Бесплатный фрагмент - Лучший сценарий

I

Это была неожиданная встреча. Я даже не понял сразу, рад ей или нет. Прошло столько времени, память об этой женщине давным-давно превратилась в пыль и забвение. И тут она! Смотрит на меня и не верит своим глазам. А я стою перед ней, смущённо переминаясь с ноги на ногу, как в первую нашу встречу двадцать лет назад, и не могу сказать ни слова. Как мальчишка, ей-богу.

Я не видел её с тех пор, как мы расстались после неприятного разговора лет пятнадцать назад. Столько же прошло, наверное? Хотя, какая разница? Она нисколько не изменилась, разве что с возрастом обрела ещё больший шарм, став при этом увереннее и строже. Всё такой же жизнерадостный взгляд голубых глаз, только теперь появились морщинки. Та же очаровательная улыбка и неизменная стильная короткая стрижка.

— Привет!

— Здравствуй, Тоня! — ответил я, не в силах сдержать ответной улыбки. — Вот так сюрприз!

— Да уж, — согласилась она. — Мы могли встретиться где угодно, но уж точно не на концерте в Москве.

— Я вообще удивлён, что ты прониклась творчеством Беллами и компании. Ты одна?

Тоня кивнула. Я присмотрелся внимательнее и обнаружил на безымянном пальце правой руки обручальное кольцо. Ничего не изменилось за последние пятнадцать лет. Наверное.

— Муж не очень-то любит подобную музыку, — будто читая мои мысли, сказала Тоня.

— Это он напрасно, — ответил я. — Ребята славятся своими эффектными шоу.

Пару секунд мы молчали. Не то, чтобы говорить было совсем не о чём, за последние годы произошло столько всего, что я не знал, с чего начать и вообще, стоило ли что-то рассказывать. Возможно, ей совсем не интересно, как я прожил всё это время без неё.

— Может быть, посидим где-нибудь? — наконец, решился я. — Выпьем кофе, или чего покрепче? Муж не будет возражать?

— Был бы в Москве, наверняка, возразил бы, — ответила она. — Особенно, если учесть прошлый опыт нашего общения. Он до сих пор меня ревнует, особенно, когда я нахожу в магазине очередную твою книгу, приношу её домой и начинаю с интересом читать.

— Странный.

— Нисколько, — возразила Тоня. — Просто он мной дорожит. По крайней мере, я так думаю.

— Ещё бы, едва не упустить такую женщину. На его месте я бы тоже тобой дорожил. Ты этого стоишь.

Я поймал очередную улыбку на её лице. Тоня старалась тщательно скрыть переживания от неожиданной встречи, но это у неё получалось с переменным успехом. Лишь по улыбке можно было понять, что она скорее рада меня видеть, чем нет.

Когда-то давно, в те времена, о которых я старательно пытался забыть, нам представилась единственная возможность быть вместе. Мы так и не воспользовались ей, хотя были все шансы добиться чего-то весомого. Любви, привязанности и прочих сильных чувств оказалось недостаточно. В тот ответственный момент, когда нужно было сделать следующий шаг, встать на новую ступень в отношениях, мы не решились на это. Виноваты были оба, но в то же время мы не винили в этом друг друга. Я признавал, что не смог в тот момент предоставить нужных аргументов в пользу развития отношений, а она в свою очередь — тот факт, что ей не хватило смелости сделать решительный шаг, оттолкнуться от прежней замужней жизни и начать всё заново уже со мной. В конце концов каждый из нас принял решение откатиться назад, чтобы сделать работу над ошибками и жить дальше по-отдельности. Нам пришлось прекратить всяческое общение, что лично мне далось очень тяжело.

Наверное, должно было пройти много времени, чтобы забыть всё это и не сопротивляться встрече. Но увидев её улыбку я понял, что сам больше рад этой встрече, чем не рад. Неприятные воспоминания о том, как я провёл эти пятнадцать лет без неё, давно растворились, не оставив даже осадка.

Мы устроились в кафе неподалёку от «Лужников», заказали для неё чайничек зелёного чая, для меня — кофе во френч-прессе. Для вечернего десерта выбрали выпечку.

— Ты живёшь в Москве или тоже ради концерта прилетел? — спросила она, чтобы начать беседу.

— На концерт, — ответил я. — «Мьюз» не так часто бывает в России, а послушать их живьём я давно хотел. Но вообще я здесь по делам.

— Новая книга? — заинтригованно посмотрела на меня Тоня.

— Интереснее, — сказал я, почувствовав любопытство собеседницы и заходя издалека. — Семинар одного очень хорошего финского сценариста. Я, помнится, в своё время вдохновлялся его творчеством. А когда узнал, что он будет в Москве, бросил всё и примчался.

— То есть, ты всё-таки пишешь новую книгу? — не сдавалась Тоня.

— Это будет не книга, — ответил я. — Тот финский сценарист, у которого здесь прошёл семинар, работает с компьютерными играми.

— Интересно. Погоди, ты хочешь сказать, что пишешь сценарий к игре?

Я кивнул.

— Только не говори, что это будет нечто от финских разработчиков.

— Вы мне льстите, Антонина Николаевна. Я до такого высокого уровня ещё не дорос. Разработчик будет отечественный. Благо, их в стране теперь достаточно.

— Но что-то же должно быть особенное? Зная тебя, точно могу сказать, ты что-то придумал.

— Нелинейный сюжет, — пояснил я. — Это моя фишка. Игрок сам выбирает, в каком направлении двигаться. Причём, ему будет непонятно, какой выбор определяет дальнейшее развитие. Сейчас я только согласовал синопсис. И то предварительно. Но команда разработчиков настроена оптимистично.

— Посмотрим, что получится, — одобрительно сказала Тоня. — А на личном как?

Я показал правую ладонь, демонстрируя отсутствие на пальце обручального кольца.

— Как видишь, не женат. Или нет, не так. Я женат. Но на работе.

— Странно, почему я ожидала другой ответ?

— Не менее странно, почему тебя это интересует, — с иронией в голосе ответил я.

— Почему бы и нет? — ответила Тоня, не смутившись моей колкости. — Я всегда желала тебе счастья.

Эта её фраза, сказанная, наверное, в проброс, немного покоробила меня. Как можно настолько себе противоречить? Это же сродни хирургическому вмешательству, где врач хоть и пытается тебя излечить, но всё равно оставляет после операции шрам на теле. Лучше бы она этого не говорила.

— Ага. Настолько сильно, что ушла в самый ответственный момент. Спасибо, дорогая! — ответил я, заводясь.

— Я не пойму, чего ты взъелся? — недоумевая, спросила она. — Столько лет прошло, неужели ты до сих пор держишь на меня какую-то обиду?

— Это время давно в прошлом. Знаешь ли, я как-то уже привык к тому, что тебя в моей жизни нет. И больше не будет. С тех пор, как ты ушла навсегда, потерялась, рассчитывая, что будет лучше, я ни минуты не переставал о тебе думать. Ох, сколько всего приходило в мою голову, ты себе представить не можешь.

— Могу, — перебила Тоня. — Я читаю об этом в каждой твоей книге, узнаю себя в каждом женском персонаже. И это приятно, но очень больно. Ты каждый раз заставляешь меня испытывать чувство вины. И сейчас делаешь то же самое.

— А как иначе? Я до сих пор одинок. Чёрт возьми, у меня даже сейчас никого нет. Честно. Я пытался, и пусть это будет для тебя комплиментом, но ни одна из моих избранниц не могла сравниться с тобой. Если бы в свои тридцать пять я сказал тебе, что ты — лучшее, что со мной было, ты бы назвала меня дурачком, но сейчас я уверенно могу это сказать.

— Ах, Дмитрий, вы мне льстите, — наигранно ответила Тоня. — Не вгоняйте меня в краску.

— Я серьёзно.

— Знаешь, что? — сменила тон собеседница. — А если я скажу, что причина в тебе? Ты живёшь воспоминаниями о том, как было хорошо со мной. И ты сам отрезал себе путь, внушив, что лучше уже не будет. А раз так, то и пытаться кого-то искать нет смысла, верно?

— Доля правды в этом есть, — согласился я. — Но это не главное.

— Почему же? По-моему, это как раз и есть самое основное. Твоя память. Ведь что мешало тебе поступить так же, как в своё время поступила я? Забыть всё, перевернуть страницу и жить дальше, словно прошлое — просто репетиция настоящего. Это куда проще, чем кажется.

— Это куда сложнее, чем кажется, — с иронией перефразировал я. — Жить с мыслью, что всё могло бы сложиться по-другому, если бы не сделанный выбор. Знаешь, о чём я больше всего жалею?

Тоня вопросительно посмотрела на меня.

— О том, что не стал слушать ничьих аргументов, а бросил всё и переехал в другой город, чтобы быть рядом с тобой. И в тот момент, когда я был наиболее уязвим, ты не нашла ничего лучше, чем взять и уйти, прекратив всё, что между нами было. Мне не жалко времени, которое я потратил на наши отношения. Если это вообще называлось отношениями. Сколько раз за те пять лет мы встречались? По пальцам можно пересчитать. А сколько мне пришлось доказывать, что я достоин твоей любви. И вот когда мне показалось, что я, наконец, добился своего, что у нас всё будет хорошо, и ничто не сможет этому помешать, ты уходишь. Спрашивается, зачем я переезжал?

— В этом-то и проблема, — сухо ответила Тоня. — Тебе показалось. Ты всё время жил в плену своих иллюзий, не замечая реальной жизни. Ты и сейчас живёшь будто в параллельной реальности.

Она взяла смартфон и вызвала себе такси. После того, как пришло уведомление из приложения, она позвала официанта.

— Я рассчитаюсь, — сказал я.

— О, не утруждайся, я вполне могу заплатить за себя сама.

Официант принёс раздельный счёт и терминал, Тоня приложила к нему карточку, устройство выдало чек, после чего собеседница стала собираться.

— Не провожай меня, — строго сказала она. — Знаешь, я думала, что между нами всё забыто. Я надеялась, что мы сможем после этой встречи периодически встречаться и общаться. Я ошибалась. Ты нисколько не изменился.

— А ты всё так же хороша, — ответил я и улыбнулся. — Извини за неприятный разговор. Был рад тебя увидеть.

Тоня ничего не ответила, просто развернулась и вышла. Я наблюдал, как она садится в такси и уезжает. Я не мог ничего сделать. Исправлять ошибки прошлого нужно вовремя, а моё время давно было упущено. Оставалось только жить с чувством вины перед собой.

Я рассчитался за свой кофе и нетронутую выпечку. Аппетита не было, внутри горело желание — прийти в номер гостиницы, включить музыку и работать до тех пор, пока от усталости не закроются глаза. Отсутствие личной жизни приучило меня к этому. За пятнадцать лет одиночества я привык переживать неудачи, с головой погрузившись в работу. Это помогало. В своё время таким образом я смог закончить долгострой — роман, который поначалу я писал кратковременными набегами, но после очередного провала в личной жизни взял себя в руки и добил его до последней строчки.

Сейчас я собирался сделать то же самое. Переступив порог номера и разувшись, я включил кофемашину, ноутбук, и завёл платтер винилового проигрывателя. После концерта я пришёл не с пустыми руками — в фанатской лавочке мне удалось купить эксклюзивное издание альбома 2018-го года — «Теория симуляции». На двух прозрачных виниловых дисках были записаны не только основные версии песен, но и альтернативные. Я аккуратно снял плёнку с картонной обложки, достал первую пластинку, придерживая её за края, чтобы не заляпать звуковые дорожки, и, задержав дыхание, прислушиваясь к ускоряющемуся ритму сердца, с волнением опустил иголку на самое начало записи. В колонках раздался приятный шорох, после чего вступил синтезаторный вибрирующий бас. Немного понаблюдав за вращением диска на тридцати трёх оборотах в минуту, я отправился за кружкой кофе.

Устроившись поудобнее перед экраном ноутбука, я начал выводить слово за словом, реплику за репликой, завязывая сюжет. Герой и игрок должны были слиться воедино. Следуя завету финского гуру, я должен был сразу сломать так называемую «четвёртую стену», ограждающую одного человека от другого. Во многом мне помогало то, что игра разрабатывалась для виртуальной реальности, благодаря которой игрок испытывал полное погружение в сюжет. Передо мной же, как перед литератором, стояла задача составить сценарий так, чтобы играющий полностью отождествлял себя с героем.

Плавное вступление сменилось размеренными ударами барабанов, им вторил пульсирующий ритмический рисунок баса и струнных, и через несколько тактов вступил своей кварто-квинтовой мелодией лидирующий синтезатор. Его сменил короткий спокойный фрагмент в исполнении фортепиано и струнных, снова пульсирующий бас, после чего Мэттью Беллами запел:

«Burn like a slave

Churn like a cog

We are caged in simulations

Algorithms evolve

Push us aside and render us obsolete

This means war

With your creator

Reload

Crash out

This means war

With your creator».

Я представил себе игрока, надевающего шлем виртуальной реальности. Перед его глазами быстро заполняется полоска загрузки, ещё мгновение, и он окажется в совершенно другом мире, где нужно принимать решения, от которых зависит дальнейший сценарий игры. Как в реальной жизни, разве что виртуальная реальность более предсказуема тем, что количество вариантов сюжета ограничено местом на жёстком диске.

Я старался писать на одном дыхании, не упуская момента и прерываясь только на то, чтобы налить себе ещё кофе и попутно перевернуть пластинку. Впервые за пятнадцать лет, что слушал этот альбом, я заметил, что список песен выстроен в порядке общего сюжета, некоей концепции, заложенной автором. Будто бы человек погружён в симуляцию, всё перед ним нереально, мир — один большой обман. Но однажды придёт Избранный, который победит правящего в этой иллюзии Палача Правды и откроет взору людей настоящий мир. Или нет? Что, если под освобождением понимается новое заключение? А Избранному в будущем уготована судьба нового тирана, а не героя-освободителя? Я прислушался к последней песне в альбоме. Это была спокойная композиция под аккомпанемент фортепиано, лейтмотивом которой была фраза: «They’re wrong».

Глаза закрывались от усталости. Интересно, сколько времени я не спал нормально, положенные восемь часов в сутки? С тех пор, как я принял решение получить дополнительное образование сценариста на онлайн-курсах прошло лет десять, наверное. Потом был год обучения, бессонные ночи, бесконечно поджимающие сроки сдачи проектов. Основную работу также никто не отменял, равно как и подработку звукооператора. Творчеством тоже хотелось заниматься, поэтому я много и вдохновенно писал. Но всё бы ничего, если бы это было, как у литераторов называется, в стол. Однако стоило однажды подать рукопись в издательство, как началось хождение по ещё одному кругу производственного ада — вычитка, саморедактура, корректура, переписка с представителями издателя. Одна книга сменялась другой, сценарий шёл за сценарием, работа в магазине — мероприятиями. Я привык спать по четыре-пять часов в сутки, а когда и вовсе не ложиться. За эти десять лет я слегка постарел, но не терял энтузиазма и старался не упускать драгоценного времени.

«It takes a leap of faith

To awake from these delusions

You are the coder and avatar

A star»

Наверное, я правильно поступил, что решил направить свою жизнь по пути творческой самореализации. Я успокаивал себя мыслью о том, что так хоть что-то смогу оставить после себя. В конце концов, в тот момент я чувствовал себя творцом своей жизни так же, как и главным её исполнителем. Всё зависело только от меня, от моего желания что-то делать. Для себя, для людей — не важно. Лишь бы это имело хоть какую-то пользу. И в лучшем случае, чтобы это можно было обменять на какие-то средства к существованию. С другой стороны, это помогло мне в буквальном смысле слепить из того наброска себя, с желанием что-то сказать, в себя сегодняшнего — состоявшегося литератора, педагога, популяризатора творчества. В моём лице сошлись и кодер-автор, и его аватар-герой. Значит, всё было не зря. Но скольких сил стоило достижение, а похвастаться этим, равно как и пожаловаться кому-то близкому на смертельную усталость, я не мог. Одиночество — тяжёлый груз.

В какой-то момент я понял, что работаю с закрытыми глазами, и решил дать себе перерыв. Откинувшись на спинку кресла, я положил ладони под голову и закрыл глаза. Не прошло и минуты, как я провалился в темноту. Мне показалось, что я засыпаю, хотя в голове ещё крутились какие-то мысли насчёт сценария, но я отчётливо слышал последние строчки песни:

They’ll say, no one will find us

That we’re estranged and all alone

They believe nothing can reach us

And pull us out of the boundless gloom

They’re wrong»

В темноте передо мной возник синий экран. Поначалу я подумал, что операционная система на моём стареньком ноутбуке приказала долго жить и ушла в цифровое небытие, но потом присмотрелся и понял, что это не так. Окно напоминало старую файловую оболочку из девяностых — что-то вроде «Волков» или «Нортон коммандер». В самом верху значилась надпись — «Меню выбора сценариев». Ниже открывался список этих самых «сценариев», каждый из которых носил непроизносимое буквенно-числовое название, будто оно было дано генератором случайных чисел. Напротив каждого такого файла стояла дата его создания. Последний был сохранён в июне 2033-го года, следующие строки располагались в порядке убывания.

«Интересно, что, если я попробую загрузиться?», — возникла мысль в голове, а пальцы сами потянулись к клавиатуре: «Я же всё равно сплю. Наверняка сплю. Ведь подобные технологии даже для нашего времени слишком уж новы. А вообще, это хорошая идея для сценария, надо бы записать, когда проснусь». Любопытство взяло верх над разумом, и спустя мгновение я уже листал меню сценариев в поиске нужного.

Сомнений было много. Я смотрел на даты и вспоминал, что же происходило со мной в эти дни. Логика подсказывала — если есть точки сохранения, значит где-то мой сценарий пересёк развилку, за которой существует ещё один, альтернативный. Точка сохранения означала принятие решения. Я листал меню всё ниже и ниже, дальше в прошлое. 2019-й год. Хорошее было время. Я год, как переехал в Пыть-Ях, адаптировался, уже опубликована первая книга, а Тонечка после долгого молчания появится на короткий промежуток времени, чтобы в очередной раз во мне разочароваться.

Сколько бы я в своё время не делал для этих отношений, всё равно разочаровывал её. Всё-таки реальная жизнь была далека от идеала, и мы оба это признавали. Я более сдержанно, а у Тони это происходило куда ярче. Надо отдать ей должное, за пять лет она ни разу не закатила мне истерики, не повышала голос во время споров, да что там говорить, мы редко о чём спорили. Она просто молча уходила, погружаясь в другую жизнь, где были муж, семейный быт и рутина. Там она чувствовала себя привычнее. Со мной же у неё была возможность ощутить себя любимой, желанной, главной женщиной в чьей-то жизни.

Я пролистал меню до 2018-го года. Июнь был очень богат на принятые тогда судьбоносные решения. Что ж, пожалуй, мне стоит выбрать один из июньских сценариев и принять иное решение. Посмотрим, чем это обернётся в дальнейшем. Определившись окончательно с выбором, я нажал кнопку ввода. Перед глазами поползла полоска загрузки. Прямо как я себе и представлял. Меня резко дёрнуло вперёд.

II

«I can’t get these memories out of my mind

And some kind of madness has started to evolve

I tried so hard to let you go

But some kind of madness is swallowing me whole, yeah

I have finally seen the light

And I have finally realized

What you mean

Oh oh oh»

Я проснулся от резкого толчка, открыл глаза и обнаружил себя в маршрутном такси. Почему-то я вообще с трудом соображал, где нахожусь, куда еду, зачем. Ощущение реальности происходящего не спешило возвращаться, а я не мог понять, что сон, а что происходит наяву. Только музыка в плеере ощущалась вполне реальной. «Второй закон» группы «Мьюз» играл по очередному кругу.

Говорят, в такие моменты надо чтобы кто-то ущипнул. Водитель маршрутки, будто услышав мою мысль, наехал на кочку, микроавтобус подскочил так, что я ударился лбом о ручку сидения впереди. Больно. Я потёр место удара. Ощущение реальности возвращалось, а вместе с этим я вспомнил, что еду из Пыть-Яха в Ханты-Мансийск, причём маршрутка по графику прибывает на место к самому началу рабочего дня.

Телефон, извлечённый на свет из кармана джинсов, выдал мне в уведомлениях одно сообщение от Наташи, моей соседки по квартире, о том, что она ждёт не дождётся вечера. Пролистав историю немного выше, я обнаружил, что заранее предупредил её о том, что выезжаю обратно, но дома буду только после работы.

«Хорошая ты, Наташа!», — подумал я, перечитывая её сообщение: «Чего ж ты так долго ко мне присматривалась?». Я был рад, что мы жили вместе. Мы снимали двухкомнатную квартиру, потому что так было выгоднее обоим и гораздо комфортнее, чем жить в коммуналке с незнакомыми соседями. Прежде чем съехаться, ей вообще приходилось арендовать «однушку» на Гагарина, что было для неё дороговато.

Маршрутка тем временем въехала в город и замедлила ход, проезжая по улице Мира до самого центра, где она пересекалась с улицей Дзержинского. Конечной остановкой было транспортное агентство на пересечении улиц Энгельса и Комсомольской. Оттуда до моей работы было рукой подать, офис находился центре города. Трудился я, к слову, мелким служащим в торговой компании, занимался технической работой — оформлением договоров поставки товара. Занятие было не сложным и требовало навыков использования пакета офисных программ и внимательности при внесении данных контрагента. Последние я проверял обычно в присутствии представителя фирмы-покупателя, зачитывая текст документа вслух.

По пути на работу я заскочил в здание агентства, взял себе кофе в автомате и отправился в офис. Сегодня был понедельник, четвёртое июня 2018-го года. Не очень-то люблю приезжать в Ханты-Мансийск утром понедельника. Весь день чувствуешь себя каким-то не своим. После дороги хочется прийти домой, разложить вещи по полочкам, раздеться и растянуться на диване, поставив перед собой ноутбук.

«Я благополучно добрался, всё хорошо!» — написал я сообщение Наташе.

«Как съездил?» — спросила она.

«Дома расскажу. Много всего».

«До вечера», — ответила она и добавила: «Я соскучилась…».

Я не сразу сообразил, где находится мой офис. Я помнил куда надо идти и двигался на работу на «автомате». Спроси меня сейчас адрес места работы, номер офиса и как выглядит мой стол — я бы затруднился ответить. Это было странно. Тем не менее я безошибочно устроился именно перед монитором своего рабочего компьютера, даже не сомневаясь, что он мой. Открыл почту, проверил входящие письма, посмотрел лоток с накопившимися поручениями. И там, и там было пусто, ничего нового. Значит, первый час я буду заниматься тем, что составлю реестр заключённых договоров за второй квартал. Конец июня придёт как всегда неожиданно. А если останется время до обеда — вычитаю главу романа, которую написал за выходные дома.

Понедельник выдался тяжёлым. Мало того, что в дороге я не успел как следует выспаться, так мне приходилось бороться с навязчивым ощущением, что всё происходит со мной будто во сне. Самое интересное, что я за собой заметил — то, что весь рабочий процесс я знал наизусть, хотя слабо представлял себе, что делаю в конкретный момент. Мне казалось, что мой перерыв в работе составлял не два дня, а лет пятнадцать, до того всё происходящее ощущалось хорошо забытым прошлым.

Прийти в себя мне удалось только к вечеру, во время зачтения текста очередного договора. Я заметил небольшую ошибку в пункте «Срок действия договора». В типовом образце, с которым я обычно работаю в качестве шаблона, прописан ограниченный срок, от одной даты до другой. Но иногда представитель покупателя желает прописать возможность пролонгации, и я беру в работу другой шаблон, где этот нюанс подробно прописан. Так легче — я не отвлекаюсь каждый раз на подобную техническую работу, а сосредотачиваюсь на других, более значимых для заключения сделки, моментах.

Покупатель в данной ситуации настоял на жёстком сроке действия договора, и я поспешил исправить ошибку в тексте. Но меня беспокоило другое — сколько договоров с подобной ошибкой я успел за сегодня наштамповать? И каковы будут последствия в каждом конкретном случае? И как я не обратил на это внимание сразу? Наверное, стоит прекращать возвращения в город после выходных в Пыть-Яхе утром понедельника, хорошо, оттуда есть вечерний рейс.

С ошибкой я решил разобраться на следующий день. Голова отказывалась работать, да и усталость давала о себе знать. Мне предстояло поднять все документы, выполненные за день, обзвонить всех представителей и договориться о повторной встрече для внесения изменений в документы. А сейчас я выхожу из офиса, надеваю наушники, включаю музыку и отправляюсь пешком домой, на улицу Красногвардейскую, где в съёмной «двушке» меня ждёт Наташа.

— Привет, Димыч! — раздалось из её комнаты, когда я переступил порог.

— Я дома, — облегчённо сказал я, снимая с плеч нагруженный вещами рюкзак и раздеваясь в коридоре.

Мне навстречу вышла из комнаты невысокая стройная девушка, с вьющимися до плеч рыжими волосами, каре-зелёными глазами, точёным носиком и выразительными губами. Одета Наташа была в лёгкую домашнюю футболку и юбку. Она одарила меня улыбкой и потянулась, чтобы обнять. Я не сопротивлялся. Это был редкий момент, когда её накрывало волной нежности, и тем он был ценным.

— Привет, солнце! — сказал я, крепко обнимая и поглаживая Наташу по спине. — Как ты тут?

— Я скучала, — тихим голосом ответила она.

— Что так? У тебя же были грандиозные планы на выходные?

— Не знаю, — сказала она, отпуская меня. — Не сложилось что-то.

Она наблюдала за тем, как я разбираю рюкзак, скидываю вещи в корзину для стирки, укладываю на место в ванной гигиенические принадлежности. Иногда мне казалось, что она испытывает ко мне гораздо больше, чем просто дружеские чувства, судя по тому, как улыбается, как разговаривает со мной, слегка заигрывая.

— Ой, Дим, ты голодный, наверное? — спохватилась она. — Давай, приготовлю чего-нибудь на скорую руку?

Не дождавшись моего ответа, Наташа тут же ушла в кухню и открыла холодильник.

— Будешь кофе с бутерами? У нас есть плавленый сыр. И несколько яиц. Кстати, надо в магазин сходить. Молоко заканчивается, и если ты будешь омлет, то надо ещё десяток яиц прихватить.

Это было очень мило с её стороны. Нет, она и раньше проявляла заботу обо мне, но выглядело это как типичная дружеская симпатия. Я подозревал, что подобное внимание с её стороны связано с моей поездкой в Пыть-Ях.

— Давай! — согласился я, думая о том, что подобный такой момент может повториться не скоро. — Если позволишь, я поставлю кофе во френч-прессе, пока ты будешь колдовать над сковородкой.

— Ох, я тебе сейчас такое зелье приворотное наколдую! — шутливо отозвалась она и звонко рассмеялась.

Я не смог удержаться от смеха, до того заразительно у неё это получалось.

Мы познакомились год назад, на одном из мастер-классов, проходивших в библиотеке на набережной Иртыша. Я был там частым гостем, а она — работала. До дня нашего знакомства мы виделись и раньше, но мне постоянно не хватало смелости подойти и познакомиться, а у неё не было повода, чтобы заговорить со мной о чём-то.

Наши пути пересеклись на интересе к правополушарному рисованию, которое каждый в тот день решил попробовать. Мы сидели рядом, общались, подсказывали друг другу и шутили. После занятия мы как-то не сговариваясь решили продолжить общение на летних улицах Ханты-Мансийска, но даже самой протяжённой улицы Гагарина нам оказалось мало, и мы устроились в кафе. В тот день я вернулся домой довольно поздно. Наташа оказалась очень общительной девушкой, и, чего скрывать, нравилась мне ещё с того момента, когда я её впервые увидел.

Я пытался за ней ухаживать, но она, заметив мой интерес, сразу дала понять, что нуждается исключительно в дружеских отношениях. Какое-то время я настаивал на более близком общении, а потом решил взять в своих попытках паузу. Получилось своеобразно. Я то отдалялся, закрываясь от неё, то, наоборот, приближался, понимая, что долго человек не сможет выдержать без общения со мной. В таком маятниковом ходу пролетела осень, прошла зима.

Ранней весной, в конце марта, Наташа неожиданно предложила съехаться. Я не стал возражать, в конце концов, в глубине души я лелеял надежду, что она, наконец, немного получше узнав меня, оттаяла. Через неделю поисков мы въехали в подходящую квартиру и стали постепенно обживаться. «Возможно, она решила посмотреть, насколько комфортно со мной будет в быту», — подумал я, однако решительных действий не предпринимал. На самом деле у меня была ещё одна причина — в Пыть-Яхе оставалась девушка, отношения с которой давно затянулись в дружеской стадии. Переезд в одну квартиру с Наташей подстёгивал меня уладить этот вопрос как можно скорее, и тут надо было брать быка за рога.

— Как съездил? — спросила Наташа, взбивая в глубокой тарелке несколько яиц с молоком.

— Отдохнул хорошо, — ответил я, заливая воду в фильтр.

— А помимо отдыха?

— Там всё плохо.

Наташа имела в виду запланированный серьёзный разговор, который и был целью моей поездки в Пыть-Ях.

— А подробнее?

— В общих чертах, я предложил ей переезд в Ханты, ко мне. Она отказалась.

— Прямо категорично?

— Как сказать? Она ответила что-то вроде: «Ты понимаешь, насколько это бредовое предложение?». То есть, она даже не думала переезжать. Так что я думаю, да. Это был конкретный отказ.

— Да уж, — озадаченно сказала Наташа, между разговором наблюдая, чтобы омлет не пригорел. — С другой стороны, чего ты хотел от замужней женщины? Что она вот так всё бросит и приедет к тебе?

— Я надеялся, она хотя бы ответит, что подумает, — ответил я. — Я считаю, если чувства есть, значит, ещё ничего не потеряно.

— Димыч, вот ты такой взрослый, опытный, а до сих пор в какие-то романтические сказки веришь. Как тебе ещё объяснить, что замужние женщины уходят из семей куда реже по сравнению с мужчинами?

— Да, знаю я это. Всё равно, мне кажется, попытаться стоило, — заключил я.

Наташа пожала плечами, отвернулась к плите, чтобы снять сковороду с газовой конфорки.

— По-моему, получилось вкусно, — сказала она, аккуратно снимая пышную яично-молочную массу и выкладывая её на тарелку.

Я тем временем успел вскипятить воду в чайнике и залить кипятком кофе во френч-прессе. Кухня наполнилась запахом крепкого ароматного напитка.

— Корицу добавить? — спросил я.

— Давай, — согласилась соседка. — Так вкуснее. Садись, ешь, а то остынет.

Я послушно устроился за столом, Наташа села рядом.

— И что ты теперь думаешь делать? — спросила она.

— Ничего, — ответил я, отправляя в рот первый кусочек омлета. — Наташа, ты — чудо! Это вкусно! Попробуй сама.

Она взяла у меня вилку и отломила небольшой кусочек.

— Вот, что значит готовить с любовью.

— Может быть, половинку съешь со мной тогда? — предложил я.

— Ты же знаешь, я не ужинаю, — ответила она и посмотрела на френч-пресс. — А вот твой вкусный кофе — с удовольствием! Тем более, он уже заварился.

— Намёк понял, — сказал я, достал её кружку и налил кофе.

— Жаль, конечно, что так складывается. Но ты сам знал, что шансов у тебя мало.

— Наташ, у нас настолько непонятные отношения, что я сам не понимаю, были у меня вообще шансы или не было, — ответил я, пытаясь как-то оправдать своё безрассудство. — Когда мы познакомились с ней четыре года назад, то сначала был ураган страсти, а потом холодная рассудительность. И это в постоянном круговороте, постоянный переход из крайности в крайность. Но никогда за эти четыре года я не слышал чего-то вроде: «Давай прекратим это». Мне было не интересно, а ей. Наверное, просто не хотелось терять мужчину, который её любит.

— А она-то тебя любит? — резонно спросила Наташа.

— Любит.

— Уверен?

— Я по глазам вижу, что внутри что-то есть.

— Как всё запущено! — протянула она. — Димыч, а она об этом когда последний раз тебе говорила. Прямо текстом.

Я напрягся. Мне действительно было трудно с ходу вспомнить, когда последний раз я слышал «Люблю!» от замужней девушки, живущей в другом городе.

— Ты не обижайся, — продолжила Наташа. — Но, по-моему, человек просто пользуется тем, как ты к ней относишься. Слышал когда-нибудь выражение такое — «запасной аэродром»? Так вот, Димыч, ты с девяностодевятипроцентной точностью подпадаешь под это определение.

— Ты предвзята, — возразил я.

— Извини меня, ты тоже предвзят и сейчас пытаешься её оправдать. Так, она тебе говорила, что любит, или нет?

— Говорила, — робко ответил я. — Только это было давно. В самом начале. После того, как она призналась, я сказал, что этого будет вполне достаточно, я всё равно вижу по взгляду, по улыбке, по дыханию и биению сердца, что она чувствует.

Наташа развела руками, словно хотела сказать: «Ну, вот! Что и требовалось доказать».

— Ты понимаешь, что сам открыл ей запасную полосу? — спросила она вместо этого. — Это же чертовски удобно, потому что можно ни в чём не признаваться, строить глазки, но при этом говорить: «Я не такая!». А как только с мужем будут какие-то непонятные вещи, и захочется любви, то есть Дима. Он всегда примет. Чего бы так не жить, а? А эти твои отговорки, вроде того, что ты и так всё видишь и чувствуешь, Димыч, они не работают. Человек, если любит по-настоящему, всегда готов это озвучить, хоть в постели, хоть по телефону с работы, в любых обстоятельствах. Потому что, во-первых, жаждет сделать приятное любимому, а во-вторых, желает получить то же самое в ответ.

Я доел омлет и поставил тарелку в мойку.

— Одного не пойму, — ответил я. — Ты-то чего возбудилась? Ну, хорошо. Допустим, я дурак, совершаю сейчас, наверное, самую глупую ошибку в жизни. Но тебе какая разница?

— Да мне просто обидно, что с тобой поступают так, — ответила Наташа. — Это несправедливо. Ты достоин лучшего отношения, возможно, лучшей женщины.

— Ты меня любишь? — неожиданно спросил я. — Только честно?

— Люблю! — призналась она. — По-дружески. Димыч, я к тебе привязалась. И мне уже давно не всё равно, что с тобой происходит. Особенно, когда это касается твоего личного счастья.

Я встал со стула, подошёл к ней и обнял за плечи.

— Спасибо, Наташ! Это взаимно.

— Знаешь, я хоть и не знакома с этой твоей Тоней, но заочно она мне не нравится. Какая-то она непонятная.

— Какая есть, — заключил я.

III

Смешанный хор заочного отделения музыкально-педагогического факультета был не так многочислен, по сравнению с аналогичным хором на очном. Но в этом было преимущество, потому что у дирижёра все находились на виду, и каждый мог отчётливо видеть жесты руководителя. Мне, как коренастому, досталось место с краю в первом ряду. Если повернуть голову немного влево, то можно увидеть всех стоявших впереди — от мужских голосов до первых сопрано. На противоположном конце линии, ближе к краю, пела девушка в цветастом летнем платьице, слегка облегающем стройную фигуру.

Она сразу понравилась мне — светло-русые прямые длинные волосы, очень красивый высокий лоб, яркая улыбка и выразительный взгляд. В нашем репертуаре было одно интересное произведение — «Уральские страдания» Николая Голованова. Для него, насколько это было возможно, мы становились на сцене в полукруг, так, чтобы мужчинам в хоре было видно женщин и наоборот. Сделано это было для того, чтобы показать перед зрителем диалог, за которым он из зала будет наблюдать. Вот так мы первый раз встретились с ней взглядами.

После этого эпизода я уже не мог спокойно ходить на хор. Я с волнением ждал каждое занятие и очень расстраивался, если она пропускала его. Пользовался каждым удобным моментом, чтобы посмотреть на неё. Было за счастье встретиться с ней взглядом, поэтому каждый раз я ждал, когда мы дойдём до «Страданий». С момента первой репетиции я знал, к кому из женщин на противоположной стороне буду обращаться с репликой. Это была она, и, похоже, это было взаимно. Она отвечала мне.

Я не отваживался подойти и познакомиться, хотя, наверняка, между нами было много общего. Она училась на втором курсе заочного отделения, я же не без проблем сдал летнюю сессию третьего курса. Расписание очного и заочного отделений было разнесено так, что в обычное время мы не пересекались. Встретиться можно было только на репетициях студенческого хора заочников, куда мальчишек-очников привлекли по причине недобора мужских голосов.

Я ничего не знал о ней, и мне не у кого было спросить, не то, чтобы подговорить кого-то познакомить меня с этой девушкой. Вот так мы и жили, встречаясь два раза в неделю на репетициях и переговариваясь репликами из уральских частушек-страданий. К слову, реплики были о любви, а исполнялись они с такой честностью, что я на минуту даже подумал, что вызываю у этой девушки встречный интерес.

Как-то в один спокойный летний вечер я лежал на своей кровати в комнате общежития. Парни, соседи по комнате, занимались кто чем — смотрели телевизор, готовили ужин, общались. В какой-то момент в дверь постучали.

— Дим, откроешь? — попросил меня кто-то из сокурсников. — Я бы и сам, да с капустой для борща завозился.

— Ага, — ответил я, неохотно поднимаясь с кровати.

Дверь была закрыта изнутри на замок, я подошёл, повернул ключ. В помещение вошли, смеясь, двое: Николай — наш студент, учившийся курсом младше, и она, та самая девушка, с которой я уже долгое время играл в переглядки на репетициях хора.

— Димон, здорово! — протянул свою ладонь Коля.

— Привет, ребят! Какими судьбами? — удивлённо ответил я, не ожидая увидеть на пороге именно таких гостей. Николай жил с родителями в Ханты-Мансийске, а его спутница, насколько я был наслышан, имела отношение к колледжу искусств для одарённых детей Севера. То ли она там училась раньше, то ли подрабатывала концертмейстером, но после занятий она постоянно уходила в сторону центра города, где находился колледж.

— Мне на самом деле Лёха был нужен по делу. Он дома?

Я оглянулся в комнату, дополнительно желая убедиться, что кровать однокурсника моего гостя была пуста, а самого Лёхи не было дома.

— Как видишь, — сказал я. — Вы не стойте на пороге, разувайтесь, проходите. Чайку, кофейку? Сейчас мигом чайничек поставлю.

Гости приняли приглашение, но от чая отказались. На улице стояла тридцатиградусная жара, так что уместнее было предложить вошедшим холодной минералки, лимонада или пива, но как назло, ничего этого не было.

— Кстати, ты не знаком с Ольгой? — спросил меня Коля.

Я помотал головой.

— Мы только на хоре пересекаемся, — ответил я, а девушка кивнула, подтверждая мои слова.

— Значит, будем знакомы, — заигрывая, сказала она и протянула свою тоненькую ладошку с длинными пальчиками. — Оля.

— Дима, — ответил я рукопожатием. — Очень приятно!

Девушка мило улыбнулась. Коля ушёл, чтобы пообщаться с парнями в соседней комнате, и мы остались наедине.

— Как на заочке учится? — с волнением спросил я, чтобы с чего-то начать беседу.

— Так себе. Такое ощущение, что всё как-то бегом, знаешь, галопом по Европам. И очень сжато.

— На то и рассчитано, — сказал я. — Чтобы человек самостоятельно знания получал, в свободное от работы время.

— Как-то это не по мне, — ответила она, смешно сморщив свой маленький носик.

— Тогда давай к нам, — в шутку предложил я.

— Вот об этом я как раз и думаю. Загвоздка в том, что перевести-то меня могут, но обратно на второй курс. И это целый год потраченного времени. Жалко.

— Можно подумать, ты спешишь замуж выскочить после учёбы.

— Сейчас — нет. Но вдруг завтра позовут, — ответила Оля заигрывающим тоном и снова мило улыбнулась.

— Так это же проще простого. В конце концов, это же учёбе не мешает?

— Не скажи, — возразила она. — Когда сама по себе, это как-то проще. Учишься себе, и ничего тебя не отвлекает. Не то, что в семье, где надо ещё и бытом заниматься. Но я пока не тороплюсь.

В этом разговоре мы как-то забыли про Колю. Он уже вернулся и наблюдал за нашей беседой.

— Куда ты там не торопишься? — спросил он, вмешиваясь.

— Тебе всё расскажи, — ответила она. — Никуда не тороплюсь.

— Ладно, — Коля обратился ко мне. — Слушай, мы Лёху ждать не будем. Как придёт, передай ему, чтобы он мне позвонил, хорошо?

— Угу, — кивнул я. — Передам.

Ребята попрощались и пошли в прихожую обуваться. На прощание Оля одарила меня взглядом, в котором наверняка читалась заинтересованность, но лично я особых надежд не питал.

Николай как-то признался в одном из разговоров, что Ольга ему очень нравится, и он за ней ухаживает. Препятствовать другу в его попытке было не в моих правилах, да и сам я был в отношениях, которые переживали второе дыхание. Решив, что по возможности буду поддерживать общение с ней, я всё-таки соблюдал незримую дистанцию. Если у Коли что-то получится, я буду рад. Мне же на первых порах важно было понимать, что ей со мной интересно, что я привлекателен для неё как человек и как мужчина. Это значило, что я мог рассчитывать в перспективе как минимум на крепкую дружбу, опирающуюся на общие интересы, а они у нас были.

Последнее занятие хора пришлось на выступление на выпускном экзамене наших пятикурсников с заочного отделения. Мне было немного жаль, что после этого дня придётся ждать как минимум два месяца, это если учитывать, что Ольга надумает переводиться на очное отделение. В противном случае мы бы встретились через полгода. Похоже, она это тоже понимала, я заметил по её сосредоточенному лицу, что она была несколько взволнована. Мы вышли на сцену, переглянулись, улыбнулись друг другу и после концерта разошлись каждый в свою сторону.

Судьба перекрестила наши пути уже в конце августа, когда я приехал на учёбу после каникул. Сначала мы встретились мельком в холле общежития, но я не придал этому особого значения, просто поприветствовав её. Следующая встреча случилась уже в учебном корпусе факультета. Я неспешно прохаживался по коридору первого этажа и услышал, как в одном из кабинетов кто-то занимался. Мне стало интересно, кто это мог быть. Учебный год только начался, студенты едва успели получить техническую и академическую программы по музыкальному инструменту и пока ещё не особо торопились оккупировать учебные классы для самоподготовки.

Я заглянул в щель между двустворчатой дверью и заметил знакомый силуэт. Девушка сидела за фортепиано и вдохновенно играла второй ноктюрн Шопена. Такое эстетическое наслаждение прерывать было нельзя, и я остался стоять под дверью, чтобы дать ей доиграть до конца. Когда инструмент издал последний звук, и девушка плавно сняла тонкие пальцы с клавиатуры, я осторожно постучал в дверь кабинета.

— Кто там? — ответила она.

Я заглянул внутрь и заигрывающим тоном спросил:

— И кто тут у нас играет?

Ольга, увидев меня, оживилась, на сосредоточенном лице появилась улыбка.

— Привет! — ответила она, и глаза её блеснули от неожиданной встречи. Она была рада и не скрывала этого.

— Какими судьбами у нас?

— Как, ты до сих пор не знаешь? — спросила она в ответ, будто удивляясь моему вопросу. — Меня же перевели на очное отделение. На второй курс. Теперь мы будем часто видеться.

От такой хорошей новости настроение заметно улучшилось. Я никак не ожидал увидеть её сейчас, когда мысленно давно отпустил.

— Вот оно что, — сказал я, пытаясь сохранять спокойствие. — И поэтому ты решила не откладывать в долгий ящик, а сразу приступить к занятиям?

— Хотела попробовать инструмент. Я же до этого не играла тут, в колледже занималась. Пианино, кстати, неплохие. Но в Центре искусств лучше.

— Ещё бы, — согласился я. — Там на абы чём не играют.

Оля хмыкнула, будто хотела возразить: «Да тебе-то откуда знать?», но тактично промолчала. Я решил сменить тему.

— Это получается, тебя и в общагу нашу заселили?

— Ага, — кивнула она. — В четыреста тринадцатую.

— Здорово! — обрадовался я. — Ты живёшь напротив меня. Я в четыреста десятой.

— Это мы с тобой теперь соседи, значит?

— Выходит, так.

Я решил не терять времени и наладить общение сразу же, тем более, было видно, что Оля к этому расположена.

— Какие планы на вечер? — решительно спросил я.

— А что?

— Да вот, хочу предложить погулять, пока погода позволяет. Пройдёмся по улочкам, подышим воздухом, познакомимся поближе.

— А что? — недолго раздумывая ответила Ольга. — Давай.

— Тогда часиков в шесть встречаемся у корпуса?

— Здесь, так здесь. Даже лучше, — согласилась девушка. — У меня ещё дела до вечера. А после прогулки можно вместе и в общежитие вернуться.

— Рационально, — заметил я, подмечая для себя качество девушки и нащупывая для неё комплимент. — Сразу чувствуется, что ты умная.

— Спасибо! — смущённо ответила она.

Я поспешил попрощаться с ней до вечера, чтобы ненароком не смущать ещё больше. То, что между нами ещё летом возникла взаимная симпатия, было очевидно обоим, просто мы пока боялись в этом признаться.

IV

Во вторник я с трудом поднялся в половине восьмого, несколько раз откладывая будильник в смартфоне на десять минут. Не будь внезапно накатившего вдохновения, то я бы лёг пораньше и мог встать в шесть утра, как я и планировал. Сделать зарядку и небольшую пробежку, принять холодный душ. Однако приходилось выбирать что-то одно — или сон с приятным бодрым пробуждением, или ночной творческий порыв. Само собой, выбор склонился ко второму, потому что в противном случае я бы не простил себе подобное расточительство. Я старался фиксировать в тексте каждую мысль, возникшую в голове.

Поставив чайник и умывшись, я решил написать Тоне. Злость, таящаяся во мне после разговора два дня назад, окончательно прошла, сменившись смиренным принятием её выбора. В конце концов, ей виднее как поступать со своей жизнью. Возможно, для неё это был самый очевидный и наверняка лучший выбор — оставить всё, как есть. Со своей стороны, мне стоило попытаться сохранить дружеское общение между нами, чтобы человек был как минимум уверен, что мы расстались по-хорошему.

«Доброго утра и прекрасного начала дня!», — написал я в социальной сети и принялся заваривать крепкий кофе.

Тоня не спешила писать. Я не особо надеялся на скорый ответ, зная, что утром у неё обычно много работы с пациентами. Я переключил браузер на вкладку с видеохостингом, чтобы посмотреть что-нибудь научно-популярное. Интернет подкинул мне ролик о гипотезе симуляции. Неужели механизмы поисковой системы настолько усовершенствовались, что теперь они едва ли не читают мои мысли? Я кликнул на видео и принялся за завтрак.

Автор видео аргументированно доказывал, что материальный мир не является симуляцией с точки зрения современной науки. Для подтверждения гипотезы не хватало доказательств, выявленных экспериментальным путём, также она не сходилась с имеющейся математической картиной мира, квантовой механикой и многими другими теориями, открытыми и сформулированными в последние десятилетия. В общем, если бы Вселенная и была симуляцией, то пришлось бы уверовать в существование высшего разума, что официальная наука категорически отрицает.

— Доброе утро! — сонно сказала Наташа, выходя из своей комнаты.

— Привет, солнце! — ответил я, надеясь, что она улыбнётся.

Так и произошло. Ей всегда нравилось, с какой нежностью я называл её «солнцем». Было необычно видеть её растрёпанную, слегка опухшую и не выспавшуюся, но с улыбкой на лице.

— Выспалась? — вдогонку спросил я.

Наташа помотала головой.

— Спрашиваешь. Всю ночь ворочалась.

Я понимающе кивнул. У неё сейчас был довольно непростой период в жизни, и её беспокоило что-то личное, сокрытое от всех, даже от близких друзей, вроде меня. Я подозревал, что она живёт в ожидании скорейшего разрешения ситуации в своей жизни, но что там происходило в её душе, я не ведал. Чужая душа, говорят, потёмки. Мне же хотелось, чтобы Тоня поскорее ответила на моё сообщение, тем самым обозначив себя, свою готовность общаться дальше.

Ответ настиг меня уже по дороге на работу. Я вышел за час до начала служебного времени, чтобы добраться пешком. Прогулка по летнему Ханты-Мансийску — одно удовольствие, особенно, когда слегка поддувает свежий ветерок, а солнце на ясном небе ещё не набрало своего жара. При комфортной температуре градусов в пятнадцать и ясном небе гулялось очень легко.

«Привет, тебе тоже! Что новенького?», — писала Тоня в ответ. Она была явно в хорошем расположении духа.

«Надеюсь, ты на меня не сердишься насчёт позавчерашнего?», — спросил я.

«Нисколько. Я думала, ты на меня злиться будешь», — тут же ответила она.

Позавчерашний разговор получился, мягко говоря, не очень-то хорошим. Мы оба были настроены серьёзно и, как мне казалось, оба трезво оценивали возникшую ситуацию. Но каждый придерживался своего мнения.

Я встретил Тоню четыре года назад, когда жил в Пыть-Яхе. И чего меня принесло в родной город из окружной столицы? Но тогда, впрочем, как и сейчас, я был благодарен судьбе за это. Я сбежал из Ханты-Мансийска, как мне казалось, от своего прошлого, чтобы шагнуть навстречу новому настоящему, и оно не заставило себя долго ждать. Уже весной мы случайно встретились. Так случилось, что наши маршруты от дома до работы пересеклись.

Мне кажется, мы понравились друг другу сразу. После первой встречи мы пересекались каждое утро в одном и том же месте и неизменно улыбались друг другу. В те короткие моменты я был счастлив. Было совсем не важно, выспался я или нет, в каком настроении пребываю, как себя чувствую. Встретив по дороге на работу голубоглазую незнакомку с короткой стрижкой рыжевато-каштановых волос, я забывал обо всём.

Впрочем, знакомиться с ней я так и не торопился. Даже сейчас, спустя несколько лет, я бы не отважился подойти к незнакомой, пусть и улыбающейся мне, девушке и завязать общение. Но в тот момент в моей голове созрел план. Я куплю розу, привяжу к ней небольшую открытку с номером телефона, подарю ей, и будь, что будет. Если позвонит, то хорошо. Если нет — значит, не судьба. Не понравился. Показалось.

Однако этому плану не суждено было сбыться. Листая социальную сеть, я решил поискать её страничку. Девушка, из Пыть-Яха, лет двадцати трёх, может быть, чуть старше. Я сужал параметры поиска настолько, насколько это было возможно. Спустя несколько просмотренных страниц моё терпение было вознаграждено — я обнаружил её профиль. Открыв личные сообщения, я тут же написал и получил ответ. Знакомство состоялось, пусть и очень скромно.

Я понятия не имел, что она замужем, до тех пор, пока не решился спросить об этом сам. Ответ меня, естественно, не порадовал, но и не особо расстроил. В конце концов, я рассчитывал на дружеское общение, не более. Однако жизнь распорядилась несколько иначе. С каждым днём симпатии между нами всё больше углублялись, превращаясь в привязанность. Однажды она сама предложила мне: «Давай просто дружить?». Я согласился, а на следующий день жадно целовал её в губы, раскрасневшиеся и мокрые от слёз щёки, вдыхал запах её духов и думал, что поступить по-другому я бы не смог.

Мы начали встречаться тайком, а я уже придумывал план побега. Увезу её в Ханты-Мансийск. Она говорила, что училась там, и ей очень нравится город. Что ж, наверное, это судьба. Когда я выложил эту идею, она отказалась, сказав, что не сможет оставить семью, поддавшись мимолётному желанию. Это было в воскресенье, а в понедельник утром, мы снова целовали друг друга, будто пережив долгое расставание.

Наши отношения напоминали качели — серьёзные разговоры сменялись беспечными поцелуями и признаниями, сдержанные вечерние рукопожатия на прощание утром превращались в тёплые объятия, в личных сообщениях было то пусто, то не унимались потоки нашего сознания. Я принял решение переехать в Ханты-Мансийск один, чтобы подготовить почву для её переезда, нашёл работу, несколько позже уладил вопросы с жильём. Впрочем, Тоня переезжать не торопилась, хотя в шутку постоянно спрашивала меня о том, готов ли я принять её и смогу ли унести столько счастья. Раз в месяц я приезжал в Пыть-Ях, и мы виделись. Так и жили следующие три года.

В этом году моё терпение исчерпало себя окончательно. Я приехал на выходные в Пыть-Ях и назначил ей встречу.

— Хочу сделать тебе предложение, — робко начал я.

— Давай, — ответила она.

— Я очень хочу остаться жить в Хантах, но без тебя там — не то. Вот если бы ты переехала ко мне.

— Ты же понимаешь, что просишь от меня невозможного? — спросила Тоня. — Я думала, это уже давно решено, Дим. Я замужем, и не брошу семью.

— Но это же несправедливо, — возразил я. — Почему два любящих человека должны мучиться в разлуке на расстоянии. Давай попробуем?

— Нет, — так же твёрдо ответила она. — Я не готова.

— Тоня, ты меня любишь?

Она молчала, опустив глаза. Любит, но не признается. Знает, что этим откроет мне возможность переубедить себя. Я не был особо силён в дискуссиях, то Тоня умела дискутировать ещё меньше, и она боялась, что я этим непременно воспользуюсь. Сколько раз уже так делал.

Я надеялся получить в ответ хотя бы обещание подумать о предложении, но она, как назло, молчала, а потом и вовсе сменила тему:

— Какие планы на лето?

— Июнь работаю, а в июле отпуск, — без особого участия ответил я.

— Поедешь куда-то?

— В Пыть-Ях.

— А что так? Надо к морю, греться, загорать, купаться.

Не этой беседы я ждал в такой момент. Тут решается судьба, а мы про море с солнцем. Или она издевается?

— Тоня, так что насчёт моего предложения? — напомнил я.

— Дим, нет. Точка. Я в Пыть-Яхе, с мужем. А ты. Хочешь — в Хантах оставайся, а хочешь — переезжай обратно. Но не надейся, что это что-то изменит между нами.

— Но ты же меня любишь, я знаю.

— И что с того? Даже если и так, то это далеко не причина. Если бы решало только наличие чувства, то я бы сбежала в первый месяц. Как видишь, этого не случилось.

Я не знал, как ещё возразить, что противопоставить. Просто молча шёл рядом, провожая её домой. Внутри меня кипело чувство обиды. Почти четыре года коту под хвост. Каждый раз я отвоёвывал её по приезду и терял, как только садился в автобус до Ханты-Мансийска. Я вкладывал в эти отношения всего себя, всю душу, всю любовь, но в ответ почти всегда получал сдержанный отказ. Я устал от такой жизни, бесконечного ожидания, встреч тайком и поцелуев украдкой.

— Может быть, и правда всё? — спросил я.

— Что всё? — переспросила Тоня.

— Прошла любовь. Или ты меня и не любила никогда, раз позволяешь себе так издеваться.

— Можно подумать, ты этого со мной не делаешь?

Я наблюдал, как у Тони блеснули от подступившей влаги глаза.

— Зачем друг друга мучать?

— И правда, — согласилась она, пытаясь придать голосу твёрдости. — Давай просто расстанемся? Давай ты больше не будешь приезжать ко мне и взглядом вымаливать любовь? Давай больше не будем об этом? Никогда.

— Раз ты меня больше не любишь — давай, — согласился я, развернулся и через плечо бросил. — Доброй ночи! И счастья тебе!

— И тебе!

— Ну тебя! — махнул я рукой и без оглядки пошёл в сторону дома.

В тот момент мне хотелось уехать сразу же, перемахнуть через железнодорожный мост и на привокзальной площади сесть в любую попавшуюся маршрутку. Прочь отсюда, здесь теперь всё будет напоминать о ней! Я с трудом преодолел это желание и отправился на остановку городского автобуса. Сначала домой, собрать немногочисленный багаж и обязательно уделить ещё немного времени матери, ведь для неё каждый мой редкий приезд был словно праздник.

Злость на себя, на несправедливую судьбу и сложившиеся обстоятельства понемногу отступала, и на своей остановке я вышел уже с мыслью о том, что давно пора бы смириться со сложившейся ситуацией. Я и так приложил слишком много сил, чтобы иметь шансы на моменты минутного счастья. За эти три с лишним года накопилась эмоциональная усталость от всего этого, и хотелось поскорее достичь хоть какого-то результата в непонятных отношениях. Слезть с качелей. Вместе. Однако делать это пришлось поодиночке. Жаль. Но надо было жить дальше.

«Не злюсь. Это всё равно непродуктивно», — ответил я.

«Отходчивый, — заключила она и добавила, — Я и правда не готова к таким переменам. Честно».

«Забудь об этом», — написал я с неожиданной для себя лёгкостью. Раньше я мог удариться в спор, привести кучу аргументов в свою пользу, нажать на чувства, но сейчас я сомневался, нужно ли всё это и ради чего. Я просто добавил: «Если так будет легче, то давай просто дружить».

«Знаю я вас, Баянкин. Вы дружить не умеете, вы сегодня предлагаете дружбу, а завтра бросаетесь с поцелуями», — ответила она.

«Я больше не приеду к тебе. Теперь мы будем общаться только сообщениями. Я даже звонить не стану», — заверил я.

«Всё так серьёзно?».

«Да. Я тут подумал и сделал вывод, что ты всё-таки права».

«Хорошо. Спасибо за честность», — ответила она спустя несколько минут.

«Лучше так, чем каждый раз питать себя надеждами».

«И правда!», — согласилась Тоня и вышла из сети.

До вечера она мне не писала, и я мог сосредоточиться на работе. Меня снова закрутило в водоворот офисной суеты, оперативная память запоминала и тут же выдавала в редактор цифры идентификационных номеров, кодификаторов, наименования контрагентов, имена и фамилии должностных лиц, даты, сроки. День был насыщенным. Я вспоминал о Тоне только в перерывах, и то мельком. Отрицать тот факт, что я думал о ней, было бесполезно. Но работы было слишком много, чтобы занять ей все свои мысли.

Выходя из офиса вечером, я вспомнил, что так и не занялся ошибочными договорами, которые готовил вчера. Я сделал себе пометку в смартфоне, чтобы не забыть о них окончательно, и успокоился. Домой шёл пешком, решив попутно послушать музыку. Выбор пал на «Мьюз». Уж кого-кого, а этим ребятам можно внимать бесконечно с утра до вечера.

— Я дома, — сказал я, переступив порог и заметив Наташины кроссовки небольшого размера.

— Димыч, привет! — неизменно ответила соседка из своей комнаты.

Я заглянул к ней. Наташа сидела на диване в шортиках и домашней футболке и набирала на миниатюрном ноутбуке какой-то текст.

— Вдохновение снизошло? — спросил я, не скрывая интереса.

— Угу, — ответила она, не отрывая взгляда от текстового редактора.

— Хорошее дело, — сказал я. — А у меня тоже что-то новенькое наклёвывается.

— Что начал? — Наташа подняла голову.

— Небольшую повесть. Автобиографическую.

— Ударился в воспоминания? Завязывал бы ты с этим, Димыч.

— Да, почему нет? — возразил я. — Если есть, что хорошего вспомнить, почему бы не рассказать об этом?

— А то, что таким образом ты просто держишь прошлое рядом и не отпускаешь его. И если его постоянно при себе держать, ничего нового не произойдёт. Ты занимаешь в своей душе то место, которое мог бы заполнить новый человек, понимаешь?

— Возможно, ты права, — согласился я немного подумав. — Но теперь уже как-то некрасиво будет бросать. Раз начал — надо сделать до конца. И отпустить.

— Ты неисправим, Димыч, — заключила она и улыбнулась.

— Даю слово — напишу повесть и выкину всех из головы.

— Даже Тоню?

— И её тоже.

— Посмотрим, посмотрим, — сказала она. — Знаешь, что? Давай-ка я тебе погадаю? Я же не делала этого тебе ни разу?

— Нет.

В самом начале нашей дружбы Наташа призналась, что обладает некоторыми способностями, умеет читать людей по прикосновению. Ореол девушки-колдуньи и правда над ней витал, но скорее она казалась мне загадочной, чем экстраординарной. Наташа достала колоду карт Таро, зажгла свечу. Перетасовав колоду, она предложила мне сдвинуть её часть, потом ещё два раза, чтобы карты «настроились» на меня. Потом она стала постепенно прикидывать расклад.

— Впереди у тебя перемены, — начала она. — Потребуется внутренняя сила и терпение, но ты справишься. Работу вынужденно придётся сменить, но это к лучшему, потому что ты откроешь в себе новые способности и сможешь найти место, где их реализовать. Но учти, работать придётся много. По крайней мере, поначалу.

— А с личной жизнью что? — спросил я.

— Тоже постепенно наладится. Правда, придётся избавиться от иллюзий и пересмотреть своё отношение к противоположному полу. Твоя беда в том, что ты готов носить партнёршу на руках, едва ли не обожествляя её. Не многие такое любят и стараются избегать подобных мужчин, а некоторые не особо приличные вообще зачастую пользуются.

— Это точно, — согласился я.

— Мой тебе совет: отвлекись от вопросов личной жизни и сосредоточься на себе. Поработай над тем, как ты себя реализуешь. А любовь сама тебя найдёт, вот увидишь. Как раз в тот момент, когда произойдёт переоценка ценностей. Девушка появится, не отвертишься.

— Это хорошо, — довольно сказал я.

— Но не забывай, что сначала нужно заняться собой, — напомнила Наташа, возвращая меня с небес на землю.

— Знаешь, а я ведь и правда подумываю работу сменить. Не вывожу объём, да и зарплата скромная. А Тоне вообще сказал, что мы теперь только дружим.

— Тем лучше, — ответила Наташа, и при упоминании о другой девушке сморщила носик. — Но, если честно, не нравится мне эта Тоня. Я вижу, как ты по ней убиваешься, и мне тебя жалко. А она живёт себе, поди, хорошо устроившись.

— В какой-то момент мне показалось, что она и дальше будет так жить. Никогда не решится покинуть зону комфорта. Знаешь, мне в дороге сон приснился. Будто прошло лет пятнадцать, я стал состоявшимся писателем, даже сценаристом какой-то игры, и тут в Москве на концерте встречаю её. И она ничуть не изменилась, разве что стала чуть взрослее и ещё строже, но до сих пор замужем. Причём я отчётливо запомнил, что мы были в шаге от совместной жизни, я даже в Пыть-Ях переехал за ней, а потом что-то пошло не так.

— И чем сон закончился в итоге?

— Я высказал ей всё, что у меня наболело за эти пятнадцать лет, и мы окончательно разошлись.

— Вполне вероятно, что так и будет, если ты станешь хранить для неё место в душе, — сказала Наташа. — Отпусти её. Серьёзно. И ты увидишь, как жизнь начнёт выстраиваться совсем иначе.

— Стоит только сделать этот выбор, — дополнил я и внезапно вспомнил концовку сна. — Наташ, слушай, а что, если всё происходящее с нами не реально?

— В смысле? — непонимающе спросила она.

— В том смысле, что мы с тобой, как и все остальные заключены в симуляцию и каждый из нас проживает свой строго определённый сценарий?

— С чего ты так решил?

— Перед тем, как проснуться, я якобы уснул во сне. Или не уснул. Но передо мной был экран, знаешь, такой, с синим фоном и жёлтыми буквами, а в нём меню. Меню выбора сценариев. И куча непонятных файлов с указанными датами, из которых надо было что-то выбрать, какой-то один файл. Я так и сделал, потом побежал ползунок загрузки, после чего я резко проснулся от рывка маршрутки.

— А какую дату выбрал ты? Помнишь?

Я напрягся и меня тут же будто шибануло током. Наташа молча наблюдала, как от шока расширились мои зрачки, а дыхание и сердцебиение участились.

— Ну? — нетерпеливо спросила она.

— Наташ, не поверишь, — тихо ответил я. — Это был июнь восемнадцатого года.

V

Октябрь слишком рано вступил в свои права, сковав улицы пробиравшим наскозь холодом и непрестанно моросящей влагой. 2019-й год в Пыть-Яхе вообще выдался не очень-то тёплым. После новогодних праздников на целый месяц установились сорокаградусные морозы, весной лютовали метели, а потом в апреле резко потеплело, так, что невозможно было передвигаться по городу, не намочив ног. Лето порадовало короткими тремя неделями жары в июле, после чего зной сменился ветрами и дождями. В середине августа полетела первая листва.

Тем не менее, меня это не особо напрягало, ведь в личной жизни случилось целое событие — вернулась после долгого молчания Тоня. И сейчас я бежал на встречу с ней, в кафе, где до этого дня ни разу не был. Рисуя в голове наш разговор по фразам, я думал, что мы хорошо побеседуем, поужинаем и договоримся больше никогда не пропадать из виду. По крайней мере я хотел её в этом убедить.

Мы уже четвёртый месяц общались, переписываясь в социальных сетях и мессенджерах, иногда созванивались и проводили в телефонных беседах непривычно много времени. Будто не было расставания, и мы по-прежнему жили в разных городах, правда, теперь мы оба были на расстоянии вытянутой руки. Я не настаивал на встречах, хотя не скрывал, что искал лишний повод увидеться. Каждое утро наши пути, как и прежде, пересекались. Я ходил на работу пешком, а она проезжала мимо меня в маршрутке.

Несмотря на мои попытки держаться с Тоней в переписке сдержанно, я иной раз задавал ей не самые удобные вопросы. Меня смущало, как можно было сначала признаваться в любви, со всей страстью отдаваясь моим объятиям и ласкам, а после резко сменить любовь на практически тотальное отчуждение. Это мне казалось не логичным и ничем не оправдываемым поведением. В конце концов, в очередной раз, когда я задал подобный вопрос она ответила сообщением: «Нам надо серьёзно поговорить. Лично».

«Хорошо, — ответил я, — где встретимся?»

«Давай в кафе японской кухни на Магистральной», — предложила она.

«Договорились. Я буду на месте в половине седьмого».