Бесплатный фрагмент - Мыши и кактусы

Обращение к читателям

Уверена, вы не раз слышали, а может даже сами говорили фразу: «Мыши кололись, плакали, но продолжали жрать кактус». И всем становится смешно. Ну потому что: на хрена? Казалось бы, не жри, раз колется. А если решил есть, так и не плачь, никто ж не заставляет. Или не всё так просто с этими кактусами, и в процессе их поедания есть глубинный философский смысл?

Все мы в какой-то степени и есть те самые мыши. Сколько мазохизма в нашей жизни? Мы ходим на нелюбимую работу, общаемся с неприятными нам людьми, не всегда едим то, что хочется, потому что вредно, дорого, долго — нужное подчеркнуть. И плачем. Ну ладно, пусть не всегда плачем, но жалуемся уж точно.

Вот ты, ноющий о том, что завтра опять с утра вставать и ехать в ненавистный офис и сидеть там с девяти до шести! Увольняйся, найди занятие по душе, ты ведь давно хочешь заняться музыкой. Что? А, у тебя кредит и двое детей, а музыка — удел подростков? Ну приятного аппетита, не поперхнись колючкой.

А Вы, женщина в синяках? Опять жалуетесь подругам, что муж напился и избил? Заявление на развод можно подать в любом ЗАГСе, примут обязательно. Начать жить никогда не поздно, а от побоев ещё никто не становился счастливее. БДСМ культуру в расчёт не берём. Что? Все так живут? А Ваш не так уж часто напивается? Ну тогда не буду отвлекать от поедания кактуса, жуйте тщательней.

И пока ты, дорогой читатель, не кинул в меня тухлым помидором, я скажу: рано начинать меня ненавидеть за категоричность. У каждого свой кактус и своя причина его есть. Давиться, раздирать колючками горло до крови, но есть. Потому что надо. Потому что принято. Потому что все едят. И не всегда обстоятельства позволяют просто взять и поменять рацион.

Думаете, я никогда не ела кактусы? Да я и сосчитать не смогу, сколько их в моей жизни. Какие-то лишь слегка надкусанные, другие сгрызены до корня, третьи оставили глубокие шрамы на долгую память. В какой-то момент они стали моим личным вызовом.

Как-то я две недели ела кактус и, знаете, оно того стоило. Поначалу меня пугали его длинные острые колючки, ранили. Но добравшись до прекрасной мякоти и вкусив её живительную плоть, я открыла в себе потенциал, о котором и не подозревала.

Вдумчивое, осознанное потребление кактусов не только не вредно, а даже полезно. Кактус как символ борьбы, преодоления и самосовершенствования достоин хвалебных од.

Но когда мышь сдаётся и бездумно доедает растение, проливая молчаливые слёзы, мне хочется закричать:

— Да брось ты эту дрянь! Очнись, мать твою! В мире столько интересного, прекрасного, вкусного и полезного, а ты вцепилась в эту колючку и хочешь, чтобы тебя жалели. А если уж решила есть кактус, то пусть это будет твоим осознанным выбором. Делай это с гордостью, уверенностью в себе и высоко поднятой головой. Потому что только тогда ты сможешь сказать: «Я преодолела этот путь, стала сильнее и вынесла правильные выводы.»

Кактусы полезны и вкусны, из них можно приготовить множество прекрасных блюд и напитков. Полюбите свой кактус, и он осчастливит вас цветением. Но, заклинаю вас, не жрите вы эту гадость, если она не лезет, колется и вообще фу.

Вместо предисловия

Нет ни начала, ни конца. Вокруг густая, ощутимая, чуть липкая темнота. Она обволакивает, заполняет все пустоты, норовит влезть под кожу. Абсолютное Ничто.

Из подобного Ничего когда-то произошло Великое Все. Цикличность. Смерть и рождение. Змея, кусающая свой хвост. Увядание и расцвет.

Не помню ничего. Ни имени, ни племени, ни рода. Даже не помню слов, названий. Как я оказалась здесь? И где оно, это «здесь»? И есть ли оно? Неправильный вопрос. Какой тогда правильный? Смерть или рождение?

Из Ниоткуда доносится шепот. Голос глубокий, чуть дребезжит.

«А вот мне рассказывали,

Что если, с первым солнечным лучом,

Три раза сказать:

йоллирапасрас дан амузар адебоП

йоллирапасрас дан амузар адебоП

йоллирапасрас дан амузар адебоП

То…»

— Что? Почему ты замолчал? Вернись!

Рождение или смерть?

С первым солнечным лучом… Солнце! Когда-то я знала, что есть Солнце. Оно теплое и яркое. И еще круглое. Как пончик. Пончик? Почему пончик?

В желудке заурчало. Желудок. Еще одно туманное воспоминание. И новое слово. Голод. Точно, голод. Я знаю, что пончик, желудок и голод как-то связаны.

Мысли разбегаются, как тараканы от включенного света.

Свет? Свет от Солнца. С чего начали, к тому и вернулись.

— Голос, дай хоть какую-то подсказку.

Сквозь толщу Абсолютного Ничто слышен размеренный писк. Нет, не писк. Сигнал. Или писк?

Пик-пик-пик-пик-пик.

Какое же оно противное и липкое. И затягивает, будто болото. Пытаюсь смахнуть его, счистить с тела. Но оно везде. Оно сковывает движения. Не могу пошевелиться.

«А движения неловки

Будто бы из мышеловки»

Снова Голос. Он смутно мне знаком. Не могу думать. Ничто затягивает все сильнее. Нет. Нельзя. Я помню. Помню, что должна бороться. Помню, что должна… жить? Жить.

«И царапает небо когтями»

Да, я выцарапаюсь из этого Ничто. Дойду до края Земли. Теперь я знаю. Рождение — не смерть. Возрождение. Змея кусает себя за хвост, чтобы жить.

Липкое, черное, вязкое. Только бы выбраться. Найти бы опору, свою точку отсчета.

Выплыть, как из воды. Поверить, что я смогу. Грести руками. Найти свой солнечный луч.

Отталкивают от Ничто. Оно становится гуще, обретает форму. Словно меня хватают чьи-то руки. Словно кто-то утаскивает меня на дно. Все глубже. Борюсь. Гребу. Отталкиваюсь.

Темнота становится более жидкой. Теперь она похожа на кофе или крепкий чай. Я помню это ощущение. Но откуда? Когда-то я тонула. И выжила. Точно так же плыла наверх. Боролась.

Раздражающий писк усиливается.

ПИК-ПИК-ПИК-ПИК-ПИК-ПИК

Из темноты пробивается свет. Йоллирапасрас дан амузар адебоП. Тусклый, чуть видный. Но Свет. Плыву к нему. Он все ярче. Йоллирапасрас дан амузар адебоП.

Открываю глаза. В окно пробивается луч солнца. Писк отражается от белых стен, сливается с музыкой.

«Кем бы ты ни был, мир тебе и свет,

Кем бы ты ни был, грош тебе цена

И все равно ведь где-то в вышине

И для тебя горит звезда одна»

Шепчу: «йоллирапасрас дан амузар адебоП».

Нет ни начала, ни конца.

Психоделическая зарисовка в автобусе

Кирилл вышел из тёплого и уютного бара в промозглую сырость аномальной зимы. Январский мелкий дождь быстро намочил куртку, а холодный ветер заставлял ёжиться и проклинать всё на свете. Дойдя до автобусной остановки, молодой человек достал из кармана пачку красного «Мальборо». Осталась последняя сигарета. И если её прикурить сейчас, то как назло подъедет автобус. Впустую закуренные сигареты злили Кирилла больше всего на свете.

На здании через дорогу висел огромный банер с фотографией популярного певца — любимца школьниц и одиноких домохозяек. Такой, знаете, смазливенький, с приторным голосом и огромным самомнением. Его песня со словами «Я что ли виноват, что я нравлюсь всем, а вы — никому?» уже месяц держалась на первых строчках всех хит-парадов.

— Любезный, — произнёс скрипучим голосом иссушенный старик, внезапно оказавшийся на остановке, — угостите сигареткой, пожалуйста.

Поддавшись внезапному порыву альтруизма, Кирилл протянул незнакомцу помятую пачку. Тот жадно схватил её, шмыгнул носом, вытер его рукавом и достал сигарету. Выбросив пачку аккуратно в урну, старик немного покатал сигарету между пальцев, поднёс её к лицу и понюхал. То, что произошло после, обескуражило Кирилла.

Глаза старика сверкнули красным огнём, изо рта вылезли мерзкие щупальца и, схватив сигарету, исчезли так же неожиданно, как и появились.

— Премного благодарен, — учтиво сказал незнакомец, облизнув губы.

Кирилл лишился дара речи, поэтому мог только кивнуть. При нём никогда ещё не ели сигарет, он никогда ещё не видел людей с щупальцами во рту — только в кино. Всё происходящее напоминало дурацкий фильм категории «Б».

— Как вы думаете, юноша, что может сделать АКМ в ладонях социопата? Человека настолько лишённого морали, что готов убить собственную мать? Или человека, мечтающего о смерти своей помощницы?

Кирилл вздрогнул от этих слов. Откуда этот старик может догадываться о сокровенных мыслях? Мистика какая-то, не иначе.

— Можно и так сказать. А можно предложить, что вам наконец-то выпал шанс исполнить мечту всей вашей жизни.

— Любую? — прохрипел Кирилл, к которому вернулась способность говорить.

— Ну практически. Любую деструктивную. Денег и длинного члена обещать не могу. А вот чтоб у соседа он отсох — это запросто. Вы только не торопитесь с решением, автобус всё равно ещё не скоро. Хорошенько подумайте.

— В чём подвох? Заберёте душу? Тело? Волю?

— Я уже забрал сигарету. Да и чего вы так все свою душу всучить пытаетесь, будто она чего-то стоит? Тьфу!

Кирилл пытался понять, чего же он хочет на самом деле. Вроде и дом есть, и работа, и даже некое подобие семьи. Правда мать в последнее время на мозги капает, да и на работе не всё ладно. Но не выбирать же какую-то одну смерть. Хотя мысли об убийстве его посещали. И не столько кого-то конкретного, сколько гипотетические. Он хотел присутствовать при чьей-нибудь гибели, прочувствовать её, как свою собственную. Эдакий слишком извращённый вуайеризм.

— Обязательно желание вслух произносить?

— Нет, напиши его на бумажке, сожги и съешь. Конечно, обязательно. Я тебе фея, что ли?

— Ну ладно. Тогда, — Кирилл сделал небольшую паузу, чтоб окончательно собраться с мыслями, — хочу увидеть смерть.

— Уверен? — ехидно уточнил старик.

Кирилл кивнул и с вызовом посмотрел на незнакомца. Пусть знает, что он не меняет своих решений.

— Ну как знаете, голубчик. О, а вот и ваш автобус, как раз вовремя.

Старик исчез так же внезапно, как и появился. Но Кириллу было уже всё равно. К вечеру успело подморозить, и влажный от дождя асфальт покрылся лёгкой корочкой льда. Водитель автобуса, вышедший в дополнительную смену и спавший накануне всего два часа, не успел среагировать и на полном ходу переехал упавшего под колёса Кирилла.

Глядя на своё тело будто бы со стороны, молодой человек услышал за спиной лёгкое покашливание. Обернувшись, он увидел неказистого мужичка в ярко-розовом балахоне.

— Ты хотел меня увидеть? — проворчал он. — Вот вечно так — не умеете правильно формулировать мысли, а мне потом работать приходится сверхурочно. Насмотрелся? Пошли, а то на вечерний паром опоздаешь.

Один день из жизни саблезубого зайки Бу

Жил-был на свете маленький саблезубый зайка по имени Бу. Жил себе, жил, никому не мешал. И вот в очередное, уже чёрт знает какое по счёту, утро он открыл глаза в своей уютной постельке, посмотрел на потолок и внезапно осознал, что жизнь ему более не мила. Вот так иногда бывает, знаете ли — опостылевает всё до ужаса, до скрежета зубов.

Зайка Бу лежал и вспоминал, как нюхал буржуазный ботинок в подворотне по юности, как запивал сухой «Доширак» дешёвым пивом и, завидя издали огни проблесковых маячков, бежал со всех ног, спасая свою пушистую задницу. Только однажды он оказался не слишком быстрым и проворным — с тех пор у него накладной хвост и хищность какая-то по отношению ко всем блюстителям закона.

— Не к добру такие мысли, — сказал себе зайка Бу. — Что-то обязательно случится нехорошее, что-то обязательно случится.

Провалявшись в кровати до обеда, он наконец вырвался из омута нахлынувших воспоминаний и решил, что пора подкрепиться. «Война войной, обед по расписанию», — так любил говорить дедушка зайки Бу — старый заяц Ру.

Прошаркав на кухню, Бу в очередной раз порадовался, что ему недавно удалось пополнить бесплатно запасы съестного — непобедимый манул Гры нашёл открытый склад и позвал всех друзей помародёрствовать. Так что теперь у зайки Бу холодильник был забит морковкой, разной зеленью, капустой и даже парой огромных кабачков — почти размером с самого зайку.

— Останься зелёной, — упрашивал Бу начинающую подгнивать капусту. — Останься зелёной до вечера, я сделаю из тебя суп.

Но разве капуста станет милосердной, разве она сможет внять просьбе маленького зайки?

— Ну и чёрт с тобой, — в сердцах крикнул он, отрезал от кочана пока ещё пригодную для еды часть и начал жевать. — Зато в свежем виде ты полезна для зубов, зубок и клыков.

Расправившись со скромным обедом, зайка Бу решил прогуляться, а заодно и навестить друга — Великую Панду Минь. Он вышел из дома, не забыв отмимимишить ботинки — посыпал их остатками блестящей пудры, которая досталась ещё от дедушки Ру.

— Сегодня обязательно что-то случится. Надо быть готовым.

В лесу у старого поваленного дуба сидели ёжики и наслаждались графоманией — читали друг другу отвратительные стихи, рифмовали странные слова, кричали что-то неразборчивое. Чуть поодаль стоял маленький трясущийся бурундук, нервно озирался и у каждого прохожего спрашивал:

— Не хотите купить в Питере скролл-ставни недорого?

Что такое скролл-ставни и где этот Питер, зайка Бу не знал. Зато знал, что всяким юродивым надо обязательно изящно помахать ушами — на удачу. И он помахал. Хотя откуда это суеверие взялось, Бу уже и не помнил. Надо — значит надо.

Дойдя до хижины Миня, зайка трижды коротко постучал в дверь и сразу зашёл.

— Да здравствует Великая Панда! — с порога крикнул Бу.

— Шторминь! — раздалось ему в ответ из дальнего угла комнаты. — Морковку будешь?

— Свежую? — в предвкушении уточнил зайка.

— Свежее не бывает. Полчаса назад принесли в качестве платы за то, что помог пандами снабдить соседний лес. — Минь хихикнул и, встав с места, протянул Бу целую корзину сочной молодой моркови. — Вот сейчас сижу и мануал допиливаю, чтоб сами там потом без меня. — Великая Панда кивнул в сторону большой кипы бумаг, исписанных мелким аккуратным почерком.

— Ого, — зайка Бу округлил глаза. — Да этим мануалом убить можно будет, когда соберёшь.

— На то и расчёт, — ухмыльнулся Панда и странно посмотрел на друга. — Ты грызи морковку, пока свежая.

Бу достал из корзинки корнеплод, потянув его за сочную зелёную ботву, покрутил в лапках и почти моментально съел. Комната закружилась перед глазами, зайка потерял равновесие, упал на пол и уснул. Последним, что пронеслось в его маленькой заячьей голове, была мысль, с самого утра не дававшая покоя: «Что-то обязательно случится нехорошее, что-то обязательно случится.»

С Новым годом, товарищ Мертвец!

В гробу я видал этот ваш Новый год. Хотя нет, в моём случае правильнее будет сказать «из гроба». Тьфу на вас, нет, я не Дракула. И даже не мелкий вампиришка. Обычный человек. Ну по крайней мере был им до недавнего времени. Просто я умер. Аккурат под Новый год. И сейчас лежу в гробу. Сам не понимаю, почему всё ещё способен разумно мыслить.

Как я умер? Не помню. Шёл домой после работы, а потом оказался в морге на холодном металлическом столе. А сейчас лежу в похоронном бюро, в красивом дубовом гробу с бархатной обивкой. Спасибо хоть, что крышку не закрыли. А то у меня с детства клаустрофобия.

На часах половина двенадцатого. Все сидят по домам, накрывают на стол, дорезают салаты и уже начинают провожать старый год. Совсем скоро покажут обращение президента, и под бой курантов живые загадают самое сокровенное.

Интересно, а мёртвым можно загадывать желания?

— Пока ты не спросил, было можно, — очень неожиданно слышу чей-то голос совсем рядом.

Я резко сажусь в гробу и осматриваюсь по сторонам. О, так я могу сесть?

— Да. А ты думал, что в новогоднюю ночь так и пролежишь в своём ящике? — говорит тот же голос.

И тут я замечаю странную огромную фигуру неподалёку от себя. Твою ж мать! Это гигантский розовый кролик, пьющий Б-52! Мёртвые сходят с ума? Или я первый такой?

— Подумаешь, кролика увидел. И что, сразу диагноз себе ставишь? — он встаёт прямо передо мной и сверкает красными глазами.

— Ты кто? — спрашиваю робко.

— Мало того, что мёртвый, так ещё и дурак. Я Кролик. Розовый. Ещё вопросы?

— А что ты тут делаешь?

— Ну точно дурак! Стою и пью Б-52.