Бесплатный фрагмент - Мир добрых сказок зовёт тебя!

В МИРЕ ДОБРЫХ СКАЗОК
ЗАГАДКИ И СКАЗКИ СТИХАМИ
БАТЫЙ ИРИНЫ

2020

ЗАГАДКИ ПО РУССКИМ СКАЗКАМ
ЗАГАДКА

ЗАГАДКА

В чистом поле вырос дом.

Кто-кто проживает в нём?

Видим: Мышка в нём, норушка,

да Лягушка в нём, квакушка.

Третья в домике сестричка —

это рыжая Лисичка.

Братец Волк — за бок ухватыш,

братец Мишка — тяпыш-ляпыш.

Дом не низок, не высок,

как зовётся? … Теремок!

ЗАГАДКА

Он по коробу скребён,

на сметане мешон,

на окошке стужон.

Кто имеет круглый бок?

…Колобок!

Он от бабушки ушёл,

он от дедушки ушёл…

Если не Медведь, не Волк,

кто его зубами щёлк? … Лиса!

ЗАГАДКА

Как у деда в огороде,

на глазах всего народа

уродился овощ крупный.

Он с роднёю своею купно

на гряде стоят все в ряд,

тянут, тянут и пыхтят,

ухватив за хвостик цепко.

Угадали? Это …Репка!

ЗАГАДКА

Он в землянке жил

тридцать три года,

и рыбачить ходил

в любую погоду.

Да бранила его жена

на людях, открыто

за разбитое,

негодное корыто.

Он с владычецею

морской вёл беседу,

и исполнила она

три желания деда.

А когда рассердилась,

взбунтовалась —

море синее почернело,

взволновалось.

Назови мне

скорей с улыбкой:

— «Это?»

…«Сказка о Рыбаке и рыбке»!

ЗАГАДКА

Как в одной деревне

дурень проживал.

Он, на печке лёжа,

лаптем щи хлебал.

Как-то раз пришлось ему,

покинув печку,

За водою с вёдрами

идти на речку.

И случилась с дурнем

вот какая штука —

зачерпнул ведром он, глядь,

а там — …Щука!

Он схватил её за хвост,

давай тащить.

Щука ж стала его

милости просить:

— «Коль отпустишь, то

по щучьему веленью

Будешь жить всегда

по своему хотенью!»

Говорит, сгожусь тебе

в любое время.

Вам знаком тот дурень

на печи? …Емеля!

ЗАГАДКА

В сказке той чудес полно,

но страшнее всех одно —

всех в дворце сразивший мор.

Стал недвижим царский двор.

Тёмный лес встал как забор,

закрывая вглубь обзор.

И проходу в чаще нет

ко дворцу уж триста лет.

Сказку ты читал, наверно?

Это? …«Спящая царевна»!

Для царевны молодой

так ужасно ведьмы злой

наказанье за обиду:

сон сразил царя и свиту.

Разбудил, забравшись в бор,

юноша весь царский двор!

Снова говор здесь, возня,

как положено средь дня.

Кто ж достиг таких вершин?

Ну, конечно, …Царский сын!

ЗАГАДКА

Клад искал на дне морском,

И на небе был послом.

На земле поймал Жар-птицу.

В жёны выбрал Царь-девицу.

Звать его, скажите, как?

Наш ответ: …Иван-Дурак!

Всё пустяк для Дурака,

не продаст он лишь конька:

хоть ушастый ростом мал,

расторопен и удал!

Всем известен тот конёк.

Как зовётся? …Горбунок!

ЗАГАДКА

Жили-были две родных сестрицы.

Та — лентяйка, эта — мастерица.

Вот однажды, чтоб достать ведро,

Лезть пришлось в колодец им, на дно.

Повстречали разные там дива

И хозяина тех мест красивых.

У кого гостили — вот вопрос,

Прятался в колодце… Дед Мороз!

Выбрались затем они наружу,

На весеннее тепло из стужи.

Подарил им Дед Мороз шкатулки.

У сестры ленивой в ней… сосульки!

У сестры другой, легко одетой,

гляньте-ка, тяжёлые… монеты!

ЗАГАДКА

Жили-были дед да баба,

ели кашу с молоком.

Ну, а после, для забавы,

чаю чашку с сахарком.

Сладок чай, да жизнь горьконька

у несчастных стариков.

— «Эх, была б у нас девчонка!»

Всё вздыхают глубоко.

Раз соседские мальчишки

сделали снеговика.

Утащили у детишек

Снежный ком два старика.

Ком они, сложив в горшочек,

ставят к Солнцу на окно.

Просят вылепить им дочку,

верят, может всё Оно.

Солнце тот горшок нагрело,

словно жаркая печурка.

Как вода ключом вскипела,

получилася… Снегурка!

ЗАГАДКА

Кто, чтоб мучался он зря,

получает от царя

на заданье «глухаря»?

Кто царю принёс ковёр —

вся Россия на подбор —

шитый золотом узор?

Кто охотником прослыл

и оленя раздобыл,

что рогами чуден был?

Кто сей хитрый молодец,

знаменитый удалец?

Звать его: … Федот-стрелец!

ЗАГАДКА

Жил да был один купец,

уважаемый вдовец.

Был он сказочно богат,

но казне своей не рад.

Он в казне не видел прока,

если сердцу одиноко.

Торговался всё ж до ночи

ради трёх красавиц дочек.

Их наряды на подбор —

шитый золотом узор.

Словно лебеди плывут,

разговор как нить ведут.

Старшие хотя бойчее,

младшая купцу милее.

Как-то раз купец собрался

да и за море подался

за каким-то интересом:

за прибытком аль привесом.

Долго за морем он был,

наконец домой приплыл.

Дочерям привёз подарки.

Старшеньким — каменьев ярких.

Младшей, спрятав в узелок,

чудный… Аленький цветок!

ЗАГАДКА

В сказке этой царь на спицу

усадил подарок — птицу.

Коль кругом столицы мирно,

та сидит на башне смирно.

Но лишь чуть со стороны

к ним потянет дым войны,

закричит она, забьётся

и в то место обернётся.

Враг побит со всех сторон.

Кто ликует? Царь… Дадон!

Вспомни имя доброхота.

Чей подарок? … Звездочёта!

Дал царю он из мешка

Золотого… Петушка!

Долго б правил царь Дадон,

не терпя от войн урон,

В гроб свела царя девица —

…Шамаханская царица!

ЗАГАДКА

В синем небе звёзды блещут.

В синем море волны хлещут.

У брегов же Окияна

царство славного… Салтана!

Пушки царские палят,

кораблям пристать велят.

Те плывут по Окияну

с чудо-острова… Буяна!

Нынче остров многолюден,

оттого царю он чуден,

ведь от веку брег крутой

оставался нежилой.

Нынче ж шлёт царю поклон

и подарок князь… Гвидон!

В княжем граде на Буяне,

что далёко в Окияне,

всех чудес не перечесть.

Ель в саду дворцовом есть,

золотые, как безделки,

разгрызает шишки… Белка!

Здесь на лукоморье — диво.

Море вздуется бурливо,

разольётся в шумном беге,

и очутятся на бреге,

в чешуе как жар горя

тридцать три… Богатыря!

За морем царевна есть,

что не можно глаз отвесть.

Месяц под косой блестит,

а во лбу звезда горит.

На воде, как и на небе,

светит всем царевна… Лебедь!

СКАЗКА «КАК ТАКОМУ Б ПОДУЧИТЬСЯ, ЧТОБЫ ВОВСЕ НЕ ТРУДИТЬСЯ?»

Наш домишко невелик. По годам своим — старик. Он не беден, не богат. Полна горница ребят. Все по лавочкам сидят, кашу пшённую едят, да капусту квашеную ложкой разукрашенной. Тары-бары, растобары! В дом идёт купец с товаром:

— «А кому баранок связку? А кому потешну сказку?»

— «Не хотим баранок связку. Расскажи, купец, нам сказку. Наградим, как водится, за твою пословицу»!

— «Чуден свет да дивны люди, все дела их как на блюде. Расскажу-ка вам про то, что не знаемей всего. Отчего мужик в кафтане, ну, а баба в сарафане? Что без рук, без ног воюет? Да, где Солнышко ночует? Речь начну я без коварства: жили-были в русском царстве худо-бедно сын да мать. Им ума ли занимать? Но вдова решила сына, неучёного Мартына, отвести узнать науку, потерпеть ученья муку. Где б такому подучиться, чтобы вовсе не трудиться, А иметь во всем достаток, жить красиво и богато? Ходят нищими по свету, просят у людей совету, где б найти им «лёгкий хлеб»?

— «До чего вопрос нелеп. Изойди хоть целый свет, без труда достатка нет. Знает только чёрт один, как вдруг статься господином»!

— «Что ж, пойдём искать мы чёрта».

Ходят, бродят. Ноги стёрты. Утомилися с походу. Отошли прочь от народа. На кладбище забрели, на могилки прилегли.

— «Ох, — примолвила старуха, — проклятущая житуха! Негде с сыном нам прилечь. Нечто камень — это печь?»

Вдруг, откуда не возьмись, с преисподней поднимись, жутко страшный чёрт Емеля с перепою и с похмелья.

— «Что пугаешь нас, рогатый? Неча взять с нас, небогаты».

— «Не меня ли вы искали? Я пришёл, а вы не ждали?»

Оробели бедняки. Кажут чёрту кулаки.

— «Отдавай-ка мне Мартына и не жди семь лет ты сына. А как срок-от истекёт, в полный разум он войдёт». Заключили договор, чтоб не вышел после спор. И в уплату за ученье Чёрт потребовал уменье опознать, всего лишь, сына, разлюбезного Мартына. Попрощались и пропали, в преисподню, видно, пали. Приуныла тут старуха:

— «На меня опять проруха!»

Делать нечего, смирилась, хоть слезами и умылась. Ждёт-пождёт седьмой-от год. Срок прошёл, она бредёт на заветную могилку выручать сынка, Мартынку. Села, охать принялась. Тут землица поднялась. Вылетело семь скворцов, прежде ражих молодцов. Чёрт чинит вдове допрос, у него один вопрос:

— «Узнаёшь ли ты Мартына, своего родного сына?»

— «Где ж узнать его средь птиц, нет у них привычных лиц».

— «Ну сама ты виновата, что глупа и простовата. Приходи в другой ты срок, а пока давай зарок, что коль снова не узнаешь, от меня навек отстанешь. Эй, горластые скворцы, вы, несносные юнцы! Поклевали „лёгкий хлеб“? Полезайте-ка вы в склеп! Я, друзья, вас обучу лишь тому, чего хочу!»

Тут злодей захохотал и из виду весь пропал. Вновь вдова не спит ночами. Накачал ей чёрт печали. Поневоле поумнела, поневоле присмирела. Стала думать да гадать, как ей сына опознать:

— «Коли б я была как птица: воробей иль там синица, по-пичужьи б говорила, поняла б, кто сердцу милый».

— «Ой, беда, беда, беда! Ох, податься мне куда за подмогой иль советом? Не в ладу я с целым светом».

Стала бедная старушка слушать птиц: поёт кукушка, та старательно считает все «ку-ку», затем смекает, что осталось жить немного и спешит опять в дорогу. Вот в кустах трещит сорока, не понять нельзя — тревога! Вот, что значит этот стрёкот, птицу слышно издалёка. Ближе к ночи станет жутко. Крикнет сыч, пугая в шутку. Захохочет на дубу. Загудит в свою трубу. Утром радуются птицы: вот воркует голубица, вот трезвонит воробей, распевает соловей. Много вызнала вдова, учит птичие слова. Как-то ей пришла на ум тяжелейшая из дум: ей ль тягаться с хитрым Чёртом? Лица мальчуганов стёрты. Обернёт он их зверьём, ящеркой иль муравьём…

— «Ой, беда, беда, беда! Ох, податься мне куда за подмогой иль советом? Не в ладу я с целым светом».

Глядь, идёт путём навстречу старый дед с сумой заплечной. С длинной белой бородой, с гривою, как лунь, седой. В скромном, нищем одеянье, тянет руку к подаянью, шепчет истово молитву, со грехом вступая в битву.

— «Богомолец, сделай милость, попроси, чтобы свершилось надо мною Божье чудо, без подмоги мне так худо! Чтобы слыша голос птичий, знала звуков я различье, понимала б ход беседы, тайный смысл могла разведать! Чтобы, слыша вой звериный, или гадкий свист змеиный, иль жужжанье комара, все слова понять могла. Мне ж не абы для чего, для сыночка моего, что попал в темницу к чёрту, и томится среди мёртвых».

Ах-ах-ах, и разрыдалась. Слёз сдержать и не пыталась. Тут промолвил старый дед:

— «Невозможного тут нет. Все во власти Божьей воли посреди земной юдоли: не вершится ничего без веления Его».

Дед повёл вдову к реке, что текла невдалеке. Зачерпнул воды сосудом, пошептал, и вышло чудо: Только бедная старушка попила воды из кружки, как вдруг слышит перекличку — разговор ведут синички. Дальше больше: воробьи обсуждают их бои. Ворон громы предвещает. Утка птенчиков считает. Сколько птичьих разговоров на полей пустых просторах! Лес наполнен болтовнёй меж звериною роднёй. Всех речей не переслушать. Вот пошла вдова покушать. У трактира сивый конь ткнулся мордой ей в ладонь.

— «Не ходи в трактир ты ныне. Там хозяин мой постылый. Глуп и страшен чёрт Емеля с перепою и похмелья. Матушка, в твоей я воле, вызволи из тяжкой доли быть рабом у злого чёрта, выходца из царства мёртвых. Как наступит испытанье, сделай Чёрту ты признанье, что, мол, более всего на Мартынку моего и похож, и мне приятен тот, кто шкурою без пятен, между дюжины коней иль иных каких зверей. Осерчает старый Чёрт на подобный поворот. Делать нечего, придётся всё устроить, как ведётся: даст волшебный „лёгкий хлеб“ и к себе вернётся в склеп. Нам останется скатёрка, неразменный рубль и тёрка».

Сына слушает вдова Не жива и не мертва. Потихоньку попрощались и ненадолго расстались. Как истёк седьмой-от год, срок прошёл, вдова бредёт на заветную могилку выручать сынка Мартынку. Села, охать принялась. Тут землица поднялась. Вышло стадо жеребцов, прежде ражих молодцов. Видит бедная вдова, что задача не нова. Ищет шкуру для ответа, на которой пятен нету. Чёрт чинит вдове допрос, у него один вопрос:

— «Узнаёшь ли ты Мартына, своего родного сына?»

Всех старушка обошла, сына своего нашла. Рассердился чёрт рогатый, сыпать стал вдове проклятья. Но нарушить договор был не властен этот вор. Выдал нищим он скатёрку, неразменный рубль и тёрку.

— «Получите „лёгкий хлеб“!» — и к себе убрался в склеп.

Тут вдова и сын Мартынка подались скорее к рынку. Построгали рубль на тёрке, вышла целая пятёрка. И до той поры строгали, пока уйму не набрали. В городе купили дом да и обитают в нём. Настаёт пора обедать, скатерть им даёт отведать: и гуся, и каши пшённой, и картошечки печёной. Стол сама им собирает, после всё с стола сметает. Нет беды, и нет печали. Унеслись тревоги в дали. У вдовы во всём достаток. С Божьей помощью богаты! Их домишко невелик. По годам своим — старик. Он не беден, не богат. Полна горница ребят. Все по лавочкам сидят, кашу пшённую едят, да капусту квашеную ложкой разукрашенной.

И я у них был, мёд-квас пил, по усам текло, а в рот не попало»!

Конец

СКАЗКА «ЗАЯЦ-ХВАСТУНИШКА»

Как в глухом лесу Зайчишка

веселился красным летом.

Ну, а с осени парнишке

не до смеха по приметам.

Под кустом сидит, не евши,

весь обсыпан жёстким снегом.

Лапой за ухом почешет

и поскачет к человеку.

У того ведь есть припасы:

и овса, и ржи, и сена.

Знает ловкий заяц лазы,

он воришка прирожденный.

Вот, плутая по сугробам,

вышел к небольшой деревне:

— «Дай в гумно пойду на пробу,

угощусь там непременно!»

Видит, у крылечка стадо

длинноухое пасётся.

Мнит, покрасоваться надо

перед ними, чем придётся.

Столбиком встаёт Зайчишка

перед братьями косыми,

не боясь прослыть врунишкой,

говорит слова простые:

— «У меня вот не зубишки,

а преострые зубища!

И не лапы-коротышки,

а такущие лапища!

От того, признаться надо,

нет резону, мне бояться!

Полагается награда

всем, кто может сильно драться!»

Но, не дожидаясь драки,

разбежались зайцы в поле,

пересказывая враки

встречным зверям на просторе.

Вот услышала Ворона

басню про Зайчишку-хвасту.

Сорвалась в полёте с кроны,

отыскала зайца:

— «Здравствуй!

Говорят, ты самый сильный?»

И давай трепать косого.

Тот же голоском умильным

просит вымолвить лишь слово

в оправдание оплошки:

— «Тётя, тётенька Ворона!

Не совру теперь ни крошки,

перестань трепать, мне больно!

Я не сильный, не зубастый!»

Отпустила зайца тётка,

лишь примолвила:

— «Не хвастай!»

Он запомнил это чётко.

Между тем, проходит время,

и случилось раз такое:

на селе собачье племя

стало промышлять разбоем.

Раз Ворона на заборе

зазевалась, задремала.

Тут её схватила свора

и давай трепать немало.

Заяц-хваста как увидел,

захотел помочь Вороне,

позабыв свои обиды.

Лапами забил, трезвоня

по трухлявой деревяшке.

Стая бросила Ворону,

кинулась как по отмашке

к зайцу по крутому склону.

Тот отчаянно прыжками

по сугробам прямо скачет,

в лес шмыгнул и за кустами

свой дрожащий хвостик прячет.

Погодя совсем немного,

подалась в поля Ворона.

Зверя встретивши любого

молвит восхищённым тоном:

— «Есть в лесу один зайчишка.

Говорят, он будто б хваста

и какой-то там врунишка,

нет, он всех смелей, гораздо!»

СКАЗКА «ЛИСИЧКА-СЕСТРИЧКА И ВОЛК»

Дед в денёк не самый лучший

ловит рыбку на пруду.

Из-под льда в мороз трескучий

добывает так еду.

Наловил. Садится в сани.

На несчастье, на беду —

уйма рыбы взгляды манит,

и Лисичка тут, как тут.

Изловчилась, на дороге

как калачик улеглась.

Опустил с саней дед ноги.

«Что за диво? Глянько, ась,

воротник моей старухе.

Впрямь хорош подарок ей.

Все подруги-завидухи

станут с злости зеленей».

Он в лисицын хвост вцепился,

мечет в сани, в груду рыб.

Над лошадкой кнут тут взвился,

что, мол, сани не быстры?

Едет, едет по дороге,

едет, песенку поёт.

Он доволен, слава Богу,

что большой улов везёт.

Только рыжая плутовка

осторожно, чуть дыша,

лапой сбрасывает ловко

карася, плотву, ерша.

Вот уж сани опустели,

и Лисы в помине нет.

— «Где добыча, в самом деле? —

обернулся старый дед.

Дедова старуха плачет,

а сбежавший «воротник»

по дороге с рыбой скачет.

Вдруг из-за куста возник

серый Волк. Лисы приятель

говорит ей напрямик:

— «Свежей Рыбки мне не взять ли?»

Длинный высунул язык.

— «Налови сам, да и кушай!»

— «Как же? Не возьму я в толк.

Не могу удить, послушай!» —

говорит с досадой Волк.

Тут Лиса: «Но я ж сумела!

Посмотри какой улов.

Ты на пруд ступай-ка смело,

хвост топи без лишних слов!»

Потрусил Волк вниз, на воду.

Сам же думает: -«Поди ж,

непременно на охоту

говорится: «Зверь, ловись!»»

Оглядевшись на просторе,

хвост свой в воду опустив,

он завыл как бы от горя,

в темноте вдруг загрустив:

— «Ты ловись, ловись-ка, Щука,

на мой длинный серый хвост,

чтоб увидела подруга

твой необычайный рост!»

А из-за кустов Лисица,

высунув наружу нос,

наговоры шепчет, злится::

— «Мёрзни-мёрзни, волчий хвост!»

Так всю ночь он был при деле.

Поутру ж совсем примёрз.

Ощущает холод в теле

в полынье застрявший хвост.

Волк скулит, глядит уныло.

Что там держит, не поймёт:

то ли Щуки злобной рыло,

то ли это просто лёд?

На заре село проснулось,

потянулось за водой.

Подошло и пригляделось.

— «Что там, Волк что ль, Боже мой?»

Прибежали тут собаки

и подняли шумный лай.

Дело шло уже до драки,

но тут «Щука» уплыла.

А волчище прочь помчался,

только куцый, без хвоста.

Еле с духом он собрался,

поборов смертельный страх.

Глядь, идёт навстречь Лисица,

еле ноги волокёт-от.

«Что случилося, сестрица?

Покалечил лапы кто-то?»

— «Забралась я нынче в сени

поживиться чем-нибудь,

но, такое невезенье,

преградил топор мне путь!»

Простоватый Волк поверил,

что Лисица чуть жива.

А плутовка без потери

убралась прочь такова.

Волк остался в уверенье,

что ему, ух, повезло.

Нам же ясно, без сомненья,

что «сестрица» эта зло

над беднягой посмеялась,

поимев свою корысть.

Ну а Волк, какая жалость,

куцый бродит с той поры.

СКАЗКА «ЗАЙКИНА ИЗБУШКА И ЛИСА»

Ты послушай-ка, малыш!

В нашем сказочном лесу —

будь то Волк иль будь то Мышь —

знает каждый про Лису.

Уж как ум Лисы хитрющий,

уж как глаз-то завидущий,

уж как нрав Лисы вреднющий!

Ну, а врёт она всех пуще!

Коли встретятся с Лисой,

ухо держат с ней востро!

Только Заюшка Косой

был однажды с ней не строг.

Как-то раз на ночь зимой

длиннохвостая плутовка

попросилась на постой,

обещав ему морковку.

И как только ночь прошла,

ждёт Косой себе морковку.

Только Лиска не ушла,

а осталась на «зимовку».

Чтоб хозяин не ворчал

на нежданное соседство

и в избушке не торчал,

есть одно у Лиски средство —

гонит Зайку со двора

да из собственного дома:

— «Пожил, знать и честь пора,

одолжи его другому!»

От такой от закавыки

Заяц в лапки слёзы льёт.

Кто ни встретит горемыку,

всем он песенку поёт:

— «Уж как ум Лисы хитрющий,

уж как глаз-то завидущий,

Уж как нрав Лисы вреднющий!

Берегись её всех пуще!»

Кто молчком проскочит мимо,

кто совет свой Зайцу даст,

мол, решение, вестимо,

отыскать способна власть.

— «Ты ступай, Косой, к Медведю,

кратко дело изложи,

а для лучшего ответа

банку мёда приложи!»

Скачет Зайка к воеводе

с слёзной просьбой, на поклон.

И при всём честном народе

просит выставить заслон.

Тот сзывает верных слуг

из Волков, что позубастей.

И велит им на испуг

гнать Лису решеньем власти.

Миг, и вот уж на опушке

волчья стая под окном

возле зайкиной избушки

стала былью, а не сном.

А в окно глядит Лисица,

нет в ней страха ни шиша.

Волки лают: — «О, сестрица,

Заяц тут вот обнищал,

потерял свою избушку…

Помогать ли нам ему?

Нет, не можем мы подружку

посадить на цепь в тюрьму!»

— «Братцы Волки! В чём же дело?

Обнищавший Заяц врёт!

И его гоните смело,

восвояси пусть идёт!»

От такой, от закавыки,

Заяц в лапки слёзы льёт.

Кто ни встретит горемыку,

всем он песенку поёт:

— «Уж как ум Лисы хитрющий,

уж как глаз-то завидущий,

Уж как нрав Лисы вреднющий!

Берегись её всех пуще!»

Тут навстречу Петушок

на опушку леса вышел.

Слыша Заюшки упрёк,

распушился, гневом пышет:

— «В тёмном и глухом лесу

я порядок наведу!

Эту хитрую Лису

из избушки изведу!»

Храбрый Петя потому,

что имеет востры шпоры.

Парню ложь не по нутру.

Он за правду. Бойтесь, воры!

Собрался лесной народ

поглядеть на это диво.

Петушок скок-скок вперёд,

говорит красноречиво:

— «Не боюсь тебя, Лиса!

Наточил я востры шпоры.

За далёкие леса

убегай, без разговора!»

Слезла хитрая с печи,

испугалася народа,

что грозится посечи

вороватую породу.

В двери скоро побежала,

все ступеньки сосчитала,

прямо на земь-от упала

и обратно уж не встала.

Заяц во своей избушке

на краю лесной опушки

снова песенки поёт,

всем советы раздаёт:

— «Уж как ум Лисы хитрющий,

уж как глаз-то завидущий,

Уж как нрав Лисы вреднющий!

Берегись её всех пуще!»

Вот и сказочке конец,

а кто слушал, молодец!

СКАЗКА «ЛИСИЦА И ЖУРАВЛЬ»

Жили-были, не тужили,

на болоте в наши дни

благородная Лисица,

что на выданье девица,

и жених простых кровей

славный парень Журавель.

Вам покажется, не схожа

эта пара, ну и что же?

Находили притяженье

зверь и птица при сближеньи.

Журавель — гроза лягушек.

Их он ловит всех-то лучше.

Длиннохвостая Лисица

на охоте мастерица

жирных уточек ловить,

чтобы голод утолить.

Встретится Журавль с Лисицей,

станет перед ней хвалиться:

— «Как добытчик, я горазд

в день ловить по многу раз

прытких на воде лягушек,

надоедливых квакушек!»

А Лисица Журавлю:

— «О, добычу я ловлю,

что ни день, то непременно

пару уточек отменных!»

Вскоре так у них сложилось,

что соседи подружились.

Вздумала тогда Лисица

вместе с другом угоститься.

Чем же Журавля кормить?

Стала из крупы варить

гостю кашу манную,

вкусную, румяную…

Вот готово угошенье,

шлёт Лисица приглашенье.

Журавель летит на крыльях,

а Лиса уж стол накрыла.

Гость идёт к еде поближе,

наклонился к чашке ниже.

Видит, что на самом донце

след от каши остаётся,

а всё лучшее Лиса

уж подъела там сама.

Клювом Журавель лишь щёлкал,

а Лисица без умолка

угощение хвалила,

мол, сама его варила.

Гость собрался восвояси.

Был визит его напрасен,

но любезно говорит,

приняв тут радушный вид,

что зовёт к себе Лисицу,

угостит он, мол, девицу

разносолами и прочим,

что она сама захочет.

— «Ах, приду я непременно.

Чую ужин я отменный!»

И назавтра ждёт-пождёт,

скоро ль в гости позовёт?

Вот по зову объявилась,

угощенью удивилась.

Ставит Журавель кувшин

с горлышком столь небольшим,

что лишь сам он длинным клювом

мог распробовать то «блюдо».

А Лиса, как не крутилась,

не наелась, не напилась.

Ну, а там пришла пора

удалиться со двора.

Дружбе их пришёл конец.

Сказку слушал? Молодец!

СКАЗКА «ЗВЕРИ ПРОТИВ ЛИСЫ»

Раньше, дети, было время золотое:

круглый год сияло небо голубое,

травушка-муравушка росла в лугах,

и светило солнце ярко в облаках.

Все герои этой сказки в ту пору

жили-были в тёмных норах на бору,

что шумел себе да по-над речкой Змейкой,

разношёрстною звериною семейкой.

Вот Медведь в берлоге дремлет косолапый.

За кустами серый Волк сидит зубатый.

Скачет по тропинке Заюшка-трусишка.

Да пищит в своей норе малютка Мышка.

И в хорошей жизни звери не просты:

когти их востры, лапы их быстры.

Меж собою говорят в открытую:

— «Бойся-бойся, друг, Лису несытую!

На проделки Лиска тароватая.

Может обмануть, и глазом не моргнёт.

Речь её, о, столь замысловатая,

сразу не поймёшь, куда хитрюга гнёт!»

Ох, наскучили всем пакости Лисы,

стали звери думать, как ей насолить?

Не глядят глаза-от на её красы,

хочется коварную Лису позлить.

Стали хитрость Лискину перенимать:

и подвохи, и обманы, и засады.

Не всегда соседей стала понимать,

плачет Лиска в норке, а они-то рады.

И смеются звонко, травят анекдот,

как сумел зверушка, этот или тот,

вовсе одурачить хитрую Лису,

самую коварную во всём лесу.

Вот, к примеру, вам история Тетёрки.

Кто не знает, это — курица большая.

Как-то раз дремала птица та на зорьке.

Вдруг, откуда не возьмись, Лисица злая.

Из-под дерева на ветку глаз косит,

лапки подобрав свои, глядит умильно.

Говорит: -«Не твой ль петух так голосит,

очевидно, в помощи нуждаясь сильно…»

Удивилась тем словам Лисы Тетёрка,

шею вытянув длиною ровно вдвое,

всю округу оглядела зорко-зорко:

— «Не пойму, Лиса, что слышишь ты такое?»

Говорит плутовка: -«Ты спустись пониже,

коли потеряла зрение и слух,

наклони мне голову свою пониже,

так ведь принято у всех лесных старух!»

— «Нет, спуститься не могу я с ветки ниже,

не велит мне это Тетерев-петух.

Так-то наклонись к кому-нибудь поближе,

и одною станет меньше их старух!»

— «Ах, дружочек, ты не слышала указа,

что издал Медведь, лесной наш воевода?

Нынче, правда-правда, безо всяких сказок,

перемирие даётся для народа!»

— «Вот как хорошо, как это славно,

значит, и тебе бояться ни к чему!

Посмотреть воочью будет так забавно,

как собаки встретят ласково Лису!»

— «Где собаки?» — чутко навострила уши

и бежать собралась глупая Лиса.

— «Так указ же, что бежать? Послушай,

не ужель не веришь нынче в чудеса?»

— «Вдруг указа те собаки не слыхали?

Прибежали к нам из дальнего села…

Ой, от страха все поджилки задрожали!»

Вмиг умчалась от Тетёрки прочь Лиса.

Было раньше, дети, время золотое:

круглый год сияло небо голубое,

травушка-муравушка росла в лугах,

и светило солнце ярко в облаках.

СКАЗКА «ДРОЗД И ЛИСА»

Гнёздышко на липе свил

для яичек чёрный Дрозд.

Дождался птенцов и жил,

корм ищя, неся дозор.

Но однажды там Лиса

пробегала между делом

и, скосив наверх глаза,

громким голосом запела:

— «Как я липу посеку,

гнёздышко-то заломаю,

птенчиков-то привлеку

да и съем их, как поймаю!»

Испугался чёрный птах:

— «Матушка, ох, не губи!

Много ль мяса во птенцах?

Мёда лучше пригуби…»

Дрозд, что перьями как ночь,

за собой маня плутовку,

полетел из леса прочь.

А за ним, легко и ловко

согласившись на замену,

скачет хитрая Лисица.

Глядь, сидят на куче сена

и обедают девицы.

Дрозд к ним скоро полетел

и уселся на виду.

— «Он как будто приболел,

или лапка перебита?

До чего красива птица

и поёт к тому же славно!» —

говорит одна девица.

Показалась им забавной

мысль — ту птицу изловить.

Поднялись все дружной стайкой

и давай её манить,

окружать меж тем утайкой.

А Лисица той порой,

окуная нос в кувшин,

мёда сласти золотой

тут наелась от души.

Вот герой наш, чёрный Дрозд

время малое кружился,

вскоре, будучи не прост,

над девичьей стайкой взвился.

Прилетел в своё гнездо,

малых птенчиков милует.

Оказалось, то — не дно,

и угроза не минует

запросто, в один-то раз.

Глядь, бежит Лиса опять.

У неё не счесть проказ,

ей не стоит доверять.

Вот приблизилась Лиса,

прислонилась к липе телом

и, скосив наверх глаза,

громким голосом запела:

— «Как я липу посеку,

гнёздышко-то заломаю,

птенчиков-то привлеку

да и съем их, как поймаю!»

Отвечает чёрный птах:

— «Матушка, ох, не губи!

Много ль мяса во птенцах?

Пива лучше пригуби…»

Дрозд, что перьями как ночь,

за собой маня плутовку,

полетел из леса прочь

А за ним, легко и ловко

согласившись на замену,

скачет хитрая Лисица.

Глядь, а бочек с пивом пенным

на дороге — вереница.

В каждой на боку затычка.

Подразнив возничих криком,

подпорхнула к бочке птичка,

сдвинула запор со скрипом.

Побежал мужик за вором,

ухватить Дрозда за хвост.

А Лисица ловко, скоро

пиво пьёт в тугой живот.

Вот герой наш, чёрный Дрозд

время малое кружился,

вскоре, будучи не прост,

над возничим пьяным взвился.

Прилетел в своё гнездо,

малых птенчиков милует.

Оказалось, то — не дно,

и угроза не минует

запросто, второй-то раз.

Глядь, бежит Лиса опять.

У неё не счесть проказ,

ей не стоит доверять.

— «Что же ты, кума Лисица,

всё похаживаешь к нам?

Не даёшь покоя птицам,

что ни час, то тарарам!»

Так плутовку рассмешило

горе птаха и укор,

что лежит ничком, без силы

продолжать с ним разговор.

А когда отхохоталась,

то скосила кверху глаз,

молвит: -«О, я наслаждалась

в этой жизни много раз.

Но всех больше мне по вкусу

те из них, где из-за страха

помереть вдруг от укуса,

угождают робко птахи.

Насмешил, так насмешил,

а теперь моею волей,

чёрный Дрозд, ты поспеши

страху понагнать поболе!»

— «Ладно, госпожа Лисица,

будь по-твоему, изволь.

Глаз сомкни, сожми ресницы,

я сыграю эту роль!»

Прямо полетел он с криком,

а Лиса за ним спешит.

Тихо в этом месте диком,

но в засаде тут лежит

затаившийся охотник.

На него выводит прямо

Дрозд Лису. Та беззаботно

сослепу стремится в «яму».

— «Ну, теперь, Лиса, пугайся,

а я к деткам полечу!

Ты ж собакам доставайся,

как преступник палачу!»

СКАЗКА «МАША И МЕДВЕДЬ»

Возле леса на опушке

жили-были дед да бабка

в покосившейся избушке.

А ещё у них в охапке

внучка Машенька была,

сиротинка, малолетка.

Со двора она не шла

и гулять ходила редко.

Но однажды за грибами

в лес соседушки позвали.

Просят:

— «Пусть пойдёт-от с нами!»

И противиться не стали

дед и бабка, наказали

с строгим видом сироте:

— «Чтоб тебя мы не искали

нынче зря по темноте!»

Побожилась им Машуня,

что, мол, будет, видит Бог,

очень рано, до полудня

переступит их порог.

Вот пришли они в лесочек,

разбегаются глазёнки:

ягодок не счесть на кочках

и на пнях не счесть опёнков!

Машенька от кочки к кочке,

ягоды кладёт в корзинку.

Видит дальше за кусточком

расчудесную картину,

что приветливо манит —

и трава там зеленее,

ягод больше, и они

краше, значит и вкуснее.

Машенька пошла туда,

собирает с увлеченьем

очень быстро, без труда.

Вот мгновенье за мгновеньем

время мимо пробежало.

Чу, не слышно голосов

на полянке. Страшно стало

в темноте от криков сов.

Поаукала подружкам,

нет ответа, тишина.

Хочет выйти на опушку,

а кругом берёз стена!

Машенька идёт по лесу,

как по самой-от глуши,

нет к грибам уж интересу,

коль в округе ни души.

Только, что там? В самой чаще

будто бы стоит изба.

И хоть страшно бедной Маше,

ей идти туда — судьба,

в гости к жителю лесному.

Может, он не даст пропасть.

Не хотелось б по иному

угодить кому-то в пасть.

Кто живёт здесь? Люди? Звери?

Им не страшно тут в глуши?

Машенька подходит к двери,

входит, видит — ни души.

Был избушки той хозяин —

старый дедушка Медведь.

Леса местного боярин

в дверь вошёл, давай реветь:

— «Что попалась? Как звать?»

— «Маша!»

— «Уж из лап не упущу!

Станешь ты прислугой нашей.

И не плачь тут, укушу!»

Делать нечего, в избушке

топит печь и хлеб печёт.

Много дела есть девчушке,

не сидит-от без забот.

Как с утра Медведь уходит,

строгий ей даёт наказ

поработать в огороде

в грядках репы, чеснока.

— «А ногою за ограду

даже и ступать не смей!

Здесь Сова есть для пригляду,

для поимки — много Змей!»

Думку думать о побеге

стала Маша с той поры.

Ей помочь нет человека.

От зори и до зори

не стреляют из двустволки

на охоте мужики,

не слышны девичьи толки

на бору и у реки.

В сторону бежать какую,

угадать она не в мочь.

Лес дремучий вкруговую

не даёт уйти ей прочь.

Машенька, всплакнув немного,

всё ж решение нашла.

Хлеба напекла ржаного

и Медведя дождалась.

Говорит ему:

— «Послушай!

На побывку отпусти,

отнесу родне покушать

пироги и сладости!»

Заревел Медведь на Машу:

— «Нет, я сам их отнесу!

Знаю я деревню вашу,

ты ж заблудишься в лесу.»

— «Хорошо, но с уговором

в ту корзину не смотреть!

Если что, увижу вора,

неповадно будет впредь!»

Заберусь на дуб высокий.

Там в округе видно всё:

и луга, и лес широкий,

в тучах солнца колесо!»

Размышляет вслух Медведь:

— «Делать нечего, придётся

голод мне перетерпеть,

чтоб дойти к закату солнца.»

Быстро караваи хлеба

вяжет Маша в узелок.

А потом взглянуть на небо

отправляет за порог

простодушного Медведя.

А сама в корзину скок!

И сидит там без ответа.

Поворчал и поволок

прочь Медведь корзины ношу.

Между ёлок и берёз,

на боках сдирая кожу,

шёл сквозь бурелом и нёс

с вкусным хлебушком корзину.

Но у речки дыбом встал,

распрямил кривую спину.

— «Ох, чего-то я устал!

От избы ушёл далёко,

если сяду на пенёк,

Маша на дубу высоком

не увидит пирожок».

Слышит голосок далёкий:

— «Не садись ты на пенёк!

Следом голосок высокий:

— «И не ешь ты пирожок!»

— «Ишь, какая эта Маша

на дубу глазастая!»

Зашагал опять по чаще,

прежде в лапу заграбастав

с свежим хлебушком корзину.

На опушке дыбом встал,

распрямил кривую спину.

— «Ох, чего-то я устал!

От избы ушёл далёко,

если сяду на пенёк,

Маша на дубу высоком

не увидит пирожок».

Слышит голосок далёкий:

— «Не садись ты на пенёк!

Следом голосок высокий:

— «И не ешь ты пирожок!»

Делать нечего, в деревню

поспешил скорей Медведь.

На краю, заслышав песню,

стал в ворота бить, реветь:

— «Открывайте шире двери.

Вам от Маши пироги!»

На беду, почуяв зверя,

высунувши языки,

сорвались с цепей собаки

и бегут к нему скорей.

Испугавшись их атаки

и рванув через репей,

еле-еле зверь лохматый

убрался в дремучий лес.

Плачет:

— «Маша виновата

в том, что к людям я полез!»

А на ту пору сиротка

поднимает хлеб ржаной

и глядит наружу робко.

Незнакомой стороной

обернулась к ней деревня.

Но случился тут сосед,

он предположил:

— «Наверно, это Маша!»

Тут и дед

прибежал с своею бабкой.

Стали оба сироту

называть своею сладкой,

ей являя доброту.

— «Вот подарок вам из леса

вместо ягод принесла!

Только выдумкой чудесной

от Медведя я ушла.»

Весь народ дивится Маше,

умницей её зовёт.

А она, и ставши старше,

в лес уж боле не идёт.

СКАЗКА «КАША ИЗ ТОПОРА»

Как-то раз, в года былые,

завершил поход Солдат.

Заслужил он отпускные,

отчего, конечно, рад.

Он на родину с котомкой

по земле чужой идёт.

Денег нет, запас-от тонкий.

Ест же то, чего найдёт.

Шёл солдат деревни мимо,

видит дом стоит простой.

Страшно голодом томимый,

попросился на постой.

И хозяйке-старушонке

между делом говорит,

мол, живот пустой и звонкий,

баба каши не сварит ль?

Пробурчала бабка нечто,

будто б: -«Печь истоплена,

коль замёрз, ложись на печь-то!»

Видит гость тут, что она

притворилась глуховатой,

и на всяческий вопрос

коль ответит, то невнятно,

тихо так, себе под нос.

Осерчал на то служивый,

стукнул об стол кулаком:

— «Глухоту исправлю живо

всем, кто с силой не знаком!»

Испугалась старушонка,

шутки в сторону, она

голосом от страха тонким

молвит тут, что не вольна

наварить ему кашицы,

нет припасов, и пусты

закрома, ей-ей, божится,

ты помилуй и прости!

Ей солдат: -«Ах, так? Давай-ка

наварю из топора.

Ты горшок-то доставай-ка,

ставить на огонь пора!»

Баба слову удивилась,

мол, зачем ему топор,

и пока вода варилась,

говорила всякий вздор.

Вот солдат берёт на пробу

ложку жижи из горшка:

— «Хороша, мню, для утробы,

только соли в ней лишка!»

Баба спорит: -«Нет в ней соли,

я солонку принесу!»

И солдат кладёт поболе,

варит далее он суп.

Вот проходит полминуты,

жижи снова в рот берёт:

— «Заварилась очень круто,

жаль, крупы не достаёт».

Всполошилась баба-дура

и несёт на выбор круп.

Между прочим балагурит:

— «Мол, топор не портит ль суп?

Как бы так его проверить,

уварился али нет?»

Говорит он: -«А теперь, геть,

ты неси на стол обед!

И давай уж из пшеницы

хлеб! И ложки не забудь!»

Вот отведали кашицы,

собрался служивый в путь

и кладёт к себе в котомку,

остудив в воде, топор.

Не доспела, мол, «тушёнка».

Вот и весь тут разговор.

СКАЗКА «ПАСТУШЕЧЬЯ ДУДОЧКА»

Жили-были, не тужили,

дед да бабка на селе.

В доме сироту растили,

им с дитём-от веселей.

Мальчуган любил на дудке

мелодиички свистать.

Не молчком, а с прибауткой,

мол, извольте подпевать.

Ублажает души людям.

Так любезна им игра,

говорят:

— «Не дудка, чудо!

Много от неё добра!

Заиграет плясовую,

ноги сами в пляс идут,

а коль грустную какую,

очи сами слёзы льют!»

Вот прошли порядком годы,

между тем герой подрос,

и наняться на роботы

вздумал летнею порой.

Говорит такое слово

провожавшим старикам:

— «Хоть мне дело это ново,

есть приметы, что к деньгам:

терпеливость и усердье.

Коли выдюжу, то вам

непременно, чует сердце,

сто монет я передам!»

Попрощался и пошёл он

прочь из дедова села.

Видит, сёл кругом довольно,

и кипят у всех дела.

Только нашего парнишку

не берёт в наём никто.

Говорят, что нет излишков,

пусть уходит, а не то…

Ото всюду Ваню гонят,

обошёл он много сёл.

В дальнем месте наш тихоня

нанимателя нашёл.

Говорит один хозяин,

мол, с условием возьму

для того, чтоб стадо ярок

лето всё пасти ему.

_«А условие такое,

коли целы будут все,

жалование — двойное,

но держи ты в голове,

что за первую потерю,

в оправданье что ни ври,

в невиновность не поверю,

а тебя же, чёрт дери,

прочь отправлю я без денег

безвозвратно, насовсем!»

Ваня вторит с убежденьем,

не смущаясь между тем:

— «На условье я согласен,

и с надеждой на авось

будет труд мой не напрасен,

моё слово таково!»

С той поры по заведенью

счёт усерднейший овец

происходит ежедневно.

Но наш ражий молодец

из пятидесяти ярок

не утратил ни одну.

У него такой порядок,

так как деньги на кону.

А хозяин уж боится,

что придётся, видит Бог,

с пастухом-то расплатиться

и печален оттого.

Говорит ему хозяйка:

— «Это дело неспроста.

Ты поди, попроверяй-ка,

отчего овец полста.

Прежде не было такого.

Что ни лето, то овец

пастухи теряли много.

Этот ж ражий молодец

хитростью нам неизвестной

от волков их всех сберёг!»

Выслушав хозяйки песню,

ни полслова поперёк

не сказал мужик угрюмый.

Ярки шкуру в руки сгрёб

и, считая план свой умным,

с овцами в хлеву залёг.

Вот и утро наступило.

Гонит ярок со двора

наш пастух и, о, как мило,

видит, в стаде как гора

мужичок в большом тулупе.

Скачет, блеет как овца.

Это выглядит хоть глупо,

не смешно для молодца.

Он не подаёт и вида,

что хозяина узнал,

но грызёт его обида,

что к мошенникам попал.

Вот пригнал к опушке леса

стадо дружное своё.

Сел под куст и под навесом

корку хлебную жуёт.

Ходят овцы, по поляне

щиплют сочную траву,

а какая прочь отпрянет,

ей пастух дудит в дуду.

Прибежит овца и пляшет,

удержаться ей не в мочь.

Хвостиком задорно машет,

скачет чёртиком точь-в-точь.

Ваня всё быстрей играет

дудкой плясовой мотив,

а его игре внимает,

перед ним встав супротив

всё овец лохматых стадо,

пыль летит из-под копыт.

Хоть плясать они не рады,

но покорны без обид.

С овцами тут и хозяин

на карачках перед ним.

Сам себе теперь не барин,

а над ним страданий нимб.

Уморился, раскраснелся,

с тела градом льётся пот.

Как страданьями наелся,

встал да как тут заорёт:

— «Прекрати, моей нет мочи

под дуду твою плясать!»

— «О, хозяин, ну коль хочешь,

перестану я играть…

Ты откуда?»

— «Шёл я мимо!»

— «А тулуп зачем одел?»

— «Так замёрз с утра, вестимо.

Ну, пошёл я… много дел».

В дом пришёл, к жене с докладом.

Молвит, так и так дела

обстоят, что труд оплату

требует. Хозяйка зла:

— «Раньше не было такого —

деньги пастухам давать!

Да ему копейки — много,

не заставит он плясать!»

— «Коль уверена, так вот что:

привяжи к столбу меня.

Не охота отчего-то

мне скакать овцой полдня!»

Тут и Ваня гонит стадо

и, не видя пересчёт,

говорит:

— «Чего, мол, надо?»

— «Для тебя у нас расчёт!»

И хозяйка, руки в боки,

гордо встала перед ним:

— «Вот, окончилися сроки,

но с условием одним

отдадим тебе оплату.

Если будешь дуть в дуду

и заставишь до закату

нас плясать, то по труду

отдадим тебе мы вдвое,

а иначе — ни шиша!»

И тут началось такое:

баба-дура, всех смеша,

лихо вскидывая ноги,

заплясала гопака.

— «Что же происходит, боги?»

Смотрит с гневом в облака.

Небо только отмолчалось,

а вот верный ей супруг

путы истрепав в мочало,

со столба сорвался вдруг.

И давай плясать на пару

и вприсядку, и с прыжком.

Так пастух им задал жару,

что, упав, лежат ничком.

А народ со всей округи,

поглядев на их позор,

так велит:

— «А ну, супруги,

выполняйте уговор!»

Делать нечего, достали

сто монет из сундука,

Ване-пастуху отдали,

хоть не слушалась рука.

К старикам приходит Ваня

и земной им бьёт поклон.

Для него готова баня,

и, не зная горя, он

с той поры живёт в селенье,

время отдаёт труду.

И на каждом выступленье

дует весело в дуду.

СКАЗКА «КРИВАЯ УТОЧКА»

Летела по небу Утка-

весёлая прибаутка;

вот она летала-летала и села

да хвостиком повертела,

да по сторонам посмотрела,

опять по небу полетела;

вот она летала-летала и села

да хвостиком повертела,

да по сторонам посмотрела…

Эта присказка,

сказка вся впереди.

В неком расчудесном царстве,

в неком сильном государстве

жили-были дед да баба,

земляки они нам как бы.

Уродился гриб в их месте.

Дед да баба ищут вместе

под кустами, под пеньками,

ведь не йдут грибы к ним сами.

От людей сторонятся,

под листвой хоронятся.

Нет грибов. Нашли лишь Утку,

криволапую малютку.

Утку взяли и домой

принесли её с собой.

Для неё гнездо сплели,

посадив, не стерегли.

Вот назавтра поутру

принялись опять за труд.:

за грибами в лес идут.

Смотрят, ищут там и тут.

А в избушке их убогой

происходит дел-от много:

девочкой вдруг Утка стала

да сработала немало:

и полы она помыла,

и водицы наносила,

испекла пирог с припёком,

всё без просьбы, без намёков.

Воротились старики,

смотрят, в печке — пироги!

Молвят, это что за чудо?

Ведь не ходят в избу люди.

А соседи говорят,

на избу бросали взгляд.

Девушка у вас кривая,

работящая такая:

и полы она помыла,

и водицы наносила,

испекла пирог с припёком,

всё молчком и боком-боком.

Тут смекнули старики,

зачесали кулаки,

говорят без доли шутки:

— «Эта прибыль нам от Утки!»

И назавтра, утром ранним

делом занялися странным:

оба спрятались в чулан

и сидят тихонько там.

Только Утка за порог,

уж бегут, не чуя ног.

Видят, пёрышки у печки,

подожгли их все от свечки.

Девочка идёт с водицей.

Глядь, не может больше птицей

обернуться — перьев нет,

погорели все в огне.

Плачет, слёзы на лице,

умостилась на крыльце.

Провожает взглядом стаи

перелётных птиц, мечтает:

как бы Уткой ей опять

непременно нынче стать?

Вот летит десяток Уток,

вдаль спешат, им не до шуток.

Следом — стая Лебедей,

потрубив, спустились к ней.

Пожалели царь-девицу,

плачет та, не веселится.

Перья лучшие бросают

и из горя выручают:

обернулась в миг единый,

образ приняв Лебединый.

Дед да бабка звали-звали,

Царь-девицей величали,

Слёзы лили в три ручья,

Свой проступок обличая.

Мол, хотели мы как лучше,

Не лети от нас за тучи!

Чают, в избу к ним вернётся

да девчонкой обернётся…

Но второй раз — не свезло,

так и надо — поделом:

опустел их старый дом,

обветшал, пошёл на слом…

Летела по небу Утка-

весёлая прибаутка;

вот она летала-летала и села

да хвостиком повертела,

да по сторонам посмотрела,

опять по небу полетела;

вот она летала-летала и села

да хвостиком повертела,

да по сторонам посмотрела…

Тут и сказочке — конец!

СКАЗКА «ПУЗЫРЬ, СОЛОМИНКА И ЛАПОТЬ»

Пузырь, Соломинка и Лапоть

однажды жили на селе.

Как Лапоть — дурень косолапый.

Пузырь — всегда навеселе.

Соломинка — худой да длинный,

из братьев он скромнее всех.

Однажды ражие детины,

уставши от своих потех,

решили дров рубить для печки

и в ней варить себе обед.

Пошли путём, дошли до речки,

остановились на тропе.

Пузырь приказывает Лаптю:

— «На плечи сядем, ты — неси!»

— «Не годен для воды я, братья!

Весь в дырах, господи, спаси!

Давай, Пузырь, как самый лёгкий,

ты понесёшь нас по реке!»

— «О, нет! Пройду я недалёко,

нет силы в пьяном дураке!»

Тогда Соломинку спросили,

не может ль он побыть мостом?

На берега его спустили

и долго спорили потом,

кому идти по переправе?

И Лапоть в споре победил

как старший. В этом гордом праве

он на Соломинку ступил.

Закосолапил Лапоть быстро,

до середины добежал,

раздался грохот, будто выстрел,

Соломинку он поломал.

Дырявый Лапоть канул в воду

и утонул на глубине.

Пузырь смешней не видел с роду,

не стал скорбеть он о родне

и, закатив к затылку очи,

держась руками за живот,

заливисто и зло хохочет,

без удержу и меры. Вот

ножонками Пузырь тут топнул,

и разошлось его нутро.

Он от надрыва просто лопнул,

хоть подпоясан был хитро.

От этой троицы беспечной,

увы, не стало и следа.

Напоминать мы будем вечно,

что дурь — опасна и вредна.

СКАЗКА «ВОЙНА ГРИБОВ»

В стародавни времена

жили-были племена:

и во царстве у зверей,

и во царстве у людей.

Были те, кому не рады,

это все морские гады.

Были божие творенья —

огородние растенья.

Были: и не то, ни сё,

не похожи ни на что.

Вот хоть странные Грибы,

подземелия рабы —

и не звери, и не травы.

Нет на них чужой управы.

На опушке встанут в ряд

и на всех хитро глядят.

А чуть что, уйдут под землю,

будто бы никто здесь не был.

И однажды царь Горох,

над растениями бог,

осерчал на род Грибов

аж до скрежета зубов.

Крикнул клич он: — «На войну!»

Собрались тут, ну и ну:

и Морковь, и Огурец,

и Картофель-молодец.

В общем, целый огород

собрался идти в поход.

Гриб, полковник Боровик,

чей авторитет велик,

собирает также войско,

чтоб побить Горох геройски.

Как под Дубом он сидит

и на все грибы глядит.

А они пред ним рядком,

не шевелятся, молчком.

— «Приходите вы, Белянки!»

— «Мы чиновные дворянки,

Не пойдём мы на войну!»

Отказались, ну и ну!

— «Приходите, Рыжики!»

— «Мы — богаты мужики!

Не пойдём мы на войну!»

Отказались, ну и ну!

— «Приходите вы, Волнушки!

— «Мы церковные старушки!

Не пойдём мы на войну!»

Отказались, ну и ну!

— «Приходите вы, Опёнки!»

— «Наши ноги очень тонки!

Не пойдём мы на войну!»

Отказались, ну и ну!

— «Приходите, Грузди белы!»

— «Наш народец — самый смелый,

а пойдём мы на войну!»

Согласились, ну и ну!

СКАЗКА «ЖИЛИ-БЫЛИ В РУССКОМ ЦАРСТВЕ»

Часть 1. Жили-были

Жили в некотором царстве,

в тридесятом государстве,

И не так чтобы давно…

В год какой? Не все ль равно!

…В славном городе, столице,

в разукрашенной светлице

царь с царицей и царевной.

Род их был богатый, древний.

Кто у Бога не забыт,

тот и пьян, тот и сыт.

Выпьет чарочку винца.

Следом кружечку пивца.

На закуску — петушок,

На добавку — пирожок.

И дурак обеду рад,

да не всяк, как царь, богат.

Худо-бедно голытьбе

в тесной, старенькой избе.

Как на самом на краю

не живется как в раю!

Хлеба корка да вода —

вот мужицкая еда.

И стучится в ворота,

тянет руку беднота.

Понапрасну милость чают,

понапрасну величают.

Царь на посул тароват,

а на дело скуповат.

Скажет им: «Не охай, дядя,

на чужие деньги глядя!

Ты живи своим умом,

ты кормись своим трудом!»

Часть 2. Несмеяна

Хоть велик царя почёт,

не живёт он без хлопот.

Марья, дочь царя, красива,

но печальна да плаксива.

Целый день она ревёт

и спокою не даёт.

Поизмучила родню,

голося сто раз на дню.

Няньки вкруг ее снуют,

Марье создают уют.

Мягкие кладут подушки —

и под ножки, и под ушки.

— «Громче пойте, скоморохи,

Чтоб умерить эти охи!

Принесите, слуги, розы,

чтоб уменьшить эти слёзы!»

Горю Марьи нет причины,

что же тает от кручины?

И решили, что она,

видно по всему, больна.

Стали лекарей искать,

да на царский двор сзывать.

Доктора из-за границы

лечат розовой водицей.

Из своей глуши Меланьи

лечат хвори все шептаньем.

Ох, и тяжки немочи

там, где кофий да чаи!

Где богатство и покой,

не сыскать рецепт такой,

чтобы вылечить девицу.

Ей лекарство не годится.

Часть 3. Совет

Вот терпенье иссякает.

Слугам царь повелевает:

— «Коль в леченье нету прока,

не сыскать ли нам пророка?»

Заседали в Думе дьяки.

Раскраснелись словно раки.

На совет их сволокли.

В ступе мысль они толкли.

Долго думали-рядили

и соборно присудили:

— «Заточить царевну в терем.

Объявить, что ключ потерян.

Кто больную рассмешит,

тот получит барыши.

Кто девицу умыкнёт,

замуж Марью пусть берёт!

Дать в придачу к ней полцарства

на наряды и лекарства.

С плеч долой царю забота,

лечит пусть, кому охота!»

От такого рассужденья

всем большое облегченье.

Стали миром пировать,

песни петь да и плясать.

А глашатый на балконе

объявил о царской воле.

И летит по свету весть,

что в Руси царевна есть.

В красном тереме сидит

и в окно на мир глядит.

Поджидает молодца

и рыдает без конца.

Часть 4. Женихи

У дворца народ толкётся,

ротозеет и смеётся

над заморскими шутами,

над своими дураками,

что выходят в свой черёд

распотешивать народ.

В бубны бьют, играют в дудки

и выкрикивают шутки.

Принцы да свои бояре

скачут вверх, как на пожаре,

ухватить пытаясь тщетно

на балконе приз заветный.

Кто сломался, кто поранен,

кто с испугу стался странен —

бредит, рвётся прыгать снова,

чтоб разбиться уж до гроба.

Марья в тереме сидит

и печально вниз глядит.

Не смеётся царь-девица,

слезы каплют, как водица.

Тут заезжи молодцы,

удалые хитрецы

видят, дело им не сладить

и хотят царя оставить.

Ну, а местные бояре

ослабели как в угаре,

разбрелися по палатам,

не поднять их коловратом.

Стало дело стопориться,

а родитель Марьин — злиться:

— «Ну и где тут наш жених?»

— «Все сбежали, двор затих».

Часть 5. Предсказанье

На кругу один народ

да со всей округи сброд.

Ждут, зевая, продолженья

цирковому представленью.

Рассуждают меж собой

и качают головой:

— «Не допрыгнуть, не долезти

к пригорюневшей невесте!»

Выискался некий врун,

что по виду как ведун —

старый, с сивой бородой,

с длинной гривою седой.

Заунывно завывая,

он к собравшимся взывая,

неожиданно прорёк,

что истёк какой-то срок.

— «И по этому случаю», —

говорит он, — «я не чаю,

что отыщется жених

между принцев молодых

и в среде бояр своих.

Тут для полного успеха

нужен парень-неумеха,

простота да сирота.

не жених, а срамота!»

В тот же час царю доносят:

— «Мол, высокий род поносят.

В царстве завелись смутьяны.

Прочат мужа Несмеяне

не красавца-богача,

не умельца-силача,

а глупейшего урода

между бедного народа».

Часть 6. Ваня-сирота

Тёмну смуту накачали.

Царь сидит в большой печали.

И в расстройствие ума

молвит: — «Экая чума!

Что не дальше, то не легче.

Женихи все мельче, мельче!

Вот и крайний эпизод —

требуется нам урод».

Объявили царску волю:

— «Пусть пытают свою долю

все, в ком нету красоты,

но довольно простоты!»

Тут явился пред толпой

с неумытой головой

да с лохматой бородой,

оборванец да босой

Ваня — бедный сирота,

неумеха, простота.

Он на гусельках играет

да потешки распевает.

— «Ваня, Ваня, подь сюда!

Слышь, святая простота,

не желаешь ли жениться,

с царскою семьёй сродниться?»

Тут подвох наверняка,

напугали бедняка:

— «Не желаю, не хочу!»

Царь кричит: — «Озолочу!»

Ещё пуще трусит Ваня,

а его невеста Маня

вдруг взялася хохотать,

да сквозь слёзы лепетать:

Часть 7. Зависть

— «Ха-ха-ха», да «Ха-ха-ха»,

Мне сыскали жениха!»,

То хохочет, то рыдает,

а чего, сама не знает.

Волокут бояр на Думу,

чтоб наметили те сумму

для уплаты жениху.

Те вздыхают: «Ну и ну!

Небывалое событье,

нежеланное развитье

наших выверенных планов.

Эх, не надо нам Ивана,

всем он хуже басурмана,

Иль боярина Касьяна.

Рассмеявшись, Несмеяна

не избавилась изъяна:

и по-прежнему рыдает,

и по-прежнему вздыхает!»

Царь сказал: «Я слово дал.

Ванька с плаксой совладал.

Пусть рыдает дочь со смехом,

признаю я то успехом.

Буду делать, что хочу,

Я его озолочу!»

Тут завистливый Касьян —

в туфлях красного сафьяна,

в шубе с царского плеча —

чертыхнулся сгоряча.

Чёрт явился, хвать Ивана

и, кружася непрестанно,

в подземелье потащил,

во обитель тёмных сил.

Часть 8. Сила привычки

Так завистливым проклятьем,

с ним сроднившимся несчастьем,

послан Ваня прямо в Ад,

где тиранит злобный Гад.

Худшей доли не бывает,

и страдалец испытает

тягу лямки в шахте тёмной,

рабский труд в каменоломне.

Черти бьют его кнутами,

Да грозятся кандалами.

Ваня в бездне огляделся,

да к порядкам притерпелся.

Не такое с ним бывало,

видел сирота немало.

Научился выживать,

пропитанье добывать.

И, как стало тяжело,

вспомнил нищих ремесло,

взялся Ваня побираться,

в кладовые пробираться.

Он во все глаза глядит.

Тащит, плохо что лежит.

У чертей диковин много,

инструмента колдовского.

Тут и частый гребешок.

Тут и красный петушок

на холщовом полотенце.

Преисподней уроженцев

вздумал Ваня обмануть,

да из Ада улизнуть.

Непугливый он ничуть,

высмотрел наружу путь.

Часть 9. Побег

Черти гонятся за Ваней,

свиньи впряжены в их сани.

Настигают в зыбкой мгле

шахтой, выбитой в угле.

Парень в свой карман полез,

бросил гребень, «до небес»

в подземелье вырос лес.

Но, однако, всякий бес

сквозь чащобу продерётся

и над дурнем посмеётся:

— «Эх, Ванюша-сирота!

Неумеха, простота!

Во владеньи чудесами

не тягайся ты с чертями!

Гребень не помог воришке,

глуповатому парнишке,

только выставил на смех.

Не видать тебе успех!»

Черти чащу миновали

и свиней быстрей погнали.

Улюлюкают, свистят.

Быстро, как стрела, летят.

Бросил Ваня полотенце.

Выросла гряда поленцев.

Загорелась, запылала.

Вся пещера светлой стала.

Да в огне не гибнут черти,

нежити ни в чём нет смерти.

Скок один, и перескочут,

к Ваньке тянутся, хохочут!

Не боится их Иван,

дальше мчится караван.

Часть 10. Помощь

Под землёй пещера есть,

где былых вояк не счесть.

Спят усталые бойцы,

удалые храбрецы.

Слёзно их беглец молит,

души просьбой бередит:

— «Как бы мне, родные братцы,

От чертей на свет убраться!»

Поднялася мёртвых рать

и руками, ну, махать!

Рубят со всего плеча

силой ржавого меча.

Измесили, истолкли —

черти кровью вниз ушли

и извилистой протокой

потекли рекой глубокой.

Стали Ваню нагонять,

жаждой парня донимать.

Наклонился тот к реке,

чувствует в своей руке

не прохладную водицу,

а чертяжую кровицу.

Обернулась она в войско.

Но Ванюша наш геройский

увернулся, побежал,

что есть силы закричал:

— «Люди русские, спасите,

мне на выручку придите!»

Встали мёртвые крестьяне,

греховодники-смутьяны,

тружеников древний род,

бедняков простой народ.

Часть 11. Избавление

Кто с оглоблей, кто с дубиной.

Послабее кто — с жердиной.

Наседают на чертей.

Лупят просто, без затей.

Колотили-молотили

и как будто напылили.

Чёрный дым поднялся ввысь,

с ним и сонм чертей, кажись.

Рад бы Ваня бечь вперёд,

да пути не разберёт.

Чёрный дым дорогу застит.

Нет у сиротины счастья.

Песню грустную запел,

гусляров поднять сумел.

Те взыграли буйный пляс.

Нечисть виться принялась.

И пока их рой кружился,

выход Ада отворился,

и беглец наш был таков,

Вылез из земных оков.

Непростое это дело —

вдруг воскреснувшее тело.

Сирота наш стал бессмертен,

но не злобен, милосерден.

Страшен только он в бою,

где одет он как в броню.

И, узнав такую весть,

оказали ему честь,

Во дворце велели Ване

послужить на поле брани

Для отечества родного,

войска супротив чужого.

Часть 12. Битва

Неспокойно нынче в свете.

Бойне быть по всем приметам.

Чужеродная орда

в наши земли прёт всегда.

Вот на западе поляки

словно злобные собаки.

Спят и видят взять границу,

шлют пехоты вереницу.

Как с цепи их всех спустили,

наше войско истребили.

Не поддался им один,

с виду слабый русовин.

Сколь его не бьют, калечат,

зарастают все увечья.

Упадёт, опять встаёт,

на врага с мечом идёт.

Напугал их Ванька-Встанька.

— «Он — живой иль он — останки?»

Долго думали-рядили

и соборно присудили,

что подобный чудо-воин

королём их быть достоин.

Подошли дипломатично:

— «Правь ты, Ваня, нами лично!»

Вышел воин из окопа,

властвовать взялся Европой.

Рассудив при этом здраво,

что полезно для державы

не иметь врагов в соседстве.

При желаньи и усердстве

может русич стать вождём,

если видят силу в нём.

Часть 13. Полёт ангела

В Польшу шлёт посольство царь,

Всероссийский государь.

Несмеяну в жены прочит.

Видеть Ваню зятем хочет.

Новоявленный король

отвечает: «Мол, изволь!

Присылай мне Несмеяну.

Я противиться не стану».

Красный терем отпирают

и царевну отпускают

вслед за Ваней-сиротой

за короной золотой.

А народ над ней смеётся.

Всё не верит, что придётся

ей по царскому указу

не реветь уже не разу.

Невдомёк тому народу,

что девица та отроду

предназначена была,

родилась и век жила,

чтобы только ей одной

статься Ваниной женой.

Их судьбу определил

Ангел, что их в мир впустил.

Ангел по небу летел,

песню неземную пел.

Нёс в объятьях две души,

сказку им шептал в тиши.

Про царевну Несмеяну,

в одеяниях багряных…

Про Ивана-сироту,

бедняка и простоту…

СКАЗКА «КАК ЦАРЕВНА МАРЬЯ ЗАМУЖЕМ БЫЛА ЗА ГРАНИЦЕЙ»

Часть 1. Вступление

Слушай, поле, слушай, лес!

Слушай, звёздочка с небес!

Слушай, старый, слушай, малый,

ии работничек усталый!

В стародавни времена

Русь была заселена.

Рассказать и не берусь,

как стара седая Русь.

Хоть богатством и скромна

Северная сторона,

но и тут велась торговля,

по лесам и речкам ловля.

Пропитание с трудом

добывалось мужиком.

Часть платилася налогом

под надзором власти строгой.

Быть без власти нам нельзя.

Кормим власти мы не зря!

В каждой местности свой царь,

полновластный государь.

Меж собой края воюют.

Где разор — земля пустует.

На пустующей земле

Всяк хозяин сам себе.

Часть 2. Семейные дела

В оно время жил Царёк.

У него родной сынок

в ссоре был с своей семейкой.

Не взлюбился им Андрейка.

Всех докучливей сестра —

и коварна, и хитра.

Хоть как искра в каждой ссоре,

но царю мила, в фаворе.

Претендует на престол.

Царь по той причине зол

на царевича-сыночка.

Любит дочку он и точка.

Вот царевна узнаёт,

что, набравши хлеб и мёд,

братец из дому собрался.

Хоть просили, не остался,

подался в пустынный край,

где без ссор семейных — рай.

Брат гуляет на просторе.

Злая Марья сохнет с горя.

Заскучала без проказ.

Зарыдала напоказ.

И взмолилась: — «Царь с царицей,

отпустите вольной птицей!

Беглеца я догоню

и в измене обвиню.

Будет знать, как нас позорить

и с родителями спорить.

Если ж в том пустом краю

встречу смертушку свою,

рриходите, выручайте,

мне совсем пропасть не дайте!»

Часть 3. Погоня

Убедила всю родню.

Те затеяли возню.

В путь припасом снарядили

и в карете отпустили.

Марье вслед кричит Царёк,

— «Будет, дочка, в этом прок,

коль найдёшь ты заграницей

богатея, чтоб жениться!»

Марья братца нагнала,

напустилась, как могла.

— «Завоюй родне ты царство,

задолжал ты нам богатство!»

— «Нет людей на пустыре,

Кто заплатит дань тут мне?

Нет кого ль в лесной чащобе

в службу царственной особе?»

В лес коня поворотил,

припустился, что есть сил.

Знать, в глуши хотел укрыться

от докучливой сестрицы.

Да она не такова.

Ей погоня не нова.

То Совою обернётся,

то Волчицей вскачь несётся.

Часть 4. Баба Яга

Забралися в бурелом.

Глядь, стоит избушка в нём

С бабкой-ёжкою в окошке

вертится на курьих ножках.

Распочуяв русский дух,

навострила бабка слух:

— «Кто вы будете такие,

вы из Киева иль в Киев?

Что хотите вы найти

на опасном сём пути?»

Ей царевич отвечает,

что приют найти здесь чает.

— «Напои нас, накорми

да в постелю уложи.

После будут разговоры.

Тары-бары, торы-боры!»

На Руси закон таков

испокон седых веков.

Бабка-ёжка хоть не рада,

делать ей пришлось, как надо.

Утром встали брат с сестрой:

— «Ну, спасибо за постой!»

— «Что, пойдёте дальше лесом

за каким-то интересом?»

— «Дело царское — владеть

да доход с людей иметь.

Только, как я разумею,

Диким царством не владеют.

Интерес наш люд найти,

чтоб деньжаток с них стрясти».

— «Обживёшься как в пустыне,

и народ придёт, а ныне

сам-то ты иди, коль хошь,

А сестру откинь как вошь.

А иначе — пострадаешь,

всё свое, чай, потеряешь.

Брось царевну здесь пока!

Чтоб дойти наверняка,

дам тебе я псов в подмогу

и клубочек на дорогу».

— «Отвязаться бы я рад,

но царевне нет преград.

Вездесуща, словно змейка», —

Говорит Яге Андрейка.

Часть 5. Опять Баба Яга

Распрощались и — в поход.

День идут, другой, и вот:

вновь изба с Ягой в окошке

вертится на курьих ножках.

Тот же дикий бурелом

возвышается кругом.

Вроде шли, а не кружились,

а всё там же очутились.

Распочуяв русский дух,

навострила бабка слух:

— «Кто вы будете такие,

вы из Киева иль в Киев?

Что хотите вы найти

на опасном сём пути?»

Ей царевич отвечает,

что приют найти здесь чает.

— «Напои нас, накорми

да в постелю уложи.

После будут разговоры.

Тары-бары, торы-боры!»

На Руси закон таков

испокон седых веков.

Бабка-ёжка хоть не рада,

делать ей пришлось, как надо.

Утром встали брат с сестрой:

— «Ну, спасибо за постой!»

— «Что, пойдёте дальше лесом

за каким-то интересом?»

И уже не в первый раз

Молодец пустился в сказ.

Молвит всё, как есть, путём,

как мечтает стать царём.

— «Не бывать мечте пока!

Чтоб сбылось наверняка,

дам-ка я тебе пелёнку,

да огняную гребёнку».

Часть 6. Чудное место

Распрощались и — в поход.

День идут, другой, и вот:

место чудное пред ними

На холме посредь равнины.

Солнце с Месяцем вдвоём

ходят кругом над холмом.

Под горою ключ гремучий.

Дождь грибной идёт из тучи.

Тут дубравы, там луга.

В небе радуга-дуга.

Всё волшебно, всё красиво.

— «Заживём мы тут счастливо!»

Дом построили, и в нём

обжились, и вот вдвоём

день проводят за работой,

За рыбалкой и охотой.

Нет у них с собою слуг,

и не ждут ничьих услуг.

Рано-рано встанут с Солнцем,

А заснут — Луна в оконце.

На Андрейкину беду

жил в округе той колдун.

Он скрывался под личиной

заграничного мужчины.

Всё в нём словно бы не наше.

Не дурней, но и не краше.

Скалит зубы напоказ.

Но сверкает злобой глаз.

Холостой да молодой,

с рыжей длинной бородой.

Есть при нём сума с товаром.

Всё для торга, не задаром.

Вот царевич за порог,

А нечистый в дом их скок!

Часть 6. Сватовство

— «Мой товар, душа-девица,

подобает лишь царицам

И такой, как ты, красе!

Ленты шёлковы — косе,

Жемчуга — на белы плечи…»

Обольщает сладкой речью.

Просит: — «Замуж не пойдёшь?»

Девке замуж — невтерпёж.

Царь ей, батюшка велел

жениха искать меж дел.

Как сказал он? За границей!

— «Отчего же не жениться?»

Тут царевич воротился,

Гость в кладовке тёмной скрылся.

Бабки-ёжкино зверьё

с воем дверь в кладовку рвёт.

В ярости изнемогает,

острым когтем дверь кромсает.

Марья стала тут рыдать.

просит прочь псов отогнать.

Притворилася болящей,

чуть живою и ледящей.

Брат, обманутый сестрой,

затворил собак стеной.

Выйдя тотчас из кладовки,

говорит колдун плутовке:

— «Ах, царевна, нету слов!

Ты спасла меня от псов.

Бойся, зная, непростые

эти псы, а колдовские.

Отпустила их Яга

для защиты простака.

Знает древняя старуха,

что случится заваруха.

Здесь безлюдно неспроста,

я вселяю людям страх!»

Часть 7. Битва со Змеем

Обернулся гость тут Змеем,

подземельным богатеем.

Наш Андрейка — молодец,

разудаленький храбрец!

Не боится, видя Змея,

всем известного злодея.

Вынимает острый меч

пасть змеиную отсечь.

Поднимает круг в защиту,

чтоб огнём быть не убитым.

Гонит Змея прочь с холма

В ямищу, туда, где тьма.

— «Чахни, злыдень, средь каменьев

в безысходном безвременьи.

Вход закрою я огнём,

чтоб изжарился ты в нём!»

Бросил в ямищу гребёнку

да проклятия вдогонку.

Взвилось пламя до небес,

осветило тёмный лес.

Глядь царевич — злая Марья

мечется над ямной гарью.

Он не ждал свою родню,

позабыв о ней в бою.

Та Совою рядом вьётся.

Сердце Марьи к Змею рвётся.

Догадалась, поняла,

как пробить стену огня.

Быстро к дому полетела,

на окошечко присела.

Ёжкину пелёнку хвать,

стала над огнём летать.

В яму краешек спустила,

колдуна освободила.

Часть 8. Бегство Змея

— «Ах, царевна, гран мерси

Всё, что хочешь попроси!

Для тебя, душа моя,

И звезду достану я!»

Марье звёзды ни к чему.

Льнёт, ласкаясь, к колдуну.

Но недолго веселились,

на царевича воззрились.

Брат Андрейка — не простак,

вывел запертых собак.

Бабы-ёжкина охота

Знает толк в своей работе.

Пёсий глаз горит огнём

ночью так же, как и днём.

Пасть страшнее крокодильей.

Ну, а злобы — в изобилье.

Рвутся биться с колдуном.

Он, беду поняв умом,

обернулся Чёрной птицей

И умчался прочь с девицей.

Часть 9. Андрейкино царство

Как не стало колдуна,

Оживилась сторона.

На холме идёт торговля,

по лесам и речкам — ловля.

Землю пашут мужики.

Курят трубки старики.

Бабы варят щи да кашу.

Дети прыгают да пляшут.

Солнце с Месяцем вдвоём

ходят кругом над холмом.

Под горою ключ гремучий.

Дождь грибной идёт из тучи.

До чего же хорошо

жить во царствии большом.

Правит всем тут наш Андрейка,

по прозванью Богатейка.

Что ж Андрейкина сестрица?

Так же ль точно веселится?

Месяц с Змеем пожила,

извелась и померла.

Плачет царь, а с ним царица.

В трауре их град-столица.

Шлют к царевичу гонца,

вызывают молодца.

Ставят сыну ультиматум:

что ему, родному брату,

средство надобно добыть

царь-девицу оживить.

Часть 10. Путь в царство Змея

Как тут быть, куда деваться?

Стал царевич собираться

в царство Змея под Горой.

Не поспоришь с злой судьбой.

Взял он псов, идёт в поход.

День идёт, другой идёт.

Вышёл лесом в бурелом.

Глядь, стоит избушка в нём

С бабкой-ёжкою в окошке

вертится на курьих ножках.

Распочуяв русский дух,

навострила бабка слух:

— «Кто тревожит мой покой?

Ты откуда? Кто такой?

Что желаешь ты найти

На опасном сём пути?»

— «Напои и накорми

да в постелю уложи.

После будут разговоры.

Тары-бары, торы-боры!»

На Руси закон таков

испокон седых веков.

Бабка-ёжка хоть не рада,

Делать ей пришлось, как надо.

Утром молвит царь младой:

— «Ну, спасибо за постой!»

— «Что, пойдёшь ты дальше лесом

за каким-то интересом?»

— «Я иду во царство Змея

с ним сразиться, не робея!

Но не знаю, чем злодея

обезглавить я сумею?

Он — бессмертен, слышал я.

Не берёт его земля.

Спрятал смертушку свою

он в алмазную иглу.

А игла лежит у утки

вместе с рыбками в желудке.

Утка же сидит сама

в брюхо зайца. Чудеса!…»

— «Вот задача так задача.

Ум сломаешь, не иначе.

Воронка дам для подсказки.

Знает всё он в нашей сказке!»

Часть 11. В поисках царевны

Распрощались и — в поход.

День идёт, другой, и вот:

вновь изба с Ягой в окошке

вертится на курьих ножках.

Тот же дикий бурелом

возвышается кругом.

Вроде шёл, а не кружился,

а всё там же очутился.

Видно, плохо помолился,

вот к Яге и воротился.

Распочуяв русский дух,

навострила бабка слух:

— «Кто тревожит мой покой?

Ты откуда? Кто такой?»

Что желаешь ты найти

на опасном сём пути?»

— «Напои и накорми

да в постелю уложи.

После будут разговоры.

Тары-бары, торы-боры!»

На Руси закон таков

испокон седых веков.

Бабка-ёжка хоть не рада,

делать ей пришлось, как надо.

Утром молвит царь младой:

— «Ну, спасибо за постой!»

— «Что, пойдёшь ты дальше лесом

за каким-то интересом?»

— «Марья, глупая невеста,

улетела с Змеем вместе.

За границей заскучала,

извелася и пропала.

Ох, не знаю, как мне быть,

Как сестру мне оживить?

Знает Ворон обо всём,

Но заветный водоём

с мёртвой и живой водой

скрыт от смертных под землёй.

Как же мне туда попасть,

да совсем там не пропасть?»

— «Помогу тебе я в этом,