Бесплатный фрагмент - Мои коты плывут над полем

Об авторе

Меня зовут Маша, мне 21 год, и я обычная студентка из Беларуси. Учусь в медицинском университете на врача-педиатра. Мечтаю помогать детям и видеть их улыбки.

Я люблю людей и животных, цветы и лес, сказки и звёздное небо, да и вообще всё доброе и красивое.

Смотрю на мир широко раскрытыми глазами, близко к сердцу принимаю любую несправедливость и жестокость. Такой взгляд на мир находит отражение в моих стихах, сказках и рисунках. (да, все иллюстрации, которые есть в этой книге, я нарисовала сама)

Иногда мне бывает сложно в нашей непростой жизни, но я счастлива быть такой, какая есть, потому что мне нравится, что мой мир — не серый и куда-то быстро бегущий, а пахнет соснами и свежескошенной травой, поёт сверчками и мурчит котиками, смотрит любящими жизнь глазами собаки и разноцветными окошками жилых домов в зимний вечер. Пусть я остро ощущаю чёрствость и жестокость, чью-то боль и несправедливость, но зато — я всегда вижу на небе радугу.

Буду очень рада, если вы найдёте в моей книге что-то близкое вам. А если решите купить бумажную версию — знайте, что ту часть стоимости книги, которая не идёт на печать и выплату налогов, я полностью потрачу на корм для бездомных котиков из маленького частного приюта под Минском. В этот приют я прихожу помогать с уборкой уже 5 лет — и, надеюсь, буду приходить ещё долго. И ещё многие и многие котики найдут себе новые дома и добрых, любящих их людей.

Я радуюсь

Я радуюсь, что солнце светит ярко,

Что снег идёт и гром гремит грозой,

Что холодно зимой, а летом жарко,

По крыше шелестит что дождь косой.

Я радуюсь, что в мире много кошек,

Собак и прочих классных всех зверей.

Люблю немного малых даже мошек

И блеску я так радуюсь морей

Огромных и волнистых, но озёра

Уютные я тоже так люблю!

Меня зовут порою фантазёром,

Ведь сказки сочиняю и молю

Я Бога лишь о счастье всем на свете.

И радоваться я не устаю,

Что много так людей на всей планете.

Во многих свет я душах узнаю.

И многие здесь могут стать друзьями.

А разве то не радость? Спору нет!

Я рада очень папе, рада маме.

Семья мне в этом мире добрый свет.

Люблю я путешествовать, и дома

Я кучу интересных дел найду.

Я рада всем знакомым, незнакомым.

Со злом в душе я в жизни не уйду!

Люблю цветы, деревья, небо, травы…

А больше ещё радугу люблю!

И, может быть, немного и сама я

Всем людям и зверям её дарю.

Я рада, что имею эти ноги,

Чтоб много обойти прекрасных мест.

Я рада, что имею сердце. Многих

Там чувств не счесть и добрый светит крест.

Я радуюсь глазам, что углядели

Прекрасный, интересный мир чудес.

Я радуюсь рукам, что те при деле —

Свершили и свершат под свет небес

Немало добрых дел. А этой боле

Я радость ощущаю лишь к тому,

Что просто по своей я доброй воле,

Вздыхая полной грудью, тут живу.

Безумец

Я знаю, что бываю неуклюжа,

И вечно я «не там» и «не туда».

Ещё всё время топаю по лужам

И все дороги путаю всегда.

И я сажусь порой не в тот автобус,

Ещё я улыбаюсь невпопад.

И выгляжу, как странный гладиолус,

Застенчиво порою прячу взгляд.

И в шоке окружение бывает

В какие-то моменты от меня.

Меня порой с любовью принимают,

Порою ненавидят и бранят.

Один сказал: «Не девочка, а словно

Решил с небес нас ангел посетить».

Другой же: «Ты с другой планеты. Ровно

Ты будешь по этапу тут ходить!»

И коль со всеми где-то я танцую,

То в ритм не попадаю никогда.

Зато я очень искренне рисую

И верность лишь добру храню всегда.

Я мышка, что себя вообразила

Большой пушистой пандой из лесов.

И маленькая мышка возомнила,

Прогнать что может сильных, злых слонов.

И смелая я в мыслях, а на деле

Всего и всех на свете я боюсь.

Но так, как в небо аисты взлетели,

Взлететь и я воробушком стремлюсь.

Я девочка с косичками простыми,

С обычными глазами и лицом.

С руками здесь почти совсем пустыми

Хожу, и перед всем на свете злом

Оружие моё — лишь карандаш

И кот. Безумец я иль воин света?

Но знает то весь мир огромный наш,

Со всей морей, людей и стран планеты

Что только лишь безумец увидать

Чеширского кота улыбку может.

А на дорогах ровных не нарвать

Букетов, не купать в траве там ножек.

Когда я буду помирать

Когда я буду помирать,

Я вряд ли стану вспоминать,

В каких ходил везде носках,

В каком пальто и сапогах.

А буду точно вспоминать,

За жизнь успел где побывать,

В каких поплавал я морях,

В каких полазал я горах.

Когда отправлюсь за порог,

Меня навряд ли спросит Бог,

За сколько куплен мой диван

И во дворце ль я проживал.

Но точно спросит Он меня,

Кому помог на свете я.

Он точно спросит про людей

И не забудет про зверей.

И Он задаст о том вопрос,

Вообще я что на свет принёс.

Когда уж будет обо мне

Лишь память только на земле,

То будет в том значенья ноль,

Любил ли злой меня король.

А будет важен факт лишь тот,

Любил ли мой меня народ.

Когда я буду уходить,

Смогу свой образ сохранить

В картинах, книгах и стихах,

Живых всех душах и сердцах.

Когда я буду помирать,

Я точно буду вспоминать,

Каких завёл себе друзей

И сколько я зажёг огней.

Когда закончится кино,

То важно будет лишь одно.

То будет важно очень мне,

Вообще я ЖИЛ ли на земле.

А жизнь земная коротка,

Ещё и очень нелегка,

И потому клянусь я жизнь

Свою потратить лишь на ЖИЗНЬ.

Ты можешь меня ненавидеть

Ты можешь меня ненавидеть

За то, что не с хором пою.

За то, что, как можешь ты видеть,

На тропке твоей я стою.

За то, что я радугой брежу,

Забыв про туман за окном.

За то, что решительно режу

Канат, что ведёт лишь на дно.

За то, что без зонтика в ливень

Иду и гляжу в небеса.

За то, что с букетом я лилий

В морозы шагаю в леса.

За то, что из грязной я лужи

Достану котёнка в слезах,

Его подниму среди стужи

Твоим пред лицом на руках.

Я, может, не в нужное время

И в месте не том в этот мир

Пришла. Но небесное племя

И ясная звёздная ширь,

Как лучше, наверное, знают.

А значит, я дальше пойду.

Грозою пусть небо сияет,

Свою не забуду звезду.

Мечты — это свет на планете.

Мечтатель силён, только нет

В руках его пули и смерти.

Иначе погас бы тот свет.

Вселенная, верю, открытым

С мечтателем сердцем своим.

Всей жизни Творца ведь убитым

Правителем Сын был земным.

Ты можешь меня ненавидеть…

А я ошибаться могу.

Но только друг друга увидеть

Придётся на том берегу.

Есть люди

Есть люди, как море, есть люди, как лужи.

Так есть, и не знаешь, что лучше, что хуже.

Есть люди — болота, утонешь в трясине.

Прячутся тихо те в гадкой низине.

Вроде идёшь по траве — безопасно,

И тут, словно нож тебе в спину, ужасно.

Люди, как лужи, — они не смертельны.

Не чище, но меньше. Почти не проблемы.

Что же вам лужи, коль вы по дороге

Идёте к мечте, отойдя от берлоги?

Знают всех лучше то люди, как реки.

Не знают преград, не смыкаются веки.

Бегут всем назло лишь туда, куда надо.

Достигнут — возможно, тогда будут рады.

Есть люди — озёра, порой неприметны,

В мирской суете те совсем не заметны.

Но счастье тому, кто случайно коснётся:

Сил для души он у них наберётся.

Они же останутся там неизменны.

Наверно, так нужно. То дар и не бренный.

Есть люди, как море. Велики, красивы.

Их волны рисуют порою курсивом,

Но в это же время шлифуют и скалы.

И вечно успехов им собственных мало.

Словно всегда они в солнечном свете,

Только, коль вдруг ты ещё не заметил,

Скажу, что их слёзы солёны и горьки.

Их трудности — горы, никак не пригорки.

Но всё же они никогда не сдаются,

В свою доброту они всем окунуться

Позволят и даже дадут приглашенье.

А только ты знай: их конечно терпенье.

И коль наплюёшь ты им в душу до бури —

Ужасней тебе будут страшных всех фурий.

Шторм ведь морской — он корабль разрушит

И где-то в пучине навеки придушит.

Злых и бездушных не терпит стихия,

Зато и друзья из морей неплохие.

Верность и в счастье, и в бедственном горе —

Это умеет и учит мир море.

На свете обнять очень искренне хочет

Всех и о ком-нибудь вечно хлопочет.

Всегда после шторма вновь выглянет солнце

И вновь после слёз вдруг засветят оконца

Глаз свежей радостью будущих дней,

Ещё неизвестных, но тем и вдвойне

Таких интересных и ум весь дразнящих.

А это ль не признак, что ты настоящий?

Есть люди, как море, есть люди, как лужи.

Каждый решит тут, что лучше, что хуже

Пусть для себя, а мне будут и дальше

Волны примером, барашки без фальши.

Салют и гнилушки

Есть люди — салюты, есть люди, как свечи.

Есть люди, чей свет и прекрасен, и вечен.

Есть люди, как лампы, есть люди — гнилушки.

Есть люди, что гадки, как чёрные мушки.

Те люди, что свечи, слегка молчаливы.

Тела неприметны, а души красивы.

И дело всей жизни творят они верно.

Хоть вроде живут и обычно, и мерно,

Согреть они многих за жизнь успевают,

Сгорая, свой тёпленький след оставляют.

Они романтичны, уютны и тайну

Хранят в своём сердце. И всё неслучайно

В их мире. И Бога всегда они слышат,

И искренне любят, и верят, как дышат.

А люди, как лампы, горят по приказу.

Всю комнату вам осветят по заказу.

Их свет предсказуем и очень банален,

А взгляд их всегда безнадёжно печален.

Коль лампа сгорает — её заменяют,

А разницы даже и не замечают.

Хоть кажется, лампы бездушны, прохладны,

Но всё же и им нужно быть благодарным.

Со всей темнотой бы не справились свечи,

Ведь мир так велик, что почти бесконечен.

Есть люди — салюты… Заметны в округе,

Их видят не только друзья и подруги.

Как вспыхнут — заметит весь город, наверно.

Но только их жизнь коротка уж чрезмерно.

И ярок огонь их, и незабываем,

Но лишь отвернись — и меж твердью и раем

Растают все краски. Сгоревшие искры

Все падают вниз, ну а дым же в неблизкий

Небесный свой путь навсегда улетает,

Надеясь, что что-то он всё ж оставляет

Во душах людей, что и лампы, и свечи.

Но есть тут и те, кому все эти речи

Совсем бесполезны, ужасно напрасны.

Те люди глухие, и тем и опасны.

У них есть глаза, есть умы и есть уши,

Но только сердца не умеют их слушать.

И нет у них света, а только свеченье,

Убогое, в общем, по сути, явленье.

Такие ведь люди — всего лишь гнилушки.

Вокруг собрались там микробы и мушки.

И коли придётся вдруг с ними встречаться,

Захочется после подолгу плеваться…

Я знаю, что судит по-своему каждый,

А я для себя вот решила однажды,

Что лучше, чем лампой, свечою я буду.

И думаю также, что лучше салютом

Уж быть, чем убогой и грязной гнилушкой,

Сидят на которой микробы и мушки.

Раненый ангел

Я бегу со всех ног, все дороги презрев.

И слетел набекрень надо лбом моим нимб.

Я на крыльях когда-то под солнцем летел,

Но жестокими пулями наземь был сбит.

Мои крылья разорваны, перья торчат.

На лице моём кровь, а под сердцем дыра.

И я знаю, я слышу: они не молчат.

Они будут и снова, и снова стрелять.

И они меня точно сегодня убьют,

И поэтому выход — лишь только бежать.

А со мной уже вместе друзья не бегут:

Те решили оставить меня умирать.

И я, может быть, даже понять их могу.

Они участь мою не хотят разделять.

Я бегу, спотыкаясь, к обрыву бегу,

Я часы не умею сворачивать вспять.

И я прыгну с обрыва. Меня не держи…

Полечу со скалы я упавшей звездой.

Мне не важно, там рай или ад и дожди.

Ведь меня разорвут на земельке родной!

И я буду лететь среди туч и грозы,

Здесь погас уже свет, всё черней небеса.

Только долго я луч в своём сердце носил,

И сегодня светиться здесь буду я сам.

Всем назло! Я поспорил с чертями и тьмой.

Я лечу, протянув пальцы рук к облакам.

И я сам освещаю путь свой и чужой,

И останусь я другом земле и ветрам.

Ведь дороже свободы и света ничто

В мире этом не может огромном найтись.

И отправится в вечность великую тот,

Кто сумел до конца просто жить и светить.

Хранитель города

По улицам тихим идёт человек.

Он в старых ботинках и шляпе смешной.

Живёт тут как будто уже целый век,

Хотя и на вид, и в душе молодой.

Он в дождь забывает свой зонт захватить

И часто теряет перчатки зимой.

Животных бездомных он любит кормить,

Дешёвого корма таскает с собой

Пакетик в кармане. Он еле ползёт,

А может, спешит, спотыкаясь везде.

Порой забывает, куда он идёт,

А может быть, просто гуляет весь день.

И часто приезжий к нему подойдёт

И спросит, как к нужному месту пройти.

Почешет затылок и в толк не возьмёт

Герой наш, как можно к нему подойти:

Ведь сам он блуждает всегда и везде,

А в первую очередь, в жизни своей.

Но он никогда не оставит в беде,

Не хмурит густых понапрасну бровей.

А чтобы он грубое слово сказал,

Вам нужно серьёзно его разозлить.

А чтобы он в чем-нибудь вам отказал,

О чём-то плохом его нужно просить.

Он может на кучки смотреть облаков

И выглядеть может, как полный чудак.

А мимо него между серых домов

Проедут автобус, трамвай, автозак.

Он тут себе место не может найти:

Повсюду проблемы, всё вечно не так,

Повсюду гоняют. Он, как ни крути,

Всегда и везде попадает впросак.

Уехать в далёкий какой-нибудь край —

Наверное, тоже ему не судьба.

Кому он там нужен? А здесь, хоть не рай,

Но всё же родные до боли места.

Он может послать на три буквы царя

И может дружить с неопрятным бомжом.

Когда-нибудь, может, на небе заря

Взойдёт для него. В нашем мире большом

Он станет известным. А может, его

На этой земле смогут лишь расстрелять.

Никто не узнает о нём ничего,

Его будет некому даже обнять.

А впрочем, что будет — тому уж и быть.

От мира давно ничего он не ждёт.

И в радость ему просто жить и творить,

Дышать полной грудью, пока не умрёт.

Сегодня он шёл где-то рядом с тобой,

Возможно, в метро по соседству сидел.

Быть может, такой и не впишется в строй,

И ждёт его здесь незавидный удел…

Но только такие вот люди, как он —

Хранители всех городов на земле.

Немодная

Сейчас не в моде доброта,

Не в моде искренность и верность,

Не в моде щедрость, простота,

Неравнодушие и смелость.

Немодно чувствовать и жить,

Не в моде варежки бабули.

Немодно верить и дружить,

А в моде берцы, ружья, пули.

И вроде вирус уж ослаб —

А все к дистанции привыкли.

Все носят маску и хиджаб,

Все очерствели и поникли.

Останься дома, не гуляй!

Коль хочешь жить, сливайся с миром.

Глаза и уши закрывай,

Старайся быть для волка милым.

Не в моде «Вместе до конца!»,

Но стала модной «хата с краю».

Настало время хитреца,

И час настал вливаться в стаю.

Закрыты окна все от света,

Волшебник к детям не спешит.

И дом забытого поэта

Во тьме старушка сторожит,

А после кормит у подвала

Котов на пенсию свою

И смотрит грустно и устало

На одинокую скамью.

Не в моде нынче человечность.

Легко на деньги и на власть

Меняют люди душу, вечность,

Спокойно глядя в волчью пасть.

Кто всех сильнее — тот и прав.

Настало время нравов злых

И время подлостей, облав,

Эпоха травли «не таких».

Но времена всегда менялись,

И будет всё меняться впредь.

И те, кто первыми смеялись,

Назавтра будут сожалеть.

Уж лучше буду я немодна,

Пока живём мы, как на дне.

Пускай я нынче неугодна,

А завтра буду на коне.

Не знаю, кто я для отчизны,

Что буду делать, говорить.

Но знаю точно я, что в жизни

Не буду никого травить.

Волчица

Волчица не умеет улыбаться

Тогда, когда об этом попросили.

Волчица не приучена ласкаться,

Она ни дня ошейник не носила.

Она не поддаётся дрессировке

И в цирке никогда не выступает.

Она не расставляет мышеловки.

И если что — то сразу же кусает.

А коль волчице стая не по нраву,

То жить предпочитает в одиночку.

Не будет жить волчица по уставу.

Она не покупает жизнь в рассрочку.

А коли с волком быть она решится,

То только лишь с одним и до конца.

А с лисами, шакалами водиться

Не станет никогда, ведь хитреца

Волчица за версту прекрасно чует.

Волчица доверяет только сердцу.

И никогда чужого не ворует,

Но в логово своё лесное дверцу

Врагам и чужакам не открывает.

И лес свой любит всей она душою.

В неволе жить волчица не желает.

И коль под пеленой она ночною

В капкан своею лапой попадёт,

То лучше уж откусит эту лапу.

Волчицам в этой жизни не везёт.

А впрочем, им везенья и не надо.

Волчица не милашка, не звезда.

Волчица в серой шерсти и рычит.

И люди не жалели никогда

Волков. Их убивать лишь надлежит.

Волкам не быть в почёте в этом мире,

А путь волков тернист, судьба тосклива.

И песни нет печальней и красивей,

Чем вой волчицы ночью над обрывом.

Лето

Уйдёт зима, настанет лето,

На небе солнышко проснётся.

И хоть прекрасно будет это,

Но кто-то лета не дождётся.

Растает лёд, пробьётся травка,

И птички громко будут петь.

Цветами зарастёт канавка,

В саду клубника будет спеть.

Играть на пляже будут дети,

По парку будет бегать пёсик.

И станет вдруг светлей на свете,

И котик будет мыть свой носик.

Но кто-то больше по планете

Ступить не сможет даже шага.

Не для него цветы в букете,

Не для него живая влага.

Ночная тьма уйдёт навеки,

Но кто-то больше не проснётся.

Согревшись, разольются реки,

Но чья-то жизнь оборвётся.

И будет мир, и будет праздник.

Но, кто убит, уже не встанет.

Пойдёт учиться первоклассник,

А кто-то лучше уж не станет.