, а пускай они свое дострадаютъ!“ И летитъ ласточка, грудка белая, прилетитъ домой, на дерево сядетъ, защебечетъ, засвищетъ, за сердце возьметъ, а и что она говоритъ, не разумеешь ее! А говоритъ она, чтобъ не печалился, не тужилъ понапрасну по отце съ матерью, что отжили они свое, и ты живешь, а отживешь, — и ты с ними будешь!»

Сказ про царя Огылу Чудного

За старого часу, въ древнее время, коли пасли пращуры наши скотину въ степи, да жили там же, домовъ не строючи, былъ царемъ у них Огыла Чудный, а былъ тотъ царь силенъ, какъ два быка, что деревяннымъ плугомъ поле пашутъ, а былъ онъ силенъ, какъ два жеребца, что съ возом пшеницы по горам скачутъ, скачутъ и не уморятся, скачутъ не станутъ, въ пене летятъ съ возомъ тяжелымъ, а духа перевести не хотятъ, ибо такая сила въ нихъ, что устали не знаютъ, такой Огыла-царь был Чудный, что телегу за задки бралъ одной рукой, изъ колеи вытягивал, сбоку ставил, и что кони на него оборачивались, силе той страшной дивилися. И ходило съ царем въ степахъ много люду, почитало его и поважало, за силу его страшную, за добрость, за заботу всегдашнюю про всех людей.

И было у Огылы два сына молодыхъ, два сына, яко два месяца, молодые да пригожіе, чисто въ матерь ихъ, что давно померла. А коли померла мать ихняя царица, да заплакалъ по ней царь, детей взялъ, да миловалъ ихъ, голубилъ, двояшекъ милыхъ, да такъ при себе, на царской телеге держалъ, при себе кормить заставлялъ, самъ пеленалъ, да сталъ им заместо матери, и дети возле него игрались, и дрались друг съ дружкой, и смеялись, а онъ на нихъ покрикивалъ, ласкалъ ихъ, кормилъ, поилъ, спать укладывалъ. И выросли сыны те, какъ два явора, другъ въ друга подобные, а и самъ отецъ не зналъ, кого из нихъ зовут Бровко, а кого Вовко. И росли дети те, какъ трава въ степи, сильные, здравые, веселые, да и стали подрастать, стали бороться, на коняхъ скакать, до людей тулиться, военному делу учиться, саблей рубить, пикою врагу грозить невидному, говоря такіe слова всякій разъ: «Погоди, враже, царями будемо! Мы тебе укажемо, какъ нашихъ бить, какъ девчатъ хватать, уводить въ степи!» И любилъ ихъ за то народъ вольный, за ласку ихъ, за хоробрость ту, да за то, что всехъ защищать обещалися, что клялися быть людямъ верными, отцу не перечить, всехъ хранить, и за то, что братья целовали бляхи, что на возу отцовскомъ были повешены, и гремели, звенели, коли кони идутъ, а то, чтобъ все знали, что царь Огыла едетъ! И еще целовали бляхи те царевичи, обещались всякую беду сломить, да чтобъ народ живалъ счастливо, чтобъ слезы единой ни по чем не пролилъ, да чтобъ было отцамъ уваженіе, матерямъ почитаніе, детямъ храненіе, да чтобъ старцамъ былъ кусокъ хлеба, молока крынка, покой к старости, да чтоб дети кормили ихъ, во всем слухались и не было бы нигде небреженія, ни вдовамъ, ни сиротамъ забвенія. Радовался царь Огыла на нихъ, молилъ Бога, чтобъ росли здравые, чтобъ николи ихъ беда не тронула да чтобъ слово свое исполнили, что давали, бляхи целуючи.

И случилась съ врагами тутъ война лихая, налетели в ночи, побили многихъ, и скочили царевичи наконь, за врагами погнались, отбили полонниковъ, сами врагов въ полонъ взяли, къ возам пригнали, и съ того часа стали мужать они, во всемъ царю покорялися, въ силу вошли, и всякій разъ враговъ били въ сече крепкой, другъ за друга летя, какъ голуби, другъ дружку храня въ бою лихом, и какъ соколы враговъ когтили, боронитися не давали имъ, а людей своихъ защищали саблюкою, и рубили сплеча, пополамъ къ седлу врага злого, незадачного. Вотъ и стал царь Огыла хворать, сталъ и силы лишаться опрежнія, да хотел воза поднять единожды одной рукой, какъ опреждева, да не смогъ и двумя изъ ямы вытягнуть, и селъ наземь, уплакался, сталъ речи вести, что не може онъ более жити, надъ народомъ своимъ царевати, якъ силы давно лишался той, а и самъ враговъ бить не могъ больше. И пришли предъ него два сына-царевича, и сказали так: «Что плачешь, отецъ, а разве мы не руки твои? А разве мы не сила твоя страшенная? А разве ты не глава наша мудрая, сединами войны убеленная? И речешь намо, что делати, такъ и будемъ то делать тебе!» И всталъ царь Огыла отъ плача своего, благословилъ сыновей на царствованье, и сказалъ имъ, чтобъ любили друг друга, а самъ до воза полезъ, ногу закинулъ, чтобъ прилечь отдохнуть, и не могъ уже, и подняли его царевичи, как перушко, положили на коврецы бархатные, обложили кругомъ подушками и сказали: «Теперь сиди, отец нашъ, на возу своемъ гремячіемъ, и прави нами, будь главою нашей, а мы тебе во всемъ почетъ дадимъ, во всем тебя, отца, послухаемъ».

И скоро сталъ слабъ царь Огыла тотъ, и скоро Богу преставился. Положили его сыновья на сани богатые, украсили златом, сребром, цветами, въ бубны били, людей сзывали на похороны, на погребеніе великое царское. И вырыли люди могилу большую, в земле хоромы сложили изъ дерева, камнемъ кругомъ обстроили, положили царя Огылу въ санях, дали ему коней борзыхъ, чтобъ ехать дале, на Тотъ Свет, до Наве-Реки, и, чтобъ было чем платить перевозу, положили горшки с червонцами, серебромъ, медью мелкою, чтобъ всехъ царь Огыла тотъ оплатить могъ, чтобъ ни в чемъ не нуждался на Томъ Свете. Положили ему мяса, творогу сухого, крынку сметаны, муки, зерна, хлеба мешокъ, и зарыли съ плачем могилу ту, насыпали на ней курганъ большой и на немъ посадили дубокъ молодой, чтобъ хранилъ царя, тень давалъ в лете да чтобъ гнездились въ немъ птички вешніе, да спивали бы царю радостно, что пора ему вставать тожъ, потягатися, коли снегъ сойдетъ, трава выйдется да вырастутъ петушки да барвинок. А потомъ три дня поминки правили, за Огылу-Царя пили медъ, квасъ да вино, и песни передъ курганомъ пели, боролися, чтобъ еще раз царю Огыле среди нихъ побыть, чтобъ еще ему съ ними радоваться.

А по техъ трехъ дняхъ Братья сказали: «Нынче жить надо такъ, чтобъ отецъ нашъ, на Томъ Свете на насъ глядючи, радовался!» И еще другъ другу клялись въ верности. И почали Братья-Цари въ степи жить мирно, за народъ свой заботиться, о добре его дбатись, и прожили бы такъ до смерти самой, да напалъ на нихъ врагъ лютый, людей побилъ, въ ночи женъ схватилъ, детей потопталъ, скотину побралъ, стариков избилъ, и огня ихнего вытопталъ, погасилъ навекъ. Собирались Братья въ степи съ народомъ, а считали, сколько всех, и высчитали, что осталась ихъ ровно половина. И рекши Бровкъ всемъ людямъ своимъ: «Буде вамъ теперь плакаться, жалиться! А берите всякъ саблю вострую, а ставайтесь за спиной моей, а пойдемъ врагу мститься, женъ отбивать, а пойдемъ телятъ загонять, коровъ нашихъ, и чтобъ кажденъ взялъ двухъ враговъ убити, и чтобъ всякъ убилъ трехъ, если можется!» И пошли впередъ степами зелеными, в трави таиться, пешкомъ пошли къ врагамъ, и слышали, какъ бьют враги женъ ихнихъ, и какъ мучают детей, какъ имъ ноги ломятъ, чтобъ калеками были, назадъ не шли, да чтобъ въ жизнь ужъ имъ не помстилися.

Нашли Братья на коновязь ихнюю, зарубили стражей, никто крикнуть не успелъ, дали знакъ во тьме, на коней сели, вихремъ, громомъ налетели на станъ вражій, разбивали всехъ, полоняли всехъ, отбивали скотину, коней борзыихъ, отбивали детей похисченыхъ, полонягъ освободили, женъ, девушекъ своихъ назадъ отбивали, врага били нещадно, до последнего. И тутъ нашли царицу ихнюю, что лежала на возу, красавица, волосы черные, глаза черные, а сама бела, румяна, ровно кровь съ молокомъ. Стали братья передъ ней, руки опустили, захотели оба ее въ жены взяти, впервые другъ другу сказать не могли, впервые друг отъ друга въ душе утаились. И была та царица хитрая-прехитрая, одному Брату сказала, что будетъ его женой, а другому тоже сказала, что будетъ! Потаились Братья, потом поспорились, за сабли взялись, другъ на друга кинулись. Черкаетъ сабля по сабле, искра летит, въ ночи, къ заре, видно уже. Обступилъ ихъ народъ, кричатъ остановиться, про царя Огылу имъ вспоминаетъ въ словахъ, укоряетъ ихъ, что за женку ту кровь хотятъ свою Братскую проливать, а та смеется.

И всталъ въ тени старецъ одинъ, стоитъ, смотритъ, ничего никому не говоритъ совсемъ, и видятъ все, что за старец чуденъ тотъ, и Братья видятъ, вставились, не дерутся уже, и старецъ тотъ говоритъ имъ голосомъ громовымъ: «А бросайте, сынки, сабли ваши!» Тутъ узнали все гласъ Огылы-Царя, и младшій Братъ саблю кинулъ на землю, а старшій Братъ стоялъ, не слухался, потомъ саблю въ небо вздыгнулъ вверхъ и срубилъ главу братнюю начисто! «Будь же проклятъ, сыне мой, за зло твое! Во век веков будешь терзаться! Братню кровь пролилъ из-за бабы той, меня — отца — ослушался!» И ушелъ царь Огыла во тьму утреннюю, а Братъ стоялъ самъ не свой надъ убитымъ Братомъ, и не слышалъ онъ ласки царициной, что звала его къ себе въ постель теплую. И вышла она къ нему, съ воза скочила, подбежала, а онъ крикнул страшно ей: «Не подходи! Не подходи!» И взмахнулъ саблей, начисто голову ей срубилъ нечистую. Потомъ самъ ушелъ въ поле темное, и никто больше не видалъ его, не слыхалъ, а и старые люди собиралися, царя нового выбирали себе, радовались, а про Брата того нечистого песни сложили.

Сказ про царя Дида Маха

За Царя нашего, за Хоробряго Маха, какого еще Дидомъ звали люди, степи, на полдень, были богатыми, и травою, и водою, и скотиною. Только одна беда была тамъ, одно Лихо, одно Диво-Дивное, щедъ жити нельзя было людямъ Руськимъ, а то — везде въ траве, коли ступнешь, кости людьскія найдешь! Погибали тамъ люди всегда ни за что, нападали на нихъ волки злыя, да въ ночи темной, изъ травы густой налетали люди разбойныя, безжалостныя. Да налетятъ, людей порежутъ, а скотину заберутъ съ собой. И сами разживутся, разленятся, а на нихъ другіе нападутъ и всехъ побьютъ. Такъ и было, что степи те ничьи были. Кто хозяиномъ заявится, самъ погибнетъ. И то Русы по краю только степному поближе леса ходили, скотину гоняли, да все кругомъ глядели, стереглися, а вечеръ придетъ, до лесу шли, абы въ степу и огня не делать, и не спать. Въ лесу же яму копали глубокую, въ ней печь делали, вырывали, а сверху котлы ставили, вечерю варили, а сварятъ, огонь погасятъ. Лучше было въ холоде, во тьме, чемъ при костре светломъ, какой вороги видятъ. И то спали, войлокомъ закутавшися, шкурами бараньими обложившеся, и двоихъ, троихъ на сторожъ ставили, абы слухали степу, та не спали, а коли жъ недоброе услышатъ, такъ чтобъ всехъ будили потиху, да чтобъ оружны были всегда и во сне.

И такъ люди жили-были, стерегалися, и такъ въ степу не заживалися, а къ осени домой досягалися, подальше въ лесъ темный, дубовый, да чтобъ вороги пути за ними не знали, следы свои заметали, поливали, вениками выпрямляли траву побитую, следъ конскій ровняли, травой засыпали, и ногой утаптывали, чтобъ ровно було. И дома — за тынами все хаты стояли, другъ до друга жалися, ярками окапывались, чтобъ и туда ворогъ въ зиме не забрелъ, тамъ всю весну, лето и осень старые были, малые да жены съ ними. И тамъ все траву косили, сушили сено, въ стога клали, грибы собирали, солили, мочили, сушили, корни копали, щавель солили, ягоды сушили, квасили съ медомъ, чтобъ на зиму было себе и скотине. А хлеба было разъ-въ-разъ, до весны, да не каждый день и хлеба ели. Женки да дети рыбу запасали съ лета, сами не ели, абы на зиму было, когда мужья, браты съ сыновьями скотину пригонятъ изъ степи близкой.

Въ оте дни и ели досыта разъ за годъ, Овсеню Великаго правили, Трижна ли, а коли Радащь приходилъ, ели творогъ, блины пекли, въ гости ходили, да до самого Коляды заговлялись, пустымъ борщомъ жили, морковкою, пастернакомъ, петрушкой до сельдереемъ, отакъ и жили корнями разными, а какіе горькіе, въ золе пекли. Отежъ, кто подальше жилъ, курей имели, а кто поближь, держать боялись, и собаки были у нихъ, что не гавкали, и кони не ржали, скотина не ревела. Всякая животина понимала, что тихо надо жить, а то ворогъ злой услышитъ, придетъ. Затянетъ кто песню, старшіе цыкаютъ, бо та песня Лихо накличетъ, а за Лихомъ и Диво Дивное придетъ, а за нимъ и ворогъ кровавый тако жъ. Такъ до первыхъ снеговъ таилися, а какъ снега падали на хаты, какъ леса покрывали, тогда радовались, до весны вороги не придутъ!

Отогда и мужики шли до лесу, зверя следить, косулю, птицу, а може и кабана дикаго, или рыбу подо льдомъ, абы домой что принести, или шкурку, или ежу нужную, сытную. Привезутъ охотники яланя забитаго, кожу снимутъ, свою часть возьмутъ, остатное для всехъ людей, кто хочетъ. Сами же мясо нарежутъ тонко, да на морозъ, а оно за день, коли морозъ крепкій, вымерзнетъ, высохнетъ, и долго держится. Ставили Пращуры наши ледники глубокіе, набивали ихъ снегомъ свежимъ, соломой крыли, и после ледъ былъ до самой осени. На льду томъ и мясо держали свежее, а кругомъ ледника псы бегали, добро хозяйское отъ ворога, зверюги хранили, и кормы за то получали добрые, чтобъ холодъ выдержать могли въ ночи. За ледниками стога сена, соломы были, да коли холодно, псы въ нихъ прятались, а коли волки приходили, либо лисы, такъ они на нихъ прямо изъ соломы скакали и тогда только гавкали, и хозяинъ шелъ — съ пикою либо стрелами, шаблей гострой. Вотъ такъ жили Пращуры, всего боронились.

И было разъ, что позвалъ Дидъ Махъ Царей-Князей, бо прибежали весной гонцы съ полудня, поведали, что Ромы пришли до Земли Киверецкой, Царя Киверецкого жъ Достовала взяли, съ Царицей Жывой въ Ромы увели, да теперь же Кивереччина безъ Царя осталась, разбита, пограблена Ромами, въ полонъ взята, а кто уховаться успелъ, техъ мало збыло, та проситъ она, абы Царь Дидъ Махъ ее принялъ. Погляделъ Дидъ Махъ съ воза на Кивереччину, та сказалъ: «Пущаймо, такъ, идите, та скотину гоните до нашей Земли, та живите смирно съ нами, не злобьтесь, а мы въ обиду васъ не дадемо!» И пришла Кивереччина чуть живая, настрадалася, изголодалася, и всего боиться, всего опасаеться.

И собралъ Дидъ Махъ Царей всехъ, Князей, а где Родомъ живутъ, Старшинъ, Родовыхъ, Воеводъ лихихъ, абы съ ними поговориться, абы дела достаться про всехъ нужного, абы крупнаго добра дбатися, укреплятися. И сказалъ имъ Дидъ Махъ такъ: «Братья Цари, Князья и Воеводы съ Родичами! Вотъ пришли къ намъ, прибегли Киверечи, а поведали страхи великіе, какіе вытерпели. Напали на нихъ Ромы Троянскіе, побили, пограбили, Царя Достовала съ Царицей забрали, Достовала съ Жывой! Кивереччина теперь одна, одна на свете безъ Царя осталась. Пришли гонцы у насъ покоя искать. Я ихъ принялъ до Русы, якожъ вони суть такове Русы, якъ мы все здесь. А нынче, Цари, Князья, Воеводы, Родичи, попыймо медовъ нашихъ, а поядьмо мясы, а помыслимо о томъ, яко сталося съ Киверой». Цари, Князья сели за столы впереду, а понижъ ихъ сели Воеводы, Родичи, Старшины. Цари, Князья все пьютъ, едятъ да похваляются, якъ коли-сь было да якъ пралися, да якъ витезели они вороговъ своихъ. Молчатъ Воеводы, слушаютъ, пьютъ, едятъ, молчитъ и Дидъ Махъ такоже. Коли жъ медъ стали пить по пятому рогу, отогда сказалъ имъ Дид Махъ, Царь нашъ: «А што было когда-сь, то прошло, Цари, а що буде, погляднемо сами опосля, а надо нынче воиновъ собирать на защиту, а надо защиту сбивать, будовать». Поглядели Цари, Князья, да опять свое, старыми делами похваляются. Говоритъ тогда Дидъ Махъ Воеводамъ: «Слышали, Браты? Надо воякъ собирать!» Отвечали ему Воеводы такъ: «А мы уже приказу дали давно до того, а ждемъ силу нашу сюда могучую».

Усмехнулся Дидъ Махъ, а такъ сказалъ: «Ото жъ, кому добре пече, такъ тотъ о томъ и рече!» Скоро вправду воины стали уже приходить, и скоро сила кругомъ стала великая, а Цари, Князья медомъ упилися, не ве що рекуть, разоряются: «Якъ вони смели? Ось, мы имо дадемо!» Отъехалъ Царь Дидъ Маха, и полкъ назадъ послалъ: «Идите на становище, да кого пьяного увидите, того и рубите нещадно! Часъ пришелъ съ отими строптивыми сговорятися!» Пошелъ полкъ назадъ, и увиделъ Царей, що во хмелю спать завалилися, и побилъ их всехъ, а было ихъ сто и еще пятьдесятъ Царей Руськихъ. Ажъ вернулся полкъ, да Диду Маху сказали, послалъ онъ полкъ впередъ, до Земли Киверечской, а сказалъ ему раньше пяти месяцевъ не идти назадъ, а самъ повелъ войско додому.

Пріехавъ, сказалъ: «Видите, щчто натворили Цари! Спились медомъ, а ихъ вороги побили!» Похоронилъ онъ Царей достойно, въ Земле Руськой, а самъ племены ихъ под руку свою взялъ. Съ техъ поръ покрепла Русь намного, и съ техъ поръ уже ворога не пущали. А полкъ тотъ, что на Дунай ушелъ, черезъ годъ вернулся съ добычею великою. А Царя Достовала Ромы только черезъ тридцать летъ додому пустили, и детей удержали.

Сказ про царя Замаха

Ото жъ за старые часы, за самостарые, коли Щуры наши, Пращуры жили, былъ у нихъ Царь Замахъ, сынъ Свята, а Святъ-Царь былъ сыномъ Царя Маха, а той Царь былъ сыномъ Царя Гура, а и той Царь былъ сыномъ Царей Русскихъ. Такъ Царь Замахъ, внукъ Маховъ, увсехъ Славянъ подъ рукой имелъ, а стали разные Роды да Племена отъ Замаха отгортатися да устрояться, абы были завже отдельными, а его, Царя, не слухались бы. И созвалъ Царь Замахъ всехъ Царей и Князей, и сталъ ихъ пытатися, кто согласный, а кто несогласный, абы оповедали. И собралось больше половины согласныхъ, а другая, меньшая частина — несогласные. И отделилъ Царь Замахъ согласныхъ отъ другихъ, и такъ отрекалъ несогласнымъ: «Стойте все, а мечи вытяньте, а будемо битись, ажъ кто победитъ!» Смеялись те: «Что же, що одинъ будешь, одинъ противу намо всемъ?» А отрекалъ имъ Замахъ-Царь тако: «Одинъ буду, да Боги будуть за мной!» А такъ поведалъ сыну: «Неси мечъ мой, который Перунъ съ неба Русамъ кинулъ!» А мечъ тотъ былъ не простъ, то Мечъ-Кладенецъ былъ, и кто в руце его имелъ, тотъ врага безъ числа билъ.

Подалъ мечъ Перуневъ сынъ-царевичъ Замаховъ, и всталъ Замахъ противъ враговъ, а бился съ ними до вечера. И осталось отъ нихъ двое. Те же двое рекли: «Коли, Царь Замахъ, таку силу машь, такъ и мы покоряемось тебе». И стали ему покорные и во всемъ послушные. Он же, Царь Замахъ, всемъ сказалъ, абы городы ставити на полудню. А поведалъ имъ такъ: «Отъ восходу не имеемо вороговъ сильныхъ, отъ западу такоже, а отъ полудню да отъ полуночи имеемо кого беречися. Съ полуноче Севера наша насядеть на насъ, а зъ полудне едине ворогъ могучъ, а тый ворогъ всякій есть, незнаемый, а тамо есть и своихъ, и чюжихъ множество, и то люде, абы беречися ихъ». Послушалися Русы, стали городы делати, городища та грады малые, городки, а тако Городищеву Русь уделали, а тая Русь дальше Русь берегла, абы враги не шли несподеваные.

А пришли къ нему люди одъ полудне западу, а такъ ему отрекли они, Царю Замаху: «Одъ Волыне мы пришли тебе поклонъ дати, одъ Хороповъ горянскихъ, одъ Карпатъ-Горы, а одъ Дуная Синяго великаго. Дедъ твой Махъ Словеновъ до купы далъ, а всеми володелъ, и никому не опускалъ, ты же о насъ не торчешься, а Словени тебе уже не послушають». Послалъ зъ ними Царь Замахъ сына, Замашко-Царевича, абы ладу далъ, а Словеновъ до купы пригорнулъ. И была тамъ война великая, а былъ забитъ Замашко-Царевичъ врагами, и конечне Словени одрекалися Русовъ, и стали Русы собе, а Словени — особе. Коли дознался Царь Замахъ, велико гневался, а гневался, да со старыми Родичами рядился. А те ему оповедали, що не годится Царю Замаху другого сына сылати, а и того Борилу-Царевича стратити. А коли Словени Маха не слухали, т къ не послухають и Борилу Замаховича. И стали съ того часу Русы собе, а Словени особистее.

Царь-пахарь. Сказ

Коли Прадеды наши пастухами были да не было у них хлеба, не было проса, а надо было имъ все у соседей менять, за коровъ, телятъ, овецъ тучныхъ, а коли хотелось свежего, так траву ели, корешки варили, щавель крошили, да мяса положатъ, воды дольютъ, да такъ и едятъ каждый день. А пошли бабы ягодъ собирать, нашли грибы, катранъ нашли, а с ним морковку, лукъ дикій, а зимой мяса много надо, а хлеба не хватаетъ, менять на жито надо, вотъ и пошелъ Царь ихній, коня оседлалъ, солдатъ забралъ, поехалъ с ними к соседнему Царю въ гости, а подъезжаетъ къ его царству-государству и видитъ — народу много вышло в поле, думалъ, чтобъ его встречать, а после видитъ, что Царь соседскій, Житнякъ, воловъ ведетъ, воловъ ведетъ, въ плугъ запрягаетъ, да того плуга в землю ставитъ, да благословился и пошелъ впередъ, борозду первую самъ, своей рукою правитъ отъ восхода Сонца до заката.

Погляделъ Царь Орай, да и назадъ повернулъ, назадъ повернулъ, воловъ приказалъ подать, въ землю корень дубовый воткнулъ, на волов покрикнулъ, впередъ погналъ, а пошли волы, земля поднялась, а за той бороздой первой вторая легла, а за ней третья, и такъ — до конца поля. А когда полежала земля дня два-три, зачерствела, сыпаться стала, приказалъ Царь Орай пень дубовый выкорчевать, привязалъ къ нему воловъ своихъ и пошел боронить, землю равнять. А глядятъ на то люди старые, покиваютъ: «И что Царь наш Орайко с ума сошелъ! И начто он землю деретъ, надъ ней знущается?» А Царь Орай землю боронилъ, зерно сеялъ, а затемъ, посеявши, стеречь стал, чтобъ ни птица не ела, ни зверь какой, а тутъ Богъ изъ тучъ на него глянулъ, увидалъ, что посевъ лежитъ, тучу смялъ, а изъ тучи той Дождина хлынулъ, полилъ землю тую, засеянную, напоилъ, а коли напоилъ, зерно прибилъ, землей прикрылъ, а тамъ Солнце взялъ, изъ тучъ выпустилъ, изъ тучъ выпустилъ, землю согрелъ.

Черезъ три дня зелень вышла, крохотная, маленькая, живучая, а вышла зелень, всходы пошли, стали к Солнцу пьясться, къ Богу тянуться, Дождя просить малого, тучного. Глянулъ Богъ из тучи cедой, смялъ тучу, выдавилъ из нее Дождину нужную, и полилъ всходы жита нового, и пошло оно расти, цвести, колоситься, а тамъ Солнце припекло, повысушило, и созвалъ Царь Орайко бабъ своихъ всехъ, чтобъ колосья рвать, жита венить, жита венить, въ снопы класти, въ снопы класти, на токъ везти, на токъ везти, молотити, зерно веяти, а коли зерно свеяли, между двухъ камней терли, муку стерли, хлеба сделали, и стало тутъ по куску и старому, и малому, и хвалили все Орайко-Царя за умъ его, а несли ему хлеба первого, а тотъ сказалъ: «Хлеб Богу дайте!» Послухались мужики его, Царя своего, хлеб Богу дали, Славу Ему сказали, и намъ заповедали работать в поле, чтобъ Хлеб был и старому, и малому, да чтобъ люди отъ голода не пухли, да кореньями горькими не питалися. И потому Царю тому Орайко Славу скажемо да коли бы не онъ, Царь Орайко тотъ, такъ и днесь бы Хлеба не знали, да въ зиме лютой без Хлеба бедовали!

Сказ про Макодуна-Царя

Коли про старые часы говоряти, такъ за старыми еще старшіе видно, а за ними самостаршіе, да такіе, что вже жъ и камень отъ техъ часовъ распался, и земля съ техе могилъ давно осыпалась. Такъ ото жъ, за старые часы, за самостарые, а ще й и Комыри до насъ не приходили, такъ бувъ, живъ у степахъ Царь Макодунъ, та було въ его множество скота, коней, овець, а за столъ съ нимъ, налево, тысячи две людей садилось, и то жъ не все были, бо межъ Донцом, Дономъ та Днепромъ скоро одна Земля Макодунова лежала, и темъ, кто съ краю жили, дней пять скакать надо было, ащебъ на обедъ до Царя попасть, а другимъ и десять дней требовалося.

Такъ Царь сказалъ: «Кто прыйдеть, сажайся! Хлеба, соли дамо, а платить не заставимо! А кто жъ не хочеть Макодуномъ зваться, тому все пути-дорогы свободнія, а нать идеть, куда хочеть зъ краю нашого, ажъ до тамъ-тудь!» И такъ люди до Царя ишли, якъ добилося, и слева за столъ сажались тесно, и хлеба-соли Царской ели поважливо. А коли жъ Царь Макодунъ за столъ седавалъ, несли ему служки теля жареное целое, и онъ ножомъ своимъ чоботнымъ кусъ одрезавалъ, и приходилъ козакъ съ мечомъ и щитомъ, а другой съ роговиной, меду полною, и третій ставалъ Царя-Князя славити. Вздыналъ Царь рогъ меду до неба, тыкалъ мечомъ до мяса, и вздыналъ, вздыналъ мясо до Перунка добраго, потомъ бралъ щитъ и держалъ надъ столомъ, а такъ говорилъ Царь: «Благослови, Боже, рогъ нашъ прими, насъ благослови, ежу нашу степовую, якову маемо, а защити людей щитомъ моимъ одъ враги!» И тожъ пили люди славу Богу, и кричали тричи славу Царю, а то жъ седавали ясти, пити, и спевака послухати темъ часомъ.

Спевакъ вставалъ, Царя славилъ, и Царь ему рогъ меду давалъ сребряный, а коли жъ тотъ пилъ, и рогъ отдавалъ ему, абы память Царскую имелъ прото. А те жъ люди, что налево сидели, все Макодунами звалися! И Царь былъ одинъ за всехъ, и все были за него одного. Тутъ спевакъ пелъ, починалъ: «Слава Богу на небе, слава! И Царю-Князю Макодуну слава! И кажному роду-племени слава! И всякому, кто Макодуномъ прозывается!

Булы часы, коли жъ Руса Ойраза была. Булы часы, коли жъ Сварогъ царевалъ надъ ними, и тый часъ земля дрягнулася и до воды пошла, а Сварогъ-Царь людей до полудне велъ, шли они лодями по морю бурьному, не пили, не или, схолодали, и за три дни до великой земли пришли. Царь ихъ передъ берегомъ рыбу великую трезубомъ зъ вовны доставалъ, и то, повелъ, есть одзнакъ Боговъ, яко Руса не пощезне, и Сура въ небе будеть, и Руса по тяжку часу будеть въ земле новой на [й] лепше житья имать. Пошли Русы дале по протоце, и тамъ же Янушъ Рыбень былъ, а велика устраданья за Русу взявъ, и оказалъ такъ Яношъ людямъ: «Кланяюся я Царю нашему одъ бела лиця до Сурой Земли, бо я жъ белый, мужъ Земли Русой, и еще кланяюсь одъ бела лиця до Сурой Земли Роду Руському великому, хороброму, и еще кланяюся всемо людямъ Руськимъ одъ бела лиця до Сурой Земли!»»

А якъ спевакъ того доспевалъ, подходилъ знавецъ гилочный, а два пруткы подоймалъ, а крутилъ, и сталъ лицомъ до полудня, а тако жъ кричалъ Царю Макодуну: «Гэй, Царь, гэй, Макодунъ! Гономъ! Гономъ гони до полудня! Скачи туда! Бо гоныть Грець люду нашу! До отроцтва гоныть, а три тысячи! А догонишь ихъ завтра рано въ утери, по всходъ Сонця нашего великого. И Царь Макодунъ кричалъ людямъ: «Люди жъ мои, сыны Сонця нашего! Доедайте, допивайте, до коней садитесь! А на полудень за ворогомъ-Грецемъ целую ночь неустанно скачите!» Доедали люди, допивали меды Царскіе, а до степу гнали гономъ за ворогомъ, целу ночь гнали, а въ утери рано догоняли Греця въ степу съ людьми и стадами, а налетали на не и нищили доразу! И Русовъ съ полону слобоняли, а було ихъ тамъ же триста а три тысячи, Выйшли тутъ напередъ Волыняци и заграли на волыницахъ громко, и народъ весь кричалъ славу Царю, Царю-Князю Макодуну хороброму. И так-то было весь часъ на Русіи, яко бъ миръ, такъ война будеть, а якъ война, такъ еще война будеть! А то рьеклы, абы знали, якъ за волю свою Руса былася!

Комментарий

В общем комментарии к обозначенным Сказам отметим, что Сказы донесли до нас очень интересные сведения о наших предках. В древности был край Пращурский, который звался Русиною, и был он богатый и славный. Однажды Русы пошли в землю другую обетованную, но не нашли они той земли, а свою счастливую Русину оставили. К сожалению, мы не можем сказать, где располагалась та Русина, так как для этого нет никаких свидетельств. Но по «Влескниге» известно, что Русы действительно переселялись из дальних краёв в землю Русскую (на Русскую равнину, включая и степи, и лесную зону). Там отмечено несколько переселений, в том числе из Арийской земли (с Южного Урала), из Иньского края у гор Ирийских (от Семиречья у Балхаша), из Зеленого края за морем (на востоке от Каспия), от Кавказа, а также из-за Волги. В Сказах даются некоторые сведения о землях, где была в древности земля Русов. Было время, когда ещё Комыри не приходили, то земля Русов простиралась от Донца и Дона до самого Днепра (про Комырей см. третий раздел). Были Русы не только в степях, но использовали и леса для укрытия и защиты от врагов.

В старые времена были Прадеды наши в степи и на возах жили. И в одном из Сказов говорится об участии Богов в судьбе царя Криворога, которому Бог посылает женихов для двух его дочерей. Аналогичный эпизод есть и в «Влескниге», где «Дажьбог услышал мольбу ту и по мольбе дает ему [отцу Тиверскому] просимое [мужей для его дочерей]». Видим схожесть сюжетов, что возможно говорит о реальности события Сказа. В Сказе также изложено космогоническое представление древних Русов о мире. Посланники Бога говорят о том, что «мы [они] — сыны Царя въ Неби, а все, що прошло, у насъ живетъ, а что будетъ, тако жъ у насъ живетъ!». Здесь представлен целый комплекс понятий. Всё, что прошло, т.е умерло, живёт на небе — души умерших находятся на небесах и ждут своего следующего воплощения в физическом мире, что и означает «что будетъ, тако жъ у насъ живетъ». Иносказательно выражена тем самым вера Русов в перерождение (реинкарнацию) человеческих душ. А это полностью соответствует Эзотерическому учению, значит, Сказ несёт элементы аутентичности. Говоря об умерших, Сказы повествуют о птицах, которые несут нам привет с Того Света от родичей, что ушли гонять стада синие в Нави. Имеем подтверждение о вере Русов в загробную жизнь, обозначая этот период как Навь. «Влескнига» рассказывает подробно о вере Русов в Правь, Явь и Навь. Т. е. Сказы не отходят в своём изложении от принятых у предков традиций и верований.

Сказы донесли до нас процедуру захоронения царя. В Сказах переданы сведения о погребенье великом царском. Очень важный момент, который позволяет определить примерно время обозначенных событий через сопоставление обряда похорон с установленными наукой известными археологическими фактами. Русы по Сказам вырывали могилу большую, в земле хоромы складывали из дерева, камнями вокруг обустраивали. Речь явно идет о Срубной археологической культуре, которая сложилась к 1500 г. до н. э. Положат Царя в могилу в убранстве, а с ним и коней его добрых, и воинов, вместе павших, и слуг его верных. А с ним вместе и жену его, что сама на себя наложила руки, перед санями царскими убиваючисъ, чтоб вместе с ним ехать в край дальний, где стоит Рай-Ирий и т. д. Русы насыпали над могилой великий курган, чтоб не добрался до могилы зверь дикий, и чтоб не тронула чужая злая рука. Здесь, как видим, дано и объяснение, зачем был нужен курган над могилою. Обращаем внимание на один интересный момент — тело умершего клали на сани, которые являлись транспортным средством при переходе умершего в загробный мир. И это было настолько символично, что даже Великий князь Владимир, живший совсем в другие времена, находясь при смерти, согласно летописям, употреблял выражение — «стоя уже перед санями», т.е. готовясь отправиться в Навь. И что ещё более удивительного древние шумеры отправляли своих царей в последний путь также на санях! И по вопросу о захоронениях, как видим, Сказы не противоречат известной существовавшей в древности традиции.

А после похорон собирались Русы на Раду, чтобы обсудить, как дальше жить без царя? Значит, у Русов был коллективный орган — Рада, на котором совместно принимались решения. Из «Влескниги» известно, что у Русов было Вече. Это было позднее тех времен, о которых идет речь в Сказах. Вечевое правление началось в ІX веке до н.э. и продолжалось по «Влескниге» 15 веков: «Как избирали наши старцы князей и управлялись так через Веча пятнадцать веков и собирались на них, чтобы судить о всяком отклонении и управлялись так Отцы. И благо это-то мы потеряли из-за Хазар». И по вопросу об управлении родами Сказы также не противоречат традиции.

Находим в Сказах интересные сведения и о грамоте. Говорится, что грамота была невеликая — что надо, на чурку резали. Это свидетельствует, что письменность у Русов была с древнейших времен.

Важный момент касается славления Русами Богов. Пращуры Богов славили, и Боги давали им добра всякого, для жизни необходимого. Но и лишнего не давали Боги. Эти сведения подтверждаются данными «Влескниги» об отношении Русов к Богам. Причем процесс славления проходит красной нитью через всю «Влескнигу». Русы Богов славили, и ничего не просили. Как представляется, через прославление Богов Русы и получили дополнительное имя Славные, а потом стали и славянами — от славления, а не просто от славы от военных побед.

Были предки наши древние скотоводами. Сначала стада гоняли, в телегах жили, и всё добро — на возу, и жена с детьми, и всё добро — скотина в степи — овцы, коровы, лошади. И об этом говорится неоднократно в Сказах, и перемещались наши прадеды по степи в поисках новых пастбищ. И об этом же говорит «Влескнига», и именно поиск новых пастбищ, в чём возникала потребность из-за изменения климатической ситуации, и заставлял Русов переселяться в другие места. Но в степи при этом не заживались, а к осени домой ворочались — подальше в леса тёмные, дубовые. И там до первых снегов таились, а когда снега на крыши падали, покрывали леса и овраги, тогда радовались люди — до весны уже не придут враги! И это было в древнейшие времена, в том числе и в так называемый скифский период нашей истории. Да, скифы наши предки, и об этом аргументировано показано в исследовании «Скифия — родина Русов».

Именно для защиты от всяких степных врагов стали ставить при царе Замахе с полудня своей земли деревянные города. С полудня всегда приходили враги могучие и неведомые. И так сотворил Замах Русь Городищенскую. Замах был внуком Маха, который жил по исторической традиции в VІ веке до н.э., следовательно, Русь Городищенская была создана не позднее V века до н.э. (см. седьмой раздел). По «Влескниге» с VІІ века до н.э. у Русов существовала держава Русколань. По-видимому, границы Русколани и защищала Русь Городищенская, состоявшая из укрепленных городов-крепостей.

В Сказах показан также процесс перехода от скотоводства к земледелию. Когда Пращуры наши пастухами были, не было у них хлеба, не было проса, всё надо было у соседей выменивать. Сказы говорят о двух вариантах приобщения предков к земледелию. И через Богов, и через опыт других людей. В частности, играли как-то дети в траве, и девочка одна землю рыла, вскапывала и в неё травинки втыкала. Подошёл к ней Старец Белый и похвалил: «Так, дитя, сеять надо». И дал ей всякие зёрнышки, велел посадить и поливать часто. Взяла девочка, сделала, как Дед велел, а через неделю взошли ростки. Поливала их девочка целое лето, и созрели огурцы, дыни, арбузы. Все удивлялись, ели, хвалили, новые семена собирали. И стали люди землю бороздить, стали зёрна в неё садить и с тех пор научились хлебопашеству. Другой вариант через царя Оратая, который увидел процесс обработки земли у соседей. И когда получили первый урожай, то восславили люди богов, и принесли им первую требу новым хлебом. И с тех пор стали Пращуры работать в поле, и от голода больше не пухли, и кореньями горькими не питались. Как отмечалось, процесс славления Богов был неотъемлемой стороной жизни наших древних предков. Обычно натыкал царь на острие меча мясо, принимал рог с мёдом и вздымал к Даждьбогу и говорил: «Благослови, Боже! Прими рог наш и степную еду, какую имеем, защити люд свой щитом и мечом от врагов всяческих! Слава тебе, Свароже! Слава тебе, Перуне! Слава тебе, Даждьбоже!»

3. Из Сказов этого третьего подраздела становится известно, как царица Мать-Сиромахова расправилась с персидским царём Киром, как Русы воевали с Дарием и заставили его отступить, применив тактику «выжженной земли». Также получим сведения о неких Комырях.

Сказ про войну с вайлами

А какъ пришли потомъ Вайлы на Руску Землю, такая сила несметная пришла, да въ руке — шабля, борода плетеная, а на голове — шапка глечиком-кувшином, и много пешихъ, много конныхъ, а конные гарцуютъ, по земле стелются. Вотъ летятъ одни въ кувшинахъ на Дедовщину, а другіe съ боковъ забегаютъ, волкомъ рыщутъ, золото разыскиваютъ, серебро, скотину, зерно глядають, да на Дедовщину налезають. Та встали Деды, вздохнули, за шабли взялись, пошли от Мары нечистой обороняться, та разбили одну частину, а за ней другая, та разбили ту, а за ней третья иде. А как увидели Деды, что напасть еще больше, стали биться, а сами стали мира просить, а соглашалися Вайлам подати платити.

А те Вайлы пришли, стали Станомъ Великимъ, на Русской Земле заставилися, а почали бити каждого плетями, а съ каждого требовать золота спрятанного, а мучили детей, чтобъ казну указали, а не было у Дедов ни золота, ни сребра, а не знали они, что то такое, ни казны никакой не имели, а самъ Царь ихний, Рогачъ Старый, казны не зналъ, скотиной жилъ, какъ и все Деды, сыромъ, молокомъ питался, а золота не зналъ, не имелъ. Убили его Вайлы злые, а видели, что правда, у Дедов нету, такъ погнали половицю людей съ собою, забрали ихъ до конця жизни, а друга половиця на Полночь бегла, а тамъ по лесамъ сидела, скиталася, а скоро Руска Земля размножилась, а пошла на Вайловъ, чтобъ ихъ побити, а те Вайлы давно въ степу сгинули, а кости ихъ в траве белелися.

Сказ про царицу Сиромахову

А якъ Деды наши своего Царя устратили, да была у нихъ Царица вдовая, да все пошло прахомъ у нихъ, и скотина попадала, и разбойники нашли, и людей до полону брали, да заплакали люди: «Сиромахи мы бедные! И некому за насъ шабли взяти, некому насъ отъ врага обороняти!» Услыхала плачъ тотъ Царица вдовая, а такъ имъ сказала: «Чего плачете? Что у васъ уже нетъ молодцовъ добрыхъ? Пускай они придутъ до меня, такъ еще лучше все будетъ и счастливее, а коли плакать да журиться, такъ еще хуже будетъ! И сошлись до нее молодцы сильные, собрались, да стали спориться, кто сильней да кто увертливее. А Царица имъ сказала: «Чего споритесь? Буду я надъ вами, а вы все слухайтесь! А кто слухаться не будетъ, тому голову напрычь!»

И бегутъ гонцы издалека до Царицы Сиромаховой, а кричатъ они, что Царь Вайловъ войной идетъ, а что побилъ онъ уже стражу на полудни, и чтобъ Руска Земля боронилася. А Царица на то приказъ дала строгій, сына съ войскомъ послала на полудень, а приказала ему сторожкимъ быть, а Вайлову хитрость знать заранее. И пошелъ Царевичъ Бугоразъ на Вайловъ, а те на пути попрятались, а те въ горы позалезали, а на дорогахъ возы съ горилкой оставили. Налетелъ на те возы Бугоразъ Царевичъ, а добро забралъ, горилку выпилъ да и легъ въ будяки, на солнышко, заснулъ крепко съ войскомъ своимъ, а проснулся, видитъ передъ нимъ Вайло Царь, стоитъ, въ боки взялся, смеется: «А что, добрая у Вайла горилка?» Какъ пришелъ въ себя Бугоразъ Царевичъ, да заплакалъ горько, что плошалъ такъ, да что пьяного себя позволилъ взять.

А Царица уже про то дозналася, сама съ войскомъ впередъ поспешала, да два дня не дошла, спознилась, а Царевичъ ее, Бугоразъ, повесился. Поплакала Царица Мать Сиромахова, На Куряку Царя напала войсками, разбила, побила, полонила и Царя Куряку в полонъ взяла. Привели къ ней Царя, а она ему сказала: «Прощо сына моего Бугораза сгубилъ? Прощо крови пришелъ пить ты Руской? А хотелъ ее пить, такъ пей свою!» И сказала, чтобъ вели пленныхъ туда, головы имъ рубили, да Царя Куряку поили, да чтобъ пилъ онъ ее досыта. Какъ сказала Царица Мать Сиромахова, такъ и сделали люди, Деды наши, Вайловъ пленныхъ вели, головы имъ рубили, да кровью ихнею Куряку Царя поили. А колы напился Царь Куряка, ажъ пьяный сталъ, отрубила ему голову Царица Мать Сиромахова, чтобъ другіе знали, чтобъ ведали да на Русь Дедовскую не лазили.

Долго Царица Мать Сиромахова Дедами правила, судъ рядила, а еще не разъ техъ Вайловъ Деды видели, а не разъ они на Русь войной шли, да не далося имъ Дъдовъ сбити, не далося Руси полонити.

Наход царя ойранскаго Кыряки

За те старые часы, про которые и воронъ не крячеть, за часы времянъ, якіе отъ старовины пожелтели, якъ старая борода Деда-Прапращура нашего, доскажемо правду о часахъ техъ, якъ на Руську Землю Ойранскій Царь Кыряка шелъ, со своей силою несметною, якъ туча, а звали его то Кыряка-Царь, то Куряка, а шелъ онъ поперве на Русь, хотелъ всехъ Щуровъ и Пращуровъ нашихъ бити, Руське имя на Земле нашей истребыти, Землю Дедовщинскую забирати, а самому въ ней Ойранщину заводяти. А яка то туча темная встала, яка та туча съ полудня облегла? А то Ойранци идуть, а то Кыряка идеть, а съ нимъ рать несметная, съ конями, верблюдами, и быками, съ ослами, абы что ести, съ припасомъ, мечами, щитами военскими.

И была надъ Пращурами нашими Царица, а звали ее Царица Сиромахова. И послала она напередъ Рати Руськіе, а сына поставила Воеводою. Яка туча та, яко кура стала, а прощо туда воронье летить? А летить оно на ежу свежую, а чуеть смерть нашу Руськую многую! И якъ въ степу курява встала, курява встала, всадники скачуть, приказъ царскій всемъ несутъ, приказъ несутъ, уходити велятъ, скотину гнать до полуночи, до лесовъ до темныхъ, до балокъ, абы ворогу злому не досталася, абы людей не хитилъ, детей не билъ, людей старыхъ не уродилъ, кровь не точилъ, кровь не точилъ, родъ Русекъ не знищивалъ. А не плачь, не кричи, Руська мати, якъ сыновъ твоихъ до сечи зовуть, а не плачь по нимъ, якъ по мертвымъ!

А и что за туча-хмара встала? А что воронье кружить кружалою? Чуетъ оно, мяса много будетъ! Чуеть оно, вражина будетъ! А идуть возы на полночь Руську, а скрипять возы, поспишаються. Идуть коровы, овцы, телята, идеть скотина Руська до лесу темнаго. Тамъ, въ лесе, будемъ отсижатися, тамъ будемо отъ ворога хранитися. А и что за пыль-кура по пути летить? А то два вершника летять, летять впередъ, на лесъ кажуть: «Хоронитеся, отсижуйтеся! А все, кто младъ, до рати иди, а все, кто старъ, до рати иди!

Идуть намъ Серби допомоче, идуть Славутане отъ Днепра широкаго, идуть люди отъ Корвань-Горы, отъ Корвань-Горы съ Васильками, идуть они на допомочи намъ! И вже жъ тый Кыряка-Царь заставился и не зна онъ, какъ датися. Держись, браты, держитеся, Землю Руську бороньте такъ, абы ворогу не далася ста, абы ему не поваждилася!» А и что въ ночи на полдень горитъ? А что за вершники тамъ поскачуть? А то Самъ Богъ-Отецъ со всеми Ратниками, якови за Русь живота дали, по степи летить, огня въ траву даеть, а степь уся закурялася, а трава та вся загорялася. Завылъ Кыряка-Царь, въ трубы задулъ, въ бубны забилъ, въ барабаны, а бежить назадъ, пострамотенный, а не ведаеть, камо тыкатись, а не зна вже жъ, окуда идти. А степь горить, степь ожгавилась, а зверь бежить, напрямикъ допредь, а глядаеть онъ тако жъ спасенія!

Такъ и сталося, коли утро пришло, курява руда подаль пошла, а Кыряка-Царь съ Вайлами ушелъ, а Руси не збилъ, ни Пращуровъ, а ни стадъ нашихъ, ни скота, овецъ, ни добра якого, ни злата нашего. А той день шла Русь за нимъ, погорилыхъ брала, опаленыхъ, а те ратники Кыряку кляли, а те ратники Царя проклинали. А ввечери до костра все шли, а ввечери собиралися, а спевали славу Богу великую, а спевали про Царицю Сиромахову, а про сына ее Винамира, та про Бога-Отца, якій степь пожегъ, а про Прадедовъ, яки билися, яки билися, не мирилися, съ ворогами лютыми до смерти самой, до Смерти самой, яка славна есть, а до Рая веде Богатыря Руська, а предъ Богомъ-Отцемъ его ставыть, а такъ поведаеть: «Того взяти не можу! Той, Боже, сынъ твой, бо хоробрый есть, а съ ворогами бился за Землю Руську, а съ ворогами бился, такъ и взять не можу!» А и речетъ Богъ-Отецъ тому Русу: «Поседай, сыне, подле мене, а тутъ будешь, до конца пождешь, ажъ и Русь возьму однократъ къ себе». А такъ пели все, брагу, меды пили, а такъ грали на скрыпахъ, на густяхъ, а на той кобозе, на журавчатей, та на густяхъ переливчатохъ.

Комментарий

В этих Сказах говорится о нападении царя Кира Великого на землю русскую (подчеркиваем, русскую, а время-то скифское). Это произошло в 530 г. до н. э. Не стало царя Маха, который за время своего правления объединил многие русские земли. После него правила царица Сиромахова (прозвище). По официальной истории царицу звали Томирис. В Сказах описана известная по официальной истории попытка Кира завоевать скифов. Как видим, скифы — это Русы. Но эта война закончилась для Кира смертью. Из историй древних авторов также известно, как царица Томирис напоила Кира кровью и убила его. Иными словами изложенные в Сказах события подтверждаются исторической традицией, но с одним важным дополнением. Кир напал, как известно, на саков, которые обитали в Средней Азии. И те земли в Сказах называются Русской землей! Очень интересный факт, который стоит запомнить.

«Влескнига» также вспоминает указанного в Сказах Маха (дощ. 33), который делал попытку объединить славянские племена: «Вспомним Маха, который Славян вместе на всеединство земли собрал». Этот Мах вспоминается в связи с другими аналогичными событиями, когда князь Кий, поставив город Киев на Днепре, объединил вокруг себя славянские племена: «И вот Русичи пошли от Белой Вежи и от Роси на Непрскую землю, и там Кий создал град Киев. И собрались вместе Поляне, Древляне, Кривичи и Ляхи в кучу Русскую, и стали все Русичи». Отсюда следует, что царь Мах был реальным объединителем племен на Русской земле, о чем и говорится в Сказах. Это следует также из того, что на призыв Сиромахи на защиту Руси, согласно Сказам, откликнулись многие — и Сербы, и Славутане от Днипра широкаго, и с Карпат-горы. Наличие огромной державы у Русов того периода подтверждает и «Влескнига», согласно которой в VІІ веке до н.э. все племена Русов объединились в державу Русколань, которая просуществовала более 1000 лет и пала только под ударами готов и гуннов.

Сказ про Кныша-царя

За часы Дедовъ да Прадедовъ нашихъ, за те часы, что самые старые люди забыли уже, не знаютъ больше, былъ у Дедовъ нашихъ Канышъ-Царь. Жилъ онъ, какъ все, ни въ селе, ни въ городе, а на возу своемъ добромъ, железомъ кованномъ, двумя конями запряженномъ, на возу было добро его, сундуки, позаду поставленые, попоной укрытые, а попереду самъ Царь Канышъ Ласый, сидитъ да книшъ хлеба жуеть, а съ него и Деды стали книши делать, а съ него глядючи, тако же жевали, да добро свое дбали, за детьми глядели, абы не урвался какой подъ колеса съ воза, да чтобъ скотина траву добрую ела, да чтобъ поили ее, коли потребно. Такъ весну целую, лето жаркое, на степахъ, на травахъ Деды ездили, а въ осени Грець пріезжалъ, скотину куповалъ, горшки продавалъ, вино-пиво, перецъ-соль менялъ, да срибро-золото за гурты скота давалъ. Канышъ-Царь за всемъ самъ смотрелъ, абы людей не поманулъ хитрючій Грець, а коли хитровину замечалъ, такъ кіемъ ему грозился, и Грець кланялся, одрекался, да все на шутку звертал абы Царь не билъ его кіемъ крепкимъ. То бо Царь былъ Ласый, да людей любилъ, людей любилъ, въ обиду не давалъ.

И сказалъ разъ Грець Царю Канышу, ищо Царь Дурій на него злобится, а отнять землю его хочетъ, добро забрать, срибло, золото захватить, ограбити. Послухалъ про то Царь Канышъ, осмеялся, Грецю сказалъ, абы не брехалъ людямъ, ащебъ люди не боялися да не растекалися, а еще сказалъ ему, бо Дурій-Царь прото и Дурій, що дурной больно, а дурной, такъ съ того, що голова его отъ зароженья въ него глечикомъ. А коли бо жъ Грець отъезжалъ додому, Канышъ-Царь созывалъ всехъ до возу, а сказалъ имъ правиться до войны, а на весну быть готовыми, якъ надо. Почали съ того дня Прадеды наши до войны готовиться, вовтузиться, молодыхъ навчать, якъ пику держать, а якъ шаблюкою железною тыкать, а якъ голову рубить врагу злому. И послалъ Канышъ-Царь до степу на полудень молодцовъ своихъ, щобъ глядали, да щобъ ворога не пускали такъ, якъ приде, да щобъ Царя Каныша овещали вразъ.

Пройшла зима холодная, а стало тепло, весна почалась кветучая, трава пошла яручая, а бежать гонци одъ полудня, бежать, кричать: «Бросай, Царь Канышъ, книши твои солодкіе! Бери людей до кола свого та боронись! Лезеть сюды Дурій-Царь, ворожій песъ, съ вояками многима, а силою страшливою! За три дни одъ насъ на полудень…» Поднялъ Канышъ-Царь дуду до неба, задуделъ въ нее, ажъ трава похитилася, а сталъ звать людей до воза своего, а рассказалъ имъ скотину гнать до полуночи, женокъ, детей, старцевъ своихъ, съ возами, съ коньми, съ добромъ всякимъ. Гудить дуда по лынамъ дальними, беду-войну озвещаеть людямъ: «Гэй! Гэй! Люди добрые, стережитеся! Идеть война на насъ страшливая! Подавайтеся до полуночи, до лесу темного! Гонить скотину подальше отъ ворога! А молодь сюда, до Царя Каныша, на коню, да щобъ шаблюки были!»

Прискакала молодь оруженная до Царя Каныша, до Царя свого, стала кругомъ, съ коней слезла, ухо доземь дала, землю слухаеть, а земля гудыть, а земля гудыть! Много ворогу на Руську Землю течеть! Много ворогу, не пощитаешь его! Наделъ Царь Канышъ Шаблюку Кладницу, а якъ тая махнеть, ворога збуде! А якъ тая секоче, голова напрычъ! А тая Шаблюка отъ самого Бога, зъ неба упала въ самый день тотъ. Самъ Богъ ее зъ неба ронялъ, а щобъ Щурамъ нашимъ, Пращурамъ защита була отъ Бога нашего. И пошли съ Царемъ Канышемъ молодяки по степу гономъ гонять, герцовати, а щобъ Дуря-Царя до земель не пускати. Погонють, погонють, стануть, Богу помолються, Шаблюку Цареву поцелують, а даль гонють. А що тамъ, на полудню сталося?

А горить земля пожарами, дымомъ взялась, дымомъ взялась, пылюкою темною, а то ворогъ идеть, ворогъ нещитанный. А бегуть передъ старые ворожки, спасаються, кричать Царю Канышу: «Не бей насъ! Помилуй! И сами не ради, такое зло течеть на насъ! А съ тобою, Царь, ворожиться не будемо!» Махнулъ рукой Царь, засмеялся, а такъ имъ отговаривалъ: «И вамъ дошло! И васъ бьютъ Дуряци-Вояци? А мы съ вами тако жъ не ворожимся, не бьемся! А виры вамъ не маемо никакое! Текайте себе подальше, за спину нашу, а до насъ не тыркайтеся, бо бить буду!» И такъ сказалъ Царь Канышъ молодымъ своимъ: «Старый ворогъ другомъ не будеть! Не бейте его, коли ему злый часъ, а до дружбы не берите его николи!»

А земля — гудыть! А земля — чудыть! А Земля Русская въ степахъ горыть! А ворогъ Дурячій валомъ до Земли Руськой валить! Полнеба въ дыму, полнеба въ пылюке, а скоро до сонця та туча хватаеть, а скоро все небо уже застилаеть. Горять хаты зимніе подале, въ земле. Гудить Земля! Ворогъ течеть! Нещитанный, немерянный, сильнющій! Прійшолъ, сталъ станомъ, дальше идти боиться, выглядаеть, куда Щуры наши да Пращуры, куда они подевалися, куда поховалися? И послалъ Дурь-Царь Вайловъ напередъ, щобъ все поглядали а все разузнали. Идуть Вайлы, голова у нихъ глечикомъ, на голове валенки, наместо шапки надеты, идуть, выглядають, ничего не видють. Стоить станомъ въ лыну Дурь-Царь, дали идти боиться. Въ ночи напали на него герци Дедовскіе, не дали спать до самой зорьки, а зорька пришла, ихъ нету, якъ не було! Днемъ покажуться, тревогу подиють, а въ ночи занов герци граються, Дуря-Царя тревожуть до зорьки ранней. И поделивъ Канышъ-Царь молодь свою, одни въ ночи бьються, герцями граються, а въ день спятъ, а другіе во дню, а въ ночи спятъ, отпочиваються. А Дурь-Царь вправду дурень былъ, и день, и ночь воякъ своихъ будилъ, да такъ ихъ вымоталъ, такъ опядилъ, що стали они какъ сонные, никуда не годные, ни въ лыну воевать, ни на сторожу стать.

А темъ часомъ Канышъ-Царь приказалъ скотину резать да въ воду кидать, чтобъ нигде враги не могли напиться. А то вышлетъ козаковъ конныхъ, те поскачутъ, врага подразнятъ, а коли врагъ выскочитъ, за нимъ погонятся, побегутъ, остановятся, на врага кинутся, а изъ кущей пешіе бегутъ, подъ конь враговъ кидаются, черева конямъ портятъ! И летятъ враги головой на земь, а имъ Деды наши шеяки режутъ, а имъ Пращуры руки, ноги рубятъ! Испугался Дурь-Царь, что нигде войны нету, а что кажный день людей убиваютъ, что ни спать, ни отдыхать некогда, а ни есть, ни пить нигде нету. Повернулъ Дурь-Царь войско свое несметное, пошелъ назадъ, на полудень Руське, а тутъ Деды за нимъ, а тутъ Пращуры вдогонъ, и уже не бояться, уже близко гарцують, а войны все нету, битвы неякой, а такъ все герци да герци, да посмешище, да носы показують Царю Дурю издалека. Разозлился Царь Дурь, приказалъ стрелять, а Деды-Пращуры пули въ дохлятину намочили, да какъ выстрелютъ разъ, кого ранили, тотъ и померъ на другой день! Какъ и не было!

Пошли Вайлы Царя своего покидать, почали сами бежать съ Земли Руськой, а Деды ихъ бьють, а Прадеды ловять, руки-ноги ломають, мертвечиной кормлять! Побежалъ самъ Дурь-Царь назадъ, до Земли своей, а тутъ Деды наши, Прадеды, степы запалили да огнемъ его, Царя-Дурія того, какъ свинью къ Рождеству, осмалили добре, ажъ волосья на немъ погоріли совсемъ. Покидавъ Царь Дурь станъ свой съ вояками, забралъ конницу да самъ съ ней и потекъ, поскорей, поскорей, на полудень, будто за нимъ самимъ тысяча чертовъ на коняхъ злыхъ прогонялася! Побіжалъ Дурь-Царь, вояковъ бросилъ, а те возы покидали, добро разное, ноговици свои поскидали да бегли, валенки съ головы сдирали, кидали назадъ, побросали свои глечики, сброю свою, якъ могли, тикали, еле дышали.

А Канышъ-Царь на возу сидитъ, кнышъ естъ, а коли ведутъ къ нему полонъ большой, говоритъ такъ Дедамъ нашимъ: «Добре, добре! А то — дело ваше пришло. Мое дело уже ушло. Накормите ихъ, напойте, домой пустите, пускай они Дуря-Царя дома приголубять! А мое дело — войну кончилъ да за кнышъ! А чего жъ больше? Гэй, хлопце! Пива дай! Тащи меду жбаникъ, гусятины, поросятины! Канышъ-Царь войну кончилъ? Выпить надо! Эге! Добре пиво! Поздоровъ, Боже!» Сидять полонники, едять, пьють, Каныша хвалять, а Дуря-Царя клянуть, щобъ ему ни дна не было, ни покрышки, дурню такому! Да еще пьють, едять, да домой, на полудень собираються.

Отутъ Сказу конец, делу венецъ, а людямъ слава! Отутъ Богу слава, что хранилъ Землю нашу отъ ворога, отъ Лиха Злого, отъ Дуря-Царя, да что людямъ добро далъ да победу! И намъ часъ тутъ до столу прихилиться поесть, попить, Дедами похвалиться! Дай, Боже, имъ жизнь на Томъ Свете добрую, да чтобъ на насъ глядали, не журилися, да намъ въ беде помочами не скупилися! Богу слава! Людямъ слава! А старой бабе — пива жбанъ, а то устала, уморилася, отъ расказень утомилася. Поздоровъ, Боже, добре пиво! Поздоровъ, Боже! Живымъ въ наученіе, детямъ на споминъ!

Комментарий

В Сказе говорится о нападении иранского царя Дария на Русов. По исторической традиции это произошло в 512 г. до н. э. Из «Влескниги» известно, что Русы владели степью 1000 лет с VІІ века до н.э. по ІV век. А по В. Татищеву, Греки полагали, что от первого царя скифов до нашествия Дария не более как 1000 лет скифы именовались. В представленном Сказе утверждается, что с нашествием Дария боролись Русы. С другой стороны, от Геродота из его исторических трактатов нам также известно о поражении Дария, но от скифов. Получается, что скифы — это Русы. В подтверждение этого тезиса в Сказе говорится, что Дарий напал на землю русскую! Доказывает высказанный тезис и факт использования Русами скифских коротких мечей! Но скифы по исторической науке были якобы «ираноязычными». Получаем, что Дарий — властитель огромной Персидской империи не мог завоевать своих же сородичей — ираноязычных скифов и пошел на них войной, не использовав для этого других средств для присоединения их к империи. Какая-то нелогичная ситуация получается по академической традиции. Мало того, и Кира Великого, согласно Сказам, Русы одолели, царица Сиромахова его обезглавила. Так что в степи жили далеко не родственные иранцам народы, а Русы.

А всё дело состоит в искажении наукой реальных фактов. Кому-то было выгодно представить скифов ираноязычными, пришедших сарматов варварами, буквально уничтожившими скифов и т. д. Реалии говорят нам об обратном. Первое, скифами причерноморские народы называли греки, которые не уделяли должного внимания истинным именам народов, живших вокруг них. Грекам было все равно, лишь бы урвать побольше от других и поработить другие народы. Второе, на территории Причерноморья жили Русы. Об этом говорят и Сказы, и «Влескнига». И эти Русы вели кочевой образ жизни, так как в степи по-другому жить со стадами и нельзя. Стада требуют зеленотравных пастбищ, а это подразумевает кочевой образ жизни и пребывание в постоянном поиске новых пастбищ. Третье, исследования, проведенные историком Е. Классеном в середине XІX века, подтвердили, что под названиями скифов, сарматов, языгов, роксолан, аланов и др. подразумевались Русы (см. исследование «Конспект о древнейшей истории России»). Четвертое, скифы, читай Русы, не были ираноязычным народом. Это подтверждают представленные здесь народные предания, «Влескнига», а также Е. Классен в своем историческом труде «Новые материалы для древнейшей истории Славян вообще и Славяно-Руссов до Рюриковского времени в особенности».