Бесплатный фрагмент - Мир начинает гореть с небес

«Мир начинает гореть с небес»

Жанр: художественная альтернативная проза, юмор, фантастика

Описание

Раздражение, злость и боль — привычные чувства сопровождающие серые будни Кристофера. Он переполнен ненавистью ко всему окружающему, всё и все вызывает у него желание разрушать. Опасный социопат придумал план по разрушению мира. Он желает создать новое общество, лишенное «изъянов». И первым пунктом к осуществлению задуманного является попадание в Ад, чтобы убить самого дьявола, а затем создать самую мощную армию из маньяков и убийц.

Но не тут-то было… После смерти Кристофер попадает в Рай.

На этот случай у него есть резервный план, но получиться ли его реализовать? Учитывая изменившийся обстоятельства, ведь в Раю его ожидает Синди — его последняя земная девушка.

Всем известно, что от любви до ненависти один шаг, но каков обратный путь к любви?

1

Все было так, как и должно было быть. За исключением одного, я попал совсем не туда, где планировал оказаться. Мне снова приходиться находиться не в том месте, в котором я должен и хочу быть. Думаю, каждый из вас понимает, как это бывает, когда ты целеустремленно идешь вслед за своей идеей, преодолеваешь все препятствия и невзгоды, проходишь сквозь всевозможные тернии, жертвуешь своим временем, физической силой, и моральным равновесием. Нарушаешь гармонию внутри себя, ссоришься с самим собой, и все ради одной цели. Цели, которую преследуешь всю свою разумную жизнь. А в итоге, БАХ! И все усилия напрасны. Все чем ты жертвовал, все то, чего ты лишал себя, все, что ты отдавал, ради своей идеи оказывается тщетным. Все это в совокупности и гроша ломанного не стоит. Ты зря старался, госпожа удача отвернулась от тебя, показав пятую точку.

Я, как и любой из вас, наверное, должен бы был находиться в ужасном отчаянии. Бить кулаками об землю с криками: «Почему?!». Брызгать ядовитыми слюнями, и вопить, как старый волк, прогнанный сородичами из стаи, где он был вожаком. Скорее всего, я бы так и делал, не будь у меня запасного плана, плана Б. Прежде, чем встать на этот не легкий путь, которым я шел последние несколько лет, к своей заветной мечте, странной, но все же мечте. Я предусмотрел все варианты возможного развития событий, и конечно же у меня был план на тот случай если все произойдет так, как произошло со мной.

Дело в том, дорогие мои недруги, что вчера я умер. По-настоящему умер, как погибают все живые существа. Я отмотал свой земной срок, мое время остановилось, и я выполнил одну из ключевых частей своего плана. Еще каких-то пару дней назад, я бегал по три километра за десять минут, каждое утро. Приседал со штангой в два раза превышающей мой собственный вес. Мог не дышать под водой на протяжении трех минут, обходиться без еды, воды и сна от двух до четырех суток. Воздерживаться от секса больше месяца. И теперь мое закаленное как римские мечи, и натренированное физическими упражнениями тело лежит в земле, являя собой пристанище для множества бактерий, червяков и личинок, что размножаются внутри моей плоти, подпитываясь моей кровью, мясом, и всем тем, что от меня осталось.

Но, чтобы вы там про себя не думали мои дорогие недруги, не надо меня жалеть, приберегите свое сострадание для себя, оно вам еще пригодиться. Потому что моя смерть — это только начало. Это всего лишь часть грандиозного плана, который я будьте уверенны, доведу до конца, мои бедные, ничего не подозревающие товарищи. Единственная не состыковка заключается в том, что вопреки своим ожиданиям после гибели я попал в рай. Не в какую-нибудь Вальхаллу, с вечно пьяными скандинавами, или Египетскую Иару, где вы спокойно будете заниматься земледелием, выращивая двухметровую ячмень. А в абсолютно нормальный рай для всех смертных душ. С этого места думаю, стоит начать по подробнее, мои дорогие любители пыток и фильмов для взрослых.

Первый день после смерти. Мои глаза открываются, я вижу перед собой белое небо, бесконечно белое и чистое небо покрывает окружающее пространство, словно белоснежная простыня натянута у меня над головой. В положении лежа на спине, я пытаюсь вспомнить последние моменты моей земной жизни, и понять, где нахожусь сейчас. У меня жутко чешется шея. Я готов разодрать собственную кожу, лишь бы этот зуд прекратился. Поднявшись на ноги, не уверенной поступью, я пытаюсь идти. Мои ноги затекли, и онемели так, что я их не чувствую ниже коленей. Главное в любом раздражении будь то: физическая боль, зуд или душевные муки. Преодолеть первый порок, а дальше, как говорится, все пойдет по накатанной. Можно вытерпеть все что угодно, если у тебя есть то, ради чего это стоит терпеть. Этот мотивирующий фактор заставит тебя страдать, калечиться, терпеть обиды, унижаться, унижать других людей, бить, убивать, а если надо, то и умирать самому. Этот мотивирующий фактор станет своего рода мотором. Ты переплывешь, целый океан боли и страданий, не упадешь под сильным, сметающим все на своем пути ветром отчаяния. Ты прольешь столько крови, слез и пота, сколько потребуется. И все это из-за идеи, которая распространяется в твоем подсознании, как яд королевской кобры или вирусная инфекция папилломы.

Чтобы попасть в рай, одной смерти, как выясняется недостаточно. Нужно еще дойти, до этого самого рая. Без путеводителя и стрелочек, подсказывающих направление, без доступа в интернет и компаса, попробуйте найти дорогу туда, откуда никто, никогда не возвращался. Передо мной только белый свет и туман, надвигающийся на меня с ускоряющейся скоростью. Через секунду другую, туман окутал меня полностью, я в буквальном смысле слова не видел дальше своего носа. Пришлось замедлить шаг и пробираться вслепую, на ощупь. Вытянув обе руки вперед, как зомби, я двигаюсь прямо, не сходя с курса. Внезапно подул легкий, соленый бриз, какой бывает только на море или океане. Свежий ветер постепенно разогнал серую мглу, и в сотне метров от себя, я увидел большие ворота с каменным забором вокруг. Перед воротами стояла маленькая фигурка человечка. Темп моего шага увеличился. Первое, что я увидел — это надпись над воротами, большими буквами, на разных языках «Добро пожаловать в рай, и снимайте обувь!» Эти слова повторялись на английском, французском, греческом, испанском, португальском, корейском, на языке хинди и маори. На более близком расстоянии маленькая фигурка человека оказалась мужчиной, лет тридцати — тридцати пяти на вид. С взъерошенными волосами на голове и трехдневной щетиной. Из-за спины у него торчали светло-серые крылья, слегка помятые, они напоминали его прическу. Не вооруженным взглядом было видно, что в его крыльях не хватало перьев, на нем была белая рубаха с темными пятнами пота в районе подмышек, бежевые штаны, гачи которых были завернуты почти до колен. Босоногий, он стоял, поджав одну ногу в колени и опираясь плечом на ворота. Глаза сжаты в тонкую струнку, при каждом выдохе, его губы ударяются друг об друга и вибрируют, создавая легкий храп, идущий в такт с его дыханием, как хорошо сыгранный симфонический оркестр. И еще этот ужасный запах перегара, от него разило за тысячу верст, словно последний раз он был трезвым еще в прошлой жизни. Судя по отсутствию обуви, грязному и неопрятному внешнему виду, перегару и серым крыльям за спиной, в моей голове вырисовывается логичный и однозначный вывод, что это существо, стоящее передо мной, не что иное, как самый настоящий ангел, житель небес, несущий волю господа бога нашего, в смысле вашего, в смысле общего. Если это один из его подопечных, тогда насколько убог сам бог? Ну ладно ладно, не будем так жестко никого критиковать и делать поспешных выводов. В конце концов, вы, мои дорогие коммунисты и поборники человеческой свободы ничуть не лучше. У каждого бывают плохие дни, может быть у этого ангела сейчас именно такой критический день.

Я толкаю бедолагу рукой в плечо, чтобы пробудить его от сна, но в ответ никакой реакции, лишь усиливается храп. Второй толчок все в тоже плечо, и уже с большей амплитудой, не передает достаточной кинетической энергии, чтобы спящая «красавица» проснулась. Может ее поцеловать нужно? Размахнувшись как следует, я пинаю его прямо под зад так, что с его головы посыпалась перхоть, а из крыльев выпало пара перьев. Сон как рукой сняло. Выпучив на меня свои страшные глазища, ангел невнятно спросил, предварительно сглотнув слюну

— Ты меня сигареткой не угостишь?

Он еще и курит, хорошо хоть сахар не попросил.

— Нет, не получится. Я могу пройти внутрь? — спрашиваю я в ответ, указывая ему на высокие ворота с надписью «Добро пожаловать в рай, и снимайте обувь!»

— Не так быстро друг, для начала ты должен сказать мне свое имя, я посмотрю, есть ли ты в списке, потом мне необходимо позвонить своим, и только после этого ты сможешь попасть внутрь. Так, как ты говоришь тебя зовут?

— Крис… Кристофер Ламберт —

— Ламберт?! Тот самый?! — удивляется стражник.

— Да шучу я! Кристофер Берчелл, всего-то на всего —

Нуждающийся в опохмелки ангел, достает из-за пояса своих бежевых брюк скомканный листок бумаги, подносит его в упор так близко, что от его дыхания лист колышется, и сильно прищурившись, изучает его. Пристально вглядываясь в свой список, он походит на юную школьницу, смотрящую на зеркальное отражение своего лица, пытаясь разыскать маленькие прыщики и черные точки. Ангел бормочет:

— Роберт Адлер, Абдул Хамид аль-Бакуш, Элеонора Дуда, Альфредо Камиза, Кристофер Берчелл. Нашел!

Он подбегает к воротам, просовывает руку сквозь прутья и достает телефон с дисковым номеронабирателем, такие выпускались в конце шестидесятых годов двадцатого века. Набирает двухзначный номер, трехсекундная пауза, и на том конце провода снимают трубку. Ангел алкоголик говорит:

— Здесь Кристофер Берчелл, пришлите кого-нибудь к воротам, пусть встретят —

Двухсекундная пауза, и телефон убирается обратно за ворота. Ангел подходит ко мне с протянутой рукой,

— Приятно познакомиться Крис, я Джастин Хойт — сообщает он.

Джастин расспрашивает меня, что нового появилось на земле. Вышел ли новый айфон? В какую сторону изменилась внешняя политика Барбадоса? Какой фильм получил Оскар за лучший адаптированный сценарий? Какая партия победила на выборах в Бельгии? Кто выиграл лигу чемпионов? Только я начал вспоминать, что такое Барбадос, как мой новый знакомый поинтересовался, где я очнулся, и сколько мне понадобилось времени, чтобы дойти до ворот.

— Как будто бы я знаю, как у вас тут все устроено. Я не имею ни малейшего понятия, где очнулся, а мои биологические часы могли дать сбой, да и какая тебе вообще разница? — разгорячено спрашиваю я.

— Просто раньше, всех вас — новичков собирали и привозили прямо сюда к воротам, чтобы вы не блуждали вокруг, да около. Но, к сожалению, наш автобус сломался, и никому нет дела до его починки. Теперь, такие как ты, приходят сюда по одному или толпами. В зависимости от того, как умерли. К примеру, помнишь в начале прошлого месяца, где-то в восточной Европе погибло около тридцати человек, вся туристическая группа. Говорят, водитель экскурсионного автобуса не справился с управлением. И вся эта компания пришла сюда, как раз в мою смену Крис. Водителя с ними не было, этому гандону не повезло, он выжил. Кстати, а что случилось с тобой? Как ты погиб? — спрашивает Джастин, уставившись на меня.

— Упал — отвечаю я.

Чтобы избежать следующего вопроса типа: «как упал? При каких обстоятельствах?» Я интересуюсь у него

— Не здесь ли проживает бог? — указывая взглядом на ворота. Двухсекундная пауза. По небритому лицу Джастина расползается ухмылка, и он произносит:

— Типа того, скоро сам все узнаешь —

Со словами:

— Кажется тебе пора — Ангел с именем популярного певца, выходца из мальчиковой группы, отпирает ворота три раза повернув ключ почасовой стрелки. Под механический скрип ржавых ворот, я устремляюсь вперед. Джастин останавливает меня фразой:

— Друг, ты забыл! — И буквально просверливает взглядом мои ноги.

— Точно! Моя обувь —

Я снимаю сначала правый, потом левый кроссовок, и аккуратно кладу их перед своим первым знакомым из рая.

— Не беспокойся — успокаивает меня Джастин.

— Это просто местный дресс-код такой —

На прощание мы жмем руки, и я переступаю на другую сторону райских ворот. Джастин кричит в след:

— Еще увидимся! —

Но, я даже не оборачиваюсь, потому что передо мной в десяти метрах стоит девушка с потрясающими светлыми волосами. Она одета в белое ситцевое платье, из-под которого на меня смотрят колени ее стройных, босых ног. Ее волосы, словно золотые ручейки, стекают по белым плечам. Глаза девушки блестят, как голубые сапфиры. Она стоит, вытянув руки перед собой и слегка развернув их в стороны, словно хочет меня обнять. Ее белоснежная улыбка, и притягательный взгляд полный надежды заманивает к себе, как яркий свет в ночи. Ее зовут Синди, и да, мы с ней знакомы. Более того, могу вам сказать мои дорогие любители откровенных признаний, и фанаты душевных разговоров за барной стойкой, Синди Шерман была последней девушкой, с которой я был. Если на чистоту, то в своей земной жизни она была не такой красивой, как сейчас. Синди обнимает меня, прижавшись своей щекой к моей.

— Рада тебя видеть здесь Крис, то есть мне, конечно, жаль, что ты умер… Ну короче ты понял —

Она продолжает меня обнимать, прижавшись ко мне всем телом. Стоя в позе двух давно не видевшихся влюбленных, я пытаюсь погладить ее по спине, как бы говоря этим жестом «все хорошо, успокойся». Но, моя ладонь упирается во что-то достаточно твердое и гладкое, я пытаюсь прощупать пальцами этот посторонний предмет. Тактильное ощущение похоже, как когда гладишь какую-нибудь птицу. Мне приходиться привстать на носочки что бы перекинуть свой взгляд ей за спину. Два белых, маленьких крылышка выпирают у Синди из-за спины, размером с запястье руки.

— Что это? — спрашиваю я, подтискивая ее за одно крылышко.

— Ааа… это… Я прохожу курсы ангелов, они еще только начали расти, мои крылья. Ладно, пойдем, ты наверно устал и проголодался. Сегодня переночуешь у меня —

Мы идем по широкой тропе, вокруг нас целый палисадник из всевозможных кустов и деревьев. Здесь растет секвойя, пихта, кипарис, яблоня сулярда, как в долине Миссисипи. Синди рассказывает мне что-то про заповедник баобабов. Я вижу дикорастущий барбарис, вьющийся многолетний кирказон с ярко-зелеными листьями, и изогнуто-трубчатыми цветками, акантопанакс, кока, и красивоцветущий кустарник с мелкими цветками, собранными в кисти — это будлея. Над нашими головами щебечут птицы, жужжат пчелы, солнце нежно припекает кожу, как в летнее утро. Воздух пахнет цветами и деревьями. Райские ворота с Джастином и моей обувью еле видны на отдаляющимся горизонте. Синди срывает одну ягодку с куста вишни, и подбрасывает ее вверх. Задрав голову назад, она широко раскрывает рот, куда как по назначению и приземляется шарообразный плод вишни. Она довольна улыбается, и не сводит с меня глаз.

— Как долго нам еще идти? — уставшим голосом интересуюсь я.

— Сейчас поднимемся на этот холм, и ты все увидишь —

Я иду молча на два, три шага впереди Синди. Она зовет меня по имени, чтобы я обернулся. Повернув голову назад, я смотрю на Синди Шерман — свою последнюю земную девушку. Она раздула щеки так сильно, что они покраснели от напряжения. Между ее розовых губ, изо рта вытекает капелька слюны. Синди сильно бьет себя ладонями по щекам, и у нее изо рта со скоростью пушечного ядра вылетает косточка от вишни. Рикошетом от моего лба, она падает на землю. Синди заливается громким и задорным смехом, а я стою, почесывая лоб в том месте, куда попала косточка.

— Извини, я больше так не буду — говорит Синди, и целует меня в щеку.

— Правда, правда — говорит она, продолжая ехидно улыбаться.

Держась за руки, мы поднимаемся на вершину холма. Мой взор устремляется вниз, там под нами находится город дивной красоты, он светится ярким светом, отражая солнечные лучи. Даже отсюда, с расстояния двухсот-трехсот метров, не вооруженным взглядом видна необычайная красота этого поселения. Такого переплетения различных архитектурных стилей нет нигде на земле, не в одной стране, не в одном городе. Синди говорит:

— А вон в том доме, я раньше жила —

Она указывает пальцем на высокое здание, выполненное в стиле Барокко шестнадцатого или семнадцатого века. Подобные сооружения можно увидеть в Риме или Флоренции. Мы осторожно начинаем спускаться вниз по травянистому склону, я не могу отвести глаз от завораживающей красоты города.

— Кто все это построил? — спрашиваю я.

— Все известные архитекторы, художники и ученые попадают сюда. Здесь трудятся все гениальные творцы, которые когда-либо жили на земле. Антони Гауди, Сальвадор Дали, Альберт Эйнштейн, Андре Боневе, Ян Брокоф, Донателло — тот который скульптор эпохи Возрождения, а не из черепашек ниндзя, Стефан Райс, Питер Доэрти, Ева Гонсалес, Стенли Кубрик. Все, кто хорошо себя вел в прошлой жизни, кроме политиков. Я очень рада, что и ты сюда попал Кристофер —

Мы продолжаем спускаться вниз, до моего нового места жительства уже рукой подать. Я поворачиваюсь и спрашиваю о том, когда, и как погибла Синди.

— Продромальный инфаркт миокарда, два месяца назад. Я была в Таллахасси, гостила у своей подруги. В выходной день мы пошли на шопинг в «Tallahasse mall», именно там все и случилось. Во время примерки очередной мини-юбки, я почувствовала колющую боль в груди. Через пару секунд я уже лежала, распластавшись по холодному полу, на глазах у всех посетителей торгового центра. Подругу жалко, плакала. Врачи после всех посмертных анализов сказали, что все из-за повышенного уровня холестерина в крови —

Мы заходим в город, нас окружают различные по высоте и форме здания. Высокие карнизы, мозаика из цветного мрамора, настенная резьба в виде всевозможного орнамента, художественная обработка крыш и стен. Каждый дом — это произведение искусства. Каждое здание, как из красивой сказки, где живет волшебство. Улочки очень узкие для проезда автотранспорта, скорее для пеших или велосипедных прогулок. Они выложены из брусчатки различных цветов радуги. Не город, а просто мечта наркомана. Вокруг ни души. Моя спутница Синди говорит, что большинство людей в это время сидит дома. Рай оживает только с наступлением вечера.

— Здесь можно неплохо проводить время. Люди в раю не могут заболеть, не чувствуют голода, не беременеют, и не служат в армии — посмеивается Синди.

В общем-то, я и при жизни не болел, не служил в армии, и никаким образом не мог забеременеть. Мы проходим по улице Люличан, продолжая держаться за руки.

— Сейчас нужно повернуть на улицу Энтенса, а потом через авеню Рамбла выйдем к моему дому. Тебе понравиться у меня —

Я только сейчас стал замечать какая нежная и теплая ладонь у Синди. Неспешно преодолев улицу, где все здания свободно варьируют элементы неоренессанса и необарокко, мы выходим на авеню Рамбла.

— Еще чуть-чуть. Ты устал? — заботливо интересуется Синди. Удалив улыбку с лица, впервые с момента нашей встречи, она спрашивает серьезным тоном о том, как я погиб, и было ли мне больно. С хладнокровным спокойствием я отвечаю, что упал.

— Упал?! — удивленно, и предъявительно переспросила Синди. Она заметно напряглась, и чтобы хоть как-то разредить ситуацию, я признаюсь ей, что специально покончил с собой, чтобы мы могли быть вместе.

— Очень мило Крис, а раньше ты таким не был, тем более на первом свидании —

Через полминуты мы оказались на месте. Перед моими глазами возвышался трехэтажный дом, построенный в неомавританском стиле. С большими, белыми колоннами и дверью из красного дерева, расписанной орнаментом южноафриканских племен.

— Ты знаешь Эктора Гимара? Он декорировал первые входные павильоны в Парижском метро, а теперь трудится, не покладая сил в раю, на благо всем погибшим. Многие дома в этом районе, в том числе и мой, со всеми квартирами, это его проект.

Синди открывает дверь, и зовет меня за собой. По лестнице мы поднимаемся на второй этаж. Еще одна открытая дверь, и через мгновение я оказываюсь в гостях у своей подруги. Ее райские апартаменты значительно отличаются от моего земного жилища. Различные картины и амулеты на разноцветных стенах, высокий потолок, мебель, выполненная в футуристическом стиле, достаточно смелых геометрических форм. Все внутреннее пространство ее жилья пропитано запахом фруктов и ягод. Синди проводит меня в комнату с огромной кроватью, аккуратно застеленной белым постельным бельем. Сверху, как осенними листьями кровать осыпана мягкими подушками различных по форме и размеру. Синди толкает меня на свою постель, и садится сверху, плотно сжав в тиски мое туловище между коленями. Наши губы переплетаются в поцелуе, она сдергивает с меня верхнюю одежду и отбрасывает ее на пол, как ненужный элемент в предстоящей сцене. Одной рукой вцепившись в мое плечо, а другой, держа мою руку на своем бедре, Синди просит меня расслабиться.

О том, что было дальше вам мои дорогие любители легкой эротики, и просто извращенцам лучше не знать. Представьте себе любую Голливудскую метафору постельных сцен. Вспомните комедии с Лесли Нильсеном, где в такие моменты показывают поезд, заезжающий в туннель, или космическую ракету, стартующую с космодрома. А еще лучше выдавите себе глаза пальцами и отбросьте грязные фантазии в сторону.

Итак, за свой первый день в раю я узнал, что здесь нельзя ходить в обуви, невозможно забеременеть, нет болезней и автомобилей.

— Спокойной ночи Синди.

— Спокойной ночи Крис.

— Спокойной ночи мои дорогие, безглазые недруги.

2

Сегодня понедельник, первое сентября две тысячи неважно какой год. В этот день, чуть больше пятидесяти лет назад, в Лондоне открылся первый в мире супермаркет. А первого сентября тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, астроном Ричард Каррингтон первый в мире обнаружил солнечные протуберанцы, ровно через одиннадцать лет, в битве под Седаном был взят в плен Наполеон третий. Около восьмидесяти лет назад, в этот день Албанию провозгласили королевством. А первого сентября тысяча восемьсот девяносто восьмого родилась Мэрилин Миллер, звезда Бродвея, актриса и танцовщица. Именно ее имя в качестве составляющей части своего актерского псевдонима взяла Мэрилин Монро. Ну и, в конце концов, десять лет назад первого числа, первого осеннего месяца, ученые обнаружили неизвестные ранее субатомные частицы, назвав их «Экзотические мезоны», наверно в честь чьей-то мамы. До конца года остался сто двадцать один день.

Я собираю свою спортивную сумку, чтобы пойти на тренировку по Тайскому боксу. Красные, боксерские перчатки марки «Title», весом четырнадцать унций. Бинты «Lonsdele» из тарталана. Капа для защиты зубов. Спортивные шорты. Старая, черная, рождественская футболка, с новогодним поздравлением на спине, немного рваная сбоку, и мятая, как одежда в «Tommy Hilfiger». Бутылка с водой из-под крана и кроссовки. В сумке остается достаточно места, чтобы вместить в себя еще точно такой же перечень предметов.

В отличие от вас, мои дорогие, ленивые домоседы, мечтающие о подтянутом, сильном теле, поедая гамбургеры из микроволновки, я развиваюсь. По понедельникам у меня занятия по тайскому боксу, по вторникам тренажерный зал и бассейн, среда — это джиу-джитсу, в четверг карате-кобудо и стрельба из спортивного оружия. В пятницу снова тренажерный зал и бассейн, суббота — это классический бокс. По воскресениям игра в футбол с парнями из CSLUB. И это все, не считая ежедневных, утренних пробежек по три километра, с гантелями в руках.

Только пролив достаточно пота, и пройдя сквозь физическую боль, ты станешь крепче. Чтобы получить силу, ты должен сначала ее отдать. Боль в мышцах, усталость, головокружение, депрессия или просто плохое настроение — это то, что ты получаешь после тренировки. Но, зато ты знаешь, что сегодня стал сильнее, чем вчера, а завтра будешь сильнее, чем сегодня. И так до тех пор, пока не наступит время для следующей части твоего грандиозного и масштабного во всех смыслах плана. Тебе просто, как воздух необходимо быть в лучшей форме, я должен находиться на пике своих кондиций, когда наступит мой звездный час. Максимум силы, максимум злости, максимум ума и хитрости, максимум отчаяния.

Пожалуйста, мои дорогие имбецилы не подумайте, что я какой-то тупоголовый спортсмен, зацикленный на собственной внешности, я вас убеждаю, что это абсолютно не так. Мой план развития заключается не только в физической подготовке, но и в интеллектуальной. Я изучаю астрофизику, историю древних цивилизаций, химию, математику квантовой механики и, конечно же, почитываю религиозную литературу. Я читаю так много, что никому из вас, мои дорогие любители детективов, и научной фантастике Роберта Хайнлайна не за что не угнаться. Умею ориентироваться по звездам, не дышать три минуты, ходить по канату, как артисты цирка «Буглион», разводить костер без прямого источника огня. Я громче всех в мире кричу слово КРЫЖОВНИК, могу построить катапульту, спрыгнуть с третьего этажа, сделать в домашних условиях небольшую взрывчатку из фейерверков, провисеть полчаса на турнике вниз головой и еще многое другое. Это моя личная, синтетическая теория эволюции. Я понимаю, что для многих из вас, все это, как говорила Черри Дарлинг — одноногая стриптизерша из «Планеты страха», бесполезные таланты номер шестьдесят шесть или номер тридцать семь. В любом случае лучше уметь хоть что-то, чем ничего. Как гласит китайская мудрость: «У каждого человека можно чему-нибудь научиться». Означает ли это, что бесталанных и бездарных людей в принципе не бывает? Думаю да. Даже если вы сидите, дома ковыряясь в носу, все ровно вы большой молодец и уникальная личность. Может быть, у вас даже дар, может радиус ваших пальцев идеально подходит под размер ноздрей вашего носа. Может быть, в этом и есть гениальный замысел творца? Когда вы достаете козявки, скатывая их в маленькие шарики и разбрасывая их по полу, словно помечаете территорию, вы являете собой идеальный пример золотого сечения. Вы занимаетесь тем, для чего вас создал бог. Но, я вынужден вас огорчить, мои дорогие неприятели. Скоро все это прекратится.

Мои родители оставили мне не плохое наследство, в виде квартиры в одном из престижных районов города, и не большие денежные сбережения суммой приблизительно в восемьсот тысяч долларов. Поэтому я смело могу исключить из своей жизни такой вид досуга, как работа. Вы правы мои дорогие продавцы из торговых центров и охранники стоящие, как манекены у входа в какой-нибудь бутик модной одежды. В то самое время, когда вы скучаете в пробке или добираетесь общественным транспортом, на свою ненавистную работу поправляя галстук, я спокойно сплю у себя дома. Когда вы продаете очередные синие джинсы или клетчатую рубаху какому-нибудь бисексуальному мачо, пишите компьютерные программы, сидя в душном помещении офиса, убираете столики в дешевом ресторанчике с марокканской кухней, я без всякой спешки и тревоги принимаю утренний душ и завтракаю, пролистывая журнал «National geographic». Полное отсутствие обязанностей позволяет мне посвятить всего себя выполнению моего плана. Да… да… Вы опять правы мои дорогие менеджеры среднего звена, и повара виртуозы, мастера итальянской кухни. Я не проработал не единого дня в своей жизни, у меня нет трудового стажа, и я не знаю, что такое подоходный налог, думаю, о пенсии зарекаться не стоит.

Сегодняшний день ничем не отличается от предыдущих, обычный понедельник, обычная мрачная погода, навевающая тоску утром, постепенно переходящую в ярость ближе к вечеру. Так о чем это я… ах да, сегодня Тайский бокс. После каждой тренировки для меня стало необходимостью проводить по десять-пятнадцать минут в финской сауне, при температуре воздуха сто-сто двадцать градусов по Цельсию. Организм должен привыкать к высоким температурным условиям. В ближайшем будущем мне это пригодится. Вы еще не поняли суть моей грандиозной идеи, мои дорогие, не далекие дурачки, паразитирующие друг на друге. Ну ничего, потерпите, скоро вы все узнаете из первых уст, обещаю.

После всех спортивных занятий, я неизменно возвращаюсь домой, в свою пустую, но уютную квартирку. Весь мой интерьер заключается в полном и абсолютном минимализме. Из всей мебели у меня осталось только два стула, письменный он же и обеденный стол, кожаный диван — мое спальное место, телевизор, стоящий на полу, маленький холодильник в котором даже мышь повешается, свч печь, стиральная машина и газовая плита. Это и есть весь необходимый лимит бытовой техники и мебели в моей холостяцкой берлоге. На полу разбросаны книги, журналы, личные вещи и одежда, которая не помещается на спинке стула. На стенах отсутствуют обои, а под потолком одиноко болтается лампочка. Окна заклеены черной пленкой для тонировки автомобильных стекол. Перед входом в мою квартиру вы не увидите звонка, а на двери кто-то нарисовал баллончиком с краской пентаграмму и нацистскую свастику, как будто и этого недостаточно этот добродетель оставил свой автограф, написав возле двери «Knock — die».

В моем подъезде никогда не работает лифт, поэтому мне все время приходиться подниматься пешком на седьмой этаж. Единственная соседка, которую я знаю, это старая карга миссис Шерил Тигс, которая разводит тысячу кошек, и носит домой какой-то старый, никому не нужный хлам с улицы. От нее постоянно воняет мочой и кошачьим кормом, как и от ее квартиры. Но, она все время при встречи здоровается и улыбается, называя меня по имени. Честно говоря, мои дорогие, полоумные кретины, я даже не подозреваю, откуда эта миссис Марпл его знает. Не надо думать, что я неряшлив, и живу как бич на свалке. Если бы я пригласил кого-нибудь из вас в гости мои дорогие недруги, любой из вас убедился бы, что это не так. Из-за открытых окон в моей квартире всегда циркулирует свежий воздух. Вы не почувствуете запаха постельного белья или разогретой пищи. Еженедельно я делаю влажную уборку в квартире, и никогда, вы слышите, никогда не забываю поливать цветы. Пусть даже их у меня не так много, всего два. Маленькая пальма в гостиной и комнатная афеландра. А из-за отсутствия мебели пыли просто негде скапливаться, так что в моем холостяцком логове всегда кристально чисто, и даже уютно.

Среди всех разбросанных по полу вещей, я точно знаю где, что валяется. В гостиной возле телевизора аккуратно лежит журнал «Popular science», выпуск позапрошлого месяца, открытый на той странице, где я остановился. В моей спальной комнате, возле окна можно найти пару книг Зигмунда Фрейда и Майкла Ондатдже, столовый нож и огнетушитель. Я больше, чем уверен, что моя белая сорочка с черными пуговицами лежит внутри стиральной машины, потому что у меня всегда из головы вылетает достать ее после стирки. Как Дэвид Бекхэм, я ежедневно меняю носки и нижнее белье, не стирая его, а просто выкидывая в мусорку, ну или из окна. Да, да, признаюсь мои дорогие фетишисты, это мои трусы валяются на асфальте возле дома, и это мой носок ветром прибило к чьему-то чужому окну.

Вечером, после очередной тренировки по боксу или джиу-джитсу. После сауны и душа. После еще одной прочитанной книги. После пары грязных носков, вылетевших в форточку, и насмерть разбившихся упав с седьмого этажа на крышу вашего припаркованного автомобиля, я выхожу на улицы своего засыпающего города, готовящегося завтра вновь убирать дороги, возить детей в школу на муниципальном автобусе, торговать на бирже, спекулируя ценами на черное золото, и заниматься всей остальной херней для которой вы, мои дорогие, жалкие людишки предназначены. Эти вечерние прогулки являются еще одной, маленькой составляющей моего плана. Я не ищу приключений на свою Ж, я ищу людей, ищущих эти самые приключения на свои сморщенные, прыщавые Ж.

Практически каждый вечер я следую одним и тем же маршрутом, через Лагуна роуд, поворачиваю на Лас-Посас роуд и захожу в маленькую уютную кофейню, где работают две красивые вежливые официантки. Заказываю от трех до пяти чашек Пуэрто-риканского капучино, жду пока кофе остынет, пялясь на стройные ноги официанток, через пять — десять минут поглощаю все это залпом (кофе, не официанток). Прошу счет, благодарю девушек за обслуживание, и ухожу зажевывая все это дело мятной жевательной резинкой.

Как правило, все мои полуночные рейды не приносят мне нужного результата. В гордом одиночестве я тупо слоняюсь по ночным улицам, спальным районам или паркам своего города, в то самое время пока вы все сладко спите на своих противопролежневых матрасах, похрапывая, обнимая подушку представляя, что это один из ваших знакомых, с кем бы вам хотелось переспать. Лишь изредка и по большим праздникам мне удается найти какого-нибудь пьяного наркомана или группу узкоглазых скинхедов-педиков. Вот тогда и начинается мое ночное веселье. Но, к сожалению, чаще всего приходиться довольствоваться престарелыми алкашами, которые на автопилоте шатаются в сторону своего дома, где их ждут истеричные жены и хорошая взбучка за то, что они пропили последние деньги из семейного бюджета. На них я и отрабатываю весь свой арсенал боевых навыков. Правый кросс в челюсть, летающее колено, лоу кик, дех-дронг, хиджекими осаэ, болевой прием на кисть те-куби из джиу-джитсу, соски в тиски, крапива, мокрый Вилли, бэк фист с докручиванием кулака, удушающий прием гильотина или «Спи спокойно малыш».

Все верно мои дорогие недруги, я сторонник насильственных методов в решении спорных или конфликтных ситуаций. Если не хотите попасть в передрягу, и на следующий день мазать свое опухшее личико троксевазином или другой мазью от синяков, то лучше не приставать посреди ночи к неспешно прогуливающемуся парню, мечтающему вас изувечить. И не думайте, что если вы сбились в стадо из двух, трех или более баранов и распивая бутылку Jack Daniels’а стоите на прохожей части, приставая к людям, то вы самые крутые на свете. Будьте уверены при встрече со мной, вы в этом сильно усомнитесь.

Большинство людей не понимают всю прелесть насилия. Они бояться… вы боитесь конфликтов и ссор. Как кошки перед водой, вы нервничаете, теряете уверенность в себе, вам хочется убежать куда-нибудь домой, к мамочке, спрятаться под одеялом накрыв голову подушкой, создать иллюзию безопасности, где вас никто не сможет обидеть. Любая драка, любое убийство, или другое преднамеренное применение физической силы, это самый логичный и разумный исход любого конфликта, между мужчинами, конечно же. Девушек, детей и инвалидов, как известно, бить нельзя. Инвалида, итак, судьба обделила, а тут еще ты со своими приемами из карате. Ребенок может затаить на тебя обиду, и однажды окрепнув, вломит тебе по полной программе. Ссоры с девушками вообще лучше избегать любой ценой. Каждая из этих злых бестий знает, как досадить нам — мужчинам. Они наизусть помнят наши слабые места и уязвимые точки. Это у них передается по наследству. От матери к дочери, от бабушки к внучке, от старшей сестры к младшей. Вся эта информация записывается у них в генах. Девушки уже с пеленок знают, как задеть мужчину за живое, заставить ревновать, или мотивировать на безумный подвиг. Они ранят вас в самое сердце, а вы даже не заметите этого. Их нежные, хрупкие руки накинут вам петлю на шею, и подтолкнут к краю обрыва. С довольной улыбкой в тридцать два белоснежных зуба, они убьют вас вашими собственными руками. Они залезут к вам в голову и будут танцевать зажигательную джигу, ритмично оттаптывая темп танца, их каблуки начнут протыкать кору головного мозга. Потом они позовут подружек и своими пилочками для ногтей выпилят свои имена где-нибудь на мозжечке. Все извилины вашего мозга будут окрашены в различные оттенки красного и розового цвета, в зависимости от того какую помаду они предпочитают. Поэтому мои дорогие недруги, никогда не переходите дорогу девушкам, будьте терпеливы и добры к ним. Выполняйте их мелкие капризы, уважайте, почитайте и любите их. И рано или поздно они вознаградят вас за это. Ведь как сказал кто-то из великих умов «Девушки на плечах полмира держат».

Вообще-то насилие — это великое изобретение природы, и подарок всем живым существам. Оно у нас в крови. Люди ничуть не лучше одичавших волков, которые съедают самого слабого из своей стаи. Или бешеных собак, бросающихся с зубами на все, что видят. Нам нужен только повод, применить силу и агрессию. Если бы это было не так, не одной войны в этом мире никогда бы не было. Мы бы не знали, что такое война, это понятие было бы незнакомым. Тогда, что изучали бы дети на уроках истории? Кругосветные плавания Джеймса Кука? Которого кстати съели на Гавайских островах в возрасте пятидесяти лет. Каннибализм или антропофагия — это всего лишь производная часть насилия. Сильный поедает слабого, так диктует нам мать природа. Я уже молчу о многих видах спорта, что произошли от военных дисциплин. Метание в длину различных предметов типа копья, ядра и так далее. Стрельба из всевозможного орудия, схватка в рукопашном поединке или фехтование на шпагах, и даже бег. Все это были необходимые навыки для выживания во время военных действий. А теперь это спортивные состязания, включенные в программу олимпийских игр. Я как разумный представитель человеческой расы — величайшего из видов, что когда-либо населял нашу планету, не боюсь насилия, я его жажду!

Я должен попасть в ад, чтобы разрушить его изнутри, это будет величайшая диверсия за всю историю мира. Я принесу апокалипсис в преисподнюю. Сам сатана будет меня бояться, и трястись, как маленькая девочка, умоляя меня о пощаде. Никто не получит снисхождения, все кто попытается меня остановить будут уничтожены. Для этого я развивал свое тело и разум, последние годы. Нескончаемые тренировки, горы прочитанной литературы, каждая минута моей жизни была прожита для того, чтобы перевернуть все вверх дном в самом страшном и ужасном месте, которое может представить себе человек. Это мое предназначение, моя судьба, мечта и смысл всей жизни. Моя ненависть послужит отличным катализатором для этого. Первым делом, я расправлюсь с дьяволом, или кто там у них главный. Потеряв своего вожака и беспрекословного лидера, в аду начнется хаос и паника. То, что мне и нужно. Я начну во всеуслышание пропагандировать свободу и независимость от темных сил, что заправляют всем в аду. Молва обо мне пойдет от одной грешной души к другой. Люди будут собираться где-нибудь, например, на огненной площади, скандируя лозунги в мою честь. Я поведу этих идиотов за собой, мы освободим всех угнетенных в подземном царстве. Мы свергнем местное правительство, установив новый, тоталитарный режим. Это будет величайшая революция, которую видел свет. Я стану новым диктатором. Из всей это кучи безмозглых кретинов, я сделаю армию. Самых преданных себе назначу генералами, а не покорных показательно казню, вместе с представителями прошлой власти, где-нибудь, например, на огненной площади, которую впоследствии переименуют в площадь революции. Кровь их прольется, и ад загорится совершенно новым огнем, огнем все разрушающей ненависти и зла. Даже бог не захочет со мной связываться, он будет бояться, как и все остальные. После того, как я захвачу ад, он будет разрушен, как я и обещал. Все стены, любые постройки, все превратится в пыль. Это уже не будет тем местом, где грешники смогут спокойно мучится за свои земные деяния. Подземный мир будет разрушен и уничтожен до основания. Пока не знаю как, но я со своей армией маньяков и убийц, душегубов и отъявленных преступников, вернусь на землю в мир живых, и тогда держитесь мои дорогие недруги. Чтобы не сдохнуть вам придется примкнуть к моему войску, состоящему из самых опасных головорезов за всю историю человечества. Вся Земля содрогнется, и будет гореть под нашими ногами. Мы будем уничтожать все живое, что попадется нам на глаза. Я изнасилую эту долбанную планету вдоль и поперек так, что ей и не снилось. Вы будете тушить своих друзей и соседей, обливая их пенными огнетушителями. Я поставлю вас на колени, и заставлю признать меня своим императором и господином. Вместе мы заново отстроим планету, и создадим новое общество людей. Всех больных, уродливых, слабых, тупых, всех, кто старше сорока лет, и от кого нет пользы, мы пустим в расход, и закатаем в фундамент нашего нового, светлосоциального, благоустроенного мира с большим потенциалом для развития и Анджелиной Джоли в роли императрицы. Каждого, кто не сможет пробежать хотя бы три километра, подтянутся на турнике или просто постоять за себя, всех кто спит по восемь часов в день, тех, кто носит татуировки в стиле биомеханики, всех коррумпированных политиканов и фанатов «Tokio hotel», всех лживых китайцев из северных провинций, и все прочие будут не пригодны для жизни в новом мире. Население планеты не будет превышать отметки в два миллиарда человек. Я возьму ситуацию под свой контроль, и отфильтрую старое общество, оставив только самых дееспособных и физически развитых представителей человеческой расы. Пройдя естественный отбор, мы станем жить в абсолютной гармонии друг с другом, и природой. Это будет наша новая Атлантида.

Первая часть плана: развитие.

Вторая: умереть и попасть в ад.

Третья: убить сатану.

Четвертая: переспать с Мэрилин Монро в загробном мире.

Пятая: разрушить ад.

Шестая: вернуться на землю.

Седьмая: переспать с Мэрилин Монро на земле.

Восьмая: Создание нового общества.

Я на верном пути мои дорогие недруги, если что-то пойдет не так, и по несчастной случайности я попаду не в ад, а в рай. То на такой случай у меня есть план Б. Мне придется найти бога. Каким бы он не был хорошим парнем, я убью его, чтобы попасть в преисподнюю, это и есть основа моего плана. Скоро для меня наступит время встретить дьявола, и я должен быть во всеоружии. Поэтому я и собираюсь на тренировку по тайскому боксу.

3

Первое утро в раю. Синди поцелуем пробуждает меня ото сна, прикусывая мою верхнюю губу. Встав с постели, она удаляется в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, Синди открывает кран и кричит:

— Вставай соня, нам нужно еще успеть зарегистрировать тебя. Ты ведь не хочешь находиться на территории рая незаконно?

Судя по звуку, она начинает набирать ванну, чтобы не надрывать горло криком, я еще сонный вываливаюсь с кровати и открываю дверь ванной, предварительно постучав. Из одежды на Синди только моя футболка, она расчесывает свои светлые, шелковистые волосы, а изо рта торчит зубная щетка.

— Что еще за регистрация? — с недоумением спрашиваю я.

— Очнись Крис, ты же в раю, а не в какой-нибудь там Македонии. Тебя просто зарегистрируют, и определят тебе пару.

— Стоп, стоп…. С этого места поподробнее, какую такую пару?

Синди издает звук похожий на мычание гневной коровы, вытаскивает зубную щетку изо рта. Прополоскав и выплюнув в раковину жуткую смесь из воды и зубной пасты, говорит повышенным, заявительным тоном:

— Ты в раю! Здесь все живут парами! Ты спал со мной у меня дома! И тебе в пару запишут меня! Какие еще вопросы?!

— Нет, все, никаких вопросов, извини… — спокойно отвечаю я. И с чувством провинившегося ребенка, выхожу из ванной, закрыв за собой дверь. Синди остается внутри.

— Я понимаю, что ты привык быть сам по себе. Но здесь так нельзя. Либо ты в паре, либо пошел к черту! — из-за двери кричит Синди.

К черту? Подумал я, это именно то, что мне и нужно. Я могу послать всех, куда подальше с этой регистрацией, и будь, что будет. Или зарегистрироваться и продолжить выполнять свой план Б. Синди окликает меня по имени, и просит принести ей ее нижнее белье из шкафа. Огромный шкаф размером со стену, к которой он прилегает, стоит у нее в комнате, и вмещает в себя целую тону одежды. Более десяти выдвигающихся полочек, отделение под обувь полностью заставлено туфлями на каблуках, минисапожками, балетками, есть даже пара спортивных кроссовок и черные кеды марки «Converse».

— Я думал в раю обувь под запретом?! — кричу я из комнаты.

— Мне можно, я же ангел! — отвечает Синди.

На верхней полке лежит пара летних шляп и бейсболка с эмблемой футбольной команды из Ирландии. Ее шкаф до отвала забит огромным количеством различных платьев и юбок, висящих на плечиках. Из шкафа вкусно пахнет женским парфюмом. Попробуйте найти здесь, среди всего этого изобилия женской одежды, полку с нижним бельем. В этом громадном шкафу, где может поселиться целая семья мексиканских эмигрантов. В этих непроходимых джунглях женского гардероба, где ремешки свисают, словно лианы запутывая руки, я должен отыскать пару женских трусиков и лифчик. Хорошо, что Синди не уточнила каких именно, а то мы бы точно не успели на регистрацию.

Мне приходиться по очереди выдвигать каждую полочку, внимательно просматривая содержимое. По системе сверху вниз, слева направо, я взламываю все полки ее шкафа. Уже найдены отделения с шортами, носками, маленькими майками и топиками.

Голос из ванной:

— Нашел?! Что ты там возишься? Вторая полка снизу — подсказывает хозяйка шкафа.

Я беру в охапку целую кучу ее белья, и быстрым шагом несусь к ней. Пара кружевных трусов, и что-то еще по дороге падает на пол, но все же большую часть вещей я донес.

— Вау! Кристофер! Достаточно было и одной пары белья, на улице сегодня тепло. Но все равно спасибо — говорит Синди, еле сдерживая смех, глядя на мой вспотевший лоб.

Просто я первый раз в жизни копался в женском белье, наверно переволновался. Точнее первый раз после жизни. Должен признаться не самый приятный опыт, чувствую себя каким-то извращенцем, таким как большинство из вас, мои дорогие недруги. Нужно срочно помыть руки.

Пока я привожу себя в порядок, после сложного испытания со шкафом и нижним бельем. Синди примеряет платья в своей комнате. Я уже успел пальцем почистить зубы, побрить лицо Синдиным станком для ног и помыть голову по привычке в холодной воде. А она все еще не может выбрать, в какой наряд ей сегодня облачиться. Открыв одну из полок шкафа, я даю ей маленькие, джинсовые шортики. Выдвинув полку повыше, достаю белую майку и указываю пальцем на черные кеды «Converse».

Со словами: — у тебя нет вкуса — Синди все это одевает, и наконец-то мы готовы идти.

Погода в раю сегодня солнечная, на небе ни облачка, лишь легкий, теплый ветерок развивает хорошо причесанные волосы Синди, и задувает пыль мне в глаза. Мы идем по улице Трех корон вокруг нас бегают дети, погибшие от рака или полиомиелита. Держась за руки, гуляют парочки. Два мима разыгрывают миниатюру с перетягиванием каната. Синди мне что-то рассказывает про рай, но я ее не слушаю. Моя голова забита идеями о тотальном разрушении мира, убийстве бога, и встречи с дьяволом. Мне необходимо поскорее воплотить свой план в жизнь, ведь для этого я жил, для этого я умер. Это мое предназначение. Синди что-то бормочет про себя и активно жестикулирует, размахивая руками в разные стороны, как дирижер. Она тычет пальцами по сторонам, ее речь не успевает идти за ходом ее мыслей.

— На той улице живет Франц Фердинанд со своей семьей —

Синди указывает головой в сторону двух целующихся людей.

— А вон Уильям Голдинг сосется с Джин Шримптон. В этом баре можно встретить всех футболистов Манчестер юнайтед, погибших в авиакатастрофе тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. А вон там! Смотри! Стив Джобс убегает от детей с воздушным змеем —

Она все говорит, и говорит. Ее белые, ангельские крылышки за спиной, кажется стали чуть больше. Я прошу Синди рассказать о ее ангельских курсах, чему ее там учат, и зачем.

— Да, ничему особенному, пишем, рисуем и занимаемся всякой ерундой. Все как в любом-другом учебном заведении. Только наши основные дисциплины это: терпение, вежливость, и забота о ближнем —

Мы неспешно поворачиваем на другую улицу, где вдоль домов растут апельсиновые деревья.

— После окончания всех курсов, мы будем приглядывать, и помогать людям на земле. Наша основная работа заключается в том, чтобы дарить людям надежду. Именно нам придется спасать мужчин от отчаяния, заставляя их поверить, что все еще может наладиться. Мы оберегаем их от них самих, чтобы они не дай бог не наложили на себя руки. Ведь по статистике мужчины в два раза чаще поканчивают с собой, нежели женщины. Если честно, я вообще поражаюсь вашей мужской решимости. Стоит случиться чему-то плохому, тому, что заставит вас страдать, и вы тут же готовы оторвать себе голову, пнув ее куда-нибудь по дальше, как футбольный мяч —

— А кто будет защищать женщин от отчаяния, и дарить им надежду? — спрашиваю я.

— Есть мужские курсы ангелов-хранителей (дальше по тексту А.Х.), но туда очень сложно попасть. Нужны хорошие рекомендации и моральная подготовка. По правде говоря Крис, я мало знаю о мужских курсах подготовки. Но, после регистрации, мы можем зайти в парк Стоурхед, они там почти каждый день тренируются —

Мы идем по узким улицам рая, нас окружают не большие трехэтажные дома, из окна играет музыка из оперы Рихарда Вагнера «Нюрнбергские мейстерзиннгеры». Люди, идущие нам на встречу, приветливо улыбаются. Через пару минут мы оказываемся в маленьком здании, больше похожем на магазин сувениров, чем на регистрационный центр рая (сокращенно РЦР). Внутри нет ни души, только одинокая женщина бальзаковского возраста барабанит пальцами по кнопкам старой, печатной машинки. У нее короткие, кудрявые волосы темно-каштанового цвета и огромные, круглые очки, через которые ее глаза кажутся больше. Она спрашивает:

— Вы на регистрацию? —

Синди отвечает:

— Да! —

— Как пара? —

Я смотрю на Синди, она утвердительно кивает головой. Женщина дает нам два бланка по форме Р1 Р2 и шариковую ручку. Синди забирает у меня мой экземпляр бланка, садится за письменный стол, и в течение двух минут заполняет его быстрым почерком. Потом молча, подходит к престарелой женщине и отдает оба бланка ей. Все это время я как заколдованный смотрю на маленькие, ангельские крылышки Синди.

Мы выходим из здания РЦР и продвигаемся по тротуару вглубь города.

— Ну вот, теперь ты официально признанный житель рая, что будешь делать? —

— Найду бога —

— Зачем? —

— Убью его —

— Ты дурак! — Синди бьет меня ладонью по плечу.

— Не надо здесь никого убивать! —

Она начинает читать мне лекцию на тему того, что нужно жить и радоваться каждому дню, никому не вредить и так далее бла бла бла. Я полностью погруженный идеей своего плана, молча проношу эту информацию мимо ушей. Под нескончаемый треп Синди Шерман, и раздражающие кивки здоровающихся с нами людей, мы доходим до парка Стоурхед.

На зеленом газоне парка лежат отдыхающие, играют дети, небольшая компания молодых людей устроила пикник, с вином и закусками. Среди них я узнаю Джорджа Харрисона, Британи Мерфи, Фредди Меркьюри, который без стеснения налегает на спиртное, Иоанн Павел второй, и изобретатели первого самолета Уилбур и Орвил Райты о чем-то спорят. Синди говорит, что хочет мне что-то показать и тянет за собой по извилистой тропе. Вдалеке слышен звук свистка, как на футбольных матчах. Мы идем все дальше, поднимаясь вверх на травянистую возвышенность. Раздается два свистка, один короткий, а следом за ним протяжный. В футболе это означает конец тайма. Поднявшись на холм, я увидел примерно в пятидесяти метрах от себя большое количество мужчин, сразу на глаз невозможно определить даже их приблизительное число. У каждого были большие, белые крылья за спиной, и оголенный торс.

— Это обычная тренировка ангелов-хранителей — говорит мне Синди.