Бесплатный фрагмент - Мотивация небес

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Чтобы удовлетворить любопытство наших уважаемых читателей я решил сказать несколько слов об авторе и о тех обстоятельствах, в которых была обнаружена рукопись. Я давно связан с издательским делом, но такого, если честно, не встречал еще ни разу и даже не слышал о чем-то подобном. В один из обычных осенних дней в Санкт-Петербурге, где находится наше издательство, к нам средь бела дня вломились, тряся «корочками» перед носом, пятеро в масках. У них была полная экипировка спецназа, даже автоматы и легкие бронежилеты, которые бывают еще у инкассаторов. Естественно, это моментально породило хаос и абсолютную панику в нашем спокойном и уютном уголке просвещения, коим мы всегда считали наше предприятие. «Пришельцы», как мы потом стали о них говорить, так активно предъявляли нам свои документы, что мы даже толком не разобрались, кто именно пожаловал к нам со столь странным и внезапным визитом. Один из ворвавшихся «стражей порядка» потребовал показать список всей издаваемой нами литературы за последний год. Так как среди издаваемых книг у нас не было даже намека на какие-либо запрещенные законом тексты, а всего лишь развлекательная, детективная и полу­фантастическая литература, это вызвало еще большее удивление и ступор у большинства моих коллег. После предъявления списка книг, товарищи в масках потребовали предоставить для изъятия в качестве вещественных доказательств так же по одному экземпляру каждой книги из списка. Мы судорожно опорожнили полки издательства, после чего группа растворилась в дверном проеме так же быстро, как и появилась в нем. Стоит ли говорить, что наши дальнейшие запросы в различные органы правопорядка не внесли ясность по поводу этого визита, потому что у них просто не было к нам претензий.

Но на этом череда загадочных событий не закончилась. Разгребая завалы вываленных книг на моем личном столе через два-три часа после инцидента, я обнаружил небольшой посторонний картонный конверт, который было невозможно не заметить, если бы он там лежал до появления «нарушителей спокойствия». И тем страннее было его тут видеть после «проверочного визита» непонятно кого. В конверте я обнаружил USB флэш-карту, письмо, адресованное, как оказалось, лично мне и еще какие-то официальные бумаги.

Поскольку история сама по себе странная, будет неуч­тиво с моей стороны, прервать ее и умолчать о том, что же было в самом письме и бумагах, так как они хоть немного приоткрывают завесу тайны автора этого текста.

Добрый день, Андрей!

Я решила передать Вам мою историю, чтобы предупре­дить о тех событиях, которые ждут весь мир и вашу страну в будущем. Вы занимаетесь подходящим жанром литературы, потому что правду в наше время можно смело писать только в научной фантастике, или детективах. Иначе, либо засудят, либо еще хуже, так как многое из описанных событий в моей истории является гос. тайной сразу нескольких государств. Но не волнуйтесь, — издавая это как научную фантастику, вы снимаете с себя всякую ответственность за эту информацию, а меня им все равно не поймать. Причины, по которым я выбрала именно вас, очень просты. Во-первых, вы мой дальний родственник по отцовской линии. Во-вторых, вы единственный из моих родственников, кто профессионально занимается издательским делом. И третья причина — город, в котором Вы живете. Книга еще не издавалась ни в Англии, ни в Европе, хотя основные события разворачиваются именно там, да и сама я англичанка. Но так как великие перемены мира должны начаться именно с вашего города, славного Санкт-Петербурга, выйти в свет книга так же должна именно тут. Ведь она имеет к ним самое прямое отношение. Она их начинает!

На этом я с Вами прощаюсь. Удачи Вам!

eL’Sand

Такая история, друзья! Среди известных мне родственников, к слову, я ее не нашел. Поэтому прошу вас не забывать, наслаждаясь текстом этой замечательной книги, которая мне самому очень понравилась, что возможные совпадения с реальными лицами это чистая случайность. А так же, что я, ваш покорный слуга, никакого касательства к написанию сего текста, к сожалению, не имею. Я лишь стал случайным обладателем поистине бесценного литературного сокровища, аналогов которого, как профессиональный издатель, я не встречал еще ни разу в жизни.

1. Алан

— Я вам гарантирую, профессор, что если вы не будете с нами сотрудничать, я упеку вас далеко и надежно! И никакие регалии и мировая слава вам не помогут! Одиночная камера поможет вам это осознать! — Армейский офицер с силой бросил трубку, и видео отключилось.

— Мы нашли его, мистер Фостер, — доложил вошедший в походную палатку командир разведгруппы.

— Вы уверены, что это именно он? В прошлый раз вы ошиблись.

— При всем уважении, сэр, мои ребята никогда не ошибаются.

Эвил Фостер вопросительно поднял брови.

— Вы же взяли не того?

— Он в последний момент подменил себя на другого человека, сэр.

— Вот мне и непонятно, Рамирес, что случилось со всей вашей группой, два километра с упоением тащили на руках не того человека? Ну ладно группа, вы же потомок индейских вождей. Вы-то куда смотрели?

— Кто этот человек, сэр? — продолжил разведчик. — Вы ведь не все о нем рассказали.

— Что вы себе позволяете, майор?!

— Зачем он вам нужен? Вы ведь знаете, какими способностями он обладает?! — Он пристально смотрел на Фостера.

— Он преступник! Остальное вас не касается! Ваше дело найти его и передать в мою лабораторию.

— Нам нужно знать о нем как можно больше! — настаи­вал Рамирес. — Иначе я снимаю с себя ответственность за результат операции!

— То есть? Вы хотите сказать, что лучшая разведгруппа всей армии — девять специально обученных и тренированных бойцов с самым современным вооружением и навигационной аппаратурой, при поддержке целой армейской дивизии не гарантирует поимку одного безоружного беглеца?!

— Мы уже нашли место, где он находится, и локализовали периметр, но для верности мне необходимо знать, на что он способен! — чеканя каждое слово, повторил майор.

— Он выкрал самый охраняемый артефакт, быть может, за всю историю человечества, майор! Вы довольны?! Исходите из того, что он способен на все!!! — Эвил был мрачнее тучи.

***

Стоял теплый зимний день. В этой точке земного шара, в джунглях, было приятно находиться именно зимой, потому что летом температура и влажность воздуха превышали все разумные пределы. Это был один из немногих нетронутых человеком уголков дикой природы. Но сегодня джунгли были другими…

— Алан Даймонд. Положите руки на голову… Медленно и без резких движений, — прокаркал портативный мегафон.

На небольшом каменистом утесе, на берегу реки стоял безоружный молодой парень. Он был одет в удобную походную одежду, а в руках держал посох и дорожный мешок.

Услышав обращение, он спокойно положил вещи на землю и завел руки за голову.

Через некоторое время из джунглей вышли несколько солдат в камуфляже с автоматами наперевес. (Между собой они общались только знаками.) Один из них подошел немного ближе к путнику.

— Вы Алан Даймонд?

— Да, я, что-то случилось? — невозмутимо отозвался тот.

— Он еще издевается. — Солдаты переглянулись.

— Вот, наденьте это. — Кинул наручники тот, что подошел к нему ближе.

Алан приладил к дорожной сумке свой посох и надел ее на спину. Потом он поднял массивные наручники с хит­рым механизмом и ловко щелкнул ими у себя за спиной.

Выждав некоторое время и убедившись в том, что тут нет никакого подвоха, спецназовцы осторожно подошли вплотную к нему. В следующий миг они попытались резко нагнуть его, заломив ему руки за спиной, но они весили как будто бы по полтонны каждая, и оба солдата оказались на земле у его ног.

Остальные бойцы, выросшие на краю утеса, синхронно вскинули автоматы. Арестованный стоял неподвижно. Поверженные бойцы рефлекторно отскочили на несколько шагов.

— Я не люблю ходить лицом вниз с заломленными руками. Вы уж извините меня, — спокойно сказал Алан, — просто покажите, куда идти.

Даже на привыкших ничего не выражать лицах солдат на долю секунды проступило некоторое удивление. Майор дал жестами несколько распоряжений и указал путнику направление дулом автомата. Алан развернулся и пошел в указанную сторону. Командир группы и еще один боец нагнали его и повели под конвоем.

— Я рад, что вы опять решили пообщаться со мной, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Даймонд, но майор почему-то подумал, что это обращение адресовано ему. — Если бы вы знали, как одиноко находиться одному в джунглях. Поэтому я надеялся, что опять встречу вас в этих безлюдных местах.

Они вошли в джунгли, солдаты следовали за ними полукругом, держа автоматы наготове. Еще четверо тайком передвигались поодаль, по двое с каждой стороны. Им предстояло пройти всего несколько сот ярдов до ближайшего места, подходящего для посадки вертолета.

— Вы ведь изнываете от любопытства, майор? — улыбаясь, спросил арестованный.

Несмотря на конвой и наручники, он двигался легко и непринужденно.

Рамирес переглянулся с напарником. Рядом с Даймондом он испытывал странное, почти забытое, волнующее чувство глубочайшей раскрепощенности и свободы.

— Да, я не преступник, вы правильно догадались, — спокойно продолжал Алан. — Формально меня можно обвинить в дезертирстве, если, конечно, не учитывать, что я никому не давал присягу. Об этом ведь все равно никто из вас не знает.

— Отставить разговоры! — привычно приказал майор. — Надеюсь, артефакт у тебя с собой, а то несладко тебе придется. На этот раз не сбежишь.

— Если вы про Чашу, то я ее еще сам не нашел. А эти хитрые наручники мне не помеха. Вот посмотрите.

То, что происходило дальше, майор не мог объяснить себе простым рациональным способом. Арестованный аккуратно прикоснулся пальцами к металлическим дугам — закаленная сталь мгновенно размякла.

— Только не нервничайте. Я не причиню вам вреда.

Он быстро освободил руки и вытащил из-за спины свой посох. Сломанный браслет еще какие-то доли секунды болтался на запястье — до тех пор, пока окончательно не потерял способность удерживать форму. Рамирес и его напарник, не сговариваясь, отскочили на шаг и вскинули автоматы.

— Не бойтесь, майор. Если бы я хотел вас убить, то давно бы уже это сделал.

— Почему же не сделал? — Этот Даймонд начинал раздражать его. Мало того, что он не вписывался ни в какие рациональные рамки, так еще и его собственные мысли не были для него тайной.

— Не злитесь. Я не причиню вреда ни одному вашему бойцу. — Алан продолжил движение. — Вы много повидали в жизни, — продолжал он. — А знаете, что самое сложное в жизни любого нормального человека?

Пространство вокруг него излучало такую тишину и спокойствие, что этот вопрос, похоже, застрял в ней навечно, медленно и степенно пробираясь в сторону майора.

— Да, кстати, о самом сложном — передайте сержанту Эдвансу, что если он не свернет немного вправо, то через пять шагов наступит на ядовитую змею и умрет за считанные секунды, — дружески посоветовал Алан.

Рамирес и его напарник вновь переглянулись. Сержант Эдванс шел в двадцати ярдах справа от основной группы. Сообщить ему об этом можно было только по рации, но сделать это — означало довериться врагу, на которого они вели охоту уже больше года.

— Не пытайся меня провести, Даймонд.

Рамирес всегда считал, что умеет распознавать ложь. Похоже, арестованный не врал, но не мог же майор плясать под его дудку. Времени для выбора уже не оставалось.

Алан остановился и повернулся в сторону, в которой предположительно должен был находиться Эдванс. Его силуэт нечетко отслеживался ярдах в двадцати к востоку.

— Это действительно сложно, майор, — сказал он. — Но если вы не хотите верить, даже под угрозой потерять своего сержанта, тогда спасать его придется мне.

— Не хватало еще, чтобы вы подумали, что я сам змею туда подложил, — опять прочитав мысли майора, он резко поднял обе руки перед собой. Тело его изогнулось, и посох, молниеносно оказавшийся в руках, засиял оранжевым светом.

Майора ослепила белая вспышка, и как будто бы заряд неизвестной энергии полетел в сторону Эдванса. Джунгли прямо перед ним взорвались тонкой сплошной линией. Сержант упал навзничь. Сразу же раздались выстрелы. На лицо Рамиреса брызнуло несколько теплых капель. Загадочный путник продолжал двигаться с невероятной быстротой. Он как будто рисовал в воздухе замысловатые надписи, невероятно быстро двигая посохом и всем своим телом.

Выстрелы прекратились. До сознания майора какое-то время доносились только отдаленные звуки осечек.

Левое плечо и правая нога Алана были окровавлены. Ему пришлось присесть, а потом и лечь на землю, но лег он тоже необычно — он лежал, как бы обнимая землю. Рамирес вспомнил этот прием, который он еще в детстве узнал от одного шамана.

Несколько солдат подбежали ближе и бросились к арестованному.

— Отставить! — закричал майор и предупреждающе выстрелил в воздух из пистолета.

— Он убил Эдванса!

— Я сказал «отставить»!! — проорал Рамирес опять. — Нам нужно доставить его живым.

— Я в порядке! — прокричал Эдванс, приближаясь к основной группе. Он был невредим, только выглядел слегка бледным и взъерошенным. — Разрешите доложить господин майор, — сказал он, подойдя ближе.

— Докладывайте.

— Но вам необходимо обязательно пройти со мной, сэр.

— Зачем, сержант?! Доложите сначала, что произошло!

— Вы должны это увидеть, сэр. Это… это… — Сержант был опытным бойцом и повидал многое, но такого выражения на его лице Рамирес еще не видел никогда.

Майор указал жестами остальным охранять Алана и двинулся за Эдвансом.

Еще не дойдя до места происшествия, он увидел квад­ратную ледяную стену толщиной в три дюйма и шириной в добрый ярд.

— Пойдемте, сэр, — сказал Эдванс, — самое удивительное — это даже не стена.

Когда они подошли еще ближе, майор заметил, что в толстую ледяную полосу вмерзла змея с открытой пастью. Она вмерзла в стену дважды. Ее хвост был на стороне Эдванса, почти все тело судорожно извивалось за ней, а голова была полностью вморожена в толщу льда.

На майора смотрели изумленные глаза мамбы, а на поверхности торчали только страшные зубы в открытой для укуса черной пасти. Лед уже успел подтаять и покрылся тонкой водяной пленкой.

— Моментальная заморозка! — медленно, с трудом выговаривая каждый звук, произнес он. По его спине прокатилась волна озноба.

Еще несколько мгновений ему понадобилось для того, чтобы взять себя в руки. Он развернулся и направился туда, где остался лежать путник.

Придя на место, он жестом отослал всех бойцов на приличное расстояние, чтобы они не могли его слышать. Они рассредоточились полукругом и опять взяли путника в прицел автоматов.

— Как ты это сделал? — полушепотом спросил он, присев на корточки.

— Не тот вопрос, майор, — задумчиво произнес Алан, внимательно рассматривая свою ногу.

Было видно, что он опять колдует, мудрит над своей открытой огнестрельной раной.

Майору не пришлось долго думать. Он и без Алана знал, что нужный вопрос уже давно пробивает себе дорогу в его сознании.

— Ты спас его! Зачем? — Голос Рамиреса дрогнул, в нем чувствовалась смесь разочарования, боли и восхищения.

— Кто-то из нас должен был сделать это, — спокойно ответил путник, внимательно посмотрев на Рамиреса.

У майора помутилось в глазах: он мгновенно вспомнил всех своих людей, которых потерял за долгие годы службы.

— Если это тебя успокоит: ты выбрал выполнение задания, но это был не твой выбор. Всего лишь выполнение устава, который уже почти заменил тебе разум. — Алан добил его своей прямотой.

— Да что ты знаешь?! — вскинулся майор. Бойцы занервничали, и ему пришлось сразу же сделать жест «Ок» и успокоиться самому.

Алан приподнялся, сел поудобнее и стал аккуратно раздвигать складки на правой штанине. Можно было заметить, что кровотечение из этой огромной раны уже каким-то чудом остановлено.

— Я о том, что ты необычный человек, Диего. Не пора ли тебе заняться действительно настоящим делом? — спокойно продолжал он. — Бегать по лесам и выполнять непонятные приказы — это уже не твое. Неужели ты это еще не чувствуешь?

— Перевербовать пытаешься?

— Освободить… — Их глаза встретились. — Естественно, твоя свобода будет мне тоже выгодна, потому что ты, скорее всего, станешь моим хорошим другом. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— От чего освободить?

— Ты ведь уже сам это понял.

Волна озноба опять предательски захватила Рамиреса. Он не мог выразить это словами, но понимал, что уже точно знает, что предлагает ему Даймонд.

Он задумался и даже на мгновение забыл, что находится сейчас на важнейшей секретной операции внутренних войск в другой стране.

Его вернул на землю звук приближающегося вертолета. Вертолетов было несколько, и это было не по плану — должен был прилететь только один. Видимо, в штабе услышали перестрелку и решили подстраховаться.

— Я все сказал. Если ты захочешь кардинально изменить свою жизнь, ты сможешь найти меня еще раз. До встречи, Диего, — Алан поднял голову, закрыл глаза, поджал ноги к груди и обхватил их руками. — Я иду к тебе, — обратился он к кому-то неведомому, и его тотчас закружило в ураганном вихре, непонятно откуда взявшемуся в этих непроходимых джунглях.

Рамиресу моментально засыпало глаза землей и сухими листьями.

Осмотревшись, он даже не удивился исчезновению Алана. Майор абсолютно точно почувствовал: только что сама судьба встретилась с ним в образе этого человека.

2. София

Здравствуйте. Меня зовут Софи. Я расскажу вам историю, которая изменила всю мою жизнь, и надеюсь, что подобное случится с каждым из вас.

Начну я с событий годичной давности. Тогда я жила в пригороде Лондона в обычной английской семье. Через неделю мне должно было исполниться шестнадцать лет, из которых я уже три года провела без родителей.

Итак, год подходил к концу. Я лежала на кровати в своей каморке на чердаке и мысленно перебирала самые яркие дни своей жизни. Это, конечно, было время, которое я успела провести вместе с родителями. Я во всех деталях помнила, как мы выезжали на пикник, на берег небольшого озера близ Чикаго. Я вспомнила наш красивый и уютный дом в пригороде и некоторые путешествия, в которые мы ездили всей семьей. На уикэнд мы выбирались в окрестности озерного края, но иногда родителям удавалось освободиться от работы и мы уезжали далеко от дома, чтобы полюбоваться достопримечательностями нашей замечательной страны. Это были самые счастливые моменты моей жизни.

Я особенно любила вспоминать о них в «мрачные» дни, которых в последнее время у меня было немало. После гибели родителей в авиакатастрофе меня забрал к себе дядя по маминой линии из далекой Англии. Его звали Феликс Гриспинг, и, как я любила говорить про себя, этим было все сказано.

До этого я его ни разу не видела и даже не знала о его существовании. Более того, я ни разу за первые семь лет моей жизни не была в Англии. Родители, по всей видимости, вообще не общались с Гриспингами, хоть и были родственниками.

До гибели они работали вместе, имели дело, как они мне говорили тогда, с какими-то очень маленькими частицами. Теперь я понимаю, что это, скорее всего, были наночастицы. Папа был русским физиком, одним из тех ученых, кто эмигрировал в США в начале девяностых. Мама была англичанкой. Она занималась химией. В Штатах они работали над крайне засекреченным проектом, в котором было задействовано несколько стран. Больше родители об этом ничего не рассказывали.

Я, как ни удивительно, в самых мелких деталях помнила нашу последнюю поездку на отдых. Отец, видимо, предчувствовал беду, и поэтому вел себя как-то странно. Он подвел меня ближе к костру и незаметно, пряча его даже от мамы, передал мне маленький амулет, похожий на старинную подвеску с диковинным восточным узором.

— Храни его как зеницу ока. Когда тебе будет плохо, сожми его в руках, поверни вокруг своей оси и попроси о помощи.

— И что будет?

— Он защитит тебя от всех злых людей в этом мире.

Я помню, как после этих слов вообразила себе шаро­образный щит вокруг себя.

— Носи амулет на шее как подвеску, и, когда кто-нибудь вздумает тебя обижать, — повторил папа, — просто поверни его, и все будет хорошо…

Я доверяла отцу, но в тринадцать лет уже понимаешь, что такое бывает только в сказках. Поэтому просто взяла подвеску как подарок отца и надела ее на шею.

Через неделю родители погибли в одном из местных перелетов, которые они регулярно совершали по работе.

Дядя Феликс приехал за мной на второй день. Как я поняла потом, семью Гриспингов интересовали только две вещи — деньги и репутация. Родители оставили мне порядка четырехсот тысяч долларов на различных счетах плюс дом и пару машин. Все наследство оценивалось приблизительно в восемьсот тысяч.

Когда мы с дядей Феликсом приехали в его дом в пригороде Лондона, меня разместили в просторной спальне. Вся семья всячески меня обхаживала. Каждый старался угодить. Я тоже не оставалась в долгу и старалась помочь всем, чем могла. Тем более что они постоянно жаловались на свою стесненную финансовую ситуацию.

У Гриспингов было еще две дочери — Сесиль и Летиция. Мне нравилось ездить с ними на шопинг и покупать для нас все «необходимое». В это необходимое входили одежда, косметика, всевозможные украшения, развлекательные игры, бытовая техника, даже иногда мебель. Вернее, покупал все дядя, но он всегда спрашивал меня, можно ли тратить мои деньги на подарки сестрам, себе и тете Кларис.

Мы выбирались в город два раза в неделю и каждый раз приезжали с полной машиной обновок. На себя же я старалась особенно не тратиться.

Я старалась угодить моим родственникам и поэтому ни в чем им не отказывала. Дядя жаловался, что у него уже очень старый автомобиль, и я с радостью предложила купить ему новый в подарок на день рождения…

3. Новая жизнь

Я пошла в школу и сразу стала одной из лучших учениц в классе, но со сверстниками общалась мало. Все ребята в школе поначалу сторонились меня, а я особенно никому в друзья не навязывалась, потому что с раннего детства умела развлекать себя сама.

Потом выяснилось, что сводные сестры распускали обо мне всевозможные сплетни. Начиная с того, что я больна редкой формой заразной оспы, и заканчивая тем, что я навожу порчу на всех, кто ко мне плохо относится.

Это, конечно, была полная чушь. Хотя, как говорится, нет дыма без огня. Сестры чувствовали, что я сильнее их. Не физически, а как-то по-другому. Я сама еще не могла бы этого объяснить, но тоже чувствовала эту разницу и потому старалась всячески ее сгладить, чтобы не вызывать у них раздражения.

Я замечала за собой, что умею приблизительно угадывать мысли человека, если нам приходилось пообщаться хотя бы несколько раз. Папа объяснял это тем, что у меня чистое сердце, которое хорошо чувствует людей. Некоторые ученики в школе, с подачи моих сестер, приняли это за недобрый глаз.

Я достаточно рано поняла, что взрослые люди скрывают свои истинные намерения от всех окружающих. Мои родители всегда пытались максимально объяснить мне свои цели и мотивы своих дел и поступков. Гриспинги в тех же ситуациях вели себя по-другому. Попросту врали, хамили или недоговаривали. Потом я заметила, что так же делают все остальные взрослые, которых я встречала. Я периодически пыталась разговаривать об этом со своими знакомыми сверстниками, но это их не интересовало. Поэтому мне становилось с ними скучно, и я под удобным предлогом незаметно исчезала из очередной компании.

Все-таки я нашла себе двух друзей в нашем классе. Один из них, Ян Божевский, кроме того что был лидером и имел неплохие отметки, умудрялся оставаться неплохим парнем. Еще в нашу компанию входил отъявленный двоечник Даниэль Вотс. Он нравился мне тем, что все ставил под сомнение. В результате его постоянных сомнений и вопросов у нас достаточно часто возникали интересные идеи и споры.

4. Переселение

Первое время мне было хорошо с новыми родственниками. Они меня не обижали, и я даже на какое-то время забыла о словах отца, хотя носила подвеску как память о нем.

Несколько раз в гости приходила женщина из отдела по опекунству. Сначала она приходила раз в месяц, потом реже, а потом стала приходить раз в год. Я неизменно говорила ей, что у нас все в полном порядке, что в доме царят мир, дружба и согласие. Хотя, конечно, я замечала, что родственники относятся к моим многочисленным подаркам как к чему-то само собой разумеющемуся и даже порой начинают давить на меня, чтобы я сделала им очередной, более дорогой, презент. В общем, если называть вещи своими именами, подарками все эти покупки просто назывались. На самом же деле с момента, когда я переступила порог дома Гриспингов, вся их семья стала жить за счет опекунства и тех денег, которые остались от моих родителей.

Меня это особенно не волновало. Я знала, что мир в доме и хорошие отношения с родными людьми бесценны, и готова была отдать все свои деньги родственникам. Тем более что они в них так нуждались. Так прошли первые два года моей жизни у Гриспингов…

Был один из немногих погожих зимних дней. Я шла домой из школы. Настроение было хорошее. «Завтра у меня будет мой пятнадцатый день рождения», — думала я.

Было так хорошо, что мне хотелось поделиться радостью со всеми, кого я повстречаю на пути. Я дошла до дома, покружилась немного перед входом и весело вбежала по ступеням крыльца.

Пройдя привычным маршрутом, я распахнула дверь своей комнаты. Все мысли были только об этом долгожданном празднике, и я не сразу поняла, что вокруг происходит что-то не то.

Я замерла посреди комнаты. Что-то остановило меня. Я так и осталась стоять на месте, как будто с разбегу натолкнувшись на каменную стену. Если мои ноги не перепутали дорогу от избытка чувств, то должны были принести меня к моей комнате.

Что-то подсказывало, что я действительно не ошиблась, но выглядела моя комната совершенно ужасно: все мои вещи были скомканы и кое-как запиханы в три больших мешка для мусора. Маленькие милые сердцу безделушки, заколки для волос и различные небольшие вещицы валялись, разбросанные по всему полу. Было такое впечатление, что в комнате только что закончился ураган. Передо мной стояла Сесиль — старшая из сводных сестер, она что-то запихивала в еще один мусорный пакет.

— Ты что здесь делаешь? — в недоумении спросила я.

— Я здесь живу, — с ехидной ухмылкой бросила она. — А ты теперь живешь в чулане! — И она безудержно захохотала.

Вдоволь отсмеявшись, Сесиль пошла в наступление.

Она была старше меня на два года и выше на полголовы. Это стало особенно ощутимо, когда она подошла вплотную и одним рывком подняла мусорный пакет с одеждой. Ткнув им в мою грудь и с нажимом, указывая мне за спину, она громогласно прошипела:

— Дверь там! Знай свое место, сиротка!

Это было как удар молнии среди ясного неба.

Конечно, я догадывалась, что сестры меня недолюбливают, но есть же еще дядя и тетя? Я расплакалась и побежала к дяде Феликсу. Дядя, как обычно после работы, сидел у телевизора с газетой в руках.

— Дядя! — в слезах, отчаянно жестикулируя, я подбежала к нему. От обиды все слова в голове перемешались.

Дядя отстранился:

— Что ты делаешь? Не видишь, я занят!

— Дядя! Сесиль выгоняет меня из моей комнаты! — Мне было сложно говорить, я прерывисто дышала, захлебываясь слезами.

— Разбирайтесь сами!

— Но как же это? — Я не могла больше ничего сказать. Все слова вылетели из моей головы.

Дядя отложил газету и пристально безучастно посмотрел на меня. Он бесконечно долго смотрел, молчал и думал о чем-то. Меня он, похоже, вообще не замечал.

— Ладно. Пойдем со мной.

Я, как могла, приободрилась и пошла вслед за ним в надежде, что это всего лишь недоразумение и он сейчас заступится за меня. Мы дошли до моей комнаты. Дядя Феликс вошел и закрыл передо мной дверь. Я постояла у закрытой двери и через пару минут уже почти успокоилась. Дядя относился ко мне лучше всех в этой семье, и я была уверена, что он сейчас восстановит справедливость.

Через пару минут дверь открылась, и он вышел из комнаты с мешками для мусора, в которых были мои вещи.

— Пойдем, — сказал он, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж.

Я, ничего не понимая, пошла следом. Мы поднялись на второй этаж, но дядя продолжал идти по лестнице вверх. Насколько я знала, выше второго этажа был только чердак. Он был необитаем и забит всяким хламом. Дядя шел именно туда, и я машинально, как в дурном сне, продолжала следовать за ним.

Мы поднялись в каморку, в которой с трудом поместились старая кровать и маленький столик. В потолке было достаточно широкое окно, через которое были видны крыши соседних домов и небо.

— Теперь ты будешь жить здесь. Сесиль уже большая, и ей нужно больше места.

— Но, дядя, как же так? — еще не веря своим глазам, пыталась протестовать я.

— За все надо платить, — непонятно почему сказал дядя Феликс и пошел обратно.

И тут меня осенило. Деньги на моих счетах практически закончились, и я уже не могла покупать дорогие подарки всем моим родственникам.

«Значит, до этого они просто продавали мне свое внимание за мои деньги?». Эта мысль в буквальном смысле вывела меня из равновесия. У меня закружилась голова, и я провалилась в черноту забытья.

Очнулась я на пыльной кровати. Был уже вечер. На меня с новой силой нахлынули грусть и отчаяние. Я опять ощутила себя такой же одинокой, как после гибели родителей. Слезы текли по щекам. Даже время остановилось и отказывалось идти вперед. Из головы не выходила последняя фраза дяди. Я ведь отдала им все свои деньги, ни разу никого из них не обидела!

За что еще надо платить?!

5. Родные люди

С того дня вся моя жизнь сильно изменилась. Теперь я не просто помогала, а выполняла практически всю работу по дому. Мыла посуду, гладила на всю семью, убирала и наводила порядок в садике перед домом.

Гриспинги объясняли это тем, что я должна отрабатывать те деньги, которые они на меня тратят. И они, конечно, уже давно забыли о том, что если бы я не тратила родительское наследство на подарки, его бы мне хватило лет на шестьдесят безбедной жизни.

Теперь я была так загружена, что едва успевала сделать домашнее задание, а о том, чтобы в открытую встречаться с парнем, как уже делали большинство моих сверстниц, приходилось только мечтать. Родственники и раньше под различными предлогами запрещали мне общаться с мальчиками, а теперь у меня на это еще и времени не хватало. И все же со временем я смогла придумать как их перехитрить.

Но, справившись с этой проблемой, я столкнулась с еще большей. Встречаясь длительное время с одним парнем, а потом еще с одним, я поняла, что правы те, кто говорят, что у мужчин только одно на уме. И если им в чем-то отказать, то… В общем, в парнях я сильно разочаровалась, и после своей второй неудавшейся «попытки» решила какое-то время общаться только с Яном и Дэном, которые видели во мне скорее напарника, чем девушку.

Я не боялась тяжелой работы по дому. Наоборот, я умела найти интерес в каждом деле, которым занималась. Больше всего меня утомляло то, что сводные сестры и мачеха постоянно придирались к моей работе. А когда я перестала обращать внимание на пустые упреки, начинали унижать и кричать на меня. Иногда дело даже доходило до подзатыльников. После этого я неизменно убегала в свое убежище под крышей и надолго запиралась там изнутри. Проливая слезы по минувшим счастливым годам, я вспоминала родителей и их милых друзей, которые были добры со мной. Самым ужасным для меня было то, что других вариантов у меня пока не было. Гриспинги тоже это прекрасно понимали и пользовались ситуацией, как только могли.

***

Так прошел еще год. Теперь, когда мне почти исполнилось шестнадцать, я поняла, что все, о чем мне говорили Гриспинги до моего переезда в эту каморку, оказалось абсолютной ложью.

Правда была в том, что я оставалась одинокой все эти три года после смерти родителей. Родственники выкачивали из меня родительские деньги. Когда же деньги закончились, стали выкачивать мои жизненные силы. Теперь я прекрасно понимала слова поэта: «У меня есть братья, но нет родных». Но от этого легче мне не становилось.

Они действовали как самые настоящие вампиры из классических романов. Только упивались они не моей кровью, а моими чувствами. Первым делом они установили специальные правила поведения в доме и распределили обязанности. Причем правила устанавливались для всех, но в обязанности всей семьи входил по большей части контроль надо мной. У каждого правила было свое официальное объяснение, но при этом у всех была одна общая неофициальная причина — унизить и поиздеваться надо мной, довести меня до истерики, растоптать и уничтожить мое достоинство.

Сводные сестры просто так самоутверждались. А дядя с тетей, похоже, так мстили моим умершим родителям за то, что они были успешнее и умнее них. Среди членов семейства Гриспингов со временем были поделены сферы влияния. Тете Кларис достался самый лакомый кусок, она контролировала правильность уборки в доме. Так как в уборке нет предела совершенству, пыль ведь может и за полчаса нападать, мне доставалось каждый раз, когда тетя была не в духе. Почти каждый раз.

— Ну что, дорогая моя? Посмотрим, откуда у тебя руки растут, — любила приговаривать она.

Дальше она неизменно уделяла внимание моей плохой наследственности и через этот удобный трамплин перебиралась к критике моих родителей. Это была ее любимая тема. Она могла говорить об этом часами и останавливалась только после того, как я не выдерживала и убегала в слезах к себе в каморку.

6. Гадание на суженого

Вечерело. Я лежала на кровати и рассматривала почерневшие от времени обои, которыми было обклеено чердачное пространство дома Гриспингов, оно по совместительству служило и потолком в моей комнатушке. Память услужливо преподносила все самые запомнившиеся моменты моей жизни. Перед своим шестнадцатым днем рождения я проделывала это уже во второй раз. Поначалу я просто почувствовала себя увереннее, теперь же убедилась, что такой своеобразный ежегодный разбор полетов всей моей жизни помогал мне лучше понять себя, взглянуть на свои действия с дистанции времени и как бы со стороны.

Часы показывали две минуты первого.

— Вот он и наступил! С днем рождения тебя, Софи!

Я зажгла свечу на небольшом пирожном. Небольшой торт я куплю уже завтра, чтобы в школе угостить Яна и Дэна. Мне все равно было его не съесть в одиночку. Сейчас же я праздновала день рождения как можно более осторожно, чтобы Гриспинги не заметили и не испортили мне этот вечер.

***

Я хотела поскорее уехать от Гриспингов, но понимала, что, пока не окончу школу, будет сложно это сделать, поэтому я вынуждена была оставаться с ними.

В своей комнатушке я любила мечтать о прекрасном принце, который приедет за мной на белом коне и заберет из этого логова родственников-вампиров. Я делала это довольно часто. Мне нравилось мысленно рисовать черты его лица. Естественно, он не был похож ни на одного из моих друзей, да и вообще я не знала ни одного человека, на кого он был бы похож. Вот я уже вижу, как он подъезжает на белом «мерседесе» последней модели и увозит туда, где меня больше никто не будет обижать.

Он обязательно должен быть мускулистым и невероятно красивым, а еще умным и не бедным. В общем, положительных качеств у него должно быть много, он ведь как-никак — мой суженый. А как он умудрится сочетать в себе все эти качества, меня особенно не волновало.

«Могу я хотя бы в мечтах расслабиться?».

По случаю дня рождения я решила погадать на суженого. В интернете я нашла более десятка способов, но больше всех мне понравилось гадание со свечами.

Это гадание со свечами представляет собой ритуал, готовиться к которому следует несколько дней. Время для него лучше выбрать зимнее, Новый год или Рождество.

Купите в церкви три свечи, а в источнике наберите чистой воды, которая должна отстояться у изголовья вашей кровати три или четыре дня. Когда пройдет этот срок, начинайте гадать. Дождитесь полуночи, освободите стол. Поставьте на него три свечи в форме треугольника, между ними, в центре, установите графин с ключевой водой. За графином поставьте зеркало так, чтобы одна из свечей его освещала. Через воду в графине вы должны видеть зеркало. Когда все приготовите, расслабьтесь и сконцентрируйтесь на своем вопросе. Вглядывайтесь в воду, пока не увидите какую-нибудь картинку, которая и станет ответом.

Я так и сделала. Сходила в ближайшую церковь и купила три толстые свечи. Там же попросила святого отца освятить воду, так как родника поблизости не было, и поставила банку с водой отстаиваться у изголовья кровати. Прошло три дня с этого момента, и настал долгожданный день гадания. Я выполнила всю работу по дому и с трудом дождалась полуночи. Итак, на часах уже три минуты первого — пора начинать. Думаю, день рождения усилит эффект, и у меня все получится.

Я уже давно освободила стол, расставила зеркало, свечи и графин с водой так, как это было описано в инструкции. Самым сложным было расслабиться и сконцентрироваться на вопросе о Нем. Сначала у меня это никак не получалось, но я продолжала упорно смотреть в зеркало через воду.

Наконец все мысли мои исчезли, и осталось только одно — стремление увидеть Его, его лицо. Я просидела за столом почти всю ночь, силы уходили, но так я ничего конкретного в зеркале и не увидела. Несмотря на это я не отбросила надежду и до последнего старалась это сделать.

«Он просто обязан сегодня прийти. Это мое заветное желание!»

«Приди же, приди!» — повторяла я про себя как молитву.

7. Сон в волшебную ночь

Не помню, как я уснула. Видимо, я так сильно сконцентрировалась на своих поисках, что совершенно потеряла ориентацию в пространстве и во времени. Сначала мне снились несколько удивительно красивых старинных замков. Они висели прямо в облаках, вместе с прилегающими к ним земельными угодьями. Они выстроились в изогнутую линию, словно на параде. Я летела над ними и любовалась их впечатляющей красотой. Потом мне надоело любоваться на них издали. Я выбрала один из них и спустилась в его внутренний двор.

Там как раз шел рыцарский турнир. Рыцари были в сверкающих красивых доспехах, и на всех были шлемы. Мне это не очень понравилось, но менять я ничего не стала, хоть это и был мой сон.

Рядом с королевским троном было свободное кресло. Видимо, оно предназначалось для той дамы, за чье сердце будут биться все эти рыцари. Я, не раздумывая, села на него. Ведь я искала суженого, вот пусть и поборются за мое сердце. Это же мой сон, в конце концов.

«Могу я хотя бы во сне позволить себе все, что душа пожелает? Все-таки хорошая была традиция в древности завоевывать даму с помощью турнира», — подумала я.

Поединок начался. Рыцари выстроились с двух сторон в две очереди и выходили по двое на бой. Кто-то из них побеждал, кого-то уносили. Короче говоря, все шло своим чередом. Каждый победивший снимал шлем и кланялся мне. Так я смогла рассмотреть каждого. Среди них были симпатичные, некоторые и не очень, но пока ни один из них не понравился мне настолько, чтобы мне захотелось сбежать вместе с ним на край света.

Рыцарей было много, поэтому первый раунд длился, по ощущениям, часов пять. За ним пошел второй. Поначалу дрались на копьях, во второй части перешли на мечи. Участников после первого раунда поубавилось, но теперь каждое следующее сражение длилось дольше предыдущих. Даже несмотря на то, что во втором раунде едино­временно друг с другом дрались сразу три пары рыцарей, времени на это уходило гораздо больше.

Мне постепенно становилось скучно. Мне казалось, что солнце как стояло в зените, так и не сдвинулось с места, как будто его кто-то намертво привязал невидимой паутиной. Откуда-то пришло понимание, что солнце так и останется в зените, пока я не выберу моего суженого, и это меня почему-то немного испугало. Поразмыслив, я поняла, что сама побаиваюсь определенности в решении этого вопроса.

«А вдруг сейчас выберу, а потом встречу кого-нибудь еще лучше? — Эта мысль глубокой занозой засела у меня в душе. — Надо же! Раньше, когда я мечтала о нем, я как-то об этом не задумывалась».

Пока я внутренне готовилась к тому, что не выйду отсюда до тех пор, пока не сделаю выбор, на арене закончился второй раунд турнира. Арену готовили к третьему раунду — стрельбе из лука.

Тут в самый центр площади вышел странный молодой человек и сразу направился к королевской ложе. На нем не было доспехов. И оружия у него тоже не было. В руках он держал только длинный, на вид крепкий деревянный посох.

Он подошел достаточно близко, чтобы можно было спокойно разговаривать, не повышая голос, снял капюшон и посмотрел мне прямо в глаза.

Это был молодой человек лет восемнадцати-девятнад­цати с современной прической. Не то чтобы он был красив, просто симпатичен. Но меня поразил его взгляд, и мое сердце забилось учащенно. Мы смотрели друг на друга не отрываясь. Казалось, он погрузился в мой взгляд полностью и сейчас плещется в нем, как в океане. Или это я плескалась в его взгляде?

Это продолжалось целую вечность. Я никак не могла отвести глаза. Мне уже не нужен был никакой турнир. Мне ничего не было нужно. Лишь бы никуда не исчезло это ощущение небывалого восторга, в котором я медленно утопала. Сердце билось с такой силой, что удары стали отдавать в виски. Дышала я с трудом, но и это было очень приятно.

Вдруг какой-то звук, так некстати прозвучавший, отвлек меня, заставил очнуться от сладкого забытья, а на арене уже трубили в рог начало третьего раунда турнира.

Молодой человек протянул ко мне руку и сказал:

— Ну вот мы и встретились, Софи. Меня зовут Алан, Алан Даймонд, пойдем со мной.

Какая-то часть меня хотела пойти с ним. Я уже почти сорвалась с места, но вдруг вспомнила, что если так быстро соглашусь принять его как своего суженого, то он, скорее всего, потом не будет меня ценить. Да и вообще — я дама турнира! Какая-то непонятная ярость овладела мной.

— Ты что же это — решил обойтись без турнира?!

— Я искал тебя по всему земному шару, буквально перерыл каждый ярд суши. Пойдем со мной, и я покажу тебе новый мир, в котором будем только ты и я.

— Знаем мы таких, плавали! Ты сначала докажи свою доблесть!

Он не реагировал на мои слова и продолжал говорить, как будто бы куда-то спеша.

— Я расставил маяки по всей планете, чтобы они дали мне знать, где ты находишься в тот момент, когда ты сама начнешь меня искать. Потом я преодолел девять тысяч миль ради того, чтобы увидеть тебя!

«Ах, он меня даже не слушает?!» — пронеслось в моей голове.

— Хотя ты уже опоздал, — закончила я мысль о турнире. — Ты не можешь принимать участие в турнире. Вышвырните этого наглеца за ворота. Надо же, пришел, и сразу подавайте ему даму турнира. А где ты раньше был? — «Когда ты был мне так нужен?» — уже про себя подумала я.

— Ты не можешь так поступить! Ты погубишь себя! Я твой единственный суженый на всей этой планете! Мы созданы друг для друга! — кричал он, пока к нему со всех сторон подбегали рыцари.

Его схватили и потащили к внешним воротам. Вернее, должны были потащить, но не смогли сдвинуть его с места.

Я повелительно махнула рукой. К нему подбежали еще по три рыцаря с каждой стороны.

— Нет, вы посмотрите на этого наглеца!

«Пришел без „мерседеса“, и даже без белого коня, одет в какую-то робу, с посохом. Да он больше на пастуха похож, а не на прекрасного принца!».

Пока я размышляла об этом, Алан сопротивлялся из последних сил. Несколько рыцарей немного придушили его. Он поморщился от боли, и я заметила, что их прикосновения оставляют ожоги на его коже.

— Это мой сон, и я здесь решаю, кто и что может в нем делать! — совсем разошлась я.

— У тебя, возможно, будет еще один шанс увидеть меня, — прошептал он приглушенно. — Завтра настройся на поиски суженого так же, как ты сделала это сегодня, и приходи на берег Тихого океана слева от большого горного хребта.

Он выдохнул это. Силы были слишком не равными. Рыцари смогли сдвинуть его с места, а потом с возрастающей скоростью поволокли к воротам. Вдруг Алану удалось сделать глубокий вдох, и он опять резко врос в землю. Рыцари по инерции повалились на землю. В их руках осталась его балахонистая куртка, разодранная на мелкие кусочки. Пока они поднимались и догоняли его, он в два прыжка преодолел расстояние в десять ярдов, остановился рядом со мной и спокойно и серьезно сказал:

— Ты для меня важнее моей собственной жизни, и моя победа в твоем игрушечном турнире абсолютно точно не покажет этого. Приходи завтра одна без всей этой свиты на берег океана. Если я смогу еще раз найти тебя, то только там. Я докажу тебе, что именно я твой суженый. Обещаю, у тебя не останется сомнений!

Но тут его опять нагнали мои рыцари. Я видела, как их пальцы уже почти касались его одежды. Он все еще смотрел мне прямо в глаза, но мне казалось, что он видит все вокруг. Рыцари вот-вот должны были схватить его второй раз.

Вдруг Алан совсем немного повернул свой посох вокруг своей оси. Это движение было, на первый взгляд, таким незаметным, что я не придала ему никакого значения. Однако уже через мгновение я заметила, что все вокруг сразу же изменилось. Время стало тягучим и вязким. Теперь оно не лилось, подобно горной реке, а тянулось, словно сосновая смола. Алан продолжал смотреть на меня. Я тоже смотрела ему в глаза. Это опять было так приятно, что я не могла оторваться.

Весь мир словно замер в ожидании! Тут я с ужасом поняла, что, если мои рыцари дотронутся до него еще раз, он не вынесет этого и ему придется уйти из моего сна. Мне захотелось остановить их, но слова застряли у меня в горле. Я уже просто не успевала это сделать.

Время текло медленной величественной рекой. Рука ближайшего рыцаря так же медленно, но неумолимо приближалась к нему. И тут я увидела, как этот на вид хрупкий парень молниеносно взмахнул своим посохом и ударил им в землю перед собой. Земля затряслась так, как будто это была не палка, а бетонная плита весом в двести тонн. Прошло еще несколько мгновений. Все вокруг двигалось, как в замедленной съемке. Арена дала глубокую трещину, которая стала с невероятной быстротой разрастаться в разные стороны. После этого уже вся картинка у меня перед глазами стала рассыпаться на части, а потом разлетелась на куски. Как будто экран гигантского телевизора вдруг разорвался на мельчайшие осколки, и все они вихрем пронеслись мимо меня.

Я сидела с открытыми глазами за столом у себя в каморке. Было раннее утро. Свечи догорели. Передо мной только графин и зеркало, в котором все еще светились глаза Алана. Я уже осознала, что проснулась и нахожусь в своей комнатушке, но еще долго не могла и не хотела ничего видеть, кроме его красивых бездонных глаз. Казалось, они приковали меня навечно. До сих пор я никогда не испытывала более сильного чувства!

8. Призрачная надежда

Я еще долго сидела за столом, с каждой минутой все больше понимая, что Алан — это мой суженый. Я позвала его, и он пришел, а я на него натравила своих рыцарей!

«Ну я и дура! — У меня вырвался нервный смешок. — А он ничего себе. Надо же, как это ему удалось влезть в мой сон? Завтра надо будет спросить».

Будильник отвлек меня от мыслей о нем. Нужно было готовить праздничный завтрак. Сегодня к Гриспингам должны были прийти гости. Я встала со стула и остановилась рядом с кроватью.

«А что если я его больше никогда не увижу?!».

Эта мысль ударила меня, словно огромный молот. В груди стало так больно, что дышать удавалось ценой больших усилий. Стоять я больше не могла. Сил еле хватило, чтобы сесть на кровать.

«Нет, он придет. Он же сказал, что придет, значит, придет». Я лихорадочно вспоминала, что он говорил.

Перед глазами опять проявилась картина на арене. Двенадцать огромных рыцарей с трудом пытаются утащить щуплого парня с посохом, и он, сопротивляясь из последних сил, шепчет: «У тебя, возможно, будет еще один шанс увидеть меня».

Возможно?! Он сказал — возможно! То есть шанса может и не быть?!

Мне стало еще хуже, но моя память, кажется, решила добить меня окончательно. В мозгу, словно молнией среди иссиня-черного неба высветилась надпись: «Это все ты сделала сама, своими собственными руками!». Огромным усилием воли я смогла отринуть мрачные мысли.

— Видали мы таких быстрых! — Я резко встала с кровати. Мне ведь нужно было идти готовить, иначе не миновать взбучки от тети Кларис.

Очнулась я лежа на полу рядом со своей кроватью. Надо мной нависала тетя Кларис и, как обычно, пыталась обвинить меня в том, что я падаю в обморок для того, чтобы не работать. Из этого я сделала вывод, что потеряла сознание. На затылке была небольшая шишка. Все лицо распухло от слез. Даже ночная рубашка немного промокла.

Тетя Кларис продолжала длиннейшую тираду о моей нерадивости, а до меня в это время медленно доходила суть происходящего.

— Я плакала? — удивленно спросила я.

Тетя Кларис не поняла вопроса и даже ненадолго перестала меня воспитывать.

Я первый раз за последние годы не обращала на нее должного внимания. Мои слезы поразили меня даже больше, чем все предыдущие события минувшей ночи. Неужели я оплакивала разлуку с этим парнем помимо своей воли? Я изо всех сил пыталась разозлиться на себя. Не помогло, разозлиться явно не получалось. Тогда я попыталась вспомнить, что он говорил о следующей встрече. При этом пришлось начать движение в сторону кухни, потому что тетя Кларис уже плохо себя контролировала и могла перейти на воспитательные пинки и подзатыльники.

«Завтра настройся на поиски суженого так же, как ты сделала это сегодня, и приходи на берег Тихого океана слева от большого горного хребта», — прозвучало у меня в голове, заглушая вопли тети.

«Да? Сейчас, пришла! Да этих хребтов на побережьях разных континентов столько, что за несколько лет я как раз управлюсь и найду нужное место. А надо прийти сегодня, да еще и во сне», — подумала я.

Я спускалась по лестнице и продолжала решать эту головоломку.

«Даже если бы я знала, как во сне прийти в определенную точку на местности. Я не знаю, куда приходить! Начнем с того, что я вообще знаю одно-единственное место на берегу Тихого океана. Мы туда ездили с родителями десять лет назад. И находится оно в США — на другой стороне земного шара!..».

Тут меня прошиб озноб, по всему телу пробежали мурашки. Я почти остановилась, но недовольный возглас тети заставил меня идти дальше.

«Неужели он имел в виду именно это место?! Там тоже был массивный горный хребет справа! Но как? Как он узнал об этом? Это невероятно! Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда!».

Я спустилась на кухню и приступила к готовке, но из головы не выходил этот невероятный Алан.

«И все же, если он больше ничего не сказал о месте будущей встречи, то я должна была тоже знать это место. Я знаю только одно место, которое находится на берегу океана. Все сходится, если, конечно, не учитывать, что все это мне приснилось. Или, другими словами, — все это лишь бредовый вымысел девушки, которую вконец замучили ее родственники и неудачи на личном фронте».

Как я ни старалась бодриться и для себя самой делать вид будто ничего не происходит, ничего у меня не получалось. Происходящее было просто за гранью всего нормального, с чем я встречалась до этого. Но все это было настолько восхитительно и так мне понравилось, что я не могла дождаться того момента, пока я снова усну. Ко всему прочему оставалась вероятность, что продолжения ночной сказки не будет. Весь день я провела в ожидании, увижу ли я его еще раз.

Мне нездоровилось. Я померила температуру, оказалось, что у меня упадок сил.

«Еще бы, столько впечатлений за одну ночь!».

Естественно, это не было аргументом для Гриспингов. Они принимали гостей, и на кухне было много работы. Сама по себе работа не представляла для меня сложности, но чем ближе день катился к вечеру, тем больше я волновалась. Около шести вечера я уже была в таком состоянии, что не могла ничего делать. Все валилось из рук. В торт вместо сахара я насыпала соли. Индейку пережарила. Выронила и разбила любимое блюдо тети, когда мыла посуду. Этим я окончательно взбесила ее и моих сестер, но я была так взвинчена, что меня совершенно не трогали их упреки и вопли. Все вокруг было для меня словно в тумане. Я знала одно: если я его больше никогда не увижу, мир для меня перевернется. Я ждала ночи так же, как заключенный ждет казни или помилования на предстоящем суде.

«Он сказал, что, возможно, у него получится прийти снова. То есть, может, и не получится. Я его прогнала. Из-за какой-то блажи. Кем я себя возомнила?! А он преодолел девять тысяч миль ради меня…».

Слезы с новой силой полились из глаз. Теперь я ревела уже наяву.

Пока я была на кухне, а все гости сидели за столом, это никого не волновало. Но после застолья, когда гости стали понемногу разбредаться по всему дому, дядя выгнал меня в мою каморку, чтобы я не портила праздничный вид их дома.

Я как в бреду добежала до своего чердака, упала на кровать и проплакала до глубокой ночи. В конце концов, это принесло небольшое облегчение. Правда, сил вообще ни на что не осталось. Мыслей в голове тоже.

Нет, в голове была только одна, но невероятно важная мысль.

«Я хочу его снова увидеть!».

Даже не помню, как я провалилась в спасительный сон.

9. Сон или реальность?

Сначала мне снилось что-то несуразное, но желание снова увидеть Алана было таким сильным, что я даже физически его ощущала. Оно было словно ветер. Поразмыслив, я поняла, что меня действительно обдувает ветер. Он дул в одном определенном направлении. Разобравшись со своими ощущениями, я огляделась и постаралась определить местность, в которой нахожусь.

С этим было все просто. Вокруг меня, куда ни кинь взгляд, находился песок во всех направлениях. Песок простирался до самого горизонта. Кроме него не было видно вообще ничего. Одни дюны, глазу решительно не за что было зацепиться. Я находилась в пустыне.

Меня это почему-то не испугало, хотя и выглядело все настолько реально, что я даже засомневалась, сплю ли я. Стоять на месте было жарко, и я пошла за ветром. На вершине одной из дюн красовался флюгер. Поскрипывая на ветру, он тоже достаточно однозначно указывал направление ветра.

Я шла, никуда не сворачивая, и скоро заметила, что ветер стал усиливаться. Я прошла еще немного, и он загудел мощнее. У меня даже стали закрадываться мысли, не усиливается ли он по мере моего приближения к чему-то.

С этими мыслями я все дальше и дальше продвигалась в глубь пустыни. Теперь меня сопровождал не легкий бриз, а мощнейший ураганный поток воздуха. Тут я обратила внимание на свою одежду: на мне вместо привычных джинсов и кофты была какая-то замысловатая свободная одежда. Рукава плавно переходили в лиф. Я почувствовала, что могу воспользоваться ими, как парусами, если расположусь под определенным углом к ветру.

Было страшновато, даже несмотря на то, что все это происходило не наяву. Может, дело было в ощущении полной реальности происходящего?

Уж очень все правдоподобно представлялось — как будто я и не засыпала вовсе, а просто моргнула и оказалась в этом странном месте.

Я взобралась на самый высокий бархан из тех, что были поблизости. Развела руки и стала ловить ветер.

Он подхватил меня, как пушинку, и понес в направлении моего заветного желания. Невероятная буря восторга накрыла меня. Я балансировала, как акробат на канате, чтобы не подниматься слишком высоко и не опускаться слишком низко. Упасть я не боялась. Все-таки песок это не скалы, как-нибудь приземлюсь. Но все же падать не хотелось.

Так я пролетела совсем немного. Может, минут двадцать или сорок, не знаю. Ощущение времени было притуплено. На горизонте показались океан и горные хребты справа.

— Ура! Я так и знала! — закричала я.

Я так обрадовалась, что чуть не потеряла равновесие и не упала в ближайшую высоченную дюну.

Я уже подлетала к побережью океана. И тут до меня дошло, что если я с такой же скоростью буду лететь и дальше, то запросто улечу в открытое море.

Не успела я испугаться, как дюны закончились, и поток воздуха моментально поменял направление на противоположное. При этом он остался таким же сильным.

Я никак не ожидала такого поворота событий и потеряла не только управление, но и всякую ориентацию в пространстве. Меня моментально завертело в штопоре. Я даже не успела понять, что падаю, как уже приземлилась на что-то мягкое.

— Слава богу, ты пришла! — сказал Алан. — Я так волновался, что ты не найдешь дорогу!

«Я была в его объятиях? Это немыслимо!».

Я сразу же отстранилась от него и отбежала на безопасное расстояние.

— Не бойся, это я, Алан, — сказал он немного смущенно. — Извини, я постоянно забываю, что для тебя не очевидно, что мы с тобой единое целое.

Я все еще подозрительно смотрела на него. Если честно, то я еще не совсем отошла от моего необычного полета и не менее необычного приземления.

— В каком смысле — единое целое? — машинально спросила я.

— Мы созданы друг для друга. Люди об этом обычно так говорят.

И тут все мои вчерашние вопросы посыпались на него. Первый вопрос каким-то чудом растолкал все остальные в моей голове и вырвался на свободу.

— Откуда ты узнал, что это место — единственное на побережье Тихого океана, которое я знаю?

— Я уже говорил тебе. Мы созданы друг для друга. Мы единое целое, хоть ты и сопротивляешься этому.

— Что значит — «мы единое целое»? Мы два разных человека. Что за бред ты несешь? Откуда ты вообще взялся?

— На другом, не телесном уровне, мы связаны. По-другому можно сказать, что мы с рождения друг друга любим.

— Ничего себе! А если я так не хочу? — вырвалось у меня. — А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я, чтобы именно ты был создан для меня?

Алан недоумевающее посмотрел на меня и неожиданно рассмеялся.

— Что ты смеешься? — рассердилась я.

Он продолжал смеяться еще сильнее. Это меня еще больше разозлило. Мне казалось, что он, как и другие, издевается надо мной. Моего терпения хватило еще на пару секунд, и я набросилась на него с кулаками.

— Прекрати смеяться! Слышишь?! Я серьезно!

Я повалила его, пыталась сделать ему больно, но он смеялся еще сильнее. При этом он как-то умудрялся уходить от действительно болезненных ударов. Наконец, он показал, что сдается. Я удовлетворенно села рядом, изображая крайнюю озабоченность. Алан тоже поднялся и сразу стал предельно серьезным.

— То, что мы с тобой созданы друг для друга, не отнимает у тебя право выбора. Но ты не сможешь быть более счастливой ни с каким другим мужчиной.

— А это разве не отнимает право выбора?

— Нет. Ты можешь выбрать: или быть полностью счастливой со мной, или быть гораздо менее счастливой с любым другим человеком. Это твой выбор. Ты вправе его сделать.

— А ты тоже можешь выбрать?

— Да. И я свой выбор уже сделал. Идеальная пара есть у каждого. Только найти ее практически нереально, если не воспользоваться помощью свыше. Но для этого ты должна узнать много нового. Это вопрос нескольких месяцев. А может, и лет, — добавил он, немного подумав.

Мне нужно было время, чтобы переварить это. Алан сидел рядом на пляже и смотрел на океан. Вдалеке шла гроза. На фоне заходящего солнца можно было четко различить две чернеющие плоскости — поверхность воды и грозовой фронт. Волны, как темно-синие барханы, путешествовали по безбрежным просторам океана. Я засмотрелась на эту красивую живую картину, которую перед нами расписала природа. К своему удивлению, я заметила, что мне было невообразимо уютно просто молча сидеть рядом с ним. Вдруг Алан резко поднялся и заговорил быстрее, как будто куда-то заторопился.

— Ты должна будешь показать мне, где ты живешь в реальной жизни.

Я уже хотела назвать ему свой адрес, но он мягко, но настойчиво прикрыл мне рот своей ладонью.

— Нельзя произносить.

Я посмотрела на песок.

— И нарисовать нельзя, они уже близко — отследят.

— Кто они?

— Видишь — там пятна на небе?

Я взглянула в сторону океана и заметила вдалеке несколько крохотных вертолетов.

— Ничего не понимаю, мы же в моем сне?

— Это вчера мы были в твоем сне, а сегодня мы в другой точке земного шара. Это долго объяснять, но суть в том, что каждый из нас спит далеко отсюда, но наше сознание реально сейчас находится здесь.

Я уже ничему не удивлялась.

— А эти господа, которые скоро будут здесь, имеют специальное оборудование, которое позволяет им отлавливать сознание людей, — продолжал Алан. — Короче говоря, за мной идет большая охота, так что нам придется ненадолго расстаться. С собой я тебя взять сейчас не смогу, потому что ты еще не готова к таким превращениям. Это опасно.

— Но как ты меня опять найдешь?

— Ты должна думать обо мне. Хотя нет, этого мало. У тебя мало личной энергии. Я вижу, что ее кто-то постоянно отбирает. Кто-то из тех людей, с которыми ты близко общаешься.

— Гриспинги! — даже не задумываясь, воскликнула я.

— Ты должна найти способ избавиться от их влияния. После этого тебе будет достаточно подумать обо мне, и я пойму, где ты находишься.

— Но как же я это сделаю? — Я абсолютно не представляла себе, как избавиться от них.

Вместо ответа Алан почему-то не на шутку заинтересовался моим амулетом, который подарил мне отец.

У него было лицо человека, который увидел перед собой нечто абсолютно необыкновенное.

— Его дал мне мой отец. — Я не понимала его волнения.

— Используй его против этих Гриспингов. Точно! Используй его, Софи. Он поможет тебе.

Я в недоумении уставилась на него.

— Итак, мы с тобой договорились? Ты избавляешься от их влияния и потом долго думаешь обо мне. Так? — Алан пытался на глаз определить расстояние до приближающихся вертушек.

— Да! Договорились. — И я тоже посмотрела в сторону вертолетов.

Лицо Алана было уже намного ближе. Он не настаивал, а просто дал понять, и я поддалась внезапному порыву и сама поцеловала его.

Я уже точно знала, что не забуду этот первый поцелуй никогда. Мы целовались целую вечность. Я как будто пила из чистого прозрачного источника. Весь мир вокруг нас остановился. Казалось, сердце сейчас вырвется на свободу и пустится в радостный пляс вокруг нас.

Но Алан нежно отстранил меня.

— Прости, уже пора.

Я оглянулась. Вертолеты были уже отчетливо видны. До них было миль восемь или десять. Я увидела несколько вспышек, похоже, они в нас уже стреляли.

Откуда-то в руках Алана опять появился знакомый посох. Он крутанул его над нами и с силой воткнул в землю так же, как делал это в прошлый раз. Опять земля дала трещину, та с быстротой молнии расползлась в разные стороны. Вся картина этого мира разлетелась на куски в считанные секунды.

Я сидела на кровати в своей каморке и приходила в себя. Мне понадобилось около получаса, чтобы перестроиться. Сердце колотилось в бешеном ритме. Самое шокирующее в этом переходе от сна к реальности было в том, что по ощущениям реальность никак не отличалась от происходящего во сне. Это можно было сравнить с перелистыванием страниц цветной книги перед глазами. Только что были одни декорации и вот уже другие.

С этим я никак не могла смириться. Это подрывало все мои представления об устройстве мира. До этой ночи сон был сном, а реальная жизнь была реальной жизнью. Сейчас Алан как будто запустил гигантский шейкер и все перемешал, сделав большой равномерно перемешанный коктейль. Около часа я пыталась как-то соединить одно с другим. Ничего у меня не вышло, и я решила задать все эти вопросы Алану, когда снова его увижу.

10. Война за свободу

Алан, конечно, тоже может оказаться наподобие тех парней, с которыми я зареклась встречаться, — ведь я его пока совсем не знаю. Но что-то подсказывало мне, что он совершенно иной. Я решила, что пока буду считать, что мною движет простое любопытство. Просто сильное любопытство и ничего больше!

С Гриспингами нужно было разобраться быстро. Теперь я не хотела надолго расставаться с Аланом, и я принялась придумывать, как мне скинуть родственников с плеч. Алан сказал: «Используй амулет». Но как с помощью простого амулетика защититься от постоянных нападок, я не имела ни малейшего представления.

«Для начала можно было сказаться больной», — подумала я.

Нет, на Гриспингов это не подействует. Они, даже когда я реально болела, упрекали и грубили мне. Говорили, что я делаю это специально, чтобы не работать.

Уехать на время — тоже не вариант. Во-первых, денег у меня хватит только на три-четыре дня. Да и какой в этом смысл, если потом мне все равно некуда будет деваться. Чтобы снимать квартиру, нужно идти на работу, а для этого нужно бросить учебу. А мне осталось учиться в основной школе почти пять месяцев. Потом у меня будет возможность найти работу и навсегда уехать от них. Но это потом. Я не собираюсь ждать еще пять месяцев, чтобы встретиться с Аланом. У меня нет этого времени. Что-то подсказывало мне, что у меня нет даже лишней недели. Нужно торопиться.

Остался один-единственный вариант — объявить войну своим угнетателям.

Это, конечно, тоже был «не вариант», но мне так хотелось отомстить им за целый год моего унижения. За все те мерзости, которые они на меня постоянно изливали.

Я решила попробовать прямо сейчас.

Когда тетя Кларис поднялась ко мне на чердак, чтобы сделать очередной выговор за «плохо проделанную работу» и погнать меня пинками на кухню, я встретила ее во всеоружии. Главным моим козырем была моя уверенность в своих силах, но, учитывая пристрастие тети Кларис к рукоприкладству, я загодя отвинтила ножку от табуретки и положила ее рядом с собой на кровати.

— Ну что, как всегда бездельничаешь? — привычно начала она.

Я с трудом поборола в себе желание оправдаться и на этот раз решила с ней спокойно согласиться:

— Да, как всегда бездельничаю…

Это спокойствие отняло у меня много сил, но оно того стоило. Именно оно непостижимым образом подействовало на меня и на нее тоже.

По отведенной мне роли я должна была дрожать от страха и оправдываться, а она должна была сделать мне несколько резких замечаний или даже приложиться к моему «воспитанию» физически. Мое спокойствие никак не вписывалось в месяцами отработанную схему, поэтому тетя от неожиданности даже на какое-то время потеряла нить разговора.

— Как ты смеешь мне перечить?! — завизжала она и сделала движение в мою сторону, видимо, для того чтобы как обычно всласть потаскать меня за волосы.

Я вскочила с кровати, отпрыгнула в дальний угол каморки и дрожащими руками выставила ножку от табуретки перед собой. Тетя не успела схватить меня и остановилась в двух шагах.

«Странно, — пронеслось в моей голове, — кажется, я согласилась с ней, а не перечила».

Руки мои дрожали, и сил уже не хватало, чтобы продолжать оставаться такой же спокойной. Мы некоторое время стояли друг против друга, и обе переводили дух. Сердце прыгало в груди как бешеное.

Тетя явно не ожидала от меня такой прыти и теперь уже не решалась нападать.

— Ах вот, значит, как ты решила отплатить за все то, что мы для тебя сделали? — запричитала она.

Я продолжала держать перед ней свое орудие защиты. Она еще немного постояла передо мной и, не придумав способ, с помощью которого можно было бы меня сломить, скорчила злобную гримасу и направилась к выходу.

На пороге она резко развернулась, видимо, что-то придумав, и злорадно запричитала:

— Мы еще посмотрим! Сейчас мы посмотрим, как ты запоешь! — И с этими словами она стала быстро спускаться вниз.

О таком развитии событий я как-то не подумала. Если честно, когда я представляла себе весь этот скандал, мои планы не заходили дальше короткой стычки с тетей Кларис. Душа сразу ушла в пятки и прочно там обосновалась.

Дальше я поддалась первому порыву и бросилась закрывать дверь в комнату. Она как назло закрывалась изнутри на хлипкую щеколду. Я, недолго думая, стала баррикадировать дверь. Слева от двери стоял комод с моими вещами — единственный тяжелый предмет мебели в моей комнатушке. Я безуспешно попыталась его сдвинуть.

Снизу раздавались крики тети Кларис. Я даже за закрытой дверью слышала, как она рассказывала всем о том, как я «на нее набросилась с огромной дубиной» в руках.

— Она ненормальная, — кричала тетя, — такая же, как ее родители! Нужно обезопасить нас от нее.

«Интересно, что она имела в виду под словом „обезопасить“?» — подумала я.

После того как я вытащила все ящики, комод удалось придвинуть вплотную к двери.

С лестницы уже доносились приближающиеся шаги. Судя по звукам, ко мне решило прийти в гости все семейство Гриспингов.

Я лихорадочно вставляла ящики обратно на свои места, чтобы баррикада была более прочной.

— Вы посмотрите на эту нахалку! — возмущалась тетя. — Она еще позволяет себе закрываться в нашем доме!

Последний ящик встал в пазы комода, в то время как в дверь с грохотом постучали.

— Софи, быстро открывай! — раздался гулкий голос дяди Феликса.

Я задвинула последний ящик в комод и села на пол, подпирая его спиной. Физическая нагрузка немного отвлекла меня.

«Снаружи крутая лестница, так что им непросто будет попасть внутрь», — подумала я. Моя душа была по-прежнему в пятках.

Я успела уже сто раз пожалеть о своей затее, но деваться теперь было некуда. — Либо идти до конца, либо попасть под еще больший прессинг. — Колоколом отдавалось у меня в мозгу.

— Что это за новости?! Открой, или я сделаю так, что ты больше никогда не будешь запираться! — кричал дядя.

Ему вторили разъяренные сестры и тетя.

«Они, похоже, настроены решительно», — не успела я подумать об этом, как в дверь последовала серия сокрушительных ударов.

Щеколда вылетела после первого же из них. Если бы за дверью не стоял комод, то дверь, скорее всего, сразу же слетела бы с петель.

«Кажется, я недооценила их, — с ужасом подумала я, нужно было срочно придумать, как выпутаться из этой ситуации. — Сдаваться нельзя, иначе попаду под еще большую власть этих вампиров».

К моему удивлению, перед глазами всплыл образ папы.

«Храни его как зеницу ока, — сказал он, передавая мне амулет. — Когда тебе будет плохо, сожми его в руках, поверни вокруг своей оси и попроси о помощи».

И как сможет простая крохотная железка защитить меня от четырех разъяренных людей, каждый из которых по отдельности сильнее меня?!

Напор на дверь усиливался. Кажется, к дяде подключились еще и сестры с тетей. Не пройдет и пяти минут, как они откроют дверь. Что будет после этого, я даже боялась себе представить.

«Кроме чуда меня теперь уже ничего не спасет».

Я мгновенно и во всех деталях вспомнила нашу последнюю семейную поездку на отдых.

— Он защитит тебя от всех злых людей вокруг, когда кто-нибудь будет тебя обижать, просто поверни амулет вокруг своей оси, — сказал папа.

Я отчетливо вспомнила, как после этих слов вообразила себе шарообразный щит вокруг себя. В том возрасте я уже понимала, что оберегающие амулеты водятся только в сказках.

— Сейчас мне осталось самое малое — только поверить в эту сказку.

За дверью раздавались слаженные крики. За ними следовали мощные удары в дверь. После каждого такого удара комод сдвигался на четверть дюйма.

«Алан тоже говорил об амулете. Видимо, он увидел в нем что-то скрытое от простых глаз».

Между дверью и дверным косяком образовалась довольно широкая щель. Я увидела, что дядя смог просунуть в нее свою руку и теперь использовал ее в качестве рычага. Комод сдвинулся с места. Сначала он двигался медленно, потом все быстрее.

Я услышала за дверью радостные возгласы сестер. Они были похожи на крики вороньей стаи перед обедом.

«Только в этом случае обедом была я. Боже мой! О чем я думала? Сейчас меня сожрут без соли!».

Я отскочила от двери, сконцентрировала все свое внимание на амулете и повернула его.

«Помоги мне, амулетик, ты моя последняя надежда!» — тихонько прошептала я и застыла в томительном ожидании.

Стук сердца повторялся приглушенными ударами у меня в висках. Ничего не произошло. То есть все продолжало происходить. Дверь по-прежнему открывалась. Только радостных возгласов уже не было слышно. Я забилась в дальний угол каморки и приготовилась защищаться уже показавшей себя в деле ножкой от табуретки.

Звуки за дверью как по команде стихли. Доносились только удаляющиеся шаги и спокойный приглушенный расстоянием разговор.

Я постояла еще немного в дальнем углу. За дверью, кажется, уже вообще никого не было. Сначала я не поверила своим ушам и глазам. Ведь только что мою каморку чуть не разнесли на части! Я выждала еще некоторое время. Потом аккуратно приблизилась и выглянула из своего убежища. На лестнице никого не было. Я спустилась по лестнице на полпролета и прислушалась.

С первого этажа доносились обычные для этого времени суток звуки. Дядя пил пиво, смотрел футбол и громко ругал очередного «нерадивого» футболиста. Сестры спорили о том, чье платье красивее. Тетя Кларис смотрела на кухне сериал.

«Неужели этот амулет заставил их забыть о моем существовании? — подумала я. — Ведь о том, что они передумали и решили меня выманить, после того как почти открыли мою дверь, не могло идти и речи».

Еще через полчаса я окончательно успокоилась. Я решила, что раз они ведут себя как ни в чем не бывало, то и я буду вести себя так же. И будь что будет.

Я спустилась по лестнице и направилась на кухню, так как должна была помыть посуду после завтрака Гриспингов и потом позавтракать сама.

— А, это ты? — сказала тетя, практически не отрываясь от своего сериала. — Посуда в раковине, можешь приступать.

Я, как смогла, скрыла свое удивление, помыла посуду, поела и отправилась к себе в комнату. Там я удобно расположилась у себя на кровати.

«Подведем черту, как любил говорить мой папа. Похоже, амулет что-то сделал с Гриспингами, хотя это еще не точно. При этом я не знаю, как он работает, но знаю точно, что он спас меня сегодня от верной гибели». Подумав об этом, я нежно, как домашнего питомца, погладила гладкие бока спасшего меня амулета.

События этой ночи и наступившего утра выжали меня окончательно. Я удобнее улеглась, все еще пытаясь сообразить, как действует папин амулет, но никаких сил уже не было, и я сразу же уснула. Весь день и следующую ночь я проспала.

11. Амулет

Прошло еще несколько дней. Алан все не появлялся. Я, конечно, еще не освободилась от унижений родственников. Но после того случая с баррикадой у двери они какое-то время меня не задевали, поэтому у меня не было возможности задействовать амулет.

Но однажды после ужина в очередной раз, никого не стесняясь, просто по привычке, надо мной открыто стали издеваться мачеха и сестры.

Сесиль отчитывала меня за то, что я якобы плохо вымыла посуду. Все остальные члены семьи с садистским наслаждением наблюдали за этим шоу.

«Моя жизнь превратилась в кромешный ад!» — подумала я. Слезы подступали, и я вспомнила про свой амулет на шее. Сесиль все еще продолжала отчитывать меня, но мне было уже не до этого. Усилием воли я заставила себя ее не слышать, вытерла руки и прикоснулась к своей подвеске. Сжала в пальцах две ее части и попробовала повернуть их.

В прошлый раз я повернула ее, не совсем осознавая, что делаю. Я тогда от страха вообще ничего не соображала, поэтому сейчас могла лишь приблизительно вспомнить, что тогда происходило.

Сразу ничего не получилось, но мои пальцы почувствовали небольшое углубление между половинками. Я с усилием нажала на одну из частей, но снова ничего не изменилось.

А Сесиль уже налилась краской в приступе бешенства оттого, что я не обращаю на нее внимания, и развернула меня лицом к себе. Я съежилась в комок и зажмурилась, ожидая очередных побоев, сжала амулет и мысленно попросила о защите. Верхняя часть подвески с трудом поддалась, повернувшись на девяносто градусов, но все равно ничего не происходило. Сесиль точно так же истерически продолжала отчитывать меня за плохо вымытую посуду, и все точно так же ей поддакивали.

Не получив желаемого эффекта, я упала духом и решила, что папа заблуждался, и никто мне теперь не сможет помочь.

«Не надо быть такой легковерной. Хорошо еще, что не побили», — задыхаясь от разочарования, подумала я и, открыв глаза, повернулась к столу, чтобы взять грязную посуду. Но что-то помешало моему движению. Я сразу и не поняла, но потом увидела, что это Летиция проворно собрала оставшиеся тарелки со стола и понесла их к раковине. Быстро, но аккуратно, отодвинула меня со своего пути и принялась за мытье. Попутно она гневно отвечала ругающимся родственникам.

Я так и осталась стоять с мокрыми руками недалеко от стола. Только теперь я заметила, что Сесиль и тетя Кларис ругали и издевались над Летицией так же, как они минуту назад это проделывали со мной, но обо мне они как будто вообще забыли и теперь не обращали никакого внимания. Я ошеломленно посмотрела на подвеску, потом на родственников, потом еще раз на подвеску. Первое, что я почувствовала после минутного облегчения, — это была волна всепоглощающего страха: меня подкосило при мысли, что родственники догадаются, что это я перенаправила их негативные эмоции на другого человека.

«Я столько натерпелась от них, что еще большего просто не вынесу».

От такого потрясения я на какое-то время совсем лишилась сил и, чтобы не упасть, потихоньку сползла на пол. Пока я сидела на полу в кухне и обдумывала происходящее, тетя Кларис продолжала отчитывать Летицию и уже принялась цепляться к Сесиль: мол, та лентяйка и вообще никогда ничего не делает.

Время шло. После того как я окончательно убедилась, что на меня теперь никто не обращает внимания, я поспешила ретироваться. Украдкой прихватив со стола чашку чая и пару бутербродов с красной рыбой, которые мне в последнее время не полагались, я поднялась к себе в каморку и заперлась.

Только оказавшись в относительной безопасности, я немного успокоилась и пришла в себя. Из головы не выходил чудо-прибор, подаренный отцом. В голову приходили разные не совсем убедительные версии того, как он устроен. Из них я остановилась на двух, как мне казалось, более правдоподобных.

Первая: механизм, спрятанный в подвеске, делал меня невидимой.

Вторая: он на время делал помешанными моих врагов.

Я пребывала в раздумьях и не заметила, как съела бутерброды и выпила чай.

«Неужели настал конец этим ужасным издевательствам, которые отбирали у меня столько сил?».

Лежа на своей маленькой кроватке, я впервые за долгие годы чувствовала себя в безопасности.

«Где же ты, Алан?» — уже в полудреме промелькнуло в голове.

12. Два в одном

Не помню, как я уснула. Все мысли куда-то разом улетучились, и я провалилась в забытье. Очнулась я в каком-то казенном помещении, кругом было много военных. На огромном столе в центре была разложена карта с непонятными мне пометками. Я почему-то точно знала, что меня никто не видит, и сразу же удобно расположилась рядом.

— Этот район мы уже обыскали, — показывал один тучный офицер другому.

— С вашими темпами поисков он уже давно мог переместиться на противоположную сторону земного шара, — недовольно отвечал тот. Он, похоже, был тут главным.

— Значит так, — продолжил «главный», — мобилизовать все силы! Выслать группу захвата Рамиреса и еще три подстраховочные группы в этот, этот и эти районы, — он с чувством тыкал указкой в разные части карты. — Пусть возьмут его в кольцо и схватят наконец! Я уже устал за ним бегать!

— Рамирес подал вчера рапорт об отставке, сэр.

— С чего это вдруг?

— Не могу знать, сэр. Говорит, отвоевался.

Я еще раз взглянула на карту. Сама я ничего не понимала в картах, но почему-то в этот раз одного беглого взгляда мне было достаточно, чтобы понять планы этих военных людей. Такой мгновенной памяти я за собой раньше не замечала, но меня тут же что-то отвлекло. Со мной вдруг стало происходить нечто совершенно невероятное. Я против своей воли разбежалась, подпрыгнула под потолок, вытянулась в струну и полетела вниз. Прямиком головой в стол, а там как назло стоял стакан с водой. Не успела я подумать о том, что еще стакана тут не хватало, как оказалась полностью погружена в воду. Сначала мне ужасно хотелось попытаться всплыть на поверхность и кричать изо всех сил, но вместо этого я, наоборот, еще глубже погрузилась в нее. Тогда я решила не сопротивляться той силе, которая мной управляла, это ведь был мой сон. Будь что будет, тем более, если я все равно не могу ничего изменить.

Если рассуждать логически, что было крайне трудно в подобных обстоятельствах, получалось, что я сама нырнула в этот стакан с водой. По мере моего приближения стакан непостижимым образом расширился, и я без труда в него вместилась. Дальше я какое-то время плыла под водой в стакане. Его края все раздвигались и расширялись, и вскоре я совсем потеряла их из виду. Скоро воздух в легких стал заканчиваться, и я решила, что пора выныривать. Я всплыла на поверхность и сразу осмотрелась. Меня почему-то нисколько не удивило, что вынырнула я не из стакана, а из какой-то незнакомой горной реки.

Неподалеку была водозаборная станция. Я легко поплыла к берегу и скоро обнаружила Алана. Он спокойно спал на берегу. Его тело было покрыто слоем листьев и веток, поэтому я даже удивилась, что смогла его тут отыскать. Если бы я заранее не знала, где он находится, то точно не нашла бы его никогда в жизни. Но мной как будто кто-то руководил: я делала не то, что хотелось мне, а то, что меня кто-то постоянно просил сделать.

Я вышла из воды, подошла к Алану, осторожно сняла с него ветки и листья, огляделась по сторонам и аккуратно, не торопясь, легла спиной на спящего Алана.

Ощущения были необычные. Тело Алана было мягким а не упругим, как бывает обычно. Я почувствовала, что погружаюсь в него, словно в кисель. Это испугало меня, но тот же кто-то, управлявший мной до этого, попросил меня не беспокоиться и объяснил, что все идет так, как и должно идти.

Расслабившись, я даже вошла во вкус: первыми полностью погрузились мои ноги. Через пару секунд после погружения я почувствовала покалывание. Будто их кололи сразу тысячи иголок. Ощущения были похожи на те, которые бывают после того, как затечет нога. Я попыталась ими пошевелить, но полноценного движения у меня не вышло, а вот пальцы Алана шелохнулись. Это меня развеселило, и я продолжила погружение. Еще через некоторое время я почувствовала ужасный холод в ногах, а потом сильный жар, как будто в них залили горячий свинец. Я поняла, что это кровь разливается по всему телу. Видимо, сердце стало работать быстрее. Потом то же самое случилось со всем телом.

Когда погружение закончилось, я на мгновение закрыла глаза, чтобы открыть их снова. Голова кружилась, но теперь уже все тело слушалось меня, а голос, с которым я до этого общалась, стал более сильным и настойчивым.

«Ты сейчас в моем теле», — сказали губы Алана.

Я оглядела себя, и до меня наконец дошло, что я сейчас нахожусь в его теле. Немой вопрос застыл у меня на губах. Сердце стало набирать обороты, но потом быстро успокоилось. Как будто его кто-то приостановил усилием воли.

«Не нервничай, пожалуйста, — это влияет на мое состояние, — опять произнес Алан. — Ты вошла в мое сознание, когда я был в штабе секретного корпуса в Пентагоне».

«Вот это да!» — подумала я.

«Да, я погрузил тебя в свое сознание, как только понял, что ты сможешь это выдержать. Пока что можешь осмотреться и привыкнуть к новым ощущениям».

Теперь я больше не пыталась управлять телом Алана, мне вполне хватало огромного потока новых впечатлений, которые я испытывала оттого, что смотрю его глазами и двигаюсь вместе с ним. Я не хотела ему мешать.

Тем временем, пока я разбиралась с собственными ощущениями, Алан успел пройти значительное расстояние по лесной тропинке. Перемахнул через забор, вышел на большую трассу и сел в припаркованный на обочине джип.

— Ну что? Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил, что мы с тобой одно целое? — спросил он теперь уже вслух.

По всему моему телу прошла волна озноба.

Или это была моя реакция, но мурашки прошли, видимо, по его телу. Или нет? Это было немыслимо и великолепно одновременно!

Алан выехал на трассу. После того как выровнял машину, он закатал рукав рубашки и посмотрел на свою руку. Я увидела, что вся она покрыта гусиной кожей. Да, это его тело откликалось на мои желания и реакции!

— Ладно, хватит на первый раз, — сказал он, — тебе пора просыпаться.

Просыпаться я не хотела. Мне было так уютно и безопасно в его теле, что я бы тут осталась навсегда, тем более что по ту сторону сна меня не ждало ничего радостного.

— За мной сейчас будет погоня, так что просыпайся. У тебя уязвимое положение. Если меня ранят, то и ты в этом случае можешь серьезно пострадать или даже погибнуть.

«Хорошо, я проснусь, только знать бы еще, как это делается», — недовольно подумала я.

Тут я заметила, что нас уже почти догнали два военных джипа.

— Прошу сбавить скорость и прижаться к обочине, — пролаял мегафон.

В обеих машинах сидели крутые парни с автоматами на взводе, нацеленными на нас.

— Уходи! — взревел Алан и сделал резкое движение рукой. Меня что-то с силой вытолкнуло вверх.

Я испугалась и изо всех сил постаралась удержать в сознании эту картинку. Так я летела еще несколько секунд ярдах в десяти над землей. В эти мгновения из обеих машин по нашему джипу уже неслись автоматные очереди. Во все стороны рассыпались куски битого стекла и металла. Алан резко нажал на тормоза и свернул вправо в подвернувшийся съезд. Машины с военными по инерции проехали дальше. Я уже почти обрадовалась за него, но в последние мгновения к своему ужасу успела заметить пятна крови на остатках бокового стекла нашей машины.

Крик застрял у меня в горле. Я забыла, что в этом сне у меня нет тела.

Я проснулась в холодном поту и мой крик тут же материализовался.

— Алан!! — Я кричала так громко, насколько хватало моих легких. — Алан, нет!!!

Руки все еще тянулись к невидимому Алану, но я уже была в своей комнате. Я заметалась. Я хотела отправиться обратно, чтобы помочь ему. Для этого нужно было срочно уснуть. Я опять легла на кровать и попыталась быстро это сделать. Без шансов! Сердце билось с такой бешеной скоростью, что ни о каком сне не могло идти и речи. Его стук огромной кувалдой отдавался в ушах.

13. Эксперименты

Я посмотрела на часы и поняла, что опять проспала весь вчерашний вечер и всю ночь. Было без четверти десять утра.

«Как же там Алан?!». — Сердце никак не могло успокоиться. Я ходила из угла в угол по своей каморке, как загнанный в клетку зверь. Но вдруг я поняла, что с ним все в порядке. Даже если ранение и было, то незначительное.

«Может, это он как-то послал мне весточку?». Это выглядело настолько правдоподобно, что я сразу успокоилась и решила вставать. Нужно было спускаться вниз, чтобы не опоздать к завтраку.

Я переоделась и причесалась у маленького разбитого зеркальца, что висело рядом с окном. Это помогло мне окончательно проснуться и понять, что я уже в доме Гриспингов, а не лечу над шоссе. Оказавшись перед дверцей своей маленькой каморки, я остановилась. Меня вдруг пронзила страшная мысль: «А вдруг то, что произошло со мной вчера, мне только показалось?!».

Меня бросило в жар. Потом в холод. Стоять я опять не могла, потому что силы покидали меня с неимоверной быстротой. Я медленно осела от страха на кровать, но взгляд остановился на амулете. Сейчас вся моя дальнейшая жизнь, все мои надежды зависели от того, работает этот прибор или мне это только показалось?!

Я решила проверить. Аккуратно удерживая его двумя пальцами, я попыталась повернуть одну из его половинок вокруг своей оси. Ужас охватил меня еще больше! Амулет не поворачивался! «Нет, только не это!». Слезы отчаяния сами собой покатились из глаз. Я яростно продолжала свои попытки.

«Ну давай! Помоги же мне, амулетик!».

И тут он опять ожил! Каждый щелчок прибора отдавался в ушах грохотом, сравнимым с ударом колокола. Все мои чувства были напряжены до предела. Казалось, еще чуть-чуть — и нервные окончания не выдержат такой нечеловеческой нагрузки.

Прибор поворачивался! Все было так же, как вчера. Я немного успокоилась, но сердце продолжало бешено биться.

Я подошла к двери. Постояв так немного и успокоившись, надумала все-таки спускаться. Собрав все оставшиеся силы и решительность, отдышавшись, рывком открыла дверь своей комнатушки и прямиком направилась в ванну, чтобы умыться и хоть немного прийти в себя.

Там я обнаружила большую лужу. Сесиль в очередной раз, плескавшись в ванной, не удосужилась протереть за собой пол. Сейчас, по обычаю, который был заведен в семье, должна была появиться тетя Кларис и накричать на меня за то, что это я оставила беспорядок в ванной. Раньше мне было до слез обидно, что Сесиль специально делает лужу в ванной, чтобы потом мне влетело от тети Кларис.

Но теперь я уже ждала ее появления с криками и руганью, сейчас мои эмоции кардинально отличались. Раньше я испытывала страх и ожидание неотвратимого унижения. Сейчас же у меня была надежда — прибор, подаренный моим любимым папой. Страх, конечно, тоже царапал мне душу, но сейчас я с ним отчаянно боролась.

Тетя Кларис в этот раз где-то задержалась, и я даже успела почистить зубы и умыться. Убирать я не стала специально, чтобы проверить прибор. Я успела подумать, что сегодня проверка не состоится, но, когда убрала полотенце от лица, я невольно отшатнулась и чуть не упала от неожиданности: надо мной нависала высокая и худощавая тетя Кларис. Я и не слышала, как она подкралась. Моя реакция, конечно, не осталась незамеченной. На лице у тети проступила довольная злобная ухмылка — именно этого она и добивалась своим внезапным появлением. Теперь, когда жертва сбита с ног и обескуражена, можно было разделать и съесть ее со всеми потрохами.

Она набрала в легкие максимум воздуха и уже приготовилась разразиться первой мощной тирадой во славу сухим полам, чтобы воздать по заслугам нерадивой падчерице. Я уже столько раз проходила через это, что могла с точностью до секунды расписать всю хронологию событий. Я повернулась вполоборота, так, чтобы тетя не заметила, что я делаю, и активировала амулет. Кларис на пару секунд замерла с набухшими легкими, недоумение и разочарование затеяли нешуточную битву на ее лице. Я машинально отметила, что она продолжала видеть повод для наказания, но мучительно не находила — кого наказывать. Я уже явно не подходила на роль жертвы.

Время шло, и нужда выдохнуть взяла свое. Она резко повернулась и во весь свой пронзительный богатырский баритон зарычала:

— Се-есиль!! Ты почему заливаешь ванну по ночам?! Так никаких домработниц не напасешься!

Она направилась к комнате Сесиль, и уже оттуда стали доноситься крики, ругань и неловкие оправдания ее дочери. Она не могла взять в толк, что происходит, и пыталась перевести стрелки на меня, но тетя не желала ничего слушать.

«Неужели он работает?!» — Я все еще не могла поверить своему счастью.

Волна безудержного веселья накрыла меня с головой. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Слезы облегчения потекли по моему лицу. Я, радостно пританцовывая, проплыла на кухню и увидела там дядю. Он сидел, как всегда по утрам, угрюмый и читал утреннюю газету. Я подбежала и расцеловала его в обе щеки. Лицо у меня было мокрое, и я немного замочила его. Он явно не ожидал такого от обычно скромной и в последнее время забитой падчерицы.

Я и сама от себя такого не ожидала, но радости было так много, она настолько переполняла меня, что абсолютно необходимо было с кем-то ею поделиться. Для этого подходил кто угодно, даже он. Я была счастлива и готова была расцеловать всех людей в округе, включая своих родственников. Я быстро позавтракала и выпорхнула из дома, попутно отметив, что скандал в комнате Сесиль разыгрался нешуточный, и речь там уже шла не только о мокрых полах.

«Может быть, настал момент пересмотреть»??????????????? неприка­са­емые» правила?» — подумала я.

Правила в доме, конечно, сразу не поменяли. Но каждый раз, когда я прибегала к помощи амулета, их моментально пересматривали на короткое время и скандалили друг с другом. Я старалась не злоупотреблять своим новым способом разрешения конфликтов. Теперь я с легкостью сносила многие мелкие придирки, потому что знала, что в любой момент могу восстановить справедливость.

Какова природа моего амулета, мне было непонятно, но теперь он защищал меня в любых ситуациях. Стоило лишь повернуть на девяносто градусов подвеску, и все надуманные претензии сразу переносились на того, кто действительно виноват. Я про себя окрестила его защитным амулетом, ведь сама я не причиняла никому зла.

14. Гроза над комнатушкой

Прошло еще три недели. Уютно устроившись на кровати, я пыталась упорядочить все последние сумбурные события моей жизни. Алан объяснил, что необходимо выполнение двух условий, чтобы он нашел меня в реальной жизни. Первым условием было мое освобождение из-под губительного влияния Гриспингов. Это, правда, произошло совсем недавно. Может, моя личная энергия еще не успела накопиться?

Вторым условием было — думать о нем. Стоило признать, что думать об Алане было настолько приятно, что я делала это каждую свободную минуту.

«Он ведь был мне любопытен, поэтому я о нем и думаю». Так что по этому поводу сомневаться вообще не приходится.

После того как я выяснила возможности амулета и стала им пользоваться, я неоднократно думала об Алане, но он все не приходил. Это уже начинало меня волновать. О том, что он может оказаться всего лишь плодом моей ночной фантазии, я старалась не думать. Все-таки амулет — тоже не обычная вещь, а о том, что его можно использовать против Гриспингов мне рассказал именно он. Я решила, что буду верить в его существование еще хотя бы месяц. Все-таки и помечтать иногда не вредно.

Когда у меня накопится достаточное количество личной энергии, он меня увидит и придет за мной. А в том, что совсем скоро ее у меня будет больше, я не сомневалась. В последние дни я чувствовала себя на подъеме. У меня постоянно было хорошее настроение. Я ничего не боялась. Жизнь била ключом.

На Гриспингов я теперь зла не держала, наоборот, мне хотелось отдавать им тепло и заботу добровольно. В общем, стоило признать, что за последние недели моя жизнь уже существенно изменилась в лучшую сторону. Еще бы разобраться с этими новыми снами. Они были настолько же реальны, насколько реальна сама жизнь, насколько это вообще возможно. Я точно не могла понять этого самостоятельно. Нужно ждать встречи с Аланом. Мы уже три раза общались, но никак не могли нормально поговорить, в результате у меня накопилось столько воп­росов, что их только задавать нужно будет несколько часов кряду, а слушать ответы — и того больше.

Был уже глубокий вечер. За окном разыгралась гроза. Дождь большими каплями барабанил по крыше, создавая неповторимые убаюкивающие ритмы. Я любила эту погоду. Особенно мне нравилось наблюдать причудливые небесные фигуры, словно созданные из облаков чьей-то огромной рукой. Для этого в моей каморке были все условия.

Дело в том, что по первоначальному плану дяди Феликса на чердаке должен был располагаться небольшой зимний садик. Так называемое место релаксации и отдыха. Поэтому на крыше предполагался большой стеклянный витраж. Но в процессе строительства что-то пошло не так, и в результате на месте планируемого садика возникла куча строительного мусора.

На свободном от завалов пространстве и располагалась моя каморка. Жить в таких условиях, конечно, было не очень приятно, но в этом был и большой плюс. В крыше все-таки осталось одно достаточно широкое окно, которое было как раз над моей комнатушкой. Зимой, конечно, из него сквозило, но зато я могла круглогодично любоваться закатами прямо из своей постели. Каждый день я имела возможность наблюдать на небе новую картину, которая никогда не повторяла ни одну из предыдущих.

Дождь все усиливался и превратился в настоящую бурю. Небо окончательно затянуло тучами. Смотреть на черное небо я не любила, поэтому решила ложиться спать и подошла к окну, чтобы опустить старые жалюзи.

«Где ты сейчас, Алан?» — привычно подумала я, глядя в огромное мрачное небо, и невольно глубоко вздохнула.

Недалеко на юго-западе вспыхнул проблеск молнии, осветив на мгновение все вокруг. В следующий миг мое тело на инстинктивном уровне пригнулось и отскочило от окна в сторону кровати. Я услышала резкий тяжелый удар по крыше прямо надо мной.

Придя в себя, я обернулась и посмотрела в окно. Там явно кто-то был, но темень была такая, что я не смогла ничего разглядеть. И тут небо прорезала еще одна яркая молния. Я увидела прямо на окне силуэт человека и испугалась до потери сознания. Душа, казалось, навеки ушла в пятки. Скованная страхом, я не могла даже закричать, только еще сильнее вжалась в угол. Пока я пыталась справиться со своими переживаниями, в окно постучали. Это шокировало меня еще больше. Руки и ноги не слушались.

— Софи, открой, это я, Алан! Мне не очень приятно мокнуть, открывай скорее! — раздался веселый знакомый голос.

Последняя фраза вывела меня из ступора. «Алан здесь, существует на самом деле. Сейчас он находится с другой стороны окна и может в любой момент сорваться и упасть со скользкой крыши!».

Я распахнула окно, помогла ему забраться внутрь. Алан весь был в мелких порезах и ссадинах, левая рука была в крови и висела плетью. Приглядевшись внимательнее, я поняла, что это серьезное ранение. Судя по всему — огнестрельное. Я такие видела в современных боевиках.

— Ох уж мне эта смена климатических поясов! — простонал он.

— Да у тебя же все плечо — в клочья! Нужно вызвать скорую! — не особенно контролируя свою речь, запричитала я.

— Все в порядке, завтра буду как новенький.

— То есть ты хочешь сказать, что такое ранение можно залечить без медицинской помощи, да еще и за один день?! — безапелляционно заявила я, помогая ему снимать куртку и попутно вспоминая, куда я подевала сотовый телефон.

— Да у тебя же все плечо в клочья?

— Ранение серьезное, — сказал он спокойно, — но затянется быстро, минут за десять–пятнадцать. Просто меня только что подстрелили…

— Хватит сказки рассказывать! Я вызываю скорую! — Я не могла в это поверить. Мой мозг просто отказывался воспринимать его последнюю фразу. Алан, видимо, это заметил и решил сменить тему.

— Лучше скажи, как ты тут без меня?

От вида крови меня мутило, но я, как завороженная, продолжала смотреть на его огромную рану.

— Да вот, окоротила своих родственников, живу спокойно, — безучастно ответила я.

— Да, это заметно, — согласился Алан, внимательно оглядывая меня, — твой энергетический фон вырос, поздравляю!

Он стянул дорожную куртку, медленно закатал то, что осталось от левого рукава его футболки, поднес правую руку к ране и закрыл глаза. Потом, равномерно покачиваясь, затянул какую-то старинную народную мелодию.

Я все еще не могла оторвать свой взгляд от его ужасной израненной руки, но вот я заметила, что его рана стала медленно затягиваться прямо у меня на глазах. Я непроизвольно ахнула.

Алан открыл глаза и посмотрел на меня:

— Дорогая, ты хочешь мне помочь? — спросил он как бы между прочим.

— Я?.. Да, — неуверенно ответила я. Про себя подумав, — только не проси меня помочь тебе залечить рану, иначе я свалюсь в обморок прямо сейчас.

— Принеси мне, пожалуйста, чего-нибудь поесть, — как будто услышав мои мысли, попросил Алан.

— Да, конечно! — воскликнула я уже на полпути к двери: мне определенно нужен был перерыв в чудесах, которые он творит.

Я быстро спустилась на кухню, открыла холодильник. Прежде я никогда не брала продукты без разрешения, но сейчас был особый случай. Вчера я приготовила плов, еще в холодильнике был салат с консервированной рыбой. Я взяла и то и другое, но плов еще нужно было несколько минут разогревать. Я очень переживала, как бы не зашел кто-нибудь на кухню. В это время обычно все уже спали.

Через пару минут микроволновка радостно запищала об окончании разогрева. Я быстро собрала все на один поднос и со скоростью ветра бесшумно взлетела к себе на чердак. Алан все еще лечил руку. На месте раны был уже большой красный рубец.

«Пока я возилась с едой, прошло не больше десяти минут».

— Без рубцов пока что не умею, — пробормотал он в ответ на мой изумленный взгляд. — Завтра он станет гораздо меньше, но убрать его совсем я не смогу.

Я поставила перед ним поднос, и он принялся с жадностью уплетать еду.

— Алан, как ты сюда попал? — не давая ему поесть, начала я свои расспросы.

— Я недавно освоил мгновенное перемещение в пространстве, а сейчас его пришлось применять без подготовки, во время схватки с морской пехотой, да еще и в джунглях, — как ни в чем не бывало рассказывал он. Заметив мое недоумение, добавил тем же будничным тоном, — это просто, если понимать законы природы. Самое интересное, что тело как раз переместить легче всего. Основные сложности возникают при перемещении сознания. Да еще никак не могу привыкнуть к моментально меняющемуся климату. Представляешь, только что были жаркие джунгли и через секунду уже холодный дождь зимнего Лондона?

— Кто ты, Алан?! Так не бывает! — Эта фраза вырвалась у меня. — Скажи честно, ты ведь забрался ко мне в окно по веревке, а сейчас просто морочишь мне голову, чтобы произвести впечатление?

Алан улыбнулся, как бы соглашаясь со мной.

— Ну, вот и хорошо, и не пугай меня своими перемещениями, — деловито продолжила я.

— Ладно, — расслабился Алана, как бы сдаваясь на милость победителля, — слушай, втащи, пожалуйста, сюда веревку, а то утром ее обязательно кто-нибудь заметит.

Я с радостью на сердце открыла окно и стала шарить рукой впотьмах в поисках веревки.

— А рана — это накладка такая, наверное? — хихикнула я. — Выглядит так натурально, что я чуть было не поверила.

На душе опять стало легко, и первый испуг от чудес сменился безудержной радостью. Дождь заливал мне лицо, но даже это не могло испортить мне настроение.

— Совсем не обязательно было устраивать для меня весь этот цирк, Алан. Я, конечно, понимаю — желание удивить и все такое, но не до такой же степени.

Искать веревку сейчас было бесполезно, у окна ее не было, а дальше чем на три фута от окна я ничего не видела. Закрыв окно и утирая лицо дежурным полотенцем, я посмотрела на Алана.

— Нашла?

— Нет. — Я смотрела прямо на него, и до меня постепенно доходило осознание происходящего.

Алан смотрел мне прямо в глаза и, улыбаясь, медленно покачивал головой.

— Покажешь накладку с раной на плечо? — уже менее уверенно сказала я следующую заготовленную фразу.

— Софи, я действительно только что был в джунглях. А теперь я здесь, в твоей комнате. Хочешь дотронуться до меня?

— Во сне я тоже к тебе прикасалась!

— Дотронься, я реален и я стою перед тобой, — не обращая внимания на мою реакцию, продолжал он. — Мы оба находимся в твоей комнате. — Он подошел уже почти вплотную.

***

Я открыла глаза и поняла, что в одежде лежу на своей кровати.

— Ух! Ну и приснится же такое! — с облегчением вслух сказала я, отрываясь от подушки. — А-аа!!

Алан неподвижно сидел на полу у окна. Вид у него был огорченный.

— Почему ты так боишься меня?

— Потому что в тебя… трудно поверить, — с трудом выговорила я.

Я вдруг поняла, что я его почти не знаю. Раньше это меня мало заботило, потому что мы с ним встречались только во сне, но теперь я почувствовала реальную опасность. Нет, не от Алана, а ту опасность, которая ходит рядом с ним. Он настолько не вписывался ни в какие рамки, что в реальной жизни его вообще трудно было себе представить. До этого момента он был всего лишь моей мечтой, но только теперь я поняла, что была совершенно не готова к ее воплощению.

— Самое интересное состоит в том, что ты абсолютно права, — он сделал интригующую паузу и, улыбаясь, посмотрел на меня: — Самое сложное для любого человека как раз и заключается в том, чтобы поверить.

— Поверить?

— Да. В то, что в нашем мире возможно все.

Я удивленно смотрела на него.

— Тем не менее ты уже сделала первые шаги на этом пути. Скажи, пожалуйста, разве ты не слышала о различных чудесах, которые постоянно случаются в нашем мире повсеместно со времен египетских пирамид?

— О чем ты? — не поняла я.

— Обо всех невероятных вещах, которые простые люди стараются не замечать или не придают им значения.

Я стала вспоминать, о каких чудесах я слышала, но Алан уже перечислял, загибая пальцы на только что зажившей руке:

— В Индии брахманы показывают искусство левитации, буддийские монахи покидают свое тело с помощью медитации и странствуют по другим мирам по несколько десятков лет, а их тело в это время ждет их. Есть видеозаписи монахов, которые перед камерой совершают перемещение в пространстве! Я уже не говорю о сотнях случаев чудесного исцеления безнадежно больных людей, которые вообще не являются никакими монахами или магами.

— Но это же все преувеличение или простая случайность? — Я не могла поверить в эти сказки.

— Кто тебе это сказал? Это все есть и было всегда со времен создания мира. Просто подавляющее большинство людей не хотят этого замечать, — спокойно продолжал Алан.

— Но почему?

— Все просто. Так легче жить. Потому что если признать, что это существует, то сразу придется задавать себе неудобные вопросы.

Я удивленно смотрела на него. Ему явно стало лучше. Рубец продолжал затягиваться самостоятельно.

— Большинство ищут оправдания в том, что те люди, которые обладают сверхспособностями, — ненормальны. Большинство успокаивают себя тем, что это невозможно в принципе. Есть распространенное мнение о том, что сверхспособности в основном врожденные и развить их нельзя. А правда заключается в том, что им просто лень. Они боятся перемен, потому что запуганы еще с детства.

— Но зачем им эти способности? Большинству из них и так хорошо.

— Во-первых, не так им и хорошо. Посмотри вокруг. Недовольно жизнью подавляющее большинство населения планеты. А потом это так называемое «хорошо» тоже только до поры. Скоро им станет значительно хуже. Ладно, давай не будем об этом. Это личный выбор каждого. Сейчас для меня более важна ты и я сам.

— Ладно, допустим, эти способности можно развить, — не успокаивалась я. Мне была очень интересна эта тема. — Но ведь это очень долго? Все эти чудеса творят какие-нибудь уже пожилые монахи, которые отказываются от всего, что есть в этом мире, для того чтобы всю свою жизнь посвятить тренировкам.

— Все верно, для того чтобы научиться творить чудеса, нужно многое преодолеть.

Странная мысль пыталась пробиться на поверхность моего сознания:

— Но тебе же всего… — Тут я осеклась. — Кстати, сколько тебе лет? Ты так молодо выглядишь.

— Девятнадцать, — ответил Алан и хитро улыбнулся.

Тут моя мысль окончательно прояснилась, и по телу прошла волна озноба.

— И ты все это уже умеешь?! — еле смогла выговорить я.

— Ты еще не все видела. — Уже во весь рот улыбался он. — Мир не стоит на месте. Ты ничего не слышала об Аненербе?

— Это вроде бы связано со Второй мировой войной?

— Точно! Над этой проблемой ученые всего мира бьются еще с тех времен, поэтому немудрено, что это, наконец, случилось. Секретные книги с методиками монахов и шаманов, с помощью которых они обучали своих учеников, еще во Вторую мировую были собраны нацистами в единую библиотеку. Потом после войны эта библиотека перекочевала в одну из развитых стран. А сравнительно недавно эти методики были значительно усовершенствованы и объединены в единую систему. Это сделал выдающийся русский физик, который сейчас работает в Соединенных Штатах. Его зовут Лев Орлов.

Я не могла в это поверить.

— Сначала, лет десять назад, с помощью спецслужб нескольких государств он структурировал всю эту огромную библиотеку. После этого он разработал вспомогательные приборы. С их помощью стало возможным помочь человеку приобрести сверхвозможности за считанные годы или даже месяцы.

— Что, любому человеку?

— Не совсем любому. Для того чтобы начать обучаться, человек должен обладать гибкостью сознания и устойчивостью к стрессам, чтобы не сойти с ума от большого числа неожиданных открытий.

— Но таких же очень мало?

— Почему? Среди людей до тридцати лет — каждый второй. С возрастом, правда, их процент сильно уменьшается.

— Возраст имеет такое сильное значение?

— Имеет значение не столько возраст людей, сколько образ их жизни. Бывают люди и в девяносто с живым и гибким сознанием. Но их процент в общей массе с возрастом сильно уменьшается.

— То есть нужна только гибкость ума и — не бояться перемен? — обрадовалась я.

— И еще, кроме этого, — сильное несгибаемое желание изменить свою жизнь к лучшему.

— Это, я думаю, самое простое, это у всех есть.

— Все так говорят, но желание должно быть невероятно сильным. Оно должно быть сильнее страха смерти. Это как раз самый сложный и самый важный из трех компонентов. Имея его, можно достичь всего, чего только пожелаешь. Можно даже со временем натренировать гибкость ума и стрессоустойчивость, если их изначально не было. Это самое редкое явление в человеческом обществе.

— А у меня оно есть?

— Скорее всего — да, ты же меня нашла в той пустыне, — зевая, сказал Алан. — Слушай, я так устал. Поговорим еще завтра утром, хорошо? Мои силы на исходе. Я переночую там. — И он указал на завешенную большим куском старого ковра кучу строительного мусора в другой части чердака.

Тут до меня дошло, что мне даже никогда не приходило в голову как следует исследовать ту часть чердака, которая была занята мусором.

— Лучше не ходи за мной, — сказал он и скрылся за ковром.

15. Первое утро

Наутро я проснулась позже обычного. Алан сидел на полу рядом с окном. Его глаза были закрыты, и сначала мне показалось, что он спит, но как только я об этом подумала, он открыл их.

— Доброе утро, Софи.