Москворечник, или Роман с олигархом

Пролог.
Афера длиною в столетие

Эсте Лаудер, основательница известной косметической компании, как-то сказала: «Мы производим химию, а продаем надежду». И знаете, что? Это сущая правда…

Косметическая индустрия — сказочный мир, полный фантастических обещаний, волшебных превращений и заклинаний. Все начинается с иллюзии: добрые феи — героини рекламных роликов — загадочно улыбаются с голубых экранов, обложек журналов или билбордов, суля вечную молодость и красоту. У них есть секрет: посмотрите, вот же он — зажат в наманикюренных пальчиках. Да-да. Скорей же купите этот восхитительный крем, роскошный блеск, чудесную тушь. И тогда, как по мановению волшебной палочки, мир ляжет у ваших ног.

Стоит только взмахнуть кисточкой — раз! — и в одно мгновение вы превратитесь в Елену Прекрасную — будущую жену олигарха. Два! — и все окружающие мужчины падают от восхищения. Три! — карьера идет в гору, а подруги зеленеют от зависти. Достаточно всего одного взмаха, и белая полоса сменит черную, жизнь, наконец-то войдет в правильное русло — сытное и беззаботное. Здорово, правда? И вы, завороженная красивой картинкой, отправляетесь в магазин. Сердце сладко щемит от надежды: витрина, консультант, касса, звон монет… еще секунда и вот, заветный флакончик у вас в руках.

Но где же волшебство? Где же фея? Неужели в пробках стоит?

Да нет, же. Очнитесь! Вас просто надули.

За новой тушью следует не менее навороченный тональник, лосьон, гель, лак, помада — список никогда не заканчивается. Феи вновь и вновь манят вас фантастическими обещаниями, и вы беспрекословно верите, грезя об идеальной жизни без морщин, перхоти и целлюлита.

Вы покупаете ворох надежд, над которыми ежесекундно трудится целая армия специалистов по рекламе, маркетингу и PR. Они рассматривают вас под лупой, следят в магазине, ловят на улице, препарируют у витрин, чтобы в конечном итоге с ловкостью трюкачей вытряхнуть ваш кошелек. А взамен подарить прекрасный, удивительный, шикарный… воздух.

Часть первая. Катастрофы

Глава 1. Миражи

Никогда не забуду свой первый день в «Мираже», известной косметической компании, в которую мне повезло устроиться. По крайней мере, тогда я искренне считала это везением. Как назло, директор по персоналу — единственный человек из «Миража», которого я знала, — заболела, руководитель был в отпуске, и меня поручили Лиде Бляхер.

Новая коллега внешностью напоминала вазу со стекольного завода, при выдувании которой мастер хохотал не переставая. В итоге получилось нечто бесформенное — не толстое, и не тонкое, не круглое, но и не квадратное, — нечто совершенно неказистое, напоминающее кляксу. Но несмотря на нелепую внешность, стоит признать: дама умела следить за собой — современная стрижка, тонкое мелирование, яркий лак на ногтях и ярко-сиреневая помада вполне уживались между собой. Вне сомнений, дама старалась. Возможно, у меня сложилось бы положительное мнение о коллеге, если бы она держала рот закрытым. Но в ее случае это было невозможно. С первой же с екунды нашего знакомства ее губы цвета оконной герани (клянусь! у моей бабушки была точь-в-точь такая) болтали без умолку, то и дело кривясь в похабной усмешке. И вскоре стало ясно — все ее мысли и слова имели такую же форму, что и ее тело: яркая маскировка положения не спасала.

За день коллега вылила на мою голову целый ушат сплетен и домыслов, накопившихся за шесть лет работы в компании. То и дело мной овладевало непреодолимое желание заткнуть уши, чтобы избавиться от потока грязных подробностей, но инстинкт самосохранения подсказывал воздержаться от подобных действий. И я покорно выслушивала Бляхер, внутренне молясь о скорейшем окончании рабочего дня. Когда он наконец-то наступил, я владела исчерпывающей информацией о личной жизни сотрудников и начальства «Миража». Насколько были правдивы эти истории, я не знала, и, честно говоря, проверять их достоверность желания не возникало. Но одно я знала наверняка — от этой женщины нужно держаться подальше. Одна только мысль о перспективе пополнить ее грязную коллекцию приводила меня в суеверный ужас. Покидая офис, я тешила себя тщетной надеждой, что остальные сотрудники «Миража» все же находятся на более высокой ступени эволюции, чем Лида.

Оказавшись дома, первым делом я отправилась в душ. Понадобилось не менее получаса, чтобы выкинуть дурные мысли из головы и наконец-то отмыться от Бляхер. К счастью, едва я покинула ванную, домой вернулась Инна. Конец невеселым раздумьям! Чего только стоило ее появление. Сначала раздавался приглушенный шум у входной двери. Затем невидимый гость небрежно бросал ключи на пуф, скидывал туфли, и с завораживающей пластикой пантеры в комнату входила Инна. Стройная, если не сказать миниатюрная фигурка, окутанная шелковыми прядями белокурых волос. Лицо в форме очаровательного сердечка с голубыми глазами и чуть длинноватым носом, добавляющим лицу слегка лукавое выражение. Да, подруга умела производить впечатление.

Мы знали друг друга с десяти лет, когда родители одновременно привели нас в школу танцев. Обе новенькие, мы стали держаться друг друга. Танцевала я из рук вон плохо, не в пример Инне, с первых уроков сразившей преподавательницу грациозностью и отвратительным характером. Но пропасть в хореографических талантах не помешала нам стать подругами. Все годы, проведенные в танцевальной школе, Инна занималась со мной дополнительно, вытягивала меня в первую линию, вопреки недовольным воплям преподавательницы, словом, вела себя как настоящая подруга.

Окончив школу, мы, недолго думая, подали документы в один и тот же университет. В ту пору модно было становиться либо экономистом, либо юристом, и никак иначе. Наш выбор пал на экономический факультет. Поскольку задачи я решала куда лучше, чем танцевала, и могла на эк заменах писать за двоих, настала моя очередь отплатить дружеский долг. Инна не возражала, с головой окунувшись в водоворот студенческой жизни, свободной и волнительной. Виделись мы нечасто, но попрежнему оставались подругами. Иногда я спрашивала себя, зачем я ей нужна. Ведь Инна легко заводила знакомства и всегда была окружена армией поклонников. Бывало, она пропадала на месяц, а потом, как будто спохватившись, вспоминала об учебе и обо мне, как одержимая посещала все занятия, сидя рядом на первой парте. На третий год обучения я поняла, что была ее шпаргалкой, подсказкой, напоминавшей об обычной человеческой жизни, скучной и нормальной. Если вдруг ее заносило куда-то не туда, она спохватывалась, бежала ко мне, и все вновь возвращалась в спокойное русло.

После университета белокурой нимфе с телом Барби стало тесно в родном городе. Как известно, красота и амбиции не терпят рамок. И подруга, не задумываясь, отправилась на покорение столицы.

Что касается меня, я всегда была послушной домашней девочкой… до тех пор, пока не психанула и не отправилась вслед за Инной в Москву. Родители так растерялись, что позволили мне сесть в самолет и улететь. К тому времени я знала, что дела у подруги идут неплохо: она нашла работу и успела «влиться в тусовку». Звучало круто, хотя признаться, я не до конца понимала, что это значит. Но учитывая впечатляющую внешность и упертость подруги, сомнений не было: дела у нее идут в гору.

Насчет своей внешности иллюзий я никогда не питала. Большие серые глаза, доставшиеся мне от папы, почти всегда смотрели грустно и настороженно. Невысокий лоб, прямые брови, нос, который мог быть и поменьше, а вот губы были до неприличия пухлые. В подростковый период, желая скрыть этот недостаток, я все время ходила с поджатым ртом. Но когда в четырнадцать, отведя меня к стоматологу, мама настояла на брекетах, пришлось избавиться от этой привычки. Спустя два года зубы выстроились в ряд, а мальчишки стали проявлять небывалый интерес к моим губам, и, поразмыслив, я решила оставить их в покое. Пожалуй, единственным по-настоящему щедрым подарком природы были волосы. Густая копна каштановых волос немного сглаживала не слишком шедевральную внешность, коей я, вне сомнений, обладала.

В Москве по настоянию подруги мы сняли квартиру-студию, которая, впрочем, ничем не напоминала стильное жилье с шикарным видом на сверкающую столицу. Это была обычная хрущевка, которую из соображений наживы хозяева перепланировали на модный манер. Причем сделали это, подозреваю, без каких-либо разрешений надлежащих органов. Скорее всего, однажды они просто решили снести все стены и пригласили знакомого дизайнера. На тот момент гуру интерьеров явно находился в состоянии острого рецидива шизофрении. На образовавшейся площади он намешал самые разные направления и стили. Стена напротив входа вмещала три окна, занавешенных розовой органзой. Справа тянулась стена, сплошь увешенная высокими зеркалами, за которыми скрывался вместительный шкаф-купе. Между оконной и зеркальной стенами располагалась барная стойка. Видимо, минимальный набор бытовой техники и два покосившихся высоких стула, напоминавших завсегдатаев-пьянчужек, должны были заменить кухню. Однако мы так и не решились что-либо там приготовить, ограничиваясь полуфабрикатами, разогретыми в микроволновке. Напротив барной стойки стоял просторный диван, служивший ночным прибежищем мне, потому как единственная в этой квартире кровать с пологом из той же розовой органзы была решительно занята Инной. Пол в квартире устилал дешевый серый ковролин, который грустно взирал на роскошную хрустальную люстру, надменно повисшую под потолком. Ах, да, чуть не забыла, все это великолепие умещалось на тридцати квадратных метрах. Когда я впервые увидела квартиру, то долго приходила в себя. Зато подруга была в восторге, с порога заявив риелтору, чтобы тот готовил документы на аренду. Прикупив пару тумбочек и вазу, Инна и вовсе успокоилась. Еще бы, по словам подруги, совсем скоро ее ждала иная, роскошная жизнь.

Справедливости ради стоит заметить, что немыслимый дизайн квартиры как нельзя лучше соответствовал характеру подруги. В Инне уживалось множество личностей, которые столь же странным образом, как и этот интерьер, вполне мирно соседствовали друг с другом. Она была капризна, взбалмошна, своенравна и мстительна, но в следующую секунду могла огорошить вас рассудительностью, присущей разве что столетним старцам. Никогда нельзя было знать наверняка, что она сделает или скажет в следующую секунду, и каких сюрпризов от нее ждать. И уж тем более не стоило пытаться ее понять. Как и эту странную квартиру, Инну нужно было принимать такой, какая она есть.

— Как прошел ужасный первый день? — голос подруги вывел меня из задумчивости.

— Ужасно, — улыбнулась я, наблюдая, как Инна кружит по комнате, точно бабочка, легко меняя направление, то останавливаясь, то вновь начиная свое беззаботное порхание, и раскидывает одежду по разным углам. Сходства еще добавлял яркий шелковый халатик, колышущийся от каждого движения ее тела.

Ну, так и быть, признаюсь. Если совсем начистоту, Инна была моим кумиром. Я мечтала стать такой же, как она. Обрести непрошибаемую уверенность, точно так же двигаться, говорить, смотреть, хотела заполучить столь же шикарный гардероб, и ходить на светские мероприятия. Но как это сделать, я решительно не знала. В запасе у меня был год. Всего лишь один год, чтобы измениться, повзрослеть и чего-то достичь. Почему год? Так сказала Инна. А кумирам, как известно, верят безоговорочно.

— Восемь часов в компании отъявленной сплетницы, которая не затыкалась ни на секунду, — вздохнула я.

Расправившись с одеждой, подруга переместилась за барную стойку и начала колдовать над чайными пакетами. Пока гудел чайник, Инна что-то увлеченно смешивала, подсыпала, принюхивалась и вновь добавляла по щепотке из каждого пакета. Модное увлечение чайной церемонией было сущим наказанием. Каждый раз после ее таинственных манипуляций в чашках заваривалась такая гадость, что даже невероятная любовь к подруге не могла заставить меня выпить все до дна. Так и сегодня, донесшийся аромат напоминал запах мокрой псины, измазанной корицей и мятой.

Делая вид, что растягиваю удовольствие от чая, я поведала собеседнице о своем первом дне в «Мираже». Инна слушала внимательно, и, едва я закончила, стала расспрашивать о Бляхер.

— Почему она тебя так интересует? — удивилась я.

— Душенька, — снисходительно протянула подруга, — сплетница — самый ценный кадр в компании. Можно сказать, она — ее сердце. Тебе стоит с ней подружиться.

Я даже поперхнулась, и пока я откашливалась, пытаясь избавиться от омерзительного вкуса чая и не менее омерзительной мысли о дружбе с Бляхер, Инна от души хлопала меня по спине:

— Только не вздумай отнестись к ней пренебрежительно.

Сплетница — еще и самый страшный враг.

— Увы… — хрипло вырвалось из моего горла.

Действительно, во время общения с Лидой я всем своим видом демонстрировала полное равнодушие к ее рассказам, каждый раз после очередной пикантной подробности о личной жизни коллег старалась перевести разговор на работу. Припоминая последние минуты общения, меня вдруг пронзила ужасная догадка. Кажется, я все-таки умудрилась пустить все по плохому сценарию. По крайней мере, ее пристальный, полный любопытства и настороженности взгляд, каким Лида окинула меня на прощание, не предвещал ничего хорошего.

— Сколько лет этой… — запнулась подруга и удрученно пробормотала: — Ну, что за фамилия, в самом деле?

— Бляхер? — подсказала я не без удовольствия. По-моему, фамилия идеально подходила этой женщине. — Думаю, ей гдето между сорока и пятьюдесятью.

— Скверно. Мой тебе добрый совет — будь начеку. Первой волны негатива не избежать.

Я задумалась. До этого момента мне везло с коллегами — ни конфликтов, ни размолвок. Поэтому было крайне трудно себе представить, что такое волна негатива.

— Ладно, как-нибудь справлюсь. Что у тебя новенького?

Инна работала менеджером в одном из популярных глянцевых еженедельников. Несмотря на скромную должность, подруга умудрялась выжимать из своей работы максимум. Сделав себе пропуск журналиста, она имела неограниченный доступ на любые светские тусовки, а благодаря природному обаянию легко заводила знакомства с самыми интересными персонами столицы — звездами шоу-бизнеса, бизнесменами, писателями. От нее я узнавала все светские сплетни и подробности скандальных историй, она с удовольствием рассказывала о мероприятиях, которые посещала, о том, кого она там встретила, кто что говорил и делал. Список ее друзей на Фейсбуке пестрел самыми громкими именами шоу-бизнеса, невольно вызывая восхищение и зависть.

Но главной ее целью был Барон. Бароном она называла топменеджера крупной алкогольной компании, за которым охотилась на светских раутах и который должен был стать ее проходным билетом в беззаботную жизнь. Практически каждый вечер она выходила «в свет», изящно расставляя коварные ловушки. Так и сегодня, проигнорировав мой последний вопрос, Инна красноречиво взглянула на часы:

— А сейчас мне необходимо подготовиться к встрече.

Не желая лишних расспросов, подруга скрылась в ванной комнате.

Задумавшись, я сделала большой глоток чая и непроизвольно сморщилась. Фу, мерзость! Мне не оставалось ничего другого, как, отставив чашку подальше и подперев щеку рукой, уныло наблюдать за сборами подруги. Однажды я намекнула, что тоже не прочь отправиться на вечеринку, но категорический отказ Инны раз и навсегда лишил меня всякой надежды. Стоило только об этом подумать, как вдруг:

— Хочешь сегодня пойти со мной?

От неожиданности я вновь поперхнулась. Неужели Инна отступила от своего правила и решила взять меня с собой?

— Конечно, — от волнения даже заикаться начала.

— Я подумала, что нам стоит отметить твой выход на работу, — сообщила собеседница и хитро сверкнула глазами. — Только поторопись, на сборы полчаса.

Ошалев от счастья, я не знала, за что хвататься, и глупо бегала из угла в угол. Наблюдая за моими метаниями, Инна не выдержала:

— Ну, нет! Так мы прособираемся до утра. — Нетерпеливо выдохнув, она направилась к шкафу. — Хмм… — задумчиво протянула «судья», рассматривая мою часть гардероба. — Это ужасно! — Раз, и любимая кофточка полетела на пол. — Просто недопустимо! — Два, и потертые джинсы, из которых я не вылазила со студенческих времен, присоединились к кофте. — О-о, а этому самое место на свалке! — Три, и подаренное родителями платье полетело в утиль. — А это что? Из коллекции «у меня нет денег 2015»? — Любимый свитер постигла та же участь.

После тщательной ревизии полки шкафа совсем опустели.

Разглядывая гору одежды у ног подруги, я недоуменно поинтересовалась:

— И что это значит?

— С этим мы разберемся завтра, а сейчас надень вот это, — она помахала в воздухе черным платьем, очень походившим на школьную форму: белый воротничок под горло, кружевные манжеты.

В этом платье я стала похожа на японскую школьницу. Кроме того, длина платья оставляла мало места для фантазий. Нет, в этом я точно никуда не пойду. Но Инна была непреклонна:

— Ты не понимаешь, это ход конем. Закрытый верх и открытый низ — классика соблазнительности. Мимо такой милашки не пройдут. Кто-нибудь непременно клюнет.

Решительно захлопнув дверцу шкафа, подруга открыла шампанское, наполнила два фужера, один из которых предназначался мне.

— Надо торопиться. Наш милый сеанс психотерапии что-то затянулся. — Говоря это, она мигом допила содержимое бокала и добавила: — А теперь мейк-ап.

Я послушно осушила бокал, позволила наполнить его вновь, затем Инна затолкнула меня в ванную, где, ловко орудуя кисточками, увлеченно поколдовала над моим лицом. Спустя минут пятнадцать, изрядно повеселевшая, не то от шампанского, не то от своего художества, она довольно хмыкнула:

— Для сегодняшнего случая пойдет. Но учти, душенька, если ты хочешь чего-нибудь добиться, тебе следует внимательнее отнестись к своей внешности. Прятать такое личико и фигурку за мерзким тряпьем непозволительно. У тебя не так-то много времени осталось.

Я не совсем поняла, что именно имела в виду подруга, но от расспросов воздержалась. Своей же рукой Инна заколола мне волосы совершенно новым способом.

Затем подруга нырнула в шкаф и вскоре появилась с туфлями в руках. Округлые мыски, платформа, крутой изгиб подошвы и тонкие пятнадцатисантиметровые каблуки — при одном взгляде на шедевр «hot couture» перед глазами рисовались страшные картины открытых переломов. Ой, мамочки! Нет, ни одна сила не заставит меня пройти такое испытания. Но после минуты отчаянных препирательств и угроз я вынуждена была вскарабкаться на туфли. Именно вскарабкаться, иначе и не назовешь ту устрашающую высоту, на которой я оказалась. Пара неуверенных шагов, передышка, еще шаг, хорошо дотянуть бы до стены. Отлично, кажется, мои ноги все еще целы, хотя практически онемели.

— Ужас, — мрачно констатировала подруга и опрокинула третий фужер, — тебе бы в цирке подрабатывать клоуном.

— Это невозможно! Твои туфли — просто наказание какоето. Наверно, модельера подло бросила подружка, и он взялся за туфли, желая отомстить всем женщинам на свете.

На лице подруги появился такой испуг и осуждение, точно она только что услышала непростительное богохульство.

— Тсс, — она отчаянно замахала руками, — они тебя услышат.

Судя по направлению ее взгляда, имелись в виду туфли.

— У тебя случайно не найдется какой-нибудь более безопасной обуви, которая бы не грозила гипсом?

— Прекрати, эти туфли подходят идеально. Ты просто не хочешь постараться. Запомни, красота требует жертв, и в твоем случае немалых. Первый раз вижу, чтобы девушка не умела ходить на каблуках. Это ж надо, скоро старость, а она еще не освоила шпильки!

— Старость? — Странно слышать это слово в двадцать четыре года.

— Так, оставь в покое стену и пройдись по комнате. Ну же, смелее. Представь, что идешь навстречу сногсшибательному мужику с шестизначными цифрами на счетах.

Да уж, перспектива.

Так или иначе, Инна победила и, стоит признать, ее старания оказались не напрасны. Высокое зеркало благосклонно одарило меня явно лестным отражением: собранные в небрежный высокий пучок волосы мягко струились по плечам, обозначая линию груди, черная ткань, плотно обхватывая талию, скользила к бедрам и внезапно обрывалась, открывая взору ноги, казавшиеся невероятно длинными и стройными, благодаря новым туфлям. Красота да и только!

Сама Инна надела восхитительное кашемировое платье цвета неба, делающее ее и без того стройную фигуру еще тоньше и соблазнительней. Глядя на ее глубокое декольте, я невольно перевела взгляд на свой белый воротничок. Задумка подруги стала ясна. Помнит, зараза, что у меня грудь на размер больше!

Не обращая внимания на вопли ужаса, непроизвольно вырывавшиеся у меня при каждом шаге в туфлях-изуверах, подруга выволокла меня на улицу. Пока мы ехали в такси, Инна поведала о предстоящем мероприятии. Это была презентация какой-то книги какого-то писателя. С ее слов выходило, что эти два факта совершенно никого не волновали. Народ валил на бесплатную выпивку и возможность попасть на закрытую vipвечеринку, где еще и бесплатно кормили. Инну нисколько не интересовали ни выпивка, ни еда. Единственной целью или, лучше сказать, мишенью был Барон.

— Учти, на официальной части будет много всякого сброда — журналистов, фотографов, рекламщиков, — Инна брезгливо поморщилась.

— Эй! — возмутилась я.

Но подруга нетерпеливо отмахнулась и продолжила:

— Обращай внимание на мужчин в дорогих деловых костюмах, выглядящих скорее беззаботно, чем важно. Именно они — наш пропуск на неофициальную часть. Постарайся с кемнибудь познакомиться. Во время общения ты должна выглядеть веселой и глупой. Забудь обо всех своих проблемах, подумай лучше о том, как весело нам будет на вечеринке. Все ясно?

Конечно, без проблем. Один вопрос: как отличить дорогой костюм от недорогого?

— И еще, — Инна посмотрела прямо в глаза, — там, — она указала за окно машины, где бушевали вечерние огни столицы, — каждый сам за себя. Я тебя очень люблю, но, во избежание недоразумений, давай придерживаться того же принципа. Дома мы подруги, на вечеринке — конкурентки. Не обижайся, но иначе никак.

Видимо, действовало шампанское, смысл слов подруги никак не доходил до моего сознания. Заметив недоуменный взгляд, собеседница тяжело вздохнула и пояснила:

— Есть мужчины, на которых я охочусь вот уже не первый месяц. И сегодня предстоит решающая атака. Мне бы очень не хотелось, что бы ты спутала мои планы.

— По-моему, ты мне явно льстишь. — Невероятно, Инна считает меня соперницей?! Эта мысль показалась мне очень забавной, и я глупо хихикнула: — Ты себя в зеркале видела? По сравнению с тобой и топ-модель покажется гадким утенком.

Раскосые голубые глаза, высокие скулы и струящиеся до талии светлые волосы могли свести с ума любого мужчину. Рядом с роскошной подругой я была похожа на пугало, даже несмотря на новую прическу и макияж.

— Душенька, ты недооцениваешь свою мордашку с застывшим выражением потерявшегося котенка. Мужчины почемуто всегда клюют именно на таких.

— Выражение потерявшегося котенка? — не веря своим ушам, повторила я.

— Вот мы и приехали, — легко, точно бабочка, Инна выпорхнула из машины, оставив вопрос без ответа.

Машина остановилась перед гигантским торговым центром, на первом этаже которого располагался книжный магазин. К моменту нашего прихода пресс-конференция уже закончилась, и операторы зачехляли камеры.

— О, нет, мы опоздали, — разочарованно протянула я.

— Как раз вовремя. Думаешь, я пришла сюда, чтобы слушать этого писаку?

Инна огляделась. В зале было полно народа, некоторые переговаривались между собой, другие стояли, уткнувшись в новую книгу. Она скользила взглядом по лицам, явно кого-то высматривая. Внезапно ее глаза уставились в одну точку. В ту же секунду подруга схватила с полки пару книг: одну отдала мне, другую прихватила с собой.

— Примерно через полчаса мы едем на банкет.

Я перевернула книгу и пробежала глазами хвалебные отзывы на задней стороне обложки.

— А где он будет проходить? — спросила я, но меня уже никто не слушал, подруги и след простыл.

Растерянно оглядевшись, я заметила, как Инна медленно вышагивает по центру зала, окидывая посетителей притворно-задумчивым взглядом. Каблучки ее туфель звучали мягко и интригующе, а затем стихли близко-близко от ног привлекательного незнакомца. В этот момент мужчина разговаривал с одним из гостей, держа в правой руке бокал с шампанским. Одним резким, точным движением Инна толкнула незнакомца под локоть. В ту же секунду содержимое бокала выплеснулось прямо на шикарный шелковый галстук. Я не могла поверить своим глазам. Зачем она это сделала? Тем временем подруга старательно изображала раскаяние, не п ереставая что-то лепетать и виновато улыбаться. Мужчина немного раздраженно посматривал на Инну, но отходить не спешил. После очередной улыбки и легкого прикосновения нежных девичьих рук, он и вовсе растаял. А еще через минуту проникновенных извинений они непринужденно болтали.

Вот это мастерство! Прокрутив в голове спланированное нападение на несчастного, я невольно рассмеялась.

Через полчаса, как и обещала Инна, мы вошли в роскошный столичный ресторан. Веселье набирало обороты, повсюду сновали официанты, щедро снабжая гостей фужерами с шампанским. Одним изящным движением Инна подхватила с подноса два фужера и улыбнулась.

Глядя на золотистую жидкость, искрящуюся крошечными пузырьками, я поняла, как сильно меня мучает жажда. И, не сдержавшись, залпом осушила фужер. Признаться, я изрядно нервничала. Шикарная обстановка, множество незнакомых людей, их пафосный вид, атмосфера принужденной непринужденности, царящая в воздухе, заставляли себя чувствовать не в своей тарелке. Видимо, заметив мое состояние, подруга ободряюще подмигнула:

— Расслабься. Они такие же люди, как и мы с тобой.

Заметив в толпе своего нового знакомого, но уже без галстука, Инна кивнула:

— Улыбается, котяра. Знала бы ты, сколько я охочусь за ним.

Ни семьи, ни жены, ни любовницы — идеальный вариант.

Наблюдая за жертвой, я заметила, что мужчина то и дело силился поправить галстук, но опомнившись, тут же отдергивал руку. Бедняга.

— Ладно, не скучай. Мне пора приступить ко второй части операции, — «охотница» провела рукой по струящимся волосам и танцующей походкой направилась к мужчине.

Заметив свободный стул у барной стойки, я поспешила его занять. Некоторое время пришлось провести в одиночестве, пока рядом не появился высокий грузный мужчина в сером слегка помятом костюме. Даже сидя на высоком барном стуле, я едва доходила ему до груди. Здоровяк напоминал огромного медведя: широкая спина, массивное тело, к которому практически без перехода крепилась голова, огромные руки, больше напоминающие мохнатые лапы, и лицо, вопреки угрожающим размерам, весьма добродушное. При очередном взгляде на незнакомца до меня вдруг дошло, что это известный бизнесмен, и в одном из последних выпусков «Forbs» (журнал, который с безукоризненной регулярностью покупала подруга) была напечатана целая статья об этом человеке. Журналисты в шутку назвали его «пшеничным королем», благодаря принадлежавшим ему обширным полям, сплошь усеянными пшеницей. Взгромоздившись на стул, мужчина заказал водку со льдом и, очевидно, мучимый столь же могучей жаждой, молниеносно разделался с содержимым стакана, после чего подал знак бармену повторить.

— Ну что за времена? — внезапно пробасил сосед, ни к кому в частности не обращаясь. Затем вынул из кармана платок и, не церемонясь, вытер им пот со лба. — Утром ты миллионер, а вечером — оп, и часть капитала ушла… Политика, будь она неладна.

Голос у него был низкий, с приятной хрипотцой. Следом за платком из кармана показалась мятая пачка сигарет. Мужчина сладко затянулся и, обернувшись в мою сторону, удрученно закивал головой, точно хотел сказать: «Да, дружок, и такое бывает».

— Если вы смогли заработать миллион, значит, сможете и второй.

Незнакомец смерил меня внимательным взглядом и неожиданно расплылся в добродушной улыбке:

— Что верно, то верно. — Он хитро прищурил глаз и вкрадчивым голосом поинтересовался: — А вы, значит, журналист?

— Ни в коем случае.

— Финансист?

Я отрицательно покачала головой.

— Работаете в банковской среде? — Но, получив тот же ответ, собеседник слегка нахмурился: — Так кто же вы?

— Я работаю в косметической компании.

— Ах, вот оно что. Мудрый ход. Знаете, что я вам скажу, — прежде чем продолжить, мужчина крепко затянулся и выпустил струю дыма, — во время Великой депрессии одними из немногих компаний, оставшихся на плаву, были именно те, что производили косметику. Дамы готовы экономить на всем — еде, одежде, пылесосах, но только не на красоте. И они продолжали тратить на духи и помады ровно столько же, сколько тратили до кризиса. Удивительно, но факт.

— Спасибо за информацию. Честно говоря, я об этом не знала.

— Вы на верном пути, мировые передряги вряд ли коснутся вашей компании. А вот я вечно выбираю не те сферы.

После этих слов он смял фильтр в пепельнице и тут же закурил новую сигарету.

Поскольку фраза «влиться в тусовку» до сих пор оставалась для меня весьма туманной, а любимая подруга — путеводитель в мир гламура и богемы — была занята, мне не оставалось ничего иного как потягивать алкоголь, слушать уморительные сетования нового знакомого и думать о своей нелегкой судьбе.

Очнулась я, когда бармен ставил передо мной пятый или шестой коктейль, а в моей руке дымилась сигарета — верный признак полного опьянения. На месте здоровяка сидел незнакомец, с любопытством поглядывавший в мою сторону. Встретившись с карими, цвета виски, глазами, я насторожилась. На меня смотрел мужчина, внешностью похожий на героя из голливудского блокбастера. Высокий лоб венчала безупречная стрижка, немного удлиненные темные пряди были уложены набок и назад. Угольно-черные брови, прямой нос с широкими крыльями, придающими лицу властное и немного надменное выражение, волевая линия губ и неожиданно аккуратный подбородок. Красивый овал лица и смуглая кожа с легким намеком на щетину делали и без того мужественное лицо еще более брутальным. Взгляд скользнул ниже… Идеальный костюм, сидевший так, точно портной шил его прямо на хозяине (ах, теперь понятно, что значит «дорогой костюм»), и еле уловимый запах мужского парфюма. Непроизвольно втянув волнующий аромат, я подумала, что такие парни обычно обводят всех вокруг пальца и, прихватив с собой мешок денег и шикарную красотку в придачу, сбегают на какой-нибудь необитаемый остров. А между тем новый герой бондианы продолжал сверлить меня взглядом, что невероятно льстило. Привыкшая ко вторым ролям, я вдруг оказалась в главной!

— Нижний Новгород? Самара? Иваново? — вдруг поинтересовался он.

Смакуя нотки его бархатного голоса, я не сразу поняла вопрос и глупо переспросила:

— Что?

— Откуда ты, прелестное дитя?

Выпустив струю дыма, я с напускным равнодушием поинтересовалась:

— А вы из миграционной службы?

Ясно же, он просто решил поиздеваться. Заприметил провинциальную дурочку, чтобы поупражняться в остроумии.

А я уже слюни распустила…

Мужчина усмехнулся, но не отступил.

— Дай угадаю. — Его красивые глаза безжалостно скользили по мне, точно пытались обнаружить какую-нибудь подсказку. — Скорее всего, ты приехала издалека. Не исключено, что из-за Урала.

— Нет, мимо, — не моргнув глазом, соврала я.

— Хмм… — Он задумался, поглаживая подбородок. Чуть отросшая щетина смотрелась ну о-очень сексуально. — Тебя выдает говор.

Хотелось сказать какую-нибудь гадость, но, как назло, в голову ничего не приходило. Вместо этого я отпила коктейль и самым любезным тоном поинтересовалась:

— И что с моим говором не так?

— Ударение ставишь на последний слог, «съедаешь» окончания.

— Неужели?

— Правда.

— Этому что, в миграционной службе учат?

— И там тоже.

— Ну а вы?

— Москвич в пятом колене.

— Я так не думаю, — чуть наклонившись вперед, заявила я, — говорят, если поскрести русского найдешь татарина. А если поскрести любого москвича, найдешь провинциала.

— Любопытное наблюдение, но неверное, — он тоже подался вперед и нагло усмехнулся.

Внутри закипала гремучая смесь из гнева и сильнейшей симпатии к этому наглецу.

— Вы — самый ужасный собеседник, с которым мне когдалибо приходилось общаться. И знаете что? Я просто сделаю вид, что вас здесь нет, — демонстративно отвернувшись, я вдруг услышала смех. Похоже, ситуация его очень забав ляла.

— У маленькой пташки есть характер?

Это было сказано лишь для того, чтобы позлить меня. Что ж, ему это удалось! К этому времени желание стереть самодовольную ухмылку с его лица достигло своего апогея. Резко развернувшись, я выпалила:

— Зря стараетесь, мне совершенно безразличен ваш холеный вид, этот пристальный взгляд, наверняка безотказно действующий на малолетних дурочек, — конечно, я лукавила. Даже сейчас, несмотря на бешенство, накатившее на меня, стоило мне только встретиться с ним взглядом, как все внутри переворачивалось, — но на меня, увы, это не действует. Так что… отправляйся играть в города с кем-нибудь другим.

Закончив, я вновь отвернулась и вцепилась зубами в пластиковую трубочку. Большой глоток коктейля действовал лучше любого успокоительного.

— Ты напоминаешь мне птичку. — Видимо, полное отсутствие интереса с моей стороны его нисколько не смущало. — Вы, как птички, слетаетесь в Москву, в поисках щедрых кормушек. Летите со всей страны, бездумно, глупо, веря лишь в удачу и собственную исключительность, — снисходительно вещал он, — и каждая грезит найти кормушку, припав к которой, можно получить достаточно солнца, красоты, заботы и тепла.

На секунду показалось, что в его голосе зазвучали нотки горечи. Нет, этого не может быть — неужели красавчик обжегся об одну из таких птичек?

— Это не город, а какой-то скворечник, огромная разноперая стая, в которой каждый желает урвать себе кусок побольше… Москворечник… Ха-ха-ха, — невесело рассмеялся он собственной шутке.

А я-то тут причем? Какого черта я должна слушать этого неудачника? Вскочив со стула, я, не глядя, отправила сигарету в пепельницу и собралась было уйти, но воздух вдруг содрогнулся от проклятий. Оказывается, промахнувшись, мои пальцы воткнули тлеющую сигарету прямо в кисть незнакомца. Скривившись от боли, мужчина лихорадочно махал рукой в воздухе. Вот оно, праведное возмездие!

— Ой, я нечаянно… — почти злорадно кинула я и поспешила скрыться.

Не в силах сдержать веселой улыбки, я гордо зашагала по залу, но тут на меня кто-то налетел и потащил в сторону от всеобщего веселья. Разъяренным некто оказалась Инна.

— Ты в своем уме?! — в ужасе прошептала она. — Ты хоть знаешь, о кого ты только что затушила сигарету?

— Знаю, о самоуверенного павлина!

Заметив мою самодовольную улыбку, подруга окончательно рассвирепела.

— Мы сейчас же едем домой, — процедила Инна и потащила меня к выходу.

Но тут краем глаза я заметила, как пострадавший пробирается через толпу к нам и, судя по выражению его лица, явно не с целью примирения. Почему-то это показалось мне ужасно смешным. Риск, опасность, недавние перипетии и огромная доза алкоголя — жуткое сочетание без надежды на адекватность.

— Инна, бежим скорее, — хохоча, сообщила я подруге, — этот ненормальный гонится за нами.

— Боже, какой кошмар, завтра вся Москва будет обсуждать наш позор!

— Не наш, а его!

Уже практически в дверях я обернулась и увидела, что нас разделяет всего каких-то пару шагов. Даже не думая, я стащила с ноги одну туфлю и со всей силы запустила в его сторону. Не знаю, достигла ли туфля цели или нет. Не дав опомниться, Инна молниеносно запихала меня в такси, моля водителя гнать прочь. Мой развеселый смех, наверно, еще долго мерещился незнакомцу в темноте. И поделом ему!

Глава 2. Бляхер и К°

Прекрасно! Первая тусовка, и вот, весь Интернет пестрит разъяренным лицом наглеца и моей самодовольной улыбочкой. «Драка в столичной тусовке», «Каблуком по металлургу», «Орлов поплатился за домогательства», «Жестокий отказ» — самые безобидные из заголовков. Да-а, не о таком успехе я мечтала. Еще в такси, после позорного бегства, разъяренная как тысяча чертей, подруга просветила меня насчет нового знакомого. Оказывается, это был владелец какой-то невероятно крупной металлургической компании. Макс Орлов (какая занимательная фамилия!) входил в золотые списки «Forbes» и вообще был человеком видным. Но мне-то откуда это было знать? Он показался заносчивым, высокомерным и совсем недружелюбным.

Все новостные заметки практически повторяли друг друга, повествуя о том, что некая молодая особа, вооружившись туфлей, напала на олигарха, то ли защищаясь от его домогательств, то ли из ревности. Указываемые причины нападения разнились, как и место на теле пострадавшего, куда угодил каблук. Комментировать инцидент, а также общаться с прессой по поводу случившегося Орлов отказался. Личность девушки неизвестна.

Помимо стыда и неловкости, меня невероятно мучил один вопрос — все-таки куда угодил каблук?

Инна не разговаривала со мной все выходные. А воскресным вечером заявила, что туфля должна быть возвращена. Каким образом, я это сделаю, ее не волновало.

— Это Лабутены! Понимаешь?! — заметив, что я не в теме, подруга лишь злобно хмыкнула.

На работу я пошла в самом подавленном настроении. Сегодня гигантские бизнес-центры действовали на меня особенно удручающе, а компания «Мираж» занимала целый этаж одного из них. Поднявшись на седьмой, я смело шагнула вперед из лифта. Сам офис представлял собой одно длинное, казавшееся бесконечным помещение, в котором словно в таблеточнице располагались столы, с трех сторон окруженные пластиковыми перегородками.

Устроившись за одной из них, я почувствовала себя невероятно маленькой букашкой, которую посадили в спичечный коробок для дальнейшего изучения. Сиротливо оглядевшись, я включила компьютер. Экран осветился стандартной картинкой огромного зеленого поля под бескрайним голубым небом. Мышка кликнула в первое попавшееся место, где тут же возник мой первый рабочий документ под громким названием «План работ». Как назло, в голове не было ни одной стоящей мысли, а те немногие, что появлялись, были связаны исключительно со вчерашним происшествием.

Промаявшись добрых полчаса и не написав ни строчки, я отбросила все дальнейшие попытки и открыла каталог «Миража». Со страниц на меня высокомерно взирали разнообразные баночки и флаконы, их названия больше напоминали приговор — «антивозрастная сыворотка», «флюид от отеков», «антицеллюлитный гель», «крем от угрей», «осветляющая маска». Бр-р. Складывалось ощущение, что покупательницы косметики — несчастные женщины, сплошь покрытые апельсиновой коркой, прыщами и пигментными пятнами.

К счастью, телефонный звонок не дал моему воображению разыграться в полную силу. Секретарь сообщила, что Савелий Константинович — так звали генерального директора — на месте и готов к встрече. Взволнованная известием, я зачем-то схватила мобильный, но, сообразив, что он мне вряд ли пригодится, откинула в сторону. Тут мой мечущийся взгляд случайно остановился на ежедневнике. Отлично, как раз то, что нужно. На негнущихся ногах я устремилась в приемную директора и вскоре оказалась в небольшой светлой комнате, большую часть которой занимал стол секретаря. За столом сидела худая женщина в строгом костюме и с таким впечатляющим макияжем, точно у нее вот-вот должны были начаться съемки.

— Здравствуйте, я маркетолог.

— Заходите, вас ждут, — сухо ответила она и окинула меня пристальным взглядом бесцветных глаз.

От волнения из головы напрочь вылетели все элементарные правила приличия. Я резко дернула ручку двери… и первое, что увидела — огромный, усыпанный сахарной пудрой пончик, над которым в этот момент, широко раскрыв рот, навис незнакомый мне мужчина. Наши взгляды пересеклись.

— Извините, — пробормотала я и стремительно скрылась за дверью.

Кошмар, и надо же было так лопухнуться! От стыда я совершенно растерялась, не зная куда идти и что делать. Мои лихорадочные метания по приемной очень заинтересовали секретаршу. Не скрывая жгучее любопытство, она ласково поинтересовалась:

— Что-нибудь не так?

К счастью, мне не пришлось отвечать. Директорская дверь медленно отворилась.

На пороге стоял незнакомец лет сорока в безупречной белой рубашке и темно-синих брюках. Но мой взгляд был прикован к его бровям. Столь идеальной линии мужских бровей я еще не видела.

— Маркетолог? — поинтересовался он, изящно приподняв левую бровь.

Интересно, он их выщипывает? Но тут мне пришлось больно ущипнуть себя. В самом деле, что за дурацкие мысли?

— Да, — пропищала я, не то от боли, не то от смущения.

— Заходите, — мужчина отступил, пропуская меня вперед.

О пончике ни слова.