Бесплатный фрагмент - Находка

Находка

Водитель грузовика чудом успел его объехать в потоке машин и яростно нажал на клаксон, чтобы отпугнуть придурка, упрямо лезущего под колёса. Вадим очнулся, поспешно отскочил и вернулся на тротуар. Переход дальше.

А водитель, высунувшись в окно, со злостью повертел пальцем у виска.

Бывает же так. Вот не везёт и не везёт. Хоть расшибись! Хоть взвой! А что толку?!

Ласковое июньское солнышко улыбалось земле, шёлком сверкало синее небо, по которому плыли облака, лёгкие, как лебяжий пух. В молодой, не запылившейся ещё зелени деревьев перекликались птицы. Воздух после недавней грозы благоухал озоном и цветущими травами. Ему бы оглядеться, вдохнуть полной грудью и улыбнуться… Но какое там! Мозг его сейчас не воспринимал то, что было светло и радостно.

Он шёл, упершись взглядом в серый асфальт. И на душе было серо и тоскливо: его только что уволили с работы. Вызвал этот нувориш. Ещё тридцатника не разменял, а уже богач, компьютерной фирмой владеет. Поправил пальцем очки, переложил для важности бумаги из одной пачки в другую и молвил:

— Понимаешь, кризис… Такие дела… Мне тоже очень жаль, но что поделаешь? Приходится… М-да. Приходится сокращать персонал… На пятнадцать процентов. Ваш отдел полностью. Один остаюсь корпеть за всех! Кризис…

— Ладно, — я, значит, уволен, — прервал его тираду Вадим. — Чего уж там! Понятно — кризис. Я хоть смогу получить что положено?

— А как же! Конечно!.. Хотя не всё — кризис…

А Вадим как раз собрался жениться. Кольца обручальные присматривал и всё остальное, как полагается… И вдруг такой обвал! Какие уж тут свадьба и жена! Самому жить будет не на что.

Что же делать? Надо что-то делать. Надо бы, конечно, как-то себя защитить. Но как?

Вадим шёл, не поднимая головы и глядя себе под ноги. И вдруг узрел на асфальте монету. Кто-то обронил и поленился поднять.

Хотел пройти мимо. Но потом, сам не зная почему, наклонился и сгрёб её на ладонь. Монетка, один рубль, на первый взгляд ничем не примечательная, только со стороны герба одна половинка светлая, а вторая — тёмная. «Интересно, чем её могли так затемнить?» — подумал Вадим. А собственно, какое ему до этого дело? И небрежно, как бы нехотя, сунул монету в карман брюк. Если стал безработным — не гнушайся никаким даром…

Дома в расстройстве чувств поставил чайник. Заглянул в холодильник и вытащил баночку пива. Включил комп. Ничего делать не хотелось. Просто так. Проверил на всякий случай почту.

Отставил закипевший чайник. Снова заглянул в холодильник — к пиву нечего пожевать. Вздохнул. Прилёг на диван. Встал, снял с полки книжку, открыл, попытался читать. Отложил в сторону. Пустота и никчемность. Будто отбросило по дороге из кузова за борт, как вилок капусты, а машина помчалась себе дальше. И неизвестно, что произойдёт с ним, отброшенным на обочину жизни.

Завтра с утра нужно заняться поиском работы. Поначалу купить «Из рук в руки», внимательно изучить. Вдруг что подвернётся…

Как же нудно на душе!

Зазвонил телефон. Не хотелось снимать трубку. Наверняка звонит Светка, подруга. Сейчас начнет расспрашивать: с чего такой голос потухший? Что случилось? А что отвечать? Я конченый лох и неудачник. Нашёл чем хвалиться! Да, а больше нечем.

Телефон умолк и снова разразился. Кто-то проявлял настойчивость. Может, у Светки что случилось, а он, дурак, дуется. Снял трубку:

— Вадик, ты? — друг очкастый, шеф клыкастый не забыл ещё.

— Ну, я.

— Ты работу новую ещё не нашёл? — Издевается. Когда бы нашёл? Дня не прошло, как получил увольнение.

— Нашёл.

— Где, если не секрет?

— Медведев в Кремль пригласил. Антикризисную команду набирает.

— Ну я серьёзно.

— И я серьёзно. Блин, уволил — чего ещё надо? Найду я себе неволю, не волнуйся!

— Да не обижайся ты! Тут такие дела… В общем, завтра выходи на работу!

— На день или два?

— Навсегда. Я твой отдел сократил и тебя со всеми вместе, чтобы без обид. А тебя я решил оставить. Ты ценный работник, сам понимаешь.

— Да уж.

— С повышением оклада. Жду завтра, как всегда.

— Ладно, посмотрю.

— Приходи, если, конечно, Медведев не будет возражать. Но учти — я больше заплачу́.

— Лады, уговорил. Медведев подождёт.

— Вот и харе. Значит, до завтра.

По душе прокатил девятый вал — и всё улеглось.

Позвонила Светка, и он как можно ласковей попросил перенести встречу на завтрашний вечер: дел просто гора навалилась!

Когда они выходили куда-нибудь вместе: в кафешку, кино, — Светка всегда настойчиво платила за себя, чуя женской интуицией, что у него с финансами — напряжёнка. И это всякий раз больно задевало его самолюбие: он мужик и старше по годам, а получается, что она ему покровительствует. Сама не весть как богата: аспирантка, подрабатывает репетиторством. Правда, родители ещё деньжат подбрасывают. Вот и все её доходы.

Хорошая, в общем-то, девчонка и лучшего, наверное, мужика заслуживает. Чего она в нём нашла, таком убогом? Среднего роста, средней внешности. А доходы ниже среднего. С другой стороны, ему льстило, что именно Светка тянется к нему, как к магниту. Ей бы впору топ-менеджера с Мерсом, а не такого «мистера открой дверь неудаче», как он.

Они познакомились в метро. Вадим разговаривал с другом на платформе, а рядом белобрысенькая девчонка в очёчках сосредоточенно изучала отпечатанные листы, сжимая их прозрачными пальчиками с накрашенными коготками. «Ишь, когти выпустила! Кого-то загрести собирается», — усмехнулся про себя Вадим. Он продолжал рассматривать незнакомку: нежный персиковый загар на шее и руках, какой бывает только у блондинок. Интересно, на даче загорала или к морю ездила? Впрочем, какое ему дело?!

Когда из туннеля показался поезд, девчонка стала торопливо запихивать листы когтистыми лапками в сумку, и тут несколько непослушных листов выпорхнуло и опустилось на железнодорожный путь. Девчонка чуть было не кинулась вслед.

— Куда? — остановил её Вадим. — Поезд пройдёт — достанем.

— Это моя научная работа с пометками руководителя, — залепетала девчонка побледневшими от волнения губами. Вдруг листы порвутся?!

— Всё будет в норме, — заверил Вадим.

Как только поезд показал хвост, он спрыгнул вниз, быстро собрал «научную работу», которая только чуть загрязнилась, с помощью друга выкарабкался наверх и вручил листы обрадованной студентке.

На прощание пожал другу пятерню и поспешил на противоположную платформу, куда подкатывал его поезд.

Почему не спросил имя у попугайчика когтистого? Смешная: «Научная работа, замечания руководителя!» Тоже мне Жорес Алфёров! — усмехался он, пристроившись в углу вагона. На следующей остановке сошёл, перебежал на другую сторону и поехал назад, почти ни на что не надеясь. Конечно, она уже уехала, чего ей там ждать?!

Он заметил её издали. Девчонка сидела на скамейке и раскладывала по порядку свои листы. Вадим остановился напротив, не зная, с чего начать. Она подняла голову и улыбнулась: «Я знала, что вы… что ты вернёшься».

Они доехали до её станции.

— Я живу в пяти минутах от метро, — сказала Светка.

Они топтали дорогу целый час. Казалось, что Светка три года прожила на необитаемом острове совсем одна, а теперь встретилась с человеком и решила вдоволь наговориться. Она ни на минуту не закрывала рот. Вскоре Вадим знал досконально её биографию, деспотичных родителей, вредных преподов, закадычных подруг, первую безответную любовь, книги, которые читает взахлёб, музыку и фильмы, которые обожает или, наоборот, терпеть не может…

— Где же твой дом? Ты говорила: в пяти минутах, — удивился Вадим.

— Мы уже прошли, — Светка заглянула ему в лицо, обиженно затрепетали ресницы. — Извини… Я думала, что ты тоже не хочешь так быстро расставаться…

…Как бы хотелось проснуться однажды богачом, хотя бы на один-единственный денёк, и сделать Светке головокружительный презент: ужин в красивом ресторане, билет в партере на дорогой концерт, какую-нибудь интересную поездку… Живо представил, как она удивится, радостно засмеётся, кинется его обнимать! А он скромненько улыбнётся: чего уж там! Ничего особенного.

Конечно, она и без подарков его ни на кого не променяет… Сто процентов! Но всё-таки… Всё-таки!

Перед сном он поиграл с найденной монетой, вертя её в руках, прежде чем оставить на столе. Одна половинка герба сверкала и, казалось, весело подмигивала, а вторая злобно затаилась в тени. Кто её так раскрасил серебром и чернилами и для чего?

Утром не стал трогать. Только остановился и взглянул перед уходом, как будто совершал какой-то тайный ритуал. Монета спокойно лежала в центре стола светлой стороной к двери.

Виктор, он же шеф, суетливо, поправляя очки пальцем, предложил Вадиму написать заявление на работу, тут же поставил резолюцию «оформить» для кадров, назначил оклад, в два раза выше прежнего «за счёт сокращения». Вадим не верил своим глазам и ушам. Ему казалось, что он грезит. Но это было ещё не всё. Избегая смотреть Вадиму в глаза, шеф предложил ему получить в кассе премию в благодарность за прошлую работу и в качестве стимула для новой, ещё более ответственной. Тысячу долларов! Вадим еле удержался, чтобы не подпрыгнуть и не заорать от радости как мальчишка. Никогда ещё в жизни он не держал в руках такую сумму.

Рабочий день прошёл как обычно, только без анекдотов и частых перекуров: Вадим остался один в отделе комплектующих. Сам отвечал на звонки, принимал заказы, выписывал счета и гарантии, бегал на склад за деталями, объяснял принцип действия, упаковывал. Вроде справлялся.

А вот вечером всё было необычно. Ничего не знающая Светка пришла нарядная, как по заказу: светлое шёлковое платье, похожее на сарафанчик, которое особенно любил Вадим, и новые туфли на высоких каблуках.

— Давай посидим в «Макдоналдсе» на веранде. Я угощаю, — предложила она, сверкая глазами.

— Стипендию что ли не терпится потратить? — лукаво усмехнулся Вадим. — Лады! Тут рядом новый зал открылся недавно. Пошли!

Светка удивлённо наморщила лоб, когда они остановились перед знаменитым «Ковчегом». Но быстро пришла в себя и засмеялась:

— А что? Умирать, так с музыкой. Вложим аспирантский пай в красивое дело!

Но опять высоко вскинула брови, когда Вадим заказал французское вино и дорогую закуску.

— Э, нет! — запротестовала она. — Я категорически…

Вадиму пришлось положить на край стола несколько тысячерублёвок.

— Стипендию прибережём на более серьёзные дела, — сказал он, едва сдерживая до глупости счастливую улыбку.

— Откуда? — изумилась Светка. — Ты что, банк ограбил?

— Работу хорошую нашёл.

— Давно пора! А то пахал на всяких хмырей с твоими-то способностями…

Светка ещё плохо его изучила и потому жутко переоценивала. Однажды он нечаянно услышал её разговор с матерью: «Вадим удивительно умный! Ужасно одарённый! Его бы министром поставить или даже премьером!»

Его потом дня три разбирал смех. «Смешинка в рот попала», — объяснял он на работе, прыснув не к месту. Хмурые попутчики в автобусе, взглянув на него, заражались и тоже начинали пырхать: смешинка скакала вокруг, подобно солнечному зайчику.

Каждому необходимо, чтобы кто-то в него сильно верил: родители, дети, а лучше всего — вторая половинка. Тогда ничто не страшно, тогда вырастают крылья…

…Нет, что ни говорите, но дорогой ресторан удивительно украшает достойную женщину. Видели бы вы Светку! Щёки порозовели от французского бордо, в глазах поблёскивали таинственные огоньки, тонкие руки изящно подпирали маленькую головку. Разве увидишь такое в Макдоналдсе?

— Знаешь, мне наплевать, где ты взял деньги! — объявила Светка развязавшимся пьяным языком, когда они вышли из ресторана. — Мне наплевать, если даже ты ограбил банк! Спасибо тебе за этот вечер. Он будет незабываемым в моей жизни, он прекрасен! И вообще я давно тебе хотела сказать, что ты самый лучший!

Тут она обвила шею Вадима руками так крепко, что чуть не задушила, и поцеловала в губы. Вадим ответил тем же.

Только когда разжали объятия, Вадим заметил, что они стоят посреди тротуара и прохожие вынуждены их обходить. Но при этом, как ни странно, ни одного сердитого лица. Напротив, незнакомые люди улыбались им, как будто поздравляли с чем-то особенным.

— Погоди, это ещё не всё, — пообещал Вадим. В душе его поселился волшебный оркестр и беспрерывно играл весёлые мелодии.

В нескольких шагах от ресторана они нырнули в ювелирную лавку. Вадим выбрал колечко с прозрачным зелёным камешком и, несмотря на все Светкины отговоры и предостережения, купил его.

— Это уже перебор, — протестовала Светка, — не надо меня слишком баловать! Чтобы потом не пришлось пожалеть.

— Это ещё не слишком. Слишком будет, когда я, недостойный, попрошу у тебя руки и сердца. Итак, согласна ли ты?

На следующее утро Вадим повернул монетку тёмной стороной к выходу, ни о чём не думая. Просто так. Словно кто-то невидимый надоумил.

Едва вышел из подъезда — проскочивший мимо лихач беспощадно обдал грязью, размозжив оставшуюся после ночного дождя лужу. В автобусе карманный воришка вытащил кошелёк. На обед не осталось ни гроша, пришлось занимать. Хорошо ещё, что проездной положил в другой карман. На работе попался прескверный клиент: измочалил, зануда, хуже экзаменатора, но так ничего и не купил.

«Уж не монетка ли меченая взялась мою жизнь править?» — подумалось Вадиму. И не дожидаясь утра, с вечера направил светлую сторону монеты на дверь. Весь следующий день везло. На работе от клиентов вообще не было отбоя, и все — корректные, улыбчивые, денежные…

По дороге домой заглянул в супермаркет прикупить чего-нибудь на ужин и завтрак. У кассы вдруг объявили, что он сегодня тысячный покупатель и под щёлканье и вспышки фотоаппаратов вручили подарок: кофеварку, о которой он давно мечтал.

— Пейте с радостью и почаще заходите к нам! — многозначительно улыбнулась хорошенькая продавщица. Настолько многозначительно, что Вадим едва не спросил у неё телефон, но тут же одумался, вспомнив про Светку.

Теперь он стал сам себе королём и мог управлять своей жизнью, как хотел, стоило только повернуть монетку так или этак. Никаких сомнений: монетка была чудесная и всесильная. Вот только кто её пометил, Бог или Cатана, оставалось загадкой. Впрочем, Вадим не морочил себе этим голову.

Вот так, не зная горя и забот, существовал Вадим. Удача шла ему в руки, как рыба к хорошему рыбаку. Он неизменно получал всё, чего желал. И уже стал понемногу скучать и даже зазнаваться.

Но, как известно, всему приходит конец. Приходит неожиданно, безо всякого предупреждения.

Они расписались со Светланой, и та перебралась к нему жить. Конечно, Вадим ничего не рассказал ей о волшебной монете: боялся, что вместе с тайной пропадёт и её чудесная сила.

А Светлана с первого дня совместной жизни показала себя вдохновенной и неутомимой домохозяйкой. Принялась усердно мыть, чистить, расставлять по местам — в общем, наводить порядок в запущенной холостяцкой обители.

Утром Вадим вышел из дому ещё хозяином положения, уложив монету счастливой стороной к двери. Но весь день дела как-то не клеились. Он не мог понять, что случилось И только вернувшись домой, всё понял: монеты на столе, на привычном месте, как не бывало…

На его родном, запятнанном, поцарапанном, обсыпанном сахаром, солью, кофе и ещё много чем столе теперь красовалась белая скатерть и стоял букетик васильков.

Чувствуя роковую безысходность, дрожащей от волнения рукой он отвернул край скатерти. Оголился начисто отмытый, как бомж после бани, и поэтому ставший совершенно неузнаваемым стол. Конечно, никакой монеты и в помине..

— У-у-у! — сморщился Вадим, как от зубной боли, и со злостью смахнул на пол васильки.

Светка прибежала из кухни, и ничего не понимая, выпучила глаза.

Кухонная дверь осталась открытой, выпуская клубы приятных запахов, но у Вадима начисто отрезало аппетит.

— Монета!.. Тут лежала монета… Один рубль. Где?.. Где он? — прошуршал, задыхаясь, молодой супруг, ухватившийся за край стола, как будто боялся упасть в обморок.

— Боже мой! Чего ты так разволновался? Можно подумать, что это твой последний рубль! Ну, я увидела, монета валяется на столе, и положила к себе в кошелёк, где ей самое место. Если бы я знала, что ты так расстроишься… Не стала бы…

Тут она принесла свой кошелёк, белый, лакированный, с жёлтой под золото пряжкой, и высыпала всё содержимое на стол.

— Вот, забирай хоть все рубли, мне не жалко!

Вадим стал лихорадочно переворачивать монеты, разыскивая двухцветный герб. Схватил кошелёк, старательно потряс, проверил наличие дыр в подкладке, куда могла провалиться монетка, но заветного рубля не нашёл.

Вадим обхватил голову руками и опять взвыл, на этот раз совсем отчаянно.

«Что с ним такое происходит? — недоумевала Светка. — С ума сошёл что ли?»

— Что ты наделала?! — набросился на неё Вадим. — Ты даже не представляешь, что ты наделала!

Он повалился на диван, накрыл голову подушкой и лежал, не шевелясь, как мёртвый. Несчастная Светка собрала с пола осколки разбитого стакана и рассыпавшиеся васильки. Вот уж не знала, что Вадим ненавидит цветы. Промокнула тряпкой лужу и, опустившись на четвереньки, заглянула под стол, об который больно ударилась макушкой, разыскивая злополучную однушку, пропавшую так некстати.

Отодвинула стол, надела очки, снова опустилась на коленки, разглядывая и даже ощупывая пальцами каждую щель.

— Прямо-таки беда, — вздохнула Светка, передвигая стол на место.

Чего, чего, но такого она никак не ожидала. Поссориться из-за простой монеты в один рубль! Даже не антикварной!

Столько старалась! Привела квартиру в божеский вид. Сбегала в магазин. Приготовила картофельное пюре, воздушное, без единого комочка, поджарила домашние куриные котлеты, которые любил Вадим. Вина купила вкусного грузинского на ужин, чтобы расслабился после работы. И всё зря. Ничего не заметил! Ничего не оценил! Из-за рубля взбеленился! Ну кому ни скажи — не поверят!

Но самое удивительное: куда мог провалиться этот злосчастный рубль? Она точно помнила, что положила его в свой кошелёк…

И, наконец, что в нём такого особенного? Может, чей-то подарок? Ха! Тоже мне подарок! Может, разлюбил и ищет, к чему придраться? Вроде не похоже… В чём же дело? Мучительно искала разгадку.

Поднявшийся, наконец, с дивана Вадим в свою очередь принялся за поиски. Измученная Светка присоединилась за компанию. Отодвинули диван, тщательно подмели пол веником. Увы! Монета пропала, растворилась бесследно, ушла навсегда, как будто уступая своё место Светлане.

Обряд поисков закончился тем, что долго терпевшую Светку прорвало. Она разревелась горько, навзрыд, как плакала когда-то давно в детстве от незаслуженной обиды. И тут Вадим подумал, что вслед за монетой может потерять и Светку, и не на шутку испугался. Всё-таки Светка, бесспорно, важнее всего. Поэтому он усадил её к себе на колени и долго ласково успокаивал…

Прошёл месяц, а может, больше. Чудесная монета так и не вернулась. Но Вадим вошёл в какой-то ритм, научился заранее настраиваться на удачу, с утра заводить себя, как механические часы. И судьба оценила его старания и периодически щедро награждала.

Не хватало лишь былой уверенности. Будто бы он пробирался по незнакомой горной тропке на ощупь, рискуя оступиться.

И ещё завелась у него странная и смешная, по мнению окружающих, привычка: кидаться на монетки, валяющиеся на дороге. Как завидит — бросается прохожим под ноги, чтобы первому схватить.

Но не находится та, чудодейственная.

А в остальном всё ладится. На работе неуклонно повышают в должности и прибавляют заработок. Со Светкой он завёл традицию возвращаться домой с цветами. Да и как иначе, если тебя встречают так, будто ты не менеджер фирмы, а наследный принц Cаудовской Аравии. Стол полон вкусностей. Ароматы дурманят уже с лестничной площадки. И ещё старается ни в чём не попрекать, а только ободрять и хвалить. Особенно не допускает слёз.

— А почему это сегодня глаза на мокром месте?.. Котлеты у нас подгорели? Не поверишь, но я с детства обожаю горелые котлеты! Мама специально их жгла, чтобы я лучше ел. Правда, правда!

Он счастлив, когда Светка, смахнув слёзы, весело смеётся в ответ:

— Ну, силён же ты врать! Какой ты у меня чудной!

И порывисто обнимает, как в тот вечер у ресторана.

А он спрашивает полушутя-полусерьёзно:

— Завтра не прозеваешь? Ей-же-ей, люблю горелое, но не каждый день…

Баба Надя

Николай остановил машину, заметив старушку, бредущую по обочине дороги с тяжеленной сумкой: шкардых-шкардых…

— Бабуля, далеко собралась?

— А? Чево? Не слышу…

— Спрашиваю, далеко путь держишь? Куда подвезти?

— Деревня Гуськово, слыхал? Там мой дом…

— Знаю такую деревню. Садись, я тебе сумку подам. Сумка-то не тяжёлая, а, глядя на тебя, подумаешь: сто пудов!

Парень снова сел за руль, и грузовичок загромыхал по ухабистой деревенской дороге. Он часто ездил здесь в деревеньку, где осталось хозяйство умершей бабки: нехитрые деревенские постройки, сад и огород. В мелких деревушках теперь никто не живёт: молодёжь разъехалась, старики померли…

— А тебя кто ожидает в деревне? Живёт там кто-нибудь ещё?

— Не знаю. Целый год не была…

— А где ж ты была?

— В Москве у родни. Когда из деревни все разъехались, мы с Егоровной остались одни. Друг дружке подсобляли и сажать, и полоть, и убирать. А когда за Егоровной приехала дочка из города и забрала к себе, я осталась одна-одинёшенька. Совсем стало невмоготу, даже поговорить не с кем, душу отвести… Радиоточка у меня была — отключили, грозились электричество отключить, дров на зиму не осталось… Стала я думать, куда бы и мне перебраться. Детей у меня своих никогда не было. Вспомнила про племянницу Катюшу, сестрину дочку. Сестры давно в живых нет. А дочку её мы вместе выхаживали. Сестра мне её поручала, когда требовалось отлучиться по делам или когда болела. Я её любила как родную. Катюша уехала в Москву, когда школу окончила. Там и семьёй обзавелась, детей родила. Учёной стала: институт окончила… Подумала: а не попроситься ли к ней? Я и стряпать хорошо умею, и по хозяйству смогу помочь… В общем, написала Кате письмо, она приехать разрешила. Обрадовалась я и отправилась в Москву.

Семья у Катюши небольшая, но хорошая: муж и два сына. Приняли меня ласково. А когда я обед сварила, не могли нахвалиться. Сказали: поживи у нас, бабушка, с тобой так уютно! Я и осталась. Они на весь день уйдут, кто на работу, кто на учёбу, а я по дому хлопочу. Уж так старалась угодить! Вернутся домой, а всё прибрано и ужин готов…

Мои внучатые племянники охочие были до жареной картошки. Бывало, поздно вечером кто-нибудь из них говорит: чего-то хочется такого… картошечки бы жареной! И пока они своими делами занимаются, я ухожу на кухню и возвращаюсь с блюдом этой самой картошки. Я её нарежу длинными палочками, потом обжарю со всех сторон до румяности и под конец сольцой посыпаю. Выношу, а они и удивлены, и рады-радёхоньки: «Бабушка Надя, когда ты успела поджарить?! Как вкусно пахнет! Ой, объеденье!» И всю уплетут без остатка. А мне радостно смотреть, с каким аппетитом они едят. Захотят ещё, я и ещё состряпаю. Пусть кушают, коли нравится. К ночи, правда, уже ко сну клонит, но я днём поспать могу, пока их дома нет. В общем, жили душа в душу. Они мне и подарочки делали: то тапочки домашние, то кофту тёплую…

— Ну, если говоришь, жили душа в душу, чего же ты уехала? Или решила взять чего-то из дома и опять в Москву вернуться?

— Нет, милок, туда я уже не вернусь, — грустно ответила бабушка. — Я думала, всё время силы будут, а старость своё берёт. Стала я слабеть. Утром еле встаю и боль повсюду чувствую. Они меня и к врачам возили. Да, заботились обо мне, ничего не могу сказать плохого. Хорошие люди! Только нету никаких средств и лекарств от старости. Я хоть и старалась, как прежде, всё по дому делать, а не получается. Да ещё в руках удержать ничего не могу: то тарелку разобью, то чашку… До слёз обидно, что становлюсь неловкой. И хворать стала часто: горло схватит, глотать больно, жар колотит, согреться не могу. Лежу по нескольку дней, не вставая, а раскладушка моя в кухне стояла, и чувствую, что мешаюсь, грязь лишнюю и хлопоты создаю. Они домой вернутся, а я валяюсь, и проку от меня никакого, только место занимаю. Нет, они меня ни в чём не попрекали, но я сама понимаю. Слышу, как внуки Андрей с Игорьком в прихожей переговариваются: «Баба Надя опять лежит?» — «Лежит, что ей ещё делать?!» Не хотелось мне быть им в тягость, и засобиралась я назад в деревню. Говорю им вечером, когда все собрались: «Чую, что мой конец близок, и хочу в деревню вернуться, чтобы там помереть. Потому уезжаю от вас». По правде говоря, уезжать от них совсем не хотелось: дом тёплый и светлый, воды холодной и горячей вдоволь, из колодца носить и греть не надо. И душ, и ванная есть, и печка электрическая дров не требует… Только одно обстоятельство против: больная и немощная, зачем я им нужна?

Сказала, что уезжать собралась, и слушаю, какой будет ответ, очень надеялась, что не отпустят. До последнего дня ждала, может, кто из них, например внучата, скажет: «Пусть бабушка у нас останется!» Никто такого не сказал… Катя собрала мои вещички и лекарства в новую сумку, специально подарила, денег дала три тысячи. Внуки отвезли на вокзал, посадили в вагон… Кто я им?! Не родная ведь бабушка!

И только когда поезд стал набирать скорость и удаляться от Москвы, меня страх охватил, подумалось, как же я там жить буду одна?! Старалась себя успокоить: чего горевать раньше времени, посмотрю, что и как. Может, Егоровна домой воротилась, может ещё кто. Посмотрю…

Старушка вздохнула и пригорюнилась.

— Так говоришь, бабуля, хорошая родня у тебя в Москве, племянница Катя и её семья?

— Хорошие они, — с уверенностью подтвердила старушка. — Очень хорошие!

— Что ж они тебя до деревни не проводили, чтоб посмотреть, где ты жить будешь?

— Ты что, милок?! У них же работа и учёба! Да я бы сама не позволила им время на меня тратить!

— Да-а… — задумчиво протянул Николай и больше ни о чём не спросил.

Он высадил старушку, где попросила, передал ей сумку и сел за руль. Грузовичок снова загрохотал по ухабистой дороге.

Баба Надя достала из тайника ключ (цел, никто не взял!), открыла замок… Дом заполнили сумерки, нащупала на стене выключатель, щёлкнула — свет не загорелся. Может, лампочка перегорела? Зашла в горницу, нажала выключатель — тот же результат. А чего ожидала? Ещё перед её отъездом в деревне отключили электричество. Нашла керосиновую лампу, спички. Керосину осталось мало, но на вечер хватит. Разожгла плиту, благо дровишки заранее приготовила. Хотела вскипятить воды, чтобы отварить сосисок и сделать чаю. Сосиски и чай привезла из Москвы. Катя и рафинад положила, и карамелек… Но вода, оставшаяся в ведре, позеленела.

Что делать? Взяла пустое ведро и отправилась к деревенскому колодцу. По дороге думала: много не буду набирать, не донесу… Но колодец кто-то засыпал разбитыми ящиками и всяким хламом… Вернулась домой ни с чем. Слава Богу, не выплеснула на улицу зелёную воду. Процедила сквозь марлю, может, кипячёная сойдёт для питья?.. А как дальше без воды?.. Съела сосиску, бульон после неё не стала выливать, ещё пригодится, выпила чаю. И решила пройтись по деревне, поискать живую душу. Вдруг ещё кто найдётся на её счастье! Обошла одну улицу, другую — нигде никого, ни в одном окне огонь не горит. Даже собак не видать. Оно, может, и к лучшему, ведь одичавшие и голодные загрызут старую бабку…

Вернулась домой, улеглась на кровать… Долго ворочалась с боку на бок, сон не шёл. Постель казалась холодной и жёсткой, а тут ещё всякие невесёлые мысли лезли в голову. И самое главное: умирать совсем не хотелось, хотелось жить, хоть неделю, хоть месяц, сколько Бог даст, но нормально жить в тепле, со светом, со свежей водой… В кладовке шуршали и пищали мыши. Наверное, всю крупу, негодные, сожрали за её отсутствие. Кота бы завести! Завтра надобно ещё пройтись по деревне, может, где кот позабытый остался…

На следующий день прошлась по деревне в поисках людей, воды и одинокого кота. Все колодцы, как по заказу, были завалены хламом. Кому понадобилось уничтожить колодцы?! Все дома стояли заброшенные, у некоторых окна забили досками. Ни одной живой души! Видать, кошек забрали с собой, а те, что остались, убежали поближе к людям. И бездомные собаки тоже. Получается, она здесь одна и обречена на погибель: воды нет, спичек осталось совсем мало, если кончатся, где взять? И керосин кончается… Дровец мало, а на дворе осень, холода придут, чем печку топить? И ото всех этих мыслей её обдало страхом, как ледяной водой! Отгоняя прочь отчаяние, она решила пойти в райцентр, который в восьми километрах от деревни. Деньги есть, на спички и керосин хватит. Может, удастся нанять кого-нибудь, чтоб дров привёз и воды… Может, посчастливится соседку Егоровну отыскать…

Она долго шла по дороге, ведущей в райцентр, то и дело останавливаясь, чтобы передохну́ть, присаживалась на сухую траву. Потом шла дальше… Стало темнеть. Деревня осталась далеко позади, уже и не видать. Поняла старая, что не дойти ей до райцентра, и назад ворочаться сил нет. Что делать, если ночь настанет? Поглядела налево, направо: ни дома, ни крова, где можно на ночь укрыться, только бесхозные поля, заросшие бурьяном…

Неужто суждено ей ночевать посреди дороги и дикие оголодавшие псы порвут её на куски?!

Обезумев от страха, упала она на четвереньки посреди дороги и заголосила отчаянно:

— А-а-а! За что же ты меня, Господь, так наказываешь? Кому я чего плохого сделала? А-а-а, неужто, придётся мне околевать здесь, на дороге, и стать добычей диких зверей?! А-а-а… За что мне такая судьбинушка?! А-а-а!

Вдруг стукнуло ей в голову, что громкие крики привлекут собак или ещё какое зло. Она смолкла, опасливо оглянулась по сторонам и вдруг увидела свет фар вдалеке, будто машина приближалась по дороге. Не вставая на ноги, на коленках отползла на обочину, чтобы не попасть под колёса…

Машина остановилась рядом, Николай высунулся в окно.

— Баба Надя! Что ты тут делаешь?

Старуха начала сбивчиво объяснять, размазывая слёзы по лицу:

— Я хотела в райцентр дойти… Потому как воды у меня нет… В деревне все колодцы засыпаны… Спички тоже кончаются… Дровишек маловато осталось… На зиму вообще не хватит… Вот я и направилась… А идти далёко, а силушки нету…

— Ясно, — сказал Николай, вылезая из кабины. Подсадил старуху в машину и отвёз домой. Там оставил ей двухлитровую бутылку воды:

— Хватит до завтра?

— Хватит, — обрадовалась старуха.

— Завтра утром приеду к тебе, воды привезу большую бутыль. И дров наготовлю.

— Спасибо, соколик, я за всё заплачу, деньги у меня есть: три тысячи!

— Да уж, большое богатство! — засмеялся парень.

Тревожные мысли не покидали старуху всю ночь, заставили мучительно ворочаться с боку на бок. Она встала рано, оделась и села у окна в ожидании. Время шло, а Николай не появлялся. Она поела кашки, попила чайку с карамелькой, послонялась по дому, наводя кое-какой порядок. Снова присела на табуретку у окна так, чтобы было видно дорогу. Видать, забыл про неё Николай! Потеряв терпение и уже ни на что не надеясь, решила проверить кладовку. Прожорливые мыши источили все запасы крупы, муки и сухофруктов, проделав дыры во всех пакетах и мешках. Стала перебирать, пересыпать и подметать, ругая вороватых мышей… И тут на улице послышался шум мотора.

Николай вошёл в дом с пустыми руками.

«Воды не привёз», — ёкнуло сердце старухи.

— Я ничего не привёз, — начал парень, — потому что решил тебя забрать отсюда. Будешь с нами жить. У меня мать престарелая, составишь ей компанию. Вчера вечером я со своими посоветовался, и мы вместе решили, что нельзя тебя одну оставлять на верную погибель.

— А не буду я вам в тягость? Деньги, три тысячи, я тебе отдам, а потом что? Лишний рот в семье…

— Свои три тысячи, бабуля, ты прибереги на всякий случай. Не объешь ты нас, не беспокойся! Съездим в собес, может, какое пособие тебе назначат, на карманные расходы. А так у нас всё для тебя найдётся. Собирай вещички, какие с собой возьмёшь. Да не колготись! Ежели чего забудешь, ещё вернёмся.

— У меня тут сад, малина и сморода… и огород…

— Весной приедешь, если здоровье позволит, мы тебе с огородом подсобим…

Баба Надя собрала сумку, которую привезла из Москвы. Ещё в одну сложила крупу и сушёные яблоки, что остались в кладовке. Огляделась: ничего не забыла? Напоследок обратилась к Николаю:

— Ты, милок, вот что: письмецо для Катюши напиши! А то вдруг вздумает за мной приехать и не найдёт, переживать будет. Оставь свой адрес!

Николай хотел было возразить, что ежели Катюша с лёгкой душой отпустила её под зиму в заброшенную людьми и Богом деревню, то вряд ли сюда приедет, но промолчал, послушно написал письмецо на клочке бумаги, поданном старухой, сложил бумагу пополам и прикрепил скотчем на наружной стороне двери.

— Вот так-то оно и лучше, — одобрила старуха.

Машина ехала по дороге. Баба Надя сидела рядом с Николаем и рассказывала ему про свою московскую жизнь: ванную с горячей водой, телевизор на полстены, стиральную машину, телефон без провода… Потом умолкла и задремала, утомлённая перипетиями, тревогами и страхами. Николай своим видом внушал ей спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Чёрные мысли улетучились, уступив место благодатным.

«Понравится ли ей у меня? — думал Николай, поглядывая на заснувшую старушку. — Нету у меня в доме городских удобств, ты уж извини, баба Надя! Но в обиду тебя не дам и на улицу не выкину, совесть не позволит! Собаку или кошку бездомную люди берут домой из жалости, а тут человек престарелый».

Урчал мотор, кузов с грохотом подпрыгивал на ухабах, а баба Надя спала, и счастливая, доверчивая улыбка освещала и молодила её лицо…

Шахидка с филфака МГУ

«Вставай, вставай, дружок!» — постучал в дверь и пропел отец знакомые с малолетства слова. Потом мама заглянула: «Котёнок, завтрак готов!»

Раиса просыпается, открывает глаза: всё неприглядное и чужое вокруг… Где она? Ах, да, это тюрьма! Как же она сюда попала? Как всё произошло? Могла ли она подумать, что так получится? Где совершила ошибку, где оступилась? Можно ли было избежать?..

                                    * * *

Как было уютно дома, под крылышком у любимых и любящих родителей! С первых дней жизни о ней заботились, берегли и лелеяли. Пожалуй, родители ни в чём не виноваты…

«Вставай, вставай, дружок, пора уж на горшок!» — стучал в дверь отец. Потом мама заглядывала: «Котёнок, завтрак ждёт!» Так начиналось каждое утро с детсада и до университета. Она росла и взрослела, а для родителей неизменно оставалась милым, забавным котёнком…

Вот не дадут подремать ни одной лишней минуты. Раиса потянулась, нехотя поднялась с постели и с полузакрытыми глазами, почти на ощупь, направилась умываться. На кухонном столе ждали кофе и бутерброды. Кофе всегда готовил отец, у него получался особенно вкусный и ароматный. А мама настрогала бутеров с сыром и колбасой.

Отец уходит первым. Он уже позавтракал. Делает жене рукой «пока», целует в макушку Раису и убегает. Раиса с удовольствием выпивает горячий сладкий кофе, в который мама добавила молока и корицы. Бутерброды, один с сыром, другой с колбасой, берёт с собой. Сейчас не хочется, а в перерыве между парами пригодятся…

Они с мамой выходят вместе и идут до автобусной остановки, доезжают до метро. Потом Раиса направляется в свой университет, а у мамы впереди ещё три станции метро, чтобы добраться до работы. Она — преподаватель химии в технологическом. Отец — завкафедрой физики в МГУ.

Раиса учится на факультете романо-германской филологии, изучает иностранные языки: английский, французский и испанский. Обязательны два языка, но, воспитанная с пелёнок трудоголиком, Раиса захотела изучать ещё и испанский (на нём, кроме Испании, говорит почти вся Латинская Америка, по словам отца). Кроме того, увлеклась арабским языком, записалась на курсы. Потом узнала про фарси, и любопытство взяло верх. Давалось ей всё легко, то ли родители вдохновляли, то ли способности врождённые помогали…

Родители нарадоваться не могли на любимую дочку, повезло им несказанно с ребёнком: одна троих стоит. В наши дни, когда вокруг и разврат, и алкоголь, и наркотики, девочки с тринадцати лет красятся, как в борделе, трусики и лифчики выставляют напоказ, их Раиса вела себя безупречно: никакого макияжа, одежда скорее церковной послушницы, чем студентки. Оно так и лучше, считали довольные родители.

На день рождения отец подарил ноутбук, а мама — колечко с бирюзой. Накрыли стол. Купили торт, наготовили салатов. Пришли однокурсницы, девчонки. Подружки надарили всякой приятной мелочи… Отец заметил, полушутя:

— Что-то вы с мальчиками не дружите! Так и замуж вас не выдашь.

— У нас в группе одни девочки, пап, — ответила Раиса. — Где нам взять мальчиков?

— На физфаке, где я работаю, их полно. Надо вам с ними подружиться. Веселее будет.

Раиса и сама заметила, что не хватает мужской, т. е. мальчишеской компании. Ей нравились бойкие, остроумные, весёлые ребята, каких она видела в кино, а в жизни, реальной жизни, таких не знала. Может, слишком много училась, а может…

У других девчонок ещё в школе были парни, а у неё никогда. Она переживала и мечтала, что всё изменится, когда поступит в университет, но проучилась там два года, а ничего не изменилось. Ребята западали на ярких девиц в провоцирующих нарядах, а Раиса ни у кого интереса не вызывала. Ею интересовались только как полиглотом: знаете такую, что сразу пять языков изучает? — А, та монашка в длинной юбке!

А ей уже стукнуло двадцать, и основной инстинкт давал о себе знать.

Родители не знали, что по ночам она мечтает о мужских объятиях и поцелуях, а днём с завистью взирает на однокурсниц, которых после занятий ждут ребята, которые их обнимают и куда-то ведут… Как здорово, наверное, они проводят время!

Однажды лучшая подруга Катя взяла её с собой на вечер в мединститут: мой парень тебя познакомит со своими друзьями. Катя видела, что Раиса скучает, и решила ей помочь. На вечере Раиса познакомилась с несколькими ребятами, разговаривали, шутили, танцевали. Все искренне восхищались Раисиными способностями, а дружбу никто не предложил…

Раиса горько поплакала ночью в подушку, но родителям ничего не сказала. Даже маме стеснялась рассказать о своих неудачах.

— Знаешь, ты выглядишь как-то несовременно, — сказала ей сердобольная Катя. — Подведи глаза, ресницы покрась тушью! У тебя такие пушистые ресницы! Щёки подрумянь чуть-чуть, а то ты совсем бледная…

Катя не только советы давала, но и подарила Раисе косметичку с набором для наведения красоты. Между лекциями они попробовали некоторые средства, Катя помогала советами и делом. Девочки одобрили, всем понравилось.

— Так и делай каждый день, — сказали они. — Вот увидишь, от парней отбоя не будет! А то ты всё одна…

Но дома её новшество не одобрили. Первым высказал фи отец:

— Ты себя в зеркале видела, на кого стала похожа?! Тебе ничего не надо красить, ни к чему! Пусть другие красятся, а ты у нас и без того красавица! А лишняя косметика делает тебя вульгарной. Да, вульгарной и глупой! И ещё наводит на мысль, что ты лёгкого поведения.

В общем, раскритиковал категорически употребление косметики. У мамы мнение оказалось менее радикальным: можно и помаду на губы, и глаза подкрасить, но не всегда, а в выходные и праздничные дни. Или, например, когда идёшь в гости, в театр, на концерт…

Сначала косметичка лежала у Раисы на письменном столе, на видном месте, но потом из-за ненадобности попала в выдвижной ящик да там и застряла…

Катя, ближайшая подруга, постоянно приглашала Раису с собой на студенческие вечера и мероприятия, дружески шептала на ушко, что некоторым парням она приглянулась, например Андрею, лучшему другу Катиного бойфренда Паши. Андрей даже расспросил подробности о ней и восхитился её способностями. Правда, правда! Раиса тоже отметила Андрея как симпатичного парня, но заметила на вечере, что возле него вьётся много девчонок, а одна, яркая блондинка Олечка, с губами, похожими на алые маки, вообще от него не отходит… Раисе понравились алые губки Олечки, и выглядели они совсем не вульгарно, а мило. Но сама она никогда бы не решилась использовать такую помаду. Да и отец бы сморщился, как от зубной боли: «Ты опять накрасилась, как японская кукла!» Где он насмотрелся на японских кукол?! Раиса мечтала, что Андрей однажды позвонит ей и назначит встречу. Но он не звонил, а ведь мог бы спросить её телефон у Паши. Значит, она нравилась ему просто как интересный человек, любил же он Олечку. Раиса представляла, как они идут по улице, взявшись за руки, как Андрей целует Олечку в щёчку или губы, и от этого ей становилось обидно до слёз. Можно, конечно, навести макияж и прийти на вечер, где будет Андрей, но не станет ли она выглядеть со стороны смешно и глупо? Во всём должны быть естественность и привычка…

Ночью она всё чаще плакала в подушку, которая, как лучшая подружка, знала все тайны и умела их хранить. Вот только помочь Раисе ничем не могла.

В соцсетях Раиса завела множество друзей, в том числе иностранцев, с которыми переписывалась на арабском и фарси. Родители, посовещавшись, решили купить ей путёвку в Турцию. Если позволят финансы, поедут все втроём. Раиса будет переводчицей. Надо только подобрать симпатичный и недорогой отель в Анталии. Раисе идея понравилась, она с надеждой ожидала летних каникул. Конечно, в компании с другом, например с Андреем, было бы интересней, но надо уметь радоваться тому, что имеешь…

Один из френдов из соцсети ВКонтакте, Руслан, однажды назначил ей встречу в «Кофе Хауз». Она согласилась из любопытства увидеть живьём того, с кем вела переписку. Войдя в кафе, сразу обратила внимание на худощавого черноволосого парня в углу зала. Парень поднялся, приглашая её за свой столик. Это и был Руслан. Он её узнал сразу по фото. Сам же он свои фото никогда не выкладывал, предпочитая прятаться под ником. Оказалось, что Руслан из Ингушетии, учится в Московском горном институте. Уже через пять минут знакомства Руслан заявил, что выбирает её своей девушкой. Такое заявление и насторожило Раису, и обрадовало: она больше не будет одна, есть чем похвалиться перед девчонками…

Через пару дней Руслан снова назначил ей встречу. На этот раз они пошли к его родне. Собралась большая компания, отмечали рождение сына у старшего брата Руслана. Было много закуски. Вино пили только мужчины. Женщины походили на Раису: без макияжа, в длинных юбках, кроме того, с платочками на голове. Говорили на своём языке, но Руслан ей кое-что переводил. Потом пошли домой к Руслану. В его однокомнатной квартире царил ужасный беспорядок. Но, наверное, это естественно для одинокого мужчины. В этот вечер они стали близкими. Руслан объявил, что она теперь всецело принадлежит ему и не должна дружить с другими парнями. С тех пор он часто приглашал её к себе, и Раиса гордилась, что у неё есть своя тайна…

Они часто посещали друзей и родню Руслана. Там женщины готовили еду и подавали на стол, а мужчины ели, пили и обсуждали свои дела. Раисе приходилось вести себя как прочие женщины и помогать им. Из дискуссий мужчин Раиса узнала, что они готовы бороться за свободу и свои права. С кем они собирались бороться, она не сразу поняла.

— Ты тоже хочешь бороться? — спросила она Руслана.

— Конечно! — ответил тот, не задумываясь, и даже с гордостью.

— А чего ты хочешь? Чего тебе не хватает? — спросила Раиса.

— Всего не хватает, — ответил Руслан. — Я стану князем, у меня будет большой дом, дорогие машины, прислуга. Сейчас я живу кое-как, а хочу жить на широкую ногу… Наши люди борются за свои права в разных местах. В Сирии, например. Ты слышала про Сирию?

— Да! — ответила Раиса и хотела что-то добавить, но Руслан не дал ей сказать.

— Борьба и политика — это для мужчин. Женское дело — вести домашнее хозяйство и растить детей. У нас с тобой будет много детей.

Раиса представила себе большой особняк, какие видела в кино, сад с мандаринами и гранатами, пригожих детей, играющих во дворе… Ничего плохого.

Она думала, что неслучайно стала изучать арабский язык и фарси, наверное, её судьба — жить среди мусульман.

Ей захотелось поделиться с родителями своим счастьем. Как-то в выходной день она привела Руслана к себе домой. Надеялась, что они пообедают вместе или хотя бы попьют чайку, побеседуют и, может, родители одобрят её друга.

Мама, взглянув на Руслана, поздоровалась и сразу исчезла на кухне, а отец поговорил с ним у порога и, сославшись на занятость, постарался как можно быстрее выпроводить гостя из дому. Потом заметил дочери, что ей не следует водиться с кем попало, что у парня ни капли интеллекта во взгляде и вообще вид подозрительный. Из кухни показалась мама и, взглянув на дочь, возразила отцу: надо было подольше побеседовать с молодым человеком, чтобы получше узнать его, расспросить о семье, занятиях, интересах. Она уже и закуску кое-какую приготовила. Но отец ответил, что этого парня видно насквозь и без расспросов. И ещё раз строго наказал Раисе держаться от подобных неотёсанных типов подальше.

Раиса постеснялась признаться родителям, тем более отцу, что это фактически её муж, что ей с ним хорошо и что он о ней заботится, как никто другой…

Она молча ушла в свою комнату, а ночью, по обыкновению, опять плакала в подушку, сетуя на злую судьбу, в которой всегда разлучают Ромео и Джульетту. Время идёт вперёд, а проблемы отцов и детей остаются без изменения…

Конечно, она преувеличила, сравнивая себя и Руслана со знаменитыми героями Шекспира. Руслан, поди, и не знал, кто такие Ромео и Джульетта. За несколько месяцев дружбы они ни разу не сходили с ним ни в театр, ни на выставку, ни в кино. Сколько ни старалась Раиса приобщить его к культурной жизни, ничего не получалось. Руслан отмахивался или за неимением времени или потому что неинтересно. В общем, искусство его совсем не привлекало. Это удручало Раису. Книги он тоже не любил. В его комнате она нашла только Коран. Однако ей не было с ним скучно, может, потому, что ещё прошло мало времени? Она очень хотела, чтобы родители всё-таки узнали Руслана и оценили, а, может, и повлияли на него. Хотела, чтобы он приходил к ним домой и общался со всеми, как она общалась с его родными. Она очень любила родителей, и хотела, чтобы Руслан их тоже узнал и полюбил. Но дружба родителей с Русланом не складывалась. Отец был совершенно непреклонен, несколько раз он строго спрашивал дочь, не продолжает ли она встречаться с этим типом?

— Нет, — врала Раиса, уходя от проблем и ссоры.

— Вот и хорошо! — одобрительно кивал отец.

Не всё ей нравилось в Руслане. Например, ей, помешанной на учёбе, было удивительно и неприятно, что Руслан учёбой не интересуется. Его мечта — богатый дом, дорогой автомобиль, много денег, а диплом — предел желаний бледных неудачников. Кроме того, он бредил титулом князя. В общем, амбиций хоть отбавляй, а трудиться не любил. Подкупало же то, что он был решительным и сильным, с ним она никого не боялась, и, главное, выбрал именно её из бесчисленного множества других девушек. С ним она чувствовала себя удовлетворённой и востребованной. Ему нравилось, что она знает много языков.

— Учи! — одобрительно говорил он, — это нам пригодится.

Одно угнетало, что родители не хотели его знать и даже пускать на порог.

Однажды он сообщил, что собирается ехать в Сирию.

— Зачем? — удивилась и испугалась она. — Там война, стреляют и убивают. Всё разрушено…

— Видишь ли, — ответил он, — война не для всех смерть и разруха, некоторые приобретают там силу, влияние и богатство. Я уже говорил тебе, что хочу стать князем, а за это надо бороться. Если буду сидеть дома, сложа руки, ничего никогда не достигну.

И опять высказал свои мечты о доме-дворце с роскошным садом и прислугой, в котором будут счастливо жить его многочисленные дети.

— Ты тоже поедешь со мной, — продолжал Руслан. — Во-первых, я не хочу тебя терять, и, во-вторых, там ты будешь полезна как переводчик с английского, арабского и фарси. Там замешаны большие силы во главе с Америкой и идут огромные денежные потоки. Разве можно упускать такие возможности! Необходимо найти доступ, и доллары польются к нам…

Раиса вовсе не представляла, какие там деньги и куда они льются, но ей было приятно, что Руслан не хочет её терять и поэтому берёт с собой. «Вот как он мною дорожит, — с удовлетворением думала она. — Никто меня так никогда не любил».

Перспектива жить во дворце, гулять по прекрасному саду ей тоже нравилась. А вдруг мечты Руслана осуществятся! Почему бы нет? Он станет князем, она его женой, и у них будут очаровательные детишки. Чем плохо?!

В общем, ехать с Русланом в Сирию, да хоть на край света, она согласилась. Руслан через своих знакомых оформил ей загранпаспорт и турецкую визу.

Прощаться с родителями она, конечно, не стала, зная, что они не отпустят и устроят скандал. Пока их не было дома, собрала кое-какие вещички, написала письмо и оставила на своём столе: «Уезжаю с Русланом в Турцию, потом в Сирию. За меня не беспокойтесь. Значит, такая моя судьба. Обнимаю и целую, ваша Раиса».

Поздно вечером родители забеспокоились. Телефон Раисы был выключен или находился в недоступной зоне.

Мать позвонила Кате, не знает ли подруга чего-нибудь? Та ответила, что Раиса вела себя как-то странно, обнимала её, словно прощалась…

Догадались зайти в комнату дочери, и нашли письмо.

— Не волнуйся, мы её найдём, — успокаивал, как мог, отец супругу, а сам чувствовал себя в безвоздушном пространстве.

— И что будем делать? В Сирию! Ты представляешь, что её ждёт? Да её там… Боже, я всегда считала её умной девочкой, и вдруг такой глупый поступок! Просто безумие!

— Это беда, — заключил муж. — Но не бойся, мы её найдём и вернём. Нас спасёт Всемирная паутина. Сейчас же сажусь за Интернет, пошлю СОС, попрошу о помощи и максимальный репост. Мир не без добрых людей!

Никогда ещё они не испытывали такого ужаса. Их любимое чадо тонуло в омуте, а они дёргались, голося от боли, не зная, что предпринять…

Отец направил СОС в Интернет и не отходил от экрана, надеясь на счастливое чудо. Кое-кто выразил сочувствие и только.

На другой день сочувствий и состраданий стало больше, но появились и конкретные советы: лучше всего обратиться в МИД России или в посольство Турции…

                                    * * *

В аэропорту Анкары их встретил смуглый парень по имени Салех, отвёз в гостиницу на окраине города. Ночь провели в трёхместном номере. Туалет в коридоре. Душа нет и в помине. Перекусили у торговцев на улице и отправились на вокзал. Ехали почти сутки в бедняцком вагоне с ободранными сиденьями. На остановках Салех выходил из вагона и приносил что-нибудь съестное и воду в бутылке. Пили из горлышка по очереди. Раиса молча страдала от дискомфорта и усталости и уже жалела, что согласилась поехать.

Наконец, прибыли в какой-то посёлок, где все вышли из вагонов. На станции воняло нечистотами, у мусорных баков дрались дикие кошки.

Гостиница беднее прежней. Теперь их было пятеро в комнате. Один из соседей, старый угрюмый мужик что-то тихо спросил у Руслана, указав на неё. Раисе показалось, что он просит её продать и интересуется ценой. Она похолодела от ужаса и крепко уцепилась за руку Руслана. Всю ночь она не спала, прислушиваясь к шорохам и вглядываясь в темноту. Туалет был также в коридоре, один на всех, душа никакого. Она чувствовала необходимость помыться, одежда прилипала к потному телу и издавала неприятный запах. От Руслана пахло ещё сильней.

— Нам придётся здесь переждать день-другой, пока за нами приедут, — сказал Руслан.

Салех засмеялся и добавил:

— Или придут. — И объяснил свои слова: — Дальше придётся идти пешком. Иначе нельзя. Возьмём с собой лепёшки и воду. Ночевать тоже придётся под открытым небом.

Такая перспектива совсем не нравилась Раисе, но отступать было некуда. Голова болела от бессонной ночи. Она с ужасом вспоминала старого соседа по комнате, который жадно сверлил её глазами, и не надеялась на спасение. На её счастье, соседи поменялись: вместо двух мужчин пришла супружеская пара.

Этой ночью она снова плохо спала: сначала мучилась от духоты, потом от холода…

Утром у стойки ресепшена появились двое полицейских. Когда Раиса спросила свой паспорт, они приказали ей следовать за ними. Её посадили в полицейскую машину, Руслана в машину не пустили.

— Я буду тебя ждать здесь, — крикнул он на прощанье.

В полицейском участке ей объяснили, что она подлежит депортации в Москву.

— Почему? — поинтересовалась Раиса.

— По запросу ваших родителей, — ответил полицейский.

Она была так сыта приключениями, что мечтала как можно скорее вернуться домой…

                                    * * *

Прошло полгода с тех пор, как Раиса вернулась к родителям. В целях безопасности пришлось сменить фамилию, паспорт и университет. В новом вузе её никто не знал. Она продолжала изучать иностранные языки: европейские, арабский и фарси. Путешествие в Сирию казалось ей страшным сном. Она кое-что уяснила: если выйти за родные стены, которые спасают, то можешь окунуться в самые неимоверные испытания. Пережитый кошмар потихоньку забывался. Казалось, ничто больше не помешает нормальной жизни. Однако её не оставили в покое…

Закончилась летняя сессия. Раиса сдала на отлично последний экзамен и окрылённая возвращалась домой. У подъезда её неожиданно окликнул незнакомый молодой человек. Представился Маратом, другом Руслана, сказал, что для неё есть письмо. Открыл свой телефон и дал ей прочесть.

— Руслан никак не может дозвониться по твоему номеру. Он серьёзно ранен, попал в турецкий госпиталь.

Действительно, Раиса поменяла телефон, чтобы оборвать старые связи. Но, узнав, что Руслан тяжело ранен, не задумываясь, дала свой новый номер. Вскоре ей пришло сообщение от Руслана. Он писал, что уже вторую неделю лежит в госпитале. Сделали операцию, чувствует себя неважно. Очень хотел бы, чтобы она была рядом. Во время летних каникул она могла бы прилететь в Турцию. Он уже придумал, как улучшить и облегчить её путешествие. В прошлый раз они останавливались в ужасных гостиницах, теперь всё можно исправить. Специальный человек встретит её в аэропорту Анкары и на машине привезёт к нему в госпиталь. При госпитале есть жильё, он забронировал для неё место. Пригодятся её знания английского, за работу хорошо заплатят, так что она ни в чём не будет нуждаться. А чтобы поездка удалась, надо прикинуться шахидкой. Это вынужденная формальность, не более того, она умная девушка и должна понимать, чтобы преуспеть в жизни, приходится иногда где-то лукавить, а где-то притворяться…

Он сообщит адрес, куда нужно обратиться и заявить, что она хочет отомстить за раненого друга или мужа, как ей угодно. Её обяжут пройти кое-какую подготовку, зато потом помогут побыстрей добраться до него. Всё очень просто…

Она прошла подготовку, уверенная, что ей никогда не придётся взрывать себя и окружающих, иначе она не навестит раненого Руслана, близкого ей человека, который нуждается в уходе и заботе. Да и деньги, которые он ей пообещал, пригодятся: можно снять нормальную гостиницу и купить обратный билет до Москвы.

Марат помог получить загранпаспорт и визу в турецком посольстве. В центре подготовки шахидов ей вручили авиабилет до Анкары и именной пояс, который надо было постоянно носить на себе. Применять только после уведомления.

Она надела длинную юбку и вязаную кофту, платок на голову. Приехала в аэропорт, сдала багаж. Всё шло нормально. И только на паспортном контроле пограничник внимательно посмотрел на её паспорт, потом на неё и вдруг спросил:

— Ваша фамилия?

И она, то ли от волнения, то ли по забывчивости, назвала свою настоящую фамилию:

— Курбатова!

— А в паспорте у вас другая, — сказал пограничник, удивлённо подняв брови.

— Это девичья! — нашлась она сразу.

— Так вы замужем? А регистрация брака есть?

— Есть! То есть нет. Не успели оформить!

— Кто не успел оформить? Что-то странно. Пройдите вон туда!

Её обыскали и нашли пояс. Напрасно она старалась объяснить, волнуясь и сбиваясь, о раненом муже, о необходимых формальностях, чтобы к нему попасть. Объяснения не помогали, а только сильнее погружали её в болото виновности.

Теперь её не передали родителям, как при депортации, а отправили в СИЗО как подозреваемую в особо тяжком преступлении…

Не помогли нанятые родителями адвокаты. На суде мама не поднимала головы, только вытирала заплаканные глаза и сморкалась. У отца каменная маска на лице… Присудили пять лет строгого режима.

                                    * * *

Отец приехал навестить не один, а с каким-то парнем. Подошёл к окошечку. Раиса кинулась к нему и взмолилась:

— Папочка, родной, забери меня отсюда, пожалуйста! — Мольба закончилась рыданиями.

Строгое лицо отца растаяло, как воск, он заплакал и отошёл в сторону.

На его место встал парень.

— Здравствуй, Раиса! Помнишь меня?

Конечно, она его помнила. Это был Андрей, тот самый, друг Катиного Паши.

Раиса перестала плакать.

— Да, помню.

— Ты просишь отца вызволить тебя отсюда. А когда ты направлялась к своему приятелю в Турцию, ты про отца подумала? На тебе был пояс шахидки, ты хоть понимаешь, что это значит?!

— Это для видимости. Я бы его никогда не применила…

— Уверена? На тебя потратили деньги на подготовку, на авиабилет просто так? Твоё согласие никто не будет спрашивать, только дадут сигнал для выполнения. А чтобы стала послушней, введут наркотик. Хочешь увидеть взрыв шахидки? Посмотри, я тебе покажу последствия в московском метро…

И он протянул к её лицу свой телефон, где на экране ползали и лежали искалеченные, окровавленные люди, кричащие от ужаса и боли…