Бесплатный фрагмент - Марш тысячи ангелов

ГЛАВА 1: ВОСХОЖДЕНИЕ ДЬЯВОЛА

Всё шло к этому моменту.

Сны привели меня сюда.

Он вдыхает последние минуты своей жизни. Делает шаг, а за ним — другой. Нет ни мыслей, ни страха. Ему много раз приходилось встречаться лицом к лицу со смертью, и потому сейчас он принимает её с полным покоем в душе, ведь это неизбежно. Люди не бессмертны.

Его ведут по песчаной тропе в то самое потаённое место, где пройдёт казнь. Они знают, что ему не убежать и никуда не скрыться. Он и не пытается. Выбор был сделан, и за него придётся заплатить.

Лёгкий ветер нежно касается ран на лице и связанных руках. Боль служит напоминанием, что он всё ещё жив. Его безмятежный взгляд направлен вверх. Деревья так высоки, что закрывают собой серый небосвод. Сквозь густые зелёные ветви видно только, как медленно и низко плывут по ветру равнодушные облака. Некоторое время этот образ отражается в его голубоватых глазах. Начинает моросить дождь, смывающий багровую кровь с бледной кожи. Прохладный свежий воздух пьянит лёгкие, и дышать становится немного легче.

Пройдя хмурый лес, они останавливаются перед большой пещерой, что скрыта листвой у самого подножия спящего вулкана. Лёгким сквозняком веет из глубины тягучим запахом пепла. Здесь их убежище. Мёртвая тишина напевает свою последнюю песню. Несколько минут они идут по узкому тоннелю, гранитные стены которого тускло освещены старинными красными лампами и изрезаны ликами языческих богов и устрашающих чудовищ. На потолке выгравированы рисунки обнажённых людей, висящих на окровавленных крестах и не имеющих ни лиц, ни половых органов. Такова их вера.

Подземный лабиринт выводит их к обширному круглому залу. Скоро всему настанет конец. Сияние тысячи свечей. Но оно не ярче мрака. Сотни неподвижных теней, стоящих вокруг центра алтаря в ожидании таинства. Они одеты в длинные тёмные мантии и чёрные маски. Все замерли, словно статуи.

Стражи, что привели его сюда, беззвучно отступают назад и скрываются во тьме. Дальше ему предстоит идти одному. Он спускается по каменным ступеням в самое сердце этого мрачного помещения и на мгновение застывает. Биение в его груди учащается. Внутри расцветает дикое волнение в порыве гнева, но затем так же мимолётно исчезает. Ведь всё, что ему остаётся делать, — от бессилия опуститься на холодный мраморный пол. Ровно напротив него стоит на коленях его возлюбленная. Позади неё дожидается своего часа палач.

Проносится эхо, разрушающее вдребезги долгое безмолвие. Оглушающий голос, подобный грому, проходит дрожью по всем уголкам тела. Это молитва на древнем языке. Но ему хорошо известно значение каждого прозвучавшего слова: «Все мы возродимся в священном новом мире, где обретём дар божий, как падшие ангелы в бесконечном сне, мы принесём покой в свои грешные души. И тогда потерянный день обратится в забытую ночь, а потерянная ночь станет забытым днём».

На кинжале сверкает пламя. В её глазах — пустота. В тот момент, как на неё надевают ритуальную белую маску, он изо всех сил пытается вырваться и помешать смерти, что должна сейчас совершиться. Но все попытки напрасны. Они сильнее. К ней приближаются вплотную сзади и приставляют острое лезвие к её горлу.

На его глазах выступают слёзы отчаяния.

Время остановилось?

Нет.

Резкое движение руки. Брызги алой крови. Немой крик вырывается из его уст.

Из моих уст.

Она падает. И весь мой мир гаснет вместе с ней.

Города становятся руинами.

Океаны превращаются в пустыни.

Леса сгорают дотла.

***

Эта история начинается здесь. На пути во всеми забытый городок в северо-западной части Канады. Ярко помню эти чудесные места, будто никогда и не покидал их. Тёплые воспоминания прокладывали дорогу туда, где прошло всё моё детство.

Меня встречали грозные деревья и переливающийся снег на голых их ветвях. Солнце так слепило глаза, что я не сразу заметил движение впереди. Впервые мне удалось видеть таких крупных диких зверей практически лицом к лицу.

Затормозив и приглушив машину, с интересом я стал наблюдать за резво проносящейся мимо стаей серых волков. Самый матёрый из них вдруг остановился и направил свою морду в мою сторону. Из его ноздрей выходил пар. Казалось, будто хищник смотрел мне прямо в глаза и в любой момент готов был броситься на лобовое стекло, пока сородичи скрывались из виду.

Я оставался крайне спокойным, зная, что ни мне, ни ему не нужна такая схватка. В случае чего, под сидением у меня всегда лежал родной Colt 1911. Но бой с ними, скорее всего, я бы проиграл, имея в своём арсенале всего один пистолет на семь патронов да маленький складной ножик в кармане джинсов против дюжины волков. Благо, вскоре их вожак, оскалив на прощание острые кремовые клыки, всё-таки оставил меня и умчал в завораживающий окутанный тёплой зимой хвойный лес.

— Добро пожаловать домой, — прошептал я себе под нос и глубоко вздохнул, пытаясь осознать, что только что мимолётно увидел.

Эта случайная встреча взбодрила лучше любого энергетика. Ощущение чего-то необычного позволяло прочувствовать на собственной шкуре, что так и наступает новая жизнь.

Шум двигателя. Мелодичная рок-баллада приукрасила этот чудный момент. Слегка улыбаясь, я отправился дальше. Быть может, это возвращение в прошлое поможет мне начать всё с чистого листа. По крайней мере, я на это очень надеялся. Потому, наверное, и приехал сюда.

Не прошло и часа, как я уже подъезжал к малонаселённому городку. В нём не было никаких высоток, торговых центров, школ или прогулочных парков. Это окружённая лесами и небольшими горами обычная деревня, некогда называющаяся городом, где остались только старые дома, заброшенные коттеджи и одинокий магазин продуктов, рядом с которым приютился кирпичный бар с деликатной вывеской «Дед и пиво». На улице не было ни души, но у этого заведения стояло несколько неприметных автомобилей, сверху донизу покрытых инеем.

Решил я наведаться именно туда в надежде, что смогу немного перекусить да выпить горячего кофе после долгой поездки. И, выйдя из прогретого салона вишнёвого Мерседеса в одном свитере, я ощутил все прелести мороза этого забытого края. По телу пробежал холодок, но далеко не от холода.

Надо мной повисло такое прекрасное голубое небо. Без единого облака. А под ногами — хрустящий снег. Тишина вокруг. Сизый дым от сигареты с тонким привкусом табака во рту. И больше ничто меня не держит. Настоящая сказка, не иначе.

А может и вправду, это всё просто хороший сон? Иногда кажется, что на самом деле я сейчас там.. погребённый под тоннами каменных глыб.

***

Яркие вспышки. Синие дымовые завесы окутывают воздух. Хранители падают один за другим. Грохот выстрелов за моей спиной — оглушающий, пронизывающий насквозь. Всё происходит слишком быстро. Палач застывает с поднятым надо мной кровавым клинком. Сердце колотится в бешеном такте.

В эту секунду я будто бы проснулся, всё это время прежде ощущая лишь туманно эту реальность. В голову ударила кровь, а вместе с ней — и безумная ярость. Вдруг пришло осознание, чего я всегда желал. Всю сознательную жизнь именно жажда нести кругом смерть царила во мне и придавала новой энергии. Я бы солгал, если бы сказал, что мне не нравится убивать людей.

Прыгаю ему в ноги и валю наземь. Мои пальцы продавливают глазные отверстия на чёрной маске, коленями придавливаю его руки. Каждое моё движение — чужое. Это уже не я. Но почему-то получаю от этого животное удовольствие, ощущая в себе невероятную инородную силу.

Внезапно меня отбрасывает. Порыв адского жжения, невыносимой боли всплеск. Глушит режущий шум в ушах. Ярая пульсация в голове. В глазах мутнеет и всё плывёт. Казалось, вот он — славный конец.

И хотя после взрывной волны не чувствовались конечности, что-то стало ими двигать. Пытаюсь подняться на дрожащих руках с качающегося пола и валюсь обратно набок, после чего всё же встаю на онемевшие ноги и машинально уворачиваюсь от резкого выпада палача. Следующая краткая мысль: «Не успею». Оборачиваюсь, ожидая второго и последнего удара, но сектант вдруг падает к моим ногам. На нём образовываются кровавые пятна.

Поднимаю глаза. Из дыма выбегают элитные бойцы Империи, безжалостными автоматными очередями отстреливающие людей в чёрных балахонах. Среди своих спасителей я узнаю человека, которому раньше мог доверить свою жизнь. Он встаёт передо мной на колено, меняя магазин штурмовой винтовки, что-то кричит мне. Но я ничего не слышу. Из ушей течёт горячая жидкость — кровь вперемешку с обжигающим потом, стекающим с моих мокрых висков.

Из-за прилива адреналина боль исчезает. Разожжённая зверская ненависть ко всему живому ведёт меня в самое пекло. Не помню, как в руках оказывается клинок хранителей, которым убили Анну, но им я убиваю их. Они отступают, спасают свои жалкие жизни. Догоняю — рублю ранее твёрдые и ныне мягкие головы, тела.. Некоторые берутся за холодное оружие в попытке отбиться, пока другие бегут к запасному туннелю. Но я пронзаю каждого. Ибо я сильнее.

Несколько остановившихся сектантов в масках вдруг загораются, подняв руки вверх и издавая единый страшно беззвучный рёв. Они сжигают себя заживо.

Зал начинает содрогаться. Сыпется песок с потолка, поднимается едкий дым. Стены возгораются. Огонь быстро пробирается по невидимым линиям в полу и спустя секунды уже разделяет весь зал на двенадцать вырисованных треугольников с горящими гранями. Это грациозное саморазрушение во имя спасения.

И в этом полном хаосе я замечаю хранителя, который решает таким образом уничтожить свой храм, опуская рычаг в стене и запуская механизм обрушения всей этой подземной конструкции. Он рвётся к выходу. За считанные секунды нагоняя, сбивая его с земли, я не даю ему добежать до туннеля, обвалившегося прямо перед нашим носом.

Стою над ним и вижу дикий ужас в его глазах, даже не видя их в тени от капюшона. Он прикрывается дрожащей рукой. И пусть вокруг всё рушится, я чувствую абсолютное удовлетворение. Перед тем, как клинок вонзится ему в голову, на моём лице возникает нездоровый оскал.

Приятный хруст. Это звук того, как ломается жизнь. Но не его. Моя.

На две равные части.

До и после.

***

— Молодой человек, сигареткой не угостите? — и после недолгой паузы кто-то щёлкнул пальцами прямо возле моего уха. — Алло, братан, в какой вселенной ты там витаешь?!

Передо мной откуда-то выполз мужик в коричневой кожаной куртке. От него за километр несло перегаром, но выглядел он почти элегантно. Некоторое время я пялился на его странное выражение лица и не понимал, что происходит. Перед глазами возникла картина, как я машинально выхватываю из кармана складной ножик и протыкаю пару раз его заросшую седым волосом шею. Мой мозг всегда продумывал наихудшие варианты событий, и к ним зачастую я старался быть готовым. Я терпеть не мог алкашей. Было только одно исключение.. Но тут мужчина показал жестами, что именно ему нужно, после чего я, всё же, щедрая душа, очнулся и протянул ему сигарету.

— О, благодарю Вас, сэр! — он поклонился и сразу задымил рядом. Я же молчал, а ему всё не терпелось завести разговор с незнакомцем. Дядьку серьёзно прорвало, что он даже не ждал моих ответов. — Marlboro Gold куришь? Моё уважение! А тачка твоя отнюдь не из болота выплыла. Да ты мажор, парень! Какими судьбами вообще сюда занесло? Завалил кого-то и теперь скрываешься от всякого Интерпола что ли?

— Я здесь жил.

— Давно, наверное.. — сплюнув в сторону, он посмотрел куда-то вдаль и протянул свою жилистую руку. — Называй меня просто — Грин.

— Стив, — сказал я первое имя, прилетевшее в голову, во время крепкого рукопожатия.

Интересный мужичок позвал меня посидеть часок в баре, куда я как раз и собирался. Ожидал я увидеть там местных деревенщин, распластавшихся по всему полу, или орущих бородатых дедов, распивающих большие кружки пива залпом в потных майках и смотрящих по телевизору спортивные игры или эпичные постановочные бои, — всё что угодно! Но контингент внутри, к удивлению, оказался совсем другим и вполне себе порядочным. Тихие светские беседы меня поразили. Люди сидели за деревянными широкими столами на мягких диванчиках, культурно поедая разнообразные и приятные на вид блюда, будто мы где-нибудь в уютном немноголюдном ресторане на краю Люцерна или Рима. Играла спокойная музыка. На стенах висели синие светильники, отлично освещающие каждый столик.

Мы присели у барной стойки, за которой стояла полненькая коротковолосая женщина. Если быть точнее, она нагнулась и стала рыться в ящиках у стены, повернувшись к нам своей пятой точкой. Грин с наслаждением смотрел на неё и подмигнул мне, мол, оцени.

— Эй, милая, можно нам пинта-дубль? — Грин игриво усмехнулся. — И, причём, наливай-ка самое дорогое пиво в здании, детка! И-и-и всё это за его счёт!

— Так, так, так… — я не понял шутку и поднял свои ладони кверху. — Мужик, я ж не пью.

Женщина-бармен придвинулась к нам и приподняла брови, переводя свой нервный и усталый взгляд с Грина на меня — и обратно. Смотрела, как на душевнобольных.

— У-у, серьёзно, не пьёшь?! Ещё скажи, что не жрёшь, тёлок не долбишь! Так я тебе и поверил! — он положил свою руку мне на плечо, что меня чуть напрягло. — Да расслабься, дружище, я же шучу. Итак, сегодня я проставляюсь в честь приезда нашего нового гостя! За Стива, ёб твою мать!

Нам разлили золотой пенный напиток, который я никогда не переносил, но обижать старика не хотел и чокнулся с ним гигантскими стеклянными кружками. В них уместилось явно больше пинты. Противный вкус и пьянящий эффект, туманящий сознание, — вещи неприятные и не столь нужные для нормального времяпровождения. Но везде свои обычаи. Какие-то персонажи хмелят каждый день вместо воды, и для них это вполне приемлемо. Мне же нравилось быть трезвым всегда, а распитие я считал необразованностью и слабостью. Особенно — в моём деле.

— Доверься старику, будет весело! Ну, немножко, давай, ёп! — Грин вдруг загрузился и опустил голову. — Знаешь, у меня сын вот был, мелкий совсем. Всегда хотел с ним выпить, как тот вырастет. Хотя бы чёртов раз посидеть вместе в этом всратом баре и поговорить обо всём и ни о чём. Хотя бы раз..

Спрашивать, что произошло, я не стал. Это мир одиноких людей. Все кого-то теряют. Но мы теряем одних, чтобы найти других. Человеку нужно было выговориться на больную тему, ведь о чём он говорит, то его и заботит. Мужик заметно потускнел и чокнулся со мной второй раз «за здоровье», захлебнув свою оставшуюся порцию за три огромных глотка. Я же лишь пригубил, делая вид, что выпиваю вместе с ним.

— Дерьмо! — зачем-то заорал он в никуда, затем вытер пену с губ и посмотрел с горечью на меня. — Так это, о чём я, брат?.. Ах, мать его лютой стервой была. Неадекватной и недалёкой вообще, не давала даже увидеть творение моё великое. Эта ведь моя кровь, понимаешь? Моя кровушка, в рот ему компот, родная! Последний раз, если память мне не изменяет, видел малыша в его день рождения. В три годика я подарил ему большого такого красного робота с крутым мечом, попёрся за ним аж в другой город. Пердолил короче туда на велике, улетал семь раз в кювет, едрид Мадрид! Врубаешь?! Семь, сука, раз! Э, ты чо? Пей, пей, давай! Сейчас дядя Грин тебя научит, как нужно правильно проводить день на Диком Севере.

Я перевёл тему, дабы успокоить своего собеседника. А он следил за уровнем пива в моём ведре и заказал нам вдобавок солёной закуски. Шёл час за часом — кружки и стопки пустели. Вкус разнообразных напитков становился приятнее и с каждым новым разом всё обжигающе. Щёки горели, алкоголь без шуток бил в голову, но я был уже и не против. Время быстро летело за приятным разговором о всякой ерунде. Периодически мы выходили на перекур, где он начинал беспрерывно чхать, и это меня забавляло. Я ему пообещал дать прокатиться на своём Мерсе однажды.

Начало темнеть, и посетители, которым мы, пожалуй, уже знатно надоели, разошлись по домам. В баре осталась женщина-бармен, вырубившаяся на диване после того, как Грин её усердно спаивал пару часов, что в итоге ему и удалось. По правде говоря, он оказался хорошим и позитивным человеком. В нём я видел себя самого, только более ранней версии. Чем-то мы были очень похожи.

— Что там по бабам? Девушка то у тебя есть? — и впервые он задал мне больной вопрос.

— Была, — у меня ком в горле.

— Ушла что ли? — с серьёзным лицом Грин несерьёзно развалился у столика, закинув на него ногу и внимательно ожидая от меня ответа.

— Можно сказать и так. Она умерла. Перед этим изменила мне с моим другом. Я не мог понять и принять это. И до сих пор, наверное, не могу. Я любил её и ненавидел. Но пострадала она по моей вине, — в эту минуту алкоголь говорил за меня. — Я всегда губил всех вокруг себя. Сам был много раз на грани, но каждый раз выживал. Порой кажется, что только на это я и способен. Мне пришлось потерять столько друзей и забрать так много чужих жизней. А я просто хочу забрать, чёрт возьми, свою. Хочу обрести покой. Это непонятный для меня мир. Он слишком жестокий. Тут я словно чужой. Есть люди, способные на ужасные вещи. И иногда я бываю в их числе. Мне приходится. Сложно жить, как обычный человек, когда ты монстр.

— Значит таков Его замысел. Тебе выпала важная роль. Бог тебя любит, друг мой, поверь. Я же вижу, ты хороший парень.

— Нет, — я помотал головой и потёр горящий лоб такими же горящими ладонями, тянуло в сон. — Нет никаких ролей. Есть только люди и последствия их решений.

— Ё-моё, во что ты тогда веришь, а?! Может, поклоняешься золотым яйцам драконов? Или думаешь, что мы — секретный эксперимент внеземных существ?

— Мы были созданы по образу и подобию бога? Нет. Мы создали себе богов, а не они — нас, — я смотрел в потолок и говорил то, что невольно лезло из моего искривлённого, размыто плывущего сознания. — Ведь так гораздо проще жить. Не так страшно умирать, зная, что есть загробный мир, правильно? Человеку сложно признать тот факт, что он пока одинок в этой Вселенной. Жизнь у нас одна. И не будет никакого воскрешения. Судьбы нет, и чудес не бывает. Мы просто один большой компьютер, пока лишь лучший из ныне созданных. Мы все равны. При этом мы всё ещё жалкие животные, владеющие нашим даром или проклятием — разумом. Внушаем себе, что жизнь имеет какую-то ценность, что мы несём некое высшее предназначение. Верим в мифы, на каждый из которых уже давно есть сотни официальных научных опровержений. Но люди не хотят знать. Им свойственно бояться. Так ими проще управлять. XXI век на дворе. Есть энергия, есть частицы, из чего и состоит всё. Мы — часть единого целого, часть нечто поистине глобального, совершенного, но очень хрупкого. Мы похожи на маленькие галактики. Внутри нас целые миры. Я считаю так: Вселенную можно называть Богом, — ибо, якобы, он есть везде, да? Но никак не то, во что верят миллиарды. Ваш Бог давно умер, устарел.

— Вот тут ты не прав, Стив. Однажды ты почувствуешь это и поймёшь, что горько ошибался. Ещё вспомнишь слова старого хрыча. Ангелы не умеют говорить, но они всегда будут на твоей стороне. Они молчат, наблюдая за нами. Они не могут ни на что повлиять, не могут ничего изменить, но могут гулять по всем промежуткам времени — в наше прошлое, настоящее, будущее. И я уверен, что есть тот, кто наблюдает и за ними. Этот некто очень, видимо, любит придумывать фантастические сюжеты и с интересом смотреть, как поведут себя его герои, пусть ему и известен финал каждой истории.. — Грин говорил спокойно, задумчиво улыбаясь. — Дай-ка телефон, щас позовём одного кабана, он шарит в этой теме лучше нас вместе взятых. Вечно, бляха-муха, твердит мне, что во всём есть Инь и Янь, равновесие силы. В добре есть капля добра, а во зле есть капля зла. Как тебе такое, Альберт, блять, Эйнштейн?

«Ебал-дремал, и что мне тут втирает этот дремучий алкаш?!» — я подкинул телефон ему в руки и отошёл в туалет остудить пыл да привязать коня. Напоследок увидел, как чудной мужик неуклюже пытается включить мой сенсорный телефон, хотя он был и без пароля. Опустошив мочевой пузырь и, тем самым немного протрезвев, я посмотрел на наручные часы. Было уже поздновато. К моему возвращению Грин отдал мне смартфон, с тоской сказав, что никто не придёт, к нашему счастью или сожалению.

— Пора мне, Грин! — я смачно пожал своей мокрой рукой его потную ладонь. — Рад был знакомству.

— Эх, Стиви, бросаешь меня тут, значит, одного наедине со спящей красавицей? — с горя он глотнул пивка, что у него аж из носа потекло. — Старик, я буду тут, если нужен тебе. Ты найдёшь меня.

— Ещё увидимся, — оставляю пару зелёных купюр на столе и подмигиваю ему, сдерживая желание то ли плакать, то ли смеяться от его вида. Тот сразу меняется в настроении, вытирая своё влажное лицо о кожаный рукав куртки, и мы прощаемся на позитивной ноте. Мы приятно провели время, но уходить нужно вовремя.

За мной слегка хлопнула дверь. Я пошёл куда-то вперёд.

Ночное небо полное звёзд освещало новолуние. И это завораживало. Наш спутник висел словно кем-то нарисованный на потолке этого чудного мира вместе с миллионами светлячков, раскиданных по всем уголкам бескрайнего пространства. Я и забыл, когда последний раз смотрел на звёзды. Но знал точно, что никогда прежде так не всматривался, как сейчас.

Улицы были совершенно пусты. Не работал ни один фонарь. Я ни черта не видел перед собой и не помнил, туда ли иду, но другой дороги пока тут не проделали. Мне нужно было отыскать свой старый дом. Я брёл в кромешной тьме, пока не увидел вдалеке свечение. Горел свет в чьих-то окнах. За стенами шёл активный спор. Звучали помотанные временем и однотипными бытовыми скандалами голоса. На душе стало теплее от того, что здесь всё-таки кто-то до сих пор живёт. Обычная жизнь шла своим чередом в смертной вечности теченья.

Только сейчас мне вспомнилось, что я оставил машину у бара. Но полностью расслабленный себе это простил, не смотря на то, что там лежали все мои вещи, сумка с деньгами и пистолет.

На ощупь достал пачку и зажигалку. Сколько десяток или даже сотен тысяч выкурил я сигарет за свою жизнь? Каждая из них была по-своему прекрасна и неповторима. Сейчас она значила полное одиночество — у меня нет более никого и ничего. Отныне я свободен ото всех цепей. И от этого я улыбнулся, выдохнув медленно убивающий меня яд. Когда-нибудь я обязательно брошу.

Меня тихо преследовали. Я услышал, как собака вынюхивала мои следы и с осторожностью брела по снегу. Остановившись и встав на колено, я подозвал маленького друга к себе. С недоверием молодой пёс всё-таки дал себя погладить и начал игриво помахивать своим хвостом. Но после очередной моей затяжки он отпрыгнул. Табачный дым, видимо, ему не нравился.

— Дружище, мне идти надо, ладно? — я поднялся со снега, уже немного подрагивая от холода.

Кабель некоторое время ступал за мной, но вскоре отстал. И вот не прошло и получаса скитаний во мраке, как мои глаза привыкли, и я обнаружил на самом краю деревни знакомый едва стоячий деревянный забор, а за ним — небольшой двухэтажный домик.

Осмотрев округу и не услышав постороннего шума, я ступил на территорию участка, принадлежащего раньше моей матери. На нём росло три яблони, с которых в далёком прошлом я собирал зелёные-зелёные яблоки, а потом с кислой рожей поедал их у озера неподалёку.

Медленно я подошёл к приоткрытой входной двери. Замок был неаккуратно выбит. Я двигался осторожно, хоть и ничьих следов на снегу перед этим не заметил. Привычка. Подсвечивая себе под ноги экраном телефона, я ступил на порог.

Пол гадко скрипел на каждом шагу.

На коричневом сгнившем столике в гостиной всё ещё стоял пыльный телевизор, по которому в моём детстве показывали чёрно-белые мультики и непонятные фильмы без диалогов. Стены были обрисованы нелепыми граффити, но из дома, на первый взгляд, ничего толкового не утащили. Всё осталось таким, как и двадцать пять лет назад. Даже окна были на месте и чудом все уцелели. Какие же благородные нынче вандалы пошли. И я им был благодарен за то, что они не обнаружили под кухонным столом небольшой деревянный сейф. Вскрыв его своим ножичком, я достал оттуда старенький маленький револьвер. С его помощью мама отпугивала когда-то стаи бродячих собак и буйных бомжей. В магазине оказалось только два патрона, и я надеялся, что хотя бы один из них был в рабочем состоянии. Крутанув барабан своего нового огнестрела, я двинул по шаткой лестнице наверх.

На втором этаже располагалась моя комната и чердак со всяким хламом. Зайдя внутрь, я вдохнул полной грудью. Это был потрясающий знакомый древесный запах. Он словно усыплял, как и каждый вечер в детстве. Когда-то я убирал разбросанные по полу игрушки по местам и говорил им, что завтра вернусь. Они — единственные мои друзья того времени, тогда здесь и не с кем было больше дружить. Возле двери тут продолжали ветшать шкаф с книжками да коробки с машинками, а под окном, сквозь которое виднелся призрачный ночной лес, стояла кровать.

Я приоткрыл рот. Мой телефон погас, но я включил экран снова и посветил ещё раз на коробки с игрушками. В одной из них через отверстие выглядывал маленький красный шлем. Положив револьвер на постель, я аккуратно достал старого красного робота, который героически потерял где-то руку и свой меч.

И теперь всё вставало на свои места. Я жил без отца, даже не зная его лица. Мама не справлялась, работы не было, и в четыре годика меня забрали к себе в столицу её родственники. После школы поступив в колледж, только спустя года я узнал, что она давно умерла от алкоголя и таблеток. Тогда я приехал к ней на могилу и с тех пор не возвращался сюда. Я бросил учёбу и уехал на войну. Я винил себя за то, что она осталась совсем одна. Но сейчас я верил, что он был с ней рядом в тот момент.

Он должен был.

— Прости меня.

Мне стало легче.

Твёрдая кровать была под сантиметровым слоем пыли, но было уже всё равно. Я прилёг на неё, пусть и тяга ко сну пропала. Да и сам алкоголь толком перестал расслаблять, как только заныла нога. Боль пронзала как минимум половину моего тела. С каждым годом всё сильнее оно разваливалось. Я потерял здоровье ещё на войне, и годы тренировок не особо помогали. А шприцы и обезболивающее остались в машине в не самый подходящий момент.

Я устал. Правда, очень устал. И отнюдь не физически. Это просто боль, её всегда можно притупить, можно терпеть. А вот отпустить пожирающее тебя изнутри прошлое мне казалось чем-то невозможным. Я ненавидел себя за то, что сделал и сделать не смог. И вот почти тридцать лет прошло с моего рождения. И вот во тьме ко мне пришли все мои демоны. И настал тот самый час. Всё должно было закончиться здесь. Сейчас. Я так решил.

Идея зарождается глубоко внутри. Она разрастается с каждым днём всё больше и больше. И тогда от неё уже не избавиться. Я словно посадил дерево для своего повешения.

Это практически русская рулетка. Смертельная игра, правила которой похожи и так же просты: два выстрела на три холостых. В руке оказался револьвер. Я взвёл курок и вспомнил всех — каждого, с кем прошёл этот долгий путь. Увидел Анну. Она лежала рядом. Её пронзительный взгляд зацепился за потолок. Она мечтала жить в Токио. Только уже не со мной.

Холодный ствол коснулся моего виска. И ведь как легко стрелять, когда перед тобой враг. И как тяжело — когда целишься в самого себя.

— Это конец. Время пришло.

Глубокий вдох. В последний раз. Я чувствовал каждый миллиметр своего тела. В эту секунду я был по-настоящему живым.

И выдох.

Это случается за одно мгновение. Мысли, чувства, память, настоящее и будущее, — всё исчезает раз и навсегда. Мир, что ты видел, навечно гаснет. И назад пути не будет. Но жизнь на планете продолжится, даже не заметив твоего отсутствия. Ведь мы лишь песчинки. А дальше — ничто. Это не тьма, нет. Это пустота. Абсолютность. Вечность, не имеющая ни начала, ни граней, ни конца. Нет боле времени. Нет боле пространства. Нет прошлого. Нет будущего. Нет настоящего. Нет ничего. И мне нравится такой расклад.

Я прощаюсь с самим собой. Закрыв свои глаза, резко жму на спусковой крючок.

Всё хорошо.

Пустота заливается светом, что ярче тысячи солнц..

Щелчок.

Чувство, словно я очнулся после нескончаемого кошмара, упав с высоты полёта перелётных птиц в ледяную воду и при этом пробив тонкий слой льда головой. В груди всё сжалось. Вскочив с кровати, я со всей силы швырнул в стену револьвер, выдавший осечку, и в слезах упал на колени, приложив к полу свои дрожащие руки и горячий лоб.

Я побеждал всех. Но себя — не смог. Инстинкт самосохранения возвышался над моей волей. И глубоко в подсознании я, вероятно, надеялся, что пуля не попадётся мне, так как револьвер заряжен был не полностью. Я не знал, как жить дальше, но и не мог покончить с собой, идя по грани и боясь отойти на шаг в ту или иную сторону. Сегодня я сдался. И это будто бы поражение в жесточайшей кровопролитной войне. Битва, что длиною в целую жизнь. И всё, к чему я шёл.. Всё, чем жертвовал.. Оказалось, всё было зря, ведь в итоге я проиграл.

Стало очень холодно. Обессиленный, прибитый болью и горечью к земле в полной темноте и полном одиночестве я пролежал на боку несколько часов. А может — и всю ночь.

***

На фоне негромко играла задорная песня по окружному радио. Грин достал из кожанки сигариллу и зажал её между зубов. Он сидел совершенно один в баре. На его столе возле полупустой кружки лежали ключи от пивного заведения и потрёпанный годами кнопочный телефон. Долгое время его вполне трезвый взгляд был направлен в одну точку.

Так шли минуты, десятки минут.

Зазвучали протяжные гудки. И наконец по ту сторону взяли трубку, но молчали. Шумно и неторопливо выдыхая табачный дым, Грин кинул очередной тлеющий окурок в пиво и хриплым голосом произнёс: «Линкольн здесь».

ГЛАВА 2: ГРАНЬ НОВОГО МИРА

Багровые тучи нависали над серыми небоскрёбами. Ему снится разрушенный мегаполис. От этого города остались только мрачные руины и разлетающийся на сильном ветру пепел.

Это заброшенный мир. В нём нет ни души.

Время замирает на одном месте. Но что такое время?

Он ступает по пустому Бруклинскому мосту, обходит разбитые машины, покрытые ржавчиной и пылью. Его взгляд опускается на расписанные татуировками руки, с которых стекает свежая алая кровь.

— Так похоже на реальность.. — шепчет Тони, медленно оглядываясь вокруг. Ему становится тревожно.

Поднимается густой туман. Издалека слышится нарастающий звук сирен. Дорога под ногами трескается, как хрупкое старинное венецианское стекло. Внезапно мост рассыпается на тысячи крошечных чёрных птиц, которые мигом разлетаются во все стороны и теряются в серой пелене.

Погружение в абсолютную тишину.

Он остаётся в полной невесомости.

Его глаза закрываются.

Ничто не истина.

***

Музыка звучала всё громче и громче. И нет, это была не вечеринка. В огромном VIP-номере дорогого отеля на королевском прикроватном столике гудел позолоченный смартфон. Райдер неохотно протянул руку и нащупал усердно вибрирующий гаджет. Поднеся его к уху, он стал лениво потирать слипшиеся глаза, жутко зевая и выслушивая не самые приятные вести. Над кроватью на больших настенных часах стрелки показывали пять утра.

— Да чтоб вас всех! — зашипел сквозь зубы он и скинул трубку. Нервно встав с постели, случайно задел валявшиеся стеклянные бутылки на полу. Те звонко прокатились от удара, разбудив Голди. Она стала ворочаться под белоснежным одеялом, прижимая его плотнее к своему обнажённому телу и мило улыбаясь.

— Уходишь? — взгляд тигрицы пробежался по нему снизу вверх.

— Работа. Прости, — бросил он в ответ и ушёл в ванную комнату.

Бодрящие ледяные капли бились о его лоб. Вода стекала по выбритым вискам, с лохматых волос и спине, на которой красовалась татуировка фантастического змея, обвивающего в несколько колец дамасский клинок. Тони чистил зубы прямо под душем, пытаясь убрать ужасный запах изо рта, и даже не заметил, когда к нему успела подкрасться голая брюнетка. С грацией лани на носочках она подошла сзади и с любовью обняла своего мужчину.

— И тебе доброе утро, сердитый наш тигрёнок. Какой, а! — пропел нежный голосок возле уха. Её мягкое гладкое тело тёрлось об его. От лёгких касаний длинных тонких пальцев вся мужская сущность взрывалась от возбуждения. Но Райдер немедленно остановил это.

— Не надо.

— Что-то не так, Тони? — Голди провела ладонью по рычащему медведю, выбитому тёмно-коричневыми чернилами на его правом рукаве. У каждого легионера была татуировка свого зверя. — Давай я сделаю тебе завтрак, хорошо?

Он схватил её руку, с силой прислонил к стенке и, жёстко прижав девушку к белой плитке, посмотрел в карие глаза со страстью и в то же время с отторжением. Розоватые губы были так близко. И её грудь намочилась водой, соски затвердели от возбуждения. Раньше в малиновом запахе её волос он мог утонуть. Но теперь всё изменилось.

— Мне нужно идти, — Райдер шагнул назад, отвернулся. — А когда я вернусь, тебя здесь быть не должно. И передай сестре, чтобы не возвращалась из Швеции. Вам тут места больше нет.

Минуту она молчала.

— Что?.. Что случилось? Скажи мне, я не понимаю.

— Вы — две тупые куклы, — мне больше не нужны. Надоели, ясно? — Тони повернулся к ней, но уже совсем другим человеком. — Собирай вещи и уходи. Я не шучу. Убирайся.

— Ты глупый.

— Радуйся, что я тебе всё это дал.

— Так значит, да? Да пошёл ты! — она ринулась к двери и хлопнула за собой ею так, что тюбик с зубной пастой вдруг упал с полки в раковину.

Насколько же быстро и легко разрываются отношения. Иногда хватает лишь пары-тройки нужных слов.

В зеркале чьё-то отражение. Райдер не понимал, кто именно стоял перед ним. Лицо совершенно чужое — или же оно принадлежало ему, но он просто забыл, как выглядел сам. Стеклянные глаза и мешки под ними, морщины на загоревшей коже, недельная колючая щетина. У него не хватало времени и желания даже на себя, ни то что — на неё и вдобавок её старшую сестру. Он просыпался каждый день, не зная ради чего, чувствуя себя вечно пустым и уставшим. У него было всё, о чём можно только мечтать, и, с другой стороны, ничего. Ибо плата за богатство огромна.

Удар.

Зеркальное стекло треснуло. Костяшки на руке покраснели, залились кровью. Но его взгляд остался прежним. Он сплюнул в раковину и пошёл на выход, заматывая кровоточащую руку бинтом.

Энтони ждал непредсказуемый и сложный день. Он чуял это всем своим нутром. И то, что ему предстояло сделать — одна из самых сложных вещей в жизни наёмника.

***

— Не понимаю… И это ваш лучший агент? — тонкие брови на лице стройной блондинки приподнялись. Девушка была в чёрном обтягивающем латексном костюме, чётко подчёркивающем её изящную фигуру, и ярко-оранжевых кожаных перчатках.

— Лучший боец на всей мировой арене. Вы ведь читали его досье? — Юэн Армстронг, чёрная бородка, серьёзнейший мужчина с колючими глазами в розоватой рубашке с пальмами на спине, вертевший в пальцах крошечную египетскую пирамидку. — Он скоро приедет. Терпение, мисс Томпсон. Конфетку вот хотите?

— Нет, спасибо. Уже час прошёл с того момента, как Ваш «суперкиллер» выехал, — она встала с мягкого кожаного кресла и подошла к окну. Ей стало очень душно в этом мрачном здании. Ещё и директор сей компании морально давил на неё, громко пожёвывая конфеты и время от времени неторопливо перебирая документы на большом круглом столе.

А за пуленепробиваемым стеклом в пробуждающемся после холодной ночи Нью-Йорке шёл град. С восемьдесят второго этажа небоскреба прекрасно виднелось, какой это безумный и гигантский муравейник. Люди уже спешили по своим столь важным делам в столь грустное раннее утро.

Тысячи чёрных зонтов. Никто там внизу даже не подозревал, что происходит сейчас в реальном мире за пределами стен их домов и квартир. По новостям им об этом никто не скажет. А ведь погибает много людей по щелчку властных пальцев. Идёт нескончаемая кровопролитная война. А главные проблемы у горожан — это вечные пробки в Манхэттене, незакрытые кредитные истории в банке и страх перед появлением новых пугающих вирусов.

На парковку на огромной скорости влетел красный автомобиль, что выделялся на общем сером фоне. Мисс Томпсон с интересом наблюдала за ним, подозревая, кто это мог быть.

***

Тони выскочил из своей приметной Lamborghini Aventador и поприветствовал не особо общительных охранников, стоящих в кепках под сильным градом. С погодой им повезло. На нём же красовались солнцезащитные очки и ярко-красная футболка-поло, — словно тот только прилетел с карибского пляжа. Впрочем, не так и давно он там отдыхал. Серьёзные парни с дубинками за поясами как обычно проводили своими недоброжелательными взглядами уверенно идущего к дверям Райдера. Перед ним раздвинулись почти прозрачные врата в высочайшее здание Америки, по высоте практически Башня Халифы. Его встретили крупные мужчины в стильных костюмах. За чёрными пиджаками от Armani было спрятано по два пистолета на человека. Наёмник прошёл через сканер на входе и, кивнув одному из агентов, двинул к лифтам, отряхивая растаявший снег с волос.

— Здравствуйте, мистер Райдер! — ему улыбнулись модельные женщины, работающие на информационной стойке. Они пришли как после порно кастинга, у всех идеальная осанка и притягательный большой бюст. Не так давно одну из них он имел прямо в женском туалете. Сей процесс проходил около часа, после чего у неё дрожали ножки и лился пот по упругим грудям. Вряд ли муж мог так её удовлетворить. Она опустила глаза в монитор компьютера, делая вид, что чем-то занята. Да и Тони было теперь не до неё.

Казалось на первый взгляд, что главный имперский офисный центр Рейн абсолютно не защищён. Но это место считалось самым охраняемым и оборудованным в близлежащих штатах, как штаб-квартира крупнейшей мировой компании на континенте. Здесь наблюдались десятки навороченных камер видеонаблюдения на каждом этаже, современная электронная система защиты, имелось шесть групп быстрого реагирования, около семидесяти охранников и тысяча работников, из которых минимум треть — подготовленные к любым экстремальным ситуациям высококлассные агенты. На крыше здания — два вертолета, под ним — подземная стоянка, центральный архив и даже оружейный склад. Также существовало бомбоубежище на сотню человек, готовое выдержать прямой удар водородной бомбы. Это здание, сложнейший механизм, могло вооружить до зубов каждого присутствующего наёмного бойца в округе в случае прямого нападения всех террористов мира и оперативно уничтожить противника за пару часов. Под Империей числилось сотни частных военных компаний, которые прославились своим мастерством и эффективностью во всех уголках планеты. В окраинах нескольких штатов также находились секретные военные базы и лаборатории, что сотрудничали с вооружёнными силами Соединённых Штатов Америки. Империя приносила колоссальные доходы стране и имела серьёзное влияние на Европу и восточные государства. Она стала элитой как в военной политике, так и в мировой экономике. С каждым годом Империя только яро разрасталась, как раковая опухоль, сметая всех конкурентов на своём пути. Африку она подмяла под себя за десять лет. Сила компании была сравнима с целой державой, а её корни незаметно проникали в каждую структуру жизнедеятельности всего населения Земли.

Как только Тони смело вошёл в кабинет, мисс Томпсон резко повернулась и метнула ножичек в него. Он чудом успел увернуться — нож прошёл в жалких сантиметрах от виска и полетел куда-то в коридор. Невозмутимый взгляд Армстронга перепрыгнул с бёдер гостьи на своего подчинённого. Вопросительные же глаза Райдера метнулись с конченного босса на странную даму.

Тони снял чёрные солнцезащитные очки, постоял и подумал: «Да куда я попал?! Что с вами не так?»

— Ты присядь, Энни.

— Да, уж лучше присяду.. — он шумно сглотнул, закрыв за собой дверь, которая и так закрывается сама, и присел напротив своего директора, пытаясь понять, что вообще тут происходит. — Значит, вы их нашли?

— Оуэн и Маршалл убиты. Вестфалия пожизненно заключена под стражу в тюрьме Санте, так что её тоже можно вычёркивать из нашего списка. Твои цели — Скартез и Клейменс, но первоначальная задача — убрать Линкольна. Вчера он объявился глубоко в Канаде. Остальные засели в Аризоне неподалёку друг от друга. Координаты скинули. На всё про всё у тебя двадцать часов.

— Такая судьба ваших героев?

— Думаешь, мне нравится эта затея?

— А что Вы сделали, чтобы это остановить?

— К сожалению, мы должны повиноваться и принять все условия L7 во избежание глобального политического конфликта. Совет одобрил их указ. Мне очень жаль наших ребят, но те знали, на что шли. Они без пяти минут самые разыскиваемые боевики на всём земном шаре. Не сделаем этого мы — их объявят террористами на трёх континентах и всё равно прибьют как мух, а нас засудят. Тебя мы прикрыли ролью шпиона в рядах Легиона, потому с тебя должок. Выполнишь миссию — и я тебя повышу. Но с этой минуты ты будешь под командованием прекрасной Адель, она представляет сторону организации L7. Союз семерых мировых лидеров влиятельнее нас. Слушайся тётю. А Вы, мисс Томпсон, не обижайте моего мальчика, а то с Вами может произойти то же самое, что и с тем беднягой! — директор указал на забинтованную кроваво-пятнистую руку своего лучшего подчинённого.

Она подошла сбоку к сидящему Райдеру и приклонилась к его уху. Тот почувствовал сладкие духи и тепло, исходящее от неё.

— Убей их громко. Весь мир должен знать, что будет с каждым, кто решится перейти нам дорогу. — злая девушка звучала, как ядовитая, но к себе манящая змея.

— Именно я должен этим заниматься? — Тони раздвинул брови и оскалил свои клыки, смотря снизу на губы Адель. — Окей, я сделаю это, раз так хотите. Я даже отлижу Вам вечерком, если того пожелаете, моя госпожа. А пока..

— Да что он себе позволяет?! — слегка покраснев, возмутилась леди.

Юэн широко заулыбался и пожал плечами.

— Прошу, не перебивайте меня, мисс.. как там Вас? Не припомню уже! — Райдер вздохнул и, неохотно встав с удобного кресла, поставил руки на стол, резко сменившись в лице. — Дайте мне самолёт, два джипа по прилёту — желательно с подогревом жопы, — четверых бойцов и.. пожалуй, гранатомёт тоже понадобится. Вы хотите попасть в эфир? Я устрою им фейерверк.

***

Пробуждение — грань между реальным миром и притягательным царством грёз. Организм уже вовсю функционировал, но моё сознание пока плыло совсем в ином направлении. Я был словно близок к чему-то.. К чему-то очень важному. Будто вот-вот смог бы прикоснуться к истине всего сущего, лишь вспомнив нужные детали из своих снов, но каждый раз меня накрывало скорое забвение. Мозг просто обрабатывал информацию и порой глючил, по крайней мере, так я объяснял себе это состояние.

Лучи солнца, пронзив грязное окно, проникали в комнату и слегка били в глаза. Голову будто залили водой, она стала тяжёлой, как якорь. Я не мог подняться, потому лёг на спину, пытаясь понять, что же произошло вчера и как я очутился здесь на холодном полу. Во рту слизь, которую попытался сглотнуть, но затем просто сплюнул возле себя. Жутко заболело горло. Веки горели. Трясло от озноба и тошнило.

Подняться на ноги стоило мне целой минуты. Почувствовал, как в кармане смялась пачка сигарет. Привычка не курить в зданиях повела меня на свежий утренний воздух.

Я слишком ослаб за этот год. Исхудал, как чёрт. Ещё и заболел вдобавок. Да и психика давно не на месте. Будто всё это происходило не со мной. А решение, которое пришло вчера, — пик глупости. Такое нужно принимать на чистую голову, только тогда оно будет считаться настоящим выбором. Суицид — страшная вещь. Он наполнен невыносимой болью, непреодолимыми страхами и горькой безысходностью. Это неутолимое одиночество души. Если бы я мог.. мог не чувствовать, стать бессознательной машиной без капли живого, было бы гораздо легче. А пока я заперт в этом мире боли и страданий. Но рано или поздно мой день придёт. Я этого жду.

Последняя ступень. Или первая. Зависит от того, куда направляешься. А я шёл вниз.

Наутро родной дом казался обычным жилищем, с годами он потерял весь свой уют и чистоту. Теперь это не более, чем четыре стены и дырявая крыша поверх. Больше меня не навещали воспоминания и тоска о детстве. Я не собирался больше тут оставаться, но и не знал, куда двигаться дальше. Это тупик.

Присел на крыльцо, закурил. Капало с крыши. Кругом таял снег. На улице под солнцем было куда теплее, чем внутри. Даже немного отпустило. Но сигарета не пошла, её привкус стал противен, а дым — тяжёлым и непроходимым к лёгким, что вполне нормально во время высокой температуры. Пришлось выкинуть окурок в лужу и немного прокашляться.

Откуда-то выбежал вчерашний пёс без ошейника, завилял хвостом и попрыгал ко мне. Я его узнал по пигментным пятнам на шее и лапах. Что это за порода — без понятия, но пёсик был не старше года и, похоже, голодным.

— У меня для тебя ничего нет, братишка, извини, — погладив прибежавшего пса, я с трудом встал и поковылял на второй этаж, чтобы забрать телефон и найти ключи от машины, но тот уверенно потопал со мной в дом. — Как тебя зовут, грязнуля? А, Ронни?

Но он резко остановился и начал что-то вынюхивать. «Скорее всего, учуял котов или кротов, от которых повсюду видны ходы в снегу», — подумал я и погладил на прощание Рона, что как заведённый рванул с воинственным лаем к дороге.

Я ощущал себя дряхлым стариком, которому тяжко было подняться по грёбанной лестнице. Пока переставлял ноющие ноги, выматерился про себя так, как не матерился раньше никогда. Ещё и спину прихватило.

Раздался странный звонкий сигнал. Затем второй, третий и по порядку. До этого дня за год мне ни разу не звонили на телефон, потому и не определил сразу, что это был за звук. Я удивился, торопливо дойдя до комнаты и приняв неожиданный входящий звонок.

До жути знакомый голос:

— Беги.

В этот момент я посмотрел в окно, невольно опуская руку с телефоном от понимания того, что за мной прибыли. Чёрный внедорожник протаранил забор, подняв за собой клубы снега и воду из луж. За ним заехал второй. Оттуда вылезли вооружённые до зубов бойцы в балаклавах. Один из них вскинул гранатомёт.

Жалкие секунды на то, чтобы успеть схватить с пола револьвер и побежать к дальнему окну. Стрельнул в стекло и с разбегу прыгнул, зажмурив глаза и прикрыв голову руками. Как будто видел, как снаряд летел, пока я падал в снег.

Время, к сожалению, не остановить и не повернуть вспять..

Весь первый этаж снесло взрывом. И двухэтажная деревянная коробка сложилась за миг, как карточный домик.

Руки пронзила острейшая боль. Я приподнял голову, которая разрывалась от лютого давления. Снег подо мной окрасился красным. Из свитера торчали сантиметровые осколки.

***

— Свинье смерть свиньи, — Тони сплюнул на пол и, спрятав свой фирменный Walther в кобуру на поясе, снял тактические кожаные перчатки, в которых уже знатно сопрели ладони. Пританцовывая и напевая себе под нос неразборчивые отрывки песен, он двинул на кухню, где в жутком бардаке вырыл почти полную бутылку спиртного и сразу же смаковал бодягу прямо с горла. — Вот я то думал, мой батя был уродом.. А нет, оказывается, бывает и хуже. Ты сдал собственного сына, Грин. И ради чего? Ради санных денег! Такая твоя участь, ублюдок. Заслужил.

Райдер переступил посиневшее тело с кровавыми дырами повсюду, возле которого валялось двуствольное ружьё, и неторопливо вышел на улицу подальше от дикой трупной вони, вышедшей мочи и фекалий. В двери виднелись следы картежи, что должны были оказаться пару минут назад в нём.

Он вдохнул полной грудью и взглянул на горящие голубоватым цветом небеса. Ему стало так паршиво на душе, что в глаза ударили слёзы.

«Сорок восьмой. Это был сорок восьмой человек, которого я убил».

С руки соскользнула бутылка. Она вонзилась в снег. Тут же неподалеку вдруг пронеслось эхо выстрелов, от чего Тони вздрогнул.

— Никому мы не нужны в этом мире. Извиняй, друг. Каждый сам за себя.

***

Немое кино.

Сверлящий шум в ушах. Пальцы крепко сжимали револьвер матери. Тяжелое дыхание и быстрое сердцебиение — я был на пределе. Пошла кровь из носа, противно попадая в рот. Краем глаза я видел, как на наёмников лаял Ронни. Недолго думая, они прошили пса автоматными очередями.

И снова дым.

Я начал ползти прочь по мокрому снегу, потому что больше ничего не мог. Меня переклинило. Вновь оцепенение всех чувств из-за самого сильного — страха, неописуемого ужаса, который пленил тело и разум, заставлял спасаться.

Попытался подняться и побежать в лес. Обернулся — мой побег заметил обходящий рухнувший дом изголодавшийся боец и стал палить по мне. Меня спасло дерево, удачно расположившись в метре, которое сначала я даже не увидел. Над головой полетели щепки. К нему, видимо, присоединился ещё один наёмник. Обстрел начался теперь с двух траекторий. Пули свистели совсем рядом.

— Проснись! — заорал я на себя, торопливо проверяя магазин револьвера подрагивающими руками. — Там их, минимум, трое. Обойдём озеро через лес. Есть один патрон. Пятьсот один. Пятьсот два.. Поехали.

Нужный миг. Казалось, их стрельба хаотична, но в ней слышался определённый ритм.

Сейчас.

Перекатившись вбок за другой ствол, что был уже тоньше предыдущего, я сделал прицельный выстрел, рискуя получить ответную пулю в лоб. Они этого явно не ожидали и разбежались в стороны, укрывшись за забором и сугробами, тем самым, подарив мне секунды на то, чтобы скрыться. Оставив пустой револьвер под корнями, я что есть мочи бежал по лесу, пару раз провалившись в небольшие ямы и промочив насквозь и так заледеневшие ноги. Но мысли наконец очистились, мозги ясно оценивали ситуацию. Пальба прекратилась, но ненадолго. Уверен, меня преследовали. Их больше, они быстрее. По следам эти гиены могли сократить дистанцию за жалкие минуты две-три.

Я будто слышал, как нарастает реквием.

«Нужно перебежать озеро, чтобы скорее добраться до бара, где припаркована машина. Но выйду на открытое пространство — я точно труп. К тому же, лёд уже тонкий».

Благо, передо мной образовалось небольшое болото, ведущее к местному водоёму. Я сплюнул кровью и достал ножичек. Другого варианта в голову не лезло. И пусть после такого кросса я согрелся, теперь мне придётся снова помёрзнуть. Времени нет. Делаю глубокий вдох и ныряю в ледяную жижу, силой закрывая нос и рот одной рукой, чтобы невольно не сбить задержанное дыхание и не нахлебаться холодной воды. Но это не помогло. Все мои раны будто прожгли, а остальные части тела прокололи сотнями игл. Сбился, выдохнул почти весь воздух, но вслепую продолжил плыть в сторону озера. Я не знал, тот ли держал курс.

Прошли мучительно долгие полминуты. Пришло понимание, что у меня онемели ноги. Кольнул их ножом и, вскоре потеряв весь запас кислорода, принялся судорожно всплывать. Слой льда не поддавался моему напору. Мозг уже издавал панические сигналы. Я захлёбывался, из последних сил пытаясь пробить ножом корку над озером. Неудачный удар за ударом. Но у меня, всё-таки, вышло — я вылез у самого берега, ломая под собой лёд, жадно глотая морозный воздух и трясясь от обморожения.

Начались судороги. Челюсти бились друг о друга, а зубы прикусывали нижнюю губу до крови. Я стонал и полз по грязи как жалкий червь.

— Ключи.. — вдруг остановился, задрожал и истерически засмеялся. Мне стало всё равно, что меня услышат. Они так и так увидят скол во льду на озере и придут за мной.

«Не так я хотел умереть..» — мои мысли, когда я щупал карманы, но подушечки непослушных пальцев, окрасившиеся в фиолетовый цвет, не чувствовали ничего. Я вытащил обмокшую смятую пачку сигарет из одного кармана, а в другом застряло что-то твёрдое. И это были ключи. С чувством изнеможения моя голова опустилась в мокрый снег.

***

— Вы идиоты? — выругался Тони, отняв гранатомёт у агента Империи и став его заряжать, когда сел к ним в Land Cruiser. — Вам одного придурка было не убить что ли? Вы смеётесь?! Открывай сранный люк!

Они гнались за Линкольном по шоссе. Тот каким-то чудом сбежал. Райдер никогда не мог понять, как тому постоянно это удавалось, и то его очень злило. Особенно теперь.

***

Посреди дороги стоял человек в чёрном балахоне. На его лице мрачная чёрная маска с багровыми слезами. Глаза мелькали в специальных разрезах под капюшоном. Также он носил чёрные перчатки с серыми узорами, изображающими цветущие розы. В его пальцах перекатывались два металлических шарика. Хранитель услышал вдали рёв трёх двигателей.

***

«Погоня будет недолгой», — меня уже нагоняли, я осознавал это и достал свой Кольт, с которым прошёл многое за эти годы. Хладнокровно взглянул в зеркало заднего вида. — «Ещё можно что-нибудь придумать.. Я готов дать бой. И будь что будет».

Несколько минут назад вколов себе дикую дозу обезболивающего, лежащего всё это время в бардачке, я почувствовал долгожданное облегчение и успокаивающее тепло. К тому же я врубил на полную печку в машине. Комфорт, хоть засыпай. Серые отбойники плавно сливались с дорогой. Пролетали деревья, пролетали секунды. Так быстро, но в тоже время будто в замедленном действии. Я ощущал, как резина уже не держала машину. Колёса просто скользили по асфальту в нужном направлении. Незначительное движение в бок на такой скорости — и всё бы завершилось сразу. Во мне уже даже проснулся азарт. Власть над своей жизнью и жизнями этих ребят, что хотели меня разорвать. Злость наделяла силой. Эта сущность во мне на самом деле даже радовалась новой возможности выйти наружу. И я её освобождаю. Это и есть я. Настоящий. Живой. Непобедимый.

На спидометре дёргалась стрелка на двести сорок три километра в час. Больше было просто не выжать из верного Мерседеса, что я перекупил у ворчливых цыган полгода назад. Решил начать жизнь сначала. Не получилось.

Из одной преследующей машины стали стрелять, а из другой — вылез гранатомётчик. Они пробили мне колесо и полупустой бак, который сразу загорелся. Я надавил резко на тормоза. Чёрный внедорожник внезапно выбило с дороги. Машина взорвалась и перелетела за отбойник. Не знаю, что это была за физическая сила, но меня же понесло на обочину. Скользнул по мокрому асфальту, пытаясь пропустить второй Крузак вперёд. Полный привод пока спасал. Посередине дороги показался силуэт, но из-за влажного лобового стекла и замёрзших дворников было не видно, кто это или что. У второго джипа резко лопнуло переднее колесо. Раздался глушащий хлопок. Стальной зверь перевернулся несколько раз и ударился о столб, смяв свой кузов как бумагу.

Что-то забилось о мой капот, а потом звук прошёлся и по крыше. Воняло гарью и бензином. Я вывернул руль и зажал тормоз, через пару секунд выскочив из горящего автомобиля, скорость у которого почти сбавилась до нуля. Прокатился по асфальту, содрав ноги и спину, после чего через боль привстал на колено. Глаза ослепил яркий солнечный свет. Незнакомец был рядом. Такое знакомое одеяние. Я вскинул свой пистолет.

— Враги у тебя за спиной, — произнёс глубокий умиротворённый голос.

Машинально обернувшись, я пустил две пули в вылезающего из дымящегося Крузака наёмника. Всадника же мне пришлось оставить позади себя. Похоже, именно он меня спас.

Это был момент недолгой тишины. Слышался только треск плавящегося пластика. У меня вдруг задрожали пальцы и затаилось дыхание. Я сделал невозможное — я выжил. Но помимо сектанта в паре метров от меня на шоссе остался ещё один человек. Он был ранен и безоружен. Разбитый после аварии мужчина выполз из дыма, посмотрел на убитого сообщника.

— Тони?.. — я опустил пистолет, когда наши взгляды пересеклись.

— Уэйн.

ГЛАВА 3: В БЕСКОНЕЧНОМ СНЕ

— В истории человечества было множество великих людей — как до нашей эры, так и после Рождества Христова: Имхотеп — первый гений нашей цивилизации, Сиддхартха Гаутама — более известный как мудрец Будда, Александр Македонский, Гай Юлий Цезарь, Иисус Христос, Леонардо, Исаак Ньютон, Авраам Линкольн, — тех сотни и тысячи. Многих я знал лично. И ты будешь в их числе. Тебя выбрали.

Этот человек, сидящий передо мной.. Человек ли? Он излучал странную уверенность, полную умиротворённость. Его голос был предельно спокоен, а глаза — мудры. Черты лица практически идеальны, геометрически выверены. Движения нечеловечески плавны. Но нёс он неимоверную чушь. Я видел много богачей, миллиардеров, но этот был другим. Со своими странностями.

— В смысле, знали лично?! — мои брови приподнялись, а рот приоткрылся в улыбке. — Вы, наверное, ошиблись, господин.. Фауст. Я обычный наёмник. Убийца.

— Разве на счету обычного наёмника бывает сто шестьдесят девять убийств? Это я уже посчитал того бедолагу на шоссе, — он не отводил своего взгляда ни на секунду и, казалось, даже не моргал. — Ты задавал себе вопрос, как дожил до сего момента? Думаешь, тому послужила удача? Или совпадение? Ты должен был тысячу раз погибнуть, прежде чем оказаться здесь и сидеть напротив своего заклятого врага, мирно попивая свежевыжатый апельсиновый сок прямиком из солнечной Испании. Ты — некогда легендарный командир Легиона. Двадцать три успешных сложнейших миссий, — и только в последней вы потерпели поражение, после чего отряд ваш распустили. За пять лет ты потерял всего пять бойцов, заработав себе репутацию высшего военного тактика и гениального воина. Тебя ненавидели и боялись. Тобой все восхищались. Это похвально.

— Похвально? Я вас искал. Каждый сранный день весь этот год в моей голове проворачивались сотни всевозможных сцен расправ над вами. Я засыпал и просыпался с этими мыслями. И как только наступит нужный момент, я перегрызу вашим сектантам глотки, а лично Вам вспорю кишки. Моего гнева хватит на всех вас. И мне приятно от одной лишь мысли о том, что это можно сделать прямо сейчас в Вашем же личном самолёте. А Вы меня хвалите.

— Побереги свой гнев для тех, кто на тебя охотится. А пока советую тебе отдохнуть, хорошо выспаться. По прилёту будет уже утро. Нас ждёт много дел.. — он неторопливо поднялся со своего кресла, по-отцовски посмотрел на меня и на прощание сказал: — Однажды ты станешь по праву великим, Линкольн, хоть пока и не являешься таковым. Но скоро всё изменится. Тебя ждёт перерождение.

***

— Так ты за них? — он усмехнулся, выразив фальшивое удивление.

— Меня хотя бы не пытаются убить.

— Что делать предлагаешь, а? Это приказ. Не я — так другие. Тебя всё равно найдут, Линк. Не бегай от судьбы. Сдавайся или.. — Тони неторопливо достал из кобуры свой коронный Walther P99. Дуло немецкого пистолета смотрело пока что вниз. — Выглядишь ты, конечно, хреново. Постарел ты, старик, ой, и постарел. Всё это грустно.

Бак моего металлического вишнёвого Мерседеса громко хлопнул огнём. Автомобиль полностью вспыхнул. Но никто на шоссе и глазом не моргнул.

— Как наши? Лион? Клей?! — пришлось повысить голос, так как уши заложило, и я себя почти не слышал.

— Наши?! Олд в отставке, а остальные, должно быть, уже мертвы. Из-за тебя Сэма, Неона, Байрона, Вердена и всех остальных — их всех убили. Ты кинул нас, так что это нихрена не «наши»! — он пошатнулся из стороны в сторону или от ветра, или от головокружения, наигранно засмеявшись после того, как я снова прицелился в него. — А теперь ты, Уэйни, мой лучший друг, стоишь рядом с этим мудилой и тычешь пушкой в меня. В меня?! М-да! Каким был, таким ты и остался. Больной зверь, правильно все говорили.. Знаешь, я тогда пришёл не только за Анной, но и за тобой. А, всё-таки, надо было тебя оставить к херам подыхать прямо там, ублюдок! Стреляй, твою мать, ну же! Давай кончим это так же, как я сегодня грохнул твоего батю. Сказать тебе, как он стоял на коленях и умолял меня о пощаде? Грёбанный слабак, как и ты!

Теперь я точно знал, что тот звонок был от Грина. Именно мой отец, каким бы он не был, подарил мне шанс спастись. Пускай он меня и бросил в раннем детстве, а потом самолично сдал хищникам на съедение, но он попытался исправить это в свой самый последний момент.

— Вряд ли бы он встал перед кем-то на колени. Кроме Бога, конечно.. — я улыбнулся.

Слова старого друга меня ничуть не цепляли. Я прекрасно его знал и понимал, что таким образом он скорбит по ней — по нашей общей любви — по моей Анне Грант. И так же я подозревал, что он сожалеет о том, как наша крепкая дружба завершилась и как Легион печально пал. Погибли наши братья, преданные товарищи, и Тони злился на меня. И в этом он был прав. Во всём виноват я — и только я. Поведя их на одну из самых сложнейших миссий, на верную смерть, я не смог их спасти.

Послышались звуки приближающихся сирен. Сюда уже спешила полиция.