Бесплатный фрагмент - На муромской дорожке

На муромской дорожке

Уважаемые коллеги, друзья!

Все, кому небезразлична судьба русского леса. Предлагаем вашему вниманию сборник статей из рубрики «Интересное о лесе», подготовленный стараниями сотрудников департамента лесного хозяйства администрации Владимирской области.

В этом сборнике, как и в последующих, будет мало цифр, но много встреч с людьми; лесниками, всю свою жизнь посвятившими служению лесу. Таких людей на Владимирской земле очень много. Много и удивительных уголков; памятников природы, и рукотворных чудес. А еще — множество интересных историй; традиций, помнить и приумножать которые — наш священный долг.

Совсем не случайно мы назвали этот сборник «На муромской дорожке». Строками из народной песни мы хотели подчеркнуть неразрывность традиций; наше желание сохранить все то доброе, что свершили многие поколения работников леса. Что и жителей области, и ее гостей по-прежнему будут радовать и три сосны из песни; и миллионы других сосен и елей, берез и осин, которые мы общими усилиями будем сохранять и приумножать.

Давайте вместе пожелаем новому сборнику: «В добрый путь!».

Альберт Валерьевич Андреев, директор департамента лесного хозяйства администрации Владимирской области.

Сборник статей №1 май 2017 года

Я бы в арендаторы пошел — пусть меня научат

Наивные вопросы и ответы профессионала…

Сегодня я по «легенде» — обычный, хоть и немного нахальный посетитель, впервые попавший в департамент лесного хозяйства, в его отдел лесного планирования и организации лесопользования…

— Здравствуйте, — вошел я в кабинет на четвертом этаже департамента, решив сразу взять «быка за рога», — это здесь леса в аренду сдают?

В кабинете, где сидели три женщины, возрастом много моложе средних лет, на мгновение установилась тишина. Потом Светлана Викторовна Артемьева, начальник отдела (на фотографии), вспомнила о деловой игре, которая сейчас разыгрывалась, и улыбнулась:

— Раздевайтесь, присаживайтесь. Как вас звать-величать?

Поскольку по той же легенде из работников департамента я никого, кроме директора, чью фамилию вычитал в интернете, «не знал», то сейчас нахально представился:

— Андреев, Андрей Андреевич.

— Не родственник? — поняла и подхватила мою иронию Светлана Викторовна.

Две девушки за соседними столами, с которыми я тоже пока «не познакомился», с готовностью подхватили смешок начальницы. А та мгновенно посуровела — после моего ответного вопроса:

— А что, «своим» можно с какой-то льготой участок в аренду получить?

— Своих у нас нет! — отрезала начальник отдела, — закон для всех один. В данном случае это — Лесной Кодекс Российской Федерации, статья двадцать пятая которого как раз…

— Подождите, — замахал я руками, — давайте без статей и цифр — по-простому. Смогу я получить участок в аренду? И сколько это будет стоить? Вон — на Дальнем Востоке гектары бесплатно раздают…

— У нас вы можете взять и больше, — Светлана Викторовна сменила гнев на милость, улыбнувшись, — а плата за аренду лесного участка… все будет зависеть от того, в каких целях вы будете использовать его; об этом в той самой статье Кодекса и говорится (и — быстро, пока я не успел перебить); всего таких видов шестнадцать.

— Мне бы что подешевле, а главное — чтобы заработать можно было наверняка. Вот есть у меня знакомый парень; пилорама у него своя. Так в последнее время чуть не плачет — леса нет, говорит, хоть закрывайся. А рабочих куда — на улицу? Его пилорама ведь для деревни — «градообразующее предприятие». Вот и дайте мне такой участок — чтобы я лесочек пилил, да продавал его. А со временем, может, и свою ленточку поставлю.

— Это называется «использование лесов с целью заготовки древесины», — кивнула Светлана Викторовна, — в ближайшее время формирование лесных участков на аукцион по этому виду пользования не предполагается.

— Аукцион?! — поразился я.

— А как же. Все по закону — открытый аукцион; лоты, участники, шаг аукциона. Так что подешевле никак не получится. И это еще не самые главные затраты.

— А что еще?

— Ну, давайте перечислять. Представим, что вы выиграли аукцион, и стали арендатором. Прежде всего, вам надо будет заказать проект освоения лесного участка, который должен будет пройти государственную экспертизу. В нем будет прописано все: сколько, и где вы будете пилить леса; все последующие мероприятия по охране и защите лесов, по лесовосстановлению; много другое.

— Лесовосстановление — это что? — опять прикинулся я простачком.

Начальник отдела вздохнула и принялась объяснять, разжевывая, как первокласснику:

— Вот спилили вы гектар леса. Получили сколько-то тысяч рублей прибыли.

— Прибыль — это хорошо! — помечтал я про себя.

Светлана Викторовна явно прочитала эту мысль на моем лице; тоже улыбнулась и продолжила — наблюдая, как моя улыбка медленно исчезает:

— Но из нее надо будет сразу отложить какую-то часть; причем существенную. Сначала на это самое лесовосстановление. Делянку надо почистить от порубочных остатков. Подготовить почву специальным лесным плугом ПКЛ-70; посадить на ней лес.

— Посадить?! — ужаснулся я.

Ужаснулся, потому что вспомнил, как прошлой весной пригласил специалиста-садовода — чтобы тот помог мне правильно посадить яблоню. Так он заставил меня выкопать яму размером с кубометр, накидать на дно дренажных камней, ржавых железяк. А потом медленно, расправляя каждый корешок яблоньки (чуть ли не по горсти), засыпать яму черноземом.

— А здесь на гектар придется посадить пять с половиной тысяч сосенок.

— Это где же столько набраться?

— Питомник свой заложите, — с очаровательной улыбкой посоветовала одна из слушательниц — подчиненная Светланы Викторовны Дарья, — вложитесь, а через пару лет экономить начнете на посадочном материале; может, еще и заработаете.

— Это еще не все, — перебила ее начальница, — в первый год надо будет три раза провести уход за этой посадкой; ручной или механизированный.

— А какой дешевле? — я прилежно входил в роль самого настоящего арендатора.

— Механизированный, конечно, дешевле, — вступила в разговор еще одна девушка, Анна, — только сначала надо будет купить специальный культиватор — КЛБ-1,7.

— Дорогой, наверное?

— Да, уж, недешевый; к нему еще и трактор нужен.

— Продолжим, — Светлана Викторовна уже загнула все пальцы на одной руке, и перешла ко второй ладошке, — таких уходов надо будет сделать еще два — на второй год после посадки, и один — на третий. А потом — осветление, прочистки… Рассказать, что это такое?

— Не надо! — замахал я руками (во-первых, потому что на самом деле знал, насколько затратны эти мероприятия — сам когда-то работал «Секором»; во-вторых, потому что видел — девчатам не терпится обрушить на мою голову еще целый ворох проблем), — перейдем к охране и защите леса — я правильно сейчас вас процитировал?

— Правильно, — кивнули все трое, но продолжила одна, Светлана Викторовна, — вообще-то с этим вопросом вам надо в соседний отдел, который занимается лесным контролем и надзором; охраной и защитой лесов. Но в общих чертах — пожалуйста. Вам, как арендатору, придется организовать службу по противопожарному обустройству участка. Патрулировать в пожароопасный период…

— И тушить тоже?

— Для этого у нас есть специализированное подразделение — «Владлесхоз», с филиалами во всех районах. Но до прибытия лесопожарной команды на ваш участок именно вы обязаны будете предпринять все меры по «дальнейшему нераспространению пожара». А потом организовать лесопатологическое обследование поврежденного огнем участка, провести санитарно-оздоровительные мероприятия. Еще у вас должен быть пункт сосредоточения противопожарного инвентаря. Список там достаточно внушительный; по вашему виду пользования это….

— Не надо, — еще раз замахал я руками, — я уже понял, что с неба денежка капать не будет. Надо будет постараться — и руками, и головой. И не факт, что из прибыли вообще что-то останется.

— Это мы еще про штрафы ничего не сказали, — ехидно усмехнулась Дарья, — неисполнение вами любого пункта договора аренды — кругленькая сумма. Да… еще — если кто-то на вашем участке организует несанкционированную свалку мусора…

— Убирать тоже мне, — догадался «Андрей Андреевич».

— Ну, что, — засмеялась Светлана Викторовна, — продолжим? Дальше по двадцать пятой статье Кодекса?

— Продолжим, — кивнул я, — только в следующий раз. А сейчас…

— А сейчас давайте чай пить. Как раз время обеденного перерыва…

— Вряд ли вы, девчата, каждому предлагаете чашку чая и кусочек от плитки шоколада, — подумал я, с благодарностью принимая угощение, — ну, это и правильно. Работы у вас много, одних арендаторов лесных участков в регионе…

П р о д о л ж е н и е с л е д у е т

Для сведения

Арендаторов лесных участков, использующих леса Владимирской области с целью реализации приоритетных проектов в области освоения лесов на территории области три. Два успешно завершены.

Общая площадь лесов, переданных в аренду для заготовки древесины — 811,2 тысяч гектаров.

Общий объем древесины, заготавливаемый ежегодно по договорам аренды — 1737,2 тысяч кубометров.

Сумма арендной платы по этим договорам в 2016 году — 105,3 миллионов рублей.

Ковровское лесничество: цифры, факты, персоналии

Общая площадь лесного фонда составляет — 117 794 гектаров,

в том числе защитных лесов — 69460 гектаров

На территории лесничества расположены

особо охраняемые природные территории:

— природный биологический заказник «Заклязьминский» — 2384,0 га

— дендрологический парк имени И. Е. Алексеева — 2,0 га

— географические культуры сосны обыкновенной — 32,5 га

— участок произрастания карельской березы — 9, 8 га

Действующие договора аренды по лесничеству (по видам пользования):

— заготовка древесины — 13 (76136, 3 га)

— рекреация — 7 (83, 88 га)

— гидротехнические сооружения — 7 (21.13 га)

— разработка месторождений полезных ископаемых — 10 (184, 23 га)

— ведение охотничьего хозяйства — 7 (52505,7 га)

— строительство линейных объектов — 25 (102,3 га)

— ведение сельского хозяйства — 3 (3, 91 га)

— геологическое изучение недр — 1 (15, 95 га)

В 2016 году на территории лесничества:

— выращено посадочного материала — 4,145 млн штук

в том числе арендаторами — 2, 24 млн штук

— посажено лесных культур — 744 га

в том числе арендаторами — 525, 8 га

— выполнен агротехнический уход за лесными культурами — 3874, 7 га

в том числе арендаторами — 2808,0 га

Полностью выполнены все мероприятия по охране и защите лесов.

В лесничестве работает 40 человек; в том числе 21 лесной инспектор.

Питомник высокой культуры… и не только

Часть первая: Беседа по дороге

Из лесничества мы выехали с главным лесничим Ковровского лесничества, Михаилом Вячеславовичем Волковым.

— Как с арендаторами, не тяжело?

— В основном наши арендаторы люди ответственные; много лет работающие в лесном хозяйстве. Да и убедились на собственном опыте, что выгодней в срок и качественно выполнять арендные обязательства. Не выполнят — все равно заставим, да еще штраф выпишем. А они сейчас ой, какие нешуточные. Вот недавно провели проверку готовности арендаторов к пожароопасному сезону. Так все арендаторы — лесничеством заключено семьдесят три договора аренды — оказались готовыми на сто процентов.

Совсем скоро мы въехали в Ковров, держа путь в северную часть района — там, на границе с Вязниковским лесничеством, находится Осиповское участковое лесничество, и постоянный питомник Ковровского филиала ГАУ «Владлесхоз».

— Между прочим, — с гордостью заявил Михаил, — уже не первый год является «Питомником высокой культуры». Это почетное звание присваивается и подтверждается Рослесхозом.

— Я так понял, что ты, Михаил Вячеславович, можешь много рассказать об этом питомнике.

— А как же — ведь я вырос в этом лесничестве. И первую зарплату получил; еще школьником — на прополке и выкопке сеянцев. К тому же мастером питомника до сих пор работает моя мама — Екатерина Николаевна Волкова. Она давно на пенсии, но оставить питомник, на котором проработала тридцать лет, не хочет.

— А отец? — спросил я по какому-то наитию.

— Отец, Вячеслав Алексеевич, в лесном хозяйстве проработал еще больше. И сейчас работает — лесопатологом.

— Это у вас целая династия получается, — с уважением, и долей иронии заметил я.

— В самом лучшем смысле этого слова, — подтвердил Михаил, — а если вы намекаете на конфликт интересов, то зря — мы трое работаем в разных организациях: я — в лесничестве; мать — в ГАУ, а отец — в «Рослесозащите» — это такая федеральная структура…

— Об этом потом, — взмолился я; прежде всего затем, чтобы не прикусить язык.

Михаил Вячеславович тем временем ловко маневрировал служебной «Нивой», которую нам выделили в лесничестве, между устрашающими ямами, которыми, оказывается, «славится» город оружейников уже не первый год.

— Да, — с непонятной гордостью похвалился Михаил Вячеславович, когда «Нива», наконец, вырвалась из города на районную дорогу, не в пример качественнее, — существует даже байка, как один москвич проезжал через Ковров, на пути из Москвы в Иваново.

— И как же?

— А он нанял на въезде в город эвакуатор, загрузил на него свой новенький внедорожник, и вот так проехал весь город — до северной границы, за мост через Клязьму…

Тут мое внимание отвлек рубленый из бревен теремок необычной формы, который я разглядел по левую сторону дороги. Волков притормозил, дал насладиться чудесной картинкой.

— Это контора бывшего Ковровского лесничества; теперь тут мастерский участок ГАУ и пожарно-химическая станция второго типа. Ну, еще много чего интересного…

Я знал, что в должности главного лесничего Михаил Волков работает чуть больше двух месяцев, потому с уважением заметил:

— И все-то ты знаешь!

— А как же, — почти рассмеялся Михаил, — я ведь в этом лесничестве два года мастером леса проработал. Все лесные тропинки и просеки ногами измерил.

— И вот здесь? — я показал на ворота, стилизованные под старинный замок.

— Это еще одна местная достопримечательность, — объяснил Волков, — санаторий имени Абельмана. Рекомендую — недорогое и качественное лечение и отдых. Правда, санаторий недавно чуть не закрылся. — А что так?

— Сейчас увидите.

Автомобиль въехал на горку, и свернул направо; через пятьдесят метров перед нами открылась страшная, совсем не лесная картинка.

— Хо — Хотя это тоже земли лесного фонда, — грустно кивнул Волков, — это бывшая Ковровская городская свалка. Функционировала почти пятьдесят лет. Три года назад решением суда ее закрыли. И в первый же год, оставшись без надзора, она полыхнула. А роза ветров здесь такая, что весь дым несет как раз на санаторий. Вот с тех пор лесничество с филиалом ГАУ здесь в пожароопасный период постоянно и дежурит.

— И долго так дежурить будете?

— По тому же решению суда город должен до конца восемнадцатого года рекультивировать свалку.

— Ага, — догадался я, — чтобы потом здесь можно было посадить лес.

— Точно! — кивнул главный лесничий, выруливая опять на асфальт, — только вот успеют ли…

Я решил отвлечь его внимание провокационным вопросом:

— А объясни мне, Михаил Вячеславович, такой парадокс. Ехал я недавно вот так же, вдоль лесных насаждений. И невольно остановился у посадки — лет пятнадцати. Все сосенки как на подбор — пушистые; хвоя ярко-зеленая — хоть сейчас на открытку. А лесной инспектор, что со мной ехал, подсказал, что это бывшее поле, и что сосны эти никто не сажал — сами выросли. Так называемый самосев. А чуть дальше он мне показал лесные культуры того же возраста. Так их на открытку никак нельзя было снимать.

— Это понятно, — кивнул Михаил, — в первые годы такое естественное насаждение будет выигрывать — ведь там произошел отбор; выжили сильнейшие. А на питомнике мы ухаживаем за каждым сеянцем, и шанс на существование имеет и те, что в естественных условиях не выжили бы. К тому же, в первые годы жизни на рост и развитие культур имеет то обстоятельство, что сеянцы или саженцы мы выкапываем, храним, перевозим, и сажаем — не факт, что каждый по всем правилам. Это травмирует растения; нужно какое-то время, чтобы они догнали, и перегнали тот самый самосев.

— А догонят ли? — усомнился я — живой пример, который озвучил, стоял перед глазами.

— Из обычных семян — вряд ли, — согласился Михаил, — но если применять семена первого класса качества, или с улучшенными наследственными свойствами, то обязательно догонят и перегонят. Но о семенах лучше в том самом теремке — там находится семенная база филиала.

— Об этом потом, — я чуть не замахал руками, делая уже не первую зарубку в памяти — что еще нужно будет тут посмотреть.

Потому что «Нива» вырвалась из-под крон вековых сосен, и слева мы увидели Клязьму. Промелькнула большая беседка, вокруг которой стояли по-зимнему мрачные дубы, потом еще одна — на полянке в сосняке. При виде последней я даже присвистнул, и даже попросил остановить автомобиль, чтобы запечатлеть на память: «Массив натурального дерева!».

— Про беседки говорить будем? — повернулся ко мне Михаил.

Я, сделав еще одну закладку в памяти, лишь отмахнулся. Справа по ходу движения показались дома, и «Нива» снова замедлила ход.

— А это бывшее Клязьминское лесничество, — пояснил с горечью в голосе Волков, — бывшая производственная база бывшего лесхоза. Теперь тут один мастер леса, Виктор Николаевич Ожегин — к нему надо будет обязательно заехать.

Я лишь кивнул: «Потом!».

— А еще… я здесь тоже поработал, — улыбнулся провожатый, — лесником, мастером леса, помощником лесничего, и начальником участка… А вот это — мой дом.

Он показал на сверкнувшую серебром на солнце крышу за высоким забором, и я сделал еще одну зарубку в памяти — были у меня вопросы по таким вот крышам.

Михаил у дома останавливать автомобиль не стал, но через полкилометра прижался к обочине, и пригласил меня проверить состояние участка лесных культур.

— Это, — с гордостью заявил он, — в нашей семье считаются неофициальными именными культурами Волковых. Их сажал я, когда работал в лесничестве мастером леса — в тот день родилась моя старшая дочка. Ровно восемнадцать лет назад. Так что Наталья у меня теперь совершеннолетняя, а эти соснам еще расти и расти. Хотя они и ее, и меня в росте давно обогнали! Здесь я тоже запечатлел главного лесничего — на фоне лесных культур, посаженных им еще в прошлом веке.

— А что, — спросил я уже в «Ниве», — есть и официальные именные культуры?

— А как же! В следующий раз я обязательно покажу такой участок — это нам в обратную сторону ехать надо.

До питомника было ехать всего ничего, но я успел задать еще один провокационный вопрос:

— Михаил, так если сосны, да ели растут ничем не хуже высаженных из питомника, так зачем создавать лесные культуры? Зачем зря деньги тратить? Немалые, кстати. Лес и сам отлично вырастет.

— Не везде, а главное — не сразу, — без раздумий ответил главный лесничий, — тот участок, который так вам понравился, скорее всего, колхозники успели распахать по осени. И на эту подготовленную почву упали семена ближайшего насаждения; еще и год, наверное, был урожайный на шишки. В лесу, на вырубках, дело обычно обстоит по-другому.

— Как?

— В первую очередь такая вырубка зарастет порослью лиственных пород — березой, да осиной. И лишь лет через пятьдесят-шестьдесят, когда лиственный лес станет редким, посреди взрослых берез появятся сосенки. Это называется естественной сменой пород.

— И что в этом плохого?

— Плохого ничего — для природы, с ее цикличным развитием. Березовые леса тоже нужны. Говорят, в чистом березняке болезнетворных микробов меньше, чем в операционной. А для народного хозяйства потерять эти самые шестьдесят лет, да в масштабах страны… Вот во время войны много леса вырубили; после Победы восстанавливали хвойные леса ударными темпами. Теперь этим насаждениям по шестьдесят-семьдесят лет. В них уже провели один прием ликвидной — так называемой проходной — рубки. Новое лесоустройство назначило еще один. И уже при нашей жизни эти леса станут спелыми; подлежащими сплошной рубке.

Автомобиль повернул с асфальтовой дороги направо, на щебеночную, и метров через четыреста остановился у конторы бывшего Осиповского лесничества.

Часть вторая: Дело всей жизни

Заслуженный лесовод Российской Федерации Екатерина Николаевна Волкова встречала нас у конторы, заросшей с фасада лианами. Сейчас они были черными, безжизненными. Но скоро — понял я — все здание покроется нежными листьями, а потом и цветами девичьего винограда, и других лиан.

— Да у вас тут летом настоящий цветник будет! — воскликнул я.

— Не цветник, а дендрарий! — поправила меня мастер питомника, — самый настоящий. Пойдемте, покажу. Она пошла впереди нас, а Михаил Вячеславович на ходу пояснял:

— Этот дендрарий больше пятидесяти лет назад заложил первый лесничий Осиповского лесничества — Иван Евстигнеевич Алексеев. Теперь дендрарий имеет статус памятника природы регионального значения, и ему присвоено имя основателя. Вот — смотрите!

Из стенда я узнал много об этом памятнике. А ступив на длинную лиственничную аллею, что пересекала весь парк, воскликнул:

— Так здесь летом можно целый день гулять — любоваться, и узнавать много нового.

— Раньше почти каждый день и приезжали, — с гордостью заявила Волкова, — почти все ковровские школы сюда детей на экскурсии привозили.

— И кто же эти экскурсии проводил?

— Мы и проводили — по очереди.

Я попросил Екатерину Николаевну показать мне самый значимый, на ее взгляд, уголок парка. Мы остановились у росших рядами самых обычных дубков, показав на которые Волкова с гордостью и некоторой грустью пояснила:

— Вот эти деревья в 2001 году посадили ветераны лесной отрасли. Со всей области их сюда привезли. Не все из них дожили до сегодняшнего дня, но память о себе оставили добрую — и в своих лесхозах, и здесь.

— В те времена вообще много кто в наше лесничество приезжал, — продолжила она, — и немцы, и китайцы, и даже министры.

— Чтобы по парку погулять? — иронии у меня сегодня было припасено много.

— У нас и тогда, и сейчас, много что было показать. Кроме сеянцев сосны, ели и лиственницы мы выращивали саженцы плодово-ягодных культур и декоративные растения для озеленения. Лиственницы в Коврове, которые скоро покроются зелеными иголками, как раз из нашего питомника. А еще двадцать два вида лекарственных трав. Лесосеменную плантацию заложили; маточные клоны плюсовых деревьев со всей области. Только теперь это никому не нужно стало. Из постоянных работников я одна работаю; ну, еще коллеги Мишины — участковый лесничий, и госинспектор.

Но сосну с елкой сеем по-прежнему. Раньше не только из других лесхозов, даже из соседних областей за сеянцами приезжали. А теперь все копеечку считают; особенно арендаторы — своих теплиц понастроили…

Мастер решительно направилась на посевное поле питомника, где кипела работа. Женщины, не сгибаясь, вонзали лопаты в твердый грунт, и быстро заполняли прикопки. Мужики не менее активно «помогали» им.

Я догнал мастера, и задал заранее припасенный (еще один провокационный) вопрос:

— Екатерина Николаевна, как раз насчет теплиц я и спросить хотел. Строят теплицы, я так понимаю, в основном арендаторы — которые «копеечку» считать умеют. Значит, в теплицах посадочный материал выращивать выгодней? Себестоимость такого сеянца-однолетки ниже — даже с учетом строительства теплицы, и ежегодного обновления полиэтиленовой пленки?

— Это дело не мое, — ответила Волкова, — затраты пусть считают экономисты, да бухгалтерия. Мое дело — вырастить стандартные сеянцы — такие, чтобы глаза радовали. Наши сеянцы разбирают и спасибо говорят!

— А если подсчитают, и закроют питомник? Или заставят теплицу построить?

— Буду работать на теплицах, — пожала плечами Екатерина Николаевна, — опыт есть.

— Никто закрывать питомник не собирается, — догнал нас Михаил, — напротив, «Владлесхоз» собирается наращивать площадь посевов, зарабатывать на их продаже. Вы у них во Владимире спросите. Я так понимаю — этот питомник, если говорить языком военных, можно развернуть из маленького «взвода» в целую «дивизию». Командир уже есть (он кивнул на мать). Мам, осилите посеять следующей весной гектара… скажем, три — если такая нужда будет?

— Осилим, — кивнула Екатерина Николаевн, — и не столько сеяли.

— Вот, — гордо воскликнул Михаил, — а это, между прочим, почти полсотни стандартных теплиц. Кто столько построит?

— Понятно, — кивнул я, — впечатляет. А теперь вопрос к тебе, Михаил Вячеславович, как к лесоводу. А какие культуры лучше — жизнеспособней и продуктивней? Из тепличных сеянцев, или вот из этих красавцев?

Я поднял из прикопки пучок сеянцев, в котором, как пояснила Волкова, должно было быть ровно сто сеянцев. Пока я считал — проверял, насколько «набиты» глаза и руки того, кто связывал этот пучок — Михаил Вячеславович задумался. Сеянцев, кстати, оказалось сто один; один, как я понял, «в нагрузку».

— Специально этот вопрос не изучал, — признался, наконец, главный лесничий, — конечно, у однолетних сеянцев из теплиц, из легкого грунта, меньше повреждаются корни при выкопке. А вот эти двухлетние сеянцы имеют свои преимущества — они крепче, лучше адаптированы к неблагоприятным условиям среды. Однако теория лесного дела подсказывает, что главное тут — не способ выращивания посадочного материала, а качество семян, плодородие почв лесного участка (то, что мы называем бонитетом), их соответствие высаживаемой породе. Ну, и конечно, качество всех последующих работ. Ведь мы ухаживаем за посадками на протяжении всей жизни.

— Своей жизни?

— И своей, и лесных насаждений; она у нас как бы общая.

— А все-таки интересно, наверное, было бы сравнить? Материалов у вас в лесничестве достаточно — взялся бы изучить, Михаил Вячеславович. А через пару лет и кандидатскую диссертацию можно было бы защитить.

Волков задумался, а я повернулся к Екатерине Николаевне:

— Ну, теперь давайте о главном, о питомнике. О достижениях я уже наслышан. А проблем много?

— Проблем? — Волкова на минутку задумалась, — да, как и везде. Труд тяжелый; попробуйте на прополке целый день, не разгибая спины. А зарплата у нас сейчас — сами знаете, какая. Выручают энтузиазм, привязанность и чувство долга работниц, которые здесь работают уже не первый год. Вот они, мои красавицы. Да вы их сфотографируйте, да всем покажите! Вот, к примеру, Наташу Постнову. Она в питомнике начала работать еще со школьных лет, и вот уже почти двадцать лет с ранней весны до поздней осени… каждый день — сюда!

Мы еще долго ходили по питомнику, большая часть которого занимал черный пар — земля, ждущая семена. Екатерина Николаевна показывала посевные поля, ровные строчки елочек и сосенок, которые совсем скоро займут свои места в лесу, на дне посадочных борозд.

— И последний вопрос, — взмолился я, устав раньше этой энергичной не по возрасту женщины, — вы не считали, сколько вот таких крошек вы вырастили за время работы?

— С точностью сказать вам не смогу, — ответила Волкова, — хотя при желании можно подсчитать — ведь все, включая результаты нашего труда, записано в книгах лесного питомника. Но примерно… — за эти годы выкопали и передали на посадку больше ста миллионов сеянцев и саженцев.

— А это значит, — подхватил с гордостью Михаил, — двадцать тысяч гектаров нового леса. Это площадь двух таких лесничеств, как Осиповское.

Мне оставалось только поблагодарить Волковых, и пожелать им успехов в нелегком труде. И еще — пообещать приехать еще раз, полюбоваться, как из мягкой земли посевных борозд проклевывается зеленое чудо будущих лесов Владимирщины. Мы с Михаилом Вячеславовичем еще раз прошли по центральной аллее Осиповского дендрария, которая вела ковровских лесоводов…

— В светлое будущее! — с твердой уверенностью заявил главный лесничий.

Для сведения

На территории Владимирской области функционируют:

13 постоянных и временных лесных питомников — в том числе у арендаторов — 5

Общая площадь питомников — 88,4 гектаров.

— в том числе заложенных арендаторами — 0,2 гектаров

В 2016 году выращено 26,9 миллионов штук сеянцев и

саженцев хозяйственно ценных пород

— в том числе арендаторы — 16,5 миллионов штук

Это интересно

Сколько звездочек на петлицах лесников?

Как и договаривались, наш автомобиль остановился у беседки, за которой сквозь темные и мрачные без листвы дубовые стволы было видно Клязьму.

— Вот это и есть знаменитые Дубки, — сообщил Михаил Вячеславович.

— И чем они знамениты?

— Сюда приезжают отметиться свадебные кортежи. А несколько пар в прошлом году прямо здесь и свадьбы сыграли.

— Так здесь, наверное, постоянно ветер от реки дует?!

— А они пленку полиэтиленовую на беседку натянули. И костер развели. Естественно, не в пожароопасный период, — поспешил добавить главный лесничий района.

В беседке было холодно; в этот пока еще зимний по ощущениям день еще и пусто — ни лавок, ни стола. Но Волков улыбался, словно приехал в гости к старому другу. Ворот его куртки был распахнут, и были видны петлицы с двумя большими звездами на каждой.

— Получается, Михаил Вячеславович, ты у нас подполковник? Неплохо для твоих лет.

— Если сопоставить с армейскими уставами, то так и получается, — кивнул Волков, — но вообще-то у нас немного иначе. Звезды дают по должностям, а не за достигнутые показателии выслугу лет. Директор лесничества прикрепляет к петлицам три большие звезды — как только подпишут приказ о его назначении; его заместитель — две звезды. И так дальше, по нисходящей.

— А по восходящей? Генералы у лесников есть?

— Есть, — опять кивнул Михаил, — директор департамента, и его заместители. Еще начальник авиабазы, и директор Центра защиты леса.

— Я вот слышал, что одна должность заместителя директора сейчас вакантна. Если тебя, к примеру, назначат туда — значит, ты сразу станешь генералом? Хочешь быть генералом, Михаил Вячеславович?

— Не хочу! — очень серьезно заявил Волков, — не хочу — потому что свою жизнь, и свою работу вижу именно здесь.

Он показал рукой на Клязьму, и на могучие дубы, что обступили беседку, и продолжил:

— А что касается атрибутики, и традиций, то это имеет для нас большое значение. Точнее — имело всегда, с Петровских времен, когда, собственно, и была создана лесная служба. Лесники всегда были при форменном обмундировании, при оружии… Вот мы сегодня вспоминали Ивана Евстигнеевича Алексеева — первого лесничего Осиповского лесничества. Всю войну он проработал в лесу. А почему? Потому что не отпустили на фронт — у лесничих даже в самые тяжелые годы была бронь. Или другой пример — уже из наших дней.

В две тысячи четвертом году возродили соревнование на звание лучшего лесничества, и лучшего лесничего России. И им стал лесничий Ковровского лесничества Ковровского лесхоза, на территории которого мы сейчас и находимся. Я уже говорил, что тогда в этом лесничестве мастером работал. Так что подержал в руках именной кортик, который нашему лесничему министр в Кремлевском дворце вручил. Впервые за последние несколько десятков лет, между прочим.

— И кто эта легендарная личность?

— Вы его хорошо знаете, — улыбнулся Волков, — он сейчас в ГАУ «Владлесхоз» работает, генеральным директором.

— Себелев?!

— Да, Виктор Андреевич…

— Так это же замечательно, — воскликнул я про себя, — вот с кем я приеду сюда в следующий раз!

Советы мастера

Из личного опыта главного лесничего Ковровского лесничества

Сегодня поделиться опытом в строительстве, или ремонте жилого дома (надворных построек) я попросил Михаила Волкова — в той самой беседке. Несмотря на относительно молодые годы, Михаил Вячеславович успел и отцу в ремонте помочь, и собственный дом в лесничестве основательно перестроить. В частности, полностью поменял крышу.

— Первый вопрос такой. Видел много домов, где меняют старые — шиферные, а кое-где и рубероидные, кровли на современные. Из металлочерепицы, или мягкой кровли, срок службы которой, как уверяют, больше полувека. Только вот старые, толстенные стропила меняют на какие-то хлипкие досочки. Выдержат ли?

— Я стропильную систему монтировал тоже из таких, как вы говорите, «хлипких», досок сечением сто пятьдесят на пятьдесят миллиметров. Считаю (и не только я, кстати) такую доску «золотым стандартом» лесопиления. Недаром фургоны с прицепами, что везут пиломатериал в Москву и в южные регионы страны, загружают как правило, именно таким материалом. Соотношение прочности, экономичности и удобства в работе у него оптимальное.

— А поподробнее?!

— Хорошо. Про сопромат и эпюры вспоминать не будем — я и сам уже давно забыл, что это такое. Просто представьте рядом в качестве стропил доски шириной в сто пятьдесят миллиметров, и толщиной, скажем… двадцать пять миллиметров (дюймовка), пятьдесят (пятидесятка), сто пятьдесят (это получится брус сто пятьдесят на сто пятьдесят), и еще одну — совсем широкую, скажем, на триста миллиметров. Представили?

Я кивнул.

— Теперь рассмотрим каждую из них. Дюймовка?

— Так она же гулять будет, как полотно пилы-двухручки. Да и гвоздем попасть в нее будет затруднительно.

— Пятидесятка?

— В такую, пожалуй, я легко попаду. И пожестче она, не будет «гулять».

— Брус сто пятьдесят на сто пятьдесят?

— По прочности… пятидесятки будет покрепче, ну, а про гвозди смешно даже говорить — слепой не промахнется.

— Насчет прочности готов поспорить — тот самый сопромат учит, что прочность тут зависит исключительно от высоты материала, испытывающего нагрузку. А расход у доски — в три раза меньше. Почувствуйте, как говорится, разницу. Пиломатериал, между прочим, сейчас почти по семь тысяч рублей за куб идет. И последняя доска — самая широкая.

Я представил себе эту неподъемную пласть шириной почти в треть метра и покачал головой:

— Такая, пожалуй, под собственным весом прогнется.

— Вот! — обрадовался Михаил Вячеславович, — а для современных кровельных материалов одним из главных условий является идеальная поверхность подложки. Которая от этих самых стропил и зависит. Так что ищите, где пилят такую доску поровнее, да подешевле, и вперед — стройте дом своей мечты. Будем проезжать Ковров, покажу вам как раз такую стройку — там как раз стропильную систему из таких досок монтируют.

Второе замечательное качество досок именно этих размеров. Это я про удобство в работе…

— А давай, Михаил, об этом в следующий раз. Мне уже пора.

Вообще-то я немного лукавил — просто решил оставить этот занимательный и очень познавательный разговор на следующий раз; на мою следующую командировку в Ковровское лесничество…

Лесники пишут…

Двадцать три тысячи гектаров ковровского леса относятся к категории лесопарковых частей зеленых зон, и лесов зеленых зон. По сути, пятая часть Ковровского лесничества — это зеленые легкие города оружейников. Впрочем, не только оружейников. Сейчас Ковров славится на всю Россию, и далеко за ее пределами не только оружием, но и матрасами фирмы «Аскона», и костюмами фабрики «Сударь», и станками электромеханического завода, и своей причастностью к мирному атому и космическим программам. А еще — знаменитым гвардейским учебным центром. Именно здесь овладевали (и продолжают овладевать) азами воинского мастерства новобранцы российской армии. Об этом подразделении иронический рассказ директора ГКУ ВО «Владимирское лесничество» Василия Лягоскина.

Памятник танку Победы у первого КПП гвардейского учебного центра

Как ефрейтор Гулькин с Пентагоном воевал

Солдатская байка

Чтобы там не говорил Владимир Ильич, а человек с ружьем все-таки должен внушать страх. Хотя бы немножко. Ефрейтор Владимир Гулькин своим видом любого мог вогнать если не в панику, то в тихий ужас точно. За состояние нашей родной российской армии

Из всех грозных зверей, которых следовало опасаться человеку, ефрейтор напоминал одного. Глиста длиной два метра. И как его только в армию взяли? Но получилось — и теперь он служил в ковровском учебном центре, рядом с домом.

Ружья, естественно, ему никто не дал. И автомата тоже — чтобы ни себя, ни соседей по строю не поранил. Но обмундирование подобрали, хоть и с трудом. И даже лычки ефрейторские на погоны навесили — это чтобы молодое пополнение случайно не обидело. Сраму тогда будет для учебного центра — на всю Россию.

Так и прослужил Гулькин почти год — без оружия и каких-либо обязанностей. К маме с папой обедать бегал каждый день — на этот счет командование специальный приказ на контрольно-пропускной пункт отослало. Но так — через КПП — не интересно. Так любой сможет. Владимиру было интересней через дыру в бетонном заборе; так будто настоящая самоволка получалась. Да и ближе здесь Гулькину было до дома. Забор, конечно, высокий. Но в нем на такой случай был специальный проломчик. Командиры про пролом знали, и даже озаботились его железными прутьями перегородить. Но что Гулькину эти прутья — он между них свободно проходил.

Привычным движением Володька перебросил через забор сапоги (они меж прутьев не пролезали), забросил на плечо портянки и пролез на волю. Один сапог уже ждал его там. А второму начальной скорости не хватило, и теперь он висел на страшной колючей проволоке, что проходила поверх бетонных плит.

Гулькин дернул его за голенище (рост позволял), и сапог послушно двинулся за хозяином, прихватив за собой сразу несколько пролетов проволоки — метров десять, не меньше. Она растопырила свои колючки, и улеглась у ног воина. Володька нагнулся, чтобы отцепить от нее казенное имущество, как вдруг услышал позади себя странные звуки. Ну, как странные? Кто-то там нахально (иначе не скажешь) жрал. Давился и чавкал.

Володька повернулся вместе с проволокой и сапогом в руке, и оказался нос к носу с негром. Огромным и наглым. Наглым, потому что целого ефрейтора Российской армии увидел, а жевать не перестал. Даже раздвинул в широкой улыбке толстые губы — так что изо рта посыпались какие-то крошки. Гулькин грозно нахмурил брови, но негра это не проняло.

— Странно, — подумал Володька, — свои обычно убегают; куда-нибудь за угол.

И оттуда всегда доносились какие-то странные звуки — вот точно такие, что издал сейчас противник. А потом тот прожевал и проглотил свой сухой паек и откровенно заржал. Почему противник, спросите вы? Да потому что одет он был в форму армии США — это даже Гулькин понял. А еще у него был навороченный автомат, и самолетик какой-то полупрозрачный рядом стоял. Автомат негр прислонил к огромной сосне, и при виде ефрейтора за оружие не схватился. Не оценил, значит, противник грозного вида Володьки.

Сапог еще болтался в руке Гулькина, но он уже понял, что этим оружием афроамериканца не прошибешь — даже если попадешь по лбу. Вон он у него какой широкий. Да только вряд ли американец его подставит. И ладонь Гулькина разжалась, отпуская голенище. И тут же ухватилась за кончик портянки, которая болталась на плече. Широкий носище афроамериканца подозрительно зашевелился; сам он отвлекся, и потому пропустил атаку противника, которого явно недооценил. С громким криком: «Урою, падла!», — Володька ринулся на идейного врага. С портянкой наперевес.

Он вдруг вспомнил, как в первый раз достал портянку из сапога дома. Мама тогда сразу упала в обморок, а папа ничего — крепился. До того момента, пока Володька не развернул вторую. Негр тоже шарахнулся назад. Да так стремительно, что с сосны, в которую впечатался затылок американца, посыпались шишки. Насыпало прилично — не до колен, конечно, но снег вокруг сосны почернел. Да — дело ведь проходило в феврале месяце.

Американец сполз спиной по стволу, а Гулькин, не будь дураком, быстро его в несколько витков вокруг сосны обвязал. Той самой колючей проволокой.

Негр очнулся и злобно ощерился на ефрейтора. А тот вспомнил какой-то фильм:

— Откуда, куда, зачем?

Афроамериканец, как оказалось, русский немного знал, но отвечать категорически отказался. До тех пор, пока Володька, не чувствующий от перевозбуждения пятками холодного снега, не подсунул ему под нос портянку. Уже другую, словно у первой кончился боезапас. Негр еще немного повякал насчет Женевских соглашений и гуманного отношения к военнопленным. Тоже возбудился, и даже попытался дернуть шеей. Зря он это — на ней как раз был закреплен кончик проволоки. Так что американец все же раскололся. Запел пташкой (так говорилось в том же кинофильме), пока Гулькин его обед доедал. Жует, значит, ефрейтор Гулькин, американские консервы, и приятные мысли в себе растит. О том, как он стоит чуть ли не в Кремлевском дворце, и Сам вручает ему орден. А рядом — командир полка, и мама с папой.

Тут Сэм Гопкинс (так он назвался) закончил признаваться, что является сержантом морской пехоты США, и что в город Ковров его командование направило с особо важной миссией. Что у них там, в Америке, никак не хотят ракеты в космос лететь. А русские летают! Наверное, потому, что руки у русских половчее, да инструмент измерительный поточнее. А самый точный находится как раз в городе воинской славы Коврове. Этот штангенциркуль своей бронзовой рукой памятник генералу-оружейнику Дегтяреву держит.

Взял, значит, Гопкинс автомат и десять тысяч долларов командировочных; сел в суперсекретный самолетик, изготовленный по стелз-технологии и махнул, не глядя, через океан. Гулькин, как только услышал про доллары, сразу забыл и про комполка, и про орден, и даже про Самого. Зато вспомнил про тот штангенциркуль, что ему перед армией начальник цеха вручил, на заводе имени того же самого Дегтярева. Перед всем коллективом цеха, между прочим. И некоторые из рабочих даже прослезились. И начальник тоже — после того, как штангенциркуль сунул; как сам сказал — на долгую память.

Что примечательно, этот циркуль на сто измерений давал сто разных же результатов; и не только в руках Гулькина. Вот ефрейтор и решил справедливый обмен совершить. Сбегал домой; перекусил, конечно, быстренько, и часа через полтора вернулся — у американца только губы успели посинеть. Тут обрадовавшийся Гопкинс с нашим ефрейтором по рукам и ударил. Фигурально выражаясь. Потому что руки у негра тоже были к дереву примотаны.

Достал Володька доллары из внутреннего кармана фирменной куртки американского сержанта, а на их место штангенциркуль определил — еле запихал в карман. Оказывается, наши инструменты размером гораздо больше, чем их зеленые. Конечно, можно было просто доллары вынуть, а сержанта так связанным и оставить — пусть его муравьи жрут. Только какие муравьи в феврале месяце?

Так что распутал Гулькин американца, и в кусты скакнул — пока тот затекшие руки-ноги растирал. Сидит и думает: «А равноценный ли размен получился? У них, американцев, долларов — куры не клюют, а такой штангенциркуль, как у Гулькина — один на всем свете». Но делать нечего — американский сержант уже в самолетик запрыгнул, попыхтел там движком, и при помощи вертикального взлета исчез. Даже кустикам, за которыми Володька сидел, не помахал.

А ефрейтор Гулькин пошел домой с тяжкими думами: «Ракеты-то теперь у американцев может и полетят. Только вот куда…».

Лесники смеются

Участковые лесничие ГКУ ВО «Владимирское лесничество» Н. А. Малышев и В. А. Тимаков — в редкие минуты отдыха рассказывают анекдоты про охотников

Охотник хвастает подвигами на сафари в Африке:

— Иду по тропинке, гляжу — лев! Я ножик вытащил, подскочил, и одним ударом у него хвост отхватил!

— А почему не голову?

— А голову кто-то до меня отрезал…

Беседуют два охотника:

— Каким порохом ты заряжаешь патроны на кабана?

— Только дымным!

— Он что, сильнее бьет?

— Нет. Но пока дым рассеется, я успеваю на дерево забраться!

Охотник возвращается с охоты — с одной стороны гусь, с другой — ружье. Сам весь побитый, на лбу большая шишка. Сосед спрашивает:

— Ты откуда, Миша?

— С охоты.

— Гусь, что ли, дикий попался?

— Да нет, гусь нормальный. Его хозяин диким оказался.

Охота с индейцем-проводником. Индеец ложится на землю, прижимается ухом к ней. Потом встает, и говорит:

— Недалеко бизоны. Совсем рядом прошли.

Охотники в восторге. Спрашивают:

— Как ты догадался? Услышал?

— Да нет! (вытирая рукавом ухо) — дерьмо бизонье еще теплое…

Больница. Медсестра — врачу (шепотом):

— Доктор, у меня больной — тот, что новенький — какой-то странный. Постоянно в какую-то пищалку дует. Может, психиатра вызовем?

— Не надо. Я его знаю — это охотник. Это он так утку подзывает.

Охотник рассказывает друзьям:

— Вот у меня дед — сибиряк был! На медведя один ходил. Однажды с редким уссурийским медведем за лапу поздоровался. Так он с тех пор эту руку не моет.

— Да ладно! Хорош заливать-то!

— Честное слово! Так, раз в год болты поменяет; почистит, смажет — и нормально.

Сборник статей №2 Май 2017 года

Пожароопасный сезон начался… Первые итоги

С этим вопросом я обратился к человеку, который держит руку на пульсе пожароопасной ситуации в регионе, что называется — не просто в ежедневном, а в круглосуточном режиме; невзирая на выходные и праздники. Сергей Владимирович Сазанов замещает должность начальника отдела лесного контроля и надзора, охраны и защиты лесов департамента лесного хозяйства недавно. Но в отделе он проработал уже пятнадцать лет, и проблемы пожарной безопасности лесов региона знает хорошо.

— Сергей Владимирович? Как праздники прошли? Вы, наверное, один из немногих людей в области, кто «радовался», глядя в окошко, как на праздничные улицы Владимира попеременно сыпались дождь со снегом?

— Ну, это слишком громко сказано. Конечно же, я тоже был бы рад пройтись в праздник с супругой и детьми в теплую, солнечную погоду. Хотя последняя в этом году лесникам действительно благоволит. Не случайно, говорят, в прежние годы старые директора лесхозов в летний дождь выходили на улицу с непокрытой головой; даже плясали — благодарили природу за помощь. Что касается сегодняшних дней, то без пожаров не обошлось. И большей частью, как всегда, горели поля — так называемые сельхозпалы. Я сейчас даже не смогу назвать точную цифру — сколько раз подразделения лесной пожарной службы и работники лесничеств выезжали, чтобы потушить сухую прошлогоднюю траву.

— Так вроде это не проблема лесников? Согласно правил они должны тушить пожары в лесном фонде. Или не так?

— А если трава горит в непосредственной близости от края леса? Если огонь перекинется в лесной участок? Тогда и сил, и средств, и времени, чтобы локализовать и ликвидировать пожар, потребуется неизмеримо больше. Еще и ущерб лесному хозяйству будет нанесен.

— Но все же, не везде ведь удержали? Были лесные пожары в этом году?

— Были, — кивнул Сергей Владимирович, — первый тридцатого апреля, в Селивановском лесничестве. Огонь бегло прошел полгектара леса — горела лесная подстилка. Был потушен за сорок минут. Всего же на 15 мая в области зафиксировано три лесных пожара общей площадью 0,9 гектара. Все они ликвидированы в максимально короткие сроки.

— Давайте вспомним страшные пожары две тысячи десятого года, — продолжил я задавать вопросы, — тогда первый крупный лесной пожар случился как раз на майские праздники — на стыке Андреевского, Ковровского и Селивановского лесничеств. В этих учреждениях с тех пор сменились руководители; пришли молодые и энергичные. А прежние, говорят, долго спорили — с чьей же территории залетел «красный петух»? Но у меня другой вопрос, более актуальный: «Что изменилось с тех пор? Поменялся ли, скажем так, стратегический подход к проблеме тушения лесных пожаров; особенно крупных?».

— Несомненно, — кивнул начальник отдела, — опыт — и положительный, и отрицательный — тех событий мы учли. И одним из главных итогов осмысления и переформатирования нашей работы стало понимание — надо иметь резерв; мощный «кулак» лесопожарной техники и обученного персонала на случай возникновения критической ситуации в лесу. Включая, конечно же, и средства переброски этой техники на необходимое расстояние. Порой довольно значительное. Именно поэтому средства, которые были выделены региону после тех пожаров, не стали распылять — создали три таких мощных «кулака». Это пожарно-химические станции третьего типа.

— И где же такие расположены?

— На территории Заречного, Ковровского и Курловского лесничеств.

Я мысленно представил себе карту области; расположение указанных лесничеств на ней, и воскликнул — уже вслух:

— Так это же как раз границы региона с соседями: Заречное — с Московской областью, Ковровское — с Ивановской, Курловское — с Рязанью. Такое ощущение, что отгородились крепостными стенами от… (чуть не сказал «врагов»). Еще бы в Муромском районе одну такую «крепость» поставить — на границе с Нижегородской областью.