Бесплатный фрагмент - На крыльях Солнца

На крыльях Солнца

Несколько отзывов с сайта «Бумажный слон» на сказку «Налево — сказку говорит»

Лизетта:

«Забавная сказка. Зловещий тараканоид очень мил. Правда, осталось непонятным, за что котика приговорили. Как оружие массового поражения?

Майка с «Олимпиадой» показалась излишней, выбивающейся из стиля и общей картинки. «Мальки жабы» изрядно повеселили. С другой стороны — что от неграмотного кота требовать?

А вот запятые между подлежащим и сказуемым, как и их отсутствие в массе других мест, раздражили. Потому что мешали воспринимать текст.

По большому счёту сказка — ни о чём. Но удачное сочетание сказочных персонажей позволяет читать с удовольствием. И даже отложить для моих мелких».

Ларго фон Дескен:

Ой, хорошо-то как.

Прочитал, и вспомнилось детство — плед, плюшки и «Девочка с Земли» Булычова, а еще «Ивашка из Дворца пионеров».

Автор, аплодирую стоя.

Криди:

Хорошая сказка. Такие обычно маленьким мальчикам нравятся, сочетанием знакомых сказочных персонажей с тараканоидами. Знаки препинания — согласна, так себе. Но их поправить легче, чем такую сказку придумать.

Отзывы читателей онлайн-библиотеки Author.Today на рассказ «Минута гнева»

Deushi Andre:

Мне понравилось. Прочитал довольно-таки давно (может пару недель назад), но юпитерский скат-эмпат до сих будоражит воображение. Сильное впечатление от сюжета. Были, конечно, странности, в частности «юморок» главного героя в такой стрессовой и трагической ситуации. Как по мне вообще ни к месту было. Но идея запомнилась.

Юрий Симоненко:

Тот случай, когда, несмотря на корявости текста и орфографические ошибки, продолжаешь читать рассказ до конца, и в конце не жалеешь о потраченном впустую времени. Спасибо, автор! Отличный рассказ!

Pani:

А мне рассказ понравился. Просто было интересно читать. Понравилось, как прописан мир.

Минута гнева

Леонид Дрозд устало взглянул на труп Ярославы Бойцовой медленно поворачивающийся в невесомости. Её темные волосы обняли голову облаком, так что почти не было видно лица.

Бортинженер напряг память, пытаясь вспомнить цвет глаз девушки. Да. Ярко-синие.

Такие глаза. Такая красавица. И теперь её нет.

Леонид оглядел коммуникационный блок орбитальной станции «Днепр». Тело Артёма Юдгаря «парило» над креслом оператора, опутанное проводами. Под ним в другом кресле с бледным лицом мученика застыл Эдик Беляев. Чуть в стороне близ люка плыло мертвое тело Сашки Титова, простреленное навылет.

Леонид смотрел на эту картину отстранено. За два часа пока он наблюдал её, чувства притупились, а способность мыслить логически напротив — вернулась.

Как же все началось? Когда все на станции словно сошли с ума?

***************************************

На фоне огромного горба Юпитера русская космическая станция «Днепр» выглядела пылинкой на спине кита. Она находилась на безопасном расстоянии от чудовищного гравитационного и радиационного полей гиганта. Но все равно, размеры планеты словно намекали — никаких людских амбиций не хватит, чтобы удивить Создателя.

Атомные двигатели станции не смогли бы удерживать её на орбите долгое время. В этот раз «Днепр» был «заряжен» на три полных витка вокруг Юпитера. Затем используя центробежную силу и свой разгонный блок, станция должна была уйти своим ходом до Ганимеда.

Орбитальный комплекс состоял из трёх модулей. В первом располагалась лаборатория, во втором — жилой отсек. В третьем — коммуникационный узел.

В последнем блоке станции в рабочее время было тесно. За операционной панелью, словно воздушная фея, поджав ноги, висела Ярослава. Как глава исследовательской группы она следила за фоном связи на орбите и за курсом летящей над бездной станции. Как старший офицер, имела на бедре кобуру с импульсным пистолетом и блюла дисциплину.

В двух креслах операторов расположились, как всегда взъерошенный, Артём Юдгарь и, как всегда настроенный по-боевому, Эдик Беляев.

Сухопарый космобиолог и здравник Сашка Титов пока сидел без дела, наблюдая карими глазами за подопечными. Он без особой нужды на то протирал инструменты, вынимая их поочередно из закрепленного в чехле чемоданчика. Тут же лежали пистолет для инъекций и электронож.

Бортинженер Леонид Дрозд напротив — был страшно занят. В шлеме с микровизором он выглядел как автогонщик. Надев на ярко-голубые глаза увеличительные очки, Дрозд в последний раз проверял двух роботов-аватаров «Сеню» и «Беню» перед отправкой в гравитационную могилу Юпитера. Зонды под управлением операторов в последние часы своей «жизни» в газовой атмосфере планеты-гиганта, должны были дать как можно больше данных. Поэтому Дрозд старательно тестировал все установленное на них оборудование — «инфракрасный глаз», «ультразвуковой слух», «радиационный нюх» и еще бог знает — какие датчики.

— Двигатель проверь. Что-то чую я … — ехидно под руку посоветовал Лёньке Эдик

Дрозд только сверкнул глазами на оператора. Двигатель аватаров был закрыт специальным магнитным кожухом и опломбирован. Как его осмотришь?

— Ты отработал сжатие, умник? — спросила Эдика Ярослава и жестом приказала накинуть и подключить операторам обод управления.

Как всегда девушка тактично напомнила о взаимном уважении и освоении новой операции.

Аватары «Сеня» и «Беня» были предназначены для глубокого погружения в Юпитер. Естественно без возможности вернуться. Принципиальное их отличие от действующих на других планетах подобных машин было в новом композите, способном увеличивать плотность и погружаться в глубины газовых планет. Ученые с помощью глубокого зондажа рассчитывали открыть новые тайны Юпитера. Для пилотов-операторов эта задача выглядела скучно. Погружение в сжиженный газовый кисель под большим давлением, отнюдь не маневрирование в облачном слое на Венере или транспортировка каркасов в пыльных бурях Марса. Двигатели зондов представляли собой простые прямоточники, которые толкали снаряд в одном направлении. Можно было менять лишь ускорение. Поэтому Эдик, привыкший к сложному и ювелирному пилотажу, и язвил. Он чувствовал себя оскорбленным. И поэтому Ярослава осекла его, ощущая несправедливую издевку над бортмехаником.

— Скоро уже? — недовольно спросил Артём. Он получил статус пилота аватара месяц назад, отработав на Луне. Поговаривали, что Юдгарь, несмотря на мрачный нрав, большой авантюрист.

— Ждите — сухо сказал Дрозд и дал небольшой импульс в нервную систему операторов. Эдик и Тимка ойкнули.

— Есть связь — удовлетворенно сказал Леонид, улыбаясь краем губ

— Отличный эмоциональный ритм. Все как на ладони — прокомментировал Сашка Титов, позевывая и наблюдая за экраном общего самочувствия членов экипажа — Только что-то у Артема сердечко обленилось. Юдгарь, упражнения пропускал что ли?

— Садисты — возмущенно прошептал Беляев

— Да, пропускал! — с вызовом ответил Тёма

— Тебе же трудней потом будет после невесомости — со вздохом сказал Титов

— Виноват. Исправлюсь — проворчал Юдгарь

Леонид опустил два черных аватара в вакуум-контейнер, отправил в шлюзовую камеру. Защелкнул крышку.

— Аватары готовы! — отрапортовал Дрозд — Можно в путь.

— Отрыв!

Почти в унисон сказали операторы. «Сеня «и «Беня» черными каплями упали в располосованную бездну Юпитера.

— Так, мальчики! — взяла слово Бойцова — Сейчас зонды войдут в облака кристаллов аммиака. Затем будут водяные тучи. Там нередко полыхают молнии. Их нужно проскочить максимально быстро.

— И сколько ускорение? — поинтересовался Артем

— Жмите на полную. Сжатие до 300 процентов и ускорение до упора. Композит рассчитан на большие нагрузки. Главное не попасть в атмосферный вихрь.

— Есть — нестройно ответили операторы. Сейчас им можно было позавидовать. Они видели Юпитер глазами аватаров. Вот «Сеня» окунулся в аммиачную пыль и Эдик восхищенно воскликнул:

— Ого! Тут турбулентность сносит. Даю сжатие 250%

Смазанная видеокартинка транслировалась и на общий экран коммуникационного узла. Поэтому приключения аватаров в чреве планеты-гиганта, кроме Ярославы наблюдали Дрозд и Титов. Конечно, не сравнить с ощущениями операторов, но все же.

«Беня» падал следом.

— Артем сколько сжатие? — спросила Ярослава

— 320% — сухо ответил Юдгарь

— Ух, ты! Я в поле молний. Тут так полыхает! Красота! Царство Перуна! — воскликнул Беляев

Дрозд и Титов восхищенно посмотрели на экран — там под оранжевыми облаками невероятными тысячекилометровыми всполохами били беззвучные молнии

— «Беню» сносит. Попал в вихрь — словно робот отметил Артем

— Так. Оба сжатие до 500. И ускорение! — скомандовала Ярослава

Операторы выполнили команду, но аватары двигались всё медленнее. Плотность атмосферы росла, и машины начинали естественное торможение.

— Эдуард, можно начинать анализ. Артем увеличь плотность до 600 и опустись еще. Выйдешь из вихря, тогда приступай — резюмировала Ярослава

На некоторое время на станции повисла напряженная тишина. Дрозд и Титов увлеченно наблюдали за экраном, сверяя показания. Здравник следил за состоянием операторов, бортинженер за аватарами.

Нарушил молчание Эдик.

— Э-э, друзья — с какой-то неуверенной интонацией вдруг сказал он — я вижу что-то непонятное.

Он сфокусировал видеокамеру с двухсот кратным «зумом» на чём-то в бездонной расплывающейся невероятными цветами пропасти газовой планеты.

Сначала Леонид не видел на экране ничего. Только плывущий разноцветный туман и неясное отражение самого аватара в глубине. И вдруг движение. Огромное крыло чудовищного ската, взметнув газовое разноцветье Юпитера, волной обозначило контур невероятного организма. Струи жидкого водорода стекали по покатой гладкой шкуре, два хребта буграми выпирали над плавниками-крыльями. То, что он был живым — не было сомнений. Но размеры! Они не укладывались в голове.

Титов, несмотря на инструкцию, повернул верньер звука под экраном, и помещение станции наполнилось шелестом, сухим треском и перещёлком. Словно сам Юпитер обращался к землянам, на ходу придумывая и меняя тональность разговора.

— Сашка, убью! — воскликнула Ярослава и попыталась дотянуться до клавиши на своем пульте, чтобы убрать звук.

Дрозд замер от неясного предчувствия. На станции, словно что-то неуловимо изменилось. Запахло чем-то сладким. Как в морге.

— Я знаю! Я знаю! Я знаю! — вдруг истошно и отрывисто закричал Беляев. Лицо его стремительно бледнело. Еще миг и он затих.

— Эс-эссс! — раздалось из кресла Артема. Он отчаянно пытался сорвать с головы обод управления. Но делал это неправильно, сдирая кожу, и не замечал, выступившую под ногтями кровь.

Бортинженер удивленно посмотрел на обоих операторов и осторожно повернулся к Титову. Вопрос читался у него на лице — «Что за чёрт?»

Но Сашка совсем не был похож на того вальяжного и спокойного парня. Зрачки у него сузились, а губы сложились в презрительную ухмылку. Дрозд заметил у него в руке электронож. Он почему-то был уверен, что сейчас Саша пустит его в дело. Тот самый Сашка, которого он знал два года — спокойный, надежный и немного ленивый Сашка, куда-то пропал. Перед ним был другой человек, сдавленный тисками ненависти ко всему что видел.

— Титов! Сдурел!? — что есть мочи заорал Дрозд и выиграл пару секунд.

Какое-то подобие мысли и растерянности появилась на лице здравника.

— Всем не двигаться! — вдруг услышал за спиной Дрозд голос Ярославы. Странный голос, как будто надтреснутый, полный разочарования и обиды, не похожий на её привычный, слегка насмешливый тенорок. Скосив взгляд на экран, Леонид различил отражение старшего офицера около главного пульта с импульсным пистолетом в руке.

«Я что тут единственный, кто не психует» — растерянно подумал Дрозд, — «Неужели она будет стрелять на борту». Краем глаза Леонид увидел как Сашка, злобно осклабившись, сузил глаза до смотровых щелей. Здравник смотрел на Ярославу и по тому, как он искал опору для толчка, Дрозд понял — Титов собирается атаковать.

«Безумие! Мы что тут все сдохнем?» — стараясь унять панику, подумал Леонид. Он вжал голову в плечи, ожидая выстрела, и привычным плавным движением оттолкнувшись от пола, пролетел метр. Затем схватившись за поручень, нырнул в люк, ведущий в жилой отсек. Ему казалось, что время тянется невероятно медленно, а черное дуло пистолета неотрывно смотрит ему в спину.

Сзади раздался звук похожий на гулкий хлопок. Дрозд почувствовал, как по станции пронеслась горячая волна. И затем сразу вскрик Титова. Но не от боли, а наоборот победный, торжествующий.

Развернувшись, Дрозд увидел, как брошенный Титовым включенный электронож навылет прошил Бойцову и девушка-офицер, конвульсивно сжав пистолет, выпустила очередь импульсных зарядов:

«Хлонг!» «Хлонг!» «Хлонг!»

Леонид не мог проследить, куда пришлись выстрелы, но по сдавленному хрипу Сашки, понял — они нашли цель.

На станции повисла мертвая тишина. Только еле слышно искрила где-то проводка, и «бормотал» что-то Юпитер на экране. Дрозд взялся за шлем с микровизором, чтобы снять его, но чей-то шепоток, словно дуновение ветерка в голове остановил его.

Вместо этого он осторожно выскользнул из люка, подплыв к транслирующему монитору, выключил звук. Посмотрел на экран. «Сеня» и «Беня» недвижно висели над бездной. Зонд Беляева повис над водородным океаном и регулярно передавал данные — радиация, сила ветра, состав атмосферы. Зонд Юдгаря так и не вышел из вихря и постепенно затягивался в воронку гелиевого циклона. С ним можно было попрощаться. Управлять зондами Дрозд не умел и справедливо полагал, что сейчас совсем не до них. Он повернулся и едва не задел тело Титова. Бортинженер побелел, опустился на пол отсека, и сел, поджав ноги. Так он просидел почти два часа.

Так все было.

Дрозд потер лоб, сосредотачиваясь. Нужны выводы, а не эмоции.

Единственным разумным объяснением внезапного сумасшествия можно было назвать появление крылатого гиганта, плавающего в водородной бездне. Но как он мог воздействовать на людей?

Восстановив в памяти цепь событий и придя к первому разумному вопросу, Леонид почувствовал себя увереннее. «Что в приоритете?» — спросил он себя.

Главная задача довести станцию до Ганимеда, второстепенная — выяснить, что случилось с экипажем. «Днепр» прошел только один виток при торможении над Юпитером. Второй начался с запуском зондов, когда орбитальная станция значительно снизила скорость и гвоздем повисла над «Сеней» и «Беней». Комплекс вращался с одинаковой скоростью с планетой-гигантом. Два полных витка над Юпитером это двадцать часов. Минус несколько часов на разгон. Раз до включения разгонного блока так много времени, можно попытаться найти ответы, что случилось с космонавтами. А для этого придется всех мертвых отнести в лабораторию.

Дрозд с опаской подплыл к трупу Ярославы и взял её за руку. Она была холодной и безжизненной. Едва он сдвинул мертвое тело с места, за ним потянулся шлейф кровавых пузырьков.

— Ничего, офицер Бойцова — только и смог вымолвить Лёнька. Комок подкатил к его горлу. Глаза увлажнились.

Держа за руку мертвую девушку, он миновал жилой отсек и вплыл в лабораторию. Положив Ярославу на лабораторный стол, он пристегнул её. Затем отправился за остальными. За час он перетаскал весь экипаж.

Вернувшись в коммуникационный узел, Дрозд переслал все данные, которые передавал «Сеня» на главный компьютер, затем снял показания видеосъемки внутри и снаружи станции, и уже собрался было в лабораторию, как вдруг его взгляд упал на монитор здравника.

— Хм. Если не расскажет зонд и гигантский обитатель, может, помогут мертвецы — задумчиво сказал себе Дрозд.

Переслав данные о самочувствии экипажа, Дрозд направился в лабораторию

Он работал без перерыва около трех часов. Досконально изучил все показания полученные зондами. С точностью до секунды восстановил события. Но информация свидетельствовала о чем угодно — о составе атмосферы, о радиации, о плотности, о статике, о температуре. Самое интересное было, конечно же, о крылатом гиганте. Компьютер рассчитал массу и размеры. «Скат» был как шесть футбольных полей. Его вес достигал десятков тысяч тонн. Таких «животных» земляне еще не открывали. Но все это решительно не объясняло, почему экипаж сошел с ума. Тогда Дрозд принялся изучать данные зафиксированные Титовым. И с первого диагноза понял, что нащупал правильный путь. Оказалось, что все космонавты умерли в состоянии аффекта от разрыва сердца. Не от выстрелов импульсного пистолета, не от электронажа. Леонид принялся сравнивать график самочувствия членов экипажа. Он сверял их со своими воспоминаниями, сопоставляя со временем и событиями. Вот Сашка с ленцой перебирает инструменты. Пульс ровный. Вот Ярослава подначивает операторов. Её сердце бьется слегка учащенно. Старший офицер готовится к тому, чтобы взять командование процессом. Вот Юдгарь замечает, что «Беню» тянет в вихрь. Несмотря на ровный голос, он напряжён. Пульс учащён, дыхание не глубокое, взволнованное.

И наконец, момент, когда Титов прибавляет звук. Пульс у всех, кроме бортмеханика сразу подскочил до бешеного ритма. Кровь захлестывает адреналин. Мозг получает такую нагрузку от эмоциональной встряски, что перестает справляться. Что это? Ненависть? Злоба? Да! Всех накрыл неконтролируемый гнев, который через зонды передал на сотни километров крылатый гигант. Как он это сделал? На земле лишь единицы людей могут передавать эмоции. Они называются эмпатами. Скат очень похоже, обладает теми же качествами. Но такой мощи, что может достать даже через космическую радиосвязь?

Дрозд проанализировал входящие сообщения через коммуникационный блок. И сразу нашел два пиковых значения. Передача с Юпитера велась в диапазоне инфразвука.

Ясно! Как они еще жили, получив такую волну ненависти и злобы!?

«Почему в нее не попал я» — подумал Дрозд и тут же понял, коснувшись шлема с микровизором. Эта нехитрая защита уберегла его.

Гнев!

Люди придумывают магнитные экраны от радиации. Закрываются щитами от гамма и бета излучений, прячут свои тела в капсулах от космического излучения, волн неравномерной гравитации. А от обычного гнева, разнузданного и беспощадного у них щита нет.

— Надо срочно составить сообщение на Ганимед — вслух сказал себе Дрозд и вернулся в коммуникационный узел. Он уселся за пульт Ярославы, спешно продиктовал предварительные выводы о случившемся и отправил информацию с пометкой «Всем!» До тех пор пока Юпитер закрывает своим телом «Днепр» сообщение не уйдет, но едва станция выйдет из радиотени — его получат и русские на Ганимеде и китайцы на Ио.

«Так. Хорошо. Ты молодец. Осталось привести станцию к Ганимеду».

Дрозд посмотрел на монитор передающий картинку с планеты. Он долго вглядывался в разноцветный туман, который снимала камера зонда Беляева. Гиганта не было видно. Но Леонид и не особо хотел увидеть его. Наоборот, у него в голове родилась мысль обрубить все связи с Юпитером. Для этого нужно было отключить зонды от управления.

Связь с зондами поддерживалась через два канала. Один — от кресла операторов. Второй от главного коммуникационного узла и панели управления, на которых обычно работала Ярослава.

Леонид, неловко зависнув над пультом, укрепился в специальных зажимах.

Дрозд не стал надевать обод управления, опасаясь, что гигант может передавать свои чувства и по этому каналу. Поэтому все команды приходилось набирать вручную.

Когда последний зонд, потеряв контроль, прекратил трансляцию бортинженер осторожно стянул с головы шлем с микровизором. Прислушался.

Нет. Порядок. Проводка только где-то искрит, из-за надетого шлема этот слабый звук был, почти не различим. Надо бы проверить.

«Болван! — похолодев от страха, обозвал себя Дрозд — Что за беспечность? На борту стреляли! Три. Нет четыре раза! На станции полным-полно силовых кабелей, обшивка очень тонкая. Аппаратура, которая может просто взорваться от быстрой реакции. Ноги в руки и вперед. Обыщи каждый сантиметр».

Выкарабкавшись с места Ярославы, бортинженер проследил приблизительно направление выстрелов. Он нашел только два оплавившихся пятна на панели около экрана, на котором не так давно он и Титов удивленно рассматривали невероятное существо. Здесь-то и искрила проводка. Проследив цепь, Дрозд выругался. Тут шел силовой кабель к разгонному блоку. От выстрела провода сплавились в мешанину, каким-то чудом не дав короткое замыкание. Если бы он не проверил последствий, при разгоне и пиковом напряжении «Днепр» просто превратился бы в беззвучную вспышку.

Питание в отсеке пришлось отключить.

Вооружившись лазерным паяльником, Леонид битый час осторожно распределял оплавившиеся провода. Проверял контакты и диагностировал схемы.

«Если бы не скучная работа — с иронией подумал он, распаивая очередной контакт — не было бы веселой жизни»

Наконец все было готово.

Взглянув на часы Леонид, отметил для себя: наступило время ужина. До точки старта и разгона станции было еще десять часов.

Перекусив из тубы какой-то витаминный фреш, Дрозд с неудовольствием увидел, что у него дрожат пальцы. Усталость. Организму требовался отдых. «Тело должно работать как часы — нужно поспать», — подумал бортинженер. Он перебрался в жилой отсек и устало вытянулся в капсуле отдыха.

«Так. Зонды отключил, — беспокойно вспоминал Дрозд, — будильник заведен. Проводка исправна…»

Мысли одолевали, и Леонид думал, что не сможет уснуть. Но в какой-то миг вдруг провалился в черный глубокий сон.

Он очнулся от липкого ощущения страха. Темно-красные глаза с ненавистью смотрели на него из темноты ускользающего сна. Глаза под двумя надбровными дугами, за которыми угадывался двуххордовый хребет и покатая шкура

Заверещал будильник. Бортинженер вздрогнул, но тут же одернул себя.

«Пора» — окончательно просыпаясь, решительно сказал себе Дрозд. Он гнал от себя видения и страхи, осмысливая следующую задачу.

«Так. Управление станцией „Днепр“ под силу одному человеку лишь, когда та идет на витке в одном темпе. Сейчас же ей нужно было разогнаться до невероятной скорости, при которой нагрузка возрастает до 2—3 жэ. Затем оторваться от гравитации Юпитера. Это еще половина жэ. Около получаса я буду весить под 300 кг. И терять сознание мне нельзя. Если „Днепр“ не ляжет вовремя на курс — Ганимеда ему не видать как собственных ушей». Леонид печально улыбнулся, представив орбитальную станцию со своими ушами.

Если бы экипаж был жив, то его бы подстраховали. Ярослава плавно перевела станцию на курс. Артём вовремя погасил бы двигатели, чтобы сократить время нагрузки. А Титов дал бы какую-нибудь ценную рекомендацию, чтобы быстро восстановиться.

Бортинженер вздохнул, вспомнив своих друзей, лежащих в лаборатории. Он немного знал маму Сашки Титова. Статную женщину с добродушным лицом и седой головой. Звали ее Надежда Ивановна, и всю жизнь она проработала на почте.

«Нужно выжить. Добраться до Ганимеда. Привезти тела погибших» — приказал себе Дрозд.

Он еще раз тщательно осмотрел коммуникационный блок. На этот раз он искал не закрепленные предметы. Ободы, аптечка, электронож, пистолет. Так вроде все в чехлах и закреплено.

Дрозд влез на место Ярославы. Пристегнулся и оглядел панель управления. Мысленно представил, как вводит команды, Затем повторил их, пропорхав пальцами над кнопками. Немного неудобно располагалась кнопка управления нижним двигателем. К ней приходилось тянуться всем телом. А она отвечала за то как «Днепр» выйдет из эклиптики Юпитера. Нижний двигатель даст главный импульс, для отрыва от гравитационного поля.

«Дотянусь я до кнопки, когда буду весить почти в три раза больше?» — подумал Леонид и посмотрел на часы в верхнем углу панели управления. До старта оставалась десять минут.

«Еще раз» — сказал он себе — в ноль включаю на полную мощность двигатели станции, в ноль пять начинает работать разгонный блок, в ноль десять — форсаж, в ноль тридцать включаю нижний двигатель».

Последние секунды тянулись как резина. В ноль — Дрозд дал первое ускорение.

Положение станции в пространстве, ее скорость, значения гравитации, давление и прочие данные Дрозд видел прямо на панели. Тут же были и сенсорные клавиши.

Зависнув над всей этой информацией, Дрозд сосредоточил все свое внимание на управлении.

«Днепр» начал набирать темп. В секунду скользнули назад «Сеня» и «Беня». Разноцветный туман внизу стал сливаться в невнятную полосу. Скорость росла.

Подгадав время, Леонид включил разгон. Толчок. Орбитальный комплекс стал «наливаться» тяжестью. Бортинженер ощутил острое покалывание в пальцах рук и ног. «Днепр» начинал подъем.

Но на это Леонид не обратил никакого внимания. Видимо разгонный блок дал импульс чуть позже, чем надо. Комплекс начал вращаться вокруг своей оси. Едва заметно, но этого вполне хватит, чтобы неверно скорректировать курс, при импульсе нижнего двигателя. Пришлось «подруливать» стравливая отработанный газ.

«Это не так легко как казалось — озабоченно подумал бортинженер, давая впрыск газа, то справа, то слева.

«Днепр» покачивался из стороны в сторону, никак не находя устойчивость. Можно было выровнять станцию, дав форсаж. Но наращивать скорость не по графику было нельзя, поэтому Дрозд «ловил» точный курс до следующей отсечки.