Бесплатный фрагмент - Мечется душа моя меж небом и землёю

***

Дух застрял мой между небом и землёю.

Я ещё не небожитель, но уже и не земной.

Не убавить боль горячею слезою.

Где же Ты, мой Бог, Кто — благо и покой?

***

«Я — гений! Без сомнений!», —

Сказал я сам себе.

Других не будет мнений.

Я — гений, гений, гений!!!

***

Грусть моя со мной,

Песенки мои.

Я ищу покой.

Где ж его найти?

Спрятан в тайниках

Мира и души.

Нет его в бегах

Жизни суеты.

Хочется уснуть

В нежной тишине.

Будят словно кнут

Мысли в голове.

Мучают они

То ли пустотой,

Хоть от них беги,

То ли глубиной.

Так вот и живу.

Грусть моя со мной.

Видно и умру,

Не найдя покой.

Может быть, потом,

В мир иной уйдя,

Стану крепким сном,

Вечность обретя.

***

Бесценна жизнь, дарованная даром

Владетелю её в момент зачатья.

И в то же время жизнь — проклятье, кара;

В грехе святая Божией печатью.

Тут истина, ни доводов, ни фактов.

Приемлющий её не станет лучше,

Отвергнувший её не станет хуже.

Таков наш смысл в вселенском Божьем акте.

И что ещё? Не надо философий.

Никто и ничего не понимает.

Родится человек и умирает;

В рожденьи, смерти равенство сословий.

Бог дал, Бог взял; и в Нём первопричина.

Горит ли солнце, тьма ли, свет лучины,

Рождение и смерть по благодати.

И вечность с Богом дарит день кончины.

***

Плач. В мир ребёнок родился.

Невинный, он уже отведал горе.

И молится, спасения прося,

Молитвой крика от какой-то боли.

Всезнающий, он жаждет бытия —

Не этого, где нету совершенства,

Другого, неземного бытия,

Где нет молитв за грех и духовенства.

Он плачет, и не в силах рассказать

О лучшем, позабыв язык небесный.

Он понял, что родился умирать,

И с горя, став младенцем бессловесным.

Теперь он всё забыл, отведав боль.

И будет жить, как все мы, уповая

На что-то, что превыше всяких гор,

Себя и мир по новой постигая.

***

Желая смерти, смерти не ищу.

В петлю пока не лезу, как ни странно.

Свой дух и тело всё ещё тащу

По жизни злой, несчастной, нежеланной.

И часто в раздражении кричу,

Скрывая крик за стенами глухими.

И слог тоски безрадостно точу

Словами скорби, ставшими сухими.

***

Зачем мне жизнь моя, коль я один как перст?

Без Бога жизнь моя — ничтожество и персть.

Земная слава — унижение для духа.

И не утешен я, молчит Благая Весть.

Умолкли все. Друзья мои и знаю где;

Быть может, думают и помнят обо мне.

Но я один, без Бога я один со всеми.

И мне желаннее тогда небытие.

***

А вдруг и смерть не даст душе успокоенья?

О! Где свобода от печалей и страданий?

Что есть обитель счастья в вечном утешеньи?

Небытие?

Оно одно, наверно, нам как упованье.

Сияет солнце в небесах в оправе синей,

Обожествлённый диск в языческих культурах.

Душа в тоске — и солнце стылое, как иней,

В нём нет любви

При ярком свете и большой температуре.

Душе лишь в счастье — в радость свет, а тьма не в тягость.

Душа в любви сама источник благодати.

Но вот в тоске она, и жизнь уже не благость,

В раздумьях смерть;

Обресть бы вечный сон, прилегши на кровати.

***

Любви по духу как-то не случилось.

Восполнить недостаток можно плотью.

Так грешное в святое облачилось,

Прикрыв накидкой грязные лохмотья.

Но новые одежды обветшают.

Не спрячешь сути внешним благочестьем.

Напрасно труп во гробе украшают,

Удел его червивое бесчестье.

Сгниёт он, поругаемый микробом.

Вот так мой дух был пожран упованьем.

Надежды нет, хотя и нету злобы.

Ушло в ничто молитв благоуханье.

***

Как легко говорить на прощанье «люблю»,

Потому что ничем не обязан.

Я прощаюсь навек, и любя, ухожу,

Ведь с тобою лишь дружбой был связан.

Дружбой нежною внутренне, внешне сухой,

Чтоб не выдать напрасные чувства.

Я умом понимал, что тебе я чужой.

Ну а сердцу тоскливо и грустно.

Знала ты, знал и я, что уйду в никуда,

Или, может, к вершине успеха.

Я теряю опять, и опять навсегда,

Дни надежд и приятного смеха.

Я целую тебя поцелуем из слов.

Ты, наверно, взгрустнёшь и поплачешь,

И забудешь меня как нелепости снов,

Потому что не сможешь иначе.

***

Да неужель тоска бездонна, как любовь,

Не поглощаема ни разумом, ни Богом?!

Бежит по жилам то ли слякоть, то ли кровь;

Озноб души и тела, мёрзнут руки, ноги.

И радость творчества в прошедшем, скукота.

Проснёшься — режет мысль, сознанье продолженья.

Всё — суета и чушь, банальность, ерунда.

И нет почти уже святынь и уваженья.

А Бог молчит, как прежде. Сколько ещё дней

Смогу я выдержать, спасенья ожидая?

Мне с каждым днём жить до безумия трудней,

Пусть и живу не сыто, но не голодая.

Я утомлён — хотя и молод — как старик,

И нету сил уже предаться и распутству.

Я умираю, если Бог не воскресит,

То моё место очень скоро будет пусто.

***

Как сладостно быть Божиим рабом.

Лишь в рабстве Богу истинность свободы;

И нет отягощения грехом

В причастии Божественной природы.

Не в тягость жизнь исполненным любви,

Сходящей свыше в сердце Божьим Духом;

И смерть не завершение пути —

Земля для верных служит в тленьи пухом —

Но взлёт души от дольнего к Отцу,

Исход в обетованное наследье,

В котором со Христом лицом к лицу

Жизнь вечная, где смерти нет и тленья.

______.______.______.______.______

Приняв чрез рабство Богу в вере дар,

Спасенья дар и дар усыновленья —

Дай Бог! Чтоб каждый Бога воспевал

За рабство Богу вышнего рожденья!

***

Бог скоро станет популярен,

Кругом плакаты и реклама,

Почти живой, почти реален,

Звезда кино, телеэкрана.

Сойдёт с икон и выйдет к людям.

Но я в такого не поверю.

Что мне знамения и чуда,

Когда во мне подобье зверя?!

Мне нужен Бог, но в сердце Духом,

Не в Книге книг, в обетованьях,

Нравоученьях, добрых слухах,

И не в глубоком пониманьи.

Мне нужен Бог в любви и вере,

В избытке жизни и надежде.

Чтоб смерть была не «высшей мерой»,

А дверью ввысь душе мятежной.

***

Какая жалость к тараканам и клопам?!

Дави, трави ублюдожье природы.

Всё можно человекам — и богам,

Они как будто высшая порода.

Всё верно. Только в смерти все равны.

И это бытие суть тараканье.

Ну что ж, кто может, каждого дави,

И выкажи звериное сознанье.

Земля сравняет всех, и тех, и этих.

И внешний облик в смраде распадётся.

И кто происхожденьем задаётся,

Не более достоин жить на свете,

Чем червь, который в плоть его вгрызётся,

Так верно гордость падшую отметив.

***

Молись, подруга, обо всех.

Молись о счастье и любви.

Там, где любовь, немыслим грех,

Обиды чьи-то и свои.

Влюблённость — это только шаг.

Влюблённость — суетность земли.

Но и она даёт нам шанс

Черпать из святости реки.

Любовь есть Высшее, Сам Бог.

А мы по образу Его.

И наша жизнь — Господень вдох.

И, значит, нам любить дано.

И чтоб достичь любви, молись.

Пусть будут радости и смех.

Смотри не в землю, в небо, ввысь,

Молясь о мне и обо всех.

***

На всякий случай попрощаюсь навсегда.

Не знаю, свижусь ли вновь с милыми друзьями.

О, если б мог, я б никогда не уезжал,

Но я гоним судьбой своею и богами.

Я одинок, и это, может быть, мой крест.

Я пессимистом стал, надеясь и молившись.

И я, увы, не знаю благодатных мест,

Где мог бы счастье обрести, на свет родившись.

Что жизнь моя?! — ничто, но, может быть, мечта,

Во след которой я иду, теряя силы.

И я хочу нередко с горя закричать,

И умереть, и замолчать в своей могиле.

Мне тщетной кажется всей жизни суета.

Я уезжаю — путь открыт — куда, не знаю.

Быть может, примет меня в мир свой красота.

Надежды мало, но я всё же уповаю…

***

Не жизнь с избытком, преизбыточная смерть.

Не в радость радость, преходящая улыбка.

А я на вечное желаю посмотреть,

Что основательно, не шатко и не зыбко.

Ни голых баб не надо, денег. Нужен Бог.

Пусть я умру, узрев сияние святыни.

А так я заживо давно уже издох,

Вот только тело не закопано в могилу.

Хожу в мученьях средь таких же мертвецов,

Хотя кипит в них как бы жизненная сила.

Небытие я хоть сейчас принять готов,

Иль к Богу в рай.

Мной житие земное это не любимо.

***

Не поётся, не играется.

Звук и голос обрывается.

Жизнь, как тяжесть не по силам;

Дух и тело надрывается.

Но никак не умирается,

Всё живётся, всё страдается,

Чаша горя не испита,

Только, только наполняется.

Где предел, где мера боли?

Существо спасенья молит.

Но напрасны все молитвы,

Бог спасать не соизволит.

Вера гибнет, а надежда,

Как обветшая одежда.

На любви могильный крестик.

Всё сначала, всё как прежде.

***

Небытие прекрасней всяких благ земных.

Блаженство райское, наверно, всё же лучше,

Когда ты с Богом в окружении святых.

Но я сейчас на грани сделать выбор худший.

В молчанье Бог с соизволения Его.

А я в сомнениях мятусь от края к краю…

И без Него мне смерть желаннее всего;

И ни любви земной, ни счастья не желаю.

Не надо мне жены, детей, имея в смерть.

Без Бога есть всему конец, и лучше сразу.

Я прожил жизни, может быть, всего лишь треть,

Но я хочу уже сейчас последней фазы;

Чтоб лечь, заснуть и не проснуться никогда.

Без Бога скучно мне с людьми и одиноко.

И я готов уйти из жизни навсегда,

Небытие прекрасней, если нету Бога.

***

Нет, мне проблем по жизни не решить.

Пойду к гробовщику. Он всё устроит:

Мне гроб соорудит и похоронит.

Достать бы денег, чтобы заплатить.

И там, в земле покой свой обрести,

Оставив тщетный труд и упованья.

Жизнь — благо, говорят. Жизнь — наказанье

За вымысел понятия «грехи».

Наказан я рождением своим.

И смерть, как искупленье, справедлива.

Я жду её, хотя, увы, трусливо,

Мешая жить, наверное, другим.

И как ещё расценивать себя?

Вот жив я, вы не ищете меня.

И я вас не ищу, ведь я же лишний.

Одна надежда — смерть. Прими, земля.

Прими меня. Что толку я хожу,

Тебя своей тоскою оскверняя,

Еду свою напрасно поедая?!

Прими меня сегодня же, прошу!

***

О, Господи! Молю Тебя, прошу!

Убей во мне моё самосознанье,

Чтоб не было меня; не выношу

Я эту жизнь в невидимых страданьях.

Пусть сердце остановится вовек,

Мне суетная жизнь не удаётся.

В моих земных страданьях смысла нет,

Ни молится по вере, ни поётся.

Хочу Тебя проклясть и умереть

За эту уготованную долю.

Чего ещё желать, чего хотеть?!

Я, видимо, во плоти боль и горе.

***

О, Господи! Прошу, благослови!

Хотя бы на успех и на удачу.

Но я молюсь о счастье, о любви,

Ведь в жизни смысла нет иначе.

Чрез скорби к радости — тернистый путь для всех.