Бесплатный фрагмент - Любовь, пережившая века

Анна Зенцова

Любовь, пережившая века

Сборник исторических рассказоВ

Предисловие

Дорогой читатель!

О захватывающих историях любви героев, об их жизни в разные исторические эпохи и их духовных поисках повествует автор в рассказах «Аппассионата», « Да светится имя твоё!», «Предание об Ивашке-рудокопе» и «Добро пожаловать в миры Света!».

Новейшие исследования учёных доказывают, что до нас на Земле существовали и развивались цивилизации, которые не уступали нам по уровню технического развития, и, возможно, превосходили нас в духовном плане. Путевые заметки «Высокие технологии древних славян» настоящего сборника знакомят читателя со Змеиными валами — циклопическими оборонительными сооружениями, построенными древними славянами. Множество империй, царств и стран существовали на Земле в древние времена. Одна из таких империй, основанная диктатором Митридатом Великим на территории Малой Азии, описана в рассказе «Любовь амазонки». Это история трагической любви сына царя Митридата, Фарнака, к царице амазонок Лисиппе.

В древности, в те далёкие времена, которые люди называли Золотым веком, потому что в их жизни царила полная гармония, они не разграничивали постижение материального и духовного миров. Например, в одной из древнейших цивилизаций, древнеегипетской, жрецы были одновременно и служителями культа, и занимались созданием и совершенствованием технологий. Задача науки в древних культурах, — а она существовала — состояла в обретении знаний, необходимых для достижения гармонии между человеком и великими силами природы, а также трансцендентными силами природы за пределами физического мира. Люди ощущали себя участвующими в великой космической мистерии, являясь её неотъемлемой частью. Таков юродивый Андрей, живший в Новгороде в XIII веке, герой рассказа «Записки юродивого Христа ради» данного сборника. Он постоянно беседует с Богом в своих молитвах, получает от Него откровения о Рае, ангелах, архангелах и творит чудеса: останавливает своей молитвой пожар, ходит по водам Волхова-реки как по суху, предсказывает будущее. Архангел возносит блаженного в рай и на Третье небо, и Андрей подробно рассказывает читателям о рае и его обитателях.

Культура — это ещё одно, что делает нас духовно богатыми. Наше культурное наследие — это золотой запас человечества. Об этом повествует рассказ «Она подарила мне лотос» и путевые заметки «Путешествие в мир Фёдора Тютчева». В путевых заметках «По спирали познания от Ньютона до Космического Сознания» читатель знакомится с музеем выдающегося русского философа начала XX века Павла Флоренского.

Автор — кандидат физико-математических наук, автор более 40 статей по астрофизике и космологии, опубликованных в российских и европейских научных журналах, лауреат пятнадцати международных и Всероссийских литературных конкурсов: Национальная премия России «Золотое перо Руси-2021», «Золотое перо Руси-2022», «Золотое перо Руси-2023», «Янтарный Самородок-2021» (США), премии «ЛИФФТ-2021», «Я пишу в стиле Шукшина-2021», «Связь поколений-2021» им. М. В. Исаковского, поэтический конкурс им. В. Фролова, литературно-художественный конкурс им. П. П. Дедова в 2021 г., а также литконкурс «Станьте как Солнце, вас все увидят» в 2021г. в двух номинациях: «Рассказ» и «Очерк», литературные конкурсы «Моё путешествие в Окский заповедник-2022» и «Мой Южный Урал -2022», XII международный литературный конкурс, посвящённый памяти К. М. Симонова -2022, Всероссийский творческий конкурс «Сокская радуга-2022» и «Сокская радуга-2023», международная премия им. Омара Хайяма -2023 «Зеркало мира», Всероссийский конкурс «Золотое перо Алтая-2023» и литературный конкурс «Наше слово-2023».

ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ
АППАССИОНАТА

Я родилась в Керчи, у Чёрного моря, и здесь прошла моя юность. И хотя я часто уезжаю в другие места, я всегда возвращаюсь в свои пенаты, потому что чувствую: только здесь можно быть по-настоящему счастливой и только здесь можно обрести полноту и радость бытия.

Прекрасно южное море, лазурно-голубое, сияющее, бескрайнее, простирающиеся от горизонта до горизонта, где оно незаметно переходит в небосклон, как бы приоткрывая таинственный портал вселенской синевы. Благословенны южные города, стоящие на берегу тёплых морей, почти на краю Ойкумены, открытые всем ветрам и бризам, обласканные лучами солнца, дающего жизнь. Испокон веков жили в них люди и возводили здесь непреступные крепости, рыцарские замки, сказочные дворцы, пирсы, уходящие в море, и пристани, удобные для мореплавателей. Все великие империи родились у моря, как Афродита из пены морской: от мифической Лемурии и легендарной Атлантиды до Микенской, древнегреческой и древнеримской цивилизаций. Керчь, древний город у тёплого Чёрного моря, прекрасен. Его история длится уже более 26 веков; сколько легенд и преданий связано с возникновением этого удивительного города. Какие только народы не жили здесь: киммерийцы и скифы, древние греки и выходцы из Малой Азии, сарматы и амазонки, славяне и турки. В этих местах люди чувствовали особые энергии, исходящие от моря и тверди земной, здесь они слышали властный зов богов, обращённый к ним, здесь они мечтали отыскать волшебную страну подвигов и приключений, а их правители грезили об обретении всемирной славы и покорении всего подлунный мира.

Прошло много лет, даже десятилетий, но воспоминания детства о слепом учителе музыки всё чаще тревожат мою душу. И стоит его образ перед моими глазами неотступно — чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю о нём. Кроме общеобразовательной школы я училась тогда и в музыкальном училище по классу фортепиано. Однажды, когда я пришла на урок музыки, директор вызвала меня в свой кабинет и сказала со вздохом:

— Твоя учительница переехала в другой город, и у тебя будет новый преподаватель. Его зовут Игорь Сергеевич. Он воевал, танкист, горел в танке и ослеп. Он — прекрасный педагог. Прошу тебя, будь внимательна к нему и веди себя достойно на занятиях. Тебе уже шестнадцать лет, и я очень надеюсь на то, что вы найдёте общий язык.

Она отвела меня в класс, и я увидела высокого, стройного человека в чёрных очках и с белой тростью. У него был светлый, как купол, лоб, нос с горбинкой, на его бледном лице помещался маленький, но строгий и изящно очерченный рот. Его густые волосы красивого бобрового цвета вились на затылке, спереди же чуть-чуть спускались на лоб. Именно таким я представляла себе Александра Македонского. В моей голове не укладывалось: как слепой человек может преподавать музыку и ставить оценки в журнал? Я поздоровалась с новых учителем, и он сказал тихо, но отчётливо выговаривая каждое слово:

— Здравствуй, Аня. Я рад познакомиться с тобой в этом прекрасном храме музыки.

Потом Игорь Сергеевич попросил меня сыграть моё любимое музыкальное произведение. Я тогда очень увлекалась музыкой Людвига ван Бетховена, много раз читала его биографию и воспоминания о нём его современников, поэтому я стала исполнять сонату этого композитора сочинения №23 «Аппассионату». Мелодия эта превосходит всякие границы выражения её силы и свойств; есть что-то нечеловеческое в её величии, меж тем как совершенство звукосочетаний превосходит всё сыгранное до сих пор. В этой музыке есть импульсный порыв, чуткий, как обнажённый нерв, мощный призыв к жизни, полной борьбы, устремлённой к Свету, духовности, самопознанию и самореализации человека. Изумлённый слушатель готов уверовать в музыку Высших Сфер — она возникла не на Земле, она родилась из тайного и непроявленного, она построена по законам, нам неизвестным. Эта музыка — откровение, выраженное в звуке. И душа человека не может остаться равнодушной к этому зову, к этому призыву, потому что она ведёт, как путеводная звезда, к вершинам духа и совершенства. Но самое главное, мне казалось, что в этих звуках заключена какая-то загадка, неразгаданная тайна, божественная истина, открывшаяся только этому гению музыки. Может быть, эти музыкальные фразы приоткрывают нам суть и смысл нашей быстротечной жизни на Земле. Я не знала. Но всякий раз, когда я исполняла этоту сонату, я как бы посвящала моих слушателей в эту тайну, то откровение, которое постиг и открыл нам этот гений, потерявший слух. А Бетховен действительно стал глухим в конце своей жизни. Эта неразгаданная загадка, заключённая в музыке композитора, так мучила меня, что иногда по ночам я не могла заснуть, размышляя о ней, силясь поймать её моим ментальным сачком — интуицией. А иногда мне снилось, что я смогла постичь её тайный смысл, и что великий Бетховен сам открывает мне эту тайну в моём сновидении.

Пока я исполняла сонату, мне казалось, что моя душа покинула тело и вознеслась в чарующий мир звуков. И вот я кончила. Игорь Сергеевич долго молчал, по выражению его лица я пыталась понять его впечатление от моего исполнения. Но мне это не удалось. Потом он сказал, что он ощущает эту музыку как предостережение композитора, обращённое лично к нему: в этом прекрасном мире мы всегда на краю гибели, и может так случиться, что над головой человека неожиданно прогремит рок, неотвратимый, как дамоклов меч, и с ним случится что-то трагическое. И как символ такой коварности фортуны перед моим воображением внезапно появился корабль, вздымающийся над гребнем огромного океанского вала. Его паруса, еле различимые из-за густого тумана, полные неистовой силы урагана, валились всей громадой назад, чтобы, перейдя вал, выпрямиться на мгновения, а затем, склоняясь над бездной, мчать судно к новым лавинам; разорванные свинцовые облака, скупо освещённые тусклым лунным светом, низко трепетали над бушующим океаном. Всякого, кто созерцал бы эту картину, охватывал ужас: хотя корабль ещё боролся за спасение, он был обречён на погибель в пучине волн.

Теперь за фортепиано сел он. И тогда дивные, волшебные, возвышенные, чарующие звуки наполнили комнату; казалось, что эти божественные звуки возникли не на Земле, и что их извлекал не слепой музыкант, а они торжественно нисходили к нам из того неведомого мира гарминии и вечности, где властвует любовь и совершенство, где нет страданий и смерти. Эти звуки обладали волшебной силой волновать и тревожить души людей, будить в них возвышенные чувства. Моя душа была околдована духовной силой и мощью этих неземных звуков!

Теперь, во время исполнения «Аппассионаты» моим учителем, мне показалось, что я наконец-то разгадала смысл той тайны, того секрета, заключённого в этой удивительной музыке, той загадки, которая мучила меня всё это время. Я наконец-то прозрела! И что самое удивительное — это слепой музыкант открыл моё духовное зрение! Я была так благодарна ему за моё прозрение, ведь он открыл для меня новый, неведомый для меня мир гармонии и высшего смысла! Соната стала для меня самым нужным словом в беседе души с жизнью. Я поняла, что моё появление на нашей планете не случайно, что в этом заключен особый смысл, и у меня есть особая миссия на Земле. Люди есть ничто иное как бесконечное разнообразие безграничных возможностей. Я верю в могущество сознания человека, верю в безошибочность нашей интуиции и несомненную возможность наших контактов с другими мирами. Ведь когда я была ребёнком, на фоне наших земных пейзажей мне отчётливо виделись контуры какого-то иноматериального мира, таинственного, мистического и открытого только посвящённым. Но потом эти способности были вытеснены куда-то на периферию моего сознания — я утратила этот дар.

Мне хотелось побольше узнать о моём учителе музыки. Я чувствовала, что он родился с живой, чуткой душою, ведь иногда судьба бывает так расточительна, осыпая своми дарами только одного человека и творит чудеса, отправляя его в земное воплощение, полное искушений и испытаний. Но всё как-то не получалось познакомиться с учителем, потому что его всегда сопровождали другие люди: в класс приводили и уводили после урока. Задержать его моими расспросами я не решалась, может быть, смелости не хватало. Но однажды мне очень повезло.

Как-то тёплым летним вечером я гуляла одна в Приморском парке. Я любила это место за то, что в нём было множество экзотических растений — сирени, магнолий, кипарисов и белых акаций, — и морской воздух здесь всегда был напоён запахом дивных цветов. Яркий июньский день уже погас, и вечер, сперва весь огнистый от заката, потом ясный и алый, потом бледный и смутный, тихо и незаметно переходил в ночь. Сумерки ещё только сгущались вдалеке. Скоро распустившиеся волосы лунного света поймают тень небесного плотника. Неустанно трудясь, плотник вобьёт серебряные гвоздики в нависающий над землёй тёмный гобелен небес. На ночном небе скоро тихо засияют, как драгоценный камни, яркие звёзды, и жемчужным поясом охватит небо Млечный путь.

Идя по аллее, я неожиданно увидела Игоря Сергеевича. Он сидел один на скамейке. Его обожжённое, покрытое рубцами лицо сияло нежной улыбкой. Чёрные стёкла его очков показались мне добрыми карими глазами. Я скромно села на край скамейки, на которой он расположился, стараясь не помешать его уединению, потом, смущаясь, чуть слышно пролепетала:

— Добрый вечер, Игорь Сергеевич! Это ваша ученица Аня. А про вас в школе говорят, что ваш танк горел, вы ослепли и одели чёрные очки. Это правда? Он снял очки, и я увидела его страшные глазные рубцы, потом ответил задумчиво, как бы размышляя и вглядываясь в прошлое:

— Да! Наш танк горел не раз. А при взятии нашими войсками Берлина активизировались панцерфаустники. Стреляли они по нашим танкам отовсюду: из подвалов и окон, с крыш и из руин зданий. Но это нас не останавливало, мы рвались вперёд — знали, что впереди нас ждёт долгожданная победа! Прекращали бой только с наступлением ночи. Только темнота удержала нас от дальнейшего продвижения. Мы уже видели впереди Рейхстаг. Хотелось мира, победы, скорее увидеть родных. Однажды устроились мы в брошенном доме, зажгли свечи и начали есть. Скоро услышали мы тихое мяукание — это был кот, а с ним появился мальчишка-подросток, лет четырнадцати. Был он чумазый, голодный и испуганный. На нём были порванная солдатская куртка и шорты. Он что-то быстро сказал по-немецки и поднял руки. Мы его за наш стол усадили, дали ему еды и кота накормили. Мы смотрели на него и молчали, даже про еду забыли. Видно, в ту минуту каждый вспомнил дом, родителей, детей, братьев… Я принёс из танка свой баян, с которым не расставался все четыре года войны. За песнями, воспоминаниями и рассказами мы так и встретили рассвет…

Утром бои начались с новой силой. Артиллерия стреляла снарядами непрерывно. Небо стало красным от битой кирпичной пыли, а воздух — вновь горьким и едким от пороховых газов. Вперёд мы продвинулись не более ста метров. Когда ехали мы по узкой улочке, в наш танк сбоку попал огромный снаряд. Как будто адским жаром обдало меня, и страшная боль, как стрела, пронзила всё моё тело — я потерял сознание. Очнулся я уже в госпитале. Помню, медсестра, по голосу слышу, молодая такая, взяла меня за руку, радуется и взволнованно говорит:

— Товарищ капитан, победа! Победа! Германия капитулировала. Скоро домой вернётесь, встретитесь с родными!

Я чувствую — на глазах у меня повязка, и ничего не вижу! Совершенно ничего не вижу! Потом наш механик рассказал, что нашу машину подбил из панцерфауста тот самый мальчишка, которого мы в тот вечер нашли в доме и накормили. У него и панцерфауст был запрятан в том доме, в котором накануне мы провели ночь. На поправку я пошёл быстро, только зрение навсегда потерял. Мои боевые товарищи часто навещали меня в госпитале. Скоро и мой баян был в целости и сохранности доставлен сюда. Скоро в палате заиграла музыка, собирая половину госпиталя.

То, что я ослеп, была для меня трагедия — ведь я музыкант, и перед войной закончил Московскую консерваторию. От осознания свой слепоты хотелось плакать. И начали мне в голову всякие мрачные мысли приходить: «Ну, кому я теперь нужен? Слепой с обожжёнными глазами и душой!». Думал, думал и вдруг понял: нужен я своим родителям и друзьям. Вернулся я в наш родной город в июле 1945 года и решил для себя: «Нет! Не для того я воевал четыре года в танке, чтобы как слепой крот, безмолвно рыть землю и ждать своего конца. Я ведь человек!». И начал заново учиться ходить, писать и играть на фортепиано. Слух у меня обострился: слышу каждый шорох. Узнал, где и как можно научиться читать и писать, используя рельефно-точечную систему. Изобрёл её Луи Брайль, француз, ему было всего пятнадцать лет, когда потерял зрение. Он разработал специальный шифр, где для изображения букв используются шесть точек. Представляешь, шесть точек! Это и буквы, и цифры, и ноты, и знаки препинания! Продавливаю шильцем бумагу — пишу — и оставляю на ней бугорки. «Писать» приходится с обратной стороны листа. Текст пишется справа налево, затем страница переворачивается, и текст читается слева направо! Так я писать и читать научился заново. А за взятие Берлина наш экипаж был награждён орденом Красной Звезды, а мне Орден Отечественной войны первой степени дали. Вот и вся моя жизнь.

Вдруг в конце аллеи я увидела мою мать. Заходящее солнце освещало её фигуру сзади, и из-за этого она была окружена ярким сияющим нимбом, казалось, что она летит над землёй, как крылатая Ника Самофракийская — древнегреческая богиня победы в морских сражениях. Фигура матери как бы парила над землёй, её развивающиеся на ветру длинные белокурые волосы усиливали ощущение полёта, а в руках она несла огромный букет белой акации, свежей и пахучей. Я много рассказывала маме об Игоре Сергеевиче, о том, какой он замечательный музыкант и педагог. Увидев нас, она подошла к нашей скамейке, опустилась на колени и положила цветы к ногам слепого музыканта.

* * *

В детстве я была необычным ребёнком. Сквозь очертания наших земных ландшафтов мне отчётливо виделись контуры другого мира, вероятно, Рая. Все предметы там невероятным образом излучали свет изнутри и светились подобно обитателям наших морских глубин; их цвета были яркими и насыщены множеством различных оттенков. Особенно меня восхищала окраска райских кущ: они то вспыхивали ярким изумрудом, то приобретали бутылочный оттенок, а потом неожиданно превращались в несмелую и нежную зелень первых весенних листочков. Все предметы этого мира не имели постоянной формы, как у нас на Земле: их контуры постоянно прихотливо изменялись, принимая самые фантастические очертания. Эти картины, часто возникающие в моём сознании, преследовали меня, вспыхивали сверкающими гранями и внезапно распадались на тысячи новых осколков, которые потом складывались в чудесные узоры, похожие на картинки из детской игры «Калейдоскоп». Кроме того, я помнила свои предыдущие воплощения на Земле; они всплывали откуда-то из глубин моей памяти, словно подводные лодки в открытом море. Иногда эти воспоминания появлялись перед моим сознанием и днём, обычно они становились более ясными и отчётливыми, когда я слушала музыку. Тогда моя глубинная память сразу оживала и расправляла, словно готовясь взлететь, тонкие, прозрачные, как у стрекозы, крылышки. Да, воспоминания часто приходили, когда я слушала музыку, поэтому я выбрала её своей профессией. Знаете, я не просто верю, я чувствую каждой клеткой моего существа, что человек — это безграничное море бесконечных возможностей, а наше сознание — это наше самое большое богатство, которое может сделать нас могущественными существами. У меня были многие необычные способности, ещё когда я была ребёнком. Невозможно не верить в контакты гениев с Высшими мирами: ведь кто был по-вашему, например, Пётр Ильич Чайковский, если не человек, слушавший и записавший музыку Высших Сфер? Ведь он об этом писал в своих письмах. А гениальный изобретатель Никола Тесла многократно свидетельствовал, что он получает идеи своих изобретений прямо из Миров Света.

В юности время бежит быстро и незаметно, потому что молодость эгоистично поглощена сама собой, своими планами и предстоящими свершениями. То же самое произошло со мной: я закончила музыкальное училище с отличием и уехала из Керчи для учёбы в Ленинградской консерватории по классу фортепиано. Больше с Игорем Сергеевичем я не встречалась. Потом было участие в престижных международных музыкальных конкурсах пианистов. Больших побед у меня не было, да и личная жизнь не складывалась. Но главное, не было той жизни духа, нежной, трепетной и сокровенной, которая должна составлять основу существа каждого человека. Годы пролетали мимо, однообразные и монотонные, словно километровые столбы на заброшенном железнодорожном перегоне. Вспоминая мои юные годы, мысли всё чаще возвращали меня к моему слепому учителю музыки, Игорю Сергеевичу, общение с которым было столь кратко, но полно сокровенных для меня смыслов.

И всё чаще теперь по ночам подстерегала меня бессоница и чувство одиночества, прежде такие чуждые и непонятные мне ощущения. Они возникали обычно около полуночи, когда засыпает всё живое, а ты мучишься в бесконечных попытках возложить голову на подушку, закрыть глаза, успокоиться и отвлечься от назойливых тревожных мыслей, возникающих в твоём сумеречном сознании. Спасения от этих назойливых тревожных мыслей нет, а цель — забыться кратким, тревожным сном — кажется недостижимой. Я начинаю злиться на саму себя за пустую трату времени — ведь я знаю, что у меня сейчас есть только одно лекарство. И я быстро натягиваю на себя одежду и слетаю вниз по лестнице, потом сажусь в машину, постепенно прогреваю мотор. Посмеиваюсь над своей невероятной глупостью и медленно двигаюсь с места. Машина набирает скорость, и скоро шины шуршат тихо, мягко и монотонно, как осенний дождь, успокаивая разыгравшиеся нервы. Как приятно слышать этот шорох шин и вспоминать свою юность под этот умиротворяющий звук.

Великий город спит — везде царит темнота. Круто, нажимая на тормоза, сворачиваю на проспект, который ведёт в центральную часть города. Внезапно далёкая люстра в чьей-то квартире, выхваченная светом фар, сверкает на мгновение перед моими глазами и гаснет. Между тем машина уже въезжает в центральную часть города: фары перечёркивают тёмные фасады домов, точно проводят по ним пальцем, выхватывают из мрака стройные вертикали Ростральных колонн и золочёный купол Исакия. Роскошные старинные дворцы толпятся у набережных величественной, полноводной Невы, а те, что поскромнее, жмутся к парапетам Фонтанки и Мойки.

Мысли лежат тяжёлым балластом на дне моего сознания. Но вот одна мысль медленно отрывается от балласта и поднимается на уровень осознания. Она чем-то похожа на гусеницу или улитку: такая же неповоротливая, медлительная и ленивая, с трудом выползает она из глубин непроявленного. Потом она формируется в идею: «Поезжай неприменно к Игорю Сергеевичу, только он сможет разобраться с твоей жизнью теперь». В первый момент она кажется мне абсолютно нелепой и абсурдной: зачем я к нему поеду, и как он меня встретит? Но по мере того, как я начинаю рассматривать хребет этой мысли со всех сторон, пытаясь подобрать аргументы или хотя бы оправдания, она кажется мне всё более разумной и привлекательной. Эта мысль возникла в моём сознании, блеснула яркими гранями и рассыпалась на тысячу новых смыслов. Они хаотически мелькают перед моим мысленным взором, но требуется более мощный импульс воли, чем сейчас мой, чтобы упорядочить их. Наконец мой ленивый мозг просыпается и услужливо выдаёт десятки оправдательных аргументов: действительно, почему бы тебе не съездить в Керчь, в твой родной город, в котором ты уже не была последние восемь лет? Потом к процессу подключается моё ожившее воображение, которое, казалось, только и ждало этого мгновения — для него это звёздный час. Оно услужливо рисует мне в радужных красках моё путешествие в Керчь и встречу с Игорем Сергеевичем.

Нет, устоять перед таким искушением и не поехать в Керчь, встретиться с Игорем Сергеевем, узнать, как он живёт, просто невозможно. И зачем откладывать это на потом, если полететь в Керчь можно сегодня? Итак, решено бесповоротно — летим! Сегодня же, тем более, что в ближайшую неделю у меня нет ни концертов, ни конкурсов. Я бросаю прощальный взгляд на тяжёлый золотой купол Исакия и на острый шпиль Петропавловки, светящийся вдали, и разворачиваю машину на юг, в сторону аэропорта. Давлю ногой на газ, «Победа» послушно ускоряет бег, вот она уже миновала широкий и прямой, как стрела, Московский проспект и выскакивает на Пулковское шоссе. Здесь всё ещё погружено в сон, как и в центре Питера; однообразные пятиэтажки новостроек выстроились длинными рядами вдоль шоссе и застыли в дозоре, словно заколдованные стражи города.

Когда мы подъезжали к аэропорту, ночная тьма наконец рассеялась, и алым ослепительно пылающим диском солнце стало величественно восходить над великим городом. Внезапно всё преобразилось: как из под земли появились люди и машины. Они куда-то спешили, суетились, им явно не хватало места, и скоро они заполнили собой всё пространство; и вот наконец я оказалась в аэропорту. На моё удивление, в кассе я купила билет на самолёт до Симферополя без всяких проблем. Я восприняла это везение как добрый знак. И через час мы уже взлетали.

Если вы хотите убедиться, что в мире нет ничего постоянного, и все предметы в нём меняют свой вид, то совершите путешествие на самолёте — сверху наша земля выглядит совсем иначе, чем та привычная нам твердь, по которой мы ходим каждый день. Наблюдая землю с самолёта, вы увидите, что на ней есть крупные пятна разных цветов: изумрудные прямоугольники лесов, длинные, извилистые ленты рек, янтарь степей, сыпучее золото пустынь, лазурь морей, бронза высоких, кучно стоящих горных цепей и белые языки ледников. Это — суша, огромная и дикая, осталась она такой же мощной и прочной, как от сотворения мира… Но сейчас было неподходящее время любоваться явлениями природы — я пытаюсь угадать, как Игорь Сергеевич встретит меня. В голову приходили самые невероятные мысли…

Постепенно свет моего сознания померк, и я погрузилась в неглубокий сон — скоро я уже парила над землёй, а в сознании трепетали волшебные звуки «Аппассионаты». Пробудилась я от резкого толчка — наш самолёт приземлился в аэропорту Симферополя. В самолёте царило радостное возбуждение — всё таки это был конец долгого пути, — и кто-то из пассажиров предвкушал все прелести отдыха у тёплого, ласкового моря, а кто-то с нетерпением ждал встречи с родными и друзьями. Багажа у меня не было, и я быстро вышла из здания аэропорта. Было раннее утро. Внезапно густой мужской баритон окликнут меня сзади:

— Тебе куда, красавица? Могу подвезти.

Я обернулась и увидела крепкого бородача лет сорока в модных синих джинсах и брусничного цвета футболке. Природа украсила его глазами на выкате и заячьей губой — он точно происходил от человекообразных обезъян. Мне показалось, что он сошёл со страниц романов Пелевина: в нем угадывался эгоистичный, самовлюблённый, начисто лишённый какого-нибудь духовного начала борец за материальные блага, которыми так богата наша прагматичная современность. Я тихо и невнятно пробубнила:

— Я еду в Керчь.

Бородач внимательно окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы, и, видимо, остался доволен результатом ревизии, так как сказал, заискивая и странно растягивая слова:

— С тебя недорого возьму до Керчи, красотка.

Шофёр мне достался на удивление неразговорчивый, вскоре я услышала успокоительный шорох шин по асфальту, и ничто не отвлекало моё внимание от созерцания окружающих ландшафтов. Вначале дорога шла по полям, но вплотную к ней примыкали отроги живописного горного массива. Эти горы были покрыты густой щетиной кустарников, а в ущельях, среди зеленых кустов, были разбросаны алые букеты дикого мака. Вот они окружили, как школьники любимую учительницу, как дети мать, подножие скатившегося с кручи обломка скалы; там яркой дорожкой стегнули к самому верху горы. Нет, это не человек украсил цветами и травами склоны гор и их лесистые ущелья. А бордюры желтой акации, а бутоны огоньков, синие ирисы, марьины коренья? Не белый ли ангел по зорям утренним слетает с белых вершин снегов в долины и рукою райскою украшает склоны гор? Ближе к морю стали попадаться посёлки и городки, утопающие в зелени садов и виноградников. Вскоре не горизонте показался знакомый мне до боли силуэт родной Керчи. Бородач поинтеросовался, не отрывая взгляда от дороги:

— Тебя куда доставить в Керчи? К родственникам едешь или на море?

Его вопрос застал меня врасплох. Помолчав несколько секунд, я ответила тихо, опустив глаза:

— В справочное бюро. Я хочу найти адрес моего знакомого в Керчи. Я не была здесь несколько лет.

Услышав это, шофёр подмигнул мне, лицо его сморщилось, как будто он проглотил лимон, и заявил твёрдо и безапелляционно:

— Всё ясно: едешь к любовнику. Ты — стерва гулящая! А я хотел с тобой познакомиться с серьёзными намерениями…

Я ничего не ответила — по опыту я знала, что переубедить таких всезнаек невозможно, да это и не нужно было, отдала ему деньги и быстро вышла из машины.

К моему счастью, в справочном бюро никакого конфуза не произошло: молодая девица, моя сверстница, понимающе кивнула, получив мой запрос, и через несколько минут в руке я сжимала листок с адресом Игоря Сергеевича. Наскоро перекусив в кафе, я отправилась на поиски указанного дома. Это было старое, ничем не примечательное одноэтажное строение, выходящее фасадом на морскую набережную. Я долго стояла перед входной дверью, не решаясь дотронуться до звонка, так сильно, нервно, не в такт билось моё сердце. Едва сдерживая волнение, я позвонила в дверь. Звонок показался мне оглушительным звуком, сравнимым по силе с грохотом сходящей с гор лавины. Дверь открыла маленькая, сгорбленная старушка. Она выглядела очень старомодной: покрой её старого чёрного платья можно было, вероятно, найти только в модных журналах позапрошлого века, а её причёска с гладко зачёсанными волосами, очевидно, украшала головы красавец задолго до эпохи Коко Шанель. Но от её лица веяло удивительным покоем, и на нём лежала печать духовного просветления. Взглянув на меня строго поверх очков, она громко и почти сердито спросила:

— Что Вам угодно, сударыня?

Я робко стала объяснять, что я ищу моего бывшего учителя музыки Игоря Сергеевича, который преподавал мне музыку около восьми лет назад.

Внезапно выражение лица дамы изменилось — оно как-то скорбно осунулось, и она опустила голову. Потом очень тихо, но чётко она произнесла:

— Игорь Сергеевич отошёл ко Господу на Небеса три месяца назад. У него открылись раны, которые он получил на войне, и врачи ничего не смогли сделать для его спасения. Хороший был он человек, настоящий праведник.

Она помолчала несколько секунд, а потом продолжала:

— Вы, вероятно, Анна Сергеевна? Я была соседкой Игоря Сергеевича, за несколько дней до своей смерти он попросил меня: если сюда придёт молодая женщина и будет спрашивать обо мне, то отдайте ей моё письмо. Вы ведь Анна Сергеевна?

Не дожидаясь моего ответа, она вышла из прихожей в другую комнату и вскоре возвратилась, держа в руках конверт. Она протянула его мне и указала мне рукой на небольшой столик, стоявший в углу прихожей. Я села за него, открыла письмо, лежавшее в конверте и, волнуясь, стала читать. Несколько раз я перевела дыхание, прежде чем смогла прочесть и понять эти удивительные слова, бросившиеся в мой мозг, как залп стрел:

«Дорогая возлюбленная моя Анна!

Сейчас, когда до моего ухода из этого мира осталось всего несколько дней, я должен сказать Вам о моих чувствах к Вам. Ещё в первую нашу встречу — помните, когда мы играли «Аппоссионату», — я полюбил Вас за Ваш дивный голос. Да, ни у кого на свете нет такого чарующего, волшебного, проникающего в самую душу голоса как у Вас. Может быть, только сказочная фея норвежских гор, Сольвейг, вечная невеста Пер Гюнта, воспетая Григом, может сравниться по красоте голоса с Вами, поэтому в мыслях я всегда называл Вас «моя Сольвейг». Потом, когда Вы стали приходить на мои занятия, я понял, что Вы — необыкновенная девушка, что Вы — всевидящая провидица, избранница Светлых Сил, которой в откровениях были открыты для созерцания другие, иноматериальные миры. Ваша душа такая чуткая, тонкая, всевидящая и щедрая! Я знаю, что Вас ждёт необыкновенная жизнь. И я со своей слепотой не должен был испортить Вашу жизнь и говорить Вам о своей любви. И я молчал все эти годы.

Знаете, в мой жизни не было ничего ценного — ни семьи, потому что мои родители рано умерли, ни настоящих друзей, — ничего кроме Вас и музыки. Любовь к Вам — это самое прекрасное, что у меня было в жизни. Я прошу Вас: почаще исполняйте «Аппоссионату» в память о нашей встрече и моей любви к Вам. И ещё одно: Ваша жизнь наполнится множеством смыслов, но когда Ваша душа будет подниматься в Небесные Поля после ухода с Земли, услыште мой призыв к Вам: «Да светится имя твоё! Я жду тебя у реки Леды!». Ответьте мне, я буду ждать Вас там всегда. И тогда уже никто никогда не сможет разлучить нас! Прощайте, моя прекрасная Сольвейг!

Ваш Игорь».

Нестерпимая боль утраты, горькой и невосполнимой, сжала моё горло и перехватила дыхание. Она парализовала мои нервы и волю. Слёзы позднего прозрения катились по моим щекам. Не помню, как я, шатаясь, вышла на улицу. Чьи-то заботливые руки подхватили меня, вывели на набережную и посадили на скамейку. У меня нет сил поднять глаза к небу, и солнце сегодня сияет не для меня. И звёзды никогда не будут моими, у меня уже нет сил взлететь к ним…

Белая акация уже отцветала, и её опадавшие лепестки падали на мои руки, словно первый снег заметал землю холодной зимой. Лепестки акации, сухие и ломкие, были мёртвы — праздник жизни был окончен. Мне хотелось рыдать, громко кричать, взывать, орать во всё горло: « Отец Вседержитель, если Ты есть, Ты обещал Спасение и жизнь вечную праведникам нашим. Но почему жизнь наша на земле такая краткая, что вскоре после рождения мы часто оказываемся на краю гибели и порой даже не успеваем попрощаться с этим прекрасным миром, в котором оказались?». Я не знала ответа на этот вопрос. Я даже не понимала, для чего мне теперь надо жить. Ведь наша жизнь — это поприще отчаянной борьбы между силами Добра и Зла, в которой каждый должен сделать свой выбор. И в этой борьбе не каждый может выжить. Но моё сердце не могло принять этот факт. А в моём угасающем сознании всё ещё тихо плескались обворожительные звуки незабываемой мелодии из первой части «Аппассионаты». Они, будто, специально проникали в меня из того неведомого мира, таинственные ландшафты которого я видела в детстве, для того, чтобы наполнить мне об Игоре, чей приход в бытие был таким же кратким, как мгновение вечности, но полон мистических смыслов…

ЗАПИСКИ ЮРОДИВОГО ХРИСТА РАДИ

От автора. Я по профессии археолог и принимала участие в археологической экспедиции, организованной Государственным Эрмитажем в Великом Новгороде в 2022 году. В процессе раскопок нами были найдены несколько берестяных грамот. Вот что мне удалось прочитать на них после расшифровки текста.

«Лето 1238-е от Рождества Христова

Начинаю я сказ свой о скромном и убогом житии моём в надежде, что будет оно назидательно потомкам. Зовут меня Андрей, родился я в лето 1212 года от Рождества Христова в семье худородного боярина Никиты, холопа князя Рязанского Юрия Ингваревича. Любил и почетал я родителей моих, уважал законы православной жизни. Рос я сильным и ловким чадом, и в кулачных боях много раз побеждал противников моих. А когда возмужал, взял меня рязанский князь в ратную дружину свою — служил я ему сотником. А потом время пришло, и благословили и женили меня родители на ровне нашей, княжне Ладе. Люба была она мне, вскоре Господь Бог дал нам и детишек. Мать моя, княгиня Лебедь, всё по монастырям ездила, молила Бога о здравии мужа своего, отца моего, и благополучии детей. Но видно, не услышал Господь молитв её, не уберёг Русь от беды — пошло на землю нашу войско татарское, рать великая. И потеснили поганые татары наше войско, напали на город наш Рязань, разбили детинец, взяли штурмом валы и стены городские, попалили град наш престольный, увели в полон местных жителей. Великий плач и стон стоял тогда на всей Руси, и слёзы православных застилали глаза их, видя как нечестивцы надругаются над святынями нашими христианскими. Текли реки крови невинных жерт, убиваемых безбожными татарами, по ступеням церквей наших, превращённых нечестивцами в стойла для жеребцов их. Пожгли татары дом мой, родовое гнездо наше, надругались и убили любушку мою Ладу и детей наших. Сам я уцелел, потому что был в то время в войске княжеском. И объял меня тогда ужас вселенский, полонил в оковы свои ледяные душу мою. Не взвидел я тогда солнца на небе, не вкушал я пищи земной и бежал из войска. Скорбел я о безутешной утрате моей несколько лет, только плакал и молился Иисусу Христу непрерывно.

Предав огню город и пограбив его, уведя с собой пленников, ушли проклятые басурмане из Рязани. Превратили они град наш стольный в сплошное пепелище, на котором только кое-где были видны упавшие колокола церквей. И однажды прискакал на пепелище князь рязанский Юрий Ингваревич с дружиной своей и приказал ей брать сброшенные церковные колокола. Зычно прокричал он своей дружине:

— Берите колокола! Наши умелые кузнецы перекуют их в мечи, шлемы и наконечники стрел для войска моего, чтобы прогнали мы поганых татар с земли нашей рязанской.

И не убоялся я сказать князю такие дерзкие слова:

— Неугодное дело Господу нашему задумал ты, князь рязанский Юрий Ингваревич! Надобно церкви православные восстанавливать и поднимать уцелевшие колокола на колокольни, чтобы призывали они звоном своим оставшихся в живых жителей Рязани на молитву. Тогда услышит Господь наш плач к Нему и поможет одолеть в ратном бою полчища татарские. Оставь колокола, а если не оставишь, то падёт под тобой конь твой любимый.

Устрашившись гнева Божьего, ускакал князь рязанский с дружиной своей. Так что колокола были спасены, а на следующее лето отстроили мы заново церковь Преображения и стали возносить в ней молитвы Господу. А иконы в храм приносили жители города из своих чудом сохранившихся после погрома домов.

Принял я тогда обет молчания в знак траура и скорби моей. Ходил я по дорогам сожжённой и поруганной нечестивцами земли нашей русской и везде видел следы опустошения и разорения — превратилась земля наша в пожарище скорбное, обезлюдела, ни одного путника не встретил я тогда на дорогах, только мёртвые тела лежали на ней, и птицы хищные клевали плоть человеческую. Молился я за души убиенных, а тела предавал земле. Только дым над пепелищами струился тонкой струйкой, да одинокая птица с переломанным крылом скорбно кричала невдалеке. Обуяла тогда меня великая скорбь, и плакал я, не скрывая слёз своих, и текли они из зениц моих и окропляли пепел пожарищ.

И призвал меня тогда к себе Господь, утешал Он меня, как чадо малое, не оставил Он меня одного в скорби моей великой. Привёл Бог меня на новое место, чтобы заглушить боль ран моих кровоточащих и умерить скорбь об убиенных сродниках моих, о возлюбленных жене и детях моих. И поселился я на новом месте — у Новгорода Великого. И принял я послушание — быть юродивым Христа ради. Вырыл я себе в лесу у черты города яму в земле, в которой стал жить, и опавшие листья с дерев служили мне ночным покровом. Но не сразу открыл мне Господь, что призывает меня на служение Ему. Долго подавал Он мне только знаки благосклонности своей. Дело было так.

Однажды на Покров — время холодное, ветренное и пасмурное — сидел я около ямы своей и смотрел на небесный свод. Небо было серое, покрытое плотными дождевыми облаками, и затосковал я опять о возлюбленной моей Ладе и детишках. Так тосковал, так плакал, в скорбной молитве обращаясь к Отцу Небесному. И услышал Господь плач мой молитвенный и послал Он мне настоящее чудо: неожиданно облака расступились, небо мгновенно очистилось от облаков, и внезапно яркая, сияющая всеми цветами радуга опоясала небесный свод, заискрилась множеством райских оттенков, чистым светом вселенского творения засияла, заиграла на небесном своде, перекинула мост между земным миром и Небесными Полями. Это знак мне был от Господа о том, что любит Он меня и утешает скорби мои сердечные. Другой знак мне был от Отца Вседержителя в зимнюю стужу, когда остановил Он страшную зимнюю бурю по молитве моей. И возлюбил тогда я Отца нашего Небесного и принял я тогда Его повеление — быть мне юродивым Христа ради.

На день Успения Богородицы

Сей день, день Успения Пресвятой Богородицы — великий праздник. Сподобил меня Господь узрить покров Её блистающий, омофор, спасающий под своим сводом не только праведников наших, но и всех православных. Ныне покоится Матерь Бога нашего в Раю, вместе с Сыном своим возлюбленным, Господом Иисусом Христом.

С утра небеса были ясными и прозрачными, как лесной ручей, заря пылала ярким розовым румянцем. К обедне на небе появились круглые, золотисто-серые, с отливом серебра облака. Казалось, ничто не предвещало беду, но она пришла: увидел я своим внутренним зрением, сидя в яме моей, как огонь пылает на кровле церкви Спаса Преображения на Ильиной улице в Великом Новгороде, и искры от огня уже перекинулись на стоящие рядом деревянные дома. Скоро яркие языки алого пламени уже лизали крыши и стены близлежащих к церкви домов — огонь разгорался всё сильней. Воззвал я тогда смиренно к Господу и умолял Его остановить пожар по воле Его Святой. Молился и взывал к Нему я долго, с сердечным покаянием и мольбой. Услышал стон мой Отец наш, смиловался и велел огню уняться. Тотчас угас огонь, повредив только кровлю церкви Спаса Преображения да два окрестных дома. Воистину всё творится на Земле по воле Бога, на всё воля Его Святая!

Позже, к вечерне, прибежал к моей яме лохматый и запыхавшийся от бега отрок Василий, сын головы с Ильиной улицы, где случился пожар, и прокричал мне быстро и отрывисто: «Святой Андрей, батюшка мой велел тебе кланяться и сказывать, что пожар у нас потушили, слава Богу!». А потом также быстро исчез.

На день Святой Троицы

Иисус Христос заповедовал нам не собирать богатств в земной жизни. Он учил нас: «Живите, как птицы небесные, не думайте о завтрашнем дне… Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» (Матв. 6:26).

Всё что у меня есть — это моё рубище и железный крест с иконкой, доставшиеся мне от блаженного Прокопия, отошедшего ко Господу. Одеждой мне служит негодное рубище, едва прикрывающее телесную наготу мою. А жилище моё — яма, которую я выкопал на краю леса. А еда моя ежедневная — это две брюквы да краюха хлеба, которые приносят мне благочестивые жёны новгородские. Крепок и здоров я телом своим, силён и несокрушим я духом своим — юродивый я Христа ради!

Недавно приключилась ещё одна беда в Новгороде Великом — пришла в город язва моровая, косит людей смертью, точно колосья на жатве. Пришли ко мне благочестивые жёны новгородские за помощью. Просят и молят:

— Останови, святой, молитвой своей к Господу язву моровую. Многих сродников мы уже похоронили, так оплакиваем их, что глаза наши слепнут от слёз, а сердца разрываются от горя!

Сказал я им на это назидательно:

— Знать прогневали вы Господа, на всё воля Его Святая. Милосерден Иисус Христос, испрошу у Него волю Его Святую, ждите.

Присели они на полянку рядом с ямой моей, выложили дары мне: сырую брюкву и немного хлеба. У многих жён на руках чада малые, некоторые из них уже больны язвой моровой. Спрашивали они меня, будут ли их чада жить или умрут от моровой язвы. Уединился я в яме моей, которая служила мне жилищем, и вознёсся сердечной молитвой к Иисусу Христу, Богу нашему, моля Его отвести моровую язву от новгородцев. Приклонил Господь ухо Своё к рыданиям моим и услышал я внутренним слухом повеление Его:

— Отведу язву моровую от новгородцев. А сейчас иди к жёнам, ожидающим тебя. Я укажу тебе, кто из больных чад выживет, а кого я скоро заберу к Себе. Целуй обречённых и прощайся с ними, не жильцы они на Земле.

И исполнил я волю Божию. Господь указал мне, кто их детей не переживёт моровую язву, я их легко узнал по венцам мучеников, которые ярко горели над их головами. Матери младенцев подходили ко мне по очереди, подносили чад своих. Обречённых я целовал, а потом отворачивал лик свой от них в скорби, а других я благославлял на жизнь.

Вскоре поляна почти опустела, осталась только одна молодая жена. Робко и неуверенно подошла она ко мне, и я увидел тощую кошку, жмущуюся к её ногам. Я спросил, какая у неё нужда. Та, смущаясь и робея, поведала мне, что все её сродники умерли от моровой язвы, и осталась она одна на свете без хлеба насущного, а тут ещё эта кошка, которую надо кормить, только не знает чем. И она указала рукой на тощую, с облезшей шерстью кошку, жавшуюся к её ногам. Жалко мне стало кошечку — всё-таки живая тварь божия. Пока я размышлял, как помочь страдалице, она исчезла, не сказав больше ни слова.

Между тем короткий северный день уступал место вечеру. Кошка не уходила, временами она поднимала свою голову и загадочно смотрела на меня. Я достал еду: взял себе одну брюкву, съел, а краюшку ещё тёплого хлеба, принесённого жёнами, отдал кошке. Она быстро съела весь хлеб и удовлетворённо замяукала. Потом мы — я и кошка — спустились в мою яму, накрылись опавшими листьями, которых здесь было вдоволь, и стали греть друг друга.

Кошка Машка прожила со мной в яме несколько лет. Зимы в Новогороде суровые, морозы лютые, и страдали мы с Машкой в морозные зимние ночи без тепла. Однажды заболела Машка от холода и отошла ко Господу в одну из таких студёных ночей. Я знал: Господь мне открыл, что кошка Машка, как и все кошки, имеет душу человека, а кошачий облик приняла она как наказание за смертный грех убийства чада в утробе своей в ту пору, когда была девушкой в услужении у князя. Молился я о душе Машки после успения её, и всемилостивый Господь простил грехи её и определил её в Рай; вскоре получила она в Раю Херувимский чин. Слава милосердному нашему Владыке, Иисусу Христу!

На Великий Четверг

Сначала благодать приосеняет душу молящегося только отчасти, внутри неё остается ещё великая пажить пороку от грехов наших, и человеку нужен великий труд и усилия, чтобы очистить сердце, и благодать овладевает пажитию в душе человека постепенно и доходит до глубочайших её составов, пока не будет вся объята благодатию.

А когда святой стоит на молитве, свет божественного умиления является в сердце его, а лицо его делается огненным, а тело согревается благодатию, и бывает святой как бы исступлённым, и мысли его беседуют с другим миром. Сердце его в великой радости уподобляется младенцу; отверзаются перед ним двери, и входит он внутрь многих Небесных обителей, и по мере того, как входит, снова отверзаются новые обители и обогащается он. И в какой мере обогащается, в такой же мере показываются ему новые чудеса. Так втайне руководит, помогает и действует в нас Божественная благодать, данная нам при Крещении. Ею же начинает очищаться дух человеческий, затем святой постепенно переходит от познания духов к духовному видению их. Обнаруживается благодать особой духовной теплотой в сердце, умилением помыслов, отъятием вкуса ко всему тварному, и ко всему, что считается на земле ценным. Благодать пишет на скрежалях сердца законы Духа и Небесные тайны, потому что сердце владычествует в человеческом телесном сочленении. Святой Макарий утверждал, что у святых душа во время молитвы иногда выходит из тела особенным действием Святого Духа. Плоть святого утончается, и тело его поднимается от Земли, как бы окрылённое, и ходит святой по воде яко по суху.

И я ходил по водам реки Волхова как по тверди земной подобно Иисусу Христу, который шёл по водам Галилейского моря яко по суху.

На праздник Крещения

И открыл мне Господь Бог в молитве сего дня, что в будущности испортится, извратится род человеческий, отвратит лицо своё от Отца Небесного, отпадёт и отречётся от Него, соблазнится хитроумными искушениями Князя Тьмы. Свободой человеческой эгоистической, богатством, деньгами, властью единаличной, наслаждениями плоти, красотой порочных дев земных, зельями и снадобиями будет искушать Сатана человеческий род. И не устоит человек в будущем перед этими искушениями Лукавого, помрачится ум человеков, возомнят они себя богами в эгоизме и себялюбии своём. А если станут считать себя самих богами, то зачем, скажите, нужен им Творец Вседержитель? Забвению предадут они Бога нашего Иисуса Христа, любовь Его всепобеждающую к человеческому роду и смерть Его мученическую на кресте за наши грехи. Помрачится ум их, станут они как безумные; так помутится разум их грешный, что измыслят сии нечестивцы, что человек якобы произошёл от обезьяны! А почему не от свиньи, спрашивается? Ведь свиньи более благородные животные, чем обезъяны. Господи, прости им бредни их! Не ведают, что творят! Человек был сотворён Богом, о процессе творения подробно повествует святая Библия.

Так помрачится разум их, что будут убивать друг друга, как Каин Авеля, как брат брата, за деньги, за власть, за полюбовниц, за низменные наслаждения плоти, потому что если Бога нет, то и Страшного Суда Иисуса Христа нет, а значит, таким человекам дозволено всё: убивать, грабить, изводить ближнего своего. Станут ненавидеть эти нелюди других людей, особенно православных, за чистоту их помыслов и высокую нравственность. Хуже зверей станут они. Господь Бог на безумцев таких — а будут жить они и на Руси в будущности — нашлёт страшное наказание: кровопролитные мятежи и братоубийственные воины, новые не известные их науке болезни коварные, от которых человек умирает за несколько дней, страшные землетрясения и бури, разрушающие всё на своём пути, оставляющие за собой только разруху великую. Будут страдать они от адской жары летом, засухи, недостатка воды и худых урожаев летом и от лютой стужи и бурь — зимой. И будут бессильны эти человеки перед лицом гнева и наказания Господнего, которые Он пошлёт им. И сократятся жизни их земные по сравнению с их предками, потому что утратят они оправдание, смысл и цели их существования… И станут их чада слабыми и дряхлыми, как столетние старцы, и ничто не будет интересовать их, и исчезнут они с лика Земли…

Сатана — человеконенавистник и враг рода человеческого. Замыслил Он погубить и извести человеков, да Светлые Силы во главе с Иисусом Христом наш род охраняют. Мир наш земной есть поприще непрекращающейся, бескомпромиссной борьбы между Светлыми Силами и Тёмным воинством, возглавляемым Сатаной. И Бог для того и сотворил человека, чтобы отправить его на Землю и испробовать его в этой юдоли печалей и искушений, чинимых Темными Силами для человека. И каждому на Земле предстоит свободный выбор: принадлежать ли Светлому Воинству или поддаться искушениям Сатаны и в конечном итоге стать его жалким оружием, безгласным и безвольным, сокрушающим Светлые Силы. И Сатана скоро приводит такого своего раба к гибели…

На день рождества Иоанна Предтечи

К заутрене солнце уже довольно высоко стояло в чистом небе, но поля ещё блестели жемчужной росой, а из недавно проснувшихся долин всё ещё веяло душистой свежестью, и в лесу весело распевали божьи птахи. Хорошо в этот ранний час в лесу — тут и живительная прохлада, и чудеса световые, райской птицей кажется дрозд или сойка, когда они, пролетая, пересекут солнечный луч, листья рябины обыкновенно вспыхивают зелёным огнём, как в восточных сказках. А роскошные ковры полевых цветов: бирюзовые васильки, пёстрые иван-да-марья, бело-жёлтые ромашки. Да всех чудес нашей природы и не перечесть.

Целый день молился я, взывал ко Господу. Наставил Он меня поглядеть сегодня на строительство новой церкви в Новгороде. Время уже шло к вечеру. Подкрепился я брюквой, краюху хлеба оставил на завтра, после трапезы побежал в Новгород Великий. Прибежал к строящайся церкви, вижу, что несколько строителей кладут стены. Глядь я на небо — недалеко чины Херувимские летают, ангелы, крылья их белоснежные сияют, как кованное серебро. Залюбовался я херувимами, и сами собой сложились в моём сознании такие строки:

За тонкой гранью бытия,

В Господень улей

Два белых ангела летят

В тревожном гуле.

Они глядят на нас с Небес

С застывшей на губах улыбкой ликованья,

Как будто силятся сказать

Нам что-то об их райском обитанье.

И вот уже магической стрелой

Они две параллели в небе прочертили,

Источник счастья и любви

Для обитателей Земли они открыли…

Они сияют, как серебряный металл,

Ведь только что они покинули портал

Всевышнего, а на губах у них

Запёкся вечности астрал.

И сердце плещется не в такт —

Ведь прикоснулся ты к одной

Из сокровеннейших из тайн

И созерцаешь ты Вселенских откровений акт!

О, от этой тайны бытия захватывает дух

В неумолимый плен,

Надежду на Спасение даря взамен!

Тем временем херувимы, взмахнув своими сияющими крыльями, подлетели к одному из рабочих и стали кружить над его головой. Но он ничего не заметил, только крикнул мне громко с лесов:

— Куда, преподобный, бежишь? Подожди, помолись за нас.

Но я-то всё понял: если чины Херувимские прилетели и кружат над ним, то не жилец он более на свете, и Господь его скоро призовёт к себе. И прокричал я ему в ответ:

— Некогда, душко. Рубище моё надо срочно помыть. Через полчаса пригодится.

Вымыл я своё рубище в водах Волхова, отжал его от воды. Возвратился к строящейся церкви и узнал, что рабочий, над которым кружили ангелы, упал с лесов и разбился насмерть. И сказал я рабочим:

— Оденьте мертвеца, чада. Это я для него рубище своё мыл.

Обрядили мы покойника в чистое рубище, поплакал я о нём и стал молиться за упокой его душы, чтобы милосердный Господь простил его грехи и принял его в Царствие своё Небесное, в Рай. Воистину слаб разумом человек, если не в Боге пребывает, и судьбу свою не ведает вплоть до смертного своего часа. Возлюбленные чада мои, молитесь, даст Бог, и вам будущее откроется. А новое рубище взамен старого мне благочестивые новгородские жёны принесли.

На день Казанской иконы Божией Матери

В Библии сказано, что получил Господь Бог огромное пустое пространство для создания земли и человека: « В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет… И создал Господь Бог человека из праха земного и вдохнул в лице его дыхание жизни; и стал человек душою живою… И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поселил там человека, которого создал…».

И пестовал Бог человека, которого создал, что только не делал ради его блага: и длину дня земного уменьшал, чтобы пробудить его разум спящий. Ведь когда у вас день короткий, то больше вы хотите сделать в сей день, и нет у вас времени баклуши бить. Сделал Бог день коротким, много короче, чем он сейчас у нас, а потому и год был тогда короче, поэтому в Святой Библии сказано, что праотцы наши жили больше лет, чем мы сейчас: «…Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер. Сиф, сын его, жил сто пять лет и родил Еноса. По рождению Еноса Сиф жил (ещё) восемьсот семь лет и родил сыновей и дочерей. Всех же дней Сифових было девятьсот двенадцать лет; и он умер… Всех же дней Еноса было девятьсот пять лет, и он умер.». И в шумерском царстве, древнейшей цивилизации на Земле, их цари жили тысячи лет, как известно из расшифрованных глиняных табличек, найденных археологами.

«…И взял Господь Бог человека (которого создал), и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь… Змий был хитрее всех зверей полевых, которых сделал Господь Бог, и сказал змей жене: „нет, не умрёте; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло“… И взяла жена плодов этого дерева и ела, и дала мужу своему, и он ел… И сказал Бог Адаму: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля для тебя, в поте лица будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты и в прах возвратишься…».

Это я вам скажу, блаженный Андрей Новгородский: Сатана был в обличие змия в раю и он искусил жену, и ели Адам и Ева от плода запретного и умерли смертию. И вложил Великий Искуситель оружие в руку Каина и убил он брата своего родного, Авеля. Всё это совершил Сатана, потому что ненавидит он человеков, весь род наш, и желает погубить нас.

На праздник Благовещения Пресвятой Богородицы

Сподобил меня сегодня Господь слышать ангельские хоры. Какие звонкие, проникновенные и упоительные голоса у ангелов! Такой музыки не услышишь на Земле. Звучит земная мелодия диссонансом и дисгармонией, нет небесного совершенства в ней. Вы знаете, дорогие, наши миры — наша Земля и Рай — очень близки друг другу, и можно сказать, что они проникают друг в друга. Сегодня удостоил меня Отец Наш Небесный слышать пение ангельских хоров. Когда они поют, а поют они всегда только об одном, о любви, то все миры, кроме разве только самых нижних, демонических, слышат их песнь и внимают им, радуются и восхваляют Господа. А услышать их легко, именно поэтому все религии Земли говорят об ангельском всеприсутствии в Иерархии и на Земле. В душах людей есть особые органы для восприятия ангелов и Божественной благодати — это органы духовного зрения. У гениев человечества они хорошо развиты, что позволяет им слышать музыку Светлых Миров. Этот дар имели, например, все великие композиторы человечества и гениальные художники, многие из которых были созерцателями райских пейзажей.

Да, дорогие, возлюбил я Иисуса Христа всем сердцем своим, всем существом своим, всей душой своей, люблю и почитаю Его. Он Отец Мой Небесный, питающий меня, болеющий за меня, за жизнь мою недостойную. На Земле, в воплощении нашем, Он не может всё, все блага дать нам здесь, потому что князь мира сего — Сатана, человеконенавистник. Но вот в Раю, в Мире Его, Господь всё даёт душам праведников, питает и снабжает Он всем необходимым обитателей Рая в избытке: ублажает их нектаром плодов из райских садов и заботливо дарит им прекрасные дома для их обитания, украшает их жизнь райскими садами, чудесными и вечнозелёными, увлажнёнными водой из водопадов и ручьёв, и цветами: багряными розами, орхидеями и особенно белоснежными лилиями, которые являются символом Непорочной Девы Богородицы, возлюбленной Матери Иисуса Христа.

Вот какие откровения получил я от духов, населяющих Рай. Все обитатели этой блаженной земли живут как одна семья, все любят друг друга и зовут друг друга по имени, приветствуют друг друга словами: «Возлюбленный брат мой Андрей». Желают друг другу счастья, процветания и всяческих благ. И каждая душа в Раю вольна выбирать, где жить ей: со своей семьёй, душами её земных родителей, или жить в одиночестве, чтобы ничто не отвлекало праведную душу от молитвенных трудов и духовных восхождений. Да, да! Главная цель души в Раю — это духовное восхождение, которое состоит в осмыслении и принятии ею Божественных Истин. Для лучшего понимания этих Истин каждая душа имеет возможность постоянно общаться с Господом, спрашивая у Него об интересующем её предмете.

Пылая любовью к Господу, многие души задают Ему один и тот же вопрос о том, как эта душа может сослужить Иисусу Христу и всей иерархии Светлых Сил. И всем душам праведным находится посильное дело и служение на Небесах. Одни души торжественно принимают посвящение в чин херувимов и обязуются доставлять с Земли в Рай, на Посмертный Суд Иисуса Христа души недавно умерших людей. Многие праведные души находят счастье и удовлетворение в этом принесении душ вновь преставившихся людей, ведь херувимы помогают им привыкнуть к новым для них условиям посмертия и понять, что жизнь всякой праведной души вечная, и привыкнуть к Вечности. Но некоторые души не удовлетворяются этим простым служением и предпочитают более интеллектуальные формы служения. Для таких душ настежь открыты двери райских библиотек, а также Всемирная сеть знаний «Акаши», и, обогащая себя знаниями, они получают чин Архангелов. Эти чины помогают Иисусу Христу в деле управления мирозданием. Это уже высокая наука, включающая в себя изучение множества сложных законов, по которым управляются Светлые Миры разных уровней. Эта наука представляет собой искусство управления Землёй как планетой и её экосистемой, предотвращение воин и революций, стихийных бедствий и катастроф, управление историческим процессом, включая экономику и технологии, а также земными воплощениями людей.

Этими сложными процессами управляют целые команды Архангелов, они работают в тесном сотрудничестве друг с другом и с Высшими Духами: Иисусом Христом, Духом Святым, Богом Отцом и Богородицей. Быть Архангелом и членом такой команды планетарного управления очень почётно и престижно в Раю. Многие души долгое время, хотя времени в Раю нет, есть только Вечность, служат Архангелами в командах планетарного управления, но рано или поздно они должны взойти на ещё более высокие уровни Иерархии, в Миры Света, и уступить своё место Архангельских чинов постоянно прибывающим с Земли новым душам. Поток праведников с Земли хотя и заметно численно оскудел в связи с повсеместным распространением атеизма и материализма в XX веке и, особенно, в XXI веке, но всё же не иссяк совсем. По этой причине Архангелам сейчас часто приходится работать на пределе своих возможностей, потому что в Раю не хватает работников в планетарном управлении, что и приводит к участившимся в последние десятилетия стихийным бедствиям, воинам и революциям на Земле.

Но некоторые из Архангелов поднимаются духовно ещё выше. Тогда они торжественно получают чин Бога Отца, и им предоставляется пустой, незаселённый душами объём космического пространства, где они могут творить и создавать собственные миры, и управлять ими с целью развития сознания. А развитие сознания — это высшая цель Иерархии Светлых Сил, а Рай — это Земля обетованная для праводных душ.

На праздник Рождества Христова

Зима в том году в Новгороде выдалась холодная, суровая. Первый снег лёг ещё на Покров, словно белым покрывалом устилая стылую твёрдую землю. Замёрзли озёра новгородские, а к Рождеству толстый слой льда покрывал уже Волхов-реку. От ветра ломались деревья, а морозы стояли такие лютые, что птахи божьи падали на лету и умирали, превращаясь в комочки льда. Ночевал я в своей яме, прикрывая плоть свою рубищем и опавшими листьями дерев. Спать от холода я не мог, молился много ко Господу в надежде, что милосердный Владыка согреет меня и сбережёт в эти морозы.

В одну из особенно лютых ночей плохо мне стало совсем, и явился мне ангел Божий, чином Архангел, с огромными сверкающими крыльями. В крыльях своих держал он ветвь, покрытую роскошными белыми цветами. Дотронулся он цветущей ветвью до моей стылой щеки, и согрелся я, кровь моя живее стала ходить по жилам, ободрился я. Вдохнул в себя я благоухание тех цветов, и проникло оно в сердце моё, согрело и оживило всё тело. И пребывал я в течение нескольких дней в сладостном видении и был вознесён Архангелом в Небесные Поля. Вначале видел я внизу весь град Великий Новгород с его златоглавыми церквами и мощный изгиб Волхов-реки, необъятные снежные просторы вокруг, плотные свинцовые тучи над землёй, потом сыпучее золото далёких пустынь показалось на горизонте; видела душа моя и смещение, и шевеление огромной, дикой тверди земной. Потом Земля странно, громадно выгнулась, и я узрел кромку густо-синего, мрачного моря. И Земля то сдвигала свои плоские плиты, то раздвигала, кренясь набок. Казалось, что круговращение пространств сотрясает всё вокруг, воздух, играя и блистая всеми цветами радуги, становится то светом, то тьмой. Луна, накренившись набок, падала в чёрный провал пространства, звёзды, кружась в хороводе, то ныряли в космическую синеву, то появлялись вновь; всё мешалось и проникало друг в друга. Кометы, казалось, проносились совсем рядом с нами, оставляя за собой светящиеся шлейфы, звёзды истекали в беспредельнось. Бесчисленные иерархии вселенных были заполнены светящимися туманностями и спиральными галактиками, всюду пульсировали узкие, клубящиеся слои материи, которые вращались вокруг неведомого центра. Временами в пространстве открывались порталы в другие миры, в другие измерения. И узрел я дышащий, вибрирующий космос, я, маленький человек, и страшно мне стало. Охватил меня ужас.

И вознеслись мы с Архангелом на Второе небо. Неожиданно во тьме зажглись нежные сполохи. Головы ангелов обнимали светящиеся нимбы, они переливались всеми цветами радуги, ярко светились, пламенели и искрились неземным светом, вспыхивали и таяли. Огненные змейки юрко и быстро выползали из под купола, разделяющего Второе и Третье небеса, спускались со стен, заполненных светящимися иконами. И везде, везде был Свет. Пространство здесь всё было наполнено этими нежными, еле видимыми вспышками, зигзагами Света. Этот Божественный Свет падал сверху, с Третьего неба. Он становился всё ярче, столб Света наливался и взрывался ярким, торжествующим золотом, и я, вот чудеса, оказался рядом с этим столбом Божественного Света. Я смотрел на этот Огонь, он таинственным образом манил меня — зрачки мои стали Огнём, ладони мои и плечи стали Огнём. Я с радостью сгорел бы в этом Огне, полностью превратился бы в Него, остался бы им навсегда! И тогда я понял: Божественный Огонь изначален, Он вечен, всё началось с Тебя, и всё в Тебя вернётся. Ты и есть Христос Бог, это Ты Его дыхание, Его глаза, Его объятия.

Святой Огонь заливал всё Второе небо. Всё здесь пылало, всё пульсировало, всё ликовало. И всё здесь искрилось и полыхало ярким неземным счастьем и полнотой бытия. И стал я здесь ангелом Божим.

И тогда вознесён я был на Третье небо, в Рай. Там находилось множество дивных садов с произрастающими в них высокими деревьями, от которых исходило тонкое, упоительное благоухание. Одни из деревьев непрерывно цвели, другие были изыскано украшены златовидной листвой, иные же имели плоды несказанной красоты; сих дерев нельзя уподобить ни одному земному дереву, ибо их насадила не человеческая рука, а Божия. В тех садах обитали бесчисленные птицы с золотыми, белоснежными и багряными опереньями. Они сидели на ветвях райских дерев и так прекрасно пели, что от сладкозвучного их пения я не помнил себя: так услаждалось сердце моё. Стал я ходить между райских садов и увидел полноводную, протекающую среди Рая реку, которая орошала прекрасные сады. По обеим сторонам реки рос виноград, с лозами, украшенными резными листьями и златовидными гроздьями. Я попробовал несколько ягод, они были приятными, терпкими и сладкими на вкус. Со всех четырёх сторон здесь веяли тихие и благоуханные ветры, больше похожие на ласковые бризы южных морей. От дуновения этих ветров благоуханные сады колыхались, производя своей листвой чудный шелест. И узрил я Крест, большой и прекрасный, а вокруг него стояли огневидные, как пламень, певцы и воспевали сладостными песнопениями Господа, некогда распятого на Кресте. Припав ко святому Кресту, со страхом и великой радостью, я усердно лобызал его. При этом я исполнился несказанной духовной радости и обонял упоительное благоухание, исходившее от него, сильнее райского.

Сопровождающий меня Архангел сказал: «Нам надо подняться ещё выше». После сих слов мы поднялись выше Третьего неба, где я увидел и услышал множество Светлых Сил Небесных, воспевающих и славославящих Бога. Мы подошли к какой-то блистающей, как молния, завесе, богато украшенной золотым шитьём и драгоценными каменьями. Завеса была похожа на парчу, но беспрестанно меняла свой цвет. Она блистала так, что на неё можно было смотреть только прищурившись. Перед завесой стояли великие и прекрасные собой юноши, видом подобные как бы огненному пламени; лики их сияли ярче солнца, а в руках они держали огненные стрелы. Предстоя со страхом и благоговением, я узрел бесчисленное множество Небесных воинов. И молвил мне один из прекрасных юношей:

— Когда отверзнется завеса, ты будешь лицезрить Владыку Христа. Поклонись же престолу Славы Его.

И вот пламенная рука отверзла сияющую завесу, и я, подобно Пророку Исаии, узрел Господа моего. Обезумев от счастья, я крикнул:

— Помилуй мя, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот очисти беззаконие моё!

Господь был облачён в багряную одежду; лик Его был пресветл, а очи Его благосклонно и с любовью взирали на меня. И узрел я лик Господа, святой, милосердный, блистящий, как молния, и горящий неугасимой любовью к роду человеческому. Печать Славы великой лежала на всём облике Его, светящимся неизречённым Светом. Белоснежный лоб, бездонные лучистые глаза, тонкий нос и изящно очертанные губы — всё было сияющая красота и само совершенство. Увидев сие, я пал перед Ним ниц, поклоняясь пресветлому и страшному престолу Славы Его.

В трепете лежал я перед моим Владыкою, изумляясь такому милосердию, что Он попустил мне, нечестивцу и грешнику, предстать перед собою и созерцать Божественную красоту Его. Размышляя о своём недостоинстве и созерцая величие Господа, я всё повторял: «Помилуй мя, Боже, по великой милости твоей». И воспылало моё сердце великой любовью к Владыке моему. Христос Бог торжественно провозгласил, голос Его звучал громогласно, как тысяча труб:

— Здравствуй, возлюбленный сын мой Андрей! Славно послужил ты мне на Земле. Много любви в сердце твоём: и меня, Бога твоего, ты возлюбил и ближних своих осветил вниманием и любовью. Исполнял ты Заповеди мои. Наградой будет тебе жизнь вечная в Царстве моём Небесном. Но сейчас тебе надо возвращаться на Землю — Я хочу, чтобы ты послужил мне ещё на Земле.

После этих слов блестящая завеса ниспала, скрыв Господа Иисуса Христа, и я оказался опять в чудесном райском саду, а потом был доставлен сопровождавшим меня Архангелом на Землю.

Послесловие

Возлюбленные чада мои! Прилепился я сердцем к вам, возлюбил вас, но настал грустный час нашего прощания. Благославляю вас: живите по заповедям Христовым — возлюбите Владыку нашего и ближних своих любите, чтобы достойно нести ответ на Суде Господнем, чтобы простил Он грехи ваши и наградил вас жизнью вечною в Царстве своём Небесном. Воспылайте любовью! И тогда жизненная дорога, полная испытаний и искушений, не покажется вам такой тяжкой!».

ЛЮБОВЬ АМАЗОНКИ

Я родилась в легендарном городе, в Керчи, на берегу южного лазурно-голубого моря, здесь прошла моя юность. И хотя я часто уезжаю в другие места, воспоминания об этом удивительном городе приходят ко мне во сне и наяву. И вот что поведал мне древний город:

«В древнем Пантикапее пахнет морем, степными травами, хвоей, немного корицей и лимонной цедрой. В древнегреческом Пантикапее, столице Боспорского царства, где история теряется в веках, где сотни лет рубились и любились люди, где тавры побивали скифов, а греки сражались с киммерийцами, где мечи обжигали воздух и рассекали живые, твердые и тугие тела людей, как нож масло, где гудели по всему городу дикие пожары, и, стоя на коленях, плакали, молились и хрипло орали одичавшие люди, где когда-то пленников приносили в жертву богине Деве, здесь, в нежном древнем Пантикапее, где много сверкающих под луной громадных яблонь и груш, много сочных абрикосов и слив, где спят громады святилища Аполлона и пурпурный под лучами восходящего солнца исполин-гора над морем, где темнеет яшма садов роскошной райской листвы, было ещё только раннее летнее утро, но солнце, неуклонно поднимавшееся над конными статуями гипподрома и царским дворцом, уже было нестерпимо знойным.