Бесплатный фрагмент - Люди двух миров

О романе

Тема параллельных миров в художественных произведениях далеко не нова, хотя и преподносится всегда по-разному. В романе «Люди двух миров» описана не столько альтернативная реальность, сколько чувства обычных людей, жизнь которых в какой-то момент начинает вдруг выходить за рамки привычных обстоятельств. Не роботы и бластеры фигурируют в этих историях, а мужчины и женщины, испытывающие радость и печаль, удовольствие и смятение, волнение и любовь. Через весь роман проходит мысль о том, что какими бы жесткими не были установленные рамки, человек с горячим сердцем способен преодолеть все, в том числе и границы между мирами. Роман неожиданно и приятно поражает красотой идеи, стилем и воплощением непростого замысла. Во время прочтения и надолго после него сохраняются прекрасные ощущения, восторг во всем внутреннем мире.
Больших успехов автору, буду ждать с нетерпением новых произведений.

Татьяна Харина, психолог, архетипотерапевт.

vk.com/club_find_what_you_wish

Слова благодарности

Спасибо друзьям, ставшим моими вдохновителями, первыми читателями и критиками еще в процессе написания романа. Всем, кто верил в меня и продолжает верить: Татьяне Хариной, Елене Трухан, Елене Поповой, Юлии Курдюковой, Лане Степановой, Татьяне Косаревой, Вере Власовой, Алене Эсауловой, Марине Захаренко, Людмиле Сулимовой, Наталье Осиповой, Розалии Давлетбаковой, Юрию Воробьеву, Наталье Полевановой.

Отдельное спасибо моей дочери Яне за моральную поддержку и за помощь в оформлении обложки.

О параллельных мирах

Оказывается, кроме нашего привычного мира с метрикой Римана, принципом неопределенности, физическим вакуумом и пьяницей Брутом, существуют и другие миры, обладающие ярко выраженной реальностью.

А. Стругацкий, Б. Стругацкий

У вас никогда не возникало ощущения, что за вами наблюдают? Разве вы не чувствуете, как кто-то, оставаясь незамеченным, видит каждый ваш шаг?

Да, они следят за нами. Непрерывно, внимательно, беспристрастно. Разглядывая, оценивая, изучая. Наблюдая.

Существование параллельных Вселенных давно перестало быть научной фантастикой. По одной из теорий оксфордских ученых, существует множество миров, и каждый из них заключен в некоторое подобие пузыря, свободно перемещающегося в бесконечном пространстве. Иногда пузыри сталкиваются и соприкасаются границами — и тогда возникают аномальные явления, эффект дежа вю, ночные кошмары и новые открытия в квантовой физике.

Имеется также версия, что, несмотря на свободное перемещение, одни миры постоянно находятся на приличном расстоянии друг от друга, а другие — довольно близко, просто рукой подать. И при определенном уровне развития цивилизации можно найти способ перехода между соседними Вселенными. Для чего? Для получения информации, которая может оказаться не просто полезной — бесценной.

Казанова

Глава 1

Он вошел в автобус, встал у окна на задней площадке, взялся за холодный поручень и закрыл глаза. Привычно просканировал обстановку. Энергетический фон в основном стандартный: усталость, расслабленность, легкие следы раздражения. Девушка у окна сильно нервничает, набирая текст смс на экране смартфона. Он пригляделся. Девушка злилась. Беспокойство расходилось от нее по салону неровными красными волнами. Причина нервозности — сложные взаимоотношения с представителем противоположного пола. Таким же молодым и впечатлительным, как она. Неинтересно. Он позволил себе расслабиться и переключить внимание с режима «профессиональный» на обычный. Человеческий. И почти сразу же увидел ее…

Отличительной, если можно так выразиться, чертой этой женщины была ее невзрачность. Сочетание возраста, одежды и выражения лица словно специально было подобрано для того, чтобы не привлекать внимания. Немного за пятьдесят. Бесформенное пальто, хотя и очень добротное, немаркого серого цвета, сапоги без каблука, объемная сумка в деловом стиле. Усталые полуприкрытые глаза за стеклами очков — хороших очков в достаточно дорогой оправе. Эта прямоугольная оправа не шла ей совершенно. Как и слишком яркие тени на веках, резко контрастирующие с бледной увядающей кожей лица. Женщина смотрела в окно, изредка слегка шевеля губами — не то вспоминая что-то, не то продолжая неоконченный спор с кем-то.

Она сидела спиной против хода автобуса, на одном из тех мест, которые обозначены наклейками «для пассажиров с детьми и инвалидов». Место напротив пустовало. Ей логично было бы пересесть, чтобы не ехать спиной вперед, но она почему-то не делала этого. Почему? В любом случае, обстоятельства складывались для него просто идеально. Он прошел вперед по салону автобуса и сел напротив. Садясь, задел ее колено своим и сказал «Простите». От звука его голоса она вздрогнула и повернула голову, автоматически пробормотав «Ничего страшного». И растерянно заморгала, встретив его взгляд.

***

В тот момент, когда незнакомый мужчина случайно коснулся ее ноги, Анна как раз думала о своем начальнике, с которым сегодня снова поссорилась. Ну почему она не может угомониться, «забить», как говорит молодежь, и покорно выполнять его распоряжения? Ну и что, что они тормозят основную работу и отвлекают от составления оперативной отчетности. Зарплата-то почасовая. Какая разница, чем заниматься, если это укладывается в нормированный рабочий день. Но Анне было не все равно, чем заполнены сорок часов, проводимых еженедельно в ее рабочем кабинете. Ее раздражал Борис — молодой амбициозный руководитель, назначенный на эту должность кем-то «сверху» и проявляющий гениальную некомпетентность в работе кадровой службы большого предприятия. Трясясь в автобусе по дороге домой, она все еще мысленно высказывала свою точку зрения по поводу его новых идей о психологическом тестировании. Прямо реалити-шоу решил устроить, придурок. Так подумала Анна и тут же обругала себя за несдержанность. Она квалифицированный специалист, поэтому мыслить обязана тоже профессионально. Хотя бы на тему работы. Именно в этот момент Анна почувствовала прикосновение к своей ноге, а затем услышала этот голос… Само касание ее ничуть не смутило — общественный транспорт, здесь и на колени может кто-то плюхнуться нечаянно, всяк бывает. Но голос… Наверное, такого мужского голоса она не слышала никогда. Какая мощь и глубина была в нем, какая сила. Анна затруднилась бы дать определение его тембру, высоте и другим характеристикам, какими там еще наделяются обычно человеческие голоса. Мужчина произнес всего одно слово «простите», однако этого было достаточно, чтобы по ее коже побежали мурашки, а в районе солнечного сплетения что-то завибрировало. Поворачивая голову, чтобы взглянуть на нарушителя многолетнего спокойствия ее женского начала, она все же еще не была готова к тому, что увидит…

Будь он посимпатичнее и помоложе, она скорее всего, скользнула бы по нему глазами и успокоилась сразу, покачав головой удивленно: вот, мол, какие голоса бывают у смазливых мальчиков. Но мужчина, сидящий напротив, не выглядел ни молодым, ни красивым. Впрочем, не выглядел он и безобразным. Это был совершенно средний представитель мужского пола, в его одежде и внешности не было ровным счетом ничего примечательного. Кроме его глаз. Глаза были необыкновенными. Ярко-синими. Удивительно красивыми. Потрясающе выразительными, излучающими какой-то особый свет. И взгляд их был устремлен на Анну.

Сначала у нее перехватило дыхание. Потом усилием воли она взяла себя в руки и даже разозлилась слегка. С какой бы стати на нее кто-то так смотрел? «Отец родной, на мне узоров нету и цветы не растут». Наверняка кто-то стоит или сидит за ее спиной, и мужчина смотрит именно туда, а кажется, что на нее. С ней такое уже случалось пару раз. Анна так уверилась в своем предположении, что обернулась даже не выяснить, а именно убедиться. Но сзади не было никого. А мужчина продолжал смотреть. Не нагло, не в упор, а спокойно, даже как-то… ласково? Анна попыталась смотреть в окно, но боковым зрением все равно ловила, исследовала этот взгляд. Он смотрит на нее, совершенно точно. Смотрит так, словно любуется. Словно ждал ее долго-долго и наконец встретил. С ума сойти. Кстати — может, это просто сумасшедший? Да ну. Слишком уверенный. Слишком мужественный. Анна не знала, как смотрят психически ненормальные люди, но была уверена, что не так. Может, он гипнотизер? В таком случае, что ему от нее надо? В сумке нет больших денег, телефон тоже недорогой — обыкновенная звонилка. Однако мысль о применяемом гипнозе почему-то показалась ей разумной. Ведь, по-хорошему, от такого пристального внимания нужно бежать без оглядки, мало ли что — а ей вот уходить совсем не хочется, все эти мысли порождаются тревожные мозгом, а душа в это время тает, просто тает под невозможно пронзительным взглядом… Анна вздохнула и сдалась. Господи ты боже мой, да что мне терять, откровенно говоря? И коротко, несмело, из-под полуопущенных ресниц взглянула в ответ. Мужчина улыбнулся. Чуть-чуть, уголками губ. Не улыбкой победителя, не насмешливо и не обидно — он улыбнулся нежно. И даже словно подбадривающе. Анна поняла и посмотрела уже в открытую. Вопросительно. Конечно, он сделал вид, что не понял этого вопроса. Или действительно не понял, или этот ее вопрос был ему неинтересен. Он продолжал смотреть, его глаза сияли. Теперь Анна ясно поняла, что именно они излучают. Любовь. Причем вовсе не такую любовь, которая безусловная, христианская и ко всем одинаковая — а вполне себе конкретную, мужскую любовь к женщине. Когда осознание этого пришло к ней, Анна чуть не задохнулась от избытка эмоций. Она уже не выдвигала мысленных версий о степени нормальности, маниакальности или недобрых намерений своего случайного попутчика — она тонула в этих глазах, в этой любви и в этом… желании. Желании? Вы серьезно, мужчина? Мне 51, я замужем двадцать лет, из них последние пять не занимаюсь даже супружеским сексом. Я знаю о себе все, мое лицо не выглядит моложе меня, а фигура давно уже обрела следы офисной работы. Не врите мне. Не врите.

После этого мысленного крика души она вновь посмотрела на него, уже зло и даже отчаянно. И замерла. Он — не лгал. Она поняла это мгновенно, как может понять любая женщина, если ей ничего не говорить, а лишь смотреть на нее. Словами можно скрыть правду, глазами — нельзя. Особенно такими глазами.

Когда она поняла, что проехала свою улицу, сработал рефлекс — она вскочила и рванулась к дверям. Автобус уже подъезжал к следующей остановке. У дверей Анна оглянулась. Мужчина смотрел. Все с той же нежностью и полуулыбкой, но теперь еще и с примесью легкой грусти. Его лицо выражало мягкое сожаление, и это скорее было не «Ну куда же ты?», а «Понимаю, тебе пора». Анна машинально тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, и вышла из автобуса.

***

Она поймала себя на том, что уже несколько минут стоит у двери собственной квартиры, зажав в руке ключ. Анна попыталась вспомнить дорогу от автобусной остановки до дома, но не сумела. В голове висела странная звенящая пустота, в которой терялись все мысли.

Господи, да что со мной? — усилием воли она включила привычный внутренний монолог. Ну, пялился мужик в автобусе, с кем не бывает…

Ее память, повинуясь встревоженному сознанию, услужливо затирала все, что так смущало ее: звучание его голоса, его невыносимый взгляд и ее учащенное сердцебиение… Теперь Анна пыталась убедить себя, что ей лишь показалось все это, а на самом деле просто какой-то озабоченный тип, любитель бабушек, пытался с ней заигрывать. Вообще-то бабушкой она еще не стала — дочь пока не торопилась ее этим осчастливить, хотя и вышла замуж в прошлом году.

Анна вздохнула и открыла дверь. В уши сразу ворвался шум и грохот, смешанный с криками сразу на двух языках — Валентин смотрел какой-то свой очередной боевик, где плохой русский перевод смешивался с незаглушенной американской озвучкой.

Анна разделась в прихожей, переобулась в домашние тапки и вошла в комнату.

— Валя, убавь звук. Валя! Я уже дома!

Муж недовольно крякнул и потянулся за пультом. Поставив видео на паузу, он прошел на кухню и налил себе воды из остывшего чайника.

— Ты чего так долго сегодня, мать? — поинтересовался он между крупными глотками. — Верка только что по скайпу звонила.

— Что сказала?

— Да что она скажет. Спросила, где ты.

— А сам ты, что, с ней не говорил? Как у них дела?

Валентин раздраженно поставил чашку на стол:

— Не делай из меня идиота. Я спросил, как у нее дела. Нормально все. Что до ее лысого бойфренда, то мне неинтересно, даже если он там внезапно клад нашел.

— Валик, Андрей ей муж, — устало сказала Анна, — они расписались еще год назад.

Но Валентин уже оседлал своего любимого конька.

— Расписались, не расписались! Какая нахрен разница? Все равно он не мужик, а непонятно что! Если уж родители тебя ничем не обеспечили, то работать надо, вкалывать надо, нюхнуть предприятия нормального, а не легких путей искать на подработках сраных… Что она в нем нашла, на кой он ей сдался? Девка видная, вышла б за нормального парня, из обеспеченной семьи, жили бы здесь, к нам поближе. Москва, Москва, да провались она, что они там забыли, помойка, проходной двор!

Валентин говорил и говорил, все больше закипая, а Анна молчала. Эти «старые песни о главном» повторялись в их доме с завидной периодичностью, и обычно она всегда становилась на защиту зятя, который упорно стремился работать только на себя, взяв в аренду какую-то спецтехнику — не то кран, не то экскаватор. И действительно рано стал лысеть, отчего теперь постоянно брил голову наголо. Но с Веры он пылинки сдувал, дочь явно была счастлива, поэтому Анна испытывала к Андрею очень теплые чувства. Валентина же он страшно раздражал — своим независимым характером и нежеланием разделять «мужские» взгляды тестя на жизнь.

Анна слышала гневный голос мужа и понимала, что сегодня ей почему-то все равно, что он говорит.

Валентин не был плохим человеком. Он не был даже плохим мужем. Она привыкла к нему, как привыкают к домашнему любимцу или предмету интерьера. Когда они познакомились, юная Аня только приехала из своего поселка поступать в институт, а Валик уже работал механиком и получал по тем временам неплохие деньги. Он окружил ошарашенную провинциалку ухаживаниями и знаками внимания, и Аня поверила — вот оно, то самое. Именно таким должен быть кандидат в мужья: не пьет, не курит, уверенный, заботливый. Мама всегда говорила, что любовь проходит, а замуж надо выходить за человека надежного, не вертопраха. Мамы уже нет, а семейное счастье благодаря маминым наставлениям у нее присутствует. Хорошая квартира, хорошая работа, красавица дочь и муж-домосед. Никаких тебе попоек с друзьями, никаких загулов. Валентин был воплощением стабильности. Когда они начали встречаться, он помог Анне устроиться в свой любимый «ПромСтрой», где она после окончания института постепенно доросла до заместителя начальника службы, а Валик так и остался механиком. Не потому, что не мог получить ничего другого — просто его все устраивало.

Анна испытывала чувство отстраненности, она словно смотрела со стороны на себя, на мужа и на их жизнь. Ежедневная работа на большом предприятии не была ее призванием. Приехала в город, поступила в ВУЗ, устроилась на работу — просто потому, что все так делали. Это считалось хорошей карьерой. Она всю жизнь думала, что ей очень повезло. Ее научили так думать, потому что это прекрасно вписывалось в общепринятую формулу успеха. Почему сейчас ей было от этого так тошно и горько?

— Валя, — неожиданно для себя сказала она, — давай купим дом.

Муж умолк на полуслове и удивленно уставился на нее.

— Мать, ты не заболела? Зачем нам целый дом на двоих, у нас квартира трехкомнатная.

— Я не в этом смысле, Валь. Давай уедем за город. Купим домик маленький, с садом. Я не хочу больше так жить. Я розы разводить всегда мечтала. Ты сможешь остаться работать все там же, если захочешь. Машину купим, будешь на ней ездить сюда, в город. Мы ведь всю жизнь в этой квартире. Я задыхаюсь в ней…

Анна почувствовала, как ее захлестывает волна возбуждения, смешанного с отчаянием, она все говорила и говорила — о людях, о мечтах, о своем предназначении, о том, что нельзя все время жертвовать собой, ведь что тогда останется ей…

Валентин сначала слушал недоуменно, затем резким жестом остановил ее.

— Я понял, — сказал он удовлетворенно. — Это у тебя климакс, кризис возраста или что там еще у вас женщин бывает, когда вам вдруг хочется чего-то эдакого. Ты пропей антидепрессанты или гормональное что-нибудь, а мне мозги не выноси, я домой отдыхать прихожу, а не выслушивать всякий бред.

Он повернулся и вышел в комнату, откуда через минуту снова донеслись звуки пальбы и криков. Когда хлопнула входная дверь, он удивленно поднял голову, с минуту прислушивался, затем махнул рукой:

— Перебесится.

***

Он шел по закрепленному за ним району — спокойным, размеренным, «средним» шагом, ничем не выделяясь из общей массы прохожих. Рост, одежда, лицо — все в нем было невыразительным и не заслуживающим внимания. Сотрудники из Лаборатории образов, создавая его внешний вид, постарались сделать его как можно более среднестатистическим для этой местности и этого времени. И все же время от времени он попадал в поле зрения многочисленных стражей здешнего порядка, которым не требовался особый повод для проверки собственной бдительности.

Так случилось и на этот раз. Из-за поворота прямо навстречу ему вышли трое в серой униформе — полицейский патруль. Слишком близко, практически нос к носу. Пристальные взгляды мгновенно ощупали с ног до головы. Ему нечего было опасаться, но на всякий случай он приглушил цвет глаз и сделал свой взгляд совершенно безразличным.

— Пожалуйста, предъявите документы.

— Пожалуйста. — Он вынул из нагрудного кармана маленькую переливающуюся книжечку УУН. Универсального удостоверения наблюдателя.

Глядя, как жесткие пальцы аккуратно, но быстро листают сверкающие страницы, он привычно вспоминал, какая информация сейчас поступает в мозг полицейского: паспорт гражданина РФ… номер, серия… выдан… дата выдачи… фамилия, имя, отчество, пол, дата рождения… место рождения… ну и так далее, все как положено.

— Проживаете там же, где прописаны?

— Да, на улице Гагарина.

— Все в порядке, Иван Дмитриевич. Можете идти, извините за беспокойство.

Он кивнул и все тем же размеренным шагом двинулся дальше, вдоль проспекта, по направлению к Центральному парку. Уже подходя к засыпанным листьями аллеям, почувствовал легкое жжение в левой руке. Поднимая и переворачивая руку, он уже знал, что увидит — в центре ладони горела ровным светом ярко-красная точка. Сигнал вызова. Он свернул, миновав главную дорожку парка, и прошел подальше, за густые, еще не облетевшие кусты боярышника. Внимательно огляделся, убедившись, что вокруг никого нет. Вполголоса произнес код и шагнул в туманную синеву открывшегося прямо перед ним портала.

Глава 2

Инспектор по нарушениям не сидел за своим столом, как обычно, а прохаживался по кабинету взад и вперед, тщательно стараясь скрыть внутреннюю борьбу, происходящую в нем в этот самый момент. Наконец он остановился.

— Ты понимаешь, что на этот раз ты попал?

Эл промолчал. Ему не хотелось ввязываться в бесполезную дискуссию, он просто ждал, пока его друг скажет что-нибудь более информативное. А сказать было что — это он видел даже без применения своих сверхспособностей.

— Эл, ты даже представить себе не можешь, как ты влип! — Кью не удержался и горячо всплеснул руками. — Ну, как ты мог так напортачить? Ты же профи! Нет, ты мега-профи, у тебя ни одного предупреждения за семь лет работы!

Ему надоело ждать.

— Хватит меня пугать. Я не нарушал Инструкции.

— Если бы ты нарушил Инструкцию, мы бы сейчас с тобой не разговаривали, тебя бы уже дисквалифицировали! Ты бы уже искал философский камень в двенадцатом веке своего любимого бета-мира!

Эл хмыкнул. «Любимого». Ну надо же, словечко выбрал. Впрочем, его работа в бета-мире ему действительно всегда нравилась.

Видя его невозмутимость, Кью глубоко вздохнул и наконец уселся в свое кожаное кресло.

— Ну, мне-то ты хоть можешь сказать?

— Что именно?

— Что ты нашел в этой… женщине? Я видел запись сканирования твоей памяти. Она даже не красивая. И вообще…

Эл снова хмыкнул.

— Вся красота — в глазах смотрящего, Кью. — Эту фразу он вычитал когда-то в одной из книг бета-мира. Вообще, за годы своей работы там и вынужденного социального взаимодействия с представителями параллельной реальности он успел проникнуться впечатлением от многих произведений их культуры.

— Ладно, спрашиваю не как сотрудник. Просто как друг. Почему, Эл? Ну, почему?

— Как бы это тебе объяснить попроще… Мне нравится делать женщинам приятно. В бета-мире существовал когда-то человек по имени Джакомо Казанова. Он вошел в историю как величайший соблазнитель. Словом «казанова» теперь там называют бабников. Но это неправильно. Казанова не был просто искусным обольстителем. Он был творцом. Художником, если хочешь. Он умел увидеть в женщине то, чего не видел никто. Вот я — примерно как он. Я обожаю будить в женщинах чувственность.

— А я думал, мы друзья. — Удивленно повертел головой Кью. — А ты мне никогда ничего подобного про себя не рассказывал.

— Да не обижайся ты. Мы не так уж часто видимся с тех пор, как меня зачислили в Наблюдатели. К тому же, ну с какой стати мне афишировать такие вещи?

Кью вздохнул.

— Ладно, ты меня удивил. А теперь оставим лирику, и я перейду к официальной части.

— Переходи, не стесняйся.

— Не смешно, Эл. Ты ведь помнишь первое правило Наблюдателя?

— Не нарушать ход событий.

— Именно. Если ты говоришь, что проделывал такие фокусы с женщинами и раньше — значит, последствия просто не были значительными. В последнем же случае датчики контроля уловили сильные изменения энергетических полей.

— «Я чувствую колебание силы» — процитировал Эл с иронией.

— Что?

— Ничего. Слишком много я успел просмотреть культовых фильмов бета-мира.

— А, ну-ну. Так вот. Формально ты Инструкции не нарушал и ни во что не вмешивался. Фактически же после контакта с тобой объект повел себя настолько нетипично для него, что это вызвало цепь определенных событий.

— И ты утверждаешь, что ответственность за них несу я?

— Я ничего не утверждаю. Я доношу до тебя информацию. А теперь тебя хочет видеть начальство. Аудиенция через 15 минут. Приготовься.

***

Эл вошел в просторный кабинет и в сотый, наверное, раз, удивился обманчивости его интерьера. Помещение напоминало скорее уютную гостиную — с диванами, камином, напольными вазами и прочими неофициальными предметами. Здесь хотелось расслабиться и посидеть в роскошном кресле, держа в руке бокал с… неважно с чем, все равно делать этого не стоило. И не приходилось. Никому и никогда. Женщина, стоявшая у окна, была так же обманчиво прекрасна на вид. Ее стройная фигура и роскошные мягкие волосы могли ввести в заблуждение лишь при первой встрече.

Женщина повернулась к нему.

— Здравствуй, Эл.

Лед. Лед в голосе и в глазах. Но не стоит принимать на свой счет. Руководитель Службы Наблюдения всегда была такой.

— Здравствуй, Би.

Несколько секунд она молча разглядывала его, затем указала на кресло.

— Не буду томить тебя предисловиями. Как ты понимаешь, ваш разговор с Кью прослушивался, поэтому я в курсе дела.

Эл не совсем понял, какое именно дело она имела в виду, но переспрашивать желания не возникло.

— За годы работы к тебе ни разу не было претензий. Ты был отличным Наблюдателем, даже несмотря на твое… хобби, назовем это так. Аппаратурой фиксировались твои контакты с женщинами бета-мира. Да, Инструкции ты не нарушал. И хотя воздействие оказывал всегда, но происходящие в результате этого изменения составляли не более одного процента. Это вполне допустимо, поэтому привлечь тебя было не за что. Однако в этот раз твои действия вызвали мощное нарушение течения событий.

Он молча рассматривал затейливый узор на журнальном столике перед креслом.

— Тебе дается право на объяснение.

Эл молчал.

— Хорошо. Уточняю. Это не право. Ты должен. Все объяснить мне. Это приказ. Только имею в виду, что та милая история про бета-персонажа Казанову, на которую купился твой друг, мне не интересна.

Эл поднял голову. На него смотрели необыкновенно прекрасные, но абсолютно непроницаемые глаза стального цвета.

— Ты ведь знаешь, Би, — медленно начал он, — что при тестировании Наблюдателей фиксируются и измеряются лишь те качества, которые имеют значение для работы… У меня есть способность, которая никогда и никем не была замечена. Просто потому, что она никого не интересовала.

— Это невозможно.

— Знаешь, чем женщины отличаются от мужчин? — продолжил он, не обратив внимание на ее категоричное заявление. — Нет, не внешностью и не характером, и не гормональным фоном. То есть этим тоже, да. Но это не главное. Мы, мужчины — отличные ребята. Мы можем быть потрясающе красивыми, сильными, могучими, умными и так далее. Но мы — по сути, пустая оболочка. Ибо существует Искра Жизни, и она есть только в женщинах. Я вижу это искру. Я действительно вижу ее, Би. В одних она светится маленькой точкой, ожидая своего часа, в других — горит ярким и сильным пламенем, уже разбуженная и наполненная силой. А есть женщины, в которых она тлеет крошечным угольком и вот-вот погаснет. Когда я вижу такую искру, затаившуюся на дне души и готовую вот-вот исчезнуть навсегда — я не могу пройти мимо. Не имею права. Я должен разбудить ее. Это совсем нетрудно, часто хватает одного взгляда или нескольких ничего не значащих слов.

Он посмотрел на свою начальницу и счел нужным добавить:

— В пределах Инструкции, разумеется.

Возникла долгая пауза. Наконец Би снова заговорила.

— Как тебе известно, время нашего мира отличается от бета-параллели на сутки. Проходя от нас к ним через прямой портал, ты попадаешь в их вчерашний день. Но темпоральные роботы-разведчики могут свободно перемещаться из нашего «сегодня» в соответствующее время бета-мира, то есть в их «завтра». Это стандартный контроль, фиксирующий изменения в бета-реальности за одни сутки.

— Я об этом осведомлен.

— Эл, ты хорошо запомнил женщину, с которой вступил в контакт?

— Я не помню ее внешности, если ты об этом. Ее искра… она еле теплилась, но была еще жива. Я видел, что она может погаснуть в любую минуту.

— Согласно отчетам разведчиков, Анна Владимировна Михайлова за прошедшие сутки полностью изменила свою жизнь и свои дальнейшие планы. Она ушла от мужа, уволилась с работы и переехала в маленький населенный пункт, где когда-то родилась, в дом своей тетки, намереваясь остаться там и заняться садоводством. Это вызвало сильный резонанс среди жителей поселка, особенно мужчин, которые были знакомы с ней в юности. Мы ввели все полученные данные в компьютерную программу. Вероятность возвращения романтических чувств к ней у трех объектов составляет 72%. Вероятность возникновения вследствие этого проблем в их семьях — 95%.

Эл вздохнул.

— Это еще не все. — Би заглянула в какие-то распечатанные листы. — Валентин Михайлов, муж Анны, в эти же сутки вышел на работу в состоянии алкогольного опьянения, из-за чего им был допущен несчастный случай на производстве. Пострадал двадцатилетний рабочий, он останется инвалидом на всю жизнь. Вероятность его социальной деградации составляет 60%. Вероятность признания Михайлова виновным и привлечения его к уголовной ответственности — 99%.

В результате увольнения Анны Владимировны образовалась вакансия, которую с вероятностью 70% займет молодая женщина, переведенная из структурного подразделения предприятия. Вероятность возникновения служебного романа между ею и ее руководителем — 93%. Вероятность ухода его из семьи — 48%, вероятность попытки суицида его жены — 51%. Мне продолжать?

Эл чувствовал, как его самообладание тает подобно мартовской сосульке.

— Послушай, Би, — сказал он тихо, — но ведь нет гарантии, что вероятность всех этих событий увеличилась в связи с поступком… Анны. Если у человека имеется склонность к суициду, то она может проявиться и по другой причине. Молодой рабочий мог остаться инвалидом и при других обстоятельствах. Этого ваша компьютерная программа не просчитала?

Би кивнула.

— Да, все очень неоднозначно. Именно поэтому твое дело будет передано Верховному судье.

Теперь хладнокровие покинуло Эла полностью.

Верховный судья. Это словосочетание внушало страх даже самым закаленным сотрудникам Департамента контроля параллельных реальностей. Ибо Верховный судья не имел эмоций и не знал логики. Человеческой логики. Потому что Верховный судья не был человеком.

Эл попытался успокоить дыхание и взять себя в руки. Что его ждет? Какой приговор ему вынесет бездушная машина, созданная неизвестно когда, неизвестно кем и попавшая в альфа-мир неизвестно откуда?

— Если ты готов, пройди в камеру ожидания. Тебя будет сопровождать Интерпретатор.

— Кто?

— Человек, который после получения решения Верховного объяснит, что делать дальше.

Глава 3

Камера ожидания не зря называлась камерой. Помещение было крохотным и очень странным. По шершавым стенам стального цвета время от времени пробегали искрящиеся волны, похожие на маленькие молнии. Мебели не было. Половину одной из стен занимал большой черный экран. Перед ним на уровне человеческой груди прямо в воздухе висела стандартная компьютерная клавиатура. Экран выглядел погасшим.

Интерпретатор оказался спокойным мужчиной с уверенными движениями и очень внимательным выражением лица. На нем был строгий серый костюм классического покроя, под которым угадывалось сильное тело с быстрой реакцией. Многолетняя практика работы научила Эла мгновенно отмечать такие детали. Впрочем, от комментариев он воздержался. Его больше волновало собственное состояние. Руки немного дрожали. Апатия и смятение — он и не подозревал, что можно испытывать эти два чувства одновременно. Что хуже — томительное ожидание неизвестности или страх перед решением Верховного? Насколько ему было известно, приговоры исполнялись прямо в этой камере. Безотлагательно. Он осознавал, что паникует. Верховный судья может решить полностью стереть его память, а он даже ни с кем не попрощался…

— Подойдите к экрану.

Эл глубоко вздохнул и подошел.

— Приложите руку.

— Прямо к экрану? Куда именно?

— К экрану. В любом месте.

Его ладонь коснулась холодной матовой поверхности. Экран осветился. Через несколько секунд по нему светящейся строкой побежали буквы: «Наблюдатель L257709, обвиняется в несанкционированном воздействии на параллельную реальность. Ждите решения.»

— И долго ждать?

— Недолго. Можете убрать руку.

Прошло несколько минут, которые показались Элу вечностью. Его сердце билось так громко, что отдавалось в ушах. Дышать стало трудно.

Идиот, обругал он себя мысленно. Чего мне бояться? Что я теряю? Меня распылят на атомы прямо здесь? Смешно. Хватит этих игрушек в крутых судей и вершителей судьбы. Я сделал то, что должен был сделать. И мне не стыдно за это. Женщины достойны любви. Если это разрушает жизнь мужчины — ему же хуже. Значит, слабак. Значит, не способен и не достоин.

Горячей волной на него накатила смесь злости и отчаяния.

В это время экран засветился. Красным курсивом на нем отчетливо проступил текст решения Верховного судьи.

«Наблюдатель L257709 признается виновным в несанкционированном воздействии на бета-реальность и приговаривается к корректирующей деформации личности путем слияния ее с объектом из параллельного мира. Слияние продлится в течение биологического существования объекта. Выбранное временное направление: прошлое. Подробные технические условия (информация для персонала, приводящего приговор в исполнение): ХХХХ ННН ZZZZZ WWWW UUU».

— Что это значит???

Интерпретатор пристально изучал закодированные символы в конце текста. Наконец он повернулся к Элу и посмотрел ему в глаза.

— Ваше сознание будет перемещено в тело выбранного вами человека, реально существовавшего в прошлом бета-реальности. Временной период: 1700 — 1900 годы. Именно такие параметры были заданы Верховным. Вы будете осознавать себя как нынешнюю личность и в то же время проживете жизнь объекта, не в силах ничего в ней изменить. Это двойственное состояние призвано оказать исправительное воздействие на ваш разум. Улучшить его. Если улучшения не произойдет, то придется провести искусственную корректировку.

По окончании срока испытания, то есть после завершения биологического существования объекта, вы будете перенесены в эту же камеру для контрольного тестирования. Пройдете его успешно — вернетесь в это же самое время на эту же должность. Не пройдете — будете дисквалифицированы. Вам все понятно?

Эл оцепенело кивнул. Он вновь начинал воспринимать реальность объективно, стук собственного сердца перестал его оглушать, а взбудораженный разум собирал и выстраивал логические цепочки, вытаскивая из памяти что-то очень важное…

— Подойдите к экрану. Здесь загружена навигационная оболочка базы данных обитателей бета-мира в указанный временной отрезок. Чтобы выбрать индивидуума, с сознанием которого произойдет слияние, вы можете задавать любые параметры поиска и выставлять соответствующие фильтры. Выбрав объект, введите его имя и дату рождения в обведенное красной рамкой поле, затем нажмите на клавиатуре «Enter». Можете приступать. Ваше время не ограничено.

— Мне не нужно время.

Эл подошел к экрану и твердой рукой впечатал в обведенное красным поле:

«Джакомо Казанова. 2 апреля 1725 года»

Эпилог

Он открыл глаза. Приглушенный свет, тишина. Серые стены. Через мгновение на смену первому естественному вопросу «Где я?» пришел следующий, уже не совсем естественный. «Кто я?». Впрочем, оба пока остались без ответа.

Он медленно повернул голову и огляделся. Стены, ничего больше. Странное помещение. Пошевелил руками. Тело слушается, все в порядке. Но что происходит, почему он не знает ничего о себе?

— Внимание, — раздался прямо из стен негромкий голос, не похожий на человеческий. — Ваше состояние оценено как удовлетворительное и не представляющее опасности. Вам разрешен контакт с Интерпретатором, но без права покидать Камеру. Приготовьтесь.

Он глубоко вздохнул. Сейчас хоть что-то прояснится. Я готов.

Часть стены, оказавшаяся раздвижной дверью, открылась, впуская человека в строгом сером костюме.

— Здравствуйте. — Человек внимательно и оценивающе смотрел на него.

— Здравствуйте.

Быть спокойным и собранным. Задавать вопросы не имеет смысла. Все, что ему нужно знать, сейчас расскажут. Он так же внимательно смотрел на обладателя костюма.

На лице Интерпретатора появилось выражение крайнего удовлетворения, словно он увидел именно то, чего давно ждал.

— Все в порядке. — Он слегка улыбнулся и сказал куда-то вверх: — Разрешение на разблокировку памяти.

Комната поплыла. Краски вспыхнули и на мгновение исчезли, мир стал черно-белым. Он закрыл глаза. Голова неприятно кружилась, в мозгу стали появляться туманные образы… Затем в одну секунду словно сложился пазл, и он вспомнил все.

Некоторое время Эл анализировал свои воспоминания, затем открыл глаза и посмотрел на мужчину. Теперь уже хорошо знакомого ему.

Интерпретатор ждал.

— Я могу задавать вопросы?

— Разумеется. Именно это от вас и требуется сейчас. Так мне легче будет вам все объяснить.

Эл на минуту задумался, еще раз проанализировал последнюю хранимую сознанием информацию, затем спросил, сдерживая волнение:

— Я… прошел испытание?

Интерпретатор вздохнул.

— И да, и нет. Видите ли, ваша программа не была выполнена до конца.

— Я не справился?

— Ну что вы. Исполнение приговора Верховного судьи было прервано не по вашей вине. По сути, в связи с вашим делом возник прецедент — впервые за всю описанную историю последней цивилизации альфа-мира приговор Верховного был поставлен под сомнение. Инициатором пересмотра стала руководитель службы, к которой вы приписаны.

— Би?

— Да. Она настояла на подключении дополнительных программных ресурсов, которые просчитали варианты развития событий в мире бета без участия с вашей стороны.

— И что?

— Вы оказались правы, когда дали ей понять в вашем последнем разговоре, что лишь проявили и ускорили те события, которые все равно случились бы с большой долей вероятности.

— И что же произошло дальше?

— Ваше дело признали нестандартным. Был собран экстренный Совет, на котором его рассмотрели с точки зрения не только логики, но и эмоциональной оценки. Привлекли экспертов по взаимоотношениям и альтернативным вариантам исследований. После того, как ваши действия были признаны не нарушающими ни одного регламентирующего вашу работу документа, исправительная программа была прервана, а ваше сознание полностью восстановлено в вашей прежней личности. По сути, ваше слияние с выбранным вами историческим субъектом бета-мира продлилось всего несколько недель. Разумеется, все данные об этом в вашей памяти заблокированы. Ваше сознание и даже подсознание еще раз протестировано на профпригодность, и на основании вынесенного заключения вам возвращается право вновь приступить к своей работе. Если не захотите пройти переподготовку и сменить ее на другую, конечно.

— Не захочу.

***

Он снова стоял в кабинете своей начальницы, привычно разглядывая бордовые розы на роскошных бархатных гардинах. Руководитель службы наблюдения выкладывала на стол его документы: удостоверение, сборник инструкций, чип с объемными многоуровневыми схемами вверенного ему района, памятку с кодами активации связи и переходных порталов…

— С возвращением, Эл.

— Спасибо. И спасибо за все то, что ты для меня сделала.

— Это было не ради тебя. Ради справедливости. Ты можешь не чувствовать себя обязанным. Приступай к работе.

— Все равно спасибо.

Он повернулся и направился к двери.

— Эл.

— Да? — Он остановился на пороге.

Безупречно красивая женщина подошла к нему совсем близко. Помедлила, обдумывая что-то.

Он ждал.

— Послушай. Та искра, про которую ты говорил… Она… есть и во мне? Она горит?

Он с удивлением обнаружил, что в ее глазах больше нет льда. От осознания этого перехватило дыхание…

Эл тут же приказал себе забыть это. Навсегда забыть то, что он только что увидел.

— Не знаю, Би. Субординация не позволяет мне разглядывать тебя так пристально.

Конец

Проводник из мира beta

Глава 1

— Алина, ты опять до ночи?

— Мам, перестань. Мне двадцать пять, я совершеннолетняя.

— Девочка моя, ты ведь знаешь, что я все равно волнуюсь.

— Мама. Я же деньги зарабатываю.

— Деньги, деньги… Был бы жив отец, он бы не позволил тебе заниматься такой ерундой, как пение по кабакам. И ради чего институт заканчивала, спрашивается?

Алина насмешливо фыркнула, чмокнула мать в щеку и стремительно выскочила за порог квартиры. Она не просто привыкла к постоянному ворчанию мамы на тему ее работы, но и знала точно, что все эти фразы произносятся «для порядка», в виде компромисса между родительским мнением и решением дочери. Заводя свой миниатюрный голубой «ситроен» и выруливая со двора, Алина все же не удержалась и вздохнула от вернувшихся к ней воспоминаний.

Был бы жив отец… Да, он бы не позволил, это точно. Отца не стало два года назад, через неделю после того, как Алина получила диплом. Мама тяжело переживала его смерть, и именно поэтому Алина осталась жить с ней, а не отправилась в самостоятельное плавание по волнам жизни. Впрочем, плавать было просто не с кем. Появись в ее жизни мужчина, Ее Мужчина, — конечно, все бы сразу стало иначе. Но ничего подобного пока не предвиделось. Несмотря на множество прекрасных качеств, которыми она обладала, Алина до сих пор еще ни с кем не встречалась всерьез.

К ресторану она подъехала за полчаса до своего выхода — как раз оставалось время привести себя в порядок и сосредоточиться, «войти в образ» бесстрастной звезды местной эстрады. Припарковавшись у служебного входа, Алина мягко захлопнула дверь машины и легко взбежала на крыльцо, звонко стуча каблучками. В маленькой комнатке, выделенной ей под гардеробную, уже стоял на столике большой кувшин ее любимого холодного мятно-лимонного чая. «Спасибо, Сергей» — мысленно поблагодарила она хозяина заведения, откровенно влюбленного в нее, несмотря на наличие супруги и троих детей. Впрочем, его чувства были вполне платоническими и поэтому не тяготили Алину, а принимались ею вполне естественно, как должное.

Она была красива. Очень красива — не внешней «кукольной» красотой, а по-настоящему. Ее смеющиеся серые глаза и волнистые медовые волосы сводили парней с ума. Она была при этом достаточно умна, чтобы ни с кем не кокетничать, а держаться исключительно по-дружески. Конечно, среди ее поклонников встречалось немало мужчин постарше, которые готовы были сделать ее своей если не женой, то уж точно дамой сердца. Ей присылали букеты и подарки, ей клялись в любви и угрожали покончить с собой. Она мило благодарила или укоризненно качала головой — и оставалась совершенно спокойной внутри. Откровенно говоря, ее не интересовали мужчины. Нет, с ориентацией у Алины было все в порядке, но еще ни одному представителю сильного пола не удалось вызвать в ней хоть каплю интереса. Их ухаживания были однообразны, слова предсказуемы, а поступки порой откровенно глупы.

Отсутствие партнера мало беспокоило эту жизнерадостную красавицу. Ее занимали пока совсем другие вещи. После школы, уступив давлению отца, она поступила на экономический и успешно завершила обучение, дойдя до финиша с отличными результатами. Но Алина точно знала, что таким образом она просто купила себе право поступать дальше так, как вздумается. Вы хотели высшее образование — пожалуйста. А теперь не мешайте мне жить. Хотя мешать скоро стало некому — отца навсегда унес очередной сердечный приступ, а затосковавшей матери было уже не до того, чтобы наставлять дочь на путь истинный.

Алина же хотела петь. Она всегда хотела петь, ее голос от природы был сильным, красивым и очень наполненным, все свое детство она солировала в вокальной группе школьного хора и, разумеется, мечтала стать знаменитостью, звездой с большой буквы. Она просчитала свой путь так: несколько лет работы в самом посещаемом ресторане города, полное завоевание местной публики, накопление нужной суммы на поездку в столицу, где она обязательно в конце концов найдет способ продвинуться вперед и обратить на себя внимание. Дальше — по обстоятельствам.

Почти половина пути была пройдена — ее хорошо знали в городе, ею откровенно восхищались, многие мужчины ходили в ресторан только в те вечера, когда она пела. Она действительно относилась к своему призванию серьезно, как к очень ответственной работе: тщательно подбирала репертуар, знала много известных песен на английском, французском и итальянском языках, имела целый набор классических платьев для выступления — никаких вам выпадающих грудей и задирающихся юбок, — она вовсе не искала дешевой популярности.

Когда она пела, в зале ресторана наступала мертвая тишина — мужчины забывали не только о еде, но и выпивке. Они не сводили глаз с ее нежного лица и хрупкой, словно выточенной, фигурки, они наслаждались потрясающей мелодичностью ее голоса… Что же касается присутствующих всегда в меньшинстве женщин — о, да, они ревновали своих спутников, но не могли не признать, что прекрасная девушка на маленькой сцене никому и никогда не дает повода даже для легкого флирта. Она выглядела инопланетянкой, настолько далекой от земной жизни, что любые похотливые мысли по отношению к ней казались просто кощунством…

Алина выбирала для себя и своих восторженных слушателей песни по настроению, по ощущениям и даже по погоде. Никаких кабацких заигрываний в стиле Успенской или Цыгановой, никакой современной молодежной попсы. Обладая хорошим вкусом, развитой интуицией и чувством стиля, Алина находила слова и мелодии, которые волновали сидящих в зале людей, заставляя приходить сюда снова и снова. Популярные зарубежные композиции чередовались со знакомыми и любимыми многими песнями на родном языке. Она не стеснялась брать себе «мужские» произведения: Талькова, Розенбаума, «Воскресенья», «Аквариума» и даже «Пикника», прекрасно зная, что в ее исполнении они звучат совершенно по-новому. Перед самым выступлением она сообщала бессменному диджею Паше, что именно собирается спеть, а тот за пару минут находил в базе нужную минусовку. Конечно, с живой музыкальной группой или оркестром все это выглядело бы куда интереснее, но Алине не нравилась мысль о том, что придется согласовывать свое настроение и свои желания с целым коллективом. Она любила быть единственной хозяйкой на сцене.

Алина посмотрела в окно своей импровизированной гримерной. Осенняя сырость нависла над городом ощутимой серой пеленой. Листья уже облетели полностью, и осень перешла в ту свою стадию, когда уже порядком всем надоела. Хотелось зимы, праздника и новых событий. Алина улыбнулась. Она уже решила, какой будет сегодня первая песня. Распустив свои роскошные волосы и небрежно рассыпав их по плечам, она встала, внимательно оглядела себя в зеркало и решительно вышла через боковую дверь в зал, где у стены было оборудовано ее рабочее место — полукруглая «сцена» размером чуть больше обеденного стола. Алину это нисколько не смущало. Под одобрительный гул и неслаженные хлопки она поднялась по маленьким ступенькам и взяла микрофон. Она никогда не говорила вступительных слов, не объявляла названий и авторов. Заиграла мелодия, прозвучали аккорды вступления, Алина улыбнулась своей «инопланетной» улыбкой и запела красивым, удивительно чистым голосом:

Снилось мне — неожиданно выпал снег

В мире наступили тишина и свет…

Глава 2

Отдыхая после силовой разминки, Эл расслабленно лежал на просторном диване в квартире, которую он снимал сроком ровно на месяц. Квартира была хорошая, с удобной мебелью и свежим евроремонтом — Служба материально-технического обеспечения не скупилась на то, чтобы создать сотрудникам группы наблюдения максимально комфортные условия. Работа Наблюдателей считалась достаточно вредной — требовала предельной концентрации внимания и строго «незаметного» поведения, а также сведения к минимуму возможных социальных контактов, для чего раз в месяц обязательно организовывался переезд на новое место жительства. В сущности, квартира предоставлялась сотрудникам исключительно по их желанию, так как они имели право после двенадцатичасового несения своей вахты на следующие 12 часов возвращаться домой — в свой родной мир альфа. Однако правом этим пользовались в основном семейные, или же состоящие в романтических отношениях. Поскольку Эл был закоренелым холостяком и одиночкой, свое свободное от дежурства время он использовал для совершенствования профессиональных навыков и изучения всех доступных областей и сфер бета-мира, многогранность и нелогичность которого не переставала поражать его до глубины души.

Восстановив силы, он включив фоном местный телеканал и перечитал ориентировку, полученную несколько часов назад из Центра оперативной информации. «Важность — 001… Секретность — 003… Наблюдателям в квадратах Е-567/789 — Е-567/890… выявить и взять под наблюдение… объект обладает потенциально опасными способностями… попытки перемещения за границы бета — пресекать без промедления». К тексту прилагалась цветная фотография черноглазой женщины лет сорока пяти в эффектно наброшенном на плечи ярком палантине. На обороте было напечатано, что женщину зовут Невольская Светлана, и указана дата рождения. А ведь ей вовсе не сорок пять, а побольше, — машинально подсчитал в уме Эл. Но выглядит моложе. Он еще раз осмыслил полученные сведения. Некая дама, уличенная в способностях перемещаться между мирами, внезапно покинула постоянное место жительства и направляется куда-то в его сторону. Возможно, прямиком во вверенный ему квадрат наблюдения. Если леди о своей суперсиле не подозревает, то ситуация не критическая — найти ее и поглядывать, чтоб чего не натворила. Если все же подозревает и пользуется, то его полномочия вообще на этом заканчиваются, ибо дамой займется уже отряд Воздействия. Непроизвольно возникший легкий холодок между лопатками напомнил Элу все, что он об этом отряде когда-либо слышал. Спасибо, хоть самому сталкиваться не приходилось.

На тумбочке внезапно завибрировал служебный телефон стандартной связи. Эл мельком глянул на экран, усмехнулся и нажал кнопку ответа:

— Привет, сосед.

— Привет, коллега! — В трубке раздался жизнерадостный голос наблюдателя, работающего в соседнем квадрате. — Как жизнь молодая, что нового? Оперативку получил?

— Получил, изучаю. Нормально жизнь, все тихо.

— Вот именно, что тихо! Я же знаю, ты, как и я, лишний раз домой не показываешься, тебе на работе интересней торчать круглые сутки!

— Джей, ты чего так разорался? Вожжа под хвост попала?

— А ты не остри! Вожжа… Когда мы с тобой последний раз общались по-человечески, не по телефону? Давай встретимся, посидим где-нибудь в хорошем месте, выпьем водки местной или коньяку там, я не знаю!

Эл не удержался и фыркнул. Несмотря на сильное сходство обитателей альфа и бета миров, биохимические процессы в их организмах кое-чем серьезно различались. В частности, бета-алкоголь расщеплялся в желудках гостей из мира альфа так быстро, что не успевал даже слегка затуманить сознание. Наблюдатели нередко пользовались такой удобной способностью в различных целях и очень любили шутить на эту тему.

— Хорошо, хорошо, не бушуй. Давай завтра и встретимся. Хочешь, заезжай ко мне?

— Да брось ты, зачем к тебе, я знаю один кабак отличный у городского озера, там кухня очень хорошая, говорят, музыка приятная — давай туда и сходим. А не понравится — свалим, кто нам мешает?

— Ладно, договорились.

Эл нажал отбой, положил аппарат на тумбочку и вновь стал вглядываться в фото черноглазой женщины, которую он обязан был мгновенно узнать при любой случайной встрече.

***

Ресторан работал до двух часов ночи, но Алина никогда не задерживалась на работе так долго, стараясь попасть домой не позднее полуночи. Оставив машину на парковке во дворе, она направилась к подъезду, машинально подняв голову на окна своей квартиры. И удивилась — в гостиной горел яркий свет. Обычно в это время мама уже лежала в постели, оставив включенным лишь крошечный ночник, который слабо светился за занавеской ее спальни.

Заинтригованная, Алина бегом взбежала на второй этаж и открыла ключом дверь. Уже в прихожей до нее донеслись веселые голоса, приглушенный мамин смех и легкий звон посуды.

— Здравствуйте. — Алина удивленно остановилась на пороге гостиной, разглядывая незнакомую женщину, сидящую рядом с ее матерью на диване. Перед диваном стоял сервировочный столик с кофейником, чашками, наполовину опустошенной коробкой конфет и горой какого-то печенья в вазочке.

— А, вот и ты! — Мать живо вскочила, схватила Алину за руку, как маленькую, и подвела к дивану поближе. — Знакомься, это Светлана, моя университетская подруга! Ну, помнишь, я тебе рассказывала про нее много, мы дружили с первого курса, она гадала нам всем, и все гадания всегда сбывались! Да вспомни, рассказывала же!

— Помню, мама. Конечно, помню. — Она действительно вспомнила. — Вы по интернету переписывались последнее время, да?

— Да, да! — обрадовалась мама. — Переписывались, но потом Света пропала вдруг, я уже стала беспокоиться, а сегодня внезапно она вышла на связь и сообщает, что находится у нас в городе! Приехала сюда открывать свое дело. Вот сюрприз так сюрприз! Посиди с нами, Алин!

— Мамуль, извини, я устала очень, умываться пойду и спать. Вы не обидитесь? — Обратилась она уже к маминой подруге.

— Ну что ты, — ласково глядя на нее, сказала женщина, именуемая Светланой, — ложись, конечно.

Переодевшись и проходя в ванную, Алина услышала, как мать без стеснения жалуется подруге:

— Нет, ну ты представляешь, такая красотка выросла, а до сих пор одна! Такие женихи за ней увиваются, но разве ей угодишь, фифе этой? Хоть бы влюбилась, что ли!

Продолжения разговора слышно уже не было — его заглушил шум воды, льющейся из открытого Алиной крана. Когда, приняв душ и почистив зубы, она вышла из ванной, закутавшись в махровый халат, обе женщины сидели молча и выжидающе смотрели на нее.

— Что случилось? — подняла брови Алина.

— Доченька, — вкрадчиво начала мама, — а ты не против, чтобы тетя Света тебе погадала?

— Против. — Алина постаралась, чтобы это прозвучало как можно мягче. — Светлана, вы простите меня, я не то что бы не верю в гадание, просто считаю это излишним в моем случае.

Светлана только улыбнулась:

— Это твое право, девочка. Я не собираюсь настаивать.

— А я собираюсь! — возмутилась мать. — Я хочу знать, когда тебе хоть кто-то понравится из мужиков!

Алина засмеялась и прошла с свою комнату, крикнув уже оттуда:

— Спокойной ночи, девушки!

— Спокойной, спокойной, — проворчала мать. — Ну что за характер, а? Послушай, Свет. Погадай ей все равно! Ты же можешь, я знаю.

— Не могу, — покачала головой Светлана. — Без ее просьбы или согласия не могу. Это не по закону. А закон нарушать нельзя — дар пропадет.

— А по моей просьбе можешь? Я ведь мать. Я же могу попросить тебя узнать, что ждет моего ребенка?

— Да, — согласилась подруга после минутного раздумья. — Да, ты права, так можно. Хорошо, я погадаю. Что ты хочешь знать: карьера, здоровье, любовь?

— Только любовь! За ее здоровье и карьеру я вообще не волнуюсь, разберемся как-нибудь. Вот с любовью вопрос — а будет ли она у нее вообще?

— Хорошо, Нинуль. Только ты отсядь чуть подальше — вот туда, в кресло. И посиди минутку тихо, пожалуйста. Мне нужно настроиться.

Светлана выпрямилась и глубоко вздохнула. Ее глаза словно подернулись пеленой, а движения стали плавными, замедленными. Повернувшись, она достала из сумочки старую, очень потрепанную колоду карт, которая странно и неуместно смотрелась в ее ухоженных руках с длинными, покрытыми бордовым лаком ногтями. Положив колоду на одну ладонь, другой она накрыла ее и так посидела несколько секунд. Затем ее руки замелькали с поразительной быстротой, раскидывая карты по дивану, собирая их веером, стремительно перебрасывая из одной руки в другую и выкладывая какими-то причудливыми узорами… Этот карточный танец продолжался минуты две, затем гадалка в последний раз собрала колоду в стопку и, не глядя, вытащила из нее пять карт, выстроив их в линию.

Теперь она сидела неподвижно, молча изучая то, что видела перед собой. Затем подняла глаза — ее взгляд был тревожным и несколько озадаченным.

— Твоя девочка влюбится, Нина. Буквально на днях. Любовь ее будет такой сильной и такой безответной, что может разбить ей сердце. Погоди, погоди, ты не вскакивай как ужаленная. Это может случиться, но не обязательно. Карты показывают очень странные вещи — не то мистику, не то колдовство какое-то. И неизвестность. Больше я ничего не могу тебе сказать.

***

Весь следующий день Алина между делом замечала, что мать словно сама не своя — то вглядывается в нее пристально, то думает о чем-то напряженно, то вроде бы как даже слезу смахивает тайком. Ближе к вечеру, когда пора было уже собираться на работу, Алина не удержалась:

— Мам, у тебя все в порядке?

Мать некоторое время смотрела на нее нерешительно, словно раздумывая, отвечать ли на этот вопрос, потом медленно покачала головой:

— Не обращай внимания… Хандрю что-то. Посидели вчера со Светой, молодость вспомнила, да и вообще. Пройдет.

— Смотри у меня, не раскисай. Хочешь, пораньше сегодня постараюсь отработать, куплю что-нибудь вкусненькое, чаю вечером попьем, кино посмотрим какое-нибудь веселое?

— Давай! — Мать искренне обрадовалась такому великодушному предложению. Обычно Алина не чаевничала по вечерам — не любила этого, предпочитала пораньше лечь и лучше поваляться в постели с какой-нибудь любимой, сто раз читанной-перечитанной книжкой.

— Все, договорились. Мороженого лучше купить или плюшек каких-нибудь?

— Ой, да что купишь. Хоть просто шоколадку.

— Окей, мамуль. Все, я убегаю.

Алина выпорхнула из подъезда как раз в тот момент, когда к крыльцу подходил Вадим. Этот симпатичный, но нескладный юноша, живший в соседнем доме и когда-то учившийся с ней в параллельном классе, неизменно вызывал у нее улыбку своим рассеянным и наивным видом. Вадик любил ее, давно и безнадежно, это она тоже знала. В отличие от других ее обожателей, он никогда не пытался привлечь к себе внимание или изобразить на лице небрежное безразличие — просто замирал на месте и, густо краснея, хлопал длинными «девчачьими» ресницами под стремительно запотевающими стеклами очков. Алину это несказанно умиляло, поэтому она всегда при встрече считала своим долгом перекинуться с застенчивым поклонником несколькими ни к чему не обязывающими фразами.

— Привет, Вадик, — с улыбкой сказала она. — Не ожидала тебя увидеть у нашего подъезда. Ты не ко мне направляешься?

От этой невинной шутки Вадим покрылся испариной. Ему потребовалось некоторое время для того, чтобы восстановить дыхание и обрести способность говорить.

— Нет, — наконец произнес он, шумно сглатывая. — Нет, я не к тебе. Я к Сане. Миронову. По работе договорились.

— Понятно, по работе так по работе. — Время вполне позволяло Алине еще несколько минут продолжать эту светскую беседу. — Я тоже на работу. Кстати, никогда тебя не видела у нас в ресторане. Ты не любишь слушать, как я пою?

— Почему… не люблю. Люблю. Зайду как-нибудь. — Вадим уже взял себя в руки и голос его стал звучать тверже. — Могу даже сегодня зайти. Я как раз вечером не занят.

Алина улыбнулась, оценив по достоинству его попытки выглядеть уверенно.

— Конечно, приходи. Мне будет приятно.

Решив, что такого диалога будет вполне достаточно для зарождения в душе Вадима мужества всех супергероев, вместе взятых, Алина кивнула ему на прощание и своим летящим шагом направилась к машине.

Глава 3

Эл подошел к ресторану ровно к шести часам, на ходу слушая в телефонной трубке строчащий пулеметом голос инициатора сегодняшней встречи: «Старик, прости, опоздаю минут на двадцать, урегулировать тут надо кое-что, ты начинай веселье без меня, я столик нам заказал, только ты не бери мне ничего, хочу сам в меню порыться. Договорились? Извини, что так получилось, постараюсь как можно быстрее добраться.»

— Да ладно, ладно, — успокаивал приятеля Эл. — Не страшно, подожду сколько нужно.

В вестибюле ресторана его встретил учтивый администратор с выражением приветливого сожаления на лице:

— Простите, сегодня свободных мест в зале уже нет.

— Столик на двоих, заказан на восемнадцать часов.

Сожаление сразу испарилось, сменившись профессиональным восторгом:

— Проходите, мы очень рады!

Место, к которому его проводили, Элу понравилось. Небольшой уютный столик пристроился в стенной нише, которая являлась частью основного зала, давала широкий обзор и в то же время создавала для находящихся в ней людей иллюзию личного пространства — маленького собственного мирка.

Эл устроился в удобном полукресле, развернув его так, чтобы видеть вход в зал, и заказал подошедшему официанту сырную тарелку и бокал мускатного Gran Castillo. Несмотря на генетическую невосприимчивость к алкоголю, Эл любил хорошее вино, ему нравилось вдыхать сложный аромат напитка и ощущать его терпкий вкус. В ожидании Джея он рассеянно осматривал ресторан и сидящих за столами людей, ни на ком при этом не останавливая взгляд надолго. Он думал о своей работе. О том, что успел полюбить этот странный и интересный мир, в который попал по воле судьбы. И о том, что будет дико тосковать, если кто-то лишит его возможности возвращаться сюда снова и снова.

Внезапно посетители ресторана оживились, заулыбались и захлопали. Причину такой реакции он понял, повернув голову и посмотрев в глубь зала — на возвышении, играющем роль сцены, стояла красивая девушка в длинном темно-синем платье. Заиграла музыка, ресторанная публика тут же затихла, прекратился звон приборов и все разговоры за столиками, а девушка мягко улыбнулась и запела:

У каждого из нас

На свете есть места

Куда приходим мы

На миг объединиться

Где память, как строка

Почтового листа

Нам сердце исцелит

Когда оно томится…

Эл не был меломаном, но эти простые слова, трогательная мелодия и удивительно нежный голос обычной ресторанной певицы задели что-то в его душе. Он с удивлением обнаружил, что не лишен сентиментальности.

Эл посмотрел на сцену более внимательно, расширив каналы своего восприятия до уровня внутреннего зрения. Внешняя красота обитательниц мира бета его мало занимала. Но девушка, которая пела сейчас о чистых прудах и застенчивых ивах, была не просто красавицей. Искра Жизни, которую Эл умел различать в женщинах, в ней, пожалуй, даже не могла называться искрой. Внутри этой девушки горело мощное пламя — ровным, сильным, ослепительно ярким светом. Мужчины должны были лететь на такой огонь подобно безвольным мотылькам. И наверняка летят, — рассеянно подумал Эл и вернулся к своему бокалу и сырной нарезке.

Девушка продолжала выступление, через каждые две-три песни покидая зал через боковую дверь для персонала. Видимо, она отдыхала и набиралась сил, а посетители ресторана в это время ели, пили и делились впечатлениями. Минут через пятнадцать-двадцать в зале раздавались нетерпеливые хлопки и возгласы: «Алина!» Тогда девушка возвращалась и пела снова.

Он уже допивал вино, когда к столику наконец подошел его запыхавшийся коллега. Усаживаясь и жестом подзывая официанта, он хмуро сказал:

— Извини, никак не получилось успеть пораньше.

— Джей, у тебя неприятности? Ты чего такой взвинченный?

— Да не то что бы неприятности… В общем, я тебя позвал не только повидаться-встретиться, но и посоветоваться хочу.

— Ну так советуйся, какие проблемы.

Джей тяжело вздохнул. Он откинулся в кресле, постепенно расслабляясь. Официант принес его заказ: огромный стакан с каким-то сложным коктейлем, который Джей тут же принялся отхлебывать большими глотками, вытащив предварительно соломинку и бросив ее на стол. Отпив до половины, он перевел дыхание и серьезно посмотрел на своего собеседника.

— Я решил сменить работу.

Эл удивленно поднял брови. Стать Наблюдателем было очень непросто. Занятие это было довольно муторным, требовало предельной внимательности и концентрации, но имело и массу преимуществ — предоставлялось много свободного времени и возможностей получения новых знаний, зарплата была очень высокой, безопасность обеспечивалась практически полностью, так что любой риск сводился к минимуму. Если, конечно, не стремиться к самодеятельности и не пытаться устанавливать свои порядки в чужом мире.

— Я долго думал, Эл. Не могу я так, не мое это. За три года ни разу ничего в моем квадрате не случалось — ни попыток нарушений границ мира, ни опережения технического уровня, ни межвременных конфликтов. Ну, вообще ничего. Мне рапорты отправлять стыдно — такое чувство, что бездельничаю я здесь.

— Не говори ерунды. Ты знаешь прекрасно, что твоя работа постоянно перепроверяется роботами-разведчиками.

— Вот именно, роботами! — Джей начал горячиться. — Пусть роботы здесь и работают, раз они такие умные. Я вообще слышал краем уха, что всех Наблюдателей скоро заменят киборгами.

Эл промолчал. Было видно, что его приятель уже во власти эмоций, а не трезвого рассудка. Каждый Наблюдатель отлично знал, для чего нужна его работа — это разъяснялось на самых первых занятиях в их спецшколе. Никакой, даже самый совершенный искусственный интеллект, не обладает человеческой интуицией. А связь между мирами — вещь тонкая и сложная, здесь не обойдешься одной только логикой и строгим анализом данных. Нужно мыслить по-человечески, причем иногда очень нестандартно.

— В общем, я подал заявление на переподготовку. На оперативную работу хочу — горячие участки, дальние командировки, то здесь, то там… Не хватает мне вот этого. Но заяву мою приняли, а вот толком ничего не сказали. То ли рассмотрят… то ли уволят вообще. Эх.

Каждый имеет право выбирать себе дело по душе, считал Эл, поэтому переубеждать приятеля не стал. Сообщил, что советов никаких давать не собирается, и попытался отвлечь его от больной темы, заведя легкомысленный разговор об искусстве бета-мира: фильмах и книгах, а также о кулинарии — как очень важном разделе культурной жизни. Джей действительно отвлекся и даже рассмеялся пару раз, а в качестве иллюстрации к обсуждению поварского искусства они тщательно прошерстили все меню, а также карту вин и десертов.

Незаметно пролетело несколько часов. Внезапно Джей вздрогнул и выпрямился. Перевернул правую руку — в центре ладони отчетливо засветилась красная точка.

— Вызов, — выдохнул он. — Я пошел, старик. Пожелай мне удачи.

— Удачи. — Эл кивнул. — Все будет нормально, беги.

Провожая взглядом быстро удаляющегося коллегу, он заметил, что к его столу целенаправленно устремился молодой парень, невесть в какой засаде подстерегавший, когда освободится хоть одно местечко в зале.

— Вы не против, если я присяду? — спросил он вежливо, взявшись за спинку стула, с которого всего несколько минут назад поднялся Джей.

— Не против, — как можно более равнодушно произнес Эл и отвернулся, ненавязчиво давая понять, что к общению не расположен. Однако, если юноша будет пытаться завязать беседу или, тем паче, знакомство, придется уходить, не дожидаясь заказанного кофе.

Оказалось, что беспокойство его было напрасным. Молодой человек, казалось, даже не замечал, кто сидит напротив него — его неотрывный взгляд был устремлен туда, где в глубине зала возвышалась маленькая сцена. Эл только сейчас понял, что девушка в синем платье все еще продолжает петь. Он посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Сейчас он не торопясь выпьет свой кофе и отправится «домой» — на съемную квартиру, где его ждет горячая ванна, диван и какой-нибудь классический боевик бета-производства.

***

В этот вечер Алина как всегда, пела с удовольствием, и все же что-то было не так, она ощущала легкий дискомфорт и никак не могла понять его причину. Пожалуй, не было ощущения полного единения со слушателями, к которому она так привыкла за эти два года. Она принимала как должное тот факт, что люди слушали ее с восхищением. Она умела «держать зал», что называется, интуитивно подбирая песни и сознательно делая большие паузы, заставляя слушать себя, а не воспринимать как фон. Еще несколько песен — и она поняла, в чем дело. Двое мужчин за боковым столиком не слышали ее. Вообще. Они разговаривали о чем-то своем и выражали полнейшее равнодушие к ее таланту. И если один из них, сидевший лицом в сторону сцены, еще изредка заинтересованно поднимал глаза, то, второй, сидевший спиной, ни разу не обернулся. Это было настолько странно и непривычно, что Алина даже не почувствовала себя обиженной. Скорее, очень удивленной.

Сидя в маленькой комнатке, служившей ей для отдыха и переодевания, со стаканом лимонного чая в руке, она размышляла о том, как следует воспринимать такую ситуацию. С одной стороны, это вроде бы мелочь, и можно просто не обратить внимания. С другой, ее самолюбие было сильно задето. Однако, будучи по натуре оптимисткой, Алина автоматически начала искать что-то хорошее в происходящем. Разве она стала петь хуже? Ничего подобного. Следовательно, у мужчин просто есть важные дела, которые им необходимо обсудить. А в ресторан они зашли случайно, понятия не имея о том, что она здесь поет и весь зал обычно битком набит ее верными поклонниками. Алина внезапно почувствовала азарт. Да ведь это вызов! Настоящий вызов ее артистическому мастерству. Что-то вроде экзамена. Если она сумеет расшевелить этих двоих, заставив позабыть обо всем и слушать только ее — значит, испытание пройдено.

Держитесь, толстокожие мужланы, невосприимчивые к музыке и женскому обаянию! Алина несколько минут подумала, затем написала на бумажке названия нескольких песен, взяла его и решительно направилась в зал. Диджей Паша пробежал глазами список и утвердительно кивнул, а она первым делом взглянула туда, где сидели ее «экзаменаторы», как она про себя их решила называть. Как ни странно, одного из мужчин уже не было на месте, а на его стуле почему-то сидел Вадик, ее сосед по двору.

«Ах, да! — Вспомнила Алина. — Я же сама его пригласила. Вот он и уселся на освободившееся место.» Что ж, придется ограничиться оставшимся типом, который по-прежнему даже не смотрел в ее сторону.

Заиграла музыка, Алина взяла микрофон, прищурилась, встряхнула своими роскошными волосами и, дерзко поведя плечом, запела, специально сделав свой голос более низким и хрипловатым:

Il joue avec mon cœur

Il triche avec ma vie

Il dit des mots menteurs

Et moi je crois tout c’qu’il dit

Не нужно было знать чужого языка, чтобы почувствовать, что в песне речь идет о коварном мужчине, властно играющим с влюбленной в него женщиной. Да и песня эта была хорошо известна всем благодаря блестящей Патрисии Каас. «Ты мой мучитель, — пела Алина по-французски, — ты заставляешь меня петь и делаешь своей пленницей…»

Ее голос набирал силу и вибрировал, она вкладывала в него свою женскую природу, все свое мощное обаяние. Ей казалось, что каждое слово она выжигает огненными буквами в сердцах людей, сидящих в зале:

Mon

mec

à

moi

Il me parle d’aventures

Et quand elles brillent dans ses yeux

J’pourrais y passer la nuit

Алина спустилась со сцены и очень эффектно, с высоко поднятой головой, слегка покачивая бедрами, прошлась между столиками:

Il parle d’amour

Comme il parle des voitures

Et moi j’l’suis où il veut

Tellement je crois tout c’qu’il m’dit

Tellement je crois tout c’qu’il m’dit…

Зал таял в немом восторге. Мужчины не сводили с нее глаз, млея и покрываясь испариной. Кроме одного. Да, именно того, который сидел за столом напротив Вадика, держа в руках кофейную чашку.

Алина вернулась на свою маленькую сцену. Она почувствовала прилив той самой злости, которую называют «спортивной». Следующей в ее списке была песня из «Титаника» — сильная, но нежная, очень чувственная, — она резко контрастировала с предыдущей.

Прозвучало вступление. За столиками захлопали, узнав хорошо знакомую мелодию.

Every night in my dreams

I see you, i feel you,

That is how i know you go on…

Алина запела и снова спустилась в зал. Теперь она шла мягко и плавно.

Far across the distance

And spaces between us

You have come to show you go on…

Она подходила к столикам и смотрела на людей. Заглядывала им в глаза. Многие мужчины были уже в легком опьянении, но не более того.

Near,

far,

wherever you are

I believe that the heart does go on…

Once

more

you open the door

And you’re here in my heart

And my heart will go on and on — пела она им.

Она видела лица, обращенные к ней, чувствовала их любовь и их печаль, их единение с ней, с ее пением. Это было прекрасно. У некоторых на глазах появились слезы.

Подойдя очень близко к человеку, ради которого она так старалась, Алина замедлила шаг, не прекращая петь. Вадик во все глаза смотрел на нее. Казалось, что он перестал дышать.

Решив, что терять ей уже нечего, Алина подошла к его стулу, положила руку ему на плечо и, повернувшись так, чтобы видеть лицо сидящего напротив мужчины, решительно и воодушевленно пропела финал:

You’re

here,

there’s nothing i fear,

And i know that my heart will go on.

We’ll

stay

forever this way

You are safe in my heart

And my heart will go on and on!

Это был рискованный шаг. Фактическое признание того, что она привлекает к себе внимание. Вот именно его внимание, ни чье-нибудь. Мужчина поднял голову и встретил ее взгляд. Это был обыкновенный мужчина. Не симпатичный и не отталкивающий. А главное, его глаза не выражали ничего, кроме безмерного спокойствия. Он вежливо улыбнулся ей и приветливо кивнул — мол, спасибо, девочка, шикарно поешь.

У Алины в сердце словно что-то потухло. Она проиграла. Этому бездушному чурбану было все равно. А, может, он просто был глухим от рождения. «Тогда уж и слепым тоже», — мысленно усмехнулась она. Ей стало все безразлично.

Музыка смолкла. В зале восторженно зааплодировали. Алина повернулась к Вадику и сказала негромко:

— Я уезжаю домой. Подходи минут через пять к служебному входу, я тебя подвезу, нам же по пути.

Глава 4

За те несколько минут, пока Алина переодевалась, она успела пережить бурю эмоций и решила в конце концов остановиться на самом простом варианте — постараться забыть все, что случилось сегодня. Особенно лицо этого неприятного мужчины. Она несколько кривила душой, человек этот вовсе не был ей противен, но уж приятным она его точно не могла назвать, даже в мыслях.

Она забудет. Сначала сделает вид, что забыла, а потом это произойдет само собой. Алина приняла решение и тут же усилием воли перестала об этом думать.

Открывая дверь, выходящую во внутренний двор ресторана, она увидела Вадика, топтавшегося возле ее «ситроена».

— Подожди минутку, пожалуйста! — Она внезапно вспомнила о своем обещании привезти домой что-то вкусное. — Я только добегу до ларька, который у центрального входа, круглосуточный! Сейчас вернусь.

— Да я с тобой схожу, не проблема, — Вадим двинулся за ней, а она уже стремительно летела, не оглядываясь, на ходу прикидывая, что лучше купить для мамы.

У входа в маленькую продуктовую палатку стояли трое нетрезвых парней, громко и нецензурно выясняя отношения. Алина не привыкла бояться мужчин, даже пьяных, поэтому шага не замедлила. Внезапно один, самый пьяный из троицы, загородил ей дорогу:

— Сильно торопишься, цыпа?

Двое других тут же потянули его в сторону:

— Ты че, баран! Это же Алина, она здесь поет… Тебя мильен мужиков уроет, если пальцем ее тронешь.

Парень с трудом сфокусировал взгляд и карикатурно расшаркался, открывая дверь:

— Пардон, пардон! Иди, прынцесса.

Алиса с милой улыбкой бросила «спасибо» и впорхнула внутрь магазинчика, где быстро купила самую большую шоколадку, которую увидела на витрине.

Когда она вышла наружу, Вадика уже били.

Он скрючился на грязном асфальте, закрывая руками голову, а трое пьяных типов с гоготом пинали его ногами, норовя посильнее измазать отпечатками подошв когда-то светлую куртку.

Алина на мгновение онемела от ужаса, затем бросилась на помощь:

— Прекратите, оставьте его! Оставьте, слышите! Что он вам сделал?!

Ее грубо отпихнули в сторону:

— Остынь, детка. Не убьем мы его — так, жизни поучим, чтоб свое место знал.

Алина заплакала и метнулась ко входу в ресторан. Там в зале еще осталось много людей, она позовет на помощь, ей не откажут, она была уверена в этом. У самых дверей она едва не сшибла выходящего на улицу мужчину. Не раздумывая, Алина вцепилась в его рукав и увлекла за собой к ларьку, сбивчиво бормоча:

— Пожалуйста… пожалуйста, помогите… Я прошу вас!

Эл, а это был именно он, мгновенно оценил обстановку.

Вот черт. Он узнал ее сразу — красавицу, прекрасный голос который слушал сегодня весь вечер. Надо ж было ему выйти именно в этот момент! И что прикажете сейчас делать, если руки полностью связаны Инструкцией Наблюдателя, категорически запрещающей вмешиваться в дела другого мира? До дерущихся было всего несколько шагов, и решение требовалось принять молниеносно. Его мозг заработал с быстротой, в несколько тысяч раз превышающей обычную человеческую.

Неприятности ему не нужны. Но должна же быть какая-то лазейка для таких вот ситуаций… Есть, вот оно. Пункт 8 Инструкции. «Исключения». В памяти мгновенно всплыли строчки «…минимальное воздействие допустимо в случае, если его отсутствие может быть расценено присутствующими третьими лицами как проявление неадекватного поведения, привлекающего к Наблюдателю излишнее внимание…» Ну, конечно. Красивая девушка просит о помощи, беззащитного парня избивают нетрезвые подонки, а он — единственный мужчина в зоне видимости. Отказ помочь будет выглядеть, мягко говоря, странно. Он имеет полное право вмешаться — окончательно решил он и шагнул к дерущимся.

С этого момента сознание Эла разделилось на две части. Одна часть «включила» программу обычного среднестатистического мужчины из бета-мира, попавшего в сложные обстоятельства и вынужденного вступить в неравную схватку с компанией агрессивно настроенных пьяных людей. Внешне все движения Эла выглядели отчаянными, почти испуганными — он размахивал руками без малейшего намека на красивые замахи и точные удары. Другая же часть его мозга с огромной скоростью просчитывала ситуацию, фиксировала точное время от начала его действий и контролировала интенсивность силового и энергетического воздействия на его противников. Разумеется, боевые навыки сотрудника Департамента взаимодействия с параллельными реальностями позволяли ему за секунды уложить всех троих в 12-часовую кому, но оставлять возле ресторана распластанные на асфальте тела совершенно не входило в его планы. Через несколько минут, решив, что времени прошло уже достаточно для завершения этой цирковой сцены, он совершил несколько с виду неразличимых и совершенно безопасных для здоровья, но при этом крайне неприятных нажатий на чувствительные точки разозленных хулиганов, после чего пыл их не просто поубавился, а пропал полностью. Один стоял на четвереньках, хватая ртом воздух, второй согнувшись, держался за пах, а третий зажимал руками переносицу, подвывая от боли. Ребятки полностью деморализованы, — отметил про себя Эл. Теперь надо их заставить побыстрее убраться отсюда — пора заняться избитым парнишкой. Он сгреб «за грудки» самого ближнего к себе и тихо сказал ему на ухо:

— Хочешь добавки?

«Добавки» тот явно не хотел. Прохрипел «сваливаем», и вся троица, матерясь и отплевываясь, с большим трудом отползла куда-то в темноту. Эл повернулся к девушке.

Она уже сидела на корточках, теребя лежащего на асфальте парня и повторяя: «Вадик, Вадик… Пожалуйста, не молчи…»

Тот не шевелился. Разбитые очки валялись в стороне.

Алина подняла голову:

— Надо вызвать скорую…

Эл молча присел возле неподвижного Вадима. Быстрыми и четкими движениями повернул его голову в сторону освещенных окон магазинчика, приоткрыл одно веко. Приложил пальцы к сонной артерии, несколько секунд прослушал пульс. Внимательно осмотрел лицо и голову.

— Не надо скорую. С ним все будет в порядке.

— Вы… врач?

Эл невольно усмехнулся. И врач, и швец, и жнец… А как же.

— Почти. Вы знаете, где он живет?

— Да, конечно. В соседнем доме со мной.

— Вы на машине?

— На машине. Она во дворе ресторана.

— Подъезжайте сюда. Отвезем его домой, я вам помогу. Ему нужно просто отлежаться.

Алина послушно направилась за машиной, а Эл снова склонился над парнем. Тот действительно не получил особо серьезных повреждений, но немного ускорить восстановление не помешало бы. Эл сжал его виски ладонями и на мгновение сосредоточился… По телу Вадима пробежала судорога, он застонал и открыл глаза. Несколько секунд молчал, осознавая происходящее, затем во взгляде его появилась смесь страха и отчаяния, и он хрипло спросил:

— Алина… С ней все в порядке?

Эл поднял бровь — ну надо же, только пришел в себя после такого приключения, а уже о девушке беспокоится. Респект.

— Алина пошла за машиной, сейчас мы отвезем тебя домой. Вставай.

Вадим приподнялся, сел и закрыл лицо руками. Эл услышал сдавленные всхлипывания. Он положил руку парню на плечо:

— Слушай. Давай-ка соберись и поехали. Рыдать дома будешь, если так нравится.

Вадим поднял на него грязное лицо, искаженное гримасой отчаяния:

— Она все видела, понимаете? Я не могу теперь… Как я буду с этим жить???

— Ну вот что! — Эл железной хваткой взял его за хлипкие плечи, поднял и без стеснения встряхнул. Жестко сказал:

— Будешь жить так, как сам решишь. Это только от тебя все зависит. А теперь вытри сопли — и в машину.

Из-за здания ресторана уже выруливал Алинин «ситроен».

***

Они подъехали к дому, где жил Вадим. Ведя машину по опустевшему уже городу, Алина сумела полностью взять себя в руки. Во всяком случае, внешне. Да и жуткий страх, который владел ею последние полчаса, начал постепенно ослаблять свою мерзкую хватку. Она вновь обрела способность мыслить ясно. Вадик жив, это главное. И даже, по словам его спасителя, скоро будет в полном порядке. Его спасителя… Кто бы мог подумать, что именно тот человек, который так раздражал ее весь вечер, окажется таким смелым и решительным. Настоящим героем. Она узнала его лишь тогда, когда опасность уже миновала, и он стал осматривать лежащего Вадима. Узнала — и поразилась, как она могла совсем недавно назвать его неприятным. Просто он настоящий мужчина, не пускающий слюни при виде смазливой певички. Возможно, он женат, и не считает нужным даже смотреть на других женщин. Алина строго одернула себя за такие мысли. Женат — не женат, какая разница? Он бросился на помощь, спас ее друга, а возможно, и ее саму. Он достоин уважения, кем бы он ни был, хоть последним бабником в округе.

Этот мужчина, имени которого она пока не знала, устроился на заднем сиденье, где разместили также и пострадавшего. Оба они всю дорогу сидели тихо, лишь Вадим иногда судорожно всхлипывал.

Алина остановила машину у самого подъезда. Мужчины выбрались наружу, причем Вадик уже довольно твердо стоял на ногах.

— Спасибо, — сказал он тихо. — Я дальше сам.

— Глупости, — немедленно вскинулась Алина, — мы тебя доведем, мало ли что. Доведем, правда?

Она повернулась к их спутнику, ожидая его поддержки, но, тот, к ее удивлению, сделал решительный останавливающий жест рукой:

— Дойдет сам. Он же сказал.

Произнося это, Эл вздохнул про себя. Ну вот какого лешего вмешивается он в эти молодые дела? Все живы и относительно здоровы, на первую помощь его действия теперь уже никак не спишешь.

— Но… — Алина растерянно оглядывалась по сторонам, а за Вадимом уже закрылась дверь подъезда. Впрочем, неудивительно, что ему захотелось уйти как можно быстрее.

Эл снова вздохнул, на этот раз нарочито громко. Пора было заканчивать, пока все это не зашло слишком далеко. Он вежливо сказал:

— Простите, но мне тоже пора.

— Я вас подвезу, — немедленно отреагировала Алина. — Вам в какой район?

— В этом нет необходимости, — мягко ответил он, не желая нагнетать обстановку. — Мне совсем недалеко, хочу прогуляться немного.

Алина посмотрела на мужчину, уже собравшегося уходить, и вдруг изумленно поняла, что изо всех сил ищет повод задержать его. Хоть ненадолго…

— Послушайте, — тихо сказала она. — Я чувствую себя вам обязанной… За Вадика, вообще за все. Могу я как-то вас отблагодарить?

Эл чуть не рассмеялся от того, какие варианты ответа тут же пришли ему на ум. Например: «Ну, что вы, каждый бы так поступил на моем месте». Или вот, еще круче: «Это мой гражданский долг». Но девушка выглядела уставшей и вконец измотанной, не стоило мучить ее, упражняясь здесь в сарказме.

— Когда-нибудь я еще зайду в этот ресторан, где вы работаете, и вы угостите меня чашкой кофе в знак благодарности, — пошутил он, чтобы немного снять ее напряжение.

Шутка сработала — девушка улыбнулась. Но Эл слишком рано расслабился.

— Могу я хотя бы узнать, как вас зовут? Я — Алина.

«Святые шестеренки!» — вспомнилось ему эффектное ругательство, позаимствованное из саги «Звездные войны», фанатом которой он стал за годы работы в этом мире. Ну, не может же быть, чтобы эта замечательная девушка заинтересовалась таким вот неприметным мужиком, роль которого он на себя нацепил. Или щепетильные альфа-лаборанты все же что-то не продумали в его облике.

— Послушайте… Алина. — Из всех вариантов дальнейшего развития событий он решил выбрать самый категоричный. — Я человек несвободный. Мне запрещено знакомиться с красивыми девушками, понимаете ли. Очень ревнивая супруга, да. Поэтому простите, мне действительно пора, мне и так влетит за такое позднее возвращение домой. Всего вам хорошего.

Он повернулся и быстро зашагал в темноту.

Алина не могла сдвинуться с места. Ее сердце билось так часто, что, казалось, вот-вот выскочит. В груди щемило. По щекам текли слезы — от тупой и томительной боли. Боли душевной, а не физической. Вот оно, оказывается, как бывает. А она-то думала, что все это выдумано писателями и поэтами специально, как пошлый литературный прием для невзыскательной публики… А ведь ее сердце болит по-настоящему, и дышать трудно — тоже по-настоящему.

Она стояла у машины, продолжая неотрывно смотреть туда, куда только что ушел Ее Мужчина.

Глава 5

Утро вечера всегда мудренее, и это утро тоже не стало исключением. Накануне Алина, шокированная всем пережитым, с трудом доплелась до своей квартиры, еле-еле стащила с ног сапоги, прошла к себе в комнату и повалилась на кровать прямо в пальто, чем до полусмерти перепугала и без того встревоженную мать. Чуть позже она все же нашла в себе силы раздеться и даже умыться, но в ответ на все вопросы устало попросила ее не трогать.

Теперь же в окно светило неяркое ноябрьское солнце, а Алина, вопреки своим привычкам, вовсе не торопилась вставать с постели. Она лежала, вспоминая все, что произошло вчера, и с удивлением прислушивалась к себе. Как ни странно, сегодня она не испытывала ни тревоги, ни досады — только огромное, небывалое, поглощающее ее целиком счастье. Время от времени она хмурила брови, пытаясь отделаться от этого непривычного и совершенно нелогичного чувства, но ничего не получалось. Ну, послушай, — завела она душеспасительную беседу сама с собой, — с чего бы это тебе быть такой счастливой? Всего лишь понравился мужчина. Да и то сказал, что женат. Алина тут же легко и весело рассмеялась этому наивному доводу, ибо не поверила ни единому слову из того, что вчера наговорил ей незнакомец, так и не пожелавший представиться.

Ну, конечно, разве он может быть женатым? Женатики никогда не скромничают, они пользуются любой возможностью пофлиртовать с симпатичными женщинами. Порезвиться, так сказать. Ей ли не знать мужчин! Нет. Так, как он, себя мог вести только очень сильный и свободный человек. Полностью свободный. Впрочем, полностью ли? Что тогда мешало ему хотя бы представиться? Этот вопрос Алина решила пока оставить без ответа. Она твердо знала только одно — кем бы ни был ее избранник (о, да, ей уже хотелось называть его именно так), она найдет его. Обязательно найдет, по-другому просто быть не может.

Алина потянулась и наконец откинула одеяло. Заправив кровать, она набросила халат и вышла из комнаты. Прошла в кухню, где мама, сидящая над чашкой чая, сразу же вопросительно и беспокойно подняла на нее глаза, села за стол, и, забыв даже пожелать доброго утра, спросила:

— Мам, твоя подруга Света правда умеет гадать? По-настоящему?

***

Эл в это утро тоже проснулся в отличном расположении духа. Он знал, что очень часто, если перед сном подумать о чем-то важном, за ночь мозг каким-то образом способен найти ответ на незаданные вопросы или хотя бы подсказать направление к нему. Именно поэтому перед тем, как лечь спать, он еще раз перечитал приметы и описание Светланы Невольской — женщины, представляющей опасность для гармонии между мирами. Он был настроен не ждать случайной встречи с этой чрезмерно одаренной особой, а самому найти ее и взять под наблюдение, как того требовали правила.

Едва открыв глаза, он понял, что уже готов к работе. В его голове фактически был составлен план действий. Даже если допустить, что Невольская еще не обнаружила свои способности проникать в параллельную реальность, скрыть такой потенциал просто невозможно, поэтому она наверняка умеет то, что недоступно большинству обитателей мира бета. Скорее всего, она какая-нибудь целительница или экстрасенс. Ее дар обязательно проявится в какой-то близкой к этому области. Начать можно с ненавязчивой проверки всех недавно появившихся в городе «магов», ясновидящих, чудо-докторов и даже фокусников.

Приняв это решение, Эл пружинисто вскочил с дивана и направился в душ. Простояв минут пять под потоком ледяной воды, он с удовольствием растерся жестким полотенцем, облачился в шорты и в быстром темпе проделал несколько сложных упражнений из «заряжающего» утреннего комплекса, разработанного опытными консультантами для сотрудников специальных служб. Почувствовав мощный прилив бодрости, он прошел на кухню, где сосредоточился и вдумчиво позавтракал несладким йогуртом, горсткой мюсли и чашкой кофе. После вчерашнего кулинарного разврата в ресторане следовало вернуть себя в форму. Эл не боялся лишнего веса, но он хорошо знал, что пища несет его телу определенную энергию. Часто употребляемая обильная еда, состоящая из бестолковой смеси различных продуктов, замедляет реакцию и ведет к беспричинным приступам плохого настроения — эта аксиома была известна ему не понаслышке. Поэтому Эл позволял себе бездумные пиршества крайне редко. Его привычка к кофе стала чем-то вроде маленькой уступки обычными человеческими слабостями. Он пил этот напиток только натуральным, сваренным в турке, и никогда не добавлял в него ни сливок, ни сахара.

Покончив с завтраком, Эл оделся и вышел на улицу. Подойдя к первому попавшемуся киоску, торгующему печатной продукцией, он купил местную газету с объявлениями, уселся на лавку в каком-то дворе и стал внимательно просматривать рубрику «Услуги». Через несколько минут отметил для себя три объекта, которые следует посетить в первую очередь: новую клинику по лечению гипнозом запоев и ожирения; брачное агентство, обещающее гарантированный результат; центр «белой магии», предлагающий за умеренную плату возвращение в семью ушедших мужей.

Внезапно сильно зазудела левая ладонь. Эл повернул ее к себе и посмотрел на пульсирующую точку в центре. Точка была синего цвета. Планерка, черт бы ее побрал. Поработать не дадут спокойно. Он сложил газету и огляделся в поисках подходящего места для открытия прямого портала.

Детвора, возившая лопатками и формочками в песочнице, удивленно замерла, глядя, как взрослый дядя, пригнув голову, заходит в детскую беседку на их площадке. Самые любопытные подкрались и тихонько заглянули внутрь. В беседке никого не было.

Эл был спокоен — пяти-шестилетние дети отличаются неуемной фантазией, поэтому им никто и никогда не поверит.

***

Алина шла по улице, немного дрожа от предвкушения чего-то нового и волнующего. Мама сказала, что Светлана открыла у них в городе брачное агентство, что отношения между мужчиной и женщиной — это ее специализация. И что она никогда не ошибается!

Почему-то Алина была уверена, что гадание принесет ей хорошие вести. Она совершенно забыла о том, что еще позавчера была категорически против этой идеи. Впрочем, какая разница, что там было позавчера, если ее жизнь теперь полностью изменилась. Она точно знала, что никогда уже не сможет смотреть на мир так, как раньше. То, что всегда казалось ей простым и понятным, стало вдруг изменчивым и непредсказуемым. Чудеса стали возможны. А значит, все средства теперь хороши, даже магические.

Агентство она нашла быстро. На витиевато оформленной вывеске горело золотыми буквами слово «Орхидея». Название было страшно избитым, но Алину это ничуть не смутило. Зато красиво и женственно. Она вошла внутрь и попала в небольшое помещение, где за изящной стойкой приветливо улыбалась миловидная женщина в черном деловом костюме.

— Добрый день. Чем я могу вам помочь? — Эти дежурные фразы прозвучали очень искренне, с нотками участия в голосе.

— Здравствуйте. Мне нужна Светлана, гадалка.

— Вы записаны?

— Я не знаю… Ей звонили.

— Минутку.

Женщина вышла из-за стойки и пропала где-то за широкой боковой портьерой. Быстро вернулась и, придерживая рукой тяжелую бархатную ткань, пригласительным жестом кивнула Алине:

— Проходите сюда. Первая дверь налево.

Алина прошла по коридору до указанной двери и тихонько постучала. Не дождавшись ответа, нажала тяжелую медную ручку и вошла.

В маленькой комнатке царил полумрак. Мебели не было — лишь какие-то подушки и меховые покрывала, небрежно раскиданные по полу. Тут и там в красивых литых чашах горели свечи. Сладко пахло какими-то цветами. Кажется, жасмином. А, может, этой самой орхидеей.

Алина сделала несколько шагов и остановилась, вглядываясь. Гадалка восседала в глубине комнаты на импровизированном подобии трона из мягких широких пуфов, отделанных золотистой бахромой. На ней было черное платье, шею украшало тяжелое ожерелье из каких-то необычных матовых камней.

— Я знала, что ты придешь ко мне, девочка, — в лучших традициях мистического жанра сообщила Светлана. — Обязательно придешь.

Алина промолчала. Почему-то она решила, что будет молчать до тех пор, пока ее напрямую о чем-нибудь не спросят. Теперь ее уже откровенно била дрожь, хотя в комнате было тепло.

— Присядь.

Алина опустилась на большую цветастую подушку. Гадалка подошла совсем близко и села на пол, поджав под себя босые ноги. Она держала в руках стеклянную сферу, внутри которой клубился голубоватый сверкающий туман. Кажется, Алина читала о чем-то таком… Магический шар, вот как это называется! Девушка почувствовала себя увереннее, несмотря на всю эту необычную обстановку. В конце концов, она не собирается прибегать к каким-то там зельям и приворотам, просто хочет узнать побольше о человеке, который стал ей небезразличен. Ничего криминального в этом нет.

Светлана внимательно наблюдала за ней с таким выражением лица, словно ей видны были, как на ладони, все Алинины мысли и чувства. А возможно, так оно и было, потому что она сказала успокаивающе:

— Тебе нечего бояться.

Алина снова промолчала. Она ждала вопросов. Но женщина в черном не собиралась ничего спрашивать.

— Положи руку на шар, — сказала она тихо.

Алина подчинилась. Шар был прохладным и чуть шершавым на ощупь.

— Думай о Нем.

Думать? О нем? Как именно думать? Впрочем, уточнять было как-то неудобно, и она стала просто вспоминать мужчину, затмившего для нее всех остальных людей на свете. Его уверенные движения. Твердый и спокойный взгляд. Тихий, но властный голос. Легкую улыбку, которая скрывала за собой что-то очень важное… Собственно, вспоминать было больше и нечего. Она ведь даже ни разу его не коснулась. Алина уже в который раз поймала себя на мысли, что это просто невероятно — как за такое короткое время этот человек без всяких усилий смог полностью завладеть ее мыслями? И сердцем, — с усмешкой подумала она, — чего уж там греха таить.

Шар под ее рукой начал нагреваться, а клубящийся туман в нем теперь окрасился кроваво-красным. Светлана пристально вглядывалась в эту пелену, ее лицо стало напряженным, а на лбу выступили капли пота. Она медленно закрыла глаза, сделала долгую паузу, потом заговорила глухим голосом:

— Я знаю, девочка. Я вижу все. Ты впервые в жизни познала непознанное. Но не твое оно. Не твое. Линии судеб пересеклись случайно. Не должны были. Не должны. Чужой человек, чужой. Не твой. Отпускай его. Никак иначе.

Алина замерла в ужасе. Не может такого быть. Не может! Она ведь так долго его ждала!

Гадалка продолжала говорить:

— Любовь твоя сейчас очень сильна, девочка. Как факел, как пламя, как лесной пожар. Она может растопить любой лед, любой айсберг. Но он — не лед, девочка. Он камень, он блестящий алмаз. Не растопишь, не расколешь, не разобьешь. Только сама покалечишься…

Девушка чувствовала, как сердце ее разбивается на миллион осколков и рушится куда-то вниз. Ей стало трудно дышать, глаза наполнились слезами. Время замерло и остановилось.

Несмотря на боль и на страшное внутреннее сопротивление, она почему-то чувствовала, что все слова, которые были сказаны ей сейчас — правда. Ужасная и несправедливая, но правда. Сдерживая рыдания, она наконец заговорила.

— Послушайте… я бы хотела… я могу увидеть его еще хоть раз? Это возможно? Только увидеть… ничего больше.

Светлана открыла глаза. В них плескалась грусть и какое-то тоскливое сочувствие.

— Возьми шар обеими руками, — тихо сказала она, — и поднеси к лицу. Я попробую показать тебе его.

Глава 6

Эл шагал по длинным коридорам здания Департамента, попутно здороваясь, кивая, пожимая руки и иногда похлопывая по плечам своих многочисленных коллег. Как-то странно было видеть сразу так много сотрудников, работающих в сфере взаимодействия реальностей.

Они, что, всех сразу решили собрать? — удивился про себя Эл. — А кто, же простите, «в лавке остался»? Впрочем, раз уж такое решение было принято руководством, его дело маленькое — явиться по вызову. Что он, собственно, и сделал.

Прямо из стен раздался металлический голос автоматической громкой связи:

— Вниманию сотрудников Департамента. Совещание по оперативным вопросам будет проводиться раздельно. Руководителям надлежит собрать подчиненных в залах заседаний служб и подразделений.

Понятно, шагом марш в малый зал Службы Наблюдения под ясны очи матушки Би. Интересно, ей уже доложили о его маленьком приключении возле ресторана?

Но на этот раз начальству было не до него. Наблюдатели и технический персонал службы шумно рассаживались в небольшом зале, а их прекрасная руководительница, ожидая всеобщего внимания, хладнокровно мерила шагами свободное пространство между рядами стульев и президиумом. До Эла только сейчас дошло, что всех Наблюдателей не вместил бы даже огромный зал Совета Департамента, а не то что этот. Значит, собрали только часть сотрудников. Интересно. Впрочем, сейчас все узнаем.

У него вдруг на секунду появилось ощущение постороннего взгляда, словно кто-то невидимый тайком наблюдал за ним. Хотя удивляться не приходилось — помещение было битком набито камерами слежения, да и вообще, каждый шаг Наблюдателя всегда фиксировался роботами-разведчиками. Паранойя — моя профессиональная болезнь, — усмехнулся про себя Эл.

Между тем планерка началась. Би подняла руку и коротко щелкнула холеными пальцами. Зал замер. Она сразу же перешла к делу и коротко рассказала о новых технологиях, испытанных и внедренных совсем недавно, о новых высокочувствительных системах, способных улавливать малейшие колебания энергетических полей. Упомянула и новую систему защиты границы между реальностями. Одним словом, подвела она резюме, техника сильно шагнула вперед, и человеческий штат подлежит сокращению. Не полному, конечно, но ощутимому.

— Сегодня мы собрали здесь лучших сотрудников Службы. Вам предоставляется право на повышение в должности по вашему выбору. У нас имеются свободные места руководителей отделов, инструкторов и консультантов, а также командиров групп разведки Дальних параллелей. На принятие решения отводится 72 часа. Вопросы?

У Эла был вопрос, который он тут же задал:

— Что будет с теми из нас, кто не захочет сменить свою работу?

— Будут участвовать в сокращении на общих основаниях, методом жеребьевки. Только выбирать потом им уже никто не позволит — будут работать там, куда направят.

Больше вопросов по этой теме ни у кого не возникло.

Би перешла к краткому разъяснению новых форм документации, но Эл слушал вполуха. У него снова возникло сильное ощущение постороннего присутствия. Настолько сильное, что он даже обернулся. Сзади сидели парни из секции техподдержки, не обращавшие на него никакого внимания. Все это было очень странно, но кто знает эти новые хваленые системы защиты — может, они именно так и работают?

Когда собрание закончилось, Эл двинулся было к выходу вместе со всеми, но в кармане у него сработал телефон экстренной связи. Вызов от Би.

— Зайди ко мне в кабинет, — коротко прозвучал в трубке ее властный голос.

Эл неохотно подчинился. Он шел к двери, прислушиваясь к своим ощущениям — нет, странное чувство постороннего взгляда больше не возникало. Видимо, это в зале заседаний все же установили какую-то новую наблюдательную фишку.

А в это время в засекреченной лаборатории Департамента сверхчувствительные приборы обрабатывали и расшифровывали перехваченные сигналы — колебания тонкой и расплывчатой грани между мирами…

Би уже была у себя. Эл с улыбкой оглядел знакомый кабинет, снова ставший неузнаваемым. Шалунья, она опять поменяла мебель! Он еле удержался, чтобы не произнести эту игривую шутку вслух. Однако здравый смысл и предыдущий опыт общения с начальницей однозначно голосовали против такого идиотского поступка.

— Ты что-нибудь решил? — Би не любила долгих вступлений.

— Ты про повышение? Пока нет.

— Почему, Эл? Ты засиделся в своей должности. Знаю, она тебе нравится, ты много раз проявлял себя там как очень ценный сотрудник. Но пора расти. Возвращаться в свой мир, делать нормальную карьеру, устроить личную жизнь, в конце концов!

Эл вновь с большим трудом удержался от саркастических комментариев. Какое тебе дело до моей личной жизни, снежная ты королева? Ладно, забыли.

Би выжидающе смотрела на него, нетерпеливо постукивая ногтями по гладкой поверхности своего стола цвета малахита.

Эл вздохнул.

— Я не знаю, воспримешь ли ты это как серьезную причину… Это всего лишь эмоции… Привязанность старого холостяка. Одним словом… Я буду скучать по бета-миру, Би. Там — жизнь. Там я счастлив. Ладно, это прозвучало слишком уж пафосно. Но мне там нравится, правда.

Он поднял на нее глаза, ожидая насмешек. Но начальница была серьезна.

— Как ни странно, я тебя понимаю, — спокойно сказала она. — Бета-мир более наполнен эмоциями и чувствами, чем наша рациональная альфа-реальность. Ты очень много впитал в себя из него. Но разрешить тебе остаться там навсегда я не имею права. Единственное, что могу обещать — после твоего ухода с этой должности я постараюсь подыскать тебе работу, как-нибудь связанную с визитами туда. Инспекции какие-нибудь, проверки. Я подумаю.

— Спасибо… — Это было так щедро с ее стороны, что он растерялся.