Шаг, ещё один шаг. Дорога, обвивающаяся вокруг скалы с чернеющим наверху замком, уходила вперёд и исчезала с каждым новым поворотом, будто издеваясь над усталым странником, который упорно шёл ввысь. Он еле передвигал ноги, но шёл.
В горах свирепствует дикий холод, особенно на севере, а снег мелкими, но колючими хлопьями падает на землю почти горизонтально. Однако, когда впереди есть цель, притягивающая, словно маяк, преодолеть путь уже легче.
Налетел порыв сильного ветра, ударившего в лицо, фигура покачнулась и прижалась спиной к холодной каменной стене, закутавшись в два, накинутых один на другой, лёгких плаща. Это был мужчина в возрасте, но еще сильный и крепкий. На вид ему можно было дать не больше пятидесяти пяти. Окладистая недлинная борода и коротко остриженные волосы были почти полностью седыми, над небольшими стальными глазами, холодно смотрящими вперёд и окружёнными паутинкой морщин, находились низкие, тонкие и плотно сдвинутые брови. Теперь его имя просто Сигурд, а когда-то были ещё титул и немного земель. Но дворянское звание он потерял двадцать пять лет назад.
Ветер немного успокоился, и Сигурд продолжал свой путь. Но опять остановился и, высвободив из рукавов голые ладони без перчаток, закашлялся, и на окоченелых пальцах появились капли крови, которая стекала и из уголка рта. Лёгкие мужчины сдавило, словно тисками, а живительный воздух показался ядом. Но это состояние длилось всего несколько мгновений, оно было связано с огромной высотой, на которую путник забрался, слишком низки там были и атмосферное давление, и плотность воздуха.
«Ничего, ― подумалось Сигурду, ― человек ко всему привыкает». Мужчина удержался от того, чтобы облизать закоченевшие губы, потому что они потрескались бы ещё больше. Положив ладонь на рукоять одного из висевших на поясе мечей, он, продрогший до самых костей, двинулся дальше.
Для чего судьба привела его в эти края и заставила страдать? Двадцать пять лет своей жизни он мстил. Мстил за утерянную любовь. «Вербер», ― шептали его губы каждый раз, когда тот проваливался в сон. Но от неё осталось лишь имя, ведь Сигурд не помнил ни её глаз, ни лица, ни цвета волос.
Двадцать пять лет прошло с того момента, как во время дворцовых переворотов, учредивших республику, была убита Вербер, молодая дочь влиятельного аристократа, семья которого была намного богаче и сильнее обедневшего, но старинного рода Сигурда. Неизвестно, по чьему приказу половина дворянства была вырезана, но Сигурда волновала только Вербер. Будучи юным и полным надежд воином Старого порядка, он наслаждался жизнью, любовью и тем, что его чувства разделяла молодая и прекрасная дева.
Она умерла на мраморном полу своих покоев со сквозной раной в груди. Так что прибывший через несколько часов Сигурд держал на руках уже мёртвое, окоченевшее, с закостеневшими суставами, тело своей возлюбленной. Юноша был настолько ослеплён жаждой мести, что отрёкся от своего фамильного имени и, будучи хорошим воином, сменил броню королевского офицера на лёгкие доспехи, скрытые одеждой, а длинный меч ― на пару одноручных клинков. Так мужчина убивал всех, кого подозревал в кончине Вербер, убивал он, не задумываясь о последствиях и морали, и давно перестал считать жертв.
Правда, через год Сигурд прекратил пустые убийства, став к тому времени идеальной машиной для их совершения, кровавая пелена потихоньку перестала застилать его взор, и Сигурд с ужасом заметил, что помнит только имя той, которую любил. А это чувство, вечно воспеваемое поэтами, перешло в смысл существования, в цель жизни, в крохотного «светлячка», следуя за которым он пытался вырваться из окутавшей его ночи. Мужчина видел перед собой уже не девушку, которая заставляла трепетать его сердце, а всё то, что осталось в нём живого. Никакой любви больше не было и в помине, остался один лишь эгоизм и самообман, иной природы, первородный страх, мучительный и горький, но держащий Сигурда крепче, чем кости, связки и мышцы его.
В глубине души пожилой человек об этом знал, но всеми силами противился собственному вырождению, обманываясь снова и снова.
***
Из-за разреженного воздуха в горах ночь наступила почти мгновенно, оттеснив господство солнца. Хотя снег словно светился в наступившей темноте, идти уже было опасно, поэтому Сигурд, давно не чувствовавший своего тела из-за холода, прижался к каменной стене спиной и медленно и устало опустился вниз. Тёплой одежды у бегущего ото всех странника не было, так что он крепко стискивал зубы, чтобы они, стуча друг по другу, не отбивали чечётку. Лёжа на снегу, притянув как можно ближе к себе колени, он не мог заснуть, поэтому погрузился в раздумья.