Бесплатный фрагмент - Любовь окаянная

1. Бес в ребро

Сергей Владимирович, мужчина достаточно зрелого возраста немного перешагнувший за черту средних лет, был когда-то неплохим радиотехником. Но настал тот временной момент истины, когда наука и техника резко на повороте обогнала его в развитии, и он, по инерции ещё продолжая немного семенить цыплячьим шагом в прежнем направлении, отчётливо наконец понял, что догонять бесполезно — спёкся. Семейный быт и постоянная нехватка времени, объединённые в одну общую причину под названием лень, в конце концов заставили его принять правильное решение. «Электрика, хоть по сложности и на ступеньку ниже радиотехники, но связь между ними есть и будет всегда — закон Ома пока никто не отменял», — рассуждал он с горечью на душе.

С тех пор Сергей Владимирович стал работать электриком. Сначала на заводах, а когда они стали закрываться один за другим в связи с развалом в стране старой и строением новой экономики, ему приходилось работать на стройках, чаще в частных фирмах. Нужно было кормить семью, приходилось калымить, нанимаясь к людям, которые как-то смогли более-менее приспособиться к жизни в это смутное время, имея деньги и на ремонт, и даже на покупку новых квартир. Потом таких людей становилось всё больше, и сама жизнь продиктовала ему такие батрачьи условия для выживания.

Он давно уже не подавал объявлений в газету «Из рук в руки» для своей частной рекламы. Накопился большой опыт, появились постоянные клиенты. Лет шесть он уже работал один, без напарников. Денег на жизнь, хоть и не ахти какую богатую, им с женой хватало. Он даже заимел подержанный «Жигулёнок», чтобы не терять времени и сил на перевозку в общественном транспорте своего многочисленного и объёмного инструмента. Дети у него выросли, жили своими семьями. Утаивая от жены по несколько тысяч с каждого заработка на карманные расходы (обновление инструмента, мелкий ремонт авто), он довольно ощутимо пополнял семейный бюджет.

***

— Здравствуйте! Я Сергей, электрик, а вы, значит, Наташа. Мне бы руки помыть. Разрешите воспользоваться вашей ванной? Прямо с работы, а там трубы меняют — ни туалета, ни воды, знаете ли. Вот снегом маленько помыл — и к вам. Издержки производства, — приехал Сергей Владимирович на свой новый объект для первой встречи с хозяйкой квартиры, где они должны были вместе сначала согласовать условия работы по замену электропроводки и договориться о цене.

— Да-да, конечно, вот туалет, ванна. Мыло берите, вот полотенце, — засуетилась хозяйка.

— Нет, нет, полотенце не нужно, спасибо. Я уж так… слегка… об штаны. Всё равно по-хорошему не отмоюсь, потерплю до дома, — стесняясь обременять хозяйку, заскромничал он.

— Ну, зачем же об штаны? Полотенце берите. Берите, берите, оно специально для рук. Что уж вы? — настаивала хозяйка.

— Ага, спасибо! Ну, давайте смотреть, как и что вы планируете. Со щита давайте начнём…

«Очень приятное личико, — оценивающе изучал хозяйку Сергей Владимирович. — Большие голубые глаза с длинными ресницами, во внешних уголках которых начали рассыпаться мелкие паутинки морщинок, которых уже никак не спрятать, чтобы выглядеть моложе. Паутинки, паутинки, в них-то, может быть, и вся прелесть. Полные губы, особенно верхняя, так и просится, чтоб в неё поцеловали. Маленький носик с горбиночкой и тонкими ноздрями. На голове причёска, над которой, наверняка, совсем недавно поработал мастер-парикмахер. Стройная фигурка, даже, пожалуй, чересчур для меня — не по Сеньке шапка. Какие широкие бёдра при такой-то осиной талии, гм! Не так часто в последнее время доводится рассматривать вблизи такую изящную попку. Миленькое создание, нечего сказать. Вот же повезло кому-то», — восхищаясь, любовался на хозяйку Сергей.

Сам себя он считал уже почти старым. Привлекательные женщины, его ровесницы, стали встречаться на его пути всё реже и реже. Большинство из них, как он считал, к сожалению, начинают к этому возрасту потихоньку отцветать, а ему, если и приглянется какая-то, то всяко моложе его лет хоть на пяток. Но такие женщины обычно сами заглядываются на мужчин, моложе себя.

Ему всегда нравились женщины. Всю жизнь в каждой из них он видел возможный источник счастья и наслаждения. Никогда бы не смог отказать ни одной, которая бы захотела его сама, даже во времена, когда был ещё свеж и молод. Каждая была для него красива по-своему, в каждой находил что-то своё, свою изюминку. Сам никогда особенно не старался во что бы то ни стало добиваться какой-то уж очень красивой женщины. Прекрасно понимал, что таких добиваются многие мужчины, конкуренцию которым он по своим физическим данным, представляя из себя серую посредственность, не составит. Зачем же без толку вылезать из кожи и лоб расшибать? Красивых женщин у него было до обидного мало. А теперь, когда волосы на голове стали седыми и на лице с каждым годом прибавляются морщины, красивыми для него уже стали все молодые женщины без разбора. Он для себя просто так, от нечего делать, всегда оценивал внешность женщин по пяти бальной системе.

«Вот четвёрочка идёт, на пятерку не дотягивает, но четвёрочка твердая… Ну-у, это трояк явный, — стоя у выхода какого-нибудь магазина в ожидании жены, которая, пока всё там руками не перетрогает, не выйдет, Сергей Владимирович заглядывался на проходящих женщин. — Ну что за город? Пятёрочку не увидишь даже… Ох ты, какая рыбонька всплеснулась! Вах-вах-вах, какие мы?! Ну-ка, ну-ка, продифилируйте, мадам… Неплохо, очень даже неплохо! Есть, значит, и в нашем городе „прынцессы“. Ох ты, посмотрела-то как на меня, пятёрочка, как рублём одарила. Ах, какой цветочек аленький в нашенском огороде среди крапивы вырос».

Сергей прекрасно понимал, что как мужчина, как кандидат в любовники, он уже никакой. «Всё, Сергей Владимирович, отгусарил ты своё. Можешь теперь только вон со стороны любоваться на такие „ягодки“. Надо быть чокнутой, чтобы на тебя такая свой глаз положила», — размышлял он с грустью, провожая глазами молоденьких женщин…

***

— Милая Наташа, а счётчик на двухтарифный вы менять не собираетесь?

— Не знаю, Сергей, как скажете…

— У вас здесь всего два автомата защиты. Не часто их выбивает?

— Частенько. Особенно, когда стиральную машину включаю.

— А сам счётчик в квартиру не хотите перенести? — специально задавал он много вопросов, чтобы потянуть время.

— Как скажете, Сергей, я не знаю…

— Пойдёмте теперь в квартиру… Где и какие розетки, выключатели планируете поставить? Питание освещения от розеток в комнатах будем разделять или не желаете?

— Я не знаю, Сергей, как скажете. Я хочу, чтобы как у Валентины было, моей подруги, которой вы в прошлом году электричество проводили…

— Извините, милая Наташа, но я уже не помню, как у Валентины делал. И саму Валентину тоже.

— Я ничего не понимаю в электричестве. Какое питание?

— Понятно, придётся, милая Наташа, прочесть вам сначала небольшую лекцию. Законы физики рассказывать не собираюсь, не бойтесь, но есть такие вопросы, которые должен решать сам хозяин, а не как скажет электрик. Это не займёт много времени. А иначе мы с вами дальше даже с места не сдвинемся.

— Ну, раз так надо… А почему вы со мной так разговариваете? Пойдёмте на кухню, может? Кофе или чаю хотите?

— Спасибо, от чашечки кофе я бы не отказался. А как я с вами разговариваю? А как нужно? — в шутливой форме, совершенно почему-то не боясь показаться слишком наглым, продолжал Сергей испытывать нервы красивой хозяйки.

— Вы уже три раза назвали меня «милая»…

— Извините, если это вам неприятно, — улыбаясь и пытаясь произвести хоть какое-то впечатление на Наталью, продолжал в том же духе Сергей.

— Из всего, что вы мне пока наговорили, я поняла только слово «милая», остальное до меня не дошло.

— Понял, попробую объяснить без этого слова…

— … Как вы хорошо всё объяснили, Сергей. Действительно, ничего сложного. Я ведь даже лампочку раньше заменить боялась. Доходчиво всё рассказали. Может, на «ты» перейдём? Так проще общаться, мне кажется…

— … Ну, вот и всё, теперь давай о деньгах. Сама понимаешь, это, может быть, самый главный вопрос, с которого и надо было начинать. Если ты хочешь …, то это выльется тебе в… И это только за работу, не считая стоимости материала. Здесь нужно учитывать, что электропроводку ты делаешь один раз и на всю жизнь, может быть. Это же не приевшиеся обои на стенах менять. Кофе у тебя вкусный какой, не угостишь ещё чашечкой? Да поеду я уже — время…

На самом деле ему было просто неохота уезжать, и дело здесь вовсе не во времени и не в сорте кофе — ему очень понравилась эта Наташа. Она была чистая «пятёрочка», даже с плюсом, на его взгляд. «Ах, какая красивая, сочная вишенка соспела. Вкусная, наверное, аж жуть. На самой верхушке, прямо под солнцем растёт, потому и не достать, — представлял себе в фантазиях Сергей, как он тянется за этой вишенкой. — Пока соображаешь, как дотянуться, какой-нибудь серенький воробушек успеет склевать. Да-а, как говорится, видит око, да зуб неймёт».

Как старый ловелас, он хотел просто ещё немного пообщаться с приятной, совсем незнакомой ему женщиной, морально отдохнуть ещё хоть минут двадцать. «Что-то очень сильно притягивает меня к этой женщине. Даже не пойму, что именно. Она спокойно выдерживает мой взгляд, а его из-за моих густых чёрных бровей, сросшихся на переносице, при седых волосах на голове не каждый выдерживает. Многие близкие и друзья порой не выдерживают и отводят свои глаза в сторону. Даже жена, прожившая со мной бок о бок столько лет, частенько просит меня не смотреть на неё так жёстко и пристально, словно убийца на свою будущую жертву. Что-то здесь не так. Она прямо в глаза, в самую их глубину смотрит, ничуть не смущаясь. Она что, не видит, что я её мысленно раздеваю? Или смогла как-то прочитать в моих глазах, что я просто любуюсь этой наготой? А я действительно просто любуюсь. О-о, как же приятно смотреть на неё»…

— Ой, Сергей, да сколько угодно. Я тоже кофеманка страшная, даже не знаю, сколько чашек за день выдуваю… Думаю, действительно нужно всё обстоятельно делать. Спасибо, что подсказал. Правильно, мелочиться с электричеством не стоит.

«Странно, словно какая-то невидимая нить связывает наши взгляды. Вот и сейчас — она уже поднялась, уже сделала шаг в сторону и просто вынуждена была оборвать эту нить, чтобы ориентироваться дальше в пространстве. Пожалуй не стоит больше так пристально смотреть на неё, не переборщить бы. Интересно, замужем?» — продолжал свои наблюдения Сергей Владимирович.

— А почему ты, Наташ, сама ремонтом занимаешься, почему не муж? Нам с ним, наверное, проще было бы.

— Муж объелся груш.

— Когда так говорят, то подразумевают либо полное отсутствие данного субъекта, либо он куда-то надолго уплыл, либо на его нетрадиционную сексуальную ориентацию.

— О-о, у нас вообще никакой ориентации не было. Какой секс может быть с алкашом? Я уже лет десять одна живу, даже не знаю, жив ли он ещё или упился до смерти.

— Прости! А чего же снова замуж не выходишь?

— Ой, не смеши, пожалуйста. Кому я нужна, такая старуха?

— Ну-у, зря ты так о себе. Ты ещё… ого-го, я бы сказал, молодо выглядишь, привлекательная и обаятельная. Будь я помоложе и не женат, приударил бы за тобой с удовольствием.

— Ой, можно подумать, что кого-то из мужиков женитьба от блуда сдержать может. Все вы — коты мартовские, — откровенно хохотнула Наташа.

— У тебя, можно подумать, большой жизненный опыт накоплен, раз всё о мужиках знаешь. Я ведь могу расценить это, как тонкий намёк на толстые обстоятельства, — засмеялся в ответ Сергей Владимирович.

— Да нет, Серёжа. Если серьёзно, то я действительно уже старая клячка. Внешне, может быть, сохранилась ещё. Мне уже сорок четыре, дочь давно замужем, в Кирове живёт. Скоро уже бабушкой стану… Замуж! Смешно даже.

«Похоже, есть шанс. Старая „клячка“, говоришь? Я с такой старой клячкой покувыркался бы с удовольствием. Да тебе и сорока-то не дашь. На комплименты напрашиваешься? Ладно, будут и комплименты. А как насчёт души у „клячки“? Не совсем ещё зачерствела?» — начал делать Сергей кое-какие выводы для себя, продолжая собирать информацию.

— Наташ, я стихотворение одно знаю. Любишь стихи? Оно прямо про тебя, вот послушай:

Ты не кляни свои года напрасно,

И в страхе перед зеркалом не стой.

Поверь, что ты воистину прекрасна

Отточенной и зрелой красотой.

Вам этот дар природою завещан,

Не прячь его, тогда наверняка

Поверят все, что лучшие из женщин

Рождаются лишь после сорока.

Ах, как правы старинные картины,

Как понимали женщин мастера.

Ах, как несут Венеры и Афины

Свои великолепные тела.

О, как их взгляд убить дыханье может,

И как чисты движенья и легки.

Наверняка на их горячем ложе

Неслабые сгорали мужики.

И если ей сегодня очень плохо,

Она молчит, и плачет без причин, —

Тут ни причём ни возраст, ни эпоха.

Всему виной — невежество мужчин.

Эх, знатоки политики и пива,

Поклонники крутых эстрадных фей,

Каких сердец, какой любви счастливой

Лишились вы по глупости своей…

Пылает в кроне поздний луч осенний,

Он не уймёт озябших листьев дрожь.

А я опять стою в ошеломлении,

Когда пустой аллеей ты идёшь.

— Ой, Серёжа, прямо наповал! Надо же?! Мне никто никогда за всю жизнь стихов не читал. Неужели это твои?

— Ну, нет, что ты?! Это поэт, Евгений Латаев. Прямо, как специально для тебя написал.

— Ах, какие стихи, прямо до слёз, честно… Да-а, раньше действительно мужчины умели любить. Но это не про меня. Вот ещё выдумал!? А в какое время он жил? Я об этом поэте даже не слышала.

— Бог с тобой, Наташ. Зачем ему умирать? Он, может, всего ненамного тебя постарше.

— Надо же, какая я тёмная — только Есенина да Пушкина читала. Извини, жизнь у меня такая. А тебе самому-то сколько лет, Серёж?

— О-о, я на целых девять лет дольше тебя на мир взираю. Уж если ты себя старой считаешь, то я вообще, пень трухлявый…

— Ну, не скажи, на вид ты ещё добрым молодцем выглядишь.

— Ох, спасибо за комплимент! У нас с тобой как в басне Крылова получается: «За что кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку». Хорошо посмеялись над своими старостями. Спасибо тебе, Наташенька, за кофе, за приятное общение, но, к сожалению, пора мне домой. Тогда как договорились, все материалы — кабель и прочее, я покупаю сам, кроме розеток и выключателей. А то ты купишь ещё не то, что нужно. Товарный чек я возьму.

— Могу тебе денег дать. Сколько надо?

— Не знаю, Наташ. Куплю на свои, потом рассчитаемся, ладно? До свидания!

— Спасибо, Серёжа, буду ждать, пока!..

«Ах, какая женщина, Господи, — думал Сергей Владимирович, возвращаясь домой. Пробок на дорогах в это позднее время уже не было, но машину он всё равно вёл медленно. Перед глазами постоянно стоял образ Наташи.

«Срок четыре года, а как хорошо сохранилась. Милая, право милая! И свободная почему-то. Она же наивная, как глупышка. Неужели никто не разглядел до сих пор, какая она милая? Воспользоваться случаем, разве? Хм, тянет вас, Сергей Владимирович, к хорошеньким-то женщинам, тянет, бес тебе в ребро. А почему бы и нет? Завести с ней роман — „Дама без собачки“, последний, может быть, в этой жизни. Устроить себе напоследок праздник души и тела. Неужели ты не заслужил его, а? Не знаю, подумать надо… А хочется-то как… а грех-то какой… Поживём, увидим»…

***

— Ты что так поздно сегодня? У меня давление к вечеру опять подскочило. Давай я тебя покормлю быстренько да спать лягу.

— Устала, может? Погода ещё, смотри какая — пурга целый день. Я закончил ту квартиру, вот деньги. Оставил на бензин маленько. Завтра на другой объект перехожу — трёшка в новых домах на Белинке, возле Пушкинского парка. Я сам себе разогрею, мне бы ванну принять сначала, грязный весь. Иди, ложись.

— Ладно, тогда. Там щи, макароны с котлетами… Уже две таблетки приняла, не могу, слабость. Не засиживайся только опять допоздна с книгой, не встанешь завтра…

Сергей Владимирович женился, как он сам считал, довольно поздно. По молодости у него было немало разных близких связей с женщинами. Даже был по-настоящему влюблен в некоторых из них, но по различным причинам женился «по любви» только под тридцать. После женитьбы обрёл покой и остепенился, много работал, воспитывал детей, как мог. Может, он и изменял жене сколько-то раз за всю жизнь, но никакого следа в памяти о тех, никому ненужных мимолетных связях, у него уже не осталось. Он и за измену-то их не считал, просто не мог отказать представительницам слабого пола, которые сами хотели его. «Разве можно отказывать женщинам?» — был его девиз. За столько лет совместной жизни он так привык к своей жене, что ему стало казаться, будто он родился уже женатым. Хороший муж и отец, с годами его любовь к жене то иногда притихала, то вспыхивала вновь, как и у всех супругов, проживших вместе долгие годы. Им уже не так нужна была сама физическая близость, сколько верность и забота друг о друге. Все смятения души и тела у них отдыхали в спокойной дрёме. «Костёр почти погас, как говорится, а под углями ещё так много тепла, — размышлял он иногда, — Столько лет бок о бок. И в радостные, и в тягостные времена — всегда вместе. Да, не фотомодель, далеко не Дженифер Лопес, чего и говорить. Да и сам-то уже — от „Бельманды“ один „Фюнес“ остался. Всю жизнь оба работали, гнездо своё всё строили да перестраивали, „птенцов“ воспитывали. Внуки вот пошли, дедушкой и бабушкой стали, но и не с одним разбитым корытом сидим. Да-а, можно сказать, приросли друг к другу».

Сергей Владимирович стал уставать на своей работе. Заказы не переставали сыпаться с самого лета. Редко кому отказывал, чтобы не потерять клиентов. Работа для него была не столько физически трудная, сколько вредная — пыль от штробления стен перфоратором всегда стоит густым туманом. Он уже думал, много раз собирался сменить эту вредную работу, но настолько привык, настолько стал опытен в этом деле, что окончательно уже принял и осознал для себя всю неизбежность своего далеко не самого лучшего места в человеческом строю. Он прекрасно понимал, что в данное время деньги нужно делать, а не зарабатывать их горбом и грыжей. Но, воспитанный социалистической системой, так и не понял до конца, как же их делать. «А что же, где же, как же тогда можно будет выкрасть время для души?» — недоумевал он…

— Еле добудилась, опять поздно лёг? Как работать-то будешь?

— Расчухаюсь, не впервой. Как у тебя давление?

— Да нормально пока. Смотри, сколько снегу намело, машина у тебя в сугроб превратилась. Завтракай скорее, опоздаешь. Да и мне пора собираться…

***

— Здравствуйте, Наташа, извините за опоздание. Снегу намело — дороги не успевают чистить, пробки кругом. Кто-то забуксовал, кто-то с кем-то фарами поцеловался. Время совсем невозможно стало планировать.

— Здравствуйте, Сергей! Мы же, вроде, на «ты» уже были? Замёрз? Может, кофейку?

— Извини, Наташ, забыл. Нет, не замёрз, но на улице довольно холодно, а у тебя тепло, жарко даже. От твоего кофе отказаться невозможно, давай по чашечке.

— Забыл, как стихи мне читал? Разбередил меня всю, а сам забыл.

— Извини, Наташ, честно… Сейчас перфоратором всех соседей в доме задолбаю. Грохот будет такой, что через полчаса они прибегать начнут — у кого-то ребёнок спит, кто-то с ночной смены. Слышимость в крупнопанельках такая, что, если на втором этаже бабулька пукнет, на девятом люди будут готовы носы затыкать в ожидании неприятного амбре. А какая пылища будет, — Сергей подсознательно чувствовал, что хозяйка этой квартиры далеко не звезда на небе, которую невозможно достать, а простая, обыкновенная женщина, пусть и красивая, но совершенно не мнящая себя какой-то сверх культурной и высоко интеллигентной особой. Он мог позволить себе начать распускать свой павлиный хвост, стал даже отпускать плоские шуточки, пусть иногда и невпопад, с привкусом некой сальцы и пошлости. Интуитивно был уверен, что с её стороны всё будет понято абсолютно правильно, именно так, как хотел он.

— Я всех соседей за две недели предупредила, объявление внизу повесила. Что же теперь? Когда-никогда, а ремонт всё равно нужно делать.

— У тебя плёнка полиэтиленовая есть? Нужно всю мебель покрыть от пыли, а то потом никаким пылесосом не вычистишь. Пойдём, я тебе помогу.

— Да я уже всё покрыла, сиди. А шифоньер я всё равно выкидывать буду, ему уже тридцать лет.

— Зачем выкидывать? Поставь лучше его на лоджию, он как раз туда впишется. Мало ли что? В него много чего лишнего убрать можно. Я бы на твоём месте так и сделал. Ты что, такая богатая?

— Нет, не богатая, просто лишнего не держу.

— Ну, как знаешь. Надо тряпки намочить какие-нибудь, под двери подсунуть. Ты даже не представляешь, какая пылища будет. Даже через щели пыль всё твое ложе приличным слоем покроет.

— Неужели до такой степени? А у меня и тряпок-то нет.

— Ну вот, это потому что лишнего ничего не держишь. Ну, хоть бумагу какую-нибудь подсунь.

«Слабая, беззащитная женщина, — подумал Сергей, — ничего не знает, даже цену себе. Одна десять лет! Как такое может быть? Да в жизнь не поверю. За такой лошадкой мужики табунами ходить должны. От причёски у неё уже ничего не осталось. Да ей даже лучше так, светлые волосы мягче стали, лобик маленько прикрылся. Платье длинное зачем-то надела? Оно, конечно, очень ей идёт, но зачем скрывать такие стройные ножки? Удивительно, животика совсем нет, будто и не рожала никогда. „Взбудоражил“, или нет — „разбередил“ всю… Чувственная значит. Ладно, надо пахать», — не переставал думать о хозяйке Сергей Владимирович.

— Сергей, можно я отпрошусь у тебя на пару часов? Мне в сберкассу и на работу заскочить надо. Я ненадолго.

— Нет, не отпущу, не могу уже без тебя. Шутка! Иди, конечно, только закрой меня, чтобы недовольные не ломились. Мне в машине ничего не нужно, всё здесь.

— Ладно, мне тоже без тебя уже трудно, но надо. Я быстро…