Бесплатный фрагмент - На пути к Богу

Демёхин Владимир Никитич — православный христиаин с детства, имеет учёную степень кандидат технических наук и учёное звание-доцента, имеет тридцатилетний опыт педагогической работы в технических вузах (полковник внутренней службы, после должности начальника кафедры и ухода в отставку работал в должности профессора), автор настоящего сборника (на христианские темы автор начал писать стихи с 1996г.),пользуясь научным анализом и обобщением многочисленных публикаций, в стихотворной форме с лёгкой иронией и юморм вначале иллюстрирует несостоятельность таких давно известных «научных» концепций образования вселенной, зарождения жизни на Земле и её развития

Преклоняясь перед приоритетом Бога как Творца и Промыслителя всего существующего, автор приводит серию философских стихов о таких важных аспектах, как добро и зло, смысл жизни, выбор правильного жизненного пути, христианская любовь и др. В конце сборника — после нескольких праздничных стихов — автор предлагает серию современных покаянных молитв о распространенных грехах. Большинство стихов носят скорее научно-философский характер.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 2016

Не претендуя на изящность слога Стремлюсь лишь содержание предать Чтоб ближнему напомнить хоть немного О Боге и самому Его не забывать

«…как никогда не случится и не будет»

(Библия: книга пророка Иезекииля,16:16)

Часть 1. Неужели всё появилось случайно?

1.1. Возможно ли случайное образование вселенной?

«В начале сотворил Бог небо и землю»

(Библия: книга- Бытие, 1:1)

Сейчас ведь многие не верят в Бога,

Они считают, вовсе нет Его,

Но, как же появился мир в итоге?

Как мог возникнуть сам — из ничего?

Фантазии в нас в детстве заложили,

Что мир возник вдруг сам — из ничего;

И если б изменить мы их решили,

То это будет сделать не легко.

Ведь человек мирской — по сути атеист

И этим он привык перед людьми гордиться.

Он верит в то, что Бога нет, он материалист

И жизнью без Творца он сможет насладиться.

Ему внушали много, много дней

В семье и школе, даже в институте,

Что и Земля, и звёзды — всё само собой

Вдруг появилось, как на праздничном салюте.

Возникло всё от взрыва во вселенной —

Толь материальной точки, то ли «яйца»,

И завертелось в схеме неизменной —

Само собой, без замысла Творца.

Причём, никто не запланировал тот взрыв,

А сам он вдруг произошёл — случайно,

Удачно так проблему разрешив,

Создал вселенную из ничего — необычайно;

А после взрыва начало всё усложняться:

Из газов солнца сами вдруг образовались,

А пыль в планеты стала вдруг сгущаться —

Материя сама удачно сорганизовалась;

И мыслил человек: «А может, так и было,

Наука хоть не в силах доказать.

Коль Бога нет, кому ж тогда под силу

Вселенную удачно так создать?»

У человека и сомнения не возникает —

Как взрыв способен что-либо создать?

Ведь беспорядок взрыв обычно вызывает.

Как может он галактики образовать?

Галактика же так сложна и совершенна,

Из миллиардов звёзд и малых, и больших,

Которые все движутся, вращаясь во вселенной,

Так слаженно на траекториях своих.

Да и галактик не одна, а много миллионов,

Как астрономы нам свидетельствуют ныне,

И все вращаются без столкновений и изъянов,

Как стаи рыб в безбрежном океане;

А уж планет в галактиках так много

И спутников при них, что движутся вокруг,

То как же нам поверить хоть немного,

Что появилось всё само, от взрыва, вдруг?

А можно ли спокойно жить и размножаться

В среде, где случай всё вершит,

Всегда на случай беззаботно полагаться,

Пока вдруг Землю не столкнёт метеорит?

Пока Земля с орбиты ни свернёт,

Иль ни взорвётся — на худой конец,

И взрывом тем всё в космос унесёт,

Коль случай всем руководит, а не Творец.

Обычный человек твердит, что Бога нет,

Поскольку нам нигде Его не видно,

Но внешний мир ведь подтверждает Интеллект

Творца всего — и это очевидно.

Кто дал движение галактикам, мирам,

Которые вращаются так слаженно и точно?

Учёные лишь бодро объясняют нам,

Что всё со взрыва началось какой-то точки;

Но если даже и со взрыва началось,

То это — следствие иль способ, где причина?

Ведь не само же мирозданье создалось,

Функционирует века, не требуя почина?

На сей вопрос наука не ответит,

Она бессильна разрешить такой вопрос,

Способна только следствие заметить.

Первопричина не подвластна ей всерьёз.

Мы слепо верим в заблуждение, обман,

В наивные труды и вымыслы учёных,

Не верим Богу — Кто даёт спасенье нам.

В учёных верим, обществом хвалёных.

Когда материей лишь случай управляет,

То хаос интенсивнее растёт,

А если разум ей овладевает,

Тогда процесс идёт наоборот.

Считать, что в мире появилось всё случайно,

Примерно то же, что предположить подчас:

Из груды кирпичей вдруг возникает здание —

Без зодчих и строителей — само собою, в раз;

А верить в то, что всё само собой развилось

В течение миллиардов долгих лет —

Примерно то же если бы приснилось,

Что сам из стружек вырос табурет.

Учёным ведь пора бы догадаться,

Что даже табуретку чтоб создать,

Мозгами нужно вечер «упираться»,

Эскизы, чертежи хоть набросать;

И если даже миллиарды лет

Крутить в коробке кубометр древесины,

То сам собой не выйдет табурет

От взрыва во вселенной и доныне;

А чтоб галактику создать реально

Из миллиардов солнц, других небесных тел,

Проект быть должен просто гениальным,

Как бы материалист–учёный ни хотел,

Чтоб рассчитать всё точно и однажды

Заставить их вращаться и летать,

Чтоб сотни лет потом мог каждый

Часы свои по солнышку сверять;

И в атомах веществ, как в солнечной системе,

Вращенье электронов непрерывно происходит

Вокруг ядра так слаженно — всё время;

А кто же механизм сей в действие приводит?

Кто непрерывно, слаженно, бессменно

Вращает электроны круг ядра

И атомы, небесные тела вселенной —

С восхода до заката и все ночи до утра?

А коль разумно всё устроено в природе,

Понятно — Разум всем руководит —

Вращает электроны на орбите,

Даёт энергию движению планет;

И как ни странно, не кончается запас

Энергии непостижимой, колоссальной,

Чтоб атомы вращать и прежде, и сейчас,

Планеты, звёзды все по схеме идеальной.

Ведь сколько тысяч лет они летают

Без перерывов, столкновений и падений;

А что их двигаться всё время заставляет

Так чётко, слаженно, без всяких замедлений?

Так вечный двигатель в природе существует

С безмерной мощностью и умным управлением,

А Им всё движется, живёт и существует,

Не подвергаясь катаклизмам, столкновениям;

Но человек сей двигатель «в упор» не замечает,

Хоть мирозданье изучает сотни долгих лет.

Он двигателем сим совсем пренебрегает,

Но на создание подобного он тратил интеллект.

Так очень многие учёные мужи

Perpetum mobile изобрести пытались,

Но вечный двигатель им был непостижим.

Из их затеи ничего не получалось;

А чтобы да заметить двигатель вдруг сей

Везде, во всём — материи, вселенной,

Творца признать и славу от людей

Ему воспеть хвалой не лицемерной.

От микроскопических клеток

До космоса, что без конца —

Во всём поражает порядок

И строгость расчётов Творца.

(1997 г.)

1.2. Возможно ли случайное возникновение жизни на земле?

«И сотворил Бог человека

по образу Своему, по образу

Божию сотворил его…»

(Библия: книга- Бытие, 1:2)

Стоит ли над этим поразмыслить?

(вместо предисловия)

Волнуют человечество проблемы:

Откуда мы пришли, куда идём?

И для чего мы были рождены?

Мы будем вечно жить, иль пропадём?

Из обезьяны появился человек,

Иль Бог его создал как образ Божий?

Мировоззренческий вопрос нас беспокоит век,

Ведь от него зависит всё — быть может?

Кто может дать ответ на сей вопрос —

Религия или учёные мужи?

Права ли Библия, что Бог до нас донёс,

А может Дарвин, что всем головы вскружил?

Давайте разберемся, не спеша,

Начав с «науки» Дарвина известной,

Может она права и вправду хороша,

А может Библия, что нам даёт ответ чудесный?

А есть ли смысл бурных обсуждений

О самозарождении жизни на Земле

И в споре о происхождении вселенной,

Иль верить, что всё Бог создал во мгле?

К чему вопросы эти для простых людей?

Они учёным, видно, интересны,

Либо философам, исполненным идей,

А может людям и простым полезны?

С вопросом данным стоит разобраться.

Ведь от него в итоге всё зависит,

Чтоб в конце жизни не разочароваться,

На дереве сухом себя подвесить.

Примеров много можно привести

Людей, что сами жизнь свою прервали,

От безысходности не в силах отойти,

Иль в честолюбии под пулю подставляли.

Поэты: Лермонтов и Пушкин —

Имён весьма известных ряд,

Достойно путь в народе их отмечен,

Кончины же не вдохновляет результат;

А разобраться — чтоб ответить на вопрос —

Так стоит ли вообще на свете жить?

И если — да, то следует задуматься всерьёз —

Как правильно нам жизнь эту прожить?

В итоге здесь вопрос о смысле жизни

В сем мире грешном под луной

И выборе — за кем пойти без укоризны —

За Богом вечным или сатаной?

За Богом кто без устали пойдёт,

Тот счастье в суетливом мире этом

И в вечности блаженство обретёт —

Будь он президентом иль поэтом.

Конечно, можно верить в дарвинизм —

Бессмысленность сего существования —

На суеверии раздутый архаизм,

А не науки результатах изысканья.

Ведь не смотря на множество свидетельств

О сотворении мира Богом вечным,

Народ не признаёт сих обстоятельств,

Покоится на атеизме, мыслях человечьих.

Концепций множество — одна мудрей другой

Учёные стараются, поспешно выдвигают.

Что в Библии начертано пророческой рукой,

То люди многие, не зная, отвергают.

До средних ведь веков с рождения Христа

Наука объясняла лишь библейские писания.

Позднее, что случилось не спроста,

Наука отошла от Божьего послания.

В итоге ждёт ученых безысходность, крах,

И перспективы в этом нету никакой,

Прожив всю жизнь не в Свете, а впотьмах,

Стремясь упорно в ад за сатаной.

Десятки лет нас интенсивно убеждали,

Ссылаясь на «открытия учёных» —

Слепые силы будто жизнь образовали

Под действием природных лишь законов;

Что люди сочинили Бога в темноте,

В невежестве своём — весьма великом,

Или правители, чтобы люди те

На них «пахали» в страхе диком.

Выходит, верить нужно лишь науке,

Не Богу, исключительно учёным,

И ни тому, что в Библии прочли «от скуки»,

А людям, лишь наукой умудрённым?

Об этом в школе просвещали нас десяток лет,

А в институтах, академиях — глобальнее и шире,

И убеждали — атеистом был весь «высший свет» —

Поэты, президенты и учёные в сём мире;

А если так, то «нет проблем» ни в чём,

Живи — как хочешь, сам себе хозяин,

Умей лишь получить от жизни всё во всём,

Как жил когда-то сын Адама — Каин;

И человек такому выводу лишь рад —

Живи за счёт в сей жизни обездоленных,

Как Достоевский написал сто лет назад —

Коль Бога нет, то всё тебе позволено;

Но если всё без Бога вдруг образовалось,

То есть ли смысл жизни на Земле?

Раз всё стихийно, слепо начиналось,

Стихийно и утратится во мгле;

А если всё-таки природу Бог создал

И человека, как венец природы,

То нужно жить, как он нам указал,

«Не дожидаясь у моря погоды».

1.2.1. Что предлагает нам наука в роли бога?

1.2.1.1. О сущности гипотезы самозарождения жизни на земле и её эволюционного развития

Эволюционисты почему-то полагают,

Что вся материя из сгустка водорода

Развилась постепенно, как считают,

В девяносто два те элемента, что в природе.

Причём, такой процесс неимоверный

Они естественным считают, как ни странно.

Затем так же «естественно, не планомерно»

Материя живою стала «вдруг случайно»;

А дальше всё пошло «совсем уж просто» —

Материя живая вдруг решила размножаться.

Сама, никто не заставлял её и не по ГОСТу

Решила вдруг безмерно видоизменяться;

И так вот, год за годом умножаясь,

Она вдруг в человека превратилась.

«Никем и никогда» не направляясь,

Всё идеально, но «случайно» получилось;

А как животные и люди появились?

То также эволюции теория вещает —

«Всё постепенно и случайно зародилось» —

Она так популярно просвещает:

Когда уже земля чуть подостыла,

Вода на ней «случайно» появилась,

«Бульон сварился», а в нём рыбы закишели,

И на берег вдруг выбраться решились.

«Бродя по берегу», они на столько «озверели»,

Что в ящеров и динозавров превратились.

Потом и обезьянами вдруг стали, кто хотели,

Лишь только меж собой переженились;

А те, кто вовсе не женатыми остались,

То до сих пор ведь плавают в пруду.

Коль динозавром стать мечтанья не удались,

Так стоит ли удачи ждать на берегу?

Эволюционисты нам рассказывают сказки,

Как ноги выросли у рыб случайно

И превратилась в перья чешуя (иной окраски),

И в крылья плавники — для птиц необычайно.

Одно животное, на солнце перегревшись,

Аж в море мигом перебралось навсегда,

Так, в сухопутной жизни настрадавшись,

Вдруг превратилось с горя прям в кита.

Пришлось помучиться конечно бедолагам

И миллионы лет в мутантах проходить,

Как Дарвин предписал и зябликам, и крабам,

«Куда же денешься — иначе не прожить».

Ведь промежуточные формы позарез нужны

Для дарвинских идей тех — эволюционных.

Выходит, мучиться животные должны

Ради «открытий» революционных;

Но тут вдруг человек случайно народился

У обезьяны — мамочки своей

И стал он родословной в миг гордиться,

И эволюции учить своих детей;

А «мама» мыслила: «Чего уж там, рожу,

Авось учёным станет эволюционистом,

А коль сему я научить уж не сможу,

Мож будет в родных джунглях шахматистом,

Обучит обезьян всех в шахматы играть —

Гроссмейстерами станут непременно обезьяны,

Ему ведь — человеку интеллект не занимать,

Коль разрешил родить мне человека Дарвин».

Мечты, мечты обуревали обезьяну.

Жаль, записать она не захотела ничего.

Тогда б не нужно было эволюцию по плану

Учёным сочинять из интеллекта только своего.

Представьте ужас тот хоть на минуту —

А вдруг бы обезьяна сделала аборт…!!?

Тогда бы стало некому об эволюции «науку»

Толкать вперёд и «просвещать» народ;

А если б эволюции сынка не научила,

То б шахматистов в джунглях развелось…,

И нам тогда уж было б не под силу

Понять, осмыслить — как всё началось?

Такое вот (частично) Дарвин сочинил,

Наверно после «умопросветления»?

Теорией то эволюции назвать решил,

Потомкам завещал — для вразумления.

Поэтому и шахматистов в джунглях нет,

Но «обезьянино» ученье не пропало —

На эволюцию направил интеллект

Её сынок — ведь ни куда попало!

Понятье «эволюция» — происхожденье видов,

А суть её — естественный отбор —

Сильнейший выживет из многих индивидов,

А слабым же — погибель — им в укор.

«Происхожденье видов, да и человека…» —

Вот те труды, что Дарвин написал.

В основу эволюции легли они в том веке,

А дальше — кто хотел, тот развивал.

Ведь пастором он мог бы стать приличным,

Теологический окончив факультет,

Но в биологию «полез» он безгранично,

Хоть и не дал её познаний университет.

Он путешествовал по островам пять лет —

Галапагосским, Огненной земли

И «поразил» потом учённый свет.

Биологи того придумать не смогли.

Он эволюции концепцию развил не просто так,

А зябликов на островах усердно изучая.

Ведь эволюция же ни какой-нибудь пустяк!

Без зябликов не получилась бы такая;

И мыслил он: менялись клювы зябликов в веках,

А миллионы лет, они так круто развиваясь,

Могли бы хоботами стать наверняка,

А зяблики — вполне слонами, изменяясь!!!

Слепой отбор, наследственность и видоизменения —

Вот «три кита» — под эволюцией платформа.

На клювах зябликов развил своё учение,

А муху и слона соединили «промежуточные формы».

В «мудрейшем» сочинении эволюционизма

Образовалось всё случайно и само собой —

От самого «первотолчка» почти до коммунизма —

И сверху — на земле, и снизу — под водой.

Причём, живое всё произошло от неживого —

Стихийно, аж за миллиарды долгих лет

И получилось, вроде бы неплохо.

«Хотя ни автора и ни проекта вовсе нет»;

А человек, произойдя от обезьяны,

«Случайно» научился вдруг красиво говорить,

Глобально мыслить, строить планы,

Жаль «маму — обезьяну» он не в силах научить.

Как в сказке, появилось всё случайно —

И даже ведь без «щучьего веленья».

Никто не руководил тем изначально,

Без палочки волшебной мановенья.

В такое верить не солидно ведь учёным

И в школьные учебники включать,

Чтобы детей то изучали миллионы,

«Образованием» такое называть.

1.2.1.2. Непоколебимая вера в идеи Чарльза Дарвина и чудеса энтузиазма его последователей…

А люди рады Дарвину до слёз,

Что наконец-то «мудрое» учение

В своих трудах до нас донёс,

В которых получили объяснение.

Материалисты же гипотезу такую

Без промедлений взяли на вооружение,

Что происходит в этом мире всё в слепую —

Удобное для их «науки» объяснение;

И эволюции поклонники «крутые»

В работу случая уверовали твёрдо,

Который слепо всё вершит поныне,

Гипотезу ту проповедовали гордо.

Так Томас Хаксли — англичанин —

Уверовал он первый в дарвинизм.

«Бульдогом дарвинизма» называл он

Себя за столь безмерный фанатизм.

Учёные поверили бредовейшей идее,

Что чрез мутации в животных изменения

И у растений — от ольхи до орхидеи —

Лишь были б во время совокупления.

1.2.1.2.1. О подземных поисках «слоно-мухи»

Зачем понадобились кости, черепа

Животных, что давно уж сгнили?

Под эволюцией платформа не крепка —

Поэтому и Землю всю прорыли.

Ведь Дарвин им в трудах наобещал,

Что звеньев промежуточных от всех животных

Несметное количество, как он предполагал —

От зябликов до динозавров столь огромных.

«На черепах у динозавриков

И там, и тут — в земле сырой

Бы красовались клювы зябликов —

Везде и всюду под Луной.

Кругом в земле бы находили

Те миллионы недоразвитых костей

И недоразвитых бы органов нарыли —

От амёбы — прямо до людей».

Поэтому мужи ученые в одну весну

«Аж с микроскопами все в землю закопались» —

Всё формы переходные от мухи прям к слону

Для эволюции родной найти старались;

Но если б фактом эволюция была,

То «слоно-мухами» земля бы аж кишела —

Там муха с хоботом лежала б, как могла,

Здесь слоник с крыльями валялся бы не смело;

Но сколько бы ни рылись бедолаги,

Такой экзотики им так и не попалось.

Зато у них по эволюции и только на бумаге

От мухи — прям к слону всё развивалось.

В итоге ископаемых собрали сотни миллионов

И в летописи палеонтологической их расписали —

Сто двадцать специалистов, знаньем наделённых,

Аж в восемьсот страниц сей труд издали;

Но, тем не менее, им так и не пришлось

Найти ни рыбо-мамонта, ни обезьяно-человека,

Поскольку переходных форм тех не нашлось

От сотворения Земли до нынешнего века;

А в макролетописи той объединились

Две с половиной тысячи животных и растений,

И выяснилось, что они внезапно появились

И сохранились без особых изменений.

Об общих предках нет у них и следа,

О чём в итоге написал профессор Мур,

Хоть и искали их порою без обеда,

От дна морей до высочайших гор.

1.2.1.2.2. О поисках останков предков благодарными потомками обезьяны

Выходит, разные бывают веры у людей:

Кто верит, что от обезьяны происходит,

Кто-то считает, что от кенгуру скорей,

А есть считают — от собаки род заводят.

Что от животного все предки происходят —

Такое суеверие зовётся «тотемизм».

Эволюционисты его за основу приняли выходит,

Маркс, Ленин — тоже, чтоб построить коммунизм.

Свои фантазии и веру в обезьяно-человека

В атеистическом угаре эволюционном

Палеонтологи стремились утвердить на веки,

Никто не хотел слыть учёным своевольным.

Для подтверждения теории такой

Всю землю-матушку насквозь перекопали —

Всё формы переходные из одного вида в другой

Десятки долгих лет учёные искали.

Причём находки все свои

С усердием огромным отбирали;

А если им не нравились они,

То их тогда от глаз людских скрывали.

Ведь ряд палеонтологов признались

Что рядом с черепами обезьян

Людские кости также находились,

Хоть это в эволюции изъян;

А коль останки человека находили

В земле поглубже, чем «положено» найти,

То кости те «в упор не замечали»,

От эволюции учения, не смея отойти.

Тогда б считалось — современный человек

Древнее предков — «обезьяно-человеков».

Ведь не воспримут в просвещённый век

Сей парадокс отныне и до веку.

Поэтому в земле они искали черепа

От обезьян — побольше, покрупнее;

А чтобы возраст их был с древние века,

Подкрашивали краской пожирнее.

Чтоб наблюдался эволюции прогресс,

Подпиливали зубы, гипса не жалели,

Лишь бы к находкам проявили интерес,

С подделками безмерно осмелели;

И человечьи кости к обезьяньим черепам

Прилепляли нелегально (без рекламы),

Потом «лапшу подвешивали» нам,

Что человек произошёл от обезьяны.

Причем искали человеческого предка

На континентах разных, не спеша,

Находки обсуждали все не редко,

Но оказались все находки те — «лапша».

Обезьяноподобных предков же задел

Положен был ещё «питикантропом»,

Профессор Геккель — что придумал между дел

Их вместе с фантастическим «эоантропом».

Зоолог молодой, назначили профессором его

В Германском Иенском университете.

Он, сильно вдохновленный от того,

Решил увековечить предков на портрете.

Восторженные «их потомки» между дел

Узнали с радостью как выглядели предки

И то, что как-то их названия узрел

Сам Геккель (хоть и не служил в разведке).

Из предков знаменитым стал во век

По Геккелю — всего один питикантроп,

Что в переводе — «обезьяно-человек».

За ним по важности прослыл эоантроп.

Эоантроп — то в переводе — «человек зари»,

Коль на заре времён возникнуть был обязан.

Так захотелось Геккелю дня через три,

Как понял он, что с эволюцией в науке связан.

Изобразил эоантропа он на эогипусе верхом,

Что ранней лошадью считают эволюционисты,

За что был поднят на смех он потом,

Хоть и считал себя активным дарвинистом;

А дело было в том, что все учёные от века

Считали, что эоагипус (не секрет)

Жил раньше предков человека

За несколько аж миллионов лет.

Не пережив спокойно сей конфуз,

Портрет эоантропа запихнув подальше

И нахлобучив быстренько картуз,

Бежал от общества, не вынесшего фальши.

Концом для Геккеля питикантроп не послужил.

Воодушевленный от своих «трудов великих»,

Природных ряд законов на досуге сочинил

(По мнению профессионалов — просто диких).

«Открыл» он биогенетический закон,

Коль эмбриологам то было недосуг.

Эмбриологией до той поры не занимался он,

Решил расширить просто он открытий круг.

Закон гласил, что каждый организм

На первой стадии своей — эмбриональной

Должен пройти развития все стадии — «на бис»,

Что одолел тот вид на «лестнице» эволюционной.

Под «организмом» Геккель человека понимал,

Который был вначале плавающей клеткой,

Беспозвоночным существом позднее стал,

А дальше — рыбкою, собачкой, человечком.

Собачкою он стал отнюдь не просто так,

А потому, что фото эмбриона именно собачки

Удалось Геккелю достать (всего лишь за пятак),

Что эмбриологи случайно вынули из пачки.

Эмбриологией не занимаясь никогда,

На эмбрионе человека нашёл жабры он и хвост

При первом взгляде, но зато «наверняка»

Для эволюции он «перекинул мост».

При взгляде же втором на эти эмбрионы

Различий больше он нашёл, чем сходств,

Но, как художественным талантом наделённый,

Своё «искусство» показал он «в полный рост».

Картинки «устаревшие» из монографий он изъял

И сочинил свои, да в вышедшую книгу поместил.

«Естественной теорией творенья» озаглавил,

Чем сразу осчастливить общество решил;

Но, Дарвина лишь осчастливил сей «закон».

Так как казался доказательством теории его.

«Закон» тот главным объявил в восторге он,

Решив, что это лучше, чем совсем уж ничего;

Но, выход книги «об истории творения»

В среде специалистов-эмбриологов меж тем

Шквал возмущений вызвал он отменный,

И не одобрена была книга никем.

Специалисты Геккелю совет дали тогда —

Приобрести очки, промыть глаза в источнике,

Чтоб убедиться хоть в отсутствии хвоста

У эмбриона человеческого на позвоночнике.

Хоть голова у эмбриона очень велика

В сравнении с размером всего тела,

Но то не значит ведь, что стадию слона

Прошёл, когда эволюционный путь проделал;

И в отношении жабр — тот же бред,

Фантазий плод, безграмотности полной.

Их Геккель без очков увидел — не секрет,

Коль в знаменитости стремился он проворно.

Ученых ряд тут Геккеля впрямую обвинил

В подлоге иллюстраций в книге той.

Тогда сознался он как дело было,

Коль право «ретушировать» оставил за собой.

Совет ученый в Иеменском университете

Идею Геккеля не состоятельной постановил,

Лишил его научного авторитета,

В мошенничестве научном обвинил.

«Заслуги» Геккеля не оценил учёный мир

И «озарение ума» его оставил без вниманья,

Но раз уж Дарвин был ему кумир,

Он проповедовал ученье Дарвина в изгнании.

Но вдруг нашёлся молодой энтузиаст,

Которого творенье Геккеля «зажгло».

Он кинулся на этот путь — не прост,

Хоть понимал, как это тяжело.

Так Нидерландский медик Эжен Дюбуа

Похвастал, что отыщет обезьяно-человека

Всего за один год на острове Ява,

Тем удивит учёных девятнадцатого века;

И удивлял учёных двадцать восемь лет

«Питикантроп», что он смонтировал на Яве,

Ту пару косточек объединил в скелет —

Людских да и гибона, что нашёл в канаве.

Гибонов мозги люди потребляли в пищу,

Что подтвердили и китайские находки.

Лишь не задолго перед смертью

Вдруг Дюбуа сознался в своей «шутке».

Сознался он, что к тем костям гибона

Тогда добавил человеческих костей —

Тех, что лежали там, вдали — у склона,

Чтоб сей находкою ошеломить друзей.

Точнее — к крышке черепа гибона

И двум зубам от обезьяны настоящей

Берцовую приладил кость — для фона

Останков женщины, не вдалеке лежащей.

Так вышел и «яванский человек» у Дюбуа —

Из женской кости и других — от обезьяны,

Но Эжен Дюбуа прославился в веках,

Идею Геккеля он «подтверждал по плану».

Насчет костей гибона знал, конечно

Отважный «антрополог» Дюбуа,

Да и в берцовой женской непременно

Не сомневался он — как «дважды два»;

Но победило честолюбия стремление,

С которым крышку черепа гибона

Он насадил питикантропу во мгновение,

Чтоб не лишиться «лидерского трона»;

Там, где гибона крышку черепа нашёл,

Для поклонения потомков благодарных

Из мрамора аж памятник там Дюбуа возвёл —

Не из булыжника, а чтобы вид имел товарный.

Используя своё воображение,

Позирующего сына в мастерской,

Он изваял (почти без напряжения)

«Питикантропа» (род при том — мужской).

Причём еще припрятал Дюбуа

На всякий случай черепов окаменевших,

Но человеческих, что он нашёл тогда,

Да и костей берцовых — также затвердевших.

Пока в Австралии вдруг Смит не откопал

Останки самых древних из людей,

Свою «заначку» Дюбуа скрывал

И не показывал тех человеческих костей.

Иначе бы общественность узнала,

Что тот «питикантроп» при людях проживал!

Сенсация бы Дюбуа не вышла от начала,

И он до времени находки те скрывал.

Когда же он потом те кости показал,

То рухнул миф о том «питикантропе»,

Но «труд классический» тот всё равно попал

В учебники по биологии в Европе.

В году девяносто третьем — аж в двадцатом веке

Учебник сей у нас издали для детей,

В котором пишут, что происхожденье человека

Тот Дюбуа сам подтвердил из Дарвинских идей

И «доказал он», что от «высшей» обезьяны

Наш человек вообще произошёл!

Как видно, нынче также входит в чьи-то планы,

Чтоб человек от обезьяны род завёл?

А что с эоантропом дальше стало?

Его ведь также Геккель сочинил,

Мечтая в кабинете, как бывало.

Народ эоантропа тоже не забыл.

В Пилдауне копали непрерывно,

Искали всё детали от него,

Пока не накопили их довольно,

Чтоб сконструировать скелет его.

«Пилдаунского человека» собирали

Искусственным путём и с помощью обмана,

Но сорок один год его все изучали,

Подлога не заметив, не почувствовав изъяна;

И кинулись художники — аж все наперебой

По черепу изображение творить родного предка.

Один восстановил ширину плеч, другой —

Аж взгляда проницательность «подметил метко»,

И долго-долго Доусона эоантроп

Так дружески на всех глазел внимательно

С обложек множества журналов всей Европы,

Учебников, трудов «научных» замечательных.

Альберт Энштейн и Чарли Чаплин

Завидовать могли той популярности эоантропа;

И монумент ему слепили, где был череп найден —

Паломникам для поклоненья из Европы.

Причем, когда в музее «подлинник» хранился,

Ученым выдавали гипсовые слепки.

Лишь только через сорок лет мир удивился,

На фтор проверив «подлинник» с отметкой.

Поскольку тот анализ фторный показал,

Что обезьяно-человеческий скелет создали сами

Из человеческого черепа, что там — в земле лежал,

И челюсти орангутанга со вставными аж зубами.

Орангутанг тот помер в наше время — напоследок,

И зубы те его подкрасили ученые обильно,

Чтоб посолиднее казался «древний предок»

И на подделку смахивал не очень сильно.

Когда фальшивка разоблачена была,

Учёный мир весь оказался в шоке.

От диссертантов многих слава уплыла,

Покрылись пылью монографии на полке.

Так Доусон, Вудвард, Тайяр де Шарден

Руками собственными смастерили «предка»,

Потом десятилетия доказывали всем,

Происхождение от него (что так бывает редко);

А вот ещё пример стремленья доказать,

Что человек произошёл от обезьяны.

Палеонтологи хотели разыскать

Его останки — таковы их были планы.

В заваленной пещере под Пекином,

Где археологи копались день за днём,

Кости животных откопали сотни видов,

Что накопились под «обеденным столом»;

Но Вейденраих облюбовал там череп обезьяны,

Что до него друзья-товарищи нашли.

Пекинским человеком он назвал её в тумане.

Позднее «синантропом» ту находку нарекли.

Четырнадцать дырявых обезьяньих черепов

И никаких иных костей-останков от скелета —

Таков был антропологов богатенький «улов»

В пещере той, где известь обжигали многи лета;

Но почему-то не учли учёные мужи,

Что в том же месте, рядом со «столом»

Останки десяти людей потом нашли —

Таких как мы, пещерой был их дом.

Они в ней долго жили и трудились,

И обжигали известь день за днём,

А если при работе притомлялись,

То подкреплялись за обеденным столом;

А обезьяньи мозги, как деликатес,

Они употребляли просто в пищу,

Но к людям тем не был проявлен интерес.

Палеонтологи под тем «столом» всё ищут…

Снова поняв «прокол» на предках человека —

Что обезьяно-человек опять не получился,

Те черепа вдруг «потеряли» к окончанью века,

Но «синантроп» опять в учебники пробился.

Другой пример «наивности» учёных —

Профессоров, известных докторов,

С «теорией» лишь эволюции знакомых

На базе материалистических основ.

Пока вся просвещенная Европа

За сообщенье каждое хваталась —

От питикантропа до эоантропа,

Америка на заднем плане оставалась.

Американцев масса не желала полагаться

На модную гипотезу эволюционную,

(Чтобы тогда и в вечности не просчитаться)

Серьезными доказательствами не подкреплённую;

А в ряде штатов даже был закон,

Что в школах государственных не разрешал

Преподавать гипотезу происхожденья он

От столь сомнительных, как эволюция, начал;

При том и государство строгое не позволяло

Происходить от обезьяны за казённый счёт,

И налогоплательщики свои едва ли

Оплачивали бы с радостью учебный год.

Не получалось «на халяву» эволюции учиться,

Чтоб хвастаться, что ты от обезьяны происходишь —

За счет казённый так «остепениться» —

От предка «респектабельного» будто род заводишь;

А если хочешь ты происходить от обезьяны,

То в частной школе на здоровье обучайся

И денежки плати за обученье постоянно,

Ученье эволюционное постичь старайся;

И может быть вполне, что те американцы

Происходить от обезьян старого света не желали.

Они, как истинные патриоты-иностранцы,

Отечественного обезьяно-человека всё искали;

И вот профессор Кук нашёл окаменевший зуб,

Который был ни человеческий, ни обезьяний,

И Осборну — профессору принес его на суд,

Что был поклонник эволюционных изысканий.

Профессор Осборн аж намеревался в практику

Ту эволюционную гипотезу внедрить,

«Евгеникой» назвал такую тактику,

Чтобы сверхчеловеков, не спеша творить;

А суть Евгеники той состояла в том,

Чтоб скрещивали особей лишь подходящих,

Потомство выбраковывали бы потом,

Что качеством не вышло настоящим.

Осборн тогда решил, что наконец-то

Американцы собственного предка обрели;

А чтоб солидным предок был — ни кем-то —

Гесперопитеком Геральдуковским нарекли.

Статью о предке — Гесперопитеке

Опубликовал Осборн лишь в трёх журналах.

В одном (в отличие от Геккеля) аж в цвете

Изобразил он сцену (без семейного скандала).

Поскольку «предок» был довольно трезв,

Передвигался он, не опираясь на деревья.

Супруга же, барьер безгласности преодолев,

Права отстаивала — аж без совести зазренья.

Поэтому глава семейства мудро поступал,

С дубинкою своей не расставаясь.

Жена ж его, хотя к нему восторга не питала,

Хозяйские дела справлять старалась.

Идилия же изображена художником была

На фоне фауны той очень древней

Животные вокруг гуляли и не проявляли зла,

Считая предка нашего за своего наверно.

Такое изобилие деталей на картине,

В отличие от умозрительных портретов,

На факте подлинном была основана отныне —

То было зуба настоящего портретом!

Благодаря такой рекламе Гесперопитека

Учёных цель была достигнута вполне —

Им дали деньги на исследование предка,

Чтоб продолжали ту «науку» в той стране;

И сей процесс продолжили они —

Нашли скелет от зуба обладателя,

Который оказался не от человека, а свиньи,

Что чуть ни стала нашим предком основательно.

Причём вначале посчитали сгоряча,

Что вид свиней тех вымер уж давно,

Когда же разобрались, не спеша,

Нашли — те в Парагвае проживают всё равно.

Так чуть ни получилось, что свинья,

Что по соседству преспокойно проживает,

Официально предком нашим признана была —

В трудах ученых так порой бывает.

Художники в учебниках по эволюции

Своё искусство, исхитряясь, проявляли —

В рисунках тех оригинальные конструкции

На «обезьяно-человеках» выдавали.

Они старались «обезьяно-человеков»

Согбенными и волосатыми изображать —

С учётом мненья девятнадцатого века —

Эволюционной моде лишь бы подражать.

Чем старше возраст назначали для костей,

Художники тем больше проявляли свой талант

И более похожими на обезьян людей

Они изображали — каждый на свой лад.

Так, Осборн, Кук и Смит, да Виллер полагали,

Что зуб нашли от «обезьяно-человека»,

Но вот, спустя пять лет, учёные узнали,

То зуб свиньи был, жившей в прошлом веке.

За те пять лет художники старались

На зубе том глобальную историю творить —

Всё обезяно-человека воссоздать пытались,

Рисунки те скорей в учебник поместить.

Дэвид Пилбим поверил сразу беззаветно

В рамапитека, аж как человеческого предка.

Обломок челюсти в два дюйма лишь конкретно

Служил тому причиной, что бывает редко.

К тому обломку всё пририсовали

В учебниках по эволюции потом

И, как ни странно, это называли

Ведь нашим предком, убеждая в том.

Не только в Азии, Европе и Америке —

И в Африке искали предка нашего останки.

Супруги Лики выбились вперед на том материке,

Что по «валу перепрыгнули» все планки.

С Луисом, Мери Лики вряд ли кто сравнялись

В обезьяно-человеческом воспроизводстве.

Десятки лет они ведь в Африке старались

Найти родного предка для потомства.

Причем то множество останков от людей,

Что находили в жаркой Африке они,

Выбрасывали сразу, чтоб не повредить идее

Об эволюции, коль ей были верны.

Окаменелости людей тех объясняли

Проделкой шутника, смещением пластов,

Захоронениями, как полагали,

Лишь бы не поколебать всей эволюции основ.

Любой фрагмент же обезьяньего скелетика

Названье тут же сразу получал,

Записывался в человеческого предка,

С какого «человечество берёт начало».

В таком скопленье предков разобраться

Палеоантропологам всем трудно было очень,

Но не хотели те совсем сдаваться —

Читали те названья дни и ночи:

Plesianthropus transvaalensis,

Paraanthropus robustus,

Telanthropus capensis,

Paraanthropus craasidens,

Australopithecus robustus,

Australopithecus transvaalensis,

Australopithecus africanus,

Australopithecus prometheus…;

И прочие то были недочеловеки,

И человеки прямо уж почти,

И уж почти совсем аж человеки,

Коль сомневаешься, названья их прочти.

Но время позже правду доказало.

Хоть и для этого понадобился век,

К одному лишь виду все они принадлежали —

К тем южным обезьянам — australopithec.

В скелетах, что имелись малые различия

И наблюдались из дотошных апробаций —

Межполовые и внутривидовые были те отличия,

Не выходили за пределы вариаций.

Так австралопитека, цинантропа почитали

Когда-то «обезьяно-человеком»,

Но Цукерман и Робинсон, и Монтенгю признали —

То были обезьяны все от века.

Выходит, на сегодня заключение имеем,

Что не известен для науки «обезьяно-человек»,

Кто бы считался изначально нашим предком,

Но «шутку» Дарвина разгадывали век!

1.2.2. Теории ли это и научны ли они?

(выдержат ли «научные» теории научный анализ)?

Научно ли звучит теория такая,

Которую нам эволюционисты предлагают?

«Материя в живую превратилась неживая»,

Каким же образом — учёные не знают.

«В живое обратилось неживое

Из неизвестных им химических веществ,

Путём процессов неизвестных им, не скрою,

И неизвестных методов и средств;

При неизвестном им составе атмосферы,

Составе вод, что в океане накопились,

При неизвестных сроках, да и месте в мире

Вдруг формы неизвестные развились…».

1.2.2.1. Вкратце об истории вопроса

Ведь эволюции гипотеза на месте не стояла,

А видоизменялась очень долго, постепенно —

От ламаркизма, что покинул истину сначала,

До дарвинизма, что ушёл от Бога совершенно.

Дед Чарльза Дарвина — Эразм, а с ним Ламарк

Об эволюции вещали в восемнадцатом столетии;

И если б ни Кювье, то, несомненно, было б так —

Поверили в тот миф и взрослые, и дети.

Так, философствуя в стихах, Эразм

Считал, что крохотные органические формы

Возникли в водах океана в первый раз

И усложнялись постепенно — выше нормы.

А Чарльзик в детстве слушал те труды,

И так они в нутро ему запали,

Что, как никто не ожидал беды,

Под старость убеждением вдруг стали.

Правда, история свидетельствует нам,

Что в эволюции дед не был «пионером»»;

Учёные, философы и здесь, и там

Давно эволюционным верили химерам.

Так, древний грек Анаксимандр считал,

Что люди все от рыб произошли,

А Эмпедокл даже утверждал,

Что из растений звери «проросли».

Философ древний Аристотель и другие

Гипотезу о самозарождении сочинили.

По ней живые существа, как таковые,

Вдруг сами зародились в грязи иле;

И с той поры две тысячи аж долгих лет

В гипотезу ту верил весь народ,

Пока не показал Пастер, что смысла нет

В гипотезе той, всё наоборот;

А до Пастера аж за двести лет

Учёный Харви, а затем и Реди

Поставили простой эксперимент

На мясе, что осталось при обеде.

До них считалось — черви заведутся

В гниющем мясе — прям из ничего,

Но Харви доказал, что не родятся,

Коль от яичек мух прикрыть его;

А Аристотель, размышляя, так же полагал,

Что постепенный переход обязан быть

От особей не совершенных — он считал —

До совершенных — чтоб историю вершить.

Затем Бекон четыре сотни лет назад

Изменчивость подметил у земных животных.

С происхожденьем новых видов этот факт

Решил объединить он в мыслях плодотворных.

Позднее Лейбниц то же полагал,

Что всё многообразие животных

Не всемогущий Бог намеренно создал,

А сами изменялись в формах переходных.

Затем и Кант решил с другими вдруг поверить,

Что формы высшие из форм простых развились.

Потом Линней в своих трудах дерзнул отметить —

Без эволюции разнообразья бы не получилось.

Порой мелькали мысли здравые и у него,

Возможно изреченья Библии осмыслив,

За что и следует благодарить его —

Он миру дал концепцию о постоянстве видов.

Он понял — что давно сотворено,

То сохраняется при форме неизменной,

Не превращается в иное что оно,

Как и задумано Творцом вселенной;

А первую теорию об эволюции создал

До Дарвина Бюффон проворно.

В «Естественной истории» её он расписал

На Аристотеля идее плодотворно.

Он сотворения возможность отвергал в верхах,

Превознося идею только самозарожденья

Из «мелких частиц жизни, что витают в облаках

И вырастают в крупные — без промедленья.

Потом от предка общего в века

По эволюции всё произвольно расчленилось —

Случайность хоть, зато наверняка.

Иначе, как же всё на свете народилось?!

В начале девятнадцатого века

Ламарк теорию об эволюции свершил,

Которую для просвещенья человека

Он в «Философию» аж «зоологии» внедрил.

В основу философии своей

Ламарк наследственность полезности включил,

Чтоб измененья сохранились у детей,

Которые родитель им в наследство поручил:

«С короткой шеей был жираф голодным,

Пока не стал её вытягивать усердно.

Поскольку был он по природе плотоядным,

Тренировал себя немилосердно.

Когда в саванне травку он подъел,

То листья с пальм пытался доставать;

Но листья — высоко, он лишь на них глазел.

С короткой шеей тщетно их сорвать.

Тогда он ежедневно по утру —

До самой аж кромешной темноты

Тянул всё шею, стоя на ветру,

Лелея свои скромные мечты.

И вот те чудо! Шея прорастала!!!

И становилась всё длиннее и длиннее!

А он её потомству передал,

Совокупившись с самкой поскорее;

И у жирафа нет теперь проблем с едой.

Он на макушках пальм её находит

И вспоминает тепло предка день-деньской,

Что не пропал без пищи враз, выходит».

Такие вот плоды теории Ламарка

Август Вейсман на мышках проверял.

Хоть мышек было ему очень жалко,

Когда хвосты им бедным отрубал;

И так аж двадцать две «династии» мышей

Пытался эволюционировать Вейсман,

Но всё равно хвосты росли у малышей.

Короткохвостость не передавалась по родам

И травмы не передаются по наследству.

Иначе б люди все, что есть сейчас,

Ведь были б инвалиды прямо с детства,

Коль бы наследовали травмы все до нас.

Эразм же Дарвин — тоже эволюционист

Свои идеи в прозе и стихах

В трактате медицинском (как специалист)

Он изложил, что помнят медики в веках;

А книгу «Зоономией» назвал,

Раздел в ней первый — «О происхождении»

Он эволюции любимой посвящал,

Второй был — «О болезнях и лечении».

Так что для Чарльза Дарвина учёный мир

Столетья базу постепенно создавал,

А Дарвин информацию ту бойко обобщил,

В своих трудах системно расписал.

Ему пришлось немного поднапрячься —

Уоллес с публикацией его опередил,

Но если б Дарвин так не постарался,

То мир учёный про него забыл.

Уоллес ведь (как Дарвин ни тужил,

Что труд о зябликах напрасным может оказаться)

Его науку полностью в статейке изложил.

При этом Дарвин «с носом» мог совсем остаться.

Здесь Дарвину конечно повезло —

Уоллес имел в обществе пониже положенье,

Поэтому не поддержало общество его,

Хоть труд последнего и шёл с опереженьем.

Выходит, эволюционное учение

За сотни лет до Чарльза Дарвина возникло,

Но до него не получило одобрения,

В умы людей так сильно не проникло.

Ведь большинство учёных было против

Концепции, что Дарвин предложил.

Сейчас же убеждают нас напротив,

Что не гипотезу, а факт он изложил:

Как будто, человек произошёл от обезьяны

И не был создан по подобию Творца.

Все недостатки в человеке и изъяны

Ему достались от животного — «отца».

Для одобрения «созрели» люди лишь потом —

Столетие спустя, когда их мнения «размякли»,

И связывают это с Чарльза Дарвина трудом,

Который рекламировал упорно Томас Хаксли.

«Происхожденье видов…» лишь дошло до моды,

Палеонтологам пришлось науку извратить.

Что не вязалось с эволюцией, то без обиды

Их заставляли сразу же забыть.

Тогда разумной эволюция казалась,

И сотню лет учёные искали факты.

Однако фактами она не подтверждалась,

Хоть и написаны солидные трактаты.

Чарльз Дарвин и его ученики

Историю возникновенья жизни описали —

Какой она должна быть, Богу вопреки.

Они её себе так представляли;

Но, не смотря на их воображение

И не научность Дарвинских идей,

Идеологию ту взяли на вооружение

Распространили по планете всей.

Так люди верят в самозарожденье жизни

И эволюцию, которой нет конца,

Поскольку воспитали нас на атеизме,

Иначе верить бы пришлось в Творца.

Роберт Шапиро — эволюционист сказал,

Что эволюцию догматом почитают

И верят многие в существование начал,

Которые материю в живую превращают;

А Паттерсон добавил, удивляясь —

Биологи до Дарвина все верили в Творца,

А после Дарвина коллеги их, стараясь,

Уверовали в Дарвина, как в бога и отца.

Так Дарвинизм завоевал умы людей,

Религией вдруг стал — считает Грин;

Лишь сомневались в догме тех идей,

Кто в сей «науке» не достиг вершин.

Эволюционист Ловтруп сказал, воспрянув,

Что дарвинистский миф когда-то

Считаться будет величайшим из обманов

В истории науки, не предвзятой.

1.2.2.2. Анализ концепции самозарождения жизни

1.2.2.2.1. Могли ли условия для жизни возникнуть случайно?

Случайно ль оказалось, что Земля —

Планета подходящего размера,

От Солнца, что сияет среди дня,

Вращается у гравитационного барьера?

Чуть ближе она к Солнцу подлети,

Температура бы её скакнула выше нормы,

А если дальше чуть от солнца отлети, —

Температура б опустилась ниже нормы;

А если не вращалась бы Земля

Вокруг своей оси каждые сутки,

Остыла б тёмная сторона ниже нуля,

А светлая бы перегрелась не на шутки.

Ведь оптимальная температура для живого

Так, в градусах — лишь от нуля до сорока,

Иначе б не встречалось такового.

Земля не обитаемой осталась бы в века —

Такая, как Сатурн, Юпитер, Марс,

Нептун, Венера и Меркурий, и Плутон.

Планет безжизненных так много вокруг нас,

А во вселенной не один ведь миллион.

Размер Земли, выходит, оптимальный,

Чтоб удержать пригодную для жизни атмосферу.

Будь он чуть больше или меньше, чем реальный,

Дышать бы было нечем нам — к примеру.

Те газы, что имелись бы при этом,

Для нашего дыханья были б не пригодны.

И жизни не было бы ни зимой, ни летом.

Земля осталась бы не обитаемой сегодня;

А коль озона, диоксида углерода, иль паров воды

Не доставало бы в околоземной атмосфере,

То излученья космоса нас довели бы до беды

И уничтожили бы всё живое в этом мире.

К тому же газы эти днём и по утрам

Предохраняют нас от перегрева солнцем,

А ночью «одеялом» тёплым служат нам,

Как в доме стёклами закрытое оконце.

От температуры колебаний очень резких

Предохраняет нас и жидкая вода,

Что в море далеко, да и в озёрах близких.

Ведь «без воды нам ни туда и ни сюда».

Вообще вода по свойствам уникальна,

В живое входит всё процентов на девяносто

И жизнь поддерживает вовсе не формально.

Она важна для сохраненья организма, роста;

А как же уникален и универсален углерод —

Так нужный для строения живых существ.

Ему обязан жизнью весь честной народ —

Как состоящий из химических веществ.

Он прочные способен связи создавать

И кремнию лишь уступает в этом плане.

Он может также цепь и цикл образовать,

Соединенья химии и на земле, и в океане…

Законы физики в природе оптимальны,

Подогнаны прекрасно друг ко другу;

А если были бы законы чуть отличны,

То мир бы развалился понемногу;

А может ли случайно всё это возникнуть?

Учёные не в силах ведь такое доказать.

Куда поверить легче, если вникнуть,

Создателя мудрейшего признать.

Учёные решили поразмыслить,

На конференциях, конгрессах обсудили,

Как жизнь могла сама возникнуть

В итоге обоюдном порешили:

Для зарожденья жизни на пустой земле —

Случайно, без участия Творца —

Стихии ряд этапов следует преодолеть,

Чтобы достичь успешного конца.

Необходимо, чтоб образовались сами

Молекулы десятков органических кислот,

«Бульон первичный» с разными белками,

Живая клетка, информационный код.

Оценим объективно, не предвзято,

Прикинем — вероятность какова

Преодоленья только основных этапов —

Без руководства Божьего, за многие века.

1.2.2.2.2. О вероятности случайного появления кислот

Необходимо, чтоб случайно появились

Аж двадцать органических кислот,

Но химики пока, как не стремились,

Все двадцать получить никто не смог;

А нужно двадцать — в первозданном мире,

И не любых, а лишь конкретных видов,

Но химик Миллер получил всего четыре

Из водяных паров и газов — индивидов.

Он — Стенли Миллер получил четыре кислоты

В искусственной среде, лишённой кислорода.

Метан да водород, и аммиак — вот те «киты»,

Что имитировали атмосферу на заре природы;

А был ли в первой атмосфере кислород?

Об этом эволюционисты не договорились.

Препятствует ведь он образованию кислот.

Коль был бы он, то и кислот не получилось.

Отметив Хитчинг данный аргумент,

Сказал по поводу отсутственных речей —

Коль кислорода б не было на тот момент,

То кислота б распалась от космических лучей.

Ведь сложной химии соединения

В простые превращаются потом.

Ничто их не спасёт от разложения,

И всё становится простейшим веществом.

Они на время лишь способны усложняться,

Если энергия и замысел присутствуют.

Без них они лишь склонны распадаться —

Условия для усложнения отсутствуют.

Выходит, круг замкнулся уже около кислот,

Которые нужны для зарожденья жизни.

Возможность появленья их проблемы создаёт,

Но без кислот ведь не возникнет жизни.

Профессор Хитчинг в целом заявляет

О первой стадии — лишь получения кислот,

Что вероятность её нуль лишь составляет.

Выходит, рухнул эволюции оплот.

Хоть Френсис Хитчинг — эволюционист,

Но про теорию ту сделал заключение.

Он высказался, как специалист,

Поставив её в целом под сомнение.

Настолько он несостоятельной её признал,

Что предложил рассматривать, как дело веры!

Хоть ряд учёных этого не осознал —

Фанаты эволюции иль просто лицемеры.

1.2.2.2.3. О вероятности случайного возникновения белкового бульона из не образовавшихся кислот

Ещё ведь нужно, чтоб образовался

«Бульончик» — из не получившихся кислот.

Учёный мир об этом догадался —

Для эволюции чтоб прочен был оплот.

Тогда бы в том бульоне животворном

Молекулы росли из тех кислот,

В белки бы превращались плодотворно,

Что жизни базу прочно создаёт,

Но, ведь в бульоне этом океанском

Кислоты распадались бы быстрее,

Чем на суше — с излучением гигантским,

Иль с кислородом в околоземной атмосфере!

Хоть принято обычно утверждать,

Что жизнь сама возникла в океане,

Но ведь вода способна деполимеризовать,

А не объединять молекул «караваны» —

Так химик Ричард Дикерсон считает,

А значит, не было «первичного бульона».

На конференции он это возглашает…,

И «тонет глубже эволюции платформа»;

Но то ещё не всё о тех кислотах,

Хоть из известных двадцать лишь влияет

На появление белков животных.

Ещё и форма их молекул «роль играет».

Молекулы кислот бывают лишь по форме

С асимметрией левою и правой.

В гипотетическом, стихийном же «бульоне»

Они скорее поровну «служили бы приправой».

Но вот ещё проблема объявилась:

В белках тех тварей, что в природе живы,

Все двадцать аминокислот, как сговорились,

Асимметрию левую лишь только получили!!!

Как же случиться может вообще,

Чтобы в совсем не получившемся «бульоне»

Вдруг вместе бы объединились только те,

Что левой симметрией наделёны?!

Да и бульоном не кончается проблема.

Ведь нужно, чтобы в нём белок образовался;

А каковы же шансы сей дилеммы?

Учёный мир и здесь не просчитался.

Он оценил внимательно и смело —

Для появления молекулы белка,

Коль с кислотой в бульоне б завершилось дело,

То вероятность сей удачи такова:

Числом она ведь выглядит мельчайшим,

Но знаменатель не уместишь на листе с полями,

Коль единицу поделить наиточнейше

На единицу с ста тринадцатью нулями!!!

И астрономы, то число, осмыслив, откровенно

Сказали — знаменателю такому лишь равно

Число всех атомов небесных тел вселенной!

Вот каково огромное оно.

Выходит, что был шанс определённый

Создать молекулу белка условному бульону —

Такой, как в «куче» атомов — «шаров» вселенной,

Зажмурившись, найти единственный «зелённый».

1.2.2.2.4. О вероятности появления живой клетки из не образовавшихся белков

Но и на этом не конец фантастике великой,

Что нам учёные без шуток предлагают.

Посмотрим — как же быть с одной лишь клеткой

Из триллионов, что в нас жизнь осуществляют.

Для поддержания лишь жизни у неё

Ведь важен не один какой-нибудь белок,

Две тысячи их разных нужно для неё!

Какой же шанс, чтоб случай получить их смог?

Учёные опять усердно подсчитали

Ту вероятность данного явления,

И единица с сорока тысячами нулями

Попала в знаменатель при делении!

Таков счастливый шанс образованья

Белков двух тысяч видов вдруг стихийно.

«Козе понятно», что с начала мирозданья

Событие такое совершенно не реально.

В сравнении с таким большим числом

Ничтожно число атомов материи вселенной.

Так с чем сравнить число «шаров» потом,

Чтоб для белков был шанс определённый?

Но и на этом не кончается проблема —

Живая клетка вдруг должна образоваться

Сама из не сварённого «бульона»,

В котором и белок не смог создаться.

Профессор Лесли Оргел заявляет,

Что вероятность ещё меньше у белков,

Чем то число, что математик вычисляет —

Ведь механизм у живой клетки не таков.

Сложнейшая мембрана клетку окружает,

В состав которой входят и белки.

Она и сахара молекулы включает,

К тому же в ней содержатся жиры.

Ведь в ней имеются каналы и насосы,

Что контролируют приход и выделение

Питательных веществ, а также и отбросы,

Продукты для обмена, потребления.

Вообще живая клетка так сложна,

Что только по жизнеобеспечению

Она аж с городом сравниться бы могла,

В котором тысяч двадцать население!

Ведь двадцать тысяч в ней реакций происходит,

Целенаправленных химических реакций,

Что обеспечивает жизнь ее выходит,

Без отрицательных процессов, деградаций.

Напрасно эволюционисты все считают,

Что из простейших всё образовалось.

Простейших видов просто не бывает,

Ведь сложным замыслом всё создавалось.

Когда гипотезу о самозарождении выдвигали

И на конгрессах её брались обсуждать,

Тогда ещё учёные не знали

Какую сложность клетка может представлять;

Но, как она по истине сложна,

Решили все учёные, как — будто бы признать.

Ведь список функций клетки с ДНК

И в тысячу аж книг не записать!

И человеку далеко до Божьего творенья,

А случаю — во веки не достичь.

Даже представить трудно без сомненья,

Наука же сумела то постичь —

В одной молекуле всего лишь ДНК

Вместилась информация — поистине огромна.

Её мы можем разместить пока

В наборе компакт–дисков — в триллион!

Немыслимо случайно появленье ДНК,

Поскольку слишком сложное устройство,

Что управляет организмами наверняка

В теченье многих лет — и без расстройства.

Для кодировки признаков о человечестве пока —

Шесть миллиардного земного населения

По весу зиготической ведь нужно ДНК

Одну семнадцатую веса марки — для сравненья!

Ах, если б радиосигнал понятный нам

С другой галактики вдруг поступил,

Решили б сразу люди здесь и там,

Что иной разум Землю посетил.

Так почему ж посланий серия — молекул ДНК

Продуктом изначального ума не признают,

Но верят фантастическим гипотезам пока,

Которым объясненья вовсе не дают?

А клетка то размером небольшая —

Диаметром всего десять микрон!

Но ёмкость её вовсе не пустая,

Вмещает аж с полсотни хромосом.

Молекул в клетке чуть ни двести триллионов,

А в человеке клеток триллионов сотня;

И как это без управления, законов

Они в нас жизнь вершат сегодня?

Теперь, хотя учёные и знают

О сложности для клетки лишь одной,

Гипотезу о самозарождении не снимают

И не желают на неё «махнуть рукой»;

Но есть ещё проблема велика:

В живом ведь существует клетка не простая,

А с кодом генетическим из РНК и ДНК,

В котором информация заложена живая;

А в ДНК веществ — гистонов входит пять,

Но вероятность полученья одного гистона

Оценивали математики прежде и опять

Со знаменателем по истине огромным.

Причём, число его, что интересно,

Аж двадцать в сотой степени, не менее!

Ведь столько атомов во всех телах небесных,

Что в телескопы видно современные;

Но комментарий о числе похожем был,

Когда белковые молекулы характеризовали.

Учённый мир о том числе забыл,

Да и об этом помнит он едва ли?

Но Хитчинг вдруг поднял ещё вопрос —

Образование белка немыслимо без ДНК,

А ДНК, вот, к сожаленью, парадокс,

Не образуется, коль нет ещё белка!?

Ломают голову учёные пока —

Что появилось раньше на безжизненной земле:

Может — белок, а может — ДНК.

С недоумением на мыслящем челе;

И химик Дикирсон вдруг смело предложил —

Считать давайте, что развились параллельно:

Белок и ДНК, чтоб каждый дружно жил,

И никому бы не было обидно.

Проблема та же, что о курице и яйце —

Что появилось первым вдруг на свете?

Но яйца без курицы не вырастают на крыльце.

Об этом знают даже маленькие дети;

А клетка каждая в системе организма,

Которых в нём под сотню триллионов,

Имеет генетическую информацию о жизни

Других всех клеток, что определенно.

Ничтожный ген — всего в один микрон

Содержит информацию огромную:

Каков тип личности кому определён

И о структуре всех систем и органов;

А генетические сведенья о людях всей планеты —

Вот мудрости Творца поистине вершина —

Способны уместиться в крошечном пакете —

Размером в полтаблетки аспирина!

А клетки все общаются друг с другом,

Взаимодействуя активно меж собой,

Поэтому и птицы, и животные, и люди

Ведут себя определённо, как никто иной;

А у растений клетка — та живая

Вдруг углекислый газ «собралась» поглощать,

При этом, аж нисколько не страдая,

Вдруг кислород «решилась» выделять.

Так клетка фотосинтез вдруг «сама изобрела».

Учёные его аж до сих пор не разгадали

И, как ни «упирались», ведь ни год, ни два,

В «пробирке» тот процесс не воссоздали,

Поскольку в том процессе животворном

Аж семьдесят реакций происходит.

Как ни старались химики упорно,

Пока ничто из их затеи не выходит;

А значит, клетка у растений всех мудрей —

Учёных, так наукой умудрённых.

Ну, а учёные и люди благодарны ей,

Ведь кислородом дышат все определённо;

Но, тем не менее, избыток кислорода

Озоновый вдруг слой создал «случайно».

От ультрафиолетовой он радиации природу

«Сам» защитил на всей Земле необычайно;

А клетка та старалась до сих пор

И выделяла кислорода очень много.

Хоть и учили нас священникам в укор,

Что всё случайно появляется — без Бога;

И что природа слепо всем руководит,

Законы, то и дело, создавая,

И человек впустую небо не коптит,

Природные законы открывая;

Чем больше мы о клетке только узнаём,

Тем больше мы отходим безвозвратно

От самозарожденья жизни; дело в том —

Сия «теория» совсем не вероятна.

1.2.2.2.5. Резюме о самозарождении жизни

Итак, приведены лишь три числа

От вычисленья вероятности событий

В цепочке, что учёная элита предрекла,

Этапов зарожденья жизни на планете;

Но ведь этапов то не три, а много больше,

А чтобы вероятность в целом подытожить,

Все вероятности, что подсчитали раньше,

Как всем известно, нужно перемножить.

И математики здесь высшей не придётся

Использовать для этого простейшего расчёта,

А знаменатель дроби в единицу обернётся

С нулями в сотни миллионов … — «для отчёта».

Расчёты вероятности свидетельствуют нам —

Того, что жизнь сама собой возникла,

Она нулю практически равна.

Наука в результат такой не вникла.

С сей вероятностью ведь даже несравнимо

Найти иголку в сене иль песчинку на пляжу.

Так как же можно, чтоб учёные мужчины

Самозарождения так верят миражу?

Ведь математики о вероятности событий,

Что на единицу делится с полсотнею нулями,

Считают неосуществимыми на свете,

Из рассмотренья их выбрасывают сами.

Профессор Хойл нас так же убеждает —

Такое вычисленье вероятности простое

Ведь самозарожденье жизни исключает,

Как нереальное событие, пустое;

А Чандра Викремасингхе представил

Возможность самозарождения сравнимой —

С конкретной поиском песчинки сопоставил —

Одной на пляжах всех планет вселенной.

Биолог Конклин заявил — ведь вероятность

Того, что породила жизнь случайно вдруг Земля —

Как в типографии бы взрыва неприятность

Родила энциклопедического словаря.

Фред Хойл вероятность ту сравнил —

О произвольном жизни зарождении,

Как если б Боинг–747 вспарил,

На свалке зародившись, в захламлении.

Гипотеза о самозарождении жизни

Является научной лишь фантастикой;

И вывод сей возник без укоризны,

Ни опытами не подтверждена она, ни практикой;

А Хойл и Викремасингхе решили —

Проблема у биологов присутствует —

Живому бы найти простейшее начало;

Иначе — основание у эволюции отсутствует.

Так бурный рост научных знаний

В последние десятки плодотворных лет

Расширили размеры пропасти бескрайней,

Но моста от живого к не живому нет.

Настаивают же на самозарождении

Лишь кто предубеждение стабильное имеет,

Основанное на материалистическом воззрении,

Иль «образованность» в предубеждении довлеет.

Считают эволюционисты, что живое

Естественным путём способно зародиться

Из неживой материи — не скрою,

Таким «открытием» не устают гордиться;

Но, вместе с тем приходится признать —

Не наблюдала фактов ведь таких наука.

Тогда зачем людей в сей шутке убеждать?

Иль чтоб развлечь порой от скуки?

Выходит, самозарожденье — это миф,

А жизнь всегда от жизни происходит.

Создателя здесь виден чёткий гриф;

Иначе, по-другому не выходит.

Ведь жизнь — чрезвычайно сложное явление

В её химическом и физиологическом составах.

Поэтому она и зародилась без сомнения

По замыслу Творца — вначале в Божьих планах.

1.2.2.2.6. «Всемогущему случаю» неплохо было бы обзавестись интеллектом

Противоречит ведь здравому смыслу,

Что организмы — столь сложнейшие системы

Случайно возникли без творческой мысли —

Эволюционисты нам так объясняют проблему.

Альберт Энштейн писал в своих трудах,

Как охватить пытается смиренно

Хоть долю разума, что действует в веках,

В природе окружает нас бессменно;

А Хойл и Викремасингхе решили —

Раз зарожденья вероятность нулевая,

То интеллекта роль в образовании жизни

Должна быть не последняя, а основная.

Потом же вместе удивляются они:

Раз вывод сей настолько очевиден,

То как признанья не находит в эти дни

В среде мужей учёных; иль он им не виден?

Ведь это очевидно и понятно,

Всеобщего признания, однако, не находит.

Причина здесь психологическая — вероятно,

А не научная — по существу выходит.

К сему и Хойл и Викремасингхе пришли,

А Докинс то назвал психологическим барьером.

Ведь даже эти два учёных прорекли,

Что не Создатель жизнь задумал первым;

А, значит, и у них противоречие,

Раз в зарождении жизни на Земле

Они признали интеллекта вдруг наличие,

Создателя же, почему-то, не смогли.

Так сотни лет во всём учёные мужи

Всё следствия упорно изучают,

Стараются познать их, «догоняют миражи»,

Причину же всего не замечают.

1.2.2.3. Анализ концепции эволюции одних видов живых существ — в другие

У эволюционистов главный постулат

На тавтологии по существу основан,

Который выдают они за факт,

Хоть он совсем ничем не обоснован.

Они считают — выживет лишь тот,

Кто приспособлен в этом мире более,

А приспособлен более лишь тот,

Кто дольше других выживет на воле.

1.2.2.3.1. Могли ли мутации создать новый вид живых организмов?

Хоть миллионы опытов на мухах дрозофилах

Генетики в начале века проводили,

Но результат экспериментов убедил их,

Что из мутантов новых мух не получили.

Усушенные крылья, слепота в глазах,

Бесплодие и скрюченное тело —

Вот результаты выведенья новых мух

Генетиками из мутантов смело.

Уинчистер при этом подсчитал —

Мутации в девяноста девяти процентах

Для особей вредны — он доказал

Без эволюционных иль иных акцентов.

Они ведут к летальному исходу,

Препятствуют воспроизводству индивида,

Отнюдь, не совершенствуют породу

И не приводят к измененью вида.

Мутация ведь вредоносна, иль смертельна,

Так что же она нового создаст?

Стабильность Божьей твари беспредельна;

Мутация несёт разлад, контраст.

Рихард Гольшмидт — известнейший генетик,

Что много лет плодовых мушек изучал,

Разочаровавшись, он во всём на свете,

В итоге своей жизни доказал,

Что если бы и тысячи мутаций

В отдельной особи вдруг все объединились,

То виды новые из этих трансформаций

Никак бы всё ровно не получились.

Конечно, же, встречаются калеки и уроды,

Как аномалии для фауны и флоры,

Но не ведут они к созданию иного рода,

А лишь приносят человеку горе.

Генетик Добжанский однажды сказал —

Ведь вряд ли такое возможно,

Чтоб старый прибор современнее стал,

Коль ткнуть в него палкой неосторожно.

Тогда какой же разрушительный процесс

Способен усложнить природы механизмы,

Чтоб в биологии стремительный прогресс

Шёл от простых до сложных организмов?

Поэтому профессор Мур считает сказкой

Догматы эволюции, воспетые о том,

Что генные мутации становятся указкой

В естественном отборе и развития сырьём.

Ведь в коде генетическом специально

Творец границу прочную поставил,

Чтоб род один с другим случайно

Не смог скреститься — в нарушенье правил;

И все животные, как прежде, и сейчас

По группам разграничены, по видам.

Гибридов нет и нет развития подчас

Каких–либо существ к гибридам.

Ведь даже Дарвин видел затрудненье,

Что организмы обособлены по видам,

И промежуточных не видно звеньев.

Откуда ж взяться тут гибридам?

1.2.2.3.2. Были ли переходные формы от одного живого организма к другому?

По Дарвину все организмы усложнялись

В теченье миллионов долгих лет —

Сами собой, лишь только размножаясь.

Процессом тем не правил интеллект.

Свой труд «Происхождение видов…»

Гипотетичным Дарвин посчитал.

Хоть все сомнения заранее предвидев,

Он фактами его не подтверждал.

Как вышел труд сей, критике подвергся,

Поскольку в нём не было серьёзных выводов

О самом главном, для чего предназначался,

Об этом самом — о происхождении видов;

И в предисловии лишь к третьему изданию

Сам Дарвин вынужден был написать —

Гипотеза предложена им к обсуждению,

Которую, отнюдь, не смог он доказать.

Генетик Стебинс на досуге написал —

«Землепроходцами» биологи вдруг стали,

Поскольку ни один биолог не видал,

Чтоб твари все по эволюции «шагали».

Поэтому профессор Мур считает —

Коль переходных форм за сто лет не нашли,

Выходит, их в природе не бывает

Ни в глубине, ни на поверхности Земли.

Закончил Мур такими вот словами —

И как бы фантазёры ни мудрили,

Но переходы разные между родами

Ни у животных, ни растений не происходили.

Зоолог Томсон за сто лет подвёл итог,

Что Дарвина «теория» совсем не научила —

Как млекопитающийся получиться смог;

Из пресмыкающихся птица вдруг вспарила?

У рыб четвероногие вдруг народились;

Беспозвоночные враз позвоночник обрели?

Возможно, Дарвину такое вдруг приснилось;

Эволюционисты «в чистую монету» возвели.

Выходит, тщетно камешки искать

Для перехода между пропастями.

Учёные должны это понять,

Чтоб ложными не удивлять нас «новостями».

Отсюда Сейган — астроном решил,

Что ископаемыми эволюция не подтвердилась.

Наоборот, итог в анализе том был,

Что без Создателя бы ничего не совершилось.

Палеонтологическая летопись вещает нам,

Что все животные растения и люди

Возникли обособленно по группам и родам —

Без перекрещиванья видов и прелюдий;

И Библия давно благовествует —

Всё подчиняется закону одному,

И изначально он в природе торжествует —

Живое размножается по роду своему.

Внутри же рода разновидности бывают —

Сорта растений и породы у животных,

Но новых форм они не вычленяют

Ни на земле и ни в стихиях водных;

Ведь каждый вид свою историю ведёт —

И белки, и слоны, верблюды — несомненно,

Как различались в первый с сотворенья год,

Так и теперь разнятся совершенно.

Об общем предке не встречается следов,

И переходных форм с рептилиями нету,

И обезьяночеловека не было за сонм веков,

Хоть перерыли люди в поисках планету;

Науке же известны были люди —

Живые все и ископаемые тоже,

И виды обезьян известны, как на блюде,

Хоть они внешне меж собой похожи,

Но промежуточной же формы ни одной —

Меж обезьяной, человеком и наоборот.

Как ни хотелось бы кому-нибуть порой,

Никто и никогда их не найдёт,

А если так, то что тогда мешает нам

Напрячь эволюционное воображение —

Представить доказательства, какие были б там,

Коль существовали б они где-то без сомнения.

Решили вместе так учёные мужи

И доказательства придумали отменные,

Десятки лет они всем голову кружили,

Даже в учебники проникли современные.

Ведь даже Дарвин бедный мучился порой —

Не мог продемонстрировать публично

Как эволюция преобразует вид один в другой.

Выходит, верить ей совсем уж неприлично.

Хоть эволюционисты и пытались

Раскопками идеи подтвердить,

Но, всё ж они напрасно постарались

Окаменелости в музеях накопить;

И если сохранить учёным беспристрастность,

Анализируя окаменелости научно,

Тогда они откроют многим ясность

На сотворенье человека Богом вечным;

И даже Дарвин изумлённый признавал

Свидетельства раскопок не случайно

Одним из аргументов — вот скандал —

Против своей «теории» необычайной.

По Дарвину предполагали, что в земной коре

Останки сложены слоями аккуратно

От амёбы — в «шахте» к человеку — на «горе»,

Лишь усложняясь с каждым слоем многократно;

Но разместилось всё совсем не так,

А вперемешку, не по Дарвина учению,

Что, несомненно, подтверждает факт —

Всё появилось сразу и по Божьему творению;

А ископаемые все свидетельствуют нам,

Что все растения, животные и люди

Возникли сразу по семействам и родам —

Без превращений, переходов и прелюдий;

А если бы останки разместились по порядку —

От амёбы в нижнем слое — к человеку наверху,

То как поверить в ту гипотезу — загадку,

Что усложнялось всё стихийно, на ходу?

По Дарвину всё совершенствуется, развиваясь,

В теченье миллионов долгих лет,

И постепенно с каждым годом усложняясь.

Процессом сим не правит интеллект —

Так эволюция в природе происходит

В борьбе бездушной за существование.

На смену слабому сильнейшее приходит —

Естественный отбор здесь основание.

Второй закон термодинамики вещает,

Что материальное не склонно усложняться.

Поскольку энтропия только возрастает,

Оно со временем способно разрушаться.

Термодинамики второй закон

Для эволюции стал камнем преткновения.

О постепенном разрушении вещает он;

И ложны все обратные суждения.

Когда система предоставлена себе,

То деградация её в итоге очевидна.

Ничто не помешает сей судьбе,

Хоть разрушение, естественно, обидно;

А если правилен термодинамики закон,

То эволюция в итоге невозможна,

Поскольку ничего не созидает он.

Выходит, эволюции ученье ложно.

Эволюционистам сей закон пора познать

И отказаться от теории без смысла,

А Божий замысел пора уже признать.

Гипотеза наивная их «в воздухе повисла».

Выходит — эволюция противоречит

Расчётам вероятности простым,

Термодинамики законам вечным,

Что жизнь обязана лишь случаям слепым.

Зачем напрасно тратить труд учёные мужи

И годы жизни скоротечной сей земной,

В земле копаясь тщетно, догоняя миражи,

Лишь руководствуясь гипотезой пустой?

1.2.2.3.3. Анализ «научных» изысканий эволюционного развития обезьяны в человека

Каков же вывод из «науки» сей выходит

И изысканий антропологов великих,

Что человек от обезьяны род заводит —

Аж от животных совершенно диких?

Эволюционисты эти полагают —

Тридцатидвухюродный он брат у обезьяны;

Имели они предка общего — считают.

Такие в эволюции нюансы и изъяны.

Так, предок этот общий, как выходит,

Является человекообразной обезьяной,

Хотя его останков достоверных не находят,

Считают то проблемой изысканий.

Самообман, намеренное искаженье фактов,

Фальсификация, предвзятость и подлог

На вооруженье приняло сообщество фанатов —

В итоге весьма скромный эпилог;

И хоть свиные зубы, обезьяньи черепа

За обезьяно-человечьи выдавали,

Наивны те свидетельства, та практика глупа,

Для мыслящих людей то убедительно едва ли?

Всего останков тех костей от гоменидов,

Что удалось за век палеонтологам скопить,

Которых приняли за наших предков — индивидов,

Всего в одном гробу лишь можно разместить;

И вместе с тем наука уже позже доказала,

Что косточки те все принадлежали

Частично обезьянам, что водились от начала,

Частично людям, что в то время проживали.

Палеонтологам не удалось из разных стран

«Мост перекинуть через пропасть»,

Что отделяет нас — людей от обезьян,

Хоть атеистам этого хотелось;

Но, если антропологи считают,

Что человек похож на обезьяну,

То это лишний раз лишь подтверждает,

Что один Автор всех создал по плану.

Ведь все животные и рыбы, и растения,

И человек — естественно по роду своему —

Всё создано в периоды творения —

Всего в шесть дней, что так не нравится уму.

1.2.2.4. Помогало ли время эволюции?

Эволюционисты верят в миллиарды лет —

Вот ключ к разгадке жизни зарождения,

В которые она «сама» возникла — не секрет

И развивалась бурно — без стеснения;

А эволюции гипотеза, что не секрет,

Задачу пред геологами ставила,

Чтоб время вычисляли в миллионах лет,

На рассуждения им время не оставила.

Ведь единица измеренья в миллионы лет

Не просто так придумана, а чтобы виды

Могли неспешно превращаться и без бед

В сложные формы — плавно, без обиды.

Ну, а учёные иные, поразмыслив,

Сомнение вдруг выразили в этом,

И аргументы все свои, и мысли

Они открыли пред научным светом.

Второй закон термодинамики гласит —

Коль нет энергии притока верного в системе,

То и процессы в ней все сводятся — на нет,

Система деструктирует, ломается по схеме.

При этом деградируют и сложные структуры

И распадаются лишь на простые элементы.

Идет в системе уравнение температуры

И прекращается обмен меж компонентами;

А коль закон работает во всей вселенной,

То и её должна постигнуть тепловая смерть.

Вселенная должна остыть — путь неприменный

И к тепловому равновесию прийти, и умереть.

Как мог существовать так долго мир — секрет.

Ведь действует второй термодинамики закон.

Он развалился бы уже давно за миллиарды лет.

Выходит — возраст тот ошибочно определён.

Магнитного лишь поля, оценив снижение

Во времени — всего за десять тысяч лет,

Учёные пришли вдруг в явное смущение

От результатов тех, что не секрет.

Всего каких-то десять тысяч лет назад

Поле магнитное Земли — родной планеты

Как у звезды магнитной было б — факт.

Как в миллиарды веровать при этом?!

Ведь поле то магнитное Земли

От циркуляции в ней токов происходит;

А сотню тысяч лет назад они б смогли

Расплавить Землю — так оно выходит!

Такое вот огромное количество тепла

В то время токи эти б выделяли,

Но всё же не расплавилась пока Земля,

И возраст таковой ей наступил едва ли;

А жизнь развилась бы за миллион веков

С магнитным полем сверхмощнейшим?

Выходит, Земли возраст не таков —

На многие порядки меньше.

К тому же и с Луной встаёт вопрос,

Что от Земли, вращаясь, отлетает.

Наука же о том задумалась всерьёз —

И средь учёных так порой бывает.

Учёные вдруг посчитали, что Луна,

Так от Земли всё время удаляясь,

В эпоху эволюции прилипши быть могла

К Земле и оторваться, даже не пытаясь;

Но, ведь такого не было совсем —

Следов касанья не осталось на Земле.

Гипотеза не подтверждается ничем.

Луна вращается пока в небесной мгле.

Учёный Рош по вычисленьям заключил,

Что если бы Луна вращалась от Земли

На расстоянии в десяток тысяч миль,

То развалилась на кусочки бы вдали.

Так силы гравитации мощны, что налицо,

Ведь спутники Сатурна развалились,

Вокруг обломками образовав кольцо.

С Луною, к счастью, это не случилось.

Выходит, что Земля не древняя совсем,

Да и Луна пока от нас не улетела.

Давно должно быть уже ясно всем —

Земле не миллиарды лет, хотя бы и хотела;

А малый возраст матушки Земли

Нам подтверждает слой метеоритной пыли,

Что космонавты на ботинках привезли,

В своих отчётах факт сей отразили.

До этого считали эволюционисты,

Что космонавты в пыли могут потонуть,

И подсчитали, как «специалисты» —

В десятки метров её слой должен взметнуть;

Но космонавты ведь в пыли не потонули,

Живёхоньки вернулись все домой,

А пыли слой с подошв своих стряхнули,

С Луной простившись — видно молодой?!

Луна ведь молода достаточно еще,

Что можно заключить по жидкому ядру.

Лунотрясения систематически трясут её,

Как регистрируют приборы по утру.

Такое разве ж быть сейчас могло,

Если б Луне те были миллиарды лет?

Она остыла бы давным уже давно,

Трястись бы перестала — не секрет;

Да и на дне ведь океанов всей Земли

Слои метеоритной пыли маловаты,

Поскольку лишь тысячелетия прошли

От сотворения её — не миллиарды;

А вынос соли реками земными,

Что в океаны поступает день за днём,

До концентрации, что наблюдаем ныне,

В тысячелетия произошёл, не в миллион;

И если б даже пресною была вода

В том первобытном, древнем океане,

То реки солью бы наполнили её тогда

Всего в тысячелетия — что в Божьем плане.

Рассчитано, что в тридцать миллионов лет

Осадков вынос реками Земли

Засыпать мог все океаны — не секрет.

В итоге все они исчезнуть бы могли;

А если кто вдруг и почв эрозию сочтёт,

То горы с морем бы давно сравнялись —

В четырнадцать лишь миллионов лет,

Но горы ведь пока ещё остались!?

Эрозия съедает континентов почву

Десятки миллиардов тонн за каждый год,

А в миллиарды лет промежду прочим

Они бы смылись триста раз потоком вод!

Падение давленья скорость

И в газовых, и нефтяных пластах

Показывает их предельный возраст,

Что смогли люди оценить в годах.

Им тысячи всего лишь насчитали лет,

Точнее — тысяч пять лишь с половиной,

Которые с потопа минули, ведь не секрет,

Что всё сметал с земли своей лавиной.

Деревья и животных он надёжно схоронил

В пластах земли на долгие века.

Потоком мощным он всё органическое смыл

И превратил и в газ, и нефть — наверняка;

А как же с Солнцем нашим быть?

Оно сжимается, со временем сгорая.

Учёные, чтоб глупость не творить,

И тут все рассчитали, наблюдая.

Так, миллион один лишь лет назад

Его диаметр ведь был бы вдвое больше,

А двести десять миллионов лет назад

Оно Земли касалось бы, похоже!

Как можно говорить о миллиардах лет,

Когда всего назад десяток миллионов

Размеры Солнца (рассчитал учёный свет) —

Считались бы поистине огромны.

Оно ещё тогда бы совершенно помешало

Вдруг зародиться жизни на планете.

Температура здесь была бы столь большая —

Аж в сотни градусов — при солнца свете.

Выходит, что и эти сведенья науки

Не подтвердили мнения о древности Земли.

Зачем тогда уж сочинять от скуки,

Что люди миллионы лет прожить смогли?

В определенье возраста Земли

Ученые все вводят допущения,

Которые бы им помочь смогли

Число найти, что не введёт в смущение;

А допущенья те не доказуемы, простые —

Будто условия остались почти те же —

С «рождения» Земли, что были каковые —

Те, что сейчас, такие были прежде!?

Здесь точность измеренья невозможна,

Поскольку прошлое далёкое ушло,

А допущенья вводят там, где и не можно;

Которые нельзя проверить — как на зло.

Свидетеля — ученого ведь не было тогда,

Когда «рождение» Земли вершилось.

Как результата точность доказать — беда;

Реален он, то ли учёному приснилось?

Ведь результат ещё от метода зависит,

Которым измерял ученый время.

Один при этом миллиарды лет превысит,

Другой — малейшее число даёт, как семя.

Ведь методов датирования ряд

На эволюции теории основан.

Так как же можем мы им доверять?

Их результат совсем не обоснован.

Хоть результаты измеренья возраста Земли

Все могут сильно различаться,

Учёные подгонки способ вдруг нашли,

Который уравняет, если постараться.

При этом если сделать допущенье

На базе эволюции «классических» основ,

То результат получится без промедленья,

Хотя реальный возраст вовсе не таков;

И если результат не нравится порой,

Тогда уж просто игнорируют его,

Приняв за «истинный» любой другой,

А в первый же, не посвящая никого.

Так, возраст ископаемых костей

Все антропологи оценивать привыкли

По возрасту пород, в которых те

Лежат, если туда как-то проникли.

Пород определяют возраст по костям

Давно уж в мире вымерших животных…!?

«Сомкнулся круг», но «воз и ныне там»

При расхожденьях в точности огромных.

Упорно те учёные мужи «не замечают»

Круга порочного в системе доказательств —

Систему приняли необоснованной, «не знают»

О том они — из-за эволюционных обязательств.

Так, возраст у кембрийских всех пород

Геологи сочли в пятьсот аж миллионов лет,

Коль трилобитов похоронен в них весь род,

Без подозрений всяческих и бед.

Палеонтологи все тоже посчитали,

Кембрийские породы распластав,

Что трилобиты за полмилиарда лет пропали,

Коли схоронены в кембрийских тех пластах!

Пример второй — вулкан Хуалалаи

Извергся только в прошлом веке;

И возраст скал, что с лавой проросли,

Решили оценить вдруг человеки.

По изотопам калия, что не секрет,

Датировали возраст скал учёные мужи.

От сотни миллионов и до миллиардов лет

Им результат вдруг головы вскружил!

Так, возраст мамонта по шерсти оценили

В два с половиною десятка тысяч лет,

А возраст торфа, из которого отрыли —

Всего в пять с половиной тысяч лет!?

Породам новым от вулкана Килауэа,

Что возраст в двести лет известен,

Радиометрические измерения (после обеда)

Ведь тоже оказались интересны.

Здесь высветился тот же миллиард!

Он не сравним с реальными годами.

Так результаты попадают не впопад.

О точности же методов судите сами;

А возраст только что убитого тюленя

По «С-14» в тысячу триста лет определили;

А тридцать лет назад умершего тюленя —

В четыре тысячи шестьсот лет оценили!?

А возраст панцирей живых еще улиток,

Что в южных водятся источниках Невады,

По «С-14» аж оценили (с трех попыток)

Чуть ли не в тридцать тысяч лет — с досады!

И не смотря на столь значительный разброс

В определении возраста Земли

Четыре миллиарда лет все приняли всерьёз.

Как получить число такое вдруг смогли?

Коль действует второй термодинамики закон,

То как вселенная держалась миллиарды лет?

Выходит — возраст сей ошибочно определён;

И Бог её поддерживает — не секрет.

Так значит, точных инструментов нет,

Чтоб оценили возраст матушки — Земли.

Лишь Библия надёжна в этом — не секрет;

И христиане сохранить её смогли.

В календаре же православном не случайно

С рождения Христа — в двухтысячный тот год

Дата указана от сотворенья мира, изначально —

Семь тысяч пятьсот восьмой год.

Фактических ведь доказательств нет,

Хоть и пытаются их сочинить,

Что Земле больше семи с половиной тысяч лет,

Но это мнение пытаются внедрить.

Ведь эволюционистам эта дата не по нраву —

Для эволюции ничтожно это время,

И игнорируют они её «по праву»,

Не в силах понести такое бремя.

Для эволюции ведь миллиарды лет нужны —

Так проповедники её развитие трактуют;

А коли миллиардов не было — увы,

Учение об эволюции они нам не втолкуют.

Хоть, видно, поняли они своё фиаско,

Но не признаются ведь никогда,

«Научной» прикрываться будут маской;

А для простого человека то — беда.

Он ведь не в силах разобраться

В фальсификации «научных» яко бы воззрений.

Тут эволюционисты рады постараться —

«Лапшу подвешивать» без совести зазрений.

Поэтому вдруг доктор Джонсон Эдди

(Он астрофизик, геофизик, эволюционист)

Отбросил представления, что были прежде,

Хоть слыл по убежденьям и материалист.

Он подсчитал, что следует принять

Шесть тысяч лет для Солнца и Земли,

Поскольку астрономам не сыскать

Тех фактов, что противоречить бы могли;

А если человечеству бы миллион был лет,

Людей бы расплодилось триллионы триллионов!

Для стольких же людей здесь места нет,

Поскольку то число немыслимо огромно.

Оно сравнимо ведь с числом бактерий,

Что там — в земле везде кишат сейчас.

Как можно же в такое слепо верить,

Что люди появились миллионы лет до нас?

И данные ООН свидетельствуют нам —

У миллиардов тех шести народонаселения,

Что на Земле сейчас живут и здесь, и там,

Пять тысяч лет всего ушло на размножение.

Учёные ведь посчитали, не спеша —

Хватило бы и пары особей после потопа,

Чтоб размножение так проходило хорошо,

Что миллиарды те скопились в статотчётах.

Всего лишь — на всего от женщины одной,

О чём генетики для нас и сообщают.

Ученые уж, наконец, дошли до мысли той,

Что Библия четвёртое тысячелетие вещает.

Тысячелетия, которые с потопа миновали,

Промчались скоротечно, как могли,

А люди расплодились, как потом они узнали,

Всего от Ноева семейства на Земле.

Ведь в «Бытии» написано не просто так,

Что после наводненья душ осталось восемь.

Предусмотрел Господь для нас и этот факт,

Чтоб эволюционистов не «убить» вопросом —

Зачем тогда те миллиарды лет,

Что эволюционисты нам упорно насаждают?

Чтоб доказать, и это не секрет —

«Без Бога всё развилось» — как они внушают;

Но эта шутка — для наивных лишь людей,

Кто верит в их «науку» без сомнения,

Не хочет тех анализировать идей,

Иль нет на сей анализ вдохновения.

Когда учёные в догадках «потерялись»,

Христианин имеет Библию в руках —

Надежней всех источник — оказалось.

В ней информация стабильная, в веках.

1.2.2.5. Теории это или наивные гипотезы?

О появлении жизни во вселенной

Наука следствия упорно изучает

И результаты познаёт лишь неизменно,

Первопричину же в упор не замечает.

Гипотезы одна мудрей другой,

Учёные, стараясь, выдвигают.

Эксперимент не подтвердил их ни одной,

А, значит, достоверность их страдает.

Ведь, чтобы стать теорией не ложной,