Бесплатный фрагмент - НАЧАЛО МЛАДОСТИ ТЯЖКОЕ

…О, сколько драм между полами,

сколько тяжелого напряга,

— и сколько лжи, —

но там лишь правда жизни…

и там лишь прелесть жизни главная

Подобно прежде отчасти невесте той, единственной на весь окрест такой, я, Бевзюк Юрий Иванович, создатель единственной в своем роде книги речений, из редких книг и прежде, и вовсе уж невозможных впредь, — единственной в своем роде, — поскольку со мною, в самой ранней юности вдохнувшем воздух судьбоопределяющей революционной эпохи, навсегда уходит в вечность мой двадцатый век, — переросший начатого в нем завершением свою календарную эпоху, — молодости, ушедшей моей давно, и зрелости время, — извлечением наиболее сильных изречений всех народов и эпох из книжицы «Меткость слова» (1975 год) Н. Т. Федоренко, по филологии акад. наук СССР члена-кор-та, их критики и уточнения, зарифмления и пояснения, — набрав тоже книжку изречений «Самая суть из кладезей мудрости», 19 стандартных компутерных страниц прозопоэзии десятым шрифтом комментарием книжки Федоренко, — доведена далее до 90 таких же страниц уже моими собственными прозопоэзными афоризмами и афористичным изложением наиболее поучительных эпизодов из всей моей уже долгой жизни, не бедной и поднесь впечатленьями и размышленьями, — объявляю

КОНКУРС — СПОНСОРАМ

Я с 12 окт. 1939-го, Мыса Чуркина уроженец, в 54-м-56-м секретарь комитета комсомола 27 средней школы Владивостока (2000 учеников, 300 комсомольцев), член райкома комсомола в 54-60-м; 57—58 — слесарь-дизелист з-да 92; 58—59 — инструктор Первомайского райкома комсомола, организатор в 58-м народных дружин во всем районе (за что с начальством не «сработался» — организаторской «борзостью», собиранием вокруг себя молодёжи); в 59-м полгода — методист при крайоно школьной станции краеведов-туристов (с сотрудницами значительно старше не сработался); 59—61 — слесаришко заводишка задрипанного на Улиссе (ох, там помыкался); 61—62 — старший инструктор Приморского крайсовпрофа по самодеятельному туризму, летом 61-го — основатель клуба туристов-спортсменов Владивостока, осенью-зимой — клубов туристов в Артеме, Арсеньеве, Находке (и еще, забыл в каких, городах двух-трех), председатель первый (в 21) Владивостокского клуба туристов (как и везде — в контрах с боссом по туризму и базам отдыха крайсовпрофа Строголевым); 62—63 — десять месяцев наводчик 56-тимиллимитровой автоматической зенитной пушки, оператор радиолокационной станции орудийной наводки, комсорг батареи, библиотекарь дивизиона; 63—64 — инструктор политотдела южносахалинской мотострелковой дивизии по комсомолу (сержантом на должности капитанской год); 64—65 — начальством кондовым, как и везде прежде, распознан, — «на усиление» послан лицемерно в анивский полк комсоргом мотострелкового батальона, сержантом тоже на должность капитанскую (год был тяжкий), в последнюю неделю службы в армии, перед самим отлетом на в ДВГУ экзамены, был на «дедов» процессе судебном обвинителем общественным (вымотался за три ночи и три дня, пухлое дело ночами изучая, днем в суде тяжелом заседая); курс в 65—66 на истправфаке ДВГУ студент; в 66-м, как только стало можно, перешел на заочное, и, на туркружках при крайоно работая в школах, в два года всего и 7 м-в, с «отлично» во вкладыше диплома по предметам всем, и тоже на «отлично» дипломной работой «Экономическая политика США в Индии после 2-й мировой войны», в самом конце апреля 68-го ДВГУ закончил историком, преподвателем истории и обществоведения; с начала 68-го (рокового) лета и по декабрь сделал метеорную в спорториентированьи карьеру — избирался активом председателем краевой федерации вместо Вячеслава Китаева энергичного, но изрядно деспотичного, — в пользу честного Валентина Мельника (ровесника, но нет его с нами уже 12 лет), — поелику уже, замыслив после Чехословацких событий годика на три в тайгу побег — отдохнуть всех треволнений, — и, дабы деньжат «заробыть», в октябре в ДВ пароходством помполитом поступил, а Николай Иванович Мальков (тот самый, что в 91-м предлагался в президенты наряду с Ельциным) в аппарат парткома Мортранспорта (на полтора года) заманил, — впечатленный моей справкой о в Тороговом порту реформы экономической, — и когда Н.И. круто пошел вверх — аз резко опустился вниз, на год а помполиты, — в марте 71-го и место побега определилось — благословенное побережье хладного Татарского пролива; угодил туда на лет и зим целых 11 промрабочим, то бишь штатным охотником; там же в марте 74-го по заявлению из КПСС самоисключился; в самый последний момент комуняками из тайги за отказ по весне работать в совхозе принудительно — в 82-м высажен: как раз, — чтобы квартиру во Владике за дом мой (на деньги родительские) сносимый получить (и творчеством заняться возможность теперь вот иметь); — с тур-фотокружков в школах с 82-го по 88-й платил сначала 50 процентов алиментов на деток от разных женщин, затем поменее, — пока в школах разврат сделал невозможной работку и эту, — тогда я, с самого конца 88-го декабря перестав в 49 лет набирать на пенсию стаж, соорудил теплицу отапливаемую томатную, был монополистом с конца июня на рынках (за 7—8 рэ кэгэ помидоры шли!), — но повела «Красное знамя», тогда газета «взрослая» ЕДИНСТВЕННАЯ кампанию за «потолок цен» на овощи на рынках; сочинял против сего статью всю почти зиму, опубликована ТОКом («Тихоокеанским комсомольцем») 31 марта 1990-го, — а начале августа опубликована прорыночная моя статья (передовицей!), — краевой еще партийной газете, — и стал я с 90-го по 95-й в ней единственным «колумнистом» (опубликовал проблемно-прогнозных статей около тридцати), — и отразил в дневниках все перипетии, как партия теряла прессу, стало быть, и власть; как КРАСНОЕ ЗНАМЯ малограмотный проходимец топил; мне довелось еще, вклиниваясь в противоречия между Шкрабовым, главредом, и «губернатором» Наздратенко — пропеть в газете реквием по Советам: их возрождение грядущее предречь; мрачное затем наступило время на целых десять лет, — 2004-го декабря в самом конце завершившееся страшным, двухдневным пожаром моего каменнного «замка», занесенного полуметровым снегом — тушить не подъехать — второго этажа, — но — не было бы счастья без несчастья!: — одарило сие потрясение меня поэзией, — и, сим грозным оружием достаточно в полгода овладев (интерес к поэзии был с детства, в армии углубился — с 24-х лет, — важных стихотворений заучением и в памяти воспроизведением — исподволь учился рифмованию, — и ссечение двух стрессов: отказ в общении формальном соратнику походов младости, инвалидом ставшим, — и совсем бесполезным по интересам, таким «сугубо конкретным», — и тот пожар страшный 28 декабря, — высекло во мне 20 января года 2005-го искру поэзию, через два месяца пламенем разгоршуюся, — племянник как раз первый нотбук купил, «до ума довести» вызвался мои стихи, — и в первую же зиму набрал стихов и воспоминаний книгу; прозопоэией исследовал последовательно темы важнейшие, начиная от геополитики злободневные, начиная со «сталинских» репрессий… можно представить его разочарование (лет ему 35), — я ничего не предпринимал к ее опубликованью… Шедеврами считать плоды всего одной-то поэтической зимы… не был дядя столь нахален… Книга та, несомненно, «гамузом» пойдет, когда в мире внешнем к историософии возникнет интерес… Позапрошлую зиму в страниц сто поэма с названием претенциозным «Природа истории» (до Февральской в 1917-м, включительно, революции довел), — словом с пяток книг поэзии, и воспоминаний книги две наберется (дойдет до издания по-быстрому дополню); перевод в электронику с 1982-го по 2007-й за душой дневников, — и сразу после — я должен поведать в прозе о своих с 1971-го по 82-й охот-, — и с 1972-го по 88-й — ягодобрусничном промыслах.. это уже отдых от историософии…